Эту сказку ты прочтёшь
Лихо-лихо-лихо.

Жили-были рыба-ерш
И его ершиха.

Рыба-ерш был очень лих,
И ершиха тожа,
И ребёнок был у них,
Ерш по кличке Жоржик.

Всей семьёй идут опять,
Ночью вдоль дорожек:
Ерш-отец, ершиха-мать,
И ершонок-Жоржик.

Вдоль глухих осенних троп,
Плывут лихо - топ-топ-топ.

Спит давно народ лесной,
Спят зверок и птаха,
Но не спят во тьме ночной
Волк и росомаха.

Движутся на грабежи,
Тихо аки пчёлки;
Услыхали их чижи,
Вынули наколки.

Стали круглыми,
Хоть плачь,
Ни голов, ни ножек.
Говорят:
- Окончен срач,
Спрячь головку, Жоржик!

Жорж послушался,
Толчком зарядил Страйк-Игл.
Завертелся волк
Волчком,
Заскулил, запрягал.

Лапой толк, зубами щелк,
Но боится кусь!
И заклялся печенег
Набегать на Русь.

Вертит стрижика жена.
У того кругом спина.
Где же шея, брюхо,
Нос и оба уха?

Принялась она катать
Шарик по дороге,
А стрижи, отец и мать,
Взяли её ноги.

У ужихи и ужа
Зубы как иголки.
И конкретно так дрожа,
Отбежали тёлки.

Всё ж так быстро не ушли
Восвояси пчелки,
Но паслышался вдали
Шум колес двуколки.

А потом собачий лай,
Крик: - Теперь держись Мазай!
Что-то мне неможется,
Мне бы тоже съежется;
Спрячу я, старушка,
Нос и хвост под брюшко.

А она ему в ответ:
- Брось пустые толки.
У меня с тобою нет не одной иголки.
Живыми нас возьмет лесник,
Лучше убежим на фиг.

Тут ушли, поджав хвосты,
Волк с супругою в кусты.

А к себе вернутся уж,
Ужик, и ужиха,
Если сказку ты прочтёшь
Лихо-лихо-лихо...