Аннотация: Я даже сам не знаю, как такое анонсировать.
*
Каждый раз, подходя к двери, Сергей надеялся на то, что все изменится к лучшему, и каждый раз жизнь жестко обламывала его резким запахом мочи, которым его встречала квартира. Квартира, в которой он прожил почти сорок лет.
Не стучась он открыл дверь в комнату матери. Безвольное тело лежало на кровати наискосок.
Не разуваясь он подошел к кровати и, глядя сверху вниз, спросил.
- Что сказали врачи?
Она отвела глаза от работающего телевизора и тихо ответила.
- Назначили МРТ через две недели.
- А диагноз?
- Врач ничего не сказала.
- Ну как же так, ты уже два месяца ходишь в поликлинику, а диагноза нет.
- Ну, Серёжа, я ж не виновата.
- Да понятно! Просто сколько можно то? Уже два месяца это все тянется. Почему запах такой? Ты подгузники используешь?
- Да.
- Где твои тряпки?
- Зачем тебе?
- Постираю, запах стоит такой, что просто жесть, на меня уже на работе косятся.
- Я потом постираю...
- Ога. Я вчера это слышал!
С матом он начал ходить по комнате и собирать ее вонючие тряпки, трусы, подгузники, которые она запихнула в пакеты, но так и не выбросила.
Когда он выходил она слабым голосом сказала ему в спину.
- Может ты сам к ним сходишь, мне кажется, ты будешь более убедительным.
*
Еще три месяца назад, в мае, когда он собирался в Таиланд и сказал матери, что уезжает, она спросила у него.
- Надолго?
- На две недели. А что? - С вызовом ответил он ей еще не зная, что будет дальше.
А дальше было возвращение и жуткий запах по всей квартире после того, как мать ходила в туалет.
На требование сходить к врачу мать не реагировала никак. То есть никак совсем.
Это реально выводило из себя. Поликлиника была в шаговой доступности, мать ходила в магазин, но не могла дойти до поликлиники.
Отношения у них давно уже были не как у сына с матерью, а как у двух посторонних, враждебно настроенных по отношению друг к другу людей. Это началось еще тогда, когда Сергей был подростком и теперь, когда у пожилой женщины началось недержание, поведение матери вызывало у него не жалось, не недоумение, а ярость.
Через месяц, когда мать начала рвать на тряпки старые простыни и использовать их в качестве подгузников, Сергей начал понимать, что проблема не решиться так просто.
За два года до этого мать простудилась и тогда выяснилось, что у нее нет медицинской страховки. Точнее есть, только она ее не забрала из поликлиники. Причем она пыталась изображать из себя здоровую, когда сын вызвал ей скорую, да так убедительно, что пришлось убеждать врачей скорой проводить обследование. После того, как выяснилось, что у матери работает только одно легкое ей предложили госпитализацию, от которой она отказалась.
Теперь же, когда страховка у нее была, поведение выглядело очень странным. Ну если ты болен, ну сходи в поликлинику, тем более, что мучаешься ты не один, рядом с тобой всем плохо. Ну как так? Силы на поход в магазин есть, а на поход в поликлинику нету?
Потом до него дошло.
- Мам, ты чего, не знаешь где поликлиника?
Таки да. Она не знала. Они прожили в этом месте сорок лет, и она не знала. Еще она не знала, как вызвать скорую.
- А как же ты зубы лечила?
- За деньги.
Он вызвал скорую и нарисовал ей схему.
Врачи госпитализировать отказались, мол температуры нет, клиентка двигается, в адеквате.
На скамеечке сидело три мужика за сорок, у ног стоял ящик пива. Бывшие однокласники хвалились успехами.
Краткий обмен новостями уже состоялся. Василий выдал дочку замуж, развелся и теперь наслаждался жизнью холостяка. Много спал, много ел, отпустил живот. У Васи все было путем, были деньги, была квартира, было свободное время и прочее. У Коли все было покудрявей, дочка была десяти лет, сыну стукнуло три года, впятером в двухкомнатной хрущевке с пожилой матерью, но при этом Коля был всем доволен. Он искренне любил свою жену, семья ему не надоела.
- Давай, Серега, рассказывай, как ты.
- Не женился. Работаю продажником. Продаю комплектующие к компам, копиры-принтеры.
- Как-то ты прям мрачно это сказал. - Коля отхлебнул из бутылки. - Я так понимаю матушку жива еще твоя.
- Да. - Сергей поставил бутылку на асфальт и уставился на горлышко. - Она, в свое время говорила, что никто тут жить не будет. Ну и, в общем, к тому все и идет.
- Да, - Василий неодобрительно покачал головой, - помню я твою мать. Всегда меня вот это удивляло, обычно ж все живут ради детей, ради кого еще жить то.
- Она сейчас болеет. Я вынужден ей заниматься. Только что из поликлиники.
- А что с ней?
- А черт его знает. Сегодня был там, орал на старшую медсестру, орал на заведущую, орал на директора. У нее недержание, при этом она не ест ничего, только пьет. В квартире адский запах, причем даже не мочи, а как будто гниения какого-то. При этом она два месяца уже ходит в поликлинику, то анализы сдает, то процедуры какие-то, то обследования, скинула уже килограмм двадцать. А диагноза все нет. Два раза скорую ей вызывал, оба раза отказали в госпитализации.
- А отец живой у тебя?
- В Израиле. - Сергей поморщился как от зубной боли. - Мне кажется она так пыталась отомстить ему за развод. Типа мне больно сделает и он переживать будет.
- Может поможет чем. Говорил ему?
Сергей покосился на Колю, на его довольное бородатое лицо и ответил, вновь глядя на бутылку.
- Мы с ним не общаемся особо, да и не поможет он ничем. Он сам пожилой же уже.
- А чего с ним не общаетесь? - Василий закинул бутылку в мусорное ведро, стоящее рядом со скамейкой и вытащил из кармана пачку сигарет. - Я вообще удивляюсь, как это ты к нему не свалил.
- Да у меня с ним не лучше, чем с матерью. Я раньше все удивлялся, в детстве, чего мать его так ненавидит, прям до дрожи, а потом начал понимать. Помните, еще при СССР, я после школы в торговое училище пошел и в магазине 'Свет' работал.
- Ну да. Ты там тогда круто зарабатывал.
- Ну так. Стипендия была шестьдесят рублей, а я иногда за день столько выносил. Так вот за два месяца до диплома бросил я училище. Поверил отцу, что он будет мне помогать, что высшее образование, это очень важно. Бросил училище, пошел работать санитаром. Медстаж для мединститута зарабатывал.
- И он тебя кинул что ли? - Василий затянулся и посмотрел на заходящее солнце. Красный шарик опускался за крышу дома.
- Да он через год после этого уехал в Израиль. Квартиру на девятьсот пятого года государству оставил и свалил со своей другой семьей. Они там через полгода его бросили и вернулись в Россию. Так он их содержал еще семь лет, потом бросил это дело и взял ипотеку. Двадцать лет за квартиру выплачивал. Мне за это время вообще никак не помогал.
- Ну у тебя и родители. - Коля покачал головой. - Но ты с ним общайся, отец все-таки.
- Да я пытался с ним общаться. Только он вбил себе в голову, что я перед ним виноват в чем-то. Типа советы там какие-то не слушал. Мифические. Когда спрашиваю у него какие советы, он ничего внятного сказать не может, а говоришь ему, что мне тут из-за таких решений жрать было нечего, так он такой: 'Да ладно', и типа все, вопрос закрыт. Причем он мне это предъявлять начал чуть ли не сразу. Звонил мне из Израиля и давай: 'Ты не слушал наших советов'. Каких советов? А вот таких. Полезных. Чем мне могли помочь советы, если я санитар, который спит по 4 часа в день. Сначала работа. Потом курсы. Все в разных концах Москвы, а зарплата 80 рублей. Ни поесть, ни одеться. Ни личной жизни. И вот вы прикиньте мне звонит и упрекает меня в том, что я не слушался советов. Потом через пять лет я приезжаю к нему, он мне и там тулил это. Потом еще через пять лет он сам приезжает сюда и при первой же встрече опять начинает мне это втирать. Так я не выдержал, послал его и больше с ним не общаюсь. Я ему как-то пытался предъявить, что он виноват, в том, что я училище не закончил и вообще два года потерял жизни надеясь на его помощь, а он мне знаете, что сказал? 'Раз мы родственники, значит можем друг друга подставлять.' Это он своему единственному сыну.
- Больные они у тебя какие-то. Мамашу я твою помню, как она не давала тебя книги читать, телек смотреть и на улицу годами не выпускала. Не думал, что у тебя, и отец такой. Даже странно, что ты сам, вроде как, нормальный. - Коля похлопал Сергея по плечу и встал. - Я себе всю задницу отсидел на этой скамейке. Ты не переживай, Серега, ты выглядишь хорошо, при деньгах вроде, все образуется. Может родственники еще какие есть?
- Угу. Брат отца. Депутат бывший от города Мытищи. Но там вообще тухло. В свое время он там тоже обещал помогать, пальцем о палец не ударил, причем брату моему говорил, мол не работай, только учись, денег дам. А мне говорил, при этом, что денег ему не дает, мол он сам. Но я с братом то своим двоюродным тогда общался, я знал, что дядя мой врет. А потом, когда я ему предъявил, что он слова не держит, так он мне сказал, что я должен был доказать ему, что он должен свое слово держать. Вот так.
- Да. Неплохо.
Они помолчали. Сергей подумал, что как раз дядю он понимает. Ну на фига ему нужен был нахлебник-неудачник. У него был его родной сын. Нормальный, здоровый, отслуживший в армии.
- Я чувствую себя, как будто я в паутине. В реальной такой. Не в том смысле, что я как муха. А в том плане, что в моей жизни много лишнего, ненужного, и проблемы прям липнут ко мне.
*
- Ты мылась?
Теперь этот вопрос он задавал каждый раз, когда приходил в квартиру. Вонь была просто нереальная, невыносимая. Ни подгузники, ни влажные салфетки не спасали.
- Да.
- А почему такой запах? - Вокруг лампы крутилось несколько десятков мух. Они не летели к матери, они вились вокруг незажженной лампы.
- Ну я же не виновата. Я болею.
- А чего ты сразу к врачу не пошла? Ну вот почему? Анализы сдала? Ты видишь сколько мух налетело! Я же тебе специальные растворы купил, ты их используешь вообще? Уже даже из стиральной машины запах этот идет?
- Нет, не сдала, мне утром было плохо очень.
- А что ела?
- Чай пила.
- Какой в жопу чай, я спрашиваю, что ты ела? Я же тебе накупил каш всяких растворимых, в холодильнике полно еды. Творожки всякие.
- Это химия. Я химию не хочу. У меня от нее неприятные ощущения в желудке.
- Да ты так умрешь, блин.
- Зато ты поживешь.
- Что? Мне сорок шесть лет. Ты понимаешь? Мне сорок шесть лет!
И внезапно Сергей, здоровенный, волосатый, стокилограммовый мужик зарыдал как ребенок.
Он стоял перед лежащей на кровати старой больной женщиной и рыдал от бессилия, из-за своей не сложившейся жизни, из-за страха остаться в одиночестве.
- Не надо, Сережа.
И пожилая женщина мужественно поднялась и побрела мимо своего сына в ванную.
*
Ночью он встал, не выдержав запаха, в истерике забежал в ее комнату и начал собирать все то, что она уже постирала в его отсутствие. Собрав все ее вонючие тряпки в пакеты он выбросил их все в мусоропровод, потом достал старое постельное белье и сел нарезать его кусками.
- Я не хочу цветные тряпки. Я хочу белые.
- Нету белых, а твои тряпки не отстирываются! Чем тебе подгузники не нравятся?
Трусы и майки он запихнул в стиральную машину засыпав на них три чашки порошка.
- Мне на работу надо, а я вынужден заново перестирывать твои вещи. У тебя весь день был свободный, ты же не работаешь, никуда не ходишь, ну почему нельзя было нормально постирать. Запах такой, что спать невозможно же!
Сидя в одних трусах он глядел на крутящийся барабан машины и слушал слабое жужжание мух. Ночь была теплой, летней. Зимой, наверное, все было бы гораздо хуже, и окна же не откроешь. Блин, и почему так сложилось, что он тут. Может потому, что не получалось никак накопить на квартиру? Знакомая уехала за границу и осела в Таиланде, другая свалила в Германию. А он тут с матерью. А если бы он сбежал, то что бы делала сейчас мать. Когда-то он пытался снимать квартиру, при этом было впечатление просто утекающих денег. Чувствовал себя нищебродом, снимая чужие жилплощади. Приходилось на всем экономить. Заработок не всегда соответствовал. А еще были женщины, на которых Сергей вообще денег не жалел. И где они теперь? С другими мужиками.
Мать сказала: 'Не надо, Сережа'. Сергей попытался вспомнить, когда она вообще так его называла, Сережа. Не смог вспомнить. Годами его будили словами: 'Иди жрать, скотина'.
Мразь, скот, дерьмо, придурок и так далее.
Пока он был маленький он пытался как-то договориться.
- Ты должна меня уважать, - сказал он ей, когда ему было восемь.
- Тебя не за что уважать.
Вот так.
Потом он просто перестал рассчитывать на ее адекватность. Понял, что договориться не получиться.
В седьмом классе, поняв, что с ним самим что-то не так, сам пошел к психиатру.
Врачи пичкали его таблетками, мать издевалась над ним дома, доводя до белого каления угрозами вызвать психушку или рассказами о том, как врачи объясняют ей про его заболевание, мол он все свои проблемы видит в ней. Бабушка, которая тогда была еще жива, на словах поддерживала мать, но на деле пыталась ему помочь, зашивала порванные вещи, подкидывала ему мелочь. Если мать начинала кричать.
- Зачем ты ему помогаешь?
Отвечала.
- Я ничего не делаю!
Отношение психиатров к Сергею изменилось резко после того, как мать приехала в школу при детской психиатрической больнице и рассказала лечащему врачу, как она ненавидит своего сына.
Непонятно, как во времена СССР могла реагировать в такой ситуации государственная машина, но Сергею враз отменили все таблетки. Оставили только витамины.
Поставили диагноз 'задержка в развитии'.
Вся эта история никак не поменяла отношение матери к нему.
Наоборот, то, что он изо всех сил пытался привлечь внимание к ситуации ее еще больше озлобило.
Через несколько лет, когда к нему пришла девушка, мать выкинула ее вещи на лестничную площадку.
'Не надо, Сережа'
Она же била его за помарки в сочинении, написанном на пять, била до черных синяков. Она не выпускала его гулять в выходные, если у него была хоть одна четверка. Она не выпускала его гулять на каникулах, если были четверки в четверти. Она не давала ему отмечать дни рождения, не давала ему читать, не давала смотреть телевизор или записаться хоть в какой-то кружок. В классе он был самым слабым, чем пользовались все, кому не лень, унижая и оскорбляя его. Тысячи раз она была причиной его слез и ее это вообще никак ее не трогало.
'Не надо, Сережа'
*
Некоторые люди, если у них ничего не получается по жизни, но при этом они осознают, что алкоголь и наркотики не выход - находят отдушину в чем-то другом.
У Сергея это были видеоигры. Он понимал свою зависимость, но, поскольку личная жизнь не сложилась, то он с головой погрузился в наркотик двадцать первого века.
Приходил домой - не здоровался, уходил домой - не прощался. Не с кем было. С матерью он в принципе не общался. Совсем. Попытки договориться о чем-либо с ней не приводили ни к чему хорошему, так что он ввел себе это за правило. Не общаться.
Даже переселение из комнаты в комнату было силовым, пока мать была на работе приглашенные товарищи перекинули вещи. После чего в трехкомнатной квартире у него появилось две смежных комнаты.
От входной двери был путь или к тренажерам, коих было накуплено прилично, или к компьютеру. И компьютер, в последнее время, был чаще.
Проходя квест с другими игроками, Сергей внезапно почувствовал облегчение, как будто кто-то отпустил его. А через двадцать минут позвонил телефон, и он не удивился знакомому голосу Веры Васильевны, пожилого врача из хосписа, где умирала от рака матки его мать.
- Сергей Григорьевич, ваша мама нас покинула.
- Что дальше? - Рейдовый босс упал разбрасывая дроп.
- Завтра мы отвезем тело в морг двадцатой больницы, знаете где это?
- Разберусь.
- Подъезжайте завтра туда.
*
- Отпевать будете?
- Нет
- Вещи переодеть покойницу?
- Вот. - Висящее платье с платком, обувь под ним, исподнее. Мать приготовила все заранее, к этому Сергей приложил еще несколько веще из ее гардероба.
- Посидите снаружи, сейчас все подготовим. Машину вы оплатили, бригада нужна?
- Зачем она мне?
- Ну... - мужчина лет тридцати, похожий на демобилизованного офицера своей выправкой, оцениваю оглядел Сергея, - чтобы гроб носить. Гроб то хоть с крестом сделаем?
- Да. С крестом. И бригаду оплачу.
Он шагнул из комнаты в шепчущую горем залу и сел рядом с мужиком лет пятидесяти. Тот тоже хоронил свою мать.
- Прикинь, она мне говорит: 'Не хочу жить'. Как так? Ну хоть ребенка моего на руках подержала.
Сергей сидел и слушал искренне сочувствуя говорящему. У того в семье были свои проблемы, все пили. Мать умерла от цирроза печени. Или не от него.
На руках Сергей имел уже заключение о вскрытии. Мать умирала от рака, но причиной смерти стал отек легких. То есть она задохнулась, потому что у нее не было сил дышать.
- Да ведь могла же еще пожить! -Надрывался собеседник.
Да, могла. Сергей попытался оценить свои ощущения. Горевал ли он? Да, горевал. Он сам не мог понять почему. Он же искренне ненавидел свою мать, но вот сейчас ему было безумно жалко. Он как будто до конца надеялся, что вот сейчас появится его мама, которую у него когда-то украли, которую подменили. Сидя ночью у ее кровати он думал, что вот сейчас она откроет глаза и в темноте тихонечко попросит прощения или, хотя бы, объяснит свое поведение. Но мать умерла без прощения и покаяния, даже священника не успели позвать, так тихо и быстро она умерла. И все. Пропала надежда на примирение и понимание.
И теперь ее душа будет рядом сорок дней.
Не то, чтобы Сергей был сильно верующим, но при мысли об этом его пробил холодный пот. Страдающий рядом бился в своих собственных сетях.
- Я ей говорил, мама, не пей!
*
Шестеро, да-да, именно щестеро здоровенных парней резва подхватили гроб и затолкали его в машину. Сергей залез внутрь и сел рядом с гробом. Места в машине было более, чем достаточно, так что он с матерью был как-то отдельно от остальной компании.
Всю дорогу, пока они ехали, он плакал. Он реально не мог сдержать слез, гладил закрытый гроб, шепотом просил прощения.
А потом вдруг почувствовал, что на него смотрят. Пристально.
Присутствие чего-то чужеродного было настолько явно, что он оглянулся на сидящих помощников. Но они сидели тихо, лицом вниз. Все шестеро лицом вниз.
Сергей начал водить взглядом по обстановке, по гробу, по окнам. Ничего. Только напротив под потолком он увидел единственное живое существо, паучка. Маленький, коричневый. Его можно было раздавить пальцем.
Морг встретил пустым пространством. Группки людей неспешно перемещались в разных направлениях по громадной территории кладбища. Стало понятно зачем нужны бравые парни, он легко подняли гроб и унесли его, бригадир подошёл и сказал, что церемония прощания в третьей комнате, после чего предложил следовать за ним.
Из третьей комнаты вышло человек семь явно провожавших кого-то только что, и Сергей осознал, что мать провожает он один. Вообще его до этого неоднократно приглашали на чужие похороны, но сейчас он подумал, что его, скорее всего, вообще буду хоронить посторонние люди и даже без всяких церемоний типа прощаний и отпевания. У матери не было ни подруг, ни друзей. Никого, кроме него.
Когда его пригласили внутрь там был открытый гроб, женщина и он. Больше никого.
Женщина проговорила заученно-печальным голосом несколько дежурных фраз и предложила попрощаться с покойницей. И Сергей, не стесняясь уже совсем, заплакал в голос и попросил у матери прощения. За то, что не помирились, за то, что не простил, за то, что так хреново к ней относился, за то, что не спас.
- Сочувствую вашему горю. - Сказала ему женщина, когда хитрые механизмы забрали гроб куда-то вниз. В ее голосе он услышал уважение.
*
Взяв на работе несколько дней отпуска Сергея начал разгребать завалы на островке чужой жизни.
Кучка древних серебрянных украшений, которые теперь даже в ломбард не сдашь. Сберкнижка, на которой оказалось полмиллиона пенсионных накоплений. Сергею даже стало немного стыдно за то, что он купил матери дешевую ячейку на кладбище. Причем взял подальше от дома, чтобы не бегать каждый день.
Куча всяких пропахших страшным запахом болезни вещей. Это было скручено в тюки и выкинуто на помойку. Что-то было отложено в сторону, для церкви пойдет, только постирать.
Вокруг лампы Сергей без особого удивления обнаружил паутину, в которую уже попалась пара мух. Ну да, а почему нет то, есть мухи, значит будет и паук. Паука он не заметил, а паутину вместе с мухами убрал тряпкой.
На столе у зеркала обнаружились так же телефоны. Мастера по замене комфорок, электрика, еще кого-то в этом же духе.
Осознав, что мать перед смертью пыталась все-таки как-то помириться и стремилась как-то подготовить его к жизни без нее Сергей почувствовал, как на глаза опять наворачиваются слезы. С кровати было снято все белье и так было обнаружено, что мать последние месяцы жизни провела на разорванный пакетах.
Действительно, а попросить купить клеенку не судьба же.
*
- О, Серега.
- Привет, Коль.
- Как жизнь, как мать?
- Умерла?
- Черт. Давно? - Николай спустил с поводка собаку, а сам сел рядом. Серый пес убежал по своим нехитрым делам.
- Неделю как.
- И чего ты тут сидишь?
- Да с заутренней пришел, и дай, думаю, посижу на лавочке на людей посмотрю, с собаками пообщаюсь. - Как будто услышав его слова мимо пробегающий терьер завернул к парочке лизнул руку Сергею и побежал вслед за своей хозяйкой, женщиной лет пятидесяти, которая неспешно прогуливалась по дорожкам минипарка.
- Любишь собак?
- Они любят меня. Твой барбос вон тоже мне виляет.
- Рем то? Да он всем виляет. А ты чего, в церковь ходишь?
- Ну так. Сходил грехи отпустить, покаялся, что с матерью не наладил отношения, да и вообще, что плохо проводил. Сказали вечернюю отстоять, заутреню и причаститься. Так и сделал.
- И чего теперь?
- Ничего. Полегче стало.
- Мать то добрым словом поминаешь теперь?
- Да она пока не ушла еще. Она как бы еще с нами. Знаешь, я в последнее время много всякой эзотерики прочел, так вот некоторые считают, что после смерти души мертвых могут прийти к нам в виде чего-то другого. И сопровождать нас. У меня дома постоянное ощущение, что я не один.
*
Очередная паутина оказалась между занавеской и окном. Паука опять нигде не было видно.
Это было странно.
Запах выветрился, мухи не летали. Но паутина появлялась постоянно.
Каждый день между занавесками и окнами. Вокруг лампочек в люстрах. С завидной регулярностью в помойном ведре или на кране кухонной раковины. Собираясь на работу, Сергей сначала внимательно осматривал одежду, остатки паутины на спине стали обычным делом.
И при этом чей-то взгляд со стороны.
- Мам это ты? - В пустой комнате вопрос показался глупым. - Не делай так больше.
Вообще то при жизни просьбы не особо срабатывали. Но матери то больше не было. Ну, вроде как.
Прах матери покоился в урне, урна была запечатана в колумбарии. Крестик матери Сергей положил на урну. На плите тоже был крест. И на урне нарисовали.
Приближалась круглая дата в сорок дней. И Сергей, почему-то, нервничал.
В интернете про паутину в доме было слишком много версий. И удача, и темная энергия, и к деньгам, и к болезни.
Одна паутина могла иметь логичное объяснение. Одна и небольшая.
Но однажды, открыв шкаф в комнате матери, он обнаружил сразу несколько паутин в пустом шкафу. Но пауков не было.
Потом он осознал, что в этом всем есть какая-то система. Паутина как бы закрывала его от внешнего мира. Мухи не залетали, тараканы не заползали, моли в шкафах делать было нечего.
*
- Смотри, чего у меня есть. - Сергей отдернул занавеску.
- Ох ни хрена! - Василий уставился в серую пелену между стеклами. - У тебя что там, паучий питомник.
- А ты видишь пауков? И знаешь, как это появилось? За день! Пока я на работе был.
Между стеклами окна была плотная взвесь из паутин, они пропускали свет, но сквозь них невозможно было рассмотреть, что за окном.
- Я утром проснулся от яркого солнца. Теперь явно оно меня не разбудит.
- Да уж. Придется раскручивать окно.
- Да ну. Я только и делаю, что убираю паутину. В самых неожиданных местах. На следующий день все тоже самое. На днях подруга заходила, посмотрела обстановку и сказала, что на ночь тут не останется. Такая вот фигня. А она фанатка всякой мистики, так что хорошо, что вот этого не видит. Я даже знаю, что она мне скажет, что моя мать превратилась в паука и из квартиры надо бежать.
- И чего ты будешь делать?
- Да ничего. Сегодня сороковины у матери, если после этого ничего не изменится - попа приглашу, освятить квартиру.
- Да ну, глупость какая. Ты сам в это все веришь?
- Да черт его знает. Тут дело такое, что животные сюда не идут.
- В смысле?
- Коля с Ремом ко мне зашли, так собака как зашла, так и вышла. Скулил, но за хозяином ни в какую внутрь квартиры. Испугался чего-то сильно. Потом тут в подъезде кошка у нас живет. Ручная, ласковая, котят принесла как-то, так одного пыталась мне отдать, прям в руки клала. Тут я думал взять ее себе, притащил к двери, поставил на пол, так пока дверь открывал о ноги терлась, а как открыл так на лестницу убежала. Я ж до этого не раз ее к себе таскал, покормлю, поглажу и вроде пообщался с кем-то живым, потом отпускаю. Еще и не выгонишь иногда, мяукала у двери, мол чего это ты, впусти обратно. А тут раз и ни в какую. На руки беру, подхожу к двери, она с рук спрыгивает. Я тут ей лоток купил, домик, думал вот, животинка будет, мать то против была животных, а теперь нету матери, так кошка проверенная, ручная. А тут вон как. И прикинь, мяучит у двери. Я дверь открываю, и она на лестницу отбегает и смотрит так на меня. Типа иди ко мне. Зовет из квартиры, прикинь.
Василий помрачнел, сел на кухонный табурет, помял бороду, посмотрел снизу-вверх.
- Слушай. Сорок дней когда?
- Да говорю ж, сегодня.
- Может у меня переночуешь?
- С какой радости?
- Да поживешь со мной немного. Пусть твоя мамаша уйдет отсюда, а ты тогда вернешься.
- Я думал об этом. - Сергей сделал пару шагов туда-обратно, больше кухня не позволяла. - Хотел в гостинице переночевать, а потом подумал, а вдруг это последний шанс с матерью попрощаться. Она ж типа сорок дней бродит по земле, придет сюда, а меня нету.
- Ты с ней не напрощался что ли?
- Да фиг его знает. У меня теория, что все это время это была не моя мама. Но она же теперь умерла. А вдруг настоящая мама придет ко мне попрощаться.
- Понятно. Знаешь, что, дай ключи запасные твои. От квартиры.
- От дома где деньги лежат? Зачем тебе.
- Да просто. Мне кажется, твоя подруга права, твоя мама такая стерва, что может тебя с собой забрать. Ну правда, жутко же все это выглядит. Я не верующий и то меня проняло, Позвони мне завтра утром, и я тебе их отдам на улице. А если не позвонишь, то я сам к тебе приду.
Сергей молча сходил за комплектом ключей от квартиры, который когда-то принадлежал матери.
*
Осенняя ночь была жаркой, и Сергей никак не мог заснуть.
Пару раз он сходил в ванную и принял холодный душ. Он то выключал свет, то вновь включал. Иногда он смотрел на часы или мобильный телефон проверяя время.
Двенадцать ночи, час ночи, два.
Наконец при выключенном свете ему вроде как удалось заснуть, но он почти тут же проснулся.
Ему привиделось, что из темноты на него налетело нечто бесформенное серое и потащило его, а он схватился одной рукой за крест, а другой рукой и ногами начал отбиваться.
Поворочавшись решил сходить в туалет, хотя позывы были слабые.
Проходя мимо комнаты матери заметил, что дверь приоткрыта. Странно, вроде ж он ее закрыл. Но когда он протянул руку к дверной ручке она внезапно распахнулась на распашку внутрь комнаты.
Страха не было.
- Мама? - Спросил он в темную пустоту.
*
- Вот так я его и нашел!
Василий еще не знал, об этом ему скажут вечером, что его голова враз поседела. Еще вчера он был темным, выглядел лет на тридцать пять, а сегодня был уже реально пятидесятилетним.
- Вы уверены, что вчера с ним общались, и он был жив? - Оперативник был уже немолодым, повидал всякое, но такое...- Такое я вижу в первый раз, - подытожил он вслух.
- Да! Я клянусь вам, я говорю правду. Да и он же работал, он вчера был на работе. Легко можно проверить.
- Вы знаете его рабочий телефон?
- У меня его визитка есть. Вот. - Кусочек картона перекочевал из одной руки в другую.
- Проверим. Но этого же не может быть. Это невозможно сделать за ночь.
- Это вы его окна не видели, думаете почему такой полумрак. - Василий отдернул штору. - Как вам?
- Жесть. У меня от всего этого мурашки по коже.
- Ну, скорая первая приехала, так врач диагностировал смерть и тут же сам вырубился, сестричка тут его в сознание приводила.
- Да я по телефону не поверил ни одному вашему слову. Он тут что, пауков разводил?
- Думаю нет. Мне кажется это она. Видите, как он весь обмотан. Мне кажется это она так пыталась его защитить. Или присвоить.
- Кто она?
- Мать. Умерла, вчера сорок дней было. Видите, ни одна муха не смогла бы на него сесть теперь.
Сергей их уже не слышал.
С удивленным выражением лица, с широко открытыми серыми глазами, он сидел и смотрел в пустоту мертвым взглядом. Он был в одних трусах и все его тело было покрыто паутиной. Серые полупрозрачные слои покрывали его целиком, открыто было только лицо, там, где врач разорвал паутинную маску, чтобы поднести зеркальце, на предмет проверки дыхания.