Самое скучное занятие праздничным вечером -- это возвращаться домой после хорошей дружеской попойки. Когда уже посидишь с друзьями несколько часов, перекрикиваясь через стол, когда выговоришься за долгое время, когда выслушаешь одного, расскажешь другому, когда все заказывают и заказывают, и никто не начинает вдруг, как в давние времена, менжеваться и говорить, что он, типа, не пьет, в завязке, язвенник, или даже вот просто денег нет... И когда все вместе, все -- вместе! А потом еще надо расплатиться, кидая купюры в общую кучу, пересчитывая раз за разом, чтобы было все по-честному, по-товарищески, посетить места общего пользования, и долго расставаться на улице у дверей ресторана. Потому что всем -- в разные концы. Потому что взрослые, и у каждого своя жизнь, свой дом, своя даже вот семья. А долго, потому что расставаться не хочется. Потому что вместе - хорошо.
Стёпа давно заметил, что те, которые семейные -- они сразу другими становятся. Перед началом пьянки обязательно домой должны позвонить. И в ходе нее не раз. И в конце -- мол, уже расходимся, да-да, уже, да, совсем скоро буду дома.
Да какая там пьянка? Это только слово такое. На самом деле -- общение. Редкое и душевное живое общение. А напитки всякие -- они просто для расслабления и "с устатку", как говорил обычно дед, выпивая на кухне за ужином свою обязательную и ежедневную "сотку".
Деда давно не было. И семьи у Стёпы тоже не было. Возможно, еще из-за его имени. Вот угораздило же родителей! Назвали, так назвали. Вроде, ничего нецензурного или дурно звучащего. А все равно: как скажешь кому -- Стёпа, мол... Ну и вот.
Вот он и шел теперь медленно, потому что спешить было совершенно некуда. Время было еще детское. В голове чуть-чуть плавало, снаружи чуть-чуть покачивало -- но исключительно чуть-чуть. Чисто для настроения и "с устатку". Хорошо посидели. Хо-ро-шо. Но мало.
А кто может помешать благородному дону продолжить хорошо начатый вечер?
Впереди горел сквозь туман зеленый трилистник, и красиво переливалась вывеска - "Шамрок". То есть, самое правильное место, если чего добавить или даже усугубить.
Вообще-то Стёпа уважал скотчи, но и айриши вполне одобрял. А еще там должно быть такое черное и вкусное с запахом хлеба и плотное пеной... Такое вот -- Гиннесс!
Ноги не пронесли мимо двери, оформленной в виде старинной телефонной будки. Надо было войти в будку, закрыть за собой дверь, а потом нажать кнопку. В общем, как в игре или в шпионском фильме. Те, кто не местные, часто зависали в непонятках -- как войти? Со стороны было весело смотреть: туда пройдут вдоль фасада, за угол еще заглянут. Обратно -- и снова за угол. Самые пытливые пытались обойти здание вокруг -- вдруг вход сзади? Ну, как может быть ирландский паб со входом с заднего крыльца? Как? Некоторые заходили в будку и осторожно поднимали трубку телефона. В трубке звучала короткая мелодия, а потом механический голос предлагал закрыть дверь и нажать кнопку. Закрыть дверь -- это главное! Это как тамбур такой получался, и в помещение не втекала с улицы прохлада и сырость.
Стёпа был местный -- давно уже самый настоящий местный. Три года здесь в общежитии. Нет, вот что-что, а общагу и работу свою ругать он не будет. Гостинка самая настоящая, все дела. Три комнаты, в каждой работяги по одному живут. Санузел, кухонька. Нормально, если умеешь ладить с соседями, не быкуешь, свои права и обязанности знаешь, но и за других не отрабатываешь. И все же -- общага...
Да. Кстати, может, потому он домой-то и не спешил? Ну, придет на час или два позже... Да хоть утром даже! Взрослые все люди. Ну, если не на работу с утра. И соседи хорошие. Если что, так и поддержат: пива там бутылку по утреннему времени или вот еще побриться надо срочно, а пена кончилась -- так всегда поделятся. Нормальные мужики. И он тоже нормальный.
Дверь будки сзади -- щелк! Кнопка -- пиу-пиу! Зал полутемный -- это правильно. Зачем нам тут яркий свет? Яркий свет -- он на работе. А здесь люди отдыхают. И -- никаких запахов еды! Это тебе не ресторан, а паб. А в пабе еда -- Гиннесс. Вот его и будем, значит. Под размышления всякие.
Столики были заняты -- понятное дело. Вечер, праздник. Все заранее заказывают. А он тут... Но за стойкой место было. Смешное место. Рядом неуклюже сидел на высоком барном стуле самый настоящий Дед Мороз в красном бархатном балахоне с мешком на полу. Дед Мороз регулярно приподнимал рукой свою искусственную бороду с усами и мелким аккуратным глотком отпивал виски. То есть, совершенно не спешил никуда. Это в кино -- забегают в бар, несутся к стойке, требуют виски и сразу залпом выпивают. Кто понимает, те даже не смеются над этим. Ну, алкоголик какой-то. Спешит куда-то. А виски -- это тебе не хлоп-хлоп-хлоп и падать. Виски надо пить медленно. Вдыхать аромат. Ощущать вкус и послевкусие. Смотреть на просвет. Покачивать в стакане. Оглядываться, рассматривая посетителей. Думать. Наблюдать за четкой работой седоватого бармена...
- Гиннесс, - сказал Стёпа. - И... И вот этого, что у него.
Ну, не спец он в этих одеколонно-ароматных айришах. Будет пить, что Дед Мороз себе взял.
Кстати, сколько еще будет пить? То есть, по времени -- сколько? Глянул на старые часы, что остались еще от деда. Стальные, тяжелые -- за то он их и любил. Редкая вещь, годная. Ну, времени у него еще -- ого-го, сколько!
Дед Мороз посмотрел на выставленный перед Стёпой бокал Гиннесса, на стакан виски рядом. На часы глянул остро и совсем не пьяно. Показал глазами: оценил и узнал. Как в шпионском фильме! Приподнял бороду, будто чтобы выпить, но не отпил, а четко сказал, прикрываясь рукой -- так, что только Стёпе и слышно было:
- Через восемь минут выйдешь. Обойдешь паб. Сзади в переулке будет ждать машина.
Стёпа понюхал, что налили ему, приподнял стакан, покачал, отпил два глотка -- хорошо. И так же, не поворачивая голову, как в кино, почти не открывая рта, спросил:
- Цель?
- Альфа Центавра, брат, - сказал Дед Мороз, поставил недопитый стакан и ушел, прихватив свой мешок.
А Стёпа ровно через восемь минут вышел -- интересно же - обошел паб, молча сел на заднее сидение автомобиля, стоявшего в темном переулке. Рванули с места так, что прижало к спинке. Крутили по городу, отрываясь от возможной слежки и погони. Потом выскочили на трассу и еще добавили. Хороший движок, мощный и не шумный.
Потом был космолет, стоящий на какой-то поляне в тайге, скафандр, подстраивающийся под размеры пользователя, долгое обучение в полете всему нужному в будущем, Альфа Центавра... Потому что по часам, по пиву и виски его узнали -- это у них такой пароль был.
То есть, на самом деле все было совсем не так.
Освободился столик в углу, и Стёпа перешел туда, показав бармену, чтобы тот не потерял клиента. Еще бокал, еще порция виски. Наступало такое состояние, когда понимаешь, что выпил крепко, но в самое свое удовольствие. Это когда у некоторых вдруг губы немели. А у Стёпы -- затылок. Бритый затылок щупаешь, мнешь кожу, а она как в заморозке. Значит, самая правильная доза.
Совсем-то опьянеть он не боялся. Каспарамид всегда был с собой, как и положено при его работе. И норму свою он знал.
Альфа Центавра? А что он там не видел? Такая же работа, такое же общежитие. Только соседи будут другие, и надо будет снова знакомиться и вживаться. А еще здесь в профкоме говорили, что через год, как построят новый корпус, будет жилье для одиночек -- там такие однушки простенькие, но уже без соседей. И что он потерял на той Альфе Центавре? Снова стаж нарабатывать? А тут до первого пилота ему оставалась еще пара лет, не больше. Ну, даже если и три года -- все равно чуть.
В дверях мелькнул красный балахон. Вбежавший Дед Мороз посмотрел в сторону барной стойки и снова выскочил на улицу.
- С наступившим! - отсалютовал вдогонку бокалом Стёпа.