Солнце, опьянённое свободой, далёкое от неизбежного осеннего увядания, ошалело проливало на землю фотоны тепла. Больше, кричали листья и травы. Больше, радостно вторила звезда, поднимая градус участия в жизни пташек и букашек, рыб и деревьев, кошек, собак и, собственно, людей. Заколупнувшихся в скорлупу человеков, настроенных против жары категорически и даже с некоторой долей озлобленности.
Но, к счастью для солнца, были среди этого правила замечательные исключения. Один из таких уникумов с самого утра решил устроить "день открытых окон" и, сидя за столом, вникал в расстелившийся у дома сад. Небольшой островок приручённой природы не мог похвастать разнообразием сортов роз или сочными тюльпанами, только скромные колокольчики, проглядывая сквозь травяные редуты, напоминали о море, да крупные белые лепестки местного родственника лианы жадно ловили тепло на плетёной оградке. То была идиллия умеренности, гимн растительного аскетизма, когда дикая необузданность красоты пьянит сильнее, чем брошенные в клетки клумб окультуренные растения, обречённые навечно ублажать взгляды самой невежественной публики.
Свобода... Человек, восседающий у окна, мог многое рассказать о невыносимой лёгкости бытия, о выборе, когда перед тобой устремляются к горизонту дороги, много дорог, прямых, как солнечные лучи, удобных и ровных. Только вставай и иди. Только выбери... И человек выбрал, человек долго шёл своим путём, пока не оказался здесь - в маленьком домике с видом на заброшенный садик. Свобода... Человек многое мог рассказать об этом, но сейчас он с какой-то акульей жадностью насыщался каждым мгновением, каждым фрагментом жизни, до которого мог дотянуться. Цветы, трава, деревья, солнце - он наслаждался всем, без исключения, словно боясь не успеть, упустить...
Будильник, поставленный на пять вечера, бодро отрапортовал о наступлении срока и благополучно затих, вытянувшись по стойке смирно. Полковник, внимавший прелестностям природы, вздрогнул, пошатнулся, как-то весь осунулся и, как итог, бессильно откинулся на спинку стула. С минуту он не двигался, все душевные и физические силы уходили на возможно самые страшные в его жизни раздумья. А когда решение, наконец, утвердилось в голове ещё совсем не старого вояки, полковник поднёс заряженный пистолет, терпеливо ожидавший своего часа в ящике стола, к виску и нажал на спусковой крючёк. Молча. Так и не проронив за весь день ни единого слова.
...Обычное письмо с клеймом "вернуть отправителю" осталось лежать на столе. Серое, мятое, оно напоминало вырванную из жизни страницу. Последнюю...