Действие происходит в подмосковном городке в девяностые годы ХХ века
Целевая аудитория - женщины разного возраста, которые хотят отдохнуть за чтением.
В жизни Елены, лет 20 назад потерявшей веру в любовь, было бы всё хорошо, если бы не вредная соседка Татьяна и не жаркий южный поклонник-грузин Георгий. Из-за них привычное течение жизни сменилось бурным потоком ... слёз и смеха.
Алла Карневская.
Ленка - Лён-Ленок.
повесть
Содержание:
Глава 1. Шерше ля фам.
Глава 2. Злые языки страшнее пистолета.
Глава 3. Якорь спасения.
Глава 4. Весело и дружно, несолоно хлебавши, как рыба об лёд...
Глава 5. Капля по капле и камень точит.
Глава 6. Так тебе и надо!
Глава 7. Веди нас, дорожка...
Глава 8. Начало счастья.
Глава 1.
Шерше ля фам.
Одинокая женская фигурка стояла у края платформы. Стояла не двигаясь. Лица женщины не было видно, но спина и гордо вскинутая голова словно говорили: "Не подходи! Убью!" Народу вокруг собралось много, хотя электричка ожидалась минут через двадцать. Просто первый декабрьский вечер оказался шикарным: лёгкий морозец, ни ветриночки, и весёлые снежинки гонялись друг за другом, прежде чем опуститься на землю.
Нахохлившийся грузинчик вышел из здания вокзала явно не в настроении. День прошёл неудачно, а ведь ровно тридцать пять лет назад он, Гия Кахадзе, родился. Сегодня же он пил, спал, опять пил и спал, сначала один, потом в компании и вот теперь отправился к другу с теми же намерениями - пить, говорить ни о чём и обо всём сразу. Эх! Если бы не необходимость вернуть другу долг, мужчина продолжил винопитие дома. Но телефонный звонок выпнул его из уютного тепла квартиры стальной категоричностью гортанной речи, и вот Гия должен мёрзнуть в свой день рождения, ехать в холодном вагоне с большой суммой денег в пиджаке. Как же холодно! Гия оглянулся - никто не ёжится и не кутается, а он натянул шапку на уши, поднял воротник дублёнки, руки в перчатках с трудом засунул в карманы... Холодно! Окончательно расстроившись, грустный парень пошёл в конец платформы и замер. Самец взял след. Гия сам не понимал, почему одни женщины оставляли его равнодушными, а другие вызывали непреодолимое восхищение. И тогда древний инстинкт вёл его вперёд, заставляя совершать невероятные поступки. Чего он только не вытворял! И какими сладкими бывали победы! Правда, больше одного раза мужчина ни с кем не встречался, потому что, выложившись до изнеможения, он терял интерес к неожиданно приглянувшейся женщине. Все Гиевы друзья считали его сверхбабником, не способным любить и заводить семью. А Гия, в душе соглашаясь со всеми, говорил, что каждую встреченную женщину он искренне любил. Правда, очень недолго.
Ленка неотрывно смотрела на вьющиеся возле рельс снежинки. Ей было одиноко и так тоскливо, что захотелось прыгнуть с платформы и закончить свою никчёмную жизнь. Это решение крепло с каждой минутой и абсолютно не пугало Ленку. Да, да! Раз - и станет ничего не нужно. Лечь рядом со снежинками и забыть всё-всё.
- Девушка! - мужской голос настойчиво пробивался в мысли Елены. Потом чужая рука слегка дотронулась до плеча и легонько похлопала, словно постучалась.
- Девушка, вы меня слышите? Приём, приём...
Женщина неохотно обернулась, но не среагировала на шутку. Перед ней стоял замёрзший дядька непонятного из-за укутанности возраста, в валенках, в огромном пушистом шарфе вокруг шеи. Из этого шарфа дядька с трудом высовывал свой нос и губы, чтобы после нескольких фраз, придуманных для знакомства, вновь нырнуть в спасительное шерстяное тепло.
- Девушка. Мы с вами не встречались нигде? Вы мне очень знакомы.
- Нет. Я вас не видела никогда.
- Но уверяю вас, что я почему-то вас знаю.
- Вы ошиблись. Извините, но ваше внимание меня утомило.
В этот момент у платформы остановился освещённый вагон электрички, и народ устремился внутрь. Елена неторопливо заняла сиденье по ходу поезда, выбрав пустое купе. Недавний собеседник вмиг оказался рядом, расположившись напротив. Он снял шапку, размотал шарф и оказался молодым грузинчиком с азартно блестевшими глазами. Ленка не вслушивалась в слова, которые произносил мужчина, а приглядывалась к манере поведения незнакомца: его наэлектризованность и назойливость показались ей признаком болезни, типа маниакального синдрома. Лена совсем не разбиралась в медицине, но недавно приятельница рассказала о подобном случае. И слова - "маниакальный синдром" - всплыли именно сейчас, когда Ленка разглядывала соседа. А Гия столь пристальное рассматривание истолковал по-своему и весело заметил:
- Я грузин с русскими корнями, поэтому волосы у меня очень не чёрные.
Это "очень не чёрные" заставило Ленку усмехнуться. Имелось в виду - "не очень чёрные", потому что цвет волос был явно чёрный, но именно не очень.
- Да, да. Не верите? У меня бабушка была русской. Елена Васильевна Лукина!
Ленка усмехнулась ещё раз - ну надо же, полная тёзка. Она не собиралась поддерживать разговор, не хотела и не могла ни о чём думать, кроме внезапно пришедшего желания исчезнуть навсегда. Этот маньяк ей попался вовремя. И Ленка не будет мешать грузину делать его чёрное дело. Чем больше женщина всматривалась в сидящего напротив, тем больше убеждалась - это маньяк. Гия же включал всё своё красноречие и заливался соловьём. Когда Ленка поднимала глаза, у мужчины сердце летело куда-то ввысь. Ну и глазищи! Как васильки! Нет, такую женщину он упустить не мог, и он уже точно знал, что пойдёт за ней - да куда там пойдёт - поползёт, на край света. Но незнакомка абсолютно не реагировала на восторги спутника и оставалась спокойной и равнодушной, позволяя себе редкие усмешки.
Электричка плавно подкатила к нужной грузину станции. Гия робко, ни на что не надеясь, предложил:
- Давай здесь выйдем. Вместе, а?
Когда Ленка встала и спокойно пошла к выходу, Георгий удивился и замешкался. Всякие у него были дамы, но такая непредсказуемая впервые. А может, именно сюда она и ехала? От этой мысли он слегка насторожился и рванул к выходу на первой скорости, чтобы из-за своей оплошности не потерять в толпе загадочную незнакомку.
На улице пассажиров встретило заснеженное благолепие: белые дорожки, белые деревья, белые скамейки. И даже вечер казался белым и пушистым. Гия догнал Ленку и попытался взять её под руку. Не тут-то было. Высокомерное движение плеча отбило охоту фамильярничать. Но эта гордячка не уходила, шла рядом, о чём-то думая. Впервые Георгий слегка робел, подбадривая себя мысленными ругательствами, сначала на родном, грузинском, а потом на русском языках. Матерился он крайне редко, в особо щекотливых ситуациях. Сейчас был именно такой случай.
- Давай купим шампанское.
Ленка остановилась, и Гия засиял - она приняла его предложение, чего он, глупец, сомневался. Разве можно отказать такому грузину?
- Сколько взять бутылок? Одну, две, три?
Ленка усмехнулась и не ответила, но Георгий уже сам принял решение и протянул деньги продавцу. Эта женщина своими ухмылками заставляла Гию быть начеку, что придавало его ухаживанию особое очарование: ну надо же, какая! Прелесть просто!
Если бы мужчина услышал мысли "прелести", он бы очень обиделся - Ленка решила, что грузинчику легче будет справиться с пьяной тётенькой, да и самому алкоголь придаст отваги.
Остановив такси, Георгий из-за охватившего его азарта заговорил с шофёром по-грузински, но быстро понял свою ошибку и с сильным кавказским акцентом, которого до этого не было - вот что значит волнение, попросил отвезти его с "дэвушкой" в гостиницу. Галантно распахнул перед Ленкой дверцу автомобиля, помог сесть подружке и мгновенно заскочил сам, торопливо бросив:
- Вперёд, шеф. Гони!
Ленку ситуация не смущала: не развлекаться ведь ехала с первым встречным. И не пугала. Она вообще просто плыла по течению, помогая случаю избавить её от наичернейшей жизненной полосы.
В холле гостиницы было много народу. Там стоял большой телевизор, возле которого люди и собрались, коротая время. На вошедшую парочку все обратили внимание, уж очень разными были мужчина и женщина - закутанный до бровей он и в лёгком одеянии она. Ленка не боялась мороза и в спортивной курточке чувствовала себя прекрасно. Ажурный шарф-паутинка лишь слегка прикрывал её волосы от снежинок, оберегая причёску. Обычно шарф обвивал шею, но сегодня кокетливо приютился на голове.
Гия уверенно подошёл к стойке администратора, о чём-то негромко переговорил с румянощёкой толстушкой в гостиничной униформе и, улыбаясь, спросил Ленку:
- У тебя паспорт с собой?
- Да.
- Достань, пожалуйста.
То, что грузин не воспользовался своим паспортом, ещё раз доказывало, что этот активно-бешеный гражданин - маньяк. Ленка молча вложила в ладонь Гии свой документ. Да Бога ради, пользуйся. Георгий решил познакомиться со своей спутницей, открыл нужную страницу и замер. Он читал, читал, читал. Поднимал глаза на Ленку и опять начинал читать. Не обращая внимания на писклявый голос администраторши, которая протягивала руку за паспортом и вопрошала: "Мужчина, так вы будете комнату брать?", Георгий вглядывался в русские буквы и, наконец, выдохнул:
- Ты, что ль, моя бабушка? Лукина Елена Васильевна?
Ленка развеселилась:
- Тёзка я твоей русской бабушке. Стопроцентная тёзка. Не более того.
Разозлённая непонятной заминкой толстушка-администраторша с ворчанием оформила номер и швырнула на стойку ключи:
- Ходют тут всякие.
В паспорте Ленки лежала вожделенная купюра, быстро спрятанная тёткой. Но даже взятка не смогла остановить хозяйку гостиничных номеров от язвительного замечания, и она прошипела:
- Ходют тут всякие со всякими...
- Ходят, понимаете ли, ходят!- выделяя "я" спокойно заметила Ленка и взяла грузина под руку.
Комнаты-номера группировались забавно: общий холл-гостиная и пять дверей, одна из которых вела в совмещённые ванную и туалет. Большой стол посередине. Общий электрический чайник. Точно такую гостиницу Ленка уже видела где-то, когда была стюардессой и отдыхала перед возвращением домой. Но это всё давным-давно позабылось и вдруг напомнило о себе. Ненужные воспоминания женщина отбросила, переключившись на грузинчика:
- Ну и какая наша дверь?
- Вот она, здорово как - наша комната отдельно от остальных.
Гия распахнул дверь, пропустил даму вперёд и тут же зашелестел ключом, закрываясь ото всех и забывая, где они находятся. Он был дома с любимой женщиной, перед которой он тут же встал на колени. Помешали валенки, и мужчина чуть не упал. Ленка хмыкнула и неторопливо повесила свою курточку на вешалку. Туда же пристроила шарф.
- Тебе тоже советую распаковаться. Да и валенки сними.
Раздеваясь, Гия болтал без умолку. Он говорил комплименты, удивлялся совпадению имён бабушки и Леночки, предлагал конфеты и шампанское, весело иронизировал по поводу администраторши и вешал, вешал, вешал не лапшу даже, а толстые макароны на уши Ленки о его неземной внезапной любви, о её ещё более неземной красоте, о Ленкиных чудесных глазах... "Макароны" даже не долетали до женских ушей и, коснувшись стены, тихо по ней сползали. Гия был в ударе и ничего не замечал: ни Ленкиного равнодушия к комплиментам, ни её полного, ни разу не пригубленного стакана с шампанским. Он разливал шампанское, пил до дна и вновь разливал:
- О, я тебе уже налил. Ну за нас.
Вначале Георгий говорил тосты, длинные, мудрые, красивые. Ленке они даже нравились. Но после второй выпитой бутылки грузинчик еле ворочал языком. Вспомнив, зачем он привёл в гостиницу молчаливую спутницу, Гия стал торопливо раздеваться, и Ленка с удивлением увидела, что под брюками генацвале оказались красные шерстяные спортивные штаны. Добравшись до кровати, Георгий откинул одеяло, быстро снял всю одежду, лёг и затих. Ленка сидела в недоумении, не понимая, что происходит. Ждала минут десять. Тишина. Встала, подошла к мужчине, вгляделась в бледное лицо. Грузин спал! Ну и как это понимать? Маньяк хренов! Дрыхнет!
Ленка подняла ему одну руку, потом другую. Никакой реакции - руки, отпущенные, безвольно падали. Человек пил целый день, но держался молодцом. И вот - на тебе - шампанское было именно той каплей, которая убивает лошадь. Или никотин убивает лошадь? "Господи, да что я за дурёха такая?"- Ленка вдруг расхохоталась.
Дурёха и есть. Мужик оказался просто бабником, это ясно было с первого мгновенья, а она напридумывала всякой ерунды. Ленка рассмеялась и долго не могла остановиться. Ну надо же так вляпаться! Потом встала и подняла разбросанную мужскую одежду, аккуратно сложила её на стуле. Валенки поставила к батарее, чтобы просушились. Собрала мусор, вынесла его в коридорную урну. Потом помыла стаканы. Откусила шоколадку и стала одеваться. Прощаясь, провела рукой по Гииным волосам, поцеловала в щёку:
- Спасибо, парень. И прощай!
Дверь никак не хотела закрываться, она со скрипом отъезжала от косяка, и это не нравилось Лене. Тогда она достала из урны алюминиевую проволоку от шампанского, сплющила её и подложила под косяк. Порядок. Теперь можно возвращаться домой!
Ленка шла ночным городом в хорошем настроении. Чужие улицы радовали её ярким светом фонарей и заснеженными тротуарами. Плохие мысли оторвались от неё, как шелуха от лука. Как покойно и легко на сердце! Чуть было не натворила глупостей! Ура, ура! Ведь не натворила. А чёрная полоса пройдёт, скорее всего уже прошла, и впереди столько всего удивительного. Никого не расспрашивая, Ленка топала наугад и уже через полчаса оказалась на привокзальной площади. Разулыбалась - везение началось! И тут же электричка подкатила, Ленка спокойно поехала домой, уютно устроившись у окошка. Вагон был почти пустой. Ленке стало слегка тревожно - мало ли что? Но тут же съехидничала про себя: "Только-только умереть собиралась..." И всё в ней запело: "А вот теперь не хочу, не хочу, не хочу". Вот под это "не хочу" и перестук колёс Ленка, совсем как грузин Гия, упала в сон.
Георгий Алексеевич Кахадзе, почмокав губами и сладко потянувшись, открыл глаза. Минуту обалдело разглядывал гостиничный номер, благо на прикроватной тумбочке тускло горела ночная лампа. Вспомнил всё и вскочил как ошпаренный - его спутницы рядом не оказалось. Её не было вообще! Ужас! Клофелинщица! Трясущимися руками Гия схватил пиджак, заранее зная, что денег в нём нет. "Найду эту суку и убью!"- пришло злое решение и тут же исчезло: денежки оказались на месте. Мужчина уже спокойнее пробежал глазами по комнате - заботливая женская рука чувствовалась во всём. Особенно его умилили валенки у батареи.
- Что хоть было у нас? - думал голый ловелас, восседая на скрипучей казённой кровати. - Ничего не помню. Вот ведь хрень.
И тут грустный герой услышал задорный женский смех и голоса, доносившиеся из холла. "Не ушла",- подскочил в азарте грузинчик и рванул к двери, лишь в последнюю минуту вспомнив, что он голышок. Схватил простынку, прижал её спереди и шагнул к своей красавице. Разочарование и конфуз был полнейший! За столом сидели абсолютно незнакомые люди и мирно общались. Появление нового лица их изумило - голый мужик, нехотя прикрывшийся простынкой, как фиговым листом, попросил сигарету, закурил, используя уже без разрешения их зажигалку, развернулся и, сверкая голым задом, медленно удалился.
- Нахал,- выдохнула одна.
- Урод,- поддержала другая.
- Козёл,- поставила точку третья.
Защитить Георгия было некому: в женском хоре не было мужчин. И три фурии помчались жаловаться на омерзительное поведение постояльца номера четыреста двадцать. Но разбуженная администраторша разозлилась на девиц ещё сильнее, чем они на Гию:
- На часы поглядите, коровы! Три ночи. Мужик, поди, по нужде вышел в неглиже, а нарвался на вас. Иль обидно стало, что не изнасиловал?
- Как вам нестыдно? Мы порядочные женщины.
- Что ж вы, порядочные, в три часа ночи посиделки в холле устраиваете? Инструкцию читали?
- Какую ещё инструкцию?
- На стене висит, в стеклянной рамочке. Вот идите и почитайте. Что не поймёте, так и быть - разъясню. Всё равно вы мне весь сон перебили.
- Вы на работе. Спать дома положено.
- А ну чеши отсюда, учить она меня будет.
Возмущённые, три женщины пообещали "это дело так не оставить", но, вернувшись в свой холл и прочитав инструкцию, молча отправились спать. Один из пунктов памятки гласил: "Категорически запрещается мешать соседям в ночные часы (с 23.00 до 6.00), собираясь компанией в холле".
Виновник женского демарша сидел в своём номере и решал очень важную проблему - куда и, главное, когда исчезла его спутница. И что вообще происходило в этот треклятый вечер с ним, таким обаятельным и активным, таким любвеобильным грузином. Он ничего вспомнить не мог и решил пойти на разведку, то есть к администраторше. Уж она-то точно знает, ушла красавица Елена Васильевна Лукина или нет. Быстренько одевшись и закрыв номер, Гия помчался на первый этаж.
У администратора Валентины настроение было хуже некуда. Дежурство явно не задалось. Не успели девки уйти, прибежала женщина за градусником и таблетками, потом ей же уксус понадобился. А ананасов в сиропе не надо? В досаде Валентина резко встала и, к ещё большей досаде, разорвала чулок о торчащий малюсенький гвоздик. Ну зла просто не хватает! Оглянувшись по сторонам - нет ли кого, - Валентина решительно задрала узкую юбку, чтобы снять колготки и зашить ещё небольшую дырочку. И сейчас же нарисовался грузин из 420 номера.
- Извините. Я хотел у вас...
Тут Гия увидел, как не вовремя он решил пообщаться с администраторшей, которая буквально подскочила от мужского голоса и судорожно начала тянуть узкую юбку вниз, но материя слушалась плохо, и грузин несколько минут разглядывал пышные формы дамы. Поцокал языком: "Очаровашка, ты не припомнишь, когда ушла моя женщина?"
Красная и злая Валентина наконец-то привела себя в порядок и резко ответила:
- Что, проворонил? Так тебе и надо. На тебя жаловались, что ты голым шляешься.
- Увы, увы. Сегодня не наш день... Так что - кто бы говорил!
Георгий нехотя поплёлся на свой этаж. Раз Елена Васильевна исчезла, значит, и ему в гостинице делать нечего. Впервые Гия оказался в дураках: ни тебе приятных ощущений, ни тебе ярких воспоминаний. Ну ничего, всё ещё впереди. Эту гордую женщину, Елену Лукину, он обязательно разыщет. И уж тогда она узнает, кто такой Гия Кахадзе. Приняв чёткое решение, мужчина повеселел. Он вообще был очень жизнерадостным человеком, ни на чём никогда не зацикливавшимся. Его не остановил столь поздний (или ранний?) час для визита к другу, он вообще о времени не думал, поэтому быстренько собрался, сдал ключи Валентине, разулыбавшись на прощанье:
- Очаровашка, ты меня не забывай.
Валентина благоразумно промолчала, но, глядя вслед удаляющейся фигуре, подумала:
- Грузин этот, конечно, козёл, но... приятный козёл.
В окнах квартиры друга свет не горел. Ну и что с того? Подумаешь! Не пустой ведь идёт, с деньгами, причём немалыми. И Георгий решительно нажал на цифры домофона. Ни ворчливых интонаций, ни сонного позёвывания он даже и не заметил. Поднявшись в квартиру, Гия перебудил всех домочадцев, шумно радуясь встрече. Словно сам собой накрылся стол, полилось вино под вкуснейшую закуску и потекла беседа - друзья искренне любили этого непутёвого Георгия, которого они зря прождали целый вечер, строя догадки одну нелепее других, пока кто-то не произнёс:
- Шерше ля фам!
Шерше-то шерше, но всё же с деньжищами гон не устроишь, побоишься вляпаться. А Гия остался верен себе! Вон сидит и сияет, хоть и сконфужен немного. Значит, понимает свою вину. Друзья шутили, иронизировали, озвучивали свои догадки, и никто не предполагал, что смущение героя связано только с одним: как бы не проболтаться о Елене, встреча с которой для него самого оказалась шарадой: все элементы налицо, а целое не складывается.
Глава 2.
"Злые языки страшнее пистолета".
Ленка давно проснулась, но продолжала цепляться за дремоту, потому что не хотела начинать день. Вчера женщине верилось, что всё плохое осталось позади. Она с улыбкой вспоминала своё удивительное приключение и, войдя в квартиру, напевала и пританцовывала. Спать не хотелось, даже наоборот, энергия переполняла Ленку, и она затеяла уборку. Это в двадцать три ноль-ноль-то! И всего за полтора часа квартира была вымыта, вылизана, обласкана. А потом Лена долго лежала в ванне, вспоминая непосредственного в своём желании грузинчика и себя, недотёпу. И так становилось смешно и весело, что хихиканье то и дело нарушало сонную ночную тишину. Но после короткого оживления и ощущения красоты бытия наступило кошмарное вторжение реальности: сегодня понедельник, и надо идти на работу. А там в субботу на неё прилюдно орала Танька, бывшая соседка по коммунальной квартире. Ленка застонала от незаслуженной обиды, слёзы сами собой покатились по щекам.
- Не пойду на работу. Ни за что. Буду спать весь день,- решила Лена, хотела укутаться поплотнее, но вдруг резко встала.
Пойдёшь, голубушка, ещё как пойдёшь. Побежишь! Не хватало ещё, чтобы Танькина напраслина пустила корни.
Женщина быстро привела себя в порядок и ровно в десять часов открыла дверь библиотеки. Ленка работала с книгами три года, не переставая радоваться - работа рядом с домом, спокойная, интересная. Библиотека обреталась в Доме культуры, и Ленка быстро со всеми сотрудниками подружилась, стала ходить в кино, петь в хоре. Она так устала от прежнего своего кочевого образа жизни сначала стюардессного, а потом железнодорожно-проводнического, что роль книжной леди воспринимала как подарок судьбы. Лет Ленке было жуть сколько. Многого уже добилась: купила однокомнатную квартиру, дачка досталась от дальней родственницы. Живи и ликуй! Если бы не эта корова Танька. А всё потому, что Ленка не была замужем. Никогда! Красивая, добрая, гордая Ленка, в свои сорок пять выглядевшая как тридцатилетняя, так и не встретила свою половинку. В неё постоянно кто-то был влюблён, но все эти "кто-то" оставляли женщину равнодушной. А без любви она встречаться не могла. Когда-то у неё была огненная страсть, причём взаимная. Но пилот Андрей умудрился испепелить её, Ленку, и себя самого довести до жуткой депрессии. Вот только Ленка смогла возродиться из пепла, а Андрей оказался слабым. Ну не Финист-Ясный Сокол! И жизнь - это не сказка, где мёд-пиво по усам течёт, не попадая в рот. Бывшему лётчику всё летело в сахарные уста. И теперь вряд ли кто узнает в худом трясущемся пропойце некогда красивого мачо Андрюшу. К счастью, Ленка этого не видела, иначе не смогла бы быть спокойной. Она иногда вспоминала свою нежную привязанность, думая о счастливом существовании Андрея, горевала и ревновала, правда, всё реже и реже. И мечтала, ох как мечтала хоть разочек, хоть на мгновенье столкнуться с любимым, чтобы он увидел - она, Ленка, в порядке, и жизнь без него не остановилась. Вот только обитали Ленка и Андрей в разных городах, далеко находящихся друг от друга. Столица, и только она являлась той единственной точкой, где мужчина и женщина могли пересечься. Увы, в стольный град Лена наведывалась крайне редко.
Очень часто после бурных конфликтов, когда рядом оказывается много свидетелей, человек мается и не знает, как себя вести. Ленка просто с ума сходила, что окружающие поверили в ту грязь, мерзость и злобу, которыми облила её в субботу Танька-зараза. Как нарочно, в читальном зале и на абонементе в тот момент было много посетителей, а к напарнице заглянули две сотрудницы Дома культуры.
Татьяна и её муж Павел любили проводить время в читальном зале, просматривая газеты и журналы. А что, очень удобно! Денег платить не надо, зато новости узнаешь во всех подробностях. До подробностей, желательно пикантных, Танька была охоча. Пашку же занимали спорт и эротика. В девяностые годы двадцатого века с деньгами был напряг практически у всех. Платили мало и через пень-колоду, зато тысячами и миллионами! Ленка в библиотеке работала за пятьдесят тысяч рублей и еле-еле сводила концы с концами. А Пластовы, Таня с Павлом, на эту сумму жили вдвоём. Таньке зарплату выдавали натурой: хозяйственным мылом и шампунем. Куда это всё девать? Таскала с собой огромную сумку с натурной "зарплатой" и предлагала товар всем, кто попадался на глаза. Ленка забила все полки в ванной абсолютно ненужной ей продукцией, а Танька продолжала впаривать дурацкое мыло и шампуни, обижаясь, что люди не хотят ей помочь. Особенно злила Таньку именно Ленка, которая тоже бедствовала, но была весёлой и жизнерадостной, всегда красиво одевалась. Пластовы и Елена когда-то жили в коммуналке почти десять лет, не особо дружа, но и не враждуя. Ленкина доброта и весёлый нрав очень часто доводили Татьяну до белого каления, потому что не может человек быть таким блаженным. Отсюда возникали многочисленные "почему". Почему Ленка не стала воевать за большую по площади комнату, когда умерла их старая соседка, а спокойно дала Пластовым эту комнату оформить на себя? Ведь у Ленкиной подружки Иветты мамашка работала по этой части и даже, Танька слышала, предлагала Елене перебраться в освободившуюся комнату. Отказалась. Мол, ей и в её комнате хорошо, а у Пластовых сынок маленький, им нужнее. Танька год успокоиться не могла, всё доискивалась истинной причины и ведь нашла! Ленкины окна смотрели на юг, а оба окна Пластовых - на север. Вот ведь гадина - "им нужнее". Как же, поверили. Полученный на мучившее "почему" ответ расслабил Таньку, и она прошляпила тот момент, когда её сыночек, шестилетний Петенька, буквально прикипел к этой лахудре Ленке. Вздорная Танька жутко взревновала сына и попыталась воздействовать на мужа, чтобы юная соседка никогда не подходила к их ребёнку. Но Павел жену не поддержал. Ему было на руку общение малыша с Еленой. Сын требовал внимания и отказа взрослых от их свободы: то ему попить, то поиграть, то море вопросов возникнет, то ушибётся и ревёт, то... В общем, никакого футбола не посмотришь и на диване не полежишь. А Ленка с Петей могла возиться часами и даже гулять с ним ходила. Прогулки с сыном были для Павла хуже горькой редьки, потому что спокойный ребёнок рос любознательным и утомлял папашу глупыми вопросами:
- Где кошкина мама?
- Дома осталась.
- Почему? Вдруг киска потеряется?
- Не потеряется, она большая уже.
- Ты эту кошку знаешь, да?
- Нет, не знаю. Впервые вижу.
- Но ты говоришь, что она большая.
- По морде вижу.
- Почему по морде?
Кошка давным-давно умчалась по своим делам, а Петька всё донимал отца вопросами. И отвязаться было невозможно. "Почему, почему, почему?" носились за ребёнком по пятам.
- Да на хрена тебе эта кошка сдалась?
- На хрена - это что?
- Хрен - это растение такое.
- Кошки его любят?
Пашка доставал сигареты и начинал нервно курить. Он любил сына, но ещё больше он любил свой покой, который приходил вместе с Ленкой, потому что с женой он работал посменно, чтобы Петенька был под присмотром, и рассчитывать Павел мог только на себя. А тут красотища просто - ушлёпает сынуля к соседке и надолго освободит отца от нудных проблем. Нет, Павел, конечно, постоянно контролировал сына, заглядывая в комнату Ленки. Но всё всегда бывало в порядке. Петька даже ел у Ленки без привычных капризов, ему всё у девушки нравилось, даже лук в супе. Мальчик этот лук не замечал, так ему было интересно и спокойно с Еленой. Она с ним разговаривала как со взрослым человеком: не делала замечаний, не одёргивала по поводу и без оного, не ругала за неумелость, неуклюжесть, нерасторопность, грязные руки, разорванный карман и никогда не наказывала, что бы Петька ни натворил. И Павел почёсывал в голове - когда сын успел повзрослеть? Таким рассудительным и умным казался мальчик. Приходила с работы уставшая мама, папа сдавал ей сына, который тут же лишался права на собственное мнение, потому что мал ещё права качать. Татьяна любила сына и желала ему добра, вот и воспитывала Петеньку ежесекундно: вымой руки, плохо помыл - под ногтями грязь, ешь с хлебом, нечего лук отпихивать, в нём витамины, убери игрушки, плохо убрал (коробка переворачивалась мамой и детское богатство разлеталось по полу), почему дырка на штанах, сейчас же выброси из карманов всю дрянь... И так до самого вечера. Петя реагировал молча. Мыл руки, ел с хлебом, убирал игрушки. Но иногда как посмотрит на мать долго-долго, что у той сердце ёкало: что это с ребёнком? Во взгляде сына было такое недоумение, что Таня затихала на час-другой. Но потом не выдерживала:
- Ну что ты за безрукий такой? Разве карандаш так держат?
Мальчик менял пальчики, правильно зажимая деревянный стержень, но рисовать почему-то уже было неинтересно.
- Мне неудобно так, мама. Совсем тоненькие линии.
- А кулаком карандаш только дураки держат.
Дураком ребёнок быть не хотел, "дурак" - плохое слово, он это хорошо усвоил. Уж лучше не рисовать вообще.
Эту дискуссию слышала Лена, которая готовила на кухне. Девушка не вмешивалась, лишь взъерошила пригорюнившемуся Петеньке волосы. А при первом же появлении мальчугана в комнате соседки началось рисование на большом альбомном листе.
- Петь, помоги мне нарисовать картину.
- Я не умею.
- Я тоже. Может, вместе попробуем?
И Лена достала коробку карандашей, два тонко отточенных простых карандаша и шариковые ручки четырёх цветов: чёрного, красного, зелёного, синего. Ну разве можно устоять?
- Что ты умеешь рисовать, Петенька?
- Машину.
- Здорово. Тогда я нарисую небо и дорогу.
- А я солнце. Можно?
- А я траву и цветы.
Весело переговариваясь, пыхтя от усердия, смеясь и отнимая друг у друга нужный карандаш, двое друзей долго создавали картину. При этом Лена только дважды поправила пальчики дошколёнка Пети, который быстро приноровился правильно держать и карандаш, и ручку. Рисунок получился яркий и очень забавный: синее небо, солнце с растянутым в улыбке ртом; машина посреди листа, дядя-шофёр словно инопланетянин с длинными тонкими ногами и руками оказался выше своей машины, красивые цветы среди зелёной травы, собака возле ног дядя растянулась толстой жирной пиявкой. Рисунок торжественно прикнопили к стене, позвали папу полюбоваться шедевром. Паша нехотя посмотрел на мазню, из вежливости поинтересовался, указав на собаку:
- Лужа какая-то смешная.
- Это собачка.
- Да? Очень забавная.
Павел постоял ещё немного возле рисунка и собрался уходить, но его остановила Лена:
- Павел, извини, у меня сегодня много дел. Завтра зачёт по философии. С Петей некогда погулять.
- Ну что ж, Петруня, сегодня гуляешь со мной. Пошли одеваться.
Мальчик вздохнул - с Леной гулять интереснее, но и с папой неплохо, если молчать.
Вечером, уложив сына, Павел наконец-то лёг на диван и достал свою любимую газету "Спорт". Пришла с работы Таня, чем-то очень расстроенная. Именно в это время Павел наткнулся на знакомую фамилию хоккеиста ЦСКА - Лобанов Александр. Да он же его хорошо знает! Татьяна рассказывала, как ходила к врачу и тот нашёл у неё опущение мочевого пузыря. Павел делал вид, что слушает жену, а сам исподтишка читал газетную статью. Танька обиделась, выхватила газету, скомкала её и швырнула в лицо мужа.
- Ты что, не видишь, как мне плохо? Неужели пять минут для меня не найдёшь?
- Таточка, но я же тебя внимательно слушаю. Ну вот почему ты не веришь?
Таня налила себе воды, начала пить, но потом вернулась к мужу:
- О чём я тебе рассказывала? Ну-ка, ну-ка.
Сделала большой глоток и вопросительно поглядела на Пашку, задержав воду во рту.
- Ты говорила о враче, который установил у тебя опущение нижних конечностей. И откуда оно у тебя взялось?
Татьяна безудержно расхохоталась, обрызгав мужа с ног до головы. Павел ошалело смотрел на умирающую со смеха жену, которая держалась за живот и повторяла: "Ой, не могу. Ой, не могу. Ха-ха-ха". Вытерев лицо, мужчина хотел перейти в атаку, якобы обидевшись, но не успел. Таточка, успокоившись, налетела на мужа с упрёками и получилось, что виноват опять он, Пашка. Ну что было сказано невпопад? О диагнозе, который Павел только что поставил жене, он забыл напрочь. Тата же, повоевав и накричавшись досыта, устроила Пашке бойкот и не разговаривала с мужем целую неделю. Но иногда вспомнив Пашкино "опущение нижних конечностей", начинала хихикать. Нарочно не придумаешь.
В общем, семья Пластовых была обычной семьёй, с обычными житейскими проблемами, обычными ссорами и примирениями, обычными соседскими отношениями. И необычной ревностью. Чёрной, тяжёлой, иссушающей душу ревностью. Татьяна ревновала своего сына к Ленке. Ну что в ней такого, чтобы так эту девку любить и слушаться? И главное, Пашка впервые оказался не на стороне жены.
- Радоваться надо, что нашего сорванца кто-то ещё любит, кроме нас. Чего ты злишься?
Павел свято соблюдал свой интерес и не собирался желанный покой менять на вечное бдение за сыном. Пардон, мадам, уж как-нибудь без меня.
Пластова пыталась скандалить с Ленкой. Орала, орала, орала, придиралась к малейшей оплошности соседки - на плите грязь, воду плохо закрыла, мусорное ведро полное. Но девушка реагировала совсем как сын. Поднимет глазищи и долго молча посмотрит. Жуть. Все приготовленные ругательства застревали в горле. Хлопнет Танька дверью и уйдёт злиться в свои апартаменты, в которых обязательно под руку подвернётся или сын, или муж. Ну и попадёт им по первое число, а потом женщина не знала, как к ним подластиться. Ведь не виноваты ни в чём мужички. Вся беда в Ленке, которой все Танькины придирки и ор безразличны. Правда, несколько раз Тата отвела душу, зацепившись языком с Иветтой, подружкой Ленки из соседнего дома. Душу-то отвела, но чуть не получила инфаркт: Иветта имела лужёную глотку, словесный запас у неё был богаче, и защищала она подружку разлюбезную с яростью орлицы. Ленка же отмолчалась, как всегда.
Когда соседка приобрела кооперативное жильё, счастью Таты не было границ. Ну наконец-то в её семью придёт долгожданный покой! Комната оставалась за Пластовыми, Татьяна для этого сделала всё и даже больше, чем всё. Воспоминание о взятке нужному лицу слегка расстраивало, но зато у них теперь своя трёхкомнатная квартира! Своя! Ура, ура! И Петенька отныне только её. Таня словно забыла, что сыну уже шестнадцать лет, что Елена переезжает на соседнюю улицу, что друзья так и останутся друзьями, что Петька будет пропадать у Ленки часами, что теперь мать не будет контролировать каждый совместный чих двух разнополых людей. Все эти чёрные "что" ударили Таньку чуть ли не на следующий после переезда соседки день, когда, вернувшись с работы и спросив у Павла про сына, она услышала:
- Да он Ленке помогает обустраиваться. Как из школы пришёл, так к соседке и умчался.
- Паш, ты с головой дружишь или как?
- Ты это что?
- Ты разрешил Петеньке пойти к этой лахудре?
- Твой Петенька выше меня ростом, это раз. Заканчивает девятый класс, это два. А в-третьих, он с Ленкой не разлей вода.
- А что они мальчик и девочка, ты не допёр? Совершенно одни!
- Тю, ненормальная. Ленка для Петьки как мать.
Лучше бы Павел этих слов не произносил.
- Как мать? Да ей своих уже давно пора нянчить, а она от Петьки не отлипает.
И пошло-поехало: бу-бу-бу, бу-бу-бу. У Павла аж в ушах зазвенело. Ну никакого тебе покоя. Ну приди только, сыночек Петенька...
Пётр закончил школу, отслужил в армии, женился, а к Елене дорогу не забыл. Мало того - свою дочку Леночкой назвал! И с маленькой Леночкой-Алёнкой всё своё свободное время у Леночки большой проводил. Сначала с женой Вероникой туда приходил, а теперь без неё. У Вероники, видите ли, бабушка слегла. Как будто больше некому за девяностолетним божьим одуванчиком ухаживать! Родных тьма тьмущая, а всё легло на плечи Вероники. Ну и что, что живёт рядом и по профессии медсестра! Танька от злости чуть не лопалась, когда Петенька с Алёнкой появлялись дома. Всегда весёлые, накормленные и полные впечатлений, с которыми делились не с родителями, а только с Вероникой. А она, ненормальная, ещё и смеялась, слушая мужа и дочку. Ну совсем разума нет у девки - мужик от красивой (тут Танька всегда морщилась, Ленку годы не брали, она по-прежнему казалась нестарой) бабы приходит, а Веронике хоть бы хны. Злилась Татьяна, ревновала сына, злобилась на невестку и даже на внучку раздражалась из-за её противного имени, но ничего изменить не могла. У сына была своя жизнь, материально он от предков не зависел, любил своих девчонок и казался вполне счастливым. Танька успокаивалась на какое-то время, сына-то она очень любила и ради него забывала про Ленку. Но достаточно было незначительной зацепочки, чтобы ярость к укравшей любовь её сыночка Елене вырывалась наружу. Недавно в библиотеке Танька завелась из-за некупленного Еленой мыла. То, что рядом оказались свидетели, только раззадорило скандалистку.
- Ты, лахудра, вцепилась в моего сына мёртвой хваткой. Что тебе надо от него, старая ты вешалка? У него жена молодая, ты же всё не уймёшься никак.
Ленка стояла с побелевшими губами и перекладывала книги из одной стопки в другую.
- Что? Правда глаза колет? Мужиков кругом полно, а ты на моего сына виды имеешь. Да ты ж на тринадцать лет его старше!
Татьяна разошлась не на шутку, выплёвывая изо рта все свои чёрные мысли. Ну и пусть, что это сплошные враки, зато на душе-то как хорошо! Не всё ей, Тате, столько лет мучиться. Заведёт пусть своего ребёнка, и хоть улюбись тогда.
В библиотеке жизнь будто остановилась. Посетители во все глаза смотрели на бушующую тётку, сослуживцы Ленки замерли на месте, а Елена стояла у стола в полуобморочном состоянии. И только Павел, вначале не обративший внимания на крик жены, - привык он к нему, вдруг поднял голову от заинтересовавшей его статьи, медленно встал и пошёл к Тате. Он не успел ничего предпринять, потому что стоявший несколько минут у двери молодой мужчина голосом Петра тихо сказал:
- Замолчи, мать. Ты слышишь, Татьяна Семёновна Пластова? Замолчи!
И, повернувшись к Ленке, ласково произнёс:
- Мама Лена, мы к тебе вечером ужинать придём. С Вероникой. Она сегодня свободна. Может, купить что?