Кривцов пробежал глазами записи и приказал Алексею Анатольевичу:
- Диктуйте номер телефона.
- Зачем? - недоверчиво нахмурился он. - Что у вас, совсем каналов связи нет?
- А как мы нарушителей ищем по-вашему? - огрызнулся Коллектор. - Каналы связи есть, не сомневайтесь. В Дворце Властей есть зал приборов, определяющих энергетические волны. Типа радары...так вот, о чем это я. Ваш номер телефона. - Кривцов заметил скептически изогнутую бровь Толика и, глубоко вздохнув, пояснил: - Это для объявления о пропаже, чтобы исчезновение Николая выглядело правдоподобно.
- Мне кажется, вы живьем закапываете моего сына. - ледяным тоном проговорил Алексей Анатольевич.
- Почти. - согласился Кривцов, чересчур беспечно и нагло пожав плечами. - К сожалению. Так что вас перенесут в Град Ссыльных, а через неделю вернут обратно. Это называется Неделя Прощаний и Прощений.
- А почему вы не можете всех нас туда переселить, раз на то пошло? - Толик потер пальцами подбородок с незаметной пробивающейся щетиной, угрюмое выражение лица свидетельствовало о высоком уровне раздражения и растущего презрения по отношению к Коллектору.
- Неположено. - отрезал Кривцов, повертел в пальцах карандаш, перечитывая записи, и спрятал блокнот за пазуху.
- Но ему же пятнадцать! Что он там делать будет?...
- Мы найдем опекунов.
Сахаровы поняли, что спорить бесполезно. Алексей Анатольевич хотел еще что-то сказать, но не смог и слово выдавить, а Оля вообще наотрез отказалась обмениваться с Коллектором хоть какими-нибудь репликами. Девушка собирала вещи Коли и дрожащими пальцами складывала в чемоданы, не поднимая глаз. Ей очень хотелось плакать, но тогда Коля почувствовал бы всю несносность обреченности, а она еще надеялась на счастливое искупление в силу каких-либо обстоятельств.
Коля тем временем лежал на кровати, сложив руки по швам, и тупо пялился в потолок.
- Это шутка какая-то. - Коля сам не понял, вопрос это был или утверждение.
- Нет, не шутка. - отозвалась Оля, пытаясь запихнуть все книги в чемодан и не помять обложки и корешки. - Я же говорила тебе... - она тихо всхлипнула и тут же поспешно вытерла лицо тыльной стороной ладони. - не покупать книги в мягком переплете. Они мнутся, рвутся и вообще....расклеиться могут.
"Это я расклеилась, а не Станиславский. Кумир Кольки...не знает же о нем ничего, глупый мальчик, а фанатеет! Только по книжкам и знакомы", - думала Оля, заботливо разглаживая обложку "Работы актера над собой".
- О-о-оля... - простонал Коля и попытался поднять руку.
Девушка защелкнула замочек третьего чемодана и обернулась. Лицо ее исказилось от сожаления и горькой невыносимой боли.
- Чего тебе, балда? - тихо произнесла она без капли издевки.
- Оля... - повторил Коля тише, и сестре пришлось наклониться.
Оля взяла его за руку и легонько сжала.
- Оля. - Коля помолчал немного и выдохнул. - Какое красивое имя всю жизнь носила моя родная сестра. А я не задумывался.
- Что ж ты сейчас об этом думаешь?
- Сам не знаю.
Спустя минуту кричащего молчания Оля попыталась отнять руку, но Коля вздрогнул и, так же пялясь в пустоту, попросил:
- Не отпускай, - и добавил: - пожалуйста.
- Скажи, балда, зачем ты туда пошел? Это же просто глупо...попасться на таком...ужасное недоразумение...
- Я хотел узнать о нем. О том юноше, которого видел во сне. - Коля стиснул зубы и сжал руку в кулак. - Черт бы побрал его!
- Как комично! Как КОМИЧНО!! Я все думал, как я окажусь в Граде, надо бы УЗНАТЬ, ЧТОБЫ НЕ ПОПАСТЬСЯ. Вот так вот! Так все глупо! Не верится даже!...
- Да уж... - вздохнула Оля, сжав руку брата и осторожно поглаживая его запястье пальцем. - такая глупость, и сразу ссылка...но мы их переубедим! Мы не сдадимся! Честно-честно! Будем стоять до конца!...
- Да...да. - лицо Коли вмиг помрачнело.
Он решительно выдернул руку из хватки сестры, осмотрел пострадавшую ладонь. По венам бегали горящие яркие искры, всю руку покрыли золотистые узоры, на которых играли блики.
- Он прав. Я совершил ошибку. - голос парня треснул. - Я захотел обмануть судьбу, а она водила за нос. Судьба же всегда водит нас за нос! Думал, обману судьбу! Думал, что такому мелкому безмозглому чародею все под силу. Я дурак, Оля. Твой брат просто дурак...
- Хватит. Не время для самобичевания, Коль. - прервала его сестра, качая головой.
Коля прищурил глаза, задержал дыхание и вдруг почувствовал мучительное удушье. Парень судорожно схватился за горло, на лбу выступил холодный пот, и странное ощущение, будто на голову что-то давило с огромной силой... Коля почувствовал на лбу теплую ладонь сестры и попытался приоткрыть глаза.
- Что с тобой? Коля, родной? Ты как? Все о'кей?...
Голова закружилась так, будто простыни выскользнули из-под его тела, и он оказался в каком-то неопределенном пустом пространстве. Будто...будто на самом страшном аттракционе его забыли пристегнуть, и теперь Коля как-то держится, еле душа в теле, и вдруг падает...падает и кружит, кружит...в глазах картинки мелькают: асфальт, толпа, деревья, небо, а потом по новой...
- Ох... - Коля вцепился пальцами в запястье сестры, будто в спасительную соломинку, которая помогала не потерять сознание, не сойти с ума, не упасть в омут, бездомный, пугающий омут ужаса.
- Коля...я сейчас, я сгоняю за этим прокурором, а ты...потерпи немного! У него точно есть какое-нибудь средство...на крайний случай...
Коля услышал удаляющиеся шаги, короткий диалог, в котором встревоженный голос сестры был будто придавлен уверенным холодным баритоном. Потом в комнате появились два силуэта: высокий и низкий. Несложно догадаться, что с Алексея Анатольевича и Толика уже нечего взять, и они лелеят свое подавленное состояние на кухне, явно не желая оставаться трезвыми. Раз уж мир переворачивается с ног на голову, почему бы не последоаать его примеру? Это такая попытка удержаться на палубе тонущего судна.
- Все, что я могу сделать - вколоть обезбаливающее, но если ему не стало лучше...думаю, Николаю нужна помощь врача. - заметив недоумение Оли, он пояснил: -Я имею в виду лечение в госпитале. - и добавил: - Нашем госпитале.
Девушка молча следила за его неспешными действиями. Коллектор поднял с пола свой чемоданчик, поигрался с кодовым замком, наконец достал шприц, содержимое которой будто перекатывалось с края на край, обнажил иглу, постучал ногтем по стеклу и направился к Коле с деловитым видом фельдшера, который все эти шприцы, скальпели и иные инструменты только на картинках в учебнике и видел.
Стиснув запястье парня пальцами, он неловкими движениями ощупал вену, придерживая шприц безымянным пальцем и мизинцем, и вот...Коллектор ввел иглу и начал нерасторопно вводить сомнительного вида препарат.
- Сегодня же ночью мы доставим его в Град Ссыльных. - прозвучал приговор Коллектора.
Оля упала на колени и несколько раз тупо ударила в живот кулаком, безуспешно пытаясь сокрыть душевную боль за физической. Она опустила голову и затихла, со временем все наклоняясь и наклоняясь и наконец сгорбившись так, что в тени она напоминала комочек, иногда содрогающийся и покачивающийся.
"Завалю мерзавца" - мелькнуло в голове, и Оля зацепилась за эти слова, как за спасительную соломинку.
Может, если этот Коллектор, возомнивший себя богом и властителем судеб, будет лежать с пробитой черепушкой в луже своей черной отравленной крови и подсолнечного масла во-о-он под той тумбочкой с выразительно острыми углами, это можно будет представить как несчастный случай? А что потом? Приедут другие, и тогда уже всех Сахаровых прикажут казнить за госызмену, если, конечно, убийство должностного лица при исполнении является госызменой...значит, чародеи должны соблюдать два официальных закона? Кошмар. Если не по статье Конституции, так по Кодексу Иррационального уж точно обломаешься. Так еще и в Граде Ссыльных наказания в несколько раз суровее. Госызмена, попытка ополчиться против власти, покушение на жизнь должностного лица...карается смертной казнью.
Тогда Оля задумалась о том, можно ли так просто убить Коллектора, и, сжав кулаки от досады и горечи, поняла, что, если б все было так просто...нет, о, нет! "Чародеи бы не отправлялись в ссылки, если бы могли просто кокнуть этих ублюдков с желтыми бантиками", - думала Оля и подняла глаза.
Смириться? В который раз? Или предпринять провальную попытку что-то исправить?
Тем временем день пролетел незаметно, в томительном ожидании. Близился вечер. Коллектор проверял какие-то бумаги из своего чемодана, и все казалось таким чинным, благородным и...приторным, что нестерпимо хотелось превратить все в бардак, сумятицу, хаос, а после обратиться в бегство, оставив позади это ошарашенное должностное лицо.
Алексей Анатольевич неуверенно вошел, шатаясь на ходу, следом прошел твердым шагом Толик, несший кожаный портфель и какой-то сундук. Коля присмотрелся и узнал в сундуке тот самый загадочный ларец из комнаты папы, к которому строго-настрого было запрещено притрагиваться с того самого дня, когда мама пропала.
- Это подарок. От мамы. - слова давались Алексею Анатольевичу с трудом, и он делал паузу после каждого простейшего предложения. - Я не говорил это вам. Знал только Толик. Он старший.
Никто не смел перебивать, пока сам Толик пытался удержать тяжелый сундук и невесомый портфель, чтобы грохот не разрушил столь важную минуту столь важного объявления.
- Мама исчезла. Никто не знает...что произошло. Но она оставила записку.
Оля подняла голову и отняла пальцы от пуговиц(она помогала брату застегнуть пуговицы черной отцовской рубашки), Коля же убрал ее руку и встал, еще немного покачиваясь.
- Я зачитаю ее вам. Точнее, ту часть, что адресована вам.
Алексей Анатольевич достал из кармана сложенный листок, развернул, заботливо разгладил и, втянув воздух, начал:
- "Дорогие мои, любимые, родные птенчики. Я не скажу, где я, ведь я сама не знаю. Не важно, где я сейчас, лишь знайте - я там не по своей воле. Я безумно скучаю по вам. Да! Я готова сойти с ума, я жить не могу без пререканий Толи, гитары Коли и песенок Оли. Но не волнуйтесь обо мне, я точно жива и здорова.
Я чувствую, что произойдет что-то ужасное. Не пугайтесь! Это не сломает нас! Я всегда с вами, помните это. Я дарю вам надежду, а вместе с ней свои зачарованные подарки.
Толе я оставлю свои очки для чтения. Они помогут нашему старшему справиться со многими делами, которые он на себя берет. Толя быстро догадается, зачем они нужны.
Оле... - Толик как по команде преподнес Оле ларец, украшенный всевозможными камешками, бусинами и узорами. - я хочу подарить свои украшения. Моя девочка всегда хотела быть похожей на меня! Я помню, ты надевала мои каблуки и крала помаду. Оля, милая моя, не ищи кумиров - вот мой совет. Я знаю, ты точно найдешь себя, моя абстракционистка.
Коля, младший, самый смешной актер. Развивай талант! Мы все верим в тебя! Тебе достается мой любимый предмет - портфель. Он самый мощный, так что используй строго в чрезвычайных ситуациях!
Будьте счастливы! Мы обязательно встретимся снова и споем нашу песню.
Ваша любящая мама"
Оля прижала ларец к груди и положила голову на плечо брата, а Коля закрыл пустым портфелем лицо, пытаясь спрятать проблеск лишних эмоций. В дверях появился Коллектор и поторопил их, но Толик поправил очки и одарил его таким страшным взглядом исподлобья, что тому ничего не оставалось, кроме как исчезнуть.
- Ты не знаешь, где мама? - еле выговорила Оля через слезы.
- Никто не знает. - покачал головой Алексей Анатольевич. - Но знайте, я не позволю кануть в лету еще одному Сахарову. Будет суд, и мы сделаем все, чтобы оправдать нашего мальчика!
Коллектор выглянул из кухни с крайне заинтересованным лицом, ибо дело касалось его в первую очередь, но Толик его тут же выпроводил, причем не особо выражая уважение по отношению к высокопоставленному должностному лицу, которое он, если честно, был готов размазать по стенке.
- Ну что ж... - Оля встала и, прижав ларец к животу, похлопала ладонью по чемодану. - простите, коли что не так...
- Да что там!... - вскрикнул Коля, взмахнув рукой, но Оля цыкнула, прервав его неначавшуюся проповедь.
- Подожди, старшие говорят. Простите меня, там уж найдется за что.
- Пустое. - отмахнулся Толик.
- Ну... - Коля осмотрел портфель в руках и тяжело вздохнул, а потом, потупив глаза, признался: - мне очень стыдно за...многое. Я должен был быть благодарен вам за все то, что вы дали мне, ничего не требуя взамен, а я только пользовался. А еще порой я вел себя как...как полный идиот. Вы намучались со мной...может, даже лучше...
Парень не выдержал, поджал ноги и, вцепившись пальцами в подарок, взвыл диким голосом, и Оля с Алексеем Анатольевичем тут же подлетели к нему и молча обняли, пока Толик неуверенно гладил его волосы, предварительно закрыв дверь ногой.
- Это я, это я, это я виноват!... - твердил Коля. - я такой дурак, болван, идиот, придурок, олух!...я, я вечно все порчу!...по своей глупости...
Толик изобразил подзатыльник и отвернулся, чтобы никто не видел его блестящих от слез глаз.
- Успокойся, будет суд...найдется защитник...
Коля ощупал свое покрасневшее лицо, чуть надавил пальцами на распухшие веки, бессильно опустил руки и пробормотал так тихо, что никто и не обратил внимание на его слова.