О смысле и содержании "Метаморфоз" Овидия сломлено немало копий, и не меньшее количество произведений было вдохновлено этим произведением великого римлянина. Но что представляет собой эта поэма в природном виде? Попробуем разобраться.
Во-первых, "Метаморфозы" - поэма с чётко выведенной хронологией - от начала мира, до воцарения римского императора Октавиана Августа; т.е., от событий мифических, до полностью исторических.
Во-вторых, тема "Метаморфоз" - это и есть метаморфозы, превращения. "Ныне хочу рассказать про тела, превращённые в формы новые", начинает свою поэму Овидий. Заметите - тела, а не люди; т.е. в поэме может идти речь, как о людях, так и о кусках глины (из которого сделали горшок, а не Адама). И правда - в поэме поётся не только о людях, из которых боги сделали что-то новое, но и о других созданиях - богах, нимфах, сатирах, и т.д. - даже об ожившей статуе (книга десятая, Пигмалион, 243-297).
Это поднимает вопрос - а откуда Овидий брал все эти превращения? Читатели и критики не находят в "Метаморфозах" следы других литературных произведений, кроме "Илиады" и "Одиссеи" Гомера и "Энеиды" Вергилия, а ведь "Метаморфозы" достигают их только книге 11. Таким образом, у Овидия имелась возможность написать две трети поэмы (10 из 15 книг), не боясь быть сравнимым с кем угодно.
Но в то же время... Специфика материала!
Это звучит как анекдот, но когда Вергилий писал свою "Энеиду", то литературная история Рима была примерно вдвое короче - подобных эпосов как он, никто из римлян до того не писал. Но с другой стороны, уже существовали "Илиада" и "Одиссея" Гомера; и, хотя Гомер, когда их писал, вряд ли что-нибудь знал о Риме как таковом, то Вергилий Гомера, наверное, знал очень хорошо, ведь Греция - Греция! - была светочем культуры в античном мире до прихода римской республики и империи. Овидий, который первые десять книг пишет исключительно на греческие темы, а в последних пяти - содержит куски из греческой "Илиады" и "Одиссеи" в не меньшей степени, чем из римской "Энеиды", с ним согласен. Но в то же время... Специфика материала! Вергилий писал свою "Энеиду" с оглядкой на "Одиссею" - это уж точно. Эол, Цирцея, Сцилла с Харибдой, визит в подземное царство, нежданное и не очень желанное прибытие... В "Энеиде" есть даже гарпии - а это уже не Гомер, это "Аргонавтика", написанная совсем уж неизвестным автором!
Но если Вергилий опирался на древнегреческие эпосы, то Овидий опирался на древнегреческие народные мифы. Их тут несколько категорий.
Первую категорию можно назвать "Откуда взялись броненосцы", а точнее - лавр, камыш, чёрный ворон, и т.д. Такой материал самый коварный, так как ответов на подобные вопросы могут быть в разных вариантах, и варьировать от места к месту, да и самого Овидия иногда заносит. Например, Каллисто из книги 2, одна из любовниц Зевса. По Овидию, она то нимфа, то дочь царя Ликаона, который должен был утонуть в потопе, насланным Зевсом и Посейдоном ещё в книге 1. Вместо этого он по-прежнему бегает с волками, пока Гера превратила Каллисто в медведицу.
Но если так обстает дела с отцом Каллисто, то с её сыном Аркадом (Аркасом) тоже не всё ясно: Овидий о нём почти ничего не рассказывает - Аркад родился, Гера превратила мать его в медведицу, и через 15 лет они снова встречаются. Аркад чуть матерь не застрелил, но Зевс-Юпитер успел превратить и мать, и сына, в созвездия Большой и Малой Медведиц. Судя по всему, перед нами - конгломерат разных мифов, объединённых Овидием в один. Удачно или нет - пусть судит каждый читатель.
В других случаях Овидий поступил наоборот - включил в "Метаморфозы" несколько версий одного мифа. Так, в одном случае Кикн - друг Фаэтона, в другом он сын Аполлона, в третьем он троянец или союзник Трои. И во всех трёх случаях он становится лебедем. С совой тоже не всё ясно - то она бывшая царевна Лемноса Нуктимена, то она - бывший садовник Аида Аскальфий. Может, это потому что сова - это двойственная птица для древних греков: она и предвестница смерти, и птица Минервы-Афины. А кстати - "Невинной дана я спутницей деве Минерве. Только какой в том прок, когда, из-за черного дела Птицею став, моей Никтимена наследует чести?" говорит ворона (книга 2, 589-591). Когда это ворона была птицей Афины? Это Овидий "со своевольничал" или материал его подвёл?
Вторая категория мифов - это мифы исторические. К ним относятся Фивы, Афины, Крит, миф о Библиде и её брате, и т.д. Это - мифы, созданные для того, чтобы придать правящей семье (города, острова, т.д.) немного лоска. Миф о том, что Фивы возникли на том месте, где Кадм заколол дракона Марса, столь же реалистичен, как и тот миф, что Рим возник на тех семи холмах, где Ромул и Рем были вскормлены волчицей. Да и миф о том, что несокрушимые стены Трои были построены богами Аполлоном и Посейдоном относится к той же категории.
Особняком тут стоят мифы о героях - Персее, Тезее, Геракле. Но вот что интересно - о Геракле мы знаем по трагедиям Софокла ("Трахинянки") и Еврипида ("Геракл"), а также по сказаниям, упоминаемым в "Описании Эллады" Павсания. О Тесее, мы знаем благодаря его биографии (!) написанной Платоном. А о Персее мы знаем только благодаря "Метаморфозам". А вот что пишет Кун, который дал современной России эти мифы: "Персей - один из наиболее популярных героев Греции. О нем сохранилось много мифов, которые рассказывали не всюду одинаково. Интересно, что ряд действующих в этих мифах лиц древние греки перенесли на небо. И теперь мы знаем такие созвездия, как Персей, Андромеда, Кассиопея (мать Андромеды) и Кефей (отец ее). " Так. Так значит, о Персее рассказывали "не всюду одинаково". А потом пришёл Овидий, и всех их объединил - по крайней мере, Кун излагает свою версию по этим самым "Метаморфозам", а, судя по тому, что она вполне тождественна с другими литературными версиями - он не первый и не последний, кто так сделал. А вот у Геракла и Тесея уже были/есть свои летописцы; Платон так тот вообще сделал из Тесея исторического, а не мифологического персонажа. Разница на лицо - о Тесее и Геракле мы знаем всё, о Персее ("Персей в Аргосе"), похоже пришлось додумывать... А почему? Скорее всего, потому, что Овидий в "Метаморфозах" стал кем-то вроде Александра Афанасьева - разъезжал и собирал народные сказки, а потом опубликовал. Правда, опубликовал под своим именем... но только народные. С Тесеем и Гераклом обошёлся куда сдержанней - Тесей тут мелькнул лишь как одна из причин, объяснившая, почему существует северное сияние, плюс как один из участников Калидонской охоты, плюс - как прелюдия к Гераклу (Ахелой); Геракл же важен, потому что он стал одним из богов. Почему? Сам-то Геракл в Италию заходил лишь чтобы прибить Какуса, который украл у него нескольких коров Гериона, которых он нёс Эврисфею. Словом - и тут один народный фольклор, никакой литературы.
Это, впрочем, закономерно. Римляне времён Овидия и Вергилия не любили древних греков, и "Илиаду" и "Одиссею" терпели только из-за Трои. Потом, конечно, всё изменилось, но это потом, а сейчас... а сейчас дело дошло до последней трети книги, и материал для "Метаморфоз" выкинул новую каверзу.
Если для римлян "Илиада" и "Одиссея" были святы из-за их связи с Троей, то для греков "Илиада" и "Одиссея" были их первыми литературными творениями, и потому не меньше святы, чем для римлян. Что значила "Энеида" для римлян - нечего не говорить.
Итак, после вольницы первых 10 книг, Пегасу Овидия пришлось резко закусить удила: из полумифического безвременья он приехал во времена исторические, для него - так вообще историческое прошлое, такое же близкое, как для нас - Первая Мировая Война - вроде бы и не близко, но мухлевать с историей на манер Фоменко или Буровского нельзя - побьют и назовут изгоем.
С другой стороны, оборвать поэму на 10 книг было нельзя - так летел под откос весь замысел. Вот Овидий и стал хитрить - все последующие превращения в последних 5 книгах он стал резко подгонять "Метаморфозы" под хронологию древней истории троян, латинян, и римлян с этрусками. Но это для нас древняя история, а для Овидия (и Вергилия) эта история была очень даже современная, и подсоединять к ней всякие-разные мифы-сказки, пускай даже родные, а не греческие (Книга четырнадцатая, 441 - 851), было дурным тоном, а то и кощунством. Вот и пришлось Овидию исхитриться - то пустить свои "Метаморфозы" как "дополнения" к "Илиаде", "Одиссее", "Энеиде" (книги 12-14), а в книге 15 так вообще около половины (418 строк из 879) занято монологом Пифагора, который обсуждает природные, естественные превращения, вместо божественных, сверхъестественных, которые происходят в первых 10-11 книгах.
Конечно, обширные речи-монологи есть и раньше, не говоря уже об историях в истории, вроде песней Орфея, и песни Муз о Деметре, Аиде, и Персефоне, но всё это ни то. В последней трети "Метаморфоз" изменяется сам стиль повествования. Если в первых 10-11 книгах (аккурат до прибытия под Трою данайцев) повествование - довольно плавно, и хронологично перетекало от одного события к другому, то, начиная с прибытия, события начинаются разрываться, и скакать от одного крупного события из "Илиады", "Одиссеи", или "Энеиды" к другому. А к середине 14 книги даже это не проходит - литературная история кончилась, началась "настоящая" история Рима и римлян, и всякие греческие сказки на их фоне не идут, а собственных, римско-этрусских сказок у римлян было гораздо меньше, и все их корни - например про Геркулеса и Какуса - опять из Греции. Но Овидий умудрился.
Подведём итог. Вместо гениальной поэмы о любви, мы имеем немножко менее гениальный, но всё равно великолепный сборник греческих народных сказок в стихах - куда там Бажову с его "Уральскими Сказами"! - лишь в конце немного разбавленный авторскими добавками, римскими народными сказаниями, и имперской политикой (Книга 15, 745+). Поскольку, ни до, ни после Овидия никто не сумел написать такого, честь ему, и хвала!