Аннотация: Иду позавчера с работы домой. настроение ни к черту...
Станиславский плакал...
Иду позавчера с работы домой. Настроение ни к черту. Кризис; финансы уже не поют, а эротично постанывают; начальница, дура-ударница, кует карьеру через постель. В общем, или сам вешайся, или в палачи подавайся.
А еще погода, как назло, отличная. Теплый июльский вечер. Солнечный диск рыжей ржавой монетой катится к крышам многоэтажек. После дневной грозы легкие сами просят: побольше, побольше свежего воздуха. И даже городские деревья вдоль тротуара издевательски имитируют живую природу. Да так здорово это у них получается, что в послегрозовой атмосфере вместо положенного по науке озона я чувствую запах шашлыка и пива.
Впереди меня, метрах в пяти, гордо шествует квадратная дама лет пятидесяти. В белом костюме, с высоко поднятой головой, украшенной стодолларовой укладкой, гордо несет свой центнер живого веса к родному очагу. Этакая "миссис бухгалтерия". В правой руке ее болтается маленькая, со школьную тетрадку, белая же сумочка. Да, такие тетеньки сами продукты не покупают, не носят, не готовят.
Впереди на оранжевом велосипеде приближается паренек лет семи - восьми. В одних шортах, конопатый, худющий, словно скелет из кабинета биологии. Жесткие волосы короткими проволочками формируют между огромными оттопыренными ушами огненно-рыжий "ежик"; юный велосипедист идеально подходит под определение "шкет". Крутит педали на своем большом, не по росту велосипеде, переваливаясь через раму с боку на бок. Велосипед, естественно, виляет во всю трехметровую ширину тротуара. Так и движется к нам навстречу явный источник повышенной опасности.
Я слышу какие-то звуки, и, по мере приближения шкета, понимаю: он еще и поет! Звонкий голос становиться все громче. И когда я уже отчетливо слышу распевное:
- Сердце моё-ё-ё...
Шкет наезжает на квадратную даму.
Дама аж зашлась в истерике:
- Паршивец, подонок, паразит, да я твоих родителей..., - и замахнулась на шкета сумочкой.
А тот нахмурил лоб, посмотрел на нее исподлобья и, имитируя взрослый голос, с хрипотцой произнес:
- Тебе не хочется покоя?
Дальше...
Дальше была немая сцена в исполнении окаменевшей с занесенной для удара сумочкой "миссис бухгалтерия". Станиславский плакал, глядя на эту пару с небес. Паренек же подхватил велосипед, аккуратно объехал "белую статую" и порулил дальше на своем оранжевом "болиде", затянув "Враги сожгли родную хату, убили всю его семью...".
Ну а я? Последний раз я так смеялся в возрасте "шкета", когда смотрел комедии Чарли Чаплина.