А кто бы здесь назвал меня по имени --
ни старожила и ни пришлеца.
Две уточки с подрезанными крыльями,
два вскинувших лорнетки озерца.
И душу отразят, и не поморщатся,
и сумрачный не выкажут зрачок.
В реликтовом настенном одиночестве 
и звуки, и зрачки -- наперечет.

Так жертвуешь всем этим, будто козырем,
и будто вовсе не игрок уже.
Крошит или раскрашивает озеро
на стеклышки для ложных витражей,
на водоросли, перышки и камешки
чужая, не фартовая рука.
Оглянешься на стены и поранишься
о донышко утиного зрачка,
об острое, соленое, граненое...

О хлебницу и чашку на столе.
Твердеешь и сливаешься с пилонами,
сыреющими заживо в земле.
Но кто бы здесь блаженствовал и нежился,
колено от какого праотца...
Родись ты хоть татарином, хоть нежинцем,
хоть уточкой родись у озерца.