Карелин Алексей © 5.06.2009
Такецура из Киушу
|
|
В провинции Мутсу известна одна история, случившаяся в эпоху Бумей. Услышана она из уст молодого дровосека Такахомы, что жил в маленькой деревне у бамбукового леса.
В тот день выдалась необычайная жара, и Такахоме захотелось пить после тяжелой работы. Горло ссохлось так, что не было мочи терпеть до дому. Тем более возвращаться приходилось не налегке, а с вязанкой дров на спине.
Такахома вспомнил, что неподалеку течет ручей. Тонкий рукав Аканумы искрящейся стеной падал со столба плоских камней и, журча, убегал в заросли папоротника. Там-то и решил напиться Такахома.
Дровосек отыскал ручей быстро, но ковш ладоней под холодные струи не подставил. Прозрачные космы маленького водопада раздваивались змеиным языком и стекали по белоснежному телу девушки. Нагая, она смеялась и пританцовывала на камнях.
Такахома смутился. Что делать? Незаметно удалиться? Но его так мучила жажда! Остаться? Но как он может оскорблять взором прекрасную госпожу?!
За него решила девушка. Оказывается, она давно заметила Такахому.
- Чего стоишь? - весело крикнула она. - Идем купаться. В столь знойный день ледяные ласки ручья под стать. Как верный пес, он лижет тело, но вызывает не отвращение, а возбуждение. Мое тело уже пылает желанием. Идем же, мне в тягость быть одной.
Такахома бросил вязанку дров, упал на колени и выпалил:
- Достопочтенная госпожа, я простой дровосек из бедной деревни. Мне ли купаться с вами? Я казню себя уже за то, что вижу вас.
- Не бойся, дровосек. Иди же ко мне. Или тебе каждый день встречаются красивые девушки, жаждущие единения?
Незнакомка ступила на берег. Да, она была прекрасна. Кожа, что лепестки сакуры. Нежная и гладкая, как шелк. Черные густые волосы мокрыми плетьми спадают на упругую грудь. Плоский живот, стройный, точно кедра стан. Сильные, идеальные для любовницы, ноги.
Другая жажда воспылала в Такахоме. Словно кролик на удава, смотрел он на приближающуюся красавицу. Маленькая ручка легонько коснулась щеки, обдала прохладой. Пахнуло фиалками.
Девушка опустилась перед ним. Взгляды черных глаз красавицы и серых - дровосека сцепились воедино.
Такахома почувствовал, что талию пояс более не стягивает. Девушка занялась его одеждой. Приблизилась так, что дыхание обжигало уста.
Такахома хотел обнять девушку, но та с криком оттолкнула его, вскочила на ноги. Свист - голова красавицы прыгнула в кусты папоротника - из шеи ударил фонтан темной крови.
Горячая влага брызнула на лицо пораженного Такахомы. Тело обнял сырой холод, точно Такахома попал в густой туман.
Дрожа, Такахома медленно обернулся. Он ожидал увидеть смерть, но меч не блеснул, а голова осталась на плечах.
Перед Такахомой стоял мужчина средних лет в одеянии самурая. Он был, словно соткан из голубого света, сиял, как звезда.
- Не бойся, - сказал самурай, - я не обижу тебя.
Голос прозвучал громко и раскатисто, как эхо в горах.
Такахома недоверчиво посмотрел на мертвое тело девушки, выплевывающее кровь.
- Она не та, кем кажется, - возразил самурай. - Я расскажу тебе свою историю, и ты поймешь, чего я тебя лишил.
И самурай поведал, что его цокумиё Томотада Такецура из Киушу. Несколько лет назад умер его господин. Так вышло, что он не оставил наследников и его род прервался. Томотада славился хорошим воином и мог наняться к другому даймиё, но так привязался к прежнему хозяину, что не захотел служить кому бы то ни было еще. Он одел варадзи и отправился в путешествие. Так самурай стал ронином.
Добрые люди давали приют и пищу, Томотада тоже помогал нуждающимся. Починить ли крышу, нанести воды с колодца или отогнать зачастивших разбойников - никакой работы Томотада не чурался.
Провинцию за провинцией прошел он и наконец достиг Мутсу. Изрезанный тропинками бамбуковый лес принял странствующего самурая благосклонно. Заблудиться в нем было сложно, и Томотада знал, что за каменными осыпями его ждет множество деревень, а значит еды и работы.
К сумеркам ронин набрел на ручей, скатывавшийся с каменных лап, нагроможденных друг на друга. Здесь Томотада и решил устроиться на ночь. Успокаивающее журчание и мягкая трава - отличное место для сна.
В Час Быка, когда Цукуеми проливал мертвенный свет вовсю, Томотада проснулся от шуршащего шума. Ронин прислушался - шаги и шорох платья.
Кто может ходить ночью в лесу? Разбойники или того хуже - демоны! Томотада встал и сжал рукоять катаны. Стальной язык выглянул из ножен на сун.
Среди стволов бамбука Томотада различил тонкую фигуру человека. Кажется, слышен плач.
Томотада отошел к камням, где тень была гуще. У ручья появилась заплаканная девушка в алом акомэ и оби цвета листьев сакуры. Смоляные волосы собраны в узле на затылке.
Девушка опустилась на колени, зачерпнула воду ладошкой и умыла лицо, должно быть, все соленое от слез.
Сердце Томотады сжалось, и он вышел из тени.
- О-Йочу, чем я могу помочь тебе?
Девушка испуганно ахнула и резко выпрямилась. Белая кожа призрачно светилась в лунном сиянии.
- Не стоит меня бояться, - заверил Томотада, - я не причиню тебе зла. О-Йочу, скажите, кто вас обидел, и он лишится головы. Почему вы плачете?
- Меня зовут О-Юки, - ответила девушка дрожащим голосом. - Я ехала в карете с мужем, но нас напали разбойники. Мне удалось скрыться в лесу, но я заблудилась.
- О-Юки, не беспокойтесь. Сейчас темно, и вы напуганы, потому не различили пробитые людьми тропы. Меня зовут Томотада Такецура. Со мной вы в безопасности. Завтра же, с рассветом, мы отправимся в ближайшую деревню, где вы решите, пойти дальше со мной или остаться. Не сомневаюсь, кто-нибудь из местных возьмется донести письмо до ваших краев, чтобы известить о печальной участи вашего мужа и испросить помощи для вас.
Личико девушки прояснилось.
- О, Томотада-сан, вы добрый человек! Я буду молить богов за вас. Но я не могу спать здесь, посреди леса.
- Что же вы предлагаете? Отправиться в путь сейчас? Мы можем легко сбиться с пути.
- Нет. Когда я бежала сюда, то заметила пещеру. Она неподалеку. Но я боюсь идти туда одна. Вдруг там кто-то есть.
Томотада бросил на берег ручья прощальный взгляд. Покидать такой уютный уголок не хотелось, но отказать напуганной девушке Томотада не мог.
О-Юки и Томотада шли недолго. Поднялись на холм, из-за которого появилась девушка, и за буйными зарослями папоротника отыскали черный зев пещеры.
Внутри никого не оказалось.
Томотада оценил новую постель: тихо, сухо, но жестко. Железному телу ронина не привыкать, а вот такому нежному созданию, как О-Юки...
Как ни странно, девушка ни слова не сказала о холоде и твердости лежбища. Томотада видел по одежде и лицу: О-Юки привыкла к роскоши. Обычно придворные дамы слабы и плаксивы, но О-Юки поражала стойкостью и мужеством. Несчастная девушка лишь посильнее прижалась к горячему телу ронина и промолвила только одну фразу: 'Доброй ночи, Томотада-сан'.
- Доброй ночи, О-Юки, - прошептал ронин.
Он обнял девушку осторожно, словно та была бумажная и ронин боялся раздавить ее во сне. Томотаду окутал легкий запах фиалок. Даже сквозь грезы ронин слышал его.
Проснулся Томотада от того, что почувствовал, как тело немеет от холода, а кожу оплетает что-то липкое и мерзкое. Сквозь ресницы он разглядел многолапое существо над собой. С глаз в миг слетела пелена сна.
Томотада повернул голову. Рядом лежало лишь алое платье, разрисованное вишнями.
- О-Юки! - воскликнул Томотада. - Подлая тварь, ты сожрала О-Юки!
Паукообразное существо рассмеялось. Сверкнули раскаленными углями глаза. Тварь приблизила лицо. Мраморная кожа, симада, уста цвета спелой вишни...
- О-Юки?..
Чудовище выпрямилось и расхохоталось. Упругие груди запрыгали, точно йо-йо.
-Нет, это сон, - не верил глазам Томотада. - Сон! Баку съешь!
Но это было явью. Серебряная нить спускалась с жирного паучьего брюха и оплетала ноги ронина. Прекрасное личико О-Юки исказилось хищным оскалом. Глаза налились кровью. Запах фиалок заглушила вонь падали.
Только сейчас Томотада понял: то не оникс упирается в ребра, не валун услужливо подставился под голову. Окаменевшие останки прошлых жертв послужили постелью ронина. Томотаду объял ужас, волосы встали дыбом, точно иглы ежа.
- Будь ты проклята! Сто тысяч лет проклятья на твою голову!
Горящие угли-глаза приближались. Дыхание обдавало запахом гнили и трупа.
- Я вернусь. Я отомщу! Я отом...
Клыки сомкнулись на шее. Томотада захрипел. Медленно умирая, он слушал чавканье над собой и мысленно повторял: 'Я вернусь. Я отомщу. Отомщу...'
- Должно быть, ты знаешь, - закончил онрё, - что воля умирающего столь сильна, что становится материальна. Я обещал вернуться и вернулся. Как вижу, вовремя. Не думаю, чтобы дзёре-гумо отпустила тебя до сумерек. А там она уже могла бы проявить истинный лик и утолить голод.
Такахома внимал, словно завороженный. Не мог поверить, что жив, что перед ним призрак, что онрё мирно беседует с ним.
- Теперь, когда ты знаешь, от кого я тебя спас, - продолжил призрак Томотады, - думаю, ты согласишься оказать мне одну услугу.
- Д-да! - крикнул громче, чем того желал Такахома. - Я все исполню, господин. Я буду молить богов за вас!
- Где-то я уже это слышал, - печально усмехнулся онрё. - Но нет, мне надо намного меньше. Я хочу, чтобы ты поднялся в пещеру...
Такахома нервно сглотнул.
- ...отыскал мое тело и похоронил, как подобает самураю. Я хотел бы, чтобы моя могила была здесь, на берегу ручья. Тихий уютный уголок, в котором меня отыскала смерть.
Такахома нисколько не желал идти в пещеру дзёре-гумо, но разве мог он отказать?! Ему - грозному воину с мечом в руке, онрё, спасшему дровосеку жизнь, несчастному призраку, нуждающемуся в помощи.
- Я сделаю это, - твердо сказал Такахома.
- Не обещай, чего не можешь исполнить. Иначе я вернусь, и тебе не поздоровится. Я спрошу еще раз: ты похоронишь мое тело, как подобает самураю, с почестями, прочитав молитвы?
- Я сделаю это для вас, господин, - смиренно повторил Такахома, опустив голову.
Когда он поднял взор, призрака не было. Такахома хотел подумать, что ему все привиделось, но услышал, как на траву капает кровь из рассеченного горла прекрасной незнакомки.
Пещеру Такахома нашел с легкостью. Внутри так смердило, что дровосек закрыл нос рукавом. Посреди россыпи костей Такахома нашел высушенное тело. Кожа старым пергаменом обтягивала скелет. Все остальное высосала дзёре-гумо.
Дровосек выволок труп на свет. Содрогнулся, почувствовав на себе взгляд остекленевших глаз, но не убежал. Поборол отвращение, взвалил тело на плечи и отнес к ручью.
На похоронах присутствовала вся деревня. Каждый уже знал историю Томотады Такецуры и с искренней скорбью смотрел, как огонь пожирает мумию.
Похороны провели с почестями, молитвами и должными церемониями. Призрак Томотады остался доволен.
А перед пещерой дзёре-гумо и по сей день можно найти памятную плиту с восхваляющей ронина надписью.
Карелин Алексей© 5.06.2009
Цокумиё - имя, которым его называли при жизни. Дело в том, что после смерти, японцы на поминальных табличках писали каймие, то умершему давали другое имя.
Даймиё - феодальный князь.
Варадзи - обувь для дальних переходов.
Ронин - бродячий самурай.
Час Быка - с часу до трех ночи.
Цукуеми-но микото - Изогнутый лук луны
Сун - 3,3 см.
Акомэ - легкое платье придворных дам.
Оби - широкий пояс, завязанный на спине в большой бант.
О-Йочу - буквально, 'достойная дама', уважительное обращение к незнакомкам.
Симада - прическа молодой женщины с узлом на затылке.
Онрё - один из видов японских призраков, преследуют своих обидчиков.
Дзёре-гумо - днем миловидная девушка, ночью - паукообразный монстр. Плетут сети и заманивают в них жертв.
Ну как? 
Далее>>
|
|
