|
|
||
Я люблю наш остров. Под сенью его древ мы, то есть, я, моя жена и мои друзья, проводим большую часть наших летних отпусков и выходных. Расположен он вниз по течению от Самары, минут сорок на катере и я уверен, он просто идеален, чтоб отдохнуть и дух перевести.(1)
Хочу сразу оговориться, чтобы в дальнейшем не возникло недоразумений - меня хлебом не корми, дай только вставить в разговор строчки из чьих-нибудь стишков, прозы или еще какие афоризмы. Я это делаю в основном, когда своего словарного запаса не хватает. Иногда меня так и тянет изъясняться одними афоризмами, чтобы не перенапрягать свой мозг - зачем стараться, если все самое основное и умное сказано до меня и не мной?
В темноте со стороны Волги отчетливо доносился шум хорошего мотора. Компания была в сборе и все с нетерпением ожидали только явления Чеснока - Вольдемара. Почему явления, а не, предположим, приезда, приплытия, прибытия, наконец? Просто Чеснок никогда не приходил и не приезжал как все обычные люди. Даже если он прозаически приходил, то обязательно с целым набором разных происшествий, которые случались с ним за время движения.
Вот и сейчас все с нетерпением ожидали появления клоуна, который несся по Волге на всех парах в полной темноте, ориентируясь на свет костра. В условиях, когда уже в нескольких метрах от лодки не было видно ни зги, причалить к нашему лагерю можно было только при полной отключке инстинкта самосохранения. Берег представлял из себя отвесный обрывчик в 1,5 метра высотой и узкий пляж в полметра. Даже при обычных обстоятельствах подплыть к берегу было проблематично и под силу лишь трезвому индивидууму. А Чеснок, как известно просто так, трезвым "за Волгу" не отправлялся. Но мы были спокойны за него.
Способность Вольдемара водить свой катер "White Sally" на автопилоте феноменальна. Как-то раз мы плыли от нашего острова к городу в сгущающейся темноте раннего ноября. И только через час движения я заметил, что Вовочка, сидя за рулем, спит как убитый, причем, от самого острова, как он нам сам потом признался. И заметьте, за все время не отклонился от курса ни на градус. Если бы Вольдемара в свое время назначили капитаном "Титаника", то нам наверняка не посчастливилось бы лицезреть Леонардо ди Каприо (2), уходящим в ледяную глубину.
Шум мотора приближался со скоростью тайфуна "Иван". Костер, который для Вовочки должен был стать путеводным маяком, осветил пространство перед берегом и нас, сгрудившихся на краю обрывчика. Сами собой мы, наверное, представляли кадр из "Близких контактов третьего уровня" (3), перед приземлением космической тарелки. Но приземлился Вовочка. Секунда другая ожидания и из кромешной темноты вылетел серый катер и, сияя отблесками огня на лобовом стекле, на полном ходу вписался в берег.
В этот момент обязательно должна была наступить мертвая тишина, нарушаемая потрескиванием головней в костре. Картина была фантастической, как раз не хватало только гробовой тишины. Но она не наступила - Вовочка как всегда не выключил мотор перед приземлением. Он и не мог. Лежа на двух сидениях и трогательно подложив ладони лодочкой под щеку, он мирно почивал. Честно говоря, меня это потрясло. Если бы я вот так же въехал в обрыв, то, по меньшей мере, свалился бы от удара с сидений, а то и протаранил бы головой лобовое стекло. Но Вовочка даже не шелохнулся. По всей лодке, тут и там были разбросаны его шмотки и, в общем, все это выглядело, как если бы он на своем катере вырвался из какого-нибудь Бермудского треугольника. И спасся из этого самого треугольника только в стельку пьяный шкипер.
Игорь тяжело вздохнул и полез к лодке с видом человека, который выполняет одну и ту же обязанность на протяжении не менее ста лет. Он, наконец, выключил мотор и на нас обрушилась упомянутая мной благословенная тишина с потрескиванием костра, которая всегда наступает после отключения громко работающего мотора и "Русского радио".
Игорь влез в лодку и начал трясти Вольдемара, пытаясь разбудить и одновременно усадить его. Ему удалось и то и другое. Вовочка проснулся, увидел нас и, просияв младенческой улыбкой, протянул - "Ребяяята!" В его мутном взоре отразился костер, а неподдельная радость была, как у человека, который основательно пошарахавшись по свету, неожиданно перед собой увидел в дебрях путь прямой.(4)
Сам Вовочка перемещаться не мог и нам всем пришлось поднимать его непослушное пьяное тело на сушу. Тут он, к вящей досаде всех участвующих в подъеме, неожиданно обрел способность передвигаться самостоятельно. Каковую способность он сразу же употребил, на то, чтобы отправиться спать. Если бы мы хорошо не знали Вольдемара, то сразу же бы в это поверили, но, собравшись вокруг костра, стали ждать. Этого времени должно хватить на знакомство с самым шебутным персонажем данного правдивого повествования, хотя в дальнейшем он и сойдет со сцены.
В обычной жизни с Вовочки можно хоть картину писать в стиле соц.реализма, настолько он воплощает в себе рассудительность, спокойствие и, самое главное, трезвость. Даже внешне он производит вполне благоприятное впечатление и сильно смахивает на Брайана Дикона (5), который, как некоторым известно, играл Иисуса в одноименном фильме. Иногда, когда мы все плещемся в воде, вся эта картина напоминает принятие крещения у bona fide Помазанника Божия. Но если внешне Вовочка как-то напоминает Бога христианского, то своим поведением смахивает больше на какого-нибудь разнузданного бога греческого. Ведь стоит только Вольдемару влезть в свой катер и отплыть от стоянки, как он сбрасывает с себя образ пай-мальчика (если так можно назвать тридцатилетнего мужика) и превращается в неуправляемый цеппелин.
Он твердо уверен, что калории на природе можно добывать только из спиртного. И из-за этого у него всегда возникают проблемы с женщинами. И не удивительно. Когда он с кем-нибудь знакомится, а это, как правило, бывает осенью, он, что ни наесть сам доктор Генри Джеккил, но весной, в начале мая он все чаще и чаще превращается в малопривлекательного для слабого пола мистера Хайда. Поэтому начала лета как раз хватает на то, чтобы Вовочка в плане женщин оставался на мели. К осени он начинает поиски спутницы жизни заново. За всеми этими маневрами мы, его многочисленные друзья наблюдаем с огромным интересом, разве только ставки не делаем.
Стоп, на этом мне придется прерваться, так как на сцене вновь ожидается появление Вовочки. Полог у палатки зашевелился и появилась совершенно ничего не понимающая физиономия, затем все остальное. Вовочка встал во весь свой рост (метр восемьдесят примерно) и шагнул вперед.
В этой палатке обычно останавливаются наши друзья. Установлена она на помосте в двух метрах над землей и если бы я знал, сколько над уровнем моря, то обязательно сообщил. Под помостом располагается наша столовая, а в дождливую погоду мы под ним прячемся. В палатку наверху мы отправляем, как правило, совершенно невменяемых наших пациентов, для которых утренний выход в люди с неожиданным для них падением в бездну является лекарством от похмелья. Не понятно, почему Вовочка выбрал эту палатку для своих ежевечерних екзерсизов, но с каким-то маниакальным упорством он каждый день выдает один и тот же коронный номер, прозванный в народе "И этот выпал из гнезда".
Вольдемар может бисировать до посинения. Иногда за вечер он поднимался в палатку и выпадал из нее по пять раз, пока я не вспоминал какой-нибудь афоризм и не награждал его нечеловеческие попытки развеселить нас очередной человеческой мудростью или глупостью. И на этот раз сценарий не отличался новизной. Как всегда Вовочка, выйдя на свежий воздух, глубоко и с наслаждением вздохнул, широко улыбнулся (это было заметно даже в темноте) и шагнул вперед. Его падение с двухметровой высоты было как всегда удачным - на месте приземления нами заботливо была устроена удобная посадочная площадка из песка, которую мы периодически вспахивали для придания ей мягкости. Шлепнувшись вниз со звуком мокрой тряпки об пол, Вовочка приподнял на нас помятое все в песке лицо. Никто из сидящих у костра даже не обернулся в его сторону. Кроме меня. Повернувшись к распластанному придурку я изрек заготовленную фразу: "Проснулся Вовочка? Что замутило волшебное зеркало сна?" (6) Пьяни и рвани понравилось сказанное мной. Выплюнув горсть песка, он задал дежурный вопрос - "А ты кто такой" - после чего, с трудом поднявшись, отправился в свою наземную обитель. При этом он, как ночной покрывший дол, скорее полз, чем шел.(7)
Все с облегчением вздохнули - Вовочкины ежедневные прыжки без парашюта всем уже порядком надоели. Беда заключалась в том, что утренний Вовочка совершенно не помнил о выкрутасах Вовочки вечернего. Утром, восстав ото сна он не задается вопросом: "А был ли мальчик?", а просто начинает жизнь с чистого листа, то есть отправляется в закрома, где держит горючее и как клещ присасывается к бутылке. При всем при этом здоровье у него остается просто железным. Удивительно, потрясающе, но факт. Кстати, пока не забыл, если у кого возник вопрос, чего ради я описываю пьяные похождения своего друга детства, и уж не собрался ли я написать новую серию "С легким паром", то спешу ответить: без этого в моем рассказе будет не хватать очень важного звена. Поэтому, если вы уже тратите свое время впустую, читая эту историю, то тратьте его на полную катушку, не пропуская ничего.
Наступившее после исчезновения возмутителя спокойствия умиротворение погрузило нас в необременительные для мозговых извилин раздумья. Огонь костра, весело поглощавший тяжелым трудом собранные за день дрова, вновь осветил наши лица, но в несколько ином ракурсе. Праздный прохожий (если такового можно представить на лежащем посреди реки острове) наверняка увидел бы в нас тусовку индейских вождей, собравшихся для того, чтобы откопать топор войны и теперь мучительно вспоминающих, куда они собственно этот топор зарыли. Что ж, пока эта виртуальная картина маячит перед вами, я продолжу дальнейшее знакомство с остальными персонажами.
По правую руку, прислонившись ко мне горячим плечом, сидит моя Ленка, но рассказ о ней я оставлю на десерт. Слева же расположилась довольная жизнью фигура моего друга детства Майкла (ему нравится, чтобы мы его так называли, а по-русски его величают просто Мишка). Следом идет Слава, затем Игорь, Андрюша Дюшест и снова моя Алена. Такой вот расклад на ту памятную ночь.
От основной популяции россиян мужского пола Майкл отличается разве только своим идиотическим, как некоторые считают, смехом. Мы все рано или поздно смеемся. Так уж мы устроены, что никак не можем обойтись без гомерического, сардонического или еще какого сотрясения воздуха. Мы все смеемся, но уж точно не таким смехом, как у Тима Тайлера в "Проданном смехе" (8) и которым пользуется мой друг Майкл. Если вам приходилось быть преследуемыми телефонным маньяком, то вы наверняка помните то незабываемое ощущение ледяного холода в желудке, слыша кукольный смех в трубке. Такой вот смех мы имеем возможность слышать примерно 24 часа в сутки. Слабые нервами возмущаются, остальные такие, как мы, его близкие друзья, просто стараемся не обращать внимания.
Отошедший ко сну Вовочка и упомянутые мной Слава и Андрей, смеются практически одинаковым, веселым, детским смехом. "Хи-хи", исходящее из уст моей жены возможно единственный изъян в остальном безупречном существе женского пола, с которым я имею счастье (или удовольствие) жить. И этот изъян придает ей, как это ни странно, дополнительный шарм. Игорь является обладателем еще одной неординарной разновидности смеха. Приняв позу оперного демона, он выдает свое "Ха-ха-ха...", подобно Яну Бостриджу в арии "Haste thee nymph" Генделя (9), если кто-то кроме меня слышал это вокальное произведение. Мой смех, как свидетельствуют выжившие от созерцания этого зрелища, напоминает им корчи больного эпилепсией. Не знаю, не знаю, в момент, когда меня разбирает смех, я обычно в зеркало не смотрюсь.
Итак, Слава . Он сидит, как я уже упоминал, сразу за Майклом. Слава , он же женский доктор Евружихин, неунывающий, постоянно пребывающий в состоянии легкого стеба, как бы соткан из благодушия и самодовольства. Слава небольшого роста, с животиком - настоящий Хотей. И еще он рассказывает еврейские анекдоты, так как это может делать только еврей. Усевшись на высокую для него скамейку, он может часами их (анекдоты, то есть) травить, но мы не даем ему этого делать, так как смеяться без передышки можем только в течение получаса, не больше - потом это уже угрожает нашим жизням. Слава не один на острове отпрыск своего славного рода. Метрах в ста от нас своим лагерем устроился его папа Борис Павлович или просто Папий Палыч, как его окрестил Игорь. Славин папа личность выдающаяся. Его невозмутимость при любых жизненных обстоятельствах может сравниться разве что с невозмутимостью Дживса (10), описанного Вудхаузом, если только Дживса можно представить небольшого роста пузатым джентльменом, постоянно рассекающим в плавках. Мы очень любим папу Славы за его потрясающий юмор.
Как-то раз, в один из вечеров, наши гости привезли откуда-то двух "девушек", переживших как видно уже вторую пору молодости. Всю ночь на острове продолжался гульбарий, последствия которого явно отразились на внешнем виде его участников. Ранним утром следующего дня, Слава, весь помятый и несвежий сидел на скамейке и болтал ногами, бессмысленно глядя прямо перед собой. Освежившийся после принятия утренних водных процедур к нам в лагерь забрел Папий Палыч, только лишь для того, чтобы удостовериться, что с его непутевым отпрыском все в порядке. Папа Славы серьезно и невозмутимо обозрел место оргии, "девушек" и четко произнося слова спросил: "Слава, ты что, археолог?" "Ну что ты папа, - отвечал еще не пришедший в себя сын - ты же знаешь, я политех закончил". "Где же ты тогда откопал этих женщин?, - спросил папа, с родительским упреком глядя на неудавшийся плод своего воспитания.
Рядом со Славой восседает Игорь как-то удивительно похожий на Джона Леннона, особенно в профиль. Тот же нос, старушечьи очечки, волосы, правда, не совсем те, но когда еще и бороденку отпускает, то прямо "битл" собственной персоной. Он очень умен и пользуется авторитетом даже у Вовочки. В отличие от большинства своих знакомых и друзей, окончивших Политех, Игорь как говорится, кончил в университете (11) и это придает ему в глазах окружающих еще больший вес. Именно ему, кстати, принадлежит идея заселиться на остров и благодаря ему вот уже примерно пятнадцать лет мы периодически оскверняем своим присутствием местные природные красоты.
Впервые появившись в нашем лагере, Дюшест (он сидит сразу за Игорем) начал было строить из себя английского денди: одеваться к вечеру в приличную одежду, покуривать сигару во время купания в Волге и вставлять в беседу всякие незнакомые нам американизмы. Но природа, этот неутомимый труженик, быстренько обломала никому ненужные привычки. А произошло это так.
Однажды, соскучившийся по цивилизации, Андрей уговорил Игоря отвезти его на турбазу, пообщаться, как он выразился, с "нормальными людьми". Сама по себе эта турбаза, расположенная среди гор на другой стороне Волги та еще штучка. В их радиорубке сидит или страшный юморист, или же просто олух царя небесного, так как в течение дня его молодой мужской голос выдает примерно такие перлы: "Товарищи отдыхаемые, сегодня вечером состоится дискотэка". И вот на эту турбазу и вознамерился отправиться Дюшест. Уговаривать нас ему пришлось долго, так как никому не хотелось тащиться на другой берег и ждать Андрюшу, пока ему не надоест строить из себя интеллигента. Но как ни странно, согласились ехать практически все и когда лодка отчалила от берега, достаточно было небольшой волны, чтобы она перевернулась и отправилась на дно, настолько была перегружена. Кое-как на малых оборотах доплюхали до турбазы и когда нос лодки ткнулся в берег, Андрей, предварительно засучив штанины и держа ботинки в руках, живо так вскочил и приготовился выпрыгнуть в воду. На мое предостережение о том, что, мол, берег очень крут и обрывист, Андрей только вальяжно махнул рукой. Он же приехал не советы слушать, а рисануться перед местными аборигенками, которые высыпали на берег, привлеченные звуком мотора. И вот Дюшест, в брючках со стрелкой, рубашечке и несмотря на довольно теплый вечер в модной (как ему казалось) курточке картинно сиганул в воду в двух шагах от берега. Мы все признаюсь, ждали этого и наши ожидания полностью оправдались, так как в двух шагах, как впрочем, и в одном шаге от берега в этом месте было очень глубоко и вода, приняв в себя непутевого рисовщика, накрыла его полностью, оставив на поверхности только голову, с раскрытым от ужаса ртом и вытаращенными глазами. Наступила предгрозовая тишина. Никто не издал ни звука. Даже девушки на берегу. Мы молча наблюдали за тем, как Дюшест медленно выбрался на берег, забрался на нос лодки и передал нам полные воды ботинки. Так же молча мы отъехали от берега, но уже в ста метрах от турбазы нами овладел такой безудержный приступ смеха, а лодка из-за этого плыла такими зигзагами, что я до сих пор удивляюсь, как мы вообще смогли доплыть обратно. Хохот, кстати, звучал стерео, так как со стороны турбазы умирали со смеху свидетели этого в высшей степени исключительного происшествия.
У Дюшеста есть еще одно неприятное качество - в отличие от всех остальных он говорит практически не переставая. И если болтовня Славы или даже моей жены как-то ценится в нашем лагере, то звуковой поток, исходящий от Андрея не вызывает ни тени эмоций, как шум ветра или волн. В основном его беседы сводятся к пересказу его же общения с некими инопланетными существами, причем делает он это через близлежащие высоковольтные линии электропередач. Они, зелененькие друзья Дюшеста, постоянно что-то ему вещают о своем житье-бытье, о трудовых буднях, например и их твердом намерении навестить нашу планету в самом ближайшем будущем. И в их послании, как говорит Андрюша, содержится настойчивое обещание показать землянам их инопланетную "кузькину мать". Под землянами он, естественно, подразумевает нас, его, кстати, близких друзей. А вообще-то он довольно безобиден и напоминает точку беспроводного радио, которую кто-то включил лет 35 назад и она с тех пор поливает равнодушных слушателей потоком бесполезных сведений, новостей и больно набивших оскомину банальностей. Но попробуйте выключить его и вы сразу почувствуете, что чего-то не хватает и чего доброго заработаете какой-нибудь срыв на нервной почве.
Я уверен, хотя и не проверял, что Андрюша - Дюшест, даже когда с ним никого нет рядом, украдкой продолжает свой нескончаемый монолог - просто для того, чтобы не потерять форму. Он, кстати, все же обладает одним положительным качеством - говорит на английском лучше, чем на русском. И если бы он перешел полностью на язык жителей туманного Альбиона, то мы воспринимали бы его как "ВВС World Service" или "Радио Свободы", английский вариант, естественно.
Моя Алена в свое время закончила английскую школу, а затем продолжила изучать язык в педагогическом универе и к английскому имеет довольно странное чисто физическое влечение. Поэтому неудивительно, что в беседах с Андреем она испытывает настоящие лингвистические оргазмы. Она демонстрирует Андрюше свое йоркширское произношение, а он галантно им восхищается. Прикольно наблюдать, как они чинно прогуливаются по пляжам и он фотографирует ее в разных целомудренных позах: с занюханным цветочком или безвременно скончавшейся рыбиной, а то и просто томно поводящей глазами на окружающее природное великолепие. К Андрюше я свою жену не ревную, так как знаю, что его она воспринимает как правильно говорящую английские слова машину.
Английский язык я, кстати, знаю. Не в совершенстве, конечно, но все же на бытовом уровне могу вполне общаться. Но никому об этом не говорю. И в этом есть глубокая корысть. Какая, спросите вы, может быть корысть в утаивании такой рейтинговой способности? Дело в том, что к моей молодой красивой жене приходят в гости такие же восхитительно молодыми красивые подруги, и, не зная удержу, точат лясы о том, о сем. В основном темы их разговора вертятся вокруг их очередных мужиков. Вполне естественно их тянет поделиться самым сокровенным об этих отношениях с моей Ленкой. А так я постоянно маячу на горизонте, то вещание ведется на чистейшем аглицком. Который, как я уже упоминал, я знаю, хоть и не в совершенстве, но все же... Так что, их интимные секреты для меня совсем не книга за семью печатями, хотя, надо отдать им должное, иногда мне приходится подучивать некоторые грамматические правила.
О себе мне сказать по большому счету, нечего. Кроме разве того, что я бухгалтер и не вкусил никаких других наук, кроме гуманитарных. (12) В разговоре с людьми мне больше по натуре слушать, чем говорить. И это, кстати, очень нравится моим собеседникам. Большее время, даже здесь на острове, я провожу за книгой и может благодаря этому могу иногда ввернуть что-то из прочитанного соответственно месту, времени и обстоятельствам.
Помимо папы Славы, чуть дальше, метрах в двухстах от нас живет Сергей, муж настоящей оперной певицы. Кроме этого он обладает недостижимым для нас качеством непревзойденного рыбака. На эту его способность не влияет ни погода, ни время суток, ни даже соседство с нашим шебутным лагерем.
Вот, кажется обо всех написал, никого не забыл...
Ах да, конечно же - моя la belle Hélène, qu'on ne se lasse jamais voir! (13) О своей жизни с этой прекрасной молодой женщиной я мог бы сказать и написать бесконечно много, но обойдусь все же несколькими словами (или предложениями). Я так сильно люблю свою жену, что не раздумывая еще раз женился бы на ней, если б мог, конечно. Тем более что событие это произошло совсем недавно и я еще так сказать, помню жаркий пламень щек в день нашего венчанья. (14) Хотя никакого венчанья не было.
С самых первых дней нашей совместной с Аленой жизни, сразу, как только отзвучали свадебные колокола, меня посетил поэтический коллапс. Ранее незамеченный за написанием стишков, я вдруг кинулся рифмовать мое отношение к молодой жене. И не поразил мир каким-нибудь стихотворным шедевром, только лишь по причине полного отсутствия таланта к этому. Некоторое время я мучительно пытался сбацать что-нибудь эпическое, но со временем памятуя о том что всю поэзию свою умещает мастер ловкий не в собрании томов, а в булавочной головке, (15) я перешел на короткие и, как мне казалось, полностью отражающие мои чувства четверостишия. Но получившееся все как то смахивало на пародию и, в конечном счете, промучившись, наверное, с полгода, я вынужден был уничтожить все написанное, за исключением разве что одного:
По тихой заводи удачи
Я проплываю не спеша,
Ведь знаю, там за горизонтом
Меня не ждет уж ни шиша.
Классный стишок, не правда ли? Но, к сожалению, в качестве любовной оды как-то не катит. В нашей совместной жизни я готов простить Алене многое, даже то, что она однажды, ни с того, ни с сего вдруг начала величать меня Жаком. Да еще с неизвестно откуда взявшимся, якобы французским, прононсом. И если с другой женщиной за такие дела я поступил бы как мсье Верду, (16) то Ленке я простил и это, мягко, правда, указав ей на недопустимость обращения ко мне таким поносным именем.
Уф, кажется, всех упомянул. Что ж, продолжу описание событий ничего не приукрашивая, но и не упуская...
После того, как Вовочка, наконец, отправился на боковую, на нас снизошло полное умиротворение. Наступила пора сонного царства. Согласившись с тем, что для всякой твари в мире есть пора - с полночи до утра, (17) мы стали прощаться и, тихо пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по своим палаткам. Конец августа, как правило, самая тихая пора летнего сезона. В это время самые буйные из отдыхающих снимаются и отправляются в объятия цивилизации. Наш лагерь ликвидируется самым последним, поэтому мы в полной мере можем насладиться тишиной в начале и конце лета. Их было много, подобных вечеров и ночей за мою недолгую жизнь, но они никогда не заканчивались так, как в этот раз.
Я уже начал видеть сны, убаюкиваемый шелестом опадающей с деревьев листвы и тихим дыханием своей молодой жены, заснувшей практически сразу, едва голова ее легла на подушку. Я только начал погружаться в этот сладостный миг между бодрствованием и сном, когда услышал стон.
То был стон уставшего в борьбе за существование живого существа, проигравшего в этой борьбе и нашедшего, наконец, свой последний приют, медленно припадая к земле. Там его стон уходит глубоко под землю и наступает вечное успокоение. Честное слово, именно подобные живые картинки пронеслись в моей засыпающей голове. Но если стон, как звуковая вибрация сотрясала только эфир, то тело, которому он, как, оказалось, принадлежал, сотрясло всю нашу палатку.
Как-то раз на палатку Сергея упало дерево, грубо намекнув одинокому (на тот момент времени) истребителю водной фауны на то, что ему в этом мире не все ласкательно и мило. (18) Это Сергею не понравилось еще больше из-за того, что в тот трагический для дерева момент, он находился внутри своего хлипкого пристанища. Из этого испытания Сергей вышел обновленным и в этом новом для него состоянии вырубил все деревья вокруг палатки. Но какова ирония: природа, не желая прощать ему подобного над собой надругательства, тут же отомстила. В одну из ближайших ночей, когда вокруг бушевала гроза, упало еще одно дерево, самое дальнее и достало-таки его своей кроной. После того случая Сергей смирился с судьбой, выбросил белый флаг и прекратил борьбу.
Вот и сейчас, чувствуя чье-то грузное стонущее тело на палатке, я сначала подумал, что и нам мстит природа, уронив одно из деревьев, которое к тому же оказалось стонущим. Разбуженные от грез прикосновеньем грубой жизни, (19) мы выбрались на воздух в полную темноту. Не видно было ни зги. Как ни странно, стон и падение на нашу палатку некоего тела услышали Игорь и Слава. Они прибыли на место происшествия и сразу прояснили ситуацию.
На нашей палатке в тусклом свете, исходящем от огарка свечи отчетливо обозначилась фигура Вовочки в позе первых христианских мучеников, в момент их мучений, естественно. Схожесть усиливалась тем, что голова нашего мученика была окровавлена и покоилась на крыше палатки, совершенно ее изгваздав. Конечно, в тот момент мысли мои были совсем не о том.
С ужасом глядя на беспомощное и глухо стонущее тело нашего друга, мы пытались понять, кто это его отделал и откуда нам следует ожидать угрозы. Если Вовочка получил по кумполу, думал я, то может и нас не минует чаша сия и что самое неприятное, продолжал думать я, в самом ближайшем будущем.
Аккуратно отделив пострадавшего бедолагу от палатки, Игорь со Славой оттащили его к костру. Практика в этом была богатой. Меня с Аленой оставили наблюдать за Вовочкой и разжечь успевший потухнуть костер, а сами пошли будить Майкла и Андрея.
Промыв рану (не глубокую, но довольно длинную в виде царапины) и перевязав голову, мы приступили к предварительному допросу. Вовочка хоть и был более-менее вменяем, но все равно не мог прояснить ситуацию. Отправившись по нужде в лес, он вдруг почувствовал себя дурно, голова у него неожиданно стала липкой от крови и его физических сил хватило только на то, чтобы выползти из чащи и найти успокоение на нашей с Ленкой палатке.
Раненный, какой-то жалко беспомощный и я бы даже сказал, с поношенными мозгами, душой и телом, (20) Вовочка дал себя уложить спать и больше в этой истории участия принимать не будет. Довольно Вовочек.
Собравшись на военный совет у ярко пылавшего костра, мы было только начали обсуждение этого экстраординарного случая, как с ужасом (а кто-то и с удивлением) обнаружили, что мы в этом лесу не одиноки. Я прекрасно представлял наше местоположение. Перед нами текли спокойные воды ночной Волги, за спиной находилось превратившееся в болото озеро. Справа и слева довольно непроходимый колючий кустарник. С внешним миром мы были связанны лишь еле заметными тропами, уходящими вдоль берега направо и налево. И в этом пространстве, ограниченным нашим лагерем, болотом и кустарником с двух сторон, кто-то находился и их было довольно много. В полной тишине мы отчетливо слышали топот множества ног. Загадочные живые существа, находящиеся в нескончаемом беге и настучали, по-видимому, по голове Вовочке. В этом не было сомнений. Рассевшись вокруг костра, мы рассуждали о природе этих существ и, наконец, пришли к выводу, что в марафоне среди кустов участвуют не менее десяти неизвестно откуда взявшихся карликов. Открытие это, признаюсь, оптимизма не прибавило. Я даже представил себе, как прямо сейчас из-за деревьев за нами наблюдает какое-нибудь из этих существ и прямо мурашки по коже забегали. Так и хотелось спросить: "Зачем, мол, во тьме нежданный соглядатай?" (21)
Некоторое время мы пребывали в состоянии ступора, но непрекращающееся движение за палатками привело нас к мысли о том, что рядом всего-навсего совершается таинственный ритуал неких ущербных на голову существ. Вовочка со своим желанием облегчиться, грубо вторгся в их действо, за что и получил. В полубессознательном состоянии он дополз до нашей с Аленой палатки, где его полубессознательное состояние резко перешло в полностью бессознательное. Такова была версия на тот момент. Мы опять притихли, вслушиваясь в марафонский бег упорных карликов. Я почувствовал уважение к неведомому ритуалу и высказал его вслух, на что моя Алена заявила, что и она испытывает подобное чувство, но опасается, что кульминацией этого шоу будет принесение в жертву всех собравшихся у костра, то есть всех нас. И, скорее всего, они не довольствуются простым стучанием по башкам своим жертвам.
После ее слов мы молча и сосредоточенно вооружились, кто чем мог. Милитаризация прошла в спешке и принесла следующие результаты: Игорь, как самый шустрый оторвал топорик с длинным топорищем. Слава, наткнувшись в темноте на торчащую из земли лопату, тут же завладел ею. Андрей даже не сдвинулся с места - перед ним в костре тлела здоровенная дубина, на которую он возлагал большие надежды. О том, что к моменту атаки на нас неведомых существ, дубина могла сгореть полностью, он старался не думать. На мою долю досталась только гитара, с помощью которой я собирался дорого продать свою жизнь. Алена же милостиво намеревалась отправить в бой всех нас и пока нас будут "мочить", смыться в самое безопасное место.
Вот так началось наше ночное бдение. Первое время, вооружившись до зубов, мы молча сидели у костра, вслушиваясь в топот мелких и шустрых шажков за палатками. Но постепенно желание высказаться на актуальную в эту ночь тему, взяло верх над страхом. Он еще не прошел, этот страх и за каждым кустиком и деревом нам виделась своя разубранная тень, (22) которая казалось, рождалась из всего, из каждой формы, (23) и все же, не смотря на это, мы снова начали делиться своими догадками. Но все это было блекло и невыразительно, фантазия под гнетом первородного страха еще не начала разворачиваться. Лично в моем воображении, все происходящее вокруг иллюстрировалось почему-то картиной "Материнство" Каррьера Эжена. (24) Возможно когда-то в глубоком детстве я был напуган излишним символизмом художника. Странные ассоциации и я их, поэтому даже не высказал вслух, тем более никто из присутствовавших не знал ни художника, ни его веселенькой картины. Постепенно мы стали привыкать к происходящему. И хотя разговор все еще велся или шепотом, или громким шепотом, но все же чувствовалось - еще немного и придурки, попавшие в западню из нашего лагеря, болота и кустов станут если не добрыми знакомыми, то уж не ужасными злодеями точно. И хотя мы хорошо помнили состояние Вовочки после того, как он получил по кумполу первобытным томагавком, все же страх понемногу стал уходить, а на смену ему пришло любопытство, жажда знаний и страшные истории, о которых люди вспоминают в таких случаях.
Удивительно, но факт, чем больше мороз по коже у человека попавшего в неприятную для его желудка ситуацию, тем чаще его тянет усугубить ее какими-нибудь страшными историями или такими же морозильными разговорами. Мы не были исключением и начавшаяся между нами беседа плавно перешла с помощью Игоря на танатологию. (25) Он как-то сразу начал пересказ запомнившихся ему моментов из статей доктора Ф.Китчена о способах захоронения жмуриков и их предварительной подготовки, опубликованных в журнале "Thanos", (26) который Игорь, надо отдать ему должное, читал в подлиннике. Это веселенький такой журнал о покойниках и связанном с ними бизнесе. Просто потрясающе, во сколько обходится тело каждого индивидуума родственникам после того, как этот индивидуум отправляется в свое последнее путешествие в один конец! От рассказов Игоря уже через короткое время перед моими глазами начали возникать разные видения, а вся компания, не сговариваясь, пододвинулась к костру и поближе друг к другу. Честно говоря, достал он нас этими своими разговорами, но никто не высказывал недовольства. Такова уж природа человека - слушать неприятно и страшно, но отказаться от этого ну никак нельзя.
Наконец, к всеобщему облегчению следом за Игорем, со словами: "is there anybody going to listen to my story" (27) (интеллигент несчастный) выступил Дюшест. Он как водится, затеял свою обычную бодягу об инопланетянах и все вздохнули с облегчением. Приятнее все же думать, что где-то рядом в лесу нарезают круги не персонажи Амброза Пирса (28) или Стивена Кинга, а такие маленькие и совсем безобидные зеленые человечки Кристофера Бакли (29) с какой-нибудь Богом забытой планеты. Все же проще иметь дело с живыми, чем с мертвыми.
Беседа проходила в подобном ключе и принесла свои положительные результаты. Марафонцы в лесу уже не казались такими уж страшными и их даже стало по-человечески жалко, хотя опасность, исходящая от них не уменьшила нашей бдительности - никто от своего оружия не отказался. Слава даже закемарил в обнимку с лопатой и эта картина тоже успокаивала своим видом.
Мы вели тихий разговор, время шло, бег неведомых существ продолжался, близился рассвет, скоро все должно было разъясниться. Это вселяло в нас оптимизм. Всматриваясь в яркий, потрескивающий головнями костер и обнимая притихшую жену, я почувствовал легкое покалывание в носу и желание взорвать вселенную термоядерным чихом. Момент, как потом оказалось, был выбран самый подходящий. Отодвинувшись от Ленки, чтобы ненароком не оглушить ее и несколько раз вздохнув, я выдал грандиозный "апчхи". Последствия превзошли мои ожидания. В ту же секунду, как отзвучал залп, Слава с совершенно безумным взглядом на сонном лице схватил лопату и, выкрикивая непонятные междометия, кинулся по тропе в сторону от лагеря, со свистом размахивая своим грозным оружием. Среди нас наступила тишина, вызванная полным замешательством. Пока Слава проводил свои интимные разборки с невидимым противником, мы ошарашено смотрели друг на друга и в наших взглядах читался только один немой вопрос: "А все ли у него дома?"
Разлука с нашим воинственным товарищем длилась недолго. Он вскоре появился из лесу, в крайнем смущении бросая на нас взгляды. Весь его вид и самое главное лопата, которую он по прибытии скромно отбросил в сторону, вызвал в нас эффект разорвавшейся бомбы. Такого смеха я не помню в своей жизни. В мгновение ока, забыв о загадочных существах и их способности стучать по башке случайным прохожим, мы повалились вокруг костра и в страшных конвульсиях провели один из самых опасных моментов в наших жизнях. Так как от подобного смеха можно было запросто отбросить все имеющиеся в наличии коньки. Слава, кстати, в начале всеобщей истерии смущенно поглядывал на нас, еще более усиливая ее, но вскоре присоединился к нам и его веселый хохот добавил несколько высоких нот в общий хор. Когда лежа на земле в самых причудливых позах, мы, наконец, пришли себя и смогли осмысленно взирать на окружающий нас мир, оказалось, что в нем произошли некоторые изменения. Наступил долгожданный рассвет. Стало так светло, что уже можно было рассмотреть лес и пространство между деревьями.
В общем, наше воинство было готово выступить в поход против неведомого, а возможно и внеземного, супостата. Заново вооружившись и сплотив свои ряды, мы, молча и серьезно двинулись в лес, ориентируясь на звук перемещающихся по кругу шагов. Шли мы недолго и то, что предстало перед нашими глазами, совершенно всех потрясло. На небольшой площадке, ошалевшие от ночного бега и страха, носились две дворняги, непрерывно меняя направление, сталкиваясь друг с другом и не находя выхода из замкнутого пространства. Каким образом эти несчастные млекопитающие попали в это место за нашими палатками и вообще на остров, и куда подевались их хваленые животные инстинкты, о которых я признаться был до этого момента более высокого мнения, такими были вопросы, готовые сорваться с моего языка. Но не сорвались, так как, увидев наши силуэты среди кустов, несчастные животные вмиг прозрели и, прошмыгнув мимо, исчезли в предрассветных сумерках. Я успел лишь послать им вслед "Vade in pace", что в переводе, если я не ошибаюсь, значит "А не пошли бы вы..." (30) Затем некоторое время еще был слышен хаотичный, так хорошо знакомый нам топот, а затем и он затих, погрузив, наконец, эту часть острова в тишину.
Из ступора нас вывел голос Майкла, который пытался привлечь внимание, показывая на один из кустов. На нем при ближайшем рассмотрении легко можно было заметить как раз на уровне головы заостренную ветку со сгустками запекшейся крови. Картина ночного происшествия была нам теперь совершенно ясна. Не совсем проснувшийся Вовочка, отправившись в лес, наткнулся на ветку, которая сильно раскровила его непутевую голову и он из-за довольно сильного кровотечения почувствовал себя дурно, дополз до нашей с Аленой палатки, где и нашел пристанище, со стоном рухнув на крышу.
Осмотрев место происшествия мы посмотрели друг на друга. Молча, не сговариваясь одними лишь взглядами мы дали понять друг другу, что несмотря ни на что не будем распространяться о том, что произошло этой ночью, дабы не покрыть позором наши славные имена. "Евгений", - обратился ко мне Игорь. Я вопросительно посмотрел на него, и понял по выражению его лица и лиц собравшихся немую просьбу. Немного напрягшись, я, в конце концов, выдал: "Подумать только, сколько треволнений выпадает на долю человека за семьдесят примерно лет, непосредственно предшествующих его погребению". (31)
17 сентября 2008 г.
(2) Актер, сыгравший главную роль в фильме Д.Камерона "Титаник" 1997 г.
(3) Фильм С.Спилберга 1977 г.
(4) "...побывал в лесах глухих, проехал мимо перепутий, встречал немало всякой жути и, наконец, перед собой увидел в дебрях путь прямой". Кретьен де Труа. "Ивэйн" Пер. со старофранцузского В.Микушевича.
(5) Брайан Дикон - актер Королевского Шекспировского театра (Англия). Играл Иисуса в одноименном фильме.
(6) Из стихотворения А.Мочадо "Галереи" Вступление. Пер. М.Квятковской.
(7) Генри Воэн. "Мир" пер. Д.В.Щедровицкого
(8) Фильм режиссера Леонида Нечаева.1981 г.
(9) Haste thee nymph (в исполнении Яна Бостриджа) Гендель - L'Allegro, II Penseroso ed il Moderate.
(10) Персонаж цикла произведений английского писателя П.Г.Вудхауза (1881-1975) о Дживсе и Вустере.
(11) Чехов А.П. Три Года.
(12) Чехов А.П. В усадьбе.
(13) ...прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться (Л.Н. Толстой "Война и мир")
(14) Э.А.По. "Песня"
(15) Бальдомеро Фернандес Морено. "Моей дочурке" Пер. С.Гончаренко.
(16) Герой фильма Ч.Чаплина "Мсье Верду" 1947 г.
(17) Джон Донн. Эпиталамма, сочиненная в Линкольнз-Инне. пер.Г.М.Кружкова.
(18) Не все на белом свете ласкательно и мило. (Бальдомеро Фернандес Морено. Заброшенный колодец. Пер. С.Гончаренко)
(19) .. .разбуженный от грез/Прикосновеньем грубой жизни... (Федор Сологуб)
(20) Г.Мелвилл. Моби Дик или Белый кит. Пер. И.Бернштейна.
(21) Зачем во тьме нежданный соглядатай? (Хорхе Луис Борхес. Зеркало. Пер.Б.Дубина)
(22) ...за каждым деревом - своя разубранная тень... (Андреа Дзандзотто. Над Лорной. Перевод Н.Котрелева)
(23) Рождалась из всего, из каждой формы... Марио Луци. Nuance. Пер.Е.Солоновича)
(24) Каррьер Эжен, 29.01.1849 - 28.03.1906, французский художник-символист.
(25) Наука о смерти, ее причинах и проявлениях.
(26) Thanos (Танос) - официальное издание Международной федерации танатологов.
(27) Начало песни "Girl" группы The Beatles. Перевод примерно такой - вот послушайте, кто-нибудь мою историю.
(28) 1842-1914г. Американский писатель, работавший в жанре "страшного рассказа".
(29) Американский писатель автор романа "Зеленые человечки".
(30) Вообще-то перевод другой, с латыни - "Иди с миром".
(31) О.Генри. "Купидон a la carte" Пер.под редакцией М.Лорие. 17 сентября 2008 г.
|