Аннотация: Мы живем, не оглядываясь. А когда оглянемся, - жалеем. То ли потому, что что-то неправильно сделали в прошлом, то ли потому, что взяли да и оглянулись.
КАПЛИ СОВЕСТИ
Сон ушёл. Лязгнуло буферами небо. Ярко полыхнуло по горизонту, и обвал дождя накрыл город. Она соскользнула с постели, распахнула окно, и тонкая свежесть непогоды мгновенно заполнила комнату. Она любила грозу, её волновала стихия, и, глядя на её тёмный силуэт в трепыхающихся от ветра шторах, устремлённый туда, в свистопляску воды и огня, он внезапно осознал ту простую вещь, что им не быть вместе. Он знал, что ему не будет ни больно, ни страшно. Просто появится определённая пустота в душе, которую снова придётся кем-то заполнить, дабы не спиться вконец, поскольку это будет причина, которой можно оправдать свою страсть к возлияниям или вызвать сочувствие и понимание у тех, кто склонен выжимать свою жилетку по любому поводу. Он протянул руку за сигаретами и закурил, глядя в потолок. Приятно осознавать ясность в любом положении дел, когда больше не надо ни думать об этом, ни врать себе и окружающим, ни строить планов относительно сомнительных вещей.
Жаль, если Она простудится на ветру, но нарушать её единение с природой полезным советом или действием ему не хотелось, да и, если честно, было лень вылезать из-под тёплого одеяла.
Она вернулась, когда грозу уволокло за город, и в комнате вновь стала слышна размеренная поступь дедовских ходиков. Холодная, прижалась к нему и замерла, согреваясь. Он не сдвинулся с места, изображая спящего, но внезапно кровать скрипнула, и Она лихо взгромоздилась сверху, усыпав его лицо волосами. Её глаза в темноте поблёскивали странным светом. Она была игриво возбуждена. Это всё, что он понял.
- Соня, - прошептала она, - ты проспал такую замечательную грозу! Ты неисправимая соня! Она поцеловала его и засмеялась. Ей было весело. - Если бы ты подошёл ко мне в этот момент... Это было бы неповторимо! Представляешь, я, ты, подоконник, гроза, неистовство, стихия. Мы и стихия. Одновременно! Заме... Он закрыл ей рот поцелуем и перекатился на неё. Он был зол, зол и возбуждён. Стихия, стихия! Я покажу тебе стихию! И на какое-то время он вновь перестал слышать часы. Эта злость помешала ему дойти до конца, когда Она захрипела и изогнулась, и её ногти больно резанули его по рёбрам. Затем Она лежала рядом и блаженство, разлитое по её лицу, приятно пощекотало его мужскую гордость. Он вновь закурил и подошёл к окну. Город спал и лишь только в одном окне дома напротив кто-то тоже травил свои лёгкие сигаретой. И, быть может, тоже не один...
На улице было накурено. Курил седовласый инвалид, развалившись на скамейке у подъезда, курили проходящие мимо, стоящие на балконах, выгуливающие собак в перспективе зелёных насаждений. Курились недобитые плевками бычки на асфальте, и он, задыхаясь, бился о стёкла, внезапно отделявшие его от мира, когда он пытался сдвинуться с места...
Он вскочил на постели, и с его лица сковырнулся сиамский кот, больно оцарапав кожу на груди. Мерзкое животное, он когда-нибудь убьёт своего владельца во сне этой идиотской привычкой почивать на хозяине. Забавно будет умереть такой смертью.
В голове было неуютно. Мозги штормило. Засуха во рту не так проблематична, как остальное похмельное состояние, когда дурнота подкатывает из глубины чрева к черепу, и мириады искрящихся звёздочек дискотируют перед глазами в разных направлениях. А пол внезапно накреняется, и, сбалансировав и уцепившись за что-либо, медленно вдыхаешь и выдыхаешь, мгновенно покрываясь липким, мерзким, тошнотворным потом. К тому же эта отвратительная дрожь во всём теле и замедление времени, когда стрелки часов ползут, как парализованные, и кажется, что день никогда не кончится. Впрочем, как и ночь, потому что она теперь бессонна.
К зеркалу подходить нет никакого желания, да он и так знает, что лицо шире плеч, и созерцание его не вызовет ничего, кроме рвоты. Стараясь не опрокинуть чего-нибудь и не опрокинуться самому, он двинулся в направлении кухни. Кот слоноподобными скачками, едва не затоптав его, понёсся туда же следом. Сначала ему, потом - себе. Коту - кошачья еда, утреннему страдальцу - лекарство, вечное и неизменное, как столпы мира. Никого нельзя обижать.
Бутылка звякает о стакан. Сейчас, возможно, станет лучше. А там, глядишь, и память вернётся, потому что он чувствовал себя неполноценным, когда чёрные провалы в ней порождают страх и стыд за его возможное поведение под парами...
Она танцевала перед ним, и их разделял только столик с шампанским, разлитым по бокалам. А он следил за ней глазами, пустыми, как коньячные бутылки, и знал, что это в последний раз, поскольку мысли его были далеко-далеко отсюда. И все эти ночи, что были у них вместе, ничего в целом теперь не значили. Просто ему нужна была женщина, и на этом всё заканчивалось. А точнее, всё этим объяснялось: цветы, подарки, признания. Но, видит Бог, не всё было лицемерием. Только куда Это всё уходит, когда просто вдруг - и ничего не остаётся...
Он помнил её заразительный смех и грусть, которая неожиданно иногда накрывала её. И тогда он обнимал её за плечи, и чувствовал щекой толчки пульса на её виске. И он что-то шептал или просто молчал, и всё уходило, уходило и, в конце концов, ушло, прихватив с собой самое главное, и он ничего не сделал для того, чтобы Это осталось с ними. Ничто не вечно. "Но, скорее всего, ты всегда любил больше свой собственный эгоизм, не пытался уступать или жертвовать чем-то, - думал он. - И это были те грабли, на которые ты и наступил тогда, крича ей что-то резкое и грубое в лицо. А она стояла, беспомощно опустив голову, под дождём, а затем медленно развернулась и ушла в ночь, волоча по асфальту нераскрытый зонтик. Вот что было тогда. А потом ты пил, пил с кем-то, пил один, пил просто так, а потом за что-то, а может, и наоборот; засыпал у кого-то, блуждал по городу, и всегда в твоём внутреннем кармане джинсовки, в ёмкости плоской фляжки, в такт нетвёрдым шагам булькал хэмингуэйевский победитель великанов. Вот что было тогда".
Ему стыдно. Или кажется, что стыдно. Через час он допьёт водку. Как всегда. Взглянет на себя в зеркало. Побреется. Примет ванну с эвкалиптовым маслом. Как всегда. Приобретет уверенность в себе. Погладит парадно-выходной костюм, облачится в него и ответит на любой телефонный звонок.
Как всегда он начнёт всё сначала. И начало начнёт всё с него...