- Собирайся в командировку, ВасильВасилич! - пощелкав и откашлявшись произнесла коробка коммуникатора. - С понедельника и на всю неделю.
- А хватит там недели?
- Если не хватит - продлим. Но по расчетам нашим как раз неделя. И потом, ты не забывай, ВасильВасилич, тут ты тоже нужен.
- Да кому я тут нужен? - с тоской сказал отключившемуся динамику Василий, сбрасывая все одним махом в открытый ящик стола.
Приеду, подумал он, тогда и разберусь. Так он говорил себе каждый раз. Но разобраться не получалось. Он замер, глядя в стенку перед собой. Разобраться - не получалось. Наверное, работа мешала. Такая вот работа, разъездного характера.
Дома, буркнув приветствие и подставив щеку под дежурный поцелуй, он прошел на кухню, помыв руки. Когда в семье всего два человека, накрывать большой стол в комнате и таскать пищу с кухни, как это показывают в кино, не было никакого смысла.
- Вкусно? - спросила жена.
- Вкусно. В понедельник в командировку опять.
- Куда теперь?
- Да не знаю даже. Там скажут. И привезут, и увезут, и накормят, и напоят.
- Как ты можешь так? Даже не поинтересовался, даже не спросил - куда...
- А какая разница? - искренне удивился Василий. - Вот скажи, какая тебе разница, в какой город меня пошлют в командировку?
Жена помолчала, поджав губы. Потом спросила:
- Может, мне к маме уехать?
- Ну, Оль! Ну, чего ты меня спрашиваешь? Меня здесь неделю не будет. Хочешь, к маме, хочешь, дома сиди... Ну, чего ты спрашиваешь?
Она встала и молча ушла с прямой спиной, оставив его, сгорбившегося над столом, доедать вкусный ужин. Действительно вкусный. Ольга умела и любила готовить.
Потом он сидел и думал. Думать было тяжело, потому что о неприятном. Вот, что ей еще от него надо? Деньги все - в дом. Пить - ни-ни. Все вечера с ней. А у нее вечно опущенные книзу углы рта и прямая спина, как в казарме какой-то. Он же ее все-таки любит.
Василий вздохнул и понес посуду в мойку - мыть. Вечернее мытье посуды было его обязанностью. Как и вынос мусора, и доставка больших сумок с продуктами.
Потом вместе они смотрели какой-то фильм. Он не обращал внимания на действо, потому что был занят своими мыслями.
Василий уже потихоньку вживался в ощущение отъезда. Ему это было необходимо. В детстве, когда вдруг сообщали, что вот завтра куда-то едут всей семьей - да хоть к бабушке! - он мог не спать всю ночь, ворочаясь и предвкушая. А теперь он вживался в отъезд заранее. Все-таки руководство правильно все делает.
Ольга пошла спать, спросив на ходу, понравился ли фильм.
- Что? - вскинул голову Василий. - Да, конечно.
Он еще долго сидел перед большим экраном, бездумно наблюдая за бегающими по зеленому полю белыми и красными фигурками. Спать не хотелось. С улицы слышался заунывный вой автомобильной сигнализации. Начинался дождь, грозящий из плотной мороси превратиться в долгий летний ливень, когда ни на шаг из дома не выйти. И зонтик тут не поможет - все равно по пояс мокрый будешь.
Суббота и воскресенье были серыми и унылыми. За окном хлестал ливень, промывая город от пыли и грязи. Жена уехала к маме. Какое-то там у нее семейное мероприятие. Василий отказался, сославшись на то, что надо ему подготовиться к командировке. Спать одному было спокойно. Можно было храпеть и ворочаться, ложась по диагонали. Сны были легкие, обещавшие хорошую поездку.
В воскресенье они с женой полдня провели на кухне, разговаривая о кино и книгах. Ольга еще сказала, что его спрашивали вчера, у тещи, у ее мамы, значит. И посмотрела укоризненно - все были парами, а она одна, как не понять кто. Василий сделал вид, что не заметил. Он как раз резал капусту к ее фирменному легкому салату. Тоненько-тоненько, соломкой. Тут отрываться от процесса было нельзя, чтобы не испортить настоящее произведение искусства кулинарии - целую гору воздушно порезанной капусты. Потом ее подсаливали, добавляли чуть-чуть уксуса и перца, а потом Ольга вываливала сверху банку консервированного лосося и давила все вилкой. Получался такой легкий-легкий салат, который можно было есть хоть мисками целый день - и никакого вреда для организма.
В понедельник Василий проснулся с улыбкой. Он был готов к поездке в любое место, которое укажет руководство. Кто, в самом деле, если не он? Кем он, в конце-то концов, работает, если не тем, кто летает по всему миру?
И погода соответствовала. Умытый город улыбался блестящими витринами навстречу поднимающемуся лимонно-желтому солнцу.
- Когда приедешь? - тронув губами его щеку, спросила Ольга.
- В пятницу, наверное. Вечером.
- Я могу надеяться? - с выражением произнесла она старую шутку.
Он не засмеялся - сколько можно, в самом деле? Этой шутке в обед сто лет. Он просто захлопнул дверь и весело ссыпался вниз по лестнице. У порога ждала машина.
...
В дальнем городе, до которого самолет летел пять часов, на мокром асфальте возле легких прозрачных дверей аэропорта его опять ждала машина.
- Василий Васильевич? Гостиница заказана - сразу туда?
- Ну, зачем же. Поработаем немного, - солидно сказал Василий, закинув свою сумку в багажник. - Сначала поработаем, потом в гостиницу, а вечером я в ресторан. Опробую вашу кухню. Что порекомендуете?
- Какие рекомендации? - взмахнул руками водитель. - Вам заказан столик в лучшем ресторане, в лучшем, понимаете! Ужин оплачивает встречающая сторона! Что вы, что вы! Да мы же...
Василий даже смутился, хотя уже и привыкнуть должен был к порядкам в провинции. Душевные там люди, в провинции. Так всегда встречают, что просто неудобно. Если бы он был проверяющим, то так было бы нельзя, пришлось бы отказываться. Но он же не проверять приехал, а помогать. И если они считают, что надо гостей встречать по южному радушно и роскошно, то - пусть.
Работа была привычна и достаточна легка. Он даже удивлялся иногда, зачем было вызывать человека из центра с такими мелочами. Все делалось почти автоматически. Иногда он даже что-то придумывал специально для них, здесь работающих, для облегчения их труда. И краснел, видя восторг и восхищение в глазах молодых девушек и крепких умелых парней.
В пятницу его накормили и напоили, как в последний раз. Вокруг радовались каждому его слову, каждому движению. Ему жали руку, говорили разные приятные слова, от чего ему тоже улыбалось и радовалось у него все внутри. Это как в то время, когда он был влюблен. "Бабочки в животе" - говорила Ольга. А Василий отвечал, что не бабочки, а пузырьки от шампанского. Так и щекотят, так и бегают.
И в аэропорту все ему улыбались и махали руками. Василий даже подумывал, ну, не остаться, конечно, но, скажем, переехать сюда когда-нибудь. Люди очень уж хорошие. Да и природа тоже. Вокруг все сияло блестящей зеленью. Солнце плавило асфальт. Море вдалеке как бы просило, накатывая волнами на берег: останься, останься, останься...
...
В Домодедово его встречал шеф. Сам генеральный на своей шикарной машине.
- Василий Васильевич! Ну, как вы там? Мы-то без вас - совсем никуда. Нам без вас не управиться никак. На вас все держится, Василий Васильевич!
Василий разулыбался весь, и точно так же заулыбалось солнце, выглянув поначалу слегка из-за темной тучи, а потом порвав своим жаром и поднявшимся сразу ветром облачную завесу и осветив столицу теплым вечерним светом.
- Василий Васильевич, дорогой вы наш! - уже в машине не переставал говорить о своем директор. - Вы уж помните, что все у нас вас лично любят и просто даже вот все - уважают. Такого специалиста, как вы - это ж поискать! Даже у нас, в столице. Ну, что там, придет мальчишка с дипломом. Тоже вроде что-то умеет. Но так, как вы, с настроением, с добротой такой, с умом, понимаете... Нет, Василий Васильевич. Без вас мы - никуда.
Василий ехал по родному городу, вдыхал полной грудью знакомые запахи, улыбался во весь рот. А прохожие, встречные разные, тоже улыбались. Некоторые даже махали ему руками.
Приятно быть нужным человеком, думал он.
А потом поднялся по лестнице и оказался дома. За стенами поднялся ветер, и громыхнуло где-то вдали. Но ему уже был не страшен дождь. У дверей его встретила жена, чмокнула в щеку, спросила, не устал ли, послала в ванную, и крикнула уже сквозь шум воды, что ужин на столе, а она поехала к маме, там у них какое-то семейное мероприятие.
Когда Василий вышел из душа, дождь хлестал в окна, заливая их сплошной полупрозрачной пеленой. Сверкали молнии. От ветра гнулись деревья.
Ужин был еще теплый.
...
В понедельник умытый дождем город светился солнцем. А Василий на своей работе работал свою работу, удивляясь иногда про себя, что же тут такого сложного. А ему все улыбались и радовались. Каждый встречный - радовался. И ему было приятно все. И город, и работа эта, и люди вокруг, и прекрасная эта погода, установившаяся вдруг.
- Практически ничего. Уровень ученика средней школы, вообще-то. Но он - нужный. Сверху к нам спущен. Вот и держим.
- Везунчик-парашютист? Хоть пользу какую-то приносит?
- Главное, что не вредит.
Голоса доносились от умывальников. А Василий сидел в кабинке и все слышал. И ему стало так неприятно, что даже выступил пот на лбу. Потом он тоже стоял перед раковиной и зеркалом, старательно мылил дрожащие руки, умывался, вытирался оторванным бумажным полотенцем. И думал, что это молодежь вновь принятая о ком-то из своих, близких. Конечно, о ком-то из своих, из молодых. Это он просто зря расстроился, потому что не о нем же могут так сказать! О ком угодно - но не о нем.
...
Дома ждала записка:
"Прости, я так больше не могу".
И все. И больше ничего. Ни поцелуя в щеку, ни горячего ужина. Василий прошел на кухню и даже специально проверил. Нет. Ничего горячего не было.
Ни о чем не думая, он вышел на балкон, подставил лицо закатным солнечным лучам, закрыл глаза. Стоял так долго, вдыхая и выдыхая, вдыхая и выдыхая. Сердце стучало ровно. И, кстати, ничего даже не ворохнулось. Как-то спокойно все прошло. Как будто молочный зуб, что давно болтался на ниточке и взрывался острой болью, если покачать его языком, вдруг во сне выпал и куда-то укатился. Искать его? Для зубной феи, что ли?
Василий подошел к телефону, смотрел на него с минуту, думая, не позвонить ли теще - может, Ольга там? Потом поймал себя на том, что стоит, смотрит, тупит. А у телефона записка:
"Прости, я так больше не могу".
Ну...
Он повернулся четко, как учили в армии, через левое плечо, пошел на кухню и стал готовить ужин. Сосиски, хлеб, горчица. В холодильнике стояла бутылка красного вина. Наверное, уже полгода стояла. Все повода не было ее открыть. Вот, теперь повод есть. Не всухомятку же питаться! Опять же - событие.
Василий хмыкнул. Со-бытие. Слово какое интересное. Вроде как про двоих и больше. Бытие совместное, вместе, со-бытие. А он один на самом-то деле. И выходит по всему, что и был один. Просто они притворялись, что живут вместе. А на самом деле - отдельно. И только мешались друг другу в получившейся коммуналке. А теперь не мешают.
Он легко выдернул пробку специальным хитро устроенным штопором, налил вино в высокий пивной стакан.
Праздновать, так праздновать!
...
Из очередной командировки он приехал промокший и замерзший. Даже срок командировочный не выдержал - да там и не держали. Не улыбались, а смотрели странно и вопросительно. А Василий свое, что показывали, сделал быстренько, под стук дождя по жестяному карнизу, и был препровожден обратно в аэропорт.
Во Внуково на этот раз машина его не ждала. Пришлось идти по стрелкам, искать, как тут и куда уезжают. До дома добирался полных два часа. Разозлился, но зато согрелся. По дороге купил в киоске пива. А что - теперь он свободный человек и может пить на ночь пиво. И никто не скажет, что пахнет невкусно изо рта.
...
На работе его вызвали к заместителю директора.
- В чем дело, Василий Васильевич? - спросил молодой подтянутый заместитель генерального, чьи имя и отчество Василий еще не успел запомнить. - Мы вас чем-то обидели?
- Не понял, - честно ответил Василий. - Вроде, все сделал, как надо.
- Да это понятно, что не поняли...
Без стука вошел начальник отдела кадров, бывший кагебешник. Они там, в кадрах, все - бывшие кагебешники.
- Ошибочка вышла, - веско сказал он. - Не Василий это. Жена его.
- Что - жена? - дернулся Василий.
- Так это что же выходит, когда он на работу - у нас все так. Ага. А когда он домой - вон как. Мы-то, мы-то на него думали! Облизывали буквально и в шампанском купали. Это же сколько, выходит? Это она этого вахлака за нос год целый водила? Или больше?
- Кто - вахлак? - чуть громче спросил Василий. - Это вы о чем тут?
- Василий Васильевич, - переглянувшись с начальством, сказал кадровик. - Выяснилось, что ваша должность нам, в сущности, не нужна. Понимаете? Сокращение у нас. Кадров сокращение. Вот, пожалуйста, подпишите письменное уведомление.
...
Он шел пешком. От работы, если пешком, получается ровно полтора часа. Но он никуда не торопился. Потому что уже было некуда спешить. Светило солнце. Это все-таки хорошо, что часы перевели, подумал Василий. Вон, еще сколько солнца получается.
А в выходные он ездил на пляж в Серебряный бор. Погода была чудесная.
На работе ему предложили взять отпуск и больше не отсвечивать.
- Знаешь, ВасильВасилич, - сказали ему. - Ты нам тут вообще не нужен. Ну, сам подумай - что ты тут такого нужного делаешь? Да ничего, практически. А место занимаешь.
...
- Ольга Александровна? Это с работы вашего мужа звонят.
- Извините, но...
- Мы в курсе, что вы! Наш генеральный директор просит вас зайти в удобное для вас время. У нас есть вакансия - как раз для вас. И очень хорошие условия.
- Я не совсем понимаю. Я давно не работала и как-то неожиданно все...
- Это ничего. Работа у нас не сложная, но генеральный просил именно с вами поговорить.
- Но Василий... Я просто не смогу.
- А Василий Васильевич у нас уволился. Приходите, мы ждем.