Дёмина Карина : другие произведения.

Глава 37. Возрождение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Глава 37. Возрождение

   Янгхаар учился уживаться с болью. Она была разной.
   Разноцветной.
   Синей. Стеклянной, хрупкой в раздробленных костях. Горячей. Эта не умолкала ни на мгновенье, словно Ерхо Ину последовал за Янгаром в Горелую башню.
   И порой, засыпая, Янгар слышал такой знакомый хруст.
   Желтой. Медово-тягучей в разодранных мышцах. Порой она утихала, позволяя вдохнуть, но возвращалась с новой силой, затапливая сознание. И тогда уж Янгар не в силах был сдержать стон.
   Рыжей, как пламя, на ожогах. Огонь оставил частицу себя, чтобы день за днем восстанавливать метки.
   Порой Янгару начинало казаться, что он никогда не избавится от боли.
   И не выдержит.
   Но время шло.
   И тело, изодранное, искалеченное, сращивало раны.
   Он вдруг осознал, что жив, свободен и вернулся домой. Теперь, открывая глаза, Янгхаар видел кольца Великого Полоза, в чешуе которого спрятана Печать. И надо было лишь добраться до нее.
   Тогда боль уйдет.
   А раны затянуться.
   И он станет таким, каким был прежде. Только злее.
   - Снова думаешь о мести, - Кейсо менял повязки дважды в день, и на раны накладывал едкую смрадную мазь, которая приносила новую боль. Но следом давала облегчение.
   - Да.
   Врать не было смысла.
   - Они, - голос еще был хриплым, да и говорить получалось с трудом. - Меня не оставят. Отпустили, чтобы привел... след... потеряли...
   Но рано или поздно найдут его.
   - Печать. Нужна.
   Кейсо похудел и белая кожа его обвисла, а губы, лишенные обычной краски, казались неестественно бледными, выцветшими.
   - Тайник здесь. Надо достать. Я буду здоров.
   В тот момент, когда сумеет дотянуться до Великого полоза, предложив ему каплю своей крови. И можно попросить Кейсо, чтобы поднял, у каама хватит сил, но...
   - Дело не в доверии, да? - Кейсо промывает раны на плечах, счищая корочку. - Знания опасны?
   - Да.
   Он верно все понял, старый верный друг.
   - Я... дотянусь... поправлюсь... уйду...
   Полоз тоже слушает.
   - Увидят меня... поймут... пойдут следом...
   ...прочь от Горелой башни, в которой маленькая упрямая медведица отсчитывает дни, оставляя зарубки на дверях.
   - Ты... останешься... присмотришь за ней. Ей... нужен кто-то рядом.
   И Янгхаару нужно знать, что его маленькая медведица не осталась одна. Она ускользает днем и возвращается под вечер, сбрасывает полог тяжелой медвежьей шкуры, но по-прежнему скрывает лицо, не верит, что не портит ее тонкая нить шрама.
   Она ступает легко и беззвучно.
   И камень ластится к босым ступням. На них больно смотреть, потому как кажется - замерзает. И руки Аану холодны. Янгар греет их своим дыханием, но...
   - Я не человек... - шепчет она.
   - Человек. Уже.
   - Еще нет.
   - Но скоро.
   - Наверное, - ей страшно заглядывать в будущее. И Янгхаар понимает этот страх. Защитить бы. От него. От людей. От самого себя.
   - Сегодня двое, - присев у камина, пусть бы тепло огня ей недоступно, но Аану нравится смотреть на пламя, она рассказывает о том, что происходит за пределами башни. - Верховые... близко подошли.
   Она вздыхает и признается:
   - На них цвета моего отца.
   - Ты его любишь? - Янгхаар должен знать наверняка, потому что... он все равно убьет Ину, но ему не хотелось бы причинять боль своей медведице.
   - Когда-то думала, что да, люблю... или любила? - она пожимает плечом. Рыжая шкура вдруг сползает, ложится мягким ковром. И волосы, заплетенные в толстую косу, падают, рассыпаются, укрывая спину. Его Аану снова медлит, прежде чем надеть платье.
   Или хотя бы сорочку.
   - И мне очень хотелось, чтобы он любил меня. Я старалась быть послушной...
   Только Ерхо Ину любить не способен.
   И говорить о нем нет никакого желания.
   - Мне нравится смотреть на тебя...
   В сумерках кожа отливает мягким золотом. И Аану, вспыхивая, вдруг вспоминает о своей наготе, спешит ее спрятать. Вот только пламя тоже умеет играть. И ткань сорочки слишком тонка. Но золото исчезает, и тени выписывают абрис ее тела на белом полотне.
   - Ты красива, Аану.
   - Ты хотел знать, люблю ли я отца. Нет. Не люблю. И я знаю, что ты собираешься его убить.
   Она набрасывает на плечи шаль.
   Обычная женщина.
   Почти.
   - Янгар, - Аану опускается на край постели. Ледяные пальчики ее отбрасывают прядь, прилипшую к щеке. - Я не боюсь за него. Но я не хочу, чтобы он снова причинил тебе боль.
   А в ее глазах Янгар читает то, о чем Аану Каапо промолчала: он слаб.
   Нет больше Черного Янгара.
   Неправда.
   - Поможешь мне встать, маленькая медведица? Не сейчас... завтра... а сейчас просто посиди рядом. Ладно?
   Она кивает.
   - Рассказать тебе историю?
   - О стране Кхемет? - уточняет Аану.
   Ей нравятся истории, которые почти что сказки. И Янгар сам начинает сомневаться в том, и вправду ли существует эта страна.
   Быть может, и она - призрак, сотворенный песком и жарким южным солнцем.
   - О ней... или о пустыне... о призрачном городе, который изредка показывается странникам. И даже ашшары, истинные дети пустыни Дайхан, не способны пройти мимо. Он появляется, когда солнце стоит высоко и воздух дрожит от жара. Песок раскаляется и ранит ноги. А мысли в голове становятся вязкими. Тогда и вспыхивают золотом сто одиннадцать куполов, отмеченных полумесяцем, знаком богини Иши. И вырастают из песков белые стены...
   Говорить легко.
   Янгхаар вновь видит их, сложенные из крупных блоков, выглаженные ветрами до зеркального блеска. И ворота, распахнутые гостеприимно.
   Входи, странник.
   Но не забывай, что не каждого отпустит призрачный город.
   - Ты и вправду видел его? - Аану кладет на постель руки и упирается в них подбородком. Она так близко, но дотянуться у Янгара не хватит сил.
   - Видел.
   Марево над золотом башен.
   И в нем, не то звуком, не то эхом безумного солнца - тягучая мелодия флейты.
   - И вошел?
   - Нет.
   Подобрался настолько близко, что услышал запах жареного мяса, и вдохнул непривычно прохладный, напоенный водой воздух.
   - Если бы я вошел, то вряд ли вышел бы.
   Что удержало на краю?
   Манил ведь призрачный город голосами фонтанов, обещанием иной, легкой жизни, сокровищами, о которых легенды ходили. Наверное, эта легкость и отпугнула.
   - Тогда я рада, что ты устоял, - Аану зевает.
   И Янгар дотягивается-таки до ее губ. Шершавые. И в то же время мягкие. Вот только собственные пальцы не способны ощутить этого прикосновения.
   Ерхо Ину ломал их с большим удовольствием.
   - Расскажи еще...
   ...историй много.
   ...о городе, что вытянулся вдоль берегов Великой реки. И домах, которые подымаются над водой. Весной вода подымается до самого порога, затапливая белые лапы опор, а летом отступает, оставляя на них гроздья тины. На жаре та начинает гнить, и в Белых кварталах на две недели воцаряется невыносимая вонь.
   ...о жителях, что расписывают лицо охрой и кланяются звероголовым богам. И о богах, чьи статуи из желтого песчаника стерегут великий город. Сама пустыня, подбираясь к стопам стражей, отступает с поклоном.
   ...о жрецах, закрывающих лица белой тканью, и танцовщицах, которые курят опиум, ибо он освобождает разум и душу, делая танец чистым.
   ...о тысяче и одной жене Богоравного Айро-паши, о белом его дворце, куда каждый год свозят юных красавиц со всех уголков мира. И новые жены исчезают за коваными дверями, чтобы больше никогда не показать миру свое лицо.
   ...о самом паше, который не стар и не молод, но в самой силе. И рука его крепка. Под ней ходят лютые сотни, прозванные в народе шакальими.
   ...о том, как звенит пустыня под копытами их лошадей. Тонконоги и длинногривы, несутся они наперегонки с ветром. И южным диким ветром летят перед лошадьми кайру-гончие, гладкошкурые, свирепые. Единожды взявши след, уже не собьются с него.
   Она слушает, жадно ловит каждое слово, и Янгару хочется говорить. Он и говорит, до хрипоты, до сорванного голоса, переходя на шепот. Но наступает утро, и Аану, завернувшись в медвежью шкуру, засыпает. Ее сон легок. И страшно его потревожить.
   Янгар любуется ею. Бледное лицо и рыжие, солнечные пряди.
   Шрам, который он хотел бы стереть.
   Перекрещенные руки. И белая шея с узором тонких, словно нарисованных вен.
   Шелковый шнурок и шетигранная монета, что прикипела к коже.
   Шкура... шкуру тянет схватить и швырнуть в огонь, пусть бы себе забрал, освобождая Аану. Но нет на это сил. Да и не спасет огонь. Лишь боги обидятся.
   И Янгар сочинял новую историю, для себя и для той, ради которой стоило жить.
   И в эти недолгие минуты Янгар чувствовал себя счастливым... почти.
   Жаль, что нельзя было продлить их.
   Время шло.
   И однажды наступил день, когда Янгхаар Каапо сумел встать с постели.
   А потом и другой - когда он дотянулся до черной петли змеиного тела. И Великий Полоз, отзываясь на родную кровь, отдал печать.
   Горячим углем упала она на ладонь.
   Опалила. И искалеченные пальцы сжались, удерживая шелковый камень. Печать же раскалилась докрасна. Как долго Янгар ее держал? Долго.
   Он стоял, не смея шелохнуться, справляясь с чужой силой. Горячая. Хмельная. Слишком ярая, чтобы попытаться удержать ее, она огнем выжигала раны и сама же вытягивала боль.
   Расплавленное золото бежало по жилам. И звенело далекое скрытое в земле серебро. Вторили ему железные руды. И голова кружилась от призрачного всесилия.
   Кажется, Янгар упал.
   И кажется, сумел подняться. Или его подняли? Его тело больше не принадлежало ему. Оно переплавлялась в невидимых горнах, и кузнечным молотом бил по вискам пульс.
   Скрипнула дверь. Кто-то пришел.
   И задал вопрос. Протянув руку, попытался коснуться, но отпрянул, опаленный незримым жаром Полозовой крови.
   Позвали по имени.
   И пытались дозваться, но Печать держала.
   А когда отпустила, то оказалось, что за окном разгорается очередной закат, и огромный шар солнца уже увяз в сети ветвей.
   К Янгару вернулась способность думать. И собственное тело он вновь чувствовал, прежним, полным, если не переполненным силой. А Печать лежала в руке, остывая.
   - Вот так лучше, - Янгар подбросил ее на ладони и рассмеялся. Смех получился хриплым, сухим. И голос ломким. Мучила жажда и голод. - Намного лучше!
   Он уйдет завтра.
   И уведет за собой стаю охотников.
   Он убьет Ерхо Ину и двух его сыновей. И дочь, которой нравится вкус чужой боли. В ее глазах слишком много тумана, чтобы можно было им верить. И кёниг, опутанный золотым голосом Пиркко-птички, тоже умрет от руки Янгхаара Каапо.
   А летом Янгар вернется, чтобы забрать Печать и жену.
   Присев у окна, Янгар наново научился дышать. Тело еще хранила отголоски подземного жара, и эта сила была слишком неудобна, чтобы пытаться совладать с нею.
   И Янгар, прислонившись затылком к холодным камням, разглядывал свои руки. Целые. Живые.
   Способные удержать клинок.
   Шрамов и тех не осталось.
   Он сжал и разжал пальцы. Провел ими по камню, по дереву, наслаждаясь этим прикосновением. И Белая башня отозвалась на него. Она тоже будет ждать лета.
   - Присмотри за ними, пожалуйста, - попросил Янгар черного змея. - За Аану... она особенная. Но ты же знаешь, да?
   В рисованных глазах Великого Полоза он увидел свое отражение.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"