У всех нас есть мечта. Будь ты портовый грузчик -- вся рожа в щетине или гомик -- утончённый и весь какой-то нежный. У меня низменная мечта. Я хочу рвануть в Новый Орлеан и тихонько напиваться в баре (виски), пока старый седой негр-тапёр лабал бы старые седые негритянские блюзы.
Вчера выпил очень много. Было хорошо. Утром тоже. После пива. Не удалось трахнуть подружку сестры. Зато выпил. Очень много. Я говорил уже об этом. Ну-ну. Ладно. Раз-два, горе не беда. Или не подружку. Или не сестры. Или удалось... По телевизору ничего. Погодь, я же его не включил. А выпил-то вроде всего три... нет четыре (?) бытылки кваса. Пива, в смысле.
Пытаюсь бесшумно отлить. Не получается. Это самое безобидное из того, что у меня не получается. Хотя нет. Самое безобидное из того, что у меня не получается -- это завязать с выпивкой. Хотя бы на пару недель. А по поводу бесшумного отливания -- это дело серьёзное. Ведь если разбудить отца, то он сразу успешно объявит импичимент моим полуночным посиделкам-полежалкам-забухалкам. Такой вот замкнутый крюк. Крюк по натуре был нелюдим и закнут. Замкнут -- это заместитель Кнута. Мистер Лассо. Кто сказал, что я не ковбой? Киньте в него камень. Или в меня. Или не камень. Я уже изрядно пьян. Так что меня не очень-то волнует папино пробуждение. Успел... Переполненный пивом и чувстсвом глубочайшего удовлетворения с примесью гордости за самого себя, а также тем, что называют ответственностью, я ссал. Или не я? Или не ссал? А может сало? С жопы свисало... Не завидую трезвенникам: как такуюхуйню можно воспринимать в трезвом виде? В трезвом виде лень. Ага, слышали, ребятки. Каюсь, грешен. Плагиат. Полночь. Пьян. Падла. Все мои слова начинаются на "П". Пиво. Покерять. Портвейн. Паприка. Не, паприка -- говно. Я правда мало что знаю о паприке, но закралось ощущение по поводу её говённости. Я смотрел у одной тёлки фильм. "Маша, поставь порнушку". Фильм про тёлку по имени Паприка (чудесно, не правда ли?). Она трахалась в жопу с каким-то пузатым клерком. Жопа у неё, надо сказать, огромная, как Русь-Матушка. А Маша была в умопомрачительном красном платье. Я был неописуемо трезв. Эту шутку вам, хорошо знающим мою поэтическую натуру, даже объяснять не буду -- ясен пень в жопу пьян. Ясен пьян в жопу пень. Вы заметили, что про жопу уже в третий раз? Нет? Или не про жопу? Или не в третий? Или в третий глаз? Жизнь -- сплошная лирика. Голимая поэзия. Гонимая поэзия. Мнимая коррозия. Всё красиво и гладко. Капель, март, весна, любовь, морковь, лук и другие корнеплоды. Корнепадлы. Ко мне, падлы! Корней падла. Чуковский -- сука. Ненавижу его и всю его долбаную семейку. Бытовуха на бытовухе. Погремуха на оплеухе. На сопле - ухи. Разогрей ухи. На окне -- духи. С ударением и рифмовкой разберитесь сами. Если интересно. Или не сами с усами. Или или? Или нет? Чё хотел-то? Инна. Девочка моя, чуть не забыл твоё имя. Не напоминай, сам скажу. Настасья? Не то манто. Кристина? Карина? Каримов? Горилла? Кипелов? А, точно, Лера! Манто всё ещё не то? Блядь, забыл. Извини. Да ещё полпузыря. Есть в жизни справедливость и счастье. Только вот где? В пизде на пятой полке, где ебутся волки. Да ещё повыше, где ебутся мыши. Ши. Не чувствую вкус водки, но мысленно блюю. Исторгаю повседневность и яркие романтические воспоминания прошлого. О былой любви. О сама бин ладен. О вца. Нет повести печальнее на свете, чем самая печальная повесть на свете. Заходи, опустошение. Заходи, обездвиженность. Разувайся, чувствуй себя как в гостях, но не забывай, что ты дома. Не забывай, что ты Тома. Тытома. Такой старинный городок русского севера. Северного русского. Всё плаксиво и гадко. Или не так. Или не кат? Икать. Лучший глагол ever. Лучше гандон форева. Галюциногены -- для меня. Пиво -- для меня. Ублюдочное похмелье -- тоже для меня. Песня "Для тебя" -- для тебя. Всё это чудо. И прочие корнеплоды. Моё лицо вышло из моды ещё в шестидесятых. Дырявые носки -- позже. Левое ухо всегда актуально. Правое -- находится справа. Это с противоположной стороны от левого. Ухо-коммунист и ухо-националист. Я ничего не слышу, кроме равноправия и всеобщего братства -- с одной стороны и псевдо-патриотических призывов -- с другой. Парень бросил девушку и ушёл с другой. Парня бросила девушка, он ушёл в запой. Кто рад? Кто печален? В моей душонке алкоголика никаких треволнений, никаких движений. Ничего не шевельнётся. Расплавленным свинцом на яйца -- мечта до рассвета. А утром мысли плавно перетекают в направлении пивных киосков. Такова суть, таков порядок, намеченный где-то свыше. Это предназначение. Бредназначение. Жизнь проста, как комки в плохо приготовленной манной каше. Такая же противная, белая и скользкая. Жизнь настолько отвратительна, что при попытке свести с нею счёты,
ты обязательно подохнешь, друг мой. Даже не пытайся. Не борись, не иди, не стремись, не добивайся, не сиди на месте. Плыви. Как говно в ручейке. Как соломинка в океане. Как понос в канализации. Вышел с утра, вернулся вечером. Прожил этот день рука об руку с неизменной выпивкой. Медленно засыпаю. Медленно, но верно. Медленно? Наверно. Начать жизнь с нового листа? -- Тошно. Придумать лекарство от спида? -- Омерзительно. Уйти в монастырь? -- ... Протянуть руку помощи ближнему? -- Протянуть руку помощи дальнему. Ненавижу. Каждое утро ненавижу. Каждый час, секунду, вечность. Выворачивает наизнанку от одной только мысли. Трезвость -- дамоклов меч, каждое безденежное утро зависающий над моею головой. Я люблю деньги. Ибо они спасают меня от мук трезвости. Помогают превратиться в глубоководную рыбу, которую не напрягает яркое слепящее солнце человеческих отношений. Алкоголь позволяет нырнуть настолько глубоко, что под толщей выпитого солнце тусклым диском кое-как, как говно -- вяло-вяло напоминает о себе. О людях. Утром просыпаюсь с улыбкой. (Пьян, пьян, всё ещё). Kажется, все вымерли -- натуралы и педики, гермафродиты и прачки, нефтяные магнаты и одноногие калеки, левые соски силико-
новых красавиц и контузии старых ветеранов. Всё, чего не было и быть бля не может. Это мой мозг действует мне на нервы. Некрасивые девочки -- вульгарны и резки, вонючий самогон -- вонючий самогон. Я нравлюсь самому себе. Хотел кого-то отпиздить. Не вышло. Пьян, пьян. Покурили травы -- всё чудесным образом преобразилось. Замахнул грам двести -- всё встало
на свои места. Последнее время я сторонник реализма. Вся моя жизнь -- сплошные -измы. Онанизм, алко..., шовинизм. Найти бы счастье своё. Оно на дне бутылки. Допиваю, чтобы вот-вот встретить его, но, напившись, на следующее утро мало что помню. А потом понимаю, что это и есть счастье. Не вижу смысла в просьбах и требованиях, не вижу света в конце тоннеля. Нихуя не вижу -- ночь темна и молчалива. Не хочет раскрывать тайн, не делится секретами. Молчит, сука. Прапорщик из соседнего дома всегда пьян. Набожный и спивающийся. Плачет, креститься, молится. Ублюдок. Ненавижу. Я не верю в добрую волю. Я не верю в
3-ий интернационал. Я не верю в омолаживающий эффект модного крема. Я не верю проповедникам. Я не верю лгунам. Я не верю глазам. Я не верю ушам. Я не верю телефонным разговорам. Я не верю в существование слов. Не очень-то доверяю прописным истинам. Кинематограф также не вызывает во вне доверия. Верую во единого бога Аллаха, а Мухамед -- пророк его. Аминь, блядь. Хлебников умер от голода. Толстой умер, подавившись во сне бородой. Булгаков тоже умер, причины неизвестны. А знаете, как помер Цой? Нет? Слышали уже, суки, эту историю? Да, он разбился на авто. Только маленькая деталь, не сооб --
щённая широким массам, бдительной общественности так сказать -- за рулём ехал черномазый ниггер, Цой же в это время отсасывал у водителя. Потом нашли два трупа -- один чёрный без пениса и один узкоглазый -- с чёрным пенисом во рту. Клёво быть бездельником. Клёво слушать пьяные блюззыыыыы. Клёво бухать с гопниками. Клёво медленно деградировать, превращаться в одного из них. Клёво, что всё так клёво. Говно. Одно сплошное говно. Wanna spend my endless life on drinking and healing hangovers. Старая тётушка спит, так что можно поиграть в любовников. Меня интересует выпивка. Никакого секса, никаких новых знакомств, никакого прагматического подхода к жизни, никакой силы, никакой слабости, никаких травм, никаких ушибов и порезов, никакого битничества, никакой продажности, никакого севера, никакого юга -- ничего. Вчера позвонила она. Что-то рассказывала. Кто-то новый в её жизни. Я понял -- "Полупидорок. Весь гелем вымазан. Откуда вылез он?!". Все улеглись, я отвернул крышку, врезал, закусил, снова врезал, снова закусил. А сегодня смотрел "Амели". Мама сказала, типа посмотри фильм забавный, добрый такой. А у меня Том Уэйтс: "Friday left me fumblin' with a blues, and it's hard to win when you always lose". Ха-ха, сука -- прямо про меня. Амели -- романтичная натура. Тирссен -- нормальный композитор. Её проблема в том, что она абсолютно нереальна, как мои воспоминания. Его же проблема в том, что он много курит. Курит, падла и молчит. Я же пишу. Изредка устаю. Подрочу. Выпью. Выкурю сигарету. Внушу самому себе, что мне кого-то не хватает, что скучаю по чьей-то улыбке, по чьим-то рукопожатиям и пр. дерьмо. Я накачиваю мышцы и грубею. Цинизм помогает. Сходить за хлебом и сигаретами, намазать майонез на бутерброд, отрезать кусок колбасы, налить в рюмку водку, выпить из бутылки водку. И проделать эти нехитрости ещё триста раз подряд. Я курю в туалете и читаю автобиографические воспоминания Раневской. Бля, да она больше выёбывалась, а на самом деле была одинока и несчастна. Знаете в чём её проблема? Смотрите выше проблему Тирссена. Когда мир захлебнётся в собственной лжи, я скажу: "Ребята, а у вас есть выпить?". Зато оригинально. Я прошу тебя, заткнись или на крайний случай подохни. Без тебя тошно. О боже -- я разговариваю с самим собой. Тише едешь -- никуда бля не приедешь. В тихом омуте тихо и нихрена не видно. Всё красиво и гладко. Всё плаксиво и гадко. Хочу купить узкие потёртые вельветовы штаны. Потому что это рок-н-ролл. Месяц... Час... Секунда... Год? Я спокоен как Будда. Спокоен, как кусок дерьма на дороге. Незнакомые лица. Девочка с чулками в сеточку. Я смотрю на неё. Она близорука и смущается. Встретил старую знакомую. Сказал ей, что её задница потолстела. Ночами не сплю. Думаю о безумцах и демонах. Хочу взорвать весь мир. О женщинах нельзя упоминать, используя местоимение "она", или -- тем более -- называть по имени. Единственное слово, самое подходящее в данном случае -- "это". Познать этих милых и прекрасных животных невозможно. Жизнь смешна и банальна. Хвала Всевышнему, что есть такие парни, как я. И самое главное -- никому не рассказывать о бойцовском клубе. Это я убил Кеннеди. Это я порвал анус, простите парус Высоцкого. Это я вставил ствол в рот Курту Кобэйну и спустил курок. Я и есть тот святой дух, от которого залетела пресвятая дева Мария. Это я застрелил ублюдочного очкарика Дж. Леннона. Это я твои шесть неудачных попыток самоубийства и седьмая -- удачная. Семь, вообще -- счастливое число. Число удачи. Кажддому человеку желаю счастья и побольше терпения. Запаситесь им, ведь скоро приду я. И у девочек-школьниц, мечтающих о минете, от радости порвутся трусики. Да будет так! "Да будет свет" -- сказал монтёр и яйца фосфором натёр. Я слабак и неудачник. Я женоненавистник и гомофоб. Я считаю, что дружеская поддержка и женская любовь ничего не стоят. Всё, чему всецело надо себя отдавать -- это выпивка, наркотики и секс. Я не верю в женскую преданность. Если выйдя из дому ты понимаешь, что всё хорошо, что утро прекрасно и вообще жизнь удалась... не верь внутренним ощущениям, они лгут тебе, скрывая за маской удач и благополучия несчастный случай, неожиданный разрыв и пр. и пр. Если же с утра ты ощущаешь себя дерьмом собачьим, у тебя из рук всё валится, и жизнь предстаёт перед тобой исключительно в чёрных тонах, знай: это только начало, всё будет ещё хуже. Как плохо не было бы сегодня, завтра будет ещё хуже. То, что не убивает меня сегодня, то убъёт меня завтра. Это точно. Улыбки друзей. Сколько в них добра и наилучших пожеланий! А вы не задумывали????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????Неужели?!! Заткнись, ублюдок, тебе никто слова не давал!!! Я хочу, чтобы благополучные семьи разрушались. Мне не терпится услышать новость о начале новой мировой войны. В моих грёзах -- насилие над пенсионерами. Я за самоубийства и передозировки. Её дедушку сбил грузовик. И она стала шлюхой. Ублажает теперь местных головорезов и воров. Делает вид, будто всё нормально. Однако же не так. По ночам спит -- пьяна и одинока. -- (Если кто-нибудь не успел её снять). С утра завалится какой-нибудь подозрительный тип, одолжит у неё на выпивку и свалит, прихватив часики, жилеточку, кастрюлю и ещё что-нибудь, пока она устало принимает душ. Жизненные ценности, извините, смыты в унитаз, за ночным окном воет старый голодный и облезлый пёс -- вот-вот подохнет от холода, часы остановились, жёны неверны, мужья -- ещё хуже, дети неуправляемы, травка не легализована, алкоголь -- слава богу -- вы и сами всё понимаете. Мне приснилось, будто простатит неизлечим. Поразился собственному равнодушию на этот счёт. Быть может, детство закончилось и более нет слепой, но чистой и такой наивной веры в сны? Степь становится голой до прихода весны освобождаясь от снега. Летом зелена станет. Всё будет хорошим и по-доброму неузнаваемо пьяным -- и таким медленно-тягучим, таким терпким и горячим -- в дневное время и дымчато-прохладным -- ночью. Всё незаметно протекает из прошлого в настоящее. Ты был молодым -- не было границ и преград; не было высоты, не взятой тобой, не было препятствий, не преодолённых тобой. Это было несколько мгновений назад. Теперь, умываясь утром, ты обнаруживаешь тонкие седые волосы на дне потрескавшейся серой раковины. Тяжко вздыхаешь и ждёшь смерти, которую хочешь видеть менее всего. Солнечные блики на воде уже не радуют твою морщинистую толстокожую душу. Свет раздражает, тьма напоминает о ближайшем конце. Я всё это вижу с ясностью Нострадамуса. Всё это будет. Я знаю. Я знаю, что всему есть предел. Всё кончится, не успев начаться. Такова суровая прелесть жизни. Она и сама не понимает, зачем всё так устроено. Всё запутано, всё ясно и просто. Как камень, в пыли лежащий на дороге. Просто камень. Просто в пыли. Просто на дороге. Буквы сплетаются в слова, слова образуют фразы, фразы, дополняя одна другую падают на дно пустоты бессмысленным мусором. Это писательство. Это форма медленного самоубийства. Как долгоиграющая пластинка со старыми блюзами. При этом твой патефон, дорогая, тянет. Стар. Как мир. Как дерьмо на тротуаре. Как молитва -- неважно -- искренняя или нет... Моё тело плавно и медленно струилось по десятикилометровому дивану в поисках ещё большей неги и более глубокой наплевательской расслабленности. Голова - земной шар, населённый пустыми мыслями-оболочками бесполезных идей. Она тяжёлым грузом висела где-то на краю дивана и переходила в длинную тонкую шею, которая далее ветвилась узкими плечами. Глаза не видели край, где обитали ступни. Тело - огромно и невесомо, за исключением головы, наполненной материальными пустыми мыслями и никуда не зовущими лозунгами. Время отмеряется долгими мгновениями, которые проваливаются в пустоту, которая и есть рай. Иногда происходят изменения: зуд в паху и в горле - но это тоже часть той пустоты, в которую я погружаюсь раз за разом, когда понимаю, что... Это мои героиновые воспоминания. Порошок -- суррогат счастья, в миллионы раз лучший оригинала. Так-то вот, детишки. Маленькие неуклюжие медвежата, гнойные прогнившие нарики, поганые менструационные вокзальные попрошайки, готовые за глоток технического спирта переспать с тобой. Моя жизнь - тяжёлый случай. Всё в ней тайна, всё в ней эксперимент. На обложке журнала женщина, будто вдруг пришедшая из Чикаго 30-х годов ХХ века. Этакая певица из дорогих ресторанов. Время гангстеров, бутлегеров, сухого закона и красивых женщин. Волосы уложены сзади - просто и элегантно. Длинное, чёрное как ночь, платье. Она стоит возле стойки с микрофоном, смотрит куда-то вверх и немного вправо. Кроме того, очень мила и привлекательна. - Вот всё, что я мог сказать о девушке из другой эпохи, другого мира. О девушке, изображённой на обложке глянцево го журнала. Что же я могу уяснить из собственных мыслей и идей: моя жизнь тяжёлый случай, всё в ней тайна и всё в ней эксперимент. В раннем средневековье Англия страдала от кровожадных набегов с севера. То -- викинги опустошали земли врагов. И не было предела храбрости норманнов, как не и было предела их жестокости. Набожные англичане в конце каждой молитвы просили у всевышнего: "Господи, да убереги нас от норманнов!". К чему эти строки? Вот к чему: я обращаюсь к богу с такой молитвой: "Спаситель, убереги меня от запоев! ". Ибо нет предела храбрости моей печени, как нет предела дням, отданным распитию спиртного. А-а-а-а!! -- кричит падающий в пропасть. Ах-ах-ах!.. -- постанывает красивая любовница. Чёрт возьми! -- восклицает почтенный старик в фетровом костюме -- он наступил на собачьи испражнения. О, нет! -- неприятно удивляется садовник, увидев погибший нарцисс. Ха, отлично! -- радуется удачливый игрок в дартс, попавший в яблочко. А я молчу. И молча напиваюсь. А во сне стараюсь перевернуться на бок, чтобы не захлебнуться блевотиной... Я ненавижу, когда от меня приятно пахнет, а когда воняет -- люблю. Я хочу выпить всё спиртное, скурить весь гашиш, трахнуть всех красоток. Я счастлив, ежели у меня воняет изо рта. Не чистить зубы три недели -- без проблем! Не менять трусы два месяца -- аналогично!! А вы, козлы, думали иначе? Я погружаюсь в себя (бр-р-р!!) каждую ночь и вижу там бесконечные споры в темноте, слышу мнения оппонентов и понимаю, что у меня не два "я", а сорок - сто тысяч - миллиард. Я видел свои глаза , отражавшиеся на дне полупустых бутылок. Я видел красивых женщин -- бездушных и глупых. Я видел мужчин, злых и алчных как сам дьявол. Я наблюдал, как лучшие умы и сердца моего поколения прозябали в нищете и забвении, в то время, как ублюдки с жадными глазами облачались в золото и не могли остановиться. Меня завернут в упаковку сигарет "Балканская звезда" и захоронят на глубине сорока сантиметров. Брат, никогда ещё не хотел вскрыть себе вены как сейчас. Уйти навсегда -- слишком приятная перспектива. А вы приняли это за жизнелюбие. Одному страшно, но видеть кого бы то ни было, заговорить с кем-нибудь -- выше моих сил. Насколько я понимаю саму жизнь и суть явлений, страх лучше и комфортнее, чем общение. Страх всего лишь пугает, люди -- могут уничтожить. Страх постепенно притупляется, бледнеет, к нему привыкаешь, а человеческие создания умеют и любят подслушивать твои мысли и заглядывать в душу. К ним (людям) не привыкну. Никогда. Боже, почему я вырос, зачем я не калека? Сошло бы за этакую предсмертную записку. Пафосно? Вполне возможно. Устроить cоревнование: кто оригинальнее и красивее наложит на себя руки и чья предсмертная записка окажется наиболее гениальной. А? Как вам мыслишка, козлы? Прохлада обволакивала меня так, как ещё минуту назад меня одолевали мысли о человеке, на которого мне наплевать. Обволакивала и окутывала. Также, как и те мысли - безудержно, но невнятно. В горле - ком. Казалось, он был одушевлённым и разговаривал со мной. Его обволакивала пустыня. Плюс миллиард по Цельсию. Наверное, будь там Солнце, оно сгорело бы - мгновенно и безвозвратно. Идти тяжело, но вместе с тем радостно и легко. Левая нога еле шевелится: вот - вот откажет, а может быть, даже, отвалится. Дорога: мёрзлая, торчавшая буграми, смешалась с кусочками льда. Коктейль "Ветер и Солнце". Пение птиц. Услышал ещё несколько секунд назад ( немногим позже тех мгновений размышления о человеке, на которого наплевать). Остановился. Впереди кто - то стоит, задрав голову и обратив взгляд на верхушки деревьев, слушает пение птиц. Я присмотрелся. Молодой человек. Это был я. Мой край прек
расен. Ночью и днём. Осенью и летом. В грозу и метели. Каждое мгновение и всю жизнь. Выглянул в окно и увидел лик молодой
весны. Она прекрасна, как взрыв, так внезапно случившийся и поразивший меня свежестью, тоской по чувствам и неизведанному.
Как всё началось. Я, конечно же, не помню того времени, когда я был младенцем. Поэтому я не сразу догадывался о том, что существую вообще. Это было безмятежное время - точнее практически обездвиженное безвременье. Я думаю, что тогда мне казалось, будто времени нет, оно куда-то исчезло. Правильнее говоря, я не предполагал о существовании чего-то подобного. В отличии от моих родителей, которые по неизвестным мне причинам печально удивлялись моему росту - незаметному, но очевидному. Я жил, существовал. Я был. Теперь я волосатый двадцатилетний ублюдок. Со своим достоинством и недостатками. Я расту, развиваюсь. С другой стороны, гнию и разлагаюсь. Печально, но факт. Хотя, если на чистоту, не факт и не печально. Я с течением времени обрастаю шрамами и морщинами, как бабкины сплетни новыми подробностями и деталями. К чему я пишу весь этот бред? Да собственно и ни к чему. Это эссе о жизни -- самое короткое и самое бестолковое. Оно о том, как время уходит, и мы не ста????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????му пути или валяясь под забором - есть ли разница?) и просто подохнуть, сделав за все годы существования единственно полезное дело -- накормить землю своими останками. Я долго блуждал в лабиринте
существования. Я долго блуждал в лабиринте существования. Я умирал и возрождался в поисках себя - серой тени, забившейся в угол. Проходили эпохи, и я уже был готов к встрече, но тень ускользала в неведомые дали. На пути встречал людей. И они направляли меня, давали советы. Я не сразу понял, что надо было их всех послать к чёрту. Но, в конце концов, мне это удалось. Их лица - застывшие пластиковые маски - старые и потрескавшиеся Задумчивость, страсть, равнодушие, безумие и любовь - всё это было начертано на них. В поисках себя я находил истину и думал, что она - и есть я сам, но это был не так. Далеко не так. Я - не истина. Вернее не та истина, которая как дешёвая шлюха вешалась мне на шею и внушала осознание того факта, что это и есть мой путь, это и есть тот крест, который я должен нести. Сначала во мне жила вера. Я был поражён, понимая значимость всего этого. Но потом пришло настоящее понимание и я свернул с пути: он оказался ложным, дорога была грязной и скользкой - по ней ходили слепцы, уверенные в своей правоте - это было действительно смешным. Дорога - ложь. Крест, который я нёс оказался гнилым и я выбросил его. Вера. Она всего лишь сыпала в мои глаза песок. Я думал, что если я вот так иду и ищу себя самого - заблудшего щенка, значит я реален. И здесь - опять обман, снова иллюзия - горькая и сладкая одновременно. Никого я не искал. Я сам - просто серая тень. Я - сон безумца - бессмертного и несчастного. А мне-то что? Я доволен собою. Я нереален, как эти строки, которые пишу в забытьи. А жизнь преподносит сюрпризы. Она это умеет. И любит. Она подобно кирпичным стенам, которые я воздвигаю вокруг себя. Настанет время - и я буду заключён в этих стенах. Люди. А кто это? Зачем они? Мне их жаль. И я их ненавижу. Смерть - вот что я им желаю. Вечно в погоне за чем-то. Вечно всё усложняют. Отношения полов, чувства, желание быть лучшим - всё то, от чего меня тошнит. У меня всё иначе: я либо сплю, либо бодрствую; мой желудок либо пуст, либо полон пищи - третьего не дано. А есть ли высший разум? А для чего всё это? А просто так. Я люблю наблюдать за самим собой. Забавно: никаких чувств и никаких обязательств. Как передача по телевизору про необычных животных... Tertium non datum/// Позволю себе некоторое вольнодумство. Половинка луны выглянула из-за туч. Одна из ночей, когда ничего не происходит, но что-то меняется - навсегда. Всё, что видят мои глаза мне знакомо. Всё, что слышат мои уши для меня не загадка. Всё, до чего могут дотронуться мои руки - не тайна. Всё, что я чувствую - подвластно мне. Проваливаюсь в бездну и осознаю: бездна - это мель. Погружаюсь в тайные глубины и понимаю, что слепо бреду по поверхности. Поднимаюсь ввысь будто птица, в действительности же медленно ползу в грязи. Это существование. Миллионы атомов меня рождены были на звёздах, теперь же сформировали прах. Это жизнь. Жизнь - это непрекращающиеся превращения в свои собственные мысли и чувства. Жизнь - это вой. Жизнь - это одиночество и голод. Жизнь - это поиски себя, никуда не ведущие. Жизнь - постоянное и неизменное мгновение. Такое же неизменное, как гладь болот или молчаливость гор. Жизнь - вечный бег за самим собой, постоянно ускользающим за грани. Жизнь - это бег по грани. Жизнь - это ошибка, мусор, ставший величайшим благом. Все самокрутки скурены, все запасы истощены - осталось ждать. Ожидание. Нет ничего удивительней. В ожидании забываешь то, чего ждёшь. Ожидание как цель. Время, проведённое в ожидании, и есть настоящая жизнь, всё остальное - мираж, забавный и пустой. Ожидание - это надежда. Ожидание - это скелет вселенной, основа всего. Превращаюсь в тонкую струю и проникаю везде, куда хочу. Мне нравится, что всё окружающее неинтересно, недостойно внимания. Всё, что нужно, всё, что важно и незыблемо, всё, что существует на самом деле - там. Внутри. Погружения туда заканчиваются смертью. Каждый раз заново. Как мотылёк и пламя огня. Вывернутый носок, исполненный разума, пытающийся заглянуть внутрь своей внешней стороны, безуспешная попытка достижения изнанки. Неработающая кнопка включения. Война образов. Мимолётные мысли, оставшиеся на глубине. Вечно не разгаданные. Мёртвые идеи. Пространства исчезают и появляются под воздействием желаний. Привязанность к прохладе космоса. Послушай, путник! Безмолвный свидетель существования, ускользающего словно вода из рук туманным утром. Послушай! Любовь - белый листок бумаги, она - ничто, если посмотреть под другим углом. Есть лишь ты - точка во вселенной. Точка - пустая молчаливая вселенная, где нет ни пустоты, ни её отсутствия. Вселенная - это старческий маразм хронического алкаша, предсмертный бред грешника-шизофреника, сопли в стакане. Всё пусто. Смысл лишь в секундах засыпания. У всех людей одинаковые лица, ты сам придумал им маски. Игра затянулась до утра и нам, усталым, придётся выбрать жертву, отчаянно борясь со сном и скукой, накатившей внезапно, как лавина и как лавина же, увеличивающаяся с каждым мгновением. Печаль - непотопляемая лодка в волнах вина. Жизнь - безуспешные попытки хоть что-нибудь разглядеть в кромешной темноте, являясь при этом слепым, но не веря в свою слепость. Слепость - крепость. Трезвость - мерзость. Мир - это дыра в моей голове. И ещё кое-что о жизни и страдании: страхи и желания, утопленные в пламени костра, старое кресло без ножки и больше ничего. Я теряюсь в пространствах, куда сам себя и привёл, как взрослый мужчина приводит наивного мальчика в места опасные и непонятные. Ах, я меланхоличное дитя ночи! И не дожить мне до утра - погаснет мой костёр. Ладно, всё на хрен.
...Ну уж это слишком! Когда моя скромность достигла абсолютного предела, я и то не мог удержаться от рассказа об этом приключении. Нет, я не какой нибудь там псих или отморозок, но иногда бывает. Это как сидеть, попивать пивко и заглядываться на красивых тёлок, вихляющих задом перед самым твоим носом. Сидишь, думаешь, хорошая погода, пиво, тёлки туда-сюда. И всё. И хочется просто бежать по пыльным городским улицам, орать во всю глотку непристойности и крушить всё на своём пути. Вот так. Но, возвращаясь к этой истории, хочется сказать, что я из тех, кого тошнит, когда кто-нибудь вслух произносит моё имя. Как проклятье, честное слово. Но речь не об этом. Тот случай достаточно интересен, чтобы забыть его раз и навсегда. Это приключение из разряда тех событий, которые кажутся чем-то переходным, неким ключевым этапом в жизни, но, на самом деле, это не так - заурядное событие в заурядной жизни заурядного неудачника. И давайте не будем доказывать друг другу с пеной у рта, что, типа, неудачничество - это круто, быть каким-то необычным засранцем просто чудо. Я тоже так думал. Думал, нет, даже мечтал: брошу всё на хрен, соберу рюкзак с вещами и рвану куда-нибудь стопом, буду бродяжничать, время от времени подрабатывать, чтобы хватало на портвейн и хлеб. Но, как оказалось, не бродяга я вовсе. Быть может, податься в богему? А что, познакомиться со всякими поэтами, модными тусовщиками, клёвые геи, моделями и пр. дерьмом. Но, не те они люди, с которыми можно поговорить скажем про то, как прошлым летом я бухал каждый день с гопниками. У них на уме мартини, Артюр Рэмбо, разговоры о театре и о Фройде. Я обожаю поэзию Рэмбо, но, право же, мне абсолютно всё равно, чем он сам занимался и каким клёвым он был. Мне насрать, что режиссёр какого-то там театра переспал с чьей-то там сестрой. Меня не волнует сексуальная ориентация Уитмэна, мне, наконец , просто похуй, чем отличается символизм от позднего имажинизма, я и слов-то таких не знаю. Тусануть с работягами? Увольте. То же самое, что и светские ребята - разговоры об одном и том же, пережёвывают давно ережёванные сопли. Люди сами загнали себя в угол и, пытаясь вырваться, напридумывают такого, что дурно становится, честное слово. Однако же, работяг я уважаю, а богемных не очень, в силу фальшивости и замороченности последних и по причине природной простоты и естественности первых. Стать нигилистом, бунтарём? Нет, не то. А как вам мизантропия? Тоже нет? Ага. А филантропия? Нет, уж лучше сдохнуть. Быть самим собой. ОК, детка. Я и так являюсь самим собой. Я тот, кто устал в поисках самого себя. Я не хочу быть никем. Я просто хочу целыми днями валяться на диване и потреблять спиртное в больших количествах, чтобы иногда приходили красивые тёлки - вы понимаете для чего, из квартиры я выходил бы затем лишь, чтобы купить пожрать и выпивку. Ах, мечты, мечты! Или, например, стать невидимым - испортить жизнь роду человеческому. А? Как идейка?.. Ночь пришла. Ночь пришла. Ах, где же то чувство, что она мне дарует? Я больше не чувствую страха, что-то иссушило весь адреналин в моей крови. Я не слышу гулких шагов страха в коридорах моего мозга. Ночь сожрала меня и выплюнула. Я судорожно цепляюсь за мутные и липкие мгновения существования, которое ускользает от меня - секунда за секундой. Я выброшен на помойку. Я - это серая пугливая тень, убегающая от любого проявления жизни. Взор мой обращён в пустоту. Пустота поначалу хмурится и отторгает меня, но прoходит вечность и она поглощает меня - гостеприимно пускает меня в свой чертог и, исполнившись неистовой радости, кормит меня блаженством и тишиной. Мы все сошли со звёзд.
За окном ветер гонит облака неведомо куда и мне кажется, что с ними уходит то, что как-то напрягало или даже мешало жить. Я наблюдаю - это моя благодарность. И в поле высокие травы поют о чём-то и я знаю о чём, но не могу вспомнить и в груди у меня что-то томится и тревожится и не может выйти наружу, оттого и грустно, оттого и один и никого не хочу видеть. А чувство тоски в груди разрастается, заполняя все мои внутренности. Оно было духовным и материальным одновременно, оно жидкой густой горячей плазмой растекалось внутри меня, давая новые ощущения спокойствия и восторга, основанного на абсолютной уверенности в исключительности и вечности этих мгновений, которые принесли такие чувства. Это можно сравнить лишь с безграничной любовью к самому себе в тот момент, когда ты выходишь из своей хижины в лесу и, закурив сигарету, радуешься утреннему туману и безмолвной красоте высоких холмов. Это как понять, что нет на земле чего-то, во что бы ты верил. Понять, что всё окружающее - это твой прошлогодний сон - серый и странный, исчезнувший, будто роса с папоротника с первыми лучами солнца. Это песок пустынного пляжа возле осеннего одинокого моря, на котором остались твои следы. Да, ничто не может сравниться с чувством лёгкой красивой тоски, причины которой неизвестны. Кто-то сказал, что это тоска по времени, проведённому в материнской утробе. Hастоящее счастье. Я же думаю, что это память напоминает нам, что мы когда-то были сотворены из звёзд , сами были звёздами. Все мы, каждый из нас. Отчуждённость. Я чужд всему. И всё чуждо мне. Всё, что меня окружает в безмолвии чередующихся дней. Всё, что слышу я и вижу. Пустота речей и взглядов и фальшивая осмысленность идей. Девушки в коротких сексуальных платьях. Злобные ухмылки недругов и широкие дружеские улыбки. Отчуждённость - тотальная и всепоглощающая. Она преследует меня и тогда, когда я обхожу капканы, хитроумно расставленные существованием. Она помогает забыться в бесконечном потоке лиц и масок. Она не даёт заблудиться в банальных телефонных разговорах. Она как невидимый маяк светит мне через непроницаемый туман сигаретного дыма. Отчуждённость -- это я сам, это моя жизнь. Нет, я не мёртвая рыба, плывущая по течению, но и не хищник, живущий кровью и страстями. Я избавился от опеки пространства и времени, я заключён в тюрьме, имя которой - воля. Мне чужды законы мироздания: карма, высший разум, просветлённость, нирвана, противостояние добра и зла. Я не из тех, кто заходит в тупик в бесплодных поисках себя - я никогда не искал человека, который носит моё имя. Мне чуждо самопожертвование и героизм. Есть что-нибудь глупее этого? А любовь? Разве она существует? Разве стоит она моей бессонницы? Я сбросил с плеч груз повседневности и отправился в путь, оставляя чёткие следы в пыли серой придуманной суеты, которая зовётся жизнью. Прах под моими ногами - это традиции всех людей. Цивилизация безвозвратно исчезнет, а я улыбнусь и закурю сигарету. Пошлые гримасы друзей мне ничего не говорят. Удары судьбы - укусы комара - безопасны, но неизбежны. Всё - от бога и всё - от дьявола. Это мой разум забавляется. Перед внутренним взором пробегают лица. Пробегут -- и исчезнут в тумане. Но что это? -- Я чувствую запах. Это - отчуждённость. Стучится в мою дверь. Не могу не впустить её. Улыбаюсь и закуриваю cигарету... В туалете. Я сижу в туалете. Я какаю. Я веду обычный образ жизни для человека своего возраста. Я никогда ничего не придумываю и мне хорошо. Я маленький зверь, нашедший себя в этом гигантском зоопарке. Из жестяной коробочки я извлёк окурок. Довольно-таки большой. Закурил и подумал: а много ли таких несчастных (а может и счастливых), кто в одиночестве прозябает в четырёх стенах, медленно истлевает и ждёт, когда кто-нибудь извлечёт его или её на свет божий и покажет красоту мира? Я понимаю, кому-то сейчас очень тяжело: голод, страх, болезни, неразделённая любовь, смерть близкого человека -- но это всего лишь жизнь. А жизнь лучше, чем ничего... Самое приятное времяпровождение -- во втором часу ночи курить, читать в дороге и есть холодную гречку с куском хлеба с майонезом... Ночью. Я веду простой быт. Я веду простой быт, и это меня расслабляет. Я ни о чём не думаю, а просто курю на балконе в это позднее время. Я молодой и красивый, у меня есть хорошая семья, друзья и мой маленький ангел, которого люблю. В ночи дует ветерок, окутывая моё тело прохладными струями - это меня расслабляет. Небо достаточно красиво, чтобы
смотреть прямо в его лицо. Верхняя его часть тёмно-синяя, как глаза у эльфов из кельтских преданий, нижняя же половина светло-голубого цвета и вся изрезана тонкими чёрными ночными облаками, приклееными Великим шутником к её перламутру. Я докурил, выбросил окурок. Подождал, пока он погаснет. Посмотрел на самые красивые звёзды во вселенной и едва успел подумать, что соловей-то не поёт, падла, нихрена, как соловушка тут же затянул свою удивительную трель. Я покинул балкон и включил радио, где...
Йогурт.
Мама купила йогурт. А я его съел. Я очень люблю йогурт - ведь он такой вкусный да ещё и полезный. Но несмотря на это, иногда хочется просто выпить водки - хоть она и невкусная и, тем более, не очень полезная. Или косячок задвинуть. Тоже хорошо! Но всё равно, я люблю йогурт.
Сальвадор Дали.
Сальвадор в дали. Мохаммед Али. Читал "Дневник одного гения" Сальвадора Дали. Ну что сказать. Этот умник был нормальным художником. И даже вроде как не самым скучным в мире писакой. Но одно обстоятельство мешает назвать его дневник чем-то серьёзным: уж очень всё похоже на сказку с хорошим концом, слишком уж этот ублюдок "гений". Не человек. Хотя срал, ебался, пил вино совсем как человек. А может причина тошнотворности этой сказки, где всё так гладко и хорошо, в том что, у товарища Дали было слишком много комнат в доме. В том, что жил как-то нескромно. Не по-нашему это, ребята, не по-нашему. Хотя и я не аскет (боже упаси). Но меру в самолюбовании знаю. Иногда даже слишком. А он -- как красна девица на выданье. У кого длиннее, с тем и на сеновал.
Вы все козлы и уроды. А вы ждали чего-то другого? Я погряз в собственном нигилизме, как мудрый пастор погрязает в восхищённых и благоговейных взглядах своей паствы. Я давно всё проклял, давно научился покрывать все догмы и доктрины толстым и непроницаемым слоем пыли своегоравнодушия. Мнения, идеологии, взгляды на что бы то ни было - собачья чушь полоумных слепцов. Я отрицаю бога, но не его существование. Что мне до него? Он - всего лишь высший разум. А я? Я - пустота. Отсутствие всего, что только может существовать. Отсутствие самой пустоты. Я отрицаю любовь. А что это? Вы можете сказать: "Этого никто не знает, это что-то внутри тебя, в твоей душе". Да чтоб вы задохнулись в собственном дерьме - душу я тоже отрицаю. Я отрицаю ненависть: ничего глупее и безнадёжней нет. Так то. Я отрицаю самопожертвование и суицид. Первое - слабоумие и позёрство, второе - позёрство и слабоумие. Бунтарь ли я? Вы что же, совсем ебанулись?!! Бунт - жалкая попытка укусить себя за локоть, чтобы при этом все думали какой ты крутой и жалели тебя. Поэтому бунт я тоже отрицаю. Homo sum, nihil humane a me alienum puto. Я люблю высыпаться и плотно поесть. Иногда я люблю кого-нибудь унизить - превратить в говно, т.е. в то, чем он/она является на самом деле. Но больше всего я люблю поздней осенью в непогоду бродить по полю, в котором хаотичные потоки ветра играют огромными хлопьями первого снега. Всё остальное я отрицаю. А вы ждали чего-то другого?
Телепередачи -- не по мне. Прогнозы погоды -- наплевать на них. Хит-парады -- оставьте это другим. Референдум -- что это такое?
Скоро уеду. И не знаю, вернусь ли. Хотя, скорее всего вернусь. Простудил горло. Она покрасилась и стала похожа на цыплёнка. --
Со слов её знакомой. Я один. А моё горло простужено. Помазал грудную клетку и горлятину барсучим жиром. -- Замотал это дело платком. Как ковбой на диком западе. Жир, почему-то, пахнет хвоей. Напоминает запах Белебеевского джина. Выпиваю -- медленно. Вы думаете, что в Троицке легко и просто найти хороший самогон? Нет, самогон-то можно найти на каждом углу, у каждой бабушки. Любой алкаш за "братуха, похмели, тридцать грам, ей-богу!" укажет путь, вынесет хлебушка с лучком, водички и рюмашки. Но мне-то нужен сэм, словно текила (если прозрачный) или вискарь (если крашеный -- на черносливе и т.д.). Мо --
жете бля не верить, но я калач тёртый,-- тем более в вопросах...ну вы сами понимаете. Не хочу об этом. Хочу курить и отлить.
Даже не отлить, а медленно, долго-долго, в течении жизни отливать, никого не пускать в уборную, состариться там, накопить багаж жизненного опыта, болеть, выздоравливать, любить, ненавидеть, прощать, страдать, любоваться, брезговать, удивляться, пока отливаешь -- словом жить. Прожить свои 60 в сортире. Нормально, не так ли?? Отлил. Спустя свои 60 секунд. От создателей "Диминого похмелья" и "Трёхнедельного запоя" смотрите в кинотеатрах новый блокбастер "Отлить за 60 секунд". В главных ролях -- я, снова я и ещё нескольеко шотов, ждущих меня. Во как! Закрутил, бля, добрый молодец. Я непревзойдён в пропивании денег. Не вижу конкурентов в проматывании возможностей кого-нибудь оттрахать. Не вижу смысла не налить. Не вижу смысла не выпить. Во какой я хитрец. Как здорово всех наебал. Вы думали я слушаю Шопена и читаю Набокова и Гёте? Ошибаетесь,я бухаю и пишу. Слушаю... правильно, падла, слушаю блюююююююзз. Несуществующие существа в клоунских масках со звериными оскалами, войны в новостях по телевизору, усталость и правда, неожиданная и вязкая, тягучая, как киииииииселль. О, зна --
чит, я пьянею. Звонит телефон. Подождёте, никуда бля не уходите, родные мои гондоны. Бля, ну и дура. Сказал же ей, типа моё сердце разбито, душа полна печали и осколков поломанного счастья. Гнал ей чушь типа я более не верю в близость двух сердец, в единение душ. Хотя этой дуре нужно единение в душе. -- (Ударение на первый слог). Ты такой интересный. Здесь таких парней нет. Их только водка интересует. Я прочитал ей свои хокку. Хокку? -- Спросила она. А яё это? -- История хокку берёт начало в Стране Восходящего Солнца. -- А я знаю, это где-то в Китае! -- Ну да, где-то там, где восходит солнце. Ну вот, хокку -- это такие своеобразные трёхстишия. Так вот, прочитал ей свои хокку. Она сказала, что ничего не поняла и почему не складно. А я сказал,потому что я нихуя не талантлив. Она узнала, что я один и пришла в каком-то коротеньком шёлковом халатике. Типа посмотри -- какие ножки. Я и сам всё вижу дорогая. Но ты посмотри типа какая бутылочка, бля. Опять никакого секса. Она поцеловала мою
шею в засос. Остался маленький след. Я попросил её сделать...массаж. Она сделала. Пока делала, я уснул, проснулся, она успела
заметно опорожнить бутыль. Мне стало горько и обидно, что я потратил время на сон, в то время как тупая (пусть и секси) сука выпила две-три.