Чиновник смотрел в угол, двигая положенный перед ним листок бумаги по гладкому чистому столу.
- Да там же написано! В заявлении!
- Мало ли где и что написано? Вот и на заборах пишут, хе-хе... А уж что пишут в этих ваших "интернетах"! Вы записались на личный прием. Вы должны мне лично объяснить вашу проблему. А я, заполнив все необходимые формы, поставить вопрос на контроль, а потом ответить вам письменно или устно. И это не бюрократия, как вы можете подумать. Это реальный процесс.
Все это произносилось скучным тихим голосом на одной ноте, не смотря в лицо посетителю.
Иван даже чуть приподнялся на стуле, пытаясь поймать взгляд чиновника. Нет, не выходило. Опыт чувствовался. Никому не смотрит в глаза. И не подписывает ведь!
- Понимаете, мы тут собраться решили. И вот, значит, просим согласовать. То есть, чтобы все было по закону. Мы - за закон.
- Оч-чень хорошо. Инициатива снизу? Это сейчас поддерживается. Вся демократия - она как раз снизу идет. Оставляйте заявление у секретаря, зафиксируйте в журнале дату. В течение месяца, согласно регламенту, вы получите письменный ответ. У нас все строго: на письменный запрос - письменный ответ. На устное обращение - устный. Все соответственно, значит.
Он аккуратно и точно толкнул лист бумаги, который прилетел прямо под пятерню Ивана. Иван восхищенно покрутил головой, наклонился чуть в полупоклоне и опять же - в глаза хоть взглянуть. Не увидел глаз, и вышел, задумавшись, и чуть не влетев лбом в угол.
Месяц пролетел в хлопотах. Ровно день в день в почтовый ящик лег красивый пакет, весь в печатях. Ответ был, как объяснил бы этот чиновник, благожелательно-отрицательным. То есть, в преамбуле утверждалось, что инициатива - это хорошо, но потом сообщалось, что именно этого числа и именно в то время, и в том месте, как указано - нельзя.
Иван похрустел пальцами, непривычными к тонкой работе писарчука, и накатал жалобу в районный суд.
Суд вернул жалобу без рассмотрения в связи с неправильным указанием ответчика. Не было также указано, что и как было нарушено ответчиком, и в чем конкретно был нанесен ущерб или какой именно закон и как был нарушен.
Иван написал в прокуратуру.
Папка, куда он подшивал раз за разом полученные ответы, пухла хоть и не на глазах, но достаточно быстро.
Прокуратура пригласила на беседу. Там сидел молодой паренек после юридического в форме с погонами. Он радовался возможности ущипнуть чиновников. Но было бы лучше, говорил он, если бы был факт вымогательства взятки. А так - практически не о чем говорить.
Иван написал в городской суд, в городскую прокуратуру, в приемную депутата и лично президенту. Отовсюду пришла квитанция в получении. А потом начались возвраты и отказы.
- Ну, что мне делать, а? Такой зажим, такой зажим, - жаловался он друзьям. - И ведь, если бы он взятку вымогал... Так нет! Рыба вяленая. Ничего не говорит, в глаза не смотрит, а потом - бац! Отказ. И суды все купленные. И вообще - никакой у нас законности и демократии. Прямо хоть устраивай пикет перед администрацией...
- А мы бы и поддержали, - сказали друзья. - Мы народ боевой и веселый. Только скажи, за что воюем? В чем зажим демократии? За что - на баррикады?
- Вот первое письмо, - высыпал Иван из папки свои бумаги. - Вот второе. Вот , что суды не приняли...
- Так, это..., - сказал самый близкий друг. - Ты - того, чего-то... Нафиг было спрашивать разрешения на партию в преферанс?