Все строительные работы в жилой зоне наша бригада закончила, и с понедельника всем двадцати четырём человекам нужно было отправляться в рабочую зону. А там, кроме нас, две бригады строителей по пятьдесят человек. Специалисты не чета нашим. Опытные мужики, в летах.
Настроение наше было, прямо сказать, поганое. Не найдём работы, всех нас раскидают по другим бригадам. Да не по строительным, а по общим. .Хорошо ещё в рабочие бригады. На зоне пару сотен безработных.
За тот год, что мне довелось руководить бригадой, она превратилась из отстойника в жилой зоне в мощный молодой коллектив, где не было ни блатных ни затюканных.
Правда, и специальностями все только в бригаде и обзавелись, но готовы были по моей команде и горы свернуть и морду расквасить. Я отладил всем приличный заработок, хороший быт и защиту от беспредела. Принял я бригаду, как лучший звеньевой- землекоп. В зоне никогда не было своей воды. Возили машинами. По два тазика в бане на человека. Все попытки добраться до ключевой воды упирались в проблему грунтовых вод и плывунов. Десять метров, а там сплошной плывун.
Когда я досидел свой БУР и вышел на зону, меня, как склонного к побегу, определили строителем в жилой зоне без вывода на менее охраняемые объекты.
Я копал с ребятами пожарный водоём в мёрзлом грунте, и как-то само собой возглавил звено.
Один мужичонка, в прошлом шахтёр, предложил мне на дне водоёма вырыть колодец по шахтному методу. Когда плывун не даст возможности бетонным кольцам опускаться ниже под своей тяжестью, внизу быстро вычерпать грязь, установить опалубку, вычерпать снова воду, и между стенами опалубки и землёй влить бетон вперемежку с арматурой. Потом опалубку снять, шов заделать - и так повторять до ключевой воды.
На шестнадцати метрах пошла хорошая вода, да такая мощная, что парня, который был внизу, еле-еле успели поднять электролебёдкой. Установили мотор, трубы, и проблема с водой была решена. Водовозки стали возить нашу воду даже в посёлок. Всего мы вырыли вчетвером три колодца.
Кроме моего звена зарплату бригадир платил выборочно, за что и получил, в конце концов, по голове.
Так я стал бригадиром и сумел создать боевой рабочий коллектив.
И вот для бригады наступило время тревог и испытаний.
С утра пришёл в контору на лесобирже. У начальника и без меня дел невпроворот, а тут ещё и в отпуск не отпускают.
Часам к девяти представился. Дескать, из жилой зоны - строители.
- Да, мне Иван Фомич звонил, хвалил и тебя и бригаду. Но у нас не жилая зона. Тут для раскачки времени нет. У меня своих строителей сотня, а вот очистить от мусора и запустить после ремонта площадки с бревнотасками некому. Заелись мои строители. В общем так! Одну бревнотаску будут очищать и готовить люди Чутуева и Пригорницкого, а вторую даю тебе. Сделаешь за неделю - поставлю твою бригаду цех строить. Инструменты попроси у кузнеца, он парень деловой.
Идём смотреть объект работы. Заваленные мусором две площадки для разделки леса, а от них тянутся две двухсотметровые бревнотаски, давно захламлённые корой, ветками, брёвнами и мелким обрезками. Карманы под пакеты для отгрузки под брёвнами и мусором не видны. Работы на два хороших месяца.
На одной из бревнотасок покуривают строители, о которых говорил начальник лесобиржи. Мужики степенные и откормленные.Они специалисты, обиженные таким заданием. Подхожу к своим расстроенным парням, заведомо бодр и весел:
- Вот что орлы, судьба улыбается смелым. Эти старые пердуны сделают сегодня метров пять, если ещё сделают. А мы должны сделать всё, и утром работу сдать. И тогда мы станем за один день лучше всех, со всеми вытекающими денежными последствиями. Драйзеровский Батлер на мусоре сделал миллионы.
Хлопцы загудели:
- Да тут и сто человек не справится!
- Так у нас же ни инструмента, ни пил, ни тракторов!
Я молча выслушал всё то, что знал сам лучше остальных:
- Если бы всё было здесь хорошо и правильно, то на кой хрен мы тогда с вами нужны. Кто не верит в успех - свободен. Уйдёте все - я один справлюсь, а я вас никогда не обманывал.
Мы, мужики, пойдём ленинским путём, а что говорил дорогой Ильич?
Он говорил, что если власть валяется под ногами, то нужно только нагнуться, чтобы её поднять. У нас она валяется в буквальном смысле. Я вам предлагаю стать самыми нужными начальнику людьми и получить задание строить цех.
Обещаю впоследствии, что минимум в месяц по сотне будете отсылать домой и получить назад.
А делов-то - всего сутки попахать.
Итак, мы имеем одну площадку и на рыло по десять метров бревнотаски. Шурик организует пятьдесят "тюльпанов", что мыкаются без дела по бирже, каждому по три пачки чая и хороший обед.
Я приведу двадцать картёжных должников - эти мать родную разорвут на части.
Толик Работин в кузню за инструментом: лопаты, крючья, троса и прочее.
От моего имени обещай всё, что захочет.
Пять электропил дают раздельщики.
Трактора с прицепами под мусор от Вас не отойдут.
Гриня! На тебе все плотницкие дела и механизмы. Умри, но чтобы всё было, как новое.
Алик! На тебе все непредвиденные проблемы.
Всё, вперёд к победе коммунизма!
И бригаду и помощников нарядчик, по моей просьбе, оставил на ночь.
Ровно в семь утра я с опухшими от бессоницы и пыли глазами ждал в конторе Виктора Григорьевича Паксиваткина - начальника лесобиржи. Паксиваткин, по лагерным разговорам, оттянул свою десятку, но уже давно жил на свободе с женой - бухгалтером и двумя дочками. Он всегда выглядел аккуратно, был высок, худощав и трезв.
Сначала он не совсем понял, чего мне от него надо, и собрался идти со мной к кузнецу выбивать инструменты.
- Да я пришёл за новым заданием, Виктор Григорьевич.
Он не привык, чтобы с ним так шутили, и зло на меня посмотрел. Но я предупредительно честно глядел в его глаза. Нужно было не только сдать работу, но и оглушить его эффектом. Он молча встал и пошёл на объект.
Ребята, наблюдавшие за нами, начали спускать, разделанные нами за ночь десяток хлыстов на бревнотаску, и бревна весело ехали в сторону лесозавода.
Паксиваткин полез под эстакаду, но там всё было под метлу. Он залез наверх, увидел новые направляющие, по которым бежали новые башмаки и понял, что мы народ серьёзный. Для большего понта мы ещё побелили все столбы в накопителях.
Затем он посмотрел на сделанное за смену строителями двух других бригад и, ничего не сказав, ушёл в контору. Я, уже неспеша, устало поплёлся вслед.
В конторе с развода уже толпился народ. Виктор Григорьевич всех выгнал из кабинета и оставил только бригадиров строителей:
- Значит так! Чутуев и Пригорницкий, сдайте ему сегодня обе ваши бригады. 3автра выйдете на бесконвойку, и готовьтесь на поселение. С Иваном Фомичём переговорю сегодня на планёрке. Всё!
Так я возглавил коллектив из ста двадцати человек с множеством строящихся объектов и кучей финансовых возможностей..
Бригадиры особо не косились, потому что поселение - это почти свобода.
Через пару дней к площадкам, которые мы всё ещё доводили до ума, подошёл Паксиваткин и, забрав меня, повёл в сторону лесозавода. Дорога была неблизкой, и за время нашего пути я узнал ещё об одной заботе, которая мешает ему уйти в отпуск.
Уже два месяца, как был построен цех технологической щепы. Все механизмы исправны, но есть неразрешимая проблема.
План на рубильную машину в три раза больше, чем объём запланированных под неё вагонов.
Щепа продукт побочный, и вагонов Главк побольше никогда не даст.
Поэтому заработков нет, а, поставленные хозяином под страхом карцера работяги, постоянно ломают оборудование.
- Виктор Григорьевич, я заберу завод в бригаду и буду давать мужикам возможность заработать, но Вы отдадите мне за это пилорамы и тарные цеха.
- Да, ради Бога, ты только Мишу Барта из десятников не убирай, на нём все мои остатки держатся. Парень он честный, а организатор слабый. Да и блатные его прижимают.
Через три месяца Виктор Григорьевич вернулся с Большой земли из отпуска. Два дня он обходил с проверками всё производство, сверял остатки, оценивал качество, а вечером зазвал меня в кабинет и предложил забрать под себя всё остальное производство.
Так я в двадцать четыре года стал руководить производством в полторы тысячи человек, перерабатывающим в месяц тридцать тысяч кубометров леса. Конечно, там ещё суетились человек двадцать, почти всегда подвыпивших вольнонаёмных.
Правда, человек пять из них старательно и толково работали, но все верёвочки, благодаря которым держится и живёт лагерное производство, крепко держались моими руками.
Крутились очень немалые деньги и безналичные и наличные, которыми я распоряжался.
К чести руководства колонии и производства никто и никогда даже не пытался иметь к этим деньгам какое-либо отношение. Просто теневую жизнь зоны старались не замечать.
Моя блатная семья тоже не вникала в мои производственные дела. Меня даже не пытались просить пристроить какого-нибудь урку. Я это пресекал на корню, спекулируя теми же лагерными понятиями.
- Что же ты за авторитет, если не способен в лагере устроиться за счёт лагерных возможностей? Обыграй, разведи. Заработай в конце концов. Это всегда срабатывало, хотя, как и в любой жизни, не всё шло по- писаному.
Двое из нашей семьи работали: Лёнька Мартыненко был бугром на погрузке леса в вагоны, Толик Рыжий был пильщиком на разделке леса, а Малёк и Япоша были играющими и частенько сидели в БУРе.
Конечно, я помогал и БУРу и нуждающимся блатным, но основные деньги отбирало производство и лагерная жизнь, очень даже беспокойная при своей внешней скучности и заурядности для непосвящённых.
Семья наша была без лагерных хвостов, всегда при хороших деньгах и должниках, которые мечтали, чтобы мы откупили их долги и заставили работать за чай и хорошую еду, не давая опускаться на дно.
За те четыре года, что я руководил лесобиржей произошло немало разных событий, которыми полна бурная лагерная жизнь.
Но,если твёрдо держаться ленинского курса,то все трудности преодолимы.