Аннотация: Еще один кусочек в мозаику. Время действия - примерно через месяц после событий первой части.
Да не знаю я, почему мы с Сэнтаром все время собачимся! Так как-то изначально повелось, еще с того дня, когда мы впервые друг друга увидели, и он меня попугаем обозвал. Это все цвета Риголд, я их тоже всегда ненавидел. А с тех пор, как Сэнтар вторым оруженосцем леди Таинне стал, а я неожиданно - его наставником в фехтовании, вообще что-то несусветное началось. Во-первых, оказалось, что реакция у него куда лучше моей. О чем он каждый раз не забывал сообщить. Во-вторых, выяснилось, что он левша. О чем он тоже каждый раз упоминал. А в-третьих, он такие фортели с мечом выкидывал, которые ни одному нормальному ши в голову не придут. И ни разу не сделал одну и ту же ошибку дважды. Я думал, такое только матерые Старшие Дома Лиол могут, которым меч чуть не прямо в комнате Пути вручают и гоняют с первого дня по четыре часа ежедневно...
В результате, я как-то очень быстро от этих уроков утомился и решил, что неизвестно еще, кто кого обучает и чему. Пошел к Леди Таинне и все рассказал. Она мне как обычно не поверила, вызвала Сэнтара и напустила на него двоих людей из дворцовой охраны. Там зубры еще те. Однако Сэнтар против них минут десять продержался, причем, не будь мечи тупыми тренировочными, одному из стражников бы точно незамедлительная помощь Леди понадобилась. А вот второй Сэнтара в итоге мечом по хребту отоварил, и на этом развлечение кончилось, а Таинне-лис сказала, что Сэнтару и вправду в учителя надо кого-то поумней меня.
Вообще, странные они, гиворцы. С таким талантом Сэнтару надо было в Доме Лиол появиться, а он тут почему-то. Или Арвеля взять. Сидит, целыми днями флейту мучает. Почему он не Алри? Впрочем, у тех своих нахлебников хватает. Самый многочисленный Дом, как-никак.
Ну вот как-то после нападения химер, при котором так неудачно погиб Князь, мы и сошлись... Эти-то все с ним неделю не разговаривали - ходили и его не замечали. Разве что кроме Арвеля, который вечно все делал в пику сестре, поэтому стал неожиданно любезен. А через неделю Князь вернулся и всем вломил за неадекватность поведения. Особенно - моей леди, как самому любимому ребенку. Сэнтар сразу духом воспрял, а Иль-тайн на него взглянул и сказал этак добродушно, что больше к самому младшему спиной не повернется. У Сэнтара лицо тогда стало очень занятное - изумленное и обиженное одновременно.
Затем был Ритуал для Сэнтара. Сэн откровенно трусил: боялся что-то сделать не так. Я ему тогда сказал:
- Знаешь, что во время Ритуала самое трудное?
- Что?
- Не заржать. Особенно, когда они начинают на разные голоса говорить. И когда тебе надо повторить "озарение красоты над судьбой моей, жизнь моя в свете солнца, долг ведет меня сквозь время".
- Ой, блин, - Сэнтар совсем спал с лица, - это мне такое заучить надо?
- Не заучить, а повторить. Тебе все подсказывать будут. Ты Кодекс выучил?
- Честь дороже жизни... Любовь побеждает все... Красота... красота...
- Красота - это жизнь.
- Точно. И про долг что-то.
- Не забывай о долгах. Сэн, ты что? Куда Раумель смотрит? Ты чем вообще там, в библиотеке, занимаешься?
Сэнтар вздохнул.
- Легенды читаю...
Несмотря на дырявую память Сэнтара, как-то все на удивление прилично прошло. Меня, понятно, в зал не взяли, но я все равно нашел способ подглядывать. И слова Сэн не забыл, и, по-моему, даже желания смеяться у него не возникло. Наоборот, лицо в момент Ритуала вдохновленное такое было, а когда Дом взялся за руки и сомкнул кольцо вокруг нового Младшего, мне почудилось, что фигура в центре засветилась, а с потолка зала будто посыпалась золотая пыль, и что не Сэнтар уже стоял в центре, а неведомый светлый воин в сияющих серебром и золотом доспехах...
Я даже головой потряс, и пропустил, как этот свет померк. В зале вместо сияющего рыцаря снова был Сэнтар, а все гиворцы улыбались и поздравляли его с принятием в Семью. Они все потом шумной толпой высыпали из зала, и я услышал, как Князь говорит Хормару, что это хороший знак, а Хормар - вот диво-то - улыбается и хлопает Младшего по плечу.
Сэнтар потом ко мне подошел, счастливый весь. Золотая пыль в волосах, а в глазах - отсвет того нездешнего сияния, которое его окружало несколько минут назад... Неужели и я так же после Ритуала выглядел? Надо было в зеркало посмотреться...
Леди Таинне наши перебранки слушала-слушала... А потом у нее, вероятно, терпение лопнуло. Ну и правда - кому понравится вечное "бу-бу-бу" в выражениях "дурак - сам дурак" слушать? Думаю, надоели мы ей своими разборками, и решила она нас сплавить подальше на некоторое время. Поэтому позвала обоих и поведала историю. Я ее, конечно, знал, но отказываться было неудобно.
Эрамей окружен цепью камней, которые называются Печатями. Каждая - в небольшом углублении-тале, расстояния между печатями примерно одинаковые. Печати, во-первых, чувствуют темные вибрации, подавая знак в том случае, если границу пересекло нечто враждебное. Во-вторых, через Печать можно взглянуть на окрестности. Не очень далеко, но, говорят, бывает интересно. А в-третьих, в случае опасности с помощью Печатей можно установить магический заслон по границе.
Некоторое время назад четыре Печати перестали отвечать. Сначала этому не придали большого значения, а потом случилось нападение химер на Лазурный город, и выяснилось, что прошли чудовища как раз через одну из прорех в цепочке. Поэтому мы с Сэнтаром удостаивались великой чести проехать по границе княжеских земель и разузнать, что случилось с Печатями.
- А как же Вы без нас? - растерянно спросил я.
Леди на меня посмотрела насмешливо и сказала:
- Асте, поверь мне, с Нарин за время вашего отсутствия абсолютно ничего не случится, даю слово.
Я очень надеюсь, что не покраснел.
Первая Печать, по словам леди Таинне должна была находиться возле деревни с веселым названием Кочки.
В Кочки мы приехали в первой половине дня, и несколько часов потратили на поиск Печати. Печати не было - как сквозь землю провалилась. И далеко искали, и близко... нет, и все тут!
Тогда мы к деревенским подкатили и спросили осторожно - не видели ли вы, добрые люди, такой интересный камень: круглый плоский, а сверху всякие узоры вырезаны и буквы непонятные?
Задумались. Сэнтар наметанным гиворским глазом сразу распознал, что скрывают что-то. Стали выяснять с пристрастием.
И выяснилась прелюбопытная подробность. Печать тут. Только над талом, в котором она лежит, эти деятели коровник построили. И ладно бы просто построили... но если они хотя бы не забывали его чистить! А они, понятно, забывали, и все забытое в тал так и стекало. В итоге, наша печать, получается, похоронена теперь под слоем коровьего добра толщиной в пару локтей.
Я так думаю, что, будь на нашем месте кто-то из Старших... Арвель там или мой брат Орем, они бы сказали что-то вроде: "стройтесь, смерды, в колонну по одному и идите да очистите нашу священную печать от того безобразия, которое вы на нее возложили". А деревенские и построились бы, и очистили. А мы что... Младших всяк обидеть норовит. Мы с Сэнтаром вздохнули, лопаты взяли и пошли дерьмо разгребать.
Сэнтар лопатой ворочал и все страдал, что-де как же так, он, потомок великого дома, роет землю и чего похуже земли, да еще обычной лопатой, даже не зачарованной ни разу. Я это слушал-слушал, а потом поинтересовался: ничего, мол, что я тут, недостойный потомок другого великого дома, рою то же самое тем же самым, или мне лучше отойти и не отсвечивать? Или орудие труда зачаровать на самозаточку могу - у меня не заржавеет. Сэн на меня глянул злобно и заявил:
- Риду хоть слово скажешь - убью!
И лопатой погрозил.
Ах вот, что его больше всего заботит: то, что это не Рид тут напрягается.
Потом мы еще обсудили вопрос, считается ли физический труд для ши потерей чести, и не лучше ли бы нам было сложить головы в этом загаженном тале. Сошлись во мнении, что место уж больно неподобающее, и торжественно поклялись друг другу хранить страшную тайну чужого позора.
Деревенские все на нас поглазеть приходили, особенно девицы. Из-за сарая выглядывали и хихикали там. Еще бы - небось, не каждый день такое развлечение, как два полуголых ши с лопатами, видят. Потом у некоторых совесть все-таки пробудилась, и несколько человек нам помогать пришло. Канаву прорыли, уровень загрязнения понизился, и мы наконец нашу печать узрели.
- А давай, - говорит Сэнтар, - ее перетащим. На возвышенность.
И я зачем-то на это повелся. Видимо, оттого, что коровник сносить деревенские не собирались, а надежда на его регулярную очистку в будущем тоже была не очень сильной.
Мы кликнули парней, подкопали каменную плиту, с помощью жердей из ближайшей изгороди поставили ее на бок и покатили. А она тяжелая. И скользкая к тому же. Про запах просто молчу.
Вот было бы смеху, если бы мы ее в речку ненароком булькнули... Но обошлось. Установили на пригорочке, отмыли от нечистот. В речку залезли и сами отмылись... замерзли, как цуцики - октябрь все-таки уже, хоть и тепло. Вылезли из воды - зуб на зуб не попадает.
- Сейчас, - говорю, - печать откроем, проверим, что работает, а потом в тепло сразу.
Пошли на холмик, сели возле печати. Я волю в кулак собрал, заставив зубы не стучать, и заклинание произнес.
Не открылось.
Еще раз. И еще.
Лежит и издевательски резными узорами улыбается.
- Может, подковырнуть надо? - спрашивает Сэнтар и рраз - ножик в щель между крышкой и колодцем. Ножик бзынь - и нет ножика.
Я пальцем у виска покрутил.
- Тут же магия, деревня. Куда своей железкой лезешь, даже не холодной.
Сэнтар глазами виновато похлопал и говорит:
- Читал много про холодное железо, а так и не понял, что это.
- Ничего особенного. Железо очень неудобно ковать, если оно не разогрето. Поэтому обычно его греют, плавят и льют в формы. Если греть - получается обычная сталь, если так ковать - холодное железо.
- То есть, и плавить нельзя?
- Нельзя. Нужна очень чистая руда. И почти все жилы охраняет Дом Риголд. Ну, или небесный металл иногда попадается... но тут раз на раз не приходится. Бывает и так, что вроде как вхолодную сковали, а никакого толка все равно нет.
- Ну так а делать-то нам что? - спрашивает Сэн и на Печать косится.
- Будь другом, сходи к лошадям, наколдуй одеяло, а?
Сэнтар ускакал вприпрыжку, а я пока химеру слепил и с донесением к леди Таинне отправил. И про то, что не открывается Печать, тоже поведал.
Сэнтар одеяла принес, мы в них завернулись, поковырялись еще немного с неоткрывающейся Печатью, пока темнеть не начало, да и пошли спать.
Утром я проснулся от вопля. Вскочил с кровати, спросонья не могу понять, что к чему, а Сэнтар, с мечом наперевес, в окошко тычет. За окошком, прилепившись к стеклу всеми четырьмя лапами, сидит маленькая химера - не больше котенка размером - и любопытно так на нас смотрит.
- Ты орал? - спрашиваю. Да и так ясно, что больше некому.
Подошел к окошку, открыл, впустил зверушку. Та мне на ладонь села и говорит:
- Верните ее на место.
И все, взяла да развеялась.
- Кого вернуть? - не понял Сэнтар.
- Печать вернуть. Леди Таинне-лис приказала.
- А как же...
- А вот так! Пошли деревенских строить, чтоб канаву до конца прорыли. Тогда тал засоряться перестанет.
В общем, дальше совсем скучно. Деревенских собрали, канаву вырыли. Печать перекатили и плюхнули в яму, что со вчерашнего дня осталась... И сразу же она на заклинание отозвалась: крышка повернулась, приподнялась, и мы ее легко открыли.
Под крышкой уходил вниз колодец. Но не темный, а весь заполненный мягким рассеянным светом. Глубокий-глубокий - дна в голубом свечении не увидать. Сэнтар туда заглянул и удивился:
- Как так получается? Камень-то плоский! Мы ж его катали только что, и никакой дырки снизу не было.
- Есть, Сэн, такое слово - магия, - честно говоря, я в устройстве Печатей понимал не больше, чем он, но сделать умное лицо - никогда не поздно.
В Сэнтаре проснулось исследовательское любопытство.
- А если туда камень кинуть?
- Я те кину, - погрозил я, закрывая крышку, - тебя камни бросать послали или делом заниматься? Иди вон, лошадей лучше подготовь... у нас еще три Печати впереди.
Руны на поверхности камня на мгновение вспыхнули и погасли. Первая Печать была восстановлена.
Вторую Печать... точнее, след от нее, мы увидели еще задолго до того как подъехали к заповедному талу. Было уже темно, и луч синего света, бивший в небо, выглядел очень красиво и нарядно.
- Ничего себе, - сказал Сэнтар, - что это?
- Это наша печать, - ответил я, - только у нее почему-то нет верхней крышки, и энергия колодца уходит в пустоту. Поэтому она и не отвечает.
Подъехали к талу. Точно, тут, лежит. Тепло возле нее так и уютно... даже прилечь тянет. Бабочки ночные вокруг столба света вьются... Крышки нет. Вспомнив, как мы с открыванием предыдущей Печати намучались, я озадачился.
Поехали в деревню, собрали местных на сходку. Точнее, я сгонял к старосте, а тот уже всех своих односельчан из домов повытаскивал.
Стоим все. Мужики явно недовольны... некоторые, небось, уже десятый сон видели, когда из постелей выбираться пришлось.
А Сэнтар ноги расставил, брови нахмурил, руки в бока упер. Волосы ветер раздувает, на плаще застежка гиворская с грифоном поблескивает. Ну прям как настоящий "ди"... я аж залюбовался. И сурово так деревенским: "отвечайте, - мол, - кто камень спер, а то расстроюсь неимоверно". По-моему, второй раз дерьмо копать не хочет.
И среди гула голосов "какой-такой-камень, ничего-не-знаем, зачем-звал, это-ваше-дело", выцепил одного мужичка и пальцем на него указал:
- Ты говори.
- Да я... да мне...
Тут я тоже сощурился нехорошо и рукоять меча выразительно потрогал. Мужичок струхнул и говорит:
- Я ведьме отдал.
Стали выяснять, что за ведьма, почему не присутствует. Потому что живет не в деревне, а возле леса, и никто ее не звал.
Пошли за ведьмой. И старосту с собой прихватили, хотя ему это явно не в радость было. Плелся за нами и нудил, что "эта" вредная, злопамятная и вообще колдунья.
А нам-то что - мы сами колдуны еще те.
Пришли. Избушка бревенчатая, соломой крытая, по самые окна в землю вросла. Сэнтар первым в дверь сунулся - и точно лбом в стенку.
- Что за... - говорит.
Я вперед - и тоже как в паутину лицом: будто сеть поперек дверного проема натянута - упругая, но прочная. Не видна, но пройти не дает.
Тогда я взялся дверную коробку изучать, и тут же увидел: весь косяк по кругу усажен мелкими гвоздиками, аки Эрамей Печатями. А гвоздики те из холодного железа. Ай да бабка!
Все же я был бы не я, если бы у меня с собой мела и угля не было. Но прежде чем у бабки на косяке узоры рисовать, надо было все-таки попытаться уладить дело дипломатично.
Поэтому я вперед послал старосту и велел ему в дверь постучать. Староста взглянул на меня, как на убийцу, но перечить не посмел. Шагнул на порог, стукнул пару раз в дверь - и она под его кулаком вдруг распахнулась. Темно внутри, травками какими-то пахнет и ванилью почему-то - как будто ведьма сахарное печенье только что пекла.
- Ау, - сказал я в темноту проема, - добрый вечер, бабушка.
- Зачем пришли? - осведомилась темнота.
- За вещью одной... нашей. Говорят, она тут.
- Говорят, что химер доят, - в темноте зажегся огонек, и осветил ведьму.
Ничего себе бабушка... да она меня младше. Такая, как Сэнтар, небось. А рыжая-то! А конопатая! Волосы мелкими колечками на плечи ложатся, платье зеленое, передник холщовый, ноги босые.
Пока я челюсть ловил, ведьма на меня взглянула насмешливо и говорит:
- Что, хорошо бабка сохранилась? Проходите уж, чего там... раз пришли.
Сэнтар вперед сунулся было, а я его рукой придержал и через порог заглянул.
- Только иголочку, ба... девушка, из косяка выньте, будьте так любезны.
- Ах ты, изверг... надо ж, глазастый. Не от вас это - от химер.
- А мне все равно, от кого. Вынь, говорю.
Ведьма показала мне язык, но иголку вынула и показательно воткнула ее в лямку передника. Я кивнул Сэнтару, и мы все зашли, даже староста.
Ведьма четыре свечи засветила и говорит:
- Садитесь. Сейчас чай согрею.
И вправду чайник на плиту ставит. Я было рот открыл возразить, а Сэнтар мне страшные глаза сделал. Я подумал, что он чего-то знает, что мне неведомо, и промолчал.
Сели, сидим. Чайник греется, дела никуда не идут. Я от скуки домик разглядываю. Полынь и ветка рябины над дверью, связки чеснока по углам, колокольцы над окном, кошка на печке - рыжая, как хозяйка... Чайник засвистел, и ведьма перед нами чашки поставила. Пар из них поднимается, мятой пахнет...
Я увидел, что Сэнтар чашку взял, и легонько его под столом ногой пнул. Он очнулся и назад чашку поставил. А ведьма усмехнулась и спрашивает, прихлебывая:
- Так за чем пришли в мой скромный дом высокородные ши?
А я тут некстати совершенно вспомнил, как мы два дня назад коровьи лепешки с места на место перебрасывали. Это к вопросу о высокородных.
- За камнем. Круглый, резной, и рунная надпись по кругу.
- Ах, этот, - ведьма махнула рукой, - так я им в погребе капусту придавила. Он мне как раз по размеру бочки. Но я-т верну, если надо! Ты, Асте, чай-то пей, пей, остынет...
Я успел удивиться, откуда она мое имя знает, и вдруг обнаружил, что и вправду пью чай. А он вкусный такой, и мятой отдает, и мелиссой. И от тепла развезло так, что глаза сами собой закрываются. Смотрю, и Сэнтар тоже напротив носом клюет. А староста как раз наоборот - поднялся и вон из избушки пошел. Внутри меня что-то еще слабо чирикнуло: "уходить надо отсюда" и затихло.
Проснулся я как от толчка, и обнаружил, что лежу на печке. Как на нее попал - ума не приложу. А на дворе утро, и сквозь мутные окошки в избушку солнечный свет льется. Сэнтар и ведьма сидят рядышком у окна и о чем-то тихо беседуют. Крышка от нашей печати на лавке лежит...
Я с печки спрыгнул - они замолчали и ко мне повернулись. Да и я сам как-то даже не знаю, что сказать.
- Что я пропустил? - мрачно спрашиваю.
- Волосяную сеть под скамейкой, - весело отвечает ведьма. - Выспался?
- Как спящая красавица. Спасибо за наш камень... бабушка.
- Да не за что. Мне Сэнтар пару валунов притащил, а руны ваши мне все равно без надобности. У меня своих полно.
Мы водворили крышку на место, запечатав ее заклинанием, и двинулись дальше. У меня настроение было какое-то подавленное - вероятно, сказалось то, что рыжая ведьма меня все-таки перехитрила. А Сэнтар как раз наоборот был веселый и беззаботный.
- О чем вы с ведьмой говорили? - поинтересовался я.
- Да так. Ни о чем. О жизни. Ее, представляешь, старая ведьма весной в ученицы взяла, а летом померла. В лесу где-то... попросила отвести в лес и оставить. А деревенские теперь считают, будто старая ведьма колдовством омолодилась и девушкой стала. Боятся ее хуже прежней. Ну не идиоты ли? Ведьму нашу, кстати, Льел зовут.
Ишь ты, "нашу".
- Может и идиоты, а может и нет, - буркнул я, вспомнив волосяную сетку.
Сэнтар, кстати, потом к ведьме-то ездил несколько раз. Но что-то у них, похоже, не сложилось...
Третья Печать нашлась в пустынной и унылой каменистой долине, где за половину дневного перехода мы не встретили ни одного поселения. И Печать была разбита.
Я увидел расколотую крышку, и мне стало нехорошо. В основном, оттого, что я представил себе, с какой силой нужно стукнуть зачарованный камень, чтобы он развалился на три кривых куска.
Мы растащили осколки. Колодца под крышкой не было - был обычный пятнистый песчаник-граувакк, шероховатый и холодный на ощупь.
- Не умею. Печати делали мои предки, но им помогали маги из Дома Роан.
- Того самого, пятого?
Я кивнул.
- И очень мертвого на сегодняшний день. Что делать с этим - ума не приложу. Пошлем вестника леди Таинне... может быть, Старшие придумают.
Химера улетела, да и мы тоже тронулись в путь: сидеть у разбитой Печати смысла не имело.
Мы ехали по предгорьям, было солнечно, ясно, и воздух такой прозрачный, что, если присмотреться, можно было пересчитать иголки на ёлках на далеких склонах гор. Солнышко припекало, и листья шуршали под копытами коней. Было так хорошо, что... что даже с Сэнтаром ругаться не хотелось.
Сэнтар, правда, был другого мнения.
- Слушай, - поинтересовался он, - а что ты меня все время поддеть пытаешься? Тебе мало того, что мы с тобой - Младшие?
- Эх ты, - я разозлился на него - не за вопрос, а за то, что он нарушил хрустальное великолепие осеннего утра. - Младшим-то быть лучше! Когда знаешь, что ничего тебе так просто не достанется, начинаешь своей головой думать.
- Представляю себе толпы таких думающих, - пробурчал Сэнтар.
- А ты в своих легендах много Старших видел? Сплошные "ар" да "ар". Да и вообще, чего легенды. Кто северные перевалы стережет?
- Рид.
- А с городом дела кто ведет? Торговую гильдию на место ставит, дороги и укрепления строит, тяжбы разбирает?
- Белгер.
- И его дети. Кто вместе с графом ди'Лиол сдержал наступление на Ровалон и разбил армию Ледяного Короля?
- Не помню. Кто?
- Асанор. Он был братом Князя... и ушел за Грань незадолго до твоего появления. Теперь давай с другого конца. Чем занят Арвель?
- Чем?
- Да ничем! Стихами и флейтой, вот чем. Я бы еще понял, если бы он из Алри был - там все такие. Но он же ди'Гивор, наследник. Но, по-моему, это наследование ему даром не нужно. Или Хормар. Он в замке раз в год по большим праздникам появляется. А в остальное время шляется где-то. Говорят, людей счету да грамоте учит и с ними вместе корабли строит. Вот и получается, что одна леди Таинне к вопросу ответственно подходит. Да и то... как ей взбредет что в голову - так она на коня и мчит на другой конец страны непонятно, за чем.
- Хм, - сказал Сэнтар и, сорвав с низкорослого деревца ярко-алое яблоко, задумчиво откусил от него.
Я внимательно наблюдал. Сначала лицо у него было спокойное, потом настороженное, затем в глазах нарисовался неописуемый ужас, Сэн свалился с лошади и стал плеваться. Рванул фляжку с пояса, прополоскал рот, потом еще раз, потом посмотрел на меня умоляюще.
- Это называется "тещины яблоки", - объяснил я ласково, - горечь пройдет через несколько минут. Язык будет щипать еще долго, но от этого не умирают.
- Оно ядовитое? - Сэнтар подозрительно поглядел на яблоко, которое все еще держал в руке.
- Нет. Но обычно их не едят.
Сэн отшвырнул коварный плод.
- Тоже мне друг. Сказать не мог?
- Мог. Но, понимаешь... было трудно отказать себе в сомнительном удовольствии поглядеть на твое лицо.
Последняя печать была в порядке. На месте, с крышкой, целая и невредимая. И это меня насторожило больше всего. Мы спешились, привязали лошадей и подошли к каменному кругу. Погода портилась, от недавнего солнца не осталось ни следа, ветер гнал по небу косматые облака и рвал листья с деревьев. И даже дождь как будто брызнул несколькими каплями - еще не всерьез, но уже не слишком приятно. Лошади, похоже, чувствовали перемену ветра, волновались, тянули привязь и нервно топтались на месте.
Я открыл Печать. Крышка, повинуясь заклинанию, послушно поднялась, и...
Колодец был темным. Не полным голубого света, как в первых двух Печатях, и даже не закрытым наглухо, как в разбитой третьей. Это была словно узкая круглая штольня, уходящая вглубь земли. Черная, неосвещенная - как полагается любой нормальной штольне... но проблема заключалась в том, что колодец Печати не был нормальной штольней. И, по моим представлениям, мог выглядеть так только в одном случае.
Я захлопнул и запечатал крышку.
- Что? - удивился Сэнтар.
- Колодец осквернен.
- Чем?
- Жертвой. Возможно, человеческой. Но не обязательно. А это означает, что...
Я не успел договорить, потому что они полезли на нас c деревьев. С крысу размером, черные, и похожие на пауков с собачьими головами и выпученными, как у лягушек, глазами. Не знаю, сколько времени они тут сидели, прежде чем мы соизволили приехать, но химере все равно, сколько ждать.
Всхрапнули и истерично заржали лошади. Мы с Сэнтаром вскочили и встали спина к спине.
- Ну и дрянь, - сказал Сэн, - кому такое только в голову пришло...
- А тебе какая Печать больше всего понравилась? - поинтересовался я. - Могу поспорить, что та, где мы у ведьмы ночевали
Его ответа я не разобрал... а может он и не успел ответить: первая из тварей кинулась на меня и свела близкое знакомство с лезвием меча.
Они лезли, а мы их рубили. Скоро на полянке стало черно от валявшихся трупов и скользко от пролитой черно-зеленой крови. Мои рукава превратились в лохмотья, и дважды я не успевал среагировать так быстро, как было нужно: один раз мелкие острые зубы впились мне в предплечье, а второй раз - в бок. На зубах был яд - из медленных, тех, что разрывают связь между зрением и сознанием. Пока я был занят тем, что нейтрализовал проникшую в кровь отраву, пропустил появление еще одного гостя. А вот химеры его заметили, прыснули в разные стороны, и вокруг нас вдруг стало пусто и тихо.
Никогда не мог понять, почему их называют черными. С химерами-то все ясно - их обычно точно в чернила окунули. А эти...Они скорей серые. Или серебристые. Доспехи из плотной серой кожи с металлическим отблеском, плащ цвета зимних сумерек, лицо, точно вымазанное белилами, островерхий серебряный шлем с кольчужной бармицей, высокие сапоги с белой меховой оторочкой и блестящими шпорами, позвякивающими при каждом шаге... Все оттенки серого - только глазницы сплошной чернотой затянуты, от нижнего края до надбровных дуг. Непроглядной, ничего не отражающей, завораживающей...
- Сэн, - я перевел дух и поудобнее уложил в ладони рукоять меча, - если что, ты вот что скажи Нарин...
- Нет уж, Асте ар Риголд, - перебил он меня, - я тебе не почтовая химера. Сам скажешь.
- Дурак, - сказал я, чувствуя, что голос дрожит, - у тебя обычный меч. Он не причинит ему вреда. Эх, ну почему я тебе клинок не сделал...
- Успеешь еще, - спокойно ответил Сэнтар.
А я шагнул к черному.
Мне бы, конечно, хотелось рассказать, как долго мы кружили по поляне, выпад-удар, выпад-удар... и всякая прочая ерунда, которую обычно рассказывают. Как я его почти достал, а он почти побежал. А потом он подловил меня на единственной ошибке. Но ничего этого не было. Просто черный вдруг почему-то оказался не там, куда летело лезвие моего меча, а чуть сбоку, а затем мимолетная тень - и ногу обожгло так, что я споткнулся и покатился по серой увядшей траве...
Помню, что пытался встать и падал снова.
Черный подошел поближе и занес клинок. Но опустить не смог - наткнулся на сталь. Отмахнулся - лениво, почти небрежно. Сэнтару бы не поздоровилось, останься он там, где стоял. Но Сэн своей реакцией не зря хвалился и успел уклониться.
Наверное, с точки зрения черного он напоминал назойливого комара, который не в силах нанести существенный вред, но своим гудением отравляет существование. И черный решил комара прихлопнуть. Комар же повел себя странно: он не принимал бой, он отступал по поляне, точно танцуя. Движения черного стали быстрее, насекомое явно раздражало его своим нелогичным и негероическим поведением. Мечи изредка сходились с лязгом, высекая искры, но чаще Сэнтар просто уходил из-под удара, даже не пытаясь парировать. Круг почти замкнулся: до меня Сэнтару осталась буквально пара шагов, когда он, не оборачиваясь, крикнул:
- Меч!
Я все понял, и когда он поравнялся со мной, бросил ему свой клинок.
Сэн легко поймал его - точно взял из воздуха, переложил в левую руку и перешел в наступление. Черный удивился такому поведению комара, прыгнул вбок, но там его уже ждало пламенеющее лезвие, на которое он благополучно напоролся. Сэнтар же, не давая врагу времени опомниться, рванул клинок на себя и, перехватив рукоять обеими руками, с разгону вогнал лезвие в грудь черного слуги Ледяного Короля. Удар был столь силен, что черный пролетел несколько шагов назад и распластался о ясень позади, повиснув, точно бабочка на булавке. Меч, воткнувшийся в дерево, держал его на весу.
Сэнтар повернулся ко мне. Лицо его было столь по-детски радостным, что хотелось предложить ему "тещиных яблок".
- Я же говорил, что я не почтовая химера, - заявил он. - Ты как?
Нога по-прежнему слушалась плохо. Похоже, рассеченной мышцей дело не обошлось.
- Сейчас остановлю кровь и выясню, - пробурчал я.
Звякнули шпоры. Упал на землю серебряный шлем. На дереве остался пришпиленный плащ и серый доспех, а сам черный рыцарь грудой костей высыпался из своей одежды. Гладкий череп весело улыбался безгубым ртом и пялился куда-то в пространство пустыми глазницами. Трупы химер, усеявшие поляну, зашипели и стали развеиваться.
- Ну вот, - сказал я Сэнтару, - теперь за мной, похоже, долг...
- Кому? - не понял он.
- Да тебе, кому еще-то.
- А, это, - он махнул рукой, - не бери в голову.
- Еще чего. Что у нас насчет долгов говорится?
- Что?
Я слегка опешил и осторожно так:
- Не забывай о долгах. Кодекс. Слушай, ты как Ритуал пройти умудрился?