Тревожная группа мялась у дверей. Лейтенант докладывал:
- Товарищ полковник! Не можем исполнить приказ - народ не пускает.
- Что значит - не пускает?
- То и значит... Вы в окно-то поглядите!
За окном в серых сумерках колыхалась плотная толпа. Никаких флагов или заранее подготовленных транспарантов. Не митинг или демонстрация. И не пикет - тут народа поболее будет, чем на любом пикете.
Стояли крепкие молодые парни, сунув руки в карманы, ежась от легкого осеннего морозца. Стояли кряжистые работяги - отцы больших и малых семейств из тех домов, что выстроились огромным человейником вокруг. Стояли моложавые пенсионерки с ярко накрашенными губами. Стояли совсем старенькие бабушки, повязавшие по две шали - на голову и на поясницу. Инвалиды. Ветераны войн и конфликтов, сверкающие навечно привинченными к единственному пальто наградами. Школьники и студенты. Стояли все. И смотрели на окна отдела внутренних дел.
- Прошу расходиться!- кричал натужно капитан Середович в поданный мегафон.- Не мешайте органам внутренних дел вести свою деятельность! Не мешайте работать, в конце концов!
Вот зря он так надрывается. Тут мягче надо. С людьми ведь так - если на них давишь, так и они так же. И чем сильнее давишь, тем сильнее отпор. А если вежливо, если вон отдельно с пенсионерами поговорить, отдельно - со студентами. Вот и разойдутся.
- Может, ОМОН вызвать?- негромко из-за спины предложил кадровый начальник майор Петрук.- Это же не наша работа - толпу разогнать?
Он всегда говорил, как будто спрашивал. И каждый тут же начинал отвечать, разъяснять. И получалось, что он - как старший, как умный - спрашивает правильные вопросы. А отвечающие тут же вроде как своим умом доходят до правильного ответа. За это Петрука уважали. Но не любили. Он же о чем угодно - спрашивал!
- Да? ОМОН тебе? Ну, представь - приезжает автобус. Выгружается. Строятся орлы, щитами огораживаются. А народ спокойно расходится - и все. И что я скажу потом руководству? Как отчитаемся о привлечении сил и средств? Нет, ты мне панику раньше времени не поднимай. Тут надо мягче, аккуратнее. Это же наши люди, в конце концов!
Хорошо сказал полковник. С душой. С болью в голосе. Только сам не пошел на крыльцо, не стал уговаривать людей разойтись - не барское это дело. Подчиненных хватает.
- Ну, может, пусть тогда служба участковых разбирается? Это же их люди, в конце концов?- опять вроде как спросил Петрук.- Или что?
- Коренева ко мне!- рявкнул в микрофон полковник, зажав черную кнопку на панели.- Срочно!
Ожидание было не долгим. К концу дня обычно все службы собирались в отделе. Надо было "отписываться" по всему, что произошло или даже не произошло, а вовремя сумели предотвратить, или просто - что сделано за день. Вот и начальник службы участковых занимался бумаготворчеством в своем тесном кабинетике через дверь с прокуренным залом для всех участковых сразу. Все равно места не хватало, поэтому столы там выделялся на двоих. И если и сидели тут участковые, то по очереди - тоже для бумажных дел. Основная их работа была как раз там, в народе, во дворах, в пунктах охраны общественного порядка, с древних уже времен заведенных практически в каждом квартале.
- Товарищ полковник...
- Это я пока - полковник, Коренев,- прервал его начальник.- Это ты - пока с двумя звездами. Это все у нас с тобой временное, если не решим кое-чего срочно и быстро. Это вот - что? Это твои люди там? Или как?
- Или где...,- пробормотал подполковник Коренев будто бы про себя.
- Что-о-о?
А дальше слов не было. То есть, они были, но их записывать было некому, да и нельзя. Поэтому Коренев просто осторожно выглянул в окно. Постоял немного, поглядел, вздохнул.
- Ну, наши, да. Многих узнаю. И что?
- В чем проблема?
- Да задержали ваши тут одного,- слово "ваши" он специально выделил, как бы в отместку за "наших".- "Описали". Все, вроде, как положено. Теперь бы надо отпустить под подписку - а тут народ, значит. Не дает.
- Чего хотят?- уже спокойнее спросил начальник.
- Известно чего - справедливости.
- Ты мне тут политику не рассусоливай! Конкретно - что?
- Да - то, блин! Пацана этого не выпустить - порвут. Наших не пропускают. Не драться же с ними!
- А через заднее крыльцо? И сказать им, что уже все, что ушел? А?- опять задавал вопросы Петрук.
- Слушай, Василий Петрович, ты на улицу выходил сегодня? Нет? Ну, так выйди, погляди. Нет никакого "заднего" и переднего". Толпа, понимаешь?
- А организаторы выявлены? Фотосъемка ведется?
- Тьфу... Позвольте, я выйду, что ли, поговорю. Там, вижу, знакомые лица мелькают.
- Нет преград для патриотов,- пробормотал начальник.- И как пойдешь, пусть тревожная группа в предбаннике встанет на всякий случай. И, это, пусть уже оружейную вскрывают.
- Насчет оружейной - не моя компетенция. Командуйте сами.
Коренев спустился на первый этаж, прошел длинным коридором. Одна стена была выкрашена синей масляной краской. По другой шла информационная панель с приказами и фотографиями лучших. Участковые там тоже были. На фотографиях - были. А в отделе их сегодня что-то видно не было. И мобильные не отвечали. Плохо дело...
Стукнул по дороге в дежурку - показал пальцем вверх. Мол, начальство чего-то от них хочет.
Задержался у дверей. У тех, которые стальные. За ними такой вроде предбанничек, и сразу прозрачные, пластиковые, которые просто так для вида и для красоты. А вот тут бы - засов накинуть, что ли. На всякий пожарный случай. От людей, что ли...
Он потрогал засов, оглянулся на прозрачную дежурку, махнул рукой и пошел в народ.
...
- Фрол! Ты же знаешь меня! Мы вместе со Скаем тогда, вспомни!- начал, увидев знакомое лицо.
- Флор,- поправил он спокойно.
Яркие синие глаза на худом болезненно желтом лице смотрелись, как цветные линзы.
- Пропустите этого,- кивнул молодым, что стояли, упершись, в первых рядах.
Пропустили. Но двое все время стояли плотно справа и слева. Посматривали с опаской. Что я им, киборг какой-то, что ли? Терминатор? Сейчас вот кинусь и всех порву?
- Флор,- сказал я тихо, подойдя почти вплотную.- Что вы тут творите? Вы же не бандиты какие-то. Ты вот фантастику читаешь. С писателями многими знаком... Ну? Вы чего тут делаете? Нарываетесь на что?
Он посмотрел на меня с удивлением. Хотя, это он так просто выглядит, будто всегда немного удивленный.
- Скажи,- громко начал он. Так громко, что окружающие стали прислушиваться, придвигаться еще плотнее.
- Скажи, ты сейчас пойдешь с нами? Ты поможешь нам вскрыть притон и выгнать нариков? А? Или вот еще: в одном доме, мы знаем точно, живет такой авторитетный пацан... Очень, знаешь, авторитетный. Ты пойдешь сейчас с нами, заберешь его?
- Ну, если будет заявление...
- Какое заявление?
- Если что произошло, например. Если кого ударили, покалечили - я, конечно, обязательно. А как же! Это же закон! Нельзя без факта правонарушения что-то делать.
- А пока никого не убили, не покалечили, не изнасиловали, так тебя и не ждать, выходит?
Флор помолчал, посмотрел с тоской на небо, темнеющее все больше, на здание ОВД.
- Ну, тогда сдавай свое оружие.
- Что?- не понял я.
- Пушку свою сдавай. Ту, что у тебя под пиджаком. Сам отдай. Медленно-медленно доставай и отдавай мне. Я тогда буду сам защищать свой подъезд и свой двор. Ты же не можешь?
- Но я правда не могу! Это незаконно!
- А раз незаконно, так ты тогда в нас стрелять будешь, да? Вот из этого пистолета - в нас? Не в наркоманов, не в бандитов, не в террористов - в людей? Ты же полицейский, так? Все по закону, так? Ну, вытаскивай и стреляй тогда.
- Оружие применяется только при непосредственной опасности...
- Так вот же опасность,- обвел он рукой вокруг себя.- Видишь? Это люди. Они пришли сюда, чтобы ты их защитил. А ты не можешь. Значит, или отбивайся от нас, как в том притоне отбиваются. Или отдавай свое оружие - Мы уж сами тогда разберемся, кто и в чем виноват.
- Вас же тогда...
- Что - нас? Всех убьют? Приедут "космонавты" и замесят в фарш вон тех бабушек из моего двора? И школьников несовершеннолетних? И это будет называться - защитили население? Сдавай пушку, участковый. Или пошли вместе к вам - там, в оружейке вашей, всякое есть, я же знаю. Мы, понимаешь, пришли, потому что нет больше сил и нет больше никакой веры. Отдайте ваше оружие, и мы уйдем. И будет у нас на районе порядок.
- А вы не боитесь...,- начал было, но был прерван.
- Мы уже ничего не боимся. Сдавай оружие и иди к руководству. Пусть хоть пулеметы против нас выкатывают. Тогда вы и бандиты - одинаково будете нам врагами.
Был еще один выход из ситуации. Не сдавать оружие, а оставить его при себе. Присоединиться к народу. К людям. Но это - конец всей жизни, что была раньше. Конец карьере. Конец свободе, наконец. Это же не может не быть пресечено...