Эва Ружичкова была безумно рада, когда родила двойню, сразу двух хорошеньких девочек Ярушку и Марушку. "Вырастут наши лапоньки, красавицами будут, найдём им хороших женихов, а там и внуки появятся",- мечтала она, сидя с вязаньем у очага.
Девочки росли здоровенькие и веселые, а вот мальчуганов в деревне совсем не рождалось. А годы шли... Уже и заневестились девчонки, а женихов не видать. Часто горевала пани Ружичкова, с мужем делилась, а что он сделать мог?
Однажды всё же пан Ян решился - надо поискать по сёлам, позвать парней в подмастерья, помогать будут сапоги шить, а там и ладком за свадебки.
Ушёл да совсем пропал. Год его нет, два. В доме грустно, да денег совсем мало стало - не справлялась пани Ружичкова с сапожным делом одна! Стала дочек подключать, ну что, не женское дело, а куда деваться? Плакали Марушка и Ярушка, по ночам руки друг другу жиром мазали, дабы смягчить кожу.
К святой субботе в деревню пришли ходоки, мужики да бабы. Воспряла пани Эва. Может, и найдет среди них мужа себе, Ян вряд ли уже вернётся, да и девкам можно по мужу найти - ну и что возрастом старше, оно так и положено, зато семья крепкой будет. А то, что она с Яном ровесники, так и ушел Ян-то. Всё чаще Эва думала про то. Зацепила, может, Яна какая ушлая бабёнка?! Осталась на память только половина ободочка, что в первую ночь Ян снял с её головы, как положено, да разломал на двоих поутру.
В общем, решила сначала баб пришлых собрать, угостить, да порасспрашивать. Девчонки на печку забрались, притаились.
Одна самая говорливая бабенка вот что поведала.
За два дня пути, слыхала, стоит Мёртвый лес, хозяйкой в нём злая колдунья Ганна.
Яркая и красивая. Дом её посреди леса. Ни птиц, никаких животинок нет в том лесу. Мало кому доводилось увидеть жилище колдуньи. Если кто случайно попадал во владения Ганны, уже никогда не возвращался к людям. Поговаривали, что колдунья превращала несчастных в мёртвые деревья.
Чаще всего коварная злодейка заманивала к себе в лес мужчин, выбирая молодых и крепких. Если идёт по дороге вдоль леса такой путник - считай, что пропал. Не избежать ему колдовских чар! Поживёт недолго с Ганкой, вытянет она из него все силы, а потом одним мёртвым деревом в лесу становится больше. Тех, кто ей по-настоящему понравился, колдунья превращала в дубы, а всех остальных - в сосны и ели. Много больших сухих дубов стояло рядом с её домом.
- Может, и твой хозяин уже давно там толи дубом, толи сосенкою...
Полночи проревела пани Эва, потом сон сморил, утром обнаружила, что дочки обе исчезли, а глянув в их светлица, поняла, что пошли они далеко и надолго.
"Неужто в Мёртвый лес направились?", - охнула, уткнулась в подушки девчачьи да завыла в голос.
День прошёл, другой, неделя, год. Пани Эва глаза выплакала, а дочерей всё нет и нет. Тогда собралась она и отправилась на поиски. Шла, натыкаясь на деревья, падая в лесные ямы, пила воду из болот да сок с берёз, ела орехи и ягоды. Да ягод-то совсем мало встречалось.
А что же наши девочки? Правильно угадала мать! Вышли они из дома и направились на поиски Мёртвого леса, чтобы отца своего домой вернуть.
Долго шли, устали, прилегли отдохнуть. Белочка рядышком попрыгала, орешков накидала, вот и поели орешки эти. Да уснули.
Проснулись когда, смотрят: вроде дом родной, но странно, что не помнили ничего - ни где ложки лежат, ни где туес с мукой стоит. И одежда вроде своя, а и не своя вроде. Переглянулись, пошли матушку искать во дворе.
А она вот тут и есть! Красивая, нарядная, кожа белая да гладкая. Телом строная, глаза ясные. Кинулись к ней. Матушка обняла девушек, приласкала, едой накормила. Да говорит:
- Где же вы так долго гуляли? У нас же работы на полный день! А ну, давайте-ка за дела да без лени.
И вручила девушкам вицы да прутья ломаные. Отправила деревья в лесу от старых листьев освобождать, да мусор собирать.
- Листья-то не рвите, а вицами по стволам бейте да посильнее, вот сухие ветки и листья сами и отпадут.
Пошли девушки работу делать, раз Матушка велела. Устали от шума листвы, да шуршания сухих листьев. Так и пошло время. Только стали девушкам голоса казаться, да звуки на стоны похожие.
Жили они совсем одни в лесу, никто не приходил, батюшку не было нигде видать. "Как же он нас с матушкой-то забыл да бросил?", - сетовали девушки.
Однажды прибился всё же подёнщик, несколько дней пожил в доме, работу мужскую делал, починить да поправить что, да с матушкой в светлице её и ночевал. Не нравился он девушкам, А тут как-то ночью и вовсе к ним в горницу явился в исподнем да начал лапать сестёр да всякие гадости наговаривать. Ярушка тогда бросилась Матушку звать. Та прибежала с улицей, мужика отхлестала, с собой увела.
Утром не было видно охальника. Выгнала его матушка. Пошли девушки за водой. В речке вода чистая, вкусная. Попили да в бадью набрали, и уже уходить собрались, как услышали слабый голос:
- Девушки...
На том берегу реки нищая брела, худая, страшная. Река-то хоть неширокая, да глубокая. Подумали девушки помочь, да как? Реку-то не перейти.
- Да ну ее, пойдем Марушка, что ж теперь? У нас одна булка на двоих осталась, и как ей через реку-то кинуть?
- Подожди, давай половину булки в воду бросим, может, женщина и сможет вытащить?
Так и сделали. Булка намокла да тонуть начала, нищенка бросилась в воду, волна накрыла её с головою.
Сестры ахнули, а что поделаешь? Да и много ли прожила бы нищенка эта? В ней жизнь уже не держится. Ветер поднялся, тучи появились. Вернулись, а на опушке, откуда ни возьмись, старый кривой дуб вырос. Подивились сестры, да матушка ещё раньше говорила, что здесь деревья как грибы появляются.
- Марушка, тебе не слышно было голосов? - спросила сестру Ярушка.
- Вроде слышала, но думаю, ветер это листвой шуршит, вот нам голоса и кажутся.
Успокоились вроде девушки, да странно, что голоса-то всё сильнее, а тут как-то среди ночи услыхала Ярушка стоны громкие за окном, разбудила Марушку, вышли тихонько. Ночь темная, но луна полная, лес освещает. И стоны оттуда слышны. А там... Хотели матушку разбудить, да не нашли ее в домею.
- Ярушка, пойдем туда, вдруг матушке там плохо?
- Погоди, сестрица, слышишь, стоны-то мужские?
Прислушались, и правда, не Матушкины стоны да и не женские совсем. И тут смех женский услыхали. Матушкин?
Подкрались потихоньку. Вгляделиись: а там матушка деревья вицами бьёт и хохочет. И глаза у матушки ярко-жёлтым светом как огнями сверкают. Да и матушка ли это? Изо рта клыки торчат!
Страшно стало девушкам, но матушка то своя. Может, с головой что случилось? Как не помочь?
Кинулись туда, а Матушка изловчилась, ухватила их крепко, да начала хлестать. Упали сестры на колени, прижались друг к другу. Склонили над ними ветви два деревца, Матушка не достать стало. Разное рукой, к дому пошла. В таком виде их и залило сильным дождём. Уже сознание терять начали.
И тут почудилось, ровно кто их по именам зовет.
- Ярушка, Марушка, доченьки, я ваша Матушка!
Повернули головы. А через реку прямо по воде нищая идёт, и с каждым шагом словно моложе да крепче становится. И светлеет вокруг. Плохо сквозь листву видно, но признали таки - вот она, настоящая Матушка!
Да встать не могут, побежать навстречу. А злая Ганна уже тут, набросила на нищенку чёрное полотно, затихла Матушка. Ганна схватила ее и потащила, у дуба бросила, сдернула полотно и давай по телу шарить. Тут Матушка очнулась. Поняла, что ведьме надобно, достала с груди половину ободка свадебного, протянула Ганке:
- На! Забирай! Дочек только верни!
Обрадовалась Ганка, потянулась за ободочком, да тут вдруг дуб обхватил ветвями нищенку, поднял высоко. Там, на ветке, вторая половина ободочка висела. Соединились половинки, и стал дуб крепким мужем, отцом девушек, Яном, а нищенка... Это же наша пани Эва!
- Эвушка, любая моя, - обнял жену крепко-крепко.
Но не сдалась ещё ведьма злая. Кинулась к сестрам, когти длинные на руках отрастила, поплевала на них ядом своим.
Да не тут-то было. Защитили девушек два деревца, заслонили. Исчезло злое колдовство. И вот уже обнимают крепко Марушку и Ярушку парни молодые.
Тут взвыла Ганна и испустила дух. Горстка черного пепла только и осталась.
Зацвёл лес, запели птицы, запахло травой да ягодами.
Догадались, что дальше было? А были две свадебки. А вскоре лес и Батюшка с Иатушкой стали радоваться детским голосам.