Аннотация: Разве можно быть счастливой без денег? Конечно, нет. Устрани любое препятствие на пути к цели, только помни: эти препятствия появляются вновь...
Зачем тебе столько счастья?
Легко ли содержать племянника подростка, себя, даму пятидесяти с хвостиком лет, и старый дом, доставшийся от родителей. Нелегко! Но, посмотрев на Графиду Казимировну, вы бы так не сказали. Женщина, деятельная от природы, она это качество развила до совершенства, подбадриваемая подступающей нищетой и ударами, которые сыпала жизнь на ее бедную голову. Наперекор всему, любой тычок судьбы способствовал движению вперед, а неприятности только укрепляли веру в то, что скоро все будет хорошо! И потому Графида Казимировна превратила свой старенький дом во вполне приличный пансион с номерами, которые сдавала внаем. Сама же со своим племянником Сержиком, которого любила трепетной и нежной любовью, обостренной смертью родной сестры и сиротством мальчика, поселилась в уютном флигельке. С детства Сережа находился в светлой и милой обстановке: праздники, пирожки с капустой и подружки тетушки, обожавшие мальчишку и закармливающие его сладостями. Подросшего Сережу определили в гимназию, где он прекрасно учился, и тетушка уже стала подумывать об университете, желая видеть своего любимца врачом, а впоследствии и профессором.
Сам мальчик с выбором не определился, но это его совершенно не смущало. Возвращаясь из гимназии, он старательно выполнял домашние задания, а после этого спешил на помощь тете. Сережа прекрасно вел расходные и учетные книги, чего терпеть не могла Графида Казимировна, забирал белье из прачечной, ездил вместе с тетей за провизией, занимался другой мелкой работой. Фамильная черта, исключительная легкость в общении, так присущая его тетке, полностью передалась мальчику. Сережа легко сходился не только со своими сверстниками, но и с людьми, много старше его, коими являлись постояльцы пансиона.
На пасху в этом году в столицу съехалось много народу, так что маленький пансион тетушки был полностью занят, освободили даже комнатку во флигельке, которую Графида Казимировна держала про запас, селила туда только своих подружек, приехавших в Петербург отдохнуть, покрутиться в театральной и магазинной суете.
По этому поводу Сережа с тетей закупили продуктов более, чем обычно. Графида Казимировна наняла дополнительно горничную для обслуживания проживающих, носилась как вихрь по комнатам, кладовым и столовой, на ходу давая всем советы и проверяя выполненную работу.
К вечернему чаю с медом, баранками и изюмом, в гостиную обычно выходили все гости пансиона. На этот раз первым вышел Николай Петрович Ремизов, владелец маленького завода на периферии, так он представлялся, непременно останавливающийся у Графиды Казимировны в дни приезда в столицу. За ним появилась нудная представительница провинциального дворянства Елизавета Львовна, вечно делающая всем замечания, придирающаяся к мелочам и даже, о святотатство, пытающаяся поучать тетушку. Одновременно в дверях показались студенты Игорь и Костя, они всегда были голодны, поэтому без всяких разговоров налили себе стаканы с чаем, начали хрумкать баранки и поедать гречишные блинчики, щедро политые медом. Чуть позже подошла Аннушка Павловна, любезная жена адвоката из Нижнего Новгорода, приезжающая к тетушке всякий раз, когда ее провинившийся муж, желая задобрить дражаюшую половину, выдавал ей деньги на поездку в Петербург. Последними появились девушка-курсистка с крысиным хвостиком на голове, именно ей Графида Казимировна уступила комнатку во флигеле, и молодой человек, живший в пансионе уже год, потому как приехал из другого города служить в Петербургском морском ведомстве. Дружная компания обсуждала прошедшие за день события и делилась планами на завтра. Графида Казимировна тихо скользила по гостиной, предусмотрительно заполняя опустевшие корзиночки, доливая чай и поправляя салфетки.
- Какое жуткое-жуткое преступление! - закудахтала Елизавета Львовна, отбрасывая газету, - и это в такие дни! И практически рядом с нами, - продолжила она, укоризненно глядя на Графиду Казимировну (знать надо, где дом строить и селить благородных людей!).
Один из студентов, Костя, подхватил газетный листок и прочитал:
- На углу Алексеевского переулка и Парамоновской улицы найдено тело молодой девицы по виду мещанского сословия, задушенной и спрятанной под мостом так, что труп обнаружили только по прошествии нескольких дней. На теле девицы имеется определенные приметы для опознания. Любые свидетельства о происшедшем необходимо сообщить в полицейский участок на Парамоновской улице дом 60.
Общество в гостиной принялось обсуждать услышанное. Громче всех заговорил молодой человек из морского ведомства, Иван Станиславович:
- Я знаю, что за приметы такие, - сообщил он, - сегодня с околоточным беседовал по дороге со службы.
Голоса мгновенно стихли, все посмотрели на Ивана Станиславовича.
-Не держите нас в напряжении, милейший, - проворковала Анна Павловна. Ей, как жене адвоката, очень хотелось быть посвященной в эту тему, чтобы потом всех удивить своими аналитическими способностями и добить юридическими тонкостями.
- Вообще-то приметы всего две, но они интересны, - проговорил Иван Станиславович, - во-первых, девица лысая!
- Бог ты мой, - заволновались все, - так может это и не девица вовсе.
- Да нет, точно женский пол, - уверил всех Иван Станиславович, - и волосы начали уже обрастать. На каторжную не похожа, уж больно руки и ноги ухожены и, простите за подробность, исподнее все чистое и не старое, значит девица не из нищих.
- Ах ты, боже мой, - вдруг произнесла Графида Казимировна, стоящая, как вкопанная возле стола с пустым блюдом, - а вторая примета - это родимое пятно?
- Да-а, - протянул Иван Станиславович, - вам знакома эта барышня?
Тетушка тихо опустилась на стул:
- Она жила у меня. Дня три, как съехала...
- Какой кошмар, - заверещала Елизавета Львовна, - ноги моей больше здесь не будет! А в какой комнате жила эта женщина?
Графида Казимировна виновато уставилась на Анну Павловну и все поняли, что убитая жила на первом этаже в угловой комнате, которую занимала сейчас жена адвоката.
Анна Павловна мужественно пережила такую новость, зная чистоплотность хозяйки и аккуратность ее горничных.
Дальнейшие расспросы позволили узнать следующие подробности: молодая девушка Варя приехала в Петербург по своей надобности. Графиде Казимировне она сказала, что прибыла посмотреть столицу, но это было неправдой, потому что смотреть эту самую столицу Варя и не собиралась, наоборот постоянно сидела в комнате, как будто ожидая какого-то человека или известия, выходила погулять только ближе к вечеру, но возвращалась очень скоро. Известие Варя получила как раз перед отъездом, вернее, письмо, которое ей было доставлено, и послужило предлогом для отъезда.
- Позвольте, - вдруг опомнился Иван Станиславович, - я прекрасно помню эту Варю и никак не могу предположить, что девушка под мостом - это она!
- Не можете, потому что видели ее только в гостиной, одетой! Ой, простите, - смешалась тетушка.
- Надо полагать, что вам, Графида Казимировна, известны более подробные приметы девицы, - вмешалась Анна Павловна.
Это было действительно так. Увидеть, что девушка пользуется париком, не составило труда. Хозяйка несколько раз заходила в комнату постоялицы и, хотя она предварительно стучала и тактично дожидалась ответа "да, заходите, пожалуйста", тем не менее, прекрасно слышала метания по комнате, особенно по утрам, скособоченный паричок и не пучка собственных волос. Кроме того, объясняя приехавшей как найти ближайшую лавку с книгами, хозяйка обратила внимание на родимое пятно у нее на руке. Варя была в стеганом синем халатике и широкие обшлага открывали взору смешное коричневое пятно по виду напоминающее гриб.
- Точно - гриб, - подтвердил Иван Станиславович, - так и околоточный сказал.
Сам молодой человек казался полностью обескураженным, он силился вспомнить все о погибшей, но в памяти упорно остался только один скупой диалог. Варя спросила, как давно он поселился в пансионе и что тут за публика. Окинув взглядом девушку и найдя, что она совершенно не в его вкусе, Иван Станиславович не выносил рыжих, пусть даже у девушки не было расплывшихся пятен на лице, ответствовал, что люди в пансионе довольно почтенные, никакой ругани и шумных разборок не бывает. На этом его воспоминания и заканчивались.
- А кто еще общался с этой Варей? - взяла бразды правления в свои руки Анна Павловна.
Выяснилось, что из обитателей пансиона ее видели еще Игорь с Костей, остальные же гости явились уже после того, как Варя освободила комнату. Студенты толком о девушке сообщить ничего не смогли, ну ходила тут рыжая какая-то, в основном молчала, да и виделись они только вечером.
- Значит самый значительный свидетель, который может что-то рассказать об убиенной, это вы, Графида Казимировна, - заключила Анна Павловна, - да еще Сережа, он тоже может что-нибудь вспомнить.
Позвали Сережу, кратко рассказали ему о случившемся и стали допытывать, что известно подростку. Сережа задумался, но, увидев семерых взрослых, напряженно ожидающих от него каких-то необходимых слов, смешался. Тетушка поняла его состояние, обняла свое сокровище и сказала:
- Сержик, ну помнишь, ты ходил по ее просьбе в лавку, потом говорил с ней.
Действительно, Варя, под предлогом плохого самочувствия, попросила мальчика купить ей книгу в мягкой обложке. Сережа рванул в книжную лавку и приобрел там "Две Дианы" господина Дюма, отнес Варе, но на этом все и закончилось, потому что говорить с ним девушка тогда не стала. Позже он еще раз бегал за книгой, но толком с Варей так и не поговорил.
- Что за пария такая, - воскликнула Анна Павловна, - никаких следов! А письмо от кого она получила?
Письмо пришло с посыльным и о его содержании известно не было.
Собравшиеся замолчали и каждый подумал то, что озвучил Николай Петрович.
- Хоть и живем рядком, а знать не знаем кто из нас кто. Должно быть все разъясниться, когда Варю найдут родственники. Откуда она родом? - спросил он, повернувшись к Графиде Казимировне.
Тетушка встрепенулась:
- Она из Николаевска, точно!
Теперь подошла очередь удивиться курсистке Мариночке:
- Я тоже из Николаевска.
- Знакомые или подружки у вас там были по имени Варя? - поинтересовалась адвокатша, - а может, под каким другим именем, но рыжеволосые девушки. Хотя и рыжей-то ее не назовешь, парик ведь носила.
Марина покачала головой, нет у нее никаких подобных знакомых. Ни к ней, ни к матушке ее особенно никто не ходил.
- Николаевск город большой, - вздохнул Николай Петрович, - я там бывал не раз, - заметил он, пристально глядя на Марину, - где проживать изволили?
- На Речной, - ответила девушка, - сразу за Старым рынком.
Брови Николая Петровича поползли вверх:
- Позвольте, а не знаете ли вы Елену Валерьяновну Софронову?
Ответ Марины убил всех наповал:
- Это моя мама.
Николай Петрович, мужчина солидный и полный, схватился за сердце и откинулся на стуле. Графиде Казимировне показалось, что его сейчас удар хватит! Она подбежала к нему, желая помочь, тут же подскочил Сережа со стаканом воды.
Николай Петрович открыл глаза и покачал головой, давая понять, что с ним все в порядке.
- Как же ты здесь оказалась? Что мама твоя делает? - засыпал он вопросами Марину.
- Мама умерла прошлой осенью, - прошептала девушка, - я приехала в Петербург потому, что в Николаевске мне делать нечего. Родных не осталось, а здесь я попытаюсь как-то пристроится.
Николай Петрович внимательно посмотрел на нее и сказал:
- Тебе никуда не придется пристраиваться, детка, я тебе помогу.
- Ах-ах-ах, как трогательно, - проскрипела Елизавета Львовна, - я бы на вашем месте проверила документы этой барышни, Николай Петрович.
Графида Казимировна заметила:
- В документах действительно значится: Софронова Марина Дмитриевна.
- Странная встреча, - заметила Анна Павловна, - такое только в романах. Вы, Марина, что ж, в пансион этот по наитию приехали?
- Нет, - ответила девушка, - меня мама направила, она перед смертью сказала, что единственный человек, который сможет мне помочь - это Ремизов Николай Петрович, ее старый, очень близкий знакомый.
- Как складно выходит, - не унималась Елизавета Львовна, - миллионщик в опекунах!
Все головы обратились в сторону Ремизова. Николай Петрович, конечно, мужчина не бедный, но особым шиком никогда не отличался, жизнь вел скромную, лишнего себе не позволял.
Вот уже несколько лет подряд, раза по четыре в год, он приезжал в Петербург, останавливаясь у Графиды Казимировны. О себе говорил крайне мало: бездетный вдовец, имеющий небольшой капиталец да заводик какой-то. Хозяйка же прекрасно знала, что Николай Петрович - очень состоятельный человек, владеющий не одним заводиком. При всей его скрытности, она с первого взгляда определила ранг постояльца, отнеслась уважительно к его желанию оставаться в тени, тем самым завоевав его огромную симпатию и дружеское расположение.
Николай Петрович усмехнулся, глядя на обескураженных постояльцев.
- Я же говорил, друзья мои, живем рядком, а друг о друге ничего не знаем.
Потом он вздохнул, положил руку на сердце, так что хозяйке показалось, что гостю снова будет худо, и заговорил.
По молодости Николай Петрович был видным парнем, а главное упорным в достижении собственных целей. А цель была простой: разбогатеть! Не для снобизма, а для личного удовлетворения сынок лавочника отлично учился, сначала в гимназии, потом в университете. После обучения в лавку к отцу, конечно, не вернулся, а уехал в Николаевск работать по инженерной должности на шахте. И здесь не ходил гоголем, а до тонкостей изучил рудное дело. Сообразительность и хваткость не остались не замеченными начальством. Не прошло и года, как наш молодец стал правой рукой управляющего, и так приглянулся его дочке Эльзе, что через некоторое время молодые сыграли свадьбу. С этого момента состояние Николая Петровича стало только расти, судьба, казалось, только улыбалась ему, омрачало лишь отсутствие детей, да тайная любовь. Влюбился Николай Петрович в Леночку, дочь местного аптекаря, полюбил еще до знакомства с Эльзой, но замуж звать не спешил, будто ожидая чего-то лучшего. Лучшее представилось в виде Эльзы с ее приданым. Где ж было знать, что не сложиться его жизнь с нелюбимой, что тоска будет ныть в сердце, даже после того, как Леночка выйдет замуж, а Николай переедет в другой город. Но деятельная натура помогла справиться с сердечной болью и только через двадцать пять лет, уже после смерти жены, Николай Петрович, будучи богатым дельцом, узнав, что и Елена Валерьяновна овдовела, специально приехал в Николаевск, чтобы встретиться со старой любовью и, как знать, может пройти оставшийся путь вместе.
Встречи не получилось. Блеклая и худенькая женщина сообщила, что уклад свой менять не собирается, что живет ради долгожданной доченьки и жизнью своей вполне довольна.
Слава богу, Софроновы не бедствовали, потому что у вдовицы был доход, оставшийся от отца и мужа. Напоследок у двух уже состарившихся людей что-то дрогнуло в душе и за неяркой картинкой настоящего проступили милая Леночка и упорный Николай.
- Послушай, Коля, если мне когда-нибудь понадобится твоя помощь, могу ли я на нее рассчитывать? - вдруг расплакалась Елена Валерьяновна.
Николай Петрович уверил, что на него можно положиться в любой ситуации.
- Мариша уже выросла, - улыбнулась женщина, - наверное, ей не захочется прожить вот так, как я, замкнувшись в своем мирке, поэтому мы хотели бы переехать и купить домик где-нибудь под Петербургом или в самом городе. Уедем с ней, да с нашей соседкой Смирновой, вот и переменится все. Ты знаешь, дочка запоем читает книги, - с гордостью добавила она, - у нас, благодаря ей, большая библиотека, и вообще она очень смышленая и любознательная девочка.
Николаю Петровичу стало очень горько, потому что о своем ребенке он не мог ничего сказать, ему захотелось познакомится с Маришей, но той не оказалось дома, поэтому сговорившись повидаться еще раз, Ремизов откланялся и направился к себе в гостиницу.
Больше им встретится не представилось возможным, Николая Петровича срочно вызвали домой, но он успел написать Елене Валерьяновне, что в случае приезда в Санкт-Петербург остановилась в пансионе на Парамоновской улице у Графиды Казимировны Прошутинской и уведомила его о своем приезде на домашний адрес, который оставил.
В Петербург Марина приехала одна, потому что мамы не стало через полгода после памятной встречи. По приезду она хотела написать Ремизову, но узнав, что тот уже квартируется у Графиды Казимировны, решила подождать удобного случая, чтобы познакомиться и представиться ему.
- В принципе, все сложилось так, как хотелось бы, - заметила Графида Казимировна и оглядела своих гостей. Да, все, конечно, озадачены, даже Сережа не может до сих пор прийти в себя.
- Сережа, пойдем, чаек поставим, - обратилась она к нему.
- Начали с одного, а закончили совершенно другим, - заметил студент Костя, - чтобы переварить услышанное и спокойно уснуть, необходим чай с медом! Графида Казимировна, ждем!
Хозяйка побежала на кухню, подталкивая замешкавшего Сережу. Там она поставила на плиту большой чайник и, обернувшись, чтобы попросить племянника принести меда, увидела, что он все также безучастен.
- Сержик, нельзя быть таким впечатлительным. Беги в кладовую, неси банки с липовым, гречишным и луговым медом.
Мед был принесен, кипяток перелили в нарядный фаянсовый чайничек и, водрузив все на подносы, поспешили в гостиную, где было довольно шумно.
Марина сидела рядом с Николаем Петровичем, тот что-то ей возбужденно рассказывал, а девушка, сняв очки, завороженно на него смотрела. Анна Павловна болтала с Иваном Станиславовичем, очевидно решив хотя бы его поразить своими замечаниями по поводу услышанного. Елизавета Львовна прислушивалась то к беседе Николая Петровича с Мариной, то вставляла замечания в разговор Анны Павловны. Студенты же болтали между собой.
Графида Казимировна расставила на стол чистые чашки, положила салфетки и, водрузив в центр вазочки с медом, потянулась за чайником, что был в руках у Сережи. Мальчик не заметил ее движения.
- Сережа, дай чайник, - несколько раздраженно заметила тетушка, - да что с тобой?
Очевидно, этот вопрос привлек всеобщее внимание, потому что разговоры смолкли и в этот момент Сережа произнес, обращаясь к Марине:
- Но вы же не та, за кого себя выдаете? Вы - не Марина!
Девушка часто заморгала, не понимая обращенных к ней слов.
Графида Казимировна взяла из рук племянника чайник и поставила его на стол:
- Сережа, что ты говоришь?
- Она не Марина! - повторил мальчик, - та, другая девушка, была Мариной!
- Сережа, объясни толком, что ты имеешь в виду, - попросила Анна Павловна.
Запинаясь и краснея от догадок, потому что никакой уверенности в действиях у Сережи не было, он стал рассказывать о своих подозрениях.
После того дня, когда постоялица попросила купить книгу Дюма, он через три дня получил наказ купить другую книжку. С вновь купленной книгой Сережа явился к девушке и, передавая покупку, заметил:
- Как быстро вы читаете! А первая книга была интересной?
- Очень, - ответила гостья, - хочешь почитать? Я могу тебе ее дать.
Она передала Сереже прочитанную книгу с просьбой вернуть точно после прочтения, потому что такой книжки в ее библиотеке нет.
Вечером мальчик решил почитать роман Дюма и совершенно зачитался им, только настойчивые просьбы тетушки лечь спать прервали чудное времяпровождения. Закрывая книгу, Сережа заметил надпись на ней "М.Д. Софронова". Так подписывал все книги отец его друга, только добавлял "библиотека О.В. Петрова".
Подивившись про себя, что фамилия, написанная в книге, совершенно не соответствует его учетным гостевым записям, Сережа заснул.
- Я думаю, что человек не стал бы подписываться чужим именем, - продолжал рассуждать мальчик, - значит, та девушка подписала на книге свое имя - "Софронова М.Д.".
Все повернули голову в сторону Марины. Николай Петрович сказал:
- Изволите сказать что-то?
Марина жалко поежилась:
- Я не знаю, что ответить этому мальчику.
Сережа нахмурил брови и продолжил:
- Кроме того, вы, Николай Павлович, в разговоре сказали, что Софроновы собрались на переезд с какой-то соседкой Смирновой, а Варя в нашей учетной книге значилась, как Смирнова Варвара Владимировна.
Дальнейшего действия онемевшее общество в гостиной не ожидало! Марина рванула к выходу с такой силой, что опрокинула по пути несколько стульев и чуть не снесла Елизавету Львовну, желавшую пересесть поближе к Сереже. Хладнокровием отличились Иван Станиславович, да Костя. Они у самого выхода схватил беглянку и, сжимая извивающуюся девицу, крикнули Сереже, чтобы тот бежал в полицейский участок.
-Н-да, - ухмыльнувшись, заметил следователь Петр Михайлович, сидя в уютной гостиной Графиды Казимировны тремя днями позже, - Иван Станиславович оказался на высоте. Значит, наша ставка на него была сделана верно.
Постояльцы пансиона, все те же лица, кроме Марины-Вари, Графида Казимировна и Сережа заволновались.
- Вы что же, использовали меня? - удивился Иван Станиславович.
- Да не использовали мы вас, - ответил Петр Михайлович, - а в интересах следствия довели до вас необходимую информацию. А это не использование, а прием такой. Околоточный знал точно, что в шесть часов двадцать минут, вы, Иван Станиславович, подходите к пансиону, минуя наше отделение. Здесь возникает наш человек, и рассказывает вам о найденной убиенной девице. Заметьте, о том, что вы должны хранить сие в тайне, вам не было сказано. В этот же день выходит газетная статейка, которая доставляется в пансион в нескольких экземплярах, должная вызвать вечернее обсуждение.
Графида Казимировна спохватилась:
- Петр Михайлович, объяснитесь! При чем здесь мой пансион?
- Да знали мы, что события развернуться в вашем пансионе, поэтому и внимание такое уделили, приобщив к делу не только Ивана Станиславовича, но и Константина Ивановича.
- Какого еще Константина Ивановича? - напряглась хозяйка.
Петр Михайлович энергичным жестом показал на студента Костю:
- Чай не даром на юриста учится, должен способствовать торжеству справедливости, так сказать. Вовремя обратить внимание на газетку, заинтересовать народ, но и не вспугнуть заблаговременно убийцу.
- Убийцей была все-таки Марина, или как там ее, Варя? - спросил Ремезов, который за эти дни изрядно понервничал.
- Именно Варя Смирнова и была убийцей, - ответил Петр Михайлович, - все ваши денежки покоя не давали! Вот ведь как повернулось все, а мы, пардон, сначала к вам присматривались. Шутка ли, когда в деле фигурирует человек с таким состоянием!
Варя и Марина дружили с гимназии. У той и другой был одинаковый круг интересов, девочки соседствовали домами и даже воспитывались матерями, так как отцы умерли, когда девочки были малышками. Различия все-таки существовали: крестная Марины были достаточно состоятельной дамой, да и самой маменьке девочки достался капитал от папаши-аптекаря и супруга, тогда как Варя довольствовалась одной отцовской пенсией. Зато Варя была очень хорошенькой, ни чета Марине, серому воробушку в очках. Со временем от прежней дружбы у Вари не осталось и следа, она с тоской и злобой наблюдала, как Марина по наивности показывает ей подарки, которые получала от маменьки и крестной: цепочка золотая, колечко с бриллиантиком, крестик с гранатами. Кроме того, у Марины было полно разной одежды, которую эта дурочка не ценила. Могла ходить в плюшевом пальтишке, имея милую шубку серого каракуля. Раздражение усиливалось еще и тем, что Маринка была умницей. Ее интересовало все! Особенно привлекала химия, при этом девушка много читала художественной литературы, обожала театр и музыку. Последний класс гимназии закончили: Варя, в основном, на "посредственно", а Марина на "отлично". К этому времени произошло два события, которые сблизили девушек еще больше и еще больше усилили неприязнь Вари в подруге. Умерла крестная Марины и матушка Вари. Хорошо поразмыслив, Варя решила держаться за Софроновых всеми силами, в ход пошли слезы и умиление перед Еленой Валерьяновной, доверительные отношения и восхищение Мариной. Через год после окончания гимназии решено было переехать поближе к столице, а Марина подумывала об учебе в университете. В это время на горизонте появился Николай Петрович Ремезов. Возмущение Вари не было предела: это же надо, дополнительно к завещанию крестной, у этой идиотки может появиться богатый опекун. Надо думать, что мамаша представила свою доченьку, как большую умницу, а богач-то бездетный, точно переведет все капиталы на Маринку. Перевести-то он может, если только Варя не возьмется с умом за это дело. Здесь главное быть рядом, глядишь и на тебя обратят внимание не только, как на подружку опекаемой, а как на женщину.
Это был первый вариант плана Вари, но его изменения не замедлили последовать, так как нудная Елена Валерьяновна, в минуту слабости, доверилась Варе, что очень больна и на переезд согласилась не только потому, что хотела быть рядом с дочкой, пока та будет осваивать химическую науку, но и пристроить Маришу под опеку к Ремезову.
- Это, как знак свыше, - твердила она, - у меня от беспокойства голова шла кругом: случись со мной что, кто за Маришей присмотрит. Конечно, ты, Варенька, всегда будешь рядом, но уж лучше, если богатый опекун досмотрит за доченькой.
- Это значит, мне быть вечной приживалкой при Маринке, - злобно думалось Варе, - хорош жребий.
Приготовления к отъезду и будущая перемена в жизни, пагубно сказались на Елене Валерьяновне. Она как-то быстро постарела и через месяц после встречи с Ремизовым уже не вставала с постели. Боли в сердце были такими сильными, что печальный исход был недалек. Марина не отходила от матери, сидела у постели, не желая расставаться ни на минуту. Когда совсем уставшая, она позволяла себе поспать в своей комнате, ее сменяла Варя.
Именно в это время в голове последней созрел другой план: вот бы поменяться с подружкой местами, ничего не достанется Маринке, она итак богата, всю жизнь упивалась счастьем, теперь должна взойти звезда Вари. Для этого необходимо только дождаться конца Елены Валерьяновны, оформить все наследственные документы на Марину, уехать в Петербург, а там уже познакомиться с Николаем Петровичем. Для Вари не было тайной ни место встречи, ни возможные перспективы опекунства. Вот только знакомиться будет уже не Маринка, а сама Варя. Вопрос о том, куда денется ненавистная соперница, нисколько не беспокоил Варю: она ее убьет.
Дальнейшие события шли точно по составленному сценарию, за исключением различных временных отсрочек. Основной причиной отставания явилась Марина. Она сильно переживала смерть матери, плакала, похудела, у нее начали выпадать волосы. Повязав платочек, она, по настоянию испуганной от рушившихся планов Вари, съездила к врачу, но тот только развел руками: все нервы, дорогая моя, не угодно ли сменить обстановку?
- Угодно, конечно, угодно, - думалось Варе, - но куда ехать с этой клушей, которая постоянно ноет и молится?
Марина забросила учебники и книги, утром и вечером ходила в церковь, каждую неделю к матери на кладбище. Так прошло около полугода. Наконец, девушка стала приходить в себя, медленно возвращаясь к жизни.
Варя ежедневно увещала ее, что необходимо уехать, что столица поможет прийти в себя, что нужно обязательно увидеться с Ремезовым, так любившим незабвенную Елену Валерьяновну. Марина жалко дотрагивалась до своей, ставшей совсем безволосой головы, и просила:
- Давай подождем, пусть хотя бы волосы отрастут. Где уж показываться в таком виде?
- Да что нам волосы, - удивлялась Варя, - купим паричок! Я найду тебе того же оттенка, что у меня, сойдем за сестер, - добавляла она, хихикая.
Наконец уговоры дали о себе знать, распродав нехитрое имущество, девушки уехали в столицу. Здесь, по плану, Марина должна одна поселиться в пансионе у Графиды Казимировны и ожидать встречи с Николаем Петровичем. Варя же, разузнав предварительно, что Ремезова в Петербурге нет, но ждут его со дня на день, пристроилась через квартал от пансиона в дешевенькой гостинице. Дней через пять возбужденная Марина сообщила, что заводчик послезавтра приезжает. Этот день стал последним днем жизни Марины, потому что на следующий вечер Варя, нацарапав письмо о том, что ей стало известно кое-что очень-очень важное, попросила ее собрать вещи и встретится с ней у моста на Парамоновской улице. Ничего не подозревающая Марина, собрала вещички, распрощалась с Графидой Казимировной и направилась прямо на встречу к убийце. Варя, верная своим замыслам, задушила подругу прямо под мостом поясом от байкового халата, схватила ее сундучок и направилась на ближайший вокзал. Там она оставила сундук с вещами на площадке, где толпился народ в ожидании поезда, сама же благополучно вернулась в свою гостиницу. За документы Марины девушка не беспокоилась, она сразу же изъяла их из вещей.
Дни, проведенные в обшарпанной гостинице, на жалкой кровати с плоской подушкой, были самыми счастливыми в жизни Вари. Они были посвящены строительству воздушных замков: вот она под опекой богатого Ремезова, а вот, если действовать с умом, она влюбляет в себя старца и живет, ни в чем себе не отказывая. Можно вообще жить заграницей, забыв ненавистный Николаевск!
Потом Варя рассчиталась в гостинице и перебралась в пансион к Прошутинской. Оставалось только дождаться удобного момента и познакомится с Николаем Петровичем, расположить к себе, ловить каждый его жест, ласково ухаживать за своим будущим опекуном или мужем, там уж как пойдет.
Одного не учел жестокий ум: на площадке вокзала сундучок Марины не остался не замеченным, его не украли, как думалось Варе, его снес в полицейский участок сердобольный и совестливый чиновник, прибывший поездом из Новгорода.
В брошенных вещах, в кармане стеганного халата, полицейские обнаружили листок бумаги, который оказался незаконченным письмом, написанным Мариной своему духовнику из Николаевска.
Из письма узнали, что незадачливая девушка, потерявшая вещи на вокзале, остановилась в пансионе на Парамоновской, значит искать надо там. Переправив через несколько дней сундучок в полицейский участок по адресу, узнали о найденном неопознанном женском трупе. Дело попало к Петру Михайловичу, который любил работать вдумчиво да разборчиво. Пансион Графиды Казимировны был взят под наблюдение, список гостей лежал у следователя на столе, кроме того внимательно относились и к гостям, приходившим к постояльцам, не говоря уже о главном подозреваемом Ремезове Николае Петровиче. Разрешился ребус благодаря Сереже!
- Интересная картинка, - грустно заметил сам Николай Петрович.
Петр Михайлович откинулся на стуле и, подмигнув Графиде Казимировне, сказал:
- Кажется, у Вас были сомнения в поступлении племянника? Пусть идет по юридической части, вырастим смену на славу!
"Отец Дмитрий, мы доехали до Петербурга благополучно. Решили с Варенькой, что представиться Николаю Петровичу Ремезову должна сначала я, потом уже познакомлю его с ней. Поэтому в пансионе на Парамоновской я живу одна. Но не думайте, что я оставлю Варю, обязательно помогу ей, потому что после того, как она выходила меня, умирающую от горя после смерти мамы, я поняла, что ближе Вари никого нет, и раз уж мне посчастливилось иметь такую подругу, разделившую со мной все тяготы, я не брошу ее в дальнейшем и упрошу Николая Петровича заботиться о ней. Если у нас не сложатся с ним отношения, то я разделю имеющиеся у меня средства напополам с Варей, чтобы каждый из нас выбрал себе ту стезю, о которой мечталось...".