Аннотация: Планёрка в редакции районной газеты. К чему могут привести творческие фантазии корреспондентов.
Владимир Карасёв
ПЛАНЁРКА
Жаркое тихое июльское утро в небольшом провинциальном городке. Тишина и спокойствие. Среда. Без пятнадцати десять. Кабинет главного редактора местной районной газеты. Главный редактор Виктор Александрович задумчиво сидит за своим большим Т-образным столом, ожидая начала планёрки, назначенной на десять часов, и в рабочем блокноте неторопливо рисует маленьких симпатичных чёртиков. Чёртики у него получаются почему-то весёлые и беззаботные. Рядом с его рабочим блокнотом на гербовой бумаге лежит текст официального послания из местной администрации с неукоснительным указанием срочно повысить тираж районной газеты в два раза. Подобные послания приходят с постоянной периодичностью ровно два раза в год. И два раза в год этот вопрос очень серьёзно обсуждается сотрудниками редакции. Вот и сегодня предстоит обсуждение этого вопроса. Будет принято решение, сформулирована резолюция, сделаны предложения и отправлен ответ. А зимой опять предстоит отвечать на очередное указание. Всё как обычно: процесс идёт, но ничего не происходит.
Без пяти десять в кабинет не спеша входит главный бухгалтер Яков Соломонович, щупленький старичок в круглых очках, в старых потрепанных брюках, светлой рубашке и с толстой папкой бумаг в руках. Он усаживается в конце стола напротив редактора, молча раскрывает папку и углубляется в изучение принесённых им бумаг.
- Счета оплатили? - тихонько, не отрываясь от своего занятия, спрашивает главный редактор.
Яков Соломонович, не глядя на него, рассматривая свои бумаги, утвердительно кивает. Они вместе проработали много лет и давно понимают друг друга почти без слов.
В коридоре раздаётся шум и смех молодых парней, дверь широко распахивается, и в кабинет дружной толпой вваливаются трое сотрудников редакции. Её элита. Элита не потому, что они были какие-то избранные или гениальные. Просто это были талантливые и увлечённые ребята и других корреспондентов в редакции попросту больше не было.
Старший и самый опытный из них Андрей, севший на стул справа от редактора в конце стола рядом с Яковом Соломоновичем, недавно за серию опубликованных рассказов получил почётное звание "Золотое перо России". Второй корреспондент Лёха и молодой начинающий фотокорреспондент Сашка усаживаются рядом, напротив Андрея. Пока все располагаются, Лёха увлечённо продолжает рассказывать:
- Вы ушли, а я пошёл Светку провожать. По дороге она передумала ехать домой, и мы пошли ко мне.
- Так вы что, после ресторана ещё продолжали отмечать? - ненадолго отвлекаясь от своих чёртиков, глядя на Лёху, немного удивлённо спрашивает главный редактор.
- Ну да, - отвечает Лёха, - в парке, на скамейке.
Виктор Александрович не сильно осуждающе покачивает головой. Вчера они всей редакцией отмечали в ресторане День рождения Светки - подруги то ли Лёхи, то ли Андрея, понять было трудновато.
Светка - высокая, рыжая, стройная, ослепительно красивая девица, взбалмошная, независимая и очень талантливый художник - была любимицей всей редакции. Её обожали за острый язычок, взрывной и непредсказуемый характер и прекрасные картины местной природы, которые она писала маслом, и которые пользовались большим успехом не только в райцентре, но и поговаривали, что даже в Столице.
- Ну, так вот, - продолжает Лёха, - подхожу я утром к дому, а время - четыре часа.
- А что ты делал на улице в четыре утра, мы же в двенадцать расстались? - удивлённо глядя на него, спрашивает Сашка.
- Да Светка, зараза, захотела ночью шампанского. "День рождения у меня!" говорит, ну мне и пришлось тащиться за ним в супермаркет в четвёртом часу утра.
Андрей сочувственно хмыкает, главный редактор, продолжая рисовать чёртиков, опять не сильно осуждающе покачивает головой. Яков Соломонович смотрит на Лёху поверх очков, скептически вздыхает, и опять углубляется в изучение своих бумаг.
- Подхожу я к дому и, как вы думаете, кого я вижу, а?! - Лёха интригующе смотрит на присутствующих.
- Ну, без малейшего понятия, - с одесским акцентом неожиданно отвечает Яков Соломонович, на секунду отрываясь от изучения своих бумаг.
- Нашу дорогую Татьяну Степановну!
- Да иди ты... - в полном недоумении, отвалившись на спинку стула, поражается Андрей.
- Да-да. Я нисколько не преувеличиваю. С двумя огромными сумками, доверху забитыми водкой. А сама - в зюзю. Еле передвигается. Хотел я ей помочь дотащить эти сумки до её квартиры, но не успел. Она, покачиваясь, скрылась в своём подъезде. И как это прикажете понимать?
- Действительно, Виктор Александрович, - Андрей немного театрально обращается к главному редактору. - А где вчера вечером была Татьяна Степановна?
Главный редактор спокойно смотрит на Якова Соломоновича, Соломоныч поверх очков смотрит на Виктора Александровича. Редактор переводит взгляд на Андрея.
- Татьяна Степановна вчера была в местной командировке.
- А можно поинтересоваться - где?
Главный редактор утвердительно кивает.
- Вчера была презентация новой, недавно открывшейся в нашем городе, фирмы по производству алкогольной продукции.
- Вчера была!!! А почему нас с Лёхой не послали? Это же наша работа, мы бы такой репортаж забабахали...
- Ну, во-первых, Татьяна Степановна является начальником отдела рекламы нашей газеты. Кто, как не она организует у нас размещение рекламы. И как вы понимаете, реклама нам очень нужна. Рекламодатели хорошо за это платят. А мне надо, извините, выплачивать вам надбавки к зарплате. И, во-вторых, а как же тогда день рождения Светки?
Лёха и Андрей, молча, с нескрываемой досадой переглядываются. В это время открывается дверь и в кабинет входит Татьяна Степановна. Высокая, немного полненькая блондинка с красивой фигурой и великолепнейшим бюстом. Сегодня она пришла на планёрку почему-то в тонированных очках. Обойдя стол, она в полной тишине, под пристальными и ироничными взглядами сотрудников, неторопливо усаживается на стул между Андреем и столом главного редактора. Вытаскивает из своей сумочки блокнот и ручку, кладёт их перед собой, раскрывает блокнот и спокойно смотрит на главного редактора.
- Голова не болит? - наклоняясь к ней, ехидно шепчет Андрей.
Татьяна Степановна, не удостаивая его взглядом, отрицательно качает головой.
- Ну вот, все в сборе. Начнём.
Главный редактор берёт в руки лист бумаги, полученный из администрации, и неторопливо его зачитывает. Все сидят в глубоком молчании, ожидая дальнейших указаний.
- Какие будут предложения по увеличению тиража нашей газеты? - спрашивает Виктор Александрович.
- И что они себе там думают? - звонко произнося букву "ч", с одесским акцентом, закрывая папку с бумагами, отвечает Яков Соломонович. - У нас не берут даже то, что мы имеем. Как мы можем его поднять? Мы же и так живём на одной рекламе. Да разве это жизнь?
- Нашему населению этого тиража хватает, - дополняет его Лёха. - Не можем же мы, чтобы увеличить подписку на газету, заняться вопросами увеличения численности народонаселения нашего небольшого городка.
- А что?! Шикарная мысль, - откинувшись на спинку стула, с воодушевлением отвечает Андрей. - Только нас с тобой, Лёха, на весь город не хватит. Соломоныч, поучаствуешь в этом вопросе?
Соломоныч досадливо и с укоризной смотрит на Андрея поверх очков.
- Мне бы с рекламой разобраться..., да и Циля Моисеевна будет против такого расклада. Мы находимся не в таком оптимистичном возрасте, любезный. Хотя...
И он задумчиво, что-то прикидывая в уме, начинает смотреть в окно. Словно на улице можно найти подсказку в этом вопросе.
- Мне кажется, что надо начать публикацию чего-то нового, захватывающего, необычного, - молодой фотокорреспондент Сашка, впервые участвующий в подобном совещании, с энтузиазмом обводит всех восторженным взглядом. - Про инопланетян, например, или аномальные явления. А то действительно в газете почти одна только реклама. Даже противно.
- Поосторожнее, молодой человек, - Татьяна Степановна с материнской снисходительностью смотрит на Сашку. - Не забывайте, что я вас всех кормлю.
- Ещё бы и напоила, - ехидно шепчет ей на ухо Андрей.
- Реклама конечно хорошо, - Лёха выразительно смотрит на Татьяну Степановну. - Но хотелось бы чего-то более существенного.
- Мужики, - Татьяна Степановна закрывает свой блокнот и обводит всех испытывающим взглядом. - Я давно прошу себе помощника. Я просто замоталась одна тянуть все финансовые поступления в редакцию. Да! У меня это хорошо получается, но без помощника я просто задыхаюсь. Я кручусь как белка в колесе, обеспечивая поступление рекламы в нашу газету и, поверьте, очень дорожу своим рабочим местом и прошу, чтобы и вы к нему тоже относились с уважением и пониманием.
- А с каким восторгом к твоему месту относятся все рекламодатели нашего города... - ехидно шепчет ей на ухо Андрей.
- Андрюха, - Татьяна Степановна оборачивается и нарочито яростно смотрит на Андрея. - Прошу не хамить. А то не скажу, что одну сумку я притащила в редакцию.
Лёха и Андрей сразу вскакивают и пытаются выйти из-за стола.
- Сидеть, - главный редактор строго смотрит на друзей. - Это фонд редакции и планёрка ещё не окончилась.
Друзья переглядываются и с нескрываемым сожалением возвращаются на свои места.
- Если бы был помощник, - философски замечает Соломоныч, задумчиво продолжая смотреть в окно, - то и сумок могло быть больше.
- Точно, - Лёха выразительно и со скрытым намёком, смотрит на Андрея. - А может быть, Светку пригласим в помощницы Татьяне?
Андрей с восторгом подмигивает Лёхе.
- Гениально! А то помощник случайно много выпьет и много не утащит. А вот Светка...
- Эта та рыжая бестия, которая на нашем редакционном пикнике голая в озере купалась? - Татьяна Степановна ехидно и презрительно смотрит на друзей.
- Не голая, а топлес, - поправляет её Сашка.
- Да там же смотреть было не на что!
- Почему, - искренне удивляется Лёха. - Мне нравится.
- Мне тоже, - добавляет Андрей.
- Мне тоже, - неожиданно задумчиво повторяет Виктор Александрович.
- И мне, - тихо-тихо дополняет Соломоныч, продолжая смотреть в окно.
- Ну, вы и кобели, - шепчет шокированная Татьяна Степановна.
Наступает непринуждённая тишина. Каждый думает о чём-то своём, но почему-то кажется, что все думают о Светке.
- А я сделаю шикарные фотографии с изображением сотрудников нашего нового отдела рекламы, - неожиданно и восторженно восклицает Сашка.
- Точно! Топлес, - вставляет Лёха.
- Вот тираж нашей газеты и поднимется, - быстро добавляет Андрей.
- Ну, ты посмотри на них, - возмущённо хлопает руками по своим коленям Татьяна Степановна. - Ради тиража газеты готовы нас голыми пропечатать. Газету превратить в бульварное чтиво! Соломоныч, ну хоть ты им скажи!
- А что, - задумчиво что-то прикидывая в уме, неторопливо переводя взгляд на Татьяну Степановну произносит Соломоныч. - Это во все времена было доходным делом.
Татьяна Степановна, задыхаясь от возмущения, яростно сверлит взглядом сидящих сотрудников. Хорошо, что очки тонированные, а то бы она их всех просто испепелила.
- Виктор Александрович, - обращается к главному редактору Андрей, - а мысль ведь хорошая. Привлекаем Светку на общественных началах помощницей Татьяне Степановне. Думаю, что эффект будет весьма положительный.
- Не возражаю, - кивает Виктор Александрович. - Надо только со Светкой переговорить. Когда она может подойти ко мне в редакцию?
- Она поехала к родителям, - отвечает Лёха. - Будет завтра вечером.
- Так может, - Андрей обводит всех многозначительным взглядом, - перенесём наше совещание на пятницу, пригласим Светку, возьмём сумку, да и на природу рванём. Все вместе. Ведь погода такая шикарная стоит!
- Точно! Вот это мысль!!! - с восторгом подпрыгнув на стуле, поддерживает эту идею Лёха.
- Ну, тогда скидываемся по пятьсот рублей.
- Соломоныч, - Сашка с надеждой смотрит на бухгалтера. - А зарплата когда?
- Как обычно, в понедельник.
- Лёха, а ты мне штукарь до зарплаты одолжишь?
Лёха утвердительно кивает и обращается к главному редактору.
- По-моему, хорошее решение вопроса, Виктор Александрович, как вы думаете?
- Пятница, говоришь. Ну что же, я не возражаю. Кому сдавать деньги?
- Конечно нашей очаровательной и обворожительной Татьяне Степановне, только она может разумно приобрести должную и соответствующую закуску.
- Лёха, а ты всё же подхалим по своей натуре, - улыбается довольная Татьяна Степановна.
Она уже не сердится и деловито начинает собирать деньги с присутствующих.
- Ещё будут предложения по теме совещания, - спрашивает, обращаясь ко всем, главный редактор.
Все напыщенно задумываются. Чувствуется, что мысли у большинства сотрудников находятся где-то совсем в другом месте.
- Помогите мне, - неожиданно восклицает, обращается ко всем Сашка. - Ну не выходят у меня из головы слова новогодней песенки. Вертятся и вертятся. Ничего поделать не могу. Сил больше нет!
- Откуда у тебя в голове появилась новогодняя песенка, - удивлённо спрашивает главный редактор. - Июль ведь на улице.
- Да это Светка вчера с ним хоровод в парке вокруг дерева водила. Вот у него и застряло, - иронично поясняет Андрей.
- Ну, надо помочь человеку, коллеги. А какая песня?
- "В лесу родилась ёлочка". Но не вся песня, а только один куплет.
- Какой?
- "Трусишка зайка серенький под ёлочкой скакал".
Все недоумённо переглядываются и опять глубоко задумываются. Возникает напряжённая творческая тишина. Неожиданно Андрей обращается к Лёхе, пристально глядя ему в глаза.
- Слушай, Лёха, а тебе ничего подозрительного не показалось?
- А что?
Лёха улыбаясь внимательно смотрит на Андрея. Внезапно во взгляде Андрея он видит прыгающих смешливых чёртиков, словно Андрюху распирает от смеха, но вид у него остаётся очень серьёзным.
- Трусишка зайка был серенький, - внимательно глядя на Лёху, медленно и глубокомысленно повторяет Андрей.
Лёха неожиданно начинает чувствовать возникающее внутри себя просыпающееся вдохновение, его вдруг начинает распирать от внезапно возникшего, но ещё не окончательно сформировавшегося творческого порыва. Что-то неуловимое вертится в голове, но никак не складывается в чёткое понимание. Он опять внимательно и настороженно смотрит на Андрея.
- Зайка-то был серенький, - выразительно глядя Лёхе в глаза, с расстановкой и очень назидательно повторяет Андрей. - А на улице зима...
И вдруг Лёху осеняет. Его вдохновение вырывается наружу. Он откидывается на спинку стула, закидывает ногу на ногу и обводит всех присутствующих многозначительным взглядом человека, определённо знающего великую тайну нахождения золота партии.
И Лёху понесло.
- Господа, - неторопливо, с некой долей пафоса, начинает Лёха, - Как вы все понимаете, в словах этой детской песенки отражена великая мудрость нашего удивительного народа и его природная, прозорливая наблюдательность. Вы знаете, кто написал эту песню?
- Кто же? - с любопытством спрашивает Татьяна Степановна.
- Княгиня Раиса Адамовна Кудашева, - отвечает Лёха. - Эта добрая женщина - учитель, библиотекарь и поэт - имела имение под Смоленском. Она со всей откровенностью в этих нескольких словах описала те драматические события, которые произошли лютой зимой 1812 года. Она очень реалистично описала эту малоизвестную экологическую катастрофу, произошедшую в Смоленской области в то далёкое время.
- А ты откуда знаешь о княгине? - удивлённо спрашивает Татьяна Степановна.
- А я недавно репортаж делал о нашем новом элитном детском садике, там меня и просветили в этом вопросе.
- Постой, - перебивает его Андрей. - Насколько я помню, песня была написана где-то в начале двадцатого века. Причём здесь зима 1812 года?
- Вот! - Лёха театрально облокачивается на стол и снисходительно покачивает головой. - Вот, что значит недоступность информации! Вот оно - невежество человеческое! Зайцы зимой все белые, а почему-то в этой песенке, да ещё под Новый год наш заяц серый? Почему? А?!
- Ну и почему? - заинтригованно, подыгрывая Лёхе, спрашивает Андрей.
- Объясняю.
Лёха устраивается на стуле удобнее, опять откидывается на его спинку и снисходительным тоном маститого профессора, читающего лекцию студентам первокурсникам, начинает свой рассказ.
- Как вы знаете, зима 1812 года выдалась очень суровой. Лютые морозы сковали всё вокруг. Голодные полчища отступающих французских солдат рыщут по лесам в поисках чего-нибудь съестного. Император Наполеон бросил их на произвол судьбы и они, голодные, всё рыщут и рыщут по всей округе. И неожиданно они видят маленького беленького зайчонка, притаившегося под ёлкой, пугливо озирающегося и растерянного. И вся свора этих голодных, озверевших французов окружают его и с криками набрасываются на это беззащитное маленькое тельце, раздирая его на части ещё живого и упиваются этой тёплой струящейся невинной кровью, обгладывая ещё дёргающиеся в смертельных конвульсиях нежные косточки.
- Господи, какой кошмар, - в ужасе бормочет Татьяна Степановна.
Андрей, еле сдерживая смех, но с очень непроницаемым выражением лица неторопливо подносит руку к своему уху, словно оно у него зачесалось, и украдкой показывает Лёхе вытянутый большой палец. Как бы говоря: "Блеск! Продолжай!".
- А они его что, со шкурой ели? - в страхе спрашивает Татьяна Степановна.
- Обглоданную шкурку этого несчастного зайчишки они засовывали себе в разные места для обогрева!
- А в какие?
- Была бы шкурка, - тяжело вздохнув, неожиданно философски замечает Соломоныч, - а куда её засунуть всегда место найдётся.
- А можно без кровавых подробностей? - задаёт вопрос Виктор Александрович.
- Конечно!
Лёха облокачивается одной рукой на стол и с воодушевлением продолжает свой рассказ.
- А под соседней ёлочкой сидел маленький братишка того несчастного зайчонка. Вся трагедия произошла на его глазах. От этого шока наш зайчонок стал сереть. С тех пор все зайцы в смоленской области зимой становятся серые. Это люди со страху седеют, а зайцы - сереют. Они генетически всё запомнили. И этого посеревшего от садистского кошмара зайца принёс домой мой дед и выходил его. Дед сам видел эту живодерню, эту трагедию. Он тогда мальцом в партизанах был и тайком следил за немцами, то есть, извините, за французами.
- А ты ничего не путаешь - настороженно спрашивает главный редактор. - Может это не твой дед был?
- Я сказал дед? - глядя на вытаращенные и красноречивые глаза Андрея, невозмутимо переспрашивает Лёха.
- Да.
- Ради Бога, извините. Я всегда волнуюсь, когда вспоминаю рассказы моего деда. Конечно, всё наблюдал мой прапрадед. Он рассказал прадеду, а прадед деду, ну а дед мне. Он в деревне под Смоленском живёт и всегда рассказывает эти жуткие истории, когда я к нему приезжаю. У нас же и поголовье лягушек с тех пор изменилось. Полная экологическая катастрофа. А комаров с тех пор сколько!..
- Поголовье чего - настороженно спрашивает Татьяна Степановна.
Лёха удивлённо смотрит на неё.
- Лягушек. Это такие маленькие хладнокровные земноводные. На зиму они впадают в спячку, зарываются в ил на берегу реки или болота и спят до весны, до тепла то есть. Вот французы, большие любители лягушек, всех этих земноводных из-подо льда доставали и безжалостно спящих пожирали. Поэтому у нас впоследствии и комаров стало очень много. Стихийное бедствие. Самая настоящая полноценная экологическая катастрофа, похлещи Чернобыля
- Понятно, - со страхом в голосе отвечает Татьяна Степановна.
Главный редактор внимательно смотрит на Лёху.
- Интересные факты. А какие-то документальные подтверждения этому существуют? Кроме твоего деда, конечно.
- А как же!
Лёха вальяжно закидывает ногу на ногу и снисходительно смотрит на Татьяну Степановну.
- Мой сосед по лестничной площадке доктор биологических наук, профессор, почти академик. Сейчас, правда, на пенсии, но старичок бодрый. Он свою кандидатскую диссертацию как раз по зайцам защищал. К моему деду несколько раз приезжал. Неделями жил! И он доказал, что зимой 1812 года у зайцев в Смоленской области произошли изменения на генном уровне. Я сейчас точно не помню, но толи шестая, толи седьмая хромосома у них перевернулась не в ту сторону. С тех пор они на зиму и сереют.
- Любопытно.
Главный редактор опять внимательно смотрит на Лёху.
- И этот профессор может в нашей газете об этом написать?
- Виктор Александрович, - присоединяется к разговору Андрей. - Факты малоизвестные и я бы сказал свежие и весьма интересные. Может быть, этому академику рубрику отвести в нашей газете? А мы с Лёхой поможем ему в литературном плане.
- Хорошо. Пригласи своего профессора. Очень занимательные факты вскрываются.
Лёха и Андрей переглядываются. Андрей украдкой подмигивает Лёхе.
- Обязательно, Виктор Александрович! А может быть, его на пятницу и пригласить к нам на выездное совещание? Очень умный профессор. Он на свежем воздухе и под хорошую закуску столько интересных фактов может рассказать!
- А что, пригласи. Думаю, будет весьма познавательно.
- Подождите, мужики, - вмешивается фотокорреспондент Сашка. - Я же не эту строчку в песне имел в виду.
- А какую?
- Следующую: "Порою волк, сердитый волк, с лисою пробегал".
Лёха и Андрей заговорчески переглядываются. Неожиданно в глазах Андрея смешливые чёртики запрыгали ещё сильнее.
- И что тебе здесь не понятно? - очень серьёзно спрашивает Андрей Сашку.
- Почему волк был сердитый?
Лёха неторопливо поворачивается вполоборота к Сашке. Снисходительно его разглядывает.
- Видите ли, молодой человек, этот вопрос как раз очень просто объясняется. Лиса просто напросто волку не дала.
- Лёха, - восклицает Татьяна Степановна, - я тебя убью!
Лёха таинственно улыбается и назидательно со скрытым смыслом, поворачиваясь к Татьяне Степановне, отвечает.
- Она не дала ему опохмелиться. Очень простая история.
Он опять располагается удобнее на стуле и продолжает.
- Наш волчара, как порядочный чело..., извините, как джентльмен пригласил к себе домой эту рыжую бестию. А она у него всё съела, всё выпила и волку ничего не оставила.
- Да ещё и в супермаркет ночью послала, - тихо дополняет Андрей.
- А потом выясняется, что у самой лисы в норе целые залежи еды и выпивки, - не обращая внимания на слова Андрея, продолжает Лёха. - Вот они и помчались к лисе. Вполне естественно, что волк был очень сердит на эту рыжую плутовку.
- Вообще-то в песне другие слова, - ехидно глядя на Лёху, улыбаясь произносит Татьяна Степановна, - "порою волк, сердитый волк, рысцою пробегал".
Лёха тупо смотрит на Андрея.
- А кто такая рысца? - подсказывает ему Андрей, лукаво прищуриваясь и внимательно глядя на Лёху.
- Как?! Вы и этого не знаете?!
Лёха разводит руки в полном недоумении. Потом с каким-то горестным сожалением смотрит на всех присутствующих.
- Видите ли, друзья мои. Я уже говорил, что нашествие Наполеона - это экологическая катастрофа. Когда голодные французские солдаты шастали по лесу в поисках съестного, то они не жалели никого. Вот и рыси досталось! А в наших лесах тогда рысь водилась! Вот одна несчастная, затравленная рысь и забралась со страху в нору волка. Волк, как джентльмен, её не выгнал, и весной у них родились детишки. Вот этот вид помеси волка с рысью у нас и называется "рысца". В наших лесах их было очень много. Сейчас этот вид исчезающий. Очень редкий.
- И этому тоже есть подтверждения? - оценивающе глядя на Лёху, спрашивает Виктор Александрович.
- А как же! - запальчиво отвечает Лёха. - Мой сосед, профессор, на этом свою докторскую диссертацию написал. У моего деда в бане шкура висит этой рысцы. Когда профессор к нему приехал, они две недели не выходили из бани. Пять банок солёных огурцов выпили, всё эту шкуру изучали! И сегодня это доказанный факт!
- А я-то думала, что рысца - это такой аллюр, типа галопа, - улыбаясь, говорит Татьяна Степановна.
- Ну, конечно, - разведя руками, саркастически отвечает Лёха. - Дети раньше так и пели: "Порою волк, сердитый волк, галопом проскакал".
- Главное не как скакать, а куда и зачем, - дополняет ухмыляясь Соломоныч.
- Теперь вам ясно, молодой человек, - обращается Лёха к Сашке. - Будешь здесь сердит, когда в норе лисы еда, выпивка, да ещё подруга сидит и ждёт, когда волчара галопом прискачет.
- Да-а, - философски покачивая головой опять замечает Яков Соломонович. - Содержательные песни писали раньше, назидательные песни, не то что сейчас.
- Вот! - вытянув указательный палец правой руки, восклицает Андрей. - Поэтому я и предлагаю скинуться не пятьсот рублей, а по тысяче.
- Лёх, - тычет рукой Лёхе в бок Сашка. - А ты мне ещё штукарик в долг дашь?
Лёха, не глядя на него кивает и обращается к главному редактору.
- Виктор Александрович! Тогда надо бы субботу объявить рабочим днём. А то как же подвести итоги пятничного совещания и поправить свой организм? А?
- Чтоб галопом после не скакать, - смеясь, добавляет назидательно Яков Соломонович.
Главный редактор кивает и впервые за это утро улыбается.
На этом планёрка и заканчивается. Все неторопливо расходятся.
Прошло три недели. В газете появилась новая рубрика о нашествии Наполеона и якобы разразившейся экологической катастрофе. Профессор оказался очень изобретательным и остроумным консультантом. Эта рубрика про изменённых зайцев имела феноменальный успех у читателей. Проблема серых зайцев обсуждалась на каждом углу. Такого в редакции никто не ожидал. За две недели тираж газеты увеличился в два раза. А заявки на тираж всё приходили и приходили. Поток писем захлестнул и редакцию и издательство. Вне всякого сомнения тираж надо было ещё увеличивать, чтобы удовлетворить всех жаждущих информации читателей. Такого живого интереса к прессе, к описываемой в газете заячьей проблеме никогда не было. Работа редакции кипела и днём и ночью. Лёха и Андрей с упоением отдавались творчеству. Им даже несколько раз приходилось ночевать в редакции, чтобы успеть подготовить к утру свежий номер газеты к печати. Финансовое положение редакции с огромной скоростью стало улучшаться. У Виктора Александровича, наконец-то появилась секретарша. Между прочим, молоденькая и очень симпатичная.
Администрация города была тоже очень довольна. Ещё бы! Даже в Столице заинтересовались этой историей и поговаривали, что газета будет и там распространяться. И никто не знал, чем эта история может закончиться. Да и никто об этом и не думал. Всё было сделано очень тонко и грамотно. События развивались.
Приоткрылась дверь и в маленькую комнатку, рабочее помещение корреспондентов, в которой стояли только два стола и огромный сейф у стены, просунулась взъерошенная голова Сашки.
- Ребята, я поехал на фабрику, делать фоторепортаж. Буду к вечеру!
Лёха и Андрей сидели за своими столами, заваленными бумагами и письмами, и вдохновенно работали. Не поднимая головы от изучения бумаг, Андрей молча кивнул.
- Здесь к вам мужичок пришел. Примите? - улыбаясь, спросил Сашка.
- Что за мужичок? - не отрываясь от изучения какого-то письма, спросил Андрей.
- Не знаю, но занятный такой. Говорит, что по поводу вашей статьи.
Андрей отложил бумаги в сторону и посмотрел на Сашку.
- Ну, пригласи. Посмотрим, кто такой.
Сашка хихикнул и его голова скрылась за дверью. Послышались какие-то голоса, дверь открылась и в комнату зашёл мужичок.
Невысокого роста, щупленького телосложения, несмотря на летнюю жару, одет он был в брезентовую куртку, старую выцветшую кепку и чёрные шаровары, заправленные в кирзовые сапоги. Этот посетитель, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, встал возле двери, держа в руке какой-то свёрток. Близко посаженные глазки его суетливо бегали по комнате, рассматривая то Лёху, склонившегося над бумагами, то Андрея, то опять Лёху. Наконец его глазки уставились на сейф в какой-то оценивающей нерешительности, словно мужичок хотел что-то украсть, но не знал что. Рассмотрев удовлетворённо и уважительно сейф, посетитель опять уставился на Андрея. Андрей, поднявшись со стула, заинтригованно разглядывал посетителя. Лёха, оторвавшись от изучения своих бумаг, то же оценивающе взглянул на мужичка.
- Ну, так, вот, - замялся посетитель, - я вот вам и принёс.
- Представьтесь, пожалуй ста, - попросил Андрей.
- Что сказали? - спросил заискивающе мужичок.
- Как вас зовут? - широко улыбаясь, спросил Андрей.
- Иван Макарыч я. Из деревни мы. Кум мой давеча к вам в район приезжал и газету купил. Когда мне её показал, то я сразу к вам и приехал. Вот так, стало быть, всё и было. Вы бы у меня её купили. Я недорого попрошу. И всем было бы хорошо. А?
Андрей удивлённо посмотрел на Лёху. Лёха расплылся в улыбке, подмигнул Андрею, встал и подошёл к посетителю.
- Что вы изволили предложить? - подтрунивая и немного передразнивая говорок мужичка, обратился к посетителю Лёха.
- Да я вот, - смутился мужичок и нерешительно протянул свёрток Лёхе. - Шкуру я вам привёз. Недорого попрошу. Задаром почти. Купите? А?
Лёха осторожно взял в руки свёрток.
- И чью же шкуру вы изволите пытаться нам продать? - широко улыбаясь и еле сдерживая смех, с пафосной интонацией спросил он.
- Ну так, стало быть, её, родимой. В прошлом сезоне сам подстрелил. Как вы и писали. Всё - как есть. Вот она.
- И кто это? Чья это шкура?
- Она!
- Кто она?
- Рысца!
- Кто?!
- Да рысца же. Вы сами об ней писали!
Лёха повернулся к Андрею и в полном недоумении уставился на него. Андрей подошёл к мужичку.
- Чья вы сказали эта шкура? - спросил он посетителя, пристально глядя ему в глаза.
- Рысцы, - быстро моргая глазками, пугливо ответил мужичок.
- Какой рысцы? - настойчиво и зловеще спросил Андрей, ещё пристальнее глядя в глаза посетителю.
- Обыкновенно какой. Сами об этом писали, - растерянно и боязливо ответил мужичок, пятясь к двери.
Лёха в лёгком смятении отошёл к своему столу и осторожно развернул свёрток.
- Когда писали? - тоном уголовного следователя, потерявшего терпение от продолжительного допроса спросил Андрей.
- Да вот, давеча, - засуетился мужичок. - Вот в газете вашей. И подписи ваши здесь есть.
Он суетливо стал охлопывать карманы своей куртки и из одного из них вытащил помятый экземпляр местной газеты. Протянул его Андрею. Андрей взял газету и отошёл к своему столу. Развернул её и внимательно прочитал заметку на первой полосе, тупо посмотрел в окно, вздохнул и повернулся к Лёхе.
Лёха, расстелив на своём столе шкуру, молча её разглядывал. Это была какой-то пегой окраски шкура с яркими рыжими полосами. На вид невозможно было определить чья это шкура: либо это собака, либо это лисица, либо ещё кто-то.
- Лёха, - загробным голосом спросил Андрей, делая неторопливый шаг в его сторону. - Ты зачем про рысцу написал?
- Андрюх, - Лёха попятился к сейфу. - Не помню я. А когда это было?
- Три дня назад!
Андрей зловеще и неотвратимо подступал к Лёхе. Было ясно, что ничего хорошего для Лёхи это движение не означает. Будет происходить что-то ужасное.
- Не хотел я, - Лёха упёрся спиной в сейф. - Работы было много. Сам знаешь! Не думал я об этом. Само получилось как-то. Сам не знаю как получилось. А вот не надо было под утро третью бутылку открывать!
- Уважаемые, - осмелевшим голосом, произнёс мужичок. - Вы у меня её купите, да и дело забыли. А я никому ничего не скажу. Домой мне надобно. Обратно.
Андрей резко повернулся к двери. Лёха облегчённо вздохнул.
- Сколько хочешь, Макарыч? - сурово спросил мужичка Андрей.
- Да малость самую. Бутылочку водочки дадите на дорогу и на этом разойдёмся. Договорились? А?
Андрей сурово посмотрел на притихшего от пережитого Лёху.
- У нас в сейфе ещё что-то осталось? - тихо спросил его он.
- Да, - так же тихо ответил Лёха. - Немного ещё есть.
- Дай ему!
Андрей подошёл к своему столу и сел на стул. Начал бесцельно перекладывать бумаги. Лёха открыл сейф, вытащил из него бутылку водки и протянул её мужичку.
- Держи, отец. Выпей за моё здоровье. Оно мне, похоже, скоро очень понадобится.
Мужичок суетливо схватил бутылку, засунул её в карман своей куртки и открыл дверь.
- Всё нормально, мужики. Благодарствуйте!
Поклонился и стремительно выскочил из комнаты.
Лёха сел за свой стол и начал, молча, переживая вскрывшийся необъяснимый факт неожиданной для всех публикации, разглядывать купленную шкуру. Андрей задумчиво перебирал бумаги на своём столе. Они молчали. В напряжённой тишине занимались каждый своим делом. Через какое-то время Андрей тихо произнёс:
- Лёха, с зайцами всё просто и понятно. Мы затеяли эти публикации, чтобы расшевелить общественность. Всегда можно доказать, что это была благотворительная акция. Акция в защиту зайцев. И поддержка науки у нас есть железобетонная. Комар носа не подточит. И мы всегда можем объяснить наши публикации, как акцию в защиту окружающей среды. Но ты своей рысцой перешёл все границы. Её же нет в природе! Кого мы защищаем?! Ох, достанется нам под первое число...
- Вот! - Лёха неожиданно вскочил, держа шкуру в руках и запрыгал возле своего стола. - Я как чувствовал! Что-то в этом мужичке меня насторожило! Смотри, Андрюха! Вот сюда смотри! Здесь же печать! Да как же я это сразу не увидел!
Лёха, размахивая шкурой, подбежал к столу Андрея. Расстелил на его столе шкуру и пальцем ткнул в её верхнюю часть.
- Вот! Смотри! Написано: "Зверосовхоз номер четыре" и печать стоит! Это шкура со зверосовхоза. Я не знаю чья она, но мужик нам её всучил под видом рысцы! Всё очень просто. Мы с тобой, Андрюха, просто лохи! Вот же жулик этот Макарыч! Надо же нас так провести!
Андрей внимательно разглядел печать зверосовхоза на шкуре. Что-то стало немного проясняться. Он глубоко вздохнул.
- Хорошо, если это так. Но публикация всё равно была. И что же ещё у нас произойдёт...
- Ладно! С остальным разберёмся. Главное, что шкура - это явная авантюра. Нас просто обманули. И мы с тобой на это повелись. Ну, сам пойми! Не может быть шкуры животного, которого нет в природе! Согласен?!
Андрей молча кивнул и стал дальше разбирать бумаги на своём столе. Лёха, радостный от того, что их так ловко обманули, взял шкуру и положил её в сейф. Закрыл дверцу сейфа и довольный сел за свой стол. Но работать не получалось. В голову всё лезли какие-то мысли. Он уже хотел поделиться ими с Андреем, затеять очередную дискуссию, но не успел. Дверь в комнату отворилась и к ним неторопливо зашёл Виктор Александрович с каким-то свёртком в руках.
Закрыв за собой дверь, главный редактор внимательно оглядел своих сотрудников и подошёл к столу Лёхи. Положил свёрток на стол перед вытянувшимся в струнку Лёхой. Лёха похолодел.
- Ну, доигрались?! - сурово спросил корреспондентов Виктор Александрович. - Как это объяснить?
Андрей вышел из-за своего стола и подошёл к Виктору Александровичу. Лёха в это время тупо смотрел на свёрток, лежащий перед ним на столе.
- А что случилось, Виктор Александрович? - осторожно спросил Андрей.
Невинный взгляд Андрея излучал озабоченность и переживание за происходящие события.