Авессалом не вслушивался во внезапно возникшую за спиной перепалку. Он бежал со всех ног и радовался, что нашелся какой-то дурак тоже из нездешних, который хоть чуть-чуть, но приостановит погоню.
А сзади уже слышался лязг металла и хриплые крики. Совсем хорошо. Там идет большая драка. Там идет бой. А он пока - вот сюда, в узкую и длинную щель переулка. Потом, привстав на наверное веками стоящую на этом месте бочку - через высокий дувал. В этом дворе никогда не было собак. Зачем охрана тому, у кого и так ничего нет? Пробежать через сад. Второй забор. Теперь таким же узким извилистым переулком в обратную сторону. А выйдя на широкую улицу, умерить шаг, утереть пот и идти, как все. Не толкаться, не спешить. Тем более, что чалма уже спрятана в сумку, а на голове сияет золотом и зеленью горная четырехугольная тюбетейка - подарок друзей. Когда-то друзей. Не они ли, кстати, гнались за ним сегодня? Или это другие? Но тоже друзья когда-то. Кто-то... Но как он почувствовал! Как побежал, даже не дожидаясь вопросов! Есть чутье, есть.
Авессалом дважды свернул, остановился перед последним углом и долго прислушивался, пытаясь вычленить из далекого гула голосов и шарканья ног, лая собак, звона посуды в соседнем дворе, шума листьев в саду что-нибудь неестественное, нездешнее, неправильное. Вот кошка дико взмяукнула и куда-то шарахнулась - это нормально? А вот этот скрип - это не двери ли качаются под ветерком? А они ведь не должны качаться?
Затаив дыхание, присев на корточки, выглянул в проулок, коротко высунув голову из-за угла. Никого.
Уже дома, закрыв дверь на все засовы, сидел молча на кровати и тяжело дышал, смотря на собственные руки. Руки тряслись. Потому что было по-настояшему страшно. Не смерти страшно - смерть, она же быстрая и черная. Раз - и нет тебя. А вот что могли покалечить, долго бить, стараясь сделать побольнее...
"А разве они не в своем праве?" - колыхнулась совесть
Но Авессалом сразу зажал ее стальной рукавицей воли. Никто не вправе на такое, кроме, может быть, короля. И пусть покажут сейчас того, кто никогда не обманывал и не воровал. А если эти тупые провинциалы умудрились отдать ему кучу денег... Ну, да. Он обещал им большой процент. Обещал хороший выигрыш в кости. Но сам - проиграл. Потому что кости были не его, а того парня из черных районов. И он знал, как их кидать, а Авессалом знал, как кидать свои, которые так долго готовил. Во всем виноваты подлые вражеские кости. Во всем.
Потом он успокоился и уснул.
Потому что кошель ему передавали в чайной. Потому что домой он никого и никогда не водил. Потому что они - все равно просто приезжие в этом городе. Да и мало ли их - приезжих! Вон, в прошлом году как было. Да и в этом уже было. И еще будет.
"Главное - не попадаться", - как говорил старенький кади, выслушав очередных потерпевших. - "Не попался? Не вор".
А Авессалом сидел на крыше, слушал через трубу и смеялся. Главное - не попадаться!
Утром, умывшись, долго рассчитывал свои дальнейшие пути. Надо как-то так прожить, чтобы не попадаться тем, кто усиленно ищет с ним встречи. Значит, в ту чайную идти нельзя. И в эту тоже. Нельзя было и на рынок. Именно там он знакомился с приезжими. А с недавних пор для Авессалома были закрыты даже и некоторые районы города.
Вернее, это он сам закрыл себе туда пути. Отрезал. Надо бы нарисовать, наконец, схему города и вычеркивать улицы и районы - в который уже раз подумал Авессалом. Он давно жил в этом городе, и желающих с ним увидеться было уже много.
Можно было посидеть денек дома. Есть позавчерашняя лепешка. Есть вода. В маленьком старом саду за домом падали с деревьев желтые абрикосы. Кстати, возможно, это наилучший выход из ситуации.
Авессалом улыбнулся и похвалил сам себя. Он много читал, со многими знался - и умел и любил говорить длинно и красиво. Красиво и умно.
Потому что вор - это вот тот, вчерашний, "черный". Он настоящий вор. И такие, как они. Они пасут жертву на рынке, потом устраивают толкотню - и вот уже пострадавший бежит искать стражников. Кричит, что у него был кошелек, а теперь нет кошелька. И стражники даже придут - такая у них работа. Но никого не поймают. Да еще и посочувствуют приезжему. И покажут ему на дикую толчею народа на рынке. И улыбнутся, почувствовав, как в ладонь опускается теплая монета. Воры - они понятия знают. И в справедливости знают толк. Обогатился? Поделись. Так говорят даже муллы во всех святилищах города. Богатые должны помогать бедным.
Еще среди этих воров были те, кто нападал в переулке, бил по голове и потом раздевал до нижнего белья. И те были, что вламывались в дома, переворачивали все вверх дном и уносили все, что можно было продать.
Но все они и всегда делились. Потому что это справедливо и по понятиям. Людским и божественным понятиям.
Авессалом не делился вчера. Но он же и не вор, если разобраться. И не его были деньги. Он взял как бы взаймы, на время, чтобы потом отдать с процентом. То есть, никому не должен, кроме тех, с кем договаривался. Выходит так. Вот если бы выиграл - другое дело.
Это он уговаривал сам себя, объяснял позицию, показывая мысленно кулак совести и крепко скрученную фигу - своему страху. Бояться тут нечего. Приезжие приехали - приезжие уедут. Вот и все. Надо просто не попадаться.
А пока он сам себя накручивал, готовясь выйти в город, город сам пришел к нему, в тихий проулок, где никогда не было чужих.
В дверь коротко и резко постучали. Потом раздался тихий голос:
- Эй, мошенник, мы знаем, что ты тут. Дверь закрыта изнутри. Выходи, пока не стало совсем поздно. Выходи, пока мы сами не вошли внутрь.
Авессалом заметался по единственной комнате, быстро кидая в сумку остатки лепешки, чалму, кремень и огниво, горсть подвядших на солнце абрикосов, нож... Что еще? Что забыл? Книги! Все книги унести было невозможно. Рука сама цапнула со стола описание земель и стран модного столичного автора.
Засовы выдержат какое-то время. Но недолго. Сама дверь - старая. Вышибут моментально, если серьезно возьмутся.
На цыпочках, бесшумно, прокрался к задней двери, просеменил по саду, почти не дыша, прыгнул через дувал, больно ударившись пятками - улица тут была ниже, чем его двор. И тут же оказался зажат между двумя здоровенными мужиками, пахнущими дымом, потом и овцами.
- Этот, что ли? - спросил один, как вещь поворачивая Авессалома туда и сюда мощными мозолистыми руками.
А второй просто молча крепко и даже почти больно взял за плечо - как клещами.
Но тут сверху раздался голос:
- Уважаемые, а справедливо ли вот так - вдвоем на одного? Да еще и два таких крепких на одного такого худого?
С забора спрыгнул, вытирая рот рукавом - наверное, лакомился абрикосами - невысокий житель пустыни, что было видно по почти черной от загара коже и постоянно прищуренным глазам. Когда же здоровяки обернулись к нему, распахнул полы халата и положил руки на рукояти сабли и кинжала.
- Мы, это... В своем праве. Велено нам.
- Давайте так, - сказал неизвестный пустынник. - Я не буду вас сейчас убивать, а вы отдадите мне этого человека. По-моему, справедливый расклад. Или нет?
- Ты, это... Так нельзя.
- А так можно, как вы? - он начал медленно вытягивать саблю из ножен.
Тот, второй, который молчальник, просто толкнул Авессалома вперед, а сам подхватил товарища под руку и поволок за угол, все время оглядываясь, будто ожидая удара в спину. И уже поворачивая, крикнул:
- Запомни!
- Ну, да..., - кивнул незнакомец. - Придется теперь запомнить. А нам с вами, уважаемый, надо очень быстро двигаться к воротам. Потому что ведь еще и стража теперь вмешается.
Да, стража. И оставаться было страшно. И куда-то идти - страшно. Но ведь стража действительно будет искать того, кто грозил горожанам оружием. И Авессалом - причастен. Все складывается не просто плохо, а даже еще хуже.
- Не думали вы о посещении столицы, кстати? - на ходу, цепко осматриваясь вокруг и придерживая Авессалома за спиной спросил незнакомец. - Знаете, огромный город. Большие возможности.
- Я не пройду пустыню. Не умею, - честно ответил Авессалом.
- Так наймите меня.
- Нет денег, - он сам удивлялся себе -- уже столько сказано, и ни слова неправды!
- Но ведь они будут? Тогда и отдадите. Ну? Решайтесь! Потому что мне - туда, к воротам. А вот вам - уже и не знаю, куда.
- Нанимаю... Как вас по имени? Хетта? Нанимаю Хетту в услужение и для проведения через пустыню. Богом клянусь расплатиться по совести, когда указанный Хетта доставит меня в столицу, - остановившись на минуту, произнес вслух общую формулу найма Авессалом.
- Вот и прекрасно. Тогда - побежали!
...
В пустыне оказалось не так уж и пустынно. Росла клочковатая трава. Какие-то изломанные ветром деревья. Шуршала вокруг опять же какая-то животная мелочь.
Хетта расседлал ослов, на которых тряслись весь день, потом сходил за водой к журчащему неподалеку ручью - и это пустыня? Разжег небольшой костерок, приготовил простую похлебку с крупой и кусками непонятного мяса.
Авессалом был голоден, поэтому все показалось очень вкусным.
А потом у костра под стремительно чернеющим небом, на котором вспыхнули невозможные в городе звезды, Хетта расспрашивал своего подопечного о городе, из которого так быстро сбежали, о местности вокруг, о семье - нет никого, о себе - тут Авессалом крепился и старался ничего лишнего не сказать.
Хетта рассказал, как вчера вечером на узкой улочке выскочила вдруг на него целая банда городских. Невежи и неумехи. Пытались его побить, но он их успокоил. Что? Нет-нет. Не убивал никого. Так, побил немного. Одному, правда, сломал правую руку - тот полез за ножом.
Авессалом почувствовал себя в полной безопасности. Чудо. Просто чудо - не иначе. Ангел, спасающий его раз за разом.
Поэтому сон его был спокоен и радостен. А утром был завтрак и путь дальше, вглубь пустой территории, которая на картах именовалась пустыней.
До следующей неожиданной встречи.
...
Разговаривая, Хетта медленно ходил между раскиданными телами, аккуратно переступал, присматривался, осторожно прикасался к некоторым. Иногда его правая рука делала быстрое движение, и узкий клинок вонзался в грудь изломанной боем фигуры. И сразу еще раз - на всякий случай. Потом он шел дальше, не прекращая вежливого разговора. Речь его была плавной и грамотной. Казалось, даже небольшая пауза, во время которой Хетта крутился и прыгал, бил и резал, была сделана специально, чтобы подчеркнуть то или иное слово.
Авессалом был очень напуган внезапной схваткой. И так же, если не больше, он был напуган внезапно открывшимися талантами слуги и проводника, которого сам же и нанял. Нападавших ведь было пятеро, а Хетта - один...
- Семеро, - поднял голову Хетта от очередного трупа, над которым стоял, с интересом рассматривая вынутое из мертвой руки оружие. - Это группос, северяне. Так у них называется. Редкие гости. Они всегда идут на дело по семь бойцов. Такой у них обычай, который называют у нас тактикос. Только какой тут может быть тактикос, когда пятеро - здесь, вот они, а двое бегут сейчас... Вернее, скачут, сломя голову, бросив остальных лошадей вот за тем, думается мне, холмом. Они просто не ждали увидеть здесь меня. Поэтому вместо обычного метода, когда с каждой стороны по одному, да два лучника спереди и сзади, да старший сверху - просто подошли и кинулись. Группос, между прочим, не на каждого проезжающего кидается. Да и откуда бы у нас тут - группос? Их услуги стоят дорого, и эти северяне могут ждать свою жертву неделями, пропуская мимо караван за караваном. А это значит, что кто-то из нас двоих - совсем не простой проезжающий. Ну, и раз выясняется, что они совсем не ожидали увидеть тут меня, то выходит, что не простой - это именно вы, уважаемый.
- Вы сильный боец, Хетта. И знаток - определили северян даже по чужим одеждам, - сглотнул, прогоняя тошноту, Авессалом.
- Да, мне все учителя так говорили, - он уже проверил всех и теперь возвращался к оставленным в стороне ослам.
- А где вы учились?
Авессалом старался не смотреть, что делает проводник. Он смотрел на синее небо, на еше зеленую, но уже буреющую под злым солнцем траву справа от тропы, на тот холм, за которым должны стоять лошади. Они там точно будет стоять. Такому знатоку можно верить.
- Академия, - как о чем-то мелком, стандартном и привычном ответил слуга.
Академия в этом мире была всего одна. Но в ней никогда не учились, в ней только доучивались. Там получали высшую квалификацию маги разного профиля, а также те, кого называли техниками. После Академии они становились уже инженерами, и пользовались спросом не менее, а кое где и поболее, чем маги самой высокой квалификации.
- Но как же..., - растерялся Авессалом. - Закончившие академический курс не могут быть простыми слугами и проводниками!
- А кто вам сказал, что я простой слуга? - удивился Хетта, уже закончивший свою мрачную работу, и теперь осторожно выводящий упирающихся ослов на чистую тропу.
- Ну, вы же нанялись...
- Я решил, что мне будет полезно проехаться с вами до столицы. Или даже дальше, как я сочту нужным.
Авессалом раскрыл рот в изумлении, потом резко закрыл его, щелкнув при этом зубами, и обидевшись сам на себя за столь явно показанные эмоции.
- Но ваше имя...
- Это короткое, для детских игр. В Академии меня звали Хеттагоном, - мечтательно прищурился на солнце Хетта. - И еще называли Блистательным. Но это они в шутку, не со зла, как я понимаю. Поэтому я ни на кого не обижался. Даже дружил с некоторыми. И сейчас дружу. Я познакомлю вас в столице.
Собравшись с духом, чтобы не дрожал голос, Авессалом поклонился и произнес со всем возможным уважением в голосе:
- Я читал вашу книгу, уважаемый...
- Зовите меня просто - Хетта. Ну, хотя бы до следующего города. Надоело, знаете, это чинопочитание.
- Но как же вы... Вы и ужин мне готовили. И проводником - с ослами вот...
- А что, мне ужинать уже не надо, что ли? Да бросьте вы, гость дорогой, не ломайте голову! Лучше поглядите, какой простор, какая синева! Вдохните этот воздух. Выдохните медленно, порциями, выпуская все свои мысли. Не думайте ни о чем плохом. Впереди нас с вами ждут свежие лошади, а это значит, что в столице мы будем на целых два дня раньше. Если, конечно, нам снова не попытаются помешать.
- Но, уважаемый Хетта! Кто же может помешать на этих землях - вам?
- Ха! - радостно рассмеялся Хетта. - Вы еще не знаете, какие у нас тут бывают сильные боевые маги! Они такое могут, такое... Так что поездка будет совсем не скучная. А вечером я приготовлю ужин, мы с вами сядем у костра, выпьем немного разбавленного вина, и вы мне много всего интересного расскажете. Что и как, и с кем. Кому должны еще. Какие суммы. Мы посчитаем и решим, стоит ли ждать погоню. Да и вообще - вам бы надо подробнее о себе рассказать. Кто знает, может, я напишу новую книгу как раз о вас и вашей необычной судьбе. Вот подумайте и сами признайтесь - она же и правда у вас необычная?
Авессалом только кивал. Еще бы! Вот он - ловкий мошенник, которому вполне хватало средств на домик и сад, на еду и питье, на одежду... Да на все хватало! Мало того, теперь его сопровождает пустынный принц, который в этих местах - дома. И бояться, выходит, не надо ни погони, ни засады. С ним - сам Хеттагон Блистательный!
Правда вечером Авессалом уже сам сходил за водой и разжег костер, пока Хетта спутывал лошадей. Кстати, на лошадях и правда получалось гораздо быстрее и не так утомительно.
Перед сном Авессалом рассказывал о порядках в том городе, из которого так неожиданно сбежал, и в который теперь вряд ли вернется. Говорил о страже и ворах, о судьях и муллах. Намекал, что и князь наверняка знает о принятых в городе порядках и понятиях. Потому что не могли же стражники просто так принимать деньги от воров!
Хетта хмыкал. Иногда задавал вопросы - всегда в точку. Но до самого Авессалома и его жизни так и не добрались - уснули в тишине и усталости.
...
А еще через три дня впереди показалась столица. Сначала как темное пятно на краю зрения, потом пятно стало больше, в нем замелькали искры. А к вечеру поднялись высокие стены, а над ними - еще более высокие минареты.
Авессалом направил лошадь к воротам, но Хетта придержал.
- Мы пойдем другим путем. Чтобы стража не спрашивала - кто и откуда. Чтобы погоня, а она, как я понял, все же будет, не могла узнать, что, мол, да, приезжал тут такой. В чалме или в тюбетейке. С сопровождающим. Мы - вон там. Не для всех.
Там была калитка, открывшаяся по условному стуку, в которую пройти удалось только, спешившись. За калиткой был узкий каменный коридор, заканчивающийся небольшой круглой мощеной площадью.
- Ну, вот и приехали, уважаемый Авессалом. Жаль, что так мало мы с вами поговорили. Но теперь-то вы расскажете совсем все. Все, что знаете, все, о чем думаете, все, чему выучились. И скажу по секрету - вы лично познакомитесь с нашим королем. Он строг, но справедлив. А справедливость у нас - превыше всего. Так говорит наш король - самый справедливый правитель из существующих на свете.
Хетта кивнул окружившим их воинам в коже и железе:
- Берите его. Аккуратно, аккуратно. Очень интересная личность. Многие им интересуются - пришлось съездить тут неподалеку. А то у них там - понятия и свои порядки.
И уже онемевшему от изумления Авессалому:
- При свидетелях прощаю вам ваш долг передо мной за охрану и сопровождение в столицу.
- Кстати, - сказал подошедший толстый чиновник в богатом халате и туфлях с загнутыми вверх носами. - Это ты хорошую мысль подал, уважаемый Хетта! Брать плату с преступников за доставку их в столицу. Я еще подумаю, как это лучше оформить.
И, улыбнувшись ласково:
- Ну, здравствуй, Авессалом. Переполнилась чаша терпения моего господина. И переполнил ее - ты. Требуешь ли справедливости и справедливого суда?
- Да, - машинально кивнул Авессалом.
- Ну, крепись тогда. Будет тебе справедливость. И будет суд. Уводите его. Там уже ждут.