Аннотация: - Если бы не было неба, - вполголоса произнесла она.
Если бы не было неба
Маша Коровкина была слабоумной девочкой. Изъяснялась с трудом, грамота ей почти не давалась, огород букв, который она городила на бумажном листе, вряд ли выражал что-то значимое. И считать... Считать совсем не получалось. Она училась в школе для умственно-отсталых детей, и даже там выходило все с трудом. Единственное, что нравилось Маше - это рисовать, выражать увиденный мир при помощи красок. Сестра ей всегда покупала акварельки, и девочка рисовала. Машин мир делился на времена года. Лето виделось в композиции желтого, зеленого и красного, весна изображалась зеленым с розовым, осень получалась коричневой, фиолетовой и серой, а зима - белой, синей, голубой. Рисунок Маши напоминал нагромождение причудливых клякс. Ничто в нем не имело точно вычерченной формы. Но плавный перепад цветов, подбор оттенков, гармония красок и еще что-то необъяснимое задерживало на рисунке взгляд.
- Ну, пусть школу закончит, может, в цеху что раскрашивать будет, - думали сестра с матерью и пожимали плечами.
Машина мать любила выпить и, наверно, поэтому почти не следила за дочерьми. Старшая сестра дома бывала редко, все у друзей, но старалась заботиться о младшей, делать для нее, глупенькой, что-нибудь приятное. Жалела ее. Сестра-то ей всегда и покупала акварельки.
Однажды, так получилось, что мать в очередной раз запила, сестра всю неделю выясняла отношения с парнем... О Машенькином увлечении забыли.
Девочка сидела дома и смотрела в окошко, улыбаясь лету.
- Лето, - произнесла она громко, растягивая звуки, и полезла за акварельными красками. Но как она расстроилась, когда увидела, что нет желтых, зеленых, красных. Кончились. В наличии были только синие, серые, белые, голубые и совсем на донышке немножко черного цвета. Зиму рисовать ей не хотелось.
Она сначала расплакалась, но все же взяла кисточку, чистый лист...
Совсем другое лето нарисовала Маша: темно-синюю траву, как можно было догадаться из ее рисунка, на траве голубые и белые цветы на черных стебельках, серые силуэты деревьев в синеватой листве. А над всем этим - черная черта. Сверху лист остался не закрашенным.
- Маша, что это? - спросила после сестра, разглядывая такой странный рисунок.
- Это лето.
- А почему все синее? Ой, я же тебе краски не купила...
- Это лето. Если бы не было неба...
- Как это, Маш?
- Трава, ветки - все было бы синее.
Учительница вызвала Машину мать несколько дней спустя. Мать была как раз в совсем неплохой форме и поэтому собралась поговорить.
- Ирина Дмитриевна, внутренний мир Маши очень интересный. Надо попытаться это развивать. Вот в классе висит ее новый рисунок "Если бы не было неба". Здесь лето изображено в синих, белых и голубых тонах. Над всем этим, видите, черным цветом проведена черта и дальше - пустота. Ваша дочь видит лето таким в отсутствие неба. У девочки творческое воображение, и оно нестандартное. Внутренний мир достаточно глубок. С Машей нужно заниматься... Мы сделаем все возможное, чтобы помочь ребенку.
Учительница говорила, много обещала. Мать равнодушно слушала. "Ну, на худой конец раскрашивать будет", - подумала она, так ничего и не сказав.
- Многие авангардисты были не совсем нормальными людьми, впрочем..., - учительница продолжала убеждать, но, заметив, наконец, предельно равнодушный взгляд собеседницы, замолчала.
- Отдайте нам это рисунок, - сказала мать, - мы со старшей дочерью посмотрим, обсудим.
Прошло недели две. Ирина Дмитриевна, поставив на подоконник только что отпитую бутылку водки, совершенно индифферентно, пусто поглядывала в окно. "Какого цвета лето?" - почему-то пришло ей в голову. Сквозь бутылку, еще наполненную водкой, мир выглядел серым, одноцветным. Женщина вглядывалась в бутылку и различала только асфальтовые краски. "Ба... не зеленое оно. Права Машка. А небо, небо-то где?" Она попыталась посмотреть вверх, но голова упала на руки, и ей опять пришлось созерцать один только асфальт. "Нет неба. Права Машка". Голова уже не поднималась, лежала на подоконнике на руках, там же, на подоконнике, оставалась так и не выпитая, последняя бутылка водки. Пустые валялись под батареей.
В комнату вошла Маша. Она посмотрела на мать, потом на небо. Небо было синее-синее, яркое полуденное солнце резало глаза. Наверно, поэтому у девочки навернулись слезы. Она еще раз посмотрела на ничего не видящую, пьяную мать, потом снова на небо...
- Если бы не было неба, - вполголоса произнесла она.