Торопливо запихнув в рот большой кусок обжигающей ветчины, Эрих вдруг вспомнил, что не смотря на стечение неласковых обстоятельств он всё-таки рождён дворянином. Едва не поперхнувшись, медленно прожевал натёртую перцем корочку, сделал глоток вина и продолжил трапезу неторопливо и достойно, всё с нарастающим любопытством поглядывая по сторонам.
В таверне кроме него расположилось всё то же стандартное и скучное местное население и с десяток явно не местных, но ничем его не заинтересовавших путешественников. Ели, пили, швыряли кости на стол... Хотелось зевнуть. Ну, и где, спрашивается, искать славы?
С толстенной ветки древней яблони, задрав хвост, на подоконник свалился знакомый рыжий кот. Проголодался, значит... Миску объедков и солнечные ванны явно предпочитает резвым мышиным колбаскам.
За соседним столом ужинал запечённой уткой с грибами, должно быть, единственный в городе офицер в опрятном камзоле. Седина инеем облепила его виски, а мягкие серые глаза смеялись от выпитого и отблесков каминного огня. Хозяин принёс пыльную бутылку и чаши, и они принялись вполголоса обсуждать наконец-то отрастившего роскошные рога инфантильного виконта де Самтэ (местное общество того ожидало с самой его помолвки) и его шестнадцатилетнюю невесту, с тоски погрешившую с лихим цыганским бароном накануне венчания. Как и следовало ожидать, табор под звон монист и пение укатил в поля, а потерявшая честь дама осталась наедине с багровым от бешенства женихом и была сослана переосмысливать жизнь в общество кротких сестёр: выращивать монастырскую капусту и хранить целомудрие пресвятой девы. Впрочем, из монастыря она сбежала ещё быстрее, чем от жениха - на сей раз с развесёлым и задиристым гвардейцем...
- А почему бы виконту не послать охотничка за цыганом? - откинувшись на спинку стула и сложив руки за головой, под первым попавшимся предлогом вступил в разговор уже насытившийся и потому более внимательный к происходящему вокруг юноша.
Беседовавшие смолкли и посмотрели на него.
Он продолжил:
- Чтоб привёз уши или ещё какую часть цыганского барона в отмщение за поруганную виконтскую честь, - и он многозначительно улыбнулся - лично он бы согласился на подобное дело. За соответствующую награду, разумеется.
- С кем, собственно говоря, честь имеем говорить? - спросил, прищурившись, офицер.
- Эрих фон Стайнберг, - слегка поклонился молодой человек, придав голосу почтительный тон.
- Фон Стайнберг, - задумчиво повторил офицер, потирая бороду и сквозь щёлочки глаз разглядывая юношу. - Слушай, а не твоя ли матушка - дочь старика фон Стайнберга, занимавшегося добычей руды в горах к западу?
Юноша поднялся и церемониально поклонился, словно был представлен по меньшей мере к герцогскому двору:
- Она самая.
- А, малыш! - радостно расхохотался пьяный мужчина. По щекам его разлился винный румянец. - Я знавал твою матушку, госпожу Алексию, когда она ещё в девках ходила. Дивной красоты дама была! Здорова ли? Как поживает её почтенный супруг?
Юноша немного замешкался, пытаясь найти достойный ответ.
- Здорова, - и слегка улыбнулись тонкие губы. - И отчим здоров, слава богу, - добавил он с хищным выражением, заставившим усомниться в искренности сыновних чувств.
- Знакомы будем! Я - капитан Треннел, командую доблестной стражей сей мирной дыры. Да ты садись, садись... - добродушно пригласил его за свой стол офицер, потребовав у хозяина второй прибор и щедро делясь своим ужином. - И чёрт с ними, с цыганами, уехали - и слава богу, тише без них, меньше воруют... Рассказывай, куда путь держишь, - он неверной рукой плеснул в чашу Эриха вина из изумрудной бутыли. По столу побежал бордовый, в черноту, ручеёк.
- Да как сказать, господин капитан, - немного застенчиво пожал плечами юноша. - Я сын своей матери, но не её мужа, а посему мне открыли вольный путь в жизнь: на все четыре стороны. Покоряй, какую хочешь.
- Вот оно что... - сочувственно потянул капитан. - Куда же ты теперь?
- Пытаюсь найти этот самый свой путь. Конечно, стражником или корнетом в богом забытый гарнизон на границе меня возьмут, только ведь хочется большего, - он улыбнулся, словно зная, что заслужить орден святой Марты для него - лишь дело времени.
- А что ты умеешь? - мягко улыбнулся офицер, вдруг узнавая в самоуверенности юноши собственную молодость.
- Не могу назвать себя невеждой. Обучен наукам, языкам, конному, пешему бою. Знаю навигацию. Найти бы себе применение в жизни...
- Так что же выходит, твой добрый отчим отправил тебя в дорогу без бумаг сопроводительных или письма какого?
- Можно и так сказать.
- Что же ты такое натворил? - искренне поинтересовался офицер, сделав добрый глоток вина.
- Родился не от того отца, - холодно улыбнулся юноша, разглядывая своё отражение в тёмной глубине стеклянного стакана сквозь блеск пентаграммы лучей на дне. Говорить об отсутствии собственной вины в этом малоприятном обстоятельстве ему казалось лишним.
- Ну, случается. Я вон тоже сбежал из дому без никаких бумаг, и лет мне было, как тебе, - подбодрил его собеседник. - И, вот, сам добился! - он довольно хлопнул себя ладонью по груди, где серебряно звякнули две медали: "за отличную службу" и "за отвагу".
- Случается, только ведь знал он, на ком женился, да что в приданом кроме рудников значился я! - Эрих почувствовал, как злость вновь закипает в нём, и с трудом заставил себя мягко поставить чашу с вином на стол, не раздавив. Откинувшись, спрятал в тени вспыхнувшие злобой глаза, и до боли ногти впились в ладони. - Видно только, что его желание получить во владение железные прииски пересилило гордость, - шепотом чеканил он слова. - Велика ли проблема - от меня избавиться? Вот он и избавился, как дед помер. И некуда идти, чтоб себе имя сделать, ведь войны-то нет! Рудники эти ему поперёк глотки будут, едва я добьюсь всего сам... - и тут он заставил себя замолчать. Ненависть бурлила в горле. Посмотрел испытующе поверх чаши в лицо офицеру - любой другой на его месте, наверное, не посмел бы! - и в глазах его чернее ночи жёлтыми звёздами полыхнуло то бесстрашное, бесовское пламя отчаянной молодости, что с годами скучнеет и потухает, а у него не поблекнет никогда...
- Вот что, - решительно глотнул вина капитан и хлопнул Эриха по плечу. - Заглянешь завтра по утру, но не раннему, ко мне. Погляжу, чему ты обучен, да может место тебе какое найду. А пока хватит о делах!
Они ещё долго просидели. Грешивший пристрастием к выпивке капитан вслух вспоминал дни славы, со скорбной реалистичностью переживал сражения, в мечтах возрождая героическое прошлое, подчас - чужое, а Эрих слушал, лишь изредка прикасаясь к терпкому вину. Когда дозорный прокричал полночь, и посетителей заметно поубавилось, забытый герой двух войн отправился восвояси, распевая густым басом шаловливую любовную песенку и время от времени заклиная свою старую лошадь перестать раскачиваться.
На улице уже давно было пусто и темно. Эрих посмотрел в окно, на чёрное небо осени в зрелых звёздах и тёмный монолит собора, на одинокий фонарь вдалеке, и сорвал с ветки давно уже дразнившее его яблоко. Забравшись в постель, он впился зубами в сочную, пахнущую корицей мякоть. Невольно вспомнил свою комнату в доме деда, где ночью всё было, как в этой темноте.
По оконному стеклу к звезде неторопливо ползла, расправляя крылья, толстая ночная бабочка.
Так тоскливо оканчивался десятый день его взрослой жизни. Ну, ничего, ведь будет завтра!
Было тихо. Лишь деловитыми крысами в соседней комнате возились, пытаясь вскрыть сундук, два вора.
По позвоночнику будто пробежала молния - будь он котом, шерсть встала бы дыбом, сверкнули бы зелёным огнём змеиные глаза! Ладонь легла на рукоять палаша, другая сжала пистолет, и на губах возникла хищная ухмылка, когда он, беззвучно ступая, открывал дверь и выглядывал в коридор. Хозяева обворовываемой комнаты увлечённо проигрывались в карты в противоположном конце коридора, там хохотали женщины и глупое вино лилось рекой под фальшивое треньканье даровитого барда...
Эрих одним ударом вышиб дверь комнаты, где воришки сражались с сундуком. Стоявшие на четвереньках двое в темноте вздрогнули и замерли, глядя на силуэт с блеснувшими жёлтым глазами в дверном проёме невинными рыльцами разбуженных сурков. Первый не успел даже подняться, когда удар тяжёлого сапога выбил ему зубы и отправил тело в свободный полёт над сундуком. Второй вскочил, отшатнулся, выхватывая нож и косясь то на окно, то на скулящего приятеля. Его лицо было перепуганным - едва ли он был старше самого Эриха... Нож? Ах, вы, никак, изволите шутить?.. Эрих засунул пистолет за пояс и даже палаша из ножен не достал. Порох дорог, и не достойно марать добрую сталь крысиной кровью.
Первый - самого классического жуликоватого облика тип, - выплюнул зубы в кровавой слюне, опытно ругнулся, достал кинжал и начал обходить Эриха слева. Очень зря. Юноша свободно владел обеими руками, да и второй, явно новичок, исправно пятился, вовсе не торопясь товарищу на помощь. Что за умница, хоть на минуту дольше проживёт!..
Первый сделал обманный выпад, плавно перешедший в режущий удар по глазам. Всё до зевающей скуки верно: ожидаешь, что сейчас противник откинет голову назад, открывая нижнюю часть туловища, и режущий удар твой перейдёт в короткий, смертоносный выпад?.. Эрих послушно откинул голову назад, а когда бандит уже готов был ударить, наградил противника ударом в спину. Что, не ожидал подобной скорости?
Бандит кувыркнулся вперёд, вполне умело уходя от удара, - но подобные шуточки с Эрихом не проходили. Мгновение - и бедняга отлетел к противоположной стене и скрючился, хрипя. А младший крыс всё ещё нерешительно мялся, не решаясь сбежать. Держать оружие он не умел... А первый всё ещё не собирался отступать. Какое титаническое упорство, просто за душу берёт! Что, своего крысёныша защищаешь?.. Эрих ушёл от первого, второго яростного удара, соскучился... с хрустом сломал руку горе-воришки, ударом сапога перебив ему глотку, и грудой обносков отшвырнул его в угол.
Второй рванулся было к окну, но когда, казалось, свобода была так достижима, и уже под самым носом колыхались, гостеприимно распахнув объятья, ветки барбарисовых кустов, Эрих железной хваткой вцепился в его воротник и, рванув жертву с подоконника, потащил внутрь комнаты, судя по отчаянным воплям парнишки - доедать. Но нет, не повезло. Следующие минуты три Эрих гонял его по комнате, как соскучившийся кот - полузадушенную мышь (отпустить - жалко, добить - лень). Парень вопил нечеловеческим голосом, тщетно умоляя хоть кого-то - стражу, бога, мать - его вызволить.
Крысы... верно Эрих подумал. Они и драться-то не желали, только показывали желтые зубки и разбегались... Он хлестнул себя хвостом по боку и уселся на сундук, уперевшись пыльным ещё с дороги сапогом в бок поскуливающему вору. Эх, надо почистить, что ли, а то как-то перед господином капитаном неудобно...
Хвост. Ах, да, хвост... О нём ведь ещё не упоминалось? Настало самое время объяснить.
Когда-то над миром властвовали старые боги. Те, что ушли, когда родился новый. После них остались их полукровки-наследники, почти что титаны. Они редко вмешивались в жизнь людей. А когда вмешивались, рождались вот такие, вроде Эриха. Если им удавалось выжить, что бывало нечасто, - вырастали странные существа, часто обладавшие почти невероятной силой и скоростью, а заодно и нёсшие на себе печать проклятия. Если их находили - костёр был для них наилучшей долей. А поскольку Эрих ни на костёр, ни на пытки, понятное дело, не спешил - то пришлось поскорее убирать хвост, пряча под плащом.
Когда вопли им терзаемых воров в своём апогее перекрыли гвалт увлечённых игроков, на происходящее в комнате всё-таки обратили внимание. Прибежали все сразу, толпой, с пьяненькими дамами, лампами, кухонными тесаками и кочергой наголо, один даже - с ещё зажатыми в руках картами.
Эрих удобно сидел на не сдавшемся ворам сундуке и, утвердив ногу на спине поползшего было прочь избитого парнишки, ждал стражу. Второй преступник, зажав руками перебитое горло, хрипел рядом. Посмотрел бы хоть в окно перед встречей с костлявой старухой, на небо, а какие там сегодня звёзды!..
***
Следующий солнечный денёк его порадовал.
Он побывал на капитанских экзаменах, предварительно получив благодарность спасённого от разорения проезжего купца в виде пары новеньких пистолетов и увесистого кошелька с серебром - дивная щедрость доброго пьяницы! Блеснув умением владеть палашом, алебардой и арбалетом, он более чем достойно встретил тактическую задачку, призадумался на секундочку над историей и, кругами поплавав, утонул под приливом заковыристых навигационных вопросов. Настоящее море - всё-таки не озеро, даже если большое, и рыбацкой шхуне ох как далеко до фрегата...
В навигации его тестировал, чтоб его цинга заела, приёмный сын Треннела, бортовой врач знаменитого своими приключениями корабля со странным именем "Забияка". Капитан его был у всех морских дьяволов в приятелях и приходился родным сыном не то морскому дракону, не то собаке женского полу (а, может, и обоим), о чём радостно сообщил сам Треннел, совершенно не расположенный думать о деле по причине надвигающегося бурной медово-цветочной волной праздника.
- Ну, сынок... Одна ночь в городе - а уже поймал двух воров! - довольно рассмеялся капитан напоследок. - Вот что: у тебя нет службы, так что оставайся пока у меня. Послужи, наберись знаний. А я уж найду, кому с тобой письмецо передать. Задолжал я твоему деду: его отряд меня голодным пацаном на войне подобрал, с ними я и прошёл всю её до конца... Помогу и я тебе. Добрые дела зря не бывают.