Караулин Д.И. : другие произведения.

Baba Doca

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жизнь обыкновенной деревенской женщины на Украине со всеми ее прелестями и неуклюжестью существующего строя жизни с юмористическим уклоном
  Караулин
  
  БАБА ДОЦА
  (юмористическая повесть)
  
  Народ, который способен смеяться
   над собой, бессмертен.
  (Народная мудрость)
  
  
  
  - 1 -
  
  В одном обыкновенном бессарабском селе живёт необыкновенно трудолюбивая женщина баба Доца Пешпопадиева.
  Никто из сельчан не помнит дня или часа, чтоб баба Доца не работала. Вот и сегодня, в день поминовения померших, она сидит на ступеньках крыльца и вяжет носки на зиму.
  На одной щеке у нее бородавка с длинным черным волосом, достигающим ей почти до носа, на другой - небольшой продолговатый шрам от заќжившей раны. Баба сноровисто перебирает спицами и рассказывает сидящей рядом внучке:
  - Бородавку мне, Марийка, Бог дал, а шрам поп сделал. Говорят, когда меня крестили, я испугалась его бороды, дернулась и упала в корыто с водой. Может, нырнула бы я в воду, и ничего бы не случилось, но крестная хотела меня изловить, но не поймала, а только оттолкнула так, что я ударилась об угол корыта и пробила себе щеку. С тех пор и шрам образовался.
  - Бедненькая, - прильнула Марийка к бабиному плечу. - Видать больќно тебе было? Да, бабушка?
  - Конечно, больно, коли аж на улицу выползла, - призналась баба.
  - А ты уже умела ползать, да, ба?..
  - Чего же не ползать, коли мне уже второй годик шел. Денег у родителей не было - вот и крестили меня, когда я уже ходить начала. Денег не было, а детишек все-таки рожали. И даже больше, чем сейчас.
  В глубине хаты послышался женский голос. Марийка вскочила и побежала в хату. Спустя немного времени, вернулась и известила:
  - Ба! Мама заболела.
  Баба Доца облегченно вздохнула и перекрестилась:
  Ну и слава Богу! Утром заболела, к вечеру разрешится.
  Положив чулок со спицами на ступеньку, встала и зашагала к калитке.
  . Марийка неотступно последовала за ней:
  - Бабушка, ты куда?..
  - Не твое дело! - отмахнулась баба Доца как от назойливой мухи, -Пойду в больницу, попрошу, чтоб аиста прислали.
  - И аист принесет мне сестричку, да, ба? - просвещенно вопросила внучка.
  - А если братика?
  - Не хочу братика! - заныла Марийка. - Мальчики дерутся. У меня уже есть один братик, сестричку хочу.
  - Ну хорошо, хорошо, пусть будет и мальчик, - уступила бабушка, лишь бы внучка отстала от нее,
  ... Спустя какое-то время, когда Марийкина мама уже была в роддоме, баба Доца вернулась и принялась прибирать в хате. Смела паутину с потолка, помыла полы, полила цветы подсахаренной водой, чего деќлала только по большим праздникам, и принялась готовить еду. К веќчеру с работы вернулся и Марийкин отец. Баба Доца еще с порога его задергала:
  - Ну, что там делается, Василий? Что слышно?
  Немногословный отец показал два пальца и буркнул:
  - Двое!
  - Как двое?
  - Два мальчика, ма-ма! - прыснул смехом Василий.
  Баба Доца сплеснула руками:
  - Боже! Чем же вы думали, милые? Разве можно так - по двое сразу?
  Люди одного ребенка не могут вырастить, а вы по два зарядили. Если и дальше так пойдет, хату завалите детьми. В такое сложное время! Чем будете их кормить, если оба не умеете деньги зарабатывать? Оглядывайтесь с этиќми делами, думайте!
  Василий самодовольно почесал ухо и признался:
  - А что я могу сделать, мама, когда Керана сама детей хочет иметь?
  - Э, мало ли кто чего хочет! - назидательно поучила мать, - Керана пусть себе хочет, а ты голову имей на плечах. Береги денежки. Если деќнег нет, какие могут быть дети? На Керану не смотри: она из многодетќной семьи. Она у мамы девятый ребенок. Я тоже много хотела, но голова была на плечах. Потому, ты у меня только шестой. Голодное время было, продуктов не хватало. Но выкормила вас, вырастила. Теперь сами думайте, что и куда должно идти.
  Чуть попозже, пришли приятели, поздравили Василия с новорожденными. Счастливый отец вынес ведро вина и начал угощать товарищей. Пили за одного ребенка, пили и за другого. Потом начали пить и за тех, которые еще не родились. В Пешпопадиевом доме воцарилась праздничная обстановка. Даже старший брат Марийки Ванчо перестал ходить в школу; понял, что никто за ним не присматривает. Одна Марийка ходила задумчивая и чем-то недовольная.
  В один прекрасный полдень баба Доца приоделась, вышла на улицу и уселась на скамье подле ворот. Прибежали и сели рядом внуки.
  - Журавля ли ждешь, ба? - поинтересовалась Марийка, - Если принесет мальчика; даже не хочу его видеть.
  - Что Бог даст, то и будет, - успокоила баба Доца, - Сегодня будет известно. Как только увидите детей, надо поплевать через плечо.
  - Чтоб мухи их не оседали, да, ба? - полюбопытствовал Ванчо.
  - Чтоб не сглазили!
  Скоро в конце улицы показались Василий и Керана. У каждого было по ребенку на руках. Завидев родителей, соседи с подарками сбежались к воротам Пешпопадиевых. Одни с цветами, другие с пеленкой, третьи с графином вина. Как только приблизились Василий и Керана, соседи нача-ли их поздравлять, дарить подарки и угощать вином. Василий пил и за себя, и за жену: кормящей матери врачи запретили пить.
  В этой шумной неразберихе никто и не заметил, как Марийка покиќнула улицу, вбежала в дом и спряталась в проеме за печкой.
  Родителей провели во двор, баба Доца за руки ввела их в дом. Хотя было теплое весеннее время, она с утра затопила печку, нагрела воды, чтобы искупать близнецов, сварила вкусный борщ с курицей. В доме было весело, празднично. Про Марийку никто не вспоминал и не спрашивал. Только вечером, когда начали купать детей, и один ребенок заплакал, а другой его поддержал, Марийка вышла из убежища, присела у корыта и залюбовалась:
  - Ой, какие они хорошенькие! Мама, знаешь, почему они плачут? Потому что голодные. Накорми их. Баба такой хороший борщ сварила! А воду как они любят! Моряками будут. Хорошенькие, правда, мама? А давай сделаем так: эти двое пусть останутся у нас, а ты скажи журавлю, чтоб принес еще двух сестричек. Хорошо, ма?
  Баба Доца с иронией покосилась на Василия и пробурчала: - Ага, он, журавль, только того и ждет.
  
  
  - 2 -
  
  Девять дней и девять ночей Василий угощал приятелей за ново-рожденных, а на десятый до бабы Доцы дошло известие, что пили пока за одного ребенка, будут пить еще девять дней за второго. Рано утром, едва забрезжил рассвет, она проникла в спальню сына и запричитала:
  - Василий! А ну, вставай! Вставай, тебе говорят! Сколько можно спать? Сколько можно пить?
  Василий потуже помял подушку и простонал:
  - Ма-ма, только-только лег!..
  - А чтоб ты не наспался на этом свете! Девять дней пьешь и спишь! Это правда, что еще девять дней будете пить?
  - Василий пришел в себя:
  - Ну, двое же их - как не пить? Дети, родные дети!..
  - Я вам попью, черти безрогие! Вставай, сейчас же вставай и берись за работу! Выпивохи на хороший путь не выведут. Будь умницей, сынок, осќтавь эту попойку.
  Василий поднял голову, сел на кровать, спустил босые ноги:
  - Все, мать! Завязали: сегодня напьемся - и баста!
  - Ну, хоть так, - согласилась баба Доца, - Пейте, но и думайте. Семья расќтет, дети начинают побольше есть, скоро продуктов станет не хватать. Наќдо что-то делать, сынок. Поучись у Ивана Волкова: съездил за рубеж и две легковые машины купил. Одной катается, другой глину людям раз-возит.
  Ванчо, который невесть как оказался в дверях, прыснул смехом:
  -Ха-а-а! Бабо-бабо-о, кто возит глину легковыми машинами? Глину люди самосвалами возят.
  -Э, ты сильно много знаешь! - фыркнула баба, - Своими глазами видела, как привез глину Мелании Тодоровой. Главное, что пользу от этого имеет, деньги заколачивает. Не то, что твой отец. Слышь, сынок, - ласково заговоќрила баба Доца, обращаясь к полуспящему Василию, - Говорят, Иван Ников снова собирается в Россию ехать. Посмотри, может, и ты с ним поедешь...
  - Что там делать? Комаров кормить? Меня и дома есть кому грызть.
  - Комары комарами, но заработать какую-то копейку не помешает. Здесь на твою зарплату детей не прокормишь. Думай, сынок. Очень бы хотелось, чтоб поехал.
  Василий задумался. Глубоко и серьезно задумался. А когда баба Доца собралась покинуть спальню и уже была у дверей решительно произнес:
  - Мама, где мои штаны?
  Баба Доца оглянулась и укоризненно покачала головой:
  - Сине-е, сине, тридцать пять лет на свете живешь, сколько можно штаны тебе подавать?
  - Еду в Россию! Собирай меня!
  -Ну, это другое дело! - возрадовалась мать, - Если так, согласна и до пятидесяти лет подавать тебе штаны.
  
  - 3 -
  
  Уехал Василий в Россию, оставив в доме жену, мать и четверо детей.
  Вся работа по хозяйству свалилась на женские плечи. Керане досталась внутренняя работа - уход за детьми, уборка, стирка и пр., а баба Доца принялась выполнять всю мужскую дворовую работу: кормление скота, буртовка навоза, доение коровы и козы и пр. С темна до темна мыкалась во дворе и в хлеву и никак не могла управиться. Закончит одну работу, будто из-под земли появлялась другая. И на все требоваќлись силы и здоровье. А здоровье у пожилого человека не вечно.
  Спустя неделю после отъезда Василия у бабы Доцы разболелось и опухло колено. Начала хромать и приседать на левую ногу, но в больќницу не пошла: ни времени не было, ни денег на лекарства. Как-то утром встретила на улице ветеринарного фельдшера Колю Басова, который работал на животноводческой ферме, и взмолилась:
  - Коля! Спаси и помилуй, сынок. Посмотри, пожалуйста, бабино колено. Что стряслось, не разберу, но болит и болит. Ударила ли, вывихќнула ли, сглазил ли кто-то, но покоя от него нет. И что только не деќлала: и булыжник от мостовой прикладывала, и через перекресток прыгала, и овечьими катышками парила, ничего не помогло. Одно только спасение - чтоб ты его осмотрел.
  - Не могу, бабушка, - попятился Коля.
  - Как не можешь? Ты же врач!
  -Врач, но ветеринарный. Я скот лечу, а не людей, - пожимал плечами ветфельдшер, - Корову, пожалуйста, могу вылечить ...
  - Ты не стесняйся, сынок, - продолжала бабка уговаривать, - Зайдем за ворота, ты посмотришь, какое оно красное стало и пухлое.
  - Да не могу я! Не разбираюсь...
  - Но в коровах же разбираешься! Колено оно и есть колено - что говя-жье, что человечье. Какая разница? Посмотри и скажи.
  - Я вам ясно сказал: не мoгy! Баба Доца укоризненно помотала головой:
  -Не можешь. Потому что колено старое. Было бы молодое - двумя руками ухватился бы.
  Коля посмеялся, и баба Доца решила еще раз попытаться уговоќрить его:
  - Ну так что, Коля? Что будем делать?
  - Идите в больницу, другого выхода нет, - отрезал ветфельдшер. Постоял, убедился, что бабка не отстает, и пошутил: - Есть, конечќно, один вариант...
   - Какой?
  - Народное средство. Намажьте колено красной глиной и завяжите тряпкой от поповской рясы.
  - Но... - растерялась бабка, - за рясой надо в церковь пойти.
  - Конечно. За одно и причаститесь. Идите, иначе без ноги останеќтесь,
  
  
  - 4 -
  
  Было воскресение, служила церковь. Баба Доца приоделась, попросила прощения у Кераны и пошла. Церковь была полна прихожан, и бабе ничего не оставалось, кроме как влиться в общую массу.
  После литургии отец Пантелей начал причащать паству. Подошла очередь и бабе Доце. Она преклонила колени перед попом и, не дождавшись его слов, застрочила: - Грешная я, батюшка. Грехов много, а болячек еще, больше. Все кругом болит, здравого места нет. Но больше всего колено меня мучает. Головы не хватает, чтобы понять, что с ним сталось. Господь ли меня наказал, злой глаз ли его сглазил, но болит безбожно. И что только не делала: и священной водой брызгала, и образ снятого Пантелеймона прикладываќла - хоть бы тебе что! Ничего не берет. И за что, Боже такие муки?
  - За грехи, раба Божия, за грехи, - уверил священник.
  - Э, батюшка! Есть женщины - и не так грешат, а колени целые.
  А я, бедная, на сторону и глазом не повела, а какие муки испытываю. Нет, батюшка, здесь что-то не то. Никак нечистая сила замешана. Вот и решила обратиться к вам. Посмотрите своим опытным оком, может, что и получится...
  - Молитесь Богу и все пройдет.
  - Да молилась уж, сколько можно! - повысила голос грешница, - Молюсь, но не помогает. И тут одна добрая душа подсказала, что можно вылечиться, если обвязаться куском рясы.
  Отец Пантелей посмотрел бабе в глаза, и когда понял, что она
  не шутит, ответил:
  - К сожаление, лишней рясы у меня нет. Bсe новые и...
  - И вам жалко отдавать, - подсказала грешница, - Нельзя так, батюшко. Вы же на то и призваны, чтоб помогать страждущим. Кто же вам повеќрит, что вы божий наместник?
  - Кто ж кого причащает: я - вас или ты меня?- пристыжено заговоќрил священник, - Сказал же: нет у меня лишней рясы! Нельзя принужќдать благодетелей. В Священном писании ясно сказано...
  -Э, - перебила баба Доца, - В священном писании много чего сказано, но никто его не исполняет. Даже вы пожадничали рясу дать, чтоб челоќвека спасти.
  Отец Пантелей резко встал и спешно зашагал к алтарю. Через
  минуту вернулся, сунул за кофту бабе Доце, замотанную в газету,
  рясу и строго предупредил:
  - Не дай бог, чтоб до матушки дошло!
  Баба Доца поплотней прижала сверток и под любопытными взглядами прихожан покинула церковь.
  
  - 5 -
  
  Соседский мальчишка подбежал к калитке и во весь голос крикнул: "Баба Доца! Был посыльной и сказал, чтоб вы шли на собрание!
  - На какое, к черту, собрание? - Нового депутата будут показывать!
  - Вчера цирк приезжал, медведя показывали, сегодня депутата привезли! Каждый день собрание! От собраний и поработать некогда. Не пойду.
  - Идите, бо очень строго сказали.
  ~ А что именно? - осторожно поинтересовалась баба.
  - Сказали так: кто не пойдет, тому зарплату задержат или пенсию урежут.
  - Чего еще! Нашу пенсию только урезать не придумали. Что с ней,
  что без неё. Не пойду/
  - Лучше пойдите. Зачем вам лишние неприятности?
  - Не могу: прыщ на пятке выскочил. Пока не лопнет - никаких собраний.
  - Прыщей будет много, а депутат у нас один, - мудро высказался мальчуган. - Идите, посмотрите на него, потому что больше не увидите. Не будет же он специально приезжать и показываться вам одной.
  Баба Доца подумала и уступила:
  - А и верно говоришь. Придется пойти. Может, доведется о помощи просить. Пойду уж!
  
  В клубе, за столом президиума, сидело несколько человек: голова сельского совета, председатель колхоза, директор школы. И среди них был один незнакомец. Пройдя весь зрительный зал, баба Доца подошла к незнакомцу и угодливо поклонилась:
  - Здравствуйте! Не вы ли будете новый депутат?
  - Нет, бабушка, еще не депутат, - улыбнулся незнакомец, - Я пока кандиќдат в депутаты.
  - А не все ли равно? Что кандидат в депутаты, что депутат в канќдидаты - одного семени фрукты. Главное, хотела познакомиться лично, запомнить в лицо. Знаю, больше не увидимся.
  - Что так печально, мать? Не собрались ли Богу душу отдавать? - Мне сейчас не до смерти. Но с вашей работой и не захочешь, - а умрешь.
  - Зря так настраиваетесь, - успокоил кандидат, - Все будет хорошо. Только надо проголосовать за нашу партию.
  - Он, прошлый депутат, то же самое говорил, а что вышло? Ничего не изменилось.
  - Изменится, мать, все будет по-другому. Именно потому и идем в
  правительство.
  Баба Доца хитро покосилась на кандидата и заметила:
  - Ну, скажем, не только за тем идете ... Есть у вас и другие интересы... Но да простит вас Господь-Бог. Живите сами, давайте и другим жить. А сказала я, что больше не увидимся, потому что многие кандидаты обе-щают улучшить жизнь, а как изберем их - так больше и не показываются.
  - Я не из тех, мать. Обещаю только то, что смогу сделать. Баба покосилась на сидящего рядом голову сельсовета и заявила:
  - Наш сельский голова тоже так говорил, Обещал построить новую школу, а построил только сторожовку и территорию обгородил.
  - Нету сейчас денег госпожа Пешпопадиева, - сконфузился голова. - А где же деньги? - напористо заговорила баба, - Ты же налог собираешь!
  Я как-то вынесла на базар брынзу продавать, едва выторговала три гривни и ваши работники забрали их за налог.
  - Э, бабушка, школу брынзой не построишь, - посмеялся голова. - А вы только от брынзы ли доход имеете? - не уступала баба Доца, -Предприниматель Иван Ников ни у кого налоги не берет, а уже и волноческу построил, и мельницу запустил, и пекарню заканчивает, Вот как люди работают. Не то, что вы. Эх, вы!..
  
  - 6 -
  
  Предельно усталая баба Доца зашла в хату и свалилась на кровать.
  - Ой, слава Богу - настал вечер, можно будет полежать, чтоб кости отдохќнули! Проклятая работа - без конца и края. Работы много, а здоровье одно. Когда был Василий, легче был о. Как никак, а мужчина в доме. То корову напоит, то еще что. И дело двигалось. А сейчас все на мне лежит. Вот настал вечер, можно было бы и отдохнуть. Но отдохнешь ли, когда знаешь, что шерсть надо чесать. Марийка растет, приданное надо готовить - вот и чешешь.
  - Керана оставила пеленать ребенка и отозвалась:
  - Мама, что вы так беспокоитесь за Марийку? У нее сопли еще не вы-сохли, а вы ей приданное готовите.
  - Время не ждет, надо работать, пока Бог держит. Если Господь призовет, ребенок без приданного останется. Сама знаешь: теперешние молоќдые не умеют ни ткать, ни прясть. Только губы красят да хлеб даром переводят.
  - Э, когда это я губы красила? - безобидно опросила Керана.
  - Как когда? А на Иркиной свадьбе, забыла, как Василий тащил тебя за косы?
  - Грех вам такое говорить! Вася сам заставил меня накраситься.
  И это был один единственный раз.
  Баба Доца не преминула поучить:
  - Все грехи начинаются с одного раза. Сегодня накрасилась, завтра
  другое сделала...
  - И это ли за грех считаете? Другие женщины не то еще делают.
  - То может, и невеликий грех, но когда женщина накрашена и надушена, мужчины по-другому на нее поглядывают.
  Дабы предотвратить ссору, Керана заговорила о другом:
  - А за приданное не волнуйтесь. Вася заработает много денег, и все купим.
  - Ага, как не так!- посмеялась свекровь , - заработает - как же. Соб-
  стенным глазам не поверю. Потому и взялась за шерсть.
  - Не стоит. Лучше бы отдохнули.
  - О-ох, - простонала баба Доца,- Не видать мне такого счастья. Я только для работы рождена. И за "дай" дай, бабо, деньги на мороженое, дай на кекс... И не дать нельзя. Хоть и нет, а даешь. Сейчас у меня ломаного гроша нет, а скажут "дай" - и вынуждена дать. Придется завтра съездить в Аккерман, продам немного брынзы и яиц, чтоб деньги какие-то завелись. Иначе не пронесет.
  
  - 7 -
  
  Рейсовый автобус рейсом на Аккерман стоял на автобусной остановке, готовый отправиться в путь. Нагруженная двумя торбами и одной сумкой /колено уже перестало болеть/, баба Доца пересекла дорогу и остановилась перед автобусом,
  - Эй, человек добрый! - обратилась к шоферу, подойдя поближе к окошку, - Не подвезешь ли до Аккермана?
  - Садись, бабуля! - весело отозвался шофер, не глянув на старушку. И это была его фатальная ошибка. Баба Доца почесала бородавку /это она проделывала каждый раз, когда что-то не ладилось в ее задумке/ и завиляла:
  - То, сынку, не беда сесть, но денег у меня нет.
  - Займите у кого-то, - посоветовал водитель.
  - Занять-то не грех, но потом возвращать надо. А может, так обойдемся?..
  - Как? Зайцем?
  - По бартеру, - предложила баба, - Дам немного брынзы и пару яиц.
  - У меня свои яйца есть, зачем мне ваши?
  - Такая свежая брынза!..
  - И запаха не переношу.
  - Есть и бутылочка вина. Божественный напиток, а не вино!
  - За рулем нельзя пить.
  - А ты оставь руль, сойди. Зайдем за угол, выпьем.
   - Сказано нельзя, значит - нельзя.
  Баба Доца поняла, что такими соблазнами водителя не уломаешь, подуќмала с минуту и вновь налегла:
  - Митя! Ты ли это за рулем? Я и не узнала, совсем ослепла,
  родственников стала не узнавать.
  - Не угадали, бабуся, не Митя я, а Василий.
  Ну и пусть, - не падала духом баба, - И Василий хорошее имя. Все равно - наш человек, можем договориться. Давай сделаем так; туда, в Аккерман, везешь меня зайцем, а назад, когда продам брынзу и яйца, рассчитаюсь за оба конца за туда и за обратно. Водитель подумал и уступил:
  - Ладно! Садитесь.
  ... В предусмотренное расписанием время автобус стоял на городском автовокзале готовый следовать в дорогу. Баба Доца снова пересекла дорогу и стала перед водительским окном:
  - Митя, Вася или как тебя там, сынок! - слезоточиво запричитала, - Снова денег у меня нет на дорогу.
  - Как нет? Вы же товар привезли!
  - Слушай сюда. Привести-то я привезла. и все продала, но вот что вы-ручила. Продала я брынзу, кода подходит ко мне молодой человек за яйцами. Яйца взял и подает мне американские доллары. И дает, и говоќрит, чтобы я сдачу ему вернула. Гривнями. Посчитала я всю свою выручку - как раз на сдачу хватило. Но зашла в магазин купить немного колќбасы, а они мне и говорят6 "Ваши доллары, бабушка, фальшивые". Ты видел,
  сынок, что творится на белом-то свете? Чем мне теперь за дорогу платить? Как услышала - ноги подкосились, насилу до автобуса добра-лась.
  - Все это от жадности, бабуля, - осудил водитель, - Если бы сраќзу заплатили, всего этого не было. Вот Господь вас и не помиловал.
   Не из-за жадности, сынок. Ты же знаешь, какая у меня пенсия. То за свет платила, то за газ.... Спасибо, хоть сюда привез, выручил. Выручай уж до конца, сынок. Сноха с двумя близнятами мыкается, еще двое вокруг вертятся. Все кушать хотят, все бабу ждут. Если не довезешь, с голоду околеют. Возьми, сынок, мы же свои люди, родственники!
  - Какие родственники? - заинтересовался водитель,
  - А твой отец и мой сын родились в один день.
  - Неужели ли? - попался на удочку тот, - и как это случилось?
  - Возьми! Дорогой расскажу.
  - Садитесь!
  
  - 8 -
  
  Светлое весеннее утро. Солнце вспарило над крышами домов, разлило по улицам Зари мягкую лучистую теплоту. Баба Доца сидит на завалинке под забором и штопает какую-то тряпку. Вдруг резко встала, повернулась в сторону дома и крикнула:
  - Ванчо-о! Вставать пора! В школу надо идти.
  Из дома, откуда-то из глубины веранды, доносится сонный голос: - Кому надо было, тот давно уже пошел.
  - Эй, такую хорошую учителку имеешь, - пожурила баба. Ходил бы только на нее смотреть и то влезло бы что-то в голову.
  С веранды снова доносится:
  - Пятнадцать лет стукнуло - сколько можно ходить?
  -Отец твой в пятнадцать лет пятнадцать ухажерок имел, а ты и на это не годишься.
  - Хватит его хвалить! - обижается внук, -Сама говорила, что был он тупой и неспособный.
  Баба Доца снова села на завалинку и прежде, чем взять иголку, заметила:
  - Тупой или не тупой, но переходил из класса в класс.
  .Потому, что учительницы его любили. Одна даже домой прихоќдила решать ему арифметику. Каждая держала его в своем классе по два года.
  - Так вот почему в пятом классе он сфотографирован усатым - пос-меялся внук.
  - Не было в пятом классе у него усов, - возразила баба, - Усы у него выросли, когда он женился. И усы и рога. Хорошо помни, потому что мама говорила про него "черт рогатый".
  Баба Доца неожиданно закончила монолог, так как по улице приближалась модно одетая молодая женщина. Она подошла к воротам и любезно поздоровалась с хозяйкой.
  - Добрый тебе день, милочка! - ответила баба Доца, и поинтересовалась: - Не учителка ли будешь этому нашему ослу - Ванчо?
  - Да, учительница. Я уже несколько раз прихожу к вам и никак никоќго дома не застаю.
  Баба Доца не нашлась с ответом и залюбовалась:
  - Какая ты молодая, красивая! Внчо только о том и рассказывает, какая у него учительница красивая, симпатичная и сексуальная.
  - Много он себе позволяет ваш Ванчо. Балованный он у вас, - пристыжено заговорила учительница, стараясь не краснеть лицом, - Такого баловня наша школа еще не имела.
  - Да, шаловлив он, балуется, - согласилась бабушка. - Но он, мальчик, не виноват. Порода у них такая, потомство. Думаешь у него мать и отец лучше? Черта два! Один Бог знает, как я измучилась с ними. Он в Росќсию ускакал, она с двумя близнецами лежит, мужа требует. А Ванчо до обеда спит, в школу не ходит. Такого твердолобого среди ослов не найдешь.
  - Э, он у вас один, а у меня в классе их тридцать! - Боже! Тридцать ослов! - всплеснула баба руками. - Как же ты их укќрощаешь? Тут одному не можешь шею свернуть.
   -Что поделаешь: профессия у нас такая? Приходится терпеть. Теперь очень тяжелые дети пошли .Балуются, не учат. У одного вашего Ванчо де-вятнадцать двоек! Очень, очень плохо учится.
  - В отца уродился. Отец у него был такой, - призналась баба. - Даже учителей не узнавал. Каждый день спрашивал, к какой учительнице пойти.
  - Ванчо учителей узнает, но не почитает, - сообщила учительница, - и сильно балуется, прямо дурачится иногда.
  - В маму уродился, - отметила бабушка, - Она такая: что ни скажи, в одно ухо входит, в другое выходит!
  - Ленивый, - продолжила учительница, - но способный. Захочет - на отлично может учиться.
  - А тут он в меня уродился! - зарадовалась бабка, - Я была очень способная девочка. Но в школу не послали, потому что денег не было у родителей. Учили только брата, а я так и осталась с длинной полой.
  Учительница тайком улыбнулась, приложив ладонь к губам:
  - Не знаю, в кого уродился, но из двоек не вылазит. Даже по физкультуре умудрился двойку заработать. По всем предметам двойки!
  - А вы его почаще спрашивайте. На одном уроке двойка, на другом - двойка, глядишь, и четверка наберется.
   О, если бы так можно было! - снова улыбнулась учительница, - Надо чтобы и дома за ним присматривали.
  - А как же! Без присмотра мы его не оставляем. Однажды отец так присмотрел - чуть почки не выбил.
  - Боже! - ужаснулась учительница, - Разве можно в наше время бить детей? Учить не палкой надо, а умом, примером. Бедняжка, наверное он потому так плохо учится, ничего не схватывает...
  - Еге, еще как схватывает !- не согласилась баба Доца. Один год не перешел ли с третьего класса прямо в пятый. Когда разобрались, а он, бедолага, в пятый класс перешел, а до пяти считать не научился.
  Учительница задумалась, собираясь с мыслями. Подумала и заключила:
  - Нелегко теперь педагогам. Таких трудных детей надо воспитывать комплексно.
  - Как сказала: закомплексованно?
  - Нет, что вы! Ком-плекс-но.
  - А что оно такое?
  - Комплексно - значит: всесторонне, - пояснила учительница. - С одной стороны воспитывает школа, с другой - родители, с третьей - улица, среда, в которой ребенок вращается.
  - Конечно, конечно? - подхватила бабка, - Если с одной стороны школа, с другой улица, с третьей отец с ремнем - может что-то и поќлучится, затуркаем его как-то.
  - Нет, бабушка, вы меня не поняли, - засмущалась учительница. - Ком-плексное воспитание -это совсем другое дело. Вы зайдите как-нибудь в школу, мы вам все растолкуем. Придете?
  Баба почухала за ухом:
  - Постараюсь. Во вторник буду идти на базар, может и зайду, если не забуду. А директор у вас не злой?
  - Нет, он очень спокойный человек. Приходите. А внука немедленно отправляйте в школу.
  Баба Доца помяла бородавку:
  - Вряд ли сегодня это получится, милочка. Сегодня будем хлеб печь. Надо замешивать тесто, а дрожжей у меня нет. Придется пойти к родст-веннице, что живет на том краю села. А во дворе у нас квочка с ма-ленькими цыплятами. Таких цыплят без присмотра нельзя оставлять. Собака у нас старая, не лает и не кусает. Так пусть Ванчо поможет ему цыплят посмотреть, a в школу пойдет со следующей недели. Баба Доца встала, смотала тряпку, которую штопала, и распорядилась:
  - Вставай, Ванчо! Вставай и оставайся дома, пока не вернусь. Оста-вайся и ты, милочка, жива и здорова.
  Попрощалась и зашагала прочь от ворот.
  
  
  
  - 9 -
  
  Солнце садилось за густые кроны акаций, когда баба Доца вышла на улицу поговорить с соседкой. Ее соседка баба Рада была невысокая полная женщина, всегда веселая и говорливая. У бабы Рады было странное увлечение: любила стоять на обочине дороги и считать проезжа-ющие машины. Посчитает до ста и идет отдыхать, отдохнет - и снова вы-ходит на дорогу, как на работу. И от этого испытывала неземное удо-влетворение.
  - Опять считаешь машины? - не то спросила, не то констатироќвала баба Доца, подойдя к соседке.
  - Но надо же кому-то их считать. Найдется какой-то дурень и скажет: сто машин проехало вчера. А сто ли? Кто их считал? Вот и приходится исправлять чужие ошибки.
  - Ну , считай, считай, - не стала мешать баба Доца, -Посчитаешь машины, начинай звезды на небе считать. Это божественное дело.
  - Нет, ночью работать не буду, - отказалась баба Рада, - Кто тебя ночью видит? А днем выйдешь, подышишь свежим воздухом, новость каќкую услышишь, другим передашь. Вечером сядешь на балачке - есть о чем поговорить. Слышала, как вчера Варвара про Петра говорила? Якобы золотой мужик, работящий, заботливый, а жена у него пьяница и пройдоха?
  - А ты меньше слушай этих сплетниц, - посоветовала баба Доца, - Не знаешь Петровых? Они тем и живут, из мухи слоќна делают!
  - Сплетничают, но живут. И очень дружно: вместе пьют" месте в церковь ходят, и о них никто плохого слова не скажет.
  В это время на дороге остановился автомобиль. Шофер открыл дверцу и спросил:
  - Эй, бабоньки! Не скажете ли как доехать до Сергеевки?
  - До Сергеевки ли? -первой обернулась Рада, - Сейчас расскажу. Слу-шай внимательно. Едешь вниз, через два квартала доезжаешь до центра, никуда не сворачиваешь, а едешь прямо. Только на третий квартал поворачиваешь налево, потом - на право.
   Баба Доца ладонью прикрыла глаза от солнечных лучей и поправила: - Не так, молодой человек, совсем не так. Ты ее не слушай. Она тут целыќми днями торчит у дороги, и совсем запуталась. Значит, так: едешь до конца улицы, там увидишь кучу камня. Это еще не Сергеевка. Едешь дальше. На краю села живет дед Иван Беликойчев. Спросишь: куда ехать на Белолесье, он тебе точно окажет.
  - Боже, Боже! - прервала баба Рада, - Какой тан Беликойчев? Иван Бе-ликойчев давно умер. На той недели год ему справляли.
  - Да не умер он. Это его брату Никите год оправляли. А Иван жив-здоров, семечками на базаре торгует. Не надо никого спрашивать, пусть едет как я говорила: прямо, налево, потом на право. Прямо в Сергеевку упрется.
  Пока бабы выясняли, как проще ехать на Сергеевку, машина бесшумно покатила и скрылась из глаз, Спустя два часа машина вновь оста-новилась ,теперь фарами в обратную сторону.
  - Эй, бабоньки! - открыл шофер дверцу, - Нашел я вашу Сергеевку!
  - Так ли, сыночек? - удивилась баба Доца.
  - Так быстро? - удивилась и баба Рада.
  Когда шофер собрался ехать, баба Доца подбежала к машине и поп-росила:
  - Слышь, сынок! Растолкуй бабе Раде, как ехать Сергеевку. Она тут целый день торчит, как дорожный знак. Может еще кто-то спросит, так чтоб она не посылала налево и направо. Подскажи, научи,чтоб не сбивала людей с толку.
  
  
  
  
  - 10 -
  
  Колорадского жука травят хлорофосом, дихлофосои или другой какой отравой. Хорошо когда отрава имеется в продаже. А если нет?
  Бывает такой период, что и человек захочет отравиться - и нечем. А про колорадскую погань и говорить нечего. Потому баба Доца и сконст-руировала специальный комбайн для ловли жуков. Соседи дознались и столпились у ворот Пешпопадиевых, попросили продать или хотя бы показать комбайн.
  - Продать не продам, а показать могу, - согласилась изобретательница. - Сбегайте домой, возьмите ведра и приходите.
  Сходили соседи домой, каждый взял по пустому ведру и вернулись. Баба Доца завела их в огород, расставила по рядкам картофеля усыпан-ного красными личинками жука, и пояснила:
  - Чтобы сравнить ручной труд с механизированным, каждый из вас соберет личинки со своего ряда, а потом поговорим. Но будете собирать по новому методу. Ставите ведро рядом с картофельным кустом, накло-няете ботву, и ударом ладони сбрасываете все личинки в ведро. Поняли?
  Все поняли и начали работать. За десять минут картофельное поле бабы Доцы было очищено от колорадского жука.
  - А теперь покажи нам комбайн, - попросили соседи.
  - Люди добрые! - простерла руки баба Доца, - За десять минут очистили весь огород! Какой может быть лучший комбайн?
  Соседи поняли шутку бабы и зароптали:
   -А-а, обманула нас, старая карга!
  - И не думала обманывать, - искренне призналась изобретательница, - Раньше вы как собирали жуков? Пальцами, по одному, так? А теперь механизировано! Комбайном, который представляет из себя обык-новенное ведро. Это и есть мое изобретение. А то, что очистили мне картошку - это вам плата за пользование комбайном. Всего вам хорошего!
  - 11 -
  
  Как человек богомольный, баба Доца перед каждым отходом ко сну совершала молитвы Господу. В каждой молитве было свое содержание, просьба отпустить накопившиеся за день грехи или помочь в каком-либо непростом деле. Перед сегодняшней молитвой она долго думала, о чем будет просить Бога, и ,наконец придумала. Коленопреклонно опустилась перед иконой, отвесила низкий поклон, звучно удаќрившись головой о деревянный пол, и начала:
  - Отче наш, сущий на небеси, как и на земле, да святится имя твое и так далее, как сказано в молитве. Но я хочу, Господи, рассказать теќбе, что творится у нас дома и на улице. Есть такие, которые грешат по-черному и им все сходит, как с гуся вода. Но есть люди, которые зря страдают и некому их защитить. Скажем, мой сосед Федор Брадарь, Куда не повернется, отовсюду беды на него обрушиваются. Летом побрызќгал корову хлорофосом, чтоб мухи ее не кусали, а она возьми да проќтяни ноги. Осенью - выпустил кабана на прогулку, а он рылом переверќнул бочку с вином, напился и тоже издох. А брат его Леонтий - величайќший грешник, но везет проклятому. Женил сына, привели невесту. Посмотрел Леонтий, что не только невеста, но и сватья его тоже ничего, привел и ее. Сын с невестой в одной комнате живут, он со сватьей - в другой. И ничего, даже в церковь не ходит грехи отмаливать.
  А молодежь что делает, Господи! У меня даже язык не поворачивается сказать то, что они выделывают. На дискотеке у них темно, лиц не видно, в темноте влюбляются, в темноте и рожают. А потом ребенок не знаќет, где у него мать, и где отец. В диком стаде такого не увидишь.
  Теперь, Господи Боже, хочу рассказать тебе за нашу Анфиску, внучќку брата Николая. Прошлым летом привезли в колхоз студентов полоть кукурузу. Она вляпалась в какого-то долгоногого студента и все потеряла, даже разум. Люди сапают кукурузу, а они стоят в обнимку среди поля и целуются. Средь бела дня, в три часа. Три часа губа в гуќбу! Обнимутся - водой не разольешь. А что вышло? Поженились, свадьбу справили. А свадьба, какая! Бутылки, стаканы, тарелки, окна и двери - все разбили! В муку испепелили! Bсe!!! Потом три дня разбирались. Аж на четвертый разобрались. Жениха в больницу отправили, невеста к другому убежала.
  Вот как мы теперь живем, Господи, вот что делаем. А только это ли? Не хочется рот перед сном открывать. Немного оставлю на утро. А кроме того, сейчас много нельзя говорить, хотя у нас демократия, гласность и плюйрализм. Даже не поймешь, когда тебя купят и проќдадут. Аминь, Господи!
  
  - 12 -
  
  Баба Доца проснулась от колек в боку. Вчера вечером, предельно усталая, рано легла, а диван старый, местами продавлен - вот и просну-лась ни свет, ни заря. Приснилось ей, что небо разверзлось, и к ней спустился ангел-хранитель и благовестил: "Великое счастье выпало тебе, раба Божья Феодора. Господь избрал тебя и твой дом во свидеќтели своего второго пришествия на землю. Он явится через икону Свяќтой Богородицы с младенцем на руках, которая висит у вас в молитќвенном углу. иди, буди и оповещай людей молиться Господу за его милосердие и спасение рода человеческого".
  Баба Доца вскочила с дивана и кинулась к иконе. Сонная, взбудораженная необычным сновидением, она впилась мутными глазами в икону и заметила в ней какое-то движение. Протерла глаза кулаками и увидела сквозь сизую мглу, как младенец Иисус Христос отделился от матери, перешагнул через край иконы, и по стене начал спускатьќся вниз. Баба Доца возбужденно повернулась в сторону спальни и громко заорала:
  - Эй, Керано! Ванчо! Марийко! Идите скорей! Поглядите на чудо! Бог к нам явился! Во свидетели нас избрал!
  Проснулась Керана, проснулись и прибежали дети. Смотрят на икону, на бабу, смотрят друг на друга и ничего не понимают. Икона как икона, как висела, так и висит. Никаких движений, никаких изменений.
  Ванчо уставился на бабушку:
  - Так где же твое чудо? Икона висит вверх ногами - только и всего. Я вчера нечаянно задел ее ухватом, когда летучую мышь выгонял, а быќло темно, вот и повесил вверх ногами. Я же не хотел...
  У бабы Доцы руки отвисли, сердце упало. Она шагнула к иконе, всмо-трелась повнимательней и простонала:
  - О, Боже! Когда это было, чтоб счастье нас не обошло? За что, Господи? Или в церковь не хожу, или дома не молюсь?
  Мать с детьми вернулись в спальню, а баба Доца взяла кочергу и стала поправлять икону. Вертела туда-сюда, пока икона не свалилась на пол и раскололась на несколько кусков. Со страху баба схватилась за бородавку на щеке и вырвала торчащее на ней волокно. Положила ухват на пол и начала молиться обломкам:
  - Прости, Боже, прости крепкий и бессмертный наш! Прости и ты, пресвятая богородица наша. На кого теперь мне, бедной, молиться, на кого уповать?
  Наплакавшись, вышла в соседнюю комнату и вернулась с портќретом русского писателя Льва Толстого. Осмотрела его с вожделением, вытерла рукавом раму и прошла в спальню, где уже лежал внук.
  - Ванчо, ты еще не спишь, ба? Скажи бабе: не это ли будет сам Бог Вседержитель наш Саваоф? Вишь какое бородище у него! Такую бороду чеќловек и за сто лет не отрастит. Тысячи лет , вероятно, отращивал. Как думаешь?
  - Ну, наверно... - не знал, что ответить внук.
  - Борода действительно божественная! - заключила баба Доца, - Значит, это сам Саваоф. Повешу-ка я его вместо Богородицы.
  - А с Богородицей как?
  - Разлетелась бедная. Одни куски остались. Прости меня грешќную, Господи Боже! Повешу эту... Хорошая икона! Такой иконы в Кулевче ни у кого нет.
  - 13 -
  
  Баба Доца сидит на ступеньках веранды и сама себя оплакиќвает:
  - Боже, какая я была сильная и здоровая женщина! С поля иду - мешок кукурузы несу. А теперь даже два раза не могу село обойти. Ноги уж не те, спина не держит. И голова шумит, будто мыши в ней коќпошатся. Говорят, кровяное давление повысилось. Какое там давление, если пять стаканов вина не могу выпить? Если с закуской, то еще пять могу осилить. А не выпьешь - какая с тебя работница? Вот два дня не пила и насморк заработала. Три дня чихаю, кашляю, и не проходит. Надо врачу показаться, а я боюсь. Положит на койку, а там и операцию надумает делать. Идти не хочется, но говорят: с болезнью не шутят. Придется пойти.
  Далеко за полдень, когда уборщицы уже и полы помыли, баба Доца, повязанная теплой шерстяной шалью, перешагнула порог терапев-тического кабинета и стала перед небольшим столиком, за которым сидел молодой рыжебородый лекарь и сосредоточенно писал.
  - Добрый тебе день, сыночек! - поздоровалась бабка, с любопытством глядя на врача, - Опять простудилась...
  - Здравствуйте, здравствуйте! - машинально ответил врач, не глянув на запоздалую посетительницу. Но когда поднял голову и узнал, кто перед ним стоит, состроил мучительную гримасу и простонал:
  - Бубуля, вы же у меня позавчера были. Я же вам сказал: ничего серьезного у вас нет. Обыкновенный насморк, само собой пройдет.
  - Да, но... вы сказали, что с болезнью не шутят.
  - Сказал. Но смотря, с какой болезнью. Я вас послушал, лекарства вы-писал. Купили, пьете их?
  - Не-а...
  - Почему?
  Баба почесана бородавку.
  - Потому, что вы выписали мне два вида таблеток: одни синие другие белые. А какие пить вначале, какие потом - не сказали.
  - Да, Боже мой, пейте их сразу, вместе.
  - И запивать водой, верно?
  - Разумеется.
  - Водой, какой: кипяченной или сырой?
  - Разницы нет.
  - Нет, если хотите, воду я могу вскипятить.
  - Вскипятите.
  - А кипятком я не обожгусь?
  - Дайте ему остыть.
  - Тогда зачем кипятить? Может, лучше яблочным соком запить.
  - Запейте.
  - Сок кислый? Ничего не будет от кислого?..
   Врачу надоело слушать бабины причуды.
  - Бабушка, я очень занят. Идите, пейте лекарства и выздоравливайте.
  - Хорошо. Спасибо, доктор, - переминалась баба с ноги на ногу. Я вот еще о чем хотела спросить ...Когда пить таблетки - перед едой или после?
  - Перед, едой.
  - Перед какой едой: перед завтраком, обедом или ужином?
  - Перед какой хотите! - не выдержал врач и повысил голос, - Я же вам объяснял: я занят, отчеты составляю! Да и вообще сейчас больница зак-рыта!
  Баба Доца вздрогнула, но с места не сдвинулась,
  - Вы не кричите. Сами говорили: с болезнью не шутят. Я спрашивал потому, что утром я не ем, пью только чай... Как же говорите "перед едой" если я не ем, а только пью?
  - Бабушка, милая! Не могу больше ни минуты вам уделить! Насморк и так проедет.
  - Насморк, может, и пройдет, но другое не проходит,
  - Что там еще?
  - Спина болит, ходить не могу.
  - Значит, радикулит. Раздевайтесь!
  Баба Доца задумалась:
  - Как раздеваться? Совсем?!
  - Нет, до половины.
  Баба еще больше задумалась и пролепетала про себя:
  - Болит здесь, как раз на середине. Какую, Боже, половину раздевать - верхнюю или нижнюю?
  Врач заметил смущение пациентки и осадил:
  - Хорошо, не надо раздеваться. Я и так разберусь.
  Он оставил писанину, подошел к больной, помял ей спину и пригнул головой к столу.
  - Так болит?
  - Болит, доктор, ой болит...
  Врач пригнул ее еще ниже, голова почти уперлась в пол.
  - А так?
  - А так не болит, - зарадовалась больная.
  - Ну, вот так и ходите! - заключил врач, - Меньше будете надоедать врачам. До свидания!
  - До свидания доктор, до свидания! - поклонилась бабка, попятилась к двери и остановилась.
  Тем временем врач продолжал перелистывать бумаги на столе. Под-нял голову и удивился:
  - Вы еще здесь?
  Баба Доца смущенно улыбнулась и проронила:
  - Хочу вам показать еще одно место...
  - Покажите его своему деду! - вышел из себя доктор и двумя руками нервозно дернул себя за бороду, - Сколько можно повторять: занят я, занят! Голоќва от вас разболелась!
  - Голова? - сострадательно переспросила баба Доца, - А чего не сказал? Есть хорошее народное средство от головной боли.
  - Какое?
  Баба поманила его пальчиком, и когда он приблизился, крикнула ему на самое ухо:
  - Клизма с перцем!
  
  
  
  
  - 14 -
  
  Устала баба Доца от житейских проблем и решила позвонить сыну Василию, чтобы он возвращался домой? И так как никогда не имела дело с междугородними переговорами, попросила внука Ванчо провести ее до почтового отделения и показать, как пользоваться телефоном.
  Дорогой она говорила ему:
  - Позвоню папе, пусть возвращается. Не нужна ему машина, Пусть лучше купит себе небольшого ослика и хозяйнует. Осел бенќзина не требует. Привяжи его к скирде соломы и пусть живет.
  На почте, куда они вскоре прибыли, было много посетителей. Как только баба Доца поняла, что пока дойдет ее очередь до телефона, прой-дет немало времени, почесала себе бородавку и голосно заговорила:
  - Бедный твой папуля, аж в Россию уехал работать! Грех люди на дуќшу брали, когда говорили, что он лодырь. Было бы так, его не затребоваќла, бы сама Россия. Э, набрался он ума, человеком стал! Работает хорошо. Поработает, "Волгу" купит и вернется. С этими словами она подошла к телефону, установленному прямо на стенке помещения и приказала внуку набрать номер. Посетители недоуќменно переглянулись, но не сочли нужным вступать в пререкания с пожилой женщиной, которая вероятно, по незнанию прошла без очереди к телеќфону, Ванчо долго набирал номер и когда добился связи, сунул в руки бабушке телефонную трубку и проинструктировал:
  - Держи, бабушка, трубку. Говори, с папой. Только, погромче говори, потому что он далеко, за тысячи километров.
  Баба Доца приняла трубку, пыхнула ее под платок, которым была повязана, и во всю силу голоса крикнула:
  - Э-гэ-ге-гей, Вa-си-ли й!!!
  Услышав смех посетителей, Ванчо закрыл бабе рот ладонью:
  - Бабо, нельзя так кричать! Столбы попадают от твоего крика!
  Баба Доца сделала вывод и заговорила несколько тише:
  - Э-гэй, Василий! Ты ли это, сына? Ей Богу он! Какая, Боже, техника, какое чудо: я на одном конце земли, он на другом и слышим друг друга! Все слышно, только почему-то трещит трубка, и ничего не поймешь, что говорят. Писк какой-то... Э-гей, Василий! Это я, мама твоя. Да, сына, мама, ма-ма! Скажи маме что-нибудь.
  - Ма-ама! - послышалось в трубке.
  - Я, сына, я! Говори громче!
  - Ма-а-ма!..
  -А чтоб ты мамкнул, несчастный! Говори, рассказывай, купил ли "Волгу"? Когда пригонишь?
  - Ма-ма!..
  - О, Боженце! Ванчо, ничего не слышу, ба! Только свист, треск и какое-то бульканье. Будто в воде кто-то талапается. Василий, что там случи-лось? В луже ли барахтаешься, в курятнике ли сидишь, курей дразнишь? Говори что-то, спроси, как дома, все ли живы и здоровы? Как Керана, как дети? Ходят ли в школу?..
  В трубке членораздельно послышалось:
  - ...приеду в гости!
  Теперь баба Доца не поняла:
  - Овцы? Какие овцы? Ванчо, он спрашивает, ходят ли овцы в школу. Ходят овцы в школу, ходят! В пятый класс перешли! Новые сумки им купили! Учатся хорошо, не то, что ты болван!
  В трубке снова послышалось:
   - Все, живы, здоровы?
  - Все овцы живы и здоровы! Черная, которая зимой сдохла, окотилась. А белую, которую волки загрызли, я остригла и носки тебе связала, глухарь ты бестолковый! Слово по телефону сказать не умеешь!
  В это время трубка издала прерывистый писк, и внук объявил:
  - Все, бабушка! Время кончилось.
  - Как кончилось? Мы же говорить должны.
  - Раньше надо было говорить, а не удивляться чудо технике. Что папа говорил?
  Баба Доца повесила трубку и заговорила так, чтобы ее слышали:
  - А что может сказать твой папа? Хвалится. Приятно слышать было, когда говорил, что стал передовым работником. Все газеты о нем пишут. Раќботает на славу. Работа у него механизированная, на работу трактором его тянут. Премию ему дали, другую обещают. Э-ге, набрался он ума, челоќвеком стал!
  - А "Волгу" когда купит?
  - На что ему та "Волга"? Пыль поднимать? Лучше бы придержал денежки да купил себе шапку мандатровую. Как наденет - сразу видно: богатый человек из дому вышел. А в машине кто тебя увидит? Да и бензина дешевого сейчас с огнем не найдешь. Не нужна ему "Волга". Он знает, что делать, набрался он ума!
  
  - 15 -
  
  По вечерней сельской улице бодро шагает бойкий старичок. Его сопровождает свадебный оркестр - скрипка, кларнет и барабан.
  - Дед Даня! - кричит барабанщик, прекратив дубасить в барабан, - Приближаемся к невесте! Через дом баба Доца живет.
  - Ха? - не расслышал дед, навострив тугие на слух уши.
  - Говорю: приближаемся! Спой, повесели народ! Мы же идем тебя сва-тать за бабу Доцу!
  - Доца, Доца! Другой мне не надо.
  - Другая тебя и не возьмет, - смеется барабанщик, - Но баба Доца - женщина веселая. Надо чтоб и ты соответствовал. Спой что-нибудь, спляши.
  - Га?
  ~ А чтоб тебе кошки в уши наклали! - сердится барабанщик, - Глухой, как камень, еще и женится собрался.
  В то же самое время и по странному стечению обстоятельств, не зная, что приближаются гости, баба Доца сидела перед иконой с образом Спасителя и молила его о прощении грехов:
  - Боже милостивый! В большие грехи вводит меня мой болтливый язык. Прослышалась аж в Барамче. Есть там один не твой, не мой дед Данила, похвалился соседям, что собирается жениться на мне. Боже! Мне до женитьбы ли с моими болячками? Или потомство от меня выведешь? Один глаз темнее другого, одна нога кривей другой.
  Прислушалась к доносящейся с улицы музыке,
  - Господи, музыка! Не он ли случаем приперся? Он, точно он! Чем же его встретить - ни скалки, ни кочерги под руками? И дома никого, и не прибрано в хате.
  Баба Доца накинула платок и выбежала на крыльцо. А у ворот музыка, такая музыка - с ума сводит, прямо в пляс зовет! Вся улица столќпилась у ворот. А старый жених под эту бешеную музыку топает кривыми ногами и припевает:
  У ворот весь народ,
  Баба рыбу продает.
  Баба рыбу продала,
  Ни копейки не взяла.
  Когда кончились куплеты, дед снял колпак, под которым теплилась его лысая голова, и низко поклонился бабе Доце:
  - Доброго тебе здоровья, голубушка! Не пустишь ли в хату добра молодца? Слышали, что в вашем доме продается безпарная голубка.
  - Добрый день, добры молодцы! - отозвалась хозяйка, низко покло-нившись гостям, - Голубка у нас есть, и очень даже хорошая. Только го-лубь ваш с виду не совсем того...
  - Э, нет, - не согласился барабанщик, - Голубь у нас справный. Хорошо воркует, и перья у него золотистые. Правда, глуховат немного. Так, дед?
  - Га? - приблизился старик, чтобы лучше расслышать.
  - Не ко мне иди, а к нареченной, - подсказал музыкант.
  Баба Доца усмехнулась и пригласила гостей в хату. Гости прошли .Му-зыканты присели на длинную деревянную койку-канапку, положили у ног инструменты и стали ждать. Хозяйка села на кровать, застеленную разноцветным покрывалом, и лукаво посмотрела на жениха. Дед Данила, сраженный взглядом, схватил небольшой детский стульчик, который стоял у двери, поставил посреди комнаты и сел на него верхом.
  - Данилой зовусь, - представился нареченной,- Приќвез привет и добрые пожелания от мамы и папы...
  - Неужто еще живы твои родители? Сколько же им лет? - не преминула посмеяться баба Доца.
  - Сopoк шесть... - промямлил жених и добавил: - с тех пор, как умерли. Я это так сказал. Так говорят все, когда женятся...
   - Не собрался ли ты жениться? На ком?
  - Га? - не расслышал старик.
  Баба Доца посмотрела на музыкантов.
  - Боже, не хватает, что старый, а еще и глухой. Откуда приволокли такого го голубя? Крылья у него уже отваливаются.
  - Га?
  - Я говорю, что хоть ты и в летах, но еще крепыш.
  - Да, скрипим, скрипим, но молодым не уступаем, -похвалился дед, выпятив грудь, - Смотрю, и ты совсем еще свежая, Потому и приехал, голубушка; посќмотреть друг на друга, потолковать, может что-то и получится...Как, голуба, что скажешь?
  Баба Доца смущенно склонила голову:
  - Знаю ли я, Деня,,, Дома никого нет, не с кем посоветоваться. Были бы дети, может что и - вышло. Сам знаешь, какова наша женская доля: что заиграют, то и должна плясать.
  Дед ожил, воспрянул духом: вскочил со скамеечки, и бросился к кровати:
  -Все понял, голубушка! - сел рядом и обнял нареченную, блаќгодарю, что не отказала, Вое будет в ажуре!
  Баба снова покосилась на музыкантов:
  - Прямо как малое дитя. Хоть в пеленки его заматывай.
  - Га?
  - Говорю, что мало еще знакомы, мало знаем друг друга.
  - Как не знаем? Меня весь район знает! - вскочил на ноги жених, - В молодости я в райкоме работал! На синдикатских лошадях секќретаря райкома возил. Кони - звери! Как запрягу в понедельник, аж в субботу распрягаю. Двери сельских начальников ногами открывал!
  - А бабка твоя как, жива-здорова? - после минутного молчания спро-сила хозяйка.
  - Как жива? Почему жива - возмутился жених, - Десять лет как умерла.
  Э, была б она жива, меня давно бы на свете не было.
  - А живешь где? Домик какой-то имеется?
  - Какой-то, говоришь. Ба! Да у меня не дом, а монастырь! Не то, что твоя халупа.
  Баба Доца в мгновение ока нахмурилась и сурово изрекла:
  - Мой дом не ха-лу-па! Две двери, пять окон, черепицей покрыта.
  - А моя чем бурьяном, что ли, покрыта?- задергался дед Данила, - Мой дом в три раза больше твоего!
  - Чего ж тогда не сидишь дома, а лезешь, куда не просят? Ты смотри на него, землей пахнет, а женится надумал.
   Все присутствующие повставали со своих мест. Дед Данила потяќнулся к хозяйке:
  - Голубка, что сталось? Мы не поняли друг друга. Я не думал ссориться с тобой. Не за этим я приехал...
  - Как приехал, так и уедешь, - обрекла хозяйка, - Я тебя сразу раскусила, какой ты лгун и хвастун. В Барамче у вас все такие. Меньше всех в районе доите молока, а хвастаетесь, что ваши коровы лучше всех.
  - Но коровы хорошие, не сдавался старик, - По ведру молока дают.
  - Лжешь! - заключила баба Доца, извлекла из-под одеяла газету и ки-нула в лицо оскорбителю: - На, сам посмотри, сколько вы доите и на каком месте находитесь. И запомни: пока не поднимете надои, никакой женитьбы не будет. А сейчас освободите мне хату. До свидания!
  - Голубушка! Что делаешь? Что ты делаешь? 3а что?
  - Эй, музыканты! - скомандовала хозяйка,- А ну, заиграйте деду марш к дому.
  Музыканты заиграли траурный марш, и дед Данила с закинутыми назад руками и гордо поднятой головой покинул дом избранницы.
  
  - 16 -
  
  Междугородние переговоры с сыном не увенчались успехом, и баба Доца решила написать ему письмо. Попросила у внука листок бумаги и ручку и корявым почерком написала:
  "Здравствуй мой дорогой и любимый сыночек!
  Из нашего телефонного разговора узнала, что ты жив и здоров, и скоро не приедешь, потому что нет денег купить билет на поезд. Значит, за-работки твои слабые. А это говорит за то, что и "Волгу" не сможешь купить. Но ты не расстраивайся. Гори она огнем эта "Волга"! Было бы здоровье и благополучие.
  В связи с этим хочу написать тебе несколько слов о нас, о детях и о Керане. Она, бедная, соскучилась по тебе и вообще по всему мужскому. Каждый вечер, как только уложит детей, выходит на улицу, стаќновится у ворот и дразнит соседских мужиков. Потом всю ночь собака скулит на Луну и скучает по тебе. Поэтому тебе надо срочно приехать, потому что собака старая и может не дождаться твоего возвращения.
  Теперь про детей. Ванчо учится плохо. Двоек у него, как у дурака махорки. Познакомился с какой-то пятиклассницей, она к нам приходит, он - к ней. Девочка хорошая, но ранняя .Боюсь, что пока вернешься, станешь дедушкой. Марийка про это еще не думает, потому что в школе нет учи-теля по сексологии.
  Немного о себе. Синко, ты знаешь, что я женщина скромная и никогда не думаю про чужих мужей, когда на улице полно своих. Но приехал один дед из Барамчи и предложил руку, сердце и все, что осталось. Я ему, конечно, отказала. Но он может еще вернуться. А у нас, женщин, сам зна-ешь, какое сердце: все может случиться. По этом хочу посоветоваться с тобой: как думаешь? Что посоветуешь? Если не хочешь иметь нового отца, пиши скорей.
  Люди говорят, что у вас в России живется лучше. Есть все: и японќские телевизоры, и китайские шапки, и турецкие босоножки, не хватает только денег на их покупку. Признаться, и у нас такое же. Ходим по базарам с пустыми карманами и радуемся, что привезли нам дорогие заграничные товары.
  У нас скоро будут выборы, будем избирать новое правительство. Избираем и нового председателя сельского совета. Был бы ты доќма, голосовали бы за тебя, потому что в селе нет более милого и бываќлого человека.
  На этом кончаю писать. Оставайся, сыночек, жив и здоров. И пиќши! До свидания!
  - 17 -
  
  Прошел месяц, и у ворот Пешпопадиевых опять заиграла музыка.
  Точно такая же веселая, такая нежданная. Разница только в том, что дед Данила шел теперь не пешком, а ехал верхом на старом шелудивом осле, запряженном в тележку-кутигу, до отказа загруженную домашним скарбом. За телегой следовал тот же свадебный оркестр, который обслуживал деда в прошлый раз, и так же, как и в прошлый раз, барабанщик подтрунивал:
  - Дед, может, не надо было брать осла?
  - Га? - не сработали уши старика.
  - Я спрашиваю, что будем делать с ослом, если баба Доца снова отка-- Никогда! Никогда не откажет! Мы же в два раза увеличили надой! - заверил дед, вытащил из кармана свернутую в трубку газету и разќвернул ее, - Вот посмотри: по десять литров на корову доим! Разве можно таким работникам отказать?
  - А если кто-то нас опередил?
  - Га?
  -Я спрашиваю, что будешь делать с ослом, если она вышла за другого деда?
  - Привяжу его к воротам, а я построю здесь шалаш, и буду зимовать. И не отступлю! До тех пор, пока Доца не станет моей! - Значит, не жалеешь, что продал хату? - Ради Доцы все продам!
  Музыканты заиграли веселую плясовую музыку, и дед Данила спрыгнул с осла. Размахивая развернутой газетой, начал плясать и приговаривать:
   Как у нас за веки кои
  Увеличились надои:
  По ведру дает корова,
  И еще давать готова.
  Сбежались соседи, стали раздаваться дружеские поддевки:
  - Баба Доца не откажи деду Даниле: баклажаны у него затекли!
  Престарелая невеста в сопровождении всей семьи вышла на крыльцо и громко обратилась к внуку:
  - Ванчо, наверное, нового почтальона нам назначили, коли под музыку газеты разносит. Пойди, возьми нашу газету, а то всю изомнет своими танцами.
  Ванчо спрыгнул с верхней ступеньки, побежал к воротам, выхватил у деда газету и принес бабушке. Баба просмотрела сводку надоя по району и, убедившись, что байрамчане действительно стали доить больќше, пригласила гостей в дом. Музыканты заупрямились:
  - Дабы снова не играть траурный марш, мы лучше здесь подождем, у ворот.
  В сопровождении хозяев дед Данила прошел в дом и остановился в той же комнате, где и прошлый раз. Взял тот же детский стульчик и сел посреди хаты. Керана с детьми остались стоять у двери, а баба Доца, как и положено невесте, села на кровати ровно против жениха,
  - Данилой зовусь, - обратился жених к стоящим у двери.
  За всех ответил Ванчо:
  - Да знаем уж! Говори, зачем пришел.
  - Дорогая! -обратился дед к хозяйке. - Все твои желания выполнены: моќлоко увеличилось в два раза! Выполню любые другие твои поручения, но только не гони меня, прими.
  Баба Доца посмотрела на Керану:
  - Ну, что посоветуете? Что делать о этими страдальцами?
  - Не понимаю, - обиженно отозвался жених, - я на ком приехал жениться на тебе или на невестке?
  В свою очередь речь жениха не понравилась Керане:
  - Гоните его в три шеи, мам! Места у нас мало. Приедет Василий - где поместимся?
  - Оно не плохо бы иметь еще одного мужика в доме, - смягчилась баба Доца, - Но места у нас нет, комната малая.
  - Комната немалая и дом большой, - не согласился жених, -Две двери....
  - Одна, - поправила Керана.
   - Пять окон...
  - Четыре, - вмешался и Ванчо.
  - А говорил: халупа! - напомнила баба Доца
  Жених жеманно усмехнулся:
  - То, голубка, было, когда надо было хвалиться, а теперь -другое дело. Хвалится уже ни к чему. Я был в тебе так умерен, что когда увеличился надой, и хату продал.
  - С ума сойти! Ты бы и штаны продал! - пожурила баба Доца, - И за сколько тысяч продал?
  - За осла, на котором приехал, за телегу и пять ведер вина.
   -Боже! - поразилась баба, - Такай хороший дом! Монастырь! Три двери...
   - Две, - поправил дед.
  - Шесть окон!
  -Три...
  - Цинком покрыта!
  -Камышом, голубка, камышом.
  - Зачем тогда обманывал?
  - Потому что люблю. Когда любят, всегда лгут. А теперь лгать некуда: осел уже здесь. Решай! Я в твоих руках!
  Баба Доца снова покосилась на Керану:
  - Ну что скажешь? Чтобы ты сделала на моем месте?
  - Что я могу сказать, когда осел уже тут и негде ему зимовать? - заколебалась Керана.
  - Керана говорит, что осла можем принять.
  - Га? - недослышал жених.
  - Решили так: осел будет с овцами зимовать, а ты...
  - И я могу с овцами!..
  - Бог с тобой, Данила! Что люди скажут? - Скажут, что женился на овце и в овчарне живешь. Найдем тебе место и в доме. Будешь жить с нами пока не вернется Василий.
  - Га?
  - Загоняй осла!
  
  - 18 -
  
  Соседка баба Рада перебежала дорогу, чтобы посмотреть на нового супруга бабы Доцы. Пешпопадиевы только-только сели обедать. Облепили небольшой кухонный столик и аппетитно ели борщ. Когда появилась соседка, баба Доца поднесла ей тарелку борща и пригласила сесть рядом:
  - Садись с нами, Рада. Отведай борща нашего. Керана варила. Хоть без мяса, но вкусный-превкусный.
  - Нет, спасибо, мы только пообедали, - отказалась гостья.
  - Нельзя отказываться. соседко. Кто застает соседей за обедом, тот добра им желает. Поэтому и не вздумай отказываться.
  Баба Рада помялась, глядя как плотно облепили стол хозяева, но села рядом с хозяйкой дома, потеснив немного нового хозяина. Дед Даня безрадостно покашлял и продолжил есть.
  Все дружно работали ложками, а баба Рада скрестила руки на животе и молча наблюдала за опустошающими тарелками. Баба Доца посмотре-ла на нее и спохватилась:
  - Ой, Господи! Я же тебе ложку не дала! Ванчо, сбегай в кухню за ложкой для бабы Рады.
  Внук послушно встал и побежал на кухню. Через минуту вернулся и доложил:
  - А нету там уже ложек. Я вчера последнюю поломал.
  Не стала баба Доца публично ругать внука, но задумалась как выйти из создавшегося положения. И вдруг, будто осенила ее боќжественная догадка, взяла свою ложку, ополоснула ее в тарелке деда Данила и подала Раде. Обед продолжился без участия хозяйки.
  Спустя немного времени, баба Рада положила ложку перед хозяйкой и сказала:
  - Спасибо вам большое, сыта я, обедали мы...
  Баба Доца взяла свою ложку, снова сполоснула в дедовой тарелке и стала кушать. Дед испепеляющим взглядом покосился на нее и прорычал:
  - Слушай, не превращай мою тарелку в помойную яму!
  Баба Доца сделала вид, что провинилась и ответила:
  - А ты, дорогой, привыкай, коли пришел жить в чужой дом.
  
  - 19 -
  
  Ванчо вернулся со школы раньше обычного, швырнул сумку с книгами за печку, где хранились тряпки на стирку, и торжественно сообщил:
  - Ура! К нам гости идут! Ба, приготовь что-нибудь вкусненькое. Анфиска приехала!
  - Приготовлю, как не приготовить! - засуетилась баба Доца, -Родствен-ница, двоюродная сестра она тебе. Накормим, что-то на дорогу дадим. Прошќлый год мало ли вещей в Румынию вывезла? Три шелковых платка, девять старинных передников, два домотканых покрывала... Такие вещи сейчас дорого стоят. Имела она хорошие деньги от моего тряпья. Ну, и на здоровье. Для хорошего человека не жалко. Плохо, что имя ей непри-личное дали - Анфиса.
  - Почему не приличное? - удивился Ванчо, - Очень даже приличное. Есть даже святица такая - святая Анфиса Благотворная.
  - Не слыхала я про такую. Ну, да не важно. Важно, что приехала, - ответила баба Доца и крикнула деду, который копошился в другой комнате: - Даня, одевайся! Гости заграничные приехали! Надень что-нибудь совреќменное: есть там у нас джинсы дырявые мокасин" без; подошвы. А я приготовлю стол. Они такие, что не все едят. То им брынзой отдает, то салом.
  Пока дед и баба готовились, советовались, как одеться и что сготовить, открылась входная дверь и на пороге - выросли две фигуры выше среднего роста: девушка лет под тридцать и длинноногий юноша лет, на десяток лет моложе. Он был одет я синий джинсовый пиджак и белые брюки, она в красный брючный костюм.
  - Хелло-у, бабо! - поздоровался юноша, завидев вышедшую навстреќчу бабушку, - Чем будешь угощать?
  Девушка добавила:
  - Привет, Попадиевцы! Вы все еще здоровы? Как я рада! Баба Доца обняла ее и залюбовалась:
  - Анфиска, доченька, ты так выросла! Что так долго не приезжала? Я глаза оплакала, когда расстались. Ну, слава Богу, что вернулась. А это кто с тобой?
  - Гога. Муж.
  - Чей?
  - Сегодня мой.
  - И у меня завелся муж, - похвалилась баба Доца.
  - Иди ты! Познакомь.+
  Баба Доца крикнула в соседнюю комнату:
  - Эй, Даня! Ты скоро там? Покажись людям.
  Из комнаты вышел дед, по заграничному одет: на голове огромная испанская шляпа - самбреро, одет в синий джинсовый пиджак с одним чер-ным и другим красным рукавом, на ногах желтые дамские рейтузы ,и обут в белые мокасины без подошвы. Проходя, оставил на половицах отќпечатки вспотевших ног. Увидев его, юноша возрадовался:
  - О, это наш кадр! Как звать тебя, развалина?
  - Данило.
  - Прикольно! Данило - значит Дантес. Так и войдешь в историю. А я - Гога. Запомнил?
  Кивком головы дед дал понять, что запомнил. Шляпа при этом свали-лась ему на глаза.
  - А кем приходишься бабе"
  - Га?
   - Спрашиваю, в каком качестве здесь обитаешь?
  - Попадаю, попадаю. Всего два раза падал...
  Баба Доца пояснила:
  - Это он про ступеньки. Крыльцо у нас высокое, четыре ступеньки. Иногда он забывает, что их четыре, перешагнет через одну и падает на землю. Пока, правда, ничего еще не сломал. Да что я вас баснями кормлю. Вы с дороги устали, проголодались. Давайте я вас покормлю, пока наши не вернулись. Повела их мать к соседям.
  Положила баба на стол "то, что Бог дал": кусок овечьей брынзы, сало с чесноком, кислые огурцы, помидоры. Гости действительно проголодались: ели все подряд, ни сало им не пахло, ни овечья брынза. Ели и не спрашивали, есть ли у бабы еще что-то положить на стол или нет?
  Баба Доца то и дело подтрунивала:
  - Наши харчи в этом году очень хорошо пахнут: три раза подорожали! Если в следующем году приедете, ароматом будут пахнуть. А теќперь расскажите о себе: откуда приехали, куда собираетесь ехать?
  - С базара на базар, - ответил Гога, и расхохотался.
  - Думаем в Румынию поехать, - добавила Анфиса. - Туда повезем то, что вы дадите, а сюда купим что-то подешевле.
  Баба До да сделала вывод:
  - Туда, значит, везете то, что нам не нужно, а к нам- то, что им непри-годно.
  - Таков закон бизнеса, бабушка, - ответила Анфиса, - Так что на сей раз подаришь нам?
  - Трудновато сейчас с подарками, Анфиска. Пообеднели мы теперь. Э, есть у меня еще один платок шелковый... Дам, что поделаешь?
  - Один только платок?
  - Нету у меня больше.
  - Знать ничего не хочу! Ты же обещала!..
  - Э, когда это было.
  - Шляпу могу подарить, - снял дед сомбреро.
  - Твое дело сопеть в две дырки, - осадила Анфиса, положив руку на плечо деда, так, что он согнулся в дугу. Она стала на ноги и приказным тоном проќизнесла: - Словом так: мы пойдем на дискотеку, а когда вернемся - чтоб все было готово! Иначе будем говорить по-другому.
  Гости встали из-за стола и покинули дом Попадиевых,
  
  
  - 20 -
  
  Скрипнула дверь, и медленно приоткрылась. В комнату вбежали кошка с собакой, а следом зашел и Василий. Веселый и хмельной. Стал посреди комнаты и крикнул:
  - Ма-ма! Я вернулся!
  Баба Доца выскочила из кухни, увидела собаку и кошку, кинулась сыну на шею и от радости запричитала:
  - Василий, сынко Василий! Сколько, сына, можно тебя учить, что собаку в хату нельзя пускать! Собака - не чистоплотное существо!
  - Ладно, мать, - успокоил сын, - Сегодня все можно. Я вернулся. Отныне все будет, по-моему, так как я скажу. С сегодняшнего дня я в доме я хозяин.
  Баба Доца с удивлением посмотрела на него и отступила шаг назад. Стало ей даже приятно, что Василий обрел мужской голос и хоќзяйский тон.
  "Ей, Богу, человеком стал, - подумала про себя, - И пусть ему Бог по-могает". А вслух сказала:
  - Заходи, сынок! Будь как дома. - А я что, в гости, что ли пришел? - все еще повелительно отозвался Василий.
  Он прошел одну комнату, другую и вломился в спальню деда Данила.
  Дед вольготно отдыхал на его койке. Василий сунул руки в карќманы, подошел к койке и грозно крикнул:
  - Керана!!
  Из другой комнаты, узнав голос мужа, радостная вышла Керана. Кинулась обнимать мужа, но Василий ее остановил строгим вопросом:
  - Кого ищет этот мужик в моей постели? С кем спит?!
  - Н-ни с кем... - растерялась жена, - Это мамин дед.
  - А твои любовники кто?
  - Не понимаю...
  - Я спрашиваю: кто твои мужчины, с которыми -встречаешься у ворот?
  - Кого ты имеешь в виду, Василий? Я ничего не знаю. Боже, кто нас-плетничал. Мама!
  - Не делайте из меня рогатого! Я все знаю!
  - Ничего ты не знаешь, сына, - заступилась баба Доца, явившись на зов снохи. Это я во всем виновата. Керана ни при чем. Она честно тебя ждаќла!
  - А ты что мне писала?
  Дед Данила использовал удобный момент, ссунулся с койки на пол, захватил свою одежонку и ползком достиг коридора. Оттуда молча исчез в холодной ночной темноте. Баба Доца состроила виноватую физиономию, пощупала бородавку и призналась:
  - Скажу я вам всю правду, только не обижаетесь на меня. Я никому не хотела зла, нужда заставила. Василий ,если бы я не знала твой характер, я бы не стала тебе писать, впутывать Керану в эти дела. Прости меня, дорогая, - обратилась к снохе, - прости, что оклеветала, но иначе Василия мы бы не увидели. Он бы не вернулся из России. Так, сына?
  Василий соглашательски качнул головой.
  Вот потому я и написала, чтоб ехал, за семьей присмотрел. Грех на душу взяла. Еще раз простите, если можете...
  В эту минуту в дверях, куда юркнул дед Даня, появились Анфиса с Гогой. Увидев их в пестро-ультрамодном одеянии, Василий пренебрежительно вопросил:
  - А это что еще за ряженые?
  - Неужто не узнал? - удивилась баба Доца, - Дак это же наша Анфиска! А рядом с ней ее Гога.
  - Ее Гога не рядом, а сзади, - к чему-то произнес Василий, снял ремень и замахнулся на Анфису. Та отскочила, увернулась, и ремень со свистом угодил бабе Доце по мягкому месту.
  Гога с Анфисой повернулись и исчезли в раскрытую дверь, а баба Доца как изваяние застыла посреди комнаты. А когда, минуту спустя, прошќло нервное потрясение, она подняла взоры к потолку и молитвенно произнесла:
  - Вот так! Что бы люди не говорили про Василия, но набрался он ума. Человеком стал!
  
  
  
  -21-
  
  До сих пор, люди добрые, как-то жилось. Продуктов питания было много, но съедали еще больше. Сами знаете, какая у нас семья: восемь ртов едят, а никто не работает. Живем на моей и дедовой пенсии. А теперешние пенсии сами знаете, какие: не то человека, собаку на них не прокормите.
  - Сутужно живется многодетной семье, где ни отец, ни мать не работают. Невестка Керана с малыми детьми мудохается, а Василий из-за пьянки света белого не видит. Эх, да что и говорить? Видать, преждевременно я обрадовалась, что с тех пор, как он вернулся из России, человеком стал. Куда там! День-другой поприбирал во дворе, понял, что домашний труд не легок, и слинял. Приволок откуда-то бутылку вина, обнял деда Дечо, и пошел отмечать день рождения Ивана Грозного. Дед как дед: выпил пару стаканов и завалился спать возле овец, а Василия и дубиной бей по голове - с ног не свалить.
  Терпела я сколько терпела да и говорю деду:
  - Слушай, старче. Люди говорят, кризис приближается. Цены растут, на базаре картошки не купить, а мы палец о палец не бьем. Если и дальше так пойдет, и кризиса не дождемся: поздыхаем как мухи. Давай шевелить наших дармоедов. Сколько можно дрыхнуть?
  Врываемся в спальню, и я кричу:
  - Подъем, рота! Тревога! Вставайте, кризис на носу, а вы спите. Куры повставали, одни вы не наспитесь.
  Первым проснулся Василий. Сел на кровать, зевнул, потянулся, спустил ноги на пол:
  - Да что ты, мать, раскудахталась? Кризис, кризис! Встанем, не будем же спать двое суток. Карана, подай мне штаны.
  А Карана не из тех, чтобы промолчать, отвечает:
  - Брюки твои собака по огороду таскает. Если не порвала, могу принести.
  Василий почухал затылок и снова лег - в ожидании брюк. Мало по-малу повставала и детвора. Я выхожу среди спальни, принимаю агитационную стойку и говорю:
  - Извините за беспокойство, но нам надо провести экстренное заседание семейного совета.
  - С какой повесткой дня? - проснулся наследник Ванчо.
  Дед Дечо шагнул ко мне и ответил:
  - Повестка одна: борьба с кризисом.
  - Вы, вероятно, слышали, что кризис приближается - продолжаю я. - Вам это ни о чем не говорит, но я вам скажу: это страшнее чумы. Будут голод, болезни и мор. Если будем бездельничать, как некоторые, с голоду околеем. Так что вставайте и хватайтесь за работу. Каждый член семьи ежедневно должен приносить в дом какую-то пользу, не дрыхнуть, не пиячить, как некоторые.
  - Что ты, мать, как репей, цепляешься? - вскочил Василий с кровати. - Если хочешь знать, вчера вечером вернулся, как стекло трезвый.
  - Ну и молодец. Если так. Только надо, чтоб каждый день приходил стеклянный. Ты, сынко, не обижайся на маму. Я плохому тебя не учу. С кризисом шутки плохи. Посмотри на соседей: Петр Гочев, какой хилый мужик, а и он бизнесом занялся: магазин открыл, обувь и одежду продает, деньги заколачивает.
  - Э, с деньгами и дурак магазин откроет, - огрызнулся Василий, - А ты без денег попробуй...
  - Чтоб появились деньги, надо работать, сынок.
  Дед Дечо похвалился:
  - А я уже нашел себе работу. Овец хозяйских буду пасти. Прошлогодний пастух сломал себе ногу, люди меня попросили.
  Отозвалась и Керана:
  - Если Василий откроет магазин, я буду продавцом.
  - А я буду помогать маме. - напросилась дочь Марийка.
  - А я - папе! - перекричал ее старший брат Ванчо.
  Близнецы Гешо и Пешо, едва научившиеся говорить, единогласно заявили:
  - И мы хотим лаботать!
  Я пригорнула их и от радости едва не прослезилась.
  - Миленькие вы мои, бабины крошки! Для вас самая большая работа - не мочиться в постели. Будете работать, когда вырастите, как ваш папка. Ты слышишь, Василий, что дети говорят? Надо им компанию составить.
  Василий уже нашел свои штаны и, одеваясь, буркнул:
  - За кого вы меня принимаете? Подумаешь, Петр магазин открыл. Да я, если захочу, не только магазин, а целый рынок открыть могу!
  - А ты моги, сынок, моги! - обрадовалась я.
  
  -22-
  
  Первым против кризиса выступил дед Дечо. Выступил потому, что почувствовал силу в плечах. После того, как женился на бабе Доце и начал с аппетитом кушать, так окрепли его мужские силы, что заикаться перестал. Даже уши откупорились с тех пор, как начал умываться с хозяйским мылом. Баба Доце не могла нахвалиться соседям, какого хорошего мужа Бог ей послал под конец жизни.
  Однажды весенним утром, когда земля покрылась молодой травицей, дед и баба запрягли осла Марко и поехали выгонять хозяйских овец на пастбище. Из двора во двор, из хаты в хату ходила баба и громогласно кричала:
  - Люди добрые, выводите овец. В этом году чудесный чабан сыскался. Пасти будет до белых мух, а плату берёт с гулькин нос.
  - А сколько будет та гулькина плата? - спрашивали селяне.
  - А столько, сколько и в прошлые годы: две гривни за овцу и три за козу, - выкрикнул деде Дечо, не сходя с тележки, которую с трудом тянул Марко - И в конце месяца молоко моё!
  - Хорош пастух! - смеялись шутники - Баба пешком ходит, а он на осле катается.
  - Ходить не может бедняги: прыщ на пятке выскочил, - объяснила баба. - Э, если бы не проклятый прыщ, он не только овцы, но коровы бы взялся пасти. Коров он больше любит.
  - А бабушек? - подтрунивают весельчаки.
  - Любит он и бабок, но через проклятый прыщ бегать за ними не успевает.
  - Они и куры убегают от петуха, но так убегают, что б он мог их догнать.
  Дед слез с телеги лишь тогда, когда баба Доца выгнала овец на окраину села.
  - Боже, какую огромную отару мы набрали! - поразился дед, - Сам я вряд ли смогу их пасти.
  - Бог милостив, Дечо, - утешает баба, - Бог милостив, Бог поможет. С неба не сходит, а людям помогает. Поможет и нам. Главное, хорошие деньги заработаем. Если в отаре пятьсот голов, считай ежемесячно будем иметь больше тысячи гривен. А молоко? И от молока столько прибудет. Считай, две тысячи наши. Это за месяц. А за год?
   - Какой год? Кто зимой овец пасет? Им же котиться надо.
  Была ранняя весна, травы большой не было, и овцы быстро удалялись. Пока старые пастухи посчитали свой заработок, отара отдалилась на почтительное расстояние. От удивления дед в лице изменился:
  - Боже! Как теперь их завернем? - В растерянности пометался туда - сюда, метнулся в телегу и погнал ослика вослед удаляющейся отары. Но осел Марко сделал несколько шагов и остановился, как вкопанный. Грызет траву и брыкается когда дед достает его гирлыгой. Видя что осла не переупрямишь, дед соскочил с телеги и побежал за отарой.
  Побежала и баба Доца. Но пробежала метров двадцать и заорала:
  - Эй, Дечо! Устала я, ноги болят!
  - Садись в телегу! - обернулся дед.
  Баба Доца вылезла на телегу, села на сиденье и осел без всякой команды двинулся вперед. Через несколько шагов заныл и дед:
  - Устал и я, бабочко... Старость проклятая!
  - Так залезай ко мне! - радушно предложила баба Доца.
  Дед молодецки метнулся в телегу, сел, обнял бабу, положил голову на ее плечо... и задремал. Не сразу, конечно.
  Мартовское солнце поднялось довольно высоко, ласковым теплом пригрело лица старых пастухов.
  Когда они проснулись, овцы так далеко отдалились, что баба Доца на полном серьезе спросила:
  - Что будем делать с овцами? Будем догонять или они сами вернуться?
  
  -23-
  
  Первый рабочий день старых пастухов был отмечен как большой семейный праздник. Сразу же после обеда Керана стала готовить угощения. Пожарила блинов, сварила борщу с курицей, послала Василия купить две бутылки вина... И хоть он вернулся с одной бутылкой, праздничный ужин удался.
  Василий и Керана почтенно встретили стариков, усадили за сервированным столом. И хоть немного выпили, баба все же выглядела не совсем весело. Пожаловалась на боль в ногах и пошла в спальню.
  Утром сказала деду:
  - Ноги совсем разболелись. Не смогу даже на улицу выйти.
  Овец пасти деду довелось самому.
  Провалялась баба в постели до тех пор, пока солнце не поднялось над крышами домов. Позавтракала чем Бог дал и вышла во двор, залитый весенними лучами. Так как без работы жить не могла, села на ступеньки крыльца и продолжила вязать чулки, которые год назад начала, но не довязала из-за того, что Афиска украла ей спицы.
  Было тепло и солнечно. Близнецы игрались на куче песка, усеянного мелкой половой, и на бабу не обращали внимания.
  Всякий раз, когда старушка глядела на молодое поколение, душа ее преисполнялась радостью жизни. Она из под очков посмотрела на малышей и тихонько заговорила себе под нос:
  - Боже милостивый, такие теперь дети рождаются, что ни на мать не похожи, не на отца. А все из-за того, что теперь все делается на тяп-ляп. Потому и дети на чертей похожи. Наши еще куда не шло... Марийка на маму похожа, Ванчо - на отца смахивает. Такой же непутевый. Про двойняшек пока ничего хорошего не скажешь, потому как растут, меняются в образе. Гешо крупноглазый, сизоокий, черноволосый, а Пешо черноок рыжеволос. Теперь иди-гадай, откуда в нашем Пешпопадиевском роду взялись рыжие волосы. Дитя, может, и не виновато, что отец блудил по белу свету, вместо того, чтоб приглядывать за женой. И то, спасибо Богородице, дети получились не хуже других. Сегодня, когда свет пошел вверх ногами, наши дети идут еще путем: не дерутся, не пьянствуют, не бродяжничают. Культурные дети. Ванчо стукнуло пятнадцать лет, а он ни разу еще не привел на ночлег порядочную девушку. Как-то приходит ко мне: "Бабушка, займи мне десять гривен, хочу пойти на дискотеку." Спрашиваю: " А почему не скажешь "дай", а займи? Или собираешься вернуть их?". " Обязательно верну, - говорит, - Но только не сейчас, а когда вырасту и начну работать."
  "Э, - говорю,- пока ты вырастешь, у меня и косточки сгниют". Весь в папу пошел, вылитый Василий.
  Василию как-то понадобились деньги, он говорит: " Мать, разменяй мне пятьсот гривен" Знает, что столько у меня нет, и я не отказываю.
  "Тогда,- говорит, - займи мне двести, завтра я тебе их верну". И как вы его видели, так и я.
  Марийка - совсем другой ребенок. Для себя никогда денег не просит. Общественница. Приходит как-то и говорит: "Бабушка, дай, пожалуйста, двадцать гривен хотим. Купить учительнице подарок в день рождения." И я даю. Как откажешь родному ребенку в таком благородном мероприятии? На восьмое марта снова просит. На первое мая тоже самое. Директор школы не женщина, а мужчина. В день защитника Отечества Марийка опять ко мне: " Дай бабушка". Так что осталось купить подарок министру просвещения и от бабиной пенсии останется одно воспоминание.
  Хорошо, что близнецы денег не просят. Не просят, потому что считать еще не умеют. А во всем остальном они и вас научат. Сами знаете: теперь дети с высшим образованием рождаются. Как-то Пешо спрашивает Керану: "Мамо, правда ли, что меня нашли в головке капусты?" Она бедная смотрит на него и не знает, что сказать. А вдруг попросит показать ему капусту!
  Во какие теперь дети растут. Раньше таких не было. С малых лет в работу нас впрягали. Лично я в тринадцать лет полотно уже ткала. Утром мама как посадит меня за станок, только ночью выносит меня спящую.
  Вот как было...
  
  -24-
  
  Каждое воскресение у дома Пешпопадиевых собираются соседки, чтобы поговорить, обменяться новостями за прошедшую неделю. Сядут на холодную глинобетонную скамью, достанут из кармана жменю семечек, грызут, плюются и разговаривают, обсуждают наиболее важные проблемы села.
  Сегодня разговор пошел о сновидениях. Первой заговорила баба Рада Радулова - невысокая, полнотелая женщина с черными юркими глазами:
  - Этой ночью такой мне сон, люди добрые, приснился, что стыдно даже вспоминать. Снится мне будто я не женщина, а корова. Черная корова с большими витыми рогами и огромным желтым выменем. Один мужчина кормит меня черноземом, а другой сзади доит зеленое молоко. Что может означать такой сон, ума не приложу.
  - Могу сказать, - вызвалась баба Феодора Петрова, которая сидела на земле перед скамейкой, подстелив под задницу телогрейку своего деда Антона. - Во-первых, такой дурной сон может приснится только нездоровой голове. Во-вторых. Во сне красный цвет означает, что скоро что-то произойдет. А про зеленое молоко сказать не могу. Надо чтоб еще раз приснилась коровой.
  Женщины подняли бабу Раду на смех.
  Баба Доца, которая почтенно сидела посреди скамейки, просвещенно пояснила:
  - Ученые и до сих пор не могут объяснить природу сновидений. Только знают, что зеленое молоко означает что-то необыкновенное.
  - У нас ничего необыкновенного не может быть. Все уже было, все пережили, - донесся неведомо чей голос.
  - Кризиса у нас еще не было - вот чего, - подсказал другой голос, хриплый и надменный.
  - А и правда, бабы! Кризиса у нас не было.
  - Не пугайтесь, може и пронесет.
  - Нас ничего еще не обходило стороной, - подытожила баба Доца. - Не обойдет и кризис. Потому, что обули нас в американские доллары и одели в европейские штаны. И что нам заиграют, то и будем танцевать. Кто играет - богатеет, а кто танцует ходит босиком.
  - Баба Доца, вы так ладно говорите, будто институт кончали.
  - Мои институты практикой обуты.
   - Коли так много знаете, давайте изберем вас председателем сельского совета.
  - Если доживем до следующих выборов, - неопределенно усмехнулась баба Доца.
  - Или если не посадят в тюрьму за антиполитику. - многозначительно заметила женщина с хриплым голосом.
  
  -25-
  
  На следующий день баба Доца получила повестку срочно явиться в сельский совет. Зачем явиться, сказано не было, и это вызвало в доме волнение: было непонятно, какие земные прегрешения могла сделать пожилая женщина, что срочно ее требуют сельские власти?
  - Может, налог надо платить за то, что пасем овец,- предложила Керана, -Идите, мама, там скажут...
  Баба Доца приоделась, взяла оставшиеся в доме деньги и пошла в сельский совет. Пришла, робко переступила порог. Робко, потому что не приняла участия в последних выборах и не знала хто возглавляет сельсовет. Прошлась по пустому коридору и стала перед закрытой дверью, на которой висела табличка с надписью "Секретарь СС".
  - Боже! - ужаснулась баба Доца, - Неужели вернулись эсесовцы?
  Девушка, которая вышла из соседней двери, объяснила, что к чему, и баба успокоилась, поверила, что она стоит перед дверью гостеприимного секретаря сельского совета. Баба по своей наивности представляла, что секретарями престижных организаций работают преимущественно молодые и красивые женщины... Но как только открыла дверь, чуть в обморок не упала. За широким письменным столом сидел огромный толстый мужчина с лысой головой и длинными руками, заросшими темножелтыми волосами. Поняв, что посетительница окамена от неожиданности, громогласно спросил:
  - Вы к кому?
  Баба Доца молча и дрожащими руками подала повестку. Секретарь глянул на бумажку и ногой указал на следующую дверь, на которой значилось "Председатель СС". Баба взяла повестку из рук секретаря, стала перед указанной дверью и подумала: " Если секретарь такой большой, то каким же великаном должен быть председатель?" Дабы прокормить такое начальство, не только налог, но и душу с тебя вышибут."
  Но как только открыла дверь, снова чуть в обморок не упала. За председательским столом сидел крохотный мужичек с короткими руками и хрупкой голой головой.
  Не глядя на посетительницу, писклявым голосом орал в телефонную трубку:
  - Да-да! Конечно понимаю, не дурак. Что от нас зависело, мы сделали. Налоги все заплатят!
  Баба Доця робко положила повестку на стол и промямлила:
  - Мы не отказываемся от налога, нет. Только сейчас денег у нас нет. Ждем чтоб хозяева рассчитались.
  - Сколько можно ждать? - заорал председатель в трубку. - Вам легко сверху вниз смотреть, а нам. Посидели бы вы на моем месте. Живых людей не видите!
  Председатель сердито бросил трубку на телефонный аппарат и посмотрел на посетительницу:
  - Слыхала?
  - Слыхала я, слыхала, сынку, - раболепно поклонилась бабка, - Только не поняла, кто работает на кладбище и живых людей не видит.
  - Какое кладбище? Кто это вам сказал? Вы хотите запутать меня или как? Меня и без вас замучили дела. Что вы от меня хотите? Чем я вам не угодил?
  - Хотела я налог заплатить за деда...
  - Какого еще деда?
  - Моего деда, который овец пасет.
  - Каких овец? Чьих?
  - Хозяйских, каких же еще...
  - Так это вы пасете? - опомнился председатель и крикнул в неплотно прикрытую дверь:- Петр Петрович, бегом сюда! Ты никак не мог узнать, кто овец пасет и налог с него содрать. Иди, сами явились!
  Открылась дверь, и ее проем полностью заполнила фигура секретаря. Председатель пожурил:
  - Если будешь так налоги взимать, без штанов останешься. Вот возьми с нее по полной программе. Чтоб и другим неповадно было.
  Секретарь повернулся, чтобы уйти и баба Доца шагнула за ним.
  - А вы постойте, не спешите, - остановил председатель. - С вами мы еще не разобарались. Я вызвал вас не за налогом.
  - А зачем?
  - За тем, чтоб объяснили, как это мы обуты американскими долларами.
  Баба Доца все поняла. В ее ушах зазвенел хриплый голос вчерашней женщины.
  - Так говорили вы про доллары или нет?
  - Г-говорила, сынок...- сникла баба Доца. - Убей меня Бог, говорила. Черт рогатый попутал. Ей-богу, больше не буду. Я этих долларов и во сне не видела.
  - Но вы же знали, что об этом говорить нельзя?
  - Знала, дитя мое... Но думала, грешным делом, что живем в правовом государстве, где можно говорить все.
  - Да, можно, - оборвал председатель - Говорить можно все, кроме того, что нельзя говорить. Понятно?
  - Поняла я, поняла... Но слыхала, что есть закон свободы слова.
  - Верно. Для вас есть закон свободы говорить, а для меня есть закон не разрешать вам говорить глупости. - старательно пояснил председатель. - В общем так, бабушка, идите уплатите налог и можете быть свободны.
  Баба Доця высыпала свои деньги секретарю и с чувством душевного опустошения покинула сельский совет.
  
  -26-
  
  Под вечер, когда прожорливое семейство облепило обеденный стол, баба Доа рассказала, что случилось в сельском совете:
  - Последние леньги высыпала, чтоб рассчитаться с проклятым налогом. Как теперь жить? Злеба купить не на что.
  - Ничего, мать, - успокоил Василий, - Соберем у людей плату за пастьбу, выживем как-то.
  - У кого сейчас деньги есть? - печально протянул дед Дечо.
  - Если нет денег, молоко можно взять, - догадалась баба Доца. - Подоим отару на неделю раньше, какая разница?
  Идея бабы Доцы понравилась всему семейству. Но возникла проблема: где запереть отару? Некогда для этого на окраине села был построен специальный загон, но теперь от него осталась одна светлая память.
  Василий расторопно продолжил:
  - Овец и дома можно подоить. Запрем в огороде, а доить будем во дворе.
  - Мы же картошку в огороде посадили! - напомнила баба Доца. - Затопчут, загадят... Без картошки вообще не выживем.
  - Ничего той картошке не станется, - настоял на совеем Василий. - Навоз получит - лучше расти будет. Так, дедуля?
  - Возможно...если нет другого выбора, - неопределенно ответил дед.
  И предложение Василия устроить доение овец во дворе, было одобрено на семейном совете.
  ... В субботу, сразу же после обеда деде пригнал овец из пастбища и запер их в огроде, где только - только начинала всходить картошка. Баба Доца и Керана пошли приглашать соседок в качестве доярок.
  Василий с дедом вынесли из погреба пустую винную бочку с одним дном, помыли и поставили во дворе, чтобы сливать надоенное молоко.
  - Не по-хозяйски это - ставить бочку на голую землю, - заметил Василий, глазомерно оглядывая бочку со всех сторон.
  Через минуту-другую приволок откуда-то два деревянных кругляка и подложил под дно бочки.
   - Это другое дело! - сам оценил свою работу. -Теперь и выше, и лучше.
  - А не покатится на кругляках бочка-то, - засомневался дед.
  - Голову на отрез даю! - поручился Василий. - Стоять будет как мертвая.
  Пришли соседки - человек с десяток. Баба Доца провела их в хату, покормила и по стакану вина поднесла.
  Спустя немного времени, работа началась. Василий стоял в огороде и через калитку пропускал во двор по десять овец - по овце на доярку. Дед Дечо подгонял овец к каждой доярке, надоенное молоко выливали в бочку. Работа шла с шутками и песнями, шла так дружно, что за сравнительно короткое время бочка наполнилась до верху. Баба Доца предложила:
  - Остальное молоко доведется выливать в другую посуду, а из этого , что в бочке, сделаем брынзу. Дечо, сбегай-ка в хату, пусть Керана даст тебе ведро с тяком.
  Дед проворно заскочил в хату и через пару минут вышел с ведром, до краев полным бело-серой жидкостью. Засемянил к бочке, но, не доходя полшага, наступил на банановую кору, подскользнулся и вместе с ведром рухнул на бочку.
  Бочка дрогнула, покатилась на круглых катках, перевернулась, и молоко хлынуло на землю. Широким белым ручьем молоко разлилось по всему двору.
  Доярки с криком разбежались во все стороны. Баба Доца с простертыми руками кинулась навстречу молочному потоку, вероятно собираясь собственным телом остановить убегающее молоко, но подскользнулась и села в молочную лужу. А когда поняла, что ничего сделать не может, ибо молоко уже вылилось за ворота, подняла руки в небу и надрывно простонала:
  - Бо-оже! За что, Боже? За что одной мне посылаешь такие страшные страдания? Неужели я самая грешная женщина на белом свете?
  Дед Дечо понял, что самая большая вина за случившееся падает на него, чертыхнулся и смачно выругался.
  - Б-бананы, бананы, мать вашу так! Нате вам и бананы и брынза по пять долларов за кило. Будете теперь камни кушать, а не бананы.
  
  -27-
  
  Загрустила баба Доца, заболела... Крошки хлеба в рот не берет. День деньский лежит в кровати, смотрит в потолок мутными глазами и слова не скажет.
  Через день дед Дечо запряг осла и отвез больную в больницу. Хорошо, что очереди не было. "В прошлые годы толпы больных стояли в больнице, а теперь пусто - хоть футбол гоняй: больных не стало из-за дороговизны медикаментов. У кого денег нет, умирай первым" - с такими мыслями баба Доца подошла к женщине, одиноко стоящей у двери терапевтического кабинета, и спросила:
  - Не праздник ли сегодня, что-то больных не видно?
  - Какой там праздник, - удивилась женщина,- С тех пор, как лечение стало платным и больных не стало. Люди либо дома лечатся, либо без лечения умирают.
  В это время открылась дверь кабинета, и изнутри послышался мужской голос:
  - Заходите!
  Женщина вошла. Вошла и через минут пять вышла. Баба Доца участливо спросила:
  - Почему плачете? Много взятки требует?
  - Взятку я уже дала, а он еще и мочу требует на анализ, и рентген... За все надо платить, а у меня денег нет. Теперь все платно делается. Глаз вырвут - и за это надо платить.
  Женщина направилась к выходу, а баба Доца выругалась:
  - Я им дам такую взятку, что и мочится перестанут!
  С этими словами она вломилась в кабинет. Но как увидела, что за столом стоит тот же врач, который в прошлом году выписал ей белые и синие таблетки и сказал, какие пить раньше, а какие позже, от неожиданности опустила руки. Весь энтузиазм, все стремление помогать бедным людям исчезли, как дым.
  Лекарь узнал прошлогоднюю пациентку:
  - О-о, баба Доца! Вы еще не выздоровели?
  - Еще. Как лечите, так и выздоравливаем, - эхом отозвалась баба. - Только что от вас вышла женщина в слезах. Почему заставляете сдать мочу и кал, если у нее денег нет?
  - Потому, что больница приватизирована, и за все надо платить. Я тоже немалые деньги вложил за приватизацию. Все это должно окупиться.
  - И я, старая женщина, должна платить?
  - Исключений быть не может.
  - И сколько должна?
  - Ну, скажем, сотен пять-шесть...
  - Вы что, белины объелись? Откуда у меня такие деньги? Полная хата детей, никто не работает, все живем на одной моей пенсии. А тут еще и молоко ушло в землю.
  - Какое молоко?
  Баба Доца рассказала, какое горе свалилось на ее семью. Врач посмеялся, но и посочувствовал:
  - Да, это несчастье. Не несчастье, а целый катаклизм.
  - Какая там клизма? - огрызнулась баба. - Мне, сынок, уже клизма не поможет. Я уже старая развалина.
  - Ничего, подлечим, подмолодим... - пообещал лекарь. - Говорите, что вас беспокоит, на что жалуетесь?
  - Э, сынок, легче сказать, что не болит, чем... Все болит? И все из-за проклятого молока.
  - Ничего страшного. У вас, вероятно, нервный срыв. Это излечимо.
  Врач взял ручку со стола и что-то написал на листочке бумаги:
  - Вот вам рецепт. Купите себе лекарства и ложитесь в шестую палату.
  - Ой, нет! - напугалась баба Доца. - В шестую не хочу...
  - Почему?
  - Наш Ванчо читал какую-то книгу, как доктор Чехов в шестой палате лечил сумасшедших.
  Лекарь усмехнулся:
  - Не бойтесь. У нас все одинаковы. Ложитесь и будьте здоровы.
  - И сколько это будет стоить?
  - Я же вам сказал..- врач подумал и уступил: - Ладно, с вас, старой женщины, достаточно и двести...
  - Без тех пять сотен?
  - Без. Ну, а если хотите отблагодарить больницу, от поллитры не откажемся.
  - А если не выздоровлю? За свидетельство о смерти тоже надо платить?
  - Если успеете, - пошутил врач.
  
  -28-
  
  Добродушное настроение доктора благотворно повлияло на бабино здоровье... Как только покинула кабинет сердце у бабы Доцы заработало как мотор, задышка исчезла, дыхание уравновесилось. Она шла в сторону аптеки за лекарствами и вслух думала:
  - Старые люди говорят: хороший доктор хорошими словами лечит. Да отсохнет язык, если плохое слово скажу про него.
  Аптекарь тоже оказался человек неплохой. Прочитал рецепт и сказал:
  - Будет стоить тысячу двести гривен.
  - Да вы что?.. - чуть не прикусила баба язык - Откуда у меня такие деньги?
  - От верблюда, - сухо пошутил аптекарь. - Если нет - займите.
  - У кого?
  - У друга моего. Или потерпите, авось и выздоровеете сами.
  Ничего бабе Доце не оставалось, как начать поиски денег. Долго бродила то селу, пока достала сотню гривен. В конце концов решила заглянуть в лечебный корпус, хоть краем глаза взглянуть на шестую палату. Но открыла дверь и ахнула, увидев соседку бабу Раду.
  - Ах, Боженце! Соседушка, и тебя ли посадили в помешанную палату?
  - Как помешанная? Кто тебе сказал? - забеспокоилась баба Рада. - Мы не помешались. Я гриппом заболела, а эта женщина, - указала баба Рада на койку, где лежала женщина с целлофановой накидкой на голове. - У нее прыщ на шее выскочил, а её взяли и постригли налысо. Тут действительно можно помешаться. Одни говорят: "ложись", другие - "вставай", то кровь им сдай, то мочу...
  Женщина с накидкой на голове приподнялась и спросила:
  - И вас ли сюда хотят заточить? Не соглашайтесь, бегите! Тут не лечат, а калечат. Не тратьте даром деньги.
  Баба Доца стояла как ошарашенная. Она не испытывала особой симпатии к местным врачам, но такого услышать не ожидала даже в шестой палате.
  - А я - то думала... - только и произнесла она. - Даже в аптеку пошла, но денег не хватило. Радка, не сможешь ли мне занять немного денег? Через неделю верну...
  - Откуда у меня деньги, Господи! - всплеснула руками баба Рада - За лекарства заплатила, за койку - тоже, взятку дала...
  - Кому? - разинула рот баба Доца.
  - Кому, как не ему: А не дать тоже нельзя. Воткнут в зад не то лекарство и поминай как звали. Осталось где-то там тридцать гривен, могу занять, если надо.
  Баба Доца приняла тридцать гривен и тяжело вздохнула, душа ее снова переполнилась негодованием к врачу и желанием защитить больных людей от поборов. Задрала голову и настойчиво изрекла:
  - Без-зобразие! Я им покажу! Где он сейчас может быть?
  - Кто? - у открывшейся двери спросила вошедшая санитарка.
  - Да доктор ваш!
  - Его вызвали в сельский совет, - ответила санитарка, 0 На заседание исполкома.
  - Ничего, я и там его найду. Заодно и с председателем поговорю, - пообещала баба Доца, повернулась и покинула палату.
  
  -29-
  
  В сельском совете шло экстренное заседание исполнительного комитета, решался ряд важных социально-экономических вопросов. В то время, когда главный врач делал доклад о проблемах больницы, баба Доца перешагнула порог сельского совета и крикнула в пустой коридор:
  - Эй, люди! Есть тут кто-нибудь или нет?
  В безлюдном коридоре голос ее прозвучал, как в рассохшейся бочке. Открылась дверь приемной, и секретарь сельсовета, тот самый великан, который содрал с нее налог по всем правилам, шепотом спросил:
  - Чего орете? Тут глухих нет. Кого надо?
  - Доктор мне нужен.
  - Занят доктор. Доклад делает.
  - Его дело людей лечить, а не доклад читать. Немедленно позовите! Люди умирают, а он доклады читает.
  Секретарь вернулся в раскрытую дверь и через минуту из той же двери выскочил растерянный врач:
  - Кто тут умирает, кто?
  - Умирают те, которых вы лечите, - незадумываясь ответила баба Доца. - Умирали и будет умирать, потому что работаете спустя рукава. Зачем постригли женщину?
  - Какую женщину? Искренне удивился врач. - Я не парикмахер, а врач.
  На крики вышел и председатель сельсовета:
  - Что тут происходит, черт побери? - запищал он петушиным голосом и снизу вверх глянул бабе Доце в лицо. - Почему нарушаете общественный порядок?
  Доктор пояснил:
  - Набросилась на меня, как тигр, за то, что я постриг какую-то женщину.
  - Не за то, что постриг, а за то, что взятки дерешь с больных людей!
  Председатель сельсовета шагнул к бабе Доце, стал рядом, едва головой достигнув ей до плеча, и признал:
  - Ах, так это вы госпожа Пешпопадиева! Опять пришли бунтовать? - и, не дождавшись ответа, повернулся к двери с табличкой "Милиция" и скомандовал: - Петров! Сержант Петров!
  Дверь распахнулась и в коридор вышел милиционер Петров, высокорослый молодой человек в комуфляжной форме.
  Председатель приказал:
  - Разберитесь с этой женщиной. Налоги не платит, больнице мешает работать, тут общественный порядок нарушает.
  Повернулся и ушел в свой кабинет. За ним последовал и главврач.
  Милиционер козырнул перед нарушительницей и произнес:
  - Гражданка, пройдемте!
  Они зашли в милицейскую комнату, и Петров приступил к допросу.
  - Почему нарушаете общественный порядок?
  - Я ли его нарушаю?
  - А кто?
  - Кто нарушает, тот заседает, а вы меня притянули. Что это за лечение такое: у женщины прыщ на пятке выскочил, а ее взяли и постригли. А еще и взятку требуют.
  - Какую взятку?
  - Вы будто из лесу вышли...
  - Гражданка! - строго предупредил милиционер. - Давайте будем соблюдать порядок.
  - Извини, сынок, - сникла голосом баба, - Никак не могу успокоиться.
  - Успокойтесь. Я понимаю, что вы решили бороться с несправедливостью, но не забывайте, что я на службе. Я тоже призван бороться с нарушениями. Но я опираюсь на факты. Вот вы нарушили общественный порядок - это факт! По этому факту я вас задержал и вынужден наказать. А вы кричите, возмущаетесь, а фактов нет. На каком основании я должен вам верить, что доктор бреет взятки?
  - Потому, что он взяточник. Взятки берет.
  - И вы ему дали?
  - Что я, белины объелась? Денег у меня не было. Но если бы и были, все равно не дала.
  - И правильно. А у кого он взял? Кто дал? Кто может подтвердить, что он взяточник?
  - Баба Рада Радулова. И остриженная женщина.
  - Как ее фамилия?
  - Мне-то откуда знать...
  - Вот видите: никаких фактов у вас нет, - заключил Петров - Одни наговоры на честного человека. Клевета и оскорбление личности. А за это есть статья, по которой я должен вас наказать. Сами слышали, как председатель сказал разобраться с вами. И я вас оштрафую на двести гривен.
  - У меня нет столько... - подавленно призналась виновница.
  - А сколько есть?
  - Сто и тридцать...- Сто мои, а тридцать заняла у Радки.
  - Хорошо, - уступил милиционер. -Пусть будет по-вашему: ваши сто и Радкины тридцать. Она тоже порядочная сплетница.
  Баба Доца извлекла из пазухи деньги, - выложила на стол и повернулась у выходу.
  - Постойте, не уходите, - остановил милиционер. - Я же квитанцию должен вам выписать.
  - Квитанцию вы выпишите, а что я дома скажу, если спросят, куда деньги посеяла?
  - Скажете, что дали взятку доктору.
  
  -30-
  
  Хоть верьте, люди добрые, хоть нет, но как только оторвалась от милиции, так рванула прочь, что насилу дом родной нашла. Василий удивился:
  - Неужели так быстро вылечили тебя, мать?..
  - Быстро, сына, - отвечаю, - Быстро и недорого: за сто тридцать гривен.
  И рассказала, что натворила в больнице и в сельсовете. Василий как мог пожалел:
  - Ты действительно суёшь нос, куда не просят. Надо знать меру.
  Меня заело его нравоучение:
  - С каких пор яйцо стало учить курицу? Я и без тебя знаю, куда совать нос, а куда не совать. И как не совать, если везде несправедливость и беззаконие? Вмешиваюсь, потому что надо кому-то защищать людей. Обидно только, что от моих стараний ничего не получается. Все валится на мою голову. Да что и говорить, когда даже дома не могу навести порядок. Сколько можно долбить, что пьянство до добра не доводит?..
  - Да что ты, мать моя, опять цепляешься! - вспыхнул Василий. - Большое ли дело, что иной раз выпиваю по стакану вина. Иной мужик месяцами из запоя не выходит.
  - Если не бросишь пить, и ты таким станешь. Кому нужен такой кормилец? Ни жене, ни детям. Ты, сынок, не сердись, а делай выводы. Не маленький, семья у тебя, дети. Дети растут, надо их расти, учить. Придет время - женить надо. А все это деньги стоит. Откуда столько денег возьмешь, если последняя копейка на пьянку уходит? Думай, сынок, думай...
   И Василий задумался. Крепко задумался. После тяжелого, продолжительного раздумия зарекся:
  - Все, мать! Баста! В рот больше не возьму!
  - Э, да поможет тебе Бог, сын мой! - благословила я и напомнила: - только не забывай, что ты уже раньше клятву давал, что бросишь...
  Василий еще раз поклялся:
  - Горло да отсохнет, если выпью! Завтра же начинаю строить магазин!
  - В добрый путь! Счастливо тебе!
  
  -31-
  
  Рано утром Василий помог деду выгнать отару на пастбище, взял у него осла с тележкой, и начал возить глину из карьера и сгружать ее на берегу реки.
  План был прост: навезете глину и солому, зальете речной водой, замесит и изготовит саман для строительства магазина.
  Был июнь месяц, стояло сухое жаркое лето. Работать было нелегко. Работа усложнялась ещё и тем, что глина была на одном конце села, а речка - на другом, и перевозка глины занимала много времени. Кроме того, тележка была маловата, много глины в нее не нагрузишь. Василий подсчитал, что, исходя из создавшихся условий, возить глину доведется целый месяц.
  Но отступать было некуда, надо работать. В первый день с утра до вечера он успел завести только пять телег. Во второй день готовился поработать еще лучше, но встретился добрый приятель, который сказал ему, что на товарной базе продается недорогой, но хороший лес, который может пригодиться для строительства магазина.
  Василий поехал домой, взял у мамы деньги и сдал их в кассу товарной базы, где ему сказали, что лес привезут завтра. Так что во второй день Василий привёз только четыре тележки глины.
  На третий день привёз две телеги и решил поехать домой, посмотреть не привезли ли с строительная база лес. Подъехав, еще издали заметил, что в его двор заехал самовал, груженный лесом. Василий обрадовался и побыстрей погнал осла. Марко побежал, но пока добрался до дома, самовал вывалил груз и выехал со двора.
  Приблизившись, Василий увидал посреди двора огромную кучу дров, мало похожий на строительный лес. Вокруг кучи ходила баба Доца и слезливо причитала:
  - Василий, сынко Василий! Куда, сынко, смотрел, что вместо строительного леса, привезли тебе дрова на растопку? На дрова я тебе дала деньги? Боже-е, кончатся ли мои муки на этом белом свете? За что, Господи?
  Керана успокаивала свекровь:
  - Мама, не надо плакать. Дрова пригодятся, придет зима, все равно надо покупать. Эти спалим, а для магазина Василий купит другие.
  - Ну да, как не так, - огрызнулась баба Доца, - Василий своими деньгами может купить только бутылку, а не лес.
  Выслушав этот разговор, Василий погнал осла дальше.
  Четвертый день был самый плодотворный. Работа началась еще до восхода солнца. До обеда было завезено пять телег. Пятая пришла в самую жару, когда на осла нагрянула туча мошкары. Бедное животное не знало, куда спрятать голову от назойливых мух и оводов
  На счастье откуда-то со стороны села показался небезисвестный весельчак Федор Брадарь, про которого говорили, что опрыскал корову хлорофосом и она здохла. Это был высокий мужчина с белой соломенной шляпой на голове и длинными, плохо сгибаемыми ногами. Брадарь много сплетен пускал в адрес селян, но и селяне немало сплетничали о нем. Когда приблизился к реке, Василий спросил:
  - Слушай, Федор, не знаешь ли какое-то новое средство от проклятых мух? Совсем заели моего осла.
  Брадарь подумал, что Василий смеется над тем, как он корову отравил хлорофосом и охотно посоветовал:
  - А ты его хлорофосом окати. Сдохнет вместе с мухами.
  - Ты не смейся, я серьезно спрашиваю. - настоял Василий.
  - А я серьезно и говорю: Хлорофос поможет, - тоже серьезно ответил Брадарь, - Ты не слушай наших пересмешников. Моя корова сдохла не от того, что я ее опрыскал, а от того, что выпила целое ведро хлорофоса. Можешь свободно опрыскивать. Вот тут, за первым домом Слава Недов опрыскивает картошку. За бутылку вина не только осла, но и тебя обработает.
  Недов охотно опрыскал осла и на прощание пошутил:
  - Если выживет, да будет жив - здоров!
  Через несколько минут Марко начал мотать головой и брыкаться. А чуть позже бешено заорал " И-а!" и голопом поскакал домой. Забежал во двор, воткнулся головой в стог сена и вскоре замолчал.
  Василий вернулся поздно вечером. Чтобы не тревожить семью, завалился спать в сарае на соломенной подстилке. Утром проснулся от какого-то шума. Вышел посмотреть, что делается во дворе и увидел около стога деда Дечо и бездыханный труп осла Марко.
  - Марко, Марко...- слезоточиво причитал дед. - На кого ты, Марко, меня покинул? Что теперь без тебя мне делать, как жить? Овец ли пасти, старые кости ли ломать? Кормилец ты мой ненаглядный, преград мы с тобой не знали, через огонь и воду проходили. За что, Марко, оставил меня одного на белом свете?
  Василий подошел, участливо положил руку на плечо старика и посоветовал:
  - Не плачь, старина. Помогу тебе шкуру содрать.
  Вместе они с дедом сняли кожу, труп вытащили со двора и сбросили в скотомогильник за селом, а кожу бедного Марко посолили и повесили на ветке старой абрикосы, растущей в огороде. В конец работы Василий подбодрил деда:
  - Не тужи, дед. Высохнет шкура - лапти тебе сошьем.
  
  -32-
  
  Ночью дед не сомкнул глаз. Как живой перед ним стоял Марко. Вначале это был худой беспомощный ослик, которого дед купил у какого-то цыгана за два мешка пшеницы и две бутылки водки. Купил и не пожалел. Хилый ослик превратился в крупного и сильного осла, надежного помощника в хозяйстве.
  Дед бесценно дорожил таким ослом. Когда решил посвататься с бабой Доцей, хату продал, а осла не тронул.
  А теперь... Без Марко стал вопрос: как жить дальше? Как сдержать семью? Без осла, без надежного транспорта дед вряд ли сможет пасти овец.
  Под утро проснулась и баба Доца
  - Старчо, еще ли не спишь? Кабы я умерла, небось не плакал бы столько.
  - Нет больше Марко...- продолжал плакать старик, - такую животину больше не пошлет нам Бог.
  - Обойдемся как-то. Сегодня ты отдыхай, а с овцами пошлю Василия. А там посмотрим...
  Утром Василий действительно вышел пасти отару. После обеда, будто в знак недоброго знамения, пошел такой сильный дождь, что по колено во дворе шла вода. Не выходя из хаты, баба Доца из окна посмотрела в сторону реки - не вышла ли из берегов. Увидела и ахнула: из берегов река не только вышла но и унесла в море вся глину, которую навозил Василий .
  Это был предел терпения бабы Доцы.
  Ждала Василия у ворот, ждала на ступеньках крыльца, ждала до позднего вечера, до темна. Но Василий вернулся поздно ночью. И такой пьяный, что на ногах еле стоял.
  - Василий, сынко, Василий, - встретила его мать. - До каких пор, сына, будешь пить? Сколько можно говорить? Сколько будем терпеть и надеяться, что станешь человеком?
  Было это у ворот. Василий устойчиво стоять не мог, и сел на скамейку под забором. Села и баба Доца.
  - Баста, мать! - клятвенно взмахнул рукой Василий, - по-оследний раз.
  - Не верю я тебе, сине, не верю, ты не хозяин своего слова. Бесхарактерный ты человек. Тряпка! Ты оглянись, посмотри на себя со стороны.
  - А что со с-стороны?
  - Хочешь узнать? Послушай. Кто посоветовал запереть овец в огороде? Ты. Огород овцы утрамбовали - картошка не выросла. Кто под бочку с молоком подложил катки и молоко ушло в землю? Тоже ты. Кто вместо строительного леса привез дрова на распалку? Опять ты. Кто отравил осла?
  - Кто тебе сказал, что отравил? - сразу протрезвел Василий.
  - Я сама поняла. Когда увидела, что кожа воняет хлорофосом. Мне Недов все рассказал. Перечислять еще твои проделки?
  Василий не ответил. Опустил голову, глубоко вздохнул и выдохнул:
  - Все, мама. Все понял. Непутевый я человек. Ни на что не способен. Даже пьянку бросить не могу. Доведется на крайность пойти.
  
  -33-
  
  Через два дня Василий покинул родной дом. Как сквозь землю провалился. Одни говорили, что видели его в районном центре, другие - что сел на какой-то рейсовый автобус... Ккак бы то ни было, но семья осталась без мужа и отца.
  На семейном совете стал острый вопрос: кто будет пасти овец? Без осла дед два дня походил с отарой и ноги так опухли, что по двору ходить не мог. В субботу и воскресенья, в свободные от школы дни, отару пасли Ванчо и Марийка. Жребий падал на Керану и на бабу Доцу. Один день овец выгнала баба, а на другой Керана заявила:
  - Мама, я устроилась на работу. Завтра выхожу...
  - На какую работу? - поразилась баба Доца. - А за детьми кто будет ухаживать?
  - Я устроилась в школе уборщицей. Буду работать на пол ставки, только до обеда. А за детьми пока дедушка посмотрит, потом вы... Как-нибудь уладим. Извините, но больше не могу сидеть на чужой шее. Был бы Василий...
  У бабы Доцы язык не повернулся возразить снохе. Молча повернулась и прошла в спальню, где висела икона спасителя.
  - Боже ты наш милостивый, - перекрестилась перед иконой. Что мне теперь, Боже, делать: овец ли пасти, борщ ли варить, детей ли на горшки садить? Верни мне, Боже, сына, верни, пожалуйста!.. Пусть будет, каким был, трезвый или пьяный, но верни!..
  Керана догадалась, что свекровь обиделась и прошла следом за ней:
  - Мама, да не волнуйтесь вы так сильно. Все образуется. Знаете, что я надумала? Давайте купим деду велосипед. На велосипеде он сможет пасти. А вы останетесь с детьми.
  Идея понравилась, купили деду велосипед. Новый, хороший велосипед, с двумя скоростями, багажником... Но вот беда: оказалось, дед управлять велосипедом не умеет. Научить его взялся Ванчо. Вначале было все хорошо, но когда дед попробовал самостоятельно прокатиться по улице, так возгордился и возрадовался, что врезался в телеграфный столб и вывихнул ногу.
  
  -34-
  
  Керана ушла на работу, Ванчо и Марийка - в школу, баба Доца вынуждена была пойти с овцами. Дед Дечо остался с близнецами. Пока дети спали, он тихонько покинул спальню и вышел во двор. Походил по двору, разминая больную ногу, прошел в огород. Здесь, на старой абрикосе висела ослиная шкура.
  На летнем солнце она так высохла, что стала похожа на лист фанеры. Дед попытался ее снять, но она как будто вросла в ветку. Каждый день дед приходил сюда, чтобы помянуть бедного Марко, пожаловаться на нелёгкую жинь. Сегодня он много рассказывать не стал, сказал только, что больная нога еще не выздоровела, а здоровая уже начала болеть, и теперь не известно, какая нога быстрей выздоровеет - больная или здоровая.
  Только завершил дед беседу с кожей, откуда-то со двора послышался звонкий детский голос:
  - Деда! Пешо не дает мне месить тесто.
  От ужаса дед чуть с ног не свалился. Он только теперь вспомнил, как Керана, перед тем как уйти на работу, попросила его размесить тесто, из которого после обеда собиралась испечь блины и булку хлеба. Подпрыгивая на здоровую ногу, дед помчался к хате. Открыл дверь кухни и ахнул. Пешо, одетый в чем мать родила, сидит в кадушне с тестом, месит руками и ногами тесто и не дает братику подойти близко, швыряет в него ошметки теста. Тестом были вымазаны детская кровать, печка и портрет Василия, который равнодушно смотрел со стены, что делается в Пешпопадиевой хате.
  
  
  -35-
  
  Никогда не думала, что работа не только утомляет человека, но и просвещает. Не год и не два живу на белом свете - и молодой была и старой - но только теперь поняла, что женщина лучше всего думает, когда лежит на спине. Как я сейчас: а что делать? Настал обед, пригнала овец на речку, они напились и полягали... А мне что делать? Легла и я. Навзнич легла, лицом к небу. Лежу на травке, дышу свежим воздухом, пропитанным запахом трав и гляну, как небольшое облачко, похожее на белого ягненка, движется по небу.
  Лежу я, лежат и овцы, изнывая о жары. Изнывают потому, что не приходит им в голову лечь в тени огромной шелковицы, растущей в двадцать шагах от берега.
  Так и мы люди: видим, где хорошо живется, а как дойти до него, сообразить не можем.
  Лежу, люди добрые, и думаю, что я, хоть и человек, но намного глупей овцы. Овца окотилась, остригли ее, выдоили - и свободна. А я горемычная, целый живот пытаюсь сделать что-нибудь хорошее для людей, и ничего из этого не получается. Может, когда-то и оценят мой труд, но не сейчас, а когда подохну. С покон веков заведено так, что человека хвалят, когда его не станет. Вероятно потому, что люди грешат. Много грехов и я на своем веку натворила. Но самый большой грех в том, что одного ребенка из дому выгнала. Страдает бедняга где-то на чужой чужбине. Василий, сынко Василий, вся слезами истекла с тех пор как уехал. За что, Боже, такие тяжелые испытания назначил моему сыну? Один он ли любит выпить? Один он ли блудит? Федора Никифорова четвертого мужа променяла, ни одного ребенка не родила и - ничего. Никакой божей кары на нее нет. Говорят, и она любит ложиться навзнич как и я. Ой, Боже мой, что за мужчина приближается к реке? Надо встать: пади знай, поймет ли, почему лежу на спине?
  
  -36-
  
  Прошло лето, а от Василия никаких вестей. Село гремит от сплетен. Одни говорят, что помещался, куда-то заехал и не знает, как вернуться, другие предполагают, что заболел и лежит в какой-то больнице, третье утверждают, что с какой-то неженатой молодухой за границу уехал.
  Нелегко было бабе Доце слушать людские пересуды, еще тяжелей приходилось Керане. В непростое кризисное время одинокой женщине, трудно было содержать четырех детей. Трудно было всей семье, всем домочадцам.
  Но никто сдаваться не собирался. Вскоре у деда наладилась нога, он овладел техникой вождения велосипеда и самостоятельно пас овец. На плечах бабы Доцы по-прежнему лежало руководство семейством: собирать от хозяев плату за овец, от надоенного молока делала брынзу и продавала на базаре.
  В один прекрасный день дошли слухи, что в соседнем районе проводится большая межрайонная ярмарка. Баба Доца смекнула, что на такой ярмарке можно с успехом продать брынзу. Села на рейсовый автобус и поехала на ярмарку, в село Новая Ивановка. Брынзу продала и пошла бродить по ярмарке, ради любопытства осматривать продаваемые товары. Бродила сколько бродила и вдруг увидела Василия. Увидела не спереди, а как-то сбоку, и для большего убеждения крикнула:
  - Гей, Василий! Ты ли это, сынок?
  Но мужчина не остановился и даже не оглянулся.
  Баба Доца продолжила преследование, но людская толпа мешала ей догнать мужчину. Так он и исчез с поля зрения.
  Баба Доца всех спрашивала и допрашивала, не видели ли они мужчину, похожего на ее сына по имени Василий и по фамилии Пешпопадиев. Одна добрая женщина сказала, что у них в Ново-Ивановке, у какой-то зажиточной бизнесменки работает неместный мужчина с подобной фамилией.
  Более радостных новостей бабе Доце и не требовалось.
  
  -37-
  
  По возвращению с ярмарки баба велела Керане принести почтовый конверт, листок бумаги и ручку.
  - Напишем письмо Василию...
  - Как напишем? Куда? - удивилась сноха. - Мы же не знаем, где он...
  - Это ты не знаешь. А я знаю. Садись и пиши. Я буду диктовать, а ты пиши. Он далеко не убежал. В Ново-Ивановке он. Сама видела.
  Керана села за стол, приготовилась писать.
  - Пиши так. Здравствуй сынок Василий! Сердечный привет от меня, Кераны и детей. А также главного кормильца деда Дечо.
  - Мама, может иначе надо начать?
  - Пиши, детка, пиши, что тебе говорят. Пиши так: Растить четверых детей намного тяжелей, чем обслуживать четырех мужей.
  - А это зачем, мама?
  - Пусть ревность его проймет. Ты же знаешь, какой он: не обманешь - не заманишь. Пиши дальше. У нас все живы и здоровы. Живем хорошо, даже богато. Недавно выиграли в лотерею крупные деньги.
  - Мама!
  - Пиши, тебе говорят. Купили машину, но тебя нет и некому ее водить. Могла бы Керана научиться, но она устроилась в школе на педагогическую работу.
  - На какую педагогическую? Я уборщицей работаю!
  - Пиши, детка, пиши так: к нам приехал большой начальник и сказал, что наше село будут переделывать в город, построят многоэтажные дома, пустят автобусы и трамваи. Приезжай побыстрей, чтоб мы заняли хорошую квартиру.
  - Мама! Ну зачем такое писать? Ложью делу не поможешь. Чудо бы произошло, не поверю, что он клюнет на такое письмо.
  - Пиши, дочка, пиши. Если хочешь иметь мужа, пиши.
  
  -38-
  
  Верите, люди добрые, или нет, но спустя две недели чудо свершилось: приехал Василий! Шикарно одет, при галстуке и в шляпе. По лицу видно, что уже не пьет. Кинул на стол пачку денег и спросил:
  - Ну так где ваша машина? Я принес деньги на гараж.
  Я ему рассказала все, что и вам рассказываю. Забегая вперед, должна признаться, что Василий больше не пьёт. Когда кто-то спрашивал, как это произошло, он отвечал:
  - Я же за рулем, как я могу пить!
  Но самое большое чудо произошло на следующий день, когда, не постучавшись в дверь, в комнату ввалились Анфиска и Гого. Худые, изможденные, на людей не похожи. На Анфиске черные брюки - галифе и синий офицерский картуз. Гого приодет в зеленое платье, на плечах - брезентовая накидка, на голове - белая косынка из войскового парашюта, обут в резиновые калоши.
  Как увидела я их, сразу поняла, что надо кормить. А чем кормить? К несчастью и Кераны нет: с детьми ушла в гости к родителям. Что поделаешь, собрала я на стол, что было под рукой: кусок брынзы, пожелтевшее сало, помидоры, лук...
  Гости ели с несказанным аппетитом.
  После обеда Анфиска призналась:
  - Мы к вам дорогой заехали. Завтра выметаемся. Как говорится, спасибо вашему дому, пойдем к другому.
  - А где вы живете? - спрашиваю.
  - Везде, - отвечает Гого, - Сегодня у вас, завтра в Турции, потом в Италии, Греции...Мир велик.
  - А хорошо живете? Богато ли?
  - Среднестатистически,- загадочно улыбается Анфиска.
  
  -39-
  
  На другой день гости были готовы к отъезду.
  Баба Доца нагрузила им полный чемодан продуктов, Анфиске подарила шелковый платок и старинное крепдешиновое платье, а Гога получил овчинную куртку - кептар деда Дечо. На прощание все семейство вышло проводить гостей. Уже у ворот Гого что-то шепнул деду на ухо, и они прошли в огород... Приблизились к абрикосе, на которой висела шкура осла Марко, и Гого спросил, указывая на шкуру:
  - Что это за деликатес? Почему не съели, а высушили как жесть?
  Дед коротко объяснил и удалился, прошел во двор к провожающим. Через какое-то время вернулся и Гого. В руках нес мешок, в котором угадывался какой-то бесформенный груз. Никто на это не обратил внимания.
  И только когда гости удалились на почтительное расстояние, дед вытаращил глаза и засемянил к огороду.
  Через минуту примчался и растерянно заорал:
  - Кожу украли ироды! На деликатес!
  - Дожились, что уже дохлятину едят, - печально констатировала Керана.
  Баба Доца добавила:
  - А виду не подают. Анфиска не нахвалиться, как багато живут. Думает, мы траву едим, не догадываемся... Она забыла народную поговорку: чем выше поднимаешь ногу, тем лучше видна задница.
  Василий приблизился к бабе Доце и победоносно продекламировал:
  - Видала, мать? Ослиные кожи едят! А ты говорила: кризис, кризис! Никакого у нас кризиса нет. Это у них кризис!
  2000, 2011 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"