Аннотация: Это один из давних рассказов, примерно с 2006 г. Но позднее я его несколько раз подправляла, здесь представлена редакция 2009 г. Входит в сборник "Жемчужный Сон" под номером два.
-Драконий Всадник-
Много столетий смертные мужчины не смели отвергнуть красоту и капризы Нуролон.
В очах колдуньи - зимняя метель, в каждом движении - сила огня, сила ветра и текучая плавность ночного тумана. Опасная, горделивая, белоснежно- и мрачно прекрасная... Она приказывала, и приказы исполнялись.
Но встретился тот, кто смеялся над искусством магии, а красоту предпочитал не жгучую, не ослепительную, а скромную и покорную. Он шёл своим путём и был счастлив, пока был свободен. Нуролон могла его испепелить, но не могла внушить любовь. И, наверное, никто не мог. Столкнулись два героя, для которых мир оказался тесным.
Кто-то должен был победить. Нуролон испробовала все средства - но с каждым разом всё чернее и жёстче становились глаза, бессильно падали руки, и что-то уходило из души безвозвратно, бесследно. Нуролон и раньше не страшилась отвоёвывать у времени забытые мудрости, но теперь искала ещё дальше, ещё темнее, ещё нетерпеливей. Единственным восторгом её жизни стали знания, тайные заокраины изощрённых чар, запретные надмирные пути, удары незримого в незримое, порождающие едва ощутимое, едва предсказуемое эхо... Чем оно обернётся, чем исказит судьбы всего мира? Нет случайных шагов, всё страдает, всё связано...
О любви давно не было ни слова, ни мысли. Осталась месть, жажда победы... или предчувствие - слишком много преступлений на долгом-долгом тяжёлом пути. Если сорвался с края пропасти - не всё ли равно, в начале или конце? Важна лишь победа любой ценой.
Приворотное зелье - последнее средство, отрава отчаяния. Ради него - скормить душу собственному суду, который страшнее любого другого, ибо длится до последнего вздоха, и в каждом биении сердца - его приговор... Но это можно вытерпеть. Важна лишь победа, а дальше - отдых, очень долгий, а может быть, вечный.
Осталось последнее желание.
* * *
Той весной Нуролон рыскала по Забытым Пустошам, словно изголодавшаяся хищница. Чутьё не обмануло и вывело в Долину Ясных Рек - мерклую, но ещё чудесную жемчужину во мраке северных гор. Стёртое с карт, лишённое легенд и историй место, проросшее шипами боли. Каждую ночь взвивались огненные тени над берегами давно помутневших рек, и летала бессмертная ненависть, восставала из праха великая Память. В ужасе жался к воде обгорелый тростник, бесновался прогорклый ветер, удушая гарью молодой ивняк.
Ещё одно отвратно-горестное эхо прошлого... Когда-то здесь жили... в списке Великого Ордена Белого Солнца этот народ был отмечен знаком Темноты, и значит, был обречён... Нуролон сама возглавляла карающий поход, давным-давно, тщательно забывая об этом, но иногда видения-сполохи успевали пронзить разум: обугленные стволы-столбы и сияюще-нежная, нетронутая пламенем кожа тех, кого сжигали заживо. Их всё-таки убили - костры не сожгли, но хотя бы медленно выпили жизни. И дальше было много мерзости, исполнение которой Нуролон переложила на молоденьких, воинственных учениц Ордена, ещё не отличавших приказа от собственного желания.
Столетья назад отгорели костры, ушли недожжённые души, одичали чудеса Долины, а память так и осталась - зарытая в землю, пеплом присыпанная, в живых родниках пульсом бьющаяся, криком под небом развеянная...
Но эта Долина могла подарить победу.
* * *
Молчание. Пепельный узор луны. И река - чернёная ртуть, зыбкий серебряный студень. Пресный, влажный, сладковатый аромат стлался над берегом. Вдалеке дышали болота, зазывали к себе синими всплесками огней-наваждений. В этом болоте - лица, бессчетные пятна лиц, выпитых смертью и топью. Смерть взяла себе бесстрашие взглядов и улыбок, болото высосало яркость из глаз и губ.
Только там уцелели гибельные цветы, которые никогда не вянут, но никого не радуют. Смертоцветы - звёзды тленного пламени, нежно-скользкие лилии, полные белого сока в тугих лепестках, мерцание, вскормленное плотью мёртвых сердец. Яд смертоцветов - самый верный и медленный. Во Тьме давно от него отказались. А светлые чародеи, втайне, конечно, ценили его и применяли без особых раздумий, только не знали всех тайн его приготовления и не догадывались, что этот же яд, по-особому приготовленный, имеет власть не только над чувствами - но и над душами Живых. Из всех Светлых одна Нуролон разгадала этот рецепт.
Казалось бы, чего проще: спуститься к болоту, сорвать всего-то пару цветочков - и прочь, прочь от нежеланной памяти! Ненависть Долины ножами втискивалась в голову и гнала скорей завершить дело, а предчувствие беды будто примораживало к берегу...
...Безветрие. Сказочный узор луны. Горы утопли во мгле, зубчатые вершины блестели под пастью безмерного неба. Бесконечно ввысь лилась живая ночь.
Слишком красиво, чтобы умереть.
"Жди, жди, - шептали ивы, - и встретишь здесь свою судьбу". Шевельнулись лепестки сорванных смертоцветов... молча притаились в тени холма вещие родники... Миг беззвучия, мир беззвучен...
А в глазах - молнии, а в ушах - душевыдирающий вопль, боевой клич с потусторонней Тьмы. И поздно бежать, и на чудо надеяться - поздно. Шелестящим громом крыльев обрушилось небо, отовсюду ударил ветер, ожег лицо когтехвостой плетью. Нуролон заставила себя выпрямиться - и взвинченный до предельных нот клич врага пронизал тело тысячью зазубренных лезвий... Но хватило твёрдости, чтобы устоять. И когда разбились слепящие стены молний - перед колдуньей предстал её давний противник.
Драконьим Всадником звали его смертные, страшась произносить истинное имя.
Ир-Шайар Квэт-хэл-Илдхар... Девятый Посланник Смерти и Воплощение Её в землях Живых.
...Не по Эту Сторону соткана мантия - не отражает лунный свет; недвижим на ветру капюшон, спрятавший пустоту вместо лика. Одеяние - ливень Тьмы, доспех - серебрёная сталь, а плоть незрима. Она - мёртвое пламя, затаённый вихрь, замогильный холод. Незримый взор призрака - тяжкий, устрашающе-ясный, словно клинок, пресекающий жизнь.
Дракон Ир-Шайара обнажил белоснежные клыки.
Бросив поводья, Посланник спрыгнул с высокого седла. Мягко лязгнули доспехи. Нуролон закрыла глаза, выдыхая имена Богов...
- Они тебе не помогут, - пообещал Ир-Шайар, подходя ближе, пока в тени его не погасло сердце Нуролон.
Только Смертоносцы умеют - опаивать тишину леденящим шепотом и шипением-эхом. Словно бы сразу два голоса, чарующих и страшных. Один звучит издалека и отовсюду. А второй тихо вкрадывается в душу; оглянуться не успеешь - а уже залит им от края до края, и стальные язычки мурашек щупают на вкус твою спину.
- Фея Нунтэт-Олон, ты умрёшь, потому что так должно быть. Мои Лорды отняли у тебя право на поединок. По приказу и желанию Ордена Смерти - пусть будет то, что решено. Tair kerria!
Тотчас взлетел меч Посланника и отточенным жестом нацелился в грудь колдуньи. Остриё, играя лунным блеском, дотронулось до её одежды.
- Последняя молитва, - коротко бросил Посланник. Не было в его словах ни злорадства, ни торжества. Одна власть, окованная стужей.
- Нет, нет... не сейчас! - закричала Нуролон.
Раскрылся внутри огненный цветок, сжигавший подступавшие слёзы, и кровь вскипала на калёных крючьях-лепестках. Не сейчас! Осталось в жизни одно - отомстить, жестоко отомстить! Как расстаться с этим теперь?
- Дай мне время! - Нуролон упала на колени, припала губами к черной мантии Смертоносца.
Смешивая слова с горьким хрипом, она рассказывала ему всё - а рыдания бились внутри, заточенные за огненной стеной. Колючая рдяная пыль клубилась в сухих глазах.
Смертоносец не отвечал. Но когда ответил - спрятал в ножны клинок.
- Дело чести...не мне останавливать. Но взамен я беру с тебя клятву. Повторяй за мной!
Нуролон не решилась спорить. Она представляла, чем грозит ей, ещё не отринувшей Свет, клятва, данная Ир-Шайару. Но выбора не было, и слабый голос её вторил грозным словам, что морозными глыбами срывались из пасти ночи.
- ...ровно через год...Лучом и Берегом...именем Тьмы и Пламени Вечного...ужасом Той Стороны...Клянусь.
Режущим взмахом драконьего крыла пропело последнее слово.
* * *
Вот оно, то самое место. Ничто не изменилось. Горные клыки под изломанным краем неба. Река, очерченная змеиным блеском, бессонные молодые ивы, ощетиненные иглами тусклой стали.
Цепенящий шепот Посланника Смерти. Тень его, затмившая вершину холма. Меч его, нетерпеливо подымающийся.
Только нет безудержной жажды мести, нет раскалённой пустыни в душе Нуролон. Красоте жизни, впервые сверкнувшей, впервые замеченной, пришло время уйти.
- Отсрочке конец, фея. Хочешь ли сказать что-то мне или миру? Ты вольна говорить всё, кроме оправдания, - молвил Смертоносец, поглаживая рукоять меча.
- Разве может судить твой Орден? - вскинулась Нуролон. - Я служила Свету!
- Это ты себя обманываешь или меня пытаешься? - сумрачно усмехнулся Посланник. - В последние годы ты служила одной себе.
Нуролон опустила глаза.
- Во мне живёт душа нерождённой дочери, - призналась она. - Впрочем...
- Я вижу! Это не повод отменять приговор.
Лёгкая улыбка скривила губы колдуньи. Она и не рассчитывала на иной ответ.
Ир-Шайар сдёрнул с железной перчатки кольцо - острозубое, источающее алый мрак, словно Звезда Боли или распоротая лезвием плоть.
- Нерождённую душу я укрою в этом кольце. Дочь твоя родится, хоть и не у тебя.
- Теперь ты в ответе за её жизнь, - угрожающе откликнулась Нуролон. - Я тоже вправе потребовать клятву - по праву Матери!
Воплощение Тьмы со вздохом кивнул.
- Да, фея. Но ведь я не могу взять смертную с собой туда... Если она вырастет в Замогильном Храме - ты знаешь, кем она будет.
- О, да, знаю. Пусть родится по Эту Сторону, слышишь! Но ты сам будешь учить её колдовству! Поклянись!
- Разве мало обещания лорда-Смертоносца?! - в голосе его зазвенел высокомерный металл. - Не забывайся! Я сделаю, что должен - а сейчас мне нужна лишь твоя жизнь, да нерождённоеимя. Скажи его тихо - никто не должен слышать.
Нуролон едва не отшатнулась, когда пустая тьма под капюшоном Посланника склонилась над ней. Мёртвое дыхание опалило неземным хладом; Нуролон попыталась разомкнуть смерзшиеся губы, но Посланник прошептал:
- Ближе!
Сквозь сжавшую горло боль колдунья отдала ему имя. Как ни вслушивалась жадно притихшая Долина - ничего не узнала.
А Смертоносец кивнул.
Нуролон безмолвно отступила на шаг и прикрыла глаза. Ни молитв, ни прощаний - всё давно сказано. Разве что счастья пожелать этой проклятой Долине? Может, воскреснет когда-нибудь?
Звенящей синевой упал на лицо отблеск наточенной стали.
- У кого она родится? - успела спросить Нуролон.
- Река рассудит мудрее. Tair nan-medelinni Haiven lhed. Neir! Attha!
Синим сполохом взвизгнул ветер.
Каплей кровавого солнца пало кольцо в жемчужную черноту реки.