Остановка у края реки.
Зверек. Основания.

---

   Пролог.
  Он протянул ей руку. Она потянула его на себя. Резкий рывок.
  Он стоял у ворот странного призрачного особняка, у самой дороги. Небо дарило свои звезды и луну, которые в этой ночи казались огромными и как никогда близкими. Улицу от начала и до конца освещали частые фонари, создавая один сплошной остров света. Ночь была тиха и нежна как мать, укрывающая свое дитя. И лишь редкие порывы ветра, как зверь накидывались на все вокруг: на деревья, шумя листьями, на провода заставляя их покачиваться и скрипеть, на дома играя всеми незакрепленными конструкциями, нарушая идиллию ночи. Той ночи, что показалась бы сном, вспоминай ты о ней, а не стой здесь и сейчас, созерцая и ощущая все каждой частичкой сознания.
  Весь этот день слаживался из неясных, необъяснимых цепочек связывавшихся в одну непрерывную линию, которая привела его в этот загадочный и таинственный особняк. Все как набор бросков и рывков неравномерных линий и точек, а в итоге одно сплошное многоточие. Особняк и неразрывная линия прошлого и настоящего, а может, это просто сон!
  Подняв руку, Дима взглянул на часы. Штрихи и стрелки четко выделялись на циферблате слабым серебреным сиянием. Одна стрелка смотрела на пять, вторая на семь. Они точно лгали, механизм работал исправно, но часы лгали. Как минимум часов шесть потерялись в переулках времени и пространства. А может, это он сейчас лгал себе, или лгали его чувства и ощущения? Сколько он пробыл в особняке? Или где он был?
  Он хотел уйти, но тут очередной порыв ветра, играя, принес издалека небольшую бумажку. Ветер волочил ее по дороге то, поднимая вверх, то, бросая на асфальт. Дима смотрел за этим как за чарующим спектаклем, что был поставлен именно для него. И спустя всего секунду Дима понял, что это за бумажка и бросился за ней, чтобы словить ее, а ветер поднял ее вверх, и она проскользнула мимо, и лишь забор не дал улететь ей дальше. Бумажка застряла между двумя железными прутами, и Дима схватил ее. С непонятным страхом на сердце Дима развернул бумажку и взглянул. На ней были выведены цифры всего семь, но они оказались сильно размыты, и разобрать их было почти невозможно. Еще долго Дима смотрел на бумажку, а после скомкал ее и сунул в задний карман.
  Все пора в реальный мир. Хватит бреда. Хватит ярких картинок. Хватит. Теперь все, правда. Теперь уйти. Уйти подальше. Забыть.
   Part.I
  Руль резко влево. Нога вдавливает педаль тормоза. Треск и звук схожий с взрывом - лопнул болон правого заднего колеса. Секунда: машину подбрасывает, она делает оборот, - все как в страшном сне. Еще так много можно успеть: - можно успеть убежать. Время тянется бесконечно долго, перед глазами всплывают образы из прошлого, затмевающие картину за лобовым стеклом: знак "7.30", синее небо вдали, зелень и песок. Еще секунда и удар. Бросает на руль, но ремень безопасности впивается в тело, кажется, ребра сейчас не выдержат и треснут. Еще мгновение и срабатывает подушка безопасности, и прижимает голову к креслу. Больше ничего не видно. Все тело вмиг прожигает боль. Страшный скрежет метала и в ногу медленно впивается железо. По мозгу бьют миллионы электрических разрядов и, не выдерживая такой нагрузки, он отключается.
  В себя, рядовой журналист политического обозревателя, Дмитрий Старов пришел лишь спустя пять часов, когда солнце уже зашло за горизонт, а на небо выползла луна в компании со звездами.
  Все тело словно налили свинцом, слабость и боль смешивались воедино и не давали придти в себя. Осмотреться мешала подушка безопасности, а двигаться ремни.
  Пару минут Дмитрий сидел не двигаясь, собирая силы и пытаясь понять, что с ним произошло. После пошевелил пальцами - они слушались беспрекословно - это радовало.
  Дотянулся до бардачка, открыл его и достал оттуда лежащий на самом верху нож. Пробил подушку безопасности, затем перерезал ремни. И только теперь осознал, что вторая, левая рука не двигается, но и не болит - точно выбита. Из правой ноги торчит металлический штырь. Пробив крышу автомобиля, он вонзился в ногу. Из раны почти не идет кровь, артерия не задета, иначе он уже был бы мертв. Вторая нога в порядке.
  Машина стояла на колесах, в салоне горел свет, но этому Дима значения не придал. Ему хотелось, как можно скорей выбраться. Для этого сначала он попытался вынуть штырь, тот хотя и не задел кость, но вынулся со страшной болью, Дима чуть не потерял сознание, но выдержал благодаря своей силе воли. Из раны начала сочиться кровь, но это было не столь страшно. Повернувшись вполоборота к двери, Дима дернул ручку - дверь заклинило, и пришлось приложить немало усилий, чтобы ее открыть. Спустя пару минут это удалось. И сразу обдала ночная прохлада, от которой в голове немного прояснилось.
  Далее опираясь на целую ногу, и помогая рукой, Дима выбрался из машины на волю. Дышать стало легче, и он понял, что до этого задыхался.
  Машину ужасно раскурочило: одно из колес оторвало и отбросило, второе висело горизонтально самой машине. Крышу промяло, весь перед перекосило и вмяло. Но удивительно, целым осталось антикрыло и горела левая передняя и правая задняя фары.
  Хотя сейчас не до машины, рука выбита и ее следует вправить, а из ноги идет кровь.
  Не найдя другого решения Дима прошел к заду машины, здоровой рукой помог зафиксировать руку между антикрылом и крышей, расслабился и резко повалился на капот. Решение, безусловно, опрометчивое, будь рука сломана, он сделал бы непоправимое, но все обошлось, тело лишь пронзила кратковременная боль, от которой пришлось сильно сжать зубы. А после рукой уже можно было даже шевелить.
  Голова стала кружиться и подступила тошнота, Дима упал на землю и закашлялся.
  Хотелось отдохнуть, но делать этого нельзя.
  Дима вновь поднялся на ноги, приложив для этого неимоверные усилия, и попытался открыть заднюю дверь автомобиля - она не поддалась. Тогда он влез в уже открытую переднюю и осмотрел зад салона. Там на самом краю сидения, лежала аптечка, которую сбросило при ударе. Взяв ее, он уселся на сидение, свесив ноги наружу. Из аптечки достал нашатырь, и отбив верх пузырька поднес к носу и заставил себя сделать несколько глубоких вдохов. После, положив нашатырь на приборную доску, достал жгут и перетянул ногу, затем извлек все из той же аптечки бинт и тут понял, что кое-что упустил.
  Перевернулся и достал из бардачка бутылку с водой и стакан, а также взял нож, который кинул на соседнем сиденье.
  Достал упаковку антибиотиков, выдавил две капсулы и проглотил, запив малым глотком воды.
  Разрезал брюки - открыв рану.
  Промыл ногу рядом с раной.
  Налил немного воды в стакан, добавил туда антисептик, оторвал кусок бинта и, макнув в раствор, обработал, а после промыл рану, она слегка защипала, но это была мелочь.
  И последнее - наложил повязку, и снял жгут. Когда с ногой закончил, занялся рукой. Он сделал повязку и зафиксировал в ней руку. И теперь откинулся на спинку сиденья.
  Правду говорили: "дьявольская эта трасса ", - это единственное о чем успел подумать Дима, прежде чем заснул, и проспал он до самого утра.
  ...
  А проснулся Дима уже совершенно иным человеком. Голова слегка болела, и подташнивало, покалывало в плече, и ныли замлевшие ноги, хотя в целом посттравматическое состояние казалось удовлетворительным.
  Хотелось пить.
  Взяв лежавшую рядом бутылку, Дима сделал пару глотков.
  На часах было без двух минут одиннадцать. Стоило думать, как выбираться. Уже хотелось есть, а сидя здесь, ничего не сделаешь.
  Отыскав в бардачке личные документы и пакет, который его просили передать, и, забрав бутылку с водой и нож, Дима вылез из машины и осмотрелся - на этот раз при дневном свете.
  Оказалось, что машина вылетела с дороги и пролетела почти двадцать метров, попав в кустарник, а штырь, пробивший крышу, был обломком столба информационного знака. Больше ничего интересного в глаза не бросилось.
  Идти было тяжело. Каждый шаг отдавал болью. Пытаясь снизить нагрузку на ногу, Дима пытался ступать как можно мягче. Крепких палок чтобы сделать трость здесь не было, и пришлось полностью положиться на силу воли.
  Еще одной преградой предстала двухметровая насыпь, по которой и вилась дорога. С трудом на нее взобравшись, Дима уселся у края. Единственное что оставалось это ждать - идти Дима сейчас не мог. Он с трудом дышал. Мысли путались. То и дела казалось, что едет машина, но это была лишь иллюзия.
  Ожидать попутку на этой трассе было сравнимо с испытанием судьбы.
  Прошло полчаса. Но и намека на машину не было.
  Затем еще полчаса и еще полчаса. Сил просто сидеть и ждать, не было. Поднявшись, Дима побрел вдоль дороги. Первых сотню метров идти оказалось невыносимо больно - но после боль смягчилась и стала просто монотонно ноющей, о которой порой Дима даже забывал.
  Солнце поднималось все выше и палило все сильней - пот покрыл тело, майка стала липнуть. Вода в бутылке почти кончилась. Накатила усталость и вернулась боль в ноге.
  Дышать становилось все тяжелей, а перед глазами замелькали реденькие огоньки. Кажется, вчера ночью они тоже были.
  Дима сошел на край дороги и вновь уселся. Прошел почти час, прежде чем он услышал звук приближающегося автомобиля и на этот раз реального. Он подскочил и выбежал на дорогу, напрочь забыв о боли.
  Ехала небольшая легковушка похожая на спортивную. Дима рефлекторно вытянул вперед руку, с поднятым вверх большим пальцем. Машина не снижая скорости, пролетела мимо него, но метров через тридцать, оставив на асфальте четкий след резины, остановилась. Дима в неописуемой радости попрыгал к ней.
  За рулем сидел парень лет 25 в черных очках и новеньком костюме. Он производил впечатление респектабельного человека.
  - Подвезете до города? - первым делом поинтересовался Дима.
  Парень приспустил очки и окинул Диму оценивающим взглядом.
  - Ты откуда такой побитый? - мужчина говорил уверенно и лаконично, с маленькой долей усмешки.
  Дима смутился непонятно от чего, а после улыбнулся, вспоминая все, что с ним произошло.
  - Я в аварию попал. Так как, подвезете?
  - Садись, не проблема.
  Мужчина кивнул, мол, садись, улыбнулся и вернул очки на глаза.
  Обойдя машину, Дима уселся на второе место спереди.
  Водитель плавно надавил на газ, и машина набрала скорость.
  - И как тебя так угораздило?
  Дима в ответ пожал плечами:
  - Под колеса что-то кинулось.
  - Да, тут это бывает. Трасса дурной славой пользуется. Тут ты долго мог помощи ждать. Машины здесь редко ездят.
  После слов повисла тишина, плавно перешедшая в нарастающую мелодию. Дима сунул руку в карман брюк и достал мобильный. Пришла СМСка: "Привет, ты как после вчерашнего? Еще не забыл про договор?"
  От этого сообщения Диме вдруг стало слегка не по себе, на секунду показалось, что кто-то знает об аварии.
  Да нет, просто совпадение, да и номер незнаком - наверно просто ошиблись.
  Водитель взглянул на Диму.
  - А ты чего мобильным не воспользовался. Или там не ловил?
  От вопроса Диме стало смешно и немного неловко. Вот так всегда в экстремальной ситуации упускаешь самое главное, ведь можно было, в крайнем случае, вызвать аварийку. Хотя сейчас память упорно заставляла думать, что он забыл мобильный дома, когда в спешке собирался, но мобильный был в его руках, неразряженный и на половину, а уровень сигнала даже зашкаливал.
  - Я думал, что его дома забыл. Да и наверняка там не ловило.
  На экране кроме СМС было сообщение о не принятых вызовах. Вызовы принадлежали Лидии и "подавленному номеру", Лидия звонила вечером, когда он приводил себя в порядок, а второй номер сегодня утром. Но звук на вызовы был отключен, и они остались незамеченными. Он сам отключил его вчера на планерке, а включить забыл. Также как забыл о Лидии, невесте, ведь он обещал ей позвонить, когда приедет, она точно волнуется или злится.
  - Неплохой мобильник у меня похожий, - хвастливо начал водитель, - меня Сергеем зовут, а тебя?
  - Дмитрий Старов, - не отрываясь от телефона, ответил Дима и набрал номер Лидии.
  Трубку никто не поднимал. Дима повторил попытку и вновь безрезультатно.
  - Подруге звонишь?
  - А?...
  Думая, почему Лидия не берет трубку, Дима перевел взгляд на водителя. Тот указал жестом головы на телефон. Дима вновь взглянул на телефон, и сразу понял, о чем был вопрос.
  - А. Да.
  - Не отвечает?
  - Злится. Я обещал позвонить, да забыл.
  - Ладно. Позлиться-позлиться и перестанет.
  Дима вновь вернулся к мобильнику, пришла еще одна СМС.
  "Привет ты как? Круто вчера погуляли?"
  О чем шла речь, Дима не понял, да и номера с которого пришло сообщение, не знал, снова кто-то ошибся? Короче Дима не придал ей значения и вновь набрал номер Лидии, но и теперь никто не ответил.
  Машина мчалась на ста пятидесяти и скоро картину лугов и низких кустарников сменили две стены густого леса. Здесь водитель прилично сбавил скорость, постоянно смотрел по сторонам и вскоре свернул на еле заметную уходящую в лес дорогу. Дима же в своем состоянии и беспрерывных попытках дозвониться хоть до кого-нибудь, сразу даже и не заметил, что машина ушла в сторону.
  - Куда мы? В город кажется прямо.
  - Тут у озера двух друзей забрать надо. Заберем, а потом в город. Ты же не против?
  Конечно же, Дима не был против. Машина не его, а он простой попутчик.
  Никто из знакомых не отвечал, и Дима бросил попытки дозвониться, включил звук и положил мобильник обратно в карман.
  Проехав еще мили две по этой лесной дороге, водитель, ничего не говоря, остановил машину. При этом скорчив страшно недовольную гримасу.
  Здесь лес казался еще гуще, дорога сузилась, и сюда пробивались лишь редкие лучи солнечного света, от чего все казалось, повергнуто в сумрак. Место просто идеально подходило для убийства.
  Водитель вышел из машины.
  Диме ощутил страх, к горлу подступила тошнота, по телу пробежали мурашки.
  Водитель прошел к капоту машины и разложил на нем карту, он долго смотрел на нее, после поднял взгляд, пристально взглянул на Диму и жестом руки позвал его.
  Пауза.
  Открыл дверь и вышел.
  Лес показался чрезвычайно тихим, даже не пели птицы и не шумели деревья - здесь был полный штиль. Здесь не было назойливых комаров, как в любом нормальном лесу, и место казалось мертвым. Зато отчетливо улавливался притхлый запах болота. И воздух - тяжелый, влажный с резким привкусом пыльцы цветков - дурманил. От всего этого закружилась голова, в горле пересохло, очертания размылись и сплылись в одно пятно.
  На плечо легла рука.
  - С то Бой в СЕ в по Ря Дке? Я, Ка Жжет сЯя, нЕ тАМ сВер Нул? Ты Тут ниКог Да не был?
  Слова не звучали, а звенели, дребезжали, все что угодно, но только не звучали. Дима их не разбирал.
  Ноги подкосились, и чтобы не упасть Дима присел на корточки.
  - О, парень, да тебе хреново, - показалось, что в словах была усмешка.
  Лес. Болото. Запах. Их семеро. Семеро. Горит костер. Смех, веселье, смех, играет музыка. Приторный запах. Трясина затягивает. Тонет. Попытка кричать. Бессмысленно. Все разбивается о музыку, но они рядом. Рядом. Запах болота, и кувшинок. Сил почти нет. Все ветки ломаются. Хвататься не за что. Затягивает все сильней. В душе истерия. Все попытки ни к чему не приводят. В рот попала противная притхнувшаяся вода. Последняя попытка кричать изо всех сил.
  Вдали два домика, там ходят люди, но никто не слышит. Ужас, отчаянье. Но вот веревка, и незнакомое лицо. А следующий запах нашатыря.
  Дима различил туманный образ Сергея склонившегося над ним, но смотрел он совершенно мимо него - на машину. На капоте сидел странный милый зверек, напоминавший ни то белку, ни то хомяка: длинная мордочка с надутыми щеками, большие чарующие глаза, длинные усы, небольшое тельце покрыто гладкой серо-рыжей шерсткой, и большой пушистый хвост. Зверек казался поразительным, симпатичным. В лапах он держал ни то гриб, ни то орех и постоянно грыз его. Откусывал кусочек и тщательно пережевывал, показывая свои маленькие остренькие зубки. Но как только зверек заметил, что Дима смотрит на него, бросил то, что грыз, и шустро соскочив с капота, помчался в лес. Дима попытался указать на него рукой, но Сергей прижал руку и поднес к носу Димы бутылочку.
  Запах нашатыря.
  - Как лучше?
  - Угу.
  Пришел в себя Дима быстро, но не сразу во всем разобрался. Он лежал у машины, рядом стоял Сергей с разбитым носом. Он прижимал Диму к земле рукой. Что случилось, Дима не понимал, пока Сергей не рассказал, что во время попытки помочь, Дима бросился на него и разбил нос. Поэтому чтобы усмирить его, пришлось применить силу. Дима от подобного смутился, а на щеках выскочил румянец.
  - Это все сотрясение мозга. И этот запах.
  - Ну да. А запах - это болота. Места тут красивые, но заболоченные. Так что, ты тут никогда не был? А то у меня чувство, что я заблудился.
  Странным образом Дима не мог найти однозначного ответа. Все казалось крайне знакомым, но он знал, что никогда здесь не был и быть не мог.
  "Все дело в аварии, сотрясении мозга и далеких забытых детских воспоминаниях".
  - Нет.
  - Ладно. Тогда надо сейчас миль пять проехать, там развилка должна быть и знак, а если нет, то точно заблудились. Дорога вроде здесь одна, но я точно, ничего не узнаю, - говоря это, Сергей помотал головой в подтверждение слов.
  Сергей вел себя, как ни в чем небывало, он сел за руль, дождался пока сядет Дима, и поехал дальше. Прошло с десяток минут, но ни развилки, ни указателя так и не было.
  Дима понемногу пришел в себя.
  Сергей достал из бардачка баночку с витаминами и предложил Диме. Тот не отказался, высыпал на руку три шарика, бросил их в рот, а остальные вернул Сергею.
  Вновь заиграл Димин мобильный. Он достал его из кармана. Пришли две СМСки. Первая с того же номера что и утром: "Ты где пропал? Ждем вечером" - человек явно попутал номер. Вторя же СМС, была с незнакомого номера и, как и первая, для Димы была бессмысленной: "Ты в порядке, я волнуюсь? Работа не ждет. Вторая группа согласна. Ты где пропал?". Ошибочные СМС позабавили Диму, ни один он такой пропавший. Дима набрал номер Лидии, но вновь никто не ответил.
  Развилки так и не было. Разбитая лесная дорога уходила все дальше в лес и откланялась все больше к югу. Водитель в очередной раз повторил, что они заблудились, и надавил на газ. Машина увеличила скорость и теперь постоянно норовила то подскочить, то черкнуть днищем, то цепляла ветки близко растущих деревьев. Но водитель, не дорожа своей дорогой машиной, скорость не сбавлял и вскоре лес поредел и они выехали на огромную красивую поляну, обнесенную вокруг по вытянутому эллипсу ровной стеной леса. Вдали поляны раскинулось небольшое чистое и синее озеро. А здесь ближе стояли два красивых маленьких домика. При появлении машины, из них выбежали молодые люди: парень и девушка.
  - Ну наконец, все же не ошибся, - с облегчением вздохнул водитель, заглушив мотор.
  - Посиди я сейчас.
  Водитель вышел.
  Дима остался сидеть в машине.
  Некий мальчишка пробежал вдоль одного из домиков. Его зовут, и он слышит, но не останавливается. Крик повторяется снова и снова, но тщетно. Все дальше и дальше и вот, светлые и радостные тона поляны, сменяются на серые и пугающие - непроходимого, темного и густого леса. Но любопытство толкает в спину, заставляя уходить еще дальше. Крик становится почти неслышным и неразборчивым.
  Виски сдавила резкая боль. Дима покачал головой, пытаясь придти в себя. Но тут на глазах выступили слезы, а из носа пошла кровь. Достав из кармана платок, Дима приложил его к носу, боясь запачкать салон машины. После чего закинул голову назад.
  Это поляна была та самая, которой он не помнил и не мог помнить, ведь он здесь никогда не был, но которая врывалась в воспоминания, заставляя голову ныть от боли.
   Part.II
  Сергей уже подошел к молодым людям и, остановившись рядом с девушкой, заговорил. О чем шел разговор Дима не слышал, но вскоре девушка повысила голос. Сергей же то ли оправдывался, то ли спорил. Парню это явно надоело, он нечто сказал, махнул рукой и пошел к машине, в руках он держал сумку, которую бросил в багажник, а затем уселся в машину на заднее сидение.
  Сергей же продолжил разговор с девушкой настойчиво и горячо что-то доказывавшей, показывая резкими жестами рук то на машину, то на домики, то в сторону озера. Сергей, судя по всему, отвечал тоже на повышенных тонах, но до машины не доносилось ни звука - хотя они от машины были и недалеко - и напоминало все это сцену из старого черно-белого кино.
  - Привет, - наконец разбил тишину парень, - Меня Пашкой зовут, а ты тот, что в аварию попал?
  - Да. Дима.
  - Ясно. А на этих внимания не обращай, они вечно ссорятся. Лиза никогда не уступит, она непробиваемая. И сейчас он вряд ли ее убедит. Я кстати спросить кое-что хотел...
  - Что?
  Но тут сцена закончилась. Девушка пошла к домику, а Сергей вернулся к машине, и сильно хлопнув дверью, уселся за руль.
  - Твоя психованная сестра снова дурит. Иди, забери ее, а то, сколько мы будем еще стоять.
  Паша словно и забыл о том, что он сказал Диме.
  - Нет. Убей. Ты ее разозлил ты и забирай. Мне лично еще неохота погибнуть.
  От этих слов Сергей с большим трудом удержал смех, и поправил очки.
  - Вы же неразлучны, что ж ты ее здесь оставишь?
  - Не оставлю.
  Но идти не пришлось. Взъерошенная девушка - брюнетка, с короткой стрижкой, вроде карими глазами, и веснушками по всей золотистой коже округлого лица - вышла из домика и с видом обиженной кошки, прошла к машине. И в итоге уселась на второе свободное сидение сзади. Надула щеки, сложила руки на груди и в таком виде смотрелась страшно забавно, и это отразилось на лице Димы, он улыбнулся, и хотя еще прикрывал лицо платком, но Лиза явно заметила его улыбку в зеркале. И надменно без церемоний спросила:
  - А это что еще за?...
  Сергей тоже улыбнулся сел в пол оборота и, смотря на Лизу, заговорил с ней.
  - Все малыш хватит злиться. А это познакомьтесь - Дима, он попал в аварию на нашей знаменитой трассе. Я обещал его подбросить до города.
  От подобных слов Лиза смутилась, она думала, что этот человек неопрятного вида друг Сергея.
  - А это Лиза и ее брат, кстати, вы тески. Ладно, познакомились, пора и в город выбираться. И так уйму времени потратил пока вас искал.
  - Мог бы не искать, - прогрубила на это Лиза.
  Сергей сделал вид, что ничего не услышал. Завел машину, развернулся и поехал по той же дороге обратно.
  - Дмитрий извините, я просто не подумала, - извинилась девушка, но вновь никто и не обратил на ее слова внимания.
  Через пол часа, миновав развилку, а позже и указатель направлений, машина вернулась на трассу. Солнце к этому времени поднялось еще выше и в машине, несмотря на кондиционер, как только выехали из лесу, и вокруг раскинулась открытая местность, установилась невыносимая жара. Дышать казалось нечем, но и окна открыть было нельзя, пыль пересохшего придорожного песка, поднятая ветром как рой насекомых летала над всем полотном дороги. Машина пронеслась мимо информационного знака "Т.3.70 111КМ" говорившего, что до города осталось совсем немного. Луна казалось, была уже в своем зените и в ее ярком, ослепляющем, свете на дорогу выскочила девушка. Последовал удар. Дима в миг вжался в сидение. Глаза остекленели, по обожженному жаром телу промчались холодные мурашки заставившие съежиться. Удар, девушка ударилась об лобовое стекло, по которому побежали разводы трещин, перелетела через машину и упала на асфальт. И неожиданно для всех Дима закрыл глаза и закричал. Машина не останавливалась.
  - Эй, с тобой все в порядке? - Говорил Паша, теребя Диму за плечо. Открыв глаза, первое, что Дима понял, что они продолжают ехать дальше, и это вызвало панический ужас, но тут же он осознал, что на лобовом стекле нет трещин, которые были мгновением раньше.
  - Парень с тобой все в порядке? - теперь говорил Сергей, перебив пытавшегося еще нечто сказать Павла.
  Тяжело дыша и приходя в себя, вертя головой из стороны в сторону и ища объяснения - Дима молчал. Он уже совершенно ничего не понимал.
  - Мы только что???
  - Ты о чем?
  - Девушка...
  - Ты о ком. Нет, парень ты явно прилично головой ударился.
  Ничего, не ответив, Дима отвернулся к боковому стеклу, за которым тянулись монотонные картины полей. Эти поля сменялись зеленым полотном лугов, а затем новых полей усыпанных желтым покрывалом меленьких цветочков. Но все это казалось монотонным, и длился этот пейзаж довольно долго, пока машина не пересекла черту города. Все это время Дима пытался ни о чем не думать и ритмично дышать, успокаивая себя.
  Зеленое полотно луга разрезала широкая, приходящая из далека, линия светло-синей реки. Здесь она делала крюк и текла почти параллельно дороге, чуть убегая в сторону города. Эта река казалась необычной чертой проведенной художником и разграничивающей правду и ложь. Так показалось в тот момент Диме.
  В салоне вновь начали спорить. Дима почти не разбирал слов. Он пытался прислушаться, но казалось, что все трое попутчиков говорят на незнакомом языке. Картинка перед глазами плыла. Горло сдавливала боль, словно его некто душил.
  - Лиза ты же не ребенок.
  - Я не пойду.
  - Но так надо. Ты же знаешь.
  - Я не хочу. Мне и здесь хорошо.
  - Лиза. Пора.
  - Я же сказала я не пойду без брата.
  - Но у нас дела. Неужели ты не понимаешь?
  - Я знаю ваши дела!
  - С этим ребенком невозможно спорить.
  - Лиз, я тебя прошу, не начинай.
  - Что я?
  Сидевшая рядом Лиза вновь нахмурила брови, и казалось, вот-вот заплачет.
  - Ну, Лиз. Там же тебе лучше будет.
  - Не хочу, мне страшно, - почти плача произнесла девушка.
  Машина остановилась - наконец-то, Дима раскрыл двери и выскочил наружу. Воздух. Воздух. Наконец-то воздух. Из машины вышли все. Сцена вначале безмолвна. Троица продолжала спорить. Лиза нечто кричала, в ответ. Но слов нет. Спор за гранью его сознания. Он в стороне. Они совсем рядом. Рядом.
  - Перестань глупить. Ты же сама понимаешь.
  Они говорят ей, но она не слушает, не хочет их слышать, не хочет понимать.
  - Я, я ничего не понимаю. Я хочу с вами.
  - Лиза, тебя ждут, - встревает он в разговор, - не будь ребенком, - он повысил голос, - я обещаю, все будет хорошо, я скоро приеду.
  - Обещаешь?
  Слова тают. Дима присел на корточки. Лиза обняла брата. Он вновь ничего не слышит, ему не хочется говорить.
  Лиза попрощалась с братом, после с Сергеем.
  Подошла к Диме, не произнося слов, ее губы просили прощения и прощались.
  Девушка, спустилась вниз по дороге и пошла по лугу в сторону реки, ее образ постепенно гас и уменьшался. Дима находил последние остатки силы воли, чтобы не потерять сознание. Она прошла на небольшой паром и на нем застыла, кажется, смотря в их сторону. Паромщик длинным шестом оттолкнулся от берега. Шли мгновения, одно, другое, третье, она повернулась и больше так и не взглянула на них. Паром причалил к другой стороне реки, она сделала шаг на берег, а там ее встретили два человека. Они обнимались и радовались. А вскоре они исчезли вдали, а Диме показалось, что они просто растворились, в слабом поднимавшемся от земли тумане. Сознание сегодня игралось с ним как никогда.
  - Куда она?
  - Да, у нас там родственники живут. А она идти не хотела.
  - Ладно, парни садитесь в машину, а то дел еще полно.
  - Да Дим садись назад поговорим.
  - Паш! - окрикнул друга Сергей. Тот смутился.
  - Дим садись.
  Сергей открыл дверцу спереди, предлагая Диме сесть. Дима прошел и сел на предложенное место. Машина тронулась с места. Дима долго думал о том, что увидел.
  - Дим, а ты в армии служил? - неожиданно спросил Паша.
  - Служил или ты сам не видишь, - вместо Димы ответил Сергей.
  Диме все это было просто неинтересно.
  Дорога повернула на восток и солнце, до этого смотревшее им в след, своим легкими лучами легло Диме на лицо. Стало еще жарче и душней. Река уходила вдаль, она опоясывала весь город, беря его в петлю. Неожиданно машина затормозила. Послышался дребезжащий звук ЖД-сигнализации. Дима приложил руку, чтобы солнце не мешало смотреть. Они стояли в полуметре от закрывающегося шлагбаума, за которым в две стороны разбегались два параллельных полотна железной дороги. Несколько минут поезд не показывался, но вот вдалеке на линии горизонта появилась маленькая точка. И по металлу рельс донесся ритмичный стук колес.
  Поезд, очень старого образца волочил за собой синие купейные вагоны, на которых значилось направление: "Юг-Север". Поезд невероятной силой притянул к себе взгляд Димы. И Дима не заметил, как начал считать вагоны - то, что так любят делать люди в детстве, но находят, полной глупостью взрослея.
  1...2...3...4...7...15. И на этой цифре взгляд уловил девушку сидевшую и смотревшую в окно. Дима и не знал, что так его привлекло, но ее образ вызвал волну чувств. Он видел его совсем недолго, а после образ убежал вместе с вагоном. Захотелось выскочить из машины и броситься вслед, но разум остановил. Он видел ее наверно впервые и не был с ней знаком, но казалось, что он знал ее вечно.
  17...19...20...21...23...25...26 - всего двадцать шесть. Считал и думал Дима.
  Поезд промчался, а Дима еще долго смотрел ему вслед, даже тогда когда тот скрылся из виду, и не понимал, почему он смотрит и что хочет увидеть. Уже поднялся шлагбаум, и машина медленно поползла вперед, ее тряхануло, когда перебирались через пути, а Дима все еще продолжал смотреть вслед ушедшего поезда, и казалось, слышал еще стук колес убегающих в никуда.
  - Эй, а тебе куда? - эти слова наконец-то вывели Диму из состояния завороженного дурмана.
  Ехать было логичней всего в больницу и рука, и нога продолжали ныть, да и сотрясение мозга на лицо, а может и нечто похуже. Или если не в больницу, то точно в гостиницу, куда еще вчера он должен был вселиться, в свой забронированный номер: принять душ, или лучше залезть в теплую ванную, а после сон на мягкой постели ведь этот пот и усталость убивали его не хуже химического оружия. Но Дима выбрал другой вариант. Он вспомнил о пакете, который его просили передать некому мужчине, имя которого он никак не мог запомнить, но совершенно забыл о работе и конференции, на которую теперь он не сможет попасть.
  - А ты не знаешь где это?
  Достав из кармана небольшой блокнотик, открытый почти на середине, Дима показал его Сергею. На листочке нечетким подчерком был написан адрес. Взглянув на него, Сергей сделал вид, что слегка удивился и улыбнулся.
  - А кто тебе нужен?
  Дима перевернул страницу и прочитал.
  - Виджилен Сомниан.
  - Это мой дедушка, а он тебе зачем?
  - Меня просили передать ему посылку?
  - Так хочешь, я переда?
  - Меня просили лично.
  - Ясно. Я тебя тогда у дома высажу и Пашку отвезу.
  Дима не стал спорить.
  Город казался на редкость пустым. Не смотря на обеденный час, по городу ходили лишь одинокие люди. И хотя к дому Сомниана пришлось ехать почти через весь город, по пути встретилось только несколько машин и пусть это и небольшой город, но далеко и не самый маленький.
  Проехав к одному из элитных кварталов и свернув на улицу, вдоль которой раскинулись особняки, Сергей проехал до фигурного решетчатого аркообразного забора и остановился, поставил машину на ручник и вышел, вслед за ним вышли Паша и Дима.
  - Дим я вот еще что хотел сказать... Вновь начал Павел уже примерно третий раз за путь и Сергей вновь его перебил.
  - Ты не обращай внимания. Мой дед, когда в плохом настроении не любит гостей, так что поаккуратней.
  Пройдя к калитке, Сергей набрал на домофоне код. Решетка без единого звука отъехала в сторону.
  - Постучишь в дверь и скажешь что у тебя для деда послание. А я пока Пашу отвезу, - Сергей с Димой говорил как с ребенком.
  - Все удачи, - после этих слов Сергей вернулся к машине.
  - Дим подожди мне ...
  - Паш садись в машину, мы спешим.
  Так и не сказав, что хотел сказать, Паша сел в машину, его лицо в это момент имело печать грусти и радости, смешенных незримой тайной. Вслед за Пашей сел Сергей и машина тут же тронулась с места.
  Оставшись один, Дима почувствовал себя неуверенно, дрожь сомнения пробежалась по телу, стало неловко и потянуло уйти. Его неопрятный вид, делающий его схожим с неудачниками или хулиганами - дворовыми мальчишками. Как его здесь встретят в этом дорогом доме и что о нем подумают. Ему стало унизительно даже представить это себе. Возникло желание, не на секунду не задерживаясь убежать отсюда. Следовало поехать в гостиницу и привести себя в порядок, но теперь это казалось невозможным, зачем было ехать сюда, если теперь уйти. И конверт! Его необходимо было передать, ведь Дима был человеком слова и, набравшись смелости, он сделал шаг через арку входа, тут же оказавшись на ровной уходящей вдаль дорожке выложенной на манер старины из камней подогнанных один к одному. От этой дорожки стелилось ровное полотно коротко остриженной травы, а вдоль ее (дорожки), на равном расстоянии друг напротив друга росли небольшие деревца все укрытые густой листвой, под которой не было видно ни единого сучка. Это напоминало волшебную тропинку из детских сказок, вот только сказкой или сном это не было. Идя по дорожке, Дима рассматривал плоды изумительной работы садовников. Между некоторыми из деревьев тремя ветвями, все укрытые цветами, возвышались вьющиеся розы. И одну из них захотелось сорвать, да столь сильно, что Дима с трудом удержался, прошел мимо и не нарушил своим грубым вмешательством идиллии сада. Раз за разом его шаги звонко стучали в тишине пустоты и отзывались далеким приглушенным эхом. От всего стала кружиться голова.
  Дима остановился, заметив у одного из деревцев зверька, того которого он видел в лису - необычно симпатичного. Он вновь нечто грыз. Дима улыбнулся ему, а зверек только заметив Диму, бросился бежать но, не сделав и двух прыжков, остановился, обернулся, и пристально посмотрел Диме в глаза. Его грустные глаза казались, полны чистой любви. Но длилось это миг, и зверек побежал дальше и вскоре скрылся из виду.
  Все еще улыбаясь встрече со зверьком, Дима пошел дальше, как раз туда, куда убежал зверек.
  Тропинка казалась вечной, но вот, наконец, впереди показался дом. Он словно вырисовался из пустоты. Вначале показался первый этаж, затем над ним контур за контуром проступили второй и третий. Это было старинное имение сравнимое с дворцами.
  От земли же начал подниматься туман, укрывший своим полотном и траву, и дорожку и кроны деревьев. И лишь ветер, теперь играя туманом, то заставлял показаться, то вновь скрывал все вокруг. Недавнюю утреннюю жару сменила прохлада пасмурного дна.
  Еще два шага и Дима оказался у больших входных дверей. Звонка здесь не было, а его роль, как это не смешно, отводилась маленькому колокольчику. Дима протянул руку и поднял взгляд к небу.
  Небо затянули тяжелые низкие тучи, непроницаемо густые, сквозь которые не пробивался ни один солнечный луч. Они висели неподвижно - никуда не спеша. И со своей высоты созерцали мир. Пока вот наконец-то с них не сорвалась первая капля, а за ней еще одна и еще одна... И спустя время к земле уже летели миллионы дождинок.
  Раздался слабый звон колокольчика - чуть громче, чем тихо и Дима решил, что его никто не услышит, и позвонил еще раз - еще чуть громче, но на большее колокольчик не был способен.
  К удивлению дверь незамедлительно отворилась, а на пороге стояла пожилая горничная. Эта мадам своим видом приковывала взгляд: иссохшая пожилая дама, вытянутая в жердь, с морщинистым лицом, в грубой приталенной клетчатой форме. Она окинула Диму оценивающим взглядом, предварительно спустив на глаза очки с толстыми линзами, до этого висевшие на лбу. От ее вида у Димы пробежали по спине мурашки, и он негромко прошептал.
  - Здравствуйте.
  - Что вас привело, молодой человек? - прохрипела дама и прокашлялась, прикрыв рот кулаком.
  -У... у меня посылка...
  Дама еще раз взглянула на Диму, покосила лицо и отошла на шаг назад.
  - Хорошо проходите. Я сообщу о вашем визите.
  Горничная впустила Диму, закрыла дверь и стремительно удалилась, попросив его подождать пару минут. Так Дима остался один в огромном холле похожим на палату. Холл пребывал в темном и величественном убранстве, его освещали лишь две неоновых лампы на высоком потолке; свет, пробивавшийся с улицы через большое резное окно сделанное в виде трех арок; да порывистый свет от языков пламени огня горевшего в камине. Но этого света хватало лишь на полутьму. На стенах, кажется каменных, висели картины и гобелены. Вдали комнаты в углу стояла небольшая скульптура. А ближе почти посреди комнаты горел камин и рядом с ним стоял маленький, но высокий столик. Дима прошел к камину и протянул к нему руку, его коснулось тепло огня, и он осознал, что совершенно продрог и сейчас его колотило. Время тянулось бесконечно. И Дима подошел к столику, на котором лежали две газеты, одна за вчерашнее 24, а вторая, привлекшая внимание, ведь на первой же странице находилась фотография разбитой машины, напротив которой большими буквами было написано заглавие статьи: "Алкоголь и вождение - игра со ставкой в жизнь". Дима глупо улыбнулся, подумав, что он не один такой. Но прочесть статью не успел, вернулась горничная и властным голосом потребовала идти за ней. Уже отходя, боковым зрением, Дима заметил превью: "Пресс-конференция с профессором Мирохиным". Это заставило вздрогнуть и найти дату, ведь именно у него он должен был брать интервью, и кроме всего прочего именно сейчас, теперь его точно уволят или дадут выговор. Что потянуло его сюда. Что за сумасшедший день. Газета. Дата. 26. 26? Но было уже поздно, Дима незаметно для себя шел за горничной и был уже у дальних дверей. В горле пересохло.
  Горничная повела его по многочисленным коридорам, вскоре показавшимся бесконечными, это был не особняк, а лабиринт и как можно было здесь ориентироваться? Мысли путались, Диме снова стало плохо, но он не подал виду. Сознание вновь играло с ним. Уже показалось, что они не придут никогда, но очередной коридор наконец-то сменился маленькой комнатой непохожей на все прошлые. Горничная остановилась и указала на большие дубовые двери.
  - Хозяин ждет вас.
  После этих слов горничная удалилась, оставив Диму одного. Он переступил с ноги на ногу, по коже пробежала дрожь.
   Part.III
  Над дверью, показывая время, висели небольшие круглые часы из прозрачного пластика. Ход которых продолжался бесконечно. Минутная стрелка делала шаг за шагом, двигаясь с право на лево и описывая нижний полукруг. Время, часы. Не отрывая глаз от блестящих черточек циферблата, Дима сделал шаг к двери, протянул руку, и коснулся холодного металла ручки. Дверь чуть слышно скрипнула и отворилась. Без пяти три. Дима сделал еще шаг и оказался в небольшой комнате - кабинете хозяина дома.
  Почти все стены кабинета были заставлены массивными стеллажными шкафами, и лишь по правой и левой стене, примерно на середине комнаты была некое подобие ниш, где открывалась стена и там высоко, почти под потолком, напротив друг друга висели две картины. Впереди же - шагах в четырех - стоял стол, за котором и сидел Он - пожилой мужчина с очень знакомой внешностью, уловить в которой какие либо конкретные черты казалось невозможно. Он просто сидел, не читал, не писал и не делал совершенно ничего, а при появлении Димы лишь на мгновение поднял глаза, а потом вновь опустил их к полу.
  Не задерживаясь ни на секунду у дверей, Дима сделал два шага и замер. Взгляд направо - картина, висевшая там, предстала пейзажем пустыни: дюны и песок с которым играет ветер, и вот вдали показался караван, несколько груженых верблюдов, которых ведут проводники, все обычно, но вот на одном из верблюдов человек - девушка, облаченная в золотые одежды, а лицо ее скрыто паранджой.
  Взгляд на лево - картина что там, полная противоположность прошлой. Бушующее море, волны идут одна за другой и вот это уже восьмая, которая бьется о борт небольшого брига, и разворачивает его бортом к волнам. Паруса корабля истрепаны и истерзаны ветром, дальняя мачта сломана, и фальшборт давно разбит. На корабле почти никого нет, и лишь капитан у руля, все еще борется за жизнь своего детища.
  Щелчок секундной стрелки часов и Дима сделал оставшийся шаг, остановившись почти у стола. Он хотел открыть рот, но не успел.
  - И что привело вас, молодой человек, ко мне?
  От голоса, вида и от атмосферы витавшей в этом кабинете, по спине пробежали мурашки, и Диму бросило в жар. Он попытался ответить, но не смог, голос не слушался, руки проняла мелкая дрожь. Старик заметил это, но не сказал и слова, а просто дождался пока гость придет в себя, а после предложил воды. Дима сделал глоток и вернул стакан на стол.
  - Меня просили передать вам сверток, я... вот...
  Дима достал сверток и протянул старику, тот спокойно взял и, не вскрывая, положил на стол. Дима уже собирался уйти, но как маленький ребенок ждал разрешения, а вместо этого услышал вопрос:
  - Вы попали в аварию?
  - Да, - Дима отвечал сразу без задержек, как на экзамене, да и чувствовал себя примерно также.
  - Вы весьма молоды и талантливы. Кем бы вы были, если бы не стали журналистом?
  Хотелось спросить, а зачем все это, но вместо этого Дима ответил:
  - Не знаю, никогда не задумывался.
  - Хорошо. Присаживайтесь.
  Дима оглянулся, рядом стоял стул, но до этого Дима и не замечал его, но он не замечал многого. Усевшись, он впервые попытался рассмотреть старика - тот казался слишком старым, а вот его сын слишком молодым. А после этой оценки он взглянул на стол. Стол был почти пуст, лишь некая книга в черном кожаном переплете и без названия, маятник в спокойствии, и шахматная доска на который уже расставлены все фигуры, стоящая черными к Диме. И все, больше на столе ничего нет, но кроме разве что стакана с водой.
  -Сколько вам лет.
  -27.
  - Вы играете в шахматы.
  - В детстве играл, а сейчас почти нет.
  - Не откажете мне?
  Может, Дима и хотел отказать, но не мог.
  - Нет.
  Старик взял сверток и не жалея бумагу вскрыл, внутри оказалась небольшая коробочка, а в ней шахматная фигура - белая тура. То, что ее не хватает на доске, Дима заметил только теперь. Старик подсел ближе к шахматам, поставил туру на ее место и попросил Диму тоже сесть ближе, а когда тот выполнил просьбу, старик развернул доску.
  - Прошу, начинайте.
  Комнату наполнила незримая гнетущая тишина. Стены пол и потолок словно сошлись и стали давить на сознание, нечто подобное люди испытывают в сырых темных подземных пещерах. Все стерло свои очертания, и перед глазами осталась лишь шахматная доска с черными и белами фигурами. С трудом, подняв руку, Дима взял пешку и сделал первый ход. Игра началась. Дима делал ход, лишь обдумав его, и паузы между ходами иногда затягивались до бесконечности, но самому Диме они казались ничтожно малыми отрезками, чтобы найти верное решение. Старик же не затягивал и отвечал сразу, словно знал, как походит Дима, он предугадывал все его ходы и дирижировал в партии. Дима потерял все чувство реальности, у него теперь была лишь одна цель - победить. Он не видел лицо соперника, но он видел его руки, эти руки говорили обо всем, они не могли принадлежать никому другому кроме него. Дима чувствовал, что ставка в игре велика и это мешало сосредоточиться, но какова ставка на самом деле он не мог даже предположить или боялся. На лбу выступил пот, его бросало то в жар то в холод, он видел, что его ведут к поражению, но сделать ничего не мог. Партия была проиграна еще до ее начала, не стоило, и втягиваться в эту авантюру. Старик играл вдумчиво и быстро, и временами погладывал на настенные часы над дверью, словно боясь пропустить нечто - это сбивало, хотя сейчас сбивало все. Это как играть в бейсбол со слепым. Ты бросаешь, зная, что он не видит мяча, но он отбивает его раз за разом. Черный ферзь сделал очередной ход почти через все поле, и партия была закончена. Нет. Не было ни мата, ни шага. Но партия была проиграна. Еще один ход и все. Убрать короля некуда, закрыть нечем. Под гнетущим давлением Дима нервно усмехнулся, заметив на доске ту самую туру, которую привез в конверте, он ей так ни разу и не походил. Ходов не было, и Дима решил подставить короля под бой и признать поражение, но не успел.
  Комнату резко наполнил некий странный аромат, дурманящий со сладковатым привкусом. Старик поднял голову. Часы сделали еще шаг, и все стрелки замерли, смотря вверх. Дима не видел этого, но очень четко ощущал. По телу пробежал холодок, захотелось подскочить и убежать. Его словно током пронзил непонятный ужас, смешенный с чувством неизбежности.
  Старик прервал партию. Нечто неуловимое изменилось в нем. Также как нечто поменялось и в комнате. Но, что именно Дима как не пытался, понять не мог.
  - Вам пора. Вас выведут.
  Дима хотел возразить, что они еще не закончили, но старик не дал сказать и слова.
  - Продолжим партию в следующий раз, а сейчас вам следует поспешить.
  Старик взял небольшие песочные часы и перевернул. Песчинки малым потоком устремились вниз, падая друг на друга и образуя все нарастающую горочку.
  На сей раз, возразить Дима не смел, он встал и быстро пошел к двери.
  - Вам не туда, - пояснил Старик, остановив Диму. И указал на небольшую дверь под картиной с морем.
  Дима, точно выполняя приказ, пройдя к двери, вышел.
  В этот же миг Дима остался один на один с непроницаемой гнетущей темнотой. Она была словно живая и то ли жидкая, то ли вязкая. Она обволакивала и затягивала, увлекала в себя и звала сказочным неслышимым голосом. Диме показалось, что он тонет, каждая клеточка его тела испытывала дрожь, воздуха совершенно не хватало, Дима вырывал последние его капли из темноты. Страх охватил до чувства помешательства. Дима стал бить руками, пытаясь вырваться или нащупать стену, где должна быть спасительная дверь. Но нигде не было ничего - ничего кроме темноты и пустоты, вязкой и непроницаемой. И когда он почти смерился, вдали показался совсем маленький почти неразличимый огонек, но он приближался. Делая движения, словно разгребая воду, Дима попытался идти к огоньку. Он все сильней ослабевал и думал, что никогда не доберется до спасительного света. Но вскоре все пространство разделилось на две неравные части - мир тьмы и мир света. Огонек все больше отвоевывал у тьмы себе жизненного пространства и вот Дима различил фонарь - старый, такой которыми освещали путь станционные смотрители. Держала фонарь девичья рука, но кому она принадлежала, Дима увидел лишь спустя вечность. Образ девушки, словно образ привидения, выплыл из темноты. В свете лампы кожа девушки казалась белоснежной, так же как и ее длинное платье, но отнюдь не свадебное. Она была божественна, и Дима сразу узнал в ней ту девушку, что видел уже сегодня. Но напомнила она не только о сегодняшнем дне, но и еще о чем-то, из далекого прошлого, которого, может быть, никогда и не было. Она остановилась в шаге, и Дима наконец-то рассмотрел черты ее лица с тонкой линией губ и темными глазами - цвета неопределенности. Она была рядом, но они были в разных мирах: он тонул в вязкой темноте, из которой никак не мог выбраться, она же была на спасительном островке света. В ушах Димы послышалось страшное жужжание, сдавившее голову, боль в миг пронзило все тело, он попытался закричать, но голос был тише самой тишины. Сил бороться уже не было, и Дима понял, что на этом все, в шаге от цели он проиграл. Но девушка протянула ему руку, погрузив ее в темноту, и Дима с последних сил ухватился за нее и в следующий миг оказался в пределах спасительного света рядом с девушкой. Он и не понял, как это произошло, но она спасла его.
  - Иди за мной, и не отставая. Не смотри по сторонам и не сходи с пути, - ее голос звучал, как звучит песня ундин. Он не был идеально красив, но зачаровывал.
  - И повяжи это.
  Она протянула ему черную повязку. Это казалось глупостью, особенно здесь. Дима непонимающим взглядом посмотрел на девушку.
  - Она не защитит тебя от реальности вокруг, но позволит отличить ложь от истины.
  Через ткань он видел почти все, лишь чуть в иных, более темных, тонах. Темнота же приобрела другие очертания. А свет стал тусклым, почти невидимым.
  - Странно, но я все вижу.
  - Из всего, что ты видишь, реален лишь свет фонаря. Только ему можно верить все остальное лишь игра с твоим воображением.
  Девушка, больше не говоря ни слова, пошла вдаль, а Дима пошел за ней.
  - А знаешь, я видел тебя сегодня в поезде, но мне кажется, мы встречались раньше.
  - Линии судьбы пересекаются лишь по своему усмотрению. Мы не вольны ни там, ни здесь.
  - Здесь? А что это за место? И кто ты?
  Девушка вела Диму все дальше, держа фонарь в вытянутой руке перед собой.
  - Когда-нибудь, ты узнаешь, что это за место, но не сейчас. Кто я? Я не знаю и сама. Сейчас я твой проводник.
  - А ты красивая. А можно узнать твое имя?
  - Лили, если тебе интересно. Но имена не имеют значения, кроме моментов лжи.
  Поддерживая разговор, девушка назвавшаяся Лили забирала на себя почти все внимание Димы. Но вот, быструю вспышку слева от себя призрачно белесого тумана в форме скелета огромного орла растаявшего в следующее мгновение после появления, Дима увидел. От подобного Дима перепугался до полусмерти, и даже дернулся в сторону, сойдя с пути, по которому вела его Лили. Тут же Диму схватила невидимая сила, напоминавшая большую невидимую медузу, впившуюся своими щупальцами во все тела и запустившую яд, она стала утягивать в глубь, к себе в логово. Все вокруг не походила на ту топь тьмы, из которой он недавно выбрался, здесь было все гораздо страшней, вокруг мелькали призрачные силуэты невиданных тварей. Сознание стало погружаться в эту тьму и смешиваться с ней. Издали доносились звуки голоса, но услышать их было уже невозможно. И тут тьму пронзила игла света, она пронеслась над головой Димы и пронзила и тьму и медузу, заставив ту отпустить жертву. Вторая игла или линия света прошила почти всю тьму перед Димой, и спустя пару секунд он оказался на тропе. Лили стояла на коленях, приклонив голову и держа фонарь над собой, второй рукой она сжимала плечо. И Дима заметил след крови на белой ткани платья.
  Лили с жалостью и обидой посмотрела на Диму, ее глаза в этот момент горели.
  - Я же сказала не смотреть по сторонам, и не сходить с тропы, - девушка явно была рассержена.
  Дима почувствовал свою вину перед ней, но не знал что сказать, точно так же, как не знал, что пару минут назад произошло. Он чувствовал вину, смешенную со страхом, глаза его были совершенно пусты, и он проклинал ту минуту, когда согласился передать сверток. А после ступил на порог этого особняка.
  Девушка заметила невменяемость Димы, резко поднялась и пошла дальше. Дима же остался стоять на месте.
  - Не отступай, - прокричала она.
  Дима от слов встрепенулся и догнал ее, и теперь заметил, что платье ее вновь было белоснежно, а кровь исчезла.
  - Что это было?
  - Суб-аморфное воплощение душ, смешанных в пустоте и ищущих себя в других. Это потерявшие себя и свою суть души нашедшие свое воплощение в виде того, что ты видел, они наказаны и обречены вечной тьмой на скитания. Вот они и пытаются вырваться или утянуть кого-либо к себе. Но это лишь начало. Все еще впереди и я едва ли смогу помочь тебе еще.
  Говоря это, Лили знала, о чем говорит. Проводник довел Диму до двери. Небольшой, похожей на те, что разделяют коридоры и комнаты в старых домах или общежитиях. Стен Дима не видел, просто они были настолько же темными, как и сама темнота, но они были, и единственный способ пройти дальше, это пройти через дверь.
  - Твои страх?
  - Что?
  - То чего боишься ты?
  Дима задумался.
  - Не знаю.
  - Это не ответ. Но ладно времени больше нет, помни лишь: что бы ты не увидел, не останавливайся, это все нереально и лишь в твоей голове. Если потеряешься, иди на свет. А главное иди, даже если не сможешь, все равно иди.
  После сказанного Лили пропустила Диму вперед и сказала открыть дверь.
  Они прошли еще в один туннель или коридор, не менее темный и давящий. Здесь девушка приказала идти не за ней, а рядом. Все это напоминало аттракцион ужасов, но Дима не знал что ужасы еще впереди.
  Они шли медленно и в незримый момент темнота начала приобретать очертания, вначале в них все угадывалось с трудом, но с каждым шагом картина становилась все ярче. И вот они уже шли по огромному библиотечному залу, справа и слева на огромное расстояние вытянулись бесконечные стеллажи все заставленные книгами, на полу тоже лежали книги. Лили поразило это, она совершено ничего не понимала. Сотни, тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч книг, но ничего особенного, она наклонилась и взяла одну из книг, это был томик стихов. Вид Лили выражал полное непонимание, никогда ничего подобного она не видела, перед ней были самые обычные книги, пусть их было и очень много.
  - Книги? - произнесла Лили в слух, взглянув на томик, что держала в руках, - И это...
  Она не закончила начатую фразу. Повернувшись к Диме, она увидела его совершенно стеклянные глаза. Он стоял неподвижно как статуя, его бил озноб, лицо стало неправдоподобно бледным. Дыхание напоминало попытки выхватить последние остатки воздуха в безвоздушном пространстве. Это было смесь подавленности с сильнейшим депрессивным неврозом. Правая рука непроизвольно дергалась, при этом каждый палец чуть-чуть сгибался. И в ней была повязка.
  Огонек фонаря дрогнул.
  - Закрой глаза! - Реакции не было, и девушка повысила голос, - Закрой глаза!
  Вновь все было впустую. Лили уже с трудом верила в правильность выбора.
  Она бросила книгу, сделала шаг к Диме и ладонью закрыла глаза и вновь повторила приказ.
  - Закрой глаза!
  На этот раз он услышал ее и закрыл глаза.
  - Представь любую угрозу, ты падаешь с огромной высоты и до земли секунда, а теперь синее море, представь спокойную лазурную гладь воды, медленно накатывающие теплые волны и золотой горячий песок, они касаются твоих ног и уносят в мир блаженства. Вспомни цветы, их мягкий аромат он наполняет все вокруг, он сладок и приятен. Вспомни свою девушку, - при этих словах Дима нервно дернулся, но Лили удержала его, - она, рядом с тобой, хрупкая и красивая: ее волосы, глаза, аромат. - На глазах Димы выступили слезы: - Не отпускай образы. Вы на берегу океана и вам ничего не угрожает, вам хорошо и легко. Ветер, позади, треплет деревья, и мягкий шум наполняет тишину. Здесь девственная красота природы и лишь вы вдвоем. Выдохни весь воздух, что у тебя в легких, а теперь сделай глубокий вдох.
  Дима выполнял все ее требования, для него не имело значение права она или нет, но без ее помощи он точно не справился. В голове прояснилось, он ощутил себя легче. Гнетущее и давящее чувства отступили, и он решил открыть глаза, намереваясь продолжить путь.
  Он сделал шаг и открыл глаза - вокруг была лишь тьма, а под ногами противно хрустело, и по телу, щекоча, пробежало нечто неприятное. Глаза привыкли к тьме, и Дима рассмотрел сотни мерзких извивающихся и быстро перебирающих лапами многоножек. Его пронзило омерзение и чуть не стошнило, он весь поежился, даже не зная, что делать. Эти твари были везде: под ногами, на ногах, на руках, и некоторые даже забрались на лицо и в волосы. Они залезали под одежду и бегали по телу - холодные, противные, щекочущие.
  Стеллажи и книги никуда не исчезли, но отошли на другой план.
  Пытаясь сбросить многоножек, Дима судорожно затряс всем телом.
  Хуже всего, что рядом не было Лили, она просто испарилась - бросила его.
  Отвращение ко всему заставило побежать вперед, где он вскоре заметил маленький огонек. Это была наверняка она.
  Твари продолжали атаковать тело.
  Страшный треск заполнял тишину, он были повсюду. На полу, на стеллажах, на книгах - везде - они жрали. Жрали книги! Прогрызали книги и падали на пол.
  Дима бежал, а вокруг рушились и рассыпались в прах стеллажи. Из их руин выползали новые твари, заползали на другие стеллажи и вновь начинали грызть, пока и те не обрушались, подымая пыль.
  Обстановка давила на разум.
  Он бежал. Бежал и не осознавал как долго.
  Но вот все изменилось - твари и книги исчезли, а Дима выбежал на прямую ночную дорогу, где смог вздохнуть спокойно. Лицо обдало холодом, а с неба посыпались снежинки, сиявшие в свете далеких и редких фонарей на фоне темного беззвездного полотна небес. Дима перевел дух и пошел дальше. Вскоре всю дорогу засыпало снегом. Впереди мелькали тени, Дима проходил рядом с ними и стремился держаться от них подальше. В целом здесь пугала не ночь и не снег или холод, а люди или тени, точней возможность столкнуться с ними под светом фонарей. Именно по этому перед каждым островком света Дима замирал, ожидая пока пройдут все тени и лишь потом, шел дальше. Но один раз пока он ждал очередную тень, фонарь до этого не работавший внезапно вспыхнул, и все тени увидели его и устремили свои взгляды на него, от них Диме стало не по себе и по телу пробежали мурашки. Захотелось отойти назад - в ночную темноту, но Дима нашел в себе силы и сделал шаг вперед. Все тени пристально смотрели на него, и под этими взглядами он делал шаг за шагом, с трудом находя в себе силы. Он преодолевал остров света. Он шел все дальше, пока навстречу не выскочила машина, ослепившая своими фарами - миг и она переворачивается и тьма. По тьме идти легче, хотя пульс зашкаливает за сотню.
  Это не дорога, а нечто неразличимое. У него в руках букет - желтые тюльпаны. Он идет, не зная куда, обходит кресты и плиты. Кто? И вот цель. Он кладет цветы и читает надпись. 19**-20**. Он все понимает. Его охватывает ужас. Только не это. Этого не может быть. Имя. Имя. Имя. Цветы. Ночь. Огонь. Страх. Ужас. Слезы. Гнев. Слезы. Имя.
  - Ааааааааааааааааааа. Неееетттт. Ложь!!!
  Свеча. Ткань. Ткань. Бордовая ткань. Страх. Мир. Свет. Земля. Земля. Горсть.
  - Во имя отца и сына и святого духа....
  Бежать. Только. Страх. Страх. Круг. Свет. Звезды. Росса. Росса. Имя.
  - Нееееетттттт.
  Кровь. Слезы. Свет. Огонек.
  Пустота. Пустота. Тьма. Не имеете значения. Все равно. Нет смысла. Нет ничего. Тьма. Пустота. Имя.
  Пустота.
  Дима брел, не понимая, куда и зачем. Он был смят и раздавлен. Хотелось упасть и умереть. Он смотрел в землю, но не видел ничего. Перед глазами стояло лишь имя.
  Вдали показался огонек. Но Дима не видел его.
  Он упал на колени и онемел.
  По всему телу проносятся мириады мурашек, выступает пот, глаза больше ничего не видят и все не имеет смысла. Бороться бессмысленно, это невозможно это неизбежно. Это не имеет отношения к тому, что было еще несколько минут назад, но это имеет отношение ко всему. Их не остановить. Они стреляют. Они. Они. Дима начинает задыхаться, пытается нечто сказать, но все бессмысленно, слов нет, есть невнятные обрывки.
  - Пушки...Нет...Нет....Они летят...Я...
  Подхватив его под руки, Лили заставила подняться.
  Она тянет за собой. Она красива и сильна, но все бессмысленно, зачем бороться осталось лишь пару минут.
  Лили прислонила ладони к голове и сильно сжала. Глаза ее смотрели точно в глаза Димы:
  - Открой дверь!
  Она с силой повернула голову Димы к двери и отпустила. Он был словно неживой.
  Сделал пару шагов, ничего не видя перед собой, и остановился у двери.
  - У меня нет ключа, - говорил он как робот, бездушный и разбитый.
  - Ищи в кармане!
  Лили не ошиблась - ключ лежал в кармане, но сил достать его не было.
  Комнату заполнял гул. Хотя Лили и не знала последнего страха, но чувствовала, что от того, как быстро они уйдут, зависят их жизни. Нечто пугающее необратимо приближалось.
  Две огромные пушки уже сделали свой залп и их ядра, сжимая время, неслись навстречу, где-то в пустоте.
  - Быстрей открой дверь.
  - Все равно бессмысленно.
  Ключ. Дверь. Тишина.
  В себя приходил Дима довольно долго. Все это время они с Лили оставались в начале комнаты, где по ее словам сила туннеля обид еще не имела власти. Повязка вновь была на глаза у Димы.
  - Интересные страхи. Книги, жуки, тени при свете, смерть и... (сквозь паузу) ...Рок.
  - Все ясно. Но ты что действительно боишься книг?
  - Нет, просто я боялся всю жизнь провести за чтением корочек.
  - О чем ты?
  - Есть притча. Учитель и мудрец решил на старость лет постичь смысл жизни, понять путь и узреть суть мироздания. Год за годом он искал ответы в новых и новых книгах, изучал все новые учения, знакомился с мыслями мудрецов древних. Он знал десятки языков и изучал новые лишь бы прочесть еще больше книг. Он, обложившись бумагами, искал ответы на вопросы свои. Находил сотни разных ответов и отрицал все. И чем больше изучал он мысли других, тем дальше казалось ему, удалялся он от ответов и он брался за новые книги и новые учения. Уединился он от мира, от людей и от природы, закрывшись в комнате своей, и последние годы жизни провел в уединение полном. И лишь когда умирал он, позвал ученика своего и сказал ему:
  - Твой учитель был глуп. Он отрицал и то, что ложно и то, что истинно. Он искал правду в чужих славах забыв, что сам говорить умеет. И не говоря ничего, отрицал все, что говорили другие. Он искал один смысл жизни для всех, забыв, что все люди уподоблены лишь самим себе. Он искал в глубине, разбивая водную гладь, бросая камни на спокойную воду, и те тонули так глубоко, как только могли погрузиться. Он искал путь и не видел, что повторяет пути других, а своего пути никогда и не имел. Он хотел узреть суть мироздания не в силах узреть себя.
  Я прочел много полезных книг, но еще больше вредных. Я тратил жизнь свою на пустые слова. Я искал то, что знают и дети. Я стал глупцом по своему уму. Я так ничего и не постиг, а все что скажу тебе, знал всегда.
  Человек рожден, чтобы жить и творить, как цветок рожден, чтобы нести радость и благо, и знает это каждая пчела, что садится на цветок золотистый. Так путь человека лишь при жизни средь людей и природы возможен. Человек свободен лишь в мире людей, как птица свободна лишь в небесах и это путь их подаренный им богом. А мироздание и есть человек, так воплощается он в делах и поступках своих.
  Не ищи ненужных ответов, не уподобься учителю глупому своему. Ищи смысл в жизни ведь это и есть путь человека. И не трать ее на чтение корешков, сам выбирай что истинно, а что ложно в жизни твоей для тебя - твори правду поступками, ведь только поступки рождают жизнь.
  - Если он оставил после себя ученика может, он и не зря прожил свою жизнь.
  Лили выше подняла фонарь, и они продолжили путь.
***
  При ритме стука сердец, развивалось ее белоснежное платье. Плыли слова и сознание. И разносил ветер семена страсти и раздора. Его желания разрушали его честь.
  Падал он в бездну или летел на небеса. Касался плоти или разбивал сознание. Трепетали ангелы и бесились черти. Он мял ткань и был готов умереть.
  Тени же то возвышались, то уносились прочь, то срывались и бросались на встречу, то убегали, боясь столкновений.
  И витали вокруг и мысли, и слова, и чувства. Шептали голоса. Черный справа, белый слева.
  Гул, разруха и мечта. Он стремился - падал вниз. Но притоки рвались ввысь.
  Он касался и понимал. В ритме сердца он путь искал. Путь наверх.
   Part.IIII
  Миновал еще один далеко не самый приятный коридор.
  После этого коридора шли молча. Лили снова впереди, а Дима, опустив глаза в землю, за ней. Комната это была вновь темная, но какая-то пустая. И главное совсем маленькая, они прошли ее невероятно быстро, и только в самом конце Дима нашел в себе силы спросить:
  - А эта комната пуста?
  - Нет. Также как и все остальные, - зло ответила Лили, обида на Димино безрассудство еще не прошла.
  Они подошли к новой двери. Лили замедлила шаг, пропустив Диму вперед, а после и вовсе остановилась.
  - Дальше ты пойдешь один, там я тебе не помощник. Если ты силен и духом и телом, то ты пройдешь этот коридор.
  Лили протянула фонарь Диме, он взял его, а Лили отдав, развернулась и начала удаляться, и вскоре исчезла в непроницаемой темноте, оставив Диму одного. Он остался стоять в нерешительности, не понимая всего происходящего, а теперь еще и в одиночестве. За сегодняшний день с ним это уже не впервые. И ему ничего не оставалось, как пройти к двери, открыть ее и шагнуть в неизвестность.
  Как только он оказался в новом коридоре, дверь сзади исчезла, отрезав путь назад. А по тьме: слева и справа пробежали две туманные волны. А за ними еще несколько, в этот раз и поверху. И они позволили увидеть полупрозрачные искаженные очертания высеченных каменно-песчаных стен и низкого потолка, в который Дима чуть ли не упирался головой.
  Воздух наполняли едкие запахи застоявшейся воды и сырой земли. Где-то вдали, срываясь с потолка, одна за другой падали большие капли и плюхались в лужи.
  Дима не страдал клаустрофобией и не боялся подземелий, но даже на него стены давили и давили больше, нежели стены в кабинете старика. А еще этот запах напомнивший тот, что ощущал он в лесу, когда ему стало плохо. И капель не дающая сосредоточиться. Все это вместе смешивалось в гнетущий крик страха.
  Сделав шаг, Дима ощутил под ногами мягкую рыхлую, а главное влажную и сырую почву - почти грязь, в которой сапоги утопали, и делать каждый следующий шаг становилось все сложней. Грязь обволакивала сапоги и липла словно клей.
  Но это было не все. Издали стали доноситься звуки завывающего ветра в узких коридорах подземелья, напоминающие вой волков в ночи. Но сам ветер долго не ощущался и налетел довольно неожиданно. Пронзив холодом и чуть не сбив с ног. Огонь в лампе заколебался и почти погас, а по стенам пронеслись извивающиеся тени. Это был не единый порыв, теперь ветер дул постоянно с все нараставшей силой. Идти становилось все тяжелей. Дима выставил вперед руку и пригнулся. Упираясь ногами в вязкую землю, он пусть и с трудом, делал все новые шаги.
  Уже идти казалось невозможно и промелькнуло желание отвернуть, но переборов его Дима сделал очередной шаг, земля под ногами продавливалась и не давала упереться. Вой стал невыносимым, от него заложило уши. Холод пробрал до костей. На волосах, губах и бровях появился белый налет инея. Руки онемели. Сил почти не осталось. Но Дима сумел сделать еще два шага, прежде чем ветер на миг стих, а из темноты туннеля вылетел рой летучих мышей, напугавших Диму и сильно побивших лицо. А вместе с ними, дунул последний самый сильный порыв ветра, отбросивший все же Диму назад и заставивший упасть в грязь. При этом Дима сильно ударился спиной.
  Все, что было до этого, казалось одной секундой. В сознании раз за разом всплывали картинки, на которых секундная стрелка делает шаг, и становиться в один ряд с остальными, смотря строго вверх. Шаг. Шаг. Шаг. Вода. Капля. Я, я дойду. Сила человека в его душе. Шаг. Один. Время под землей идет иначе, оно или бежит или останавливается совсем. Бред. Кто этот старик? Кто такая Лили? Что это за место? Кто я? Где я? Зачем? Почему? Это бред. Я мертв. Нет. День как сон. Особняк как кошмар. Свет. Впереди. Как долго я здесь? День? Час? Минуту? Вечность? Шаг. Как неуютно. Это не я. Это не мой мир. Страх. Боль. Шаг. Гнев. Люди, мы всего лишь люди. Капель. Треск, запах. Особняк. Бред. Шаг. Уйти. Идти. Я смогу. Я ее обидел. Дурак. Шаг. Капель.
  На лоб упала капля воды. Он лежал в луже. Вода была уже высоко.. Вдали в воду с отчетливым звуком падали большие капли: кап, кап, кап...
  Доселе Дима и не ощущал той усталости, что поразила его теперь, он не мог пошевелиться, тело онемело. Он задыхался от усталости и все же собрал все силы и поднялся. Вода прибывало. Он не имел права отступать.
  Продолжал далее путь, Дима, не осознавая, что заставляет его это делать. Он понимал, что не отступит, он должен пройти, и он пройдет этот путь. Пройдет до конца. Чтобы ему это не стоило. Он знал, что на его пути предстанет еще не одно препятствие, и готовился ко всему. Но сейчас была вода.
  Вода. Далекая капель продолжалась. Вода. Сразу ее было не так много, но с каждой минутой она пребывала, понемногу, совсем незаметно, но вскоре ее было уже почти по колено, а после ее уровень стала повышаться, прямо на глазах. Дима спохватился слишком поздно, он попытался бежать, ведь здесь укрыться было негде, и его ждала неминуемая гибель. Воды Дима не боялся, он боялся не дойти до конца. Уровень воды поднялся выше пояса и не то, что бежать, так и идти стало невозможно. Дима поднял фонарь выше, гладь воды в неровном свете казалась застывшей хрустальной поверхностью, она даже не двигалась, и разрушал ее идеал лишь Дима своим грубым вмешательством, он продолжал идти, гребя второй рукой, помогая себе пусть и медленно, но продвигаться дальше.
  Туннель был бесконечным как замкнутый круг. Вода вскоре поднялась почти до потолка, оставил лишь десяти сантиметровую воздушную подушку, из которой и вырывал последние толики воздуха Дима. Он будто обреченный видел, как вода достигла огонька фонаря, дававшего еще надежду, и накинулась на него, поглотив, словно зверь свою жертву, заточив все вокруг в непроницаемую темноту. Всего еще один вдох смог сделать Дима, прежде чем вода достигла потолка и оставила надежду всего на пару минут. Страха не было, было, чувство вины и слабости. Он не смог пройти. Он выронил фонарь и тот медленно пошел на дно. Минута. Плыть под водой, в полной темноте не просто сложно, а почти невозможно. Минута десять. Рука ударилась о шершавую поверхность стены. В ушах начало звенеть. Легкие требовали воздуха. Минута двадцать. Не выдержав, Дима выдохнул скопившийся в легких углекислый газ и с трудом удержался, чтобы не вдохнуть воду. Сознание поплыло. Оно требовало воздуха. Сердце не то бешено колотилось, не то остановилось полностью. Руки стали терять чувствительность. Пальцы занемели. Мышцы отказались слушаться. Минута тридцать. Две. Две десять. Сил нет. Нет смысла бороться. Не выдержав, Дима вдохнул воду. В следующий миг он уже ничего не чувствовал, кажется, тело наполнилось тяжестью, и он стал тонуть. Но в это же время стало невероятно тепло. Словно ты спишь на мягкой постели, а внутри все обжигает тепло только что выпетого какао. И длиться это вечно.
  Но и вечности приходит конец. Вот тебя некто хватает и тянет. Куда? Зачем?
  Поток до этого мертвый, вдруг ожил и устремился вперед, и спустя минуту неся Диму в своем теле, он выбросил его в водопаде в небольшое подземное озеро. От удара Дима пришел в себя и спустя минуту был на берегу. Тяжело, на четвереньках выполз он на берег. Его страшно мутило. Его вырвала водой, которой он вдоволь нахватался. Воздух. Ему нужен воздух. Он без сил упал на землю. Здесь было также темно и сыро. Его сковывал холод, но это ничего. Главное здесь есть воздух.
  Когда ты можешь дышать ты можешь жить. Дима улыбнулся, понимая, что он все еще жив несмотря ни на что.
  Он лежал на холодной гальке. Некоторые острые камни больно впились в кожу. Холод проникал в самую глубь тела. Вода касалась правой ноги. Вокруг раскинулась полная темнота, но фонаря, чтобы разогнать ее, не было. Очень далеко шумела падающая вода. Виски сжимала боль.
  Приложив немалые усилия, он заставил себя подняться. Вначале на четвереньки. Голова кружилась. Он помотал ей, а потом, выхватив побольше воздуха, встал на ноги. И чуть не упал. Его вело в сторону. Глаза как у крота ничего не видели, лишь темноту. Он сделал шаг и поскользнулся, наступив на наклонную мокрую поверхность, но на чудо и в этот раз не упал. Выругавшись, он сделал еще шаг. Берег дальше был очень отвесный, каменистый и по нему пришлось карабкаться чуть ли не на четвереньках. Чтобы преодолеть десяток метров понадобилось не менее получаса, за это время глаза привыкли к темноте. Это было огромный подземный грот, большую часть, которого занимало озеро. В него с дальней стороны пещеры медленно падала вода, наверное, его принесло оттуда. На этой стороне были каменные породы, и повсюду были сталагмиты и сталактиты.
  Поднявшись еще выше, Дима услышал гул, это был не шум падающей воды, а иной, но знакомый звук, таящий в себе нотки чего-то пугающего, гнетущего. Дима повернул голову и увидел над озером вздымавшийся клубами вверх туман. Озеро - кипело. На глади воды сотнями надувались волдыри, они достигали своего пика и лопались, разрываясь на миллионы мелких брызг. А на их мести в другой миг появлялись новые. Туман был паром от этой кипящей жижи, он поднимался к самым сводам пещеры, где скапливался, а после стекал по сталактитам и каплями срывался вниз.
  Мягкое приятное до этого тепло, вдруг ослабило свои объятия, но тут же оскалив зубы жара, впилось в тело, не давая возможности вырваться. Осознавая всю угрозу, Дима не стал терять времени и бросился бежать. В два прыжка он преодолел оставшееся расстояние до верха насыпи, и здесь пришлось делать выбор. Из пещеры уходили четыре туннеля, времени решать не было, и он устремился в ближайший. Жар становился все невыносимей и изредка, касаясь тела, обжигал, но не более, он шел попятам, но не мог догнать окончательно, или не хотел. Гул достиг своего апогея, от него залаживало уши, и теперь в него вмешивался страшный треск и скрежет коловшихся от жара камней, давившие на психику.
  Туннель вилял из стороны в сторону, неровный камень стен мельтешил перед глазами. Несколько раз вновь попадались развилки, где Дима, не останавливаясь, делал быстрый выбор, полагаясь лишь на везение. И ему, судя по всему, везло. Это напоминало туннель из игры, вот жар с ним и играл, он гнался за жертвой не на секунду не отставая, но, все же давая возможность жертве быть чуть впереди. Как долго продолжался бег Дима уже сказать не мог. Дима пробежал очередную развилку, и выбежал в длинную прямую часть туннеля. Он пробежал метров триста и остановился, чтобы отдышаться. Жар отступил, и Дима почувствовал себя в безопасности. Каменистые обшарпанные стены убегали вдаль и заканчивались во тьме, где виднелись едва различимые проблески света. Дима сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Осталось совсем немного, наконец-то можно будет отдохнуть. Дима медленно шел к концу туннеля, с каждым его шагом свет становился все отчетливей. Но внезапно он ярко вспыхнул и потух. На секунду на его месте вспыхнуло красное марево, но и оно исчезло во тьме. И из этой темноты, разрывая ее, показалось нечто - массивное тело, от которого вихрями освещая все вокруг, поднималось пламя. Языки огня в поисках удела бросались во все стороны. Это медленно шло в Димину сторону и напоминало зверя. Ничего подобного Дима никогда не видел. Жар вновь коснулся тела. Испытывать судьбу не хотелось, страх заставил развернуться и броситься бежать. Чувства подсказывали, что зверь тоже ускорился. Добежав до развилки, Дима на миг замешкался, делать выбор теперь было намного сложней.
  Дима не знал, сколько времени он убегал, зверь то преследовал по пятам, то его рев вдруг исчезал и появлялся с другой стороны, заполняя туннель огнем, и приходилось вновь разворачиваться и бежать обратно. Дима чувствовал себя словно в лабиринте с минотавром. Он уже видел своего противника, и встретиться с ним никак не хотел. Ускоряя бег, Дима пытался дышать в такт движению, боясь сбить дыхание.
  За очередной развилкой туннель вильнул и словно оборвался. Дима не успел даже понять, что произошло, как полетел вниз по пологому склону. Падение продолжалось с минуту, пока Диму не вылетел в огромную пещеру. Он упал с трех метровой высоты на песок почти в самом ее центре этой огромной круглой пещеры с конусообразным сводом. Жара здесь не было, но все чувства кричали, что он далеко не в безопасности. Ощущения миллиона глаз смотрящих отовсюду и страх проникающий в самую суть вот то что испытывал Дима. Он был не один.
   Part.V
  Обернувшись, Дима увидел его - огромного огненного тигра охваченного пламенем, гордое и невозмутимое существо. Он как хозяин твердым шагом шел по кругу, пристально смотря на Диму - оценивая его. В его взгляде, походке, стане ощущалась аристократическое величие. Дима быстро осмотрел пещеру, его взор пронесся по кругу, вырисовав полное представление: она была замкнутой, и выхода из нее не было так же, как не было теперь выбора у Димы. Кровь прилила к голове, разлившись миллионами потоков мыслей пока они снова не слились в одну - "Не сдаваться!". Дима поднялся на ноги, и приковал взгляд к тигру, пытаясь заметить все движения зверя, все его шаги. Повисла пауза, их битва уже началась. Они следили друг за другом, их взгляды были связаны, скованы невидимой цепью. И здесь они были равны. Зверь и человек. Человек и стихия. И тигру это надоело, он раскрыл пасть и, обнажив свои острые белые зубы, прорычал, оглушая пещеру своим ревом, прозвучавшим громогласно и волнами разлившимся по всей пещера и отразившимся миллионами эхо. А Дима словно и не услышал этого, он сжал зубы и приготовился к сражению. У него не было оружия, не было той силы и мощи что у тигра, не было ни единого шанса, но была уверенность в себе и нежелание бежать, а, в общем-то, и бежать было некуда. В этот момент Диме приходилось бороться не только с тигром, но и с собой, но узреть это не мог даже всепроникающий взгляд тигра. И тигра это явно раздражало, ведь его жертва была готова умереть.
  Тигр бросился атаковать. Ему понадобилось всего два прыжка, чтобы преодолеть огромное расстояние, разделявшее его и Диму. Он атаковал. Дима успел среагировать, уклонившись в сторону, но тигр был слишком быстр и задел правое плечо лапой. Дима упал на землю, сделал кувырок и вновь вскочил на ноги, лицом к тигру, даже не обратив внимания на растерзанное и обожженное плечо. Тигр, не успев коснуться земли, бросился в новую атаку с еще большей скоростью и яростью. Зверь - сильный и быстрый, не дал возможности ни оценить ситуацию, ни подготовиться к отражению, он знал как вести бой. Дима видел атаку и, хотя времени уйти почти не оставалось, он смог поднырнуть под тигра и тот промахнулся, но тело все же обожгло пламенем. Дима упал на землю, ощущая все свое бессилие. Тигр после двух атак остановился, чувствуя свою силу и давая жертве подняться, играя с ней.
  Тяжело дыша, Дима поднялся на ноги. И тигр бросился в новую атаку. Но на этот раз Дима направился к тигру. Все это время Дима продолжал осматривать пещеру в поисках выхода, но выхода не было - замкнутый круг. Тигр же был слишком силен, чтобы сражаться с ним голыми руками, следовало найти оружие, хотя бы острый камень, но и камней здесь не было. Потому оставалось только уходить от атак зверя и надеяться на чудо. На этот раз Дима сумел уклониться от атаки, но главное он вновь оказался в центре пещеры, где для маневра было больше возможностей.
  Неравный бой не мог длиться вечно. Секунды слаживались в минуты, а после разлетались на ничтожные отрезки времени. Тигр не жаждал крови, не жаждал победы, он был полноправным хозяином здесь. И он вел бой по своим правилам, изменить которые, Дима был не в силах. Тигр изматывал жертву, играл с ней.
  Когтистая лапа ударила по груди, разрывая плоть. Большими каплями разлетелась кровь, и тут же рану обожгло, словно раскаленная сталь коснулась тела. От удара Диму бросило на землю. Лишь в последний миг он смог выставить руки и именно на них пришелся удар от падения. Тигр хотел праздновать, но к его изумлению: сжимая зубы, и до крови прокусив губу, Дима, покачиваясь, вновь встал. Он рефлекторно держался за рану, но глаза его, как и прежде смотрели на тигра. Но тигр понимал, что враг повержен, пусть еще и пытается бороться, он вновь обнажил свои зубы и огласил пещеру своим рыком. И теперь бросился на бессильную жертву, с одной единственной цель - убить.
  Лишь горсть песка, которого Дима набрал в руку, спасла его. Он в знак презрения бросил песок в тигра и закрыл лицо руками. Его охватил резкий жар. Тигр словно полностью сам из огня стал почти прозрачным, песок пролетел через его аморфное тело, превратившись в кристаллики стекла, каплями, упавшими на землю. Тигр же пролетел мимо Димы, сбив с ног, и вовсе растворился в воздухе, распавшись на сотни языков пламени. Но уже через миг в десятки метров с другой стороны все огоньки воссоединились и тигр, развернувшись, оттолкнулся от земли и вновь бросился на Диму. Животное было в гневе. Пламя вокруг него просто сошло сума. Огромные языки, разрывая тело тигра, взмывали вверх и закручивались наподобие смерчей. Глаза тигра напоминали огненные сферы, где зрачки выделялись красным гневом на оранжево-черном холсте. Жертва, которая должна была быть мертва, все еще жива и это не могло не злить зверя знавшего цену себе. Зверь выглядел пугающе, он сжигал мысли и доблесть одним видом. В пещере стало невыносимо жарко.
  Тигр бросился на Диму, но атаковать не стал, отклонился в сторону, резкими прыжками он в миг преодолел всю пещеру из одного края в другой, а, после, оттолкнувшись от земли, коснулся стены, по которой сделал еще несколько прыжков, так, словно это была горизонтальная гладь. Пламя от его тела как сумасшедшее набросилось на камень, ему было все равно, что поедать. Еще один прыжок и прыжок от стены, лапы ударили о песок. Прыжок и из под лап вылетели осколки стекла. Песок под лапами зверя плавился как в доменной печи. Дима был без сил, чтобы бежать или уклониться, и единственное что смог он сделать это в последний момент выставить вперед руку, чтобы не дать тигру дотянуться до горла. Тигр приземлился в паре метров от Димы, Дима же без сил упал на грубый песок, лицом к своду. Тело онемело и не слушалось, он проиграл. Все стены пещеры охватило пламя, штормом поднявшееся к самому верху. Горело все. Мир горел. Перед глазами проносились сотни кадров, словно невидимый фотограф показывал их. Тигр не нападал, он ликовал. Он уже победил и как победитель стоял перед жертвой. Песок под его лапами стал стеклом, жар от его тела был повсюду, и единственное что казалось, осталось Диме это смериться.
  - Нееееет.
  Глаза Димы вспыхнули тем же огнем, что был повсюду, на устах появилась тяжелая улыбка. Он все еще был жив. Преодолевая себя Дима в очередной раз поднялся, вначале на четвереньки, а после пошатываясь встал на ноги. В этот миг взгляды тигра и человека вновь встретились - они были совершенно одинаковы. Смертельно опасный пылающий зверь и уставший, но не поверженный человек, раздражающий своей уверенностью.
  - Я, не проиграю! - крик человека слился с рыком тигра, в котором слышалось громогласное: - умри.
  Тигр бросился к Диме в апофеозе своей силы - он уже есть огонь. Миллионы осколков стекла вырываются из под ног тигра миллионами искр, вспыхивают и исчезают, разрываясь от жара на мелкую пыль. Огонь идет впереди зверя. Миг и прыжок, у жертвы больше нет времени, тигр слишком быстр.
  Дима водил руками в воздухе в поисках спасения. Везде пусто. Ничего нет. Но вот, железная ручка - нож. Тот нож, что он взял, покидая машину. Он совсем забыл о нем.
  Лезвие параллельно глазам, обе руки сжимают холодный металл. Удар. В следующий миг лезвие зажато в зубах тигра. Зверь остановлен, но теперь бой воли. Мир замер, и лишь стихия вокруг неиствует. Волны эмоций, взгляды соперников, и лишь тонкий металл между ними. Между жизнью и смертью. Металл ножа раскалился до кросна, обжигая руки, но Дима уверен, что теперь не отступит. Несмотря на жар, Дима еще сильней сжал рукоять ножа. Воля зверя и человека слились воедино, а стихия поставила печать пакта - ожогами на руках. Все осветила вспышка.
  Нож, раскаленный докрасна, не выдержал, лезвие рассыпалось, и в руках осталась лишь рукоять. Тигр и человек упали на землю в разных сторонах пещеры. Теперь Дима точно был без сил, но он был горд понимая, что сделал все и не проиграл, ведь теперь если он даже умрет, это не будет проигрышем, жаль только, он не дошел до конца. Сознание поплыло, и он вот-вот провалится в бездну мрака бессознательности, но пака он смотрел на него, своего соперника - тигра. А тот вел себя странно. Он хотя и был в полных силах, но не нападал. Он гордо взглянул на Диму, кивнул головой, словно говоря - "мы равны", развернулся и стал уходить с видом победителя. Уже у самого огня он еще раз обернулся и с уважение взглянул на Диму, а после исчез в языках бушующей стихии. Дима не верил произошедшему, он без сил упал на землю. Камень же вокруг, словно дешевая декорация в считанные мгновения была съедена оголодавшим огнем, а после он(огонь) как нашкодивший ребенок утих и вовсе затух. Больше не было стен - была ранняя темнота.
  Вдали появился огонек, он молил, чтобы это был финал, а не новое испытание. Он шел на огонек, с трудом переставляя ноги - эмоций не осталось ни на радость, ни на гнев. Он был опустошен и теперь как морально, так и физически. Все это выглядело бесконечным бредом, из которого так хотелось вырваться, и концом бреда казался этот огонек. Сложно сказать ожидал ли увидеть Дима Лили или нет, но ее вырисовавшийся в темноте образ словно оказался им не увиденным. Не один мускул на лице не дрогнул, ни одна эмоция не проскользнула. Он походил на медленно плетущуюся статую, она же неподвижно стоя и держа фонарь в вытянутой руке, походила сама на себя, какой он увидел ее впервые в те далекие годы, слегка бледная похожая и на ангела и на привидение, нереальная девочка из снов, сильная и властная, нечета ему. Она стояла и улыбалась, милой детской улыбкой, когда лишь уголки губ слегка подняты вверх. Дима подошел совсем близко, не зная, что сказать, он молчал, он не просто не понимал, что происходит, он не хотел этого понять, он хотел проснуться и уйти. Куда? Куда-нибудь подальше. Под свет далеких звезд. Все равно куда. Ведь смысл мыслить если ты не живешь и не властен ни то, что над миром, так и над собой.
  - Я поражена. Значит, ты преодолел свой путь. Он был прав, - ее голос звучал даже слегка восторженно с нотами радости и грусти смешенными в неразрывное единое.
  Слова показались какими-то пустыми ничего не значащими. Он поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. Как она может быть такой сильной и спокойной.
  - Почему? - эти его слова безответно повисли в тишине.
  Лили еще шире улыбнулась, ее глаза в этот момент казались столь выразительными и светлыми что в них можно было раствориться, как растворяется капля воды в бесконечном океане, она не тонет, она находит там новую жизнь. Лили протянула ему руку. Дима протянул ей свою. Он верил ей всегда и особенно сейчас. Он ухватился за ее руку как за спасительный круг. Лили потянула Диму на себя - он непроизвольно сделал шаг, и все потеряло свои очертания.
  Он верил ей всегда и особенно теперь.
  Она потянула его на себя - он не сопротивлялся и непроизвольно сделал шаг...
  Он парил в заливавшем все вокруг белом свете. Здесь было так легко и приятно, он не чувствовал никакой тяжести, ничто не довило, ничто не мешало. Не было ни верха, ни низа - лишь бескрайнее пространство свободы. Невесомость.
  Мысли стали настолько чисты и легки, что постичь смысл жизни казалось такой простой задачей. Вокруг парили такие же, как и он, они летели в потоке света - маленькие частички его безграничной энергии. В этом потоке они проносились через множество комнат больших и светлых, как и сам свет, некоторые оставались в них, а другие летели дальше. Они еще не нашли себе место в отличие от тех остановившихся и отыскавших покой. Он обернулся и увидел нечто черное рядом с собой. На огоньке, окутав своими щупальцами, сидел черный спрут. Он хотел его снять, но огонек улетел, унеся его с собой. Кроме него были и другие. Они были с самого начало, но раньше он их просто не замечал. Наконец в очередной комнате и он покинул поток света.
  Здесь было много добра и много мест для упокоения, но все они были не для него, он понимал это также легко, как люди видя город, понимают, что он не для них. Лишь сейчас он видел, что вокруг было много людей и свет, заполнявший комнату, исходил от них. Спруты были и здесь, некоторые из них были огромные. Они летали меж людьми выбирая тех, чей свет был слаб, и впивались своими щупальцами в их тела высасывая остатки. Но ему не было до этого дела. Он парил и наслаждался свободой, пока не нашел удел для себя. Тогда он остановился и присел. Мысли очистились всецело, он закрыл глаза и наслаждался. Это была...
  Миг становился вечностью.
  Он протянул ей руку. Она потянула его на себя. Резкий рывок.
  Невыносимая боль. Тело поглощала усталость. Левая рука занемела. Каждый шаг отдавал болью во всем теле. Во рту пересохло - крайне хотелось пить. Он брел по дороге, с трудом держась на ногах. Вокруг лишь поля, чьи очертания теряются вдали, у самого горизонта. Уже вечер. А впереди лишь бесконечная дорога уходящая на закат к шару яркого оранжевого солнца почти наполовину скрывшегося за краем земли. Как он здесь оказался? Что произошло? Дом. Машина. Авария? Авария. Он попал в аварию? Думать дальше не хотелось. Голова невыносимо болела. Стояла жара, хотя уже вечер. Яркий закат слепил глаза. На небе уже видны звезды, но луны еще нет. Он брел под этим полотном неба, в вечерних сумерках. Брел в сторону заката.
  Он что-то держал в руке. Листок.
  Лес! Особняк! Вспышка. Лили!
  Он с трудом поднял руку и разжал кулак. В нем лежал клочок бумаги. Лили? Он покрутил бумажку, пытаясь рассмотреть - она была пуста. Пуста...
  Дима, улыбнувшись, инстинктивно смял листок, опустил руку, и выпустил его, листок медленно упала на теплый асфальт, где его сразу подхватил ветер и играючи унес.
  Все это время он шел. И сил идти уже не оставалось, когда дорогу осветил свет фар приближавшегося автобуса. Дима повернулся лицом к нему надеясь, что его заметят. На чудо автобус снизил скорость, съехал с дороги и остановился напротив Димы. Дима вошел в автобус.
  - Эй, ты что, в аварию попал?
  - Да, - без эмоций ответил Дима, ему было совершенно не до бесед.
  Из последних сил он добрался до кресла.
  Жару сменило приятное тепло.
  За окном, впереди, он видел все тот же закат - солнце уже почти зашло. И из-за горизонта выглядывали последние ого лучи: рыжие, почти красные, красившие в свой цвет и редкие облака на небе.
  Автобус медленно катился по полотну дороги бежавшей в сторону заката навстречу будущему.
  Боль отступила, и оставалась лишь приятная усталость.
  Хотелось спать.
  Дима закрыл глаза и слушал стук сердца, звук мотора и скрип песка под колесами пока и они не исчезли.
  Мир заполнила тишина.
   Part.VI
  Пролог. Смерть.
  Он протянул ей руку. Она потянула его на себя. Резкий рывок.
  Он стоял у ворот странного призрачного особняка, у самой дороги. Небо дарило свои звезды и луну, которые в этой ночи казались огромными и как никогда близкими. Улицу от начала и до конца освещали частые фонари, создавая один сплошной остров света. Ночь была тиха и нежна как мать, укрывающая свое дитя. И лишь редкие порывы ветра, как зверь накидывались на все вокруг: на деревья, шумя листьями, на провода заставляя их покачиваться и скрипеть, на дома играя всеми незакрепленными конструкциями, нарушая идиллию ночи. Той ночи, что показалась бы сном, вспоминай ты о ней, а не стой здесь и сейчас, созерцая и ощущая все каждой частичкой сознания.
  Весь этот день слаживался из неясных, необъяснимых цепочек связывавшихся в одну непрерывную линию, которая привела его в этот загадочный и таинственный особняк. Все как набор бросков и рывков неравномерных линий и точек, а в итоге одно сплошное многоточие. Особняк и неразрывная линия прошлого и настоящего, а может, это просто сон!
  Подняв руку, Дима взглянул на часы. Штрихи и стрелки четко выделялись на циферблате слабым серебреным сиянием. Одна стрелка смотрела на пять, вторая на семь. Они точно лгали, механизм работал исправно, но часы лгали. Как минимум часов шесть потерялись в переулках времени и пространства. А может, это он сейчас лгал себе, или лгали его чувства и ощущения? Сколько он пробыл в особняке? Или где он был?
  Он хотел уйти, но тут очередной порыв ветра, играя, принес издалека небольшую бумажку. Ветер волочил ее по дороге то, поднимая вверх, то, бросая на асфальт. Дима смотрел за этим как за чарующим спектаклем, что был поставлен именно для него. И спустя всего секунду Дима понял, что это за бумажка и бросился за ней, чтобы словить ее, а ветер поднял ее вверх, и она проскользнула мимо, и лишь забор не дал улететь ей дальше. Бумажка застряла между двумя железными прутами, и Дима схватил ее. С непонятным страхом на сердце Дима развернул бумажку и взглянул. На ней были выведены цифры всего семь, но они оказались сильно размыты, и разобрать их было почти невозможно. Еще долго Дима смотрел на бумажку, а после скомкал ее и сунул в задний карман.
  Все пора в реальный мир. Хватит бреда. Хватит ярких картинок. Хватит. Теперь все, правда. Теперь уйти. Уйти подальше. Забыть.
  Все дальше удаляясь от особняка, Дима брел в надежде найти остановку. Он хотел уехать, убежать подальше отсюда, от особняка, что не давал покоя душе.
  Дима опустил голову, и смотрел лишь под ноги, не видя ничего перед собой. Его размытая тень ложилась на желтоватый от света фонарей асфальт пешеходной дорожки, редко отвлекая взгляд Димы на себя.
  Надо найти остановку. Хотя в такое время - а сколько сейчас? Ведь Дима не знал времени, но точно к полуночи. И автобуса дождаться будет нелегко, а он совершенно незнаком с этим городом. Город ему теперь почему-то казался живым, как простые люди. От любых дальнейших мыслей Диму отвлек шум двигателя. Улицу осветил сильный свет фар. Остановившись, Дима обернулся. Слегка виляя, медленно катился маленький старенький автобус. Он подъехал совсем близко и остановился. Дверь открылась. Такое могло быть только в небольших городах. Просто в больших одиночка никто.
  Зайдя внутрь, Дима обратился к водителю:
  - А ваш автобус идет до гостиницы?
  - Да идет, садитесь. Вы не местный, вам сказать, когда остановка? - голос водителя звучал властно, и уверенно. Но самого водителя Дима не видел, он был скрыт за перегородкой.
  - Буду очень благодарен, - ответил Дима и занял одно из многочисленных пустых мест. Кроме него в автобусе ехали еще четверо, но Диме было не до них. Он страшно устал, боль нарастала. Рука стала неметь. Его слегка мутило, в замкнутом пространстве автобуса. В ушах звенело. Ему стало плохо, но он пытался не показать вида.
  Попутчики сидели по одному с угрюмыми лицами, всем им за тридцать. Они молчали и казались такими неприятными, что Дима отвернулся к окну, лишь бы не видеть их. Автобус тронулся. Наконец-то он убежит. За окном стали мелькать сменяющиеся картины города. Оригинальные фасады невысоких зданий, аккуратно остриженные деревья, и чистые пешеходные дорожки и все это в свете фонарей. Это город не походил на большинство тех городов, которые уже доводилось видеть Диме. Он был чище, светлей, уютней, но в тоже время и более пугающим. Дима залюбовался и потерял счет времени и даже не заметил, как автобус остановился.
  - Дмитрий, ваша остановка, - прозвучал голос водителя.
  Дима встрепенулся, осмотрелся и осознал что это ему. Поднялся и под пристальные взгляды остальных пассажиров прошел к выходу. И когда спрыгивал с последней ступеньки, услышал вдогонку:
  - Увидишь Лили, передай привет.
  Дима обомлел, оглянулся, даже приоткрыв рот, но сказать ничего не смог.
  Дверь автобуса закрылась, и автобус тронулся.
  Сознание вновь игралось с ним. Дима хотел остановить автобус и убедиться, что никто и ничего ему не говорил, но не мог - было уже поздно. Автобус быстро удалялся и вскоре исчез за поворотом. А взору Димы в этот момент предстало самое высокое здание города - гостиница, Дима почему-то точно знал, что это здание самое высокое и в этом городе выше него только небо. Дима провел взгляд через улицу, и вверх по этажам, пока здание не оборвалось резким контуром на фоне темного ночного неба. Семь этажей оформленных, как комично это не смотрелось, в серых тонах, но в праздничном стиле, взявшем черты от классицизма и барокко. В ночной темноте, освещенная лишь двумя боковыми фонарями и тусклой подсветкой она(гостиница) выглядела пугающе. В холе горел свет, а вот остальные окна были темны.
  Сбоку послышался, скрежет, - который Дима слышал раньше. Он посмотрел направо и увидел зверька - того самого, не то белку, не то хомяка. Зверек тоже заметил Диму, перестал грызть гриб, и уставился своими широкими глазами на Диму. В них читалась и грусть, и растерянность, они словно принадлежали не зверьку, а настоящему мыслящему существу. Между Димой и Зверьком образовалось невидимая связь, точно кто-то протянул цепь между ними, их взгляды ловили каждое эмоциональное изменение, Диме даже показалось, что зверек проникает ему в сознание, он пытается нечто рассказать, объяснить и еще миг и Дима поймет что. Но зверек мотнул головой, разорвав цепь. И шустро понесся через дорогу к дверям отеля. Дима видел блеск шерстки зверька в свете фонарей. Оцепенение спало не сразу, но Дима понимал, что ему нужно догнать этого зверька.
  Взглянул направо, а затем налево - на улице машин не было, также как и людей. Он спешно пошел по переходу, пересекая улицу. Лишь бы не упустить зверька. Картинка словно тряслась в такт его движения. Он чувствовал себя очень плохо, его колотило и подташнивало. Он перешел улицу - поднялся по ступеням - прошел через автоматические двери - холл был огромен и пуст - прошел к лифту - нажал на кнопку вызова, она вспыхнула красным - цифры побежали от семи к единице - лифт открылся и закрылся - медленно поплыл вверх - поднялся на седьмой этаж. Он чувствовал, что зверек уже здесь.
  Пустое пространство коридора заполняет очень тихая мелодия. Крик и резкий удар, и вновь тишина.
  Коридор уходит в бесконечность и утопает в темноте.
  Сотни, тысячи дверей. Одни закрыты, другие распахнуты настежь. Резкий контраст светлого потолка с частыми выделяющимися лампами и темного пола, застеленного тяжелыми почти черными коврами, в которых утопает свет. И пустые выкрашенные в серый цвет стены с резкими наклонными штрихами - плямами, мазками. А вокруг полная пустота и резкий контур плинтуса.
  Все это напоминает картину, написанную красками на холсте, а ты единственный не рисованный и потому не такой реальный - как яркая тень, на тусклой картине.
  Дима делает шаги вперед, но, кажется, что движется все вокруг, а он стоит на месте. Так сменяются тени, они пробегают по потолку, стенам и полу - тень бежит за тенью. С каждым шагом внутри нечто изменяется, ударяя по всем нервным окончаниям слабыми разрядами страх, все больше кружится голова, и боль, она все ярче. А вот и первая распахнутая дверь, а за ней образы, эпизоды - огромный зал, и в центре парень и девушка танцуют вальс, а вокруг них десятки других пар - выпускной вечер - он помнит, точно помнит, все в мельчайших подробностях - все.
  Удар - это точно удар, Дима чувствует и знает это. Он с трудом стоит на ногах. Линия белой полосы - толчок как при землетрясении - бросает вверх, а после вниз. И все в такт музыке. Диму кидает из стороны в сторону как при качке на корабле. Трясет весь этаж.
  Люди за дверью при ударе пришли в движение, нет, в движение пришла вся сцена. Образы стали тонуть, проваливаясь под пол и исчезая за стеной соседней комнаты. Эпизод стал туманным и почти прозрачным. С потолка же свалились новые образы, ставшие четкими и полностью вскоре заменившие прошлые. Теперь незнакомые люди, кажется это чей-то офис, за столом толстый мужчина, а перед ним молодой парень, пытающийся нечто объяснить.
  Музыка почти затихла, и новый виток, она нарастает и гремит, разрывая тишину. Мелодия как прилив, что отступает, а потом с новой силой бросается на скалистый берег и громом бьется о камни. Так эта мелодия бьет по сознанию, снося все преграды и звуча неразрывным потоком с мыслями, что теряются в нотах - становятся нотами. Линии и значки, тишина и взрыв, одни тонут, другие победоносно поднимают свои флаги, это иной мир - мир мелодии управляющей всем вокруг.
  Все громче и громче, пауза и вдох, вдох - это реальность вне тишины. И ты един с ней. Она едина со всеми сценами, что за дверями. Меняющимися: знакомыми и совершенно чужими. Такими другими, живущими в такт аккомпанементу, что звучит вокруг. Мир кружится, взлетает и падает, живет и умирает.
  Удар - новый бросок. Сцена вновь сменилась.
  Везде за открытыми дверями сменяются сцены. Сотни сцен. Сознание разрывается от всего этого на части. Музыка звучит раскатами, но тут же замирает и играет совсем тихо, словно давая возможность понять. Вокруг все заливает свет, и через него Дима увидел еще одну открытую дверь.
  Зеленая поляна, многие мили красоты ровного одеяла травы, которым укрыта земля. И эта зелень врывается в синь озера, с лазурными проблесками и мягкой прозрачностью теплой воды. На озере дружной семьей скользя, плывут три лебедя, красивых белоснежных лебедя. Она всегда восхищалась ими, она любила природу, она любила это место. Это дерево что одиноко выросло почти у самой воды. Вековой дуб, раскинувший свои мощные ветви, давая тень, блаженную в жаркие дни. Под деревом девушка, милая красивая леди, с невероятной улыбкой. Она разложила пикник и ждет лишь его. Она машет рукой. Ее улыбка светится как солнышко. Тиш обволакивает картину мира, но нечто гнетущее есть уже в ней, и ее сменяет волна, сотрясающая все вокруг - волна крика и боли, мелодии, что превращается в стон. Позади, тень. Он идет к ней, но она не видит, она смеется и машет рукой. За волной следует убивающее сознание жужжание и крик отчаянья. В руках у тени охотничий карабин. Он вскидывает его. Она ничего не видит, а кричать - она не слышит, не понимает. Мир теряет краски, звуки становятся более тихими, щемящими сердце и душу. Она машет руками приветствуя. И последний крик - крик отчаянья, музыка взвивается верх как лава что рвется наружу из жерла вулкана, нотами безнадежности и беспамятства. Третий самый громкий крик мелодии и... Он направляет карабин в нее, в следующий миг всплеск воды, гром выстрела, в небо взмывают лебеди и пустота. Картина вспыхивает белым светом и рассыпается на миллионы перышек медленно падающих вниз. Одно из них вылетает из комнаты и медленно падает у ног Димы.
  Шок от увиденного. И рухнувшие вместе со вспышкой света барьеры, что выстраивало сознание все эти годы. Мир, потерявший краски. Дима медленно наклонился и поднял перо. На глазах, словно укор появились проблески слез. В одно мгновение все оборвалось, напомнив то, что он долгие годы пытался забыть. Он разжал кулак, а на руке лежал небольшой медальон в виде лазурной капли - слезы, редкое наследие прошлого.
  В следующий миг перед глазами возникла дверь в комнату 7.11.
  С двух сторон двери шириной в три дюйма две ровные белые линии ограничивающие ее.
  Страх... Боль... Кто он?
  Дима достал из кармана ключ и открыл дверь. За ней была лишь темнота, и он шагнул ей навстречу.
  Дорогу освещает лишь призрачный свет луны, в котором все принимает ареальные очертания. С неба большими каплями сыплет дождь, виной которому небольшая, но темная туча. Стекло заливает, дворники просто не успевают и отвлекаю. Настроение то ли очень плохое то ли слишком плохое, разобрать не дает спиртное. Педаль газа медленно втапливается в пол и стрелка спидометра ползет все дальше по шкале. Она просит не гнать. Она боится.
  - Дурак!
  Лишь смешно.
  Переулок. Дождь усиливается. Она выскочила из темноты арки и прямиком к дороге. Молодая девушка в белом платье в свете луны и фар, под этим дождем. Под светом фар она замерла словно в страхе. До нее осталось около полусекунды.
  - Осторожно!
  Он жмет на педаль тормоза, еще и еще, но машина не слушается. Сердце похолодело. И как он мог поверить?
  Руль резко влево, а после вправо. Машину заносит на мокрой дороге, но она пролетает мимо девушки, ударяется о каменный бордюрчик, виляет и переворачивается, делая кульбит, врезается в одинокое дерево. Никаких воспоминаний, никаких эмоций. Завыл истошный звук сигнала. Всего секунда, а за ней страх, гнев боль, не столько за себя... и больше ничего.
  Руль резко влево, нога вдавливает педаль тормоза. Треск и звук схожий с взрывом - лопнул болон правого заднего колеса. Секунда: машину подбрасывает, она делает оборот, все как в страшном сне. Пусть она останется жива. Время тянется бесконечно долго. Образы из прошлого, затмевающие картину за лобовым стеклом - песок. Еще секунда и удар. Непреодолимо бросает на руль. Ребра сейчас не выдержат и треснут. Еще мгновение и срабатывает подушка безопасности, и прижимает голову к креслу. Больше ничего - лишь боль. Страшный скрежет - железо. По мозгу бьют миллионы электрических разрядов и, не выдерживая такой нагрузки, он отключается.
  Тынььь.... По иссиня-черной почти неразличимой в темноте глади воды побежал развод. Из точки вырос круг, устремившийся во все стороны, к бесконечности таящейся на рубеже сознания, что теряется в засвеченных лабиринтах непроницаемой ночи.
  В коробке. Разрушающая сознание тьма, боль, слабость все это разъедало сознание, смешивая крупинки попыток услышать, понять, вспомнить, ощутить, увидеть в одну сплошную кашу - месиво, залитое кислым нектаром усталости. Приглушенный шум деревьев вдали, неразборчивый лепет двух голосов немногим ближе, и нервный ритмичный писк где-то над головой. Тьма, обволакивающая сознание и все вокруг как небо что без звезд и луны нависает над человечеством в свои самые печальные ночи. И здесь каждый писк как удар, сильный пробивающий все на своем пути. Он врезается во тьму и разрывает ее яркой вспышкой, а после отступает, но тут же бьет с новой еще большей силой. Сознание, смешенное с тьмой, на мгновение вырывается на волю и этого мгновения достаточно, чтобы понять.
  Сколь неуютно, сколь непривычно. Словно разум чужой. А тело как набор звеньев разных цепей, похожих, но различных, как в принципе, так и истинно. Руки, ноги, тело не чувствуется. Пальцы. Пошевелить пальцами. Кажется, шевелятся, но, сколько усилий и боли.
  Боли - что так похожа на жизнь.
  Тяжелые налитые свинцом веки, закрывавшие глаза, наконец, удалось поднять, и сразу ослепил яркий заливающий все вокруг свет, что мешал осмотреться. Картина мира понемногу приобрела очертания. Он лежал в небольшой палате, подключенный к каким-то приборам. Над головой пищал аппарат, следящий за сердцебиением. За окном шумели деревья. А у входа в палату стояли два мужчины, рассмотреть которых он пока не мог. Их образы расплывались, то заливались ярким светом, то тонули в темноте. Они то и беседовали, но слов разобрать он не мог. Все проносилось в сознании как вихрь разбитых звуков. Сознание от этого рассыпалось на мелкие кусочки независимые друг от друга наполненные своими мыслями, чувствами, словами. Он не мог до конца придти в себя, он сходил с ума. Он закрыл и вновь открыл глаза. И теперь попытался заговорить, но горло лишь выдало несколько неразборчивых грубых хрипов. Но его услышали. Люди что стояли неподвижно замельтешили, это был врач и близки родственник, так показалось ему, но он не знал этого человека, никогда не видел и видеть не мог.
  -Ккто вы? - На этот раз звуки сложились в слова.
  - Я? - человек указал на себя, - ты не помнишь кто я?
  Дима с трудом помотал головой. Как неуютно, неудобно он сейчас себя ощущал. И не только психологически, но и физически.
  - Доктор он, что меня не помнит?
  - Или не узнает, вполне возможно временная потеря памяти - амнезия.
  Вновь осмотрев палату, он заметил фото на тумбочке, а на нем он и девушка, та самая, которую подобрали в лесу. Но как? Что за фото? Что за люди?
  Сознание стремилось умереть. Оно не в силах было бороться с усталостью, болью, и всем остальным. Да и физически он был как угасающий белый карлик, что не способен пылать. Глаза вновь закрылись. Люди еще что-то говорили, но сознанию, было все равно, оно вновь тонуло в темноте.
  Тынььь.... Как в небе вспыхивают звезды, в центре тьмы вспыхнула и погасла капля, что упала в воду. По иссиня-черной глади за первой волной устремилась вторая, она хотела догнать первую, но та словно непослушный ребенок убегала не оставляя и малейшего шанса. Они были близнецами, которых разделяло лишь время.
   Тьму разорвала картина. Он вновь был там. Перед глазами шахматная доска с расставленными фигурами. И ощущение хода часов. Тик. Тик. Тик.
  - Ваш ход, - слова старика отдают обжигающим холодом и эхом застывают вокруг. Есть в нем нечто неуловимо-пугающее.
  Но теперь все, кажется проще, и выход есть, есть ход, уводящий от мата.
  - Рокировка.
  Он сделал ход и все вокруг задребезжало, мазками побежали разводы черного по черному и в конце накинулись на шахматную доску и все вновь осталось во тьме. Но сознание сохранило расстановку фигур и продолжило партию, но уже у себя в самых отдаленных закутках мозга.
  Тынььь.... В темноте упала третья капля. Она разбилась о воду на мелкие осколки и утонула, оставив после себя лишь третий развод, как эхо своего существования.
  Перед глазами как маятник покачивался медальон, сверкавший переливами света в темноте. Юноша хотел схватить его, но не доставал, медальон ускользал из рук и убегал, а он из последних сил бежал за ним - маленький ребенок стремившийся догнать вечность.
  Он вновь открыл глаза. Ничего не изменилось. Все та же палате те же приборы, тот же писк над головой. И только ощущение тревоги и присутствия незваных гостей витало теперь в воздухе.
  - Добрый день.
  В палате точно кто-то был, но рассмотреть его было невозможно, он неподвижно стоял у изголовья кровати, явно не желая светить своей внешностью.
  На его слова Дима ничего не ответил, лишь попытался повернуть голову в его сторону, но это не вышло.
  - Не утруждайте себя Павел Владимирович. Я пришел передать вам пожелания от Пепла.
  - Я, я не Павел. Я не знаю никакого пепла, - с трудом выдавил Дима слова.
  - Так вы и в самом деле потеряли память? Хм. Это даже к лучшему.
  Мужчина, наконец, прошел к окну, но и теперь рассмотреть его Дима не смог, его внешность окружал ареол яркого солнечного света врывавшегося сквозь стекло с улицы, и очертания просто смазывались и казались черными в этом свете. И единственное что удалось разобрать, то, что этот человек был очень грузным с широкими плечами.
  - И все же, не перестаю удивляться, какие вы с сестрой одинаковые, даже из комы почти одновременно вышли. Не зря навестить тебя решили. Хотя поверь, я думал ты не выкарабкаешься, - человек говорил с неким почти неуловимым сарказмом.
  - Кто вы? Что с моей сестрой?
  - Ты забавный. Поверь это не моя прихоть.
  Человек вернулся к изголовью кровати туда, где стояла капельница. Дима не увидел, а почувствовал, что собирается делать этот человек. И пусть он его не знал и не понимал, но и мириться с отведенной участью не хотел.
  Человек наполнил шприц и собирался ввести в капельницу.
  Собрав все силы, Дима пошевелил пальцами и потянулся к катетеру. Время, казавшееся мигом, растянулось до бесконечности. И теперь все зависело только от него.
  Тынььь.... На воду упала последняя капля. Прежние разводы уже утихли и утонули в темной глади, исчезнув навсегда. И этот развод как последнее напоминание пока оставался четким кругом - кольцом на шеи птицы.
  Шахматная партия продолжалась. Фигуры стояли на своих местах, и теперь ход был за стариком. Тот неспешно передвинул ферзя и объявил:
  - Шаг и мат!
  
  -Да? Не верю!

---

Tark Kars.a (в соавторстве)
2008