Аннотация: Ступайте навстречу судьбе. Не бегите от опасности, ибо зверь нагонит и убьёт в страхе спасающегося, а встретившего неотвратимость глаза в глаза, признает за равного.
Притча о Заботе.
Автор: КС
Собеседник брёл, пригибая траву и не отклоняясь от курса, - строго лицом на Путеводную звезду и держа в правой руке свет восходящего солнца. Ветер часто менял направление своего дыхания пытаясь, то сорвать с одинокой фигуры ночь его одежд, то раскрыть небу белое лицо, наполовину скрываемое прядями волос, но у него ничего не получалось. Странник упрямо шёл вперёд. Путь его совпал со Старым трактом, где на одном постоялом дворе к нему в попутчики напросились двое: осанистый Батрак и гибкий Лютнист.
Первый спешил к семье, он заработал немного денег, которые планировал потратить на покупку скота. Работяга был скуп на слова, но когда он говорил о детях, его тёмное, морщинистое лицо начинало светиться душевной теплотой. Их было у него четверо и старшую дочь посватал сын мельника. За пояс был заткнут топор, а в сумке через плечо была краюха хлеба, кусок вяленого мяса, да подарок жене - ярко-алые коралловые бусы завёрнутые в грубую ткань.
Второй же был молодым человеком упивающимся своей беззаботностью и свободой. Он много говорил, громко и долго смеялся запрокинув голову, а когда попутчики останавливались на привал, он брал в руки свой инструмент и перебирая изящными пальцами по струнам, начинал петь. За всё время пути он не повторился и не исполнил какую-нибудь песню дважды. Музыкант заставлял лютню плакать как безутешная вдова и смеяться, как распутная девка, заливаться райской птицей и скрипеть висельной верёвкой. Диапазон тем и настроения был широк: дождь рыдал над балладой о несчастной любви и ранней гибели молодого воина, сирвента о мыслях и терзаниях юноши из знатной семьи, решившем посвятить себя служению высшим идеалам, заставляла задуматься о вечном, а незатейливая песня о похотливом ростовщике и уличной танцовщице вызывала на запылённых лицах улыбку.
Так они и брели втроём: погружённый в свои понятные только ему мысли Собеседник, Батрак, спешащий к домашнему очагу, и не закрывающий рот Лютнист.
Путники миновали Одинокое озеро и Перекрёсток ветров, прошли по краю Гнилого болота и выйдя на открытое место услышали звуки дивной песни. Женский голос порождал чудесные трели, бегущие рябью, волнуя чувства и вызывая любопытство.
Собеседник был беспристрастен, Лютнист пожелал найти певунью, а Батрак насторожился.
- Пойдёмте же, друзья. Скорее... Разыщем эту нимфу... - торопил путников юноша сияя голубыми глазами и возбуждённо приглаживая непослушные соломенные волосы. - Она должна быть прекрасна. Какой голос... О, Небо, какие рулады она выдаёт.
- Нет, уж, туда я не пойду и вам не советую. - глухо проговорил Батрак.
- Это ещё почему? - спросил недоуменно музыкант.
- Потому, что земли я эти знаю, и нет в наших краях более гиблого места, чем то, откуда пение это доносится. Живёт там, в Серебряной роще тварь неведомая, что пением своим странников с пути сбивает, да детей заманивает. И больше никто их не видит. - пояснил товарищам Батрак. - Тут и сын охотника с друзьями пропал, и младшая сестра моего будущего зятя, и прорва ребятни, да взрослых. На голос сладкий пошли, и нет их уж.
- Бабкины сказки. - отмахнулся юнец. - Если чудища встречаются, то только среди людей. А детей жалко, конечно... Могли, или в трясину провалиться, или быть растерзанными зверями, или пути назад не найти и от голода умереть... Я пойду. Страха во мне нет. А бесстрашному сердцу, всё нипочём... А ты, что скажешь, Собеседник?..
- Ступайте навстречу судьбе. Не бегите от опасности, ибо зверь нагонит и убьёт в страхе спасающегося, а встретившего неотвратимость глаза в глаза, признает за равного. - проскрипел голос за спинами трёх странников.
Они обернулись и увидели сгорбленного длинноволосого старика, опирающегося на клюку. Батрак и Лютнист были удивлены безмерно его внезапным появлением, а Собеседник хранил равнодушное молчание и ни один мускул не дрогнул на его бледном лице.
- Кто ты? - спросил старика Лютнист.
- Как здесь оказался? - поддержал исполнителя песен суровый Батрак.
- Решено, - идём в Серебряную рощу. - спокойно объявил Собеседник.
Попутчики повернули головы на эти слова, а когда оглянулись обратно - старика уже на том месте и не было.
- Где?.. - в один голос вскрикнули мужчина и юноша.
Но их молчаливый товарищ оставил вопрос без ответа.
- Ох, не нравится мне это... - покачал головой Батрак, и, жуя рыжие усы чертил в воздухе охранные знаки. - Говорят вам, - гиблое место. Не ходите...
Собеседник развернулся на пяте и поплыл по колыхающейся траве в направлении волнующего голоса, который лился, подобно воде родника из блестящей в свете дня дубравы.
Лютнист на некоторое время замер глядя на удаляющегося Собеседника и решая для себя: пройти мимо рощи в компании Батрака, или пойти за молчаливым странником и приоткрыть завесу тайны.
А голос манил, завлекал и волновал. Была в нём и скрытая сила и безудержная страсть, смертельная тоска и беспросветная печаль. Голос пел песню, которая напоминала колыбельную, колыбельную для очень маленьких детей, грудничков, - без слов, с одними гласными звуками, перекатывающимися лепестками незабудок на волнах.
- Эй, Собеседник!.. Постой!.. - закричал юноша и побежал за одинокой фигурой - угольку на россыпях лета.
Батрак покачал головой, поправил сумку на плече и начал свой путь в обход рощи.
* * *
Лютнист довольно быстро нагнал Собеседника и они пошли вдвоём.
- Я же кричал тебе, чтобы ты остановился. Не слышал, что ли?.. - задыхаясь от бега, обиженно спросил музыкант.
- Слышал...
- А почему, тогда не подождал?..
- Дал тебе возможность одуматься, разочароваться и повернуть назад. - тихо ответил странник. - Но раз уж добежал, то правильнее всего пройти выбранный путь до конца.
- Не можешь ты не говорить загадками. - улыбнулся раскрасневшийся юноша. - И ты так и не пояснил касательно того старика... Кто это был? Откуда, и что ему было нужно? Почему, он так бесцеремонно влез в нашу беседу, и самое непонятное для меня, - от чего ты его послушал?..
- Много вопросов... Очень много... Задавая горы вопросы готов ли ты к шквалу ответов. Ответов, что собьют твои мысли с ног, расшатают и накренят твой молодой непоцарапанный мирок, похоронят под лавиной сомнений. Готов?
- Кто это был? - последовал вместо ответа повтор вопроса.
- Это был я!.. - спокойно ответил Собеседник и посмотрел своим непроницаемым взглядом, ожидая реакции молодого человека.
- Как?.. Ты?.. Этого быть не может... Так не должно быть... - голос Лютниста дрожал, он рассеянно смотрел на стоящего перед ним, пытаясь понять - кто, этот молчаливый мужчина без возраста: шутник, безумец или волшебник.
- Я ни то, ни другое, ни третье. - как бы прочитав мысли ответил Собеседник. - Что ты знаешь о времени?
- Хм... Время... Время, оно такое... Его пощупать нельзя, насыпать в кошелёк минуты, тоже не представляется возможным, - только измерить, но не более.
- Время похоже на реку. Всегда течёт в одном направлении. Но и в нём есть броды, есть узкие и широкие участки, изгибы и разветвления, места со спокойным течением, водовороты и пороги. Есть на нём мосты и шлюзы. Оно течёт в берегах Вечности. Из Начала в Бесконечность. Для старика - я его прошлое, его прожитая жизнь, а он моё вероятное будущее. Но у нас одно настоящее, оно решает всё. Видимо, Я-будущий натворил что-то, и теперь пытается моими руками это поправить. Я это так понимаю. Он - мои глаза, а я его руки.
- Вот как. - недоуменно воскликнул Лютнист. - А ты тоже можешь перемещаться по Реке Времени?
- О, нет. Мне это пока недоступно. Иначе, зачем я ему тогда нужен... У меня есть силы, а у него знания, к которым, я только начал прикасаться...
Пение усиливалось.
- Как же у него получается приходить из своего времени в наше?.. Не пойму... - последовал ещё один вопрос.
- Просто, и по-стариковски. Он выходит на берег, доходит до означенного промежутка и входит в нужное ему время... - пояснил Собеседник.
Колыбельная ни на минуту не смолкала. По мере приближения звуки её становились отчётливее. Менялась и сама роща, в отдалении она казалась белой, на полпути серой, а, когда двое путников к ней подошли достаточно близко, то она оказалась на самом деле серебряной. Такой странный цвет она имела по причине того, что и сами мощные стволы и раскидистые кроны были оплетены тонкой сетью.
- Ничего подобного не видел. - заворожённо пробормотал Лютнист глядя на ажурное переплетение серебряных нитей. - Наверно, пауки со всей низины собрались здесь и такое сотворили.
Собеседник был ожидаемо молчалив. Они нашли незакрытый паутиной вход в чудесный шатёр и петляя в этом невесомом лабиринте, стараясь не задевать причудливо натянутые между деревьями нити, стали пробираться к источнику пения.
- Как ты думаешь, Собеседник... - начал было Лютнист опасливо озираясь по сторонам.
- Молчи... - перебил его тёмный. - Хозяйка уже знает, что мы в её владениях, так что храни безмолвие и смотри под ноги, - треск сучьев под ногами предательски выдаёт наше присутствие.
- Хозяйка?.. - повторил юноша, но больше ничего не успел сказать, так как, откуда-то сверху, с залитой солнцем листвы, издав тонкий отрывистый свист прилетел тонкий шип и вонзился музыканту в шею. Он ухватился за ужаленное место, закатил глаза и упал на мягкий мох.
Он заснул.
Пение, впервые за долгое время неожиданно прекратилось. Наступила тишина. Собеседник поднял лицо к небу, пытаясь в переплетении лучей, что так причудливо преломляются в листве опутанной серебряными нитями, пытаясь разглядеть загадочного охотника, но тщетно.
Второй дротик не заставил себя долго ждать. Стрелок был метким и угодил жертве в шею. Ничего не последовало. Собеседник продолжал стоять. Он не стал прятаться или пытаться убежать. Он замер и давал невидимке повторить выстрел.
Два тонких шипа впились в его тело почти одновременно. Ничего не последовало.
Лютнист в своём походном сером костюме свернулся калачиком и мирно спал. Во сне он улыбался и что-то невнятно бормотал.
- Не трать свои стрелы напрасно, - их яд на меня не действует... - Собеседник поднял руки вверх и медленно оборачивался на месте, давая стрелявшему рассмотреть себя. Из его тела скрытого чёрными одеждами торчало семь ядовитых дротиков. - Я безоружен, спустись, и давай, поговорим... Не бойся... Я безоружен и тебе ничего не угрожает...
В ответ раздался заливистый женский смех.
Тот час, сверху, на Собеседника упала серебряная сеть с крупными ячейками, каждая нить толщиной с мизинец взрослого.
Опять раздался смех.
Мужчину это нисколько не смутило. Он стал ожидать появления своей пленительницы. И она появилась. Предстала перед ним в своей пугающей красоте, в притягательной отвратительности. Многие, нашли бы хозяйку Серебряной рощи ужасной, но Собеседник никогда не делал поспешных выводов, - ибо слово, сказанное из прелестных уст, может представить красоту верхом омерзения, а слова истощающие высший смысл покроют неприглядность цветами притягательности.
Выше пояса Хозяйка была женщиной - молодой, притягательной, и обнажённой, - каждый мужчина мог бы по достоинству оценить высокую грудь с кружками чувственных сосков, плоский живот, гладкие руки, начинающиеся из узких, трогательных плечей и заканчивающиеся изящными пальцами. На чистом лице двумя королевскими изумрудами светились глаза в обрамлении длинных ресниц, прямо под ними был маленький курносый носик, и алые губы, - мечта пылкого любовника. Венчала головку на тонкой шейке копна волос, в медь которых так и хотелось запустить пальцы, чтобы ощутить их мягкость. Ниже правильной ямочки пупка чистая кожа была пронизана серыми нитями, которые переходили в чёрный цвет тела насекомого. Человеческое тело перетекало в мощную головогрудь и массивное брюшко гигантского паука, покрытые жёсткими волосами и кольцевидными пятнами. Оно опиралось на шесть суставчатых лап, издающих в своих сочленениях сухой шелест при движении. В правой руке создание держало трубку, через которую стреляло дротиками, а в левой было лассо.
- Ты не убежал - это странно... Даже не пытался... - Хозяйка обошла вокруг своего пленника. - И лицо твоё не выражает омерзения или страха. Оно ничего не выражает.
Маска надменности победительницы упала с неё вместе с прожжённой паутиной, которая вначале почернела, а затем, её звенья покраснели в местах, где соприкасались с телом мужчины, перегорели нити и узлы, вспыхнули шипы дротиков, сеть бесформенно сползла вниз. Певунья ахнула, отшатнулась в сторону от неожиданности и приготовилась набросить лассо.
- Ты бессильна передо мной, и чем раньше ты признаешь это, тем лучше будет для всех.
Женская рука опустилась.
- Кто ты?.. Я таких как ты прежде не встречала. - в мелодичном голосе закрались нотки опасения.
- Я та, дичь, перед которой охотник сам рискует стать трофеем. - усмехнулся мужчина. - Все зовут меня Собеседником. И ты так называй. А как следует к тебе обращаться? Расскажи о себе, так как, таких как ты я тоже вижу впервые.
- У меня нет имени, ну разве что - Дитя Ночи, Дочь Мерзости, да Проклятие Серебряной Рощи. Так меня зовут в округе... - трубка и лассо упали на землю, а освободившиеся руки закрыли прекрасное лицо. - Моя мать была первой красавицей в этих землях, - сам сын старосты заглядывался на неё. Она была весела и беззаботна. Мужчины желали её, а женщины завидовали. Но вот пришла беда - её отец слёг со смертельной болезнью, единственное, что могло его спасти, это отвар Ведьминой плесени, что произрастала на влажном Кладбище троллей в самом сердце Серебряной рощи. В полночь она пришла на это ужасное место, и была поймана сторожем Кладбища. Пленённый девичьей красотой Паук-Могильщик взял её силой, сломав ей жизнь и покалечив мою. Отца спасти так и не удалось - по возвращению истерзанная девушка обнаружила остывшее тело старика на постели. Но слёзы её солёные, стали нестерпимо горькими, когда на свет появилась я. Меня прятали от людей, и о моём существовании из посторонних знала только повитуха, которая вымогала деньги за молчание. Я не знала ни общества детей, ни ласок взрослых...
Её плечи затряслись от рыдания.
- А как ты попала сюда? - задал тихий вопрос Собеседник. - И как давно живёшь одна тут?
Её прекрасные глаза стали непомерно огромными и непостижимо несчастными от слёз вызванных воспоминаниями, ворохом чёрных змей шевелящихся в её душе.
- У матери не осталось денег, а старуха обещала рассказать всем, что та прячет в своём доме тварь. Ночью, она меня разбудила и отвела сюда. Помню лишь, что всё время мама плакала и молчала, она тянула меня за руку и мои длинные волосы путались в ветвях. Она посадила меня на камне, дала в руки корзину, велела ждать её, а сама исчезла. Перед этим она безутешно рыдала, гладила меня, целовала и просила прощения... Ушла... В ночь... И больше я её не видела... Никогда...
- Так ты и очутилась здесь...
- Да, Собеседник... Ребёнком я ненавидела людей... Ненавидела всех, - всех кого знала и кого никогда не видела. Ненавидела отца-паука, презирала мать, клялась извести старую ведьму. Молодость жестока. Но вот я выросла, превратилась в женщину... И захотела, как всякая женщина СЕМЬЮ, детей, о которых смогла бы заботиться и дарить им тепло своей любви... Но... Что я могу?.. Что я могла?.. Кто я?.. Я - чудовище!.. Мной пугают селяне своих детей... Какой мужчина посмотрит на меня?.. Или мне следует искать паука и наплодить на свет ещё несчастных чудищ обречённых на изгнание? А, Собеседник?..
Её голос стал тише, и приобрёл нездоровый оттенок. Черты лица обострились и она бегло заговорила:
- Но... Но, Собеседник... Я не одна здесь. Тут... моя семья, мои детки... Пойдём, я покажу тебе их... Только, тише, не шуми, - они спят...
Она легко подняла с земли спящего Лютниста, и перекинула его через плечо. Инструмент при движении шлёпался о её ровную спину.
Небольшая процессия направилась в сердце рощи.
- Вот, смотри. Это всё сделала я... Для них сделала. Сплела шатёр... Здесь всегда сухо и тепло... Ветер застревает в моих сетях, а дождю сюда хода нет. Всё сделала, чтобы моим малюткам было уютно...
Мужчина в чёрном и женщина-паук вышли на открытое пространство. Казалось, что роща расступилась, для того чтобы один единственный дуб-исполин мог расправить ветви и купаться в солнечном свете. Это была спальня... Там же были и дети...Женщина скинула с плеча бесчувственное тело.
- Мама... мамочка ваша пришла... - ворковала она, стоя у дерева. - Соскучились без меня?.. Мои хорошие...
Собеседник остановился и посмотрел наверх. Там, привязанные серебряными канатиками, бережно закутанные в шёлк паутины, висели, покачиваясь, детские тела. Они напоминали веретёнца, и только в верхней части были видны бледные лица с закрытыми глазами. Паучиха ловко перебирая лапками, забралась по стволу наверх, каждого осмотрела, погладила по щёчке и спустилась вниз.
- Вот, значит, какая семья у тебя? - бесцветным голосом сказал Собеседник. - Заманила детей своим пением, усыпила их и играешь, как с куклами. Грязная воровка!..
- Замолчи!.. - закричала она, и её лицо почернело от гнева. - Эти дети умерли бы, если бы не я. Та, кучерявая девочка, - её бы растерзал зверь, когда она собирала в туесок ягоды; две близняшки, что висят на одной ветке - я их вытащила из болота; мальчик, чудесный мальчик возвращался с вязанкой хвороста и набрёл на поляну с ядовитыми ягодами... Так и остальные дети... Я спасла их...
- Это добрые дела вне сомнения. Но большим добром было бы их отпустить домой... К родителям... - возразил Собеседник.
- Они... Они так кричали... Когда видели меня... От ужаса... А я ведь их спасла... Они спят и сны их безмятежны. Я прогнала из рощи зверей и птиц, даже рои насекомых не тревожат покой их бледных лиц. Я забочусь о них - пою росой с лекарственных трав и поддерживаю их силы отваром из кореньев. - лицо женщины побагровело и она закричала. - Мои, они, - мои!!! Я заслужила это, - быть их матерью... А их родители, пускай себе ещё нарожают!.. А того, что пришёл с тобой я прямо сейчас и пристрою ко всем остальным, - будет моим старшеньким.
Она уверенно направилась к лежащему юноше.
- Ты не превратишь его в один из висящих кульков! - остановил хозяйку рощи Собеседник. - И остальных я намерен забрать с собой...
- Не отдам!!! - свирепой тигрицей зарычала женщина, и гнев обезобразил её прекрасное личико. - Я не знаю, как ты не свалился с ног от моего яда, и фокуса с сетью я не пойму... Но разорву тебя голыми руками... Это мои дети!..
Она вырвала с корнем молодое деревце и занесла его над головой, намереваясь обрушить свою ярость на тёмную фигуру.
Только на миг она посмотрела в глаза Собеседнику и увидела язычки холодного голубого пламени, пляшущие в ночи зрачков. Она замерла, оцепенела не в силах пошевельнуться.
- Мой щит - мой ум, а слово как скальпель хирурга, - им я могу вскрыть нарыв, расширить рану или наотмашь полоснуть по яремной вене твоей жизни и она вытечет из тебя капая минутами... Я всё это время изучал твою болезнь, а теперь намерен искоренить недуг. Твой яд я преобразовал и он не причинил мне вреда, по своему желанию, я заставил воздух воспламениться и спалить путы. Но это трепыхание мотылька по сравнению с тем, что я намерен сделать... Ты видишь меня, понимаешь и впитываешь каждое слово и можешь говорить. Всё остальное я тебе запрещаю.
Она стояла застывшая, - прекрасно-отвратительная, могуче-бессильная. Существо без имени и определения, без внятного прошлого, с больным настоящим и неопределённым будущим. Изуродованное тело, порванная душа отравленная болью, одиночеством и заблуждениями.
Безымянная женщина плакала, и бриллианты её слёз медленно скатывались по бархату щёк. Теперь она, а не кто-то другой, была поймана и лишёна возможности двигаться. В кроне дерева белыми сосульками висели детские тела. Их было чуть больше двух десятков.
- Зачем...ты...мучаешь меня?.. - не в силах раскрыть рта, цедя слова сквозь жемчуг сжатых зубов, глухо спросила несчастная. - Убей... меня... Так... будет... лучше... Для всех...
Собеседник подошёл к ней вплотную и заглянул ночью своих глаз в её изумрудные озёра.
- Перед тем, как ты уснёшь, я хотел бы получить от тебя ответ: кого из вас мне убить, а кого пощадить?.. - спросил он. - В любом случае жизнь не будет прежней. Я сломаю тебя, выверну наизнанку, разберу на невидимые глазу и непостижимые умом людским частички и, затем, наигравшись, соединю воедино... Я сотру тебя... И от женщины-паука не останется ничего кроме снов, и выскобленной острыми языками и высушенной ветром дорог неприглядной легенды.
Она замычала от ужаса, почувствовав себя загнанным зверем. Собеседник приблизил своё лицо ещё ближе. Женщина попыталась опустить веки, закрыться от этого взгляда, в котором, вихрясь и закручиваясь кольцами, рос огненный водоворот. Её израненная душа отделилась от тела и провалилась, пролетая сквозь пламенеющие кольца.
* * *
- О, Небо, как раскалывается голова... - Лютнист поднялся с земли, хотел было встать в полный рост, но зашатался и просто присел на мох.
Он рассеянно похлопал по карманам и поясу - кошелёк с мелочью отозвался приветливым звоном. Инструмент тоже лежал рядом. Рядом бегали дети. Разного возраста. Поровну мальчиков и девочек. Его взгляд приковал огромный дуб с которого свисали похожие на порванные мешки ошмётки белой паутины. В тени дерева лежала красоты неописуемой обнажённая девушка, а медь волос волнами разметалась по мху. Она стыдливо прикрывала грудь и сокровенное место между двумя прелестными ножками. Над девушкой угрюмым утёсом возвышался Собеседник.
Детский смех и голоса отражаясь от сводов паутинного шатра, и терялись среди молчаливых деревьев. Лютнист повторил попытку встать, и на этот раз она была успешной. Неровной походкой, держа в руке инструмент он подошёл к лежащей и опустился на одно колено. Не сводя заворожённых глаз, он заговорил:
- Здравствуй, о прекрасная незнакомка, чья красота своим блеском затмевает звёзды и заставляет солнце бледнеть, позволь восхищаться тобой и спросить, - как тебя зовут? Меня все называют Лютнистом, - я странствующий музыкант - он коснулся пальцами струн и они отозвались на эту ласку.
Девушка смущённо посмотрела на юношу, затем, на Собеседника.
- Вместо того, чтобы донимать несчастное дитя расспросами, лучше бы дал ей свой плащ, - она же совсем голая.
- Да-да, конечно. Ты, как всегда прав. - он торопливо снял свой длинный до пят плащ и накинул на девушку. Музыкант ловил каждое её движение, отмечая про себя как она грациозна и мила. Она встала и сделала осторожный шаг, как будто это делала впервые. Откинула волосы и одарила взглядом от которого стало жарко.
- Благодарю... - тихо сказала она и опустила ресницы.
- Её зовут Лира. - пояснил Собеседник. - Если бы не её пение, мы бы никогда не нашли и не освободили несчастных. А двигается она так, потому, что была во власти чудовища дольше всех и совсем обессилела. Так, что присматривай за ней.
- Лира, - какое восхитительное имя... Как скажешь, Собеседник... С удовольствием... Но как ты, победил чудище - спросил Лютнист. - Меня что-то ужалило и я потерял сознание. Чувствую, что пропустил, что-то интересное...
- Да, как? - поддержала его Лира. - Я ничего не помню, даже собственного имени... И слабость такая во всём теле...
- Это, как раз, друзья мои, совсем неинтересно и неприглядно. - скупо ответил тёмный - указывая куда-то за ствол одинокого дуба.
Там молодые люди обнаружили развороченное брюхо гигантского паука с поднятыми вверх скрюченными лапами. Какая-то сверхъестественная сила разорвала плоть, залив содержимым землю.
Лютниста чуть не вырвало. Он с трудом подавил позывы и отвёл глаза в сторону.
- Солнце скоро сядет за горизонт. - глухо сказал Собеседник.
* * *
Никто из детей не помнил ничего из своего пленения. Собеседник приказал Лютнисту сопроводить детей до ближайшего поселения и позаботиться о Лире. Они долго махали в след одинокой фигуре, пока та не скрылась за деревьями.
Дети вернулись к своим родителям, а Лютнист и Лира прожили долгую и счастливую жизнь вместе и воспитали троих сыновей. И когда в их доме собирались гости, они неизменно просили исполнить их самую любимую песню. Лютнист улыбался жене, садился возле очага и прокашлявшись затягивал молодым голосом чудесную песню о молчаливом воине, спасшем прекрасную принцессу и несчастных пленников из лап чудовища. В той песне было много прекрас, но, может, она поэтому так и нравилась людям. А Лютнисту, иногда в такие минуты казалось, что за покрытым узорами мороза стеклом угадываются очертания лица Собеседника.