Каминяр Дмитрий Генаддьевич : другие произведения.

Начало начал...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    По мотивам древнегреческих мифов... Примечание: картинки не сколько буквальные, сколько метафорические...
   [breath-art]
  
   Пролог 1 - Четыре Расы
  
   И сидели три девы на скалистом берегу Лерны, где река впадает в мировой океан, и смотрели на ночное небо. И была одна из них такой же гибкой, и казалась такой же прозрачной, что и сама речная вода, и была она Гидрой, матерью всех пресных вод, младшей дочерью Змеедевы-Ехидны. И была другая из них такой же тёмной как ночь, и такой же белой как луна, и звалась она Мелиное, и была она дочерью Ночи от Громовержца-Зевса. Лишь последняя дева казалась смертной дочерью человеческой - но была она Эридой, богиней раздора, младшей дочерью Громовержца и жены его, волоокой Геры.
   - Мел, а Мел, - обратилась она к Мелиное, - а расскажи нам что-нибудь этакое, про нашего батюшку, что-нибудь такое в честь освобождения Гидры от казни Египетской...
   - Об этом не надо! - Гидра резко подняла голову и её глаза блеснули наконец той вечно-змеиной мудростью, в первый раз после того, когда Геракл выжег из её тела огнём скверну трупов сыновей царя Египта, убитых при их свадьбах на сестрах-Данаидах. - После того, как этот бастрюк, Геракл-
   - Он нам брат, по отцу, - мягко заметила Мелиное, но Гидру слегка понесло.
   - Таких братьев у вас в каждом городе по полдюжины, не говоря уже сестрах, внуках и правнуках - Персей с Андромедой по ночам не в бирюльки, небось, играл: куда не плюнешь, в любом городке-городе царит Персеид-то!
   - Ты преувеличиваешь, - Мелиное покачала головой, всё ещё смотря на новое созвездие на небе - чудовищного Рака-Краба, знак "победы" Геракла на Гидрой. - Персеидов не так уж и много-
   - Осталось! - захихикала Эрида, и от её смеха ближайшие камни стали рассыпаться в песок, пока Мелиное не зажала сводной сестре рот, а то и их собственный валун рассыпался в мелкий прах.
   - Ладно, - сказала она Эриде и Гидре, - слушайте!
   - Давным-давно, когда никто из нас - даже Гидра - ещё не было на свете, старый Крон решил позабавиться и начал заниматься творчеством: раздобыл откуда-то энное количество золота и на его основе создал энное количество первых людей, на манер египетских ушебти.
   - Тоже мне люди - мама мне говорила, что старый Крон мог создать своих "ушебти" хоть из старого полена-
   - Тоже верно но создал он их всё же из золота, и были они, говорят, самыми благими из всех рас и народов?
   - Серьёзно? - Гидра искоса посмотрела на Мелиное.
   - Да не, - Эрида ответила вместо сестры. - Я, когда гостила у неё да у дядьки Гадеса с компанией, заглянула на тот уголок в Элизии - лежат они там куклы-куклами, без дедовой воли никуда, а тому сейчас не до игрушек - настроение не то, он ведь теперь губернатор этих Блаженных Островов!..
   - Эрида, протрезвей, - Мелиное удержалась от фырканья и повернулась обратно к Гидре. - Но в основном она права: без воли их создателя эта золотая раса никуда не годилась, вот Зевс и кинул её сосланному отцу. Однако идея Крона запала ему в голову, и он решил повторить её. Времена, однако, были не те, дядя Гадес, Геката и другие уже начали учёт всем этим полезным ископаемым, и даже папашиного влияния хватило только на серебро.
   - Однако и серебра хватило! - Эрида не удержалась и снова перебила сестрицу. - Папашин вариант ничем не отличался от дедовского, разве что играли в них не только папаша, но и тётка Деметра, и мама-Гера тоже... ой, Мел, извини-
   - Да ничего, - Мелиное отмахнулась. - Короче, папе и его родне все эти серебряные изделия тоже надоели, и он их всех отдал дяде Гадесу - теперь это подземные духи ведущие подземными же богатствами в департаменте Плутоса, и это довольно интересное место, оно и дяде-Гадесу подчиняется, и папе, и свои собственные планы ведёт... ладно.
   Значит, после того как старшему поколению куклы надоели, Эрида вот вместе с её братом-Аресом сделала своих собственных - уже из бронзы, а также из древесины ясеней-
   - Поклёп! Свою "бронзовую расу" братец сделал сам - я ему только посоветовала сделать своих как их папа сделал, а он эту идею... на ура и подхватил, - Эрида закончила, звуча уже слегка виновато. - У него, конечно, не было папиного влияния - от того и бронза, а не серебро, да. Другое дело что получились они гораздо внушительней папиного варианта - правда, братцу это не помешало их всех в конце концов поломать и выкинуть-
   - А мы их всех и подобрали, - Мелиное перебила сестрицу. - Подобрали и теперь думаем о том, как их использовать - очень уж добротно были сделаны, даже неистовый Арес не смог их окончательно испортить...
   - Зато вы смогли, точнее ваши версия людей, - Эрида слегка обиделась на сестру. - Сделали их из железа, а они всю Ойкумену заполонили, я помню, нам эта дурочка Астрея с её мамашей Фетидой докладывали. Пришлось их всех топить, а мир заселили прямыми предками нынешней расы - на этот раз основываясь на камнях: много их, камней-то, осталось после битв старшего поколения с титанами-Уранидами. Как сокрушил Зевс-то грозный титанов, превратил их останки да в горы, много, очень много из этих гор камнями осыпалось, из этих камней и пошёл новый род человеческий, род богоборцев. С тех пор вот люди да боги друг с другом маются, надо что-то с этим делать...
   - Нет, этот старый - ну, не совсем старый, Крон-то старше - Зевс и все другие уже что-то сделали, людскую породу улучшили, - Гидра практически прошипела последние слова, не проговорила, - пошли вот по миру Гераклы, Тесеи и прочие-
   - Ничего, мы их сократим в численности, - в отличие от Гидры, Мелиное не сорвалась на шип, но в её словах были явные отголоски грома её эгидодержавного отца. - И начнём с этого же Геракла. Отец хочет почистить мир руками Геракла и подобных клоунов окаянных!? Ну так папаша - это и сделает - на наших условиях!..
   И снова три девы сидели на скалистом берегу Лерны, где воды впадают в мировой океан, и смотрели, как блекнут и тускнеют на небе звёзды, и розовоперстная Эос выпускает в мир Гелиоса-солнце.
  
   Как Аид на Персефоне женился
  
   [breath-art]
  
   - О чём задумались, Аид Кронидович? - спросила Геката своего начальника Аида.
   - Да вот тоскливо мне что-то, Гекатушка, - ответил жалобно владыка Аида и Тартара и Элизиума. - Вроде бы и рабочий перерыв, а и заняться нечем...
   - Это потому что вы холостой, а вот женились бы-
   - Да на ком мне тут жениться, - резонно возразил Аид. - На тебе, что ли?
   Геката помолчала, вспоминая недавний разговор. А начался он с того, что её вызвала - нет, вежливо пригласила - богиня любви, Афродита. По идее, конечно, могла бы и вызвать, но Геката стояла на своём посту - богиня колдовства и ночи - ещё при титанах, и при захвате власти Кронидами удержалась без проблем, тогда как Афродита родилась от крови Урановой, и её родство с теперь правившей фамилией было менее актуальным, чем её родство с тройняшками-Эриниями, подчинёнными Гекаты, так что кто кого имел право вызвать - это ещё вопрос.
   Но Геката не смогла бы занимать столь ответственный пост в загробном царстве столько времени, если бы не научилась вежливости, и поэтому прибыла к Афродите без всяких споров.
   - Дорогая Геката Персисовна, - довольно вежливо начала богиня любви. - Расскажите мне о вашем боссе, моём... ммм... дяде, Аиде Крониде. Состоит ли он с кем-нибудь в гражданском браке?
   - Пока нет, но иногда... нет, особых привязанностей ни к кому не имеет, но кто знает...
   - Даже к вам?
   Геката помолчала. У неё самой иногда проскальзывала мыслишка природниться к нынешнему правительству при помощи брака, но...
   - Не той ориентации я, - сказала она, наконец. - Да и в открытую политику лезть неохота. (Афродита заметно приободрилась.) - С другой стороны, эта политика меня и тревожит. Вы кого решили мне в начальницы дать? Чай не глухие, знаем, что наш начальник - жених не самый завидный, а вы с кое-кем из богинь враждуете...
   Афродита поморщилась. Геката сказала чистую правду. И богиня охоты Артемида, и богиня изобретений Афина открыто не любили Афродиту, и та платила им той же монетой. Другое дело то, что и Геката обеих богинь не слишком любила, а с Артемидой имела даже кое-какие столкновения, и если она решит, что Афродита решила сплавить её Аиду...
   - Нет-нет, - сказала Афродита поспешно. - Я имела в виду Персефону. Как вы думаете. Аиду она подойдёт?
   Тут на Гекату напал кашель, подозрительно похожий на смех. Когда она откашлялась, она заговорила:
   - Вы шутите? Всем известно, что Персефона во всём держится своей маменьки, а последняя с Аидом... ну, это вам известно.
   - Почтенная Геката Персисовна, - Афродита взяла самый уважительный тон, на который была способна. - Вы только пособите немножко, а я с сыном всё сделаем сами.
   - Так, - глаза Гекаты угрожающе сощурились. - Чую, быть боссу женатым. Вопрос: во что мне это выльется?
   - Ну, я у вас буду в долгу, и помогу в любом вашем плане по мере способностей... и обязанностей.
   Геката помолчала, подумала и протянула руку. - По рукам!
   Дальнейшее всё было просто. Геката просто приказала тройняшкам-Эриниям пропустить Эроса во дворец, и вот теперь он был наготове, ожидая сигнала Гекаты - или хотя бы удобного момента. А тот был наготове.
   - Да нет, Аид Кронидович, - отмахнулась Геката. - Сами знаете, ориентации я не той, да и вам самим нужно молоденькая. О! Во как Персефона на экране.
   Аид задумчиво посмотрел на экран среднего мира. Делать всё равно было нечего.
   А в среднем мире (мире людей)...
   Персефона с утра прибывала в плохом духе, и причиной тому была её родная мать, Деметра. Та с утра так наряжались, так прихорашивалась, что Персефоне стало ясно. Пойдёт по мужикам. Вернее - по мужику. Возраст не тот, чтобы с Афродитой тягаться.
   - Вы куда собрались, маменька? - спросила она всё же из вежливости.
   - Ах, в Скифию. Посмотреть, как там мой Триоптолем справляется с наложенной на него задачей. Ответственная миссия, понимаешь?
   Персефона только вздохнула. И откуда только эта страсть на маменьку нашла? И ведь кто такой этот Триоптолем? Простой царевич, без всяких заслуг... Так подсуетился, первым стал Деметру и земледелие прославлять, чуть ли не первым землепашцем заделался, и добился своего - Деметра обратила на него взор. А как обратила - влюбилась как... ну, Персефона не знала, как, но слова в голову шли всё неуважительные.
   Всё-таки поздно маменьке Афродиту разыгрывать, да и видок не тот-с...
   И вот теперь этот Триоптолем отправился в Скифию (на редкость тартаровое захолустье) провозглашать могущество Деметры! И сама Деметра, разумеется, следом за ним. У-у, страсть проклятая.
   - Так ты о чём задумалась, дочка? - спросила Персефону Деметра, вынырнув из зарослей розовых грёз об её молодости, когда она однажды с Посейдоном породила целый табун первых в мире коней и лошадей.
   - Матушка, я пока останусь тут, в Нисейской долине, - ответила Персефона. - Мне в Скифию тащиться неохота.
   - О чём же спор, дочка? Останешься тут. Вон и Ахелойдовны на солнышке греются, если что, к ним присоединишься, хотя они - невесть что, найады простые, хоть и именитые. А я полетела.
   И Деметра исчезла, отправилась в Скифию. А Персефона осталась в Нисейской долине. К четырём дочкам Ахелоя она не подошла, хотя их мать - богиня памяти Мнемозина - вовсю крутила шашни на Олимпе с отцом Персефоны - Зевсом. Вместо этого она пошла подальше от реки, собирая цветы.
   Тут-то Эрот и подстрелил свой стрелой Аида. Тот сразу воспылал страстью к Персефоне и недолго думая, пожелал свою колесницу.
   Колесница тут же нашлась, ещё и запряженная, и Аид тут же поскакал в средний мир.
   - Ну, дело сделано, - сказал Эрос Гекате, убирая лук. - Ждать пришлось долго, конечно, но дело того стоило.
   Геката задумчиво посмотрела на Эрота. По её мнению, дело только начиналось, ибо, когда удачный исход этого дела достигнет ушей Деметры... скучать никому не придётся. Так что надо будет ещё хорошенько познакомиться с некоторыми нюансами, чтобы не вылететь в трубу и три окна.
   - Вот что, Эрот Афродитыч, летите-ка отсюда, не до вас будет, - сказала она твёрдо. - Или могу тройняшек позвать, они вас займут.
   Услышав о тройняшках-Эриниях "Эрот Афродитыч" (обычно просто Эрот, а то и Эрос) заметно вздрогнул. Это трио явно набивалось ему в тётки, а матерью ему был дан приказ держаться от таких родственниц подальше, а то их ещё с Олимпа пырнут, и тогда прощай Кипр и другие льготы! Поэтому он не стал спорить и улетел обратно на Олимп, где мать расплатилась за хорошо выполненную работу сполна, но это уже и не важно.
   А тем временем ничего не подозревавшая Персефона собирала цветочки. Недалеко от неё сидела нимфа Кирена и приглядывала за ней - так, на всякий случай. И оказалось не напрасно. Внезапно земля задрожала, и на поверхность выехала чёрная колесница, запряженная чёрными лошадьми. Управлял этой колесницей высокий мужчина в тёмных доспехах, волосами и бородою.
   "Эге! Да кто же он такой?" задумалась Персефона. "Не иначе - какой мой родственник, и близкий, а то и старший! Вон, какой апломб!"
   Решив это, Персефона решили и вести себя соответствующе - то есть вежливо, и даже очень. - Вы кто? - спросила она.
   - Здравствуйте, мадмуазель, - выговорил Аид трудное галльское слово, и улыбнулся Персефоне. - Я - Аид, ваш родственник. Не желаете ли со мною покататься?
   Персефона колебалась недолго. Мать Деметра ей, конечно, рассказывала о том, что случается с теми девушками, что разъезжают в колесницах с всякими неизвестными мужиками, но сама-то она в последнее время готова развозить сама - если ни этого Триоптолема, то кого-нибудь ещё. Так что, почему бы и Персефоне не проехать с кем-нибудь?
   - Эй, куда это вы собрались? - вдруг взорвалась нимфа Кирена, находившаяся. - Персефона Деметровна, если ваша мать об этом узнает, она этого не простит! Знает ведь, что бывает, когда приличная девушка с Крон-знает-кем разъезжает? Вот сперва пусть вам батюшка-Зевс разрешит, а потом-
   Кирена недоговорила. Вспыхнули холодным блеском глаза Аида, и Кирена, надутая от благородного негодования, вдруг лопнула и потекла по земле мелким ручейком, который слился с более крупной речкой и исчез.
   А колесница с Аидом и Персефоной, которые напрочь забыли о Кирене, уехала в подземное царство. Но хоть Кирену-то они и забыли, но она была права.
   Когда Деметра узнала о том, что произошла, она это не оценила. Но обо всём по порядку.
   Во-первых, Деметра вернулась в Нисейскую долину из Скифии в очень плохом настроении. Скифский царь Линх, скотина этакая, влез в спальню к Триоптолему в самый неподходящий миг, и не для того, чтобы присоединиться, но с кинжалом! Подобное орудие, разумеется, обломало весь кайф и Триоптолему и Деметре, и поэтому богиня плодородия, не долго думая, обратила Линха в дикую кошку и забросила куда-то на северо-восток, за высокие горы да за широкие реки, да в густые леса... Но кайф был уже нарушен, да и скифы вскоре заполошились, разыскивая своего государя. Поняв, что у скифов уже не отдохнёшь, Триоптолем и Деметра отправились - Триоптолем в другие земли, чтоб и дольше прославлять Деметру, а сама Деметра - в Нисейскую долину, к дочке. И вот на тебе - дочки и нет!
   Покликав Персефону не меньше шести минут, Деметра обратилась к нимфам-Ахелойдовнам, не смотря на неприязнь. Неприязнь эта была обоснована тем, что эти нимфы в правление Крона Уранида, отца Деметры, Зевса, и других богов, и богинь "Большой Шестёрки" исполняли роль менестрелей. После же свержение Крона, эти нимфы объявили, что ушли в отставку в знак полит-протеста против нового режима. И ничего - обошлось. Зевс не сослал "протестанток" в карцер к титанам, а наоборот - отослал домой к папеньке-Ахелою, который, подобно другим речным богам, оставил дочек крутиться, как те хотят. Деметра и другие богини подозревали в этом влияние матери "протестанток" - богини Мнемозины, которая вовсю крутила шашни с Зевсом, как и было, сказано. И это совсем не нравилось Деметре и другим богиням тоже.
   И вот Деметра подошла к Ахелойдовнам, которые совсем разомлели на солнце, и не поняли, кто имеет с ними дело.
   - Девушки, вы мою дочку не видели? - спросила нимф довольно вежливо Деметра.
   Ответом ей было молчание, довольно долгое, на протяжении которого Деметра стала закипать.
   - А ну встать, шалавы! - рявкнула она голосом, делающий честь её племяннику Аресу. - Чего разлеглись?
   И от этого голоса Ахелойдовны сразу вскочили на ноги, но спросонья, да и разомлевшие, не врубились, кто с ними говорит, и поэтому на Деметру посыпались такие слова и выражения, что её короткое терпение сразу лопнуло, и её глаза засветились с божественной силой, ибо гнев её вытеснил любое воспоминание о дочери. Поэтому нимфы, ругая Деметру и всю её родню в стихах и прозе, вдруг почувствовали, что их крючит, и птичьи перья растут оттуда, где их не должно быть.
   К чести нимф нужно сказать, что среагировали они быстро - убежали-улетели от Деметры они далеко и быстро - правда, недостаточно быстро для того, чтобы не получить известие от Ириды, что они а) сосланы из Греции на необитаемый остров, и б), прежний внешний вид им вернут только при следующей амнистии (что маловероятно).
   А Деметра продолжила поиски. Обойдя всю долину раз 14 и так и не найдя дочку, она расширила своё поля деятельности сперва по всей области Мегаре, а потом - и по всей Греции. В виду её низкого уровня профессионализма в поисках людей и богов, ничего хорошего из этого не вышло.
   А тем временем Персефона прохлаждалась в садах Аидовых. И хотя им было в основном далеко от тех садов, что росли в среднем мире, не говоря уже и об Олимпе, некоторый шарм она в них-таки нашла. Да и вообще Персефона нашла, что так уж дурн Аид как его малюют, по-крайней мере он не готов обхаживать несколько девиц сразу, подобно папочке Зевсу, который готов удовлетворить нескольких Харит за компанию с супругой Герой.
   - Ну, как вам нравится Аид Кронидович? - раздался вежливый голос.
   Персефона обернулась и увидела богиню, которая ей чем-то напомнила её тётенек Геру и Гестию - не столь расхлябана как кузина Афродита (да и маменька в последнее время), но выглядит вполне прилично, не то, что кузины Афина с Артемидой, которых за глаза (а тётенька Гера, так и в глаза), кроме как "феминистками" никак не называли.
   - Вы, э... не знаю вашего имени-
   - Я Геката, можно и Геката Персисовна, - сказала богиня. - Второе лицо после Аида Кронидовича - пока он не женится, конечно.
   - Да, а мы с вами не встречались? Лицо-то знакомое.
   - Как-же, я раз сопровождала Аида Кронидовича на один из ваших Олимпийских банкетов - не помню в чью честь, но тогда ваша маменька хорошенько пристукнула Посейдона Кронидовича - вашего дяденьку - по макушке...
   - А-а, помню. Это был банкет в честь свержению Иксиона в Тартар, - пробормотала Персефона, теперь и действительно вспоминая. Тогда маменька Деметра обозвала дяденьку Аида бараном, а его спутницу - эту самую Гекату Персисовну - овцой. Правда, в ответ услышала, что у неё... э, седалище как у лошади, а Посейдон - её другой дяденька - имел неосторожность заметить, что и зубы у неё тоже такие же, иначе бы и седалища не было б.... Неосторожность Посейдона заключалась в том, что Посейдон сидел рядом с Деметрой, а не вдалеке, как Аид, вот и получил по макушке кубком. В результате он случайно выбил кубок у Диониса... ну и кончился банкет Олимпийцев как обычно - всеобщей дракой.
   - Ну, так как вам наш Аид Кронидыч? - вернула Геката Персефону в современность. - Люб али нет?
   - Ну-у, мужик он серьёзный, не то, что папенька, - задумчиво протянула Персефона. - Полагаю, по женскому полу он-
   - Холостой, и даже в гражданском браке не состоит, - заявила Геката. - Уж больно он деловой, даже в свободное время, предпочитает свои, эти, социумы для теней создавать, нежели кого искать.
   - А-а, и что?
   - Да ничего. Нам тут хозяйку-бы не помешало, по-честному, - вздохнула Геката. - По-деловому мы вполне на плаву, заторов нет, и Кербер не голодает, а вот уют... Тоже и эти социумы - то республика какая-то, то национал-социализм - видит Гея, у нас у всех, кроме самого Аида Кронидовича - ум за разум заходит! Тех, кто в Элизиуме он ещё не трогает - всё-таки действуют старые связи с Олимпом! - но вот прочие... а вот была бы хозяйка - может быть, и сдержала бы "творческие" порывы нашего Аида Кронидыча бы...
   Геката вдруг подсела к Персефоне и посмотрела на младшую богиню. - Вот вы, к примеру, пойдёте за него?
   - Я-бы пошла, да вот маменька как посмотрит? Она ежели рассердится, устроит тут такое, что не при одном социуме не снилось...
   - Да вы не беспокойтесь. Ваше согласие - тут самое главное. А уж маменьку вашу мы с Аидом Кронидычем как-нибудь окрутим...
   - Ну... попробуйте.
   Тут из-за деревьев сада показался сам Аид, держа в руках букет цветов.
   - Послушайте, Персефона Зевсовна, - заговорил он. - Я бог простой, в любовной науке подобно братьям своим не искусен, и потому говорю тебе просто, по-людски: будь мне женой! У меня дом полная чаша, есть и слуги, и скотина, и в кладовых полно, и в закромах - а хозяйки нету. Будь моею - и я даже разрешу тебе мать навещать, хотя-а....
   - Да согласна она, согласна, - бойко вклинилась Геката, чуя, что любовь-нелюбовь, а то, что Аид Деметру не переносит органически, скоро станет ясно даже Персефоне. - Езжайте по быстрее к Гиминею брачный контракт написать, а я за вами вскоре, следом.
   Аида уговаривать, долго не пришлось. Он подхватил Персефону и умчал её уже на Олимп, к Гестии и Гименею. А Геката задержалась, и сперва приказала самой толковой из всех тройняшек-Эриний - Тизифоне - лететь с вестью к Афродите, а потом вызвала садовника Аида, Аскальфа, но уже с совсем другими целями...
   А тем временем на Олимпе созрел очередной скандал. Зевс - глава всех Олимпийцев - вдруг узнал, что Деметра занимается отнюдь не плодородием, а Уран-знает-чем, и от это люди гибнут от голода, неурожая, засухи, ранних заморозков - ну гибнут аки хлеб на корню. Естественно, что он вызвал Деметру для разборки.
   - Ты чего, сестра, своим делом не занимаешься? - прогремел он.
   Деметра вспыхнула. Незадолго до этого, её обсмеял какой-то мальчишка, за что и поплатился: Деметра разжаловала его из людей - в ящерки-гекконы, но настроение было уже ещё сильнее испорченным. А теперь Зевс с этой его манерой главнокомандующего, блин...
   - Дочь нашу ищу, Персефону, а ты и не ведаешь, что она пропала, браток! - вспыхнула она. - И пока её не найду, ничем заниматься не буду.
   Зевс зарычал от ярости. Но с некоторых пор (а точнее - с тех, когда попробовал управлять конями Гелиоса и в результате устроил такое, после чего выходка Фаэтона казалась бледной и невыразительной), он научился терпению, и в некотором роде - пониманию.
   - Гермес!! - проревел он вместо того, что хотел прореветь.
   - Да? - выскочил Гермес?
   - Где Персефона, не знаешь?
   - Да тут она, Гестия и Гименей её с Аидом венчают.
   - Что-оо? С кем?!! - заревела Деметра не хуже своего эгидодержавного братца, - а ну, подать их сюда скопом, немедленно!!
   Гермес кинулся выполнять задание. Хоть по идее он служил Зевсу, сейчас было не то время, чтобы об этом вспоминать - Деметра могла и пристукнуть.
   Впрочем, долго бежать Гермесу не пришлось. Он довольно быстро вернулся в компании с Аидом, Персефоной, и их свитой.
   - Дочка, - сказала Деметра голосом столь ледяным, что позавидовал бы даже Борей. - Ты что сделала?
   - Она теперь моя жена, - ответил вместо Персефоны Аид, - так что смирись и хватит играть в Немесиду, сестрица.
   Тон цвета кожи Деметры стал тоже похож на Бореев.
   - Значит, так, - сказала она Зевсу. - Или ты начнёшь быть владыкой богов и вернёшь мне мою дочь, или ищи другую богиню плодородия, а я умываю руки, есть у тебя перуны или нет. Понял?
   - Я извиняюсь, - вмешался Гименей, сын Афродиты от неизвестного отца, - но в данном контракте написано, что Персефона может проводить время с матерью времени до шести месяцев в каждом году.
   - Дай-ка сюда этот контракт, - прошипела Деметра.
   Получив оный документ, она изучила его со всей тщательностью, и, наконец, спросила. - Ну и где этот Аскальфий, что за свидетеля был?
   - Да тут он, - и вперёд вытолкнули невысокого человечка, в одежде садовника, и с довольно тупым положением лица.
   - Ах, вот ты какой, голубчик, - мстительно сказала Деметра. - Получай!
   И Аскальфий испытал на своей шкуре до конца всё, чего смогли (частично) избежать сёстры-Ахелойдовны, ныне просто Сирены - превращения в птицу, точнее - в сыча, которым движением руки был, выкинут из окон Олимпа в лес. (С тех пор сычи и живут среди густых лесов и скал, подальше от лугов, полей и деревень - владений Деметры.)
   - Ну что ж, - проговорила тем временем Деметра. - Поскольку наш эгидодержатель не соизволит оспорить контракт, будут у людей урожаи и плодородие... только полгода каждый год. А кому это не нравиться, - повернулась она к Зевсу, который открыл рот, чтобы возразить, - могут или изменить контракт, или передать это ведомство кому-нибудь другому, попослушней. Возражения не принимается! - и она удалилась.
   Зевс повернулся, чтобы сказать что-нибудь такое задушевное Аиду за то, что подложил такую свинью, но увидел, что и они удалились.
   А в зал к Зевсу зашла Мнемозина, богиня памяти (чин, утверждённый самим Зевсом за нужные заслуги).
   - Дорогой, - улыбнулась призывно она. - Не хочешь ли со мною провести время?
   И Зевс сразу простил Аида (да и Персефону), и старый брачный контракт так и остался в силе. С тех пор у людей полгода урожай, полгода - голод и холод.
   А не войди Мнемозина, кто знает, что было бы.
   Конец.
  
   Каллисто
  
   Утро ...цатого дня началось в Гадесе как обычно. Геката (по отцу - Персисовна), зам Аида Кронида по кхтоническим делам мирно сидела в своём кабинете и занималась своим делом (вопросы тёмной магии и некоторые другие), когда её вызвал начальник.
   - Геката, тебе письмо.
   Геката помусолила губы. - Так почему оно у вас?
   - Потому что, - в разговор вмешалась Персефона, супруга Аида, - это теперь моё ведомство тоже, помните?
   - Иду, - вздохнула Геката. - Будем разбираться.
   Когда Геката прибыла для разборок, она узрела своё начальство за чтением письма. Впрочем, читал только Аид, и с праздным интересом, а Персефона просто сидела, ярко красная и неподвижная от стыда.
   - Кто пишет? - Геката спросила у Аида, так как Персефона на её прибытие не отреагировала.
   - Каллисто.
   - На кого?
   - На мою племянницу Артемиду.
   - Однако - она же девственница!
   - Пожалуйста, - усмехнулся Аид, - чтоб от Зевса и девственница? Чтобы такое произошло мой братец должен попрать все законы природы, а она, бабушка-Гея, этого не любит. Так что придётся моей племяннице быть как все.
   - Ну хорошо. А причём здесь я?
   - Допустим, письмо было адресовано вам.
   - Допустим, мемо о том, что у нас произошли перемены должно было разослано вам.
   - Когда нимфа помнила о такой детали? Дело в другом. Геката... мы работали довольно долго, и упрашивать тебя о чём-то мне не хочется, да и не к лицу. Но эта Каллисто требует алиментов, иначе грозит отослать письмо Афродите. Это грозит нам потерей лица, да и ведомства. Ни мне, ни Персефоне, ни вам этого ведь не хочется?
   - А Персефоне хочется, чтобы я за неё все сделала?
   - Мне хочется, чтобы вы показали, как такие случаи делать, - Персефона подала голос в первый раз. А то не знаю, как и взяться. Кузина Артемида всегда была с придурью, а теперь, если эта Каллисто отпишет Киприде, этой кильке мочёной, это ей грозит большими неприятностями. Киприда и тётенька Гера друг друга не очень любят, но кузина с ними обоими в ссоре, а это опасно...
   - Итак, вы хотите, чтобы я-
   - Показала мне, как с такими случаями разбираться. Опять-таки вам на такие случаи ориентированы ...
   - Уже и не краснеете. Ай, молодца! Ладно, посмотрим что тут ваша кузина натворила... - и Геката принялась читать письмо. По мере её чтения, её брови поползли вверх.
   - Ладно. Не то чудо из чудес, что Икар упал с небес, а то чудо из чудес, то как он туда залез... Берёмся.
   И Геката взялась за дело.
   Тем временем, у богини лесов и полей, а также охоты и родов, Артемиды было не очень хорошее настроение, а ежели быть более точной - то она влипла. По маковку, украшенной серебряном полумесяцем. А началось всё так невинно, в таком юном возрасте...
   Папа-Зевс, умилённый видом своей новой дочери, спросил у неё, что ей больше всего хочется. Малютка-Артемида, у которой перед глазами ещё стояли её собственные роды и роды её братца Аполлона (в которых она участвовала повитухой), недолго думая пожелала вечной девственности, что умилённый папа недолго думая и выполнил, используя своё юридическое право, как Царь всех богов.
   Но нельзя, как узнала Артемида, имея маму-нимфу и папу-Зевса, остаться девственницей надолго. То есть остаться можно, но вот удовольствия от этого не будет, а будет нестерпимый зуд между ног. И настроение соответствующее вдобавок. Надо было что-то с этим делать; но что?
   А точнее - с кем.
   Ну, последний вопрос - с кем - как раз не затребовал особых мозговых усилий. Нимф в свите Артемиды было до... словом, много, и все они были на любовные подвиги готовы, и даже - в героическом масштабе, так что вышеуказанный вопрос - с кем - мягко перерос в вопрос "с кем именно".
   И этот вопрос был разрешён. Артемиде "попалась на зубок" симпатичная такая нимфея - Каллисто, и Артемида оттянулась на всю катушку - попомнила и маму-нимфу, и папу-Зевса - словом, получила полное удовольствие. Заодно и "зуд" прошёл.
   "Зуд"-то прошёл, а ему на смену пришла совершенно новая проблема. Оказывается, когда ты по матери родом из нимф, а по отцу - из Кронидов, то законы матери-Геи не совсем для тебя, и необходимый аппарат - не такой уж необходимый. Так что хотя в теле Артемиды не было ну ничего мужского, в её природе мужского было достаточно, чтобы Каллисто залетела. Крупно. По-настоящему.
   - Ну и что мне теперь делать? - мрачно рассуждала Артемида. - У братца-Аполлона таких проблем нет, братец Аполлон у нас мальчик! Вообще-то и у меня проблем бы не было, если бы не клятва... а впрочем, что мне эта клятва! Тьфу и растереть! Ведь в Тартар не сошлют?
   - В Тартар не сошлют. Но крылья тебе пообломают. Изрядно. У Киприды ваш мандат о вечной девственности вызывает вечный зуд, скажем так.
   Артемида уставилась на новоприбывшую. Новоприбывшая была высока, стройна, деловита, и одетая в чёрные тона, да и сама была черноволосой, нежели блондинка.
   - А ты кто? - спросила Артемида, машинально заметив, что незнакомка довольно хорошо сложена, да и лицом недурна.
   - Геката я. Персисовна если по батюшке, Артемида Кронидовна. А на вас - жалоба.
   - Каллисто, - Артемида поникла. - Вот дрянь.
   - Ну почему же дрянь? Девушка рассчитывает на определённые льготы. Всё по правилам, их ещё ваш батюшка установил.
   - Да где я ей возьму эти льготы? Не расчёт - это, а шантаж! Все думают - если дочь Зевса, так у неё влияния до... пупка! Батюшка мой только на обещания щедр, а на деле... матери нашей, Лето, никак не помог - праматерь Гея помогла! Сейчас - опять, всё надо вырабатывать лично, Гефест - парень славный, но под каблуком у своей жены, так что каждый причандал каждую цацку у него надо выгрызать лично! А его подручные - все на него кидают, а через него - всё к Афродите идёт!! - охотница явно скатывалась к истерике, но это ей не дали: Геката закатила ей основательную оплеуху. Артемида сразу же осеклась, и уставилась на Гекату.
   - Истерики не будет. Влияния не хватает - поднимем.
   - А как?
   - Эй, Гиперионидовна! Заходи!
   В покои к Артемида зашла Селена Гиперионидовна, титанида (а теперь де-факто богиня) Луны, крупная, даже округлая, блондинка, по слухам - не самая умная личность на Олимпе.
   - А она зачем здесь? - всё, что Артемида смогла сказать.
   - Уважаемая богиня Артемида! Я и моя компания "Луна Лимитед" очень рады, что вы решили купить наши акции!
   - Что-о? Я? Да зачем?
   - Купив наши акции, вы таким образом приобрели выход и влияние на высшие сферы, надёжных друзей и союзников во фракционной борьбе в голосованиях высшей инстанции...
   - Селена, хватит. У молодой богини уже глаза с твою луну. Кронидовна, ты в порядке?
   - Я запуталась, - Артемида чуть не хныкала. - Если я приобрету ваши акции, то вы мне поможите? Это ведь шантаж?
   - А что с тебя потребует Киприда, если эта Каллисто напишет ей? И почему вы с ней поругались?
   - Да не нравиться она мне! Холодная она какая-то, пустая. Да и сама она женщин любит только использовать... А я не тварь бесправная, я же богиня, мне и тепла хочется, и разговора!
   - Наши термии самые тёплые, наше гетеры - самые умные!
   - Селена, помолчи, а?
   - А зачем вам именно я?
   - Боязно ей, - пояснила Геката. - Власть поменялась, а сама Селена - из старых, и ей совсем не хочется, чтобы её компанию приватизировали. Мне, как ведущей акционерке её компании - тоже.
   - То есть у вас в этом капитальный интерес. А у меня какой?
   - Девочка, "Луна Лимитед" не самая крупная компания, хотя и является сестрой компании "Солнце Лимитед". Это так. Но тем не менее, она даёт тебе эти самые льготы, которых тебе так не хватает. Став в ней акционером ты получаешь гарант, что Гера или там Афродита не воспользуются твоей невинностью, и не засунут в какое-нибудь ведомство по лесной природе, или там по каким-нибудь лесным ручьям. А ведь если ты попадёшь в такую дыру, то выбраться из неё невозможно - бюрократизм жуткий, а надеяться на вашего родителя нельзя, сами понимаете.
   - Ладно, - кивнула Артемида. - Что у вас подписывать? Но Геката, миленькая, выручайте!
   - Будь спокойна, выручим. Эй, Селена, а где у нас тут сейчас Ирида?
   По совпадению обстоятельств, царица Олимпа и богов Гера тоже была не в духе. Впрочем, почему по совпадению? Причина дурного настроения у Геры была одна - её муж, эгидодержавный Зевс, а иначе говоря - сладострастный козёл. Правда безрогий, так как рога как раз были у Геры... В последнее время дражайший муженёк совсем обнаглел - крутит романы у жены чуть ли не под носом, но никак её не отыскать...
   - Эй! Ирида, где ты?! Доклад!! - от крика Геры дрогнули стены. - Уволю к Кронову батюшке!
   - Тут я! - в покои Геры ужом ввинтилась Ирида, богиня радуги, по совместительству - личная шпионка Геры. - Чего желаете?
   - Докладывай!
   - Обо всём или как?
   - О крале зевсовой!
   - Поступила непроверенная информация, что это - некая нимфа Каллисто, родом из Аркадии...
   - Иду! - гаркнула богатырским посвистом Гера. - Аркадия, говоришь? - и она исчезла.
   А нимфа Каллисто, которая и заварила весь сыр-бор, ни о чём не подозревая, мирно писала письмо Афродите.
   "Уважаемая госпожа Киприда. Ваша операция Прорыв заходит в последнюю стадию! Скоро Артемида Кронидовна-"
   Трах!
   ...У царицы всех богов и богинь Геры, несомненно была своя грация, но в минуты ярости, последняя о ней напрочь забывала - т.е. Гера вломилась в хижину Каллисто со всей грации быка, увидевшего красный цвет.
   - Ах вот где ты свой грех прячешь, нимфа! - взревела царица богов некормленой медведицей. - Ну так получи сдачу!
   "Сдачу" Каллисто получила сполна: от божественной оплеухи по уху она упала на четвереньки, а от не менее божественного пинка... у неё начались преждевременные роды.
   - Ах, вот как?! - от этого зрелища у Геры окончательно снесло башню. - Ну так получи! - и она обратила Каллисто в медведицу. - Счастливо оставаться! - и она отправилась по делам.
   Тем временем, медведица молча уставилась на пищащий комочек с самыми противоречивыми чувствами. Но среагировать на них ей не дали. Вспышка серебряного света - и преображённая Каллисто и её сын застыли в стазисе.
   - Едва успели! - выдохнула Артемида.
   - Не спорю, - согласилась Геката. - Теперь забирай их и пошли к Селене - нужно с этим покончить, пока Гера занята...
   ...К чести Гекаты, Артемиды, и Селены надо заметить, что они успели с этим покончить, пока Гера была занята. Впрочем, когда они узрели, что царица богов прибыла на Олимп вместе с мужем и белой коровой, то все поняли, что история последней измены Зевса пошла куда-то не туда. Впрочем, это совершенно другая история.
  
   Интермедия - В Начале Начал
  

Шум и гам - хохочут девы,

В медь колотят музыканты.

Под визгливые напевы

Скачут, пляшут корибанты.

В кипарисной роще Крита

Вновь заплакал мальчик Реи,

Потянул к себе сердито

Он сосцы у Амальтеи.

Юный бог уж ненавидит,

Эти крики местью дышат,

Но земля его не видит,

Небеса его не слышат.

Афанасий Фет "Зевс"

  
   Было это давно, очень-очень давно.
   Было всё это в начале, а в начале был Хаос. Бескрайний, безбрежный, бесформенный, распространялся он от начала до конца, а потом... в нём что-то случилось. В нём зародился Порядок, и стало делиться в нём всё - воздух и суша, вода и пламень. Зародилась в Хаосе Жизнь - и появилась там Мать Сыра Земля, она же великая Гея.
   Раскинулась Гея от края до края, и разделила весь другой мир на верх и на низ. И раскинулся внизу под Геей мрачный Тартар, и зародилась там Тёмная Ночь, Нюкта. А породила там временем светлая Гея море-океан Понт, и породила она леса и горы, поля и равнины, и породила она Уран-Небо. От единой матери рождены Небо, Горы и Море, и нету от них отца.
   И полюбила Гея могучего Урана, небесного бога. И родились у них Светлый День - Гемера, и трое первых циклопов - Арг, Бронт и Стероп, и трое всемогучих гекотонхейров-великанов сторуких, и шестеро титанов, и шесть титанид. Улыбалась, глядя на детей своих матерь-Гея, но хмурился сурово Уран, не по нраву были ему все они. Заключил он в подземных глубинах Тартара детей своих, и от горя того, от неправды той, от слёз материнских солёных зародился в нёдрах Земли новый металл - адамант, что всех других металлов сильнее.
   И сказали тогда три циклопа, Арг, Бронт и Стероп:
   - Можем мы, о братья гекотонхейры и титаны, о сёстры титаниды, сковать из адаманта серп, что сокрушит нашего отца неправедного, Урана. Но кто возьмёт его для этого в руки?
   Но молчали другие дети Урана и Геи, лишь младший из всех титанов, прекраснокудрый Кронос промолвил:
   - Я. Я возьму.
   И стали ковать три циклопа-кузнеца серп из адаманта. Разлетелись из их первой кузни да по всему Тартару искры и крошки металла. Улыбалась своей насмешливой улыбкой всевидящая Ночь, Тёмная Нюкта, дышала на эти искры и крошки, и родились из них другие циклопы, ростам и силой поменьше своих трёх праотцов, а так - точь в точь как они, и родился от этого дыма и чада вековечных мрак Тартара - Эреб.
   Долго ковали сыны Урана и Геи, циклопы. Помогали им дети их - циклопы младшие. Глядели на это диво их братья и сёстры, и дивились, лишь младший титан, Кронос, глядел на творение циклопов с завистью, ибо не умел он творить, как они. Но не видел никто этого, только Тёмная Нюкта, сама незримая и неслышная, видела то - и молчала.
   И закончили своё творение циклопы, и подали они с поклоном его Кроносу. Взял его молча Кронос - и было лицо его мрачнее лика Эреба, и пошёл наверх из Тартара. Были на пути у него груды каменные - рассекал своим серпом их Кронос, и падали на Мать-Землю первые обвалы. Были на пути у него заросли корней вековечных - рассекал своим серпом их Кронос, и падали на Мать-Землю первые срубленные деревья. Были на пути у него русла подземных рек - рассекал своим серпом их Кронос, и пересыхали на Матери-Земле реки, и пришла в мир первая засуха.
   И вышел Кронос в мир жизни земной, распрямился во весь свой титанический рост, закричал во весь глас, призывая отца своего да на битву. И нахмурил свой лик Уран, и померк белый свет, и пошли на Кроноса войною грозы да бури, вихри, вьюги да тучи. Но взмахнул раз серпом своим Кронос, рассекая серпом своим непогоду, и взмахнул дважды серпом своим Кронос - и пришла в мир первая радуга, пролилась в мир кровь Урана, из тела его рассечённого, и пролилась эта кровь в мир жизни земной.
   Пролилась эта кровь во Понт-море, и вскипела на море пена белая, вышла оттуда белокожая Афродита, любви богиня могучая. Заплясала она на волнах морских - и пришла в мир первая любовь.
   Пролилась эта кровь на Мать-Землю, и зачала в последний раз от Урана Мать-Земля, породила она нимф - дриад, гамадриад, и всех прочих, и породила она гигантов, великанов-богоборцев отчаянных, и породила она трёх Эриний, трёх крылатых дев, Афродиты сёстёр ужасных.
   И пролилась часть крови Урана во Тартар - но вышли оттуда в то время мужи-титаны могучие, и жёны-титаниды прекрасные, и узрели они тут для пляску Афродиты чудесную, и вскипела в них кровь от желания, и вскипела от желания кровь у Кроноса. Но отравлена была кровь его завистью, и взмахнул он серпом - содрогнулась Мать Сыра Земля, и обрушился выход из Тартара: не выйти оттуда не могучим гекотонхейрам, не искусным творцам циклопам. И сказала она трём Эриниям:
   - Летите вы туда, не знаю куда, приведите вы сюда Немезиду!
   Взмыли незримые-незамеченные радостными титанами Эринии, полетели на западный край мира земного, там где раскинулось царство Ночи. И вскричали они зычными голосами:
   - Матерь Тёмная Ночь, отпусти ты в наш мир Немезиду!
   Ничего не сказала им Тёмная Ночь, усмехнулась лишь только. И вскричали в другой раз Эринии:
   - Матерь Тёмная Ночь, отпусти в помощь к нам Немезиду.
   И в другой раз смолчала Ночь, усмехнулась только. И вскричали в третий раз Эринии:
   - Матерь Тёмная Ночь, по велению Матери-Земли, отпусти в помощь нам Немезиду - покорать да Кроноса вероломного!
   Усмехнулась в третий раз Тёмная Ночь, хлопнула лишь в ладоши - вышла на край мира земного Немезида, дочь Ночи да от крови Урана, что пролилась во Тартар. И расправила Немезида крыла орлиные, полетела за тремя сёстрами в мир земной.
   А там - праздник-пир на весь мир. Пляшет по миру всему Афродита-любовь, куда только взглянет, где крылом белопёрым взмахнёт, зачинается там жизнь новая, небывалая - океаниды и нереиды, феаки и кентавры, сатиры и фавны, древолюди-лапиты и амазонки, и многие, многие другие. И плясали же от этой пляски Афродиты титаниды и титаны, порождали так новых других - Гелиоса с Селеной, Астрея и Эос, и многих, и многих других.
   Плясал и Кронос, и плясал он со сестрой своей Реей, любимицей их матери Геи. Но незримо пролетела мимо него кукушкою Немезида-Возмездие, села на холм перед Кроносом, закуковала:
   - Кронос, Кронос, ты могуч, ты стоишь превыше туч, как голова Урана слетела, так и твоей быть без дела!
   Пошатнулся Кронос, а Эринии уж тоже тут как тут! Сестра Алекто обернулась филином-совою, села на плечо левое титана, заухала:
   - Ух, ух, захватило дух, дух! Всё земное только пух, пух! Тебя ветром занесло наверх, тебя ветром и снесёт во Тартар, хух!
   Сестра Мегера обернулась чёрным вороном, села на плечо правое титана, закаркала:
   - Кар, кар, не держишь удар! Победил ты Урана, а пред сыном своим ты комар, кар!
   Сестра Тизифона обернулась чёрным дятлом-желною, села Кроносу на макушку, да как давай долбить! Помрачнел тут ум у титана, и вскипели в его жилах страх да зависть, потемнели тут глаза его, да увы - никто этого не увидел, никто не услышал: всем застила глаза, забила уши Афродита морская, лебедь белая!
   И сошёл Кронос, победитель Урана, с ума. И пришла показать ему дочь его старшую Рея - проглотил её Кронос. После проглотил он и других из детей, двух сыновей и ещё двух дочерей. И родился у Геи и третий сын. И услышала тут Рея шёпот:
   - Рея, побереги ты своё последнее дитя! Скрой его на Крите, во горах Геи заповедных, волшебных! Призови ты на помощь критским нимфам-нянькам корибантов-куретов! Сбереги своё последнее дитя да от Крона!
   Слушала так этот шёпот Рея, и внимала этому шепоту Рея. Может, то и впрямь был шепот Матери-Земли, возжелавшей помочь своей любимице, а быть может то был шепот Немезиды. Но послушалась шепота этого Рея, и сокрыла дитя своё последнее в пещере гор критских, а дала своему безумному мужу камень обманный, в пелёнки завернутый - и не видел того никто, всё тогда Тёмная Ночь да сокрыла, и уснул тогда Кронос, усталый, довольный.
   Но говорят, что слетела на Крит - от дворца Кроноса - птицей-ласточкою Немезида, слетела и закружилась вокруг пещеры Кронида, сына Кроноса и Реи, внука Урана и Геи. Было ли так али нет - никто не знает, но рос во пещере во критских горах Зевс-Кронид не по дням, но по часам. А подросши, сказал:
   - Не к лицу сыну Кроноса в пещере сиднем сидеть - пора-ко мне пойти к отцу-Кроносу, людей посмотреть, себя показать.
   Сказал - и исчез, растворился в синеве критских небес. А вскоре появился в дворце у Кроноса новый виночерпий, улыбчивый, с кудрями белыми, как облака и с глазами цвета небесной синевы. С белозубой улыбкой разносил он вино гостям Кроноса, титанидам и титанам, дошёл он и до Кроноса. Выпил безумный титан темного вина - прошла дрожь по его телу, плюнул он - и выплюнул камень. Далеко выплюнул камень - пролетел тот с полмира, попал точно в его середину, и пробил земной мир насквозь: в мир мертвых Аид, и тёмный Тартар, и в Великую Бездну открыл путь этот камень, Омфалос, Пуп Земли!
   И вновь выпил сведённый с ума Немезидой и Эриниями Кронос. Вновь прошла дрожь по его телу - выплюнул он двух старших своих сыновей, Посейдона с Гадесом. Далеко улетели они - рухнул Гадес во мир мёртвых, Аид, рухнул Посейдон в царство Нереево, океан-море.
   И допил остатки той чаши безумец-Уранид. Содрогнулось его чрево, выплюнул он своих дочерей, рухнул в беспамятстве - и слетели с плеч и макушки него Эринии чёрными птицами, сделали круг последний вокруг него, и полетели вслед за Немезидою, прочь из дворца. И не видел потому никто, как пала дочь Кроноса Деметра да во чисто поле, как пала дочь Кроноса Гестия да в горящий очаг дворца, как пала дочь Кроноса Гера да в объятия Зевса.
   Взял в объятия свои Геру сильномогучий сын Кроноса Зевс, да от тяжести нежданной он как топнул ногой - по всему миру раздался от того гул, достиг и мира подземного. Встрепенулись от того гула гекотонхейры могучие, поднялись их руки как реки, и расчистили они путь из Тартара, Омфалосом проделанный! Вышли они на свет, а за ними - их братья-циклопы, кузнецы подземного царства, и несут они племянникам своим дары.
   Старшему сыну, Гадесу, достался шлем невидимости: кто этот шлем носит, незрим для богов, и людей, и чудовищ. Среднему сыну, Посейдону, трезубец-холодная молния: в одну сторону взмахнётся трезубец - море вскипит штормами, а в другую - штиль пойдёт, да морская зыбь. А младшему сыну, Зевсу-Крониду, царский скипетр-перун громогласный, для всех в мире земном и небесном нетерпимый. Лишь циклопы подземные да гекотонхейры могучие, лишь Тёмная Ночь да Мрак-Эреб могут перуна не боятся.
   И взмахнул да перуном Зевс - рухнул Кронос с дворца своего поднебесного, братьев своих, кои из дворца его убегали, по дороге с ног сбил. Взметнулись вновь руки гекотонхейров, обвили они братьев-титанов, унесли их вновь в Тартар - до скончания века, да под песни Немезиды-Возмездия: "Аз воздам!"
   Трижды облетела тогда Немезида птицей-кукушкою вокруг Зевса и Геры. Выросло тогда у ног их медное дерево с серебряными листьями и золотыми яблоками - то ли Мать Сыра Земля его вырастила, то ли циклопы вновь постарались. Приняли Зевс с Герою это чудо-дерево в дар. И говорят, съела перед брачной ночью Гера одно такое яблоко - и родились у неё от Зевса Гефест, первый кузнец да знаток всех руд, да Арей, первый воин, что немало душ отправил дяде Гадесу в Аид, да Эрида, Распря. Но про то другой сказ уж будет...
  
   Ио
  
   ...К чести Гекаты, Артемиды, и Селены надо заметить, что они успели с этим покончить, пока Гера была занята. Впрочем, когда они (и все другие) узрели, что царица богов прибыла на Олимп вместе с мужем и белой коровой, то все поняли, что история последней измены Зевса пошла куда-то не туда. Впрочем, это совершенно другая история... и произошла она уже не с ними. А случилось вот что.
   ...Царица Олимпа, самая могущественная из богинь, волоокая Гера прибыла на Олимп вместе с мужем, который сразу же куда-то сбежал (а точнее, в свои покои), и с белой коровой, которая вот сбежать никуда не могла, так как Гера цепко держала её за верёвку. Зрелище было настолько неординарное, что младший сын Зевса и Геры, неистовый бог войны Арес, который, вообще-то, просто шёл мимо по своим делам, не выдержал и спросил:
   - Маменька, вы что - решили открыть на Олимпе филиал сельскохозяйственной выставки? Позвать тётеньку Деметру, чтобы помогла?
   - Остолоп! - рявкнула на сына Гера. - Ты что, не видишь, что это - последняя из полюбовниц моего мужа?
   - Папа крутит шашни с коровой? Ну и силён мужик! Я вот, правда предпочитаю женщин, хоть и в теле...
   - Остолоп! Ты что, нарочно издеваешься? Ты что, не понимаешь, что это и есть женщина, только её твой папаша превратил в корову...
   - Ну и что с ней ты теперь будешь делать?
   Судя по несколько осунувшемуся лицу Геры, об этом она не успела подумать. Поймать-то поймала, а дальше что?..
   - Пойду, - не растерялась, - привяжу, а дальше видно будет.
   И ушла. А вот Арес задумался.
   ...Арес никогда не был самым умным из богов-Олимпийцев; по крайней мере, не считался таковым. Его же такое положение дел вполне устраивало - пусть думают, что хотят, лишь бы на его военное дело не зарилась. Ан не тут-то было! Родил папа-Зевс от титаниды-Метиды дочку, Афину Палладу, и на радостях взял, да и назначил (помимо прочего) ещё и богиней войны, а технически - военной промышленности, Арес же, как и был богом собственной войны, так и остался. Афина же - девка далеко не глупая, даром что новорождённая, стала продолжать подгребать под себя всяко-разную индустрию, тем более что раньше до этого никто не додумался.
   Но до времени Ареса это не шибко беспокоило. Хотя Афина и была особой с вздорным нравом, но уже получила хороший кипеш от дядюшки Посейдона, и готовилась к обороне с морской стороны. Беда же пришла с совершенно другой стороны - со стороны дядюшки Гадеса и его бюрократии.
   Арес и дядюшка Гадес никогда не ладили друг с другом - не сошлись характерами; впрочем, дядюшка Гадес со своей бюрократией и аккуратизмом не сошелся характером ни с кем, и поэтому был отправлен работать в загробном царстве, где бюрократии хоть завались, и всё было хорошо, пока не появился Арес и не придумал войны. Результатом этих войн стали крупномасштабные смерти смертных, которые портили Гадесу всю "статистику" и "отчёты". Что такое "статистика" Арес не знал, а "отчёты" он понимал, как "рапорты" у штатских, да и о брюзжании дядюшки не очень беспокоился, так как знал, что дядюшка союзников себе не найдёт: кому из богов дело до смертных? Но тут появилась Афина, а также и Гермес, другой сын Зевса от очередной титаниды - Майи Атлантиды, и ситуация резко поплохела. Дядюшка Гадес и сам был далеко не дурак, просто тихоход и теоретик, нежели практик, а вот новые брат с сестрицей божества и очень умные, и очень активные, и очень наглые - Афина - вот дядюшке Посейдону насолила, а братец Гермес братца Аполлона обокрал - и Аресу ужасно не хотелось, чтобы вся эта компания ополчилась на него, ведь согнут же!
   Но в то же время он признавался, что никак не может придумать ответную комбинацию: он был слишком не любим для этого после скандала с Гефестом, а ведь и тот дружит с Афиной!..
   И тут Мойры принесли очередной скандал батюшки с матушкой, даже ещё и с виновницей оного! Вот уж действительно убойная смесь! Если её удачно разогреть, да направить её на Гермеса (ещё тот обер-вор), то не о какой коалиции и речь идти не сможет! Скандал будет жуткий, и любые петиции, направленные на родного сына верховных богов Олимпа, то есть Ареса, получат если не перун от Зевса, то очень нелёгкую оплеуху от Геры. Что лучше, Арес предпочитал на практике не узнавать...
   Но тут мечты и теории Ареса оседлала одна заземленная мысль: а как же он это сделает? Он же даже не знает, что Гера собирается сделать с несчастной тёлкой - может, пустить на жаркое? И тут он услышал мычание тёлки.
   Вновь воодушевленный, Арес выбежал на свой балкон. Ну, так и есть. Гера, не страдающая избытком вдохновения, просто-напросто привязала корову к дереву... и оставила ей сторожа. Вот это было нехорошо.
   Был у Геры слуга - Аргус Панопт, великаньего роду-племени. Официально он считался богом звёздного неба, а неофициально... кем только он не был! В то числе и нелюбимым, то есть на Олимпе великана не жаловали, так как он был им родичем по сосланному отцу-деду Крону, тоже происходил от Геи, и Зевс давно хотел оного Панопта прибить. Но... как-то руки не доходили.
   Арес же тоже был не прочь разобраться под шумок с великаном, но из-за протекции Геры... не осмеливался. И теперь - опять двадцать пять!
   Вновь пригорюнился Арес. Аргуса он бы убил, но следы... матушку так просто не обмануть!
   Тут он услышал до боли знакомый голос:
   - А это, почтенная Дриопида, коридор в мою комнату, а вот и собственно она. Не желаете ли вы осмотреть её изнутри?
   в ответ послышался пьяненький хохоток какой-то нимфы, до которых добрый хлопец Гермес был большой охотник.
   Арес выругался. Он Гермеса никогда не любил, а в данный момент... В данный момент Гермес, не слишком твердо, стоя на ногах, протащился мимо бога войны, пытаясь удержать собственный башмаки, немаленькую амфору с вином, и тоже не маленькую нимфу, скорее всего - дриаду, которая тоже была под большим градусом. Отягчённый, таким образом, Гермес прошатался мимо Ареса, сбросил с ног своих ненужные башмаки и закрылся в спальне, откуда скоро послышался хохот и пьяные визги.
   - Надрался, - некоторым удовлетворением подумал Арес. - Теперь нескоро выползет... - и тут его посетила идея. Идея довольно нелепа, но где наша не пропадала? Аргус всё же не Крон, он не съест...
   Через некоторое время, когда Аргус продолжил пасти/караулить корову, кто-то так рубанул его по шее, что голова великана слетела с плеч. Немного крови заляпало и крылья сандалий, но Ареса это не очень обеспокоило - сандалии-то не его, а Гермеса...
   - Ну и что мне с тобой делать? - обратился он затем к корове, которая продолжала меланхолично жевать жвачку. - Съесть или сдать дяде Посейдону? Он любит крупный рогатый скот... надеюсь только, что не буквально...
   - Это как сказать... - раздался за спиной бога чей-то голос.
   Арес моментально повернулся. Сверкнул ятаган... и застыл. Говорившая и её сестры (такое сходство могло быть только у родных сестёр) были явно неместными, а откуда-то с востока... хотя что-то знакомое в их лицах и оперении крыльев тоже было.
   - Вы кто? - спросил Арес.
   - Мы-то? Гарпии. Мы с востока. Занимаем посты богинь штормов... заодно и в конях разбираемся...
   - В конях... это хорошо, - кивнул Арес. Коней он любил, даже смертных. - Так что вы тут делаете?
   - Прибыли к сестре узнать, нет ли тут работы, да вы тут подвернулись...
   - И кто ж у вас сестрица?
   - Ирида.
   - А действительно! Есть схожесть! И что она?
   - Отказалась. Отвертелась. Никак не прижмём - скользкая очень.
   - Ну, так она же богиня радуги... - глубокомысленно произнёс Арес, - и мамашина прислужница. Ладно. И что с вами делать?
   - Отец родной, не губи! Дай нам работу, ей-ей! Нам на Востоке либо под Лилит ложиться... либо ложиться и помирать.
   - Вот как? - Арес задумался. На Востоке Лилит была псевдонимом Гекаты... и так дядюшка Гадес своих подчинённых не очень гнобит, ну а, как и женился, так вообще - не бей лежачего! - Ну, насчёт работы посмотрим. У меня вот лишняя корова оказалась - надо избавиться...
   - Это мы можем... только это не просто корова, а нимфа-наяда. Кто-то её заколдовал...
   Арес присвистнул.
   - Наяда? Не врёшь?
   - Так мы по батюшке сами морские, только внешностью в маменьку пошли. Уж нам-то родню не признать?..
   Арес задумался. Теперь, когда он узнал, что корова - это не просто корова, а недобогиня, просто отправить её в расход казалось глупо. Лучше пускай она в деле поучаствует.
   - Пошли со мной, - сказал он сестрёнкам, - и корову захватите. Да, кстати, дорогу в Египет знаете?
   - Ну да!
   - Вот и ладно.
   А через некоторое время на Олимпе грянул грандиозный скандал.
   - Ты куда дел свою полюбовницу! - ревела Гера как стадо коров. - Ещё и холуя своего подослал, чтобы Аргуса убить!
   - Ты о чём? - Зевс уставился на жену как кот на свечку. - Что с Аргусом?
   - Убит!
   - Да-а? Наконец-то...
   - Что-о? - И Гера одарила эгидодержавного мужа доброй оплеухой. Тот взревел так, что Олимп пошатнулся. Тут прибежали и остальные.
   - Что происходит? - спросила Афина
   - Корову украли - пояснил Арес. - То есть тьфу - не корову, а папашину полюбовницу.
   - Папа влюбился в корову?! - Афина слегка обалдела. - Однако!
   - Да это не корова! Эта Зевсова полюбовница, которую он превратил в корову!!
   - Он женщину превратил в корову, чтобы полюбить?! Однако!!
   - Он её из-за меня превратил!
   - Ты-то тут причём?
   - Я их поймала! Но он вывернулся, превратив её в корову!
   - Ты уверена? Может, обратится к Деметре, чтобы она уточнила? - это был Гермес. Навеселе и в сандалиях. Арес вздохнул. Дело обострилось.
   - Ах, ты, Атлантов внук! - крикнула Гера. - Покайся! Ты Аргуса убил?
   - Да как я мог! Это не по моей части!
   - Не ври! Был бы кто другой, он следы бы оставил!
   - Да зачем мне Аргуса убивать?!
   - Да из-за коровы!
   - Какой коровы??
   - Которая полюбовница Зевса!!
   - Что?? Отец, ты чего?
   - Да, пап, - поддержал Гермеса Арес, - ты-то что молчишь? Как ты с той коровой оказался-то?
   - Я её Гере хотел подарить, задобрить, а то она уже в последнее время совсем уже скисла.
   - И ты мне решил подарить корову?! Ах ты, баран!! - Гера взвизгнула и пошла на Зевса напролом. Тот едва не взвизгнул и кинулся отступать, потом вспомнил о перунах. В небе над Олимпом загремело. Все бросились наутёк в неподдельном испуге. Кроме Ареса. Тот прятал ухмылку в бороде - его замысел полностью удался.
   - Ну, вы держитесь сволочи, - шепнул он себе в бороду. - Я вам ещё устрою...
  
   Аргус
  
   Жили-были во античной Греции боги, и главной богиней среди них была волоокая Гера. Могущественна Гера, не было богини равной ей по власти, и хотя злые языки говорили, что если бы не любвеобильный Зевс, то не видать бы Гере всей это власти, но рука у Геры была властная и весьма тяжёлая, т.ч. желающих говорить про это было немного. Но всё же было, и каких их узнать? Вот Гера и придумала.
   Жил-был в то время один из титанов, Аргус Панопт, и было у него 100 глаз, расположенных по всему телу. Вот Гера и наняла его, чтобы каждую ночь Аргус садился высоко, глядел далеко и докладывал ей, кто где какое неуважение ей затевает.
   Вскружилась голова у Аргуса, забыл он, что он просто титан, т.е. наследие старого режима Крона Уранида, враждебного олимпийцам и олимпийкам. Возомнил он, что является он невесть какой важной персоной, и вообще.
   А был, ещё, у владыки олимпийцев Зевса молочный брат, божок Пан, сын критской козы Амалфеи. Был Пан довольно скромным малым, предпочитал густые леса и горные луга светлым олимпийским чертогам, и бывало, что тут скрывать, что сам Зевс ему порой немного по этому вопросу завидовал - но речь не о том.
   И вот тем вечером, когда Аргус сидел на своём посту и глядел далеко, он вот и высмотрел Пана, который важно выхаживал по морскому берегу и держа в руках некую раковину.
   А была ведь у Пана черта, которая портила ему всю репутацию. Дело было не в его любвеобильности - тогда все божества были любвеобильны, от фавнов с сатирами до Зевса с братьями - дело было в его голосе: чуть что не по нём, Пан как заблеет по козлиному, как закричит по человечьи, как засвистит по разбойничьи, так в округе пойдёт такая суматоха, такая неразбериха, что её так и назвали в честь козлоногого божка - паникой.
   Но успокоившись, Пан снова становился самим собой, божеством не опасным, но любопытным. И нашёл вот он тогда некую раковину, и раковину не простую! Дунул сквозь неё Пан на дно речное - рыбы с перепугу пошли нерестится раньше срока. Дунул Пан на горы - горы ущельями осыпались. Дунул Пан в расселины горные - те со страха треснули до самого царства подземного. Красота!
   И вот вышел Пан с этой вот раковиной на берег моря, разыскивая, кого бы ещё ему напугать. И увидел тут его Аргус Панопт, и наклонился к Пану поближе, чтобы рассмотреть эту раковину его получше, а был он огромен! Сверху на Пана смотрит, слева и справа - ну звёздное небо и всё тут!
   Стало Пану не по себе, а когда Пану не по себе, то он блеет по козлиному, кричит по человечьи, свистит по разбойничьи - и всё это сквозь его в раковину, прямо в Панопта. Подвернулись у Панопта ноги, упал он пузом вперёд, прямо на Пана - звездопад!
   Увидела это дело Эос-заря. Работа у Эос не пыльная: утром отворяй ворота брату-Гелию, вечером закрывай их, а всё остальное время у Эос было свободным, и она заполняла его тем, что рассказывала Гере о том, что она видела раньше. И сейчас вот она увидела это. Закричала Эос громким голосом:
   - Хозяйка Гера!
   Вышла из своих хором Гера, выражение лица, как всегда, кислое, а тут увидела эту картину маслом - и её ещё больше перекосило; представила, что скажет да сделает Зевс, когда увидит, что его молочного брата придавили, и ей окончательно стало нехорошо.
   Подскочила она Аргусу, сдёрнула его с Пана, видит: Пан-то ещё дышит, а Аргус уже нет. Разозлилась Гера, дала такого Пану пинка, что тот с морского берега прямо в лес улетел, что твоя ворона, и потащила Аргуса к брату-Гадесу.

* * *

   В тот день у Гадеса настроение было - ну как обычно. Жена Персефона гостит у матери своей Деметры, подчинённые занимаются своими делами и начальника лишний раз тревожить не хотят - ну скучно и обидно просто до слёз.
   И тут к нему зашла родственница, младшая сестрёнка-Гера. И тащит за собой какого-то титана, на вид подозрительно дохлого - вот это было что-то новенькое.
   - Здорово, сестра. А титан у тебя зачем?
   - Здравствуй и ты, брат. Слышь, ты не можешь мне оживить этого вот Аргуса?
   Посмотрел на него Гадес, покачал головой.
   - Никак нет, если помирают бессмертные, то они идут сразу к бабушке-Геи, в смысле на тонком плане. Оживить уже никак нельзя.
   - Ну сделай что-нибудь, - Гера протянула плаксиво. - Дети мы Крона и Реи или где?
   - Ладно, - вздохнул Гадес. - Давай его мне сюда, что-нибудь попытаюсь сделать, а то с социумами экспериментировать мне уже надоело...

* * *

   Забрав себе Аргуса, Гадес очень скоро вернулся к Гере вместе с Аргусом же. Тот остался мёртвым, но выглядел теперь, как живой.
   - Что ты с ним сделал? - подозрительно спросила Гера, взвешивая его одной рукой и принюхиваясь. - Он какой-то лёгкий... и пахнет как-то подозрительно, благовониями.
   - Ими, ими, родимыми, - Гадес кивнул с выражением глубокого удовлетворения. - Подчинённый твой был мумифицирован по последним египтянским методам, и выглядит поэтому ну как живой... только лёгкий.
   - И что мне с ним делать? - Гера не выглядела разозлённой, скорее задумчивой. - Уж лучше бы чучело, право слово...
   - А что ты с ним собиралась делать изначально? - пожал плечами Гадес. - Мумия, чучело, какая разница?
   Гера не нашла, что сказать, а работа всё равно была бесплатная, поэтому она предпочла распрощаться со старшим братом и отправиться обратно, на Олимп.

* * *

   Гера не любила (и не умела) проигрывать в спорах даже с родственниками, поэтому она возвращалась на Олимп не в самых лучших чувствах, и заметив какое-то шевеление в кустах, она среагировала на него машинально.
   - Эй! Кто там такой? Выходи пред мои светлые очи, подлый трус! - заявила она, топнув ногой. К её удивлению, вместо кентавра, сатира или простого смертного (ну кто мог скрываться в кустах, растущих в этом захолустье?), пред её светлые очи предстал её же супруг, эгидодержавный Зевс, владыка Олимпа. Сейчас, правда, эгиды со Зевсом не было, да и выглядел он не менее удивлённым, чем Гера, этою встречей.
   Гера, однако, опомнилась первой. - Ты что тут забыл, дорогой мой? - спросила она тоном, который не обещал Зевсу ничего хорошего.
   - Ничего я не забыл, я тебя искал, - Зевс буркнул в ответ.
   - Ну, ты меня нашёл. И зачем искал?
   - Я тебе подарок хотел подарить.
   - Да? И какой же?
   - Сейчас, - и Зевс резво юркнул обратно в кусты. Прежде чем обомлевшая от такой наглости Гера (ей что, теперь за собственным мужем по кустам гоняться? Тоже, блин, нашёл себе нимфу-Эхо!) кинуться за ним, из кустов "вылетела" очень, очень белая корова и уставилась на неё более осмысленным взглядом, чем у других коров.
   - Вот! - тоном римского триумфатора произнёс Зевс, появившись снова из кустов. - Эта, моя дорогая, корова тебе в подарок!
   Для Геры всё стало ясным, и она посмотрела на Зевса, как бык на тореадора. - Ах, мне? Ах, корова? - сказала она, и одной рукой взяла за ухо Зевса, а другой - корову. - А ну, дорогой, пошли обратно на Олимп - я вам там буду зверствовать!

* * *

   ...Царица Олимпа, самая могущественная из богинь, волоокая Гера прибыла на Олимп вместе с мужем, который сразу же куда-то сбежал (а точнее, в свои покои), и с белой коровой, которая вот сбежать никуда не могла, так как Гера цепко держала её за верёвку. Зрелище было настолько неординарное, что младший сын Зевса и Геры, неистовый бог войны Арес, который, вообще-то, просто шёл мимо по своим делам, не выдержал и спросил:
   - Маменька, вы что - решили открыть на Олимпе филиал сельскохозяйственной выставки? Позвать тётеньку Деметру, чтобы помогла?
   - Остолоп! - рявкнула на сына Гера. - Ты что, не видишь, что это - последняя из полюбовниц моего мужа?
   - Папа крутит шашни с коровой? Ну и силён мужик! Я вот, правда предпочитаю женщин, хоть и в теле...
   - Остолоп! Ты что, нарочно издеваешься? Ты что, не понимаешь, что это и есть женщина, только её твой папаша превратил в корову...
   - Ну и что с ней ты теперь будешь делать?
   Судя по несколько осунувшемуся лицу Геры, об этом она не успела подумать. Поймать-то поймала, а дальше что?..
   - Пойду, - не растерялась, - привяжу, а дальше видно будет.
   И ушла. А вот Арес задумался.

* * *

   В иное время, впрочем, Гера бы обратила внимание на не типичное поведение младшего сына, но на данный момент ей было не до этого: мешала корова. И Аргус. Мумия последнего, хотя и не была замечена Зевсом (и коровой, т.е. не коровой, но полюбовницей Зевса) в колеснице Геры, но была почуяна... но это было ещё не бедой. Бедой было то, что Аргус не состоял полностью на официальном учёте служащих Олимпа, и своим присутствием мог наделать Гере новых проблем; а если Зевс ещё и узнает про Пана, то будет совсем уж нехорошо...
   Поэтому, Гера не думая долго привязала корову к дереву в саду, поставила Аргуса рядом - вроде бы часовой - и пошла обратно к себе, думать о том, как поступить с Зевсом (и коровою). А за её спиной, как бы не откуда, появился Арес с тремя сёстрами-Гарпиями (имена - Окипето, Келаено и Аэлла) и с мечом-ятаганом, который он на время "одолжил" у брата по отцу, Гермеса...
   Через некоторое время, когда Аргус продолжил "пасти/караулить корову", кто-то так рубанул его по шее, что голова великана слетела с плеч. Немного крови заляпало и крылья сандалий, но Ареса это не очень обеспокоило - сандалии-то не его, а Гермеса...
   - Ну и что мне с тобой делать? - обратился он затем к корове, которая продолжала меланхолично жевать жвачку. - Съесть или сдать дяде Посейдону? Он любит крупный рогатый скот... надеюсь только, что не буквально...
   - Это как сказать... - раздался за спиной бога чей-то голос.
   Арес моментально повернулся. Сверкнул ятаган... и застыл. Говорившая и её сестры (такое сходство могло быть только у родных сестёр) были явно неместными, а откуда-то с востока... хотя что-то знакомое в их лицах и оперении крыльев тоже было.
   - Вы кто? - спросил Арес.
   - Мы-то? Гарпии. Мы с востока. Занимаем посты богинь штормов... заодно и в конях разбираемся...
   - В конях... это хорошо, - кивнул Арес. Коней он любил, даже смертных. - Так что вы тут делаете?
   - Прибыли к сестре узнать, нет ли тут работы, да вы тут подвернулись...
   - И кто ж у вас сестрица?
   - Ирида.
   - А действительно! Есть схожесть! И что она?
   - Отказалась. Отвертелась. Никак не прижмём - скользкая очень.
   - Ну, так она же богиня радуги... - глубокомысленно произнёс Арес, - и мамашина прислужница. Ладно. И что с вами делать?
   - Отец родной, не губи! Дай нам работу, ей-ей! Нам на Востоке либо под Лилит ложиться... либо ложиться и помирать.
   - Вот как? - Арес задумался. На Востоке Лилит была псевдонимом Гекаты... и так дядюшка Гадес своих подчинённых не очень гнобит, ну а, как и женился, так вообще - не бей лежачего! - Ну, насчёт работы посмотрим. У меня вот лишняя корова оказалась - надо избавиться...
   - Это мы можем... только это не просто корова, а нимфа-наяда. Кто-то её заколдовал...
   Арес присвистнул.
   - Наяда? Не врёшь?
   - Так мы по батюшке сами морские, только внешностью в маменьку пошли. Уж нам-то родню не признать?..
   Арес задумался. Теперь, когда он узнал, что корова - это не просто корова, а недобогиня, просто отправить её в расход казалось глупо. Лучше пускай она в деле поучаствует.
   - Пошли со мной, - сказал он сестрёнкам, - и корову захватите. Да, кстати, дорогу в Египет знаете?
   - Ну да!
   - Вот и ладно.

* * *

   Никогда ещё у Эос-зари не было таких суток, богатых на события. Сперва, вечером, эта история с Аргусом и Паном (а кстати, что с козлоногим-то стало?), а теперь - снова Аргус!
   - Хозяйка Гера, хозяйка Гера!
   - Ну, чего тебе? - Гера снова была не в духе (впрочем, для неё это было типичное состояние духа). - О мать Рея, что с Аргусом?
   - Голову ему срубили, - Эос не нашла ничего умнее, чем сказать очевидное. - Судя по отсутствию следов обуви на земле, наверное Гермес. Он и корову украл, по-видимому.
   - Ах, Гермес? - тон Геры не обещал ничего хорошего, хотя внутри она совершено ликовала. - Ну-у.... Теперь я буду зверстовать! Но сперва - павлины!

* * *

   - Ты куда дел свою полюбовницу! - ревела Гера как стадо коров. - Ещё и холуя своего подослал, чтобы Аргуса убить!
   - Ты о чём? - Зевс уставился на жену как кот на свечку. - Что с Аргусом?
   - Убит!
   - Да-а? Наконец-то...
   - Что-о? - И Гера одарила эгидодержавного мужа доброй оплеухой. Тот взревел так, что Олимп пошатнулся. Тут прибежали и остальные.
   - Что происходит? - спросила Афина
   - Корову украли - пояснил Арес. - То есть тьфу - не корову, а папашину полюбовницу.
   - Папа влюбился в корову?! - Афина слегка обалдела. - Однако!
   - Да это не корова! Эта Зевсова полюбовница, которую он превратил в корову!!
   - Он женщину превратил в корову, чтобы полюбить?! Однако!!
   - Он её из-за меня превратил!
   - Ты-то тут причём?
   - Я их поймала! Но он вывернулся, превратив её в корову!
   - Ты уверена? Может, обратится к Деметре, чтобы она уточнила? - это был Гермес. Навеселе и в сандалиях. Арес вздохнул. Дело обострилось.
   - Ах, ты, Атлантов внук! - крикнула Гера. - Покайся! Ты Аргуса убил?
   - Да как я мог! Это не по моей части!
   - Не ври! Был бы кто другой, он следы бы оставил!
   - Да зачем мне Аргуса убивать?!
   - Да из-за коровы!
   - Какой коровы?
   - Которая полюбовница Зевса!!
   - Что? Отец, ты чего?
   - Да, пап, - поддержал Гермеса Арес, - ты-то что молчишь? Как ты с той коровой оказался-то?
   - Я её Гере хотел подарить, задобрить, а то она уже в последнее время совсем уже скисла.
   - И ты мне решил подарить корову?! Ах ты, баран!! - Гера взвизгнула и пошла на Зевса напролом. Тот едва не взвизгнул и кинулся отступать, потом вспомнил о перунах. В небе над Олимпом загремело. Все бросились наутёк в неподдельном испуге.
   И тут некий звук послышался в тиши, настолько громкий и необычный, что все замерли от неожиданности.
   - Это что? - очень вежливо и интеллигентно Зевс поинтересовался у Геры.
   - Павлины! - ответила та с типичной для неё усмешкой на лице - "у меня сегодня радость, я соседу сделал гадость". Гадость не заставила себя долго ждать: довольно быстро в тронном зале появилась целая стая этих курообразных птиц с противными голосами, крепкими клювами и мощными ногами, и все они дружно полетели за Гермесом, который сам полетел от них (Арес вернул ему его сандалии), отчаянно при этом матерясь...
   - Я не о том, - Зевс поморщился от пьяной ругани Гермеса, да и только. - Я про хвосты.
   - А-а. Я пересадила туда глаза Аргуса, на память, - понятливо кивнула Гера, помня про перуны мужа.
   - А-а. Очень удачно получилось, - кивнул Зевс, довольный, что всё окончилось благополучно и на этот раз, взял свою благоверную супругу под локоток и повёл её в их покои. Вслед за ними разошлись и другие олимпийцы (кроме Гермеса, который отчаянно удирал-улетал от павлинов). Кроме Ареса. Тот прятал ухмылку в бороде - его замысел полностью удался.
   - Ну, вы держитесь, сволочи, - шепнул он себе в бороду. - Я вам ещё устрою...
  
   Европа
  
   Долго, очень долго гоняли Герины павлины несчастного Гермеса по всему поднебесью - еле-еле тот от них под конец отвязался. А отвязавшись, сел - невидимый - на крышу какого-то смертного дома и давай честить любвеобильного папашу-Зевса на все корки:
   - Архиплут, протобестия, негодяй и маклак! Бык любвеобильный! Запутался во всех своих бабах, а я давай отвечай! И Аргус тот - тоже хорошая скотина! Титан неумирающий, блин! И только такой - сам не знаю даже кто - как мой папенька смог поверить, что это я его убил! Я, кто такой дружелюбный! И неопасный! И-
   - Ну что ты тут расшумелся? Не видишь - ночь уже, людям надо спать, - раздался над ухом Гермеса такой, вообще-то, рассудительный голос, но тем не менее Гермес подпрыгнул в воздух от неожиданности... очень даже высоко.
   - А, это ты, Гипнос, - поприветствовал он бога сна. - Что ты тут конкретно делаешь, а?
   - Ничего конкретного - пролетал по ходу работы, слышу - бухтят, посмотрел пристальней - а это ты. Что случилось?
   - Мачехины павлины клевали меня и в хвост, и в гриву, - хмуро заметил Гермес, - всем другим олимпийцам на увеселение. Давно надо мной так не смеялись, с той поры как я привёл сына-Пана на Олимп. Но тогда на меня как видно нашло какое-то умственное затмение, и смеялись надо мной по праву, а теперь...
   - Да-а, - задумчиво произнёс Гипнос, представив себе Гермеса, который из всех своих сил улетал от стаи павлинов, - это ты попал. Слушай, а я вот что подумал: мне матерь Ночь сказала дать местной принцессе вещий сон-
   - Подожди-подожди, - перебил собеседника Гермес, уловив его невысказанную ещё мысль. - Местная - это где?
   - Финикия, - хмуро сказал Гипнос. - Слышь, наведи на её своего папашу - ведь тот не удержится, полезет, начнётся новый скандал, про тебя забудут... то, что тебе надо, по-моему.
   - Ну, спасибо, друг, - прочувственно сказал Гермес. - Я этого тебе не забуду!
   На том и договорились.

* * *

   Владыка Олимпа и много другого, громовержец-Зевс, немного хандрил. Назревающий было конфликт с Герой удачно разрешился, но громовержцу опять было скучно. И любовница новая куда-то пропала, даром что он так неудачно сделал из неё буквальную корову - с ней тоже не развлечёшься, особенно если не знаешь, куда она подевалась...
   И тут, как будто его звали, в тронный зал влетел Гермес.
   - Слышь, батяня, - сказал он весело, - я тут на днях был в Финикии: у местного царя там дочь подросла, красавица-
   - Дочь-красавица? Это хорошо, я давно не гостил у смертных. Но... Финикия, ты говоришь? Там надо действовать деликатно, это всё-таки не наша Греция...
   У Гермеса была своя точка зрения насчёт деликатности отца, но прежде чем он смог поделиться ею, дверь в тронный зал внезапно распахнулась снова, и запах сырости и водорослей отметил появление Посейдона.
   Беседовать с родичами, даже не местными, вроде Посейдона, Гермесу не хотелось совершенно - ещё попомнят ему его бегство от павлинов - и он резво улетел, сославшись на какие-то туманные дела. Обычно Зевс ему бы это попомнил, но первые слова Посейдона резко завладели его вниманием:
   - Ну, младший брат, нашёл я твою полюбовницу.
   - Нашёл? - с любопытством переспросил его Зевс. - Ну и, как и где?
   - В Египте - там её назначили какой-то богиней в местный пантеон: чего ещё и ожидать от зверобогов? - начал было Посейдон, но Зевс его перебил:
   - Что Египет, что Финикия - всё одно, заграница, - сказал он задумчиво, - а раз Ио теперь сама богиня, или хотя бы божественная корова египетского пантеона, то лезть к ней с кондачка теперь не с руки. Берусь за Финикию!
   - Ну, валяй, - пожал плечами Посейдон, поняв, что Зевс нацелился уже на новую любовницу, а старая его теперь уже совсем не интересует. - И бывай тоже.
   Зевс только кивнул в ответ, погружённый в собственные мысли.

* * *

   Гермес вернулся в Финикию очень рано следующим утром, инкогнито: затаился на удобной точке обзора морского берега и приготовился ждать появления отца, благо что финикийская принцесса Европа (ну и имена же у этих варваров!) со служанками уже была на месте.
   "Ну, где же ты, папаша?" думал мучительно Гермес. "Не посрами, ради разнообразия, мужскую честь олимпийцев!"
   Как будто б в ответе на негласные мольбы Гермеса, на морском берегу показался... бык. А точнее, Бык с большой буквы. Белоснежно-белая шерсть, чёрные рога, мощные копыта и нежно-розовый нос, не оставляли (для посвящённого) сомнения, что это был Зевс. Инкогнито, как он и планировал.
   "Посейдон окаянный - это небось он папашу надоумил," думал мрачно Гермес, видя, как Европа браво залезает на невиданного быка (который вдобавок ещё и благоухал по-настоящему), а тот с разбегу вбегает в море и уплывает далеко на запад, в греческую акваторию. "Ну, я тебе тоже придумаю - я вам хитрован-Меркушка римский, или кто?"
   И он действительно кое-что придумал, но это была уже совершенно другая история.
  
   Кадм
  
   У главнейших богов-Олимпийцев, Громовержца-Зевса да волоокой Геры, было два сына и две дочери. Младшая дочь, Эулетерия, пошла характером в тётку Гестию - такая же тихая и молчаливая, как и та, и столь же сильно занята делами семейными: была она богиней деторождения. Оттого хоть и знали Эулетерию, хоть и почитали её крепко, но не славили её громко, скорее тихо.
   Старшая дочь, Эрида, была не такой. Была она богиней распри, и бывало, разъезжала она на одной колесницы с братом своим Аресом, и были они страшны вместе! ...Но прошло время, породил Зевс с главы своей свою возлюбленную дочь, богиню мудрости, Афину-Палладу, стала та усмирять Ареса, а вместе с тем - и Эриду. Возненавидела свою мудрую сестру по отцу Эрида, но на большее сил не хватало.
   А Арес, тем временем, занялся делами любовными - зачастил к пеннорождённой Афродите, жене брата его родного хромоногого Гефеста. Подкараулил любовников Гефест, поймал золотыми сетями - на весь Олимп прогремел семейный скандал, прослышали о том и люди смертные, и духи хтонические, дети да подданные великой Ночи...
   Но Афродите и горя было мало: зачала она от Ареса дочь по имени Гармония - тут Эриду окончательно тоска взяла. Была молодая Гармония столь же прекрасна, как Эрида ужасна, столь же светла, как Эрида рыжа (и опять-таки в тётю Гестию). Возжелала тут Эрида, от зависти великой, погубить юную Гармонию, но боялась она прогневать отца Гармонии, своего брата Ареса, боялась она и Афродиты, что смирила буйного Ареса так, как мудрая Афина не могла.
   Долго мучилась Эрида, маясь от зависти, страха да злобы, да наконец придумала. Взяла она, да и пошла к седым Мойрам, которые всё прошлое, настоящее да будущее знали. Далеко от Олимпа жили Мойры, дочери Ночи, поросли пути к ним сорняками да терновником, пролегали пути те по крутым горам да по глубоким оврагам, да заброшенным пустырям. Слабо заметны те тропы - зазеваешься, с них сойдёшь, да не знаемо где пропадёшь.
   Часто сбивалась с дороги Эрида, попадала то в лес непроходимый, то в болото бездонное, то ещё куда. Но были у неё упрямство её матери да упорство её отца - и дошла она до пещеры Мойр, где все стены в пряже, как в паутине.
   Неприветливо встретили гостью со светлого Олимпа старые Мойры, нахмурились их лбы под серебром их седины. Спрашивают:
   - Почему пришла к нам в дом, ты, дочь Кронидов? Давно не ступала здесь нога не смертного, и не бога. Только родня наша по отцу-матери здесь бывает. Почему ты здесь?
   Посмотрела Эрида тёмными глазами из-под рыжих волос на Мойр, отвечает:
   - Давно уже нет места мне в том мире - гонит мудростью Афина-Паллада, а появилась у меня племянница-Гармония, так совсем беда. Вы скажите мне, мудрые Мойры, где и у кого найти мне помощи, чтобы Афину победить и не дать Гармонии в полную силу войти?
   Ничего не сказали старые Мойры Эриде. Только зашелестело в пещере, как будто огромный паук по паутине ползёт. Дунула тогда Эрида на пряжу своей силою, стали нити Мойр из порядка своего выбиваться, меж собой переплетаться - и вступил в мир смертных беспорядок-хаос.
   Потемнели от гнева глаза Мойр, встали они, как одна - существо троетелое, троеглавое, шестирукое, шестиногое - а пойти не смогли. От силы Эриды перепутались волосы их с вышиванием их, удержали трёх Мойр на месте: если ведь из ловушки этой вырываться, то либо без волос остаться, либо пряжу свою ещё более рвать да путать.
   И сдались тогда Мойры Эриде, говорят ей:
   - Слушай о достойная дочь Зевса и Геры, богиня Эрида. Прозывают теперь тебя Распря, а будут звать ещё и Ата! Наступит время, и сравняешься ты силой-смелостью с отцом твоим Громовержцем, и победишь-перехитришь его! А теперь ступай да от нас, да не по той дороге, по которой к нам пришла, а по другой. Там найдёшь ты сестру себе и союзников, с которой победишь и Афину-Мудрость ты, и Гармонию!
   Поклонилась за помощь-совет Мойр им Эрида, выпустила их волосы из их пряжи, и пошла прочь от них - да не по той тропе, по которой к ним пришла, а по другой. И гляди ж! Вроде идёт тропа по тем же горам да по тем же долам, а прямая она, заметная, будто вымощенная. Ну да вела же эта тропа не в мир смертных и не на Олимп светлый, а во царство Эреба и Ночи.
   Но однако же не дошла прямо до туда Эрида - встретились ей на пути двое: один - чёрен как ворон, другая - пестра как сорока. Удивились они, повстречавшись с Эридой, удивилась же и Эрида, спрашивает она:
   - Кто вы такие, как вас зовут-величают?
   Отвечает ей первый:
   - Я Гипнос, сын Эреба и Ночи, от того и чёрен весь, а со мной - Мелиное, дочь Ночи от Зевса, от того она и пестра, как сорока.
   Моргнула Эрида.
   - Я - говорит она в свой черёд, - есть Эрида-Распря, старшая дочь Зевса и Геры, сестра Мелиное по отцу. Указали, значит, мне на вас седые-мудрые Мойры, видно одолею я с вами и Афину-Мудрость, Палладу, и Гармонию!
   И молчали Гипнос с Мелиное. И молчала Эрида, глядя на них тёмными глазами из-под рыжих волос. Долго стояли так они, молча, наконец Мелиное заговорила:
   - Рады мы будем помочь одолеть тебе Афину-Палладу - светлая мудрость её противна Эребу и Ночи. Но нельзя одолеть её, не одолев Гармонию: мать Гармонии - пеннорождённая Афродита, в ней кровь самого Урана-всеотца, сила, что у первых титанов; в жилах же Ареса, да и Афины этой крови - меньше четвертушки, да и силы поменьше. Но коль случится беда с дочерью Афродиты, крикнет та на помощь Ареса, поможет тот отстоять свою любимицу...
   Окончила речь Мелиное, заговорила в ответ Эрида: всколыхнула сестрина речь у неё воспоминания:
   - Есть, - говорит Эрида, - у Ареса священная роща, на севере. Живёт в той роще Аресов змей. Защищён он железной чешуёй, а сверх того - заклятием: кто того змея убьёт, то не будет ему в жизни счастья, а смерть свою он сам в облике змея встретит, и жена его - тоже. Вот бы нам такого горемыку найти, и Гармонию ему в жёны дать - позабыл Арес про то проклятие, вовремя не вспомнит...
   Ухмыльнулся на слова сестёр Гипнос:
   - Есть у меня такой горемыка на примете...

* * *

   Долго, очень долго гоняли Герины павлины несчастного Гермеса по всему поднебесью - еле-еле тот от них под конец отвязался. А отвязавшись, сел - невидимый - на крышу какого-то смертного дома и давай честить любвеобильного папашу-Зевса на все корки:
   - Архиплут, протобестия, негодяй и маклак! Бык любвеобильный! Запутался во всех своих бабах, а я давай отвечай! И Аргус тот - тоже хорошая скотина! Титан неумирающий, блин! И только такой - сам не знаю даже кто - как мой папенька смог поверить, что это я его убил! Я, кто такой дружелюбный! И неопасный! И-
   - Ну что ты тут расшумелся? Не видишь - ночь уже, людям надо спать, - раздался над ухом Гермеса такой, вообще-то, рассудительный голос, но тем не менее Гермес подпрыгнул в воздух от неожиданности... очень даже высоко.
   - А, это ты, Гипнос, - поприветствовал он бога сна. - Что ты тут конкретно делаешь, а?
   - Ничего конкретного - пролетал по ходу работы, слышу - бухтят, посмотрел пристальней - а это ты. Что случилось?
   - Мачехины павлины клевали меня и в хвост, и в гриву, - хмуро заметил Гермес, - всем другим олимпийцам на увеселение. Давно надо мной так не смеялись, с той поры как я привёл сына-Пана на Олимп. Но тогда на меня как видно нашло какое-то умственное затмение, и смеялись надо мной по праву, а теперь...
   - Да-а, - задумчиво произнёс Гипнос, представив себе Гермеса, который из всех своих сил улетал от стаи павлинов, - это ты попал. Слушай, а я вот что подумал: мне матерь Ночь сказала дать местной принцессе вещий сон-
   - Подожди-подожди, - перебил собеседника Гермес, уловив его невысказанную ещё мысль. - Местная - это где?
   - Финикия, - хмуро сказал Гипнос. - Слышь, наведи на её своего папашу - ведь тот не удержится, полезет, начнётся новый скандал, про тебя забудут... то, что тебе надо, по-моему.
   - Ну, спасибо, друг, - прочувственно сказал Гермес. - Я этого тебе не забуду!
   На том и договорились.

* * *

   Когда Европа пропала, отец её, царь Агенор, очень сильно опечалился, ничто не могло его утешить. Вызывает он в тронный зал сыновей своих - Фойникса, да Киликса, да младшего, Кадма. Говорит им:
   - Сыновья мои, правил наш род во Финикии с начала начал, и никто противостоять ему не мог. И тут дочь мою, сестру вашу, похитил непонятно кто! Пока не вернёте её под родную крышу, а похитителя того дерзкого не казните лютою смертью, чтобы я вас тут не видел!! С завтрашнего утра покинете в сий город и до выполнения моего приказа не возвращайтесь!!!
   Помрачнел от отеческих слов младший Кадм, пуще Кадма - средний Киликс, пуще Киликса - старший Фойникс. Не сказал не один из них отцу слова против, а на следующее утро настигнуло Финикию новое горе, похуже пропажи принцессы Европы - в ту ночь скончался старый Агенор, скрутил его вишь заворот кишок и апоплексический удар к тому же. Сел на трон старший сын, Фойникс, говорит он братьям Киликсу да Кадму:
   - Я теперь владыка всея Финикии, и повелеваю вам исполнить покойную отцовскую волю, отправляйтесь на поиски сестры нашей Европы не позднее вечерней зари, а не то...
   Ничего не сказали брату Киликс да Кадм, да и что говорит? У Фойникса вокруг трона стражи меряно-немеряно, а у братьев его - никого. Поклонились они старшему брату и покинули Сидон и Финикию, Киликс на юг, а Кадм на север. Разошлись их дороги - на юге Киликс основал страну Киликию, а вот Кадм...

* * *

   "Посейдон окаянный - это небось он папашу надоумил," думал мрачно Гермес, видя, как Европа браво залезает на невиданного быка (который вдобавок ещё и благоухал по-настоящему), а тот с разбегу вбегает в море и уплывает далеко на восток, в греческую акваторию. "Ну, я тебе тоже придумаю - я вам хитрован-Меркушка римский, или кто?"
   И он действительно кое-что придумал...
   И сидели на склонах ликийских гор, где отблеск заката, Гипнос, Мелиное да Эрида. Веселились они всему случившимся, хохотали они над незадачей Гермеса, да над внезапной кончиною Агенора. Не любят смертных дети Эреба и Ночи, не любит их и Эрида-Распря. Слышат вдруг они, плачет-журчит ручьевая наяда горной ореаде:
   - Есть у морских чудовищ, Форкия и Кето, трое дочерей, три Горгоны. Ночные оборотни они, людоеды: захотят - обернутся златовласыми красавицами, захотят - обернутся пучеглазыми чудовищами. Да вот беда - попалась младшая Горгона как-то на глаза владыке вод, колебателю земли Посейдону, хочет Посейдон с ней обвенчаться. Беда тогда всем нам, наядам и нереидам - погубит горгона своим леденящим взглядом все наши воды. Что нам делать, сестрица горная?
   Помрачнела, услышав это, Мелиное, нахмурился и Гипнос. Говорит он Эриде:
   - Была у Мелиное в детстве подруга - Гидра змеедева речная, дочь Тифона с Ехидной. Властвовала Гидра над всеми водами Лерны, не было сильнее её речного духа. Да вот беда - прибыл в Лерну старый Данай со 50 дочерями - бежали он с ними от брата Даная, Египта. Настиг в Греции брата Египт, угрозами обвенчал он своих сыновей - их тоже полста было - с дочерями Даная. Не к добру кончились эти свадьбы - закололи сыновей Египта Данаиды, бросили их головы в Лерну. Лишь Данаида Гипермнестра пощадила своего мужа - от их брака пошли нынешние владыки Арголиды. Да вот другая беда - пали те неуспокоенные духи-головы в Лерну - стала лернейская Гидра 50-главым безумным чудищем - нету теперь у речных духов защиты от произвола Посейдона!
   Почесала рыжие лохмы Эрида.
   - Слыхала я что-то про то, слыхала и другое... Если вы там затянете кашу, ох и поломаю же я брак Посейдона с младшей Горгоной, или не буду я богиней раздора!
   Сказала - и порхнула с ликийских гор на остров Кипра, к Афродите. А Мелиное с Гипносом пошли к Посейдону.

* * *

   Средний брат Зевса (старшим был Гадес), колебатель земли Посейдон был во многом подобен своему брату, в том числе и в том, что он не очень-то любил проводить время во своих хоромах, а с любовницами своими и подавно спал там, где хотел. В данном случае он захотел спать недалеко от храмы своей племянницы Афины, уверенный, что в такое время суток Афина вряд ли заявится в свой храм без особой причины, и поэтому он спокойно спал.
   Рядом с ним спала младшая горгона, распластав крылья по земле. Мелиное мрачно подумала, что за всё то время, Медуза ни в чём не изменилась, а это значит, что и её сёстры - тоже. Мелиное, впрочем, это не волновало.
   - Ну давай, властительная наша, - пробурчала она себе под нос, - просыпайся!
   Вслед за словами последовал хороший пинок под рёбра, такой хороший, что его прочувствовала даже толстокожая горгона.
   - О, байстрючка Ночи пожаловала, - сказала та, улыбаясь как наглая кошка. - Что, за свою полоумную подругу поболеть захотела?
   Вышесказанное было ошибкой: Мелиное была вспыльчива как отец, и злопамятна, как мать, а силою Мойры её тоже не обделили, т.ч. от её оплеухи Медуза буквально "влетела" в храм Паллады. Храм этот был довольно заурядным, т.е. не памятником нерукотворным, не работой циклопов он не был, и он столкновения с Горгоной он несколько, э, осыпался.
   - Ах ты!
   На пятачке произошло оживление, к Медузе подошло подкрепление - Сфено и Эвриала. Посмотрев друг на друга, на Медузу, которая выползала из-под кучи камней, на спящего "гипнотическим" сном Посейдона, на Мелиное, они не стали тратить время на разговоры, а пошли сразу же в кулачки. Сфено не даром называлась "Сильной", у Эвриалы тоже силы было достаточно, и присоединись к ним Медуза - втроём бы они Мелиное заломали. Но тут случилось "чудо":
   - Что здесь происходит? - На месте бывшего её храма, появилась Афина. К сожалению, она появилась спиною к Медузе, и та, не совсем придя в себя после оплеухи Мелиное, накинулась на Афину со спины, и стала душить её, как леопард обезьяну. Афина, понятное дело, стала сопротивляться, и скоро она и Медуза уже "плясали" на месте бывшего храма. Разумеется, силы супротивников были неравны, и горгоны бы победили за счёт численного превосходства, но тут к Мелиное и Гипносу подошло новое подкрепление.
   - Бежим! - Эрида пронеслась по ночному небу как рыжий метеор, ухватив Гипноса и Мелиное цепко за шиворот и утащив их с поля боя. - Что сейчас тут будет!
   Это "что" оказалось Афродитой, которая вышла из моря как гора морской воды и пены, и чья ярость почти превратила тёмную ночь в яркий день.
   - Шагам Юпитера престало удалиться, когда послышатся Венерины шаги, - пробурчала под нос Мелиное, пока разгневанная Афродита стала наводить на месте порядок: от её оплеухи две старшие горгоны были просто откинуты за горизонт; увидев это, Медуза бросила душить Афину и резко рванула туда же, но по собственной воле.
   Афродита, разумеется, не дала бы ей улететь просто так, но тут, наконец, Посейдон очнулся от чар Гипноса: он потянулся и спросил, недоумевающе:
   - А что тут случилось?
   - Что тут случилось? - Внимание Афродиты переключилось теперь на него. - Ах ты Кронид ты наш! Не ты ли обещал Нерею, что не обидишь дочь его Амфитриту, если возьмёшь её в жёны, и что мы тут видим?
   При упоминании жены и тестя Посейдон помрачнел. Будучи сыном Понта от всематери-Геи, влияние Нерея в морях превышало посейдоново, и ссорится с ним Посейдону было не с руки. Поэтому он покорно позволил Афродите увести себя с "поля боя" обратно в море - на долгий, долгий разговор на всякие темы.
   В том числе - и о Гермесе.

* * *

   В то время как Киликос основывал Киликию на юге Малой Азии, на севере Кадм прибыл в Дельфы, где и спросил у оракула, где сестру ему искать и что дальше делать вообще?
   У оракула, известно, прямая связь с Аполлоном, а уж тот-то знал, что Европа с Зевсом на Крите и никакого брата Кадма у Зевса в планах на неё не было. Отвечает Кадму Аполлон через оракула:
   - На уединенной поляне увидишь ты корову, которая никогда не знала ярма. Следуй за ней, и там, где ляжет она на траву, воздвигни стены города, а страну назови Беотия, Страна Телят.
   Услышав эти слова, покинул Кадм оракула и со своей свитой пошёл прочь от Дельф, куда глаза глядят. Слышала эти слова и Эрида, а услышав их, создала из облаков образ обманной, белой коровы (немного на Ио похожую), и повела незримо этот образ перед Кадмом и его свитой.
   Долго ли, коротко шли финикийцы во главе с Кадмом за этой коровой - неизвестно, но уж не меньше недели. Под конец встала корова, довела она Кадма с компанией до старой священной рощи Ареса... но откуда ж было это знать гостям заморским, финикийцам? Вместо этого, не раздумывая, приказал Кадм слугам своим пойти в эту рощу и добыть там воды для питья и дров для костра.
   Пошли слуги Кадма в рощу Ареса, встретил их там великий змей. И хоть был он один, а слуг было много, перебил он их всех - кроме самого Кадма.
   Ждал долго Кадм возвращения своих слуг, да так и не дождался. Пошёл сам он в ту рощу - и увидал мёртвых слуг своих, а рядом с ними - огромного змея. Гулко забилось сердце в груди у героя, загорелись гневом его тёмные очи. Схватил он огромный камень, запустил им в змея - разлетелся камень на куски, не дрогнул змей, устояла его железная чешуя. Взял тогда Кадм своё копье, метнул и его - и пробил змея насквозь он, прибил прямо к дереву. Тщетно старался змей сползти с копья - настиг его острый меч Кадма, умер он.
   И услышал тогда Кадм голос, голос проклятья:
   - Что стоишь ты, сын Агенора, и дивишься на убитого тобой змея? Скоро и на тебя, обращенного в змея, будут дивиться люди.
   Поразился Кадм услышанному, ужаснулся, а уж летели по небесам ветерки, слуги Эола, разносили повсюду весть о случившемся. Достигли они и Олимпа, ушей Зевса и Геры. Хмуро было тогда на Олимпе, невесело. Прослышала Гера о том, что похитил Зевс принцессу Европу из Финикии, и родила Европа Зевсу новых сыновей. Хмурилась от вести такой дурной (для неё) Гера, потому и другим на Олимпе было неуютно. Шептались божества по углам:
   - Оскорбила горгона Медуза богиню Палладу - переспала с Посейдоном в дворе храма богини-девственницы. Сделала за то оскорбление Паллада горгону чудовищем, от чего взора вода льдом становится, а плоть камнем. Кто избавит мир смертных от нового чудища?
   Особенно сильно шептались по этому поводу Посейдон с Гермесом - Гермес из-за трезубца Посейдона, а Посейдон от угроз Афродиты; но и раньше Посейдон недолюбливал Афину - за то, что отсудила она у него город Афины...
   И тут - новая весть! Убил змея Ареса новый герой из земли финикийской, а зовут героя того - Кадмом.
   Услыхал эту весть Зевс, а грызла его обида за позор любимой дочери его, Афины-Паллады. Говорит он Аресу (не любил Ареса Зевс за кровожадный нрав его):
   - Говорил ты, Арес, что у тебя с Афродитою дочь подросла, на выданье? Вот давай и наградим нового героя, дадим ему дочь твою в жёны, поможем ему обосноваться на земле греческой!
   Помрачнел Арес, томили его воспоминания нехорошие про ту его рощу, но против Зевса не пойдёшь, да и с Афродитой ссориться было неохота. Согласился. И отпраздновали свадьбу Кадма и Гармонии весело, и попалась в сети отцовского проклятия Гармония: стала смертной женой и женщиной, не богиней. А как стала, так ухмыльнулась у себя Эрида-Распря - раза в два возросла её сила. Только об этом речь в другой раз будет...
  
   Талос
  
   Отпраздновали боги свадьбу Гармонии и Кадма, возвратились домой на светлый Олимп. Возвратился туда и Арес: нахмуренный, взъерошенный, злой. Всё у него в голове перемешалось: и обрывки воспоминаний про ту рощу и змея, и брак дочери со смертным (тоже мне великая честь!), и раздражение на Афродиту, которая на той свадьбе злополучной в его сторону даже не взглянула... Не свадьба, а сплошное расстройство!
   - О чём задумались, начальник? - спросил его женский голос, из-за всех сил старающийся быть ласковым, но на деле - хриплый и каркающий. - Или о личном? Хотите яблочко?
   - Яблочко? - Арес задумчиво поднял глаза. Одна из гарпий (бывших богинь бури и ветра, сестёр Ириды-радуги) протягивала ему...одно из золотых яблок с заветной яблони его матери, Геры!
   - Как? Что? Откуда? - машинально спросил Арес, пока не вспомнил. - Ах да, Аргус же был зарублен, ну и хрен с ним. - Он взял яблоко и начал им задумчиво хрустеть. - Что же, свадьба окончилась, ну и Крон с ней.
   - А что за свадьба? - поинтересовалась Окипето.
   - Да так, расстройство одно, а не свадьба, - Аресу отчаянно не хотелось думать о браке его дочери со смертным, и он захрустел яблоком с новой силой. - А вы не боитесь, что когда моя маман вернётся оттуда тоже - и тоже в скверном настроении, она Афродиту не очень-то любит - она вам за эти яблоки надаёт пиздулей?
   - А мы-то тут причём? - не очень натурально удивились гарпии. - Пускай она со своими павлинами сперва разберётся!
   Посмотрев в сад, Арес действительно обнаружил там всю павлинью стаю, деловито расклёвывающую всякие-разные фрукты в олимпийском саду. - Ну да, Аргуса же нету, и никто эту стаю не шуганёт. Ладно. Что у нас на повестке дня? Где там корова-Ио?
   - Убегает от овода, - деловито сказали ему гарпии. - К Египту по восточной стороне Ойкумены. Уже аж Кавказских гор почти достигла!
   - Так она же всё же наяда!
   - Ну так и овод же не маленький - с птицу!
   - Так чего она от него бегает по горам да по долам, а не в море?
   - А там же пираты, они любого овода страшней!
   - Пираты... - Арес посмотрел с небес на море, и задумался. Он не особенно любил пиратов, особенно потому, что они скорее чтили Посейдона, чем его самого, а те не любили (не почитали, вернее) его тоже. Ну, а теперь от этой шелупони и подавно весь его план насмарку? Ну уж нет!
   И тут до уха Ареса стали долетать слова чей-то молитвы:
   - Тучегонитель Зевс, божественный отец мой, пошли нам стену на весь остров длиной, армию в бронзе, что тысячу лет воевать будет, воина, которого никто не победит...
   - Это Минос критский, вашего отца байстрюк, о защите от пиратов молится, - деловито заметила одна из гарпий. - А отец ваш сейчас ещё с фиванской свадьбы не вернулся!
   - Действительно, не вернулся, - согласился Арес, и снова задумался. Зевс, видно, решил присмотреться к бравым фиванкам всерьёз, Гера этого ему так не спустит и не попустит, кое-кто из других останется, полюбоваться на скандалы... идёт!
   - Если кто спросит - я у Гефеста, - сказал Арес своим заместительницам и пошёл действительно к брату.

* * *

   Единокровный брат воителя-Ареса, хромой кузнец-Гефест тоже был уже на Олимпе, и тоже не в духе. Ему и быть-то на свадьбе падчерицы не хотелось, однако против отцовского настроя не пойдёшь, ещё и на вторую ногу охромеешь... Словом, ушёл Гефест одним из первых, благо что большинство богов на свадьбе напились по самое немогу и довольно скоро перестали разбираться, кто там был, а кто не был.
   И вот вернулся Гефест в свою кузню, стал там чего-то ковать - просто так, чтобы избавиться от дурных мыслей - и тут зашёл к нему Арес, кого Гефест не хотел видеть ещё до свадьбы, когда тот опозорил гефестову семейную постель с Афродитой. - Пошёл вон, - сказал он, не отрываясь от ковки.
   - Нет проблем, - согласился Арес, - я только заберу у тебя этого бронзового великана, ладно?
   - Чего-о? - Гефест аж от наковальни оторвался. - Это ты чего-о?
   - А ты "чего-о"? - передразнил брата Арес. - Компания у меня, военная, против пиратов.
   - Так... так он же незаконченный! У него на щиколотке там недозаклёпанный клапан! Откроешь клапан - Талос и испортится!
   - ...Д-да, Гефест, тебе явно нужно новое хобби, - сказал Арес после минутной паузы. Всюду ты фалос суёшь, как я вижу. Ладно. Тысячу не тысячу, а сколько-то лет он на Крите бессменным часовым проработает.
   Гефест покачал головой. Ареса он предупредил, а дальше пускай братец разбирается как знает. Он не знал, что у Ареса был план...

* * *

   И вот прошло утро, и был день, и поплыла пиратская флотилия на приступ Кноссоса, столицы Крита. Слава к тому времени о критянских богатствах гремела по всей Ойкумене, вот местные пенители морей и не выдержали, решили жахнуть критян. Критяне были гордой, но очень миролюбивой нацией, и пираты намеривались всыпать им в хвост и в гриву.
   Но не получилось. Застонала внезапно Гея-Земля, прошёл с гор критских град камней, и вышел из-за горизонта великан бронзовый, выше гор.
   Вышел великан на критский берег, взял камень побольше, да как кинул им во пиратский флот - только брызги полетели, и нет корабля. А великан продолжил в том же духе: сперва кидал во пиратские суда огромные валуны-булыжники, потом пошёл в море, и стал корабли топить уже кулаками, пока все не потопил. Потопив же, великан вернулся к критянам и сказал им:
   - Я - Талос! Я - стена вокруг всего острова! Я - войско в бронзе, что тысячу лет устали знать не будет! Я - воин непобедимый! Я - дар Зевса!
   И поклонились все критяне, и воздали хвалу Зевсу, и жили они под прикрытием Талоса долго и счастливо. Ну, а потом счастье кончилось - но это была уже совершенно другая история.
  
   Тифей
  
   - Косса-Косса-Косса-Хей! Косса-Косса-Косса-Хей!
   Это что шум, это что за гул? Это боги Олимпийские, во главе с самим царственным Зевсом, справляют свадьбу внучки Зевса, Гармонии, с Зевсовым шурином, новоиспечённым царём всея Фив, Кадмом.
   Родом Кадм из Финикии, строен телом, смугл ликом, смел нравом. Зарубил-заколол Кадм грозно-ужасного змея, любимца бога войны, Арея, и за то попался в петли древнего, подзабытого проклятия. Попалась с ним и его новая супруга, бывшая богиня Гармония... Знали про то лишь тётки Гармонии - рыжая Эрида, богиня распри, да черно-белая Мелиное, владычица кошмаров, знали, и выжидали своё время.
   - Косса-Косса-Косса-Хей! Косса-Косса-Косса-Хей!
   Это что шум, это что за гул? Это пляшет неистовый Арей на Олимпе, с гарпиями своими, похительницами, людей. Смотрит Арей вниз с Олимпа на мир людей, на остров Крита, где его креатура, великан Талос бронзокованный, этот остров Крит оберегает, людям на радость, Арею на веселье. И не беда, что добрые критяне славят за это деяние не его, но Зевса - у Арея свои планы, оттого и веселье.
   - Бум-Дум, Бум-Дум, Бум-Дум!
   А это что за дробь барабанная да звон металлический? А это старший брат Ареса, Гефест-мастеровой тоже на Талоса смотрит, на творение своё. Смотрит зорко, хоть и снизу, все изъяны видит, все достоинства тоже, новых Талосов-колоссов планирует, из меди да бронзы детали первые выковывает - оттого и дробь барабанная, оттого и звон металлический...
   Все боги при деле, все богини при веселье - так что же солнце в облака садится, что новые тучи по небу бегут, тени на земле множат?..

* * *

   - Эх, мать! Вашу м-мать! ...
   Царица богов и богинь великая Гера, достойная супруга эгидодержавного Зевса, была не в духе. Ну как же - внучку, пускай и от этой потаскушки Афродиты, венчают со смертным!
   - Небось было бы дитя одного из его любимых байстрюков - дело до этого не дошло. Впрочем, оно и так бы до этого не дошло - видно сестра или ещё какая родственница у этого Кадма шибко Зевсу на вкус пришла, снова он меня рогами одарил, а теперь ещё и пирует! - негодовала та. - Вечно всё ему сходит с рук, всё он может, всё он умеет, а всё остальное перун его пришибёт!
   - Всё! Всё! Пришибёт! - внезапно согласилась, высунув голову из-за дерева бойкая нимфа Эхо. - А кого пришибить надобно?
   Это было ещё в те времена, когда Эхо не была эхом, а лишь одной из множества нимф, которые обитали по всей Элладе.
   - Кого-кого, - пробурчала как-бы не по своей воле Гера, и добавила от души: - Зевса!
   Плывут в небе облака, вроде бы ещё и не тучи, а на небе уже светотеневая рябь, и по земле от этого тоже - светотеневая рябь. А в сосновом лесу, где и так под деревьями днём светлым-темно и темным-светло, то и подавно не разберёшь, с кем богиня Гера разговаривает - может быть и с местной нимфой лесной, а быть может и нет...
   - У-у-у, - говорит на удивление серьёзно Гере Эхо, - Зевса так просто не пришибить, он сам кого хочешь пристукнет, а коль силы мышц не хватит, так перуном своим он добавит. Нету нигде его сильнее, не на Олимпе, не среди мёртвых, не среди смертных... Есть в мире смертных правда три могучие горгоны, дочери морского Кето, да и то, куда они против Зевса!.. Если и вправду есть тот, кто и Зевса одолеть может, то спрашивать о нём надо у самой матери вся и всего, великой Геи, а не у каких-то там нимф и сатиров! Гея - она всему мать, от неё и Зевс произошёл, от неё и соперник Зевсу произойти может!
   Ум у Геры податлив, ко всяким хитростям понятлив.
   - И впрямь, - говорит, - пойду-ка я к бабушке Гее. Змей покойный Арею от неё достался, ей-то с его кончины чего радоваться? Послушаю, что она скажет. - Сказала и исчезла, в гости к своей бабушке Гее отправилась.
   Исчезла и Эхо из сосновой рощи, как будто её там никогда не бывало.
   Только перо золотое среди сосновых иголок на солнышке поблистало.

* * *

   Сильна и могуча некогда была Мать Сыра Земля, матерь Гея, таковой она была и поныне. Таковой-то таковой, да только после падения Крона удалилась она на покой, стала, как будто, стара и покорна, а точнее - покойна. Лежит себе тихо, смирно, на деяния детей уцелевших, на внуков олимпийских из-под ног их глядит. Не богиня сильномогучая - старая бабушка, чьё место на печке лежать, да на чад и домочадцев своих одним глазом из-кося приглядывать...
   Посмотрела на бабку Гера, посмотрела на внучку Гея. Помолчали.
   - Что молчишь, внученька? - первой нарушила тишину Гея. - Зачем пришла? Али не для того, чтобы навестить бабушку?
   - Именно для того, - согласилась "внученька". - Хотела предложить тебе прийти к нам праздник: отдаём мою внучку, Гармонию за финикийца Кадма: зарубил-заколол тот змея Беотийского, вот героя и нашла награда.
   - Подожди-подожди! - встрепенулась Гея. - Змей Беотийский... это же мой! Я его в своё время сыну твоему, Арею подарила, он был среди змеев-драконов бескрылых самый лучший!
   - Был, - согласилась Гера, - в прошлом. В настоящем времени Кадм его заколол. Зевс тому очень рад, ну и остальные не возражают. Ну так что, придёшь на свадьбу Кадма или нет?
   - Я-то не приду, я Зевсу дядьку его младшего пошлю! - прогремела Гея, будто сотни гор обвалами обрушилось. - Ему, значит, змееборцы по нутру? Ну так пусть он сам испытает на себе труд их, змееборческий!
   Содрогнулась Земля, пошли по лику её морщины-землетрясения. Сотни, тысячи гор пошли ходуном, осыпались в прах на лице её. Содрогнулась Земля, раскололась на бездонную пропасть: открыла свой рот. Вылетел из той пропасти невиданное - и непревзойдённое - в мире чудище: многоглавый Тифей.
   Сотни драконьих голов у Тифея, каждая пламенем дышит, дым из ноздрей пускает, глазами на все стороны света смотрит. Сотни драконьих пастей у Тифея, извергает каждая не только дым ядовитый да пламя жгучее - извергают они и рёв! Что и рёв у Тифея: содрогнулась Земля, содрогнулось и Небо, когда услышали они лай собак и людские крики, мычание коров и львиный рык одновременно! Знать, правду говорили потом летописцы, что зачала Гея Тифона от самого Тартара: не было в смертном мире ничего, что могло зачать Гее это чудище!
   От неба - где сотни драконьих голов рогами облака рвут - до самой земли - где змеиные хвосты Тифея тайфуны-смерчи взбивают - всё пространство закрыл Тифей, войной на Зевса идучи!
   Страх сковал людей - бросились они кто куда: в пещеры, в подвалы, в чащобы! Страх сковал и богов: обернулись они зверьми, разбежались, разлетелись они кто куда: Артемида дикой кошкой в леса, Зевс в облике барана в стойло, Гермес в облике ибиса в небеса, а Афродита в облике рыбы - в реку-море.
   Все попрятались от Тифея, все скрылись. Только вот Афина не успела, замешкалась. Увидал её Тифон, засвистел, заулюлюкал, замахал крылами, замахнулся драконьими лапами - тут Афине и смерть пришла-

* * *

   - Что, что это было? - пробурчала Афина, отплёвываясь от сосновых иголок: её вытащили буквально из-под самого кулака Тифея, протащив по ходу действия лицом вниз по земле, и немало сосновых иголок успело набиться ей в рот.
   - Ты скажи лучше, сестричка, что это есть? - хмуро ответила ей Эрида. - Сидела я вот с Мелиное, изобретала вот яблочный сидр, и тут на тебе - встаёт заря угрюмая с дымами в вышине! Откуда это самое взялось?
   Посмотрела на сводную сестрицу Мудрость-Афина, поразмыслила о чём-то.
   - Это, - говорит она Эриде, - есть Тифей, последний сын Земли-Геи от Тартара. Только небесный огонь отца нашего, Зевса, может его истребить - всё остальное Тифею, как укус комара, даже меньше. Да только где отца нашего найти?!
   Промолчала Эрида, посмотрела на Мелиное. Промолчала Мелиное, осмотрела стада коз да овец, что бежали в панике от Тифея по пастбищам горным, одного барана за рога его крутые подхватила, к Эриде да Афине подтащила.
   - Вот он, - говорит, - чую, что папаша!
   Так познала Мелиное Афина, познала её и промолчала. В смысле, обратилась не к ней, к отцу Зевсу:
   - Ты, - говорит ему, - тут кто? Царь-ванакт всех богов, владыка неба, или дикий козло-баран вонючий? Тифей пока весь мир на куски не раздерёт не успокоится: породила его праматерь-Гея в день гнева своего необдуманного, что празднуем мы кончину её дракона! И ты от такого чудища решил в облике барана спастись? Если смерть принять - то позорную? Верно, сошёл ты с ума от своей трусости!
   Так говорила сероглазая Афина. И поддакивала ей рыжеволосая Эрида. И молчала Мелиное, смотря лишь на громовержца бездонно-чёрными глазами её матери, Нюкты-Ночи.
   И не выдержал громовержец, вспыхнул в нём гнев сильней прежнего. Чтобы он, победитель титанов, склонился перед Тифеем? Не бывать тому!
   Обернулся Зевс тут сам собой, закричал-загремел на полмира:
   - Эй ты, чудище поганое! Выходи на смертный бой, будем биться мы с тобой!
   Увидал Зевса Тифей, заревел громче Зевса Тифей, налетел - крылья от неба до неба - на Кронида Тифей - и сразил его Зевс перуном прямо в грудь.
   Упал Тифей с небес, опрокинулся навзничь, прямо в Средиземное море, крылами своими забил. Поднялись в небо пыль да брызги, пошла тут на Зевса великая муть - куда тут перуном целиться? Опешил Кронид, да слышит, кричит ему справа брат его средний, Посейдон:
   - Не надо перуном, брат! Возьмёмся-ка лучше за эту гору и задавим окаянного нахрен!
   Взяли тут братья младший да средний одну из гор кавказских, от земли её оторвали, со всех сил своих её раскачали, да и бросили туда, куда Афина указывала, в самый центр тифеевой бури.
   И взметнулась волна от моря до неба! И содрогнулась земля от рыка тифеева, когда провалился он сквозь дно морское да в Тартар! И не стало его в среднем мире.
   ...А на том месте новый остров восстал, и теперь там стоит, всем народам известный: остров Сицилией называется.

* * *

   Ну, а как Тифея не стало, окружили Зевса, Посейдона и прочих все божества мелкие и средние, стали их хвалить, стали их благодарить, чаши с вином подносить.
   Но только оборвал их младший Кронид:
   - Не время нам, богам теперь пировать, время наше терять - не забыл ведь нас отец мой Кронос, не простил ведь. Пора идти на Олимп, делами там заниматься.
   И пошёл тут Зевс обратно на Олимп.
  
   Ликаон
  
   И собрались тогда олимпийцы и другие боги на Олимпе перед Зевсовым троном, и говорил им тут Зевс:
   - Боги вы и богини, боги людей и боги богов! Гневается на нас мать всея и всего, матерь Гея! Наслала на нас она ненасытное чудище, Тифея, едва одолел я его!
   Помрачнел от этого "я" Посейдон, а куда денешься? Зевсов перун сильнее его трезубца - холодной молнии. А Зевс всё дальше продолжает:
   - Но победа над Тифеем - не дело, так, лишь полдела! Нужно причину узнать, почему мать Гея разгневалась, почему нам погибель тогда Тифея породила! Есть ли у кого какие мысли? - закончил Зевс и поглядел на Афину.
   Но ответила ему не Афина, ответил Арей (понукаемый, вроде бы, Герой):
   - Вина в том людей, батюшка. Совсем они обозрели, страх и совесть в конец потеряли. Вон, в Аркадии царь Ликаон до того дошёл, что не соседей своих, не нас не боится: жертвы людские стал приводить, ежели не Тифею, то и не нам, это точно!
   Услыхал нечестивые слова Кронид-Зевс, потемнело лицо его, нахмурились брови его из-за гнева.
   - Как это так? - вопросил он, будто гром высоко в небесах пророкотал (а это так и было). - Запрещено было то, чтобы люди друг друга приносили в жертву! Кто ослушался?
   - Да братец-Арей тебе сказал - Ликаон, царь Аркадский, - едко заметила ему Эрида. - Он, и его сыновья наверное тоже. Иль забыл уже?
   Кинул грозный взгляд на рыжую дочь свою громовержец-Зевс. Но вдохнула смелости в грудь Эриде подруга-сестра её, Мелиное - устояла Эрида, взора отца грозного якобы не заметила. Да и Зевс уж про новое грохочет:
   - Не бывало ещё того, - он гремит, - чтобы смертные так открыто против нашей воли пошли! Не поверю Ареевой сплетне, пока сам всё не посмотрю и не разведаю! Вам же тут пока сидеть, ждать моих новых инструкций!
   Сказал так, и спрыгнул с Олимпа в Аркадию.

* * *

   Дул ветер, влажный и густой одной вечерней да порой. Шумели ели под горой и плакали во тьме ночной.
   У стражи у ворот тоже мысли не весёлые. Ликаон, владыка всея Аркадии, удержу не в чём не ведает, слова "нет" не знает. Да и кто слова поперёк ему скажет: рявкнет тогда Ликаон, ногой своей царской пристукнет - сволокут ослушника на алтарь богам-демонам неведомым, кому Ликаон поклоняется, закричит он как овен аль телец под острым ножом жреческим...
   И вдруг видит страж: идёт прямо к дворцу Ликаона, по тропе раньше проторённой, а ныне заброшенной, старичок. То ли крестьянин старый, то ли нет. Идёт старичок, на посошок дорожный опирается, с любопытством вокруг озирается.
   Увидал его страж, рыкнул со всей свой мощи:
   - Стой! Кто идёт?
   - Я, сынок, я - отвечает ему дедушка с доброй улыбкой придурка. - Иду с гор, хочу на гостеприимство царя Аркадского посмотреть - он, говорят, всех у себя в дворце принимает, никому не отказывает.
   - Эт-то точно, никому он не отказывает, - отвечает страж, глядя на старика свысока: что ему, стражу, какой-то полоумный крестьянин? - Хочешь идти к нему в гости? Иди! Он всех принимает! А ещё лучше... не ходи! Многих, вишь, наш щедрый царь принимает, да немногих отпускает - не проезжих, не прохожих, не пролётных. Мнится мне, что как ты к нам зайдёшь, так никуда не уйдёшь!
   Посмотрел на стража старичок (и уж вроде бы он не придурок). Страж - он и есть страж: поножи на нём бронзовые, и поручни тоже. Кираса бронзовая, и шлем тоже, а под шлемом ряха медная, не человек - бык меднолобый! И от такого быка такие речи? Видно, хлебосолен царь Ликаон, до того хлебосолен, что даже таких вот быков он достал!
   - Что ж, сынок, - говорит стражу с улыбкой дедушка, улыбкой придурка. - Спасибо тебе за доброе слово человечье, вот тебе и ответ мой: иди-ка ты отсюда, да побыстрее, да подальше! Нарушил, видать, закон богов Ликаон - закон гостеприимства! Боги того не стерпят, Ликаона накажут, с ним и всех его чад с домочадцами, кто вовремя не раскается! Ты-то, сынок, я вижу, каешься, так и беги!
   - А ты куда? - опешил страж. Ну, кто носит медный щит, тот имеет медный лоб - дело известное.
   - А обо мне не беспокойся, сынок. За речи спасибо, а только на Ликаона мне хоть одним глазком посмотреть хочется - авось пронесёт? Коль Зевс не выдаст, так Крон не съест! - Сказал и сгинул с глаз: то ли в ворота дворца зашёл, то ли ещё что...
   Подивился страж и пошёл к куму ума набираться - ну а кум его за дворцовой стеной жил...

* * *

   А в дворце у Ликаона праздник шумный, праздник великий. Что именно празднуют непонятно, когда начали праздновать неизвестно, но кругом и шум, и гам такой, что диву даёшься: то ли законный царь что-то отмечает, то ли разбойничий атаман царский дворец захватил и винным духом хмельным смелость у своих ребят укрепляет.
   Смелости, впрочем, не видно, с задором тоже худо: кто слишком бледный, кто румянец винищем на щёки нагоняет, у самого Ликаона - волчий оскал безумный.
   - Ай-ай-ай, что же это за бардак?
   Вообще-то, бардак, не то слово: кто из гостей не ест-пьёт (едят мало, пьют больше), тот служанок и прочих баб тут же на столе или под столом валяет, но... кто посмел?
   - Кто посмел? - крикнул Ликаон, пронзительно так, по шакальи.
   Переглянулась пьяная кодла, все носы сосчитала, всё другое тоже, раз, другой, на третий на старичке каком-то остановилась непонятном.
   - Ты кто такой, пустой чурбан? - обратился к старичку Ликаон с приветствием царским. - Какой сатир тебя сюда занёс?!
   - Не сатир меня занёс, а сам Зевс! - назидательно ответил Ликаону старичок, не обращая внимания на ухмылки пьяны в бородах-бородищах заляпанных. - Зевс обижать гостей не велит, бывает, что он и сам к смертным в гости зайдёт...
   - Ага! Зайдёт! - расхохотался Ликаон. - Зевс зайдёт! Он зашёл к Инаху Аргосскому и понесла Инахида Ио сына Эпафа. Он зашёл к Агенору Финикийскому - понесла Агенорида Европа аж трёх сыновей! Он зашёл в медную башню Данаи Акризиды - родила та сына-богатыря! Там, где дочка красивая, или жена, или сестра хотя бы, там ты Кронида и жди! У меня же не жены, не дочки, только сыновей навалом, да и те не в Зевсовом вкусе: ему Ганимед Троянский, говорят, по сердцу и ниже ближе! Впрочем, ты-то не Зевс, так что что нам с того? Хочешь гостем моим быть? Ешь! - И кинул Ликаон старичку глиняное блюдо-тарелку с требухой свежей, дымящейся...
   Посмотрел старичок на требуху на тарелке: налилось кровью его лицо от гнева, зашевелились волосы на голове и в бороде его вроде как от ветра - а ветра нет.
   - Ты тут что, вражий сын, тут творишь? - рявкнул старичок как молодой мужчина. - Людей как баранов ешь да режешь? Законы богов и людей оскверняешь?
   - Плевал я на законы людей и богов! - рыкнул обратно Ликаон, на чудеса эти странные внимания не обратив. - Аз есть Ликаон, царь Аркадский! В Аркадии я тут бог, не Кронид-громовержец! А ну, ребята, тащите этого старого хрена на алтарь! Пришёл, понимаете, в чужой дом поесть задаром, да теперь ещё и поучает, с-скотина!
   Зашевелилась пьяная кодла, услышав слова привычные: пошла она тёмной толпой на старика - дело обычное... И исчез тут старик, блеснула молния, ударил гром - разлетелась толпа по углам, развалился дворец по кускам: был Ликаон и не стало.
   Да, но с той поры пошли слухи по земле эллинской, что Аркадия - это страна волчья, что волки там самые лютые во всей Элладе, что скотину рвут и людей не боятся; ну, да причём тут царь Ликаон?..

* * *

   И вернулся Зевс на Олимп, и лицо его было суровым.
   - Правда была на вашей стороне, - сказал он просто. - Забыли люди богов, но забыли и боги людей - вот по всей Ойкумене и пошли такие вот Ликаоны!
   - Ну а чья тут вина? Кто первым стал с нимфами и смертными забавляться? Любовница твоя, Ио, аж до Египта добежала, а египтяне её в Хатор переименовали, богиней деторождения сделали! - едко сказала Гера (её добрый Арес просветил).
   - Ну стала так стала. Можешь за овода извиниться, - ответил Зевс.
   Гера пошла пятнами. Но прежде чем она могла что-то сказать, к Зевсу подбежал-подлетел Гермес.
   - Батя, всех проверил, все здесь, все! - сказал гордо.
   - Да? Давай посмотрим, - ответил ему Зевс и стал смотреть свиток. - Так, так, так... Э, а что тут делает Гелиос? В смысле понятно, что, но кто тогда солнечными конями правит?
   И тут за окнами дворца олимпийцев раздался гул. На весь мир надвигалась катастрофа.
  
   Фаэтон
  
   [breath-art]
  
   И вернулся Зевс на Олимп, и лицо его было суровым.
   - Правда была на вашей стороне, - сказал он просто. - Забыли люди богов, но забыли и боги людей - вот по всей Ойкумене и пошли такие вот Ликаоны!
   - Ну а чья тут вина? Кто первым стал с нимфами и смертными забавляться? Любовница твоя, Ио, аж до Египта добежала, а египтяне её в Хатор переименовали, богиней деторождения сделали! - едко сказала Гера (её добрый Арес просветил).
   - Ну стала так стала. Можешь за овода извиниться, - ответил Зевс.
   Гера пошла пятнами. Но прежде чем она могла что-то сказать, к Зевсу подбежал-подлетел Гермес.
   - Батя, всех проверил, все здесь, все! - сказал гордо.
   - Да? Давай посмотрим, - ответил ему Зевс и стал смотреть свиток. - Так, так, так... Э, а что тут делает Гелиос? В смысле понятно, что, но кто тогда солнечными конями правит?
   И тут за окнами дворца олимпийцев раздался гул. На весь мир надвигалась катастрофа.

* * *

   И откуда эта катастрофа взялась? Это было несколько запутанной историей. В первую очередь, не пропала Ио. Бравые гарпии Ареса загнали её из олимпийского сада прямо Средиземное море, а уж по морю они гнали её аж до египетского берега.
   А уж в Египте дела проверенные: там со времён воцарения Гора над миром живых, Осириса над миром мёртвых, и изгнания Сета в бесплодную пустыню случилось совершенное безвременье, время там - не пожирающий Хронос, а этакая мумия: неопасная, статичная, бесполезная. Никто там больше не рожается, никто не умирает (только смертные, но их-то кто считает?), всё застыло.
   И вдруг, откуда не возьмись, с севера, и на хорошей крейсерской скорости к устью Нила приплывает Ио, и омывшись в водах великой африканской реки обернулась вновь из тёлки в деву. Это было событие! Весь египетский пантеон (не считая Сета и крокодила-Собека - тот прибыл на место действия ещё раньше) прибыл на место, с новоприбывшей познакомиться, роды у неё принять, расспросить, что она дальше делать собирается?
   Возвращаться на историческую родину Ио не хотелось. Зевс, скотина этакая, только обратил и сдал её Гере, несмотря на то, что Ио тоже была матерью его ребёнка, как и Гера. С Герой Ио и подавно встречаться не хотелось - ещё забодает на хрен в избытке гнева, т.ч. Ио попросила у Гора со компанией политического убежища. С этим проблем не возникло, Ио переименовали в Хатор, заместительницу самой Изиды, а её сын, Эпаф Кронид, стал со временем одним из первых фараонов всея Египта...
   Но это было потом, а пока молодой Эпаф играл как-то с одним из своих друзей, светлокудрым Фаэтоном. (Сам Эпаф, как и его отец, был скорее брюнетом.) Был Фаэтоном тоже мальчиком не простым, а полубогом, точнее полу-титаном.
   Тут надо сделать пояснение. После того, как Зевс сокрушил власть отца своего, некоторые из титанов и титанид приняли его власть и стали его поданными. Но стать-то стали, а любви большой к смертным у них не появилось. Собственно, и боги олимпийские не были большими любителями смертных, даже любовниц в те годы они брали среди нимф и подобных низших богинь - лишь после того, как у Акрисия Аргосского появилась красавица-дочь Даная, а у Агенора Финикийского - красавица-дочь Европа, тогда-то вот Зевс (и другие олимпийцы) и призадумался о достоинствах смертных, а вот до того...
   Но это Зевс и другие олимпийцы. Гелиос (и его сёстры Селена и Эос) к олимпийцам не принадлежали, будучи детьми дальних родичей Кроноса и Реи - Гипериона и Теи. На Олимпе не Гелиос, не его сёстры никогда толком и не бывали, и особенно олимпийским духом не пропитались. Т.е. бунтовать они никогда и не бунтовали (Селена даже в тройственный союз вступила с Гекатой и Артемидой), но смертных они любили ещё меньше олимпийцев-Кронидов.
   Ну, а Фаэтона Гелиос зачал не у смертной девы, но у нимфы-океаниды Персы, дочери самого Океана, и был молодой Фаэтон не столько полубогом, как Эпаф, столько недотитаном! А был бы у власти Крон, а не Зевс, то был бы Фаэтон титаном полным.
   На это-то и указал Фаэтону его добрый друг Эпаф - Фаэтон и вскипел. Вскипел и пошёл к своему отцу правды искать. Ох и нелегко бы ему было Гелиоса найти (тот почти на земле и не живёт), но заметил Фаэтона египетский коллега Гелиоса, Ра, и из корпоративной солидарности он Фаэтона к отцу и подвёз.
   Признал Гелиос Фаэтона, да и как же тут было не признать, когда его сам Ра египетский подвёз? Пришлось Гелиосу взглянуть на Фаэтона ласково, и спросить:
   - Сын мой, рад я видеть тебя; скажи мне, что должен я сделать, чтобы развеять сомнения твои насчёт нашего родства?
   Фаэтон был блондином, он замудренную фразу отца раза три в голове прокрутил, и.... понял.
   - Дай мне проехать хоть раз по небу в твоей золотой колеснице, - ответил он отцу, - от востока до запада. Ведь недаром я есть твой сын!
   Гелиос уставился на Фаэтона как на душевнобольного: в отличие от Ра с его тихой ладьёй, его солнечные кони были животинами своенравными и даже полудикими, т.ч. и сам Гелиос с его титанической силой едва-едва держал их в узде, а Фаэтону ещё было далеко до отца.
   И тут... в окно влетела Ирида, вестница богов, и вся такая румяная - значит, опять у кого-то (в данном случае скорее всего у Гелиоса) будут проблемы.
   - Эй, Гиперионид, собирайся - Зевс всех собирает!
   - То есть как это всех? - опешил Гелиос.
   - А вот так! Всех и вся, до последнего! И тебя с сёстрами - тоже!
   Разозлился тут Гелиос: он ежедневно трудится, изредка только выходной себе устраивает благодаря тестю-Океану, который закрывает небо тучами, а тут Зевс ещё какую-то дурость придумал?
   - Ладно, - говорит он Ириде и поворачивается к Фаэтону. - Сынок, даю тебе поводья от моих коней, езжай на моей колеснице!
   Чуял Гелиос, что не справится юный его сын с солнечными конями, но было ему всё равно. Титан, не бог, слишком мало у него было человеческих чувств, слишком мало он ценил семью, а тем более неизвестного, полу-чужого сына - и они расстались.

* * *

   И поехал Фаэтон с востока на запад. Сперва ехал он шибко, даже очень, а потом... что-то сзади как налетит чёрным вихрем, как закричит по-звериному, зашипит по-змеиному, засвистит по птичьи - Фаэтон испугался, кони и понесли!
   Что это было такое? Откуда взялось? Да гарпии Аресовы это были, оповещённые вовремя сестрой своей единокровной, Иридой. (Хоть и прекрасна Ирида, тогда как гарпии были страшнее воронов, нрав у них был один - злобный!) Арес-то изначально и приказал им Ио-Хатор в Египет гнать, дабы то сонное болото там всколыхнуть. Этот план Ареса конкретно провалился - Египет пошевелился, но не так, как Арес того мечтал, слишком мало пассионарнасти там осталось, видать...
   Аресу, впрочем, упорства было не занимать. Хотя план его провалился, он продолжал поглядывать на Египет, и когда увидел, что Перса сплавила очередное своё дитя в Египет (сына Ээта - в Колхиду-Грузию, дочь Цирцею - на остров Эйю, дочь Пасифаю - на остров Крит, а сына Фаэтона в Египет, значит), он придумал кое-что другое, и теперь это "кое-что другое" оправдывало себя на все сто.
   Фаэтона несло. Его несло над лесами - те пересыхали и сгорали, он летел над реками - те высыхали подчистую, он пролетал над горами - те от жары рассыпались в прах. От жара сбившейся с небесного пути-дороги колесницы-солнца Гелиоса затрепетала сама Земля-Гая, встрепенулась Ночь-Нюкта - мировой баланс ведь шатается, протянул к миру жизни живой загребущие лапы свои сын Нюкты Танат: от меня не уйдёшь!..
   Но тут стал супротив Фаэтона и его колесницы Зевс Кронид и расколол голубое небо перун больший чем тот, какие Зевс на Тифона метал; отлетел от удара того Танат вновь в мир жизни мертвой, а Фаэтон рухнул в реку Эридан, и уже оттуда не поднялся. Содрогнулся мир жизни живой, а Зевс положил свой великий перун и повернулся обратно к своему собранию, и сказал:
   - Это чья была такая идея?! Бунтовать?!
   Но это была уже совершенно другая история.
  
   Потоп
  
   Фаэтона несло. Его несло над лесами - те пересыхали и сгорали, он летел над реками - те высыхали подчистую, он пролетал над горами - те от жары рассыпались в прах. От жара сбившейся с небесного пути-дороги колесницы-солнца Гелиоса затрепетала сама Земля-Гая, встрепенулась Ночь-Нюкта - мировой баланс ведь шатается, протянул к миру жизни живой загребущие лапы свои сын Нюкты Танат: от меня не уйдёшь!..
   Но тут стал супротив Фаэтона и его колесницы Зевс Кронид и расколол голубое небо перун больший чем тот, какие Зевс на Тифона метал; отлетел от удара того Танат вновь в мир жизни мертвой, а Фаэтон рухнул в реку Эридан, и уже оттуда не поднялся. Содрогнулся мир жизни живой, а Зевс положил свой великий перун и повернулся обратно к своему собранию, и сказал:
   - Это чья была такая идея?! Бунтовать?!
   И повалились на колени богини и боги - в первый раз со войн с титанами и Тифеем показал Зевс-Кронид свою силу. А Зевс всё больше бушует, всё больше хмурится.
   - Гелиос, ты титан, вражий сын? За Крона-царя захотел поквитаться, сына своего на Мать-Гею руку поднять подучил? Ты за это у меня не пряники получать будешь, а в Тартар вслед за своими собратьями-Гелиадами отправишься! Иль позабыл ты уроки Иксиона, позабыл и судьбу Флегия? Перун у меня горячее вашего огня, не помилую!
   - Так, так, - говорит ровным голосом Арес, отца своего в тишине ненавидя за силу его, большую чем у самого Ареса, - да кто ж тогда колесницу возить будет?
   - Ра египетского попрошу, за пол ставки, или вот Аполлона, он и так меня достал, - прогудел Зевс. - Породил он от неверной ему же девы Коронеи полубога Асклепия. По всему миру бродил Асклепий, законы богов и судьбы нарушая, героев оживляя. Отправил я в Тартар за то Асклепия - что же сделал Аполлон? Погубил старейших циклопов, что сковали мне перуны, за погибель сына своего мне досаждая? На отца злобу копишь, Аполлон? На место главы семьи метешь? Ну так вот тебе место Гелия, будешь ежедневно солнце по небу возить, а не козни против отца и семьи строить!
   Представил себе Аполлон-музыкант ежедневный подневольный труд Гелиоса - чуть в обморок не свалился. Но подняла голос тут его сестра, Артемида.
   - Батюшка вы наш, всемогущий Зевс-Громовержец. (Так тут Зевса впервые громовержцем и прозвали). Ваше дело, делайте с Аполлоном что хотите, но сперва пожары, что остались от Фаэтона потушите, а то они до сих пор тлеют...
   Пуще прежнего нахмурился Зевс-Кронид.
   - Ирида!
   Подлетает к нему легконогая вестница (и сплетница) Олимпа, радуга-Ирида.
   - Чего изволите?
   - Лети на юг, к Ноту, пускай нагонит он бурю с дождями и грозами, пусть зальёт он всё то окаянство, что Фаэтон покойный натворил!
   - Будет сделано!

* * *

   У Ириды, всем известно, одна нога здесь, другая там. Только что подтвердила приказ Зевса, и вот уже она на юге, у Нота. Нот же гостил у Тефнут египетской, львиноголовой богини дождя и небесной влаги. Сам же Нот тут был известен как Шу, бог воздуха, и чтился выше в Египте, чем в Греции - потому и был он редким там гостем, отдал он в своё время Грецию (вот как Зевс на царство сел) на откуп своим братьям, а в первую очередь северному, старшему своему брату - студёному Борею.
   Выслушал Нот-Шу приказ Зевса, переглянулся с львиноглавой Влагой-Тефнут. Шевельнул тучей-бровью...
   - Выполню я приказ Громовержца, так и передай - и встал южный ветер-бог со своего трона, замахал своими чернопёрыми крылами.
   Потемнело небо, нахмурилось. Побежали по нему стада туч-коров Нотовых: белёсые, серые, бурые, тёмные. У каждой небесной коровы - полное вымя дождя-небесной влаги, а в каждом стаде небесном таких коров считать не сосчитать. Сбились в одно, сверхбольшое стадо Нотовы несчётные стада, закрыли небо, его, как и небывало: одна тёмная пелена от востока до запада аккурат по линии горизонта мир греческий закрыла.
   Ещё пуще хмурится Нот, трясет бородой, махает крылами, со всех сил своих дует - и вдруг как хлопнет! Как хлопнул, чем? Ладошами своими али крылами? Некому тут неведомо, а с неба, из стада Нотова бессчётного, рухнул потоп - сплошной слой влаги. Кто не скрылся, тот не устоял, вбила его влага в землю. Тот, кто устоял - подхвачен был новыми потоками и унесён туда, куда и вороны не залетали. Тот, кто скрылся в убежище - в том убежище и затонул - нет пути не проезжему, не прохожему, не пролётному - птицам крылья на лету дождь сломал, в землю вбил.
   Что там гудит, что там гремит в свете зарниц грозы не виданной? Это сам океан, само море загудело, тесно ему в морских берегах, разбухло оно от дождевой влаги, что с неба упала. Взымаются волны от дня до неба, чёрные-чёрные, лишь белеет-серебрится на них пена как на кобылице грива. Налетит такая волна-кобылица на лодку-корабль, вслед за собой на дно её увлечёт, налетит волна-кобылица на остров - все живое-неживое за собой смоет. Да и волны ли это? Уж никак сами серые, сребровласые граи - Дейно-Ужасная, Эньо-Воинственная и Персида-Разрушительница выплыли из морских глубин, где жили они с матерью своей Кето, морским чудовищем, с отцом своим Форкидом, морским кабаном? Да что это там в морской глубине такое огромное чернеет? Неужели сами Кето с Форкидом, видя разгул дочерей своих старших, решили тряхнуть стариной и отомстить Кронидам за поражение Тифея? Горе Греции!

* * *

   Смотрят Олимпийцы на разгул стихий с высшего неба своего, с Олимпа и дивятся они, и не знают, чего сказать: видно решил Громовержец истребить старый мир дотла, а затем свой новый построить.
   Не по нраву это Афине, говорит она дяде своему Посейдону:
   - Аль не ты ли владыка моря и всех его чудищ? Что же сидишь тут, порядок у себя в морских доменах не наводишь? Ведь успокоится мой отец, твой младший брат, с тебя и спросит.
   Хмурится Посейдон, косится на Зевса, но молчит.
   Встала тут за сестрой Афиной сестра Мелиное, дунула Афине в левое ухо, осмелела Афина. Взяла она дядю Посейдона за воротник:
   - Пока порядок в море не наведёшь, на Олимп и не возвращайся!
   А сестра Эрида подошла к Ириде-Радуге, ухватила её за волосья.
   - Лети, Тавмантида морская прямиком к Борею, пускай укротит он своего братца!
   А Ириду и просить не надо: её сёстры гарпии ей уже это сказали. У неё одна нога здесь, другая там, и вот она уже у Борея.
   Холодно и нелюдимо в царстве северного ветра. Лишь жена его, Орифия Аттикская, кормит грудью сынов их, Зета с Калаидом. Лишь полярные совы над сугробами там летают, а волки и белые медведи на оленей северных и тюленей с моржами охотятся.
   Суров Борей, нелюдим, но могуч, сильнее всех братьев своих, вместе взятых. Услыхал он, что брат его Нот Грецию с лица земли смыть-сдуть собрался, заревел-загудел ледоколом невиданным, засвистел-зашумел вьюгой неслыханной, и на бой с братом меньшим помчался.

* * *

   Велики стада небесных дождевых коров у Нота, несчётны, но на каждую его корову у Борея есть белый зимний волк, что лютым холодом дышит, а в холке с коня доброго будет. Налетели Бореевы волки на Нотовых коров, стали их по всему небу гонять, пелену-покрывало дождевое рвать.
   Налетел и сам Борей на Нота. Гром от этого раздался на всё небо. Хоть и могуч Нот, хоть и силён, опрокинул тот Нота и закинул обратно в Египет.
   Что это там встаёт, от морского дна до небес, такое иссиня-зелёное? Это сам Посейдон, племянницей своей Афиной пристыженный, порядок в море наводит. Трезубец его, циклопами кованный, блестит и сверкает как холодная молния, как меч и кнут одновременно.
   Раз взмахнул Посейдон - содрогнулась от удара трезубца каменно-чёрная Кето и исчезла в морских пучинах, где ей и место.
   Дважды взмахнул Посейдон - и исчез от удара трезубца, свиваясь в узлы как чудовищный угорь, Форкид.
   Трижды взмахнул Посейдон - разлетелись клочьями и пеной, рассыпались лебединым пухом, серебристо-серые грайи.
   Тут и небо очистилось - разогнали Бореевы стаи стада Нота. Посмотрели друг на друга Посейдон с Бореем, понимающе усмехнулись, и вошёл цвет неба в воды моря, и вошёл окрас моря в просторы неба, стали они одинаковыми.

* * *

   ... И вернулся тогда Посейдон-победитель обратно на Олимп, и сказал всему собранию:
   - Можете звать меня Колебателем Земли!
   И нахмурился Зевс, и хотел сказать он слово, но заговорила тут жена его, Гера.
   - Слышь ты, Колебатель, как нам землю теперь заселить? Смертные большей частью повымерли, а меньшей поразбежались.
   Пожал плечами Посейдон.
   - Вон там, видите? Девкалион Прометид и жена его Пирра новых людей колдовством Прометеевым творят, не из грязи уже, а из камня!
   И тут грохнул Кронид.
   - Кто, Прометей?! Опять дела титанов! Перекрою я мир по-своему, не допущу титановых новых замыслов! А ну, Гефест, сделай мне женщину!
   - Что? Кого? - закричала на весь Олимп Гера. - Ты совсем уж удержу не знаешь, Громовержец? - и хотела вцепиться Зевсу в лицо, едва удержали.
   - Да не для себя, - отвечает ей Зевс, - для Эпиметея.
   - Эт-то ещё кто такой?
   Вздохнул Зевс.
   - Нет, видать, у бабы вздорной удержу. Слушайте, что я решил с новым родом людским сделать...
   И рассказал он всем богам, и усмехнулись, друг на друга глядя, Мелиное с Эридой, как поняли они, какую кару Зевс придумал новым людям - но про то уже другой сказ будет.
   Конец
  
   Продолжение следует...
  
   Интермиссия: Нарцисс
  
  Было это давным-давно. Жил тогда на земле юнша Нарцисс, и считался он прекрасным из всех полубогов - но и самым холодным, до того холодным, что шёл по земле слух, что породила Нарцисса титанида Селена Гиперионида, холодная сестра огненного Гелиоса и проворной зари-Эос, от любовника своего, Эндемиона: до того был Нарцисс холоден.
  Всем из богов, и полубогов, и прочих бессмертных было известно, что не любили дети Гипериона и Тейи - Гелиос, Селена и Эос - смертных слуг Кронидов-богов. Не любили, и если была возможность, то и вредили - но про то в другой раз.
  Но несмотря на холодность, не был всё же Нарцисс сыном титаниды Селены. Нимфа Лириопа была ему матерью, речной бог Кефис - отцом. И благославила, видно Афродита к Нарциссу, раз вырос он таким прекрасным - и таким безсердечным.
  Всем из бессмертных известно: родилась Афродита из крови Урана-Праотца, переродилась отчасти мощь первобытного неба в её красе. Нету никого сильнее Афродиты во её красе: кого она захочет, того и достанет, а коль решит какому-нибудь несчастному не дастся, то он хоть лоб себе разбей, а Афродиты-любви не силою, не хитростью не добудет!
  Тоже и Нарцисс. Многие нимфы и смертные девы пытались добиться от него любви и взаимности - не добились, всех отвёрг прекрасный сын Кефиса и Лириопы, никого не счёл он себе ровней. Видно, кого-то инного искал - и нашёл.
  Шёл как-то Нарцисс по берегу реки, и видит: сидит на речном камне дева красоты и стати невиданной - не смертная дева, не нимфа, не дриада - титанида! Жили ещё в те времена на земле титаны и титаниды, богам-Кронидам до конца не покорные. Были да сгинули, людям на счастье.
  И сидела у реки титанида, и расчёсывала себе волосы, и казались эти волосы в свете яркого солнца не то золотыми змеями, не то золотыми потоками. Увидал её Нарцисс - а он раньше титанов и титанид не видал - разгорелось у него сердце, поднялось ниже сердца желания.
  Вышел он из лесных кустов, к титаниде тихонько подошёл.
  - Кто ты? - сказал он громко. - Я Нарцисс Кефилид, я полюбил тебя!
  Вскрикнула от испуга титанида, прыгнула вверх - выше леса, прямо в самое небо и пропала. Лишь перо - золотое перо - в речную воду упало. Наклонился тогда Нарцисс, чтобы поднять её, и - вроде бы заметил краем глаза сидящую на верхушке дерева и смотрящую на него змеевласую образину - увидел себя.
  В первый раз увидел себя, ибо не любят смотреть в зеркало вод речные боги и нимфы, а был ведь Нарцисс из их числа, и в зеркало вод не смотрелся он. А в этот раз посмотрел, а посмотрев - влюбился в себя без памяти, до умопомрачения.
  Напрасно пытались отец его с матерью, Кефис с Лириопой исцелить его. Напрасно молились Аполлону с Асклепием: не любили сын и внук Зевса Кронида молитв речных божеств, бывших союзников павших титанов. Иссох от любви к самому себе прекрасный полубог, исчез без следа, лишь белый с жёлтым остался от него цветок, последний знак его бессмертия - первый в мире нарцисс.
  
   Продолжение следует...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"