Аннотация: "Аниматрице" посвящается. И президенским выборам.
Жалко, что нельзя сохраниться и выбрать Жириновского.
bash.org.ru
29/2/2008
Война.
Южный Ирак.
В бункере было прохладно, кондиционеры держали стабильную температуру в двадцать градусов. А наверху, судя по сигналам с датчиков, было около шестидесяти по Цельсию.
Жара. Пекло. Грифы сюда не прилетали, несмотря на то, что пищи было навалом, десятки трупов, полузаметённые песком, лежали вокруг укреплённой башни автоматизированного ракетного комплекса.
- Думаешь, сегодня опять пойдут?
- Пойдут. У них народу полно. Скорее у нас газ кончится.
- Вот дикие люди!
- Ага! Грифы не прилетают почему- то!
- Ну мы в прошлый раз их потравили же. Вместе с этими. Остальные бояться теперь садиться.
Два солдата скучали на посту. Один тихонько рубился в игрушку на ноутбуке, второй обходил комнату по периметру, неодобрительно поглядывая на товарища и косясь на мониторы.
- Когда они нас сменят?
- Мне без разницы.
- Тебе без разницы, лейтенанту этому, Сахорину, без разницы. У вас тут все не по уставу!
- Не по уставу, - устало согласился играющий, не отрываясь от монитора. - А по фиг в принципе. - Мы тут забытые всеми среди диких арабов. И так уже пятый год. Это ты новенький, а мы уже все свои.
- Вообще-то вроде как война идёт.
- Война. - Согласился играющий и нехотя поднялся, когда резкий сигнал тревоги перекрыл все звуки в помещении. - Выруби этого паникёра и глянь что там у нас. Да не на мониторы смотри, а в камеры.
Новичок заметался под снисходительным взглядом своего напарника.
- Докладываю, зафиксировано 24 объекта.
- В камеру смотри.
- Докладываю. Предположительно все мужчины, караван. Направляются в нашу сторону.
- Баллоны на верблюдах есть?
- Вроде...Вроде есть.
- Угу. Вот такие дела. Ветер в их сторону?
- Ветер юго-запад.
- Замечательно, значит сейчас опять пустим газ.
- Мы что? Всех их убьём?- новичок оторвался от монитора, в котором полтора десятка мужчин шли цепью на укреплённый объект. Ветер вокруг них закручивал желтоватые спирали песка.
- Конечно. А что?
- Ну... как-то не по христиански. Потом у них даже и противогазов нет. И непонятно зачем они вообще сюда пришли.
- Знаешь, я бы конечно мог бы выпустить тебя, чтобы ты их спросил, но не рекомендую. У них что в руках? Увеличение себе сделай.
- Автоматы Калашникова.
- Точно. Автоматы. А ещё у них взрывчатка и баллоны с пропаном и кислородом. Догадываешься зачем?
- Чтобы резать двери бункеров?
- Нет. Чтобы срезать железо. Плохо у них с этим материалом. А у нас тут металлолома завались. Ну и предполагается, что мы им просто так не отдадим. - С этими словами старослужащий взял трубку, подождал пару секунд и буркнул в неё. - Тридцатый, это я, седьмой. В пятом секторе гости, пусти травилку по ветру.
На экранах мониторов ничего по большому счёту не изменилось. Но люди стали останавливаться один за другим, хвататься за горло и падать лицом вниз. Через некоторое время на заднем плане несколько верблюдов развернулись и ускакали, унося на себе неиспользованные баллоны.
- Боты. Это просто боты.
- И много вы их тут убили так?
- Да уже на тысячи пошло. Представляешь! Тупые арабы.
Мир.
Подмосковье.
Василий Иванович не понимал, как можно так жить. Ему не нравилось всё. И то, что Петька по полдня ничего не делает, а просто лежит на койке перед громадным окном и смотрит на лес и реку за ним. Вид конечно хороший, но он же иногда так часами!
Ему не нравилась Ирка, тоже мне жену сынок нашёл. Вместе после работы уходят в виртуал, и вместе же после этого на койке перед окном лежат. Могла бы что-то по хозяйству. А то пришла после работы, потом посидела со шлемом на голове и всё. Как полутрупы какие-то! Что это у них за игра, после которой отпадает желание есть и трахаться?
Да и вообще живут странно. Нет, конечно, понятно, что страна процветает, что уже пятичасовой рабочий день, что Россия впереди всех, но ведь так же легко можно и потерять все это богатство.
Опять-таки, внуков нарожали, спору нет, хорошо. Но не занимаются ими вообще. Нет, чтоб в игры поиграть, пообщаться. Вместо этого практически с горшка какие-то психоматрицы снимают с детей, корректируют им сознание. Дети уже не дети.
Василий Иванович подошел к широкому белому дивану, на котором расположился его сын и некоторое время они оба молча смотрели в окно.
- Слышь, Пётр. Я вчера Ване пистолет в магазине купил, приношу ему сегодня. А он мне так по-деловому: ' Деда, это не настоящий'.
- И чего? - Пётр даже не повернул головы.
- Ну как чего. Мальчишке всего четыре года, откуда он знает, как выглядит настоящий пистолет?
- Корректировщики, наверное, постарались?
- Слушай, а давай ты Ирке своей ещё одного заделаешь, а мы его корректировщикам не отдадим.
- Мы не можем себе этого позволить, папа.
- Почему?
- Потому что абсолютное большинство детей воспитывается по спецпрограммам. Иначе они неконкурентно-способные.
- Глупее что ли?
- Да нет. Просто таланты нераскрыты и знаний меньше. Как-то так. Ты не переживай пап, у них детство с играми и прочим тоже есть в наличии.
- Да уж. Видел я, как они играют. Носились все четверо по саду и орали на незнакомом языке.
- В самураев играли. А орали на японском.
- Ты откуда знаешь, что на нём? - Удивился Василий Иванович. - Ты тоже что ли теперь знаешь?
- Я нет. Только несколько слов, по ним и догадался. А они, наверное, уже в общих чертах одолели.
- Так ты представляешь, они смеются надо мной, что я их не понимаю.
- Не переживай пап, надо мной тоже наверное будут смеяться мои внуки. И над ними тоже. Да.
Война.
Северный Китай.
Когда-то тут росли деревья, и водилось зверьё, но лес сначала погиб от радиации, а потом сгорел в лесных пожарах. Чёрная земля с коричневыми вкраплениями и редкими островками травы.
Высоко в небе прогудел самолёт, от него отделились блестящие точки и полетели вниз. Потом с хлопками раскрылись парашюты, на землю медленно опустилось полтора десятка десантников одетых в скафандры высшей защиты.
- Десятый. Это правда, то, что я вижу на приборах? Нас выкинуло с отклонением в пять километров?
- Девяностый. Я десятый. Приборы не врут у тебя. Отклонение в пять километров - это норма.
- А мы не заблудимся, десятый?
- Мальчики! Заканчивайте уже. - Женский резкий голос ворвался в эфир. - Местность хорошо просматривается. Вон ваш Суйфеньхэ, его отсюда видно. Скоро у вас будут девочки выпивка и прочая ерунда.
Громкий хохот десантников заглушил последние слова.
- Зульфия, не издевайся над личным составом! Там же эпицетр взрыва был, какие девочки?
- А я что. Я ничего.
- Ладно. Я девяностый. Повторяю, я девяностый. Давай десятый, строй людей. Быстрее доберёмся, быстрее камеры развесим, быстрее нас заберут.
Мир.
- А Зульфия, это твой позывной что ли? Ничего себе у вас там инженерные войска.
- Десантно-инженерные. Практически инженерная разведка. Состояние почвы, камеры, реагирующие на движение, оценка разрушений.
- А зачем разбомбили границу с Китаем, да ещё и атомными бомбами?
- Ну потому что как только они нам объявили войну, так сразу началась паника. Создать барьер из радиации, и земли непригодной для выживания, показалось вполне логичным. Надо было обезопасить наши ресурсы. Там были не только атомные бомбы, туда и бактерий всяких напустили. Потом даже пришлось строить вдоль этих земель стену наподобие китайской, только с датчиками слежения.
- Боитесь, что китайцы попрутся пешком через пустыню?
- Да нет. Им не до нас. Точнее у них из-за нас своих проблем теперь хватает. Ну иногда прилетают бомбить конечно, но в основном они там борются с эпидемией.
- А нам тогда стена зачем?
- Летом с их стороны крысы миллионными стадами мигрируют в Сибирь в поисках еды. Зимой почти все погибают, но они ж заразу приносят. К тому же те, что остаются - настоящие монстры, в прямом смысле этого слова способны питаться землёй.
- Питаться землёй? Это кто додумался?
- Откуда я знаю? Твоя программа вообще-то. Ты писал.
- Ну знаешь, я когда писал, то не знал, что мы так офигенно будем войну вести.
- Слушайте! Да сколько можно то! - Василий Иванович постучал по столу ладонью.- Вы чего вообще? Пригласили на ужин товарищей и сидите при них обсуждаете свою игрушку. А вы что молчите?
Вопрос относился к гостям. Рядом с Ириной сидела худенькая женщина лет сорока, рядом с Петром громадного роста мужик с окладистой бородой и в рясе священника, пластиковая ложка буквально тонула у него между пальцев. Растворялась.
Рядом Василием Ивановичем сидел скромный молодой человек в очках, он методично поглощал борщ, но тут положил ложку на стол и удивленно посмотрел на самого старшего члена компании.
Все остальные тоже в немом изумлении смотрели на того, кто прервал беседу.
- Ну и что вы на меня так уставились? Вот вам что, интересно всё это?
- Конечно интересно, пробасил здоровяк. - Сводки с фронтов как-никак. Меня при бомбёжке убило и всё. Не могу влиять на процесс.
- Саша! - изумился Василий Иванович. - Какая бомбёжка, вы о чём? У нас мир и благодать. Россия впереди всех по технологиям, рождаемости и достатку, мы переплюнули арабские эмираты по доходам на душу населения. У нас пятичасовой рабочий день.
- Мне тоже интересно - Подала голос худенькая. Она смущённо улыбнулась и добавила. - А то я как не зайду - сплошной операционный стол. Я хирург недалеко от передовой. - Пояснила она ничего не понимающему Василию Ивановичу. - Кстати. Немцы вчера взяли Питер.
- Всё-таки взяли. - Пётр хлопнул рукой по столу. - Теперь в Балтику, наверное, только в обход можно будет.
- Вообще-то есть идея, точнее у нас подозревают, что у вас есть идея, что вы можете кинуть водородную бомбу в Балтийское море. Сто мегатонн. - Выдав такое соображение, парень в очках опять взял ложку в руки и скромно продолжил трапезничать.
- Жень. - Заискивающе сказал Пётр - А можно поподробнее, смысл этой операции?
- Сто мегатонн. Море выплеснется как лужа, если в неё большой камень уронить. И Европа сдастся. Точнее начнётся партизанская война, потому что нормального фронта уже и так нет, а после этого уже точно не будет.
- Да что ж такое то! - Василий Иванович попытался постучать ложкой по столу, но от удара пластика о пластик звук вышел совсем неубедительный и на него практически не обратили внимания.
- А ты кем там работаешь, Женя?
- Ну как. - Парень с точкой посмотрел в пустую тарелку. Ирина поднялась, забрала её и ушла на кухню. При гробовом молчании она вернулась назад и поставила перед ним её же, но уже полную.
- Ну, я что-то вроде советника по диверсиям. Я плохо знаю, в курсе только, что я ещё жив. Захожу гружусь. И сразу назад, потому что стыдно.
- Да уж. Не переживай, Жень. Война она не для всех, и не всем быть героями.
- Вам легко говорить, у вас вон как все рассчитали. А я три раза начинал в трёх вариантах. И каждый раз одно и тоже.
- Хорошая у нас компания. - Подал голос бородач. - Дизайнер-деснтник, программист-ракетчик, медсестра-экономист, мертвец-священник и юрист-предатель. Нехило так. Не переживай, Женя, я за тебя завтра на заутрене слово замолвлю. Всё будет хорошо.
- А кстати, правда, что тебя перекупили китайцы из Хуанхэ? Они вообще знают, что ты предатель? Говорят они при анкетировании просят указать фронт, звание и награды.
- Конечно знают, собственно они потому и предложили именно мне перейти к ним, что предполагали, что я первый соглашусь. - Молодой человек помолчал и со вздохом добавил. - Это они потом мне сказали. Узкоглазые хитрые. И платят они мне очень хорошо. Наши столько не дадут никогда.
Война.
Беларусь.
Два человека лежали в пожухлой осенней траве за кустами, что росли на опушке леса. Отсюда до железнодорожного полотна было всего сто метров.
- Слушай. На кой нам это надо? Ведь никто нас не трогает, живите как хотите, только не лезьте ни во что.
- Гранату противотанковую кто мне принёс?
- Ну я!
- Замечательно. Кто рассказал мне, что на станции состав с орудиями стоит?
- Ну я!
- Кто вчера в бане бухтел, на тему 'ну их, этих европейцев, они хуже китайцев?'
- Ты давай короче.
- Короче. Кого к нам расквартировали?
- Немцев!
- Ну вот и всё! Ща патруль пройдёт, и ты как хочешь, а я там уже ямку выкопал, сейчас воткну туда гранату, а чека на верёвочке будет.
- Слушай, это же безумие какое-то. Там танки, пушки. Ты знаешь, сколько сейчас стоит нормальный танк, несколько сотен миллионов, и ты собираешься так вот запросто грохнуть весь состав в речку!
- Нашу речку можно одним вагоном перекрыть. Зато у них там электроники ценной полным полно, небось, если их так вот с обрыва уронить, с полным боекомплектом, так не скоро они повоюют.
Мимо них по шпалам прошли прогулочным шагом, мирно о чём-то беседуя, три солдата в форме европейского коалиционного корпуса.
- Слышь, нас же искать будут!
- А мы в лес уйдём. Задолбало меня всё. Чем так вот жить, лучше партизанить. Это наша земля. Наша! Я лично никого сюда не звал. Ты звал?
- Не-а.
- Вот именно.
- А мне вот наш комендант нравится. Хороший человек, хоть и немец. При встрече каждый раз улыбается мне. Не видно его два дня уже.
- Ну теперь ты его увидишь нескоро. Степан наш, тот что слесарем на свиноферме, два дня назад ему шило под лопатку воткнул и свиньям скормил.
- Да ты что!
- Да вот так! Как они нам бетон для пола привезли, а наши его раз и по хозяйствам! Свиньи все так же в дерьме по самое брюхо в загоне разгуливают. Эти уроды думают, что это потому, что мы такие тупые вороватые и жадные, они просто не знают, сколько костей в этой грязи. И ведь ни одна собака там ничего не вынюхает. Пока эти идиоты из Европы будут делать вид, что здесь все хорошо, а мы будем так же удачно делать вид, что нам всё это нравится. Вот до тех пор мы их будем резать как тех свиней. Слышал про бельгийский мотострелковый полк, который пропал в Чечне? Ой как они наверное удивляются. Ну надо же! Целый полк пропал. Придурки! Всё на фиг. Побежали.
Мир.
- Вот, я не пойму их, Коля. Ну что это за жизнь у них такая пошла. Я, конечно, понимаю, что у Петра такая работа, и деньги ему платят такие, что у меня в голове не укладывается, и наверное я уже далёк от всего этого. Но все равно, не по-человечески живём.
- Да ладно тебе, вон глотни самогонки, сам делал. Как там сын вообще?
Два пенсионера сидели на террасе дачного домика, за бревенчатым столом. Нехитрая закуска и здоровенная бутыль первача, из которой наливалось на четверть стакана.
- Да как. Все нормально. Сейчас переписывает исходники своей игрушки для китайцев. Они ему за это пятнадцать лимонов обещают.
- Это он зря. Если китайцы просекут в чём фишка, то они быстро нас догонят.
- Да не, Коль, не волнуйся. Он им именно тот вариант переписывает. Шестой. Они тоже поучаствовать хотят. Повоевать, мать их!
- Да? Тогда давай дёрнем за нашу призрачную победу.
- Давай
Они выпили и посидели, помолчали, глядя на заросли чёрной смородины и сваленные грудой палки возле аккуратных грядок с морковкой и свеклой.
- Огород у тебя, смотрю, неплохой.
- Да, какое-то занятие. Стал ценить мирную жизнь.
- А палки зачем?
- Обстругаю и буду забор городить.
- Кхм. А не легче было купить пластиковый, он же практически вечный. И эти новомодные морозоустойчивые кактусы посадить?
- Да фиг его знает, хочется по старинке. Давай дернем. Только ты закусывай, смотри сало какое у меня. Своё! Сам солил!
Они опять выпили.
- Слушай. Выборы скоро! Твой сынок там как? Подготовил уже варианты?
- Вот вы достали все! Он же нынче не один эту программу пишет, а кандидаты нынче стали осторожные, народ-то на мякине не проведёшь, вот у них теперь все программы похожие.
- Да уж! Помнишь, как Збруева выбирали?
- Да уж! Такое фиг забудешь, чуть Митрополя на трон не посадили!
- Ну так! За него Потапченко ратовал.
- Да уж. Смешно конечно, Потапченко со своей ЛДПР даже Тихонова переплюнул, а тому до Жириновского было далеко. Помнишь Жириновского?
- Да кто ж его забудет! Но вообще конечно народ сильно удивился, когда твой сынок на суд общественности расчёты вынес.
- Да а чего. Пять кандидатов, пять программ. Точнее шесть кандидатов. Этот ваш шестой вариант, это ужас какой-то. Уже почти шестнадцать лет прошло, уже три раза президентов выбирали. Уже теперь не гипотетические расчёты, а каждый может зайти и почувствовать согласно расчётам, как он будет жить через два года по программе того или иного президента. Но почему все вокруг часами сидят в шестом варианте, ума не приложу.
- Да почему сидят? Наверное, любопытно всем как это, когда все плохо. Повоевать опять же!
- Так ведь и стар и млад. Часами. Представляешь, при приёме на работу у людей в анкетах спрашивают, чем они занимались в ходе войны.
- Ну, Василий, это ж нормально. Сейчас в России везде так. Сын твой великую вещь придумал, написал программу, которая показывает как люди будут жить если выберут того или иного президента. Причём написал, учитывая не только геополитические реалии, но и психологические особенности населения. Если так можно выразиться.
- Да уж. Мне вон какую штуку вшили в руку! - Василий Иванович задрал широкий рукав рубашки и показал длинный белый шрам на плече. - Называется, сходил на диспансеризацию. Сын настоял.
- Ну так это нормально. У меня такая уже два года. И чем больше нас таких, тем лучше у Петра работает все.
- Ага! Лучше работает. Да я уже смотреть на всё это не могу. Двадцать лет уже наблюдаю, как он все пишет её и переписывает. Причём на президентские выборы тратиться по моему две недели, зато на ваш шестой вариант все остальное время. Все пишет, пишет, пишет, переписывает. Я от него в деревню съехал, пять лет, считай, не виделись, только по праздникам. А тут напросился в гости к нему, думал, они там маются, с внуками вместо них посижу, и чувствую, что вообще выпал из современной жизни. Дети у него отдельно, жена отдельно, и при этом все пишет. Мало того что пишет, ещё и сам в это дело играет. Где-то в пустыне на ракетной базе сидит третий год, ну это он так говорит. Так я не знаю, что это у него там за война такая, он говорит, что и там ту же программу пишет, только в бункере, когда делать нечего. Но потом он выходит на террасу, ложиться на койку и часами в горизонт пялиться. Ну это же ненормально!
- Да? А я на огород. Это не нормально только для тех, кто не играет. Помнишь фильм 'Матрица' с Киану Ривзом?
- Ну помню.
- Так вот, у твоего Петра там 'Матрица', реальная такая. Теперь все у кого сняты параметры пси, а это делается в поликлинике, прежде чем вшивается вот эта штука в руку, могут, заходя в программу чувствовать реальную жизнь так, будто они на самом деле там живут. Но сам понимаешь, что плодить память о нескольких жизнях - это путь в шизофрению, поэтому теперь вся память хранится здесь. - Николай Иванович похлопал себя по предплечью. - Это круто, заходишь в жизнь, которая будет, если выбрать одного президента, потом заходишь в другую, которая будет при другом, и выбираешь того, кто тебе ближе. Память потом стирается, но ощущение остаётся.
- Да конечно! А вспомни, как ругали жизнь, которая была бы при нынешнем нашем Водоняеве. А всё равно выбрали его!
- Конечно! Я сам за него голосовал. Вменяемый же мужик, он же потом учёл все свои ошибки.
- Ага. И правил потом по другим программам, не по тем, которые заявил изначально.
- Ну он просто учёл ошибки всех остальных кандидатов и свои тоже. Давай дёрнем за него. Молодец мужик, жаль на третий срок его нельзя. Нынче и Крым наш и Европа с нами в мире.
- И то дело. Давай.
Они выпили и помолчали.
- И всё-таки, Коля, ну не понимаю я, чего вам так далась эта виртуальная война двадцатилетней давности. Ведь ну все туда заходят хотя бы раз в жизни. И стар и млад. А многие прям живут там.
- Ну там же 'Матрица' Василий. Там все реально. И это же важно! Там человек раскрывается с неожиданной стороны. Вот ты представь, война, третья мировая, и все против России. Что ты при этом будешь делать?
- Даже не знаю. Я как-то, видимо, далёк стал от этого. Сынок вон денег дал, так я за пять лет такую дачу отгрохал. И все сам, своими руками. Потом я, конечно, понимаю, но все равно как-то это все фиктивно получается. Мысль мне ясна. Если объединить ошибки всех наших народных избранников, то начнётся третья мировая, и все кто заходит в этот мир, они там типа геройствуют. Но вот у моего Петра друг есть, Женя, так он после каждых выборов заходит в эти альтернативные варианты и каждый раз он там предатель. Так сын мой ничего так, дружит с ним, недавно на свадьбе у него свидетелем выступил! То есть я вообще ничего в этом мире не понимаю.
Мимо них вдоль забора прошёл неспешной походкой высокий пожилой татарин.
- Привет, Ренат! - Николай Степанович махнул приветственно рукой. - Выпить не предлагаю тебе, дабы не обидеть. Как здоровьичко?
Татарин остановился и, слегка кивнув, ответил хрипловатым басом.
- Ничего. Скоро пост, думаю, выдержу.
- Ты в мечеть что ли?
- Да!
- А! Ну давай! Слышь, Василий, дёрнем за его здоровье тоже.
- Ну дёрнем. - Недоумевающее ответил Василий Иванович. - Чего не дёрнуть-то. Только что-то для меня внове, что ты мусульманам сочувствуешь.
- Да при чём тут вера. Ты не поверишь. Мы с ним на пару поезда под откос пускаем!
Война.
Сербия.
Развалины, руины. Птицы вьют гнёзда на каменных выступах у самой земли, не боясь ни людей, крайне редкие гости в этих местах, ни крупного зверья, его распугала война.
Если бы кто-нибудь взглянул на местность с высоты птичьего полёта, то он бы увидел пять силуэтов лежащих полукругом. Маскировочные костюмы, растительность и камни идеально скрывали их, с земли их не было видно совсем. Так же сторонний наблюдатель увидел бы за спиной у этих пятерых развалины дома, практически полностью разрушенного до высоты второго этажа, среди груд битого кирпича заняли позицию двое, один со снайперской винтовкой и один с приборами видеонаблюдения. Оба, один через бинокль, а второй через оптический прицел напряжённо сматривались участок разбитой дороги, по которой, не торопясь, двигалось гуськом полтора десятка фигур с рюкзаками.
- Идут.
- Да идут. А ты сомневался.
- Были причины, этот ваш албанец, со своими личными счётами, не очень удачный вариант осведомителя.
- Неважно. Как видишь, не соврал.
- Да, не подвёл, гад. Ничего, сейчас мы им покажем великую Албанию.
Взрыв фугаса разметал впереди идущих, крики были слышны даже тут, несмотря на расстояние в два километра. Бойцы прикрытия, лежащие в кустах, даже не шелохнулись, им было не впервой.
Человек с винтовкой дождался, когда остальные скинут рюкзаки и подбегут к лежащим и выстрелил. Серая фигурка вдалеке подломилась и упала. Ещё выстрел. И ещё один человечек покатился в пыль. На четвёртом выстреле противники поняли, что попали в ловушку. Оставшиеся в живых, их оставалось человек семь-восемь, бросились с дороги в кусты, не обращая внимания на вопли раненых и умирающих.
- Не могу стрелять, где они?
- Двое сидят в кустах у дороги, ещё шестеро бегут в сторону границы по полю, это они зря. - Наблюдатель прильнул к окулярам странного прибора, напоминающего бинокль, но таких больших размеров, что он стоял на подставке, в руках такой держать было бы невозможно. - Сейчас их там вторая группа примет.
Вдалеке раздался взрыв.
- Растяжка попалась, - наблюдатель что-то подкрутил в бинокле. - Значит так, займёмся этими двумя. Язык нам нужен?
- На кой?
- Ну и ладно. Тогда смотри. Вон видишь кусок каменной кладки?
- Ну!
- С краю ещё розовый куст растёт.
- Я понял, о чём ты.
- И вот видишь, с краю два цветка распустились, здоровые такие, и на одном из них оса.
- Так.
- Стреляй так, чтобы пуля прошла прямо под этим цветком.
- Готово.
Они подождали пару секунд.
- Есть! Прямо в голову.
- Со вторым чего?
- Второй по кругу идёт, точнее, бежит сюда, пытается зайти в тыл. Это он...- автоматная очередь прервала фразу, - ...зря, - закончил наблюдатель.
Через несколько минут группа людей в камуфляже вышла на дорогу, среди них не было ни одного серба. На разбитом, растрескавшемся асфальте корчился от боли раненый с оторванными ступнями. Вокруг него были разбросаны трупы его товарищей.
- Не удивлюсь, если среди них не найдётся ни одного албанца, за исключением того дурака, что нашему осведомителю дорогу перешёл.
- Может, этого допросим?
- Да ну его на фиг. - Снайпер кивнул стоящему рядом солдату, - горло перережь, патроны не трать зря. И чего встали-то? Давайте быстро, разбирайте рюкзаки и почесали отсюда.
Мир.
Василий Иванович вошёл в комнату, где перед большим экраном лежал на диване его сын и прилёг рядом на раскладушку. Некоторое время они смотрели в окно.
- А я себе на даче экран поставлю большой и буду на море в нём смотреть.
- Как прошло?
- Да не очень, представляешь, только что попросил парня лет семнадцати, македонца, кажется, перерезать горло раненому. А тот кричал, что он англичанин, что его убивать нельзя. И я так спокойно отдал приказ, будто уже сто лет только этим и занимаюсь. И там мне показалось это таким естественным.
- Как качество восприятия?
- Выше всех похвал, плечо до сих пор болит от отдачи. Помнишь, как я тебя к охоте пытался приучить и белке в глаз попал со ста метров, а ты потом плакал над ней?
- Смутно.
- Ну вот. Снайпером я теперь.
- Снайпером? А где?
- Где-то в Сербии, партизаню в отряде добровольцев в районе Косово.
- Да ты что? И как там? Наши наступают? - Пётр даже приподнялся на локте.
- Да куда там! Теперь там ни сербов, ни албанцев. Сначала албанцы, когда организовывали великую Албанию, вырезали всех сербов вместе с солдатами НАТО, а потом пришли сербы и вырезали всех албанцев. Учитывая, что война в Европе шла уже полным ходом, остановить было некому. А теперь там просто никому не интересно. Мы вот ходим, и такие как мы. Сейчас вот уничтожили 16 человек, а у них в рюкзаках сплошь наркотики. Куда деть такую прорву наркоты, ума не приложу. Там её даже продать некому.
- Надо Славе позвонить, он третий год в албанском плену. - Пётр достал из кармана телефон и набрал номер. - Слава? Привет. Ну слушай, у меня оказывается папа партизанит в Косово. Так вот я хочу сказать, что пока без перемен. Нет, теперь уже точно. На западном фронте никаких изменений. - Он отключился, и, глядя в экран, добавил - Извини.
Василий Иванович бездумно смотрел на пейзаж за окном. После всей грязи и крови войны ему было безумно приятно смотреть на мир за окном и сознавать, что реальность гораздо лучше той вселенной, в которой он был пять минут назад.