Глава 7 Повзрослевший чародей
Коля открыл глаза, и первая мысль, возникшая в голове, была жуткой и горькой - "Я умер".
Сознание начало проясняться, парень постепенно приходил в себя. Он ничего не понимал: "Я дома?...Кто меня принес домой?...Где все?...Что стало с Верой Леонидовой?...А птица?...Сколько я был в отключке?...я вообще жив?"
Приглушенный свет настольной лампы скользил по столу, белым кружевным занавесками...жалюзи опущены, и сквозь щели пробивается свет уличных фонарей, будто ожидавших его пробуждения.
Коля попытался присесть, но тут же левую руку пронзила жгучая пульсирующая боль, будто он по предплечье опустил руку в расплавленый металл.
- Боже!... - выдохнул Коля и, стиснув зубы, хрипло застонал - эта боль была невыносима.
В общей комнате послышались голоса: отцовский и чужой. Незнакомый баритон, холодный, равнодушный (и от этого очень противный Коле), что-то объяснял, а отец изредка комментировал. Голос Алексея Анатольевича дрожал, и он пытался скрыть это от незнакомца.
Дверь открылась, и в темную комнату Коли вошли трое: отец, Толик и незнакомец. Третий был одет в черное: черный плащ, черную водолазку, черные брюки и черные кожаные сапоги с подковами на подошвах. Каждый его шаг сопровождал отчетливый стук подков по паркету.
Единственный цветной элемент одежды - ярко-желтый платочек на шее, и Коле стало не по себе при виде этой странной формы...
Человек одним движением руки выдернул из-за пазухи маленькую книжечку в кожаной обложке такого же желтого цвета, похожую на паспорт, и протянул Коле, чтобы тот смог прочитать. Человек держал ее на расстоянии, но Коля был в состоянии разобрать шрифт.
Алексей Анатольевич включил свет, и тогда Коля осторожно присел на кровати и, прищурив глаза, прочитал вслух:
- Кривцов Степан... - парень поднял глаза и насмешливо улыбнулся, но улыбка его была глупой и неуместной - он совершенно ничего не понимал, и от этого глаза его округлились и погасли.
Коля попытался улыбнуться как обычно, весело и беспечно, но получилось у него плохо. - Вечер добрый, Кривцов Степан...ха-ха...
- Кому как, Николай. - процедил незнакомец ледяным тоном, стуча ногтем по строчке под именем.
Коля еще некоторое время таращился на страничку, недоумевая, что происходит и как будто бы не разбирая слов, но глубоко в подсознании уже медленно разгоралось странное незнакомое чувство...
- Кривцов Степан Вячеславович, - повторил Коля, а гость терпеливо ждал. - Коллектор Града Ссыльных.
- Наконец-то...- устало выдохнул Кривцов и перевернул страничку.
Весь разворот был забит печатями - круглыми, квадратными, прямоугольными, треугольными...из-за обилия темно-синего цвета Коля не понимал, сколько всего штампов, хотя не только это было недоступно его пониманию.
- Видите? - Кривцов, не дожидаясь ответа или хотя бы кивка, повернул книжечку к себе, порыскал глазами по узорам печатей, полистал книжечку, нашел наконец искомое и снова обратил книжицу страницами к Коле.
- Вижу...вроде...- выдохнул тот.
Цыкнув языком, Кривцов снова постучал ногтем по одинокой печати на новой чистой странице, и Коля замер, вперив полный ужаса взгляд в жирные каллиграфические буковки внутри прямоугольной печати.
"АРЕСТ".
- Ч-что это? - не отрывая глаз от печати, прошептал Коля, с трудом ворочая онемевшим языком.
- Это - коллекция моих арестантов. - Кривцов захлопнул книжицу и спрятал за пазуху. - Каждая печать свидетельствует о том, что я получил ордер на арест от Дворца Властей. Желаете увидеть ордер?
- Ж-желаю, наверное. - с лица парня не сходила бессмысленная улыбка.
Коллектор закатил глаза и выдернул из-за пазухи(где, походу, находился бездонный нагрудный карман) белоснежно-чистую бумагу, по размеру схожую с тетрадным листом. Отряхнув документ, Кривцов пробежал глазами наспех написанные кривые словечки и сунул в руку Коли.
- В Дворце Властей уже распечатали несколько копий... - объяснил Кривцов, сложив руки на груди. - но это не значит, что вы можете порвать оригинал.
- Жаль, - Коля принял бумагу и тут же изменился в лице. - очень...
"Ордер на арест Сахарова Николая Алексеевича 19** года рождения выдан Кривцову Степану Вячеславовичу на должности Коллектора Града Ссыльных ** января 20** года. Арест вследствие нарушения Кодекса Иррационального и ссылка в Град Ссыльных не подлежит рассмотрению местных судов. Арестант должен быть доставлен на место ссылки в течение трех дней."
Коля вцепился в листок пальцами и до боли выпучил глаза. Мозг напрочь отказался воспринимать все происходящее всерьез, и парень долго тупо пялился на эти косые буквы, прыгающие из стороны в сторону.
- П-подождите... - язык онемел, руки тряслись, ноги стали ватными, а в животе ледяные скользкие змеи выписывали спирали. - ар-р-рест...что же... - вдруг Коля выдавил больную безумную улыбку и хрипло рассмеялся.
Алексей Анатольевич сжал пальцами плечо Толика и притянул его к себе. Они уже много пережили, но после исчезновения матери ни Толик, ни Оля, ни Алексей Анатольевич не думали, что им придется разлучиться еще с одним членом семьи...Коля тогда был совсем маленьким и мать не помнил вовсе, но старшие поклялись, что не допустят...чтобы ушел кто-то еще.
Оля сидела на кухне, положив голову на скрещенные на столе руки, и беззвучно рыдала, дрожа и временами шумно втягивая воздух. Она была в той же футболке, той же юбке, но на плечи накинула клетчатый кардиган. На столе Оля поставила фотографию в рамочке, где мама, Сахарова Анастасия Федоровна, обнимает ее, Толика и Колю, еще маленьких, таких беззаботных...Оля всегда очень хотела быть похожа на маму, одевалась так же, говорила так же...но у Анастасии Федоровны было золотое правило - всегда улыбаться, несмотря ни на что...а Оля, пережившая потерю матери, которая была, наверное, ее самым близким человеком, никак не могла также профессионально врать всем и себе в первую очередь. Теперь ей предстояло перенести еще одну трагедию - ссылку брата.
Так Оля плакала на кухне и изредка поднимала глаза на фотографию, после чего слезы текли еще обильнее, как вдруг из комнаты Коли донесся жуткий сумасшедший хохот безумца. Этот смех был страшнее фотоснимков всех серийных убийц, в душах которых не осталось ни капли человечности. Этот срывающийся голос терзал больше всех несчастий, которые только могут обрушиться на голову бедного человека.
Оля тут же вскочила, наспех вытерла лицо полотенцем и полетела в комнату брата, откуда доносился безумный смех.
Коля сидел на кровати, запрокинув голову и задыхаясь от хохота. Ноги свело судорогой, в правой руке трепетала бумага, а левая, будто неисправная деталь, только вздрагивала в такт телу, но сама уже несколько часов не двигалась.
Кривцов, пренебрежительно фыркая, глядел на парня осуждающим тяжелым взглядом. Алексей Анатольевич и Толик смотрели на Колю по-разному: отец был готов застрелить Коллектора, лишь бы сын не ушел также внезапно и безвозвратно, как жена; брат, нахмурившись, пилил Колю глазами. Но в душах обоих было одно и то же чувство бескрайнего сожаления и неизлечимой боли, глодавшей их пол жизни.
Ноги сами понесли Олю к младшему брату. Она бросилась к нему, сгребла в объятия, принялась скороговорками успокаивать, упрашивать, умолять, поглаживая по его дрожащим лопаткам.
Коля сходил с ума.
- Меня?!...ар-р-р-рест...- Коля вновь расхохотался, хлопая рабочей ладонью по колену. - Меня арестовали?! МЕНЯ?! ДА ЗА ЧТО?! За что, ответите вы мне или нет?! Ответите?! Нет?! А?!
Кривцов глядел на Колю как на конченого идиота и был почти прав.
- Ну, приемлемая реакция для подростка, лишенного свободы.
- О чем речь, начальник?! - Коля попытался встать, но не смог из-за вспышки пульсирующей боли, поэтому поджал ноги и только потрепал документом перед лицом Коллектора. - За что вы меня там арестовать хотите?!
- За нарушение статьи 191 Кодекса Иррационального.
- Что за статья такая?!
- О раскрытии сущности чародеев или иных иррациональных существ посредством использования иррациональных способностей или предметов.
- Дрянь ваша статья! Не верю! - Коля яростно взмахнул правой рукой и водрузил на голову невидимый цилиндр. - Н-Е-В-Е-Р-Ю. - проговорил он по буквам, каждый раз щелкая себя пальцами по лбу.
- Сынок... - Алексей Анатольевич протянул руку, но Толик его остановил.
- Оля разберется, пап. - шепнул он на ухо отцу с явным укором и недовольством в голосе. - Между ними всегда было особое доверие. Может, потому что Оля так на маму похожа.
Алексей Анатольевич закрыл лицо большой рукой, на глаза навернулись слезы. Он жмурился и видел перед собой жену, склонившуюся над силуэтами Коли и Оли, защищавшую их от злых людей и многочисленных бед своими смуглыми хрупкими руками, увешанными цветными браслетами из ярких бусин, лоскутков и ниток.
Оля хотела что-то сказать брату, но тот шутливо оттолкнул ее. Девушка осталась стоять там же, не в силах пошевелиться, а Коля продолжал кричать что-то Коллектору, бросая в то же время совсем неуместные шутки и отвешивая нелепые поклоны направо и налево.
Страшно, когда подсознание человека шепчет ему грозные слова, а он не хочет верить, отказывается слушать и в итоге самого себя всерьез не воспринимает. Все для него шутка, ведь мудрый внутренний голос так и не достучался до разума, так и не донес ужасную весть.
- Так расскажите мне!... - Коля пытался отдышаться. - Что же я натворил?!...
- В таком состоянии с вами нет смысла говорить.
- Начальник! Со мной полный порядок! - Коля примирительно развел руками. - Просто это так...странно! Очень, очень странно! Ничего не сделал, а тут - арест!...
- Как же ничего? Как же ничего?! - Кривцов задыхался от возмущения. - Вы нарушили статью Кодекса Иррационального, и судить вас будут как взрослого.
- А как же смягчающие обстоятельства?! - крикнул в ответ Коля, будто оглохший. - Ало, начальник, мне пятнадцать! Плевал я на ваш Кодекс!!!
- В вашем случае смягчающие обстоятельства... - Коллектор выдохнул, успокаиваясь, и закончил ровным служебным голосом. - не имеют значения.
Оля обняла брата, положила его голову себе на плечо и, ласково перебирая его пшеничные потускневшие локоны пальчиками, обратилась к Кривцову дрожащим голоском:
- Да он несовершеннолетний! Вы не можете...вы не можете!...
- Да объяснит мне кто-нибудь, что я натворил?! - вскрикнул парень.
Кривцов постарался сохранить спокойствие, но его голос треснул.
- Вас судят как взрослого. Это все.
- Но почему?! ПОЧЕМУ?!! - не унимался Коля, игнорируя боль, свесил ноги с постели и встал, покачиваясь и опираясь на плечо сестры. - СУДЯ ПО ВСЕМУ, Я НЕ ОСУЖДЕННЫЙ, А ПОСТРАДАВШИЙ!!! ВОТ, РУКА ЛЕВАЯ ОТКАЗАЛА!!...
- Не отказала, а...- начал было Кривцов, но Коля не останавливался.
- А Я ЛЕВША, МАТЬ ВАШУ!!! ТАК ЧТО ВЫ ВСЕ МНЕ НЕРВЫ ТРЕПЛЕТЕ?!!!
Коля сделал шаг навстречу Кривцову, когда тот сжал кулаки и процедил сквозь зубы, отчеканив каждое слово:
- Вы. Виновны. В. Смерти. Человека. А. Здесь. Смягчающие. Обстоятельства. Не. РАБОТАЮТ.
- Какой?!... - Коля застыл, в груди похолодело, будто вонзили отравленный клинок. - какой...смерти?
Кривцов взглянул на парня, и в его глазах мелькнуло сожаление и какое-то чувство, не нашедшее выражение в словах.
- Николай, - его голос стал значительно мягче. - в результате тяжелой травмы вы потеряли сознание, в то время как Вера Леонидова...
- Гадалка!... - тихо всхлипнул Коля, дрожа от страха...страха осознания своей губительной неисправимой ошибки...причем ошибки невероятно глупой.
-...предприняла попытку остановить демона сингулярности. - Кривцов сделал многозначительную паузу, будто испытывая нервы несчастного парня на прочность, после чего заключил своим ледяным голосом. - Она мертва. Из-за вас. Несовершеннолетние чародеи, преступившие закон, могут отделаться штрафом или частичной конфискацией собственности. Но вы...вы убили ее.
- Я не убивал...не убивал, не убивал, не убивал!... - тихо причитал Коля, опускаясь на колени - ноги дрожали, тело обмякло. - я не мог...не мог...не мог...не мог...не мог...не мог...
- Но ведь она мертва.
- И я здесь нипричем!... - Коля осознал весь ужас своего положения. Во рту пересозло, голова раскалывалась, рука ныла, ноги не слушались, голос срывался. Он уже не владел эмоциями.
Он понял все.
Он арестант.
Он почти ссыльный.
Он больше никогда не увидит семью, друзей, учителей.
Он больше никогда не перешагнет порог школы, театральной студии.
Он уже взрослый, причем разбитый и сломанный.
И слезы побежали по бледным щекам, и на лбу выступил холодный пот, и дышать стало тяжелее, и цветные пятна поскакали в глазах...и кто-то подхватил его...и он падает...и кто-то что-то говорит, и кто-то кричит, и этому кому-то, может, еще больнее...
А все из-за нелепой ошибки. Такой глупой ошибки.
Но она чертовски ничтожна и глупа, чтобы ломать чью-то жизнь!!!