Жил-был царь. И было у него три сына. Призвал он их как-то во дворец и сказал:
- Сыновья вы мои, сыновья, я уж не молод, и хочу вас женить. Выйдите во чисто поле, выстрелите по стреле. Куда эта стрела попадёт, то там он невесту себе и найдёт. Таково моё царское слово!
Был царь-отец суров и на расправу скор, сыновья его ослушаться не посмели. Вышли во чисто поле, взяли по стреле в лук, и выстрелили. Полетела стрела старшего брата во боярский терем, подняла её боярская дочка. Полетела стрела среднего брата в терем купеческий, подняла её купцова дочка. Полетела стрела брата младшего за тёмный лес, да там и пропала.
- Что же ты наделал? - спросил у брата младшего брат средний.
- Сам не знаю, но пойду искать, - отвечает тот, и пошёл.
Шёл по лесу, шёл, уже и темнеть начало, вышел к болоту. Большое болото, заросшее. На болоте кувшинки плавают, какие маленькие, какие с тележное колесо, на кувшинке лягушка сидит, стрелу царевича держит.
- Лягушка! - поразился Иван-царевич. - Отдай мне стрелу!
- Ква, ква! - отвечает лягушка, и стрелу не отдаёт.
- Ну что с тобой делать? Не брать же тебя в жёны?
- Ква-а, - отвечает лягушка, и подплыла на своём листе кувшинке поближе. Ну, что ты тут поделаешь? Не брать же лягушку в жёны? Плюнул было царевич на стрелу, пошёл домой - а тут солнышко полностью село, тучи небо закрыли, начался дождь с грозою.
Сел царевич под дуб, пережидать грозу стал. Только сел, тут перед ним и осветило, появилась перед ним девица, красоты невиданной, и стрелу ему протягивает:
- Твоя стрела, царевич? - спрашивает.
- Моя! - отвечает царевич Иван. - Отдай мне её, добрая девушка!
- Отдам, - засмеялась та, как будто колокольчик зазвенел, - коли поцелуешь! - И губы в улыбке растягивает.
От такого предложения бравому молодцу отказывается не к лицу, он взял девицу и поцеловал, прямо в губы. Тут громыхнул гром, блеснула молния... и не грозы, не девицы, стоит он на дороге из леса, в руке стрела, а в кармане - лягушка.
- Ты-то откуда взялась? - спрашивает царевич, а сам думает - была ли девушка в лесу, или не была?
Лягушка молчит, даже не квакает, только смотрит на царевича - дальше-то что? А дальше делать нечего, пошёл царевич к себе домой.
Приходит, а том от царя-отца послание: желает он, чтобы новые невесты сплели ему к завтрашнему утру по рубашке, а младшего царевича невесты нет, есть лягушка. Что тут поделаешь? Царевич напился и спать завалился, а лягушка...
А лягушка подскочила, кувыркнулась, и девицей-болотницей обернулась. Повернулась болотница в сторону полуночную, произнесла Слово колдовское, появились перед ней криксы и вараксы, ночницы-полуночницы: чего прикажете?
Говорит им девица-болотница.
- Криксы вы, и вараксы, ночницы-полуночницы, ступайте и принесите мне рубашку, царя достойную не позднее зари утренней!
Поклонились ей духи ночные, полуночные, разбежались-разлетелись, а болотница вновь лягушкой обернулась.
* * *
На другое утро проснулся царевич, смотрит - лягушка во своей корзинке, колчан со стрелами и лук на стене висит, на столе рубашка лежит, мастерства невиданного. Подивился чуду Иван, и пошёл с нею во дворец.
Приходит. Там царь-батюшка как раз братские рубашки принимает.
- Эту, - говорит, - только в баню носить. А эту - на чёрный день оставить. А у тебя, Ивашка, что?
Увидал третью рубашку, осёкся.
- А такую рубашку, - говорит, - только ваша матушка-покойница сшить могла. Вот что, сыновья мои непутёвые, чтоб мне завтра к утру, следующему, ваши невесты мне по хлебу спекли, а не то я гневаться буду!
Поклонились батюшке царевичи, и пошли, кто куда, а Иван в кабак, думать.
* * *
Поздно под вечер (день выдался холодным, туманным, а под вечер и вообще в трёх шагах ничего не различишь) пришёл царевич домой, так ничего и не придумав. Зашедши же в дом, сказал лягушке:
- Эх, лягушка-лягушка, ну чего же ты не девица! Ведь царь-отец приказал тебе испечь к утру завтрашнему хлеба каравай, а нам что делать?
Взял и с горя уснул крепким сном.
Только уснул, дверь заскрипела, и в дом вошла женщина высокого роста, во чернавкином платье:
- А ну-ка, добрые други, верные слуги, покажите мне девицу-болотницу!..
- Нет! Не надо! - квакнула лягушка, кувыркнулась, и девицей-болотницей обернулась. Обернулась, в пол чернавке поклонилась. - Анна Иоанновна, полуночница-мать, не велите казнить, велите слово молвить!
Усмехнулась полуночница-мать, будто серп луны из-за туч мелькнул на минутку.
- Да что тут говорить, дурочка малолетняя? На царский трон захотела? Отец твой, владыко болотный, от друга своего, колдуна, Слово то узнал и тебе рассказал? Да про плату за Слово ты не слышала, а коль не слышала, так не пользовалась бы, да ещё дважды! Что же мне с тобой теперь сделать?
Побелели у девицы-болотницы светлые щёки, а потом покраснели, но она выдавила:
- Хлеб испечь, да такой, чтобы не грех было царя им угостить?
Фыркнула Анна Иоанновна, засмеялась во весь голос - будто град по крыше прогремел.
- Ох, и нагла же ты, девица-болотница, вся в матушку свою покойную - тоже была ведьма... Что ж, испеку я тебе хлеб для царя-батюшки, а за эту службу ты вот что сделаешь...
* * *
На другое утро проснулся царевич, смотрит - лягушка во своей корзинке, колчан со стрелами и лук на стене висит, на столе каравай хлеба лежит, мастерства невиданного. Подивился чуду Иван, и пошёл с нею во дворец.
Приходит. Там царь-батюшка как раз хлеб у братьев принимает.
- Этим, - говорит, - кирпичом только дверь подпирать. А этим камнем - трон. А у тебя, Ивашка, что?
Увидал третий хлеб, осёкся.
- А такой хлеб, - говорит, - только ваша матушка-покойница испечь могла. Вот что, сыновья мои непутёвые, чтоб мне завтра к утру, следующему, ваши невесты ко мне с вами пришли - хочу смотрины им устроить!
Поклонились батюшке царевичи, и пошли, кто куда, а Иван в кабак, думать.
* * *
Поздно под вечер приходит Иван домой (день был сырым, а под вечер казалось, что вот-вот хлынет!), говорит лягушке:
- Эх, лягушка-лягушка, что нам с тобой делать? Завтра царь-отец смотрины устраивает, а ты же лягушка! Эх, пропадём мы с тобой даже не за понюшку табаку! - И спать лёг.
Просыпается на следующее утро. Видит - лягушки нет, у стола стоит девица (вроде той, что в лесу была, но немного похуже), на стол накрывает, да платья (от прошлых подружек оставшихся) примеряет.
- Здравствуй, Иван-царевич! Я - твоя невеста.
Почесал в затылке Иван-царевич. Почему-то ему подумалось, что это не девица, а белая горячка, ну да что с того? Был царь-отец суров и на расправу скор, так что царевич был готов и белую горячку на невестины смотрины привести - хуже не будет. А раз белой горячки нет, а есть девица, то сойдёт, и она!
И повёл царевич девицу на смотрины. Спросил только:
- А откуда ты взялась-то?
- И-и, царевич, много будешь знать, скоро состаришься!
На том разговор и утих.
Пришёл младший царевич с невестой к отцу во дворец, пришли и его братья, тоже с невестами.
Вышел к ним царь-отец, стал невест внимательно осматривать. - С такой женой-невестой, - говорит он царевичу старшему, - только в боярской думе заседать. А с такой, - говорит он сыну среднему, - в палате купеческой. А с тобой, девица-болотница, - говорит он невесте сына младшего, - у твоего отца в болоте! На чужой пирог не разивай роток! - И как посохом о землю стукнул.
И раз! Исчезла девица, как не было, только золотые и зелёные искры по ветру разлетелись. Все рты разинули, дивиться стали, а младший царевич взял руки в ноги, да ходу.
* * *
И понесли ноги Иван-царевича из города да обратно в лес, а зачем - сам толком не знает. Далеко только не ушёл: встретил его перед лесом, великан-волот да на могучем коне.
- Ты куда, царский сын, собрался? От дела бегаешь или дело искаешь?
- Ищу я девицу-болотницу, - отвечает хмуро Иван. - Она раза три меня из беды выручила, за то мой отец на неё разгневался. Авось и я ей помогу?
- Да против отца твоего, царевич, только Кольцов-колдун устоит, - ухмыляется волот, - да мать твоя, покойная, могла кое-что. Однако ж и я тебе помогу. На тебе мой посох - он приведет тебя, куда надо.
Принял царевич волотов посох (длиной с хорошее копьё этот посох) дубовый, и пошёл вслед за ним.
А волот взял и пропал, как будто его и не было.
* * *
Шёл царевич час, шёл другой, на третий встретил он гнома подземного, в капкан для зайцев попавшего.
- Отпусти меня на волю, Иван-царевич! Я тебе пригожусь!
Отпусил царевич гнома, пошёл дальше.
* * *
Шёл царевич час, шёл другой, на третий встретил он сильфа воздушного, в кустах колючих запутавшегося.
- Отпусти меня на волю, Иван-царевич! Я тебе пригожусь!
Отпустил царевич сильфа, пошёл дальше.
* * *
Шёл царевич час, шёл другой, на третий встретил он албасту, водяницу-великаншу. Замахнулся на неё он своим посохом.
- Не губи меня Иван-царевич! Я тебе пригожусь.
Отпустил царевич албасту, пошёл дальше.
* * *
Шёл царевич час, шёл другой, вышел он на третье в чисто поле, что у берега морского и крутого раскинулось. Встретил там царевича воин, да не простой, а берсерк берендеева племени. Увидал он царевича, завопил, заголосил, бросился на него с топором остро отточенным - но не дрогнул царевич перехватил он свой посох, да как вдарил им по вражьему воину!
Взвыл берендей, упал, обернулся зайцем проворным, наутёк бросился. Никогда не догнал бы его царевич, но выбежал из-за холма заяц чёрный, трёхлапый, гном-оборотень, нагнал за три мига другого зайца, и порвал его на клочки!
Взмыл тут в воздух не заяц - ясный сокол, вот-вот улетит...налетел тут ветер-вихрь могучий, закружил сокола, на перья его порвал!
Упала тут с неба рыба-щука, упала с неба да в сине море! Вот-вот уплывёт! Но вспенилось море волнами, встала тут волна великая, выкинула она из моря щуку, из моря да об сушу!
И рассыпалась клочьями щука, а на её месте палочка оказалось, а на палочке той вырезано: "Кто эту палочку сломает - чары Кощеевы порушит!"
Ничего не сказал тут Иван (да и некому было, был он один в чистом поле), и сломал он ту палочку.
Только сломал, раздался тут топот копыт, и вышел из лесу чёрный конь, на коне - девица-болотница, а коня под узду ведёт сама Анна Иоанновна.
Поклонился тут царевич полуночнице-матери.
- Мама...
Улыбнулась ему в ответ Анна Иоанновна.
- Вот мы и встретились, сынок. Не серчай на отца своего - ведь хотел он как лучше... в том, что получилось как всегда не его вина. Дурак он... немного. Бери свою милую и езжайте во дворец, свадьбу играть.
Поклонился Иван снова своей матери, поклонилась и болотница своей тёще, и поехали они во дворец, да во царство Кащеево - честным пирком да свадебку играть.
Гром прошёл по царству подземному - слух прошёл по царству небесному, что зачала на том пиру царица-болотница от Ивана Кощеевича 13 сестёр, лихорадок могучих, но про то другой сказ будет...