На новомодном электронном табло над переборкой, отделяющей место водителя от салона, горело ярко и чётко: "85 градусов".
Я оглянулся. За спиной было Варшавское шоссе, и обещанный ежедневный коллапс, и снег, за которым не видно противоположной стороны улицы. Да и ближней стороны, если присмотреться, тоже как-то не очень видно. Во всяком случае, дома тут стояли в двадцать четыре этажа. Или даже больше. А видно было от силы этажей пять.
Снегопад начался ещё вчера вечером, и теперь Москву замело по самые уши. Опять по радио и телевидению рекомендовали автовладельцам не выезжать на своих машинах, пользоваться только общественным транспортом. Как будто общественный не стоит в пробках...
Я ждал этого автобуса полчаса вместо привычных десяти минут, и не считал, что это - слишком долго. Помнятся ещё времена, когда один автобус в два часа считался нормальным и правильным - главное, что все рано или поздно уехали.
- Сколько вам? - спросила закутанная в оранжевое толстая тётка-кондуктор.
- Э? - я удивлённо обернулся.
Сзади меня никого не было.
Вот - только один я на пороге и мои деньги, заранее приготовленные для оплаты проезда
- Вы кого-то ещё здесь видите? - очень вежливо переспросил я.
- Билетов вам сколько, спрашиваю. Ась?
- На всех! - рубанул я отчаянно рукой.
Она покивала, отсчитала мелочь и оторвала один бело-красный билетик от большого рулона, висящего на груди. Я уж думал, нарвёт сейчас мне "на всех". Нет, вроде, на меня только.
"Следующая остановка метро Калужская", - протекли, пробежали буквы по табло справа налево.
Вот интересно. Когда пишешь - то получается слева направо. А когда буквы на табло - они обязательно текут справа налево.
- Калужская! - дурным голосом взвыла тётка.
На Калужской тоже шёл снег. Крупные хлопья ложились плотно, поднимались слоями, создавали чистые белые сугробы. Впереди перемигивались красные стоп-сигналы стоящих в пробках автомобилей.
"Выйти здесь, что ли?" - подумал я, глядя через переднее стекло на колонну перемигивающихся красными стопами автомобилей, скрывающую свое начало где-то в снегопаде.
Если пешком, то через каких-то двадцать минут буду дома. Ну, через тридцать - по сугробам-то. А если ехать, то ведь неизвестно, когда.
- Ваша - следующая, - строго сказала оранжевая тетка.
Лицо её было скрыто в тени от пухового платка, намотанного на голову.
Я, собственно, никуда не спешил. И ругаться мне после работы ни с кем не хотелось. Поэтому не стал требовать открытия дверей, а снова сел на место и стал смотреть в окно. За окном народ шёл с работы сплошной чёрной лентой, как на демонстрации, не останавливаясь на автобусных остановках.
Уже доехав, выходя на своей остановке, посмотрел на табло. Оно теперь показывало 86 градусов. Что за градусы? Почему их показывали в салон автобуса, где пар шёл изо рта? А может, это специальное табло, для экономии горючего? Чтобы не включать печку, а убеждать всех в страшной жаре?
- Билетик ваш верните!
- Что?
- Билетик верните, - повторила угрюмо тётка. - Билетики у нас все счастливые, а вам вовсе не нужно. Вы даже не посмотрели. Верните билетик. Может, кому другому повезёт.
Да подавись ты... Вот же привязалась!
На табло бежали буквы: "Следующая остановка метро Калужская". И сразу следом: "88 градусов". Ха! Метро - сзади. Мы его когда ещё проехали. Просто сломалось табло. Понятное дело. Привычное.
А билетов сейчас вовсе и не продают, вдруг вспомнил я. Теперь специальные картонные абонементы с магнитной лентой. Или многоразовые - с чипом. Оглянулся в недоумении, но успел увидеть только два красных стоп-сигнала, подмигивающих сквозь снегопад - автобус дёргался вместе с пробкой.
Да ну! Показалось все. И хитрые молодые глаза из-под платка, и голос этот, только теперь понятно, что молодой. И билетик какой-то ещё счастливый...
Не бывает же никаких счастливых билетиков! Пусть даже и перед Новым годом.