Закат в дебрях буша (русские миротворцы в Африке).
Моим друзьям и соратникам,
истинным интернационалистам и миротворцам - посвящается...
Глава 1.
Переговоры.
Сколько Максим находился без сознания, он определить не мог, удар прикладом пришелся на заднюю сторону головы, там, где под черепной коробкой располагается мозжечок. Немного тошнило, сильно болели ребра, наверное, пинали его эти пиндосы*, когда сбили с ног. Хотелось пить, он попробовал повернуться, но мешали связанные руки, от неловких движений в голове опять что-то стрельнуло, и на него снова навалилась черная мгла. "Только бы не подумали, что умер, а то сожрут, если не просто выкинут собакам" - подумал Максим, проваливаясь в забытье.
...Перед ним снова вставала картина прошедшего дня. День обещал быть обыкновенным; все приготовления к поездке на переговоры проходили в нормальном режиме, с повседневной суматохой, построением колонны к выезду, проверкой оружия, памятным групповым фотографированием, погрузкой горячего обеда (банглы* в этом отношении молодцы, всегда горячее питание с собой таскают: и для офицеров, и для солдат).
Максим еще раз дал ЦУ своим наблюдателям*: проверить готовность машин, не забыть карты маршрута, портативные "Моторолы", два ящика с "Фантой" и "Колой" для противоположной стороны - пить обычно предлагаемое повстанцами пальмовое вино (жуткая муть даже для советско-российских офицеров) было чревато страшным расстройством желудков суток на трое. И пошел для последнего инструктажа к украинским коллегам, которые чисто по-братски смогли предоставить охрану из трех спецназовцев, молодцеватых и бравых на вид.
Все трое, два Олега и Саня, были выпускниками прославленного Киевского ВОКУ, разведфака, правда, заканчивали его уже на самостийной Украине. Поэтому прибыли в миссию* в составе украинской ремонтной группы, где числились инструкторами по стрелковой подготовке, а на деле командовали взводом отборных украинских спецназовцев, которые сопровождали украинские грузовики под ооновскими флагами по наиболее опасным маршрутам этой "милой" африканской страны и обеспечивали охрану командования украинских миротворцев.
Старлей Саня был под два метра, бронник надел прямо на тельняшку - жарко, стоял в теньке местного чахлого баобабчика, нежно поглаживая свой ПК и запасную коробку с патронами; майор Олег - командир их группы, с интересом посматривал на бангладешцев и их вооружение (СКСы с навинчивающимися противопехотными гранатами, АК-47, РПГ-7, ПК с треногами). Они тоже входили в состав охраны делегации. Командовал ими шустрый молодой капитан, по слухам до командировки в ЮНАМСИЛ* охранявший бангладешского премьера. Вид у них был достаточно боевой, по-видимому, удовлетворявший командира украинских спецназовцев. Капитан Олег, третий украинский офицер этой группы, взявший в УКРБАТЕ* видеокамеру, с удовольствием снимал все приготовления к выезду и её участников.
"Ну, что, братья по крови и духу, разуму и половым влечениям, - начал свой инструктаж Максим. Давайте обсудим детали, в вашу боевую готовность я верю, да и банглы, вроде, лучших дали, но вы на подобном выезде в первый раз, поэтому ещё раз уточним маршрут, пункты прохождения, дислокацию правительственных войск и повстанцев, и что делать в случае шухера".
Разговор длился около 15 минут. Затем Максим переговорил по-английски о том же с капитаном Джахунгиром, командиром бангладешского взвода, и дал ему время довести инструктаж до своих подчиненных на бенгали. А сам ещё раз посмотрел на кенийца Майкла, уругвайца Хулио и танзанийца Асимбу - свою команду для возобновления переговоров с повстанцами в зоне ответственности сектора Локо-Порт.
"Ну что, господа военные наблюдатели, по машинам, соблюдать дистанцию, поддерживать связь, " - скомандовал Максим, и миссия по организации переговоров тронулась в путь.
Колонна была небольшой: два "Лэнд Крузера" военных наблюдателей и три небольших джипа бангладешцев. Вскоре они уже выехали из Локо-Порта, и дорога заструилась через джунгли, периодически выскакивая на небольшие открытые пространства, занятые деревушками с крошечными рисовыми полями и огородиками. На маршруте последним пунктом, занятым правительственными войсками (пехотной ротой 9ого батальона Локопортской бригады), была деревня с нехитрым названием Кибелу. Сделав короткую остановку, приветствуя командира роты, коренастого, черного, как смола, африканца лет сорока, Максим спросил про обстановку в районе переговоров. Ответ, как всегда, был успокоительным и однозначным, все в норме.
Предупредив по рации свой отряд, что территория, контролируемая правительством, закончилась, и что следующая деревня уже под повстанцами "RUF" (по-английски - Революционный объединённый фронт освобождения Леон-Сьерры), Максим, включив первую передачу, медленно двинулся на выезд из деревни. Слева мелькнул маленький окопчик с двумя часовыми. Стараясь спрятаться от пронизывающих солнечных лучей, они лениво помахали удаляющейся колонне миротворцев.
Вскоре показалась деревушка Камембе, которая находилась уже под контролем повстанцев. За 15 метров до первого дома, бамбуковой хижины, через всю дорогу проходила противотранспортная препятствие, сооружённое борцами за свободу, - канава, глубиной около 70 см и шириной метра полтора, с острыми колышками на дне и прикрытая плетёнкой, засыпанной землей и травой. Сооружение с первого взгляда примитивное, но достаточно эффективное - незаметное и непроходимое для автотранспорта; на скорости не проскочить, может вообще передний мост сорвать, а медленно ехать - прокол обоих передних колес обеспечен надёжно и надолго.
Приходилось объезжать подобные казусы по обочине, надо было делать это осторожно, повстанцы были горазды на различные пакости. Однако, пенёк у въезда в деревню, являвшийся своего рода КПП, на этот раз пустовал. Обычно тут сиживал часовой, существо с АК-47, лет 15ти, одетое в рваную майку "Чикаго Булс" и китайские сланцы. Надо было быть опытным специалистом по боевым действиям в джунглях, чтобы узреть в подобных отроках смелых, беспощадных солдат, готовых идти до конца.
Максим дал отмашку остановиться и вылез из машины. Ситуация с отсутствием обычного часового повстанцев ему не понравилась. Но отменять поездку на переговоры из-за такой причины было крайне нежелательно. Его бы никто не понял в штабе миссии, там сейчас вовсю теребили ребят в провинциях, призывая к быстрейшим налаживаниям контактов с повстанцами на местах, особенно после недавних событий*, повлекших за собой срыв всего мирного процесса.
Рация уже работала плохо из-за отсутствия ретрансляторов в этом районе. Максим передал всем быть начеку, и колонна потихоньку двинулась дальше через деревню к большому, через дорогу карьеру, вырытому партизанами джунглей ещё два года назад, когда война в этом маленьком, но алмазоносном районе мира бушевала с неослабевающим размахом.
Подъехав к карьеру, колонна остановилась и, следуя указаниям Максима, перестроилась для обратного движения, чтобы в случае нападения или обстрела сразу начать движение без заторов и паники. Максим собрал вокруг себя всех, кто собирался сопровождать его к назначенному месту для переговоров - мосту Мангле через реку Гобое. Мост был классным, построенный ещё при англичанах, из крупных каменных блоков. Слава богу, повстанцам хватило ума не разрушать его, а только перекрыть к нему подъезды карьерами с обеих сторон.
В этом районе действовала бригада "RUF" под командованием полковника Байбуре, сурового молодого человека 25 лет по кличке "Мясник", он лично показывал пример подчиненным в расправах с пленными. Бригада была сформирована по стандартам правительственных войск, и, несмотря на недостаток униформы и соответствующей обуви, имела хорошее вооружении для войны в джунглях и отличную дисциплину, скрепленную кровью и страданиями десятилетней войны. Подавляющему большинству повстанцев было 14-15 лет с опытом боевых действий 7-8 лет, они не знали другой жизни, и им нечего было терять.
Украинские спецназовцы приняли форму треугольника вокруг Максима и его военных наблюдателей, максимально прикрывая их в случае засады, Олег продолжал снимать всё происходящее на камеру, а бангладешцы во главе с капитаном Джахунгиром, который оставил часть своих солдат для охраны машин, заняли походный порядок по периметру вокруг группы Максима и украинцев, готовые к эскорту.
"Ну что, ребята, с богом, пошли", - сказал негромко Максим и вся группа, обойдя карьер с правого фланга, двинулась к мосту. Максим закурил, сказывалось нервное напряжение. А погода была просто замечательной, совсем не располагавшая к каким-либо неприятностям. Солнце светило ярко, но дул несильный ветерок, приятно холодивший кожу, в зарослях буша раздавались звуки пения местных пернатых жителей.
Пройдя метров 100 и завернув за поворот, Максим и его команда увидели мост и то ли партизан джунглей, то ли местных сельчан, маячивших на другом конце этого сооружения. Местом для переговоров, по договорённости, являлась обочина на противоположной от повстанцев стороне, куда подходил Максим со своим эскортом. В это время дня там была уже тень, и несколько валявшихся брёвен располагали к ведению непринуждённой беседы за дело мира и прогресса в этой бывшей колонии, когда-то великой британской империи.
Однако, их место было уже занято, человек 30 солдат, в униформе, занимали оборону, перекрывая все подступы к мосту, справа и слева от моста кусты также шевелились, показывая активность и серьезность намерений правительственных войск.
"Кто старший у вас, я подполковник Макс, начальник военных наблюдателей в секторе Локо-Порт" - спросил Максим, выдвигаясь вперед. Из тенька, слева от моста поднялась высокая фигура в камуфляже, приблизилась к Максиму и отдала честь.
"Здравствуйте, сэр, лейтенант Мугабе, заместитель командира роты. Я получил приказ выдвинуться к мосту и занять оборону. Мы удачно, внезапно, разоружили повстанцев в Камембе, захватив двоих в плен. Вот и всё".
"Кто приказал вам начать подобные действия и таким образом нарушить проведение переговоров" - спросил Максим сердито. Он понимал, что, скорее всего, это местная самодеятельность. Если бы это был приказ из Либертитауна*, то их бы предупредили.
"Лейтенант, я говорю очень серьёзно, пожалуйста, отведите своих людей с моста и доложите своим, что я и военные наблюдатели ООН прибыли на место для ведения переговоров, и если вы будете нам мешать, или повстанцы откажутся общаться с нами из-за вашего присутствия, то по приезду в штаб сектора, я позвоню в Либертитаун и всё расскажу, я ведь понимаю, что эта демонстрация силы - личная инициатива командира роты, максимум батальона".
Завидев Максима и других ооновцев, с другой стороны моста к ним двинулась группа из 12-15 партизан, половина из которых была вооружена. Максим решил дождаться их на своей стороне моста, давая, таким образом, время украинцам и бангладешцам для занятия выгодных с точки зрения обороны позиций вокруг предполагаемого места встречи. Украинские спецназовцы образовали своеобразный круг вокруг Максима, максимально прикрывая его, а бангладешцы заняли оборону по обе стороны от моста.
Повстанцы приближались, одного Максим сразу узнал, майора Пойзона, по-английски "яд", паренька лет 20, в трофейном бронежилете, пилотке, со стеком в руке на английский манер, и безоружного. Они уже встречались раньше, поэтому Пойзон тоже узнал Максима, но не улыбался как обычно.
"Здравствуй, полковник, мы ждали только вас, а ты привел с собой ещё и солдат правительственных войск, зачем?" - спросил Пойзон. За спиной у него уже маячило до 50 человек, половина с оружием, АК-47 и РПГ-7. Максим также поприветствовал майора и предложил в такой ситуации проводить переговоры на середине моста, с обеих сторон только командиры и без оружия. А охрану обоюдно отвести на противоположные стороны моста. Пойзон согласился, и пока приносили и ставили на середину моста две скамейки, и переговорщики рассаживались, Максим начал разговор.
"Майор, какие правительственные войска, для меня это такой же сюрприз, как и для тебя. У меня достаточно своей охраны, как ты видишь, очень хорошей и подготовленной, но я приехал на переговоры о мире, а солдаты правительственной армии уже уходят".
Действительно, вероятно, получив соответствующие инструкции по рации, лейтенант разворачивал и уводил своих солдат с моста, освобождая место для миротворцев. Однако, совсем не уходил, а расположился со своими, наверное, двумя взводами на отрезке дороги между мостом и карьером. Пойзон тоже видел эти действия.
"Тогда зачем они пришли, нарушив зону разъединения, и что стало с моими людьми в Камембе" - снова спросил Пойзон. Тон у него был достаточно недружелюбным. Уругваец Хулио и танзаниец Асимба, оба капитаны, чувствовали это и с тревогой оглядывались, надеясь побыстрее закончить эту неприятную беседу и вновь оказаться у машин, которые остались за карьером вместе с частью охраны и майором Майклом из Кении.
"Я во всём разберусь, ты же знаешь меня, Пойзон, - ответил Максим. И если, что не так, солдаты уйдут к себе в гарнизон, а твоих людей я заберу у них, хотя, если пожелают, отправлю в лагерь DDR*. Ты не возражаешь, если мы будем продолжать видеосъемку, ведь это реальное доказательство, кто прав, кто виноват".
"Согласен. Я знаю тебя и верю твоему слову, Лев с Севера (так Максима прозвали повстанцы), но я не верю правительству, мы с ними воюем уже 10 лет, всякое бывало".
"Я понимаю, ты и твои люди рассержены и озлоблены происходящим, поэтому для переговоров выберем другой день, а сегодня я попытаюсь убрать солдат, и буду между вами, пока они не уйдут в свой передовой лагерь, а потом вернусь в штаб сектора и доложу об этом бардаке."
Максим старался говорить спокойно, всем видом показывая миролюбивое настроение его команды и решимость разобраться в происходящем быстро, без последствий. Это давалось нелегко, все нервничали, было видно, что напряжение не спадает, и любое необдуманное слово, или, хуже того, жест или неосторожное движение могли спровоцировать конфликт.
"Мы уходим, Пойзон, ты, пожалуйста, оставайся со своими людьми на мосту, я и моя охрана будем гарантами безопасности между твоими ребятами и солдатами, начнёте стрелять, вы или они, попадёте в нас, тогда уж, всем крышка, а виноватого все равно найдём и накажем. Вертолёт вызовем, например.
Попрощавшись, Максим вместе с Асимбой и Хулио пошли на свою сторону моста, где, подозвав лейтенанта, ещё раз настоял на немедленном отводе солдат на прежние позиции во избежание перестрелки и конфликта. После недолгих переговоров, периодически запрашивая по рации своих, солдаты с лейтенантом двинулись в обратный путь, договорившись оставить пленных бангладешцам, охранявшим машины колонны на противоположной стороне карьера. Дождавшись, пока подразделение правительственных войск покинет территорию повстанцев, и, помахав рукой Пойзону, Максим дал команду колонне двигаться обратно в штаб сектора.
Напряжение, владевшее всеми, спало. Все начали улыбаться, вспоминая неприятные часы, когда одно неосторожное движение или слово могли вызвать огонь со стороны повстанцев. "Спасибо ребята, вы все были молодцами, благодаря вашей четкости в действиях и решительному виду, ни повстанцы, ни солдаты не посмели предпринять какие-либо провокационные действия" - сказал Максим участникам миссии. И украинцы, и бангладешцы уже вовсю переговаривались, шумно обсуждая происшедшее. "Это тебе, командир, спасибо, твой опыт, популярность у партизан повернули ход события в нашу сторону" - наперебой заговорили все.
"Ладно, благодарю за службу, все будут отмечены в рапорте, а сейчас сделаем так: Джахунгир, езжай к себе в батальон, на сегодня ваша служба завершена, спасибо дорогой, с меня бакшиш; Олег и хлопцы, вас мои наблюдатели добросят до аэродрома и вызовут вертолёт, чтобы сегодня вечером вы нормально отдохнули у себя на базе, по приезду к вам с меня проставочка, как полагается. Асимба, Хулио, Майкл, вы езжайте в штаб сектора, а я, пожалуй, рвану в Либертитаун, в штаб миссии, к вечеру вернусь. А то всё равно заставят приезжать и рассказывать, что, да как."
Выехав из зоны, контролируемой повстанцами, и добравшись до перекрёстка, ведущего в Локо-Порт, Максим попрощался со всеми и повернул на своём служебном "Лэнд Крузере" на разбитую войной и временем асфальтовую дорогу, ведущую в Либертитаун.
* пиндосы - прозвище африканцев, данное им советскими военными советниками и специалистами ещё во времена активной военно-технической помощи СССР национально-освободительным движениям на африканском континенте.
* банглы - бангладешцы, военнослужащие миротворческого контингента из Бангладеш.
* наблюдателям - военные наблюдатели ООН, офицеры-миротворцы без оружия.
* миссия - имеется ввиду миротворческая миссия ООН в Леон-Сьере.
* ЮНАМСИЛ - миротворческая миссия ООН в Леон-Сьере.
* УКРБАТ - украинский батальон миротворческой миссии ООН в Леон-Сьере.
* 6 месяцев назад повстанцы нарушили перемирие, атаковав подразделения ООН и правительственные войска в наиболее важных в стратегическом отношении местах. Большого успеха они, правда, не добились, но переговоры по подписанию мирных соглашений были сорваны, и доверие сторон, участвующих в конфликте, друг к другу было сильно подорвано.
* Либертитаун - столица Леон-Сьерры, где располагался центральный штаб миротворческой миссии ООН в Леон-Сьере.
* лагерь DDR - специально созданная структура для процесса разоружения, демилитаризации и реинтеграции повстанцев в мирную жизнь страны (по-английски аббревиатура DDR - disarmament, demobilization, reintegration).
Глава 2.
Засада.
Максим провозился в штабе миссии до вечера; сначала доложил о событиях у моста начальнику штаба, высокому, крупному, английскому полковнику Джону Дебингтону, морскому пехотинцу её величества британской королевы. Дебингтон мужиком был неплохим, справедливым, с русскими умел ладить, уважал и понимал их, поэтому к докладу Максима отнесся серьезно и тут же дал указание оперативному отделу связаться с Укрбатом и получить копию видеосъемки.
"Это прикроет ваши задницы, а мне будет сувенир про подвиги русских в Африке" - пробурчал он миролюбиво. "Тебе везёт, Макс, пусть и дальше также продолжается. Езжай к себе обратно и поспеши до наступления темноты. Что-то опять "шалят" партизаны, и как раз на твоем маршруте. А я доложу генералу, не волнуйся, он будет доволен, ты всё правильно сделал".
"Спасибо, чиф, вы понимаете нас и нашу работу, иной раз и со своим начальством в России не можешь найти понимания, а ведь это так важно и нужно, особенно когда могут стрелять", - с благодарностью сказал Максим и откланялся.
Однако сразу не выехал обратно в сектор, а пошел навестить русских штабников, курировавших авиагруппу. Но в офисе застал только капитана Эдика Подорожного, "держателя" русского дома* в Либертитауне. Эдик был парнем со странностями (у каждого свои проблемы и причуды - жены, любовницы, алкоголизм и т.п.), но под чутким руководством Максима (периодически он устраивал Эдику головомойки, когда тот начинал косить под "дауна") следил за домом прилежно, и к каждому приезду русских наблюдателей все было чисто и готово к приему уставших от джунглей и бытовых неудобств ребят: у старенькой служанки Сильвии дымились на столе зажаренные в кипящем масле "по-африкански" крупные куски барракуды и традиционные чипсы, Эдик же набивал почти поломанный холодильник пивом, колбасой, сыром и прочими разносолами из ооновского пи-экса* и посылал сторожа (он же дворник) Аджая на рынок за свежими яйцами и булочками. Ребята, приехав, тут же затаривались вискарем, и начинался 2-3ёхдневный уход в "страну дураков", с пьянкой, обжираловкой, поездками в ночные дискотеки Либертитауна, привозом местных красоток и неизменным подсчитыванием финансовых потерь утром, сопровождавшихся головной болью и "лечением", плавно перетекавшим в новые буйства. Через неделю, как правило, появлялся Максим и на правах старшего группы разгонял всю банду по местам их дислокаций, где ребята опять добросовестно в течение целого месяца патрулировали джунгли, рискуя нарваться на засаду повстанцев, а ночью погибали под натиском комаров, от которых болели малярией по несколько раз, несмотря не на какие чудо-лекарства.
Эдик, как обычно, висел на телефоне и докладывал своей жене о новых сбережениях, которые он регулярно отправлял ей в Россию. Ходили слухи, что Эдик рогат как дикий самец-вожак целого стада, на что он неизменно отвечал, что, если ей хорошо, то и ему тоже соответственно. К Максиму он относился как к старшему брату, начальнику и другу в одном лице и называл его магистром.
"О, великий, ты снова пожаловал к нам, муравьям", - как обычно, с пафосом, поприветствовал он вошедшего Максима.
"Муравьи работают, а ты по телефону болтаешь. Зайди попозже в оперативный отдел. Там будет сводка о нашем секторе, передашь её в авиагруппу, а я сегодня вечером позвоню им из штаба сектора, расскажу всё глазами очевидца. Надо будет заполнить заявку на их полеты в нашем секторе, не забудь".
"Слушаю и повинуюсь, магистр. Когда снова мы сможем лицезреть твой божественный лик в нашем замке".
"Как всегда, в конце месяца. Если не будет накладок. И проверь генератор, если опять не будет работать к приезду ребят, защищать не буду, намылят шею тебе, уж поверь".
Далее Максим отправился к кадровикам по поводу перевода двух русских наблюдателей в центральный штаб (скоро должна была начаться ротация), потом зашел к девчонкам-таджичкам, работавшим в офисе на вертолетной площадке. Им всегда было приятно поболтать с кем-нибудь на родном языке. А Максим ещё не совсем забыл "дари"*. Кроме того, надо было узнать о наличии свободных мест на рейс в соседнюю Гвинею, которую Максим собирался посетить через неделю.
"Салам, хубасти, джурасти, дохтароне кяшяньг ва макбуль*" - поприветствовал Максим молодых дам из Средней Азии.
"Ташакор, азиз, хуш омадид*" - в тон ему весело отвечали Зульфия и Лейла. Далее беседа велась на языке межнационального общения братских республик бывшего Союза. Поболтав минут 5 и узнав последние штабные сплетни из жизни гражданского и военного персонала миссии, а также записавшись на нужный ему рейс, Максим вежливо попрощался с девушками и отправился в пи-экс для обновления запасов пива, прохладительных напитков и пресной воды (местной водой старались не пользоваться, даже кипяченной). Там была большая очередь, и он провозился целый час.
Незаметно наступил вечер, солнышко, мелькнув в последний раз, спряталось за горизонтом. С моря усилился прохладный ветерок, как бы гостеприимно приглашая всех посетить многочисленные кафе и бары, разбросанные вдоль всего побережья Либертитауна, или поплавать в нагретом за день океане, в котором температура воды никогда не опускалась ниже 25 градусов по Цельсию.
Максим взглянул на часы. Пора было выезжать. И так половину дороги пришлось бы ехать в кромешной темноте, отсчитывая пройденный путь по многочисленным чекпоинтам* миротворцев и правительственных войск, расположенных вдоль всего участка единственной трассы из столицы в провинцию Локо-Порт, где располагался штаб 5ого сектора миссии, в котором Максим занимал достаточно представительную должность начальника военных наблюдателей.
Дорога считалась неопасной, т.к. наличие множества чекпоинтов и обещания подписания перемирия лидерами партизан должны были гарантировать безопасность всем проезжающим по ней. Но все конвои миротворцев всегда следовали под усиленной охраной, для чего периодически привлекались даже вертолеты, а штабные регуляции предписывали передвигаться только днем и группами из двух и более машин. Связь между руководством повстанческого движения и отрядами "фридомфайтеров*" в джунглях оставляла желать лучшего, и поэтому наиболее ретивые борцы за свободу и демократию в стране алмазов и бананов не отказывали себе в удовольствии периодически выходить на дорогу и грабить проезжавшие машины и путников. Ооновский транспорт не трогали, однако ночью все кошки серы, и иногда припозднившаяся одиночная машина становилась легкой добычей партизан, т.к. в большинстве случаев, при явном превосходстве сил противника, миротворцы старались обходиться без боестолкновений, предпочитая потом путем переговоров получать обратно имущество Организации Объединенных Наций.
Проехав больше половины пути, Максим догнал небольшую колонну, состоящую из двух грузовиков и трёх "багги". Это были британские военные советники и инструкторы, которые, по аналогии советских советников в Афганистане, занимались обучением правительственных войск в Леон-Сьерре.
Он, естественно не знал, что повстанческая группировка, контролирующая этот район, приняла решение захватить в плен заложников из числа британских военных, работающих на правительство, и таким образом начать новый виток переговоров с позиции стороны, имеющей неоспоримое преимущество. Лазутчики у партизан были отменные, и засада была уже организована за мостом Ракель, где пост миротворцев располагался до моста, а далее шла дорога, на пару километров никем неконтролируемая. Здесь было достаточно удобно совершить нападение из джунглей, а затем уйти безнаказанно с трофеями и, возможно, без потерь. Подданные её величества королевы Елизаветы были вооружены, но не разу не подвергались нападениям за всё предыдущее время пребывания в стране, половина сержантов и офицеров (всего в колонне следовало 7 сержантов и 9 офицеров) не имели боевого опыта, а в засаде их ждали 50 повстанцев, поэтому колонна была обречена. Максим, естественно, ничего не подозревая, пристроился за ней, радуясь, что остаток пути проведет в относительной безопасности.
Засадой партизан командовал полковник Мавру Сабана. Он являлся одним из наиболее агрессивно настроенных лидеров повстанцев, который считал, что власть нужно брать только вооруженным путем, и любые переговоры есть проявление слабости и нерешительности. Ему, бывшему капралу правительственной армии, казалось, что наступательная тактика оправдает себя, и он станет генералом и министром в новом кабинете правительства.
"Колонна приближается, по два человека в грузовиках и по 4 в "багги", в конце следует один ооновский джип, количество людей в нем не видно" - доложили Сабане.
"Ну и что, пусть там даже 4 вооруженных миротворца, всё равно это не может помешать нам, кто окажет сопротивление, убивайте на месте, из англичан половину надо взять живыми, начинаем".
Всё было отработано. Когда колонна сбросила скорость, ибо этот участок дороги был достаточно разрушен за долгие годы войны, перед передней машиной появилось препятствие в виде небольшого бревна, через которое, однако, было невозможно перескочить ни грузовикам, ни остальным машинам. Далее второе бревно перегородило путь к отступлению. И повстанцы, беспорядочно стреляя в воздух, бросились к беспомощным машинам, пытающимся развернуться и уйти по обочине. Лишь четыре офицера и три сержанта успели открыть ответный огонь, и были тут же убиты разъяренными войнами джунглей, потерявшими сразу 5 человек. Остальные британцы, дезорганизованные стрельбой со всех сторон, все-таки приготовились к отпору, но были уже окружены десятками партизан, которые явно демонстрировали, что при сопротивлении их постигнет участь погибших товарищей. Разоружив британцев, повстанцы подожгли машины, и вместе с добычей растаяли в джунглях.
Когда колонна остановилась, Максим начал доставать сигареты, ничего не подозревая. После начала пальбы, которая раздавалась во всех сторон, он выскочил из машины и бросился к обочине, где и столкнулся с тремя подбегавшими партизанами.
"Миротворческая миссия ООН, подполков...." - начал было представляться Максим, но, получив сразу двойной удар прикладами автоматов, упал и потерял сознание.
Мавру Сабана был доволен, в джипе оказался лишь один военный наблюдатель, без оружия, ещё один ценный заложник. "Забрать все, что можем унести, машины сжечь, пленных бить, но в меру, всё, уходим" - скомандовал он, и отряд повстанцев по малозаметным тропинкам, раздвигая буш*, двинулся к себе на базу.
* русский дом - вилла, которая снималась коллективно русскими военными наблюдателями в целях экономии суточных, т.к. цены в приличных местных отелях очень сильно кусались. "Держателем" назначался тот, кто на длительный период был прикомандирован к центральному штабу и мог, соответственно, уделять должное внимание ведению домашнего хозяйства.
* пи-экс - военторг (англ. яз. - PX), в данном случае супермаркет для членов миссии ООН.
* дари - кабульский диалект персидского языка (фарси), очень близок к таджикскому языку.
* на "дари": здравствуйте, как дела, здоровы ли, красивые и симпатичные девушки.
Спасибо, дорогой, добро пожаловать.
* чекпоинт - КПП, контрольно-пропускной пункт (англ. яз. - checkpoint).
* фридомфайтер - борец за свободу (англ. яз. - freedom fighter).
* буш - высокий африканский кустарник, переходящий непосредственно в джунгли или саванну.
Глава 3.
Освобождение.
Максим очнулся оттого, что кто-то трогал его голову чем-то мокрым. С трудом, разлепив заплывшие от ударов глаза, он увидел белого человека в изорванном камуфляже, который, стараясь не причинить боли, аккуратно прикладывал в разбитой голове Максима влажную тряпку. Заметив, что Максим очнулся, человек улыбнулся и спросил: "Вы говорите по-английски, как себя чувствуете?"
"Спасибо, удовлетворительно, пока ещё жив. Вы доктор?"
"Нет, но я прошел полный курс подготовки санитара. И у меня было достаточно практики в ходе войны в заливе*. Это удивительно, каждый раз, очнувшись, вы пытались бежать и, когда вас хватали, дрались, как сумасшедший. Вас били больше, чем всех нас вместе взятых. Я осмотрел вас, поразительно, переломов нет, одни ушибы. Я - капитан Литгоу, Бенджамин Литгоу, вооруженные силы её величества".
"Подполковник Громов, Макс Громов, российская армия. Это я, наверное, будучи в шоке, все бежал или дрался. Что случилось, почему напали на вас, на меня? Вроде боевых действий никто не объявлял".
"Это была засада на нас, сэр, - британец держался вежливо. А вы просто подвернулись под руку. Всех, кто успел открыть огонь, убили. А мы не сразу поняли, что это засада, ведь повстанцы стреляли в воздух, а на поражение только в случае сопротивления, и потом, их было человек 50-60 не меньше. Мы думаем, что нас специально брали в заложники, убить они могли бы сразу, расстреляв колонну из буша".
Максим оглядел весь сарайчик и рассмотрел всех находившихся внутри. Все девять оставшихся в живых англичан выглядели избитыми и измученными, но глаза у всех горели огнем, непонятной для данного случая, бодрости и ожидания.
"Что будем делать" - спросил Максим капитана Литгоу. Чувствовалось, что в данной ситуации он у британцев за старшего.
"Сэр, бежать бесполезно, далеко мы не уйдём, а их здесь, как муравьев. Не волнуйтесь. Наверняка, наши в Либертитауне уже в курсе происшедшего, и докладывают Лондону. А те пришлют спецназ, думаем, дней через пять нас освободят. Разрешите представить вам моих товарищей: Капитаны Дик Ченси и Роберт Карлайн, лейтенанты Роджер Визбоу, Майкл Стэнли и Хью Беримор. Сержанты Стив Дуглас, Джон Меллоу, Ричард Картер и Энтони Роджерс"
Все представляемые, с трудом, но вставали и отдавали Максиму честь как старшему по званию. Максим тоже привстал и, кривясь от дергающей боли избитого тела, изображал что-то похожее на отдание чести.
"А ваши ооновцы пока время потянут переговорами про ваше освобождение или обмен. Нам это на руку. А что предпримет Москва, сэр, мы знаем, что у вас очень сильный спецназ, или же ваши дипломаты займутся вашим делом, ещё бы, целого подполковника взяли в заложники" - спросил с участием Литгоу, и было видно, что он не шутил.
Пересиливая наваливающееся отчаяние, Максим кивнул. "Да, я думаю, моё руководство будет действовать комбинированно, а сейчас давайте отдохнем немного, силы нам ещё понадобятся".
Максим попытался подремать, но сон не приходил. Мысли путались, вся надежда была на ООН, но это долгая дипломатия, а, может, бритты сумеют достаточно быстро найти и освободить своих, и его заодно.
На Родину полагаться не было смысла, в Леон-Сьерре даже посольства не было, к тому же, подобные командировки расценивались в Минобороны как дар свыше, возможность подлатать нищий бюджет российского офицера, поэтому требование о помощи повисло бы в воздухе как неудачный анекдот: тут люди в Чечне гибнут, и помощь к ним не всегда поспевает, а вы на берегу океана, виски, черные красавицы, доллары.... Да вы обурели!
Кстати, часть офицеров действительно приезжала исключительно поднасобирать денег, не вдаваясь в подробности сложной и тонкой деятельности миротворцев, особенно военных наблюдателей ООН. Они жили по принципу: день прошел, и ладно. Весь авторитет российских военных наблюдателей ООН держался исключительно на тех добросовестных офицерах, которые с энтузиазмом и смелостью, не жалея себя, работали в любых условиях, зарабатывая уважение себе и России, занимали благодаря личным качествам командные и руководящие посты. Со стороны Родины им в этом помогали лишь отдельные высокопоставленные офицеры, которые смогли осознать важность участия России в миротворческой деятельности в самых разных формах.
Прошло четыре дня. Повстанцы практически не обращали внимания на заложников. Руководство партизан неоднозначно отнеслось к данной акции. Но все признавали, что теперь появился лишний козырь для нового раунда переговоров.
Раз в день, ближе к вечеру заносили в хижину, где содержались пленные, 1 глиняный кувшин с водой и плетёный поднос с полусгнившими бананами и манго. В туалет не выводили, поэтому приходилось справлять нужду тут же, в одном из углов. Стояла жара, кучи мух и прочих насекомых, похоже, решили окончательно доконать пленников, запах человеческих испражнений и немытых, потных тел плотной стеной висел в воздухе. Все это приводило к тому, что с первого дня у заложников начались кишечно-желудочные расстройства, сильно смахивающее на дизентерию, диарею и т.п. На вторые сутки у половины заключенных начался жар, поднялась температура, это была малярия или ещё какая-нибудь лихорадка - трудно было определить в подобных условиях.
Максима мучили и понос, и жара, и вонь экскрементов, которой, казалось, пропитались все находившиеся в хижине. Первые двое суток его рвало, потом организм привык, однако продолжал сильно ощущаться недостаток свежего воздуха. Люди лежали в полудреме, ожидая развязки. Максим решил, что, если на пятые сутки ничего не произойдёт, он предпримет побег. Он и так, каждый день, незаметно для окружающих, ковырял землю руками у своей стенки, стараясь сделать нечто похожее на подкоп.
Лондон действительно уже через сутки знал, что случилось. И через 36 часов с момента захвата британцев два "Геркулеса C-130" вылетели из Плимута* в направлении Леон-Сьерры. Они везли роту САС* в полном составе, усиленную двумя минометными батареями. Практически одновременно два фрегата и один крейсер, составлявшие дежурную смену британских ВМС в этом уголке Атлантики, получив соответствующие приказы, взяли курс на Либертитаун. Один из спутников ВС Великобритании завис над Западной Африкой и приступил к съемкам местности. Военная машина бывшей империи не давала сбоев.
Рота САС, в составе 110 военнослужащих, была отлично подготовлена, стрелковое вооружение, гранатометы и пулеметы в сочетании с восемью минометами огневой поддержки создавали мощный кулак, способный к быстрым и эффективным действиям.
Война в джунглях требовала особой подготовки. Военнослужащие САС были готовы воевать везде. В ходе полета на борт "Геркулесов" поступила необходимая фото- и видеоинформация со спутника о расположении базы повстанцев, где содержались заложники. Снимки, пленка - все было очень высокого качества, позволяли рассмотреть место будущего нападения в самых мельчайших подробностях, с точностью до одного метра. Было принято решение приземлиться в Бамако, столице Мали, государства, соседствующего с Леон-Сьеррой. Эта бывшая колония Франции довольно терпимо относилась к англичанам, чего нельзя было сказать про отношение к бывшим хозяевам. Англичане попросили транзитную стоянку на сутки, объясняя всё необходимостью короткого отдыха перед продолжением учений. Кроме запроса на 24хчасовую стоянку, была переведена необходимая сумма в "Банк Дю Мали" за время стоянки и использование территории аэропорта вне расписания, что окончательно разрешило все возможные сомнения малийских властей. Подобную практику кратких военных визитов проводили все бывшие колониальные страны, объясняя происходившее военными учениями и маневрами.
После приземления командир роты САС подполковник Гай Джонсон связался с командованием морской тактической группой, которая уже приближалась к побережью Леон-Сьерры. Группой командовал капитан 1 ранга Харт Брумин, его задачей было обеспечить спецназ всеми тремя имеющимися вертолетами "Сикорского" и поддержать при необходимости подразделением морской пехоты, находящимся на одном из судов.
На аэродроме Бамако стояла адская жара, спецназовцы без оружия расположились под тенью самолетов и обедали сухим пайком. А их командиры разрабатывали и обсуждали план атаки, который собирались претворить в жизнь ночью.
От аэродрома Бамако до Либертитауна всего два часа полета. Вертолеты и автотранспорт будут ждать их там. Джонсон ждал наступления сумерек. Отправив план на утверждение в Лондон, в ожидании ответа, он закурил 5тидолларовую сигару и открыл банку с холодным пивом - в самолетах были холодильные камеры с минеральной водой и пивом в достаточном количестве, но Гай никогда не позволял перед операцией больше двух банок. Режим он выдерживал всегда.
Ответ пришел очень быстро: вам на месте видней, доверяем, одобряем, желаем успеха и удачи. "Фак ю" - буркнул Джонсон. И улыбнулся, он верил в успех и своих людей, такие не подведут.
Операция прошла успешно. Все заложники, в том числе и Максим, были освобождены быстро и без потерь. Из них никто не пострадал, даже ранен не был. Вся группировка повстанцев была уничтожена полностью, включая женщин и подростков, оказывающих сопротивление. Лишь единицам удалось ускользнуть в разгар боя, уползая в глубину буша. У спецназовцев были только легкораненые, но в большом количестве - каждый четвертый. План, основанный на опыте борьбы с партизанами в Африке в годы неоколониализма, оправдал себя полностью. Практически всегда небольшие по численности подразделения специального назначения одерживали верх над численно превосходящим, но не выдерживающим стремительных, ночных нападений и мощной плотности огня, контингентом "борцов за свободу", ленивых и нерадивых в изучении военного дела, способных лишь к проведению показательных расправ над безоружным населением.
Мавру Сабана был убит в самом начале боя; он сразу понял, что нападавшие не только освободят заложников, но и перебьют весь лагерь. А пленных спецназ не берёт, если это не входит в план операции. Он короткими перебежками, вместе с двумя телохранителями, пытался незаметно уйти вдоль реки, но снайперы САСа, вооруженные приборами ночного видения, пристрелили их, даже не дав выйти за периметр лагеря.
Максим, проснувшись от грохота боя, попытался вскочить, но сокамерники тут же свалили его, прокричав, что началась операция по их освобождению, и лучше оставаться на месте, чем становиться бегающей мишенью. Когда через несколько минут в их хижину проскользнули несколько бойцов САСа, все британцы, поддерживая Максима, молча последовали за ними, выполняя все указания и команды. Эвакуация прошла быстро, но звуки боя доносились до Максима почти на всем пути до Либертитауна.
На следующий день в полдень в штабе ЮНАМСИЛ была торжественная церемония встречи командования миротворцев и представителей британского контингента по случаю успешного проведения операции и освобождения заложников. Представители ООН были довольны, что захваченный офицер-миротворец (Максим) был освобожден так быстро и без участия миротворцев в этой силовой акции. Ведь переговоры с повстанцами, начатые на третий день после исчезновения Максима, сразу же зашли в тупик из-за невыполнимых требований лидеров партизан (вывода миротворцев, прекращения военной и гуманитарной помощи правительству и т. п.), а пока шли совещания со штабом ООН в Нью-Йорке, время работало не в пользу тех, кто лежал на земляном полу хижины в лагере повстанцев.
Через два месяца по телефону Максиму сказали, что Родина наградила его медалью "За укрепление боевого содружества". Как и полагается, Максим организовал проставочку по данному поводу, и вся группа российских военных наблюдателей ООН в очередной раз достойно отдохнула. Максим проследил, чтобы всё прошло без ненужных приключений. Служба российских миротворцев в этом неистощимом на события и конфликты уголке Западной Африки продолжалась.
*война в заливе - боевые действия коалиционных сил во главе с США против Ирака в 1991 году.
*Плимут - город и порт в Великобритании, где располагается одна из баз морской пехоты её величества.
*САС - части специального назначения (спецназ) ВС Великобритании.