Канамет Мухамед : другие произведения.

Кавказское фэнтези. Правнук камня. 1-я книга. из серии Меч великана. главы 1 - 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  1-я книга из серии Меч великана.
  
  Правнук камня.
  
   ДОМА.
  
   Каплан медленно вытащил меч, прикрепленный к поясу, и полумесяц светом скользнул по лезвию. Неспешными шагами на цыпочках, пригибаясь за большими валунами, крался он в слепую неизвестность. Вдруг неосторожный шаг... и камень со скрежетом выскользнул из-под ноги, рикошетил от скал и, гудящей стрекозой, исчез в глубине пропасти.
   Каплан замер, с тревогой прислушиваясь. В воздухе висела тишина.
  " Пронесло ", - вздохнул Каплан и, утирая пот со лба, смело продолжил движение вперед.
   Скоро из ночной глубины выступила большая продолговатость.
  - Наверное, очередной камень коих здесь их тысячи, только чуть больше остальных, - подумал Каплан.
   Шаг, другой и силуэты очертились более ясно. Большой длинный камень начал принимать, человеческие очертания, словно лежит на боку кто-то, подложив руки под голову.
  " Но это мое воображение играет со мной, ведь людей подобного размера не бывает ".
   Успокоившись трезвыми размышлениями, Каплан зашагал дальше более решительно. Приблизился еще на десяток шагов, но глазам в непроглядной густоте ночи не за что зацепиться. Выставил ухо вперед. Монотонный мерный храп, дробил воздух. Наверное, за этим камнем спит тот, кто ему нужен. Отличный момент застигнуть его врасплох.
  - Да, тот, кто спит за этой грудой камней сегодня имел трудный день. Храпит как великан - подумал Каплан, и холодок пробежал по телу. Мысли, что он прогнал несколько шагов назад, опять вернулись.
   Еще десяток осторожных шагов вперед.
   Порывом дунул ветерок и разбудил головешки, тлеющие за камнями. Свет прыснуло во все стороны, озарив пространство, и глазам предстало невероятное.
   К ужасу Каплана мысли преследовавшие его все это время словно ожили. На твердой каменной земле, растянувшись в длину, спал, невероятных размеров великан.
   Страх длинной, шершавой змеей, обвился вокруг внутренностей Каплана, стискивая.
   "Надо бежать, скрыться, быстро покинуть это место. Если проснется, разорвет на клочки", - подумал Каплан, боясь даже мыслями разбудить великана.
   Но к собственному изумлению, только что свершившееся открытие не остановило его намерений. Ноги по-прежнему несли Каплана тихо и бесшумно, сокращая расстояние, пока, наконец, не достигли вытянутой руки, до шеи великана.
   Спящий исполин, подоткнув мощные руки под голову, держали меч огромных размеров.
  " Наверное, что бы сразу быть готовым отразить атаку. У каждого великана всегда найдутся враги и сон их слабое место, которым норовит воспользоваться каждый герой спаситель - убийца великанов ".
   Вот и этот видно повидал многих отважных героев и обученный собственным опытом держит оружие при себе.
   Каплан приметил обнаженную шею за воротником спящего и поднял меч для удара.
   Вблизи храп великана громыхал, камнеломом в горах. Иногда пережевывал, что-то сладкое во сне, не подозревая, что над его шеей угрожающе поднят меч и сейчас же лишится головы.
   И тут, прежде чем меч успел опуститься на шею, нос великана, почуяв неладное, начал лихорадочно нюхать воздух.
   Каплан понял, что сейчас его обнаружат, и поторопился осуществить задуманное. Меч прочитал мысли хозяина и, резанув густой мрак, опустился на шею великана. Удар... и десятки дребезжащих кусочков расколовшегося меча полетели в разные стороны, словно разбившийся о камень зеркало предвещая его хозяину беду.
   Ошеломленный, Каплан посмотрел на место удара...
  " Ни одной царапины ".
   Великан с начала не поверивший своему носу, ощутив подлый удар, быстро встрепенулся, встал на дыбы и обратился вниз. Заметил букашку с вытаращенными на него глазами, робко стоявшего перед ним с рукоятью поломанного меча в руке. Взбешенный дерзостью этого человечишку великан обратился в небо, издавая дикий, яростный вопль. Перешагнув свой гигантский меч, под ногами, великан размахнулся огромными кулачищами и пустил прямо в обидчика.
   От удара Каплан исчез из виду и спустя секунду издалека послышался глухой стук и треск. Он врезался спиной в скалу, и трещина побежала вверх по откосу, пока не исчезла в беспроглядной темени.
   Не успел, Каплан удивится, что остался жив расколов спиной скалу как, топоча босыми ногами, подбежал великан, схватил его и начал сдавливать в ладони, пытаясь расколоть словно орех. Каплан сопротивлялся, как мог, старался всеми силами вырваться из могучих рук но, как и прежде ему не удалось сделать это.
   Как и раньше, Каплану не удалось досмотреть этот сон до конца. Каждый раз просыпался, прежде чем кто-либо из двух противников одержит верх.
   Каплан чувствовал, что уже проснулся, но глаза ещё не верили в это. Машинально, как недавний студент, вечно недосыпающий и вечно опаздывающий на занятия, потянулся за часами, что стоят на столе около кровати. Пошарил руками, не глядя и чуть не выпал из кровати оперевшись в пустоту. Глаза от неожиданности мгновенно открылись и окинули комнату.
   " Куда делся стол"?
   И тут память, наконец, загрузила последние события. Каплан не в университетском общежитии? Он дома.
   Сладостная улыбка разлилась на его полусонном лице. От непривычки и долгого отсутствия дома, не сразу вспомнил, где находиться часы. Глянул направо, они висели на боковой стене. После сна глазам не хватало ясности, и хорошенько протер для дальнего видения. Обе стрелки настойчиво указывали наверх, предупреждая, что полдень не за горами. И хотя он не опаздывает на учёбу, давно пора вставать. В этих местах считалось неприличным долго залеживаться. Вспомнив это, Каплан мысленно начал вливаться в здешние - родные традиции, в общество, так отличавшееся от тех местностей, откуда только что вернулся.
   Солнце разыгралась во всю и пускала на землю лучи, косяками стрел, пробивая оконные стёкла, наполняли комнату полуденным светом, словно сговорились с настенными часами, пристыдить ленивую соню.
   Но Каплан может оправдаться перед ними, если позовет, в свидетели полную луну. Ибо только она видела все причины столь долгого сна молодого человека.
   Вчера, когда она - луна только что заступила на пост вместо уходящего солнца, Каплан возвращался домой в родное село к любимой и обожаемой матери. Маршрутный автобус вез его из далёкого города, где проучился безвылазно десять месяцев. Тут в середине пути, среди скал и откосов у края горной дороги автобус заглох. ( Частое явление в горных районах). Водитель вылез, пошустрил немного под открытым капотом, потом высунул голову и вынес неутешительный приговор. " Дальше машина не поедет ".
   И так, ехать оставалось ещё прилично, пешком идти с багажом на спине бессмысленно, а оставлять жалко, весь оставшийся вечер и половину ночи просидел Каплан около сломанной маршрутки, дожидаясь попутных машин. Компанию ему составили два студента, такие же сыны гор и неудачные пассажиры как он сам.
   Прошел весь оставшийся вечер, и половина ночи, прежде чем огонек от фар долгожданной попутки показался за поворотом дороги. К счастью легковушка, ехала в нужную им сторону.
   Отечественный внедорожник " Нива " затормозил перед воодушевившимися друзьями. Дверь отворилась и, не вылезая наружу, водитель с добродушно туманным взором пригласил к себе. Друзья по несчастью неуверенно переглянулись. Водитель явно перебрал горячительного, но он так настойчиво приглашал к себе, что стало не удобно отказывать. С большой опаской молодые люди сели. Машина тронулась.
   Водитель маршрутного автобуса остался охранять свое неисправное добро.
   В дороге пьяный водитель признался, что был на свадьбе друга, низ лежащего поселка. Повышение градуса и соответственно повышенное настроение итог; безудержная и неуемная болтливость.
   Старенький внедорожник прыгал по камням, укачивая пассажиров и бросая из стороны в сторону, объезжая каменные обвалы, опасно нависая на краю обрывая, лазил в самые невероятные подъемы.
   Водитель тем временем говорил, без умолку, смотря на дорогу реже, чем на бледные лица попутчиков. Рассказывал свадьбу. Говорил про друга, который и женился, про невесту, про всех присутствующих гостей перечисляя поименно каждого и осведомляясь "знакомы ли они, с ними". И всегда искренне сокрушаясь, отрицательному качку голов со стороны новых знакомых.
   Страху попутчики от водителя легковушки натерпелись вдоволь но, в конце концов, без видимых физических повреждений высадил Каплана у своего села.
   Остальные с грустной завистью выглядывая из заднего лобового стекла легковушки, запрыгали дальше. Еще ни один обрыв предстоит им объехать, прежде чем окажутся дома.
   Каплан пересек две небольшие улицы и под звуки петушиного голоса возвещающего утро, стоял около родных ворот. Потом долгожданные объятья, и нескончаемые поцелуи матери.
   Все время, воспоминания ночного происшествие, улыбка не сходило с его лица. Веселый водитель навсегда запечатлелся в его памяти.
   Каплан начал разглядывать свою комнату. Он в последний раз был здесь перед отъездом в город, еще в прошлом году. Когда вернулся под утро, не успел толком разглядеть, было еще темно и от усталости хотелось только одного, выспаться.
   Самые тяжелые дни своего пребывания в городе ему на память всегда приходила эта комната, эта кровать от мягкости и ровности которой отвык, в отличие от общаговских, провалившиеся до самого пола.
  - Надо же ничего не изменилось, - проговорил Каплан вслух, и умилительная улыбка мягко растянулась на лице парня. - И не одной пылинки не в одном уголке. Уверен, мать часто сюда заглядывает, если не каждый день, - сказал про себя.
   Каплан почувствовал, как лень на него насела, но пустить вязкие щупальца не удастся. Утро обещало стать насыщенной. Соскучившиеся родственники, друзья и просто любознательные земляки обязательно навестят любимого сына гор вернувшегося после долгого отсутствия.
   Он уткнулся лицом в подушку, обнял кровать, словно еще раз удостовериться в происходящем и быстро вскочил.
   Каплан парень лет девятнадцати, среднего роста, крепкого сложения с жилистыми руками и ногами. Даже без значительных мускулов вид его внушало уважение. В теле чувствовалась потаенная сила и дух. Темные, коротко стриженые волосы, черные глаза, тонкий прямой нос, сосредоточенно острый взгляд, выдавали в нем типичного представителя одного из народов Кавказских гор.
   Одежда, заботливо выглаженная матерью, висела у изголовья кровати. Быстрые и ловкие движения, одним махом прыгнул в брюки, едва голова вылезла из футболки, протягивая руку к дверной ручке, случайный поворот головы и взгляд зацепился за изумрудный лес в окне. Каплан замер.
   Цветущая зелень покрывала густым ковром обе склоны ущелья. Сотканный давно, огромной ткацкой машиной природы, лес простирался на сотни километров вглубь горных цепей, полинялые и дырявые в некоторых местах, откуда выглядывали голые остроконечные вершины гор.
   Июльский ветер занес через открытое окно густые ароматы цветений. Каплан в блаженстве закрыл глаза, представляя себя под кронами этих деревьев, и вздохнул полной грудью.
   Длилась это блаженство не больше минуты, но Каплану показалось, что за это время успел обшарить все уголки леса и прикоснуться к каждому дереву.
   Вдруг лицо его приняло опечаленный вид, глаза наполнились невероятной тоской, вздохнул тяжело до глубин легких.
   Скрытыми, но не забытыми, что лежали в уголке памяти мысли напомнили о себе. К сожалению лес, доставлял ему не только удовольствия, но и печаль. Каплан застыл камнем, оцепеневшее лицо не выражало никаких чувств, словно застрял между печальными, и хорошими воспоминаниями, не зная, что выбрать.
   Но какой тяжелой грустью не ложились эти воспоминания в сердце, в этот особенный и долгожданный день ему не хотелось портить с утра хорошее настроение. Он дома, мать на седьмом небе от счастья. Отогнав грустные мысли, Каплан повернулся спиной к лесу и скрылся за дверью, надеясь в кухне встретить мать.
   В кухне ее не оказалась. Обыскал весь дом и двор где сына гор встретил приветливым вилянием хвоста незнакомая собачка, но матери нигде не нашел. Когда вернулся в кухню, заметил бумажку на столе. Каплан узнал правильный школьный почерк матери.
  
   Я в магазин за продуктами. Скоро буду. Целую, целую.
  
   Каплан улыбнулся широко настолько насколько смог. И пока есть время, до возвращения матери, решил отправиться в душ. Скоро из открытых дверей и окон громко заголосил Каплан от неожиданно холодной воды. Не все сразу вспоминается.
   Каплан приходил в себя после ободряющего душа в своей комнате. Пока мать не вернулась, решил найти подарок, купленный ей еще в городе. У ножки стола валялись две еще не разобранные сумки - большая и чуть поменьше, ноша, с которой добирался домой.
   Каплан разобрал сумку поменьше вывалив все на стол и не найдя того чего искал, схватился обеими руками за вторую. Еле поднял и со звоном поставил на стол. Эта сумка была больше и увесистее первого. Каплан резко расстегнул молнию сумки... неожиданно выпало что-то блестящее и полетело вниз. Сын гор вовремя успел убрать ногу и позолоченный кубок со звоном упал на пол.
   Каплан обернулся назад. Большая полка, переполненная десятками похожих золоченых кубков и медалей, занимала всю противоположную от кровати стену. Оглядел его снизу до верху и разочарованно проговорил.
  - Ну, вот, а я-то надеялся. Мест свободных больше на всех не хватит.
   И не обращая больше внимания на упавший кубок, продолжил свои поиски в недра большой сумки.
   Послышались звуки шагов за дверью, потом постучали.
  - Входи мама - сказал Каплан уверенный, что кроме нее из знакомых никто не знает о его возвращении. И желая обрадовать мать, ускорил темп поиска подарка.
   Дверь чуть отворилась...
  - Я думала, что мой сынок ещё спит, вот и стучусь,- послышался за дверью писклявый голос явно не принадлежащий его матери.
   Каплан с недоумением насторожился.
   Дверь отворилась наполовину, из образовавшейся щели вылезла голова.
   Для Каплана теперь все стало понятно. Вглядевшись в лицо гостя, и узнав друга детства, вечного шутника, весельчака - Ашамаза все встало на свои места.
   Закрыв за собой дверь, Ашамаз прямой и уверенной походкой направился к улыбающемуся другу с распростертыми объятьями.
   Это был парень примерно одного возраста с Капланом, немного меньше ростом и не так крепко сбитый в теле. Познакомившись пятнадцать лет назад в песочнице, дружба их скрепилась навечно. Неразлучная парочка как их в родном селе называли.
   Каплан встретил друга не менее крепкими и жаркими объятьями. Они не поцеловались лишь потому, что в этих местах мужчины не целовались между собой. Если трезвые конечно. А они были трезвы, если и пьяны, то только радостью встречи.
  - Я-то думаю, мать, что ли так шутит,- заговорил первым Каплан, разжимая объятья и приглашая друга сесть.
  - Долго же мы не виделись, раз по шуткам не узнаешь друга, - ответил Ашамаз и, не желая расставаться, в порыве радости и счастья приподнял Каплана над полом. - А ты потяжелел, что сменил весовую категорию.
   Когда чувства захлестнувшие, радостной встречей поутихли, Каплан проводил друга и посадил на только что убранную кровать. Сначала друг отказался, но потом передумал, махнул рукой непонятно зачем и сел.
   Каплан примостился у краешка стола.
  - Меня тётя за продуктами в магазин послала, захожу, а там твоя мать тоже делает покупки. Прежде чем поздоровались, я сразу приметил на ее лице, какую-то затаенную улыбку, и горящие радостью глаза. Я сразу ее спросил, " У вас Жанна Адальбиевна сегодня определенно радостное событие. Почти год не видел вас так широко улыбающейся ". Она сначала смотрела на меня и не хотела ничего говорить, только улыбалась. Потом увидела, как меня любопытство разбирает, пожалела и сообщила " Что ты вернулся из города этой ночью, и делает покупки, что бы отметить это праздничным завтраком ". Продавщица её на минуту отвлекла. Я сказал что " Встретимся у вас" и побежал сюда сломя голову.
   Ашамаз как всегда находился в хорошем расположении духа. Радостная встреча друзей его еще больше окрылила. Смеясь и хохоча, говорил не умолкая. Все новости, все слухи, свадьбы и разводы хотя таковых почти не было, случившиеся за эти десять месяцев, пока Каплан отсутствовал в селе. Все успел рассказать Ашамаз.
   Через полчаса Каплану казалось, что словно и не уезжал отсюда.
   Каплану надоело стоять возле стола, быстренько выбежал, велев другу "подождать секундочку" и вернулся со стулом в руках. Сел напротив.
   Ашамаз за это время не сдвинулся с места, подобрав упавший кубок, вертел в руке, осматривая со всех сторон.
   Золотистый призовой кубок, на верхушке красовался босоногий парень такого же цвета, с вытянутой ногой, будто угрожает кому то.
  - Как всегда победы сопутствуют тебе, - Ашамаз с кубком в руке направился в сторону переполненных полок, стоявших, напротив, вдоль стены. - Думал, поедешь в город, размякнешь с тамошним воздухом. А когда вернешься, наконец, я одолею тебя, - два друга рассмеялись нелепым словам Ашамаза.
   Друг Каплана еле отыскал в ряде нескончаемых полок, пустую нишу, единственно оставшуюся, и вставил туда свой.
  - Время соорудить еще одну полку,- сказал он, поворачиваясь лицом к Каплану.
  - Мне кажется, я скоро закончу коллекционирование кубков.
  - Хочешь уйти? - спросил удивленно Ашамаз.
   Каплан кивнул.
  - Как это можно? Многие уходят из спорта когда ничего не получается, по причине травм или по возрасту. Но не тогда когда всё в порядке. Когда получается, даже очень получается. Смотри сколько призов, - показал рукой Ашамаз в сторону заполненных призами полок, словно Каплан раньше этого не замечал. - Не знаю ни одного человека в твоём возрасте, который выиграл бы столько. Ты ещё молод, всё только начинается.
   Каплан не разделял восторженных взглядов друга, только грустно махнул рукой. Все эти поездки, бои, неизменным победителем, которого выходил он. Победы теперь не приносили радости, удовольствие как раньше. Слишком все доставалось ему удручающе легко, и с каждым разом все легче и легче. Каждый новый турнир, каждым бой, стал слишком предсказуемым, и игра в одни ворота ему уже надоела.
   Ашамаз давно заметил, как угасает юношеский задор в глазах друга, но сегодня он убедился, что огонь окончательно затух.
   " Тренировки проходят на ура ", - признавался Каплан. " Накапливая и накапливая силы, потом, не зная, куда деть их, задаюсь вопросом, - " Зачем столько "?
   Не пользуясь и половиной имеющихся сил Каплан, уже успел победить всех грозных противников по нескольку раз.
   Но хотелось еще и еще тренироваться, накоплять опыт. Потом опять задавался вопросом, - " Для чего "? И не находил ответа.
   Когда ответов нет, то и смысла не видно. Иногда Каплан считал все это пустой тратой жизни и силы, чувствуя бесплодность, бессмысленность этих турниров, побед. Однажды пропустил важный турнир, потом пожалел и следующего ждал с нетерпением. Но выиграв, опять чувствовал неудовлетворение и пустоту.
  - А дальше как, когда выйду во взрослую лигу, неужели будет то же самое?
   Ашамаз грустно глянул на уставший взгляд друга, не зная ответа.
  - За неделю до поездки домой, отказался опять выступить на престижном турнире. Теперь кажется, я твердо решил завязать. И надеюсь, родные стены помогут.
  - Не понимаю я тебя, - вздохнул Ашамаз. - Эх, если бы у меня был хотя бы один такой приз.
  - А ты бери. Дарю все. Возьми столько, сколько сможешь унести.
  - Ты же знаешь что я не в этом смысле. Я в смысле победить, выиграть в бою как ты. А таких кубков дома у меня четыре. Твои подарки.
  - Я уже не вижу больше никакого смысла в этом. Скоро соберу всё в один мешок и в погреб. Лучше заполнять пустые полки в голове как говорит мать.
  - Ну что ж, в таком случае я могу помочь тебе только в одном. Полезно избавится от них, что бы не лежали в подвале не нужным хламом.
  - Делай с ними всё что захочешь. Можешь цветы в них посадить или на стол поставить вместо ваз для конфет. Может они так больше пользы принесут.
  - Лучше подари их родной школе. Школы любят гордиться своими учениками достигшие больших успехов.
  -Лучше мне кажется и невозможно придумать, - одобряюще хлопнул Каплан друга по плечу и добавил. - Действуй.
  - Никто в нашем селе и не подозревает, что под носом у них живет такой замечательный спортсмен. Не понимаю, как это они не прослышали про все твои победы. Если бы, какой-то сын этого села обладал хотя бы десятой доли твоих успехов, их матери, стояли бы с гордыми позами, рассказывая каждому прохожему о своих детках, привирая в несколько раз. Как твоя мать может такое чудо скрывать, я удивляюсь.
  - Она не любит насилие, поэтому не очень одобряет этот выбор. Мама ценит в человеке больше умственные способности, - при этих словах Каплан задумался на секунду, вспомнив отца-учителя ботаники, потом продолжил. - Несколько лет назад не разделяя маминых взглядов, против ее воли пошел в спорт. Теперь понемножку головой начинаю понимать и соглашаться с ее мнением.
  - Это головой. А что остальная часть.
  - Остальная часть как всегда туда же. Теперь это стало невыносимо. При мысли об уходе из спорта, во мне словно просыпается какой-то зверь, противящийся этому, и что бы избавит от таких ненужных мыслей гонит меня. Гонит и гонит пока не понимаю, что я уже за чертой города и бежал, не останавливаясь полдня. И хочется еще и с каждым разом все больше и больше. Заниматься, бегать, поднимать тяжести и с каждым днем это желание усиливается. Особенно тяжело прошли последние месяцы. Порой такое состояние просто пугает меня.
  - Может это состояние каждого великого спортсмена? Если ты не забросишь все, из тебя получиться великий спортсмен? По такому отличному началу все к тому и идет. Тогда твои кубки будут стоять не в школьных уголках, а в отдельном здании с твоим именем. Подумай об этом хорошенько, - указывая пальцем на друга, наставительно проговорил Ашамаз.
  - Окончательного решения я еще не принял, - грустно вздыхая, ответил Каплан. - Но и затягивать не хочется, - решительным жестом провел ладонью по лицу, оттирая невидимый пот, неожиданно вскочил и подошел к окну. Изумрудный лес качался в такт ветру на обоих склонах ущелья. Улыбка появилась на лице Каплана. - Надеюсь решить в ближайшие недели. После похода...
   После, какого похода Каплан не успел досказать. Ашамаз и не расслышал, что бы потом дознаваться. Постучавшись, вошла мать Каплана.
   Улыбка не сходила с её губ, с тех пор как вернулся сын. Каплан и Ашамаз тоже улыбнулись. Сразу у всех повысилась хорошее настроение.
   - Как только обмолвилась ему про твоё возвращение, так и вылетел молнией из магазина. Не успела предупредить, что ты ещё спишь, - объяснила мать Каплана, закрывая за собой дверь.
  - Вы не волнуйтесь Жанна Адальбиевна, я его не будил, он уже сидел одетым, когда пришёл,- оправдывался Ашамаз.
  - Теперь мне уже не зачем за него волноваться. А вот за тебя стоило бы, - обратилась мать Каплана к Ашамазу.
  - Волноваться за меня? Зачем? - В недоумении спросил он.
  - Когда я, возвращаясь из магазина, подходила к нашему дому, слышала приближающийся гром. Сердитый голос твоей тёти, докатился сюда, когда она еще стояла на другом конце села. И голос, становясь ближе, делался свирепее.
  - Надеюсь, меня она не упоминала, - с притворно молящим голосом проговорил Ашамаз.
  - Твоё имя часто упоминалось. Говорила, что " Послала тебя за продуктами и до сих пор не вернулся ". За это она с проклятиями послала тебя далеко, гораздо дальше нашего дома и чтоб не возвращался никогда.
  - Случайно не в Щикатибль?
  - Именно это место она и имела в виду, - ответила Жанна Адальбиевна.
   Щикатибль по поверьям местных жителей, мифическое проклятое место, считавшееся по статусу ничуть не лучше ада. Туда обычно посылают не угодных людей. В большинстве этим видом проклятий пользуются преимущественно женщины. Может более осведомленные в темных делах?
  - Раз посылает в Щикатибль то она уже на пике злости, - проговорил со снисходительной улыбкой Ашамаз.
   Раньше, когда Ашамаз был еще ребенком, за такое ослушание досталось бы ему прилично. И заступничество матери Каплана не привели бы ни к чему хорошему, а наоборот только усугубило бы незавидное положение Ашамаза. Но теперь Ашамаз повзрослел и не боялся тетки как раньше в детстве. Относился к ней, вечно недовольной, вечно кричащей с терпимостью, по причине единственной родственницы живущей в этом селении. Воспринимал тетю только как комический персонаж и все выкрики и недовольства служили против самой же женщины, для рождения новых шуток в ее адрес. Немало помогал Ашамазу и Каплан.
   Резкий пронзительный крик огласила улицу, долетело до ушей собравшихся в комнате Каплана. Словно кричали здесь в комнате Каплана, хотя открытое окно располагалось в противоположней стороне улицы.
  - АШАМАЗ. АШАМАЗ. Проклятый мальчишка.
   Тетя Ашамаза знала, куда идти, если не дождалась племянника. К дому лучшего друга - Каплана.
  - Она, наверное, уже прослышала, что ты вернулся, раз так быстро нашла меня. Ну ладно я побежал, не будем заставлять ждать нашу милость, а то живьём съест.
  - Возвращайся к праздничному угощению, - пригласила Ашамаза, мать Каплана.
  - Отделаюсь от нее и обязательно вернусь, - Ашамаз пожал руки еще раз Каплану и Жанне, потом убежал.
   Каплан бегом погнался за ним, что бы проводить, но не успел. Калитка захлопнулась за Ашамазом, когда Каплан выбегал из дома.
   За забором слышался крикливый голос тети.
  - Ты где пропадаешь, весь день тебя жду. Чтоб в ЩИКАТИБЛЬ тебя забрали что ли.
   Каплан подошел к калитке и помахал другу.
  - Скоро увидимся.
   Друг в ответ кивнул, между делом уворачиваясь играючи от корявых ударов тети.
  - Тетя его совсем измучила, - послышался сзади голос матери.
   При живой матери и тети, Ашамаз рос почти сиротой, если бы не доброта людей проживающих в селе, в особенности матери Каплана - Жанны. Мать Ашамаза оставила его трехлетнего, сестре, и уехала в город, где вскоре и вышла замуж. Ашамаз стал лишним в новой семье матери и теперь жил с тетей. Не самая добрая и заботливая, но она не стала отдавать ребенка в чужие руки. Позволила жить племяннику в ее доме, ошибочно пологая, что забота о ребенке этим и ограничивается. Доброта на этом и кончалась с ее стороны. Люди говорили, что тетя терпит племянника, только по причине денег, что мать Ашамаза присылает на содержание сына.
   Каплан щелкнул засов калитки и направился к матери.
  - Тяжело быть сиротой, - проговорила с грустью Жанна. - Ни копейки не тратит она на бедного мальчика. Даже на еду скупиться, в большинстве у сочувствующих людей перехватит. Раньше с тобой приходил у нас мог поесть. После твоего отъезда стало ему тяжело, похудел страшно. Иногда приглашаю его, что бы перенести, или убрать что то. Всегда охотно отзывается. Накормлю, даю кое, что из твоей одежды, из которых ты уже вырос.
  - Ничего, скоро я ему сделаю предложение, от которого он не откажется. Шанс отдохнуть от всех родственников.
  - Мне кажется, только ты его единственная надежда. Смотрит на тебя, как на старшего брата.
  - По-другому и не представляю себе.
   Жанна обняла сына. Она еще не насытилась его присутствием.
  - А я тебе подарок привез, - сказал Каплан улыбаясь.
  - Подарок? - удивилась Жанна. - Надеюсь это не купленный подарок.
  - Это почему же ты надеешься?
  - Потому что сама, по своему опыту знаю, как будучи студентом, трудно, а порой невозможно копить на что-то. К тому же ты мне уже подарил самый лучше подарок - себя. Этот подарок тебе не превзойти.
  - Хорошо, тогда пусть это будет дополнением ко всему.
  - Все споры с тобой я решила сегодня уступить. Пошли обедать.
   Каплан и Жанна в обнимку скрылись за дверью кухни.
  
  
  
   ОТЕЦ, МАТЬ, БАБУШКА.
  
   Спустя два часа мать сидела с сыном в кухне. Подарок Каплана, сверкал на шее матери. Зеленый ромбовидный треугольник, под цвет ее глаз, подвешенный к золотой цепочке на шее. На вид подарок выглядел дороже, чем за нее заплатили. Но радость матери, за внимание сына от этого не меньше, оно бесценно для нее.
   Они наговорились, насмотрелись любящими взглядами и бесконечные ласки, которыми она не могла насыќтиться уже позади. Мать и сын сидели за столом, с дымящей чашкой в руках наслаждаясь горячим чаем.
  - Про бабушку тоже не забыл. Вот ее подарок, - Каплан показал матери несколько баночек специй с разноцветными ярлычками под цвет содержимого.
  - Ты хорошо сделал. Она это оценит, - сдержанно проговорила Жанна и поднесла чашку к губам.
  - Представляешь, помня про ее любимое занятие - готовить разные вкусности, чуть не купил ей кулинарную книгу, - сказал Каплан, складывая баночки в небольшой черный пакет и улыбаясь.
  - Прекрасный подарок. Отчего не купил?
  - Если бы я подарил ей эту книгу, она проломило бы им же, мне голову.
  - Это почему же?- удивилась Жанна.
  - До меня такую глупость однажды совершил дядя Арсен.
  - Почему глупость? - Непонимающе повела плечами мать Каплана.
  - Однажды на ее дне рождении, два года тому назад, Арсен подарил бабушке кулинарную книгу. Бабушка, увидев, что за книга, сразу же разозлилась. Сказала, что он намекает на то, что она, мол, не достаточно хорошо готовит. Хотя дядя Арсен и не помышлял о таком, и такой гнев матери стал для него самого полной неожиданностью.
   - Готовка это ее гордость, я-то знаю. Три года под одной крышей с ней прожила, - произнесла Жанна в спокойной задумчивости.
  - Потом еле успокоили, что бы ни омрачать праздник, - продолжал Каплан, не замечая перемены на лице матери. - Книгу убрали подальше, потом Арсен подарил ее жене.
  - Она недавно на свадьбе Анзора и Софият готовила.
  - Бабушка?
  - Да - выдержала паузу Жанна. - Встретилась с ней там.
  - Правда? - оживился Каплан. - Ну и?
  - Вот так же и люди, гости на свадьбе, ждали каких-то действий от нас. Но в отличии от тебя они наверное хотели увидеть какой то перебранки или ссоры. Но к разочарованию собравшихся, мы поздоровались, кивнули друг другу головой и разошлись. После этого больше не пересекались.
  - Жаль,- сказал Каплан с досадой. - А то могли и помириться.
  - Ты же сам знаешь, почему мы не можем вот так подойти друг к другу и помириться, - мать Каплана сделала паузу, не поднимая взгляда от чашки в руке, потом поставила ее и продолжила. - И я ее понимаю. Между мной и твоей бабушкой давно лежит пропасть недосказанности, и нам разбираться. Ты лучше в это не лез. Твое сыновнее обязанность это любить мать и бабушку. Я люблю тебя больше жизни, и ты любишь меня так же и я благодарна тебе. Она любит тебя так же сильно как любила твоего отца, и ты должен любить ее, несмотря на все наши недомолвки.
   Каплан грустный только кивал на материнское наставление.
   Когда то, лет пятнадцать назад, учитель биологии местной школы, учительница младших классов в той же школе, их сын носящий имя Каплан, жили в этом доме дружной и счастливой семьей. Отец любил природу и профессию тоже выбрал соответствующую. Он был фанатом свой профессии и вне школы тоже оставался биологом. Когда остальные коллеги после рабочих дней залеживались у телевизора, называя это отдыхом, отец Каплана ходил в походы с палатками в местные леса и лазил по горам.
   Так бы и продолжалось до сих пор счастье Каплана и его семьи, если бы отец после очередного похода, вернулся домой.
   В тот злосчастный день все семейство отправилось в лес вместе. Спустя день, мать с ребёнком - четырёх летним Капланом в руках вернулась домой без мужа.
   Отца Каплана никто до сих пор не видел. Никто не знает где его местоположение, жив или мёртв. Загадка для всех, отгадку которую пытался разгадать каждый, кто слышал эту детективную историю.
   Параллельно с этими событиями произошла еще одна история не менее запутанная, следовательно, и не менее детективное. Нескольких грабителей ограбивших банк и преследуемые милицией загнали в тот же лес. Двух вскоре поймали, а главарь с деньгами скрылся. На следующий день появились газеты со статьями намекающие и связывающие исчезновения отца Каплана с ограблением банка. Некоторые предполагали, что может отец Каплана, случайно стал жертвой бандитов. И теперь где то спрятанный, а еще ужаснее убитый и закопанный.
   Другое печатное издания считая свою версию оригинальной, предположила, что может отец Каплана, находился с грабителями в преступном сговоре. Следователи, допросив двух пойманных грабителей и мать Каплана, убедились, что между этими двумя делами общего ничего нет.
   Но как это часто бывает, люди поверили в ту самую невероятную версию. Как добропорядочный отец семейства, бросив жену и меленького сына, убежал, вместе с тем, не пойманным преступником и деньгами. Все поверили в эту историю. Все, кроме тех людей знавших Руслана - отца Каплана как доброго и порядочного человека обожавшего свою семью.
   И особенно бабушка Каплана - Хана, которая конечно, не верила, что на такое способен ее сын. И конечна она добивалась правды, своей правды идущая в разрез с интересами Жанны - матери четырехлетнего Каплана.
   Еще в самом начале семейной жизни Руслана и Жанны родителей Каплана, Хана невзлюбила невестку. Из многочисленных причин, имеющихся у нее не любить Жанну, главенствующей являлась то, что сын взял жену, не посоветовавшись в выборе с матерью. И невестка, войдя в семью, сразу же стало ей неугодной.
   И во времена тяжелых переживаний по причине исчезновения сына она приумножила свою ненависть к матери Каплана и ожесточилась до того, что навела следователей на мысль, что может Руслан, стал жертвой собственной жены коварной Жанны. Она и раньше не доверяла этой женщине. Ей не знакомую, которую сын привез из другого места. Все молчит, последняя видевшая Руслана. И не требуя никаких лишних, доказательств материнское сердце ей подсказала, что Жанна во всем случившимся и виновата.
   Но долгое расследование, результатов не дало, ничего не удалось обнаружить. Ни следов указывающих на какое-нибудь преступление, ни свидетелей видевших семью, между тем как они зашли в лес, и тем как мать с ребенком вернулась оттуда без мужа.
   И мать Каплана за время пока шло следствие, не сказала ни разу единого слово. Никому, ни следователю, ни родным и близким. Хотя все подозревали, что Жанна если бы захотела, то могла бы дать показания здорово выручившее следствие. Но на все вопросы она отвечала только упрямым молчанием. Это молчание вызывало еще большее подозрение, отягощая и так непростую ситуацию Жанны.
   Бабушка обвиняя мать Каплана в убийстве мужа, хотела посадить в тюрьму и отобрать ребёнка.
   Но нет доказательств, нет и вины. Каплана и его мать не разлучи. После того как следствие перестало преследовать Жанну легкая жизнь от этого не последовала. Бабушка Каплана позаботилась об этом.
   Хана бабушка Каплана, обладая безграничной властью над остальными родственниками, не собиралась успокаиваться на этом, (она являлась старшей в роду, муж у нее умер за два года до исчезновения сына). И как глава рода все родственники держались ее мнения и отвернулись от Жанны, но не от самого Каплана. Внука она любила без памяти, не смотря на то, что эта странная и ненавистная женщина, погубившая ее сына, воспитывает его.
   Вот так эти две женщины любившие без ума одного и того же человека, столкнулись между собой. И в продолжающейся до сих пор вражде бедный Каплан находиться, словно между молотом и наковальней. Хотя каждая сторона старалась не причинять бедному мальчику страданий.
   Каплан не раз пытался разговорить мать, навести тему разговора на отца, потом плавно перейти и на загадку его исчезновения. В начале беседы Жанна всегда с большой охотой отзывалась на любые темы касательно отца, про любые другие дни и истории которые с ним приключались раньше, но день исчезновения отца был исключением. Как только Каплан поворачивал русло беседы в эту сторону, она тут же умолкала, переменившись в лице; вместо оживленного и весёлого на скорбное и измученное. Она и не пыталась скрывать, что знает то, чего неизвестно многим. Жанна просто затыкала рот, уходя в глухонемую оборону.
   Каплану не оставалось ничего, как ждать в надежде, что она не выдержит столько времени, храня всё в себе и обязательно, когда-нибудь расскажет хотя бы ему одному. Но до сих пор за пятнадцать лет Каплан и единого слова не услышал от матери про этот злосчастный день. Она только твердила всегда, как и сейчас готовая заплакать но, пытаясь изобразить холодное спокойствие:
   - Не верь тому, что говорят люди о твоем отце. И про всё остальное не верь. Я ему ничего плохого не делала. Прошу поверь мне на слово, большего я предложить тебе не могу, только мое слово ты уж извини меня. Придёт время, и ты всё узнаешь.
  - Как ты можешь так говорить. Я всегда пропускал мимо ушей эти бредни и не поверью в это никогда, - несмотря на все непонятные события и подозрительное молчание матери Каплан слепо ей верил во всем.
   Каплан как это всегда бывало после очередного разговора на эту тему, пожалел, что опять всколыхнул успокоившиеся чувства и заставил страдать мать. Бросился успокаивать и крепко обнял ее что есть силы.
   Ему иногда кажется, что она молчит не по своей воле, словно какая-то страшная сила затыкает ей рот. Запугал её кто то или что то, и молчит, словно хочет оградить сына от какой-нибудь грозящей опасности. Иногда глаза матери смотрят на сына с нежностью и любовью и уста дрожат, словно готовая сейчас все выложить. Но губы упорно не хотят слушаться, сжимаясь в немом безмолвии.
   Каплан крепко обнял мать и проговорил:
  - Я знаю, что ты не любишь вспоминать тот день. Если я разбудил давно уснувшие чувства, о которых ты не хотела вспоминать, и сделал тебе больно, прости меня, пожалуйста. Иногда это неведенье сводит меня сума.
  - Тебе не надо просить у меня прощение. Я не виню тебя за твое право и желание знать больше. Он твой отец. Раньше я волновалась, когда ты рвался в лес. Бывало, что и запрещала тебе туда ходить. Я думала там, ты ищешь ответы на вопросы, которые тебя мучают. Но теперь не боюсь, потому что знаю, ты идёшь туда не за ответами, ты по-настоящему любишь этот лес, как и твой отец. И я спокойна за тебя,- говорила мать Каплана с дрожащим голосом, не отпуская сына, прижимаясь крепче.
  - ЖАННА АДАЛЬБИЕВНА, - Послышался со двора детский голос.
   Мать Каплана выглянула в окно и заметила троих ребятишек толпящихся за закрытой калиткой.
  - Ах, я совсем запамятовала,- сказала мать Каплана, суетливо вытирая слёзы.- Несколько родителей моих учеников попросили меня дополнительно позаниматься с их детьми на время каникул. Я согласилась, неделю назад назначила им на сегодняшнее утро, - посмотрела в сторону настенных часов.- Потеряла счёт времени.
   Каплан выглянул в окно и увидел, как из открытой калитки торчала голова маленького мальчика. За ним, очевидно, толпились ещё несколько детей, они толкали его в спину движимые неуёмным любопытством, посмотреть, как выглядит двор учительницы.
  - Теперь уверенно можешь идти, не боясь, что останусь одна, - обратилась Жанна к сыну. - Ближайшие два часа они не дадут мне скучать. Если бы не твоя бабушка, поджидающая тебя, перенесла бы на другое время, - уже успокоившаяся мать обняла сына, и вышла во двор к ученикам.
   Дети, тем временем толкнув под активный протест впереди стоящего, вошли внутрь и разбрелись по всей территории двора. Они чувствовали себя как дома. С книжками под мышкой, по хозяйский вышагивая, осматривались. И явно разочарованные, что учительница тоже обычный человек и живёт точно в таких же домах как они или их знакомые. Когда заметили выходящую к ним из кухни Жанну Адальбиевну, дети объединились в одну кучку вокруг неё. Она указала в сторону дома и велела идти за ней.
   Спустя полчаса Каплан сидел с надутыми щеками от пирожков в кухне бабушки. Она суетилась у плиты, иногда подбегая к столу с добродушно заботливой улыбкой, подносила готовые блюда. Каплан боясь обидеть ее, ел все подряд, так же как два часа назад ел мамины угощения, и только в душе корил себя за непредусмотрительность, до отвала наелся дома. Как он мог забыть, что от бабушки никто никогда не уходит голодным. Теперь грозилась все это кончиться плохо, если не остановиться. Желудок возмущался, подговаривая глотку к освобождению лишней еды.
   Каплан уже поздоровался со всеми, дядей Арсеном, тетя Залиной и малолетними двоюродными братьями Залимом и Салимом. Посидели вместе за столом, до третьего блюда и дядя, с женой прихватив детей, ушли по делам, оставив Каплана один на один с бабушкой. Пока доходило очередное кушанье до готовки, она садилась напротив и наблюдала с нежностью на еле проталкивающего в глотку угощение Каплан. Вначале все было вкусно, как всегда у бабушки, но с количеством потребленной еды вкус перестал заботить язык Каплана, работая исключительно в качестве гребной лопаты толкающее внутрь. На какие жертвы можно согласиться, что бы не обидеть любимого человека. Иногда бабушка подходила сзади, прижимая к груди голову внука, роняла слезу.
   Каплан, не мешал выражать любовь бабушки, к себе, ведь ее он любит, не меньше матери.
   Больше всего возмущало парня, почему столь добрые и любимые ему сердца не могут найти общий язык. А общая боль, которая должна объединять, наоборот разъединила их.
   Бабушка как обычно вспомнила отца.
   Каплан любил слушать про отца от родных, знавших его еще до исчезновения. Мать не вспоминала его часто, ей было слишком тяжело. По рассказам родных он сложил отца в голове, словно это были его личные воспоминание. Каждый раз, жадно ловя новую, ранее не знакомую черту об отце присоединял к уже существующему. Так он собирал образ отца словно пазлы.
   Потом она как обычно достала из шкафа старые пожелтевшие газеты временем и заботливыми руками нещадно изломанные. Каплан много раз видел их.
   На первой полосе газеты две фотографии. Первое изображение - тюремный анфас грабителя, исчезнувшего после долгой погони с мешком денег после вооруженного нападения на банк. Другая молодого учителя биологии Руслана Широва, отца Каплана под заголовком "Пропал без вести". И небольшая статья на полсотни слов, сильно намекающая на виновность матери Каплана в случившемся.
   И бабушка, считавшая эту статью самой правдивой из тех, что печаталось о сыне в те не легкие для всех родственников времена, хранила, словно доказательство вины невестки, показывая Каплану каждый раз, как он заходил к ней в гости. Потом сама заводила разговор на эту тему. И Каплан, конечно, не мог долго это терпеть. Бабушка, уловив резкое неприятие, со стороны внука всегда тут же умолкала. Как бы ни ненавидела она невестку любовь внука для нее стояла на первом месте. Она так же помнила, что внук давно хочет их помирить.
   Каплан зная слабость бабушки к нему, мог бы потребовать в категоричной форме " Или я с матерью или никого", и она обязательно бы уступила. Но он хотел, что бы произошло это без принуждения с согласия сторон. Иначе примирение носило бы просто формальное, поверхностное притворство.
   Большую тарелку, наполненную пирожками с творогом и вишней, нес Каплан, в руке возвращаясь, домой от бабушки. Взгляд держал подольше от тарелки, если оберточная бумага сползет и случайно высунется хотя бы край пирожка, ему станет плохо прямо на дороге.
   Ашамаз показался из угла и подошел к другу.
  - От тебя вкусно пахнет, видно бабушка сегодня была особенно щедра.
  - И не говори, - Каплан протянул тарелку другу и присел рядом у синей деревянной скамейки возле такого же цвета чужих ворот.
   Ашамаз быстро продырявил бумагу, вытащил пирожок и, откусив половину, закатил глаза от удовольствия.
  - Ммм, вкусно. Готовить она мастер не то, что моя тетя. От жареных яиц и консервов, я потерял ощущения вкуса нормальной еды.
  - О еде потом. Я хочу с тобой поговорить на одну тему.
   Друг, вытаскивая второй пирожок, присел рядом.
  - Говори, я весь внимание.
  - На неделе я собираюсь в лес...
  - Ну, когда же он пригласит меня. При второй или третей встрече. Спрашивал я себя. Даже хотел принимать ставки у друзей, заодно и их заинтересовать. Но не успел.
   Каплан улыбнулся.
  - Неужели я так предсказуем?
  - Совсем нет. Я проницательный, - и Ашамаз нацелил на голову Каплана половину пирожка с творогом, словно сканируя им мозг друга.
  - Раз все знаешь, у тебя должен быть готовый ответ и время на размышления не нужно.
  - Ненужно.
  - Ну, так?
  - В лес?
   Каплан кивнул.
  - Что бы комары ели меня как я этот пирожок?
   Каплан кивнул.
  - Лежать на сырой холодной земле в палатках иногда и в дождь, зарабатывая радикулит?
   Каплан улыбнулся и кивнул опять.
  - Таскаться за тобой, пока ты лазишь по скалам?
   У Каплана расширилась улыбка.
  - Не спать из-за диких животных кровожадно кричащих в ушах и бояться, что могу, не увидеть утро?
  - Не преувеличивай, откуда в наших лесах дикие звери.
  - Ну, тогда я согласен. Если в лесу нет диких животных, туда и пойду. А то в моем доме живет, одно существо под видом тети. Подальше от нее, - и одним махом проглотил остаточную половину пирожка.
  - На нее я и надеялся, - выговорил Каплан и со словами чуть вывалился сегодняшний завтрак у матери и обед у бабушки.
  - Неужели я так предсказуем.
  - Нет. Просто тетя твоя очень злая. Так что готовь палатку.
  - Когда отчаливаем?
  - Палатка моя старая, мыши проели. Как только найдем другую.
  - Ну, я побежал искать снаряжение? - протянул Каплану тарелку пустую наполовину. Даже постоянно голодный Ашамаз наелся до отвала. Штаны и рубашка послужили салфеткой, на прощание помахал рукой Каплану и поворот скрыл его резиновые подметки старых потертых кроссовок.
   Сини ворота, отворилась, и оттуда вышел старик в коричневой шляпе с округлым верхом, звонко постукивая палкой, опираясь.
  - ЗДРАВСТВУЙТЕ ДЕДУШКА Хизир, - поздоровался Каплан громко.
  - Здравствуй, милок,- ответил старик, тяжелым хриплым голосом. Сначала не заметивший Каплана, он оглянулся медленно и протянул в старческой тряске сухие морщинистые руки.
   Каплан быстро поставил тарелку на скамейку и обеими руками сжал стариковскую.
  - Чей сын? - туманным взором посмотрел в лицо Каплана, Хизир.
  - Я ВНУК ШИРОВОЙ ХАНЫ, - прокричал Каплан, помня глухоту столетнего старика.
  - Ханны?... ГМ. Знаю, знаю... Давно не видел ее... Передай при встрече от меня пожелание здоровья долгого.
  - ОБЯЗАТЕЛЬНО ПЕРЕДАМ ДЕДУШКА, - Каплан взял тарелку обратно, достал два пирожка и протянул старику, - БАБУШКА ГОТОВИЛА.
   Старик Хизир положил руку на плечо Каплана.
   - И тебе долгого здоровья милок, - старик Хизир взял пирожки и медленно зашагал по улице, тяжело опираясь на палку.
   Каплан подождал, пока старик Хизир удалился на почтительное расстояние и пошел в противоположную сторону широкой улицы с тарелкой подмышкой. На ходу вспоминал, где лежат альпинистское снаряжение, старые, которыми еще отец пользовался. И не без основания опасаясь, прикидывал, - " годны ли, не истерлись ли они окончательно ".
  
  
   НАЧАЛО ПУТИ.
  
   Прошла неделя, с тех пор как Каплан вернулся домой. Праздник в честь возвращения сына гор, работы по дому, всё позади. Настал долгожданный день, день похода в лес.
   Раннее утро. Каплан улаживал последние штрихи к предстоящей лесной прогулке. Осматривал содержимое рюкзака, всё ли на месте, ничего не забыл вчера, когда укладывал.
   Мать тем временем накрывала завтрак. Старый адыгский сыр желтыми кубиками лежал в тарелке горой, источая аромат чеснока. Белый хлеб, с местной пекарни лежал нарезанный в тарелке из плетеной соломы и три пустые чашки, дожидаясь кипятка, заняли три стороны квадрата столешницы. Когда всё было готово, Жанна позвала сына.
   Каплан управился с вещами и уселся за стол. Глянули на часы, Ашамаз запаздывал.
  - Ничего, как только начнем завтрак, сразу появиться, - успокоил Каплан.
   Жанна налила чай в две чашки и мать с сыном приступили к завтраку.
   Ашамаз все еще запаздывал. Жанна сидела напротив, радостно взирая на сына.
   Каплан сидел, молча допивая чай, иногда застенчиво посмеиваясь на мать, отворачивался и смотрел через окно на залитый солнцем двор. На подоконнике в полушаге, лежала ничком фотография в серебряном обрамлении. Тут глаза Каплана зацепились за блестящую вещицу. Он протянул руку и перевернул.
   На ней было изображено всё семейство Каплана в сборе. Отец и мать стоят радостные, боком прижавшись, друг к другу, держат четырёхлетнего Каплана, а в руках мальчика большой зеленый с черными полосками кот с явно не довольной мордой, и большие змеиные глаза, устремлённые в объектив камеры.
   Жанна, заметив фотографию, тяжело вздохнула. Двоих из четырех на окаймленной рамкой изображении уже больше нет.
   Каплан взял обеими руками фотографию и внимательно начал смотреть. По сосредоточенному взгляду казалось, он смотрит сквозь нее в прошлое.
   Каплан улыбался нежно, вспоминал волосатого друга детства:
  - Толстяк, - произнес он вслух имя кота. - Где он теперь?
   Два года спустя после истории с отцом, кот тоже исчез. Каплану в те времена уже было шесть лет и память его начала скапливать воспоминания. Отца он плохо помнил, только по фотографиям и со слов родных. А кота отлично помнил и без фотографий. Большой зеленый кот с черными тигровыми полосами по всему телу и черный кончик хвоста. Как не хватало этого мордастого и волосатого смышленыша Каплану. Ведь он считал кота Толстяка особенным и необыкновенно умным. Но применял умственные способности исключительно во зло. Страдал от его проделок особенно Ашамаз, которому тетя часто поручала следить за индюшатами.
   Кот весь зеленый с черными полосками не заметный в невысокой траве, подкрадывался, хватал птичек на глазах Ашамаза и исчезал. А бедному другу Каплана, доставалось от тети за каждую недосчитанную птичку.
   Поток приятных воспоминаний пронесся в голове Каплана.
   Тем временем макушка Ашамаза появилась за калиткой, туго скрученная веревкой, тяжелая походная палатка горбилась на его спине. Каплан в грустной задумчивости заметил друга, только когда он вошел и поздоровался.
   Жанна пригласила долгожданного гостя к столу.
   Ашамаз свалил груз со спины и прислонил большой армейский рюкзак цвета хаки к стене. Он заметил, как Каплан ставил фотографию обратно на подоконник.
  - Ну и вреден же был этот кот, - сказал Ашамаз, занимая единственно пустующее место за столом, напротив Каплана. - Даже для кота он был слишком странным. Не помню, что бы он хоть раз мяукнул.
  - Конечно, мяукал, он же был котом, - проговорил Каплан, но непонятная самому морщина сомнения появилась на лбу.
   Жанна отошла за чайником.
  - Его злая морда и сейчас стоит перед моими глазами, - выплескивал злость Ашамаз на фото кота.
  - Никогда " Толстяк " не был злым. Он был мягким и добрым, - защищал любимца детства Каплан и улыбался. - И это усыпляющее урчание под одеялом.
  - Не знаю, я не любитель мохнатых мордочек с дьявольскими глазами. Я предпочитаю собак. Они искреннее и добрее.
   Два друга не раз спорили на эту тему, и Каплан не захотел продолжать, решил повернуть поток беседы в другую сторону:
  - А где твоя белая собачка, забыл, как его звали? Она еще днем и ночью, не затыкая пасть орала на все село.
  - Я звал его " Лавиной ". Он умер полгода назад от старости, - ответил Ашамаз без скорби в голосе как все это само собой разумеющееся. - И ему тоже доставалось от твоего дьявольского кота. Бедный песик, - теперь Ашамаз жалел пса, глянул опять на фото. - Этот кот, он просто исчадие ада. Я подозреваю, даже уверен, что он издевался над моим бедным псом ради удовольствия. Смотри, какой у него взгляд - Коварный.
   Ашамаз посмотрел на фото еще раз, суеверно поежился и встряхнулся, дрожь пробежала по телу. И не в силах больше терпеть этот зеленый пронзающий взгляд кота повернул фотографию от себя.
  - Не надо вешать на бедного " Толстяка " все подряд. Не мог он собаке досаждать ради удовольствия, - улыбнулся Каплан.
  - Нет в нем, что-то есть, - не унимался Ашамаз.
  - Видел однажды его во сне, - вдруг в наступившей тишине проговорил Каплан. Жанна, суетившаяся у плиты, тоже притихла. - Спустя год после его исчезновения. Так реалистично это было, до сих пор не могу забыть...
   Чашка упала на пол и разбилась в дребезги, Мать Каплана уронила.
   Два друга забыли, о чем говорили и бросились собирать острые кусочки посуды.
   Жанна быстро достала новую чашку. Два друга избавились от собранных осколков, отправив в мусорное ведро. Когда все трое уселись за стол, то вопросительно переглянулись. На столешнице стояли четыре чашки. Жанна покраснела зачем-то и убрала лишнюю.
   Чай дымился в руках собравшихся, наполняя теплотой, промозглое утро. Разбитая чашка развеяла все воспоминания и споры о коте, и теперь тишина опять разлилась в кухне.
   Брови Ашамаза вдруг подпрыгнули, и он приподнял голову, выглядывая исподлобья. У него явно что-то таилось внутри, смешок так и застрял на губах.
   Мать и сын, не замечая претензий гостя, небольшими глотками наслаждались горячим напитком.
   Ашамаз неистовствал в ожидании расспросов, не находил себе места и крутился то в одну то в другую сторону. Рассказывать что то, когда тебя не расспрашивают, не получишь никакого удовольствия. Всеми силами старался изобразить преувеличенную веселость, что бы возбудить любопытство Каплана и Жанны.
   Прошло пять минут, но в ожидании казалось, прошла вечность.
   Жанна и Каплан привыкшие, к постоянно неунывающей веселости Ашамаза, не замечали ничего особенно нового в его поведении.
   Видимо Ашамаз переоценил проницательные способности матери и сына. Но так как ждать не было больше терпения, решил сам начать самыми простыми, но самыми действенными словами, возбуждающее любопытство:
  - Вы слышали последнюю новость? - И победоносно занял гордую позу, зная, что Каплан и Жанна, конечно, ничего не слышали. И как и ожидал Ашамаз они только отрицательно пожали плечами. Но оживления Ашамаза Каплан и Жанна приняли с удовольствием и приготовились слушать. Ему всегда есть что рассказать и чем раскочегарить беседу. Всегда знает свежие новости, первый среди всех жителей села. Свежие новости долетают до ушей Ашамаза раньше даже чем до ушей старушек на скамеечках, словно он сам их придумывает, остальные потом это повторяют на деле.
   Ашамаз подождал немного, вглядываясь с улыбкой в лица матери и сына по очереди.
   Ну и решил начать, что бы любопытство, не разъедало слушателей, хотя больше распирало его самого.
  - Ну, вот. Встал я сегодня рано утром, пока тетя еще спит. Оделся быстро и тихонько вышел. В сарае дожидался готовый рюкзак, еще вчера уложенный и спрятанный от глаз тети. Рюкзак в руках, едва шагнул за калитку, закрывая за собой бесшумно. И тут громовым голосом окликает меня кто то. " Ей Ашамаз, куда это ты собрался ".
   Ашамаз отвлекся и хлебнул чай, заодно вглядываясь в смеющиеся лица Каплана и Жанны. Потом продолжил.
  - Оборачиваюсь, это наш сосед, Султан. Я прикладываю пальцы к губам, " Не кричи, говори тише". Головой показываю рюкзак, - " Не видишь, на прогулку в лес собрался. Если тебе что-то нужно, говори только тихо и быстро, пожалуйста, а то я тороплюсь ". Султан приблизился и говорит шёпотом. " Я хотел тебя предупредить, что лучше сейчас в лес не ходить, хотя бы в ближайшие несколько дней ". " Это почему же? " - говорю я. И он мне объявляет что, - " По близости медведь рыщет ".
   Каплан и мать с удивлением переглянулись.
  - Я рассмеялся. "Медведь? Здесь? Ничего себе, и где же его видели и кто? Не ты ли? " - говорю ему " Нет, не я ", - отвечает Султан и добавляет, - " Если бы этот медведь попался мне, я ему из моей двустволки голову отстрелил бы". А про себя, думаю, если бы ты встретил медведя, бежал бы от него зайцем, без оглядки и стрелял бы, не целясь, и не тем оружием.
   Каплан рассмеялся, а Жанна сделала вид, что не поняла шутку Ашамаза.
  - Спрашиваю его опять, - продолжал рассказывать Ашамаз. - Знает ли он, кто видел. " А вон тот, Хачим нижний, сосед твоего друга ". Ваш сосед, - уточнил Ашамаз, так как в селе проживало несколько Хачимов.
  - Наш Хачим? - произнесла Жанна немного удивленная. - Ведь я полчаса назад здоровалась с ним. Он ничего такого не говорил. Только столбы, какие-то деревянные в свой сад таскал.
  - Вот, вот. Он чинит изгородь.
  - Изгородь? А что произошло? - недоумевала Жанна.
  - Обо всем по порядку, - объявил Ашамаз, докончил содержимое чашки последним глотком. - Султан говорит со слов Хачима что " Медведь этой ночью забрался в его сад, ветки яблоневые обломал, улья опрокинул и забор повалил. Теперь сидит, чинит, только что от него".
   Жана встревожено поглядела на улыбающееся лицо сына. Ашамаз продолжал говорить.
  - "Ну, всё понятно". Говорю я, " С его телескопом на носу, не то что медведь померещиться, но и мышь слоном покажется". Султан только рассмеялся, понял, наверное, что меня не остановить, махнул рукой и ушёл.
   Мать посмотрела на смеющегося сына и спросила;
  - Зачем вы смеетесь и что за телескоп, о котором упомянул Ашамаз?
   Каплан в ответ только смеялся.
   Скоро Жанна представила толстые линзы очков в круглой оправе как всегда на носу Хачима, догадалась, о чём идёт речь и невольно рассмеялась.
   Два друга подхватили ее смех и она, заражаясь от них еще больше, пустились в длинный, неумолкаемый хохот.
   Спустя минуту она спохватилась, вспомнив, что смеется над хорошим, уважаемым человеком и соседом, с которым у нее дружеские отношения. И он не виноват, что носит толстые линзы в очках, а наоборот еще больший повод не смеяться над бедным стариком. Жанна разозлилась на себя, взрослая женщина, поддалась на шутку мальчиков. Она сощурила суровое лицо, зажала ладонью рот, ( смех тонкой струей все еще сочился из нее ). И придавая голосу твердость, громко перебила заливистый смех друзей.
  - ХВАТИТ, остановитесь. Это некрасиво. Перестаньте, я сказала. Вы же уже не дети что бы издеваться над слабостью других, - Жанна безуспешно затыкала рукой рот друзей и властно махала руками, словно рубит что то. - Хватит, я сказала. Я надеюсь, вы достаточно воспитаны и понимаете, что смеяться над старшими некрасиво. Я тоже хороша, вспомнила юношескую глупость. Хачим порядочный уважаемый человек. Если и носит очки, потому что много читает, - решила Жанна придать вес старику. - И вместо того что бы брать с него пример, вы смеетесь.
   Друзья, наконец, начали успокаиваться, затушив остатки смеха. Но Ашамаз остановился вовсе не из стыда, а что бы передохнуть и добавить еще топливо в котел хохота.
  - Да я слышал, что он читает много, - сказал он с самым невозмутимым и серьезным видом, словно минуту назад и не разрывался от хохота. - Даже слышал, что он так наловчился читать книги, что сядет в кресло, настроит свой телескоп, и читает, не вынимая из полок.
   Два друга упали со стула и лежа продолжили вакханалье. Мать Каплана зажала рот и красная от стыда, раздираемая тоже хохотом, выбежала, хлопнув дверью.
   Прошло десять минут. Каплан и Ашамаз держась за ослабевшие животы, еле поднялись с земли. Оба опять заняли свои места, выжитые и уставшие, словно таскали камни в гору пять часов подряд.
  - С детства не смеялся так,- проговорил Каплан. - Сейчас нам достанется по полной от матери.
   Жанна вошла с самым суровым видом. По ее лицу складывалось такое впечатление, что она отсутствовала несколько часов и не слышала, всего происходившего в кухне.
   Два друга изобразили виноватое лицо. Теперь им совсем не хотелось смеяться, и приготовились принять заслуженные слова упрека от Жанны.
   Она поняла это и, видя, как они раскаиваются, решила пожалеть, предупредила только:
  - Если эта шутка выйдет за стены этого дома, я...
  - Извините меня Жанна Адальбиевна, просто у меня на Хачима давно зуб, - промямлил Ашамаз. - Не могу удержаться, при упоминании его имени, слова тут же начинают лезть из меня. Внутри, злоба давняя просыпается, и в этот момент обязательно должен сказать что-нибудь скверное в его адрес иначе не успокоюсь,
  - Какой зуб? Знаю тебя с пяти лет, а про это раньше не слышала,- заинтересованно обратилась Жанна к Ашамазу.
   - Вы может, и не знаете, но Каплан должен помнить, о чем я.
   Мать посмотрела на сына.
  - Да помню, как можно забыть такое. Не только я, но и половина нашего села, бывшая свидетелем тех событий помнит эту душещипательную историю. Произошло это лет пять или шесть назад, кажется, - произнес Каплан, смеясь. - Только Ашамаз лучше меня расскажет, ведь главным героем был он.
  - Ничего веселого и смешного как мне помниться не происходило тогда, - пробубнил Ашамаз недовольно.
  - А ты собери всех участников тех событий, напомни им, как все было, и посмотрим, будут они смеяться или грустить, - ответил Каплан, не снимая бесившего Ашамаза улыбку с лица.
  - Перестаньте препираться,- сказала Жанна и с чисто женским любопытством попросила. - Рассказывай что произошло, - и налила в чашки еще чаю, что бы задержать отправку на несколько минут, пока Ашамаз не закончит свой рассказ.
   Ашамаз принялся с удовольствием, только этого и ждал.
   - Мне было двенадцать или около того. Было лето, мы играли в футбол близ фруктовых деревьев этого старика, у самой ограды. Игра нас так захватила и борьба двух команд велась так жарко, что никто не хотел уступать. Я, желая помочь своей команде, ударил в мяч что есть силы в сторону противоположных ворот. Но мяч полетел совсем не туда, куда я направлял. Предательски повернув в сторону фруктового сада Хачима, перелетел через ограду и исчез под деревьями.
  - Кто послал мяч за ограду, тот и достаёт. Такое правило, - ввел Каплан Жанну в тонкости дворовой игры.
   Друг стрельнул на него недобрым взором.
  - А в правилах не написано, кто делает плохой пас, тот помогает или получает по уху, - ответил Каплану Ашамаз, недовольный тем, что его будущая роль жертвы, теряет свои баллы сочувствия. Ещё намекая на то, что и Каплан в этом частично виноват, ибо именно он сделал злополучный пас.
  - Там всё чётко указано, у кого кривые ноги, тот и лезет через забор, - ещё раз уточнил правила дворовой игры Каплан, опять поддев друга.
   Друг на это промолчал, счёл благоразумным не отвечать, а то если дальше Каплан будет так действовать, его история потеряет всякий драматический оттенок и не взымет со слушателя ожидаемого эффекта. Продолжить дальше;
  - Тут все кто играл со мной в одной команде и те, кто против, объединились, окружив меня, и быстро помогли перелезть через ограду, с напутствующими речами касающегося моего будущего, если я не достану мяч. Особенно старался хозяин мяча, жестикулируя и высовывая кулак на каждое мое нерешительное движение.
   Я очень боялся. Раньше слышал про Хачима разные страшные истории. В детстве, веришь, всяким небылицам, какими нелепыми они не выглядят. Особенно когда это касается странных, не похожих на других людей. А вы Жанна Адальбиевна согласитесь со мной Хачим и сейчас немного странноватый.
   Мать Каплана признала кивком, что в заключении Ашамаза есть доля правды.
  - Ну вот, - продолжил Ашамаз. - Иду я по высокой траве сада и в одно мгновение, ноги остановились, отказывая нести дальше. Но за изгородью высовывался десяток кулаков, как только поворачивал обратно. Старика я боялся больше чем их и с радостью принял бы по сотни ударов от каждого из друзей, лишь бы не идти. Но если бы я повернул, то получив эти удары, опять оказался бы в саду. И со скрипом в душе продолжал углубляться в зеленые чащобы старика.
  - Зеленые чащобы, - повторил Каплан улыбаясь.
   Ашамаз казалось, не заметил иронию друга и продолжал увлеченно.
  - Вначале все шло хорошо. Я нагнулся и полз как на немца. И начал искать под деревьями, до половины сада дошёл, но нигде не видно мяча. Дальше идти уже опасался, очень не хотелось попадаться.
   Только решил повернуть обратно. Говорю себе "Ну и чёрт с ним, с этим мячом, пусть от своих погибну, чем пропаду у старика в подвале". Как тут из-за деревьев, высовывается рука и хватает меня за левое ухо, очень больно. Я смотрю в ужасе, не до конца понимая, происходящего. А это наш моряк, смотрит на меня из своих иллюминаторов, огромными такими глазищами, (до сих пор эти глаза сняться мне в кошмарах) держит мое ухо и повторяет;
   " Ну что попался? Сейчас я отучу тебя, как воровать яблоки ". И крутит моё ухо, вытягивая вверх, я за ним бегаю на цыпочках, кричу от боли. Он всё крутит, вертит, и в ужасе думаю " Сейчас выкрутит и будет зиять на этом месте огромная дыра ". Бьюсь, кусаюсь, отбиваюсь, как могу, и кричу от нестерпимой боли.
   Жанна зажала рукой рот и с сочувствующей гримасой на лице качала головой.
  - Какие ещё яблоки, я слыхом и не слыхивал, я за мячом сюда пришёл, искал его, он сюда залетел. Мы там за забором играли. Отпустите меня, пожалуйста.
   Он всё не отпускает. Думаю нет уже у меня уха, потому что не чувствую его больше. Умоляю его в слезах, - Вот друзья все подтвердят. - Смотрю, указывая рукой за ограду, а их уже и след простыл, никого нет. "Знаю я ваши игры, они там, на карауле стояли, а тебя подослали за яблоками ". Клянусь всем, чем могу, что не собирался трогать эти яблоки. Бегу за ним причитая, - " Пожалуйста, не бросайте меня в подвал ".
   Он тащит меня проговаривая: " Не в какой подвал я тебя не тащу, сейчас мы пойдём к вам домой, а там разберутся с тобой. Пусть родители учат своих детей, наше дело указать на их ошибки".
  - А теперь мне и подвал больше не страшен только не к тете, она из меня дух выбьет.
   Но тут мне повезло, старик невольно ослабил руку, я выскользнул и побежал что есть сил. Мигом пробежал через весь сад. Только успел оседлать ограду, как на мою спину упало небо. Этот немощный старик, смог догнать меня, сорванца сорвиголова, и проехаться своей палкой, по моей спине.
   Мне кажется, эти старики иногда преувеличивают свою беспомощность, и когда надо спасать своё добро они сбрасывают полжизни, становясь моложе. А жадный старик в двойне моложе, может дать фору любому молодчику.
   Но каким жадным не был Хачим, я ускользнул от него. Но не без потерь. Мое ухо на следующий день разбухло так, что в школу было стыдно появляться. По ночам спал, уткнувшись лицом в потолок и просыпался от боли каждый раз, когда во сне поворачивался на левый бок. Целую неделю ходил так.
  - Помниться и именем соответствующим тебе тогда нарекли, - помог Каплан вспомнить некоторые недостающие детали рассказа.
  - И не говори, еле избавился. Два месяца полу-чебурешкой ходил, чуть не прилипла. Потом наступили каникулы всё и позабылось.
   Жанна улыбнулась:
  - По-моему очень милый персонаж.
  - Это сейчас мило и смешно. В детстве, когда это звучит устами сопливых сорванцов, которые всё время тебе этим тычут, даже самые милые существа для тебя становятся монстрами, - проговорил Ашамаз, поглаживая левое ухо. - А спустя два дня старик нашёл мяч у себя в саду и подбросил в наш двор тайком. А извиниться смелости не хватило. Вроде много читал, а учтивости не начитал. Вот с тех пор со стариком у нас натянутые отношения. А ведь яблок то и не попробовал, пострадал не за что.
  - Про штаны забыл рассказать, - как бы ненароком обронил Каплан, словно без этого рассказ теряет всю соль.
  - Перед этим днем тогда прошел дождь, - резко ответил Ашамаз.- Трава была мокрая и высокая, вот и намочил штаны, когда бежал. Что тут такого?
   Жанна учтиво сделала вид, что не поняла Каплана.
  - Мы совсем уже заболтались - проговорил Каплан, глядя в окно на солнце. - Скоро полдень, а нам до намеченной точки надо успеть до вечера.
   Каплан подошел к потягивающему чай длинными глотками Ашамазу.
  - Пошли, а то если ты начнёшь плести истории, не знаешь, как остановится, - схватил за шиворот и поднял на ноги. - Лес давно заждался, хватай вещи и в путь.
   Проверили еще раз надежность закрепленных вещей, не поместившихся в рюкзаки, что бы ни болтались во время пешего хода.
  - Я эту палатку до вашего дома донес, дальше неси ты, - Ашамаз взял оранжевый немного потертый туристический рюкзак Каплана. - Он легче и меньше размером, не торчит за спиной и лучше пройдет через дверные проемы.
   Инициатором похода был Каплан и Ашамаз решил не без доли эгоизма, что и ответственности пусть он " несет " больше. Ашамаз идет в сопровождении и может ограничиться более легкой ношей. Хотя через два часа в пути считал и эту слишком тяжелым.
  - Веревки, котелок для варки,- проверял, вслух выговаривая Каплан нужные вещи в походе. - Спички в боковом кармане, железные скобы для лазанья по скалам?
   Ашамаз подпрыгнул чуть, и в рюкзаке за спиной звякнуло железом.
  - Ну, что ж в путь, - указал рукой на дверь Каплан.
   Вышли на залитый солнцем двор.
   Тут же за калиткой появилась женщина. Каплан узнал в ней одну из близких подруг матери Мадину. Мадина поздоровалась со всеми и уединилась с Жанной на разговор, не касающийся парней.
   Ашамаз направился к калитке желая начать путь.
  - Стой, давай окольным путем, через задний двор, - предложил Каплан. - А то на улицах много любопытных с полным багажом времени. Если натолкнемся на кого-нибудь не выйдем из села до вечера.
   Ашамаз только пожал плечами и направился за Капланом. Попрощались быстро с Жанной. Она только помахала друзьям и хотела напоследок обнять обоих, но посчитала неприличным оставлять гостью одной.
   У Каплана за спиной висел армейский рюкзак зеленого цвета больше похожий на арбуз, Ашамаз нес оранжевый туристический похожий на дыню. Они обогнули дом и оказались на заднем дворе.
   Задний двор - обычно это клочок земли двадцать на двадцать шагов в длину и поперечину, для десятка разновидных, разношёрстных, плохо ухоженных фруктовых деревьев, в большей степени для украшения цветущей весны, нежели несколькими банками варенья к осени. Всё это огороженное металлической сеткой, поддерживаемые деревянными столбами, высотой с человеческий рост через каждые пять шагов. И вдавленные около этих самых столбов верхушки сети не одним поколением ног мальчишек - воришек фруктов. По бокам жмутся и остальные соседние участки, словно братья близнецы.
   Всего два десятка шагов до забора и перемахнуть. А там простор, изумрудного пастбища и редкие маки хлопают алыми крыльями цветов. Дальше круто начинают свой подъём горы одетые в пушистый лес.
   Каплан мысленно прошел это расстояние и уже дышал лесным воздухом. Но очнулся, заметив Хачима - соседа с лопатой, по колено стоящим в яме, рядом лежал поваленный забор. Ашамаз тоже заметил.
  - Хорошо, что забор этот не общий с вами, а наружный. А то пришлось бы помогать чинить, - проговорил он шепотом, приближаясь к старику Хачиму.
   Вокруг Хачима бегала белая собачка. Заметив приближавшихся друзей, подбежала, виляя хвостом и с радостным оскалом. Два друга по очереди наградили ее шершавой ладонью по голове. Собачка пристроилась сзади, и при каждом удобном случае облизывал руку Каплана и Ашамаза, пытаясь получить очередную порцию ласки.
   Держась крепко обеими руками, Хачим с размаху втыкал лопату в землю. От каждого удара полинялая за годы, старая серая шляпа соскальзывала к носу, и перед каждым новым замахом приходилось поправлять. На носу так же плохо держались две толстые линзы очков.
   Два друга подошли и поздоровались со стариком. Ашамаз по просьбе друга спрятал давнишнюю обиду на время подальше.
  - Вижу, собрались поменять старые столбы на новые, - заметил Каплан.
  - Давно пора, - ответил старик, не прерывая дела. Размахнулся, удар, шляпа на нос, очки на кончик носа и привычным движением руки обе поместились на место. - Прогнили уже насквозь, - удар лопатой, шляпа на носу, очки на кончик носа и опять на место. - Да вот только руки не доходили - удар, та же комбинация, - Новые давно приготовил, а времени свободного не мог, - он размахнулся высоко и сильнее чем обычно ударил, натужно выплеснув последнее слово, - ВЫГАДАТЬ. - Шляпа и очки тоже выгадали момент и полетели прочь, прямо в эту самую яму.
   Старик остановился, присел на край вырытой ямки передохнуть. Пошарил полуслепыми руками в ямке в поисках очков и шляпы. Когда нашел, очистил от липкого чернозема линзы краем рубашки и надел обратно, потом и шляпу. Старик Хачим поднял взгляд на друзей и в дружелюбной улыбке продолжил:
   - Случай помог. Как говориться пока гром не грянет...- посмеиваясь, вытер грязной ладонью пот, лившийся из-под шляпы потоком, от чего размазал грязь на лице.
  - А что за случай?- спросил с хитрой улыбкой на губах Ашамаз, хотя знал, о чем толкует старик.
  - Вы разве не слышали? Вчера ночью ко мне в сад медведь влез.
  - Медведь? - спросил Ашамаз с видимым участием и удивленным голосом, словно не слышал ничего в жизни более удивительного.
   Каплан понял, куда направляется русло разговора и начал одёргивать друга, чтобы не развивал дальше начатую игру.
   Старик опять начал сосредоточенно капать, не замечая фальшивых нот в голосе друга. Между делом рассказывая происшедшее прошлой ночью.
   Как глубокой ночью почуяв не ладное, залаяла его комнатная собачонка. Как вышел с ним на улицу посмотреть, кого это принесло. Чуть успел перешагнуть порог на улицу, увидел как что-то большое и волосатое стоит под яблоней. И как старик сразу сообразил, что это медведь. И заметив его - старика, медведь развернулся и исчез во тьме. Слышно было только быстро удаляющийся топот шагов и треск надломившейся ветки. Как потом, утром, оказалось, треснула не ветка, а столб державший изгородь, сломалась, не выдержав тяжесть лесного гостья.
   Ашамаз тем временем делал вид, что внимательно слушает, рисуя на своём лице разные мимические удивленные маски.
  - Удивительно, но ульи остались не тронутыми или не успел до них добраться. Наверное, яблоки ему мои приглянулись, - заключил старик в конце, посмеиваясь.
  - Да медведи не мальчишки, ухо не открутишь и палкой по спине их не остановишь,- выпалил Ашамаз, намекая на давнишний случай.
  - Это верно, - согласился старик, явно не подозревая, на что наводит друг Каплана и огорчая его своей дырявой памятью.
   Каплан уловил малейшее колебание нарастающего настроение друга и, понимая, что это грозиться выйти из-под контроля, вмешался:
  - Может помочь?
  - Нет, нет. Я сам справлюсь, - отказался Хачим.
   Это было делом чести, предложить помощь соседу и сосед поступил учтиво на радость друзей, отклонив предложение.
  - Ну что ж дед Хачим, желаю скорейших завершение дел, а мы пошли.
  - Хорошо мальчики до встречи, только берегитесь. Медведь он по близости может находиться.
   Старик помахал на прощание рукой и продолжил свою комбинацию - удар лопатой, шляпа, очки.
   Каплан и Ашамаз перемахнули, наконец, через забор и направились сквозь поле в сторону леса.
   Солнце грела во всю, обещая хороший день, словно ласковыми щупальцами манила на прогулку. Тучи, спрятавшись за краем горизонта, лениво созерцали происходящее, даже легкий ветерок не мог их расшевелить.
   Перед друзьями открывалось широкое поле, где вдалеке на склоне, под предводительством пастуха, мирно паслась стадо овец. Каплану и Ашамазу предстояло перейти поле, чтобы окунуться, наконец, в пушистые тени изумрудного леса. И заняло бы это не больше получаса, если бы никто не повстречался на их пути.
   Успели они об этом подумать, как пастух помахал им рукой, приглашая к себе и сам, направляясь в их сторону, наискось, словно перерезая им путь, что бы ни проскочили случаем.
   Друзьям не оставалось ничего, как пойти пастуху на встречу. Но на этот раз им улыбнулась удача.
  - Куда проклятая, - закричал пастух и, грозясь своей палкой, побежал прочь в сторону.
   Десяток баранов отделилась от основной группы, пока пастух отвлекся, и направились в близлежащий огород, погостить.
   Каплан и Ашамаз не стали дожидаться пока пастух разберется с подопечными, и решили поскорее продолжить начатый путь.
  - Представь если бы мы прошли через село. Даже в пустынном поле нас задерживают, - проговорил Каплан, ускоряя шаг и оглядываясь назад.
   Тем временем бедный пастух успел перехватить почти всех баранов, прежде чем пролезли сквозь дыру забора в огород. Но вожак успел проскочить. Оставшись без вкусного, остальная группа баранов не могла долго терпеть, как их вожак трескает молодую капусту. И тогда стада баранов решила, что пастух им не помеха, что бы полакомится в этом огороженном металлическими сетями раю и ринулись все разом. Бедного пастуха смяли, только лежа успел он протянуть руки и схватить одного из них за заднюю ногу, словно утешительный приз за старание. Но баран сделал несколько лихорадочных рывков и, вырвавшись, присоединился к пирующим собратьям.
   Тут подоспела остальная часть стада, и пастуху оставалось только смириться и уступить дорогу, а самому присесть и заплакать.
   Если бы Каплан и Ашамаз видели эту картину, они бы только засмеялись, вспомнив точно такой же случай из своего детства. Но они уже находились далеко и бодро шагали не оглядываясь.
   Лес приблизился на расстоянии до двадцати шагов. Каплан и Ашамаз почувствовали острый, душистый запах дыхания деревьев. Остановились у кромки разлапистых теней веток.
  - Вот и лес,- проговорил Каплан в полголоса. Его одолевали смешанные чувства. Ведь этот лес забрал у него отца. Но прогулки под кронами того же самого леса приносило ему истинное блаженство.
   " Главное шагнуть в нее с хорошими чувствами ", - подумал Каплан.
   Ашамаз присел и руками начал шарить в невысокой траве.
   Каплану показалось, что друг, что-то потерял.
  - Что ты там ищешь?
  - Земляника, - жуя, ответил Ашамаз.
  - Она же совсем зеленая, - удивился Каплан. - Потерпеть не можешь, пока дозреют.
  - Потерпишь тут. Вчера видел, как местная ребятня бегала по склону и собирала. Еще один такой налет и после них только сено и останется. Хотя бы попробую, - Ашамаз протянул руку с раскрытой ладонью, там лежали зеленые ягоды. - Хочешь?
   У Каплана сразу лицо стало кислым при виде ягод, и словно почувствовал, как в скрежете погнулись зубы.
  - Нет спасибо.
  - Ну как хочешь, - и Ашамаз опрокинул содержимое в рот. - Не плохо, не то, что незрелые сливы, вот это кислятина, так кислятина. А этот даже сладковатый, только соку маловато, слишком много жмыха остается во рту.
  - Совсем как малое дитя. Ну что наелся. Теперь пошли, -Каплан приподнял друга за шиворот. - Лес нас заждался, слышишь, как нас зовет.
   Ветер заговорчески что-то шептал деревьям. Над головами борожировали мошки свившись в кучу. Как только друзья углубились в чащу, мошки исчезли.
  
  
   ДВОЕ В ЛЕСУ
  
  - Похолодало что то, - проговорил Ашамаз, обнимая свои плечи.
   Три часа они пробирались сквозь чащу леса. Лишенные солнечного тепла, под плотно прижавшимися деревьями, друзья с тяжелым грузом за спиной, преодолевали кочки разрытые кабанами и пологий склон.
  - Терпи, скоро взойдем на вершину. На верхушке нет деревьев и много горячих камней, под солнцем. Там и согреемся.
   Для Каплана эта дорога через лес была так же хорошо знакома как дорога в школу. Не один десяток раз он забирался на эти вершины, коих на пути еще двое. Он мог пройти по этим местам с закрытыми глазами. В отличие от Ашамаза.
   Если он отстанет на несколько десятков шагов, запросто может заблудиться, хотя сопровождал в походах Каплана постоянно. Ашамаз не запоминал дорог, потому что следовал за другом не напрягаясь. Он не получал такого удовольствия как Каплан.
   Каплан направлялся в излюбленное место всех туристов скалолазов, в скалу Лага. Скала славилась своей чуть нависающей, отвесной высотой, являясь труднопреодолимым препятствием, тем самым привлекая самых отчаянных сорвиголов.
   Полтысячи тяжких шагов верх по склону и перед глазами голая каменная площадка, где не растет ни одно дерево и как лысина старца, так и верхушка горы без растительности. Беспрепятственно можно наблюдать и восхищаться дикой красотой, которая пряталась за этой лысой головой.
   Друзья стояли на вершине первой горы. Еще два подъема, ожидали на пути, к скале Лага. Один выше раза в полторы, другой меньше.
   Ашамаз развьючился и распластался на большом горячем валуне. Каплан присел рядом, восхищенным взглядом оглядывая местность.
   Великолепная живая картина открывалось на высоте. Лес расстилается, покрывая бугристую поверхность земли до самого горизонта. Дальше продолжают величественные горы, острые гребни которых упирается в небесный купол, словно держат от падения. И ощущение величие усиливается, когда тучи гонимые хозяином ветром, ударяются о горы и не в силах совладать с каменной твердыней, в бессилии сползают вниз, рассеиваясь сизым туманом у подножья, словно поверженный, просит пощады у ног победителя.
   Четверть часа отдыха и два друга продолжили путь. Спуск занял не больше получаса и, достигнув подножья, они опять пошли в гору. Эта гора была выше прежней, за ним еще одна только гораздо меньше обоих. Скала Лага высилась прямо у подножья третьей горы.
   " Надеюсь, до захода солнца успеем ",- размышлял Каплан, ступая на твердую почву, деревья, облегчая подъем, словно протягивали ветки, для помощи.
   Час спустя по просьбе Ашамаза был сделан привал. Каплан сидел на рюкзаке в ожидании друга. Ашамаз отлучился на несколько деревьев в сторону. Он снял с плеч рюкзак и уже принялся избавляться от тяжелого груза, давящий на мочевой пузырь. Взгляд, блуждающий в такие минуты в поисках занятий, выделил одну сосну в десяти шагах, из сотен других и начал осмотр с верхушки, спускаясь к стволу. Когда одновременно завершалась причина уединения, и осмотр дерева, дойдя взглядом до торчащих из земли корней, Ашамаз увидел нечто, от чего лицо его стало каменным и бледным, словно мрамор с красными прожилками.
   От неожиданности из горла Ашамаза вырвался крик. Быстро попятился назад, ноги зацепились за корень, и упал на спину. Когда опять посмотрел под дерево, ничего не обнаружилось.
   Каплан переводил дыхание, дожидаясь друга, и когда услышал крик, быстро побежал к нему. Ему сразу вспомнился медведь старики Хачима. "Неужели, правда и Ашамаз на него наткнулся ".
   Каплан подбежал к лежащему другу.
  - Ты ранен? - спросил он, лихорадочно осматривая и щупая со всех сторон Ашамаза, на наличие раны. - Ты видел медведя? Он не тронул тебя?
  - Нет, со мной все в порядке, - ответил Ашамаз каким-то бесцветным голосом, взгляд, устремленный на землю под деревом, где только что видел нечто страшное. - Кажется в порядке.
   Каплан успокоился только, когда не обнаружил крови на теле друга.
  - Тогда зачем ты кричал? Меня чуть удар не хватил.
  - Каплан, Каплан происходит, что-то непонятное, - Ашамаз словно и не слышал гневных восклицаний друга.
  - Что происходит? Ты беспокоишь меня.
  - Не знаю пока, но этот лес начинает пугать меня.
  - Если это не медведь что может испугать тебя настолько.
   Ашамаз сначала замялся говорить или нет. Потом решился.
  - Твой... Твой кот.
  - Что? Мой что? Повтори, пожалуйста, у меня мушка в ухо залетела, - Каплан почистил левое ухо указательным пальцем и наклонился к Ашамазу.
  - Ничего не залетела, ты прекрасно все слышал, - проговорил Ашамаз, но взгляд блуждал по прогалинам деревьев.
  - У меня нет кота, - уточнил Каплан.
  - Нет не сейчас. Твой прежний кот... Тот, что с фотографии. Утром сегодня на подоконнике стоял, помнишь, мы еще вспоминали и спорили о нем, - разгорячился Ашамаз.
  - " Толстяк "?
   Ашамаз кивнул десять раз.
  - Ты спятил и несешь чушь. Он пропал тринадцать лет назад. Откуда он здесь.
  - Я не знаю, но уверен, это был он.
  - Может ты перепутал? В лесу живет много диких котов. Для тебя они на одно лицо, что домашние что лесные.
  - Нет, морда твоего кота на фото, сегодня утром? Воспоминания еще свежи в моей памяти. Только что виденный мной кот это твой кот, я уверен. Если бы не фото, может, не обратил бы внимания, может, как ты говоришь, решил бы, что дикий. Но его взгляд... Он таким долгим и пристальным взглядом впился, мне в глаза, словно заглянул в мою душу. Я не смог отвернуться, смотрел просто заколдованный.
  - Но ты отлучился минуту назад. Какой долгий взгляд?
  - Под его взглядом секунды показались мне часами.
  - Пойдем, посмотрим, может он еще поблизости гуляет, - предложил Каплан и помог подняться другу.
  - Ну да, он ждет и сидит там.
   Два друга приблизились к дереву, под которым как утверждал Ашамаз, видел кота "Толстяка".
  - Видишь, вот следы, - победоносно указывая пальцем, вскрикнул Ашамаз. - Давай за ними.
  - Следы могут быть любого кота, даже кошки.
  - Но это следы твоего кота, - не унимался Ашамаз. - Может же быть такое, что бы твой кот стал диким котом.
  - Такое возможно, - согласился Каплан. - Но...
  - Вот видишь.
  - Ты посуди сам. Когда " Толстяк " исчез, ему было около пяти или шести лет. С тех пор прошло тринадцать лет. Складываем и получаем восемнадцать, девятнадцать. Не думаю, что кошки живут столь долго, если и живут, то это их предел.
  - Может он вернулся домой умереть, - предложил Ашамаз.
  - Ну не знаю, о таком я не слышал, - задумчиво изучая следы, проговорил Каплан.
   Обнаруженные отпечатки лап, вели друзей недолго, через два десятка шагов исчезали под разлапистыми корнями одного из деревьев. Так как на ветках следы не отпечатывались, на этом их поиски закончились.
   Взвалили обратно рюкзаки на спины и продолжили путь. Зачем остановились, они уже и не помнили.
   Целый день они тащились по лесу, спуск подъем, спуск подъем, по горам, вдоль гор, неприступных обходили. И рюкзаки нещадно тяжелели с каждым шагом.
   Ашамаз еле взобрался на вершину очередную третьей гору. Усталые ноги отказывались приподниматься над землей не больше сантиметра. Запыхавшись, с тяжелым дыханием, тянулся за ветки деревьев. Каплан в ожидании друга успел отдохнуть.
   День клонился к закату, и солнце грозилось кровавым концом. Стоя на вершине два друга видели уже конечную точку путешествия, скалу Лага. В километре пути у речки Иту скала Лага нависала массивной стеной.
   Ашамаз не в силах больше тащить свою ношу, повалился на землю. Пот лился с него ручьем.
  - Все не могу больше, хоть убей.
  - Мы уже пришли, совсем чуть-чуть осталось, вставай, - Каплан потянулся за шиворот друга, но безуспешно.
  - Мне кажется, раньше гора была ближе. В прошлый раз мы потратили меньше времени на дорогу. Мы случаем не прошли это место.
   Каплан молча, улыбнулся словам друга.
  - Честно, может, пройдешься, оглянешься, убедишься лучше. А я здесь полежу, подожду тебя, - Ашамаз сомкнул веки и скрестил руки на груди.
  - Хватит лениться, пошли, - Каплан теперь двумя руками уцепился крепко за шиворот друга и поставил на ноги. - Бери свой груз и за мной.
   Ашамаз с трудом накинул рюкзак.
  - Не понимаю, - произнес он и, пошатываясь, поплелся за другом, огибая деревья.
  - Чего не понимаешь? - Оглянулся Каплан.
  - Твоя ноша в два раза тяжелее моей, а ты даже не запыхался. Я больше тебя, не в росте конечно, ростом почти с тебя. Я хочу сказать во мне больше мышц, и я шире в плечах, а устаю чаще тебя.
  - Мне повезло, что я родился таким. Тренировки и все прочие не причем. Теперь доволен. Пошли, вот наше место привала, я уже вижу его.
  - Эта скала стоит перед глазами с тех пор как мы еще в полдень перемахнули вторую высоченную гору. Она даже не изменилась в размере и кажется с каждым нашим шагом, она тоже делает шаг от нас.
   Каплан на это ничего не ответил, только улыбался; они уже приближались к долгожданному месту.
  - Туда два часа ходу не меньше, - Ашамаз решил нытьем разжалобить Каплана и сделать привал здесь. А завтра утром продолжить ход.
  - Это по твоему ленивому подсчету два часа. По моему подсчету не больше получаса. Этой скоростью мы и двинемся.
   Спустя час они, достигли столь долгожданные берега дикой горной речушки под свисающей скалой вершины, которой скрывала густая ночь.
   Два друга побросали сухие ветки, собранные по пути. Сняли рюкзаки с плеч на землю и расположились на них, словно на мягком кресле. Решили дать отдохнуть ногам, прежде чем расположиться основательно.
   Прошло минут десять. Каплан разобрал свой рюкзак и поставил палатку. Не забыл, как это делается; хотя палатка чужая. Соорудил очаг и повесил походный котелок, наполненный горной водой журчавшая в трех шагах от них. И сухие ветки затрещали в огне.
   Все это Каплан проделал быстро, ловко и сосредоточено не поднимая головы. Ему даже не пришло в голову попросить друга помочь. Каждый момент походной жизни под деревьями в природе доставляло ему несказанное удовольствие. И все эти мелкие бытовые хлопоты не считал проблемой, что бы делиться ими с кем то.
   Но к Ашамазу все-таки надо было обратиться. Съестное находилось в его рюкзаке, а он на нем лежал.
  - Достань еду, надо подогреть, если не собираешься, есть их сырыми, - окликнул Каплан друга, сам тем временем помогал жарче разгораться огню.
   Ашамаз не подавал признаков жизни, лежал на рюкзаке, с закрытыми глазами. Вот уже полчаса как сделали привал, он с тех пор не менял позу. Казалось, он спал.
   Каплан взял корягу из запасов хвороста и пустил в друга. Палка попало прямо в лоб. Ашамаз встрепенулся и вскочил как ошпаренный.
  - Ты что? Нормально не мог позвать. Теперь будет шишка, - проворчал Ашамаз, приглаживая ушибленное место.
  - Ты заснул, не развязав сумки. На зов не откликаешься. Есть то надо перед сном?
  - Я не засыпал. Просто любимой хитом заслушался.
   Каплан заметил наушники, торчавшие из ушей друга, аккуратно спрятанные за воротником. Каплан вздохнул разочарованно.
  - Не умеешь ты отдыхать нормально.
  - Это же рок. Как ты говоришь " Свинцовый рок ". Тебе же нравится, - Ашамаз протянул наушники другу.
  - Свинцовый рок, я могу и дома послушать, - Каплан схватил плеер из рук Ашамаза и положил себе в карман. - Даже при виде их, я не чувствую себя на отдыхе. Распакуй вещи и достань, наконец, еду, а то сейчас хворост дотла сгорит, прежде чем успеем подогреть.
   Весь день они перебивались сухарями и водой, лишь бы не делать лишнего привала. Лишенные горячей пищи с самого утра, Каплан стал немного раздражителен. Каждая минута, отделяющая его от желанной похлебки, мучительно отдавалось в желудок. Каплан еще не догадывался, сколько таких мгновений достанется его желудку в ближайшем будущем.
   Сейчас похлебка лежала в рюкзаке за спиной Ашамаза. Потянулся и достал; тертая кукуруза и мелкодробленая фасоль в пакетиках. Всыпал в бурлящий котелок и готово.
  - Вот бы вместо воды молоко, - проговорил Каплан, помешивая ложкой будущий ужин.
   Десять минут спустя Каплан накладывал разваристую похлебку в миску друга и себе.
   Ашамаз, после сытного ужина, медленно заполз в палатку и лег, заложив руки за голову.
  - Ах, как не хватает мне телевизора, - проговорил он. - Посмотреть любимые телепередачи, - взгляд мечтательно устремился в звездное небо.
   Каплан на это только презрительно хмыкнул.
  - Меньше всего мне сейчас хочется телевизора, - так же прилег, возле Ашамаза, созерцая небо. - Лучше звездами любоваться и предаваться размышлениями " Есть ли жизнь там, за миллионы световых лет отсюда? Далеко ли это "?
  - Ну и как успехи. Привели тебя твои размышления, к какому-то ответу? - поинтересовался Ашамаз.
  - Пока нет, - веки Каплана сомкнулись. После ужина клонило ко сну.
  - Если и смотрю на звезды, то думаю только не о них, - поделился Ашамаз. - Когда, как ты говоришь, начинаю задаваться этими вопросами, мозг у меня начинает щекотаться и чесаться. А мозг как ты знаешь, невозможно почесать. А зачем мне лишнее место чесотки? Меня сегодня комары так изъели, что рук не хватает почесаться. Есть хотя бы блуждающие звезды, не так скучно. Вон одна прорывается в сторону луны, а другая догоняет. Луна это финиш кто же приедет первым. Как ты думаешь, догонит?
   Каплан открыл глаза.
  - Какая скорость, какая упорная борьба, - восхищался Ашамаз.
  - Это не звезды.
  - Не звезды? Планеты?
  - Не планеты, это спутник или космический мусор. Планеты и звезды не летают в галактике с такой огромной скоростью.
  - Ты что? Звезды не летают, а мусор летит? Ты слушай что говоришь. Однажды в какой-то книге прочитал, что есть такие " Блуждающие звезды ". Вот они и блуждают, снуются туда, сюда.
   Каплан рассмеялся и не стал затевать спор в поздний час. " Раз читал то Ашамаза трудно переубедить. Логика, какая та есть. Не каждому понравится, когда твою легенду превращают в мусор. Единственное зрелищное действо в этом статичном мире. Гончие звезды, бороздящие космическое пространство и вдруг на тебе мусор. Каплан молча, улыбнулся своим мыслям.
   Два друга смотрели в звездное небо, молча. Каждый думал о своем. Каплан думал о звездах, Ашамаз обо всем только не о них. Сумасшедшие звезды перестали гоняться в ночном пространстве.
   Нарушил молчание Ашамаз.
  - Завтра что мы будем делать?
  - И все, и ничего, - ответил Каплан.
  - Я в полном недоумении от твоей формулировки, объясни поподробнее.
  - Завтра, мы ничего с практической точки зрение полезного не будем делать. Но так устанем, я уверен в этом, нашим телам покажется, что построили каменный замок своими руками.
  - Я уже боюсь знать, но все-таки.
  - Полезем на вершину скалы.
   Ашамаз на это не удивился бы, если Каплан не добавил:
  - Оба.
  - Оба? - не поверил своим ушам Ашамаз. Приподнялся на руки и хотел взглянуть в глаза Каплану, увидеть там лукавую усмешку, означающую, что он шутит. Но глаза Каплана были закрыты, лицо спокойное как никогда.
  - Оба? - повторил Ашамаз.
   Каплан улыбнулся и вместо ожидаемого Ашамазом слово " шучу " он только кивнул.
  - Боже пристрелите меня на месте, - воскликнул Ашамаз. - Это лучше чем упасть и разбиться с высоты.
   Раньше Ашамаз сопровождая Каплана в походе, находился просто рядом. Не принимал участие в его задумках, если это было тяжелее или рискованнее чем носить рюкзак. И хотя Ашамаз говорил " мы ", под это всегда подразумевался Каплан. Теперь все изменилось и слово " мы " обрело свое первоначальное значение, которое имело еще до встречи Ашамаза и Каплана.
  - Нужна, радикальная разрядка, - с закрытыми глазами спокойно проговорил Каплан.
  - Но там высоко. Я боюсь высоты, - Ашамаз наоборот находился по другую сторону спокойствия.
   Каплан открыл глаза и повернулся лицом в сторону друга.
  - Это лечиться.
  - Как? - Ашамаз приподнялся на локоть.
  - Высота лечиться - высотой.
   Ашамаз схватился за голову.
  - И когда ты собирался мне это сказать.
  - Сегодня, но такие мелочи вылетают из головы.
  - Моя жизнь для тебя мелочь?
  - Я же полезу с тобой. Я сумею подстраховать.
   От предстоящей высоты у Ашамаза словно замутилось в голове, и он упал на спину.
  - Мне кажется, после года проживание в городе у меня весь организм размяк, - продолжал Каплан. - Тебе тоже полезно будет.
  - Ты посмотри на меня и сравни с собой, - ожил Ашамаз. - Я родился мягким и меня нельзя исправить, - показывал руки, ноги, намекая на его хрупкость и слабость. Решил с другой стороны отразить атаки Каплана Ашамаз. - Ты и сейчас выглядишь лучше меня. Оставь меня здесь с моим плеером. Обещаю, утром, как только открою глаза, сделаю зарядку. А ты можешь идти рано, не дожидаясь пока я проснусь.
  - Уверен, после завтрашних приключений на следующий день ты почувствуешь себя новым человеком, - Каплан делал вид, что не замечает немалый ужас, охвативший друга, хотя в душе злобно хихикал.
  - Ты говоришь новым, а мне кажется завтра я стану мертвым человеком, - Ашамаза начинала брать истерика.
  - Приятных снов,- проговорил Каплан, рот расширился в зевке, отвернулся, и скоро до растерянного Ашамаза донеслись звуки храпа.
   Каплан относился с Ашамазом как с младшим братом. Ашамаз тоже уважал его как старшего брата. Выполнял все советы и наставления старшего с неохотой, всегда недовольно мямлил, но ослушаться не мог. Все как должное, между братьями. Закон гор.
  - Черт, я уже жалею что согласился, - разговаривал Ашамаз сам с собой, - С прошлого раза у меня, кажется, спина еще болит. А эти ужасные звуки леса. Надеюсь, хуже не будет, - повернулся спиной к другу, толкаясь, в знак несогласия. Закрыл глаза в ожидании сна.
   За ночь Ашамаз успел упасть с горы несколько раз, вскакивая каждый раз, когда во сне шмякался о землю. Утро встретил Ашамаз с большой неохотой. После пробуждения уже приготовился продолжить вчерашний разговор на тему скалолазания вдвоем. Каплан остановил его, подняв руку.
  - Для первого раза мы поднимемся невысоко, на несколько десятков метров не больше. Если захочешь прекратить подъем сразу скажи, и я спущу тебя на землю.
   И Каплан так же признался, что просто дразнил его, не открывая всей правды. Это немного успокоило Ашамаза.
   После сытного и спокойного завтрака два друга, расположились на открытой площадке шириной в двадцать шагов, между лесом и скалой Лага. Ашамаз лежал боком на локте, с травой во рту и, щерясь от солнечного света, когда обращался к Каплану. Каплан стоял в трех шагах и готовил снаряжение скалолаза. Вязал узлы, протаскивал конец каната. Железо звенело в руках, закрепляясь с веревкой.
  - Одна ночь в лесу и уже хочется домой, надоело, - проворчал Ашамаз. Потом мечтательно закатил глаза. - Ох, милый дом, милый дом. Как хочется оказаться в мягкой постели, что бы ноги ни гудели и спине дать отдохнуть.
  - А там твоя тетя кааак крикнет. " НУ КА ЛОДЫРЬ, ВСТАВАЙ ".
   Ашамаз встрепенулся, выкатив глаза, словно это произошло на самом деле.
  - Умеешь же ты портить настроение, - огляделся по сторонам, словно убеждаясь, что тети рядом нет. - Я ваш дом и вашу кровать представлял.
  - А она всегда знает, где найти тебя. Придет к нам и крикнет. " НУ КА ЛОДЫРЬ, ВСТАВАЙ ".
   Каплан всегда знал, в какую точку бить, если друг упрямиться.
  - Черт бы ее побрал. Даже в мыслях нет от нее покоя. Отдых весь испортил, - Ашамаз встал, выхватил веревку из рук подошедшего Каплана.
  - Как им пользоваться?
  - Сними сначала свой армейский бульдозер и надень эти, - Каплан протянул Ашамазу, какие-то скомканные тряпки. - Это скалолазные тапочки, не очень новые, но после хорошего ремонта.
  - А как с веревой?
  - Продень ноги в эту петлю... вот так, потом сюда... закрепим пояс... и готово.
   Когда Ашамаз почувствовал на себе все снаряжение скалолаза, он ощутил прилив дополнительных сил. Теперь высота этой горы не казалось ему такой уж и непреодолимой. Решительными смелыми шагами подошел к подножью скалы, что бы положить начала подъема. Но тут же встал озадаченный. Все выступы, все выбоины и ямки за которые он, хватаясь, взлетел бы на вершину скалы, исчезли. Не мог разглядеть ни одного бугорка, где можно было ухватиться.
   Каплан с улыбкой смотрел на безнадежные, попытки друга взобраться на скалу. Вдруг за спиной послышался сухой треск. Каплан быстро оглянулся. Потом до слуха донеслись удаляющийся шорох и топот шагов в глубину чащи. Каплан подошел ближе. В густом тенистом лесу, ослепленные солнцем глаза с трудом разглядели высокую фигуру. Она отделилась от одного дерева и скрылась за другим. Каплан подошел еще ближе и когда глаза привыкли к тени, мельком заметил, как далеко между деревьями исчезло что-то коричневое и волосатое. А с дерева, под которым он стоял, свисала, надломленная ветка толщиной с руку.
   На ум Каплану вернулся медведь соседа - старика Хачима. Взглянул опять на дерево. " Сломал, наверное, когда спускался. А то вряд ли местный вид медведя стоя на земле достанет до такой высоты, если даже поднимется на две лапы ". Каплан встав на цыпочки, протянул руку вверх и еле коснулся кончиками пальцев сломанную ветку.
   Потом Каплана одолели другие мысли.
   " Подкрался так бесшумно, взобрался на дерево и мы не заметили. А когда я оглянулся, спрятался. Странный медведь ".
   Каплан, движимый любопытством углубился в лес на десяток шагов, внимательно осматривая землю под ногами. Хотел удостовериться, что следы действительно принадлежат медведю, но отпечатки лап не удалось обнаружить. Они стояли близ гор, и земля вокруг была каменная. Вдруг он вспомнил: " Если медведь залезал на дерево, на коре должны оставаться глубокие царапины от мощных когтей". Каплан вернулся и внимательно исследовал каждый сантиметр дерева, но царапин не обнаружил.
  " Это не медведь? Но кто-то же сломал ветку "?
   Каплан вернулся к Ашамазу и решил ничего пока не говорить. Может случиться, что какой-то шутник из односельчан играет с ними, так же не исключая участия в этом и Ашамаза. Зная его склонность к балагурствам такого рода.
   Прошло полдня, после случая со странным медведем. Теперь вдалеке от земли, мысли Каплана были заняты другими проблемами. Скрытые полуденным солнцем, с самого утра, два друга покоряли отвесную стену скалы Лага.
  - Пальцы скользят, - кричал Ашамаз, обращаясь наверх.
  - Магнезией помажь, зря эта сумка за спиной у тебя висит, - слышался голос сверху.
   Каплан прокладывал дорогу, вбивал клинья и закреплял веревку. Ашамаз висел снизу и, внимательно слушая наставления друга, медленно поднимался.
  - Тут не за что ухватиться, нет никаких выступов, - все внимание Ашамаза, была занята отыскиванием выхода из сложившихся ситуаций, и на страх высоты не оставалось времени. Иногда отвлекаясь ненароком, смотрел вниз и в голове, начиналась канитель.
  - Там должна быть щель, справа над коленом, - показывал пальцем Каплан.
  - Она же вертикальная.
  - Продень туда носок, приподнимись немного и над головой найдешь хороший выступ, за него и хватайся.
  - Черт.
  - Что? Нога застряла?
  - Нет, с ногой все в порядке. Мне хочется в туалет.
  - Мы не прошли еще и пятидесяти метров.
  - Извини, я, кажется, все-таки не совсем справился со страхом.
   Ашамаз спустился с помощью Каплана и радостно скрылся в кустах.
   Подниматься без Ашамаза теперь стало легче, хотя чуть скучно. Каплан знал эту гору как свои пять пальцев и двинулся незамедлительно вперед, наверх. Он преодолевал гору так быстро, словно двигался вверх большими прыжками. Иногда держась над пропастью двумя пальцами, дотягивался и цеплялся за микроскопические выступы.
   Спустя час Каплан стоял на вершине и озирал зеленое пространство округи. Особенно в глаза цеплялись две высоченные снежные пики расположенные бок обок, словно два высоких брата, седовласых старца, вышедшие из Нартского Эпоса, взирали со сдержанной гордостью на внуков гор, что играют на их горбатых спинах.
   Достигнув вершины, победный крик Каплана огласил местность в полную силу своих легких. Цель похода первого дня достигнута. Скала Лага покорена.
   Каплан решил передохнуть, прежде чем спуститься. Свесив ноги на краю обрыва, дал глазам размяться. По телу бежали электрические заряды от ощущения высоты. Он смотрел на прекрасную природу родного края, наполняясь легкой прохладой удовольствия.
   Ашамаз лежал возле дерева под толстым слоем сна и не слышал криков друга. Он проснулся немного спустя и, заметив Каплана, сидящего на краю скалы, начал кричать, махать руками, свистеть, стараясь изо всех сил привлечь его внимание. И все старания ради того что бы прокричать, что он видит его.
   Каплан в глухом блаженстве с улыбкой, очерченной на губах, зрительно общался с природой.
  " Предстоит еще несколько восхождений в последующие дни. Не следует злоупотреблять, иначе даже хорошее надоедает ", - подумал Каплан и решил спуститься. Теперь заметив черную точку, что мелькает внизу, он помахал.
   Отталкиваясь от горной стены большими прыжками, Каплан спиной приближался к земле. Верхушки сосен уже приблизились на расстоянии вытянутой руки. Каплан обернулся, в поисках Ашамаза и справа от себя заметил движение. Каплан ждал, что оттуда выйдет его друг, но Ашамаз появился слева, намного дальше.
   Каплан стоял на земле, освобождаясь от веревок и вспоминая утреннее происшествие со странным медведем, что сломал ветку. Опять он? Но мысли дальше не успели разрастись. Подбежал Ашамаз с радостным лицом, сжал в объятьях друга и поздравил с победой.
   Потом по этому случаю решили приготовить праздничный обед.
  - Голодный как собака, с утра нормальной еды во рту не было. Скоро вечер и солнце уже закатилось, - ворчал Ашамаз, укладывая собранные сухие ветки около дымящего котелка.
   Из за голода, обоняния усилилось до невозможного. В полусотни метров от очага, собирая хворост, друзья чувствовали запах гречневой каши.
   Вечер только что попрощался с солнцем. Тепло еще держалось в воздухе и ужина приходилось ждать подальше от костра.
  - От этих диких и незрелых фруктов, только еще больше есть хочется. Черт, словно кислота в желудке кипит, - Ашамаз скривил лицо, от чудовищной боли в животе и проглотил что-то тяжелое. Потом показал оттопыренный карман и Каплан кивнул. Ашамаз достал маленькую зеленую грушу и протянул другу. С надеждой глянули в сторону очага и, убедившись, что ужин еще не готов, полакомились недозрелым десертом.
   Наконец подоспела спасительная каша. Наполнив свои миски, друзья быстро начали впихивать за обе щеки.
   Каплан остановился и хотел спросить друга о чем то. Но смог сделать это, только когда справился с содержимым рта.
  - Почему она сладкая? Ты что добавил туда сахар?
   Рот Ашамаза был набит кашей и уже не мог говорить. Он только помычал и отрицательно мотнул головой.
  - Может с солью перепутал?
   Ашамаз дернул плечами высоко, как только мог, для большей убедительности и продолжил скрежетать ложкой по алюминиевой миске.
   Каплану неприятно было есть сладкую гречневую кашу, но делать нечего, всепобеждающий голод терзал внутренности. Набросился повторно Каплан на еду и опорожнил половину, не поднимая головы.
   Вдруг ложка в руках Каплана плавно изогнулась, вытянулась, словно резиновая и описала вопросительный знак. Каплан тряхнул головой и опять посмотрел на свои руки. Теперь стало хуже, ложка вместе с рукой извивалась, словно змея на поверхности воды. От неожиданного испуга он разжал пальцы, миска став мягче воды, вытекло из рук на землю, и осталась лежать небольшой серебреной лужицей. Каплан подумал " наверное, это из-за голода ".
  - Что делает голод с головой, - произнес он и содрогнулся, не узнав собственный голос.
   Голова против воли пошла на бок и лбом врезался в ствол дерева. Ум немного прояснился.
  - Что происходит? - проговорил Каплан опять тем странным и незнакомым ему голосом. Трясущую голову повернул в сторону друга.
   Ашамаз сидел с закрытыми глазами, прислонившись спиной к дереву. Голова висела безжизненно, рот открыт и пустая миска лежала в руке. Спит?
   Сознание Каплана опять начала мутиться, реальность расплываться. Он хотел продолжить есть, но вспомнил, что еда утекла. Хотя голова сознавала, что происходит странное, ему вдруг захотелось смеяться.
  - Ашамаз, Ашамаз, что ты туда добавил... в кашу, - он засмеялся. - Может грибочки, какие-нибудь незнакомые.
  - Это мы добавили, - послышался незнакомый голос из глубины леса.
   Каплан, сидя в неустойчивой и качающейся позе повернул голову в сторону, откуда прозвучал голос. Теперь в глазах начало темнеть. Солнце скрылось за горизонтом час назад, и было еще достаточно светло, но он видел не дальше костра, что в десяти шагах и стоявшие вблизи несколько деревьев, остальное пространство покрылось густой, непроглядной тьмой. Каплан не видел говорившего, только по спокойному и ясному голосу чувствовал, что стоит он недалеко.
  - Почему,- еле выговорил Каплан, язык заплетался и вываливался изо рта, словно не живой.
   Голос молчал.
   Каплан разозлился и попытался встать. Неимоверными усилиями, облокачиваясь на дерево, ему удалось сделать это. Земля начала качаться из стороны в сторону, мешая нацеливать ногу правильно для шага. Тут ноги отказали, и Каплан провалился в пустоту.
  - Что бы вы заснули, - послышался ответ из густой темноты.
  - Зачем вам надо, что бы мы засыпали, - прошепелявил Каплан, лежа лицом на земле и вдыхая запах прелых листьев.
   Еще несколько секунд слух не покидал его, хотя ничего не уже видел. Чернота сковала глаза. Он услышал шорох шагов у самого уха. Потом ответ на его последний вопрос:
  - Надо Каплан, иначе нельзя, - потом голос продолжил говорить, но не с Капланом. - Говорил же, у Розопестрого цветка сладкий привкус, добавлять надо было, в чай.
  - Два дня внимательно слежу за ними, чай они не варили, - ответил громовым басом другой голос первому.
  - Ладно, бери...
   У Каплана отключились все чувства.
  
  
  
   НЕОЖИДАННЫЙ ЛЕСНОЙ ЖИТЕЛЬ И ОДИН ЗНАКОМЫЙ.
  
   Каплан проснулся и еле поднял голову. Земля проходила перед глазами. Толстые волосатые ноги, широкими шагами ступала мягко. Голова все еще находилась, в каком-то тумане. Посмотрел налево и увидел Ашамаза без сознания, волосы у него стояли дыбом. Спустя несколько секунд Каплан понял, оба свешивались головой вниз. С лошади?
  " Коричневая лошадь, только уж очень волосатая ", - Подумал Каплан. Еще странным ему показалась что. - " Если они лежат на спине лошади, то почему шли головой вперед? Получается лошадь идет боком "?
   Туман перед глазами то рассеивался, то сгущался.
   Прозвучал голос сверху:
  - Каплан проснулся.
   Каплан хотел посмотреть, но по причине слабости голову не смог поднять. Он посмотрел направо, потом налево где висел Ашамаз. Ног всадника он не нашел.
  - Дай понюхать ему цветок, - послышался голос снизу.
   Каплан посмотрел вниз. И увидел кота с задранным вверх хвостом, шагающим впереди лошади, которая шла боком.
   Кот оглянулся на ходу.
   Каплан увидел морду кота и понял что происходит. Любимый кот детства, по кличке "Толстяк" часто снился ему после исчезновения.
   " Так это сон. Вот почему лошадь идет боком и только что разговаривала ". В голове у Каплана все встало на свои места.
  - Толстяк привет. Давно не видел тебя.
  - Привет Каплан, давно не виделись, - ответил кот, оглядываясь на ходу.
  - Да давно ты мне не снился. Соскучился очень, - словно пьяный, Каплан говорил с трудом.
  - Я тоже Каплан. Я тоже.
  - А знаешь, когда ты пропал, я плакал. Никому не показывался, но я плакал, спрятавшись в сарае.
  - Я знаю Каплан, - проговорил кот и на ходу поник головой. - Надеюсь, ты простишь мне, что так вышло.
  - О чем разговор. Ведь ты кот сам по себе, верно, - и засмеялся пьяным смехом.
  - Да я кот, - грустным голосом ответил говорящий кот.
  - Жаль что это сон. Верно Толстяк.
  - Верно Каплан. Очень жаль. Дай понюхать ему цветок, а то мы еще не пришли.
  - Это ты с лошадью разговариваешь, - спросил Каплан. - Такая высокая лошадь.
   Большая волосатая рука высунулась откуда-то, (его это уже не удивляло) протянул цветок с розовыми лепестками и желтой серединой к носу Каплана. Сладкий не на что не похожий аромат влился в ноздрю.
  - Спокойных снов Каплан,- сказал кот.
  - Досвидания Толстяк. Жаль засыпать, поговорили бы еще. А скажи если засну здесь, проснусь там, в реальности?
  - В реальности и встретимся Каплан.
  - Какая все-таки странная эта лошадь, такая волосатая и такие толстые ноги. И зачем то все время ходит боком, ещё копыта пятипалая. Наверное, порода такая.
   В бреду, это объяснение Каплану показалось правдоподобной. Через секунду сознание окончательно затуманилась, и он отключился.
   Каплан открыл глаза после долгого отсутствия в реальном мире. Дикая головная боль, будто похмелье, проснулась вместе с ним. Глаза ослепило рассветное лиловое солнце.
  - Наконец ты очнулся, - проговорил знакомый голос близко в правое ухо.
   Каплан повернул голову в сторону голоса и перед носом предстал Ашамаз, чуть не столкнулись головой. Для головы Каплана это столкновение стало бы фатальной.
   Ашамаз кивнул неопределенно за спину и Каплан увидел причину их тесного соседства. Два друга сидели с заломленными руками назад, привязанные к толстому дереву.
  - Головная боль скоро совсем уйдет. То, что с тобой происходит сейчас, было со мной минуту назад.
  - А что происходит? - поинтересовался Каплан медленным полусонным голосом.
   Друг тоже не мог понять происходящего с ними. И на вопрос Каплана дернул плечами.
  - Не знаю, но с тех пор как очнулся, слышу неумолкаемый говор за спиной. Хотел посмотреть, но не смог двинуться с места. Крепко привязали, гады, - последнее слово Ашамаз произнес шепотом. - Не могу понять, о чем толкуют, но несколько раз отчетливо слышал, как прозвучало твое имя.
   Каплан на это мог ответить только недоуменным лицом.
   Ашамаз продолжил.
  - Я слушал внимательно, но моё имя ни разу не прозвучало. Пока не знаю хорошо это или плохо. Для кого хорошо, для тебя или для меня тоже не знаю, но...
  - Стой, - прервал Ашамаза Каплан. - Я слышу их голоса.
  - Может от постоянной болтовни этого идиота, Каплан уже проснулся? - услышали два друга голос за спиной. - Спрошу его. Эй, ты, Ашамаз, твой друг проснулся?
   Ашамаз услышав свое имя, побледнел.
  - Кто вы такие и почему связали нас? Что за прятки вы устроили? - прокричал Каплан, повернув голову назад, что бы те, к кому он обращался, слышали хорошо.
   Ашамазу показалось, что его друг был слишком резок.
  - Ну, хорошо,- откликнулся голос, - Сейчас мой друг покажется вам. Но вы только не пугайтесь, мы не хотим причинять вам вреда.
  - Верится с трудом. Тогда зачем связывать? - не унимался Каплан.
   Ашамаз начал волноваться теперь больше.
  - Сейчас все узнаете, - ответил голос. Потом обратился к сообщнику. - Иди и покажись им. Только не задерживайся долго перед их глазами. А то я знаю людей. Они так в начале говорят.
   Каплан не мог понять. - " Раз связали и держат против воли, для чего им беспокоятся о чувствах пленниках. Может, кто из знакомых решил разыграть? "
  - Ну что, готовы? Мой друг идет.
   Послышался топот и шелест шагов. Больше не опасаясь за свои жизни как раньше, друзья расслабились и ждали, что сейчас все откроется и происходящее окажется, чей-то злой шуткой. Но увиденное оказалось страшнее самых жутких кошмаров виденных обоими во снах.
   Каплан прижался к дереву, как только смог, из Ашамаза, словно вылетел дух на месте, оставив только белокаменное тело с вылупленными глазами.
  - Алмасты, - выговорили два друга глухим голосом, и вздох ужаса застрял в груди.
   Это был алмасты. По местным легендам, чудовище волосатое, огромных размеров, предпочитающее вареных детей на обед. По другим источникам без разбора ел всех подряд. О его способностях ходили и другие легенды. Некоторые очевидцы говорили, что собственными глазами видели, как алмасты разрывал на куски медведя. Другие утверждали, что алмасты такие ловкие и так бесшумно передвигаются, что ночью пройдя нескольких цепных псов; не разбудив, забираются в жилища людей и уходят незамеченными, оставляя дома и погреба разоренными. Не было такого человека из местных, что бы ни разу не слышал об этих удивительных и загадочных существах.
   В существование же алмасты верили немногие. Не воспринимали в серьез такое же количество. Большинство находилось посередине. Слышали те же самые легенды и рассказы очевидцев. Но что бы верить, сами не видели, но что бы и не верить... Эти легенды жили в устах местных жителей столько лет, и рассказывалось так часто, что и " неверью ", с уверенностью не смогли бы сказать.
   В начале, внушительная фигура и волосатый животный вид алмасты испугало Каплана и Ашамаза. Друзья и алмасты смотрели друг на друга, не отрывая взгляда. Одни полные растерянности и страха, другой с некоторым любопытством.
   Алмасты с рыжевато-серыми волосами по всему телу. Пятипальцевые, огромной толщины руки и ноги, даже под слоем густых волос выступали внушительные бугорки мышц. И казалось, силы в них хватит, что бы вырывать дерево стоящее рядом без особого труда. Походила она на большую обезьяну с прямой, правильной осанкой. Лицо тоже волосатое, маленькие темные глазки скрытые тенью высокого, чуть покатого лба. Иногда виднелась черная голая кожа на веках, когда мигал. Голова низко посаженная, слитая с широкими и мощными плечами. Высота алмасты составило бы не меньше чем два друга стоящие один на плечах другого. Сидя на земле друзьям показалось, чудовище остроконечной головой, сейчас врежется в небо. Спустя минуту, голос, стоящий позади дерева, позвал алмасты обратно.
   При передвижении этого монстра, вес которого не меньше веса трех Капланов или двух с половиной Ашамаза, чувствовалась необычайная подвижность и легкость, не слышно даже топота шагов.
   Каплан решил успокоиться немного и посмотреть на происходящее более практично. Своим бойцовским взором, начал вычислять вес и возможности этого, доселе не виданного жителя старых легенд и историй. Но к крайнему огорчению, подсчеты оказались просто катастрофическими. Каплан прикидывал, если вдруг удастся сбежать, сколько пробежит он с возможностями хорошего бегуна, прежде чем его догонят. А Каплан не сомневался в этом, с такими мощными мышцами и длинной ногой, алмасты догонит его на пятом десятке шагов. Тогда придется отбиваться. И тут, с данными отличного бойца, протянет ли он одну десятую часть раунда против волосатого чудовища. Но и эти планы оставались просто пустыми мыслями, потому что Ашамаз не обладал возможностями Каплана. Это вдвойне усложняло и так непростую ситуацию. А сзади стоит еще один, дружок алмасты. О побеге думать нечего. Приходилось подчиниться обстоятельствам. Каплан решил пока не предпринимать подобных действий, если только не начнет угрожать опасность их жизням, больше чем сейчас.
   У Ашамаза нервы не были столь железными как у Каплана. Простоял с открытым ртом и вытаращенными глазами, пока алмасты не ушел. Как только чудище исчезло с виду, кровь прилила к лицу и к голове Ашамаза. Он тут же ожил и закричал, не боясь, что его услышат, или, надеясь на это.
  - Да это же алмасты. Алмасты схватил нас, что бы съесть. Помогите, - кричал в неистовстве Ашамаз пытаясь вырваться. Но веревки держали крепко, и кроме криков ничего не могло двинуться дальше, чем на полшага от дерева, к которому были прикованы.
   Каплан так же сидел с застывшим взглядом, голова соображала думая о том, как ускользнуть. Для страха не нашлось места, не мог позволить себе тратить время и мысли попусту.
   Об Ашамазе невозможно было сказать, что-то похожее. Все что происходило у него в голове, находилась с наружи; оглушительный крик, глаза навыкате, дрожащий подбородок и учащенное дыхание.
  - Я кооонечно подозззррревал, что алллмассст сууууществуют, но надеялся нееее встречу их ниииикогда лично, - пальцами Ашамаз пытался нащупать место связки веревки. - Боже, сейчас позовет своего друга, сварят нас и съедят. Нет, они же дикари, съедят сырыми.
   Каплан волновался немногим меньше Ашамаза, но постарался ободрить друга настолько спокойно насколько смог в сложившейся ситуации:
  - Не думаю, что они такие дикие как ты говоришь.
   Ашамаз безуспешно пытаясь, освободится, в исступлении прокричал:
  - Откуда знаешь? Он что, тебе паспорт показал " Алмасты Чэримович Леснов "?
  - Посмотри на свои руки и на веревку. Как ты думаешь, дикари умеют вязать петли?
   Из-за страха Ашамаз не воспринимал даже простых доводов.
  - Мне что легче от этого, съедят они нас руками или вилками.
  - Я не знаю что им от нас надо, но думаю, они не такие кровожадные, как тебе кажется.
  - Пожалуйста убеди меня в этом, до того как они нас съедят.
  - Люди часто утверждали, что встречались с Алмасты. Но не слышал, ни разу что бы Алмасты нападали на них или проявляли враждебность.
   Хотя Каплан успокаивал друга, ему больше всего хотелось верить в свою версию. Волнение сидела внутри, но он не подавал виду.
  - Откуда знаешь, просто тех, кто они съели, не могли рассказать, что их съели?
   Ашамаз мало верил доводам Каплана, но чуть успокоился.
  - Ты, верно, заметил Каплан, - сказал голос, звучавший все время у них за спиной.
   Друзья поняли, хозяин голоса решил, наконец, открыться.
  - Если бы Алмасты, нападали на людей, - продолжал голос приближаясь. - То обязательно, кому то удалось бы ускользнуть, и, вопя направо и налево показывал бы свои шрамы.
   Шагов друзья не слышали. Ожидая увидеть, что-то большое, огромное, они нацелили взоры на несколько метров вверх от земли, в ужасе ожидая, кого то, еще страшнее, чем Алмасты.
   Друзья вздрогнули, когда знакомый голос прозвучал гораздо ниже, ожидаемой высоты.
  - Привет Каплан. Сказал же, скоро встретимся.
   Каплан и Ашамаз обратились вниз и оба пришли в не меньшее удивление, чем когда увидели Алмасты впервые. Перед ними сидел большой зеленый кот с черными тигровыми полосками.
  - Толстяк? - проговорил Каплан и опасливо огляделся вокруг, в поисках хозяина голоса.
   Кот опередил его действо.
  - Можешь не искать, это я говорил с вами. Я говорящий кот. Тот самый кот Толстяк, который жил в твоем доме все эти годы и которого ты считал другом, - проговорил кот с грустью в голосе в конце. - Теперь не знаю, считаешь ты до сих пор меня другом?
   Друзья в немом удивлении смотрели на говорящего кота не зная верить глазам и слуху.
  - Это мой друг, - сказал кот, указывая на волосатого великана. - Как вы заметили он Алмасты. Имя его Асанты.
   Как показалось друзьям, Алмасты чуть кивнул, услышав свое имя.
   - Говорящий кот, который еще и дружит с Алмасты. Понимаю, для вас потрясение. Надеюсь, это послание поможет разобраться в сложившейся ситуации, - сказал кот.
   В ту же секунду Алмасты подошел к друзьям и протянул к ним руки. Каплан и Ашамаз ожидая самое худшее, прижались к дереву так близко, как только смогли. Но Алмасты только освободил левую руку Каплана и вложил туда бумагу, сложенную дважды. Каплан смотрел на кота и волосатого алмасты по очереди и кажется не чувствовал содержимого в руках.
  - Надеюсь, ты не разучился читать? - показал кот лапой на бумагу.
   Каплан с отсутствующим взглядом раскрыл бумагу. Полчаса как он вернулся в сознание и за это короткое время увидел столько невозможного и удивительного, что хватило бы, на две последующие жизни, как бы коротка или длинна она не была. И Каплан находился в полной уверенности, что ничего больше не сможет удивить его, пока не увидел содержимое письма. Каплан раскрыл бумагу и с первого взгляда узнал правильный школьный почерк матери. В начале, ему показалось, что матери грозит опасность, пока не прочел до конца.
  
   ПИСЬМО ОТ МАТЕРИ.
  
   Дорогой Каплан это письмо передадут тебе кот Толстяк и алмасты. Не пугайся их и прими как своих друзей. Они мои поверенные лица.
  
   Каплан неверящими глазами смерил кота и алмасты.
  - Что происходит? - выговорил он вслух. - Что письмо матери делает в ваших руках и откуда она знает про алмасты.
   Кот указал лапой на бумагу:
   - Не отвлекайся, читай, потом поговорим.
   Каплан опустил взгляд на бумагу.
  
   Вначале ты разозлишься на меня, но потом, узнав всю правду, простишь. Но я прошу тебя простить сейчас, и никогда не злиться на меня.
   Долго я скрывала от тебя одну тайну. Тайна, из-за которой мы много раз спорили, тайна, которая отравляла жизнь нам обоим. Конечно, ты догадался, что речь идет о твоем отце.
  
  - Отец? - вырвался вслух у Каплана и глянул на алмасты и кота. " Они-то здесь причем "?
   Кот то ли натянул уши назад, то ли улыбнулся при взгляде Каплана. Алмасты невозмутимо стоял. Оба молчали.
   Каплан продолжил читать.
  
   Ты так долго пытался из меня выведать, события далекой давности, и я так горячо хотела рассказать тебе, хотя бы тебе одному и не могла. Теперь настал долгожданный момент, и ты скоро все сможешь узнать. Я не имею право тебе говорить этого. Я дала слово и не нарушу. Я поклялась однажды, что не откроюсь живой душе, населяющий этот мир, так велели мне, и не нарушу слова. Признаюсь, самой было легче так жить.
   Все покажут и расскажут тебе кот Толстяк и алмасты. Может этот день станет для тебя самым счастливым, может и наоборот. Иди за котом и его спутниками. С ними ты найдешь ответы на все вопросы. Узнаешь то чего и не знал не только про отца, но и про себя.
  
  - Вы знаете, где мой отец? Он жив? - спросил Каплан кота и алмасты.
  - Прочти до конца. Потом поговорим, - ответил кот.
  Каплан по-прежнему недоумевая, медленно опустил взгляд и продолжил читать.
  
   Кот пришел вечером в тот же день, как ты с Ашамазом покинул дом. Он и раньше приходил с разными поручениями, но я поняла, в этот раз он пришел за тобой. Меня не раз предупреждали, рано или поздно ты покинешь меня и уйдешь с ними. Я ждала этого дня с замиранием сердца. Боялась, что в любую минуту придут за тобой и отнимут. Надеялась, что никогда не наступит этот день, час. Но моим надеждам не суждено было сбыться.
   Остается только верить и ждать, что возвратишься ты скоро. И я прижму тебя крепко к сердцу, что бы больше уже не выпускать.
   До свидания милый. Не обижайся на меня, когда узнаешь, правду что скрывала от тебя до сих пор. Хотя и знаю, что ты не способен на такое.
   Хочу успокоить, вреда они не причинят тебе. Боюсь за тебя. Но уже по другим причинам. Береги себя и Ашамаза. Подозреваю, не отпустят его и должен тоже пойти с вами. До свидания, люблю тебя больше жизни. Обожаю, целую.
  
   Когда Каплан закончил читать, вопросов в голове стало в сотни раз больше чем нашел ответов в письме.
  " Почему она пишет, что бы я принял их как друзей? А потом пишет что надеялась, они не придут. Непонятно. Что связывает эти странные существа с его матерью? Что может быть у них общего? Какая тайна скрывала мать от сына, что не может поведать об этом и сейчас "?
   Тут сразу вспомнились слова бабушки. " Она завела в лес моего сына и погубила ".
   Каплан не хотел верить этим страшным словам. Голова тут же пришла на помощь. " Тогда зачем она прислала письмо "?
   Иногда усомнившись в происходящем, Каплан хватаясь за голову, задавался вопросом, " На самом ли деле это происходит "? То, успокаивался и начинал разговаривать с котом и Алмасты. Спустя некоторое время, оценив положение абсурдным, Каплан замолкал, в ожидании. Ему казалось, что говорящий кот и Алмасты это плод слишком богатого воображения и сейчас же развеяться как дым, если не говорить с ними.
   Но действительность стояло перед ним слишком явно, и четко. Наконец он принял происходящее как неоспоримый факт.
   Ашамаз сидел рядом связанный и наблюдал за внутренней борьбой друга, боясь пошевелиться и обратить на себя внимание алмасты.
   Долгий уход в себя Каплана прервал кот.
  - Там говориться, если я не ошибаюсь, вы должны пойти с нами.
  - Откуда и как вы достали это письмо? Что стало с матерью? - одной рукой махал бумагой Каплан. Он сейчас не боялся за свою жизнь и хотел только знать ответы на вопросы. - Откуда вы знаете моего отца? Куда вы хотите отвести нас? Пока не получу ответы на эти вопросы не стану даже думать об этом. И наконец, кто ты на самом деле, кот или...
  - Черт? - закончил Ашамаз вместо Каплана и когда все стоящие посмотрели на него, тут же пожалел о сказанном.
  - Могу уверить тебя, мне не малого труда стоило получить это письмо. Но Жанна написала его добровольно, потому что понимала, зачем она это делает. В отличие от тебя. Я отправился туда один. Алмасты пришлось оставить, следить за вами, пока не вернусь с письмом твоей матери. Но могу успокоить, Жанна моя давняя знакомая и близкий мне человек. Ни один волосок не упал с ее головы. Она в полном здравии поживает в вашем, раньше и в моем доме. Ждет не дождется, пока вернется ее сынок. Но прежде вам надо пойти с нами. На тебя мы возлагаем большие надежды.
  - Откуда я знаю, что ты не лжешь? Может у тебя дружки по всему лесу, - Каплан указал на Алмасты левой рукой. Правая рука была все еще связана.
   У Ашамаза забегали глаза от смелых и опрометчивых жестов друга.
  - С твоей матерью встречался только я один. Послали за вами только двоих - алмасты и меня. Два дня назад мы хотели застать тебя спящим. Хотели забраться через ваш огород в дом, как это обычно мы делали. Но перепутали и залезли к вашему соседу Хачиму. Так помниться его зовут. Собачка начала лаять, а нам не нужно лишнее внимание, пришлось бежать.
  - Так медведя не было это вы? - сказал Каплан и переглянулся с Ашамазом. - Это вы сломали изгородь старика.
  - Я даже не касался изгороди, хотя перепрыгивал два раза, туда и обратно. Но мой друг. Алмасты обычно очень осторожные и тихие существа, но иногда и у них бывают промахи.
   " Не иногда, а частенько ". Подумал Каплан, вспомнив сломанную ветку близ скалы Лага. Там Алмасты тоже проявил неосторожность.
  - Оставим Хачима. Он уже починил изгородь, я видел, когда забирал письмо. Так что дай нам согласие и пошли. Времени у нас мало. Каждый день, каждый час решает многое, - сказал кот.
   Алмасты стоял поодаль и смотрел.
  - А если мы откажемся идти с вами? - высказал предположение Каплан.
  - Тогда Алмасты понесет вас на плечах, как он делал это последние два дня, - не задумываясь, ответил кот.
  - Два дня? - вскричал Каплан. Где мы находимся сейчас. Куда вы завели нас.
  - Вглубь леса.
   Каплан оглянулся вокруг. Тот же лес. Но вершины гор, что виднелись в просветах между деревьями, выглядели по-другому. В этих частях леса он никогда не был и не узнавал местность. Вершины некоторых гор Каплан с трудом узнал. Те же горы только чуть дальше, чем он привык их видеть, и располагались под другим непривычным углом. Отпусти пленников сейчас Алмасты и кот, то Каплан без труда отыскал бы дорогу домой. Но видно они не собирались расставаться с пленниками. Как бы дружелюбно не вели себя кот и алмасты, два друга до сих пор оставались связанными, следовательно, они пленники или заложники.
  - Ты нам нужен Каплан, - сказал кот после недолгой паузы.
  - Мне нет дело до вас. Делайте со мной что хотите, но пока не удостоверюсь собственными глазами, что с матерью все в порядке не двинусь с места.
  - Послание на бумаге. Там же все сказано, - прокричал кот, выходя из себя.
  - Что вы могли сделать с ней, что бы получить это письмо. Не поверю, что бы даже под страхом смерти она написала его.
  - Не под каким страхом она не писала. Там все сказано, что тебе нужно знать сейчас. Остальное узнаешь, как только придем на место.
   Каплан замолчал и отвернул взгляд. Кот понял это молчание не в знак согласия, а совсем наоборот.
  - Однажды лет десять назад, может, помнишь, тебе приснился сон, - начал кот. - Такой, необычный и такой живой, ты мог бы поклясться, что это было наяву.
   Каплан повернул обратно взгляд и посмотрел на кота. Кот увидел, как Каплан заинтересовался, значит, помнит.
  - Ты вошел в кухню и увидел меня с твоей матерью. Ты не просто видел, ты постоял у двери незаметно для нас и слышал, как мы говорили. Ты подбежал, схватил и обнял меня. Долго просидели вместе, ты радовался, что встретил меня. Потом ты, Жанна и я пошли в спальню и уложили тебя спать. Долго держал меня в объятьях, пока не заснул. Наутро мать сказала тебе, что это был всего лишь сон. В то время ты был еще ребенком и поверил. Потом со временем это и стало сном. Я любил тебя тогда и сейчас люблю не меньше Каплан. Не знаю, простишь ты меня или нет, но я должен был тогда уйти.
   По кивку кота Алмасты подошел к друзьям и отвязал от дерева. Ашамаз, как только почувствовал свободу, попытался убежать. Только сильная волосатая рука прихватила за шиворот, и подняло над землей на целый метр, ноги просто беспомощно болтались в воздухе.
   Кот видя, как Каплан не решается довериться столь сомнительной личности в его лице, решил еще, что-то вспомнить.
  - Мы с твоей матерью давние друзья. Еще до того как она познакомилась с твоим отцом. Я жил у нее дома. Нянчился с ней еще подростком. И я скорей жизнь отдам за нее, нежели обижу.
  - Коты столько не живут, вмешался Ашамаз пока Каплан сидел в молчаливой задумчивости. - Если то, что ты говоришь, правда, ты не можешь быть котом.
  - Я кот. Только чуть необычный. Этому влияет место, где я живу.
   Каплан в начале ничего не говорил, сидел с поникшей головой. Мысли просто разлетелись в разные стороны, и собирал в один комок.
   Кот не обращая внимания на осмелевшего Ашамаза, терпеливо ожидал решение Каплана. Терпение кота длилось недолго. Видно дела, за которыми послали его сюда, требовали быстрых разрешений.
  - Хорошо, я скажу то, что не могла сказать твоя мать. Хотя мне запретили но.... Твой отец Каплан, - кот сделал паузу, огляделся по сторонам и выговорил. - Он жив. И я отведу тебя к нему.
   Лицо Каплана резко изменилось, вместо неуверенной грусти выражало теперь твердую решимость. Ашамаз заметил это.
  - Каплан не верь. Они подделали почерк твой матери. И слова только что сказанные им тоже вранье. На что они еще способны? Подумай, - закричал он громко, дрыгая беспомощно руками и ногами, вися на руке алмасты.
   До этого незаметный, в молчаливом страхе, Ашамаз осмелел, как казалось ему от еще более страшной участи, что им грозила.
  - Он жив? С ним все в порядке? - засыпал вопросами Каплан кота. Казалось, слова Ашамаза пролетели мимо его ушей.
  - Я сказал уже слишком много, больше дозволенного. Ответы на другие вопросы потом как только дойдем до точки.
   Каплян глянул на умоляющие глаза Ашамаза, опустил голову и спустя минуту ответил:
  - Хорошо я пойду с вами, только если отпустите Ашамаза.
  - Но это невозможно Каплан. Как только твой друг вернется домой, расскажет все, что видел здесь. Для нас это неприемлемо.
  - Клянусь, я буду молчать, - хватался за случай Ашамаз. - Никому не слово.
  - Если он вернется один без тебя, его спросят, - " Куда дел друга "? Вспомни историю с твоим отцом. Какие трудности перенесла твоя мать? Она тогда смолчала. У нее были причины терпеть. Но как ты думаешь, твой друг из тех, кто умеет держать язык за зубами?
   Никто не мог поручиться за язык Ашамаза даже он сам.
  - Вы обещаете ему безопасность? - подумав немного, спросил Каплан.
  - Абсолютную, - ответил кот.
   Каплан посмотрел на друга виноватыми глазами, красноречиво говоря " Извини, я сделал все что смог ".
   Ашамаз смиренно поник головой перед неизбежностью. Но он и не думал винить Каплана, голова была занята другим, придумывал план как удрать.
  - Если, наконец, все улажено, вперед. Дорога ведет вон в ту сторону, - кот двинулся вглубь леса, держа путь чуть вправо от восходящего солнца. - Следуйте за мной.
   Алмасты поставил Ашамаза на землю и подтолкнул в спину.
   Перешагивая змеистые корни деревьев, торчащие на поверхности земли, кот, Каплан и Ашамаз углублялись в лес. Замыкал шествие Алмасты, мощными и длинными ногами покрывая одним шагом два человеческих, пригибая остроконечную голову от низко расположенных веток для его слишком высокого роста.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"