Канавиня Нина Игоревна : другие произведения.

Тень Света

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Чувства пронизывают пространство и время. Выбор любить или ненавидеть изменяет нас и целый мир вокруг. От автора: Эта история писалась вместе с Виктором Батыщевым (на данном сайте он не зарегистрирован)

  
  
Саундтрек: Александр Шепс - "Я зову из темноты"
  
  _________________________________________________________________
  
  Любви и светлой, и туманной
  Равно изведаны пути.
  Они равно душе желанны,
  Но как согласье в них найти?
  
  Несъединимы, несогласны,
  Они равны в добре и зле,
  Но первый - безмятежно-ясный,
  Второй - в смятеньи и во мгле.
  
  Ты огласи их славой равной,
  И равной тайной согласи,
  И, раб лукавый, своенравный,
  Обоим жертвы приноси!
  
  Но трепещи грядущей кары,
  Страшись грозящего перста:
  Твои блаженства и пожары -
  Всё - прах, всё - тлен, всё - суета.
  
  Александр Блок - "Две любви"
  
  _________________________________________________________________
  
  
1636 год.
  Окрестности Кёльна, Германия.
  
  Лёгкие жгло. Крупные капли пота покрывали лоб. Тонкие ветви деревьев и кустов отвешивали хлёсткие удары по лицу, шеи и груди. Вены бешено пульсировали. Дрожь бушевала в мышцах. Но он бежал изо всех сил, не желая отдавать свою жизнь во власть презренных им людей, которые в отличие от него были глухи, да и слепы к голосу и взгляду Вселенной. В ладони он крепко сжимал мягкую женскую руку.
  
  - Не могу... - задыхаясь, простонала Хельга и, споткнувшись об толстый кривой корень сосны, упала на колени. - Вольфганг, прошу, объясни, что происходит?.. - она кинула на него исподлобья полный страха и смятения взгляд. Её щёки полыхали румянцем, влажные тёмные волосы липкими прядями обрамляли овальное лицо, искажённое ужасом из-за непонятной погони, следовавшей по пятам выстрелами и лаем гончих псов и суливших смерть. - Зачем ты залез ко мне в окно? Заставил бежать?
  
  - Некогда, - резко и сквозь зубы. Посмотрев вдаль, Вольфганг увидел жёлтые огоньки, стремительно приближавшиеся к ним. - Вставай! - он грубо взял Хельгу за локоть и силой заставил её подняться. - Потом... Иначе никогда.
  
  - Но...
  
  - Никаких 'но'! Или ты забыла клятву? - теряя самообладание. Он кинул на неё испытывающий взгляд, в глубине души опасаясь, что она и её чувства оказались слабее его любви перед ликом опасности и времени.
  
  - Нет. Помню, - смиренно.
  
  Они возобновили бег.
  
  ... Ночь отступала, и из рассеивающейся вуали темноты постепенно начинали проступать неясные очертания домов и деревьев. Ещё не полыхала заря, но с востока уже робко забрезжил молочный свет. Горизонт подёрнулся лёгкой дымкой.
  
  - Как ты думаешь, закончится ли когда-нибудь эта жуткая война? - сидя на влажной траве возле реки и поджимая колени к груди, спросила Хельга. Она смотрела вдаль, и взор её был печален.
  
  - Эта закончится. Когда-нибудь, - елейная улыбка. - Но спустя время начнётся новая, - Вольфганг поднял с земли небольшой камушек и кинул его в воду. По той моментально пошли круги, стремительно размываемые течением. - Люди не могут жить в мире. Им его мало. Хочется большего, большего, большего... Но они близоруки. Никогда не бывает 'достаточно'. Не желают понять, что война - это своего рода отражение нас самих. Они его видят, да не желают узреть.
  
  Воцарилась тишина, в которой звенели напряжённые струны просыпающейся природы. Кроны берёз едва покачивались под почти неуловимым дуновением свежего ветра.
  
  - Я боюсь... за тебя, - шёпотом. - Не хочу, чтобы ты погиб. Ты... мой друг с детства, я очень сильно тебя люблю. Ты родственная мне душа. Я знаю, чувствую это, - невольная слеза скатилась вдоль щеки. Она лихорадочно её стёрла.
  
  - Хельга, - мягко и с нежной улыбкой. Вольфганг присел рядом. Обнял хрупкие девичьи плечи. - Я вернусь, - его окутало теплом от осознания того, что он нужен и дорог любимой. Это внушало не столько надежду, сколько уверенность того, что вскоре она станет его женой. - Ты, главное, жди и ни в чём не сомневайся.
  
  - Буду, - она обхватило его лицо ладонями. - Будь осторожен, береги себя, - мольба заискрилась в тёмных глазах.
  
  Её губы были приоткрыты, и он едва сдержался, чтобы вновь не отведать их вкус. Не хотел вспугнуть свою храбрость мужчины-воина и стать призираемым дезертиром из-за любви.
  
  Вольфганг кивнул. Прижав голову Хельги к своей груди, стал поглаживать её слегка вьющиеся волосы. Так, в молчании, прошло несколько минут, прежде чем он решился задать вопрос.
  
  - Ты впервые сказала, что я родственная тебе душа. Ты уверена? - ему необходимо было знать ответ, что Хельга относится к нему крайне серьёзно, а не с поверхностными чувствами, не 'временно', и, значит, у него есть ещё более сильный стимул вернуться в родные края, чем час назад.
  
  - Да, - она крепко обняла его за талию.
  
  - И ты готова поклясться, что не предашь меня?
  
  Хельга подняла голову.
  
  - Клянусь, - её губ коснулась улыбка. - Ты слишком много значишь для меня, чтобы я вонзила в твою спину нож.
  
  Вольфганг поцеловал Хельгу в лоб.
  
  Туман ватным одеялом укрыл землю, точно стараясь скрыть их от жестокого и неоднозначного мира.
  
  Вольфганг стремился попасть вглубь леса, считая, что там легче затеряться, но пути к нему оказались отрезаны. Со всех сторон разносились блуждающим эхом крики людей и ржание лошадей. С едва стоящей на ногах Хельгой Вольфганг оказался в ловушке. Ему ничего не оставалось, как только устремится вперёд, где, как он знал, их ожидал опасный обрыв. Оказавшись на нём, он, чертыхаясь и проклиная всё, на чём стоит свет, заглянул в бурлящую бездну. Там шумно дышала река Рейн. Её плач был подобен буре, брызги - слезам. Прыжок в неё обещал мгновенное прощание с воздухом, солнцем, луной.
  
  Ближе к горизонту сверкнула молния. Ночное небо, укутанное чёрными тучами, угрожающе сотряслось, но ливень не обрушился на землю.
  
  - Добегался, волчонок? - за спиной Вольфганга прозвучал мужской бархатный голос. Где-то сбоку треснула ветка. Шёпот отбрасывающих жар факелов, приближаясь, казалось, запел колыбельную панихиду. - Отпусти её!.. - жёсткий приказ.
  
  Порывисто обернувшись, Вольфганг сделал твёрдый шаг вперёд, оставив за собой Хельгу. Колко посмотрел на окликнувшего его высокого и физически крепкого мужчину, окружённого подельниками. Столкнись они один на один, Вольфганг вряд ли сумел бы выйти из боя победителем, ибо его левая рука была травмирована на войне за гегемонию Священной Римской империи в Европе, которая уже продолжалась восемнадцать лет и в которой он отсражался своё. А сейчас же, при наличии ещё как минимум двадцати врагов, желающих ему смерти, не было даже эфемерной надежды остаться в живых.
  
  - Вильгельм!.. - порывисто выкрикнула Хельга и готова была кинуться в его сторону, но Вольфганг, крикнув: 'Он враг!', правой рукой схватил её за длинные волосы и прижал спиной к своей груди. Левой же с огромным трудом вынул скрюченными пальцами из-за брюк кинжал. Торопливо переложил его в здоровую руку.
  
  - Не подходи, - приказал он Вильгельму, прижав острое лезвие к шее Хельги. Тот сосредоточенно приподнял руки, кивком головы указав подданным отойти на пару шагов. На его лицо упала прядь чёрных волос, что были ему по плечи.
  
  - Вольфганг, - с отчаяньем позвала его Хельга. - Что происходит?..
  
  - Молчи! - прорычал он, глядя в потемневшие глаза Вильгельма под густыми бровями. - Либо ты даруешь мне с ней свободу, либо она умрёт! - обратился он к нему. - Будь уверен, моя рука не дрогнет. Она моя.
  
  - Не дури, волчонок, - довольно мягко сказал Вильгельм, однако в его голосе сверкнули искры ярости. - Ты её любишь. Не сможешь причинить вред.
  
  - Как и ты, - ехидная усмешка. - Думаешь, я не замечал твоих обращённых на неё взглядов, полных нежности?! Но ты не сможешь защитить её от своей своры! Никто не будет разбираться. Её казнят за связь со мной. Но до этого пустят по своим грязным похотливым рукам.
  
  - Нет. Обещаю. Смогу её защитить, - Вильгельм сделал небольшой шаг вперёд, а Вольфганг моментально назад. - Она, как и я до этой ночи, не знала, что ты... колдун, - последнее слово он выплюнул словно змея яд. - Помазан нечестью. У меня же отличная репутация, есть влияние...
  
  - Моя сила светлая! - перебивая, возразил Вольфганг. - Я помогал близким мне людям встать на ноги. Лечил, а не калечил!
  
  - Светлая, тёмная, не имеет значения! - вспышка гнева и неопределённый взмах руки. - Ты поцелованный Дьяволом и должен сгинуть с земли, на коленях моля Бога тебя простить! Но, знаешь, вряд ли Он примет такое грязное отродье, как ты, даже очищенное пламенем святого костра... проклятый! - пауза. - Волчонок, мы старые друзья, - уже более спокойным тоном продолжил Вильгельм, - не я повинен, что ты оказался отныне для службы Императора не у дел, не я толкнул тебя в объятья беса... ты сам! Но она, - быстрый взгляд голубых глаз на Хельгу, - пощади. Во имя...
  
  - На что ты надеешься, защитник? - стальным голосом. Ледяной смех. - Она никогда не будет твоей, даже если я умру. Хельга любит меня, она...
  
  - Всё изменилось, - Вильгельм сделал пару аккуратных шагов вперёд, но это не ускользнуло от внимания Вольфганга. Он вновь отступил ближе к краю обрыва. - Ты ей нравился, не более. Друг был, родственной душой, не любимый. Ушёл воевать. Мы стали общаться. Ты вернулся искалеченным. Прошло лишь две недели. Она не хотела делать тебе больно, искала подходящего момента, - Вильгельм продолжил наступление. - Она не успела тебе ещё сказать...
  
  - Стоять! - выкрикнул Вольфганг. - К чему ты клонишь? - гоня от себя страшные мысли, спросил он. Быстро посмотрел на бушующую внизу реку.
  
  - Она моя невеста, волчонок. Если любишь, ты должен желать ей счастья. Отпусти...
  
  - Это правда, Хельга?! - сильнее прижимая лезвие к её шее, спросил Вольфганг. Тишина. Свист ветра. Оглушительный гром небес. - Говори! - теряя самообладание и чувствуя, как внутри грудной клетки образовалась пустота. Боль ужалила сердце. Заморосил дождь, который быстро усиливался, его капли, словно слёзы Богов, играли меж собой вперегонки, спеша разбиться.
  
  - Я хотела сказать. Не успела, - пугливо простонала она. - Почему ты не признался...
  
  - Молчать! - придя в ярость, прошипел Вольфганг. - Наивная, он рассказал тебе сказки, а ты поверила. Он и мне казался другом, а сам пожелал отнять любимую и убить меня. Ничего, я всё исправлю! Помнишь, когда мы были детьми и играли в прятки, каждый раз друг другу говорили: 'Я везде тебя найду'? Повзрослели... И вот я вновь шепчу тебе, - он наклонился к уху Хельги, - я везде тебя найду. Бог, видимо, отныне не желает знать сына своего, раз пригнал меня сюда, поэтому я встану на сторону его врага. А ты, милая, - он поцеловал её в щёку, - жди!
  
  - Волчонок... - только и успел сказать Вильгельм. Явно поняв, к чему Вольфганг клонит, тут же бросился к нему, но тот, успев перерезать горло Хельги, толкнул её в пропасть.
  
  Злой смех, пропитанный соком полыни, сорвался с тонких губ перешедшего от света в лоно тьмы. Он не прыгнул за ней следом, желая насладиться болью соперника, в глазах которого свет моментально потух, а вместе с ним и незаслуженное счастье.
  
  Ливень налетел на землю.
  
  - Уничтожу, - прорычал Вильгельм и ударом в челюсть свалил Вольфганга на землю. Начал бить его ногами в грудь, живот, голову. А тот, захлёбываясь в крови, всё смеялся и смеялся, что не одному ему больно.
  
  Извернувшись в какой-то момент от града побоев, Вольфганг всадил в голень врага кинжал.
  
  - Ты сдохнешь мучительной медленной смертью! - упав, пообещал ему Вильгельм и проорал помощникам приказ связать колдуна. Озвученную клятву он сдержал. Несколько дней лично истязал Вольфганга разнообразными пытками. Оставлял на плоти глубокие ожоги, втыкал иглы под ногти, ломал, а потом отрубал пальцы. На третью ночь, когда Вольфганг больше находился в забытье, нежели в сознании, его отволокли на площадь. Полуголого, в рваных лохмотьях, приковали к столбу. Вылили на голову ледяной воды и под шум толпы, проклинающей его, плюющей в изувеченное лицо, заживо сожгли. За ним казнили и родственников. Не пожалели никого. Ни его родителей, ни братьев, ни сестёр.
  
  
1987 год.
  Провинция Газни, Афганистан.
  
  Она смотрела в зеркало, парящее в пустоте. В нём не было её отражения, там стояла лишь мужская фигура в иссиня-чёрном достигающим бёдер плаще с накинутым на голову капюшоном. В помещении или же на улице - она не знала, где именно находится - было темно и холодно, точно в могиле. Ни луны. Ни звёзд. Кромешный мрак. Лютая зима. А она, как завороженная, смотрела на худые запястья незнакомца. Они были белы как мел.
  
  Он сделал шаг вперёд, она не сдвинулась с места. Их разделяла всего пара метров, но ей казалось, что он уже тут, напротив, близко-близко. Мужчина склонил набок голову. Она почувствовала на шее его дыхание, а на бёдрах крепкие руки, хотя он всё ещё продолжал находиться за стеклянной гладью. По её венам разлилось тепло. Разум охватил пьянящий дурман. Душа затрепетала, тело захотело отдаться во власть незнакомцу.
  
  Покой.
  
  Блаженство.
  
  Ощущение смелых прикосновений сзади по всей длине спины.
  
  Она осмотрелась, желая увидеть мужчину, но встретила темноту. Его нет. Вернула взгляд в зеркало и робко улыбнулась. Протянула руку, чая коснуться мужчины. Его тонкие губы приподнялись. Вдруг со всех сторон начал просачиваться яркий болезненный свет. Она прищурилась. Мужчина оскалился. Казалось, что из его горла вырвался рык.
  
  - Сестра, - эхо отражалось от невидимых стен. - Беги! - деревянный пол начал ломаться и проваливаться в землю, которая сотрясалась, вспучивалась. Рвалась на части.
  
  Отовсюду был слышан звон посуды. Крики людей. Плач детей.
  
  Висевшая под низким потолком керосиновая лампа сорвалась с крючка и, вращаясь, полетела вниз, укутываясь в искры. Вой ветра. И вот крыши у дома нет. Ночное небо. С него огромными хлопьями падает снег. Она выбегает на улицу и видит лужи крови. Искалеченные тела.
  
  - Беги, Шаиста! Беги!
  
  Она повинуется. Бежит, слыша за собой лай догоняющих её псов. Оказывается в лесу. У обрыва. Внизу река громко зовёт её. Неожиданный грохот сотрясает небеса. От страха она прижимает ладони к ушам и падает на колени. Видит на земле амулет с изображением трёх свитых в шестиугольную звезду змей, который когда-то носил её брат. Кричит...
  
  - Тише, Шаиста, - прошептала Гульнара, прикладывая ладонь к её губам. - У нас обстрел, - сидя на корточках в одной белой ночной рубашке, оглянулась. Проворно стащила с рядом стоящей кровати куртку. Накинула себе на плечи. Казалось, выстрелы и разрывы гремят со всех сторон. - Надо бежать в ближний к нам блиндаж. Тот самый, который надземный! Или оставаться тут, но тогда не забудь, необходимо быть ниже уровня окон, а лучше лежать на полу и... - Гульнара облизала пересохшие полные губы, ловко взяла с тумбы тетрадь с ручкой. Шаиста аккуратно сползла с кровати к ней. - Помнишь, офицеры говорили, что в такой ситуации желательно открывать рот и прикрывать ладонями уши, чтобы уменьшить риск контузии при близких взрывах? Вот так и делаем, если остаёмся. А если ползём к выходу и блиндажу, то рот не закрывай ни на секунду! - она с надеждой заглянула в глаза Шаисты. - Так что, ползём? - посмотрела в сторону двери и, хотела было начать к ней двигаться, но...
  
  - Подожди, - взяв Гульнару за локоть, остановила её Шаиста. - На столе, - она метнула взгляд в конец комнаты, - слишком много материала, который мы собирали полторы недели. Если дом рухнет, мы вряд ли за оставшиеся семь дней сможем восстановить все интервью, информацию, сделать новые фото! А если у нас это и получится, ты только представь, сколько времени мы потеряем! Нам ведь дали всего семнадцать дней! Мы должны максимально их использовать!
  
  - Какой, к чёрту, материал? Тебе жить надоело?!
  
  - Это наша работа, - твёрдо заявила Шаиста и, отвернувшись от растерявшейся и побледневшей Гульнары, в глазах которой застыли слёзы, желание дышать и не знать, каков сон в гробу, поползла к столу под близкий стрёкот пулемёта. Он, без сомнения, был 'свой', так как между короткими очередями раздавались крики советских солдат, корректировавших его огонь. Когда Шаиста достигла стола, то, стоя на четвереньках, начала хаотично ладонью скидывать с него листки, тетради, папки с другими материалами. После более-менее аккуратно складывая их в стопку, чтобы потом было легче нести, быстро пробегалась по ним глазами, проверяя, всё ли взяла. - Гуля, где интервью солдата и пяти мальчишек, что выжили при бое год назад? Оно же очень важное!.. для меня, - последние слова Шаиста произнесла шёпотом.
  
  Рядом со столом на окрашенной бледно-зелёным цветом стене висело зеркало, под него была подставлена тумба. Открыв её нижний ящик, она достала амулет. Поцеловав его, надела на себя.
  
  - В шкафу, что у окна. На верхней полке, - голос Гульнары дрогнул.
  
  - Тебе ближе. Всего в метре. Возьми, и сматываемся! - приказала Шаиста и, прижимая одной рукой к груди материал, поползла к выходу. Гульнара, спустя пару секунд очутившись рядом со шкафом, открыла его дверцу. Быстро встала, желая взять тетрадь, как вдруг невидимая сила волной сотрясла дом, проклеенные накрест марлей стёкла в окнах лопнули и опали. Шаиста закричала, но не услышала своего голоса. Только шум прибоя и тихий звон в нём распознал её слух. Точно сквозь туман Шаиста увидела, как Гульнара, выронив из рук тетрадь и вцепившись ими в окровавленную шею, упала на пол рядом с ней.
  
  - Гуля?.. - Шаиста задрожала. Закрыла ладонью рот, желая подавить в себе рыдание, когда увидела остекленевший взгляд зелёных глаз Гульнары, тоненький бордовый ручеёк, бегущий из её приоткрытых губ, и безжизненное круглое лицо. - Гуля... - Шаиста провела рукой по её волосам цвета коры дуба. - Дура, какая я дура! Прости... - в этот момент послышались новые близкие взрывы. Керосиновая лампа, что сейчас не горела, сорвалась с крючка и упала на пол. Шаиста поцеловала Гульнару в лоб, взяла оброненную той тетрадь и устремилась к выходу. Оказавшись на улице, пригибаясь и шатаясь, будто пьяная, она кинулась к блиндажу - спасительному сооружению из брёвен, бетонных плит и камня. Он был обложен мешками с песком, землёй и щебнем. Так же, как и её с Гульнарой домик, предоставленный на время командованием этой базы, но чёртово окно...
  
  'Пуля или осколок... Пуля или осколок...', - зациклено думала Шаиста, преодолевая всего-то шесть метров, значащих увидит ли она завтра рассвет или сегодня её глаза станут стеклом... разбитым, обрызганным кровью.
  
  'Пуля или осколок... Что убило Гулю? Что убьёт меня? Пули и осколки?' - они сейчас носились в горячем пыльном воздухе, ища живое и мягкое. Шаиста споткнулась и упала за метр до входа в блиндаж. И рыдания, застрявшие в горле, не давали ей дышать, отнимая силы, чтобы встать. Но вот чьи-то крепкие руки подхватили её и занесли в спасительный полумрак...
  
  
***
  
  Стоя в комнате, впитавшей запах смерти Гульнары, Шаиста прикрыла лицо руками. Потёрла слезящиеся глаза, красные и воспалённые из-за бессонной ночи, проведённой в убежище под звуки то стихавшего, то разгоравшегося боя. Казалось, он и сейчас не окончен. В висках шумно стучала кровь. Голова болела, словно её сдавливало невидимое чугунное кольцо, желая выдавить мозг, как сок из граната. Но нападение моджахедов закончилось часа три назад. Все они были уничтожены с помощью подошедшего подкрепления советских войск. Командование ограниченного контингента вооружённых сил СССР в Афганистане и вертолёты прислало. Бой был страшный, и тем, кто выжил, безумно повезло.
  
  Шмыгнув носом, Шаиста убрала ладони от глаз. Скользнула взглядом по комнате, которая, несмотря на солдатский быт, была довольно уютной: по некогда белоснежным тюльпанам, стоящим в вазе, сделанной из гильзы снаряда. Теперь они были точно облачены в траур. Везде лежал толстый слой коричнево-жёлтой пыли - прах мира, но не надежд и веры. Стул валялся на боку без одной, будто откусанной, ножки. В стенах зияло несколько дыр, под ними раскинулись горки песка и щебня, вытекших из пробитых мешков, оберегавших дом снаружи. Труп Гульнары уже вынесли. Его должны были отправить в Кабул, а оттуда родным.
  
  Шаиста с содроганием посмотрела на дощатый пол, на котором отпечатались разводы крови. Чувствуя, что вот-вот её с головой накроет очередная истерика, быстро прошла в небольшой коридор, служившей прихожей. Взяла там совок и веник. Вернувшись в главную комнату, стала лихорадочно подметать. Затем сходила во двор за ведром и тряпкой. Ей необходимо было привести в порядок помещение, чтобы отвлечься, перестать себя винить хотя бы на время. К тому же она была убеждена или по крайне мере отчаянно верила в то, что, если в доме навести чистоту, то плохое исчезнет, а к душе вернётся равновесие и можно будет заняться важной работой. Шаисте хотелось сделать как можно больше интервью, фотографий, ведь ей повезло, что её - молодую журналистку из правительственной Афганской газеты - отправили вместе с опытным репортёром Гульнарой и многое повидавшим через видоискатель Алимом на передовую базу мотострелкового батальона советских войск, прикрывающих участок пакистано-афганской границы. У неё с коллегами было партийное задание сделать репортаж о буднях дружественных солдат СССР, оказывающих помощь народу Афганистана в борьбе с мировым капиталистическим империализмом. Им дали всего семнадцать дней на проживание на базе, расположенной на территории старого поселения, и вот десять из них уже были израсходованы. Они успели собрать много интересного материала, но сколько ещё оставалось... А тут Гульнару убили, а до этого Алим - сорокалетний мужчина, худощавый, но бойкий, с острым умом и проницаемым взглядом - попал в плен к моджахедам, когда те напали на советский конвой, с которым их журналистская группа следовала на базу.
  
  Прибираясь, Шаиста понимала, скоро придут солдаты. Начнут вставлять в её временный дом новые окна и будут заделывать дыры в стенах, вновь прибавиться грязи. Придётся по новой мыть полы, но это её не расстраивало, потому как на душе стало чуть легче. Пусть ненадолго, но всё же.
  
  Принеся очередное ведро воды, она вылила треть его в умывальник. Почистила зубы, причесалась и стала переодеваться. Вдруг боковым зрением она увидела мужской силуэт. Испуганно дёрнувшись, повернулась к нему, но он словно в воздухе растворился в её тень. Сердце забилось с удвоенной силой, но спустя пару секунд вернулось к прежнему ритму.
  
  Шаиста потянула за верёвочку, которая висела у неё на шее, и вытащила из-под майки амулет. Поцеловала.
  
  - Прости, братик, - подавляя в себе боль, шёпотом сказала она. Смахнула со щеки слезу. Взяв сумочку, вышла из дома. Её встретило приятное тёплое дуновенье ветра. Запах не только войны, но и цветущей природы.
  
  Солнце палило нещадно, ослепляя Шаисту после тёмного помещения. Остановившись возле грузовика с открытым капотом, жмурясь, она всмотрелась в группу военнослужащих, бурно обсуждающих что-то и порой смеющихся возле разложенных на брезенте деталей и инструментов для ремонта машины. Их было четверо. Признав в одном из солдат того самого спасителя, который вчера помог ей добраться до блиндажа, а после пробыл рядом с ней минут пять, пока снаряжал пулемётную ленту патронами, поспешила к нему. Она посчитала, что если он помог ей однажды, то, скорее всего, не откажет и во второй раз.
  
  Расправила плечи, приподняла подбородок, как можно милее улыбнулась и подошла к нему, но не успела и слова сказать, как он нахмурился.
  
  - Чего тебе? - грызя семечки и меряя её небрежным взглядом, указательным пальцем ткнул шляпу-афганку.
  
  - Мне...
  
  Не такое приветствие она ожидала. Растерянно посмотрела на его товарищей, не сводящих с неё глаз, полных любопытства. На лицах - молодых и загорелых - играли доброжелательные улыбки.
  
  - Давай смелей, подруга, - подбадривающе сказал сидящий на пустом ящике из-под патронов парень лет двадцати. Он был небольшого роста, с глубоким шрамом на щеке. В его серых глазах пылал огонь жизни. Затянувшись и выпустив дым наискосок, он откинул огрызок папиросы, подскочил на ноги и начал обходить Шаисту, заинтересованно её осматривая. - Меня, кстати, Жорик зовут, - заигрывая, представился он. Подмигнул, чем вызвал широкие улыбки у своих друзей. Он явно был заводила, маленький комочек энергии и света.
  
  - Мне надо на базар. Срочно. Хочу продать одну вещь, - набравшись смелости, она с вызовом посмотрела в синие глаза солдата, продолжавшего поглощать семечки. Он один из всей небольшой компании был мрачен.
  
  - До свидания, - едко усмехнувшись, вчерашний спаситель отвернулся.
  
  - Нет, не до свидания! - категорично. Она, задетая таким отношением, вцепилась в его локоть, поворачивая к себе. Он отмахнулся. Резко. Настолько, что чуть не ударил её в скулу.
  
  - Твою же мать-через-коромысло, Санёк! Тише ты, не маши граблями, - быстро заговорил Жора, встав между ними. Положил руки на плечи Александру, что вызвало у Шаисты невольную улыбку.
  
  'Вечный львёнок пытается остановить матёрого тигра', - промелькнуло у неё в голове, потому как Жора на полторы головы был ниже Саши.
  
  Колючий взгляд синих глаз заставил уголки губ опустить.
  
  - Не забывай, зацепишь - под трибунал попадёшь, - тем временем продолжал читать мораль Жора. - Забыл, что за грубое слово на местных наш ротный в наряды вне очереди на неделю ссылает? А если фингал ей подсветишь?! Сдурел ты, Репейник... Совсем сдурел, - похлопал по плечу. Сплюнул и отошёл на пару шагов. - А ты, - обратился он к Шаисте, - давай без выкрутасов. Руками не шали! - хор хохота.
  
  - Ты ведь тот, кто мне вчера помог?.. - обращаясь к Саше, риторически спросила она, сама не зная зачем. Мысли разлетелись в разные стороны. - Спасибо!
  
  - Ну я, - он продолжил грызть семечки. - Но я не вертолётчик тебя на базар катать. Иди говорить к офицерам, - хитро прищурился. На губах мелькнула улыбка. По этому Шаиста поняла, следовать его совету не стоит, ибо в лучшем случае она получит отказ, в худшем же её посадят под замок.
  
  - Саша... - смиренно и сжав кулаки. - Помоги. Мне очень надо продать вещь. Я деньги хочу отослать родственникам Гульнары... Она со мной жила в доме, погибла вчера при мне. Помоги! - слёзный взгляд. - Её сестра маленькая девочка, ей десять лет, тяжело больна... осложнённое воспаление лёгких....
  
  Жора хмыкнул, но на его лице отразилось сожаление. Он молча пошёл к грузовику. Двое солдат, они были близнецами, доедая мороженое, пошли за ним. Саша взглядом предложил Шаисте отойти в сторону. Оказавшись в тени орешника, он упёрся на ствол плечом.
  
  - В город сейчас не попасть. Вертушки ушли. Конвой пойдёт через пару дней. Да кто тебя выпустит гулять, дурочка?.. - мягко. - Мало, думаешь, начальству проблем с вами, писаками? - он почесал затылок. В глазах Шаисты защипало. - Ладно, не реви только. Может, к прапорщику Миколе подойти... Если идиотизмом не страдаешь, то он и сигареты и водку подгоняет, и к девчонкам... - он кашлянул, явно вспомнив, что не сам с собой говорит. - Да, к нему можно, но ему надо платить вперёд за помощь с поездкой. А с тебя... - он хмыкнул, и это вместо слов не то что говорило, кричало о том, что интим ей нельзя предлагать, потому как это воняет трибуналом, а денег у неё, видать, нет от слова совсем.
  
  Немного подумал. Протянул Шаисте семечек. Она отказалась, на что он равнодушно пожал плечами.
  
  - Покажи-ка, что там продать хочешь?
  
  Оглянувшись, Шаиста вытащила из-под майки амулет.
  
  - Что это? Откуда у тебя?
  
  - Старинный амулет, вроде серебряный. Наверняка очень дорогой, но я и на половину цены соглашусь, чтобы быстрей продать. Мой брат, которому было четыре года, нашёл одиннадцать лет назад. У пещеры одной, когда со старшими соседскими детьми гулял. С тех пор всегда носил с собой, вначале скрытно, в тайне, от родителей, а потом, как их не стало три года назад, уже и открыто, - опасаясь, что Саша может почувствовать с её стороны лукавство и отменить сделку, с непосредственной искренностью рассказала она.
  
  - И он не против, что ты продаёшь его вещь? - он вскинул бровь.
  
  - Год назад он умер. Его застрелили душманы, когда на дороге диверсию устроили.
  
  - Сочувствую, - буркнул Саша. - Не знаешь, что эта штука значит? Для какого там бога делалась из древней Греции или Египта? Не от фараона вещь?
  
  Шаиста покачала головой.
  
  Воцарилось молчание. Она кинула в сторону взгляд. Кто-то из солдат стирал и развешивал вещи на верёвки, кто-то занимался обслуживанием техники, кто-то чистил оружие, кто-то уныло шагал в дозор, а кто-то и травил шутки, попутно упражняясь на плацу.
  
  - Даю за него... - Саша вдруг наклонился и прошептал Шаисте на ухо впечатлившую сумму в рублях, отчего у неё невольно округлились глаза. Обменяв их на афгани, она могла бы купить коров двадцать или тридцать, если поторговаться с продавцом скота.
  
  'Репейник, похоже, не понимает насколько он богатый человек'.
  
  - Согласна? - на его лице было заметно беспокойство. Складывалось впечатление, что он волнуется, не слишком ли мало предложил и не упустит ли понравившуюся вещь.
  
  - Да! Спасибо! - выпалила она. И едва удержалась, чтобы от благодарности не поцеловать его в щёку, покрытую небольшой щетиной.
  
  - К вечеру обменяемся тогда. Возьму у приятелей взаймы сколько не хватает мне, у кого долг заберу... - внимательный взгляд. - Гляди, никому больше не предлагай. А то обижусь, - он рассмеялся и стал удаляться.
  
  
***
  
  Кинув взгляд на наручные часы, которые показывали уже без пятнадцати одиннадцать вечера, Шаиста отложила в сторону почти готовую статью и налила себе из термоса очередную кружку кофе. Сделав пару глотков и собираясь ещё поработать над записями о вчерашнем бое, откинулась на спинку стула. Смежила веки, позволяя глазам отдохнуть. Вокруг царила редкая и недолгая тут тишина, из приоткрытого окна доносились лишь стрекот кузнечиков и, порой, речь солдат.
  
  - Хельга, - послышался слева от Шаисты мужской голос. Он был тих и тягуч, сладостен, точно мёд. Но в нём, казалось, присутствовало что-то острое, подобное иглам ежа.
  
  Шаиста резко открыла глаза. Повернула голову на звук, но никого не увидела. Там стояло лишь зеркало. В нём волновались тени от керосиновой лампы, которая была зажжена из-за того, что в её дом сейчас не подавалось от дизель-генератора электричество. После девяти вечера оно шло исключительно на важные объекты базы. Решив, что ей показалось, Шаиста нахмурившись, подвинула к себе пару исписанных листков с взятым днём интервью у бойца из роты разведки и начала в него вчитываться.
  
  - Шаиста, - спустя минут пять вновь послышался голос, но теперь он звал не кого-то, а её. В нём горела улыбка и нежность. Шаиста встала. Сердце пропустило удар, слух обострился.
  
  - Кто тут? - спросила она, не узнавая собственный голос, который сел из-за нервного напряжения. Оглянулась по сторонам.
  
  Ответа не последовало.
  
  Шаиста подошла к окну, думая, что кто-то на улице дурачится. Но на траве, мирно помахивая хвостом, лежала лишь чёрная кошка замполита. Спину опалило ледяное дыхание. Шумно сглотнув, Шаиста хотело было вернуться к столу, как вдруг около входной двери скрипнула половица, а керосиновая лампа потухла.
  
  - Как же долго я тебя искал... - прозвучал голос, будто из неоткуда.
  
  Мгновение, и вот в зеркале в свете свечи, стоящей на тумбе и воспламенившейся самостоятельно, появилось очертание мужского силуэта. Вначале нечёткое, но с каждой новой секундой оно становилось явственней и плотней. Мужчина был один в один с тем, которого она вчера видела во сне. Её дыхание, сбившись, стало частым. Кончики пальцев заледенели. Всё вокруг, теряя очертания, начало расплываться, превращаясь в сплошное грязное пятно. Взгляд просто приковало к стеклянной глади.
  
  Ухмылка тронула тонкие губы незнакомца.
  
  Резкий стук в дверь вывел Шаисту из оцепенения. Отражение мужчины пропало, будто его и не было вовсе. Керосиновая лампа зажглась сама по себе, а свеча потухла. Дрожащими руками схватив для самозащиты первое попавшееся, Шаиста, спотыкаясь, устремилась к выходу. Гадая, сходит она с ума или спит, отворила дверь, грозно замахнулась веником и столкнулась с удивлённым насмешливым взглядом синих глаз. Замерла.
  
  - Так меня ещё никто не встречал, - заметил Саша. - Ведьмой подрабатываешь? В жертву решила меня принести? - смешок.
  
  - Смотря по твоему поведению, - постепенно приходя в себя и выравнивая дыхание, ответила Шаиста. - Ты один? - огляделась.
  
  - Нет, с зелёным человечком, - подмигнул и в подтверждение своих слов, достал из-за пазухи мягкую игрушку. - Нашёл по случаю. Отошли с деньгами девочке слоника, - уже серьёзным тоном добавил он.
  
  Шаиста, принимая подарок, растерянно кивнула.
  
  - Может, ты меня уже впустишь? - вскинул бровь. - Клянусь, - торжественно поднял руку, - я не вампир. Хотя... - лукаво окинул Шаисту таким взглядом, что она почувствовала себя новоиспечённой женой в спальне.
  
  - Прошу, - сказала она и прошла в комнату. Там они без лишних слов осуществили ранее обговоренный обмен.
  
  - Много статей уже наготовила? - ленно обводя взглядом бумаги, разложенные по столу, поинтересовался Саша, похоже, никуда не торопясь. Надел на себя амулет.
  
  Шаиста повела плечами.
  
  - Количество не значит качество. Я все же за второе, - инстинктивно начала собирать материал в стопку, чтобы не показаться неряшливой хозяйкой.
  
  Саша лишь хмыкнул. Покачал головой.
  
  - Скажи, - начала она, заметив, что солдат, с задумчивым лицом постукивая пальцами по столу, похоже, мучительно ищет повод задержаться. Решила воспользоваться ситуацией и расспросить его о том, что уже более недели тревожит её душу. - Моего напарника... Алима, его не собираются выручать?..
  
  - Всех не спасёшь, - равнодушно и пожав плечами. - Но может твоему другу и повезёт, - глаза в глаза.
  
  Затянувшееся молчание. Шаиста робко опустила глаза.
  
  - До встречи, - с огорчением на лице Саша развернулся и пошёл к двери.
  
  Секунда, вторая... Шаиста кинулась за ним следом.
  
  - Саша! - с чувством.
  
  Он, удивлённый, обернулся на пороге.
  
  - В этом доме умирал мужчина? Или... может, наблюдалось что-то странное?.. Голоса, тени?.. - её голос упал.
  
  - Ты на войне, красавица. Здесь везде кто-то умирал, - мягкая улыбка тронула его губы. - Сверхъестественного, до твоего прибытия, не наблюдалось, - глаза засияли озорством. - Разве что пять литров спирта в медблоке в воду святую обратились месяца три назад, когда ротация была, - смешок. - А ты всё-таки, что, ведьма, свершила ритуал и теперь духи не дают тебе покоя?
  
  Пауза. Шаиста закусила краешек нижней губы. Замотала головой, понимая, как глупо выглядит.
  
  - Нет, - отмахнулась она. - Я же журналист и моя работа задавать самые разные вопросы, - обняла себя за талию. - Спокойной ночи.
  
  - Сладких снов, - косо улыбнувшись, Саша покинул дом.
  
  Шаиста неуверенно заглянула в комнату, не решаясь в неё зайти. Но спустя несколько минут набралась для этого храбрости. Подошла к зеркалу, но мужского силуэта в нём не увидела. Лишь себя - хрупкую невысокого роста девушку, с тёмными вьющимися волосами, карими глазами, под которыми уже образовались из-за бессонных ночей круги, точно чернильные лужицы.
  
  Решив отложить на завтра финал статьи, погасила лампу и легла в кровать. Чужой таинственный голос не возвращался. На улице заворчал танк и ей стало как-то спокойней. Но стоило Шаисте провалиться в царство Морфея, как её захватил тот же самый сон, что и накануне.
  
  Зеркало, а кругом умиротворяющая темнота...
  
  Холод, шёлком ласкающий кожу, но не делающий больно...
  
  Мужской силуэт - статный...
  
  Тонкие губы...
  
  Запястья, на которых выступает пара вен...
  
  Взрыв! Грохот! Крики детей...
  
  Земля, трещащая под ногами...
  
  Лужи крови, слёзы, бег...
  
  Лес - чарующий и густой...
  
  Амулет. Нежность...
  
  Страх. Крик!
  
  Пробудившись утром в холодном поту, она продолжала различать в звуках жизни базы отчаянную мольбу брата, призывающего её мчаться без оглядки.
  
  "Беги, Шаиста! Беги!"
  
  
***
  
  В следующие три дня Шаиста не переставала слышать загадочный шепот, зовущий то её, то неизвестную Хельгу. Обычно это происходило у неё дома, когда она, сидя за столом в свете керосиновой лампы, разбирала свои журналистские материалы, просматривала статьи в прессе, доставляемой с почтой на базу. Когда же солнце согревало землю теплом, шепот ослабевал, но всё-таки порой продолжал звучать, быть с ней, не зная границ времени и места. Казалось, он преследовал её всюду, куда бы она ни пошла. Делиться происходящим с кем-либо она не решалась, считая, что её тут же без лишних разговоров в лучшем случае отправят домой, в худшем - в психиатрическую клинику. Однако, беря интервью то у одного солдата, то у другого или же у офицеров, пыталась аккуратно выяснить, жила ли где-то здесь в округе некая Хельга, происходили ли мистические события. Но все качали головой. Кто-то порой шутил на эту тему, кто-то окидывал её удивлённым, а после сосредоточенным взглядом, на что она тут же поясняла, что работает над статьёй о влиянии древних верований Афганистана на современные традиции. А голос всё звал её и звал... И странные тени шли за ней по пятам, но как только она к ним оборачивалась, они рассеивались.
  
  Каждый раз ей было страшно, но в то же время приятное тепло разливалось у неё по венам, а в шею нежно дышала прохлада. На четвёртую ночь Шаиста попыталась поговорить с голосом, задавала ему вопросы, но он не отвечал. Но когда ложилась спать, запел:
  
  - Баю-бай, малыш. Отчего ты так горько плачешь? Да ты и должен плакать: давным-давно было предрешено, что ты будешь жить в печали, вздыхая и горюя, как жили до тебя твои предки на земле. Баю-бай, мой малыш, ты пришёл в негостеприимный мир. Животные, птицы, рыбы в воде, все живые твари из плоти и крови, приходя в этот мир, радуются - все, кроме бедных детей Адама. Баю-бай, мой малыш, ты не знаешь, что тебя ждут невзгоды в этом мире. Дитя, если случится так, что ты вырастешь большим, помни, как ты лежал на коленях у матери. Никогда не забывай трёх вещей - откуда ты пришёл, кто ты такой и что с тобой станет [1].
  
  И она заснула.
  
  За это время Саша начал чаще попадаться ей на глаза. То горсть конфет принесёт, говоря, что у взводного сегодня был день рождения, а парни не такие медведи, чтобы все сладости осилить, то цветок подарит, желая прогнать с её лица печаль и увидеть улыбку, то поможет найти нужного солдата для определённого интервью. Шаисте рядом с ним было спокойно и уютно. Тепло и радостно. Ей нравилось замечать, как лёд в его глазах раскалывается и тает, когда она стоит вблизи него. Вчера он по-дружески, хотя и с лихой наглостью её обнял, нелепо прикинувшись, что споткнулся, и приятная волна жара окатила Шаисту с макушки головы до кончиков пальцев на ногах.
  
  А ночью всё это... нет, не забывалось, но уходило на второй план. Расплывалось. Ей порой казалось, что её душа трещит, разрывается, словно между двух полюсов, первый из которых светлый и горячий, второй же тёмный и холодный. Но оба они привлекательны, каждый с равнозначной силой тянул к себе.
  
  Сейчас была пятая ночь. Шаиста, укрывшись пледом и свернувшись калачиком, лежала на кровати, засыпая.
  
  - Хельга... Шаиста... - вдруг тишину разрезал бархатный шёпот. Секунда, и вот на тумбе напротив зеркала воспламенилась свеча. - Нет времени ждать. Чувствую, враг где-то рядом.
  
  Шаиста неуверенно и дрожа от страха села, опустила ноги с кровати. Неизвестный, наконец, стал с ней говорить. Это поселило в её сердце зерно неизвестного и непонятного счастья.
  
  - Кто ты? - робко вглядываясь в мужской силуэт в зеркале, поинтересовалась она. Его губы тронула улыбка.
  
  - Родственная тебе душа, - мягко. Он скинул с головы капюшон и первое, что она увидела, это были его глаза синего цвета. Как у Саши, но у того они были более прозрачные, точно талая вода. У мужчины же в зазеркалье радужку переполняла сочность и яркость.
  
  Шаиста встала. Медленно подошла к нему на расстояние вытянутой руки. Внимательно рассмотрела лицо. Оно было вытянутое, с выступающими высокими скулами. Чёлка падала на густые ресницы. Тёмно-русые волосы были слегка взлохмачены. На шеи висел прямоугольный амулет с изображением глаза внутри треугольника.
  
  Она невольно сравнила его с Сашей. Оба были по-своему красивы, но незнакомец более худощав, второй же спортивней.
  
  - Родственная? - Шаиста облизала пересохшие губы. - Как это понимать?
  
  - Несколько веков назад мы были вместе. Смеялись ветру, улыбались солнцу!.. - по его бледному лицу пробежала тень раздражения и гнева. - Пока нас не разлучили. Вначале обстоятельства, потом враг, притворявшийся другом. Я обещал тебе, что мы ещё встретимся, что найду тебя невзирая ни на какие преграды. И вот... - он широко улыбнулся, - отыскал. Не мог ранее, потому как... набирался силы, учился. Спотыкался, падал, поднимался.
  
  Сердце Шаисты учащённо забилось. Дыхание сорвалось. Она опустила глаза.
  
  - Меня звали Хельгой? - догадавшись, поинтересовалась она. Сжала кулаки, желая унять дрожь.
  
  - Да, - нежно.
  
  - А тебя? - смущённо.
  
  - Вольфганг.
  
  - Расскажи... подробнее, что между нами случилось? - зажмурилась, чувствуя, точно сзади её обняли чьи-то надёжные крепкие руки.
  
  - Я лучше тебе покажу, - раздалось совсем близко от её уха. Шаиста дёрнулась. Посмотрела в зеркало, в котором отражалась она и... он, обнимающий за талию и прижавший губы к основанию её шеи. Вдруг их отражения пропали в зеркале, сменившись на цветные кадры немого кино, в которых отображалась чья-то жизнь.
  
  ... Девочка, которой можно было дать не более семи лет, в яркий солнечный день сидела на берегу мирной реки и старательно плела второй венок из ромашек. Первый уже красовался у неё на голове. Закончив плести, она встала. Держа в ладони венок, словно маленький бубен, закружилась, улыбаясь чистому небу и цветению природы. Неожиданно резко остановившись, поджала губы, лукаво улыбаясь. Устремила озорной взгляд в сторону деревянного мостка, на котором стоял мальчик и рыбачил на кривую палку. Подбежав к нему, надела на него венок. Шутливо поцеловала в щёку. Диалог, смех. Мальчик положил удочку и начал щекотать подругу, после чего кинул её в воду. Вынырнув, девочка показала ему кулак, хотя её лицо сияло радостью. Друг прыгнул за ней. Они начали весело брызгать друг в друга. А их венки, слетевшие с головы, сцепившись, поплыли вместе куда-то вдаль...
  
  ... Стоя лицом к дубу, подросток явно проговаривал считалку. Его подруга в это время побежала в сторону и скрылась за кустами шиповника. Спустя минуту подросток принялся её искать. Поколебавшись и сделав несколько шагов то в одну сторону, то в другую, замер. Закрыл глаза. Через пару секунд уверенно пошёл туда, где пряталась девушка.
  
  ... Сумерки сгущались. Алое солнце клонилось ко сну, окрашивая снег кровавой пеленой. Молодая девушка, укутанная в тёплые одеяния, зашла во двор дома, крыша которого была из соломы и веток. Подкралась к хлеву, толкнула приоткрытую дверь. В стойле стояли две лошади и лениво жевали сено. Девушка тихо зашла внутрь. На цыпочках двинулась к парню, стоящему к ней спиной, строгающему доску. Сняв рукавицы, закрыла ему глаза. Обернувшись, он перехватил её руки, поцеловал пальцы, улыбнулся.
  
  Разговор. Шутки. Смех. И вот, как гроза в чистом небе, ссора. Девушка что-то закричала, в её глазах блеснули слёзы. Секунда, вторая... парень уверенно её обнял и стал целовать ей губы, щёки, осушая слёзы... Что-то зашептал, крепко обнимая и путая пальцы в её длинных волосах цвета шоколада. Вначале она пыталась его оттолкнуть, но после сдалась и лишь теснее прижалась к нему.
  
  ... Моросил дождь. А легко одетая девушка стояла и смотрела на парня в доспехах и при оружии. Рядом с ним была группа солдат с флагом Священной Римской империи. Девушка не улыбалась и не плакала, но в глазах её разлилась всепоглощающая грусть и боль. А он глядел на неё со щемящей тоской предстоящей разлуки. И в их коротком разговоре взглядов было больше слов, чем в целой жизни... Она порывисто обняла парня, жарко поцеловала в губы и прижалась щекой к его лицу. Он начал ласково гладить её по голове.
  
  На несколько мгновений картинки закончились. В зеркале Шаиста вновь увидела себя нынешнею и Вольфганга. Но продлилось это недолго.
  
  - Ты была дочерью зажиточного торговца, я же - сыном оружейника, - в подтверждение этих слов, призрак показал в зеркале прошлый дом Хельги и свой. - Мы жили по соседству. Дружили с детства, после чего начали встречаться. Увы, я не успел сделать тебе предложение, меня призвали на войну. Думал, после это сделаю... Прошло время. Пока воевал, обнаружил в себе силу... Я чувствовал её с детства, но не столь... мощно. Я был светлый маг, лечивший людей. Но скрывал это от многих, потому как в те времена казнили за колдовство, какое бы оно ни было. Презренные люди! - вспышка гнева. - Хоть сейчас вольны верить в него, использовать или насмехаться... - пауза. - Я вернулся с войны к тебе, тяжело раненый в руку. Родственники мои сильно болели, вы сейчас называете это туберкулёзом, я собирал травы, помогал им прогнать недуг, не зная, что за мной следят... Силки, как на кролика, ставил мой друг! Твой друг! Вильгельм, сын псаря местного князя. Когда я догадался о ловушке, было поздно. Лишь призрачный шанс скрыться с тобой ещё лелеял мне душу надеждой. Взяв тебя и не успев ничего объяснить, я... я... не смог. Нас настигли... Мы не успели уйти от смерти, - тяжёлый вздох. - Я так и не сделал тебе предложение сердца и души. Часто кажется, будет ещё время, более подходящее для самых важных слов и дел, но это иллюзия, обман и уже нет и секунды. Я отвернулся от света и принял в себя тьму. Все эти века учился, наращивал силу. Пытался тебя отыскать, но тщетно. А сейчас... получилось! Ведь впервые ты и я родились именно на земле Афганистана, правда, в разное время, но все же.... Тогда я был сыном жреца тёмного солнца...
  
  Шаиста немного повернула голову и кинула на него вопросительный взгляд.
  
  - Это когда затмение, - с улыбкой прозвучало пояснение. - Ты была дочерью винодела... - задумчивость. - Когда-то давно Афганистан был похож на Рай. А потом океан крови смыл всё до Ада, - пауза. - Где всё началось, там всё и закончится. Здесь, в Афганистане... рядом с Вильгельмом. Он где-то тут, я не знаю, кто он сейчас, но чувствую его энергетику. Как был охотником на шакалов, так им и остался... До волков ему никогда не дорасти! - торжествующая ухмылка. - Круг судьбы замыкается, и поэтому я отыскал тебя! Не верь никому здесь!
  
  Шаиста слушала внимательно, продолжая вглядываться в зеркало, в котором мелькали картинки её средневековой жизни. Она чувствовала, как с каждой новой секундой в её душе возрождается утерянное чувство - любовь.
  
  - Я изменилась, хотя цвет волос и глаз остался, но лицо иное. А у тебя то же, что и века назад. Почему? - прошептала она, прикасаясь к своим губам, носу, лбу, щекам...
  
  - Потому что ты переродилась. Я же остался душой.
  
  - А этот... Вильгельм? - затаив дыхание. - Покажешь мне его? - отчего-то сладкая мука разлилась по её венам, когда она услышала его имя.
  
  Гнетущая тишина повисла в комнате.
  
  - Нет, - жёстко. - Ни к чему. Он так же перерождён. Ты его не узнаешь.
  
  Шаиста кивнула, поняв, что не стоит спрашивать о предателе. Главное сейчас никому не доверять.
  
  Она почувствовала, как призрак гладит её вдоль волос.
  
  - Что ты чувствуешь? - мягко.
  
  - То, что... - Шаиста прикрыла глаза, - соскучилась. Ласку, желание не отпускать тебя. Быть с тобой.
  
  - Будешь, - твёрдость.
  
  - Но как? Что мне делать?.. - дрожащим голосом поинтересовалась она и обняла себя за плечи.
  
  - Что будет необходимо по ситуации. Ты это почувствуешь. Остальное, - по его губам следом змеи расползлась улыбка, - я беру на себя.
  
  ***
  
  Шаисту разбудил стук в дверь. Накинув плотный халат на плечи и завязав пояс на талии двойным узлом, она наспех пригладила волосы. На пороге дома в свете во всю горящего рассвета встретила Сашу, держащего руки за спиной. Увидев её сонную и в невзрачном виде, он улыбнулся, отчего на его щеках появились небольшие ямочки.
  
  - Доброе утро, - ласково поприветствовал он.
  
  Шаиста скрестила руки на животе. Прикрыв ладонью зевок, заметила за спиной Саши группу солдат, строящихся на пробежку. С недовольством подумала, что на сон у неё ушло лишь часа четыре.
  
  - Что-то случилось? - спросила она и немного поёжилась от свежего воздуха.
  
  - Тебя майор вызывает к себе. Одевайся, ведьма, и пошли, - пауза. Саша протянул ей три красных тюльпана. - Компенсация за раннее пробуждение, - подмигнул. В его синих глазах заплясали чертята.
  
  Шаиста, поблагодарив его скромной улыбкой, взяла букет и сказала, что через пять минут будет готова. Прикрыла дверь. Бегом направилась обратно в комнату. Поставив цветы в вазу, распахнула шкаф и наспех стала перебирать вещи, ища единственное взятое с собой платье. Оно было простенькое, жёлтого цвета, с юбкой в складочку, высокой горловиной и рукавом три четверти. Так, ничего привлекательного для избалованной публики, но тут без сомнения будет сверхнеприлично призывающим мужское внимание. Тем более оно ей шло, как друзья говорили, до обморока. Достав его, придирчиво осмотрела, нет ли на нём пятен, и после торопливо надела. Ей очень хотелось предстать перед Сашей красивой до потери им сознания. Чуть подкрасив тушью ресницы, она легчайшим мазком прошлась нежно-розовой помадой по губам. Заплетая волосы в косу и смотря на своё отражение, вдруг задумалась о том, что её невероятно сильно тянет к Саше. Точно так же, как ночью прельщает Вольфганг. Она будто стояла на развилке дорог. Но Саша был чужой, никто для неё, а вот Вольфганг...
  
  'Моей родственной душой, - сказала она про себя. - Он столько веков меня искал. И я чувствую... Я любила его! - грусть легла на плечи. - И сейчас не имею права его предавать, - вновь посмотрела на своё отражение и стёрла с губ помаду. - Глупо! Я ведь уже сделала выбор. Да?..'
  
  Не желая об этом сейчас размышлять, надела босоножки и вышла к Саше. Тот сидел на покрышке от грузовика, превращённой в клумбу для выращивания петрушки, и курил, но, завидев Шаисту, выкинул папиросу в сторону и отмахнул от себя дым.
  
  - Отлично выглядишь, - он, улыбаясь, жадно сглотнул.
  
  - О том, что до этого видел Бабу-Ягу - тс-с-с, - она прижала палец к своим губам, - иначе... заколдую! - рассмеялась.
  
  Саша, лаская её взглядом, лишь покачал головой.
  
  Разговаривая о разных пустяках, травя анекдоты, он довёл Шаисту до штабной палатки, где её уже ждал майор.
  
  - Юрий Анатольевич, - протягивая руку, представился мужчина, которому было около пятидесяти лет. Он был среднего роста, худощавый, подтянутый, с серо-голубыми ясными глазами, орлиным носом и тонкими губами. Седина уже коснулась его коротко-стриженных тёмных волос. На грубых руках виднелись шрамы
  
  Шаиста ответила на рукопожатие.
  
  - Прошу, - указав ей на скамейку возле стола с картой, он сказал Саше ждать снаружи. - Кофе? - жестом показал на печку буржуйку, на которой стоял закопчённый чайник, источающий бодряще-ароматный пар.
  
  - Нет, благодарю.
  
  - А зря. Кофе у нас отменный. Трофейный! - он склонился над картой. - Не передумали?
  
  Шаиста, робко приподняв уголки губ, покачала головой, чувствуя, как в теле нарастает напряжение от неизвестности.
  
  - Ну что же, - он сел напротив неё, - начнём. Информацию, которую я сейчас доведу до вашего сведения, запрещено оглашать без разрешения компетентных органов. Вы меня хорошо понимаете? - суровый взгляд.
  
  Шаиста кивнула, нервно сжав кулаки, с благоговейным ужасом подумав о всемогущем КГБ. Начала теребить кольцо на указательном пальце.
  
  - Прекрасно, - майор выдавил из себя полуулыбку. - У нас готовится спецоперация по освобождению заложников, среди которых должен быть ваш коллега. Если бы не данный факт, мы бы не пошли на риск привлечения гражданского лица. Ситуация такова, что бандформирование, удерживающее заложников, вышло с нами на контакт и предложило переговоры о выкупе и обмене. В качестве переговорщика они запрашивают вас. По предварительной договорённости, они вас доставят в место содержания пленных, и вы, лично убедившись в целости тех, сообщите бандитам наши условия, получите ответ и будете возвращены на нейтральную территорию, где мы должны вас подобрать. Дальше по обстоятельствам. Но! Генштаб категорически против любых сделок с этими... - он буквально почернел от злости. Желваки заходили на его скулах. Отпив из алюминиевой кружки, пускающей дымок, майор продолжил. - В наших настоящих планах переиграть бандитов и уничтожить их базу, вас используя как Троянского коня! - ухмылка. - Безусловно, боевики вас обыщут с пристрастием, используя даже ручные радиосканеры, чтобы убедиться, что на вас нет передатчика. Затем отвезут на свою базу. Вы будете с момента встречи с бандитами совершенно беззащитны. Мы ничем вам помочь не сможем, если что-то пойдёт не так, - многозначительная пауза.
  
  Шаиста, внимательно слушая каждое слово, чуть кивнула, закусив краешек нижней губы.
  
  - Вы должны отдавать себе отчёт, что это смертельная игра, - тяжёлый вздох. - Из центра мне доставили специальный маяк, он замаскирован под предмет женской интимной гигиены, применяемый в критические дни, - щёки майора стали красными и он уткнул взгляд в карту. - Этот предмет выполнен не в качестве прокладки, а в виде тампона. Он неактивен пока трижды не дёрнуть за верёвочку... - скрипнув зубами, он буркнул. - Чтоб её... Наш расчёт на то, что вы включите устройство только на базе душманов, отпросившись в туалет. До этого, естественно, оно должно быть внутри вас, - хрипло кашлянув, он ещё пригубил содержимое кружки. - Запеленговав сигнал, мы немедленно выдвинем туда крупные силы: штурмовые группы десанта, вертолёты. Район, где находится эта база, мы примерно знаем, потому прибудем очень быстро. Гарантирую, что первые группы спецназа разведки подоспеют не позже чем через полчаса. Парни знают своё дело. Но... - нервно забарабанил по столу. - Выбор за вами. Отказ - и вы продолжаете свою журналистскую деятельность тут. Вас никто не винит, но заложники неизбежно погибнут. Возможно, мы через месяц найдём ту базу душманов и отомстим за них. Если согласны, у вас и заложников шансы уцелеть, я бы дал, пятьдесят на пятьдесят. У бандитов выжить - ноль, - тягучее гнетущее молчание.
  
  Ладони Шаисты взмокли.
  
  Юрий Анатольевич тихо добавил:
  
  - Вы слишком молоды... Подумайте хорошо. Лично я вам советую забыть наш разговор и ступать досыпать. На раздумья у вас десять минут. Время пошло. - Он глянул на наручные часы и, встав, вышел из палатки.
  
  Шаиста осталась одна. Проведя ладонью по лицу, рассеянно пробежалась взглядом по помещению. Её поочерёдно кидало то в жар, то в холод. С одной стороны, она хотела помочь, ведь среди заложников был её коллега и после его освобождения они могли бы вместе написать потрясающую статью о существовании в плену, с другой же... перед её глазами стояла Гульнара с окровавленным горлом и стеклянным взглядом.
  
  - Каков твой выбор? - словно из неоткуда Шаиста услышала слабый шёпот Вольфганга. Встала, оглянулась, но никого не увидела.
  
  - Если я не соглашусь, я не смогу спать, жить спокойно. Страшно, но... - её голос бессильно замер.
  
  - Я в тебе и не сомневался, - нежно. - Слушай сердце, и мы вскоре будем вместе. Ничего не бойся. Я с тобой.
  
  Шаиста почувствовала, как Вольфганг обнял её сзади за талию и поцеловал в щёку. Его невидимые ладони едва ощутимо прошлись по её животу, груди, а губы приласкали шею.
  
  Сладкий дурман накрыл Шаисту с головой. Но спустя пару минут он мгновенно рассеялся, потому как в палатку вернулся майор.
  
  - Я согласна, - уверенно заявила она и гордо приподняла подбородок.
  
  Юрий Анатольевич покачал лишь головой. Затем поведал, что спецоперация планируется на эту ночь. Поэтому сборы уже начинаются, они выдвигаются ближе к вечеру. Получив инструкции, Шаиста вышла на улицу и пошла к себе в дом. На полпути к ней подошёл Саша.
  
  - Согласилась? - оглядевшись по сторонам, тихо спросил он.
  
  - Ты о чём? - недоумённо.
  
  Саша закатил глаза и ухмыльнулся.
  
  - Правильно, - взъерошил ей волосы.
  
  От неожиданности она замерла и с удивлением посмотрела на него. Он нежно провёл пальцами по её подбородку.
  
  - Вместе пойдём, - серьёзно. Возобновил шаг. - Я в первой штурмовой... Так что когда понесётся жара, только не суйся под пули, иначе нас двоих угробишь, - выразительная пауза, из которой Шаиста поняла, что Саша готов умереть, спасая её. Это поселило в сердце светлую радость. - Чётко следуй инструкциям майора.
  
  - А что ты так волнуешься за меня? - провокационно поинтересовалась она, смотря в землю, подавляя в себе улыбку. Они дошли до дома и остановились. Все чувства к Вольфгангу точно испарились, показались наваждением.
  
  - А может, ты мне нравишься, - взглянул на небо. Замялся.
  
  Мимо проехал грузовик.
  
  Саша посмотрел в глаза Шаисты, нагнулся и поцеловал её в щёку.
  
  - Наудачу, - косо улыбнулся, развернулся и стал удаляться.
  
  Шаиста, переполняемая счастьем, вбежала в дом и, закружившись в комнате, рассмеялась.
  
  - Он тебе нравится? - раздался тихий, едва слышный мужской голос.
  
  Шаиста остановилась. Румянец окрасил её лицо. Ей стало стыдно перед Вольфгангом. Посмотрев по сторонам, его не увидела.
  
  - Он хороший, - робко.
  
  - Остерегайся его, Шаиста! - шипя. - Возможно, он и есть наш главный враг. Я не могу пока точно понять, как и почему, но он связан каким-то образом с Вильгельмом, - пауза. - Может быть, это он и есть! - с яростью.
  
  - Почему ты мне не покажешься? - с печалью. Она не хотела думать о том, что Саша способен её предать, это больно кололо сердце.
  
  - Сейчас светлое время суток, мои силы более слабы.
  
  Шаиста кивнула и присела на кровать. Вся радость и безмятежное счастье покинуло её душу, оставив там только пустоту и холод.
  
  - Собирайся, любимая, - нежно протянул Вольфганг. - Это будет последняя ночь, разделяющая нас. После... мы соединимся на века!
  
  - Как это? - растерянно и выгибая себе пальцы. - Я... Я умру?
  
  - Твоя смерть для этого была бы неприемлемой ценой. Разве можно убить любимого ради своего счастья? Это также невозможно, как летать без крыльев! Ритуал что возвратит нам счастье, не требует от тебя крови. Нужно лишь открыться нашим чувствам, - успокаивающе, нежно. - Ничего не бойся. Я с тобой.
  
  
***
  
  Шаиста вышла из небольшого строения, отведённого под помещение для естественных потребностей. У него были стенки из тонких веток, обмазанные глиной и соломенная крыша. Оно было относительно чистым ,и к её удивлению, даже с рулоном туалетной бумаги вместо мятых и грязных газет. В туалет она отпросилась, краснея под взглядом душманов, едва сдерживающих гнев и презрение, когда она, чуть приседая, говорила, что терпеть больше невмочь. Очутившись в уединении, дрожащими руками извлекла тампон. Пока трижды дёргала за его веревку, включая в нём передатчик, перед глазами успела увидеть всю свою жизнь. Взгляд намертво вцепился в тонкую деревянную дверь, отделяющую её от сопровождавших душманов. Слышала, как насмешливым тоном переговариваются конвоиры, как лязгнул затвор автомата. Шаисте показалось, сейчас они войдут и...
  
  Сердце бешено заколотилось. Но никто не зашёл. К предводителю местных моджахедов, как они себя гордо называли, а по существу бандитов и наёмников, её вернули дрожащую и нервно облизывающую пересохшие губы. Ему явно польстил её жалкий вид. Он принял слабость Шаисты за нарастающий ужас и трепет перед его властью. На самом же деле её колотило от ненависти к ним - подонкам - как она их называла про себя, и от адреналина. От предвкушения, что благодаря ей все они до единого скоро умрут в мучениях, разрываемые пулями и осколками. Ей невольно вспомнилось лицо умирающей Гули, безжизненные глаза родителей и брата.
  
  Вождь душманов с выражением превосходства и напускной милости велел угостить её чаем. Она не стала отказываться, пить сильно хотелось, но униженной себя не почувствовала. В душе порхала зубастая радость, весело напевавшая: 'Торжествуй, глупый король! Улыбайся шире в свои последние минуты. Наслаждайся сладостью яда, что уже коснулся твоего чёрного сердца!'
  
  Спустя минут пять-десять высокомерных и ничего не значащих для переговоров речей вождя, Шаисту всё же повели к заложникам. Она ожидала худшего, думала, что тех держали в прикрытой решёткой глубокой яме, из которой практически невозможно выбраться, даже если пара человек встанет на плечи друг друга. Но оказалось, что пленники находились в загоне для овец, сделанном из переплетённых веток, где стены снизу к земле укрепляла каменная кладка. Убедившись, что все невольники, пусть со следами побоев, но живы и не находятся при смерти, выдохнула с облегчением. Алим с жаждой свободы в глазах не подавал виду, что у него явно болит травмированная правая рука, которую он старался не тревожить. На прощание всё повторял: 'Ты очень храбрая, Шаиста. Спасибо. Не забудь о нас, пожалуйста, не забудь...'
  
  Затем с четырьмя моджахедами она направилась для завершения переговоров в хозяйский дом. Подходя к нему, в очередной раз подумала, что из этой мини-крепости не вырваться, потому как строение было частью вытесано в скале, лишь пара стен была сложена из брёвен и камня. Этот дом разительно отличался от прочих в кишлаке, построенных с помощью кирпича, сделанного из соломы и глины. Шаиста знала, что в поселении придерживаются старых традиций и каждый дом поделён на мужскую и женскую половины. На вторую имеет право заходить лишь хозяин, для гостя там припасена смерть. На мужскую сторону женщина имеет право заходить лишь по приказу, желанию хозяина. А он ещё хотел видеть Шаисту живой, в этом у неё не было сомнения. Поэтому её довольно вежливо провели обратно именно на эту половину, в просторную комнату. Шаиста в который раз огляделась. На полу лежали те же роскошные ковры, на стенах висели расшитые золотыми нитями ткани и несколько бронзовых масляных светильников, украшенных рисунком крылатых львов - лучшие музеи мира позавидовали бы обладанию таких экспонатов. Вместо двери в комнату была шторка из волнистой, на ощупь шёлковой материи с изображением сокола. Ничего тут не менялось с её приходом и уходом, а она так ждала увидеть своего призрака.
  
  Главарь, восседавший по-турецки в центре ковра, жестом призвал присутствующих присоединиться к нему и громко распорядился принести пищу и питьё. Две женщины в паранджах, не говоря ни слова, приходили и уходили, оставляя на ковре серебряные блюда с фруктами, сыром, ядрами орехов и пшеничными лепёшками. Прежде чем окончательно удалиться, они опустили на ковёр позолоченные графины с молоком, водой, чаем и кофе.
  
  Хозяин дома отломил кусок лепёшки, испробовал её на вкус и повёл речь об условиях обмена. Моджахеды принялись за трапезу. Шаиста же, делая вид, что вся во внимании, на самом деле не вслушиваясь в слова главаря, взяла ломтик сыра. Ей и крошка не лезла в горло, но отказаться от угощения значило страшно оскорбить гостеприимного хозяина, тогда бы её вывели за порог и, без сомнения 'забыв', что она парламентёр, зарезали бы как овцу. Шаиста заставляла себя медленно жевать и глотать, боясь, что её стошнит, постоянно думая о том, сколько прошло времени как она включила для майора маяк. Ледяные мысли били ей в висок: почему спасателей всё нет и нет?.. работает ли устройство?.. неужели ей померещилось, что пока она неторопливо возвращалась из туалета, с напускной вдумчивостью выслушивала самовосхваления вождя, брела к пленникам и придирчиво проверяла их состояние да шла сюда минуло больше тридцати минут?.. что если Саша и все освободители уже мертвы, попав в засаду бандитов?.. кто кого заманил в ловушку?.. Попутно она ругала себя за то, что зря во всё это ввязалась. Она не воин, а журналист. Девушка, хрупкая и беззащитная. Обнадёживало её быстро бьющееся сердце лишь одно - чувство, что Вольфганг где-то рядом. Но в то же время это пугало. Шаиста задавалась самым главным вопросом, а не сумасшедшая ли она?.. Быть может, и нет никакого призрака?..
  
  Тогда она уже мертва.
  
  А главарь бандитов - мужчина, которому было около пятидесяти лет с хитрыми чёрными глазами и крупными ладонями - всё что-то говорил и говорил витиевато, по-восточному. Она изредка ему уклончиво и двояко отвечала, отчего он то злился, то улыбался, поглаживая окладистую бороду. В какой-то момент Шаиста с сожалением подумала, что не сможет написать об этих событиях статью, ведь в таком случае КГБ...
  
  Она содрогнулась.
  
  'Освободим Алима, напишем о плене, об условиях...' - в ней встрепенулся профессиональный эгоизм и жажда успеха.
  
  Пробежалась взглядом по остальным душманам, ища за ними хотя бы дымку от призрака. Двоим из них было от тридцати до сорока лет, третьему около двадцати. У них, в отличие от их главаря, глаза были пустые и холодные. Одежда всех была довольно чистая и состояла из широких штанов, рубах пируханов, тёплых жилеток, шапок пуштунок и платков кадифа.
  
  'Саша, - не мысль, а гром. - Может, я неправа?.. Пока ехали сюда на БТР-70, по просьбе Вольфганга держалась тебя стороной, но душа... она странным образом тянулась... нет-нет!.. она тянется к тебе'.
  
  Внезапно её мысли, мечущиеся в лихорадке страха, и властный уверенный голос главаря бандитов разбил грохот, сотрясший комнату с улицы. Затем там зашумел ливень стрельбы. Стали доноситься крики. Шаиста подавила улыбку, её глаза защипали слёзы радости. В комнату вбежал боевик и истошно закричал, что кишлак атакуют, что в нём люди в чёрном, они рычат зверями, убивая быстрей молнии, это демоны! Охрана главаря, хватая автоматы, зароптала. Он же, поднявшись на ноги, повелительным взмахом руки приказал молчать. Провёл ладонью по бороде и сказал:
  
  - Правоверный мусульманин не дрожит перед смертью и демонами. Идём, выясним, кто эти дети шакала и отправим их в Ад во имя и славу Аллаха!
  
  Боевики с воодушевлением приняли его слова. Он передёрнул затвор на поданном ему охранником с почтением Ак-47, велел самому младшему душману оставаться тут, зорко стеречь гостью и, уходя, зловеще бросил:
  
  - Молись, собака русских, что это не они пришли за своей смертью!
  
  Шаиста дёрнулась. Затряслась. Страх цепкими лапами схватил её за шею.
  
  Она знала, что группа Саши и другие отряды советских войск, участвующие в операции, специально оделись в чёрное и без опознавательных символов, чтобы бандиты не поняли, что русские освобождают пленных, ведь иначе заложников тут же убили бы.
  
  Трое душманов вместе с принёсшим новость боевиком покинули дом. Шаиста, кинув беглый взгляд на оставшегося с ней парня, ощутила к нему жалость, ведь он был совсем молодой. Но в то же время в ум вцепилось и иное размышление:
  
  'Быть может, он меня убьёт, но сам ведь скоро умрёт. Всё равно, как ни крути. Его Саша... - тепло загорелось в груди. - Саша его непременно убьёт'.
  
  Парень, ухмыльнувшись, маслянистым взглядом прошёлся по её фигуре. Встал около выхода, не сводя с неё глаз.
  
  'Нет, легко и сразу он мне гибель не подарит. Нужно спасаться, и скорей. Но как? Упасть, притвориться, что в обмороке и, когда он наклонится ко мне, попытаться его свалить и бежать? Или сразу сейчас закричать как можно громче, бросившись на него? Может, растеряется, и я успею его ударить между ног и тогда к двери?'
  
  Но планы были фантастическими, словно из книги о приключениях сверхудачливого героя, и Шаиста осознавала, что у неё нет ни единого шанса сбежать, как вдруг за спиной охранника она увидела Вольфганга. Подмигнув ей, он позвал моджахеда по имени.
  
  - Шад...
  
  Тот обернулся, и лицо Вольфганга заострилось от хищного удовольствия. Он пылко начал произносить неизвестные Шаисте слова, из-за которых Шад стал точно пьяный, пошатнулся, будто потерял ориентацию.
  
  - Действуй, моя Хельга! Это твой и наш шанс! - призвал её призрак.
  
  Не колеблясь, Шаиста схватила один из графинов и с вскриком отчаянья, сколько было сил, ударила им по голове Шада. Тот упал без чувств. Молоко, пролившееся из уроненного Шаистой орудия спасения, начало смешиваться на ковре с кровью, вытекающей из головы не двигающегося охранника.
  
  - Убил... ла? ли? - дрожа и испуганно спросила она. Нервно вздохнула, смотря на Вольфганга и осознавая, что она вроде всё-таки не сумасшедшая.
  
  - Ты на войне, - холодно. - Он либо ты. Бери автомат, - уже ласково, - я помогу тебе выбраться.
  
  - Но майор велел, если тут никого вооружённого неос... - Шаиста осеклась, заметив, как потемнели глаза Вольфганга.
  
  - Ты мне доверяешь? - шёпотом.
  
  - Да. Просто... - огляделась, - мне страшно.
  
  Вольфганг стал к Шаисте вплотную. Крепко обнял. Соприкоснулся с ней лбами. По её телу пробежала согревающая волна, раздирающая ледяные клешни страха и дарящая покой.
  
  - Я с тобой, любимая, - путая пальцы в волосах Шаисты, он начал целовать её лицо. Она потянулась к нему. Всё вокруг стало неважным. Их губы соприкоснулись.
  
  Опьянение. Полёт. Небеса.
  
  - Надо спешить, родная, - Вольфганг указал взглядом на автомат. - Пойдём в сторону заложников, там, вероятно, безопаснее всего. Чтобы не утверждал майор, я созерцал куда больше войн! - его глаза странно блеснули.
  
  Выдохнув, Шаиста взяла в руки автомат, думать было некогда, обошла Шада и вышла из помещения. На улице, укрытой покрывалом ночи, не смолкали крики и выстрелы. Казалось, смерть дышит в спину, ещё чуть-чуть - и она коснётся плеч. Куда ни глянь раненные, трупы... лужи крови.
  
  - Не переживай о них, Хельга, они свободны от боли и страданий. Пускай и не счастливы, но больше не мучаются ото лжи, что вокруг. Беги к цели! К нашей цели и счастью! Беги! - проникновенно прошептал Вольфганг.
  
  Шаисту тёплым пледом окутывала вера, что он прав, и она сама раньше была так слепа. Миновав несколько узких извилистых улочек, резко пригнулась по приказу призрака. Впереди, за углом дома, к которому спешила, вздыбился фонтан дыма и каменной крошки. С противоположной улочки показались бегущие, кричащие от ужаса женщины в паранджах и дети.
  
  - К дому, где пленные! В него! Скорей! - она, выпрямившись, замахала им рукой, указывая направление.
  
  Свист... противный... падающий с чёрного неба, рассекаемого короткими вспышками и ручейками светящихся точек трассирующих пуль.
  
  - Хельга, вниз! - воскликнул Вольфганг.
  
  Хлопок где-то позади, довольно близко.
  
  Шаиста, покачнувшись, обернулась. Дым, серый и горячий, окатил её. Сквозь него, развеиваемый ветром, она увидела на камнях дороги разорванные тела душманов. Один из них, лишённый рук и ног, с вывернутыми внутренностями ещё дышал, роняя хриплые стоны-мольбы.
  
  Шаиста со слезящимися глазами перевела внимание на спешащих к дому с заложниками женщин и плачущих детей. Пошла следом за ними.
  
  - Стреляй. Для них это всё равно не жизнь, а лишь одно страдание. Они тут же отправятся в Рай, будут летать средь облаков! Да и сама ты будешь смеяться в счастье, - Вольфганг нежно обнял её за плечи.
  
  - Нет, - дрожащим голосом. - Зачем? - смотря глазами, полными слёз, на одного из детей, что споткнулся и упал, Шаиста, не понимая ничего и в первую очередь себя, направила дуло автомата на ребёнка.
  
  - Небольшая жертва. Мелкая крупинка для мира. Символизм твоих серьёзных намерений, - пауза. - Что говорит тебе сердце? Оно желает ребёнку добра, а нам нашего заслуженного счастья? Или ты хочешь, чтобы он... они умирали точно так же страшно, как тот бандит, а может, хуже?.. чтобы мы вечно страдали? Тут Ад, милая! Спаси его, их, нас... - вкрадчиво, сладко, проникновенно.
  
  Шаиста заколебалась.
  
  - Шаиста! - позади раздался голос Саши.
  
  Она обернулась и едва не вскрикнула от нахлынувшего счастья и облегчения. Уже была готова бежать навстречу к паре вооружённых мужчин во всём чёрном, упасть в надёжные и крепкие объятья позвавшего, как перед ней оказался Вольфганг.
  
  - Он предатель, - шипя. - Посмотри назад! - с ожесточённым лицом призрак указал ей за спину.
  
  - Шаиста, беги! - словно сквозь толщу воды услышала она Сашу.
  
  В этот момент с крыши соседнего дома раздалась очередь выстрелов, мелькнул силуэт моджахеда, что вёл огонь по людям в чёрном. Мгновение, и один из них упал на грудь и судорожным движением руки стянул с головы маску. Второй, заорав: 'Репейник, держись! Су-у-ки...', открыл шквальный огонь по крышам. Оттуда донёсся вопль боли.
  
  Шаиста смотрела на перекошенное бледное лицо лежащего на земле Саши, в его глаза, полные любви, на губы, роняющие кровь, текущую изо рта. Он шептал: 'Беги'. Его израненная спина как-то неестественно дёрнулась. Веки Саши опустились. Он застыл на багряном камне дороги.
  
  Крик застрял в горле Шаисты.
  
  'Саша! Нет!..'
  
  - Шаи, уматывай на... - рявкнул с матом мужчина в чёрном, хватая за шкирку тело Саши и постреливая одиночными в сторону крыш, таща его к проулку. Сверху отвечали короткими очередями. Но те явно были не прицельны, и пули чиркали по соседним стенам.
  
  - Шаи, беги налево к матери чёртовой! - крикнул волочащий Сашу.
  
  В ту же секунду ему попали в ногу, и он скрылся с телом напарника за углом.
  
  Шаиста с ужасом открыла, что узнала голос Жоры.
  
  - Хельга! - гаркнул Вольфганг, и Шаисту будто от удара током встряхнуло. - Сзади! Обернись немедленно!
  
  Она послушалась.
  
  - Стреляй, родная. Стреляй! - прошептал он.
  
  Шаиста, не веря в происходящее и словно будучи во сне, смотрела в сторону детей, но их уже не было. Они куда-то пропали, до дома с заложниками им было невозможно никак добежать за те несколько секунд, которые пролетели как миг. На месте детворы и женщин она увидела группу моджахедов. Они бежали на неё. Она закричала. Страх обрушился на сознание. Она нажала курок... Когда патроны закончились, Шаиста, часто дыша, облизала губы и отшатнулась. Выронила автомат.
  
  - Нет... нет... нет... - зашептала она, широко распахнув глаза.
  
  Вольфганг торжествующе улыбался. По его лицу скользили зловещие тени, а в зрачках царила бездна.
  
  'Гниль... Мрак... Ад...', - липкой смолой протекли мысли в отяжелевшей голове Шаисты.
  
  - Ты моя навсегда! - объявил Вольфганг и нежно поцеловал её в щёку.
  
  Шаиста больше не смотрела на него. Она остолбенела, устремив полубезумный взгляд на окровавленные трупы расстрелянных ею детей и женщин. Они не добрались до убежища. Она, овеянная мороком, убила их, а не врагов. Вблизи раздался взрыв, и её сознание соскользнуло во тьму.
  
  ***
  
  Голову точно сдавливало чугунное кольцо. В висках стучали молотки. Тело, покрытое липким потом, болело. Шаиста, нахмурившись, открыла глаза. Её туманный взор встретился со знакомым потолком домика на военной базе советской армии. Воспоминания о произошедшем моментально безжалостно обрушились на сознание. Глаза защипало.
  
  - Шаиста, - рядом раздался приглушённый голос Алима.
  
  Посмотрев на него, сидящего рядом с кроватью на стуле, она поджала губы. На его чистом лице лежала тяжёлая печать беспокойства, рука же была в гипсе.
  
  - Спасибо! - Алим часто заморгал от подступающих слёз. - Если ты не... - натужный вздох, он махнул рукой. - Что ты хочешь? Воды? Бульона? Сейчас принесу, только скажи. Я всё для тебя готов делать век, ведь... - он запнулся, смутился. - Всё позади, - робкая улыбка коснулась его губ. - Я забрал тебя из лазарета, ведь там и так много раненных после боя.
  
  Шаиста кивнула, как заводная кукла.
  
  - Саша... - хрипло. Она резко села. Перед глазами всё поплыло. - Он умер. Умер! - закричала она. Слёзы брызнули из глаз, дрожь овладела телом.
  
  Алим тут же сел к ней на кровать и крепко обнял.
  
  - Нет-нет, если ты про того, у кого я видел амулет твоего брата, - ободряюще он стал поглаживать ей плечи. - Глупости не думай! - он провёл ладонью по её голове.
  
  - У него, - заикаясь. - Не ври! Он упал, - ужас сковал тело. - Видела, как его... его...
  
  - Жив твой русский. Как бешеный медведь орал на медперсонал, чтобы они пустили его к тебе, а не раны его осматривали, - мягкая усмешка. - Он сильный как бык, скажу я тебе. С огромным трудом его уговорили успокоиться и с тобой встретиться, когда ты в себя придёшь, - заминка. - Но и немного странный он, по правде говоря. Согласился на то, чтобы его перевязали, лишь с одним условием... чтобы никто не смел прикасаться к амулету и тем более просить тот снять, - Алим нахмурился. - Там ещё один раненый солдат был с неадекватным поведением. Защищал твоего русского. Горланил, что он Жора-обжора и сожрёт любого, кто Репейника тронет, - задумчиво-кислое выражение на лице. - Странные они люди, эти советские.
  
  - Не верю. Я сама видела... как Саше в спину выстрелили. Как он упал. Как кровь потекла изо рта! И Жора, в него попали, он один был, а бандиты окружили его сверху! - она вцепилась в Алима, схватив его за рубашку на груди.
  
  - Да мало ли что показалось. Перепутала. Бронежилет наверняка Сашу спас. Да, у него есть раны на спине, груди, но, - он взял её ладони и нежно их погладил, - поверь, русский твой здоровее двух, да и трёх крепче торговцев мясом с кабульского рынка! А ест за троих верблюдов! Врачи диву даются. Так что не лей слёзы. Цел твой Саша. Мамы здоровьем клянусь!
  
  - Что со мной было? - шёпотом спросила она. Приняв предложенный носовой платок, высморкалась.
  
  - Тебя немного контузило. В вертолёте ты постоянно кричала, билась в истерике, пока тебе не вкололи успокоительное. Часов пятнадцать проспала. Кушать будешь?
  
  Шаиста покачала головой.
  
  - Алим, - взяла его за руку, - я кого-нибудь убила в кишлаке? - сдерживая слёзы. - Скажи...
  
  Алим отвёл помрачневший взгляд в сторону.
  
  - Не знаю, - с грустью прозвучал ответ. Обнял Шаисту за плечи. - Неважно, что там было. Война есть война. Ты спасла нас! Бандиты мертвы и больше никого не убьют, - пауза. - Давай об этом потом. А сейчас я принесу тебе ужин, - он, выдавив улыбку, встал.
  
  - Нет. К Саше... Мне надо к нему, - с мольбой сказала Шаиста, с ужасом думая, что Вольфганг где-то рядом. Она не хотела его ни чувствовать, ни видеть. Боялась, хотя душа по-прежнему отчего-то какой-то частью к нему тянулась.
  
  - Сперва поешь, освежишься, сменишь солдатский наряд на подходящий красивой девушке и подкрасишься, или что вы там и что делаете для героев, о которых переживаете, - на этот раз Алим тепло улыбнулся. - Тогда уже тебя неотразимо прекрасную, точно сказочную принцессу, отведу выручать принца из башни лазарета. О, времена, всё местами поменялось... - он с притворным потрясением вздохнул и скорчил такую забавную мину, что не оставил Шаисте шанса не засмеяться.
  
  
***
  
  Штабной уазик подпрыгивал и покачивался на грунтовой дороге. Сидящий за рулём Жора, несмотря на то что одна нога у него была нерабочей из-за ранения, лихо управлялся с машиной.
  
  Шаиста, сгорбившись на переднем пассажирском месте, с горечью смотрела на удаляющиеся окрестности военной базы, мелькающие в свете фар и полной луны. Весь путь от лазарета она сдерживала слёзы, периодически теребя подол жёлтого платья.
  
  Вместо встречи с Сашей, Алим привёл её к Жоре. Тот сразу ей на ухо жёстко сказал делать всё, что он велит, или Репейника она больше никогда не увидит, так как у того крупные проблемы. Затем как заговорщик переглянулся с Алимом, после чего они втроём вышли из палаты на улицу. К ещё большему удивлению и испугу Шаисты там их встретил майор. Он на миг окинул её взглядом с горьким сожалением, протянул Жоре ключи от автомобиля и какие-то документы, пожал руку и ушёл. Дальше пугающих странностей, пробирающих морозом до костей, только прибавилось. Точно сына Алим крепко обнял Жору, что-то ему прошептал. Из его слов Шаиста смогла уловить лишь: 'Великая хранит... остерегайся полной... тень боится... удачи'. Затем спешно начал удаляться. Жора осенил его не крестом, а знаком, больше всего напоминающим стремящуюся вверх волну, потом сухо сказал ей: 'Пошли быстро' и прытко поскакал на костылях. Когда они выехали с базы, Шаиста попробовала спросить, что происходит, но Жора огрызнулся: 'Успеешь узнать', но через некоторое время добавил: 'Если машина заглохнет и луна скроется или наоборот... короче, в бардачке фонарь и спички, хоть одежду с себя жги, но не дай темноте окружить тебя. На меня не обращай внимания. Ты поняла?' Она, растерянная и напуганная до ужаса, кивнула. Однако Жора этим не успокоился. Он больно схватил её за плечо, встряхнул и гаркнул: 'Ты точно поняла, Шаи? Обещай, что не окажешься в темноте! Ты должна быть сильной или Сашке конец, хуже, чем конец. Поняла?'. Шаиста выкрикнула: 'Да!'. Он удовлетворённо кивнул.
  
  Уазик остановился возле реки.
  
  - Выходи, - Жора покинул машину, не заглушив мотор и не гася фары.
  
  Шаиста, дрожа, открыла дверь. Ступила на травяной ковёр. Прошла следом за Жорой к самой кромке воды. Он присел на округлый камень. Рядом таких было несколько. Жора достал папиросы и закурил. Его пальцы сильно тряслись.
  
  - У Саши неприятности, потому что я в кишлаке убила детей? - шёпотом выдавила из себя Шаиста, и слёзы потекли по её щекам. - Я же убила, так?
  
  - Он влип потому что, дебил, влюбился в местную, купил у неё неизвестную древнюю дрянь, чтобы ей помочь, да ещё на себя эту хрень напялил. Видите ли, в вещи тепло любимой ему девушки. Дебил, - не столько зло, сколько с болью выцедил сквозь зубы Жора. Сделал глубокую затяжку и, выдохнув, скорбно добавил: - И да, ты убила. Ты не сумасшедшая, к сожалению. Посмотри на камни.
  
  - Что это? - не позволяя себе всхлипывать, спросила Шаиста, рассматривая волнистые линии и странные значки на окружающих их камнях.
  
  - Это символы Великой змеи. Слушай реку! - велел Жора и вновь затянулся.
  
  Шаиста вздрогнула. Бегущая вода тихо-тихо, но различимо шипела.
  
  - Амулет, - сокрушённо произнесла она осенившую её догадку.
  
  - Именно, - Жора горько ухмыльнулся. - Мы на месте, где он был создан. Это остатки чёрт знает насколько старого храма, святилища, капища... без разницы как назвать. Да это и неважно. Важно, что лишь тут ты в безопасности от тёмного духа. За пределами этих камней никто и ничто тебя не убережёт и не спасёт. День или месяц, может, год, но Тень получит тебя. Он погасит любой свет и всё... Ты пролила невинную кровь ради него, и теперь ты его, если только не принести большую жертву.
  
  - Я не буду никого убивать! Пусть подавится мной! - истерично выкрикнула Шаиста и чуть было не выбежала за незримую границу святилища.
  
  - Хочешь смерти Сашки? - стальным голосом задал вопрос Жора.
  
  Шаиста словно опоры под ногами лишилась и осела на траву.
  
  - Дело не только в тебе. Тень с тобой станет гораздо сильней. Такова уж суть любви. Она даже чёрная прибавляет сил, питает. Он принесёт множества зла тогда. Впрочем, есть шанс, что с тобой он и подобреет, - нервная усмешка. - Только лично я и Сашка не верим в это и рисковать не можем. Но насильно тебя заставлять выбирать мы не будем, - Жора закурил новую папиросу. Посмотрел на наручные часы. - Судьба. Думал, воюю только с моджахедами и капиталистами, а оказалось с демонами и вечной ночью. Я понимаю, каково тебе, Шаи... - его голос вдруг смягчился. - Ты мне сразу понравилась. Но ты не моя судьба, я не твоя. Только и твоя жизнь под откос, и моя. Мне уже тоже всё, нет пути назад. Для моих родных я пропаду без вести. Твоей матери повезло, что она мертва. А моя будет меня ждать... А я... что я... после того как видел пули, сами собой вылезающие из безжизненного тела друга, свет, который его оживил, да не... - Жора осёкся, тяжело вздохнул. - Встретил Тень. Жреца Великой змеи, что с трудом прогнал тьму, душившую меня. У меня нет выбора, кроме как служить свету, тем и своих родных защищать.
  
  Повисло тягостное молчание.
  
  - Жрец - это Алим? - опустошённо Шаиста подняла глаза на луну.
  
  - Он. Ему тысячи лет. Такое дерьмо, - Жора нервно рассмеялся. - Девчонка спасает старика от бандитов, которые ему что мухи пауку.
  
  - Мой брат, значит, неслучайно нашёл амулет, - Шаиста не спрашивала, она уже поняла, что игрушка, маленькая куколка огромных, неведомо могущественных сил.
  
  - Он не должен был погибнуть, лишь тяжело раненным оказаться и тогда передать амулет тебе, как талисман. И когда Тень нашёл тебя, амулет всосал бы его в себя и ты была бы посвящена в Хранительницы. Но план провалился. Мне Алим не объяснил, почему они ошиблись и твой брат погиб, - Жора встал. Выкинул окурок подальше. Опёрся на костыли. Глянул на часы. - Ты прости, Шаи, что я не уберёг в кишлаке Сашку и тебя. Если бы я согласился идти по другой улочке, куда сердце Репейника тянуло, мы бы успели прямо к тебе, - Жора виновато опустил глаза. - Точней, он бы успел. А я погиб. Так сказал Алим. И я чувствовал что-то и наотрез отказался. Сашка же... Прости, - он медленно, явно нехотя задвигался к машине. - Будь тут, увидишь Сашку.
  
  - Жора! - Шаиста хотела сказать ему, что он не виноват, что она не желает его смерти за другую жизнь, что понимает, что рада быть ему другом и сказать многое ещё, но не смогла. Это сделало бы ему ещё больней. Ведь он прощался с ней. Потому она, чтобы ещё раз взглянуть ему в глаза, лишь поинтересовалась: - Почему Великой змеи?
  
  - Я только понял, что Млечный путь похож на змею, которая всё породила, - он грустно улыбнулся. - Не заумный маг я, просто солдат. Удачи, Шаи... - слёзы в глазах и он, отвернувшись, ускорил шаг.
  
  Шаиста поднялась на ноги. Они были ватными. Ей не хотелось ничего и желалось всего. Раздираемая изнутри надвое, она проводила тоскливым взглядом уезжающий Уаз. Вот он скрылся за поворотом, и ночь будто замёрзла прекрасным узором на стекле дома, в котором жарко пылал камин, но было пусто. В доме отсутствовала душа. Так и в мерцающих звёздах, степенно плывущей луне, стремительно катящей шипящие воды извилистой реке, серых камнях с таинственными знаками, сочно-зелёной траве, в стрёкоте насекомых, в порхании мотыльков, рассекающих серебряный свет - во всём, окружающем Шаисту, не было для неё жизни. Она растаяла, будто дымка грёз во сне.
  
  Словно манекен, движимый неведомой силой, Шаиста подошла к реке. Замерла у самой кромки видящейся то кристально прозрачной, то непроглядно чёрной воды. Время перестало существовать. И вновь безумно быстро понеслось вперёд с голосом Саши, прозвучавшем за спиной Шаисты.
  
  - Лиса, - позвал он нежно.
  
  Она вздрогнула, будто безжалостно ужаленная огненной плетью. Саша никогда так не называл её. Так говорил другой настоящий мужчина в её испарившейся жизни. Боль пронзила сердце.
  
  - Лиса. Не бойся, - тёплая рука ласково легла ей на дрожащее плечо.
  
  - Я хочу утонуть, - прошептала Шаиста, но не шагнула в воду, от которой веяло ледяным холодом, а повернулась и не сдержала крик, больше похожий на вой нестерпимой боли.
  
  Перед ней было два Саши. Один, в зелёно-песочной униформе, горячими ладонями прижал её к себе. А второй стоял рядом одетый в чёрную форму, окровавленную на груди. Его печальные глаза сияли странным светом, не то белым, не то голубым, а тело мерцало... нет-нет да и делаясь совершенно прозрачным.
  
  - Я не отпущу тебя, сестрёнка, в темноту, - Саша из плоти и крови погладил её по голове. Взял её лицо в ладони. Поцеловал бегущие слёзы. - Верь мне, всё будет хорошо! Вы будете счастливы, если ты любила Вильгельма и сейчас любишь его, когда он уже Александр! Ты же любишь?
  
  - Он мёртв. Мёртв! Как и ты! - Шаиста с яростью и отчаянием ударила кулаком ему в грудь. - Братик... почему так?.. почему я?.. мерзкий амулет...
  
  - Никто не мёртв пока о нём помнят и любят, - Саша из плоти, нежно прижимая её к себе, поглаживал по спине. - Не ты бы... так другая, и тоже задала бы тот же вопрос, почему она... судьба... случайность... выбор наш, кого любить... Это не так важно. Главней путь к будущему, а не дорога из прошлого. Лисёнок, у нас немного времени. Вольфганг скоро оправится от удара жреца и придёт за тобой, став могущественней, чем был. Его сила растёт с каждой минутой. Если ты выберешь его, то он сможет уничтожить амулет. Кто тогда ему сможет противостоять неизвестно, возможно, никто и никогда. Ты обязана выбирать, но прежде я отвечу на любые твои вопросы, чтобы в тебе не было ни толики сомнения, - он заглянул в её красные заплаканные глаза. И боль в Шаисте резко пошла на убыль.
  
  - Как ты в его теле? Амулет? - всхлипнув, прошептала она.
  
  - Да. Он поймал мою душу, меня и хранил в себе все эти годы. Когда же Саша погиб, то амулет впустил меня в его тело и залечил раны. Амулет даёт мне силы, но я мёртв.
  
  Саша-призрак с мрачным лицом несогласно покачал головой. Его губы зашевелились, но Шаиста ничего не услышала.
  
  - Что он говорит? Почему он тут? Надолго? Его душу можно вернуть в тел... - она запнулась и закусила губы. Простонала. - О, Создатель, тогда же ты умрёшь, братик.
  
  - Саша говорит, что это он мёртв, а я жив, что бог дал мне второй шанс, потому что я светлый, я - ангел, - горькая полуулыбка. - Сашу тут держит любовь к тебе, но он слабеет. Если не уйдёт, то за несколько дней амулет уничтожит его душу. Но я могу снять амулет, и тогда он вернётся в тело, а меня выкинет ждать конца или уйти на небо. Мы поменяемся местами. Только он грозится, что в случае, если я отправлюсь к истинным ангелам, убить себя снова, - тяжёлый вздох.
  
  Саша-призрак широко улыбнулся.
  
  - Дурак! Чему ты улыбаешься?! - в сердцах крикнула ему Шаиста.
  
  Поднялся ветер. По небу вдруг поползли тучи. Насекомые затихли. Шипение реки неожиданно пропало. Звёзды одна за одной начали пропадать. Свет мерк.
  
  - Вольфганг идёт, - сурово произнёс Саша из плоти. Поцеловал в лоб Шаисту. -Времени мало, но вы успеете поговорить, прежде чем Тёмный дух явится. Мы успеем... - с многозначительным взглядом он отступил от неё и, расстегнув рубашку, снял амулет. Протягивая его Шаисте, покачнулся и обнятый ею осел на землю.
  
  Плакать Шаиста больше не могла. Слёзы кончились, была в груди лишь ледяная боль и огонь в душе. Саша-призрак померкнул и исчез, а рядом с местом, где он только что стоял, завилось светлое облачко, которое через несколько мгновений обрело вид черноволосого юноши в белых одеяниях.
  
  - Ну и чем он не ангел? - Саша хмыкнул и жадно поцеловал опешившую Шаисту, склонившуюся над ним. Завалил её на себя.
  
  - Ты... ты... я... - вскочив с Саши, она грозно указывала на него пальцем, жадно дышала и металась из стороны в сторону.
  
  - Да я понял, ты меня безумно любишь, - Саша, чуть улыбаясь, ей подмигнул. Встал. - Я тебя тоже до беспамятства люблю! И прошу, пока положи эту магическую заразу на камешек.
  
  - Прекрати улыбаться! - провопила она и замахнулась амулетом. - Я разобью или в реку выкину эту дрянь! Что тогда будет?
  
  Призрак её брата зашевелил губами с печальным выражением полупрозрачного лица.
  
  - Тогда ты убьёшь нашего ребёнка, - Саша вяло повёл плечами.
  
  - Что? - Шаиста осунулась. Опустила амулет на камень. Прижала ладонь к животу. - Я с тобой не...
  
  - В этой жизни мы не спали, - светлая грусть охватила глаза Саши, - но когда я был Вильгельмом, а ты Хельгой, у тебя под сердцем был наш ребёнок, когда чудовище по имени Вольфганг убило тебя, - в его зрачках мелькнула бескрайняя ярость. Но тут же сменилась нежной теплотой, и он перевёл взгляд на призрак её брата. - Вот наш нерождённый тогда ребёнок. Он наша родная душа. И он не уйдёт в свет, не спася тебя или не проводя во тьму по твоей воле. Он предпочитает растаять в ничто, как и я, - Саша кивнул вновь что-то говорящему призраку. - Да-да. Я дал тебе слово любви к Лисе, что ты защитишь её, если она выберет меня и свет. Я исполню обещание, - он перевёл взгляд на закусившую губы Шаисту. Подошёл к ней. Обнял одной рукой за талию. Второй погладил по щеке. Прошептал: - Пора выбирать с кем ты.
  
  Ветер завыл, словно голодный волк, и тьма плотной пеленой закружила вокруг защищённого магическими камнями пятачка изумрудной земли.
  
  - Хельга... - бархатом по разгорячённой коже зазвучал из смоляного смерча голос Вольфганга. - Шаиста... Баю-бай, мой малыш, ты не знаешь, что тебя ждут невзгоды в этом мире. Дитя, если случится так, что ты вырастешь большим, помни, как ты лежал на коленях у матери. Никогда не забывай трёх вещей - откуда ты пришёл, кто ты такой и что с тобой станет [1], - из мрака сформировались десятки рук и потянулись со всех сторон к Шаисте, крепче прижавшейся к невозмутимому Саше.
  
  Света искры заплясали на чёрных ладонях. Тьма за каменным кругом завыла болью и отдёрнула руки.
  
  - Шаиста... Хельга... - всё так же ласково позвал Вольфганг. - Когда-то я убил твоё тело, но никогда не обижу твою душу! Я спасал тебя! Защищал нашу любовь! А эти борцы лицемерные с тьмой, они используют тебя! Они лишили тебя родителей и брата! Они лжецы. Бояться только потерять власть. Мне же нужна только ты! Твоя любовь! Я не святой, но честен. Иди ко мне, любимая! Чего стоит любовь, в которой нет прощения? Неужели ты бросишь меня? Предашь? Отречёшься от слов и чувства, что я родной тебе? Шаиста... - чёрный вихрь быстро сжался в мужскую фигуру и обрёл вид человека с короткими рогами на верхушке лба, копытами вместо ступней, длинным хвостом цвета угля. Но глаза Вольфганга не изменили людской природе. - Смотри, кем я стал ради тебя, для нас, во имя нашей любви. Я никогда больше не солгу тебе ни словом! Мне не нужен мир без тебя! Потому твой защитничек убьёт тебя! Я люблю тебя... - в его глазах проступили слёзы, и он протянул руку за незримую магическую границу, тянясь к Шаисте. - Я всегда верен тебе. Одно скажи слово...
  
  Его рука горела, но он не убирал её, держал обращённую к Шаисте открытой ладонью.
  
  В воздухе между отмеченными колдовскими знаками камнями стали проскальзывать синие вспышки.
  
  - Решай, - прошептал Саша и нежно поцеловал Шаисту в висок. - Я всегда был твой и им останусь навсегда.
  
  Мир для Шаисты рассыпался мелкими кусочками. Всё кануло в Лету, оголив уцелевшую сердцевину её души. Она смотрела в тёплые глаза Вильгельма и затем взглянула в родные переполненные болью глаза Вольфганга. Прошептала:
  
  - Прости. Я всегда любила свет.
  
  Шаиста страстным поцелуем охватила губы Саши и крепко сомкнула веки. Безумный вой громом разнёсся по округе. А её бешено колотящееся сердце пронзила острая боль. Всего на миг ей стало холодно, и горячий голубой свет окутал Шаисту. В нём было так спокойно, так хорошо, и она знала, чувствовала любовь, была с Сашей одним целым через этот чудесный небесный свет.
  
  ***
  
  - До встречи в Аду, убийца, - прорычал Вольфганг, сверля полным ненависти взглядом Сашу, бережно прижимающего к себе ватное тело любимой. Искры огня охватили всего духа тьмы, и он осыпался пеплом на пожелтевшую траву. Порыв ветра подхватил его прах и понёс, развеивая крупинки над шипящей рекой под серебристый свет ярко вспыхнувшей на небе луны.
  
  - Прости, - Саша, вынув нож из груди Шаисты, истошно закричал. Уронил клинок и крепче прижал к себе безжизненное тело, покрывающееся голубыми вспышками. Мгновение, и мёртвая плоть обратилась в золотистую пыль, тонкой струйкой взвившуюся к звёздам и растворившуюся без следа в бездонности ночи.
  
  Шатаясь, Саша шагнул к камню, на котором лежал амулет. Тот меркнул солнечным светом, когда он взял его.
  
  - Не думаю, что в Аду хуже, чем на передовой в прекрасном Афгане, - кривая усмешка. - Я тебя не обманул, - он сел, привалился спиной к камню, смотря на тусклый призрак брата Шаисты. - Я исполню обещание, ты защитишь, будешь беречь её душу! Когда-нибудь я покончу с Вольфгангом и тогда ты вернёшь Лисе свободу. А пока ей спокойно. Я чувствую её, - печальная и одновременно счастливая полуулыбка. Саша подмигнул призраку и одел амулет. - Ты ангел, а не убийца, - прошептал он, слабея и заваливаясь набок.
  
  Несколько секунд, и тело Саши, вздрогнув, жадно вдохнуло. Медленно село. Саша, уже призрак, с усмешкой посмотрел на звёздное небо. Голубые всполохи...
  
  
Два дня спустя.
  Аэропорт Кабула.
  
  Жора подошёл к другу, пившему чай в кафетерии. Мысленно одёрнул себя в который раз, что нет перед ним не Репейник, не Сашка, не друг, но сердце почему-то упорно не желало этого признавать.
  
  - Как дела? - с волнением спросил у него тот, кого Жора теперь называл Шаи. Иначе не мог, потому как тот находился в теле Саши, на груди хранил амулет, в котором была заточена душа Шаисты, и был её братом.
  
  "Вроде бы... братом", - неустанно думал про себя Жора.
  
  Другие имена того, как не Шаи, у него язык отказывался произносить.
  
  - Летим в Лондон с какими-то дипломатами. Досматривать нас не будут. Магическую силу тебе применять не придётся. Новые документы нам выдадут прямо на паспортном контроле уже там, за бугром. Алим заверил, что даже лично нас по прилёту встретит, - Жора бесцеремонно взял у напарника кружку с чаем и осушил до капли. - Извиняй, меня ещё сушит после поминок Сашки. Шаи ты точно не соврал, что он в раю, а не угодил к дьяволу? - он вонзил испытывающий взгляд в безмятежные глаза приятеля.
  
  - Сколько бы раз тебе человек ни сказал, что Создатель простил Саше все грехи за его жертвенность ради спасения двух душ, ты не поверишь до конца, - мягкая полуулыбка. Рука на плечо. - Чем же мне убедить тебя, друг?
  
  - Не представляю, - буркнул Жора и потёр ладонями лицо. - Дай, что ли, его увидеть.
  
  - Тревожить его покой и Лисы из-за твоего спокойствия неразумно. Но у меня есть другое предложение. Ангелы могут врать? - он изогнул вопросительно бровь.
  
  - Нет, - чётко ответил Жора. - За это сразу падшими оказываются.
  
  - Правильно, - довольная улыбка. - Помнишь, что Саша говорил обо мне?
  
  Жора, нервно сглотнув, кивнул и увидел, как глаза Шаи сверкнули золотым пламенем.
  
  - Ты и вправду ангел...
  _________________________________________________________________
  
  [1] Текст английской средневековой колыбельной песни, содержащейся в манускрипте 'Harley 913', который хранится в Британской Библиотеке. Датируется XIV веком: http://oldstory.info/index.php?/topic/29253-средневековая-колыбельная/
  
  Пояснения:
  
  1. Значения имен:
  
  Wolfgang (Вольфганг) - путь волка;
  Wilhelm (Вильхельм/Вильгельм) - надёжный шлем, защита;
  Helga (Хельга) - святая.
  
  Шаиста - достойная;
  Александр - защитник;
  Алим - знающий;
  Жорик - от имени Георгий - земледелец;
  Гульнара - цветок граната;
  Юрий - от глагола юрить - метаться, торопиться.
  
  2. Афгани - денежная единица Афганистана. Введена с 1926, делится на 100 пул. По курсу Госбанка СССР (апрель 1970) 100 Афгани = 2 руб. 01 коп..
  
  3. Жречество (служитель - жрец) - группа людей, занимавшаяся изучением природных явлений и отправлением культов в архаичных цивилизациях. Жрецы почитались как посредники в общении людей с миром богов и духов. По своему значению жрецы были предшественниками учёных, юристов, врачей, философов и т. д. В мировых религиях (буддизм, христианство, ислам) преемником жречества стало духовенство. Жречество сохранилось у некоторых первобытных народов Африки, Южной Америки и Океании. Ссылка на источник: https://ru.wikipedia.org/wiki/Жречество
  
  4. В Кёльне в 1627-1639 годах было казнено около тысячи человек. Священник из Альфтера в письме к графу Вернеру фон Сальму так описывал ситуацию в Бонне начала XVII века: 'Кажется, вовлечено полгорода: профессора, студенты, пасторы, каноники, викарии и монахи уже арестованы и сожжены... Канцлер с супругой и жена его личного секретаря уже схвачены и казнены. На Рождество Пресвятой Богородицы казнили воспитанницу князя-епископа, девятнадцатилетнюю девушку, известную своей набожностью и благочестием... Трёх-четырёхлетних детей объявляли любовниками Дьявола. Сжигали студентов и мальчиков благородного происхождения 9-14 лет. В заключение скажу, что дела находятся в таком ужасном состоянии, что никто не знает, с кем можно говорить и сотрудничать'. Преследование ведьм в Германии достигло высшей точки во время Тридцатилетней войны 1618-1648 годов, когда воюющие стороны обвиняли друг друга в колдовстве. Ссылка на источник: https://ru.wikipedia.org/wiki/Охота_на_ведьм
  
  5. Тридцатилетняя война - военный конфликт за гегемонию в Священной Римской империи и Европе, продолжавшийся с 1618 по 1648 год и затронувший в той или иной степени практически все европейские страны. Война началась как религиозное столкновение между протестантами икатоликами империи, но затем переросла в борьбу против доминирования Габсбургов в Европе. Конфликт стал последней крупной религиозной войной в Европе и породил вестфальскую систему международных отношений.
  
  Война началась после Пражской дефенестрации 23 мая 1618 года, которая ознаменовала собой начало восстания чешских сословий, направленного против попыток рекатолизации со стороны принадлежавшего к дому Габсбургов чешского короля. Последовавшие боевые действия делятся на четыре крупных периода, называющихся по основным противникам императора: чешско-пфальцский, датский, шведский и франко-шведский. Две попытки прекращения конфликта - Любекский мир (1629) и Пражский мир (1635) - окончились безуспешно, поскольку не учитывали интересов всех прямо или косвенно заинтересованных сторон. Это удалось только всеевропейскому Вестфальскому мирному конгрессу (1641-1648). Вестфальский мир 24 октября 1648 года зафиксировал новый баланс сил между императором Священной Римской империи и имперскими сословиями и определил конституционные рамки, действовавшие в империи до её распада в 1806 году. Республика Соединённых провинций и Швейцарский союз стали независимыми государствами и вышли из состава империи.
  
  Боевые действия Тридцатилетней войны происходили в Центральной Европе, в основном на территории современной Германии. Как сами боевые действия, так и вызванные ими голод и эпидемии опустошили целые регионы. В Южной Германии войну пережила лишь треть населения. Многим областям потребовалось больше века, чтобы восстановиться от последствий вызванного войной экономического и социального упадка. Ссылка на источник: https://ru.wikipedia.org/wiki/Тридцатилетняя_война
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"