Дёмина Карина : другие произведения.

Изольда Великолепная. Глава 14. О любви к театру

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Глава 14. Любовь к театру

  
   Вам говорят, что Вы умны и красивы, не спорьте - людей не переубедишь.
   Совет, возможно, что добрый, но уж точно совершенно бесплатный.
  
   Смеркалось. Точнее серелось. Дождь то прекращался, то начинался вновь, но в остальном мир пребывал в гармонии с собой. Горел костер, доедая остатки дров. Пустой уже котелок стоял, наполняясь водой. Обжигающая крупяная каша была вкусна, и я собирала с деревянной миски последние крупинки. Голод отступил, на смену ему пришло состояние осоловелое, полусонное. В таком неплохо мечтается. Лаашья, почти не различимая в сумерках, тихо мурлыкала под нос песенку, а Сиг возился с порванной струной. Я думала об исчезнувшей стране.
   И о том, что в моем мире нет рабства, зато есть порох и демократия. Стал мир лучше?
   Не знаю.
   - Спой, Сиг, - попросил Сержант, стряхивая каплю с рукава.
   - А что я? Я уже напелся. Вон пусть она и поет. На вот, - Сиг протянул инструмент, этакую тыквину с тугими струнами и длинным, что журавлиная шея, грифом. - Ледей с детства петь учат.
   Похоже, и здесь я буду исключением. Меня даже почти обязательная музыкальная школа благополучно миновала за полным отсутствием слуха. Но петь я пыталась, получая от процесса искреннее удовлетворение, пока Машка не сказала, что мое пение наносит ей глубокие душевные травмы...
   Мне не хотелось травмировать новых знакомых.
   - Я не умею, - призналась я, возвращая инструмент.
   - Откуда ты такая выискалась? - Сиг обнял его и подпер грифом подбородок. - Одета не как леди, а платье дорогое...
   Было дорогое, а теперь вряд ли на тряпку сгодится. Жаль. Мне платье нравилось. Может, больше у меня никогда не будет таких платьев.
   -...петь не умеешь... про Фризию слыхом не слыхивала... сильно издалека, да?
   - Сильно.
   Его не думали одергивать, да и чувствовала я чужое любопытство.
   - ...а лошадей вот лечишь...
   - Чего тебе надо?
   - Скучно, - честно признался Сиг - Хуже скуки зверя нету. Вот думаю, порасспрошу, послушаю байки... все веселее.
   И ведь не отцепится. Ладно, про то, что я не из этого мира, сказать можно. Я уже успела убедиться, что здесь к существованию параллельных миров относятся весьма спокойно. Но Сиг ведь не угомонится. Он полезет выяснять, как устроен мир... и что там Сержант говорил про опасные слова?
   Или станет спрашивать, чего мне в замке понадобилось. И доберется до договора и моей короткой, аки кротовий хвост, семейной жизни, которая ушла под этот самый хвост. Мне не хочется об этом говорить.
   А о чем хочется?
   Если нельзя говорить правду, надо соврать.
   Если лень придумывать ложь, надо использовать чужую.
   - Скучно, значит... - я погладила Снежинку по носу. - Байку... расскажу.
   Когда-то, классе этак в десятом, я записалась в театральную студию. Ну, студией она лишь звалась - кружок при чудом уцелевшем ДК. Руководил им немолодой, но весьма энергичный Владлен Яковлевич, и как-то его энергии хватило, чтобы, придя однажды, я осталась. На месяц. Год. И больше.
   Мы ставили "Отелло".
   И Колька, которому отдана была роль несчастного доверчивого мавра, неуловимо походил на Сига. Не потому ли я вспомнила сейчас? Колька чернил гуталином лицо, а губы мазал красной помадой, но никто не смеялся над ним.
   Я была Дездемоной, но ровно до тех пор, пока не появилась Машка. И роль передали ей, а других, подходящих для меня, не нашлось. Вот и осталось играть саму себя - верную тень на подмостках жизни. Разве я не понимала того, что происходило?
   Понимала.
   А почему терпела?
   Была причина и, наверное, осталась, если уж я опять играю в прятки с собой.
   Но помню до сих пор слова, которые запали в сердце:
   - Что с Мавром я хочу не разлучаться, о том трубят открытый мой мятеж и бурная судьба. Меня пленило как раз все то, чем так отличен муж. Лицом Отелло был мне дух Отелло, и доблести его и бранной славе я посвятила душу и судьбу...
   Слабо зазвенела струна, подхватывая оборванную фразу.
   - Продолжайте, леди, - подбодрил Так, присаживаясь у костра.
   Продолжу. Точнее, начну с начала. Текст я помню где-то на две трети. Оставшуюся треть как-нибудь вытяну...
   - Итак, - я обвела моих слушателей. - Жил-был мавр по имени Отелло...
   Сиг получит свою историю. А я... если выгонят из леди - в актрисы пойду.
  
   Цепь огней веером расходилась от ворот. Узкая полоса света ползла по камням, то и дело выхватывая самые разные предметы. Тележное колесо. Разворошенную гору соломы, в которой копошился пьяный. Палатку. И людей, собравшихся у костра. Кости громко стучат по доске. Кто-то кричит, обвиняя, кто-то оправдывается. Кайя может слышать каждого из собравшихся в черном дворе, но вместе голоса сливаются в гул.
   Раздражение.
   Усталость.
   Обида.
   И с трудом сдерживаемый гнев. Чей-то крик бьет по ушам. И Кайя с трудом выныривает из этого плотного человеческого моря. Нельзя.
   Он не в том состоянии, чтобы держать равновесие. Будет всплеск, которым накроет всех. Злость перейдет в ярость, а обида забудет пределы. И вместо слов люди схватятся за ножи. Кровь польется... Это дом. Кто льет кровь в собственном доме?
   - Спокойно, - Урфин рядом.
   Хорошо. Урфин нужен. Он подсказал, где искать, и если прав, то Изольда здесь. Двор обыскать проще, чем замок. Пусть даже люди прячутся от случайного света. Каждый вспоминает свои преступления, и общий страх опять пробует Кайя на прочность.
   Со страхом бороться проще, чем с гневом. Страх Кайя просто поглощает.
   Стенобитные орудия, что деревянные слоны. Урфин рассказывал про слонов. И про драконов тоже. Про моря из кипящего газа, хотя Кайя не представляет, как газ может закипеть. Но Урфину верит.
   И если думать о тех историях, получается ненадолго отвлечься.
   Требушеты. Онагры. И выводок баллист в тени огромной осадной башни, на боку которой видны свежие подпалины. Еще три сгорели... лорд-канцлер опять станет пенять на расходы, намекая, что Кайя и без осадной башни справился бы. И будет прав - справился бы, но так не правильно.
   - Погоди, - Урфин остановился, вслушиваясь в сумерки. - Погоди... может, не настолько плохой из меня маг...
   Он поворачивался, как лоза в руке лазоходца, чтобы указать на строй сомкнутых спин.
   Толпа. В толпе как явлении нет ничего удивительного, но эта толпа была молчалива и сосредоточена. А еще от нее не било гневом, готовностью к войне, которая есть в любой толпе.
   Скорее уж люди... переживали?
   Боялись?
   За кого?
  
   О, как меня слушали! Сначала с удивлением и даже скепсисом, верно, сомневаясь в моем таланте рассказчика. Да и сама я не была уверена. Но все-таки Шекспир - это сила...
   А я еще Макбета помню.
   И Тита Андроника, только он кровавый очень. Ромео с Джульеттой грустные, их в следующий раз прочту.
   Мысли эти скользили, как ласточки по ветру. Я была на сцене, той самой, выйти на которую мне не удалось. И что за беда, если сцена эта - под открытым небом, что нет здесь ни декораций, ни занавеса, ни даже дымных шашек. Плевать! Я была коварным Яго, который, обижен генералом, готовил месть. И бедным Брабанцио, что не желал расставаться с дочерью. Вздумалось ей, глупышке, в какого-то мавра влюбляться.
   Не иначе - околдовал.
   И мавром я была. Могучим воином, несчастным мужем. Влюбленным, ревнивым и доверчивым, только доверявшим не тем.
   Кассио, который, словно пешка, ходил по чужой указке. Беспомощным Родриго, чья любовь оказалась с гнильцой. И уж конечно, я была Дездемоной.
   Бедной чистой Дездемоной.
   Ива, о ива...
   Я играла, как играла бы тогда, но одна за всех. И это было замечательно!
   ...не вопрошайте, чистые светила: так надо! Эту кровь я не пролью, не раню эту кожу, ярче снега и глаже, чем надгробный алебастр.
   Сержант молчит. Лаашья слилась с ночью, но слушает меня. И Сиг. И Так. Огонь и тот притих.
   ... Я чувствую беду, но верю, верю - она грозит не мне...
   Кто-то очень громко вздохнул.
   Людей собралось. Откуда они взялись? Пришли и смотрят. Но пускай. Какой театр без зрителей?
   ... Будь жизнями все волосы его, мое отмщенье все бы их пожрало...
   И руки - уже не мои, но оскорбленного Отелло, сомкнулись на тощей шее Сига...
  
   Кайя пробился сквозь толпу, сдерживая желание попросту расшвырять людей. Обычно бежавшие с его пути, они стояли плотно и в упор не замечали своего Лорда, что было более, чем странно. Стена закончилась в двух шагах от костра. А по другую сторону Изольда, маленькая нежная Изольда встав на цыпочки душила какого-то типа. И судя по всеобщему одобрительному молчанию, а также по выражению лица Изольды тип этот определенно заслужил подобную смерть.
   Кайя подумал, что надо бы помочь. У Изольды вряд ли хватит сил, да и вообще женщины не должны убивать собственноручно - это слишком утомительное занятие.
   И держит она не умело. Так только синяки останутся. Душить вообще долго, быстрее шею сломать.
   - Стой, - Урфин повис на плече, упираясь ногами в камень. - Посмотрим.
   Изольда, отпустив типа - он осел на землю, но явно недодушенным, - принялась говорить, быстро и страстно. Люди кивали, шепотом передавая друг другу слова. Но смысл происходящего по-прежнему ускользал от Кайя.
   -... она была чиста, она тебя любила. Мавр жестокий... - продекламировала Изольда, указывая все на того же сухощавого типа. - Клянусь моим спасеньем, это правда. И вот я с этой правдой умираю...
   Кто-то громко всхлипнул, хотя Изольда выглядела по-прежнему живой и довольно бодрой.
   - ... Вы, дьяволы, от зрелища небес! Мечите по ветру! Изжарьте в сере! Швырните в бездны жидкого огня! Мертва! О Дездемона! Дездемона!
   Кайя не был представлен леди Дездемоне, но все равно ему должны были доложить об убийстве, в котором явно был замешан обвиняемый Изольдой тип. И если все обстоит именно так, как Кайя думает, то удушением он не отделается.
   Изольда же, скрестив руки на груди, заговорила другим тоном.
   - Надо же, как любопытно. Жаль, что раньше не пришли... - пробормотал Урфин, и стоявший рядом человек в грязном поддоспешнике шикнул:
   - Тихо.
   - ...это просто представление, Кайя. Это просто представление...
   Сделав изящный разворот, Изольда вырвала из-за пояса длинный кинжал и подняла так, что увидели все.
   - ...и мой путь - убив себя, к устам твоим прильнуть...
   Ударить она не успела.
  
   Кинжал - тяжелый, кстати, и не особо удобный - вырвало из моей руки. А в следующий миг я увидела Кайя, который возвышался надо мной, аки скала над морем. Злосчастный кинжал он сжимал в кулаке. И так сжимал, что сталь сначала захрустела, а потом посыпалась крошкой.
   - В общем, все умерли, - подвела я итог истории, раздумывая, пора ли бежать или бегать уже поздно. Не смея отвести взгляд, я протянула руку за спину, нащупала что-то - как оказалось двузубую вилку - и протянула Кайя. Он с тем же отрешенно-сосредоточенным видом искрошил и ее.
   Да уж, на металлопереработке ему бы цены не было.
   А на мавра-то как похож... в сумерках лицо из-за татуировок выглядит почти черным. Глаза же белые, вернее, побелевшие. Жуткие.
   И вилки, как назло, закончились.
   - Вечер добрый, - сглотнув, сказала я. - Погода ныне... ветреная. И дождик идет.
   Кайя кивнул.
   То есть к беседе Их Светлость не расположены.
   - А мы тут... в театр играем.
   - Вы ранены? - прозвучало так, что я едва не согласилась - да, ранена и вообще почти при смерти.
   - Нет.
   - А кровь?
   Кровь? Ах да, пятна остались. Нюх у Кайя, как у собаки. И глаз, как у орла, если различил эти крохотные... ну не крохотные, но почти слившиеся с родным цветом ткани, пятна.
   - Горшок лопнул. Забрызгало, - я честно попыталась прояснить ситуацию, подозревая, что выходит не слишком хорошо. Но сейчас разум мой решительно отказывался сотрудничать. Интуиция и та заткнулась.
   - Горшок?
   - Глиняный. Наверное, с трещиной был... маленькой... а потом раз и все...
   - Кровь лошадиная. Леди не ранена, - Сержант встал и руки поднял, как фашист, партизан завидевший.
   - Фризиец?
   Уф, мне как-то полегчало оттого, что внимание Кайя переключилось на Сержанта. Тот крепкий, выдержит.
   - Фризии больше нет.
   - Фризийцы остались.
   Что-то это мне напоминает. Ах да! Пароль-ответ, и слоны улетают на юг, славянский шкаф ушел из продажи, а Штирлиц живет этажом выше. Осталось понять, кто здесь за Бормана.
   - Если так будет угодно Вашей Светлости, - Сержант опустил руки. - Я присягнул на верность дому Дохерти. И клятву не нарушу.
   Что бы это ни значило, но Кайя кивнул и повернулся ко мне.
   Сейчас будет скандал...
   - Леди, я понимаю, что вы глубоко оскорблены.
   Как тихо вдруг стало... и зрители мои куда-то разбрелись. Благоразумнейшие люди. Я бы тоже куда-нибудь разбрелась, лишь бы это чудо рыжеглазое не смотрело на меня с такой тоской.
   - Но вам не следовало покидать Замок! - возвестило оно, указывая на тот самый замок, который возвышался над двором.
   - Неужели? А мне показалось, что именно этого все и ждут... - я прикусила язык. Какой смысл в именах, которые слишком известны, чтобы произносить их вслух.
   Кайя глубоко вдохнул, а потом сделал то, что мужчины делают крайне редко:
   - Пожалуйста, простите меня, - он произнес это почти шепотом, но я услышала, хотя не поверила собственным ушам. - Я клянусь, что подобного больше не повториться.
   Он извиняется?
   Он действительно передо мной извиняется?
   Да мужчина, способный попросить прощения - это... это только в кино бывает. Они вымерли все, как белые единороги! Колька-Отелло, который меня в кафе пригласил, а сам не пришел, хотя я честно прождала час у метро, и тот лишь буркнул, что у него не получилось.
   И другие тоже... это женщина прощения просить должна. Первой. Она ведь женщина, а у мужчин характер и самолюбие, которое никак нельзя поцарапать, иначе самолюбие воспалиться и личность коллапсирует, ну или хотя бы к другой уйдет, не столь принципиальной.
   О чем я думаю? О том, что Кайя - самый главный в замке, во всем этом клятом Протекторате.
   И самолюбие у него должно быть размером с дирижабль.
   А он извиняется.
   - Вы же вернетесь, леди?
   Еще немного, и я не то, что вернусь - на шею ему брошусь от избытка эмоций. Поэтому вместо ответа я кивнула. Вернусь. В конце концов, мужьями не разбрасываются.
   И в воцарившейся тишине я услышала шепот:
   - Сиг должен Лаашья много жизнь!
  
   Лорд-Протектор ушел, а спустя минуту из темноты появился еще один незваный гость.
   - Ночи доброй, - сказал он, неловко опускаясь на седло. - Доброй еды.
   Гость, раскрыв сумку, вытащил из нее холодный окорок, пару копченых рыбин и стопку лепешек. Добавил сыра и вина.
   - Чем обязан? - спросил Сержант. И по знаку его Сиг принял подношение, стараясь унять дрожь в руках. Он почти поклялся себе, что, если останется живым, то уйдет в отшельники. Или женится... или лучше в отшельники? Сиг подумает. Если останется живым.
   - Ничем. Любопытственно стало. Фризиец и кобыла старых кровей. Тигрица Самаллы. Шкефский отшельник и тип, который явно чудом избежал пыточной... хотя как знать, как знать?
   Гость сам открыл вино и разлил по кубкам.
   Подставляли, не смея отказать. Пили осторожно, хотя смысла в осторожности не было. Вряд ли кто сумел бы определить отраву. Да и нужно ли травить? У гостя хватит иных возможностей. Одна ошибка, и разговор продолжится совсем в ином месте.
   - Забавная девочка, забавная, - гость пил вино мелкими глотками, каждый катая на языке. - Котенок упал в стаю волкодавов. И остался цел. Кому повезло?
   - Сейчас я думаю, что волкодавам.
   Гость засмеялся, негромко, но так, что от смеха этого Сиг едва не выронил кубок.
   - Почему не тронул?
   Задай этот вопрос кто другой, Сержант промолчал бы. Или - окажись любопытный слишком настойчив - угостил бы сталью, но сейчас ни тот, ни другой вариант не подходили.
   - Уж больно странно выглядел этот котенок. Да и Снежинке она помогла. Теперь Снежинка выздоровеет.
   - Конечно, выздоровеет, - пообещал гость. - И это хорошо. Замечательно просто. Вот.
   В руке его появился кошелек.
   - Благодарность.
   - Чья?
   - Семьи. А к ней предложение, раз уж ты такой везучий... или умный...
   Сержант молчал, ожидая продолжения. И оно последовало.
   - Ходят слухи, что отряд Сержанта потерял много бойцов. До того много, что теперь и не отряд вовсе, так, шайка. И еще слухи, что Сержанту не место под синими флагами. Войны ведь нет.
   Благодарность семьи Дохерти позволила бы продержаться год, а то и два. Это хорошо. Отказаться от предложения не выйдет. Это плохо.
   - Они ошибаются, - продолжил гость, разглядывая дно кубка. - Война есть всегда. Только прячется. И если я прав, то хорошие бойцы сейчас нужны больше, чем обычно. Особенно, если они думать умеют.
   Он первым допил вино и вылил последние капли в огонь. Остальные последовали примеру. Древний ритуал. Предложение услышано. Предложение принято.
   - Что ж, тогда - спокойной ночи, - поднялся он с трудом, но от руки Сержанта отмахнулся.
   - И вам, Ваша Светлость, - ответил Сержант, надеясь, что тьма скрывает выражение его лица. Сержанту было не все равно, кому служить.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"