Если пойманный за хвост тигр обернулся, улыбнитесь: тигры очень ценят вежливость.
Совет бывалого охотника.
Платье и вправду оказалось великовато, но если пояс потуже затянуть, то глядишь, как-нибудь и не спадет. Да и объемная куртка из черного жесткого меха отчасти прикроет недостатки фасона. С обувью сложнее. Или старые туфельки, или белые валенки, к которым заботливо прилагалась пара шерстяных носков. Валенки погоде как-то больше соответствовали.
У дверей моей каюты дежурил Юго, пребывавший в настроении задумчивом, если не сказать - мечтательном. Зажав в кулаке гвоздику, он обрывал лепесток за лепестком, выкладывая из алых лоскутов узор, понятный лишь ему одному.
Я обошла узор по краю.
Старался ведь человек.
- Ллойд ждет вас на палубе, - Юго сунул остатки растерзанного цветка в карман. - Он забавный.
- В чем?
- Умеет выбирать подарки людям.
Наверное, за то время, когда я пыталась привести себя в порядок, что-то произошло, и Юго знает, что именно, но мне не скажет. А я и спрашивать не стану. Помнится, подарки разными бывают.
Море было спокойно, и на палубе накрыли стол. Впервые за последние дни сам вид еды не внушал мне отвращения.
- Холодный язык под можжевеловым соусом. Морской окунь. Семга на гриле. Простите, что выбор не велик, но сами понимаете... - Ллойд помог мне сесть и заботливо набросил на плечи меховую шаль. Второй укутал ноги.
Сам он переоделся, сменив серый пиджак на кожаную куртку с заплатами на рукавах.
- Благодарю, я...
...попробую что-нибудь съесть и надеюсь, меня не вырвет.
- Выпейте, - мне протянули чашу с чем-то густым и острым. - Это хаш. Поможет. Во всяком случае, моей жене помогало. Вы извините, если лезу не в свое дело, но... женщины в положении имеют несколько иную ауру.
Ну да, конечно. Забыла, с кем имею дело. И Ллойд не стал отнекиваться.
- Мысли я тоже могу читать, точнее проникать в сознание, как и подавлять волю, внушать что-либо. Но это вы почувствуете.
- Спасибо за откровенность.
В чаше - густой бульон. И мелко-мелко нарезанное мясо. Какие-то травы. Специи. Остро. Вкусно. Мало. Главное, что, из чего бы хаш не варили, но я хочу еще. Вот только у хозяина собственное мнение насчет диеты.
- Сначала рыба. Вам полезна рыба.
Ллойд не позволит мне остаться голодной. Он сам наполняет тарелку, поливая окуня темно-желтым густым соусом. Соус сладкий, а рыба почти безвкусна, но это тоже хорошо.
Я тщательно пережевываю каждый кусок, оттягивая неизбежность разговора. После окуня - язык... и снова бульон. Не думала, что в меня влезет такое количество еды. Наступает состояние сытой сонливости и противоестественного в данных обстоятельствах удовлетворения жизнью. Однако Ллойд не позволяет ему длиться долго.
Смена сервировки - на столе появляется глиняное блюдо, наполненное красными углями, на которых стоят кувшины - сигнал к началу разговора.
- Вы позволите называть вас по имени?
Почему бы и нет?
- Хорошо. Изольда, я понимаю, что вы не в том состоянии, чтобы поддерживать светскую беседу, но нам все равно нужно обсудить некоторые вопросы.
Сейчас меня будут допрашивать. Вежливо. Мягко. Подробно.
И этому человеку, точнее не совсем, чтобы человеку, лучше не лгать.
- Для начала хочу сказать, что вы не пленница, не заложница, но гостья. Вы свободны в своих действиях в той мере, насколько это возможно.
- То есть я могу... уйти?
Куда? В открытое море?
- Можете. Мы с вами обсудим сложившуюся ситуацию, а потом вы примете решение. И я подчинюсь ему, даже если буду не согласен.
Наверное, следовало бы сказать спасибо, но меня пугала сама необходимость что-то решать. А Ллойд не спешил, позволяя мне свыкнуться с мыслью о том, что все опять изменилось.
- Единственный момент, - Ллойду подали доску с десятком крохотных склянок. - Если я услышу, что вам становится плохо, или что появилась угроза для вашего ребенка, я вынужден буду вмешаться. В эмоции. В физиологию. Во все, куда дотянусь. Поэтому заранее прошу у вас прощения.
Сняв крышки, Ллойд принялся колдовать над кувшинами. Он выбирал склянку, придирчиво разглядывал, снимал крышку, нюхал... выбирал кувшин... отсчитывал капли.
А я пыталась понять, рада ли тому, что этот человек настолько готов позаботиться обо мне.
Наверное.
Как-то до этой минуты я не думала о том, что могу потерять ребенка. А теперь вдруг подумала и испугалась, но тотчас успокоилась: этому не позволят случиться.
Что ж, как бы ни сложилось дальше, у меня есть ребенок... будет.
К этой мысли тоже придется привыкать.
Но первый вопрос все равно задаю я:
- Как вы появились на острове? И... что произошло?
Я ведь знаю, но все равно хочу услышать.
- Кайя передал координаты. И кое-что еще. Единственно, фантомы системы существуют только в ее границах, поэтому пришлось переписать. А почерк у меня неважный.
Бумагу он вытащил из кармана, сложенный вчетверо лист, мятый и в чернильных пятнах.
- Если хотите, я могу пересказать содержание.
Не хочу.
Я должна прочитать сама. Изящные формулировки, юридические аллюзии и метафоры крючкотворов, за которыми скрываются вещи простые и грязные.
...мой брак расторгнут по причине моего недостойного поведения и многочисленных повреждений, нанесенных Нашей бывшей Светлостью родовой чести Дохерти.
...с целью скорейшего восстановления оной заключен новый брак между Кайя Дохерти и Лоу де Монфор.
Долго вспоминаю, кто это такая, а потом... да, она же выходила замуж за Гийома. И теперь вот за Кайя. И думать об этом больно настолько, что холодная рука, которая ложится на затылок, воспринимается, как благо. Второй рукой Ллойд пытается отобрать бумагу, но я не отдаю.
Не дочитала.
Что такое де юре и де факто? И с условием появления наследника?
То и значит. Сделке не быть фиктивной.
От руки исходит умиротворяющее тепло.
...взамен мне гарантируют жизнь и свободу.
Более того, Кормак великодушно отказывается от всяких попыток причинить мне вред прямым или косвенным участием через членов семьи или наём третьих лиц. Взамен на аналогичную любезность со стороны Кайя...
В случае нарушения одной из сторон данных обязательств...
То есть, заказать эту пару не выйдет.
...стоп. Обязательства этим не исчерпываются. И получается, что...
- Да, Иза, если он не исполнит то, что пообещал, вы умрете, - голос Ллойда доносится издалека. Я еще не сплю, я способна думать, но... мне не хочется. - Книжники крайне серьезно относятся к обеспечению таких вот договоров.
И страх возвращается. Теперь я боюсь за двоих.
За троих.
Юго правильно сказал: мы оружие друг против друга.
- А если... у него не выйдет? - в этом тепле и говорить сложно.
- Выйдет. И думаю, что быстро. У системы есть средства, которые гарантируют женщине зачатие в течение одного-двух циклов. Правда, использовать их можно лишь на тех, кого не жаль. Будь ваш муж человеком, можно было бы обойтись и без его непосредственного участия. Но тут уж выбора особого нет.
Есть, но... я попыталась представить, что этот выбор приходится делать мне.
Сумела бы?
Да. Я бы не позволила ему умереть. Не важно, какой ценой. А потом что? Не знаю.
Хорошо быть гордым и непримиримым, когда обстоятельства располагают.
- Вот, выпейте, - Ллойд убрал руку - мне было страшно расставаться с теплом - и вложил в ладони глиняную чашку. Она имела закругленное дно, но не имела ручек. Мне придется выпить все, до капли. Наполнял Ллойд чашку из высокого кувшина с хитро изогнутым горлом. - И расскажите, что случилось.
- Сейчас или вообще?
- Ну... пожалуй, вообще. Начните с того, как вы здесь оказались. И пейте. Это травяной чай.
Ромашка. Мелисса. Что-то еще, чего я не могу распознать на вкус. Очередное проявление заботы. Тепло внешнее сменяется теплом внутренним.
А рассказывать...
...как-то оно само получилось.
Встреча в парке.
Договор.
Новый мир, который слишком странен, чтобы я поняла. Кайя... здесь я многое пропускаю - слишком уж личное - и Ллойд понимает.
Давно у меня не было столь внимательного слушателя. Начинаю подозревать, что в этом мире все-таки водятся психиатры. И нынешний сеанс весьма своевременен. Или это чай так действует? Но даже те вопросы, которые Ллойд задает, не вызывают возмущения вмешательством в личную жизнь, наверное потому, что она давно перестала быть личной.
И я говорю.
О болезни. Свадьбе. Покушениях. Листовках. О них обиднее всего, ведь там неправда.
О Совете и Кормаке с его не то ненавистью, не то амбициями.
Блоке.
Больнице, что вряд ли будет открыта в ближайшее время. Замковых порядках. Урфине. Тиссе.
Ингрид, которая мстила даже не людям - миру.
Побеге.
Выстреле.
Башне, казавшейся столь надежным убежищем. Шантаже и маге. Он был не мертвый, но уже и не живой. О замершем между ударами часов времени. Условии.
Карете...
...о том, что не знаю, как мне быть.
- Пейте чай, - Ллойд подает новый кувшин. - И не думайте о плохом. Вам это вредно.
О чем тогда думать?
- Где я ошиблась?
Ответит ли? Ллойд смотрит на море, гладкое, сизое, как голубиное крыло. Вдалеке виднеется берег, зябко кутающийся в сырые туманы. Но барк не спешит причаливать. Мы идем вдоль береговой линии, и если я что-то понимаю, уходим от границы.
- Вы не искали союзников. Вы принимали тех, кто приходил, но не пытались найти сами. Вам были не интересны ваши подданные. Не обижайтесь, леди. Хотя нет, обижайтесь. Уж лучше на меня.
За что? Он точно - сторонний человек.
- Я говорю сейчас не о ближнем круге, и не о том дальнем, чью жизнь вы хотели изменить. Те люди в большей степени - абстракция. А вот другие, окружавшие вас в замке - конкретика. Но вы же закрылись от них, верно?
Ллойд тщательно подбирает слова, дабы не ранить мое самолюбие. Но мне все равно обидно, потому что... потому что он говорит правду.
Но эта обида заглушает другую.
- Что вы знаете о ваших фрейлинах помимо имен? А о придворных дамах? Их проблемы, интересы, заботы? Вам они казались мелочными?
О нет, я просто не думала, что у кого-то еще могут быть проблемы, интересы и заботы. А если и имеются, то уж не важнее моих собственных.
- Но из мелочей можно многое создать. Сделайте вы шаг навстречу, и многие были бы рады поддержать вас. Если не из любви или надежды на благодарность, то хотя бы в пику той, другой стороне. Общество не бывает однородным. В следующий раз используйте коалиции. Пусть люди воюют с людьми.
Голос Ллойда звучит умиротворяюще. Хороший голос... и травы хорошие...
- Если беретесь что-то менять, начинайте с тех, кто рядом. Это как круги на воде. Эхо, которое пойдет дальше. Люди копируют людей. Одежду. Поступки. Привычки. Это нельзя было игнорировать. Вы не оставили им альтернативы. Пришлось верить в тот образ, который создали за вас.
Жестоко и правильно.
- И опять же. Вы хотели помочь, но нельзя все делать самой. Ни вы, ни я, никто бы то ни было, не должны выступать в роли высшего блага для людей. Люди должны учиться делать добро друг другу.
Он это серьезно?
Более чем.
- Изольда, поймите, наших ресурсов хватит, чтобы перекроить этот мир. Избавить его от войн, рабства, болезней, голода... Мы способны просто подарить им все те знания, которые хранит система.
- Тогда почему вы этого не сделаете?
- Потому что это их убьет. Не физически. Но зачем стремиться к чему-то, искать, думать, развиваться, когда все дано свыше? Даже вы. Вам больно, а будет еще больнее. Выдержите или нет - как получится. Однако если выдержите, то станете иной. Но только от вас зависит, какой именно.
И снова я понимаю, о чем Ллойд говорит.
Боль озлобляет.
И порождает ненависть.
Обессиливает, оставляя одно желание - уйти туда, где боли нет.
Или наоборот, дает силы бороться, даже если борьба выглядит войной с ветряными мельницами.
- Я постараюсь помочь вам всем, чем смогу, - Ллойд коснулся руки, и этот жест был дружеским, продиктованным не долгом, но скорее личной симпатией. - Любой из нас. Ваш муж...
- Почему вы его бросили?
Способные избавить мир от всех невзгод оказались бессильны, когда речь пошла о том, чтобы защитить одного ребенка. А глаза у Ллойда не рыжие, скорее желтые, с таким оранжевым отливом. Ему идет.
- Потому что второй кризис грозил обвалить всю систему, - Ллойд поднимается и подает руку. - Вам стоит пройтись.
На палубе не так много места для прогулок. Ллойд легко подстраивается под мой шаг и ведет вдоль кормы. Я смотрю на море и берег, который тянется к кораблю острыми пиками рифов, заснеженными склонами и редкими далекими силуэтами строений.
- У каждого из нас есть предельная площадь покрытия. Изначально протекторов было много больше, но время шло, а наши проблемы с... воспроизводством делали нас уязвимыми. И после Фризии выяснилось, что предел достигнут. Мы просто физически не в состоянии контролировать все территории. Да, часть земель удалось защитить, но... большая половина сейчас - это дыра, где царит абсолютная свобода в понимании людей. Со всеми вытекающими. Но кое-как мы прикрываем эту дыру от внешнего вторжения. А вот если бы рухнул соседний протекторат...
...размер дыры превысил бы допустимые пределы.
- ...Хаот получил бы шанс. Они давно пытаются прийти сюда. Как благо. Дать силу. Власть. Защиту от болезней и войн... пока у мира будет, чем платить.
И Кайя - та жертва, которой мир откупился. Справедливо? А кто говорит о справедливости, когда на кону глобальные интересы.
- Хорошо. А потом, когда его отец умер?
- Потом... - Ллойд провел ладонью по выглаженной доске. - Стыдно признать, но лично я боялся. Дикий. Замкнутый. Чудовищно сильный. Неуравновешенный. Слабо понимающий, что творит. С молодняком вообще крайне сложно общаться и самое разумное - дать время на взросление. Понимаю, вам это кажется неправильным.
Я бы выразилась несколько иначе.
- Но вы предвзяты. Это нормально и правильно. Ваша предвзятость... вы сами... скажите, в вашем мире используют атомную энергию?
А это каким боком?
- Да.
- А вы лично представляете процесс? Хотя бы в общих чертах?
Отдаленно. Уран. Критическая масса. Взрыв. Или еще вот уран, реактор, реакция распада и выделяющаяся энергия... но почему-то все равно взрыв. Ядерное облако... заражение.
- Понятно, - Ллойд из моего молчания сделал собственные выводы. - В принципе, подробности не так важны. Представьте себе некую систему, которая преобразует один вид энергии в другой. Скажем, энергию делящихся ядер в... в ту, которую используют люди. Для нормальной работы системы важно обеспечить постоянный приток топлива и определенную скорость реакции. В нашем случае имеем дело с неким видом психической энергии, большей частью негативной. Приток ее более-менее постоянен. Зависит от площади, плотности популяции, уровня внутренней агрессии, точек перераспределения и так далее. Факторов множество. Главное, что этот приток я, или Эдвард, или ваш муж способны поглотить и переработать. Скажу сразу, удовольствия это не доставляет.
Я слушала.
Пыталась соотнести услышанное с тем, что знала до этого. Получалось не очень. Воображения на такое не хватало.
- И душевное равновесие - залог стабильной работы. А нормальная семья - залог душевного равновесия, как бы банально это ни звучало. Сдерживающий элемент. Все взаимосвязано, Изольда. И то, что я получу от своего ближнего окружения, я отдам миру. А мир вернет мне. Именно поэтому вам нельзя возвращаться.
Что?
Все, услышанное сейчас, требовало обратных действий. Наступить ногой на горло самолюбию и вернуться. Принять. Подчиниться. И попытаться склеить осколки той, прежней жизни.
К новой приспособиться.
Почему тогда Ллойд считает иначе?
- Даже отвлекаясь о того, что ваше состояние делает вас крайне уязвимой...
...если Кормак желает наследника, то мой ребенок представляет опасность. И его попытаются убрать. В договоре лишь мне гарантирована жизнь.
- Именно. Неразумно рисковать ребенком, - согласился Ллойд, облокотившись на борт. Он раскрыл ладонь, и низкие волны потянулись к ней. - И опять же, вы все равно не сможете быть счастливы. Равно как не сможете это скрыть. Конечно, ваше присутствие замедлит развитие кризиса, но одновременно и усугубит.
- Но что тогда будет?
Ладно, если не со мной и Кайя, то с Протекторатом?
Там же кроме Кормака люди есть.
- Ну... - улыбался Ллойд уголками губ. - А что будет с ядерным реактором, лишенным системы аварийной защиты, если запустить его на максимальную мощность? И время от времени стучать по стенкам кувалдой?
О нет!
Огненный цветок все-таки раскроется и поглотит Город.
- Опять вы волнуетесь.
Действительно. Что это Наша Светлость распереживались так. Городом больше, городом меньше... в рамках-то отдельно взятого мира...
- До открытого выброса дело не дойдет. А вот мощная утечка... люди получат то, что дают ему. То, что заслужили. И надолго их не хватит.
- Жертвы...
Ллойд пожал плечами, кажется, потенциальные жертвы волновали его крайне мало.
- Куда без них. Но ваше возвращение не уменьшит, а даже увеличит их количество. Болезнь в хронической форме - это еще не здоровье.
- Хорошо. И что прикажете мне делать?
- Приказать? Помилуйте, леди, я не в праве вам приказывать. У вас есть выбор. Вернуться - удерживать никто не станет. Сбежать подальше - какую бы точку мира вы не выбрали, вам помогут обустроиться там со всем возможным комфортом. Третий вариант - набраться терпения. И потратить время с пользой. Вам есть чему учиться. Воспользуйтесь возможностью. Даже если вы не сумеете его простить и принять, то знания лишними не будут.
Вернуться.
Сбежать.
Отступить. Как надолго?
- Года два-три... пока в городе не останется никого лишнего, - Ллойд подал руку. - Знаете, все-таки война - существо крайне злопамятное.
За воротами пустота.
В конюшне тоже.
Чисто. Мертво. Жутко. И Тисса борется с жутью, помогая расседлывать лошадей. Чистит Урфин сам, а Тисса тайком трогает стены. Не каменные, но... не деревянные тоже. Словно плотным бархатом обитые. Теплые. А крыша из стекла.
Вода же льется в поилки сама.
- Овес им дадут позже.
Кто? Или что? Древняя магия?
Та самая, которая наполнила светом сумеречный холл. И закрыла дверь за спиной Тиссы. Убрала пыль и затхлый запах, что обычно приключается в брошенных домах. Ласточкино гнездо и не выглядело брошенным, скорее уж складывалось престранное ощущение, что люди - хозяева, гости, слуги - вдруг исчезли. Возможно, замок на них разозлился и поглотил.
Но Урфин держался уверенно.
И наверное знал, что делал.
Тисса надеялась, что знал.
Он поднялся по парадной лестнице, оставляя на алом ковре мокрые следы, но когда Тисса оглянулась, то увидела, что следы исчезли. И ее тоже.
Какая все-таки жуткая вещь эта древняя магия.
Она жила и в сером камне, вроде тех, из которых была сделана дорога. И Урфин вновь приложил к камню руку, а тот покраснел и пошел рябью.
- Не бойся. Это не больно. Замок должен понять, что ты - его хозяйка.
Красная зыбь была плотной. И холодной. Просто-таки леденющей, но Тисса терпела. А когда Урфин разрешил руку убрать, то тайком вытерла ладонь о штаны.
Хозяйкой она себя не ощущала, скорее уж очередной жертвой замка.
А краснота не таяла, напротив, мерцала и расплывалась туманом, который выплетал символ за символом, и глядя на них, Урфин хмурился.
- Извини, я сейчас.
И прежде, чем Тисса успела что-то сказать, например, что не желает оставаться наедине со странным замком, он шагнул в стену и исчез.
Надо успокоиться.
И дышать глубже.
Он же маг и... и место тоже магическое... не злое... оно знает, что Тисса - тоже хозяйка, а следовательно, не причинит вреда.
- Я тебя не обижу, - сказала Тисса, заставив себя коснуться стены. Плотная. Теплая. И не каменная, а какая - не понятно. - Я буду о тебе заботиться.
Показалось, стена стала еще теплее. И наверное, это хорошо? Тисса осмелилась сделать шаг к лестнице. Ничего не произошло. Второй... третий... Она села на ступеньки, понимая, что ужасно устала.
Ворс ковра мягкий и живой. Он тянется за пальцами и Тиссе немного щекотно.
Чего бояться?
В этом месте нет зла. Скорее... одиночество? Наверное, и замки способны его испытывать. Ласточкино гнездо покинули люди, и это несправедливо.
Почти предательство.
- Я здесь надолго, - призналась Тисса, позволяя длинному ворсу ковра оплести ладонь. - А скоро и сестра моя появится. Она где-то в пути, и я знаю, что все в порядке, но все равно волнуюсь.
Замок отзывался. Тисса пока не понимала его, но чувствовала, что совсем скоро научится различать оттенки настроения. Ее даже не удивляло то, что Ласточкино гнездо было настолько живым.
Магия.
Древняя.
Такая, которая понятна драконам.
Замок предупредил о появлении Урфина и притих, точно не желая мешать разговору. А Тисса не сомневалась - разговор будет. Что-то ведь случилось. И такое, что в очередной раз перевернет ее жизнь.
- Тебе надо возвращаться?
Урфин сел рядом и обнял.
- Нет. Боюсь, вернуться мы сможем очень не скоро.
Его руки дрожали.
Тисса никогда не видела, чтобы прежде у ее мужа дрожали руки.
- Кайя пытались убить. И почти получилось. Возможно, даже получилось. Сейчас он скорее мертвый, чем живой.
Разве такое в принципе возможно?
- Обвинили меня.
- Но...
- Родная, даже если я приведу десяток свидетелей, которые поклянутся, что в это время я находился далеко за пределами города, это ничего не изменит. Я ведь маг. Имел мотив. Имел возможность и... в общем, уже нет смысла оправдываться.
Почему? А как же имя... и вообще, что будет дальше?
- Война. Дальше будет война. У нас есть еще время к ней подготовиться.
Замок загудел.
Война - это люди.
Люди - жизнь.
Ласточкино гнездо радо было возможности жить.
Кая лично помогал грузить золото на подводы. Все занятие.
Вниз спускали бочонки, перетянутые стальными полосами. Наполняли монетами. И Кайя, забросив по бочонку на каждое плечо, поднимался во двор. На одну повозку влезало восемь бочонков. Можно было бы и больше, но Магнус утверждал, что у лошадей, в отличие от Кайя, предел прочности имеется. И так выбирал здоровых битюгов спокойного норова и чудовищной силы.
Сам проверял упряжь.
Сам отбирал людей.
Эти мало походили на благородных рыцарей, скорее уж на разбойников, которым не то, что казну, дырявую ложку доверять страшно. Впрочем, были и знакомые лица.
Синие плащи.
Охрана Изольды... хорошо, что уходят. Чем меньше останется тех, кто напоминает о ней, тем будет легче. Точнее не будет, но для людей лучше оказаться вне Города.
Тот еще ликует в затянувшемся празднестве, уже не очень понимая, что именно празднует. Пускай. Алкоголь - хороший раздражитель.
- Ваша Светлость, - появления лорда-канцлера было ожидаемо. И Кайя остановился. Почему бы не побеседовать с хорошим человеком. - Добрый день.
- Добрый. Погода замечательная, вы не находите?
Снежит. И все-таки весна уже скоро... дожди, слякоть. А там лето... осень и снова зима.
Так пару лет.
И дальше - не понятно.
- Замечательная, - вежливо отозвался Кормак. - Могу я поинтересоваться, чем вы занимаетесь.
- Можете.
- Чем вы занимаетесь?
- Золото гружу.
Бочонки крепились кожаными ремнями, а сверху укрывались просмоленной тканью.
- Вы полагаете это... разумным? - Кормак окинул взглядом двор, в котором стало тесновато.
- Конечно. Моя помощь значительно сэкономит время.
Жаль, что Кормака сложно вывести из душевного равновесия. Пока... но времени впереди много. И Кайя, пожалуй, думал об этом с огромным удовольствием.
Или это - побочный эффект химии, о котором предупреждала система?
Она рекомендовала сделать перерыв на детоксикацию. Но Кайя отказался. Себя он щадить не намерен, кого бы то ни было - тем паче.
- И сколько вы намерены отдать? - трость упирается в борт повозки, точно намереваясь проткнуть его. Зря. Повозки сделаны из каменного дуба, они и арбалетный болт задержат.
- Все. Вернее, все, что принадлежит роду Дохерти. Вам ведь уже донесли, что Магнуса... несколько огорчила моя поспешная женитьба. И теперь я не имею права распоряжаться имуществом рода.
- Кайя, это детская месть.
И взрослая необходимость.
- Вы не меня лишаете этих денег, а Город.
Кайя знает.
- Во-первых, я не планирую вывозить городскую казну. Во-вторых, не вы ли меня убеждали, что перемены в городе - это лишнее. Я готов прислушаться, - Кайя потянулся, чувствуя, как хрустят кости. - Более того, я больше не намерен вмешиваться в действия Совета. Вы ведь хотели власти, мормэр Кормак? Я с радостью исполню ваше желание.
Странно, почему лорд-канцлер не выразил радости? Отговаривать не стал. Уходить тоже - наблюдал издали. Погрузка продолжалась два дня. И дядя вынужден был признать, что путешествие будет не столь легким, как ему представлялось. От предложения Кайя сопровождать груз он не стал отказываться.
Дорога заняла почти месяц.
Это было хорошее время, пожалуй, последнее хорошее время в обозримом будущем. Люди держались поодаль от Кайя, а он позволил себе поверить в то, что просто уехал из дома.