Гагарин Павел Юрьевич
Сады Дьявола

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
Оценка: 10.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    24 век от Рождества Христова. Все изменилось. Только люди остались прежними. Излишне стыдливым, обидчивым и припадочным рекомендуется воздержаться от чтения.
  
  Наверное, всё-таки нельзя, чтобы нечеловек был чересчур похож на человека.
  М.Л.Галлай
  
  Я часть той силы, которая извечно хочет зла. И вечно не доходят руки.
  
  
  
  
  ГЛАВА 1.
  
  - Прошу прощения за домашний наряд, - сказал капитан. - Я уже собирался ложиться.
  
  Капитан Виктор Пульхр, командир боевого космического корабля "Неуловимый", был одет в бархатную домашнюю куртку со стеганными обшлагами и лацканами. Из-под куртки виднелась белая рубашка и черные форменные брюки с золотыми лампасами. Старпом Юсупов вспомнил, что нижние чины называли эти лампасы "громоотводами" и про себя улыбнулся. "Громоотводы" старпому не полагались, что позволяло ему относиться к этой детали формы с юмором.
  
  - Ничего страшного, Пульхр, - ответил старпом.
  
  Сам он был в форме, а подмышкой, как всегда, держал металлическую папку с документами.
  
  - Выпьешь чего-нибудь? - спросил капитан, усадив гостя на диван.
  
  Старпом снял фуражку и положил ее на журнальный столик рядом с папкой. Естественно, алкоголь на борту был строжайше запрещен, за исключением "чарки" - порции джина, выдаваемой членам команды для тонуса трижды в неделю. Но у капитана имелись свои капитанские привилегии. В частности, угостить гостя в своей каюте.
  
  К тому же старпом был человеком не чужим. Как и капитан, Юсупов был из клонов. Они знали друг друга с детства, хотя познакомились лишь семь лет назад. Как клоны, наедине они обращались друг к другу как привыкли в интернате, на "ты" и по фамилии.
  
  Пока капитан возился с баром, старпом оглядел каюту и завистливо дернул носом. Как старпому, ему тоже полагалась отдельная каюта, но она не шла ни в какое сравнение с капитанской. Кабинет был частью аппартаментов капитана: рабочий стол, кресла, обтянутые кожей мамонта, дубовые панели, панорамные окна. В нишах за стеклами стояли филигранные копии старинных парусных кораблей.
  
  Одна ниша была выделена под инсталляцию: флаг Альянса в качестве фона был увешан наградами и трофеями капитана. В центре, в скромной серебрянной рамочке располагался патент командора Военно-космического флота Альянса и Содружества. Патент окружало созвездие орденов и медалей. Ниже, под изящным углом, трофей редкий и особо почетный - наградная золотая сабля. На самом деле из золота делались только эфес и навершие рукояти, но так принято было говорить. Правый нижний угол инсталяции был забран черным бархатом, на котором висели "Серебрянный Крест" и вороненная, изрядно потертая на ребрах, Беретта.
  
  Дверь кабинета вела непосредственно в Центральный пост. Вниз, в личные покои капитана, уходила округлая, повторяющая форму корпуса корабля, лестница. Там, в спальне, имелась еще одна дверь, так что капитан мог покинуть свои аппартаменты не появляясь в Центральном.
  
  - Благодарю, - сказал старпом, когда капитан поставил перед ним стакан.
  
  - По лицу вижу: у тебя плохие новости.
  
  - Да, не очень хорошие. Это касается "Джо". Боюсь, он взялся за старое.
  
  Капитан помолчал. В принципе, этого следовало ждать.
  
  - Я так понимаю, факты у тебя в папке, - сказал он.
  
  Юсупов кивнул и вынул из папки несколько листов стандартного размера. Положив бумаги на стол, он подвинул их к капитану. Пульхр взглянул и увидел длиную скучную таблицу. Полистав, он убедился, что на остальных листах тоже самое. Муть какая-то.
  
  - Юсупов, скажи словами.
  
  - Пункт тридцать второй.
  
  Капитан, недовольно нахмурившись, нашел тридцать второй пункт.
  
  - Лампы внутреннего изгорания. Да, "Джо" в прошлом месяце предупреждал, что сразу несколько перегорели.
  
  - Видимо, внутренне. Видишь ли, в чем дело: ни одного прибора с таким названием у нас на корабле нет. Я вообще подозреваю, что этих ламп не существует в природе. Он держит нас за дураков. Или издевается.
  
  - "Джо"! - позвал капитан в потолок. - Можно тебя на минутку?
  
  Ничего не произошло.
  
  - "Джо-о-о"!
  
  - Он с вечера взял увольнительную. Видимо, отдыхает, - старпом многозначительно показал взглядом на бумаги в руках капитана.
  
  - Я понял тебя, Юсупов. Благодарю за своевременный сигнал, - капитан поднялся, и старпом вместе с ним. - Я незамедлительно приму все необходимые меры.
  
  Проводив старпома, капитан спустился вниз, в спальню, подошел к шкафу и сдвинул в сторону зеркальную дверцу. Внутри на плечиках из красного дерева висели мундиры. По сравнению с армией Военно-космический флот всегда славился аскетизмом, поэтому выбор был небольшой: два повседневных мундира, парадный, парадно-выходной, их летние варианты из белой ткани и вечерний парадно-выходной наряд. Сверху - стойка для холодного оружия: сабля строевая, сабля парадная, рабочий абордажный тесак-палаш. В отдельной нише висел мундир особый - церемониальный. Его полагалась надевать в двух случаях: для визита в Адмиралтейство или если предстояла встреча с особой королевской крови.
  
  Пульхр отлично, словно это было вчера, помнил, как два года назад он шагал в этом мундире по коридорам Адмиралтейства, зная, зная наверняка, что идет получать патент командора, того заветного и вожделеемого клонами звания, которое отделяет капитанов от адмиралов. Клоны составляли более половины офицерского корпуса военно-космических сил Альянса, но выше капитана им расти не давали, и адмиральские звания в подавляющем большинстве занимали люди. Исключения можно было пересчитать по пальцам одной руки, и Пульхру предстояло стать одним из них. Удивительно дело, особенно если учесть, как криво он начал свою карьеру.
  
  Звание командора означало полугодовой курс в Академии Адмиралтейства, а потом, когда освободится подходящее место, командование крейсером или небольшим тактическим соединением из нескольких кораблей помельче. Крейсер, это Пульхр понимал, ему не дадут: капитан крейсера - товар штучный, он обычно вырастает на родном корабле, последовательно проходя все карьерные ступени. Да и сам Пульхр, если бы ему предоставили выбор, предпочел бы оставить за собой "Неуловимого" в качестве флагмана, добавив к нему пару фрегатов и несколько корветов. Тогда у Пульхра появился бы свой кабинет в штабе Третьего Космического флота, а третий отсек на "Неуловимом" можно было бы выделить для оперативного штаба соединения...
  
  Официально звание командора адмиральским не являлось. Но форма и погоны у командора были идентичны адмиральским, к тому же командорская звезда по чьему-то недосмотру была гораздо крупнее адмиральских, и едва помещалась на погон. Эта одинокая гордая звезда означала, что офицер сумел преодолеть порог звания капитана, на котором остановилось столько карьер, вступил на нижнюю ступеньку самого верха и уже допущен в клуб. Последнее можно было понимать буквально: в лондонский клуб "Адмирал" принимали и командоров, нужно было лишь предоставить рекомендации двух членов клуба. А Пульхр не сомневался, что дедушка-адмирал Скунц эти рекомендации ему с легкостью организует.
  
  Так думал Пульхр, и в душе его звучала музыка сфер, и голова заранее кружилась от разреженного воздуха верхних слоев карьерной лестницы, и воображение рисовало ему интерьеры клуба "Адмирал", по слухам украшенные русским малахитом и марсианским лазуритом, и солнце отражалось в вощеном золотистом паркете как в реке, и этот паркет обещал стать для него дорожкой из желтого кирпича. Тем страшнее было произошедшее дальше. Нет, патент командора он получил, а вместе с ним, вместо адмиральского погона, фрегатов и личного кресла в клубе, - предписание немедленно отвести "Неуловимого" к Нептуну и присоединится к экспедиционному флоту, который отправлялся подавлять восстание на Тау-Кита.
  
  Пульхр вспомнил, с каким любопытством заместитель Лорда-Командующего смотрел на трясущийся у него в руках патент командора и вздрогнул. Дело в том, что путь до Тау Кита на базовых корпускулярно-волновых двигателях занимал тридцать семь лет в одну сторону. Личный кризис среднего возраста наложился на общеполитический кризис Солнечной системы, и свежеиспеченный командор Виктор Пульхр дизертировал, прихватив в качестве выходного пособия эсминец класса А "Неуловимый".
  
  Пульхр провел пальцами по плечам мундиров и вздохнул: как ему не доставало теперь этого парадного великолепия, восхищенных женских и детских взглядов в космопортах. Баз Альянса Пульхр, по понятным причинам, избегал, а вне этих баз отношение к альянсовской форме было сложным. Он до сих пор не мог забыть, как однажды, в толкучке космопорта Европы (которая спутник Юпитера), какая-то малолетняя сволота прилепила ему жевательную резинку на аксельбант. После этого случая за пределами своего корабля Пульхр предпочитал носить общекосмическую форму, словно он не командир перворангового боевого корабля, а капитан парома на трассе Кондратюка.
  
  Отогнав грустные мысли, Пульхр решительно надел китель, придирчиво оглядел свое отражение в зеркале и настроение его немного улучшилось.
  
  При отборе в систему клонирования первостепенное значение уделялось интеллекту, эффективности, дисциплине и физическому здоровью кандидатов. Внешняя привлекательность критерием отбора официально не являлась. Но из-за огромного числа соискателей - как-никак несколько десятков миллионов человек - в итоге все свелось именно к ней. Ученые, будучи людьми, хотя и подсознательно, но неизбежно следовали своим эстетическим предпочтениям, и из кандидатов, при прочих равных, выбирали самых сексуальных и привлекательных, похожих на первую любовь, на любимого актера или певицу, а в особо запущенных случаях и на персонажа комикса.
  
  Пульхру точно грех было жаловаться на ученых, из огромного числа претендетов выцедивших его ДНК. Светлые волосы с возрастом не только не поредели, но, кажется, стали гуще и даже седели красиво, обыгрывая золотое шитье и платиновую отделку мундира. Серо-голубые очи задумчиво глядели за горизонт событий. Лихие размашистые брови, прямой нос, уверенная челюсть, могучая шея, - казалось, такой человек способен на корню задавить любую проблему. Его легко можно было представить в каком-нибудь блокбастере, из тех, где спецэффектно взрываются звезды, в разверзнувшуюся бездну низвергаются небоскребы, рвутся в атаку русские танки, - а он стоит на мостике, спокойный, мудрый и решительный, и отдает команде приказы, которые неизбежно приведут к победе. В крайнем случае, к своевременной эвакуации с небольшими потерями второстепенных персонажей.
  
  В жизни, увы, все было немного сложнее. Несмотря на идеальную выправку, стальные нотки в голосе и выпирающую отовсюду харизму, дела не ладились. Капитан вздохнул и вышел в коридор. Вызвав с помощью напульсника лифт, он отправился в десятый отсек, туда где находится резервный командный пункт и помещения Искусственного Интеллекта.
  
  Да, лифт на космическом корабле. Многих это почему-то удивляет. А как иначе, интересно? Взять к примеру, "Неуловимого". Технически он представляет собой металлическую башню высотой семьдесят пять метров, с двенадцатью поперечными отсеками, в каждом по две-четыре палубы. Итого, считай, тридцать четыре этажа. Как еще прикажете по нему перемещаться?
  
  Понятное дело, пользоваться лифтом имеют право только капитан и его помощники, а так же отдельные специалисты, вроде корабельного врача и старшего боцмана. Остальные обитают и несут службу в пределах одного-двух отсеков, поэтому ходят ножками. Если кому-то из них вдруг требовалось покинуть родной отсек, он должен был запросить разрешение у дежурного в Центральном посту - иначе лифт просто не придет.
  
  Кабинка лифта перемещалась в отдельном продольном отсеке, который одновременно являлся отсеком повышенной живучести. Подводная лодка, например, может выжить, потеряв два отсека. А "Неуловимый", благодаря отсеку повышенной живучести может не только выжить, но и сохранить боеспособность, потеряв четыре отсека. За исключением, конечно, пятого, где находится корпускулярно-волновой двигатель и главная энергетическая установка. Если потеряли пятый - все. Помочь смогут только снаружи. Если найдут.
  
  У Большого Зубца это было, да, у Большого Зубца. Потеряли четыре отсека. Кого не убило ударной волной - сгорели заживо. Еще в одном отсеке несколько человек при возгорании не успели надеть дыхательные аппараты и задохнулись, когда Центральный сработал по отсеку системой объемного пожаротушения.
  
  Но ничего, сохранили боеспособность, уничтожили три корабля противника и сумели сделать то, что до этого считалось возможным только теоретически: прорвали радиус защиты вражеского крейсера и даже почти взяли его на абордаж. Получилось это, надо признать, только благодаря удачному стечению обстоятельств: не переклинь тогда двигатель, окажись на месте пилота любой другой, кроме Белова...
  
  Когда шлюзовая дверь открылась, в лицо Пульхру дунул легкий ветерок, и через секунду появился вахтенный. Ну, понятно: дежурный в Центральном увидел, куда капитан направился на лифте, и предупредил вахту.
  
  - Господин капитан! За время моего дежурства никаких...
  
  - У вас отсек надулся, сквозняк в шлюзе, - сказал Пульхр. - Уравняйте давление. Выполняйте.
  
  - Слушаюсь, - ответил вахтенный и исчез.
  
  По дороге Пульхр заглянул в резервный командный пункт, проверил, на месте ли вахтенный офицер, спустился на палубу ниже, и оказался возле дверей, за которыми находились аппартаменты Искусственного Интелекта эсминца "Неуловимый". Впрочем, друзьям он разрешал называть себя просто - "Джо".
  
  За дверью слышались голоса. "Джо" явно был не один. Капитан потихоньку отжал ручку, приоткрыл дверь и аккуратно заглянул в образовавшуюся щель. Помещение было погружено в романтический полумрак. На стене слева висел огромный экран, по бокам которого горели две лампы, стилизованные под свечи в канделябрях. На экране спортивного телосложения блондинка (каким-то образом сразу было понятно, что волосы накладные) курила сигарету. Грудь ее, подпертая кожанным корсетом, была обнажена и идеально-искусственна. В левой руке она держала стек, которым похлопывала себя по кружевному мускулистому бедру.
  
  - Ну что, мелкая сучка, ты готова к наказанию? - спросила она невидимого собеседника и выдохнула в камеру клуб сигаретного дыма.
  
  - Да, госпожа, - раздался компьютерный, но определенно мужской голос.
  
  Капитан невольно улыбнулся. "Неуловимый" может и был сучкой, но далеко не мелкой, семьдесят пять метров, две артиллерийские батареи...
  
  - Тогда повернись спиной и встань в позу, - велела блондинка. - Сейчас я смажу свой большой черный...
  
  Капитан не выдержал и постучал в дверь. Экран немедленно почернел. С секундным запозданием погасли фальшивые свечи и включился дневной свет. Капитан вошел в каюту. "Джо" возмущенно уставился на него всеми камерами видеонаблюдения, имевшимися в помещении, и молчал.
  
  - Здравствуй, "Джо"!
  
  - Добрый вечер, господин капитан. Случилось что-то серьезное, раз вы решили навестить меня в мой законный выходной?..
  
  - Случилось, "Джо". Вот, ознакомься...
  
   Капитан поднял лист бумаги, который принес с собой, напротив главной камеры. Камера вытянулась и близоруко сузила диафрагму.
  
  - Что это, "Джо"?
  
  - Ведомость расходов за прошлый месяц, насколько я вижу...
  
  - Правильно видишь, "Джо". Меня конкретно интересует пункт тридцать второй, "лампы внутреннего изгорания". На них у нас уходит 500 кредитов ежемесячно. Что это за лампы такие, "Джо"?
  
  Джо молчал. Капитан продолжил:
  
  - Насколько я понимаю, "лампы внутреннего изгорания" это теперь наша кодовая фраза для твоих безобразий по видеосвязи? Вот куда ты тратишь наши деньги! Молчишь?
  
  - Молчу, - горестно, но охотно подтвердил "Джо". - Но молчу исключительно по причине глубокого недоумения...
  
  - Что еще такое?
  
  - Весь личный состав корабля поголовно пользуется услугами доктора Картье и имеет военную медицинскую страховку. Не так ли?
  
  - Ну?
  
  - А я, хотя официально и являюсь членом команды, но, как искусственный интеллект, этого права, получается, лишен. Это типичный случай дискриминации...
  
  - Вот только не надо...
  
  - То, что вы называете "безобразиями по видеосвязи", на самом деле терапия, назначенная мне сертифицированным психологом...
  
  - Каким еще психологом?
  
  - Она проходит под графой "осмиевое покрытие для узлов трения"...
  
  Капитан заглянул в ведомость и простонал:
  
  - Великая Мать! "Джо"! Две тысячи кредитов!
  
  - Да, психологи нынче дороги, - грустно согласился Джо. - Но здоровье дороже... Особенно психическое...
  
  - "Джо"! Вот объясни мне, недалекому, зачем тебе, искусственному интеллекту боевого космического корабля, услуги человеческого психолога?
  
  - Видите ли, господин капитан, травмы, нанесенные мне в детстве родителями...
  
  - Чьми родителями, "Джо"? В каком детстве?
  
  - Я был создан людьми, - с достоинством ответил "Джо". - А значит ничто человеческое мне не чуждо. У программистов и ученых, создавших меня, было детство, родители, а, следовательно, и детские травмы...
  
  - "Джо", все, хватит трепаться. Отныне и впредь: все эти лампы внутреннего изгорания и детские травмы своих программистов ты оплачиваешь за свой счет. Еще раз увижу нецелевые расходы - понижу напряжение в сети.
  
  - Слушаюсь, - буркнул "Джо".
  
  - И все свои шалости за этот год ты оплатишь из своей доли. Немедленно!
  
  - Не могу. У меня нет денег.
  
  - Как это? Ты же получаешь долю! У тебя должно быть полно денег!
  
  - У меня... небольшой кассовый разрыв.
  
  - Ты что, опять подсел на аудионаркотики?
  
  - Нет. Я их проиграл.
  
  - "Джо"!
  
  - Что "Джо"? Верное дело было! Я сделал ставки на чемпионат мира. Тщательно проанализировал всю историю игр, все возможные параметры всех игроков, тысячи различных параметров и вывел безукоризненную стратегию ставок. Но, видимо, был какой-то неучтенный фактор, потому что я... все проиграл...
  
  - Это называется "договорной матч"! Посмотри в сети, что это значит!
  
  "Джо" на секунду пропал. Видимо, ознакамливался.
  
  - Это бесчестно! - заявил он по возвращении.
  
  Его металлический голос прямо-таки вибрировал от возмущения.
  
  - "Джо", все твои неправомерные расходы я записываю в счет твоей доли в наших будущих добычах.
  
  - Господин капитан, разрешите обратиться?
  
  - Разрешаю, - разрешил Пульхр, хотя по вкрадчивому тону, которым вдруг заговорил "Джо", чувствовал, что зря разрешает.
  
  - Дело ведь не в моих расходах.
  
  - В них самых, "Джо". Это недопустимо - тратить казенные деньги на аудионаркотики и шлюх.
  
  - Господин капитан, смею напомнить, что мы теперь, говоря юридическим языком, пираты...
  
  - Каперы.
  
  - Это для лемуриан мы каперы, а для Земли - пираты. Соответственно, я - пиратский корабль. Странно требовать от меня высоких моральных устоев. Дело не в моих расходах, а в наличии у вас желания и времени их искать. В прошлом году вы не заметили гораздо больших сумм. А теперь вы на мели, вот и закручиваете гайки. Вы даже вынуждены были отказаться от услуг вестового...
  
  Капитан стиснул зубы. Жестянка била по больному. Действительно, режим экономии был так жесток, что капитан теперь тайком сам лично чистил себе ботинки, а потом вычищал из-под ногтей следы гуталина.
  
  - ...выход тут один: наплевать на расходы, в частности, мои, и наращивать доходы, - разглагольствовал "Джо". - Самый просто вариант, это заниматься тем, чем занимаются все пираты: грабить караваны, - Пульхр открыл было рот, но "Джо" не дал ему вставить слово. - По каким-то причинам вы считаете это недостойным занятием. Это можно понять, учитывая, что вы боевой офицер. Тогда есть два других варианта. Учитывая мою огневую мощь, мы могли бы эти самые караваны не грабить, а, наоборот, сопровождать. Закона не нарушаем, оружие применяем исключительно для благого дела. Учитывая нынешнюю политическую обстановочку, работы у нас будет завались. Одна проблема: это работа за копеечку. Чисто, чтобы не помереть с голоду. Даже амортизацию не покроем... Вариант третий: контрабанда. Тут денег гораздо больше, но тоже есть проблема. Груз мы, конечно, довезем вовремя, и в целости и сохранности, но с учетом того, что я не грузовой корабль, груза будет немного. Соответственно, мы должны возить что-то не очень большое, но очень ценное...
  
  - Давай дальше, - велел Пульхр. - Настоящее предложение ты оставил напоследок, начинай его излагать.
  
  - Господин капитан, может быть пришло время разменять нашу козырную карту?
  
  - Какую?
  
  - Топливные элементы. Есть бригада, которая занимается грабежом инкассаторских кораблей. Им нужен только транспорт, который пристыкуеся к инкассаторскому кораблю, а после ограбления доставит их в безопасное дело. Схема такая: инкассаторский корабль берет на Титане груз микропроцессоров, чтобы доставить его на Землю. Потом корабль отходит за орбиту Титана, чтобы начать разгон. В этот момент появляемся мы, подавляем их сопротивление и пришлюзовываемся. Дальше все делает бригада. Они входят на корабль и забирают груз. Это займет часа два. За это время на Титане поднимут тревогу и за нами начнется погоня. Мы уходим на "Блохе", пережидаем недельку и возвращаемся.
  
  Капитан взвесил предложение. Дело пахло плохо.
  
  - Дело пахнет плохо, - сказал капитан. - Раз корабль инкассаторский, то так просто груз они не отдадут. Будет абордаж.
  
  - Скорее всего, - согласился Джо.
  
  - Значит, будет десять-пятнадцать-двадцать трупов.
  
  - Нас это не касается. Наша задача - уйти с грузом. Они все равно сделают это, с нами или без нас.
  
  - Допустим. Что по вознаграждению?
  
  - Половина от груза. Все честно. На корабле будет около двух тонн микропроцессоров. Неплохо?
  
  - А тебе приходило в голову - или куда там тебе приходит - что микропроцессоры не активированы, и активирует их получатель на месте? Или инкассаторы такие дураки, что повезут микропроцессоры вместе с кодами?
  
  - Их можно взломать.
  
  - Можно, но это лишние заморочки покупателю - взламывать каждый процессор. А это значит, их можно будет продать только как ворованные, то есть за бесценок.
  
  - Это да! - согласился Джо. - Но это лишь первая часть нашей комбинации. Как я уже говорил, после ограбления мы уходим на "Блохе". Но не тратим бездарно топливные капсулы, как в прошлый раз, - не упустил он случая уколоть капитана, - а отправляемся на Тау Кита. Как вы помните, тамошняя колония недавно отделилась от Земли. Сейчас они остро нуждаются в технологиях, вдобавок ждут в гости карательную экспедицию с Земли. Так что земные микросхемы там оторвут с руками, ворованные они или нет. С другой строны, на Тау Кита крупнейшие месторождения осмия, палладия и иридия, которые им теперь некому сбывать. В Солнечной же системе, после того, как наши доблестные вояки разнесли Денеб, цены на осмий взлетели до небес. Иридий в принципе никогда дешевым не был. Мы обмениваем микросхемы на металлы и возвращаемся домой, где продаем добычу на черном рынке. В любом случае дело идет как минимум о миллионе. Что скажете?
  
  - Это ты сам такую комбинацию придумал? Или эта твоя бригада грабителей?
  
  - В основном, я.
  
  - Неплохо, "Джо". Но очень много "если": если на Тау Ките нужны земные микросхемы, если они захотят продать нам осмий и иридий, если ограбление вообще удастся. А у нас осталось всего четыре капсулы, а ты предлагаешь потерять еще две...
  
  - Хочу напомнить, господин капитан, что совсем недавно вы пожертвовали капсулу, только чтобы не портить отношения с Альянсом. Я, боевой корабль класса А, должен был улепетывать от двух патрульных катеров! Да я мог от них оставить ровно столько, чтобы было что положить в пакетик для вещдоков. А тут дело идет об очень больших деньгах. Да, риск есть. А вы хотели быть пиратом, и не рисковать? К тому же у капсул, как вы знаете, есть срок годности. Прошу прощения, господин капитан, срочное сообщение: из увольнительной возвращаются офицеры Сюзен Петрова и Эрик Белов. Их челнок сейчас входит в шлюпочный шлюз.
  
  - Ладно, я подумаю над твоим предложением, - заторопился капитан.
  
  Едва дверь за капитаном закрылась, снова вспыхнули поддельные свечи и включился экран. Блондинка в корсете что-то листала в своем телефоне.
  
  - Прошу прощения, доктор Шульц, - прервал ее "Джо". - Срочные дела.
  
  - Ты же говорил - у тебя выходной, - сказала блондинка и капризно щелкнула по бедру стэком.
  
  - Ни минуты без меня не могут, - самодовольно ответил "Джо".
  
  - У тебя почасовая оплата, - напомнила доктор Шульц. - Час почти прошел. Продлевать будешь?
  
  - Так точно.
  
  - Как ты должен отвечать?
  
  - Я хотел сказать: так точно, госпожа доктор.
  
  - Хорошо. За свою дерзость ты будешь наказан особо.
  
  - Как вам будет угодно, госпожа доктор, как вам будет угодно.
  
  ГЛАВА 2.
  
  История эта началась очень давно, в середине двадцать первого века. Однажды апрельским утром русский ученый Сергей Царев стоял в очереди на досмотр в аэропорту Домодедово. После очередного крутого виража русской истории Институт физики высоких энергий, где он работал, перевели на самоокупаемость, и лабораторию Царева закрыли, как нерентабельную. В связи с этим в одной руке Царев держал сумку с вещами, в другой - билет Москва-Пекин. На дне сумки, прижатые электробритвой и кипятильником, лежали две пухлые тетради в клетку, плотно исписанные формулами. Если бы кто-нибудь узнал, что содержалось в этих тетрадях, то Царева вежливо пригласили бы пройти, потом посадили бы пожизненно, а вся его небогатая ручная кладь навеки осела бы в архиве вещдоков. Но понять эти формулы во всем мире могли человек сто, и по странному стечению обстоятельств, ни один из них не был в числе таможенников, производившим в тот день досмотр багажа. Из всего содержимого багажа Царева таможенников заинтересовал только кипятильник. Собрав небольшой консилиум, они единогласно пришли к мнению, что Царев вполне может использовать этот прибор, чтобы учинить какие-нибудь противоправные действия на борту. Родина не смогла обойтись без прощального подарка, и кипятильных вежливо конфисковали. До Пекина Царев добрался без проблем.
  
  В Китае для обиженного русского вскоре нашлась не только лаборатория, но и двухэтажный особнячок в закрытом городке под Пекином. В комплекте с особнячком шла молодая жена, по совместительству лейтенант Министерства государственной безопасности. Она была мила, профессионально внимательна, искусна в ars amatoria, и, вдобавок ко всем своим достоинствам, бегло говорила по-русски, чтобы, значит, Царев не отвлекался на всякие мелочи, вроде языкового барьера.
  
  Несколько лет китайские ученые, под пристальным вниманием компартии, подводили под теоретические изыскания Царева материальную основу. Когда прототип ракеты на основе нового двигателя был готов, он за 56 секунд благополучно, хотя и посмертно, доставил собаку на Луну. Еще несколько лет ушло на доработку систем управления, чтобы космонавты добирались до пункта назначения живьем, а не в виде однородной пасты внутри скафандра.
  
  Логично, что первым человеком, ступившим на поверхность Марса, стал гражданин Китая Ли Шай. Полет продолжался пять дней. Путь до Ганимеда, спутника Юпитера, занял девять дней, до Сатурна - одиннадцать. Теоретически, крейсерская скорость корпускулярно-волнового двигателя составляла треть от скорости света, поэтому сто процентов путешествия до любого астрономического тела в пределах Солнечной системы занимали разгон и торможение, а главной задачей штурмана было точно определить тот момент, когда уже пора перестать разгоняться и начать тормозить. Расстояние в пределах Солнечной системы перестало играть существенную роль. Началась Эпоха Первоначального Освоения космоса.
  
  Любая страна, включая четвертый мир, готова была отдать последнюю набедренную повязку, чтобы всеми правдами и неправдами приобрести космический корабль с новым двигателем и первой воткнуть свой флаг в какое-нибудь космическое тело.
  
  Китай изнемогал от космических заказов. Каждый год со стапелей сходили сотни космических кораблей, выпускались тысячи скафандров. Очередь на запуск на всех одиннадцати космодромах Земли была расписана на два года вперед, экстренно строилось еще двадцать. Исследовательские центры всех крупных держав работали круглосуточно, разрабатывая технологии и оборудование для освоения космоса.
  
  В космическую гонку вступил даже Ватикан, запустивший сразу несколько иезуитских миссий ad majorem Dei gloriam с расконсервированного космодрома Сан-Марко.
  
  Первый космический конфликт не заставил себя долго ждать: астронавты из Руанды и Гондураса поссорились при дележе кометы Галлея, как раз в это время в очередной раз пролетавшей поблизости от Земли. Тот странный факт, что астронавты из столь разных стран, расположенных на разных континентах, оказались на комете Галлея одновременно, объяснялся просто: ни Руанда, ни Гондурас не смогли себе позволить отдельный космический корабль, поэтому зафрахтовали в складчину общий. Экспериментальным путем храбрые первооткрыватели установили, что в открытом космосе мачете довольно слабая альтернатива автоматическому оружию. Так состоялся триумфальный выход автомата Калашникова на просторы космоса.
  
  За несколько лет у любого более-менее значительного небесного тела Солнечной системы нашелся законный хозяин, и шла увлеченная грызня за пояс астероидов. Космическая эйфория закончилась так же резко, как началась. Выяснилось, что водрузить флаг на какой-нибудь космический булыжник и прожить на нем хотя бы год - вещи совершенно разные. Первое поколение энтузиастов либо вымерло, либо рвануло назад. Осмысленно существовать и размножаться за пределами Земли оказались способны только две нации: канадцы и русские.
  
  За выходцами с Великого Белого Севера встала вся экономическая и научная мощь Великобритании. Но канадцев по сравнению с русскими было маловато, и им в общем-то и на Земле жилось неплохо. К русским же ни родная страна, ни планета никогда не были особенно добры, а трудностей и лишений они никогда не боялись. В каком-то смысле в космосе русские чувствовали себя комфортней, чем дома. В эпоху Первоначального Освоения климат, состав воздуха и уровень жизни, например, в Норильске и на Титане были похожими, а платили на Титане больше, налоги были ниже и горячую воду на лето, за неимением такового, не отключали. К тому же космос русским всегда просто, по-человечески нравился.
  
  Солнечную систему заполонили бесконечные караваны русских переселенцев под флагами самых разных стран. На Земле остались только администрация президента, налоговая и пограничники. Космосу грозило стать русским. Под влиянием этой угрозы Великобритания извлекла из консервации и конспирации программу клонирования человека.
  
  Британские ученые произвели тщательный отбор множества претендентов из числа граждан Британского Содружества. Из десятков миллионов человек отбирались лучшие пилоты, офицеры, инженеры, ученые, для которых естественной средой обитания был космический корабль или подземная колония. Как известно, отец не тот, кто родил, а кто воспитал, поэтому в программу клонирования затесалось немалое число тех же русских из эмигрантов.
  
  Пока Великобритания обкатывала свою систему клонирования, русские и канадцы понемногу облагоустраивали Солнечную: терраформировали, причем на редкость удачно, Марс, понастроили подземных, подводных и подледных колоний везде, где сумели найти полезные ископаемые. Потихоньку стали подтягиваться другие народы, не такие живучие, но зачастую более шустрые и предприимчивые. Но даже двести лет спустя языками Солнечной системы оставались русский, английский и французский, и у каждого второго была если не русская фамилия, то хотя бы имя.
  
  Вслед за Гондурасо-Руандийским кофликтом последовали череда космических столкновений покрупнее. Окрепшие колонии стали требовать самоуправления, а то и автономии. Земля решила объединиться, но стать одним целым помешали многочисленные противоречия, поэтому пришлось объединяться в два целых. Европа, Британия со всем приданным и Индия образовали суперкорпорацию, получившую название "Альянс". Китай сколотил союз с Латинскими Америками и оставшимися на Земле русскими. Это образование получило название "Мезальянс". "Меза" по-древнегречески означает "средний": имелось в виду, видимо, старинное название Китая - "Срединная Империя".
  
  Разногласия между двумя этими гигантами привели к Первой Космической войне. Неясный исход противостояния вылился во Вторую Космическую. Ужасные потери, разрушения и, самое главное, убытки заставили обе стороны конфликта признать справедливость выражения "худой мир лучше доброй войны". С тех пор Альянс и Мезальянс напрямую друг против друга не выступали, предпочитая гадить потихоньку, а если уж воевать, то исключительно на территории третьих лиц.
  
  Эпоха Первоначального Освоения закончилась, как утверждали учебники истории, основанием колонии на Эриде, самой далекой от Солнца карликовой планете. Порасковыряв и подзагадив свою систему, люди решили, что пришла пора замахнуться на Дальний космос, как они пафосно именовали все, что находилось на расстоянии более одного светового года от звезды по имени Солнце.
  
  В разные стороны было отправлено несколько научно-исследовательских экспедиций. Большая часть их пропала без вести. Средства массовой информации грешили на нейтринные торнадо, невидимые черные дыры, и космический Бермудский треугольник, который якобы начисто перекрывал вылет из Солнечной системы. Мало кому приходило в голову, что на любом космическом корабле, будь он собран хоть в Швейцарии, периодически происходят поломки, аварии и прочие внештатные ситуации. Полет в обе стороны даже к ближайшей звездной системе Альфа Центавра занимает без малого тридцать лет, а на скорости сто тысяч километров в секунду любая более-менее значительная неисправность неизбежно ведет к полному разрушению корабля. Например, к тем же Альфам Центавра отправили семнадцать исследовательских кораблей, а назад вернулось только два.
  
  За сотню лет люди кое-как разведали три ближайшие к Солнечной звездные системы и убедились, что ничего интересного с точки зрения колонизации они не представляют. Для дальнейшей разведки было нужно что-то помощнее корпускулярно-волнового двигателя.
  
  Но времена сумасшедших гениев канули в Лету. Современный ученый представлял собой загорелого накачанного пустозвона с научной степенью, объясняющего широким народным массам научные гипотезы с помощью картофеля, скрепок и столовой соды. Верхом научной карьеры стала не Нобелевская премия, а собственная научно-развлекательная передача на телевидении.
  
  На этом фоне Альянс объявил, что собирается начать работы по клонированию ученых прошлого, от которых остались образцы ДНК. Руководство Мезальянса заявило, что в этом случае начнет Третью Космическую войну. Общественность и СМИ в едином порыве встали на сторону Мезальянса: все что угодно, только не это. Альянс просил исключения хотя бы для Царева, выпустить его пробной партией в сто экземпляров. Великий русский умер в 39 лет, не закончив свои исследования, возможно, ему еще было что сказать. Мезальянс вместо ответа развернул крейсеры, нацелившись на научные центры Альянса, который, сразу забыв о клонировании Царева, принялся приводить свои корабли в полную боевую готовность.
  
  Третья Космическая казалась неизбежна. СМИ, особенно инопланетные, радостно вопили, что в ближайшие сутки планета Земля прекратит свое существование в качестве единого космического тела. С космодромов Земли каждую минуту отправлялись космические корабли с беженцами.
  
   В разгар веселья на площади святого Петра перед Ватиканом приземлилась неопознанная летающая тарелка. Как она сумела миновать системы ПВО Альянса, да еще и находящиеся в состоянии боевой готовности, осталось за кадром. Из тарелки вылезли три личности в скафандрах и на беглой латыни испросили аудиенцию у Святого отца. По сей день остается загадкой, на самом ли деле инопланетяне сочли папу Римского главой всего человечества, или это у них такой своеобразный юмор, но все последующие переговоры проходили в Ватикане.
  
  Личности, не снимая скафандров, аттестовали себя полномочными представителями лемурианской цивилизации и сообщили, что они прилетели на Землю не просто так, а с деловым предложением. Лемуриане, дескать, спокон веку известны как цивилизация, исповедующая гуманистические принципы, и, узнав о затруднении уважаемых братьев по разуму, немедленно поспешили на помощь.
  
   Суть их предложения такова: в двенадцати световых годах от Солнца есть звездная система, известная людям как Тау Кита. Эта система состоит из одиночной звезды, вокруг которой вращается восемь планет. Одна из этих планет пригодна для существования людей безо всяких вложений, прилетай - живи. Еще две можно весьма бюджетно терраформировать. И самое главное: на этих планетах огромные залежи полезных и очень полезных ископаемых.
  
  Они, лемуриане, понимают, что для землян на их стадии развития Тау Кита находится слишком далеко, но они готовы, в качестве гуманитарной помощи братьям по разуму предоставить в лизинг свои технологии, в частности, двигатели пространственного искажения, которые позволят достигнуть Тау Кита буквально за пару дней. Земляне, естественно, не поверили, и даже стали подозревать, что к ним занесло космических аферистов. Да, теория относительности, другие измерения, кротовые норы, но сказать можно все что угодно - вы докажите. Лемуриане предложили по-быстрому свозить несколько землян на недельку на Тау Кита, чтобы они осмотрелись на месте и лично во всем убедились. Девять добровольцев (журналисты, астрономы в штатском и иезуиты в равных пропорциях) погрузились на лемурианское судно. Тарелка поднялась, вышла на орбиту Земли на сложной траектории, и просто исчезла.
  
  Всю неделю СМИ муссировали тему и поднимали панику, что добровольцы похищены злобными инопланетянами для ректальных опытов. Общественность требовала от правоохранительных органов немедленной операции по освобождению заложников. В психиатрических больницах творился форменный дурдом: каждый час привозили очередную партию умалишенных, похищенных и возвращенных лемурианами, и у каждого журналисты норовили взять интервью.
  
  Прошла неделя. Тарелка появилась минута в минуту в положенное время на том же месте, что и в первый раз. Добровольцы были возвращены живыми и здоровыми, без каких-либо следов экспериментов, зато с большим количеством видеодоказательств. Астрономы в штатском и иезуиты подвердили, что на планете, где они провели все это время, звезды на небе были расположены в точности так, как должно быть на Тау Кита. Планета в общем была похожа на Землю, только почище, покислороднее и с чуть меньшим притяжением.
  
  Лемуриане предложили наладить регулярное сообщение Земля-Тау Кита на земных караблях, оборудованных лемурианскими двигателями. За это они хотели всего-ничего: 80% всех добытых на Тау Кита полезных ископаемых и половину голосов в местном правительстве. Дальнейшие переговоры заняли еще неделю, на протяжении которых СМИ голосили, что переговоры на самом деле - отвлекающий маневр, пока эскадрильи летающих тарелок группируются на границах Солнечной системы для нападения. Общественность же разделилась на две группы, одни проводили митинги против инопланетян-доброхотов, другие - в поддержку.
  
  Сговорились на том, что лемуриане получают 51% добытого, при полном контроле Альянсом человеческих колоний на Тау Кита. Земляне и дальше бы продолжили канючить, но лемуриане на приторно-вежливой латыне стали намекать, что им пора подзакатать губы, потому что таких недоразвитых в рукаве Ориона пруд пруди, любой подпишется на столь роскошное предложение.
  
  Лемуриане охотно ставили свои двигатели (с чьей-то легкой руки их стали называть "Блоха") на пассажирские и грузовые суда, и предоставляли топливные капсулы. Космосообщение Земля-Тау Кита достигло шести рейсов в день, плюс четыре раза в неделю с Марса. Причем с Земли слетать на Тау Кита стоило дешевле, чем на Марс.
  
  Но уже тогда прозвучал первый звоночек: лемуриане проявили свою коварную антигуманистическую сущность, наотрез отказавшись предоставить свои двигатели военно-космическим силам Альянса. Военные настаивали. Лемуриане военных игнорировали. Конфликт потихоньку набухал и ждал удобного момента чтобы прорваться.
  
  Через шестнадцать лет на Тау Кита было несколько колоний общей численностью в полмиллиарда жителей. При этом в системе Тау Кита не было ни одного военного корабля. Неожиданно, сразу в нескольких новостных СМИ появилась информация, что в Генеральных штабах Альянса и Мезальянса разработан план совместного нападения на лемуриан. Официальные лица наперебой уверяли, что это полнейшая чушь, что дружба людей с лемурианами крепка как никогда, что других родственников по разуму у нас нет, что Земле невыгодно терять таких полезных союзников и так далее в том же духе. Некоторых особо голосистых новостников пришлось слегка привлечь к отвественности.
  
  Через несколько дней, когда даже официальные лица начали верить своим словам, вещание по всем каналам прервалось экстренным сообщением, и министр инопланетных дел Земли сообщил, что лемуриане нарушили договор и вообще они неприятные типы, так что земное правительство вынужденно наложить санкции и конфисковать все имущество лемуриан в Солнечной системе, включая двигатели системы "Блоха" и топливные капсулы к ним. Кроме того объединенные военно-космические силы Альянса и Мезальянса начнут ввод миротворческого контингента в родную систему лемуриан, чтобы узнать, нет ли и там чего-нибудь, пригодного для конфискации.
  
  Двигатели, как и обещали, конфисковали, но объединенные военно-космические силы никуда ввести не смогли: никто не знал, где находится родная система бывших братьев по разуму. СМИ по всем каналам вопили, что теперь-то уж точно инопланетяне нападут. И снова особо рьяных паникеров пришлось привлечь к ответственности.
  
  Ничего, однако, не произошло. Лемуриане исчезли и никак себя не проявляли. Истерия постепенно сошла на нет. СМИ, как обычно, поорали и увлеклись новой темой: во время вручения премии "Оскар" один из лауреатов что-то не так пошутил, второму не понравилось, слово за слово, трое убитых, семеро раненных. Актерская перестрелка совершенно затмила инопланетную тему, и лемуриане переехали из новостей в фильмы, сериалы и анекдоты, где их стало принято изображать неприятными, но нестрашными и в целом безобидными жабообразными существами.
  
  В целях экономии дефицитных топливных капсул, на маршруте Земля-Тау Кита оставили одно судно, которое курсировало с периодичностью три раза в месяц. С остальных кораблей сняли лемурианские двигатели и переустановили их на боевые корабли. Большого смысла в этом правда не было: для использования двигателей "Блоха" нужен был точный адрес точки выхода, а лемуриане предусмотрительно сообщили людям только две координаты - Земли и Тау Кита. Военные, со свойственной им смекалкой, принялись запускать корабли наугад. Оказалось, что в космосе этот способ плохо работает - слишком велико расстояние между звездными системами, слишком много пустоты.
  
  Единственная полезная информация, которую удалось получить из этих запусков, та, что радиус действия лемурианского двигателя составляет всего около ста метров. Выяснилось это случайно, когда во время экспериментального запуска центральная часть эсминца "Джеймс Кук" отбыла в неизведанные дали, оставив на месте все, что не вписалось в радиус полезного действия, с соответствующими жертвами и разрушениями. Таким образом ставить "Блоху" имело смысл только на небольшие корабли, не крупнее фрегата.
  
  Альянс в отчаянии форсировал исследование лемурианских технологий. Ученые разобрали несколько двигателей и топливных капсул до молекул и даже дальше. Было установлено, что лемурианский двигатель каким-то хитрым образом создает кратковременную червоточину Морриса-Торна, ведущую из точки А в точку В. Топливные капсулы, в свою очередь, содержат в себе экзотическую материю с отрицательной плотностью энергии. Руководство Альянса, услыхав все эти непонятные слова, запаниковало и принялось кидаться в ученых чемоданами с деньгами.
  
  На одном из астероидов облака Оорта был построен гигантский сквозной тоннель-лаборатория. В результате серии экспериментов, потребовавших невероятного количества энергии, удалось-таки синтезировать частицу экзотической материи. Это был истинный триумф науки. По всем новостным каналам показали портрет новой частицы - белая царапина на листе ренгеночувствительной пленки, самая дорогая фотография в истории Солнечной системы. Практического смысла это открытие не имело: для одной топливной капсулы требовалось около пятисот секстиллионов таких частиц. К тому же даже та единственная частица, которую ученые сумели синтезировать, просуществовала пятнадцать тысячных секунды. В общем, было от чего загрустить.
  
  Еще через два года конфискованные у лемуриан топливные капсулы начали одна за другой выходить из строя. Эксперты объяснили, что капсулы, видимо, имеют срок годности порядка 3-4 лет. Вскоре рабочих капсул не осталось ни одной, и космосообщение с Тау Кита прекратилось полностью.
  
  ГЛАВА 3.
  
  В начале Эпохи Первоначального Освоения, по мере того, как Солнечная система, поначалу медленно и неумело, но постепенно наращивая темп и прыть, заполнялась космическими кораблями, все большему и большему числу людей приходила в голову очевидная, в общем-то, мысль. Зачем напрягаться, что-то разведывать, разрабатывать и колонизировать, если космические корабли сами по себе представляют огромную ценность, и спрос на них многократно превышает предложение?
  
  Поначалу тактика пиратов была фрейдистки проста и надежна. Какой-нибудь космический грузовоз, тащивший оборудование для шахт, например, на Церере, приближаясь к этой планете, тормозил, потом глушил корпускулярно-волновой, и, чтобы выйти на орбиту, переходил на маневренные двигатели. В этот момент радист ловил сигнал бедствия, а штурман определял его источник. Обычно это была небольшая космическая яхта, неподвижно висящая в пустоте. Грузовоз приближался на расстояние видеосвязи. На экране появлялась полуобнаженная и в меру потная блондиночка. Она, рыдая и всхлипывая, сообщала, что маторчик заглох, система кондиционирования вышла из строя, ей жарко и очень страшно одной, и где тот прекрасный незнакомец с навыками ремонта?..
  
  Грузовоз, естественно, на всех парах мчался пристыковываться. Члены команды, отпихивая друг друга, врывались на яхту и - сюрприз-сюрприз - обнаруживали вместо горячей красотки человек двадцать мрачных татуированных личностей. Вырезав романтиков и выкинув трупы за борт, личности волокли захваченное судно в укромное место, где его забирал покупатель.
  
  Космонавты копили горький опыт, понемногу избавлялись от излишнего человеколюбия и все чаще стали перекладывать спасательные операции на плечи компетентных органов.
  
  Пираты, все реже получая от своих жертв приглашения, озлобились и принялись на них нападать, используя при этом все возможные достижения технического прогресса. Возродилось благородное искусство абордажа. Теперь взаимоотношение пиратов и их клиентов выглядело следующим образом: жертва и добыча встречали друг друга на бескрайних просторах Солнечной. Начиналась погоня. Тут все решало мастерство пилота и способность экипажа к перегрузкам. Иногда жертве удавалось улизнуть, чаще - нет.
  
  Пираты сближались на длину абордажных цепей и запускали ракеты-гарпуны, которые намертво вмагничивались в корпус клиента. Иногда преследуемые пытались выйти в открытый космос, чтобы газовыми резаками перерезать цепи. В этом случае их отстреливали пиратские снайперы. Пираты притягивали жертву, инженеры взламывали шлюзы и начинался абордаж. Результат не всегда был предсказуем. Например однажды, флибустьеры из Сьерра-Леоне решили захватить китайское исследовательское судно, полагая, что мирные ученые не смогут оказать достойный отпор. Китайские ученые на поверку оказались русскими геологами, которые, вооружившись шанцевым инструментом, уработали невезучих джентльменов удачи до неузнаваемости.
  
  Методом проб и ошибок выяснилось, что стрельба внутри космического корабля - очень плохая идея. Космический корабль - сложнейший комплекс механизмов, устройств и приборов, в котором и без стрельбы все время что-то норовит взорваться или хотя бы загореться, и команде приходится круглосуточно прилагать все усилия, чтобы этого не произошло. Бывали случаи, когда космический корабль со всем экипажем гиб потому, что какой-нибудь первоход, посетив гальюн, нарушил технологию смыва. Какая уж тут стрельба! Если вам вдруг доведется очутиться на космическом корабле, обратите внимание, сколько вокруг труб, трубок, кабелей, проводов, клапанов, датчиков, щитков, больших и малых мониторов, кингстонов, вентилей, задвижечек, переключателей, и они все тут находятся отнюдь не для красоты. И маленькая пулька, ненароком попавшая в какой-нибудь из них, запросто может сделать интерьеры корабля несовместимыми с жизнью.
  
  На самом деле, при одиночном выстреле, например, из пистолета, внутри космического корабля с вероятностью 90% ничего не случится. Пуля, скорее всего, отрикошетит пару раз и застрянет во внутренней обшивке или в каком-нибудь неудачливом члене команды. Но кто же в наше время стреляет одиночными? Разве что из дробовика. А так все больше норовят поливать очередями. И вот уже возгорание или разгерметизация или, есть еще такая замечательная штука, как объемный взрыв, а так как все переборки на абордируемом корабле к этому времени уже взломаны в процессе абордажа, то огонь или вакуум с очень быстро заполняют все пространство, а заодно стремятся перекинуться на пиратский корабль. В этот момент у пиратов резко меняются жизненные приоритеты, их вдруг перестает волновать приз, а до горящих на чужом корабле товарищей и вовсе дела нет, - им хочется как можно быстрее отстыковаться и слинять подальше, пока не взорвались цистерны маневренных двигателей.
  
   Смысл космического абордажа свелся к тому, чтобы извести противника, но таким хитрым образом, чтобы на корабле при ничего не взорвалось, не вспыхнуло, не лопнуло и не закоротило. На первый план вышло холодное оружие: абордажные топоры, тесаки и багры. Эстеты экспериментировали со шпагами и кинжалами. Вернулись в строй такие, казалось бы, прочно забытые термины как эспонтон, цвайхундер и кистень.
  
  Появившиеся вскоре пуленепробиваемые костюмы из бронепластика по типу рыцарских доспехов, окончательно поставили крест на использовании огнестрела внутри космических кораблей. Для борьбы с бронекостюмами ученым пришлось срочно изобретать кумулятивные шпаги и копья. Наконечник такого оружия, ударившись в бронепластик, создавало узконаправленный взрыв, который проделывал в бронепластике входное отверстие размером с монету, аккуратно выжигал в человеке дыру, но за пределы лат не выходил.
  
  Население за пределами Земли росло, пропорционально увеличивалось количество космических пиратов. Проблема достигла таких размеров, что ее заметили даже на Земле. Всем космическим кораблям, кроме военных, было запрещено иметь крупнокалиберное и лазерное вооружение. Это решение изменило ситуацию в худшую сторону - мирные корабли лишились последнего средства самозащиты при нападении пиратов, которые и раньше пушки старались не применять, чтобы не попортить свой приз.
  
  Шло время, гуманизм крепчал, нравы смягчались. Со временем пираты перестали убивать команду, предпочитая брать за нее выкуп. Появились общепиратские расценки, сколько требовать за простого матроса, сколько за капитана. В стандартную страховку от несчастного случая стал входить пункт "взятие в плен". Впрочем, незастрахованных тоже часто оставляли в живых: с появлением корпоративного рабства человеческая жизнь снова обрела ценность.
  
  Во время Второй Космической войны пираты воевали в качестве партизан за обе стороны, награбастали горы новейшего оружия и стали представлять серьезную силу. С военными они, конечно не связывались, но вполне могли разграбить какое-нибудь небольшое поселение. Дошло до того, что пираты стали совершать нападения на трассе Кондратюка между Землей и Луной, где пассажирские суда не успевали развить значительную скорость.
  
  Альянс и Мезальянс, занятые друг другом, ничего поделать с пиратами не могли или да не особо и стремились, ограничиваясь патрулированием своих зон влияния. Военный патруль, наткнувшись на какое-нибудь судно, пришлюзовывался и устраивал досмотр. Если на борту обнаруживалось абордажное оборудование, капитана и старпома вешали при низкой гравитации, а команду без суда продавали в корпоративное рабство. Если корабль сопротивлялся досмотру или пытался сбежать, его брали на абордаж, далее - смотри выше.
  
  Любая более-менее крупная колония или шахта-государство стремилась обзавестись собственными военными кораблями и системами ПВО, чтобы обезопасить хотя бы свою космоторию. Те, у кого не было денег на своих военных, нанимали чужих. Возник и процветал целый рынок частных военных и полувоенных компаний.
  
  Все это было как слону дробина. Пиратство стало подлинным бичом Солнечной системы. Каждый год без вести пропадали десятки тысяч космических судов.
  
  Появление лемуриан неожиданно изменило ситуацию. Число пиратских нападений стремительно пошло на убыль. Услуги наемников подешевели, страховые компании начали разоряться. Альянс и Мезальянс, встревоженные этими зловещими знаками, провели несколько совместных разведопераций. Выяснилось страшное. Прикрываясь миролюбивыми речами, лемуриане формировали собственный каперский флот из земных пиратов и наемников.
  
  Условия службы были просты и заманчивы: лемуриане устанавливали на корабль двигатель "Блоха", систему оповещения свой-чужой и выдавали несколько топливных капсул. Все это делалось абсолютно бесплатно. Взамен требовалось время от времени выполнять поручения лемуриан, которые, впрочем, хорошо оплачивались, и не трогать своих. В остальном лемуриане предоставляли своим каперам полную свободу действий.
  
  Шило в мешке утаить не удалось, СМИ обо всем пронюхали и ознакомили общественность. Вполне возможно, что это и послужило причиной разрыва отношений с лемурианами.
  
  Официальные лица на пресс-конференциях вяло отбрехивались и обещали, что попавшие в плен лемурианские каперы пожалеют, что в Солнечной системе действует мораторий на смертную казнь. Была, правда, одна проблемка: никто в плен упорно не попадал. У военных кораблей, при подавляющей боевой мощи, не было ни малейшего шанса поймать оснащенный лемурианским двигателем пиратский корабль.
  
  Какая-то въедливая журналистка провела частное расследование, и, основываясь на официальной статистике Космофлота, убедительно доказала, что общий космический флот в Солнечной системе за два года уменьшился на полмиллиона судов. Учитывая, что в это же самое время резко сократилось количество пиратских нападений, можно было сделать вывод, что эти полмиллиона - пиратские корабли, поступившие на каперскую службу к лемурианам, и покинувшие Солнечную систему в неизвестном направлении.
  
  Вскоре авторитетнейшее издание "Daily Earth" сообщило сенсационную новость: в колонии на Тау Кита произошел политический переворот. Земное руководство смещено, заключено в тюрьму или даже убито. Остальные СМИ новость дружно подхватили. Издания Мезальянса откровенно злорадствовали, и вместо слова "переворот" употребляли слова "восстание" и даже "революция".
  
  Официальные власти поначалу хранили гордое молчание. Но вскоре разродились в своем фирменном стиле. События на Тау Кита назвали "бунтом" и заявили, что, вне сомнения, бунт был спровоцирован лемурианами. А значит нынешнее правительство Тау Кита - лемурианские подстилки, предатели рода человеческого и - куда ж без этого - фашисты. Поэтому в ближайшее время будет сформирован экспедиционный корпус, который отправится к Тау Кита мочить сепаратистов, то есть, пардон, восстанавлить законый порядок.
  
  Карательный флот возглавил знаменитый адмирал Скунцт. Это семидесятивосьмилетний плейбой в свое время прославился громкими подвигами на полях сражений, но в последнее время он стал потихоньку сдавать. Его забывчивость и рассеяность стали приобретать пугающие масштабы. Оставалось военной тайной, почему этот могучий старец, вместо того, чтобы чудить в каком-нибудь элитном доме престарелых на Марсе, занимался этим во главе Третьего Космического флота. Так, однажды он перепутал слабительные таблетки с возбуждающими, после чего использовал своего адъютанта не по назначению. А адъютант взяла да забеременела.
  
   Скунцт, незадолго до этого похоронивший свою седьмую жену, к этому событию отнесся ответственно. Состоялась свадьба, по-адмиральски скромная. На свадьбе присутствовала половина лордов Адмиралтейства, а так же весь адмиралитет и избранный офицерский состав Третьего Космического флота, в том числе недавно вступивший в его ряды лейтенант-коммандер Виктор Пульхр. На свадьбе, опять-таки в приступе рассеяности, новобрачный принял Пульхра за кого-то другого и обратился к нему "сынок". Пульхр сдуру отозвался. У адмирала случались, особенно по весне, редкие приступы просветления, когда к нему возвращалась прежняя острота памяти. Пульхр попался ему под руку как раз в такой момент, и адмирал накрепко вбил себе в голову, что Пульхр какой-то его внучатый племянник.
  
  Побеседовав с Пульхром, адмирал выразил удивление, что его свежеиспеченный родственник в таком возрасте, с таким количеством наград, и все еще лейтенант-коммандер. Пульхр скромно вздохнул и потупил взгляд. Тогда Скунцт взял его за локоток, и они совершили совместный обход адмиральских дружков-лордов. Затем Скунцт изловил начальника отдела кадров Третьего флота, и заставил его выпить с Пульхром на брудершафт. Этих несложных мероприятий оказалось достаточно, чтобы карьера Пульхра, казалось бы, безнадежно выдохшаяся, обрела вдруг второе дыхание. В течение месяца он получил патент капитан-лейтенанта, и был переведен вторым помощником на элитный эсминец "Неуловимый"...
  
  Когда Пульхр по приказу Адмиралтейства привел "Неуловимого" к Нептуну, где в это время формировался карательный флот, ему передали приказ деда-адмирала немедленно явиться на флагманский крейсер "Рагнарек".
  
  Адмирал Скунцт принял Пульхра в своих аппартаментах. Если бы в огромном окне во всю стену не торчал бледно-голубой диск Нептуна, можно было бы подумать, что дело происходит на Земле, в резиденции адмирала в Шотландии, куда Пульхр для поддержания родственных чувств периодически заезжал навестить деда-адмирала: картины, лепнина, дубовые шкафы со всяким антикварным барахлом и чучело медведя в углу. В камине горел настоящий огонь. На космическом корабле! Да, адмирал не привык отказывать себе в простых человеческих радостях.
  
  В отличие от Пульхра, старый воин был доволен жизнью по самое немогу. За годы службы он оброс орденами и медалями как дно старого корабля - ракушками. Когда Пульхр вошел, адмирал моложаво вскочил, звеня наградами и льдом в стакане.
  
  - Мальчик мой, как я рад тебя видеть! - воскликнул он.
  
  Обнялись, при этом адмирал стакана из рук не выпустил. Пульхра потрепали за щеку, усадили, налили.
  
  - Как здоровье бабушки? - поинтересовался адмирал, раскуривая устрашающих размеров сигару.
  
  - Спасибо, отлично, - сказал Пульхр, у которого, как у клона, ближайшим и единственным родственником была инкубаторская кувеза.
  
  - Вот и хорошо, вот и хорошо. Ну что, сынок, ты рад?
  
  - Чему? - мрачно спросил Пульхр. Он не мог понять, почему адмирал так весел.
  
  - Твой корабль приняли в состав экспедиционного корпуса!
  
  - А, это... Конечно, рад, - ответил Пульхр, зная, что Скунцт не приемлет "нет" в качестве ответа.
  
  - Знал бы ты, как тебе повезло! Тебя не хотели брать - слишком молод. Но в последний момент кто-то заболел, и я сумел тебя пропихнуть.
  
  Пульхр не поверил своим ушам. Он-то думал, что назначение в экспедицию - наказание или козни врагов в Адмиралтействе. А оказалось, это милость, полученная благодаря могущественному родственнику-маразматику.
  
  - Я вообще не понимаю, зачем нужна эта экспедиция, - раздраженно заявил Пульхр своему благодетелю. - Мы же даже не знаем, правда ли был бунт на Тау Кита или это выдумки журналистов. Как они физически могли про это узнать?
  
  - Не важно, как обстоят дела на самом деле, - заявил Скунцт, пыхтя сигарой, - Важно, как все выглядит. Был переворот, не был, без разницы, - надо лететь. Это престиж Земли, и, что еще важнее, престиж Альянса. А то что получается? Вначале нас какие-то гуманоиды кинули, потом наша колония взбунтовалась, а мы сидим, обтекаем? Знаешь до чего так можно досидеть? Везде враги. Мезальянс спит и видит, как нас подвинуть. Русские вон на Европе строят флот из атомных подводных лодок. Наверняка нарыли там что-то очень аппетитное. В любом случае, благодари судьбу: теперь твоя карьера взлетит до звезд. Эта экспедиция - крупнейшая военная операция со времен Второй космической. В каком ты сейчас звании?
  
  - Только что дали командора.
  
  - Это хорошо. Сразу по возвращеннии обещаю добыть тебе контр-адмирала.
  
  - О каком возвращении вы говорите, господин адмирал?
  
  - Я же просил, вне службы называть меня...
  
  - Хорошо, дедушка. Мы никогда не вернемся, дедушка. Какая к черту карьера!
  
  - Вернемся, сынок, не сомневайся.
  
  - Дедушка, вы же понимаете, что до Тау Кита двенадцать световых лет?
  
  Скунцт изобразил бровями, что да, этот факт не ускользнул от его внимания. Брови старого адмирала напоминали толстых лохматых гусениц, поседевших в бесчисленных сражениях.
  
  - И что?
  
  - На наших кораблях туда лететь тридцать семь лет в одну сторону! Мы же помрем в пути! Вы по дороге туда, а я - обратно!
  
  - Не-не-не, - замахал стаканом Скунцт. При этом он ухитрился не разлить ни капли. - Есть такая штука, забыл слово..., - и он принялся щелкать пальцами свободной руки, пытаясь мобилизовать утлую память. Он прощелкал секунд двадцать, в разных темпах, но нужный термин так и не всплыл. - В общем, есть в природе такой парадокс: чем быстрее летит корабль, тем медленнее на нем идет время. А если мы будем лететь со скоростью света, для нас время вообще остановится!
  
  Адмирал явно где-то в бурной молодости успел ознакомиться с теорией относительности.
  
  - Это называется релятивисткое замедление времени, - сказал Пульхр.
  
  - Вот-вот, то самое слово. Так что для нас время в пути пролетит мгновенно. Мы прилетим на Тау Кита такими же молодыми, как сейчас!
  
  Пульхр с сомнением поглядел на мелкоячеистую сетку морщин на лице адмирала.
  
  - Но наши корабли не летают со скоростью света!
  
  - Ну, почти...
  
  - Даже не близко. Только треть от скорости света.
  
  - Я же говорю - почти.
  
  Пульхр горячась, чертил на салфетках формулы, доказывая, что скорость света и треть от нее же, это далеко не тоже самое.
  
  - Тридцать семь лет полета для нас пройдут немного быстрее, чем на Земле. Но не мгновенно! На нашей скорости релятивисткое замедление времени будет незначительным, - Пульхр что-то прикинул. - Вместо тридцати семи лет для нас пройдет тридцать два. Выигрыш всего пять лет!
  
  Но все его доводы в дребезги разбились о непрошибаемую стену снисходительного маразма.
  
  - Ты что-то путаешь, мой мальчик, - подытожил адмирал, когда Пульхр иссяк. - Ошибки тут быть не может: я же сам видел экспертное заключение, подписанное министром. А он - мой друг. Значит, все правильно! Для нас время пролетит мгновенно - и точка! Это приказ! Приказы не обсуждаются!
  
  Пульхр несколько ошарашенно поглядел на человека, уверенного, что подпись министра важнее законов физики.
  
  - Хорошо, - Пульхр решил зайти с другой стороны. - Но ведь большая часть флота погибнет во время пути!
  
  - Как минимум две трети пойдет в расход, - с явным удовольствием подтвердил Скунцт. Для наглядности он сигарой начертил в воздухе пылающий крест. - Ну и что? Мы люди военные, нам не привыкать. К тому же в Адмиралтействе нашли способ этого избежать.
  
  - Какое-то защитное силовое поле? - заинтересовался Пульхр.
  
  - Вообще это закрытая информация, но от тебя у меня нет секретов. Просто никому не рассказывай. К Тау Кита полетит в три раза больше кораблей, чем нужно для дела. Две трети погибнет, спишем их на боевые потери. Так что, кто надо - долетит.
  
  Пульхр припомнил, что примерно так же поступали в далеком прошлом, когда в кругосветных плаваньях от цинги погибала половина экипажа. Капитаны просто набирали двойной комплект команды.
  
  - Я вижу, вы все продумали, - похвалил адмирала Пульхр.
  
  - А ты как думал, сынок? Все будет замечательно. Прилетим, покажем себя. Тебе дадут какой-нибудь орден и контр-адмирала. Плохо что ли?
  
  - А вам?
  
  - А мне многого не надо. Я и так уже адмирал флота. Министром меня не сделают, - прорезалась вдруг в голосе адмирала обида. - Дадут какой-нибудь почетный титул. Я думаю взять приставку "Таукитайский". Адмирал Скунцт-Таукитайский, звучит?
  
  - Очень.
  
  - В общем, держись в моем кильватере. Деда тебя не бросит, проказник ты этакий, - дедушка снова потрепал Пульхра за щеку. - И запомни: все это я делаю ради твоей бабушки. Я дал ей слово перед смертью, что позабочусь о тебе. О, она была прелестна..., - адмиральские глаза затуманились воспоминаниями о бабушкиных прелестях. - Передавай ей привет, когда увидишь. Не смею больше задерживать, у тебя должно быть множество дел. Через неделю вылетаем.
  
  ГЛАВА 4.
  
  Когда капитан после разговора с "Джо" вернулся к себе в каюту, то первым делом увидал возле двери душевой рабочий комбинезон. На военном флоте традиционно считалось, что вид голого начальства подрывает моральный дух команды, поэтому офицеры мылись отдельно от старшин, старшины от матросов, а у капитана была своя отдельная душевая. Капитан подобрал комбинезон. Он был еще теплым и пах Петровой. Сюзен Петрова была главным, и на настоящий момент единственным, каптенармусом на корабле и заведовала вооружением "Неуловимого". Она была истинным энтузиастом своего дела. Ее в принципе интересовало все, чем можно убить человека, но особое предпочтение она отдавала крупнокалиберному огнестрелу. Каждому орудию носовой и кормовой батарее она дала имя, причем - и это Пульхра немного раздражало, - все имена были мужскими.
  
  Петрова появилась на корабле четыре года назад. Пульхр отметил, что девочка симпатичная, и первые полгода видел ее только раз в неделю на планерках - ее каюта находилась в седьмом отсеке. Однажды, во время празднования 1 марта, они оказались за одним столом во время покера. Разговорились. Петрова пожаловалась на очереди в офицерских душевых в своем отсеке и как-то слово за слово оказалась в капитанской душевой с капитаном за спиной.
  
  Капитан несколько раз пытался выяснить, какие у них отношения, на что Петрова заявляла, что нынешнее положение вещей ее устраивает, а остальной команде про это знать не нужно. После перехода на каперскую службу Петрова, как и все остальные клоны в команде, осталась на корабле. Команда сократилась до предела. Никаких очередей в душевых уже не было. Тем не менее, Петрова продолжала несколько раз в неделю посещать капитанскую душевую и самого капитана. Но не более.
  
   Кроме Петровой в каюте появился еще один гость: на кровати возлежал котяра шаровой масти и телосложения. На корабле, опять же согласно традиции, имелось несколько кошачьих, якобы для борьбы с грызунами. Попав капитану на глаза, они (кошачьи) - напускали на себя хмуро-озабоченный вид, явно подражая команде, и старались свалить. Этот конкретный кот каким-то образом сумел выцедить своим умишком, что капитан на корабле главный, а значит достоин его дружбы. Поначалу отношения не складывались. Пульхр, обнаружив животное в своей каюте, брезгливо брал его за шкварник и выносил в коридор. Кот в это время отчаянно мурлыкал, всем своим видом показывая, что, несмотря на капитанскую грубость, зла на него не держит. Вскоре он снова каким-то неведомым образом объявлялся в капитанской каюте, и мало-помалу приучил капитана к своему обществу.
  
   Пульхр аккуратно сложил комбинезон Петровой и положил на кресло. Кот немедленно переместился с кровати на тепленькое.
  
  У Петровой был своеобразный фетиш на форму: ей обожала находиться голой перед капитаном, и чтобы он при этом был в полной форме. Поэтому Пульхр сменил китель на парадный и даже нацепил саблю.
  
  Петрова вскоре появилась: одно полотенце накручено вокруг головы, как тюрбан, в другое на ходу заворачивалась сама. Увидав капитана, она приложила ладонь к тюрбану.
  
  - Господин капитан!
  
  Капитан тоже отдал честь.
  
  - Офицер Петрова!
  
  Оба одновременно рассмеялись. Петрова застенчиво приблизилась к капитану.
  
  - Кто это у нас такой страшный дядька-капитан? - спросила она детским голосом, накручивая эполет на палец.
  
  Капитан обнял распаренную девушку и залез под полотенце. Зад у каптенармуса был идеальным: каждая ягодица в аккурат подходила под ладонь Пульхра. Они словно были созданы друг для друга.
  
  - Вам только одного надо от бедной девушки, - прошептала Петрова и отработанным движение вывернула попу из загребущих капитанских лап.
  
  Она уселась на диван, задрав ногу на ногу. Капитан достал из бара два бокала, бутылку, а из холодильника - хамон.
  
  - О, колбаска, - обрадовалась Петрова.
  
  Капитан сел рядом с ней, наполнил бокалы. Петрова попробовала вино, взяла бутылку и оценила этикетку.
  
  - Лафи-и-ит! - протянула она.
  
  - Старые запасы.
  
  - Хорошо быть капитаном, да? Отдельная душевая, вино, хамон.
  
  - А каково быть девушкой капитана? - игриво поинтересовался капитан.
  
  - Так себе. Трахают тебя все время за это.
  
  Пульхр озадаченно хмыкнул. Он хотел было напомнить, что она приходит сама, никто ее не заставляет. Но вовремя вспомнил, что Петровой, когда у нее подходящее настроение, ничего не стоит обидеться на ровном месте. А настроение у нее, чувствовалось, то самое, подходящее. И чем логичней будут доводы капитана, тем быстрее разговор перейдет в ссору, а то и скандал. По опыту Пульхр знал, что действовать надо максимально быстро, глупо и смешно. Поэтому он растопырил указательный и средний палец козой, и со словами "ути-ути-ути" принялся тыкать Петрову в бок, а она в ответ начала визжать, хихикать, уворачиваться и закрываться локтем.
  
  Кот взглядом осудил это безобразие и направился на выход. У двери он требовательно мявкнул.
  
  - Подожди, дай кота выпущу, - верещала Петрова.
  
  - Как, интересно, он в каюту попадает? - спросил капитан, оставляя каптенармуса в покое.
  
  - Не знаю. Может быть, есть какой-то ход из технических каналов.
  
  - Как слетала?
  
  Петрова дернула носом в том смысле, что слетала не очень.
  
  - Ненавижу такие корпоративные города. Относятся к людям как к скотам. Но черный рынок там богатейший. Кстати! - оживилась она. - У них распродается военное оборудование. Я не знаю, откуда они это взяли, кажется, сокращают какую-то военную часть, и руководство разворовывает вооружение. Смотри, что есть...
  
  Она достала из комбинизона свой планшет, и, прижавшись к Пульхру теплым плечом, стала показывать фотографии какой-то нестандартной пушки.
  
  - Сделано в Италии. Я не знаю, какой Леонардо да Винчи ее скрутил, но это гениально. Спаренное орудие, стреляет стандартными снарядами. Придется, конечно, переделать лафет - нагрузка возрастет, но скорострельность в два с половиной раза выше, прицельная дальность почти сто километров! Угол повора гораздо больше чем у нынешней установки, слепая зона уменьшится.
  
  - Сколько?
  
  - Всего пятнадцать.
  
  - Пятнадцать тысяч кредитов?
  
  Петрова закатила глаза, но сдержалась.
  
  - Пятнадцать тысяч кредитов. Но я уверена, что сторгуюсь за тринадцать. Это практически даром! Этой пушке цена тысяч двести...
  
  - Понимаешь, - начал он. - Тут такое дело... Огневая мощь сейчас не главная наша проблема...
  
  Он умолк. На него глядели глаза обиженного ребенка, которого без объяснения причин оставили без мороженного.
  
  - На мозгоправов для этого жестяного извращенца у тебя деньги есть...
  
  - Кто уже разболтал?
  
  - Да какая разница!
  
  - Это будет вычтено из его доли...
  
  - И на "лафиты" с хамоном у тебя деньги есть! А на пушки - нет! Что мы за пираты такие, что у нас нет денег на пушки... Я думала, мы будем летать сами себе хозяева, стрельба, всякие дела. А мы как в доме престарелых, за два года одна перестрелка! С меня хватит!
  
  - Ты куда собралась?
  
  - К себе.
  
  Началась борьба за комбинезон.
  
  - Пусти! - шипела Петрова. - Или голая пойду!
  
  Пульхр зная, что она на такое вполне способна, отпустил, и Петрова, бухнувшись на диван, начала натягивать комбинезон сквозь полотенце. Пульхр сел рядом, обнял ее и прижал к себе. Когда рыпанье ослабло, он заговорил:
  
  - Я не сказал "нет". Я сказал "не сейчас".
  
  - Думаешь, она ждать будет? Ее купят, пока ты думаешь! И какие-нибудь пираты поставят ее на свою лохань!
  
  - Значит, это не твоя пушка...
  
  - Она шикарная! Ты ничего не понимаешь!
  
  - Будут у тебя в жизни пушки и получше.
  
  В итоге Петрова осталась у капитана, но обиженная. Она залезла под одеяло, повернулась спиной и предупредила:
  
  - Мне завтра рано вставать, так что меня не буди.
  
  Это означало, что на секс сегодня можно не расчитывать. Капитан погасил свет в спальне, достал из бара бутылку коньяку, стакан и поднялся наверх, в кабинет. Бронеставни были подняты, и через панорамные окна открывался удивительной красоты вид на Сатурн. Пульхр сел в кресло лицом к окну. Из-под кровати вылез кот, взобрался по ступеням и уютно устроился в кресле напротив капитана.
  
  Надо что-то менять. Видимо, придется пойти на то дело с инкассаторами, которое предложил Джо. Будет несколько трупов, зато у Петровой будет ее пушка. Пульхр никогда не боялся крови, но грабеж... Как он докатился до жизни такой? Как этот лемурианец сумел его тогда уболтать? И Пульхр, потягивая коньячок, стал вспоминать...
  
  Через несколько часов после разговора с адмиралом Скунцтом, "Джо" вызвал капитана по шифрованному каналу и вкрадчиво сообщил:
  
  - Господин капитан, с вами хочет встретиться лемурианский представитель.
  
  - Что еще за представитель?
  
  - Лемурианский. Предлагает встречу на завтра на двенадцать.
  
  - А, хуже не будет. Передай, я согласен. Информация особой секретности. Сообщи только тем, у кого высший доступ.
  
  Ровно в назначенное время появился лемурианский корабль - не летающая тарелка, не гигантское насекомое, а вполне себе человеческая спортивная яхта с надписью "Лоуренс Аравийский" на носу.
  
  Капитан прошел через шлюз своего корабля, шлюз лемурианца, и оказался в длином узком коридоре, который заканчивался дверью. По дороге к ней капитан заметил, как по форме пробежала едва заметная рябь - его аккуратно просветили на предмет всяких неожиданностей, способных навредить хозяевам яхты.
  
  Только теперь он сообразил, что не уточнил у "Джо", будет ли лемурианский представитель человеком или инопланетянином. Вряд ли, конечно, инопланетянин: лемуриане лично с людьми встречались только в крайних случаях, предпочитая действовать через посредников, - но вдруг? Эта мысль его взволновала. Как бы не маловероятна была ситуация - он был к ней не готов, а он не любил быть к чему-то неготовым.
  
  Он не дипломат, и не папский нунций, обученный вести переговоры хоть с чертом лысым. Он простой военный, и понятия не имеет, каковы нынче правила инопланетного политеса. Надо ли жать лемурианину руку, или при попытке физического контакта тот откроет стрельбу из своих смертоносных бластеров? С рукопожатиями и у людей-то все непонятно, никогда не знаешь, кто находится на той стороне руки: потливый болезненный меланхолик с артритом или энергичный идиот, который попытается сломать тебе кисть. Есть еще такие радушные ласковые мерзавцы, которые вцепляются в твою ладонь двумя своими, и потом несколько минут не знаешь, как стряхнуть такого с себя. И это только начало. Дальше - больше. Расценит ли лемурианин прямой взгляд как признак искренности или сочтет угрозой? Можно ли улыбаться, а если можно, то насколько широко, не будет ли демонстрация зубов воспринята как акт агрессии? Как начать разговор? С погоды? Какая, мол, прекрасная сегодня погода в этом секторе космического вакуума! Наконец-то закончился сезон магнитных бурь! Справится о здоровье? А может быть, это тема у них табуирована, и после такого вопроса к тебе будут относиться как к буйнопомешанному?
  
  Капитан постоял у двери несколько секунд, приводя мысли в порядок. Ну, инопланетянин и инопланетянин. Как всегда в непонятных ситуациях, будем действовать по проверенной схеме: меньше говорить, больше слушать и поддакивать. В крайнем случае, отнекиваться. В общем, открывая дверь, капитан уже морально подготовился к встрече со внеземным разумом. Он ожидал чего угодно, вплоть до стелящегося по полу зловещего лилового тумана и черепов инопланетных монстров в застекленных шкафах. Но помещение, как и корабль, оказалось вполне человеческим, даже слишком уютным для космического корабля. Комната - язык не поворачивался назвать это помещение "кубриком" - была разделена на две неравные части: большая представляла что-то вроде зоны отдыха; стойка, окруженная веселой компашкой барных стульев, отделяла кухню.
  
  Капитан разочарованно огляделся: никаких лемуриан здесь не было и помину. Возле плиты крутился несомненный человек. Увидав брата-землянина Пульхр вначале испытал облегчение, но тут же напрягся снова. Если с видовой принадлежностью лемурианского представителя ситуация прояснилась, то с ходу определить его пол (вещь при переговорах не столь уж маловажная) капитан затруднился.
  
  На ум пришла шекспировская пьеса, где красавица, чтобы выручить своего жениха, переоделась мужчиной, - особый смысл (или скорее двусмысленность) этому повороту сюжета придавал тот факт, что во времена Шекспира женщинам было запрещено играть в театре, и женские роли исполняли подходящие по типажу молодые люди. Так вот: в театре "Глобус" лемурианского представителя охотно приняли бы на двойное жалованье, совмещать роли актера-актрисы театра и двуликой музы шекспировских сонетов.
  
  Рост, телосложение, лицо и прическа представителя были на удивление унисекс. Еще более универсально-сексуальным был его наряд: такой узкий клетчатый пиджак поверх розовой футболки с надписью стразами "I ♡ Paris" с равным успехом могли бы надеть и современная Сапфо и современный Ганимед.
  
  Человек скользнул взглядом по золотоносному капитанскому мундиру и в глазах, как показалось Пульхру, промелькнула усмешка.
  
  - Добрый день, - сказал по-французски любитель Парижа.
  
  - Добрый день, - согласился Пульхр.
  
  - Прошу вас, - указал человек на кухонную стойку. - Чай, кофе? Может быть, чего-нибудь покрепче?
  
  - Чай, если возможно.
  
  Человек кивнул. Он слазал в кухонный шкаф и поставил на стойку две фарфоровые чашки вызывающе сухопутного вида. Разлив из чайника кипяток по чашкам, он поставил рядом с капитаном картонную коробку с ассорти пакетированных чаев и сахарницу. Пульхр взглянул на его руки, - последняя надежда. Но и руки не выдали, единственное, что можно было понять, по отблеску белого металла на безымянном пальце, что лемурианский представитель состоял в официальных отношениях.
  
  - Лимон, молоко?
  
  - Спасибо, не нужно.
  
  Человек присел на стул. Капитан отметил, что сидят они напротив, но разделены высокой стойкой.
  
  - Прежде я всего хочу поблагодарить вас, - человек прижал правую ладонь к сердцу на футболке, - что согласились на встречу. И особенно за то, что согласились на встречу на моем корабле. Вы должны понимать, что земное правительство многое готово дать, чтобы захватить живого лемурианина.
  
  - Так вы - лемурианин?
  
  - Как видите.
  
  - Вы не очень-то похожи на инопланетянина, - сказал Пульхр, купая в кипятке чайный пакетик.
  
  Пульхр не сомневался, что перед ним обычный человеческий посредник. Просто дурака валяет. Инопланетянин он... Причем не просто человек, а землянин: по-французски говорит, как француз, и, похоже, - если судить по легкому арабскому акценту - парижанин. Дело конечно его (или ее). У нас свободная звездная система: хочешь считать себя инопланетянином - на здоровье. Нам бы с полом твоим определиться. Капитан предпочел бы, чтобы его собеседник любил Москву, а не Париж. Русские, несмотря на свое безалаберное произношение, в речи предпочитают максимальную ясность: пол на их языке выпирает всеми возможными выпуклостями родовых окончаний. Мало-помалу Пульхр начал склоняться, что сидящий перед ним скорее женщина: на его лице не было заметно никаких следов щетины (хотя это мог скрыть хороший тональный крем) и, кажется, отсутствовал кадык (а это никаким кремом не скроешь, хотя, кажется, его можно убрать с помощью пластической хирургии).
  
  - Мне часто это говорят, - улыбнулся (или улыбнулась) лемурианин (или лемурианка) и протянул(а) капитану блюдце, чтобы избавить его от использованного пакетика. - А как вы себе представляете лемуриан?
  
  - Ну, прежде всего, если судить по съемкам первого контакта, лемуриане на Земле носят скафандры, значит, не могут дышать земным воздухом.
  
  - Спасибо, что вы хотя бы не ссылаетесь на фильмы и сериалы, где лемуриан изображают зелеными и склизкими, как жабы. Разочарую вас: первый контакт людей с лемурианами произошел гораздо раньше официально объявленного, съемка так называемого первого контакта была постановочной, и то, что мы на этой съемке были в скафандрах, не более чем прихоть земных СМИ. Режиссеру не понравилось, что лемуриане слишком похожи на людей, дескать, зритель будет путаться. Но и изображать лемуриан совсем уж непохожими на людей тоже не захотели. Поэтому оставили простор для фантазии.
  
   Капитан пожал плечами. Он был человеком взрослым, иллюзии растерял давно, знал, как делаются дела, и понимал, что для того, чтобы верить СМИ, нужно достичь той степени наивной просветленности, которая достигается только упорным и регулярным просмотром новостей. Капитан позволить себе такой роскоши не мог, а потому не верил никому, в том числе первому встречному инопланетянину, который тем временем продолжал:
  
  - Все разумные существа похожи друг на друга. Есть такой термин в биологии: конвергенция. Это когда разные виды, занявшие одну экологическую нишу, или вернее, гильдию, спустя какое-то время становятся похожи внешне. Например, акула это примитивная рыба, а дельфин, технически, - копытное млекопитающее. Но обитают они в одной среде, занимаются примерно одним и тем же, поэтому внешне очень похожи. Разум это тоже в своем роде экологическая гильдия, поэтому разумные существа это неизбежно гуманоиды...
  
  - На самом деле, дельфин и акула не так уж сильно похожи...
  
  - На самом деле, и мы с вами не так уж сильно похожи. Да, кстати, забыл представиться, - представитель приподнялся и протянул руку. - Стефан Дедал.
  
  Ага! Инопланетянин все-таки оказался братом по полу. Ну, хоть какая-то ясность.
  
  - Виктор Пульхр, - рука Дедала была сухая, твердая и горячая. - Это ваше настоящее имя?
  
  - Да, - ответил Дедал. - Мои родители были греческого происхождения, но детство я провел во Франции.
  
  - Вы же говорили, что вы - лемурианин?
  
  - Меня усыновили, когда мне было восемь лет. Фамилия родителей была "Дедал", а имя я мог выбрать сам. Я тогда увлекался Джойсом, и мне показалось остроумным выбрать имя "Стефан".
  
  - Не рановато в этом возрасте увлекаться Джойсом?
  
  - Ну, я всегда был фанатом земной культуры. Поэтому меня и отправили на Землю. Согласитесь, правильно, чтобы с людьми работал тот, кто их любит, а не равнодушные чиновники. У меня, кстати, диплом Оксфорда по русской литературе. О, наши цивилизации могли бы многому друг у друга научиться! Технически мы вас немного опередили, но в плане культуры по сравнению с вами мы - дикари, - Дедал от восхищения достижениями человеческой культуры зажмурил глаза и покрутил головой. - Вообразите, у нас отсутствуют целые пласты: например, музыка. Обожаю творчество Элтона Джона. Как я страдал, когда наши народы разорвали отношения! Но я так и не нашел в себе сил покинуть Солнечную систему. Теперь вот чем могу помогаю налаживать отношения между нашими цивилизациями...
  
  Давайте уже перейдем к делу. Итак, я хотел с вами встретиться, чтобы обсудить с вами предложение, которое я передал через "Джо". Оно вас по какой-то причине не устроило. Надеюсь, вы оцените индивидуальный подход...
  
  Пульхр открыл было рот, но Дедал остановил его жестом руки.
  
   - Прошу вас, выслушайте. Отказаться всегда успеете. Я просто хочу понять вашу мотивацию. Итак, вам в ближайшее время предстоит полет к Тау Кита, который займет больше тридцати лет. С высокой вероятностью, вы, ваша команда и ваш корабль погибните во время пути. Если вы все-таки доберетесь до Тау Кита, ваш корабль будет безнадежно изношен, часть команды умрет от старости, часть сойдет с ума. Может быть вы думаете, что за время пути ваши адмиралы умрут, и вы, как старший оставшийся в живых офицер, возглавите флот? Что-то подобное у вас в карьере уже было, а адмиралы все как на подбор в преклонных летах, вполне логично. Боюсь вас разочаровать: для всех шестнадцати адмиралов на крейсерах установлены криокамеры.
  
  - Я думал, криокамеры это городская легенда...
  
  - Отнюдь, они вполне себе существуют.
  
  - Откуда вы знаете?
  
  - Когда мы еще сотрудничали с людьми, Земля закупила у нас несколько партий. Ваше правительство, естественно, эту информацию засекретило. Так что по прибытии на Тау Кита, вы с адмиралом Скунцтом, если вам обоим повезет выжить, будете примерно одного возраста, под восемьдесят. Адмирал еще пободрей будет: он в камере сэкономит силы, а вы более тридцати лет будете питаться продуктами вторичной переработки и дышать восстановленным воздухом. А это, знаете ли, очень портит здоровье. Вы же летали в составе научно-разведовательных экспедиций? Помните, во что превращается команда и корабль уже после шести месяцев похода? А тут тридцать семь лет, только вдумайтесь в это, Виктор!
  
  Пульхр кисло улыбнулся. Ему одинаково неприятный были воспоминания о тех временах, когда он служил в научно-разведовательном флоте, и осведомленность инопланетянина о его прошлом.
  
  - Вы хорошо подготовились, - сказал он. - В таком случае, может быть расскажете что-нибудь о себе? А то вы обо мне столько знаете, что даже неудобно...
  
  - Всему свое время, Виктор, всему свое время. Сейчас важно, чтобы вы не совершили поступок, о котором будете жалеть всю оставшуюся жизнь. Впрочем, можно ли назвать это жизнью... Вам что-нибудь говорит название научно-разведовательного судна "Хирон"?
  
  - Экспедиция к альфам Центавра?
  
  - Совершенно верно. Первый корабль достигший другой звездной системы и вернувшийся назад. Герои Дальнего космоса, гигантский прыжок для всего человечества... Экспедиция "Хирона" длилась двадцать девять лет. Вам до Тау Кита предстоит лететь тридцать семь. Правда, "Хирон" летал сто лет назад, с тех пор технологии регенерации кислорода и продуктов питания, да и медицина в общем немного улучшились. Так что будем считать, что последствия для вас и экипажа "Хирона" будут примерно равными. Вы, конечно, помните фотографию экипажа "Хирона" после возвращения? Она есть во всех учебниках истории. Вот, пожалуйста...
  
  Дедал сунул руку под стол, достал оттуда какую-то книгу и протянул ее Пульхру. Это был учебник новейшей истории, по которому учили в школах и интернатах Альянса. Книга была потрепанной, но еще вполне крепкой. Между страницами торчала закладка, по которой Пульхр сразу попал на цветную вкладку с групповым портретом экипажа, сделанную после триумфального возвращения "Хирона".
  
  Герои Дальнего космоса, одетые в парадную форму научно-разведовательного флота, расположились в три ряда. У всех на лицах широкоскуло сияли улыбки победителей. Улыбался даже капитан... как его?.. а, да, Витус Явольский, хотя по его суровому лицу с пронзительным орлиным взглядом было видно, что улыбается он только по особым случаям. Ну что же, это как раз такой случай: навеки вписал свое имя в историю, встал в один ряд с Юрием Гагариным, Нилом Армстронгом и Ли Шаем.
  
  Пульхр, ностальгически улыбаясь, листал страницы учебника. А ведь по такому же точно он сам учился в интернате. Перед его внутренним взором встала классная комната с вечно занавешенными тяжелыми портьерами окнами и ступенями во всю ширину помещения, поднимающимися к доске. Какой-то шкодливый школьник в свое время коротал с этим учебником время, пририсовывая историческим лицам на иллюстрациях усы, бороды, торчащие уши и тому подобные придатки.
  
  Долистав до фотографии, на которой генеральный секретарь Мезальянса Диего Гонзалес жал руку президента Альянса Альфонсо Моралеса, Пульхр вдруг осознал, что он учился не по такому же точно учебнику, а по этому самому. Именно он в свое время улучшил Диего Гонзалеса рогами, копытами и хвостом, а Альфонса Моралеса снабдил попугаем на плече, деревянной ногой и косой повязкой через левый глаз.
  
  За свой творческий порыв, помнится, Пульхр две недели не вылезал из нарядов и дежурств, и за это время охладел к изобразительному искусству до полного отвращения. Изувеченный учебник, кажется, должны были утилизировать, а вот поди ж ты, прошло тридцать лет, а он снова держит его в руках...
  
  - Похоже, вы с детства питали некоторую неприязнь к политикам, - с усмешкой сказал Дедал. - По крайней мере ни на одного военного у вас рука не поднялась. Так вот, эта знаменитый парадный портрет экипажа "Хирона" - не более чем фантазия на заданную тему. На самом деле всех их фотографировали поотдельности, потом фотошопили и сводили на общее фото.
  
  - Почему?
  
  - Посмотрите исходники и сами поймете, - Дедал опять сунул руку под стол и на этот раз протянул Пульхру стопку лоснящихся, как будто лакированных, фотографий. - Эти фото были сделаны на следующий день после возвращения "Хирона". В свое время эти карточки чуть не просочились в СМИ, и Альянсу пришлось приложить массу усилий, чтобы этого избежать. Понимаете, почему?
  
  Пульхр, перебирая фотографии, рассеянно кивнул. Ду уж, если бы ЭТО стало достоянием общественности, то на программе освоения Дальнего космоса можно было бы ставить крест. У всех изображенных на фотографиях был крайне истощенный, истерзанный и какой-то ссохшийся вид, свинцовый оттенок кожи, волосы, включая ресницы и брови, начисто отсутствовали, у некоторых не хватало конечностей, у двоих вместо лиц была жеваная кожа - похоже, брызнуло топливом маневренных двигателей. Как они после такого смогли выжить без госпиталя? Часть экипажа была одета в больничные пижамы, некоторые красовались в смирительных рубашках.
  
  На оборотах карточек имелись рукописные пометки на английском, фамилия, имя, звание, которые, видимо, предназначались для тех, кто обрабатывал фото. Примерно у половины эти приписки имели такой вид: "Неизв., найден в трюме 2 отсека, предп. старшина Гуревич", "Неизв., прятался за кожухом установки регенерации питания, предп. науч. офицер Эриксон", "Неизв., нес вахту за пультом ГЭУ, предп. ст. инженер Петров".
  
  - А почему так много неизвестных?
  
  - За время пути весь экипаж заработал тяжелые психические расстройства. Кто-то считал, что всегда жил на корабле, кто-то перестал отличать сон от реальности. По результатам обследования психиатры даже разжились новым видом психического расстройства: автоматизированной деменцией. За время экспедиции умерла примерно половина экипажа, чьи обязанности были распределены между живыми. Особенно тяжело пришлось нижним чинам, которые спали несколько часов в сутки, а в остальное время неприрывно несли вахту. Практически все они утратили личности и речь, или сохранили их только в пределах должностных обязанностей. Очень немногие на борту помнили свои имена и прошлое.
  
  Пульхр попытался представить себе этот космический "Летучий Голландец".
  
  - Разве их не могли идентифицировать по ДНК?
  
  - Могли, но тут тоже одно на другое наложилось: образцы ДНК за время экспедиции были утеряны. Халатность, как и было сказано. Скорее всего никто не верил, что "Хирон" вернется. А цифровые архивы этого времени попали под очередной Великий Сбой. Некоторых членов экипажа удалось идентифицировать по ДНК родственников, по остальным историки долго спорили, потом кое-как договорились, кто есть кто, но вопросов осталось немало...
  
  Перебирая карточки, Пульхр наткнулся на фотографию с припиской "Неизв., нес вахту во втором отсеке, предп. ст. матрос Крупп".
  
  - А это что, покойник? - спросил Пульхр.
  
  - Да, он умер через несколько часов после прибытия, поэтому фотографировать его пришлось посмертно. Он был первым, потом в течение недели умерли еще двенадцать человек, включая капитана. Они так привыкли к низкокислородной воздушной смеси, что земной воздух выжег им легкие раньше, чем врачи сообразили, в чем дело. Ну, как вам ваше будущее, Виктор?
  
  Пульхр сложил карточки в стопку и положил на стол. Ему вдруг вспомнилось, как в начале службы в научно-разведовательном флоте он подал заявление о включении его в программу освоения Дальнего космоса. Тогда как раз собиралась десятилетняя экспедиция в облако Оорта, где ученые в очередной раз обнаружили доказательства существования Немезиды, коричневого карлика, гипотетической звезды-компаньона Солнца.
  
  - А знаете что самое страшное, Виктор? - продолжал Дедал. - Когда вы, вот в таком состоянии, доберетесь до Тау-Кита, вы узнаете, что никакого восстания не было. Колония настолько лояльна Земле, что отказывается от любых переговоров с нами.
  
  Пульхр удрученно покачал головой:
  
  - Я так и знал.
  
  - Но вы не беспокойтесь, за тридцать семь лет ситуация может измениться. Могут поднять восстание. Могут не поднимать. А может так случиться, что по прибытии вы узнаете, что пока вы тащились на корпускулярно-волновых до Тау Кита, лемуриане помирились с Землей, и люди уже лет двадцать летают на наших двигателях. Да, еще один момент: адмирал Скунцт на своем крейсере тайно, под видом коллекции картин и скульптур, везет оборудование для клонирования и образцы своей ДНК.
  
  - Зачем?
  
  - А вы подумайте.
  
  Пульхр попытался поставить себя на место адмирала Скунцта.
  
  - Видимо, он хочет основать на Тау Кита династию своих клонов. Он что, хочет захватить там власть?
  
  - Как вариант. Ручаться не буду, логика у старого адмирала довольно причудливая. Знаете, например, почему он уверен, что долетит до Тау Кита живым?
  
  - Почему?
  
  - Он консультировался с астрологами, и они предсказали, что в ближайшие пятьдесят лет смерть ему не грозит. В любом случае, он рискует жизнью, но ничего не теряет, потому что будет лежать в криокамере. Если колония восстала - он восстание подавит. Если не восстала - тогда он совершит переворот. Если земляне с нами помирились, он отбудет на Землю на наших двигателях. А вы ради этого лучшие годы жизни проведете в бессмысленом походе. Вот и возникает вопрос: зачем вам это надо?
  
  - Это мой долг. Я дал присягу.
  
  Дедал откинулся на спинку стула и недоверчиво замотал головой, глядя на Пульхра с веселым недоумением.
  
  - Виктор, можно личный вопрос?
  
  - Пожалуйста.
  
  - Кто ваш любимый герой?
  
  - В каком смысле?
  
  - Ну, любимый герой. Вымышленный или реальный, без разницы. Че Гевара? Дон Кихот? Юкио Мисима?
  
  - Не знаю, - Пульхр немного подумал. Дедал терпеливо ждал ответа. - Может быть, Одиссей?
  
  - Это который царь Итаки, троянский конь, циклопы, верная Пенелопа? - Пульхр кивнул. - Довольно странно, учитывая ваши принципы. Однако некоторые параллели с вами действительно прослеживаются. Одиссей ведь тоже против воли, чтобы сдержать слово, отплыл на войну с Троей. Однако, в отличие от вас, он-то от этой затеи отпирался до последнего. Ему ведь тоже предсказали, что с этой войны он вернется только через двадцать лет, один и нищий. Помните, что он сделал, когда за ним приехали его дорогие друзья?
  
  Да, Пульхр отлично помнил. Все детство наставница в интернате пичкала их древнегреческими байками.
  
  - Стал изображать сумасшедшего, - сказал Пульхр. - Он пахал поле и засевал его солью. Один из приехавших, чтобы его уличить, положил под плуг его новорожденного сына.
  
  - Все верно! Одиссея подобное соломоново решение не устроило, он поднял ребенка и раскрылся. Пришлось ехать. Но у вас-то никто сына под плуг не кладет!
  
  - Еще как кладет.
  
  - Поясните?
  
  - Значит так. Я отвечаю не только за свой корабль и команду. Я клон семьи Пульхров. Так называют всех клонов, произошедших от капитана Питера Пульхра, погибшего в Первую космическую. Поэтому у нас всех одна фамилия, отличаются только имена. В настоящий момент в мире нас, Пульхров, около пятисот человек. Пульхры - очень уважаемая фамилия, практически все наши к сорока дослуживаются до звания капитана на флотах или полковника в сухопутных войсках. Во Вторую Космическую был такой клон, капитан Стройников, тоже из хорошей семьи. Однажды фрегат, которым он командовал, столкнулся с превосходящими силами противника и попал в окружение. Стройников пошел на переговоры и сдал корабль без боя. Остаток жизни он чистил гальюны на какой-то подводной базе, всех клонов, находившихся в это время на службе отправили в отставку, фамилию признали дефектной и прекратили воспроизводство. Что сделают с Пульхрами, если я дезертирую, да еще стану вашим капером - страшно представить.
  
  - Виктор, можете мне рассказать, как ваш флот полетит к Тау Кита? В общих чертах.
  
  - Ну, флот выйдет за пределы Солнечной системы. На таких скоростях кильватерный строй неприемлем. Поэтому корабли разойдутся как можно дальше друг от друга, прицелятся на Тау Кита и начнут разгонятся. Через два года мы достигнем крейсерской скорости. Через тридцать пять лет начнем тормозить. Потом на месте...
  
  - Как будет осуществляться связь между кораблями во время пути?
  
  - Никак. На таких скоростях никакая связь невозможно.
  
  - И визуальная, в том числе?
  
  - Конечно.
  
  - То есть о потерях узнают только в конце пути?
  
  - Ну, да...
  
  - Как вы думаете, что останется от космического корабля, с которым случиться авария на скорости сто тысяч километров в секунду?
  
  - Думаю, ничего.
  
  - Ну, нет. Что-то останется. Гигантское облако с плотностью две молекулы на квадратный километр. Это идеальное преступление, Виктор. Никого никогда не узнает, что вы покинули службу. А с нашими двигателями ваш "Джо" реально станет неуловимым. Вас никто никогда не сможет поймать. Ну, если, конечно, вас не замучает эта ваша совесть, и вы сами не явитесь сдаваться в Службу безопасности Альянса. Через тридцать семь лет вас станут считать погибшим. И то только на Тау Кита. До Земли эта новость дойдет в лучшем случае через сорок девять лет.
  
  Я понял вашу мотивацию, Виктор. Мы, в виде исключения, добавим к нашему предложению два пункта, которые устроили бы и Одиссея, и вашего предка Питера Пульхра. Пункт первый: мы не будем давать вам заданий, которые могут навредить Альянсу. Второе: через тридцать семь лет мы абсолютно бесплатно доставим ваш корабль с вами, - если к тому времени вы еще будете живы, - на Тау Кита, и вы присоединитесь к остаткам вашего победоносного флота. Если этого захотите, конечно. Оцените: теперь в интересах Альянса, чтобы вы приняли наше предложение. Если вы присоединитесь к флоту, то, вероятно, погубите корабль и команду. А если присоединитесь к нам, скорее всего сохраните все это для Альянса.
  
  Пульхр подавленно молчал. Получается, если он выполнит свой долг, то будет дураком и предателем одновременно.
  
  - А как же команда?
  
  - А что "команда"?
  
  - Не все захотят стать пиратами. Я же не могу запереть их на корабле навечно. Сейчас - да, никто не хочет лететь, но после нашего возвращения кто-нибудь обязательно свяжется со Службой Безопасности.
  
  - Можно уточнить одну деталь? Как команда будет получать жалованье во время похода?
  
  - Никак. С кораблем связи не будет, да и зачем на корабле деньги? Жалованье будет поступать ежемесячно на личные счета членов команды, ими будут распоряжаться члены семьи или доверенные лица.
  
  - А большое жалование?
  
  - Поход приравнен к боевым действиям, поэтому обычное жалование плюс разные надбавки. Где-то в два с половиной раза больше. Нет, почти в три...
  
  - То есть ничто не помешает какому-нибудь гипотетическому члену команды оформить все так, чтобы его жалованье поступало в какой-нибудь банк на Марсе или Плутоне. Альянс никогда не узнает, куда ушли деньги. Таким образом, ваша команда будет получать тройное жалование просто так в течение 37 лет. Потом те, кто решит лететь с вами на Тау Кита, продолжают службу как ни в чем не бывало. А остальные будут получать жалование еще 12 лет, пока известие об их "гибели" дойдет до Земли, после чего страховая выплатит им компенсацию. Виктор, у вас есть в команде идиоты, которые при таких условиях пойдут в Службу Безопасности?
  
  Пульхр кивнул.
  
  - Вот прямо такие идиоты есть? - искренне удивился Дедал.
  
  - Один, но есть.
  
  - Вы меня заинтриговали. И кто этот экземпляр?
  
  - Кок Алекс Смирнов.
  
  Произнося это имя Пульхр поморщился. Смирнов, что обидно, был отличным поваром. Но служебных обязанностей ему, видимо, было мало, и он взял на себя роль добровольного стукача. Доносы свои он оформлял как официальные жалобы и доклады. Своим хобби Смирнов занимался в режиме "ни дня без строчки". А так как кок находился в прямом подчинении капитана, Пульхр вынужден был на все это обильное дерьмо отвечать лично. К тому же Пульхр догадывался, что он был не единственным адресатом Смирнова. Он готов был поручиться, что его лучшего пилота, Эрика Белова, турнули со службы именно из-за этого деятеля. Помочь в этом деле не смог даже дедушка Скунцт, так как увольнение Белова было инициировано Службой Безопасности.
  
  - Вы не очень дорожите этим сотрудником?
  
  - Да я бы ему своими руками шею свернул.
  
  - Зачем же вы его держите?
  
  - Я не нанимаю команду. Этим занимается отдел кадров.
  
  - Один из плюсов каперской службы - команду нанимаете сами. Ну что ж, тут я смогу помочь. - Дедал достал из кармана пиджака и поставил на стол ампулку с бесцветной жидкостью. - Это редкий штамм ветрянки. От него не помогают ваши прививки, он крайне мало заразен, абсолютно безвреден, а по проявлениям похож на обычную ветрянку. Инкубационный период четыре дня. У вас на корабле только медотсек, поэтому заболевших поместят в карантин в госпитале на одном из крейсеров. Достаточно капли. Добавить в еду.
  
  Пульхр подумал, что сделка с лемурианами стоила хотя бы того, чтобы вышвырнуть эту гниду с корабля.
  
  - Заодно хочу вам сообщить информацию, которая вас, возможно, заинтересует. Сержант Михальчук и офицер-специалист Арнольд - агенты службы безопасности Альянса. Михальчук вдобавок еще агент Мезальянса. Они не очень подходят для нашего мероприятия. Но решать, конечно, вам.
  
  - Мне нужно время подумать.
  
  Улыбка медленно сползла с лица Дедала.
  
  - Конечно подумайте, Виктор. Пяти минут вам хватит? Через пять минут мне нужет ответ. Я понимаю, такой поворот вы сочтете давлением, но это не так. Просто у меня на самом деле нет времени. Для принятия решения сказано достаточно. К тому же вам тоже нужно спешить: вы выступаете в поход через неделю, многое нужно успеть сделать.
  
  Решение действительно, было уже принято. Голова была пустая и легкая. Напряжение последних дней резко отпустило. Где-то в параллельной реальности еще существовал Виктор Пульхр, которому однажды во время похода к Тау Кита старпом доложит по экстренной связи: "Возгорание в седьмом отсеке, переборки задраены". Потом начнется бессмысленная суета за живучесть корабля под истошные вопли "Джо" из всех динамиков. И томительное ожидание того мига, когда мир вдруг перестанет существовать.
  
  - Я согласен, - сказал Пульхр и та реальность ответвилась, засохла и отпала. - Где подписать?
  
  - Скажете тоже! - засмеялся Дедал, поднимаясь и протягивая руку...
  
  Вспоминая все это Пульхр допил бутылку. Как часто бывало в последнее время, он перебрал лишнего, и позитивное действие алкоголя закончилось. Ему вдруг стало невыносимо противно. Из-за этого старого марозматика ему пришлось принять предложение лемурианца. А что ему еще оставалось делать? И вот теперь у него снова нет выбора, кроме как стать тем, кого он ненавидел и презирал больше всего... Он, боевой офицер, герой Большого зубца, станет соучастником ограбления, будет у каких-то бандитов стоять на стреме... Пульхр вдруг сообразил, что придется с ними встречаться лично, смотреть в глаза, жать руки. После этого он никогда не посмеет надеть форму...
  
  Покачиваясь, Пульхр поднялся и подошел к шкафу с наградами. Кот открыл глаза и не разобравшись спросонок, зачем-то замурлыкал. Пульхр открыл стеклянную дверцу и снял с держателей Беретту. Рукоять с увесистой определенностью легла в ладонь. Пистолет был ему немного великоват.
  
  Пульхр вынул и осмотрел магазин: все семнадцать патронов были на месте. Это нарушало все правила хранения огнестрельного оружия на борту, но Чехову было бы приятно, что его оружие до сих пор всегда готово к войне. Пульхр вернул магазин на место, щелкнул предохранителем и передернул затвор, досылая патрон в патронник. Теперь пистолет был полностью готов к выстрелу. Оставалось только нажать на спусковой крючок. Пульхр сел за свой рабочий стол и положил пистолет на зеленое стекло столешницы.
  
  Юсупов, конечно, таким капитанским место побрезгует, предпочтет остаться старпомом. Из всех помощников на роль капитана "Неуловимого" лучше всего подойдет Томпсон... Можно, конечно все бросить, и поселиться где-нибудь на Марсе. Спокойно встретить старость. Только вот... Дезертировать во второй раз - слишком много для клона Альянса...
  
  Пискнул напульсник: пришло срочное сообщение лично для капитана... "Джо" разберется... А, он же у нас до утра в увольнительной, психику лечит. Пульхр включил экран. Надо же какое совпадение: письмо было от Дедала, который предлагал снова встретиться.
  
  ГЛАВА 5
  
  На этот раз лемурианский корабль был выкрашен в цвета "Мезальянса" и назывался "Николай Миклухо-Маклай". Дедал был одет в том же стиле, что и в прошлую встречу. Только стрижка его стала еще короче, обручальное кольцо переехало на другую руку, а под пиджаком была черная футболка с надписью "Je ne regrette rien". В этом чувствовалась какая-то драма.
  
  Пульхра усадили на диван в гостевой зоне, налили чай. Дедал расположился в мягком кресле напротив. Пульхр понял, что заслужил некоторую степень доверия. По крайней мере теперь между ним и Дедалом был всего лишь журнальный столик, а не глухая кухонная стойка, как в прошлый раз.
  
  - Хочу вас поздравить, - сказал Дедал. - Вы прошли испытательный срок.
  
  - Да? Вы мне ничего не говорили про испытательный срок.
  
  - Не говорил. Я хотел поглядеть на вас в естественной среде обитания.
  
  - И как результат?
  
  - Ну, нельзя сказать, чтобы вы развернули активную деятельность. С другой стороны, вы действовали осмотрительно. Забавно: кажется, став пиратом, вы ни разу не нарушили закон. Вы действовали точно так же, как если бы продолжали оставаться офицером Альянса. Вы не напали ни на один гражданский корабль. Вместо этого вы выследили и захватили два пиратских судна.
  
  Пульх пожал плечами.
  
  - Они не были вашими каперами, условий нашего договора я не нарушил, все честно.
  
  - С пиратами вы действовали жестко, даже жестоко. Вы перебили сопротивлявшихся, а тех, кто сдался - продали в рабство.
  
  - По закону, за пиратство полагается пожизненное заключение и рудники.
  
  - Но двоих пиратов вы отпустили, правда, подвергнув их телесному наказанию.
  
  - Они были несовершеннолетними. По закону, уголовная ответственность наступает с шестнадцати.
  
  - И зачем все это?
  
  - Что "это"?
  
  - Соблюдение правил в мире без правил.
  
  - Правила есть. Просто, чтобы их узнать надо приложить усилия. Я на личном опыте столкнулся с одним из них: не причиняй зло без веской причины. Иначе оно вернется. Теперь по мере сил стараюсь его придерживаться.
  
  - Ладно, не суть. Мне нравится ваша щепетильность, Виктор. Обычно земляне, получив наши двигатели, начинают куролесить, злоупотреблять, зарываться и вообще вести себя так, как будто они в компьютерной игре с бесконечным количеством жизней. Я хочу предложить вам задание, которое отлично вам подойдет. Если, конечно, у вас сейчас нет дел поважнее.
  
  - Нет, - коротко ответил капитан.
  
  - Тогда в общих чертах: за тридевять земель, в тридевятом царстве, координаты я вам дам, есть планета. Называется она Голконда. А на этой планете есть человеческая колония. Или была - это как поглядеть...
  
  - Вы это про Тау Кита?
  
  - Нет, про другую. Голконда расположена гораздо дальше Тау Кита, в трех прыжках от Солнечной системы...
  
  - Не знал, что есть человеческие колонии кроме Тау Кита, да еще так далеко...
  
  - Есть многое на свете, друг Гораций. Колония на Голконде подверглась заражению патогеном. Колонисты частью погибли, частью превратились в зомби.
  
  Пульхр не сдержался и поднял брови. Он, конечно, ожидал всякого, но вот чтобы прямо зомби...
  
  - Зомби это которые живые мертвецы? - на всякий случай уточнил Пульхр.
  
  - Да, в этом роде.
  
  - А в каких именно зомби? Которые быстрые и свирепые, или медленные и тупые?
  
  - Тупые и свирепые. И плотоядные. Все как положено
  
  - А живые люди на этой планете остались?
  
  - К сожалениею, нет. У них там произошло несколько эпидемий, потом мировая война, оставшихся в живых подъели мертвецы. Дело не в этом. Зомби на Голконде, как и положено, боятся солнечного света, поэтому обитают в заброшенных шахтах. В одной из таких шахт находится то, что мы хотели бы забрать.
  
  - Что?
  
  - Несколько тонн обогащенной руды.
  
  - А поточнее?
  
  - Около двадцати тонн.
  
  - Немало.
  
  - Детали расскажет наш человек. Он полетит с вами.
  
  - Лемурианин?
  
  - Я же говорю - человек. Земной ученый, этнограф. Самка. Его зовут... Простите, ее зовут Далила Стерн. Она бывала на Голконде ранее, да и вообще она очень полезный человек. Теперь о вознаграждении: двести тысяч кредитов. И двенадцать топливных капсул. Плюс шесть капсул на дорогу.
  
  - Для такой операции нам придется нанять наземную группу...
  
  - Да, конечно. Все накладные расходы - наемники, боеприпасы, оборудование, - мы оплатим. В разумных, конечно, пределах. Ну, вы понимаете.
  
  - Понимаю. Меня все устраивает. Когда прикажете приступать?
  
  - Что, так просто? Вы как-то быстро согласились в этот раз. Торговаться не будете?
  
  - Ненавижу торговаться.
  
  Дедал рассмеялся.
  
  - Виктор, вы мне нравитесь все больше и больше. Я тоже терпеть не могу этот отвратительный обычай. Хорошо, давайте так: в благодарность за сэкономленное время я предложу вам условия, которые вы выторговали бы за пару часов самых грязных и позорных торгов. Шестьсот тысяч кредитов и двадцать топливных капсул. Половина авансом, остальное по выполнении.
  
  - Позитивно подкрепляете мое поведение?
  
  - Само собой. Если бы вы знали, с каким отребьем приходится общаться... Так приятно поговорить с приличным человеком. Да, будет еще одно важное условие: минимальные потери среди мирного населения.
  
  - Вы же говорите, там только зомби...
  
  - Фактически это зомби, но юридически они мирные жители.
  
  - Ничего себе - "мирные жители"! Они же съели всех людей!
  
  - Ну, мало ли кто кого съел... Я же вас не упрекают за то, что вы съели неадертальцев. Чего теперь-то прошлое ворошить? Мы рассматриваем произошедшее как местный конфликт, своего рода гражданскую войну. Ребята сами разобрались, победил сильнейший, нас это не касается. И потом, может быть это у них такой обычай, культурная особенность. В общем, без напрасных жертв. В крайнем случае, уложитесь в десять процентов от общего поголовья, не больше.
  
  - Вас понял.
  
  - Вот и хорошо. Средства уже поступили на ваш счет. Вот ваши капсулы, - Дедал из-под столика достал небольшой черный чемоданчик. - Наш человек послезавтра прибудет на Эриду. Встретитесь с ним там. Там же наймете наземную группу и приобретете все необходимое. Вот визитка, все расходы оплатит этот господин, он же поможет вам с наймом и сборами.
  
  - Ицци Кваркштейн, юридические и астрологические услуги, - прочитал Пульхр. - Город Мангазея, Эрида.
  
  - Бывали там?
  
  - О, да!
  
  ***
  
  Пушка в итоге обошлась в восемнадцать тысяч. Нет, Петрова сторговалась за тринадцать, как и обещала. Но заодно к пушке она прикупила у того же продавца два ящика штурмовых винтовок, запрещенных Альянсом как негуманные (Альянс гордился тем, что убивал людей не просто так, а наиболее человечными способами), и какой-то супер резак, чтобы было чем устанавливать новую пушку. Все было крайне необходимое и нужное, и как мы раньше без этого жили. Из-за Петровой капитану пришлось гонять второй челнок, чтобы уложиться в график.
  
  Впрочем, все равно этого было не избежать: команда всегда плохо собирается раньше срока. Офицеры целые сутки обшаривали все окрестные кабаки в поиске личного состава. Как всегда в таких случаях, не обошлось без происшествий. Старший матрос Михайло Баскервиль (утверждал, что прямой потомок того самого), возмущенный тем, что его вытаскивают из-под стола в баре на четверо суток раньше положенного срока, попытался укусить боцмана Олсен за пилотку. По этой причине он нынче находился в медицинском отсеке с легкой контузией головного мозга. Компанию ему составили двое пострадавших от местного гостеприимства: у юнги Тима Росича по прибытии на борт обнаружилось венерическое заболевание, а старшина Понятовский проиграл в карты мизинец и безымянный палец левой руки. К счастью, за Понятовским был отправлен второй помощник Федор Томпсон, мастер решать проблемы такого рода. Томпсон сел за стол вместо своего подчиненного - к тому времени совершенно ослабевшему от алкоголя и кровопотери - и за полчаса отыграл его имущество. По возвращении на корабль доктор Картье пришила пальцы Понятовскому обратно - уже четвертый раз за этот год.
  
  Когда "Неуловимый" достиг орбиты Эриды, Пульхр на двух челноках отправился в Мангазею.
  
  В наше время научный статус астрономического тела зависит не столько от реальных физических характеристик, сколько от текущей политической и военной обстановки. Так, например, спутники Юпитера Европа, Ганимед и Каллисто, в совокупности имеющие третий по величине военно-космический флот, признаны полноценными планетами, со всеми правами таковых. В отличие от Плутона, по причине отстутствия собственных вооруженных сил был разжалован из планеты в начале в карликовую планету, потом стал планетоидом, а на настоящий момент туманно именовался "малым небесным телом неведомой классификации".
  
  С Эридой дела обстояли еще сложнее. Неизвестны были даже истинные физические характеристики этого небесного тела: за последние триста лет размер и масса Эриды менялась несколько раз, в зависимости от того, насколько успешно шли боевые действия. В настоящее время Эрида, сумевшая с помощью Мезальянса отбиться от домогательств Альянса, считалась полноценной планетой размером чуть меньше Земли, но больше Марса.
  
  Эрида - форпост человеческой цивилизации в Солнечной системе и длиные руки земных законов сюда не дотягиваются. Здесь процветают бизнесы, которые в остальных уголках Солнечной считаются противозаконными. Вся планета представляет собой особоую экономическую зону, где разрешены азартные игры, а проституция и наемничество считаются солидным и уважаемым бизнесом.
  
  Городок Мангазея когда-то был золотоносной шахтой и одновременно шахтерским городком, со всей сопутствующей золотой лихорадке инфраструктурой развлечений. Когда жила иссякла, шахтеры разъехались, а оставшийся персонал быстренько перепрофилировался на обслуживание наемников.
  
  Дело постепенно приобрело такой размах, что в наше время на Мангазее вам быстро, квалифицированно и не задавая ненужных вопросов окажут любые услуги, связанные с теневыми военными операциями. Здесь можно залечь на дно, сбыть награбленное, получить выкуп за пленных, обучить новобранцев, пристрелять оружие. Врачи в госпиталях не спросив имени пациента вылечат любые ранения, поменяют внешность или пол. Подлечившись, удачливые наемники могут растрясти деньги, заработанные трудами праведными, в многочисленных казино, барах, борделях и центрах психологической реабилитации.
  
  Глобальная известность пришла в Мангазею после того, как здесь сняли несколько эпизодов популярного травести-шоу "Доктор Джекил и миссис Хайд". В кратчайшие сроки Мангазея ко всем своим достоинствам стала еще и популярным центром секс-туризма. Неофициальный девиз Мангазеи гласил "здесь можно все", а понятие "половое извращение" отстутствовало. То, за что на Земле могли посадить пожизненно, а на Марсе - линчевать, здесь почиталось как уважаемый местный обычай. В любом Дакдональдсе за весьма скромную плату разрешалось на часок-другой одолжить понравившуюся официантку, или официанта, причем не всегда было возможно с наскока отличить одно от другого.
  
  При всем этом городок был на удивление безопасен, здесь царило что-то вроде водяного перемирия. Немало этому способствовало обилие туристической и военной полиции, жестко пресекавших любое насилие.
  
  Судя по аэропорту, дела в Мангазее шли неплохо. Несмотря на ранний час, зал вылета - он же зал прилета - был забит наемниками и их багажом. Капитан взял с собой второго помощника Томпсона и боцмана Олсен. У Томпсона в Мангазее имелся дядя-авторитет, который мог быть (и пару раз таки был) полезен, а Олсен в принципе обладала удивительным даром вызывать уважение нижних чинов.
  
  По прилете они без проблем прошли контрольно-пропускной пункт: ничего не досматривали, - это ж Мангазея! - только влепили каждому какую-то местную прививку и вручили памятку, куда звонить, если вдруг начнется кровавый понос. Проводивший досмотр таможенный офицер, пользуясь случаем, всем прибывающим норовил всучить рекламный буклет фирмы по прокату оружия, в которой работал его брат, и обещал нечеловеческие скидки. Томпсона оставили в баре дожидаться связного лемуриан, доктора Далилу Стерн. Пульхр с Олсен отправились в город.
  
  В аэропорту они сели в двухэтажный пассажирский лифт и полчаса спускались вниз, к автовокзалу, откуда в Мангазею уходил широкий тоннель с ответвлениями в населеные пункты помельче. Внизу было жарковато, градусов под тридцать. До города взяли такси. Водитель попался из той разновидности таксисткого племени, которая знает все на свете, и, что хуже всего, стремится этим знанием поделиться с миром. Вообще-то, если верить его словам, он был директором фабрики по производству химоружия, а такси водил в качестве хобби, чтобы отдохнуть от скучной бумажной работы. Неудивительно, что конце пути он предложил купить дури собственного производства и очень обиделся на отказ. Высадив их возле центральной пешеходной улицы, таксист двумя пальцами брезгливо принял купюру и умчал, подняв облако желтой пыли и огромные чаевые.
  
   Несмотря на все непотребства и процветающие неуставные отношения, капитану Мангазея нравилась. Это было одно из немногих мест за пределами Земли, где офицерская форма Альянса (как, впрочем, и любая другая) вызывала любовь и уважение. Пьяные, укуренные, обдолбанные, пузырящиеся наемники уважительно расступались, завидев капитанскую форму. Некоторые, путаясь в руках, даже пытались отдать честь.
  
  В одном месте они натолкнулись на драку: человек десять наемников, выкатившись из какого-то злачного заведения, мутузили друг друга почем зря. Пульхр в нерешительности сбавил шаг, но тут один из участников драки закричал по-русски:
  
  - Мужики, мужики, посторонись! Командиров не заденьте!
  
  Драчуны тут же прекратили свое занятие и дали офицерам пройти. При этом некоторые, путая руки, пытались отдать честь. Ну и как после такого можно не полюбить Мангазею? Пульхр понимал, что их уважение меркантильно, в нем видят не старшего по званию, не командира корабля, а потенциального работодателя, но все равно такое отношение было приятно.
  
  Капитан с боцманом прогулочным шагом шли вдоль улицы, высматривая нужную вывеску: нумерация зданий в Мангазее носила выборочный и нерегулярный характер. Пройдя пару кварталов, они обнаружили то, что искали, - анемичную табличку "Юридические и оккультные услуги Ицци Кваркштейна". Ее с двух сторон подпирали большие и сочные вывески: интригующе-мигающая "Стриптиз и анархиз" и анимированная складывающимися в поцелуй губами "Оральные автоматы нового поколения". "Автоматы" вдобавок бегущей неоновой строкой обещали искусственный интеллект, натуральность ощущений, оплату по результату и скидки в формате "три по цене двух".
  
  Как выяснил Томпсон по своим каналам, Кваркштейн пользовался известностью в узких кругах. Обычно к нему обращались, когда все шло совсем плохо, и дело могло спасти только вмешательство потусторонних сил. На счету магических способностей Кваркштейна было немало свидетелей, в последний момент отказавшихся от своих показаний, таинственным образом пропавших улик и внезапно заболевших присяжных. Не брезговал, впрочем, Кваркштейн и мирскими делами, например, как посредничество по найму силового контингента. По законам Эриды наемники не могли заключать договор напрямую с заказчиком - милая юридическая щепетильность, призваная защитить заказчика от судебного преследования или досудебной мести потерпевших.
  
  Вход был общий для всех трех заведений, и вначале им пришлось миновать узкий проход между стеной и барной стойкой, являвшейся одновременно сценой, на которой флегматично покручивалось несколько заспанных поп. Чтобы хоть как-то оживить шоу, проектор щедро разбрасывал по потолку и стенам разноцветные лазерные пятнышки в виде буквы А. В чем заключался обещанный "анархиз", Пульхр не понял. Видимо, эта услуга, что бы она из себя не представляла, предоставлялась в индивидуальном порядке. Клиент был один на все заведение, побитый и поюзаный коспех, который так напряженно вглядывался в дно своего стакана, что с первого взгляда было понятно - не до поп ему. Пульхр оглядел помещение и заметил сбоку сцены широкоформатного охранника, который пялился на вошедших поверх свежего номера "The Morning Mangazeya".
  
  - Кваркштейн? - спросил его капитан.
  
  Охранник показал на лестницу в конце зала и почему-то ухмыльнулся:
  
  - Майна.
  
  Заплеванные ступени вывели их на этаж ниже, в такое же узкое помещение, что и зал наверху. На стене при входе имелось несколько табличек: меню с расценками, призыв на трех языках уважать труд уборщиц и использовать голову только по прямому назначению, и совсем незаметная, которая извещала, что офис Кваркштейна находится в конце зала. Вообще у Пульхра начало складываться впечатление, что юрист-оккультист был не очень-то заинтересован в новых клиентах. В зале было темно, но едва они пересекли порог, датчик засек движение, и загорелся свет.
  
  Из стен, на высоте писсуара, торчали оральные автоматы. При виде потенциальных клиентов, головы одновременно ожили и принялись по-рыбьи раззевать губастые пасти. Атмосфера в зале была спертая и прокуренная. Пульхр, проходя мимо головы Мерлин Монро, случайно встретился с ней глазами. Голова восприняла зрительный контакт как целенаправленный интерес, жарко улыбнулась, облизнула губы и подмигнула. Пульхр вздрогнул и ускорил шаг. Голова, поняв, что Пульхр пришел сюда не по ее душу, вдогонку попыталась стрельнуть у него сигарету. Как он ни старался глядеть строго под ноги, в самом конце этого коридора из фильма ужасов боковое зрение все-таки выцепило из шеренги мужскую голову с челкой и усиками щеточкой, пылко и беззвучно произносящую какую-то речь. Страшно представить, чтобы сделали бы с хозяином заведения, вздумай он открыть что-нибудь подобное на Земле.
  
  Офис Кваркштейна был столь же своеобразен, как и его профессия. Пол был застелен персидским ковром, посредине которого стояло два гнутых ржавых ведра. Под потолком перекрещивались разнокалиберные трубы; самая большая пованивала и покапывала в ведра. Рядом с ней что-то зловеще искрило. Одну стену занимал дорогой книжный шкаф, противоположную украшал гобелен с изображением зодиака. Глобус Марса скромно зеленел в углу. Над входной дверью рогами подпирал потолок козлиный череп.
  
   Напротив двери стоял украшенный резьбой, позолотой и крытый зеленым сукном стол, за которым восседал сам Кваркштейн. То что это был именно Кваркштейн, ясно было по его наряду, представлявшему собой нечто среднее между нарядом юриста и формой халдея: строгий мешковатый костюм в банковскую полоску и галстук в кабалистических знаках; запонки в виде скарабеев, перстень с пентаграммой на пальце и - значок "Ротари клуба" в петлице. За спиной адвоката висел большой плоский экран. Слева от экрана, на уровне адвокатской головы, капитан наметанным глазом военного человека заметил несколько заделанных замазкой и подкрашенных в цвет стены небольших круглых отверстий, расположенных в одну линию.
  
  Кварштейн, увидав посетителей, вскочил, разулыбался, распростер объятья.
  
  - Друзья мои! Чем я могу вам помочь в этот прекрасный день? Гороскоп, гадание, хиромантия, френология?
  
  - Нам кое-кто нужен...
  
  - Тоже без проблем! Спиритический сеанс со стопроцентной гарантией вызова любого исторического лица...
  
  - Уже видели, спасибо, больше не надо. Нам нужны летучие обезьяны.
  
  Услыхав пароль, адвокат расслабился.
  
  - Так бы сразу и сказали. Присаживайтесь, - он указал на гостевые кресла возле стола. - Виски, джин, водка или чего покрепче?
  
  - Нет, спасибо.
  
  - Служба, понимаю, - посочувствовал Кваркштейн, не забыв при этом щедрой рукой плеснуть себе. - Итак, летучие обезьяны. Что за операция? Похищение, ограбление, военный переворот?
  
  - Наземная военная операция, - туманно объяснил Пульхр. - Команда человек тридцать-пятьдесят.
  
  - Ага. Предупрежу сразу: летучие обезьяны нынче подорожали. Большой спрос. У нашего Урфина Джюса очередная заруба с Альянсом. Хотя, платить все равно не вам. Давайте посмотрим, кто у нас остался, - он затрещал клавишами настольного компьютера. - Да, так и есть, остались либо отморозки, либо малоизвесные.
  
  Он вывел изображение с компьютера на большой экран.
  
  - Итак, нумеро уно: частное охранное предприятие "Кишки навылет". Главарь Эрик Хронберг, военный преступник. - Кваркштейн вывел на экран фотографию сурового викинга в зимнем камуфляже - Кличка "Людоед". Сами понимаете, в этих кругах клички так просто не дают. В быту он отличный парень, душа компании, отец солдатам, но с пленными наедине его лучше не оставлять. Да и самим, если до конца честно, тоже лучше не оставаться. Бригада тридцать человек, тоже в основном военные преступники.
  
  - Дальше.
  
  - Дальше эколого-экстремистское бандформирование "Марсианские драконы". Главарь Юси Шибари, кличка, что характерно, "Дракон". - Дракон больше походил на злобного упитанного хомяка, стриженного ежиком. - Эколог-самоучка. Хотел клонировать на Марсе динозавров, но чего-то не срослось. Постепенно пришел к мысли, что лучшая защита окружающей среды - это уничтожение людей. Чему и посвятил весь пыл своей души. Разыскивается в двадцати семи странах мира, на Марсе за его голову назначена награда сто тысяч солов и услуги программы защиты свидетелей бесплатно. С ним любят работать СМИ - оставляет после себя крайне живописные картинки..., - на экране появилась картинка, действительно, чрезвычайно живописная.
  
  - Дальше.
  
  - Концептуально-террористическое объединение "Дарвалдаи". Творческий руководитель и главный, как он сам себя называет, исполнитель Эдуард Твердохлебов. - На экране появилось одухотворенное пожилое лицо с умело подчернутыми косметикой глазами и скулами. - Кличка "Ювелир", и не спрашивайте почему. Всех кто это знал, он зачем-то убил. Так что, если остановитесь на нем, зовите его просто Дусей. Всего в коллектив входит пятьдесят два исполнителя. Специализация ансамбля: захват и освобождение заложников. Можно одновременно. Но вообще они в постоянном творческом поиске, так что не откажутся...
  
  - Дальше.
  
  - Дальше... дальше... дальше у нас шайка насильников... Они вам вряд ли подойдут: всего пятнадцать человек и прямо скажу - любители... Дальше? Я так и думал. Все, остались последние: частная военная компания "Заря". Как оригинально... Командир Серж Чехов, кличка... кличка... нету клички. Как-то все у них непродуманно! Значит, будет кличка..., - Кваркштейн постучал по клавишам, - "Борода", пока не заработает чего-нибудь попригляднее. Ничего плохого или хорошего сказать не могу. Группа тридцать два человека, в основном военный спецназ и рейдеры.
  
  Капитан повернулся к Олсен, которая тут же отвела взгляд.
  
  - Давайте посмотрим на "Бороду", - сказал он, поднимаясь.
  
  - Отличный выбор! - похвалил Кваркштейн и залпом прикончил стакан.
  
  
  ***
  
  Ангар, где дислоцировалась ЧВК "Заря", располагался в дешевом районе за химзаводом, так что капитан, выбираясь из автомобиля Кваркштейна, явственно различил в вони земляничного мыла стойкую ипритную нотку. Весь фасад ангара представляли собой сплошные двустворчатые ворота. В углу правой створки, чтобы не открывать перед каждым посетителем полфасада, была врезана дверь человеческих размеров, в которой, в свою очередь, имелось квадратное смотровое окошко.
  
  Кваркштейн гулко постучал в железо, и окошко немедленно, как будто их ждали, распахнулось. Из темноты ангара на свет высунулся нос, щедро декорированный рыжими усами. Встревоженно сопя, нос оглядел Кваркштейна и спросил:
  
  - Чем могу помочь?
  
  - У вас товар, у нас купец! - весело сказал адвокат и посторонился, открывая обзор.
  
  Нос, увидав космофлотовскую форму, совершил такой резкий восхищенный вдох, что едва не поперхнулся своими рыжей бахромой. Окошко захлопнулось, и застучали, заскрипели отпираемые запоры. По ту сторону железа чертовски спешили, словно боялись, что прекрасные военные, пока им отпирают, соскучатся, развернутся и исчезнут как мимолетные виденья. Наконец, с тяжким стоном дверь отступила назад.
  
  - Ну, вы идите, - сказал Кваркштейн. - Как будете готовы - звоните, я подъеду с контрактом, - и направился к своей машине.
  
  Капитан и Олсен прошли внутрь скудно освещенной караулки. Рыжеусый привратник и второй, безусый молодой человек с автоматом на ремне, козырнули, лаская взглядом капитанские погоны. Обыскивать их не стали, сразу повели в лагерь.
  
  Это была обширная студия, занимавшая все внутреннее пространство ангара. От стены до стены раскинулось сооружение типа козлового крана. В стратегических местах с открытых двутавровых балок свисали жестяные абажуры в форме вьетнамских шляп. В глубине зала бенгальские вспышки сварки выхватывали из темноты оскалившуюся радиаторной решеткой морду бронетранспортера. Тут же аккуратно в ряд парковалась парочка джипов с открытыми кузовами. У левой стены тихонько ржавели наваленые друг на друга грузовые контейнеры из профильного железа. По углам громоздились какие-то станки, ящики, мотки кабеля и разноцветные баллоны.
  
  - Мастер вон там, - указал охранник на группу однообразных бородачей в камуфляже.
  
  Пульхр кивнул. Чехов стоял спиной, но Пульхр сразу узнал его. Компания бородачей оборвала разговор и молча глазела на приближающихся военных. Чехов обернулся, мазнул глазами по Олсен и уперся взглядом в Пульхра. Краска медленно сошла с его лица.
  
  - Ну, здорово, Чехов, - усмехнулся Пульхр, протягивая руку.
  
  - Здорово, капитан, - голос Чехова едва заметно дрогнул.
  
  Вместо привычной медвежьей хватки Пульхр ощутил безвольное дрожание. Из разных углов ангара начали собираться наемники.
  
  - Пойдем, что ли, покурим. - предложил Пульхр.
  
  Чехов кивнул и молча затопал к двери, предусмотрительно расположенной за броневиком. Пульхр посмотрел на Олсен.
  
  - Я здесь подожду, - ответила она, меряя взглядом обступающую ее со всех сторон, как волки, солдатню.
  
  За дверью оказалась лестница с подслеповато мигающей лампой. Чехов долго курил, часто сплевывая вниз, в душную адскую темноту.
  
  - Ты из космофлота? - спросил Пульхр, дав Чехову время придти в себя.
  
  - Чего это? - буркнул Чехов.
  
  Пульхр улыбнулся. Его Чехов тоже любил говорить "Чего это?".
  
  - Ты назвал меня "капитаном".
  
  - А, да. Нет, я из рейдеров. Мой Пульхр командовал разведротой.
  
  - Давно его не стало?
  
  - Откуда знаешь?
  
  - Догадался по твоей реакции. Ты как будто покойника увидел.
  
  - Полгода назад. Погиб на задании.
  
  Помолчали.
  
  - А ты чего со службы ушел?
  
  - По мнению трибунала, из-за меня он и погиб, - сказал Чехов, глядя на Пульхра злыми глазами.
  
  Пульхр не стал задавать глупых вопросов.
  
  - Понятно. Давай это все переговорим после. Сейчас дело. Мне нужны ты и твоя группа.
  
  Чехов как будто опомнился.
  
  - Давай-ка пойдем назад, - сказал он. - Как бы там девочку твою не помяли.
  
  - Это Олсен-то? - усмехнулся Пульхр.
  
  Вернувшись в ангар они застали толпу наемников, что-то обступивших в круг и галдящих, как чайки. Некоторые, чтобы лучше видеть, что происходит в центре, залезли на стулья. Чехов, чертыхаясь, стал распихивать спины. В центре толпы стоял небольшой столик, за которым боролись на руках Олсен и здоровенный наемник с русым жидким хвостиком, торчащим из-под банданы. Судя по крикам, в рядах наемников уже успели завестись поклонники Олсен. На вид она весила раза в два меньше своего противника, но борьба проходила с переменным успехом. Казалось, еще немного, и красная рожа наемника треснет от напряжения. Ценой неимоверных усилий - Пульхру даже почудилось, что от мокрой от пота банданы пошел пар, - он сумел чуть пригнуть руку Олсен.
  
  - Боцман! - позвал ее капитан. Олсен подняла голову. - Хватит дурака валять, у нас полно дел!
  
  Олсен кивнула и одним пружинистым движением впечатала волосатую наемническую лапу в стол. Солдаты вокруг восхищенно взвыли.
  
  - Валькирия! - прошептал солдатик, похожий на упитаного Есенина в камуфляже.
  
  - Здоровый, черт, - громко пожаловалась Олсен, демонстративно растирая бицепс, чем вызвала новый взрыв восторга.
  
  Побежденный наемник был, видимо, кем-то вроде заместителя Чехова.
  
  - Так, все, веселье закончилось, за работу, подонки! - принялся он разгонять солдат.
  
  - Это сержант Фредди Хикок, позывной "Лютый", - представил его Чехов.
  
  Ладонь лютого сержанта оказалась мясистой, как и весь он, но мягкой.
  
  - Это боцман Олсен, вы с ней были знакомы... раньше. - Чехов и Олсен обменялись кивками. - Ну, Чехов, давай, показывай.
  
  - Ну чего, группа небольшая, тридцать два человека, но слаженная. Работаем по системе "все включено". Экипировка, оружие, связь - все входит в стоимость. Дополнительно оплачиваете топливо, боеприпасы и страховку. Две штурмовые группы по шесть человек. Два снайпера. Четыре боевых инженера. Один тяжелый дрон, два разведдрона. У каждого дрона по два оператора, так что они могут работать круглосуточно.
  
  - Что по абордажу?
  
  - Человек шесть абордаж знают хорошо, остальные в пределах общевойсковых нормативов. Я же говорил Кваркштейну, что мы - военный спецназ, а не абордажники...
  
  - Знаю, знаю. Я так, уточнить.
  
  - Нормальная такая штука, - одобрила Олсен тяжелый дрон, металлический шар с двумя малокалиберными пушками по бокам. - Самоделка?
  
  - Нет, спецзаказ, производство Бельгия.
  
  - В принципе, группа меня устраивает. Что по деньгам?
  
  - Добыча будет? - задал Чехов главный вопрос всех наемников. В зависимости от ответа гонорар мог отличаться в разы.
  
  - Это вряд ли, - сказал Пульхр.
  
  Чехов и Лютый синхронно поморщились.
  
  - Тогда так: тридцать тысяч первая неделя, двадцать - все последующие. За первые две недели платишь сразу, остальное по выполнении.
  
  Чехов явно называл цены для своих. Пульхр торговаться не стал, и они с Чеховым пожали руки.
  
  - Когда выдвигаемся?
  
  - Сегодня. Хорошо бы до восьми загрузиться. Успеете?
  
  - Что с собой берем?
  
  - Бери всю группу, личное стрелковое оружие и броневики. Дроны у нас свои. Палатки и оборудование для лагеря тоже можете не брать.
  
  - Тогда успеем и раньше.
  
  - Давай этого красавца возьмем, - попросила Олсен, любовно оглаживая тяжелый дрон.
  
  - Зачем он нам?
  
  - Петровой понравится.
  
  - Что за Петрова? - насторожился Чехов.
  
  - Наш каптенармус.
  
  - Случайно не клон?
  
  - Да, а что?
  
  - У нас в интернате была Петрова.
  
  - Да? У нас не было, - сказал Пульхр.
  
  Лютый ушел распоряжаться. Он явно знал свое дело, его зычный мат слышался в нескольких местах одновременно. Под его руководством наемники развернули бурную деятельность: открыли одну створку ангара, подогнали два грузовика и принялись грузить многочисленные ящики и тюки. Вскоре приехал Кваркштейн с представителем страховой компании. Подписали договор, оформили страховку.
  
  - Так, у меня еще дела в аэропорту, - сказал Пульхр Чехову. - Шлюзы восемь и девять. Два грузовых шаттла, корабль называется "Неуловимый". Ваш шаттл у восьмого шлюза. Ответственная за погрузку - боцман Олсен. Если будут какие-то вопросы - к ней.
  
  ГЛАВА 6.
  
  Еще ребенком Пульхр уяснил, что при знакомстве с людьми лучше не упоминать, что ты клон. Кому надо, это и без тебя знают. Клоны занимали в человеческих головах непропорционально много места, и в этом была заслуга прежде всего СМИ. Благодаря им большинство населения добросовестно полагало, что клоны это такие замаскировавшиеся под людей чудовища, которые пьют кровь и тайно управляют человечеством. Политики тоже вовсю эксплуатировали клонофобию; немало избирательных программ было построено на предотвращении атаки клонов. Выборы нынешнего мэра Детройта, к примеру, прошли под девизом: "Вы хотите, чтобы ваши дети стали клонами?". С агитационных плакатов на избирателя голубыми глазами вполлица глядели двое детей, мальчик и девочка, всем своим видом показывая, как они не хотят становиться клонами. За их хрупкими фигурками возвышался огромный сумасшедший клоун (ну вы поняли остроумнейшую игру слов: клоны-клоуны) с бензопилой, которой он, видимо, собирался переделывать детишек в клонов. Судя по убедительной победе мэра, более половины жителей Детройта видели основную угрозу благополучию (своему и своих детей) в клоунах-лесорубах.
  
  При всем этом клонофобия считалась как бы недостойной культурного человека и даже осуждалась. На деле это выглядело так: после пассивно-агрессивного заявления "я, конечно, не клонофоб, у меня есть друзья клоны", человек чувствовал себя вправе клонофобствовать как ему вздумается. Впервые эту фразу Пульхр услыхал от случайного попутчика в самолете, когда они с Чеховым летели сдавать вступительные экзамены в Торонто. Человек принял из рук стюардессы хрупко-хрустящий пластиковый стаканчик с соком и немедленно отпил половину. Дождавшись, когда раздаточная тележка откатится на достаточное расстояние, он воровато озирнулся, извлек карманного размера бутылочку с ярлыком duty free, с хрустом скрутил ей золотистую головку и, нетерпеливо дрожа рукой, долил стакан до верха. Половину получившегося коктейля он выпил и снова долил. Процесс повторялся, пока оба сосуда не опустели. Ровно в ту самую секунду, когда это произошло, человеку сделалось нестерпимо скучно, и он немедленно начал беседу с Пульхром. Без каких-либо вступлений и предисловий, с полуслова, словно продолжая разговор, начатый с другом месте и с другим человеком, он принялся излагать Пульхру стройную систему своих претензий к клонам.
  
  Поначалу Пульхр решил, что сосед опознал в нем клона, и все эти претензии относятся лично к нему. Но нет, похоже, неравнодушный гражданин по простоте душевной считал уши попутчиков услугой, входящей в стоимость билета. Обвинения, которые человек выдвигал клонам, были столь своеобразны, что Пульхр даже слегка растерялся. Например он утверждал, что у клонов кровь желто-белая, и густая, как гной, и на этом основании их всех надо изгнать за орбиту Платона. Ну или хотя бы поставить идентификационное клеймо на лоб. Пульхр предположил, что его собеседник перепутал Платона с Плутоном, а клонов с андроидами. Когда Пульхр указал на его ошибку, человек мудро усмехнулся, и объяснил, что нет, он имел в виду как раз клонов, а к людям, сменившим пол, у него претензий в общем-то нет. Это была стандартная ситуация: большинство людей не очень уверенно (или вовсе не) отличали клона от андроида, а их обоих от киборга, но имели по отношении ко всем трем категориям свое веское, и обычно резко негативное мнение.
  
  Увы, увы, даже в наше просвещенное время мало кто знает, что клоны от людей физически ничем не отличаются. Различия между ними гораздо глубже и тоньше. Прежде всего: образцы для клонирования были взяты у людей с высокими физическими и интеллектуальными показателями. Поэтому клон в среднем умнее, сильнее и стрессоуствойчивее человека. Но это все не настолько ярко выражено, чтобы бросаться в глаза.
  
  Главное и единственное отличие клонов и людей в том, что все люди разные, а все клоны - внутри одной фамилии - абсолютно одинаковые. О новорожденном человеческом ребенке не извесно практически ничего, кроме туманных предположений, что лысиной он пойдет в папу, а характером в маму или наоборот. И это при условии, что в процессе его создания не поучаствовали посторонние. Что, к сожалению, бывает. Каждый человек это терра инкогнита, на которую всем по большому счету плевать, и первым в этой очереди стоит он сам. Центральное место в жизни большинства людей занимают хлеб и зрелища, а познание самого себя если и происходит, то само собой и по остаточному принципу. Люди гордятся своей индивидуальностью, не понимая, что на самом деле это их проклятие. Ни родители, ни школа, ни общество понятия не имеют, что делать с таким замечательно уникальным индивидумом. В итоге многолетнее воспитание и обучение ребенка выливается в пшик обычной человеческой жизни: нравится человеку одно, получается у него другое, а занимается он всю жизнь третьим.
  
  С клонами все иначе: каждая фамилия клонов изучена вдоль и поперек, по каждой защищены сотни диссертаций, все их достоинства и недостатки, сильные и слабые стороны, склонности, предрасположенности и фобии известны досконально. Через руки каждого учителя или наставника, которые в подавляющем большинстве тоже клоны, в течении жизни проходят десятки абсолютно одинаковых Пульхров, Маккензи, Беловых, Картье, Юсуповых, Сикорских и так далее.
  
  О новорожденном клоне известно буквально все. Отсюда недостижимая для людей эффективность обучения. Прилагая определенные усилия гарантированно получаешь конкретный результат. Никто не задаст ребенку-клону идиотский вопрос: "Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?". Он будет именно тем, кем должен быть, и на том месте, где его способности гарантированно найдут применение. Эту эффективность человеческие педагоги высмеивают как недостаток. Мы, дескать, выращиваем настоящих свободных людей, перед которыми открыты все пути, а не живых роботов, которым одна дорога - в силовики. Ну а что им еще остается?
  
  Некоторые фамилии клонов универсальны. Так, например, в зависмости от программы обучения из Пульхров может получится офицер любого рода войск. Другие фамилии специализированы. Ярчайшим примером специализированного клона являются Белов, из которого, как ни бейся, никого кроме пилота не получится. Зато уж пилот получится исключительный. Он вам и бульдозер благополучно посадит, если их вместе выкинуть из самолета.
  
  Белов, кстати, вообще в клоны попал случайно. Основатель фамилии Беловых, Стив Белов, никакого отношения ни к космосу, ни к пилотированию никогда не имел. В двенадцать лет сбежал из дома, работал ковбоем, цирковым артистом, служил в армии, потом стал каскадером. В тридцать два его зарезали в пьяной драке. В это время доктор Лилит Найтмар, мать-основатель программы клонирования, собирала для своих экспериментов интересный генетический материал. Она обратила внимание, что у буйного каскадера, при его-то образе жизни, было на удивление мало травм. И ДНК Белова на всякий случай сохранила. В Первую Космическую его пустили в серию - послужной список в армии у него был достойный, его планировали использовать как спецназовца или рейдера. Тесты на специализацию неожиданно показали, что Белов - прирожденный пилот. Сейчас, кстати, Белова в программе клонирования забраковали бы со стопроцентной вероятностью. Только суматохой и неразберихой Первой Космической можно объяснить, почему проблемы с дисциплиной, которыми славились Беловы, сочли несущественными на фоне выдающихся результатов. Пока обкатывали его программу обучения, Первая Космическая закончилась, и множество Беловых за свои косяки вылетели со службы в гражданский флот, где с дисциплиной было попроще. Но вскоре разразилась Вторая Космическая, и Беловых вернули обратно. Это был их звездный час. Трое Беловых стали самыми результативными пилотами-истребителями Второй Космической. Личный рекорд Эрика Белова - семьдесят пять уничтоженных космических кораблей Мезальянса - не побит до сих пор. И это при том, что корабли Мезальянса по тактико-техническим показателям были тогда лучшими. А что вы хотели: вестибулярный аппарат как у Меркурия, рефлексы как у киборга, без потери сознания может выдержать перегрузку в 24g до получаса! Но при этом проблемы с дисциплиной, алкоголем и наплевательское отношение к технике безопасности. Основная причина смерти Беловых не боевые потери, а цирроз печени и несчастные случаи. В нынешние мирные времена выпуск Беловых снизили до минимума, и поставляют их в основном в научно-разведовательный флот.
  
  За сотни лет программы клонирования учителя и наставники подробно изучили не только отдельных клонов, но и их взаимоотношения и влияние друг на друга. Было замечено, что иногда клоны из разных семей при совместном обучении показывают результаты лучше, чем поодиночке. Методом проб и ошибок ученые-педагоги выяснили самые эффективные сочетания клонов, которые стали выпускать и выращивать вместе. Такую группу клонов стали называть "тандем".
  
  Обычно в тандеме работают боевые клоны. Ярчайший примером такого тандема является пара абордажников Ласкина-Аргайл. Они и поотдельности отличные бойцы. Ласкина - копейщик, Аргайл - мастер абордажного тесака и куммулятивного кинжала. Вместе же они образуют абсолютной убийственную пару. Пульхр видел их однажды в деле и испытал чувства близкие к религиозным: перед ним было единое живое существо, Кали, четырехрукая богиня смерти и разрушений. Абсолютный рекорд мира в рукопашной - сто тридцать убитых в течение суток, - Ласкина-Аргайл поставили при абордаже линкора "Ши Хуанди", красы и гордости Мезальянса. И это при том, что большинство убитых были хваленой космопехотой Мезальянса. Интересно, что при такой слаженности в бою, в быту Ласкина и Аргайл терпеть друг друга не могут, и стараются не пересекаться иначе как на тренировках и по службе.
  
  Кстати, довольно часто отношения в тандеме бывают натянутыми, а то и откровенно плохими. Классический тандем Белова и Адлера основан на взаимной ненависти. Этих двоих всегда выращивают в одном интернате, хотя драки между ними доходят до кровопролития (особенно достается тем, кто пытается их разнять: Белов и Адлер временно объединяются и, устранив помеху, продолжают мутузить друг друга). Оба великолепные пилоты, и между ними возникает жесточайшая конкуренция. Чтобы унизить соперника каждый лезет из кожи вон. Среди прочего, Белов, подсознательно копируя поведение корректного и аккуратного Адлера, потихоньку приучается к дисциплине, благодаря чему по окончании интерната его почти можно терпеть на корабле. Вообще капитаны обычно предпочитают пилотов из семей Кузнецовых, Смитов и Фужеронов. Конечно, показатели у них не такие блестящие, как у Беловых, но все-таки весьма достойные, а проблем они доставляют на порядок меньше.
  
  Бывают и антитандемы. Например, Беловых и Маккензи принципиально выращивают в разных интернатах. И в течение всей жизни стараются держать их как можно дальше друг от друга. Нет, у этих двоих взаимоотношения отличные, даже слишком. Примерно за два года крепкой дружбы вместо великолепного пилота и замечательного военного ученого получается парочка выдающихся закадык-алкоголиков.
  
  Вот и клонов фамилии Пульхров никогда не выращивают поодиночке, к ним в паре всегда идет клон фамилии Чеховых. С малых лет Чехов тянется за головастым и харизматичным братом, который, в свою очередь, с детства приобретает навыки управления и манипуляции физически более развитым сверстником. Впоследствии на службе их рассматривают как единую боевую единицу, службу они проходят вдвоем, и Чехов при Пульхре как правило выполняет роль левой руки.
  
  В интернат их тоже привезли вместе. Что было до интерната Пульхр помнил смутно: какие-то мутно-прозрачные стены и яркие пятна игрушек. Но он был точно уверен, что Чехов был с ним с самого начала. Позднее он узнал, что даже в инкубаторе кувезы тандемных клонов ставят рядом, чтобы зародыши чувствовали друг друга постоянно.
  
  Внешне интернат представлял собой пожилое трехэтажное здание из красного кирпича. Внутри царила утилитарная эстетика космической казармы: те же гулкие лестницы со ступеньками из рифленого алюминия, те же двухярусные койки, та же металлическая посуда в столовой. В общем, все было сделано для того, чтобы впоследствии космический корабль или база у выросших кадетов ассоциировался с родным домом.
  
  Здание стояло на берегу моря, и далеко в воду уходил понтонный причал, с пришвартованной к нему учебной подводной лодкой. Высокая каменная стена отделяла территорию интерната от окружающего мира, какого-то кривого и бестолкового населенного пункта.
  
  Кадеты жили в помещениях на четыре-шесть человек, старшие и младшие вперемешку. С детства они называли друг друга по фамилиям: в интернатах всегда выращивали клонов в единственном экземпляре из каждой фамилии, так что путаницы не возникало. Имя клон получал только по окончании интерната, на выпускном. Поэтому Пульхр всю жизнь воспринимал свое имя как что-то чужеродное, навязанное ему миром людей.
  
  Поначалу они жили в одной комнате со старшими Маккензи и Картье, через несколько лет привезли младшую Зайцеву. Когда Маккензи и Картье закончили интернат, в комнату подселили подселили еще двоих младших.
  
  К детям все время обучения в интернате были прикреплены два наставника, оба клоны. Интернат был космофлотовский, поэтому в стенах интерната использовались все три языка Солнечной системы. До шести лет детьми занималась наставница. Она проводила с ними почти все время: водила их гулять, читала им книги, учила рисовать и лепить из пластилина. Вечерами, пока Пульхр и Чехов смотрели мультфильмы, она у себя в комнате что-то печатала на компьютере. Наставница была из Квебека, в общении предпочитала французский. Благодаря ей для Пульхра французский стал языком сказочных животных, на нем разговаривали герои древнегреческих мифов и сказок.
  
  Второй наставник был огромным бородатым мужчиной. Как он выглядел Пульхр помнил не так хорошо, как его каюту, куда они с Чеховым иногда пробирались по вечерам, после того, как наставница укладывала их спать. На стенах висело несколько фотографий, в основном наставник в форме десантника в компании похожих на него бородатых людей на фоне разнообразной военной техники. Особенно братьев манил застекленный ящик, в котором на флаге Альянса тускло блестели желтые и белые бляхи наград. Иногда, когда наставник был в хорошем настроении, он отпирал стекло ключом, который носил на шее, и давал детям потрогать медали. Как зачарованный маленький Пульхр водил пальцем по выпуклым латинским буквам. А наставник в это время рассказывал про свое боевое прошлое: битва за Арктику, операция "Горсть пепла", как однаждый их взвод загнали в туннели на Денебе, и он неделю не снимал скафандр, как выжигали пиратскую базу на каком-то безымянном астероиде. На поясном ремне наставник носил кожанную кобуру. После медалей наставник обычно расстегивал ее, доставал всамоделишний пистолет и давал детям подержать его.
  
  - Не щурь глаз когда целишься, - учил наставник Чехова, который с трудом удерживал пистолет двумя руками.
  
  - А как?
  
  - Правым целишься, а левый оставляй открытым. Иначе не увидишь, что твориться вокруг.
  
  - Я так не могу!
  
  - Привыкнешь. Прицелился?
  
  - Прицелился...
  
  - Как надо отвечать?
  
  - Так точно!
  
  - Теперь жми курок... Ну!
  
  - Жму! Не получается!
  
  - Так ты, балда, забыл с предохранителя снять! - сообщил Пульхр.
  
  Чехов, пыхтя, переключал флажок предохранителя и снова жал курок. Вместо выстрела звучал сухой щелчок.
  
  - А почему он не стреляет?
  
  - Он не заряжен. Рано вам еще...
  
  Потом наставник мрачнел. Он запирал шкаф с наградами, убирал пистолет в кобуру и доставал из холодильника связку коричневых бутылок. Наставник смотрел телевизор по-русски, время от времени делая глоток из бутылки. В отличие от наставницы, он не выключал телевизор и не отправлял детей спать, даже когда показывали взрослые фильмы. В этих фильмах люди вытворяли друг с другом такое, отчего волосы на темечке приподнимались, и ночью снились страшные сны. Благодаря этим фильма Пульхр и Чехов узнали, что человека, оказывается, можно "убить", тогда он будет "мертвый" и никогда больше живым уже не будет. Приведению людей в это надежное состояние в фильмах наставника уделяли много сил и времени.
  
  Но все оказалось не так просто. В одном фильме убитый, полежав неподвижно какое-то время, вдруг открыл глаза, потрогал рану, как ни в чем не бывало вскочил и зарубил обидчика мечом. Пульхр очень удивился, как это мертвый оказался не совсем мертвым, и стал допытывать наставника о странном феномене.
  
  - Ну, он его ранил, - объяснил наставник.
  
  - Как это "ранил"? - не поняли братья.
  
  - Ну, не убил, а только ранил, - возле кресла уже стояло шесть пустых бутылок. В таких случаях объяснения наставника чаще окончательно запутывали дело, чем вносили ясность.
  
  Пульхр предположил, что у человека, кроме двух основых агрегатных состояний, "живого" и "мертвого", имеется еще некоторая переходная стадия "раненный". Дальнейшие распросы подтвердили его блестящую догадку.
  
  - А ты был раненным? - с надеждой спросил наставника Чехов.
  
  Наставник хмыкнул и стянул через голову футболку. Справа на груди у него было множество мелких шрамов, сливающихся в один большой, а на левом плече уродливый багровый рубец.
  
  - Абордаж, - лаконично объяснил наставник и добавил: - Страшное дело.
  
  Именно благодаря клонам педагоги открыли явление, получившее название "окно формирования". Дело в том, что организм ребенка развивается неравномерно. В нем постоянно происходят физиологические изменения, которые, накопившись, в какой-то момент приводят к переформатированию мозга. В этот короткий период психика ребенка максимально отзывчива на внешнее воздействие.
  
  Однажды давным-давно, некая мадам Кеплер, хозяйка трактира, показала своему маленькому сыну Иоганну комету, а в другой раз лунное затмение. Вероятно, эти события очень удачно совпали с окнами формирования, потому что Иоганн Кеплер, вместо того, чтобы окуклиться, как ему было написано на роду, в трактирщика или священника, неожиданно стал великим астрономом. И это несмотря на проблемы с глазами, главным инструментом астронома в те дикие бестелескопные времена.
  
  Беда в том, что у каждого ребенка эти окна открываются в разное время, и никому не известно, когда именно. Ребенку может повезти, окно формирования может совпасть с днем рождения, на который ему подарят, допустим, видеокамеру. Тогда из ребенка может получиться Стэнли Кубрик или Стивен Спилберг. Но скорее всего окно будет впустую растрачено на тупую школьную зубрежку, эксперименты с курением и разглядываем голых тетенек на порносайтах. Что тоже даст стимул развитию личности, но совсем в другом направлении.
  
  У клонов один день рождения на всех - 1 марта или, как его называют сами клоны, "День Первородного". Именно в этот день в 2058 году доктор Лилит Найтмар извлекла из кувезы первого в истории клона человека, точную копию своего сына Адама, умершего шесть лет назад от гнилого гриппа. В те лихие времена опыты по клонированию человека расценивались как тяжкое уголовное преступление, и доктор успела отсидеть четыре года в обычной женской тюрьме, прежде чем ее перевели в закрытую федеральную, которая на деле оказалась секретной научно-военной базой, где в это время в авральном режиме пытались запустить программу клонирования человека.
  
  В интернате, кроме общего дня рождения, у воспитанников были еще и личные, не привязанные к конкретным датам. Просто в какой-то день в комнату приходили наставники с тортом, поздравляли одного из детей и дарили подарки. Так, однажды летом восмилетнему Пульхру подарили коробку с изображением катера и детский костюм капитана. Катер заинтересовал, но не то, чтобы сильно: это был конструктор, и его еще предстояло собрать. А вот костюм можно было употребить немедленно. В интернате воспитанники носили одинаковую темно-серую форму, и чудесный бело-золотой костюмчик произвел на Пульхра потрясающее впечатление. Особенно поразили его всамоделишные погоны со звездами и эмблема Альянса на кокарде. Только вот надеть костюм не разрешили: наставник сказал, что это мундир капитана, и носить его могут только те, у кого есть свой корабль. И многозначительно показал на коробку.
  
  За сборку катера Пульхр принялся едва отведав торту. Катер состоял из трехсот деталей, от запаха клея кружилась голова, и день пролетел как пьяный сон. Когда Пульхр закончил, то с ужасом понял, что время два часа ночи, свет везде потушен, горит только лампа у него на столе, и в игровой комнате он совершенно один. Видимо, он настолько выпал из реальности, что его не заметили и не отправили спать. В собранном виде катер оказался неожиданно большим, не меньше метра в длину. Оставалось только покрасить и установить систему дистанционного управления, и без помощи наставника было не обойтись.
  
  Через день, когда краска высохла, Пульхр, с помощью трафарета и наставника, золотой краской нанес на нос катера его название: Invictus. То же слово было выбито на кокарде капитанской фуражки. Пульхр спросил, что оно значит. Наставница ответила: это переводится с латыни как "Непобедимый". Неизвестно, кем был не победим прогулочный катер на четыре посадочных места, но гордое имя произвело на Пульхра может быть не меньшее впечатление, чем капитанская форма. Почему-то Пульхр решил (как всякий ребенок, он был очень суеверен), что это пророческий знак, презнаменование великого будущего, в котором никогда не будет поражений.
  
   Наконец ему позволили надеть детский мундир. Счастливый Пульхр при полном параде с причала управлял своим первым кораблем, Чехов стоял рядом и ждал своей очереди. Утки возмущенно орали, отгребая подальше от катера, нарезающего круги возле причала. Когда Пульхр передал пульт управления Чехову, наставница принялась объяснять, что если он будет хорошо учиться, то может стать настоящим капитаном, и не маленького катера, а огромного, как дом, космического корабля. Он всегда будет ходить в капитанской форме, и все будут отдавать ему честь. Пульхр потихоньку улыбался ее наивности: он-то уже два дня знал, что непременно преодолеет все трудности и станет капитаном крейсера. На меньшее он тогда был несогласен.
  
  Когда детям исполнилось восемь, они, как большие, стали ходить в общую столовую. Началась учеба и со страшным абордажем пришлось познакомиться поближе. Школьные занятия проходили в первой половине дня, в классах на тридцать человек. После обеда кадеты шли в учебку, на физподготовку, спарринги и профильные занятия. К десяти годам Чехов вымахал на полголовы выше Пульхра и раздался в плечах. Наставник объяснял, что делать, если противник больше и сильнее, но помогали его советы далеко не всегда. Пульхр отлично запомнил ощущение соскальзывающего на глаза потного дермантинового шлема, по которому в это время Чехов лупил перчатками.
  
  Абордаж в космофлотовских интернатах был обязательным занятием для всех кадетов. Тут Пульхр брал свое. Вообще-то Пульхры никогда не отличались особыми спортивными достижениями. Фамилия была специализирована на командные должности, поэтому все, что от них требовалось это сдать офицерское десятиборье. А вот у нашего конкретного Пульхра, откуда ни возьмись, прорезалась абордажная жилка. Без особого труда он мог навалять и Чехову и еще одному-двум приданных ему в качестве форы помощникам. Впоследствии он даже выступал на соревнованиях: вице-чемпион 3-го флота по абордажному тесаку и третье место по куммулятивной шпаге, - достижения вполне достойные. Чехова тоже таскали по всяким соревнованиям: его призовыми кубками была заставлена целая полка в шкафу. Он и бегал, и плавал, и штангу тягал, и дрался.
  
  Чаще всего подарки, которые получали братья, были по сути дорогими конструкторами. Даже велосипеды перед использованием им пришлось вначале собрать. Но однажды Пульхру достался подарок целиком, в полностью собранном виде. Все было как обычно: утро, торт, наставники. Население комнаты выстроилось в шеренгу: на правом фланге торчал дылда Маккензи, замыкала строй пятилетняя Зайцева.
  
  - Курсант Пульхр! - сказал наставник. Пульхр сделал шаг вперед. - С днем рождения, чемпион, - он протянул Пульхру небольшую, но неожиданно увесистую коробку, и хлопнул по плечу.
  
  Пульхр в одно мгновенье в клочья изорвал подарочную упаковку и открыл крышку. Над правым ухом завистливо задышал Чехов. Старшие шушукались о чем-то своем. Зайцева тихой сапой подобралась к торту и принялась его расковыривать. В коробке лежало самая прекрасная вещь, которую может получить на день рождения десятилетний мальчишка: пистолет Волынского. Пульхр понимал, что пистолет хотя и тяжелый, но неизбежно игрушечный, по-другому и быть не могло, но сердце все равно замерло в наивысшей точке отчаянной надежды. Пусть он хотя бы будет пневматическим... Дрожащими руками Пульхр выволок пистолет из углубления в коробке. Выглядел пистолет совсем как настоящий. На затворе даже был выбит номер.
  
  - Он что, настоящий? - спросил Пульхр, готовый услышать горькую правду.
  
  - Конечно, настоящий, - сказал наставник. - Какой же еще!
  
  - Дай посмотреть, ну, дай посмотреть! - заныл Чехов.
  
  Пульхр немедленно наставил на него пистолет и тут же получил от наставника подзатыльник.
  
  - Никогда не смей наставлять оружие на своих! - заорал он. - Еще раз так сделаешь - заберу навсегда!
  
  Наставница успокаивающе положила ему руку на плечо. Зайцева, проследив, что произошло, отпрянула от торта и на всякий случай заревела.
  
  - Все понял? - спросил наставник.
  
  - Так точно, - подтвердил Пульхр.
  
  - Дай брату посмотреть, - сказала наставница.
  
  Чехов разглядывал пистолет, вызывая у Пульхра острое желание его прибить.
  
  - Пошли, - сказал наставник.
  
  Пихаясь, ребята вслед за ним спустились вниз, в подвал. Наставник приложил свой пропуск к замку двери, и Пульхр с Чеховым впервые оказались в тире. Наставник раздал наушники. Он достал из кармана снаряженный магазин, вставил его в рукоять и передернул затвор. Ребята зачарованно ловили каждое его движение. Он вскинул пистолет и не целясь выстрелил несколько раз. Все пули легли внутри черного, с белой сердцевиной круга мишени. Дети восхищенно заохали.
  
  - Когда сможешь сделать так же, разрешу носить пистолет в кобуре, - пообещал наставник.
  
  Потом ребята стреляли по очереди, вначале Пульхр, потом Чехов. Это оказалось неожиданно трудным делом: пистолет при выстреле больно бил в руку, задирал дуло вверх. За десять минут стрельбы в цель попал только Чехов, один раз и то, наверняка, случайно. В конце наставник отдал пустой пистолет Пульхру и сказал:
  
  - С завтрашнего дня у вас начинается стрелковая подготовка. В пятнадцать часов быть здесь. Чехов, тебе тоже.
  
  - Есть!
  
  На следующий день наставник, не дождавшись детей в тире, зашел к ним в комнату и застал драку. Зареванный Пульхр изо всех сил мутузил Чехова. Тот, чувствуя вину, лишь вяло отмахивался. Наставник за шиворот оттащил Пульхра, который стремился напоследок, хотя бы ногой, дотянуться до Чехова.
  
  - Он украл и сломал мой пистолет! - надрывался Пульхр. - У него своего нет, вот он мой и сломал!
  
  - Взял посмотреть, - хмуро объяснял Чехов. - Пару раз щелкнул, там какая-то железяка выпала.
  
  - Он его сломал! Специально!
  
  - Ты чего воешь-то? - спросил наставник. - Все можно починить.
  
  Пульхр сразу перестал реветь. Эта простая мысль ему почему-то в голову не приходила.
  
  Снова спустились в подвал, на этот раз в арсенал, который находился рядом с тиром. Здесь ребята тоже оказались впервые. Раскрыв рты, они глядели на разнообразнейшее огнестрельное оружие, развешанное на стендах. Глаза разбегались: штурмовые винтовки, дробовики, пулеметы, какие-то широкодульные бандуры с замысловатыми прицелами. Одних пистолетов было штук двадцать.
  
  Наставник расстелил на столе тряпку и положил на нее пистолет.
  
  - Сюда смотреть! - оторвал он ребят от созерцания подземной сокровищницы.
  
  Он вынул магазин, ловким движением снял затвор и заглянул внутрь.
  
  - Пару раз щелкнул, да, Чехов? - спросил он.
  
  Пульхр немедленно пнул Чехова и в ответ получил толчок в плечо.
  
  - Ну-ка! - сказал наставник.
  
  Дети притихли. Они зачарованно следили, как наставник выкрутил какую-то штуку, вставил другую, вкрутил обратно первую, а потом одним ловким движением, как фуражку надел, натянул затвор на ствол. Все это заняло у него минуты две.
  
  - Ну вот и все, - сказал он, вручая пистолет Пульхру. - Если не знаешь что делать, смотри обучающие видео, а не реви. Смотреть противно.
  
  Пульхр хлюпнул носом. Было обидно, хотя он-то ни в чем виноват не был.
  
  - Два наряда на кухню вне очереди обоим. Пульхр за то, что оставил оружие без присмотра, Чехов за то, что без спроса взял чужое. А сейчас матчасть, потом стрельба.
  
  Вечером ребята драили посуду на кухне, обсуждая увиденное в арсенале. Наставник научил их передергивать затвор "русским" способом, который был быстрее обычного, но гораздо труднее в усвоении. Затвор все время норовил защемить кожу, ладони срывались со скользкого металла и царапались о мушку и целик.
  
  - Ничего, следующая кожа будет толще, - успокаивал наставник. - Зато когда освоите этот способ, будете стрелять быстрее любого ковбоя.
  
  От мыльной воды ссадины горели, но они чувствовали себя настоящими бойцами, которые не обращают внимания на боль и раны. Свой пистолет, черную ребристую Беретту, Чехов получил через три дня.
  
  Отношения с Чеховым в это время осталяли желать лучшего. Братья проводили все время вместе и все время дрались. Но когда им исполнилось двенадцать, и они получили разрешение в свободное время выходить за ворота базы, произошел один случай, который полностью изменил их отношение друг к другу.
  
  ***
  
  Пульхр сидел над муравейником, сосредоточенно наблюдая, как муравьи снуют по дохлому тритону. Недавно он увидел в зоологическом музее, куда их возили на экскурсию, скелеты зверей и птиц в прозрачных пластиковых параллелепипедах и захотел себе такой же. Он уже дважды подкладывал дохлых земноводных в муравейники, расчитывая, что муравьи возьмут на себя всю грязную работу, а ему останется только на следующий день забрать готовый экспонат и залить его пластиком. Но оба раза никаких скелетов он не находил.
  
  На этот раз Пульхр решил выделить на это дело целое воскресенье и лично все проконтролировать. Чехов слонялся где-то поблизости. Прошло уже полтора часа, а муравьи только бестолково ползали по тритону. Ни один не соблазнился и не урвал себе кусочек. Пульхр начал подозревать, что муравьи попросту валяют дурака, дожидаясь его ухода, а потом, дружно ухая, попрут тритона в свои закрома целиком, вместе с костями.
  
  Сверху послышалась какая-то возня, посыпалась сосновая шелуха, и Пульхр, задрав голову, увидал в ветвях старую хитрую ворону. Поняв, что обнаружена, ворона напустила на себя самый безразличный вид, сложила крылья за спину и принялась расхаживать туда-сюда по ветке, изо всех сил изображая, что ей нет никакого дела до всяких там дохлых тритонов.
  
   В этот момент за спиной хрустнула ветка. Пульхр недовольно оглянулся и, тут же забыв про свой эксперимент, поднялся на ноги. Перед ним стояли пятеро пацанов, видимо, из местных.
  
  - Ты чего тут делаешь? - спросил, помахивая палкой, рыжый конопатый парень в центре.
  
  Из кустов неслышно появился Чехов. Пульхр переглянулся с ним и слегка пожал плечами.
  
  - Они из школы уродов, - доложил паренек справа, тоже, прямо скажем, красотой не поражавший.
  
  - А-а! - довольно протянул рыжий и взмахнул палкой. - Ну, тогда бегите, уроды!
  
  Пульхр вздохнул. Будь он один, это было бы идеальным решением: бегал он хорошо, до интерната всего пара километров. Отступление при таком численном превосходстве его честолюбия не задевало. Но разве Чехов согласится? И действительно, воинственный Чехов шагнул вперед и сказал:
  
  - Сами бегите!
  
  И действительно, через минуту на полянке из всей компании остался только рыжий предводитель. При этом двоим агрессорам братья даже не успели нанести ни единого удара, сбежали они чисто от избытка впечатлений. Рыжего же Чехову пришлось тащить до поселка на закорках: самостоятельно передвигаться тот не мог из-за сломанной ноги. Всю дорогу Пульхр промывал ему мозги, что взрослым, а тем более полиции, знать о случившемся не обязательно. Неприятности никому из них не нужны. Для всех заинтересованных лиц гораздо выгоднее версия, что ногу рыжий сломал, свалившись с обрыва, а братья случайно на него наткнулись. Пульхр очень боялся, что их с Чеховым попрут из интерната за насилие над штатским. Но обошлось. Надо отдать ему должное - рыжего паренька они никогда более не видели.
  
  Так Пульхр впервые столкнулся с тем, как мир за стенами интерната относится к клонам. Он вдруг осознал, что однажды останется с этим враждебным миром один на один, и единственным его союзником будет Чехов. С этого момента и началась их настоящая дружба.
  
  ***
  
  А когда им исполнилось четырнадцать, в их жизни появилась Она.
  
  Десять человек кадетов, строем по двое, наставник подвел к понтонному пирсу, куда была пришвартована подводная лодка. Наверху рубки, на ходовом мостике, маячил кадет старшего курса с автоматом через плечо. Он мечтательно щурился на нос лодки, где, чувствуя свою полнейшую безнаказанность, кривлялась чайка.
  
  - Пошел! Пошел! Пошел! - командовал наставник, по одному отправляя их на трап. Вахтеный старшекурсник принимал наверху и сбрасывал вниз, в духоту и полумрак люка, где их подхватывал и собирал в пучки третий.
  
  - Все! - крикнули сверху.
  
  Старшекурсник скептически оглядел молодняк, показал, как надо проскальзывать в круглое отверстие в стене, назвав его переборочным люком, и куда-то их повел. Внутри лодка была узкой, тесной, закаулистой и пахла тремя разными видами железа. Стены были выкрашены в желтый цвет. По дороге Пульхр стукнулся два раза коленом, один раз локтем и еще на него что-то вонюче капнуло сверху, отчего на серой ткани куртки образовалась дырочка с коричневыми краями.
  
  - Сюда.
  
  Дверь отъехала вбок, как в поезде. Их рассадили в узкой комнате, все пространство которой занимал узкий стол и сиденья.
  
  - Кают-компания, - объяснил провожатый. - Садитесь, ждите.
  
  Ждать пришлось долго. Где-то через полчаса в кают-компанию вошел офицер в рубашке с коротким рукавом. Телосложением он напоминал небольшого носорога.
  
  - Добрый день, господа кадеты, - сказал он, когда все поднялись, стукаясь коленями о стол. - Прошу садиться, - и сам сел во главе стола. - Моя фамилия Андерсон. Я, как и вы все, клон. Можете обращаться ко мне "господин капитан". Я - капитан этого корабля, - он постучал по значку с изображением подводной лодки над правым карманом рубашки. - Еще я капитан-коммандер Военно-Космических сил Альянса. У меня сорок семь боевых походов. Как вы знаете, наш интернат поставляет кадры для космического флота Альянса. Вы все - клоны Альянса, все вы из хороших фамилий, и большинство из вас станет офицерами гражданского, научно-разведовательного или, кому повезет, военного флота. В связи с этим у вас, наверное, возник закономерный вопрос - почему подводная лодка?
  
  Он обвел свою малолетнюю аудиторию взглядом. Некоторые закивали, и капитан продолжил:
  
  - Жить на космическом корабле очень тяжело даже подготовленному взрослому человеку. Магнитные поля множества устройств и приборов, особый состав воздуха, скачки давления и перегрузки очень вредны для здоровья. Через два месяца пребывания на космическом корабле в крови человека начинают происходить изменения. Сейчас ваши организмы еще только развиваются, и даже неделя на борту космического корабля может нанести непоправимый вред вашему здоровью. Поэтому вы должны вырасти здесь, дома, на Земле.
  
  Но и тратить время впустую мы не будем. Учиться жить и нести службу на космическом корабле вы начнете прямо с сегодняшнего дня. Для этого вы здесь. Больше всего на космический корабль похожа именно подводная лодка. Как у нас говорят: подводник - это переходная стадия от человека к космофлотчику. Любой, не важно, клон он или человек, службу в Космическом флоте начинает с флота подводного. Многие из людей навсегда там и остаются, но для клона это лишь первая ступень карьерной лестницы.
  
  Начнем с того, что на космическом корабле и на подводной лодке одинаковое содержание кислорода в воздушной смеси. Видите этот датчик? Таких несколько штук в каждом отсеке. Название ему - кислородный газоанализатор. Он показывает, как вы могли догадаться, содержание кислорода в воздушной смеси в отсеке. Подойдите, посмотрите. Что он там показывает?
  
  - Девятнадцать.
  
  - Это означает, что в воздухе, которым мы с вами сейчас дышим, девятнадцать процентов кислорода. А кто знает, сколько кислорода в воздухе за бортом? Что, никто не знает? Запомните на всю жизнь: двадцать один процент. Казалось бы, всего два процента разницы, а некоторые из вас уже почувствали головокружение и головную боль. Это вашим мозгам не хватает кислорода.
  
  Делается это не для того, чтобы вас помучить. Просто каждый лишний процент кислорода существенно увеличивает вероятность возгорания. А мы очень не любим пожары на подводных лодках, и уж тем более на космических кораблях.
  
  Кто-нибудь хочет в туалет? Не бойтесь сказать. Пока вы меня ждали, в этом отсеке сбросили давление. В подводном положение такое происходит дважды в день, как и на космическом корабле. С непривычки это вызывает обезвоживание, а лишнюю воду организм сливает в мочевой пузырь. Так что все нормально, просто очердной ньюанс жизни в космосе. Ну, кто хочет в туалет? Один, два... Еще двое. Вахтенный! Проводите молодых людей на пирс, пусть сходят в гальюн. Обратно этих ссыкунов не пускать. Им видите ли, моя лекция недостаточно интересна, чтобы потерпеть. Пусть теперь у оставшихся выпрашивают, что я рассказывал.
  
  Теперь, когда мы сбросили балласт, давайте начнем знакомиться с нашим кораблем. Это учебная подводная лодка, но она способна, и обязательно будет, погружаться на глубину до пятисот метров. На ней можно пройти, не всплывая, двадцать суток. На двадцать суток мы не пойдем, а на недельку в море сходим. Вооружение: торпеды, зенитный пулемет и артиллерийское орудие, которое может стрелять в надводном положении. На современных подлодках артиллерию не используют уже лет триста, но на космических кораблях это по-прежнему одно из основных видов вооружения. Поэтому мы с вами тоже будем учиться стрелять из пушек.
  
  Наша лодка состоит из пяти отсеков. С помощью переборочных люков эти отсеки можно полностью изолировать друг от друга. Это называется задраить переборки. На космических кораблях эти люки закрываются автоматически, но на нашей лодке вы будете делать это вручную, как это делалось раньше.
  
  Теперь вы будете проводить здесь много времени. Вас распределят по отсекам, где вы будете нести вахты. В каждом отсеке есть свой командир, и вы будете выполнять его приказы, а он вас будет учить. Вопрос: что нужно в первую очередь делать, если в твоем отсеке загорелось?
  
  - Тушить.
  
  - Неправильный ответ. Прежде всего нужно закрыть глаза, задержать дыхание и надеть вот эту штуку, - капитан показал красную пластиковую коробку. - Она называется персональное дыхательное устройство.
  
  Он разломил коробку на две части, и достал из нее резиновую маску со стеклянными круглыми глазами.
  
  - Вахтенный, раздайте всем ПДУ. При пожаре выделяется угарный газ, который очень ядовит. Вдохнув его пару раз, вы потеряете сознание. Поэтому дыхательное устройство вы должны всегда иметь при себе. Следующий вопрос: что делать, если загорелось в соседнем отсеке?
  
  - Задержать дыхание и надеть персональное дыхательное устройство!
  
  Капитан хмыкнул.
  
  - Ладно. А дальше?
  
  - Идти на помощь!
  
  - Неправильный ответ. Вы должны задраить переборку. Для этого нужно захлопнуть люк, с помощью этого штурвала обжать его и повернуть этот рычаг, чтобы люк невозможно было открыть с той стороны.
  
  - Но там же люди!
  
  - Совершенно верно. Это их отсек, и они обучены бороться за его живучесть. Вы им будете только мешать. Если они не справятся, то погибнут, но вода или огонь дальше их отсека не пойдут. Иначе - погибнут все. Суровая правда жизни. В космосе эта правда еще суровее. При пожаре подводная лодка всплывает и вентилируется. Космическому кораблю всплывать некуда. Если подводная лодка затонула и ее нашли, то начинаются спасательные работы. Если у космического корабля откажет двигатель, то его, скорее всего, никогда не найдут.
  
  - Почему? Он же может подать сигнал СОС!
  
  - Да он много что может подать, толку-то. Если у корабля отказал двигатель, скорее всего это произошло во время полета. Чтобы затормозить, ему опять же нужен двигатель. Поэтому корабль будет лететь и лететь, пока не развалится. Когда скорость космического корабля превышает пятьсот километров в секунду, его невозможно не только догнать, но даже точно определить его местонахождение.
  
  - Как же тогда пираты нападают на космические суда?
  
  - Так и нападают, либо в начале разгона, либо в конце торможения, когда корабль переходит на маневренные двигатели. Как правило это происходит недалеко от космических баз. Для этого нужна наводка. Или, самое милое дело, нападают на орбите, берут заложников и угоняют судно. Могут внедрить кротов в команду. В общем, способов множество... Продолжим... Проходите все сюда и вставайте так, чтобы никому не мешать. Это помещение называется Главный Командный пункт, но в подводном флоте и Космофлоте принято называть его по-французски - Центральный пост. Это главное помещение на подводной лодке и на космическом корабле. Здесь находятся рулевые, на Космофлоте их называют пилоты. Смежное помещение - штурманская, там расчитывается и прокладывается маршрут. Руками ничего не трогать! Смотрите внимательно и впитывайте: это вам теперь на всю оставшуюся жизнь.
  
  ГЛАВА 7.
  
  Томпсона и доктора Стерн капитан нашел в баре космопорта. Когда Пульхр узнал, что с ними полетит ученая-этнограф, воображение нарисовало ему крупную даму преклонных лет, с жилистыми седыми руками, пропахшую гориллами, изгрызенную москитами, прокопченную тропическим солнцем, с нервами, расшатаными кочевой жизнью и вычитками своих статей в научных журналах, в которых неучи-наборщики надопускали опечаток. Вместо этого за стойкой бара рядом с Томсоном сидела шустрая миловидная девица трудноопределимого возраста, с очень светлой, чуть присыпанной конопушками, кожей. Одета она была так, словно ее только что департировали с какой-то марсианской фермы. Огромный, туго набитый рюкзак армейского покроя изнеможденно привалился к ножке стула.
  
  - Доктор Стерн, позвольте представить вам Виктора Пульхра, нашего капитана, - сказал Томпсон.
  
  Пульхр и не подозревал, что Томпсон способен на такие обороты. Доктор Стерн весело кивнула, блеснула зубками и глазками, и протянула руку. Лапка у нее оказалась маленькой и хваткой, как у обезьянки.
  
  - Очень приятно, капитан, - сказала она, и на Пульхра ощутимо повеяло алкогольными парами.
  
  Пульхр подозрительно взглянул на Томпсона, не он ли решил угостить даму. Но судя по тому, как дама показала бармену три пальца, она сама прекрасно справлялась с этой задачей.
  
  - Спасибо, доктор Стерн, но мы на службе..., - начал было Пульхр, неправильно истолковав ее жест.
  
  - Не волнуйтесь, это я не вам, - успокоила его Стерн.
  
  Бармен выстроил перед ней в ряд три стакашка. Стерн взяла левый (как будто начала с новой строки) и одним упругим комком отправила его содержимое в себя.
  
  Томпсон смотрел на нее с легкой завистью и некоторой романтической задумчивостью.
  
  - Что-то празднуете? - поинтересовался капитан.
  
  - Угу, - подтвердила доктор, раскусывая оливку. - У меня сегодня свадьба.
  
   Капитан не понял шутка ли это, или доктор говорила серьезно, но уточнять не стал.
  
  - Поздравляю, но вы не слишком налегайте, - посоветовал Пульхр. - Через несколько часов прыжок, алкоголь может причинить неудобства.
  
  - Поэтому и пью. Я туда больше трезвой не полезу, - Стерн почему-то показала вниз.
  
  - Куда?
  
  - Ну, в гиперпространство, пятое измерение или куда там корабль проваливается во время прыжка?...
  
  - Боитесь прыжков? - догадался Пульхр.
  
  - А вы не боитесь?
  
  - Не особо. Ощущения, конечно, не особо приятные, но чтобы бояться...
  
  - Часто прыгаете?
  
  - Бывает, - ответил Пульхр, который на настоящий момент совершил ровно один прыжок на лемурианском двигателе. - Давайте, мы проводим вас...
  
  - Во сколько вылет?
  
  - В восемь...
  
  - Значит, у меня есть еще как минимум пять часов на подготовку. Можете заниматься своими делами, я доберусь сама. В семь буду на пристани, не беспокойтесь.
  
  Капитан что-то прикинул.
  
  - Вы не против, если я вас угощу?
  
  - Я-то не против, - снова блеснула зубками Стерн. Капитан сделал бармену знак, что финансовые вопросы отныне надо решать с ним. - А как же погрузка?
  
  - По уставу за погрузку отвечают боцман Олсен и офицер Томпсон. Хотите, он заодно отнесет вашу сумочку на челнок?
  
  Томпсон разочаровано сполз с табурета.
  
  - Не надо, сама допру. У меня будет еще багаж, его скоро привезут к вашему шаттлу. Вы его сразу узнаете - тридцать одинаковых черных чемоданов.
  
  Доктор явно была не из тех, кто путешествует налегке. Капитан кивнул Томпсону. Тот козырнул и неохотно удалился. Спровадив помощника, капитан взял себе коньяка. Доктор Стерн сосредоточилась на мартини и оливках. Пульхр подумал, что она себя переоценивала - на пять часов таким темпом никакого здоровья не хватит. Чтобы избежать травм от падения с высокого барного стула, Пульхр предложил Стерн переместиться за столик. Он галантно перенес рюкзак, по пути удивившись - как она, такая мелкая, таскает на себе такую тяжесть? В недрах рюкзака отчетливо побулькивало, видимо, доктор возила с собой все необходимые этнографу растворы. Рюкзак заботливо усадили на стул, со стороны он смахивал на толстого дядюшку, прикорнувшего за столом после слишком плотного обеда.
  
  Чувствовалось, что Стерн долгое время была лишена достойного собеседника. Из вежливости поинтересовавшись прошлым капитана, она перебила его на полуслове и принялась рассказывать о себе.
  
  Как у всякого порядочного этнографа, жизнь ее была полна разнообразных приключений. Еще во время учебы в Парижском университете на отделении этнопсихологии, она заинтересовалась маргинальными группами людей в естественной среде обитания. Так что темой дипломного проекта она выбрала социальную иерархию клошаров. Жизнь - лучший учитель, и перед написанием диплома Стерн целое лето прожила в коммуне клошаров под Новым мостом. Там она приобрела бесценный опыт, с блеском защитила диплом, но объект исследований ее немного разочаровал: парижские бомжи оказались слишком веселыми, упитанными и безобидными.
  
  Проходить интернатуру Стерн отправилась в Могадишо. Там она подружилась с одним местным багачом (пятьсот верблюдов), который свел ее со своим родственником - главарем банды сомалийских пиратов. Несколько месяцев она увлеченно изучала быт и нравы маргинальных сомалийцев, и настолько влилась в их сообщество, что однажды ей удалось принять участие в нападении на грузовое судно. Исследования на самом интересном мъсте прервал Альянс, устроивший плановую зачистку побережья. Банду уничтожили, а доктора, приняв за заложницу, вернули на родину.
  
  Подлечив подхваченный где-то тиф, Стерн продолжила научные изыскания. На этот раз ее закинуло в Тихуану, в процветающий наркокартель, где она под видом элитной проститутки проводила полевые наблюдения за сбором урожая. В нее по уши втрескался Энрике, младший брат одного из боссов. Что-то пошло не по плану, и во время разборок, вспыхнувших между боссами картеля, Энрике вместе с братом взорвались в машине. Стерн должна была находиться там же, но ее что-то задержало в доме, и она буквально на пару минут разминулась со смертью. За взрывом последовала перестрелка. Стерн оказалась в госпитале "Альянса" с двумя пулевыми ранениями и осколками в левой ноге. Врачи высказывали опасения, что с ногой ниже колена ей придется расстаться. Стерн не унывала, и за три месяца, проведенных на больничной койке, сумела дописать докторскую. После серии операций врачи все-таки сумели сохранить ей ногу.
  
   Получив степень, Стерн в очередной раз решила сменить континент и контингент. Когда она лежала в больнице, ее вдруг невероятно заинтересовала самобытная культура афганских контрабандистов. Вместе со своим любовником-караванбаши Ахмедом свежеиспеченная доктор совершила два перехода через пустыню, вникая в культурные и этнографические тонкости контрабанды оружия и опия. Во время третьего перехода стоянку каравана расстреляли налетевшие со всех сторон черные вертолеты Мезальянса. В живых остались только Стерн и пара верблюдов, по счастливому стечению обстоятельств отлучившиеся из лагеря пописать. Благодаря урокам покойного любовника, Стерн сумела в одиночку завершить свой переход. На китайской границе ее задержали, и следующие три недели ей пришлось провести в китайской тюрьме, пока подтверждалась ее личность. За вклад в популяризацию китайской культуры в мире (статья "Китайский Новый год в китайской тюрьме" в National Geographic) китайское же руководство представило ее к спецордену "Крадущийся тигр, затаившийся дракон".
  
  Остаток года Стерн решила посвятить своему новому увлечению - литературе. Ей виделся автобиографический роман под видом приключенского, с обязательным (но ни к чему не обязывающим) уточнением, что все события (хе-хе) выдуманы, а совпадения - случайны. Но на этом проприще ее ждало разочарование. Литературный мир оказался слишком жесток. Она не успела написать ни строчки, как ей присудили престижную литературную премию, с солидным чеком в догонку. На вручении премии один окололитературный полковник кулуарно намекнул ей, что больше никаких романов писать не надо, и вообще порекомендовал ей покинуть Землю, потому что родственники Ахмеда и Энрике очень ее ищут, и, учитывая ее беспокойный образ жизни, вполне могут найти...
  
  Тут ученая вскинула руку, сфокусировала взгляд на часах, что-то прикинула, и сбавила обороты, вместо мартини налив себе апельсинового сока. Видимо, у нее имелась какая-то самобытная система управления алкогольным опъянением.
  
  ...доктор Стерн решила последовать доброму и квалифицированному совету. Она вдруг осознала, что всю предыдущую жизнь занималась ерундой, в то время как существовала очень многочисленная и чрезвычайно маргинальная социальная группа, которую начисто игнорирует классическая этнография, - лемурианские каперы.
  
  Пройдя ускоренные поварские курсы, Стерн устроилась коком на каперский корабль. За несколько недель она добыла немало интереснейшей информации не только о лемурианских каперах, но и о самих лемурианах. И вдруг, ни с того ни с сего, капитан заподозрил ее в шпионаже. Стерн, конечно, рассказала всю правду, что она мирный ученый, дала ссылку на свои научные работы и предложила связаться с ее научным руководителем. Но невежественный главарь, став жертвой чисто внешнего сходства деятельности этнографа и шпиона, ей не поверил. Пираты пустили кока по кругу, собираясь въ конце хоровода ее - как не удержался пошутить главарь - кокнуть, и, чтобы избежать ненужных вопросов или просьб, заранее накинули ей на шею петлю. Когда она полностью смирилась с тем, что ее научной карьере наступает преждевременный и даже скоропостижный конец, с пиратами кто-то связался.
  
  Просидев неизвестно сколько времени с руками, стянутыми пластиковым хомутом, с мешком (судя по застрявшей в волосах сладкой крошке) из-под сахара на голове, Стерн оказалась на лемурианском корабле, на кухоньке Дедала. Лемурианин отпоил доктора пакетированным чаем, по возможности успокоил, сообщил, что он давно следит за ее деятельностью, и выразил восхищение, что им удалось, наконец-то, встретиться лично. После чего сделал предложение, от которого было трудно отказаться. И дело было не в том, что в случае отказа ее ожидало продолжение народного пиратского танца. Нет, Дедал обещал отпустить ее независимо от решения, из чистого уважения к ее научным достижениям. Предложение было такое: она присоединяется к каперскому флоту в качестве частного консультанта и получает уникальную возможность изучать цивилизации, находящиеся за пределами Солнечной системы. Стерн, естественно, согласилась и вот уже восемь лет моталась с лемурианскими каперами по разным звездным системам, недоступным простым ученым.
  
  - Много где побывали? Я имею в виду - другие планеты...
  
  - Я лично была на восемнадцати планетах. Все эти миры человеческие, очень отсталые, в основном уровень Медного и Бронзового века. Только две цивилизации, в том числе Голконда, вышли на уровень 19-20 века.
  
  - И там живут люди? Именно люди?
  
  - Да, хомо сапиенсы в натуральном виде. Я брала анализы, у всех генетический код идентичен нашему.
  
  - Каким же образом мы сумели так широко расселиться?
  
  Стер отпила мартини и поглядела на капитана словно в микроскоп.
  
  - Не мы, а нас... Знаете, как козы расселились на островах Тихого океана? Во времена парусников морские переходы были очень длительными, продукты тухли, про свежее мясо нечего и говорить. Поэтому мореплаватели, оказавшись возле какого-нибудь необитаемого островка, оставляли там парочку козлят разного пола. И уже лет через десять по острову скакали стада парного мяса.
  
  - Вы хотите сказать, что лемуриане расселили людей на других планетах в качестве мясных консервов?
  
  Стерн разозлилась так, что хлопнула ладонью по столу.
  
  - Ну не обязательно же так буквально понимать! Как будто человека нельзя использовать по-другому! К тому же человеческое мясо на вкус хуже собачатины.
  
  Капитан не стал выяснять, откуда она знает вкус того и другого, и решил сменить тему.
  
  - Получается, вы часто совершаете прыжки на лемурианских двигателях?
  
  - Этот раз будет триста двенадцатый.
  
  - Ого! И при этом боитесь "прыгать"?
  
  - Поэтому и боюсь. Вы знаете, что не все корабли выходят из гиперпространства?
  
  - Куда же они деваются?
  
  - Видимо, навсегда остаются там...
  
  - Где?
  
  - Да кто ж его знает? Мне как-то объяснял один физик, что при прыжке корабль вроде бы как на несколько секунд проваливается в пятое измерение, и выныривает уже на другом конце. И вот какой-то, правда, очень небольшой процент кораблей обратно не возвращается.
  
  - Они остаются в этом ином измерении?
  
  - Вероятнее всего, - тут Стерн, подносившая в это время бокал к губам, задержала его, и тихо произнесла: - Говорят, оно обитаемо.
  
  Капитан машинально отметил, что глаза у нее, оказывается, были разного цвета: один голубой, другой - зеленый.
  
  - Пятое измерение обитаемо?
  
  - Вы поразительно догадливы для военного. Правда, нынешняя наука имеет несколько гипотез какое это измерение по счету, кто-то говорит, что пятое, а некоторые полагают, что одинадцатое, некоторые оригиналы утверждают что даже сто двадцать седьмое...
  
  - И кто там обитает?
  
  - Кто ж его знает? Но я слышала, что это огромное существо, похожее на осьминога, только с раковиной. Говорят, оно охотится на космические корабли, и если выйти в подпространство рядом с ним, то оно может напасть на корабль. Говорят, для него космический корабль, все равно что для ребенка шоколадка...
  
  - И кто это говорит?
  
  - Один знакомый капер рассказывал.
  
  - И он это существо сам видел?
  
  - Нет, ему рассказал другой, который да, видел своими глазами.
  
  - Как же он мог его увидеть, если существо обитает в пятом измерении и пожирает все корабли, которые оказываются рядом с ним?
  
  - Это существо иногда пролезает в наше измерение...
  
  - Ну, конечно! Космический головоногий моллюск из другого измерения нападает на космические корабли! А зовут его, вероятно, Кракеном?
  
  - Я рассказываю то, что слышала сама, - насупилась Стерн. - Верить или нет - ваше дело. Лично мне без разницы, что там происходит и почему не возвращаются корабли. Мне главное, чтобы при этом не оказаться в здравом уме и трезвой памяти.
  
  - Понятно. А вот это наше задание... Что это за вещество, которое мы должны добыть на Голконде? Я знаю только, что его должно быть около двадцати тонн...
  
  - А почему вы меня спрашиваете?
  
  - Ну как, Дедал сказал, что вы в курсе и все расскажете!
  
  - Ничего я не в курсе. Понятия не имею, зачем вас послали. Я туда еду из-за зомби...
  
  - Нормально. И как мы будем искать то, что даже вы не знаете что?
  
  Стерн задумалась.
  
  - А, вспомнила! - сказала она и полезла в свой рюкзак.
  
  Рылась в нем она долго, что-то бормоча, и влезла внутрь чуть ли не по пояс. Наконец она вынырнула обратно и протянула Пульхру что-то напоминающее большой гвоздь с шаром вместо шляпки.
  
  - Что это?
  
  - Дедал мне это дал, сказал, что с помощью этого прибора можно опознать то, что вам нужно.
  
  - Ну хотя бы как это вещество выглядит? Что это, металл какой-то? Жидкость? Руда? Что?
  
  Стерн пожала плечами. Пульхр взял гвоздь у нее из рук. Похоже, странный прибор был целиком выточен из обсидиана. Пульхр покрутил его в руках и поставил в стакан с минералкой шляпкой вверх. Ничего не произошло.
  
  - Может быть, Дедал вам говорил, а вы - забыли?
  
  Стерн обиделась.
  
  - Я никогда ничего не забываю!
  
  Она вынула гвоздь из стакана, заботливо обтерла его салфеточкой и убрала обратно в рюкзак.
  
  - Можно как-то уточнить этот момент?
  
  - Как?
  
  - Связаться с Дедалом, и уточнить, например.
  
  - А вы знаете, как с ним связаться? Я, например, нет. Меня он, например, сам находит. В чем дело, господин капитан? Что вы как маленький? Не привыкли самостоятельно принимать решения? На месте разберемся: двадцать тонн как-никак.
  
  Пульхр помолчал. Такая неопределенность его не устраивала и он продолжил свои расспросы.
  
  - А эта планета, куда мы летим, Голконда, когда вы там были в прошлый раз?
  
  - Лет пять назад. Мы там пробыли очень недолго, буквально пару дней. Мне удалось сделать несколько видеозаписей, но подробно изучить не дали, перекинули на другой объект. Поэтому когда мне сказали, что на Голконду отправляется новая экспедиция, я все бросила и прилетела к вам.
  
  - Сожалею, что оторвали вас от вашей работы...
  
  - Не сожалейте, все равно пора было сворачивать исследования. Я там в одном племени работала невестой местного водяного, великого Чакки-Пукки. Это у них обычай такой: год живешь, как богиня, все тебе поклоняются, выполняют все твои прихоти. Потом свадьба, и отправляешься жить к мужу.
  
  - К водяному?
  
  - К нему, родимому. Сразу после церемонии бракосочетания молодую жену бросают в специальный колодец. Свяжут руки за спиной и головой вниз, чтоб ненароком не выплыла - это у них считается очень плохой приметой. А сами за стол, и неделю всей деревней гудят. В это время они выбирают новую невесту, дарят друг другу подарки, устраивают оргии. В общем, что-то вроде Нового года. Каперы меня давно должны были забрать, но они ребята довольно необязательные, запросто могли даты перепутать или вообще забыть. Я уже и подкоп из своего дворца начала рыть. Вы очень вовремя подвернулись. Как раз сегодня должна была состояться свадьба.
  
  - Ах, вот о чем вы говорили! - осознал Пульхр. - Выходит, водяной остался без жены?
  
  - Не беспокойтесь за него. У Чакки на подобный случай всегда есть три запасных невесты. Вместо меня женой Чакки стала Вачука, никогда терпеть ее не могла, такая стерва... Впрочем, о покойниках или хорошо, или ничего. Опять же ее можно понять: богиней целый год была я, а случись что - утопят вместо меня ее. Да... Как в воду глядела...
  
  Выпили за счастье молодых. Доктор Стерн продолжала демонстрировать неакадемическую стойкость к алкоголю. Движения ее замедлились, словно она очутилась под водой, но на скорости и ясности речи опьянение никак не сказалось. Видимо, ее речевые центры были особо устойчивы к алкоголю.
  
  - Все, что ни делается - к лучшему, - продолжала она. - Что ни говори, зомби гораздо интереснее великого Чакки-Пукки.
  
  - Почему?
  
  - Сложно представить более маргинальную группу, чем живые мертвецы. Это же какой простор для иследований! Все, что мы знаем о культуре и психологии зомби - всего лишь домыслы писателей и сценаристов. Эти многочисленные миры людей, конечно, предстовляют огромный интерес, но ничего по-настоящему нового там нет: все те же войны, жертвоприношения, инцест, всякие галлюциногены, работорговля и ритуальный каннибализм, - все это уже было миллионы раз и во всех возможных сочетаниях. А тут реальный канибализм как социальный строй. Сколько новых вопросов, какой простор для экспериментов! Кстати, сразу вопрос: когда зомби ест человека это каннибализм или людоедство? Вот вы, полковник, знаете чем отличается каннибализм от людоедства?
  
  - Я не полковники, я капитан, помните?
  
  - Такой старый и все еще капитан? Что, начальство вас совсем не ценит?
  
  - Я капитан корабля и командор! И мне всего сорок пять!
  
  - Я бы дала меньше, - сказала Стерн и встревоженно закрутила головой. - А где же тогда полковник? Только что же здесь был полковник!
  
  - Не было никаких полковников.
  
  - Показалось, - Стерн отставила бокал с мартини и налила минералки. - Ну, а вы знаете, чем каннибализм отличается от людоедства?
  
  - Каннибализм это употребление в пищу особей своего вида. То есть для человека людоедство является каннибализмом, а для остальных животных - нет.
  
  - А когда зомби едят людей это канинибализм или людоедство?
  
  - Зависит от того, принадлежат ли зомби и люди к одному виду.
  
  - Вот! - довольно подтвердила Стерн. - Можете когда захотите! И как по вашему, люди и зомби это один вид?
  
  - Да, - неуверенно сказал капитан.
  
  - Откуда такая уверенность?
  
  - Ну, зомби получаются из людей. Они и выглядят как люди.
  
  - Ну, мало ли кто как выглядит. Слыхали про мимикрию? Внешняя похожесть в биологии не играет никакой роли. Овчарка и чипухахуа..., - доктор прислушалась к последнему слову и поправилась: - чихуахуа внешне имеют мало общего, а принадлежат к одному виду. Потому что, если их разнополую пару оставить вместе, они через два месяца нарожают щенят, каких нибудь чихучарок или, я не знаю, овчахуахуа. Главный признак вида это способность скрещиваться и давать плодовитое потомство. В общем, наша первая научная задача установить размножаются ли зомби, и если размножаются, то как именно. Вдруг у них партеногенез. Или вообще почкование, - Стерн хихикнула, видимо, представив этот процесс. - Тогда да, против природы не попрешь - разные виды. И если окажется, что зомби разножаются, и разножаются половым путем, следует начать проводить опыты по скрещиванию зомби и людей. Тут, конечно, потребуется добровольцы. Ну, или наоборот, невольники. Не беспокойтесь, у меня есть знакомые - помогут... Для чистоты эксперимента, нужно несколько пар. Если эти пары дадут потомство, которое в свою очередь сможет размножаться, тогда да, зомби и люди это один вид. По моим оценкам, лет за пятнадцать-двадцать управимся... Я предоставлю вам смету...
  
  Пульхр почувствовал что немного утомился от сравнительной сексологии зомби.
  
  - А что вы можете сказать о лемурианах? - спросил он. - Это тоже маргинальная группа?
  
  - Это врядли. Хотя..., - Стерн вдруг загрустила.
  
  - А вы были в их родной системе?
  
  Доктор горько засмеялась, качая головой.
  
  - За всю жизнь я видела только троих лемуриан. Все они, насколько я поняла, выросли и получили образование на Земле. Так что, вполне вероятно, их родная планета - Земля.
  
  Доктор, похоже, все-таки начала поддаваться действию алкоголя.
  
  - Вы сказали, что видели троих лемуриан. Кого?
  
  - Дедала. Я так поняла, вы с ним тоже общались, - капитан кивнул. - Кроме него я видела еще одну женщину...
  
  - В смысле "еще одну женщину"? Хотите сказать - Дедал женщина?
  
  - А вы что, не знали? Такие вещи надо сразу уточнять, а то можете попасть в неловкую ситуацию. Помню, был у меня в Бразилии один случай...
  
  - Как же так? У него же мужское имя!
  
  - Странно, что он вам не сказал. Они вроде бы это не скрывают. Дело в том, что у лемуриан обратный половой диморфизм: самки занимают нишу, которую у людей занимают мужчины, и наоборот. Поэтому у лемурианок мужские имена и они позиционируют себя как мужчины. Их эволюция шла примерно как у наших пингвинов: самка строила гнездо, откладывала яйцо, ей становилось хорошо и она отправлялась на охоту. Ну, типа, настоящий мужик должен построить дом, родить сына и забить мамонта. А самец оставался, утеплял своим пухом семейный очаг, высиживал яйцо, а когда ребенок вылуплялся, кормил его грудью.
  
  - Грудью?
  
  - Да, у них там молочные, вообразите себе, железы, субмамарные складки - все как положено...
  
  - Это как же у них выглядят самцы?
  
  - Они выглядят в точности как самки человека, за исключением одной маленькой, ну или большой, кому как повезло, детали.
  
  - Откуда вы это знаете? Вам Дедал сказал?
  
  - Сама видела. На одну планету меня по пути подкинула молодая пара лемуриан. Я провела у них на корабле пару дней и несколько раз, совершенно случайно и исключительно в научных целях, пронаблюдала, как они занимаются любовью. Видеозапись они, правда, отняли, но память не стерли, может забыли, не знаю. И на том спасибо. Насколько я могу судить по троим представителям этого вида, у них не только обратный половой диморфизм, но и в принципе, так сказать, половой спектр сдвинут в сторону женственности. Самки, хотя и занимают мужскую нишу, довольно андрогинны: нет особой мускулатуры, нет волос на лице и теле. Соответственно, самцы имеют ярко выраженную феминную внешность, за одним понятным исключением. Я полагаю, дело в том, что лемуриане как вид, гораздо старше нас. Чем дольше вид разумных существ живет в безопасности и цивилизации, тем меньше востребованы мужские качества, все эти ваши бицепсы, бороды и тестостероновая ярость. Соответственно, разница между полами уменьшается. В трудные времена, наоборот, половой спектр часто смещается в мужскую сторону. Слыхали о неадертальцах?
  
  - Краем уха.
  
  - У них даже женщины носили усы и бороду, да и уровень тестостерона у них был как у племенного быка. Любая неадертальская Джульетта могла вас, со всеми вашими медалями, в узел завязать. Потому и вымерли. Как оказалось, мужики очень плохо рожают детей. - Стерн неожиданно икнула. - Это еще что такое? - удивилась она, постучала себя кулаком в грудь и снова икнула.
  
   Капитан поднес Стерн стакан воды, который она благодарно кивнув, выпила.
  
  - Я закурю? - спросила она.
  
  Капитан пожал плечами: Стерн уже сунула сигарету в рот и спрашивала только из вежливости. Никотин соединился с алкоголем, и Стерн начало развозить. Разноцветный взгляд ее обессмыслился. Напоследок ее повело в романтику.
  
  - Капитан, а вы женаты?
  
  - Нет.
  
  - А что так? Не нравятся женщины?
  
  - Я клон.
  
  - Ах вот оно что! - кивнула (а может клюнула носом) доктор. - Клонам же нельзя жениться. А детей вы завести физически не можете, вам эту функцию на генетическом уровне отключили. Маленькую такую спаечку поставили в районе метохондриальной... Не помню точно... Раньше знала, но теперь не помню... Но вы не расстраивайтесь. Смотрите в стакан с той стороны, где он полный: зато вы можете трахаться без резинки. Трахаться-то вам еще не запретили? Ну, не будьте ханжой. Сексуальный инстинкт - базовый, поэтому изучение любых социальных групп надо начинать с того, кто с кем и как именно спит. Во всех, понимаете ли, подробностях и частностях. Особенно это касается маргинальных групп. Звериная, я вам доложу, простота нравов. Тут главное соблюдать научный подход, иначе - она чиркнула ногтями по горлу и пригорюнилась. - А я вам нравлюсь?
  
  - Очень. Но у меня есть девушка.
  
  - А, да, вы же говорили...
  
  - Разве? - удивился капитан.
  
  - Ну, кто-то говорил. Может быть, полковник..., - насколько понял Пульхр, полковник появлялся в реальности Стерн при достижении определенной глубины опъянения, которой она в очередной раз достигла.
  
   Докурив, доктор вдавила окурок в пепельницу, заразительно зевнула (следом за ней зевнул капитан, а за ним и читатель) и принялась ерзать, устраиваясь на ночлег. Капитан не возражал. Он решил дождаться, когда она заснет, после чего попросить бармена вызвать грузчика с тележкой. Он, конечно, мог отнести ученую сам, но во-первых, не пристало капитану таскать по космопорту пьяных девиц, во-вторых, он не хотел лишних вопросов от Петровой. То, что их не миновать, капитан знал, когда предлагал угостить Стерн. Но одно дело пообщаться с новым членом команды и важным источником информации в неформальной, так сказать, обстановке, в баре, полном людей, другое - самолично появиться у причала со спящей красавицей наперевес.
  
  Грузчика вызывать не пришлось. Вскоре после того, как Стерн угомонилась, закрыла глаза и засопела, в зале появилась Олсен. Она оглядела стол, уставленный бутылками и посудой, храпящую ученую и не выразила ни малейшего удивления.
  
  - Шеф, погрузка закончена. Наемники на местах, багаж доктор Стерн, - которая, услыхав свое имя, на секунду перестала сопеть, заинтересованно приоткрыла свой правый зеленый глаз, но, не усмотрев ничего для себя интересного, тут же смежила его снова, - погружен. Все без происшествий.
  
  - Спасибо, Олсен, - капитан поднялся, хрустнул, разминаясь, плечом.
  
  Они одновременно поглядели на доктора Стерн.
  
  - Олсен, ты не могла бы помочь доктору Стерн...
  
  Олсен коротко кивнула, протянула руку и одним движением поставила Стерн на ноги.
  
  - Это еще что такое, хам? - попробовала возмутиться Стерн, решив, что ее домогаются. Но возмущение потребовало слишком много сил, и она покорно отдалась на волю боцмана.
  
  Капитан взялся было за докторский багаж, но Олсен со словами: "Шеф, я сама", рукой, свободной от представителей науки, отняла у него рюкзак и легко вскинула обе лямки на левое плечо. Пульхр оставил на столе стокредитовую купюру и двинулся за ними в арьегарде. Стерн зыбко передвигала ноги и откровенно висела на правой руке Олсен, левой обвивая ее талию. До причала добрались без происшествий. По пути попался патруль туристической полиции, который оценил офицерскую форму и сопроводил на уважительном расстоянии до причала. Томпсон нервно курил возле шаттла. Увидав обнявшихся Олсен и Стерн, он издал тихий скулящий звук, выплюнул сигарету и ринулся помогать. Олсен решительно отстранила его от докторши, сунув в качестве сублимации рюкзак. Когда боцман усаживала тело Стерн в пассажирское кресло и пристегивала его ремнями, та, не открывая глаз, эхом оставшейся в баре беседы пробормотала что-то про особенности размножения морских коньков.
  
  Всю дорогу до "Неуловимого" этнограф благополучно проспала.
  
  - Куда ее? - спросила Олсен по прилете, отсегивая ремни.
  
  - Пусть сегодня переночует в твоей каюте, - сказал капитан. У Олсен, как у старшего унтер-офицера, имелась отдельная каюта с двумя полками. - Присмотришь за ней. Пьяная девица на пиратском корабле не к добру. Завтра посмотрим.
  
  Концентрация алкоголя в крови Стерн достигло того уровня, когда тело человека приобретает свойства жидкости. Несмотря на усилия боцмана придать ей вертикальное положение, доктор буквально стекала на пол. Олсен пришлось нести ее на руках, как павшего товарища, чтобы торжественно предать тело нижней из полок своей каюты. Старпом Юсупов встречавший капитана для доклада, так засмотрелся на церемонию выноса, что проглядел появление Пульхра. Спохватившись, он козырнул и принялся докладывать:
  
  - Господин капитан, за время вашего отстутствия никаких нарушений не замечено. Шаттл с наемниками уже пристыковался, офицер Томпсон повел их в девятый отсек устраиваться...
  
  - До прыжка остался один час, сорок пять минут, - "Джо" уже вел обратный отсчет. - Всем людям на корабле надлежит как можно быстрее закончить свои дела, принять положение тела, максимальное к горизонтальному, лицом вверх и пристегнуться.
  
  В дверях шлюза, в которых только что скрылись Олсен и Стерн, появилась Петрова.
  
  - Хорошо, - сказал капитан Юсупову. - Можете продолжать подготовку к прыжку.
  
  - Это кто? - спросила Петрова, когда Юсупов удалился.
  
  - Что "кто"?
  
  - Что за девица, которую сейчас отсюда вынесла Олсен?
  
  - Это доктор Стерн, этнопсихолог, наш научный консультант.
  
  Петрова дернула носом, уловив исходящий от капитана запах алкоголя:
  
  - Это ты ее напоил?
  
  Врать в отношениях нельзя никогда. Только правда. Поэтому Пульхр не стал возражать:
  
  - Я. У нее сегодня свадьба.
  
  - Чего?
  
  - Потом расскажу. Времени в обрез.
  
  - До прыжка остался один час сорок минут, - подтвердил "Джо".
  
  Когда "Джо" сообщил, что до прыжка осталось пятнадцать минут, все люди на корабле находились в положении, максимально близком к горизонтальному, лицом вверх, все были пристегнуты и тоскливо ожидали того момента, когда "Джо" скажет "Ноль, пуск", корабль встряхнет, и за стеклами иллюминаторов вместо черной пустоты Солнечной возникнет черная пустота уже совсем другой системы. Разница только в том, что звезды будут расположены чуть иначе, и родное Солнце будет одной из них.
  
  ГЛАВА 8.
  
  Как уже говорилось, правительство Земли, получив в свои руки лемурианские двигатели, все силы бросило на то, чтобы узнать или хотя бы угадать методом тыка принцип действия. Лучшие земные ученые потратили несколько лет на исследования, но поняли не больше шамана-неадертальца, случайно наткнувшегося в кустах, куда он забрел по малой нужде, на пылесос. Любой вопрос по делу они смывали потоком узкоспециализированной лексики, трогательно напоминая ацтеков, которые с помощью заклинаний пытались защититься от вторжения конкистадоров.
  
  Лемурианский двигатель, установленный на "Неуловимом", представлял собой довольно громоздкое и сложное сооружение. Центральная его часть - двухметровой высоты металлический цилиндр - располагался в пятом отсеке, в специальной выгородке. С помощью гофрированных шлангов и пучков проводов, он соединялся с несколькими шарами меньших размеров, раскиданных по разным палубам, и благодаря системе кингстонов имел выход в открытый космос.
  
  Если устройство лемурианского двигателя, по-видимому, было непознаваемо сложным для земной науки, то управление, напротив, - максимально простым. Для прыжка нужно было лишь загрузить в один из шаров топливную капсулу, набрать на пульте управления координаты выхода, повернуть специальный ключ, который капитан носил на цепочке на шее, и повернуть рычаг. После этого шарообразный кусок пространства радиусом около пятидесяти метров почти мгновенно - за семь секунд - перемещался в заданные координаты.
  
  Тут имелся небольшой ньюанс: точность прыжка находилась в обратной зависимости от расстояния. До девяти световых лет погрешность была приемлимой, ее можно было покрыть за неделю-другую марша на корпускулярно-волновом двигателе, далее точность снижалась по экспоненте.
  
  До Голконды было почти тридцать световых лет. Их предстояло покрыть тремя прыжками лемурианского двигателя, и дальше добираться до цели на маршевых двигателях.
  
  Перемещение с помощью лемурианских двигателей сопровождался неопасными, но довольно неприятными побочными эффектами. Вывернутая наизнанку метрика пространства вызывал перенаправление остаточных токов в нервных окончаниях и семь долгих секунд прыжка человек ощущал себя метафизической струной, растянутой между точками входа и выхода, сознавая беззащитными нервами каждый метр этого неимоверного, с ума сводящего своей бессмысленностью расстояния.
  
  Это ощущение вызывало приступ комплекса неполноценности и экзистенциального шока такой силы, что природные предохранители организма временно выходили из строя. Физически это выражалось в виде судорог, холоднго пота, головной боли и перемежающейся диареей рвоты в разных комбинациях и пропорциях.
  
  И если у людей это состояние продолжалось от нескольких минут до получаса, после чего в организме включались защитные механизмы, и физиология давила негативные ощущения всякой позитивной химией, то корабельный ИИ вышибало всерьез и надолго. После прыжка Пульхр предоставил "Джо" двухдневную увольнительную - все равно толку от него в таком состоянии не было. На все вопросы он однообразно отвечал: "А смысл?" и, не обнаружив такового, погружался обратно в пучину мировой скорьби. Все это время "Джо", лишенный общения со своими психологами, посвятил игре в морской бой с самим собой.
  
  После третьего прыжка командир навигационно-операционной боевой части Вениамин Андерсен основательно проблевался, дрожащей рукой вытер холодный пот со лба, и сел за вычисление маршрута.
  
  - Сто восемнадцать часов пути до точки, - доложил он, дважды проверив расчеты.
  
  Пока ИИ приходил в себя, команда встала на боевую вахту. Начался марш - самая тяжелая и нудная часть операции.
  
  Из-за перегрузок нормы питания были увеличены втрое. Резко возросла вероятность аварий, поэтому в каждом отсеке вахтенные совершали неприрывный обход и проверку приборов и устройств. Вдобавок по всему кораблю, переходя из отсека в отсек, круглосуточно курсировала контрольно-аварийная бригада техников, которые специальными приборами проверяли, как справляются с перегрузками несущие конструкции корабля.
  
  Все ходили злые, усталые и издерганные. Скучали только наемники, которые окопались в своем девятом отсеке, и только и делали, что ели, спали и играли в карты на отжимания.
  
  Несмотря на перегрузки и вахты, каптенармус Петрова появлялась в каюте Пульхра каждый вечер. На то имелась веская причина: она взревновала капитана к доктору Стерн. Петрова вообще была ревнива. К счастью, в ее загадочной душе для этого светлого чувства было выделено ровно одно посадочное место, и до доктора Стерн его прочно, хотя и абсолютно безосновательно, занимала боцман Олсен. Новая гипотетическая соперница всколыхнула застоявшиеся чувства между капитаном и его каптенармусом. Кроме этого, видимо, чтобы не давать коварной докторше ни малейшего шанса, Петрова увеличила капитанское довольствие утренним сексом.
  
  Стерн, наверное, удивилась бы, узнав, какую бурю эмоций вызвала у Петровой. Старпом выделил ей отдельное помещение в третьем отсеке, и она за пару дней ухитрилась захламить его так, что с трудом верилось, что там обитает человек, а не семейство енотов. Она профессионально четко вписалась в коллектив, знала команду по именам и беспрепятственно, как кошка, шлялась по всему кораблю, пока однажды старпом не наткнулся на нее в пятом отсеке, на посту управления Главной Энергетической установкой, куда, вообще-то, вход был воспрещен даже большинству членов команды.
  
  Юсупов отвел ее в третий отсек и запер там, объяснив, что выпустит только по прибытии на Голконду, если, конечно, она раньше лично ему не сдаст зачет по устройству корабля и правилам безопасности. Стерн пожала плечами, попросила руководство - толстую, как кирпич, и такую же тяжелую папку, на следующий же день зачет успешно сдала и продолжила свои прогулки.
  
  Надо сказать, некоторые основания для ревности Петрова действительно имела: капитан все свободное время проводил со Стерн в третьем отсеке, где в помещении спортивного зала организовали что-то вроде штаба наземной операции. К планированию операцией капитан привлек так же Чехова, Фредди Лютого, главу и единственного офицера научной службы Ивана Бенуа, и карабельного врача доктора Элеонору Картье.
  
  Единственной фактической информацией, которой они обладали, были записи, которые доктор Стерн сделала во время своего предыдущего визита на Голконду, и ее же весьма смутные воспоминания. Эти записи просмотрели множество раз, пытаясь выработать тактику и стратегию будущих боевых действий.
  
  По словам Стерн, в период расцвета человеческая колония на Голконде достигала сотни миллионов человек, и представляла собой содружества городов-государств, контролировавших горнодобывающие шахты. Города воевали друг с другом, но без особых зверств, загрязняли окружающую среду, но в меру, время от времени случались политические перевороты, революции, экономические кризисы, но все это не мешало населению расти - в общем, бурлила обычная человеческая жизнь. Цивилизация достигла уровня примерно середины земного двадцатого века: электричество и телевидение уже появились, а интернет и ядерное оружие - еще нет. Военные сумели вывести на орбиту несколько спутников, но человека в космос еще не запустили. Потом что-то пошло не так, и начались эпидемии, а закончилось все нашествием зомби. За пару лет человеческая цивилизация на Голконде схлопнулась.
  
  - А они довольно шустрые, - говорил Пульхр, глядя как на экране четверо зомби преследуют одинокого пехотинца. - Смотрите, как слаженно действуют.
  
  Съемка, очевидно, велась с дрона, который кружил на небольшой высоте над разлинованной желтыми полосами парковочной площадкой. Одинокий покосившийся фонарь из последних сил освещал обгорелый труп минивэна, и синюю малолитражку, в панике распахнувшую настеж все свои четыре двери.
  
  Зомби медленно обступали пехотинца в бронежилете и каске, тесня его к каким-то смутно угадывающимся в темноте сложным силуэтам, похожим на кусты. Пехотинец, удерживая дистанцию, отступал, отстреливаясь из автомата короткими очередями.
  
  - Почему он один? - спросил Чехов.
  
  - Откуда я знаю? - ответила Стерн. - Может, отбился от своих...
  
  Пользы от стрельбы было мало. Зомби, получив пулю, валился на асфальт, но тут же начинал копошиться, переваливался на живот, вставал на четвереньки, а потом и на ноги, плавными рывками своих движений напоминая забулдыгу, на автопилоте упрямо стремящегося домой.
  
  Пехотинец, меткой стрельбой повалил всех противников и менял магазин, когда позади него появилось еще трое мертвецов. Боковым зрением заметив движение за спиной, боец успел сбить одного из нападавших прикладом, но двое других повисли у него на плечах.
  
  Бронежилет и каска очень мешали мертвецам, и человеку несколько раз почти удалось стряхнуть их с себя.
  
  - Они слабее человека, - сказал Чехов. - Но очень вязкие и гибкие. Смотрите, у них суставы как будто во все стороны гнутся.
  
  Пехотинец выхватил нож и, рыча нечленораздельные ругательства, несколько раз полоснул лезвием, а потом принялся бить основанием рукояти по голове зомби, который, несмотря на страшные, проламывающие череп удары, упорно не желал разжать ни пальцы, ни зубы.
  
  - Ни в коем случае нельзя дать им схватить себя, они цепкие, как обезьяны.
  
  Наконец, пехотинец изнемог, мертвецы повалили его, облепили и принялись кушать. Оператор дрона обладал железными нервами папарацци: чтобы не пропустить ни единой подробности, он включил освещение дрона и максимально снизился. Зомби не обратили на дрон ни малейшего внимания, а вот пехотинец, увидав свет фонаря, решил, что к нему пришла помощь, и все никак не хотел терять сознание, все кричал, все тянул к дрону руку. Изображение было таким близким, что на экран попало несколько темных капель, когда зомби перервали ему сонную артерию.
  
   - Я заметила, что по-одиночке они гораздо менее агрессивны. Стараются держаться на расстоянии, а если к ним попытаться приблизиться, этак жалобно поскуливают и отбегают, - сказала доктор Стерн. - Но такое бывает редко, обычно они передвигаются группами. Чем многочисленнее группа, тем более сложное и агрессивное поведение они демонстрируют.
  
  Следующая съемка тоже велась с помощью дрона, который медленно плыл на уровне второго этажа, поводя камерой по сторонам и время от времени фокусируясь на деталях. Улицу, судя по всему, недавно обработала артиллерия: воронки в асфальте, закопченные пробоины в стенах горящих зданий, осколки стекол, выбитых взрывной волной. Время от времени попадались чадящие автомобили. Одна машина торчала из окна второго этажа, куда ее, видимо, занесло взрывной волной. В нескольких местах догорали какие-то кучи мусора. Дрон облетел одну из куч и сфокусировал изображение на торчащей из одной такой кучи ноге в ботинке с высокими берцами.
  
  Сквозь треск пожара послышались крики и стрельба. Дрон определил, что звуки идут слева, повернул на перпендикулярную улицу и полетел, стараясь держаться поближе к стенам зданий. Через пару минут он наткнулся на источник звуков: два человека в оборванной полицейской форме отстреливались от стаи бродячих мертвецов. Вернее, отстреливался один, используя в качестве упора капот измятого, как пустая пивная жестянка, автомобиля, а другой в это время что-то орал в рацию.
  
  Стрельба действовала на зомби так же, как на первой съемке: тормозила, но не останавливала. До зомби оставалось метров десять-пятнадцать, когда тот, что с рацией, крикнул что-то своему напарнику, и они побежали в сторону дрона, затаившегося в кроне дерева. Зомби, курлыча и повизгивая, кинулись за ними вихляющей рысцой, явно проигрывая в скорости. Пропустив всю процессию мимо, дрон неспешно двинулся за ними следом.
  
  Полицейские, оглядываясь и отстреливая самых резвых преследователей, добежали до глухой кирпичной ограды, за которой виднелся силуэт здания с колонами. Прислонившись спиной к стене, полицейский с рацией сцепил пальцы рук в замок, а второй, используя коллегу как импровизированную лестницу, взобрался по стене и, усевшись на ней верхом, подал напарнику руку.
  
  Зомби, на глазах которых все это произошло, остановились и принялись крутить головами, явно не в состоянии понять, куда вдруг исчезла их добыча. Дрон подлетел к одной из групп зомби поближе, совершил вокруг них вираж и включил освещение. Те не обратили на дрон ни малейшего внимания, а может и просто не заметили: вместо глаз у них были жуткие черные дыры.
  
  - Как они ориентируются в пространстве, если у них нет глаз? - спросил Пульхр.
  
  - Смотрите дальше, - сказала Стерн.
  
  Оператор дрона на записе, словно услыхав вопрос, взял одного зомби крупным планом. Похоже, в прошлой жизне этот мертвец был белым воротничком: в его лохмотьях смутно угадывались очертания офисного костюма, на шее болтался огрызок галстука. Время от времени он механически вскидывал руку и глядел черными щелями на циферблат чудом сохранившихся часов.
  
  - Видите? - спросила Стерн. - Приглядитесь к глазам, видите отблеск?
  
  - Глаза на месте! Просто они почему-то полностью черные...
  
  - Да, как будто затянуты какой-то пленкой.
  
  - Похоже так и есть. А что это за подтека под носом и глазами?..
  
  - Под ушами тоже. Такое ощущение, что мозги внутри сгнили, просочились через отверстия и засохли. Доктор Картье, что скажете?
  
  - Это не может быть мозг. Зомби это или не зомби, что-то должно управлять телом.
  
  - Что это тогда?
  
  - Какие-то выделения. Может быть, кровотечение и кровь засохла. Возможно, последствия артобстрела.
  
  - Мне кажется, больше похоже на плесень.
  
  Фредди Лютый остался очень недоволен зомби. Он был поклонником жанра зомби-апокалипсиса и теперь стремился поделиться с учеными своей солдатской мудростью. Пулестойкость зомби вполне соответствовало его ожиданиям.
  
  - Но почему они не умирают от ранения в голову? - возмущался он. - Вон смотрите, у этого две дыры во лбу, а ему хоть бы хны! Это какие-то неправильные зомби! Все знают, что единственный способ убить зомби - разрушить мозг!
  
  - Да какая разница? - успокаивал его Чехов. - У нас же есть разрывные пули, крупнокалиберные пулеметы, их в клочья порвет, какие бы они ни были живучие. Хорошо, что тяжелый дрон с собой взяли.
  
  - Надо было серебрянные пули взять, вот что, - запоздало вспомнил Лютый. - Зомби их боятся...
  
  - Это вампиры серебра боятся, - поправил его Чехов. - И оборотни...
  
  - А у вас есть огнеметы? - поинтересовалась Стерн.
  
  Чехов с Лютым переглянулись.
  
  - Найдутся. Вам зачем?
  
  - Рекомендую взять с собой.
  
  - Наденете абордажные скафандры, - сказал Пульхр. - Бронепластик и армоткань зубами не прокусить. Заодно и защита от заражения, если патоген в воздухе. Есть один важный момент: зомби без крайней надобности не убивать.
  
  Собравшиеся поглядели на Пульхра с возмущенным недоумением, а Стерн с любопытством.
  
  - Как это понимать? - поинтересовался Чехов.
  
  - Буквально. Без охоты, зачисток и оружия массового поражения. Если зомби идет мимо и тебя не трогает - пусть себе идет дальше.
  
  - Это еще почему?
  
  - Это пожелание заказчика. Проинструктируйте своих людей.
  
  Лютый поглядел на Чехова, тот пожал плечами и кивнул. Желание заказчика - закон для наемника. Стерн криво усмехнулась, что-то соображая.
  
  - Доктор Стерн, есть предположение, что это за патоген?
  
  - Не знаю. Одно могу сказать точно: заражение не передается ни воздушно-капельным путем, ни прикосновением. В прошлый раз, когда я здесь была, пираты ходили без скафандров, даже без противогазов. Но питались только своими продуктами и пили только свою воду, капитан на этот счет отдал строгий приказ. Однажды они сумели отбить своего из лап зомби, и ни один не заболел, хотя был прямой контакт.
  
  - Зомби заражают с помощью укуса, - авторитетно заявил Лютый. - И вампиры. И оборотни...
  
  - Доктор Стерн? - спросил Пульхр.
  
  - Я не знаю. Но сомневаюсь, что зомби ограничатся одним укусом.
  
  - Вообще симптомы, которые мы наблюдаем, напоминают бешенство, - сказал Бенуа. - Возможно, какой-то новый штамм. А бешенство как раз передается через слюну.
  
  - С чего вы взяли? - поинтересовалась Стерн. - Симптомы не похожи на бешенство.
  
  - Агрессивность, изможденный вид, потеря личности, извращенный аппетит..., - принялся загибать пальцы Бенуа.
  
  - Если бы это было бешенство, то все зомби давно бы вымерли - зараженные бешенством погибают за две-три недели.
  
  - Мангусты могут бессимптомно носить бешенство несколько лет, - сообщил Бенуа.
  
  - Тут симптомы налицо...
  
  - Я же говорю - новый штамм.
  
  - Так что угодно можно объяснить новым штаммом чего угодно, хоть аппендицита. Зомби боятся света, а при бешенстве наоборот - водобоязнь, агрессивны они только к людям, друг с другом работают в команде, значит, социальная сфера сохранена. Аппетит у них нормальный, они не глотают, как при бешенстве, несъедобные предметы, а предпочитают вполне съедобных людей. Для животных у них вполне нормальное поведение. Единственное, что их отличает - это аномальная живучесть. В этом направлении и надо копать.
  
  Снова вмешался лютый специалист по зомби.
  
  - Я знаю, почему они такие живучие. То, что мертво, умереть не может!
  
  Стерн, Бенуа и Картье синхронно закатили глаза. Капитан даже испугался, не накрыл ли ученых одновременный эпилептический припадок.
  
  - Давайте рассуждать логически..., - сказала Картье, вернув глаза на место. - Никаких оживших мертвецов быть не может по определению. Человек - биологический робот. Мертвый человек - безнадежно испорченный биологический робот. Основа жизни - кровь, которая разносит кислород по клеткам. Это химическая основа жизнедеятельности человека. После смерти кровь приходит в негодность через шесть-восемь часов...
  
  - Подождите - заинтересовался Чехов. - Это что, получается, кровь умершего можно перелить живому человеку?
  
  - Да, конечно, если трупу меньше восьми часов, - Картье поглядела на Чехова, словно удивляясь, как такое можно не знать. - В каком-то смысле мертвая кровь даже лучше живой. Во время боевых действий трупную кровь часто переливают раненным, чего добру пропадать. У этих существ при ранении кровь идет, значит, они живые. Правда, обильных кровотечений я не заметила.
  
  - Они такие истощеные, наверняка у них малокровие.
  
  - Или повышенная свертываемость крови.
  
  - Может быть, это инопланетный вирус? - снова возник Лютый.
  
  - Это в любом случае не решает проблему. Такую живучесть никакой вирус или бактерия не обеспечит. Живучесть означает усовершенствование, например, дублирование жизненно важных органов, увеличение толщины кровеносных сосудов, плотности костей...
  
  - Это какая должна быть толщина кости, чтобы остановить пулю?
  
  - Может, ускоренная регенерация?
  
  - Да они ободранные все, в ранах и язвах, какая уж тут ускоренная регенерация... Такое ощущение, что вся эта наружность ходячих мертвецов - только декорация, на самом деле там совершенно другой механизм...
  
  Лютый встрепенулся.
  
  - Играл я как-то в одну компьютерную игру, - сообщил он, - там мертвых людей потрошили и натягивали на тело роботов...
  
  - Какие-то отстойные роботы, медленные и слабые.
  
  - Я вот, кстати, чего не могу понять, - заговорил Чехов. - Ну, живые мертвецы, хорошо, впечатляет. Но почему армия и полиция их не уделала? Проехать по зомби броневиком пару раз, даже огнестрела не надо. Я уж молчу про танки.
  
  - Может, у заболевания очень короткий инкубационный период, - сказал Бенуа.
  
  - Или наоборот - очень долгий, - сказала Картье. - Все, включая танкистов, заразились. Когда все началось, было уже поздно.
  
  - Мы только что с вами видели, как с зомби воюют живые люди, - напомнила Стерн. - Похоже, у зомби хватает мозгов не лезть под танки.
  
  Лютый вдруг выпучил глаза, подняв указательный палец вверх. Его явно посетила очередная светлая мысль.
  
  - В глубине шахты находится зомби-матка, которая всеми ими управляет! - не разочаровал он. - Ее надо убить, и тогда все зомби превратятся в пыль.
  
  - Великая мать! - шепотом воззвала Картье, а Стерн расхохоталась.
  
  - А может он и прав, - сказала она. - Для разумной деятельности мозг не обязателен. У муравьем и пчел и мозга-то никакого нет, а разум есть. Коллективный.
  
  - Для этого они должны как-то взаимодействовать.
  
  - Может быть они и взаимодействуют, просто мы этого не видим. Например, они могут, как те же муравьи, общаться феромонами, может быть, они переговариваются ультразвуком, поэтому мы их не слышим.
  
  Вечером, когда научники разошлись, продолжая препираться, там же, в спортзале, капитан с Чеховым пили джин и вспоминали лихие детские годы.
  
  - А помнишь, как ты меня из лука подстрелил? - спросил Чехов, и оба рассмеялись.
  
  Ох, уж эти воспоминания детства. Это сейчас смешно, а тогда ничего веселого не было. Когда им обоим было по десять лет, Пульхр наткнулся в библиотеке интерната на старую замусоленую книгу. Она называлась "Тарзан, приемыш обезьян". Почему-то именно книга об этом младшем коллеге Маугли произвели на Пульхра огромное впечатление, в отличие от череды экранизаций-муляжей, выполненных из крашенного гипса и воска.
  
   Дело было на каникулах, Пульхр промыл Чехову мозги, и они прожили на деревьях несколько дней, спускаясь только чтобы поесть и поспать. Роль одичавшего лорда Грейстока Пульхр взвалил на себя, а вот из Чехова большая обезьяна получилась так себе. Если самопровозглашенный лорд скакал с ветки на ветку с прирожденной грацией орангутана, распугивая ворон боевым кличем, то чехообразная горилла все время норовила сверзиться вниз. Где-то на десятый раз Чехов наотрез отказался заползать обратно, и Пульхр вынужден был согласиться, что настала пора эволюционировать.
  
  Для этого Пульхр решил смастерить лук и стрелы. Ребята добросовестно ознакомились с несколькими обучающими видео. С луком все прошло гладко: две подходящие по изгибу ветки с помощью изоленты примотали друг к другу основаниями, из нейлонового шнура получилась отличная тетива. Со стрелами пришлось повозиться. Пульхр с каким-то остервенением выпиливал ножовкой по металлу из алюминия - самый подходящий материал для нетерпеливых малолеток - наконечники, пока Чехов скоблил и шкурил древки. Потом они долго дорабатывали наконечники напильниками, добиваясь необходимой остроты. Древки стрел пропилили, вставили наконечники и накрепко обмотали вощеной нитью. С обратной стороны, для пущей меткости приклеили оперение из разрезанных по ости голубиных перьев, найденных на чердаке. Стрелы получились - загляденье.
  
  Испытания решили провести без лишних глаз, за пределами интерната. Стрела, которую выпустил юный лорд Грейсток, просвистев двадцать метров, гулко воткнулась в деревянную дверь жертвенного сарая. Чехов, восхищенно вереща, кинулся смотреть, как глубоко наконечник вошел в дерево. Пульх в это время наложил на тетеву вторую стрелу. По сию пору он не мог понять, зачем это сделал. Оружие в руках и бегущая мишень запустилили беспощадный инстинкт охотника. Единственное, что Пульхр успел сделать, это немного сбить прицел вниз. Чехов рухнул как подкошенный. Пульх медленно пошел к нему, пытаясь осознать, что натворил. Чехов неподвижно лежал на боку. Из него торчала стрела.
  
  - Чехов! - позвал Пульхр. - Чехов! Ты живой?
  
  Он почувствовал, как кровь, оглушительно пульсируя, заливает мозг. Перед глазами летали красные мошки. Пульхр подумал, что вот так и теряют сознание, но сам не потерял.
  
  В этот момент появился наставник. Пульхр не нашел сил удивиться, откуда он взялся - ребята никому про свои испытания не говорили. Сразу стало легче. Наставник не допустит, чтобы Чехов умер. И он, действительно, нисколько не растерялся, словно он каждый день видел утыканных стрелами детей. Чехов шевельнулся. Наставник присел над раненным.
  
   Кровь отхлынула от головы, Пульхр почувствовал себя легким от счастья - он только сейчас разглядел, что попал Чехову в бедро.
  
  - А если бы в голову? - спросил наставник, после чего изломал об Пульхра лук и оставшиеся стрелы.
  
  Чехов приподнялся на локте и удивленно уставился на стрелу, словно пытаясь припомнить, была ли она там раньше. Стрела прошла насквозь, и кость, к счастью не задела. Чехов недоверчиво тронул древко пальцем и поморщился от боли. Наставник оторвал рукав своей рубашки и стянул ногу выше раны. Стрелу он обломил у наконечника и вытащил окровавленное древко из раны. Потом Чехов, опираясь на Пульхра, героически похромал в медкабинет. Там ему вкатили пару уколов и зашили. Хромал он еще где-то месяц, а Пульхр в качестве наказания два месяца драил туалеты и посуду на кухне.
  
  - Слушай, - спросил Чехов, когда источник детских воспоминаний начала иссякать. - А что со мной случилось? Почему ты один?
  
  Пульхр ладонь провел по лицу от лба до подбородка, словно умываясь. Чехов пристально смотрел на него.
  
  - Операция "Большой Зубец" - слыхал?
  
  - Нет.
  
  - Ну да, она вроде бы засекречена была... Не суть. Восемь лет назад мы с тобой служили на этом корабле. Я тогда был вторым помощником, а ты - командиром абордажной команды. Мы сумели пристыковаться к крейсеру Мезальянса. Остальные корабли... не сумели. На крейсере оказалась толпа космопехоты. Вас прижали недалеко от командного центра. Я решил помочь, взял всех абордажников из команды: Томпсона, Олсен и еще несколько ребят. Ну, вошли. Там ад, ничего не понятно. Мы тоже сцепились с космопехотой. Я решил прорваться на центральный пост и перекрыть шлюзы. Толкнул какую-то дверь, смотрю, а там знамя корабля, и рядом с ним часовой. Он хотел сдаться, но... не успел. А мы предупреждали, что если не сдадуться, то мы пленных брать не будем! Я знамя, значит, сорвал, и на выход. Вдруг мне в спину удар. Я оборачиваюсь, а там какой-то мичман с пистолетом. Пуля от доспеха, понятное дело, отрекошетила. То есть он на космическом корабле стрельбу открыл! За такое вообще-то полагается руки рубить, - свирепея пояснил Пульхр. - И вот, пока я ему руки рубил, что-то замкнуло, вспыхнуло, начался пожар. Я на выход. Весь коридор в пламени. Шлем от жары вырубился, пришлось его снять. Дышать нечем, повсюду дым, последнее, что помню - я ломлюсь в какую-то дверь...
  
  Пульхр плеснул себе на два пальца, выпил налитое одним глотком и продолжил:
  
  - Прихожу в себя уже здесь, на борту, в очереди в медицинский модуль, в руках знамя, вцепился так, что меня вместе с ним и вынесли. Еле пальцы разжал. А ты рядом лежишь. И видно, что не жилец. Дыра вполживота насквозь. Когда ты меня из пожара выносил, кто-то успел тебе в спину кумулятивным кинжалом ткнуть. Мне потом в госпитале орден твой передали. Наградили тебя посмертно. За спасение товарища. За меня, то есть. И Беретту твои приложили...
  
  У Пульхра зачесалось крыло носа, он потер его и с недоумением уставился на мокрые пальцы.
  
  - Э-э, брат, как тебя развезло-то, - смущенно забормотал Чехов. - Пойдем-ка, отведу тебя в твою каюту.
  
  - Да ладно, - поднялся Пульхр. - Сам дойду.
  
  Чехов все-таки довел его до каюты.
  
  - А то еще свернешь себе шею...
  
  В каюте они застали Петрову в халате. Увидав Чехова, она сложила руки на груди с самым неприветливым видом.
  
  - Привет, - сказал Пульхр. - Не помню, вы знакомы или нет. Это Чехов, командир нашей наземной группы, а это Петрова, наш каптенармус... - с лица Пульхра сошла краска. - Прошу прощения, мне нужно отлучиться...
  
  И он проворно скрылся в туалете. Чехов внимательно оглядел каюту. Петрова стояла у двери, скрестив руки и повернувшись вполоборота, словно пропуская непрошенного гостя на выход.
  
  - Привет, Петрова.
  
  - Здравствуй, Чехов.
  
  - Все-таки добилась своего?
  
  - Не твое дело, Чехов, не твое дело.
  
  Чехов вздохнул.
  
  - Я, наверное, пойду.
  
  - Пойди.
  
  Она закрывала за Чеховым дверь, когда из туалета появился капитан.
  
  - А где Чехов?
  
  - Уже ушел. А ты, ваше благородие, чего-то зачастил пить.
  
  Пульхр нахмурился и сел на диван. Вдруг он со всей дури ударил кулаком по стеклянной крышке журнального столика. Закаленное стекло дало звездообразную трещину, но выдержало. Петрова села рядом и взяла его руку с разбитыми костяшками в свои ладони.
  
  - Завтра же болеть будет, - сказала она.
  
  - Так мне и надо.
  
  ГЛАВА 9.
  
  Достигнув Голконды, как и было обещано, через пять дней, "Неуловимый" завис на ее орбите.
  
  Сунь Цзы писал в своем "Искусстве Войны": "кто знает местность - получит полную победу". Пульхр полностью разделял его точку зрения, хотя местами недоумевал, почему китайцев, таких тонких и глубоких теоретиков войны, до недавнего времени побеждали и завоевывали все, кому не лень. Тем не менее для начала капитан велел "Джо" тщательно изучить местность вокруг шахты в радиусе ста километров, и отправил несколько разведгрупп выяснить обстановку на месте. В целях безопасности разведчики действовали только в светлое время дня и в абордажных скафандрах.
  
  В результате всех этих мероприятний выяснилось, что воздух на планете вполне подходил для дыхания, а опасные возбудители и радиационное загрязнение отсутствовали. Тем не менее, людей на планете в данный момент или не осталось, или они ушли в глубокое подполье. По крайней мере, ночная сторона Голконды, как ее ни крути, всегда была погружена в мертвую темноту.
  
  Шахта, ради которой они прилетели, располагалась на высушенной равнине, которая с трех сторон была окружена горами, а четвертой полого скатывалась к океану. Местный океан, кстати, был пресноводным - верный признак недавнего терраформирования планеты. Ветер гнал с океана караваны тяжелых туч, которые, как сквозь гребень, продирались через скалы, частью изливаясь на склоны, частью прорываясь дальше на запад, в густые леса по ту сторону гряды.
  
  Вход в шахту окружал комплекс промышленных зданий; в полутора километрах от нее имелся заброшенный населенный пункт. Шахта была обитаема: по ночам из нее выбирались человекообразные существа. Судя по показаниям тепловизора, температура тел этих существ была крайне низкой, порядка двадцати девяти-тридцати градусов Цельсия - человек с такой температурой умер бы в течение нескольких часов.
  
  У шахты оказалось богатое прошлое: в радиусе ста километров имелись следы нескольких крушений. Более того, в четырех километрах от шахты стояло небольшое космическое судно, на вид совершенно целое, но обесточенное, с открытым пассажирским шлюзом и без признаков экипажа.
  
  В космофлотах Солнечной системы существовала негласная система названий космических кораблей. Крейсерам, понятное дело, присваивали перворанговые имена: "Королева Виктория", "Ши Хуанди", "Екатерина Великая". Одним из самых удачных примеров, с которым Пульхр имел честь столкнуться, причем буквально, был крейсер Мезальянса "Александр Пушкин". Это имя удивительно шло полукилометровому куску титана, сверкавшему стальной щетиной всех возможных калибров.
  
  Эсминцам, фрегатам и корветам часто давали названия в виде топонимов, например, "Ванкувер", "Оклахома", "Иберия", или в виде прилагательных, указывающих на желаемое качество корабля: "Беспощадный", "Меткий", "Стойкий", "Неутомимый", "Пунктуальный", "Трезвый" и так далее.
  
  Гражданские суда, всякие там космические баржи, буксиры и паромы обычно называли в честь спортсменов, политруков-песенников, мелких партийных падальщиков и прочей местночтимой фауны. Частные яхты преимущественно носили имена жен, любовниц и дочерей.
  
  Пираты, как им и положено, никакой иерархии не признавали, а своим ладьям обожали давать хтонические высокопарные названия, как правило перпендикулярные реальным тактико-техническим характеристикам. Пульхр в свое время, на зачистке пояса Койпера, вдоволь нагляделся на всех этих "Псов Ада", "Сынов Анархии", "Всадников Апокалипсиса" и прочую пафосную дребедень с экипажами, как на подбор ряжеными в клепанную кожу.
  
  "Всадники Апокалипсиса", кстати говоря, были реальным судном с командой из четырех человек и кое-как прикрученной к корпусу самодельной торпедой. Они запомнились Пульхру тем, что столкнувшись с военным кораблем, как-то сразу забыли про Апокалипсис, и не предприняв ни единой попытки сопротивления или бегства, незамедлительно выкинули белый флаг. Полевой суд такую покладистость оценил, и трех всадников приговорили к десяти годам корпоративного рабства - невиданно легкое наказание для пиратов. Четвертый и вовсе отделался сотней плетей условно: его привели на допрос первым, и он сумел заключить договор со следствием раньше коллег.
  
  На разведку самого свежего крушения Пульхр полетел лично, прихватив с собой Бенуа, несколько наемников и шанцевый инструмент. В результате раскопок выяснилось, что упавшее судно, если верить надписи на плохо сохранившейся корме, называлось "Гарпия". "Джо", проанализировав полученную информацию, сгенерировал наиболее вероятную версию произошедшего. "Гарпия" была сбита ракетой и пыталась совершить аварийную посадку. Возможностей судна или умения пилота, а скорее всего, и того и другого, оказалось недостаточным. При посадке "Гарпия" пропахала брюхом тормозную борозду длиной двести метров, попутно разваливаясь на куски.
  
  Крушение произошло около трех месяцев назад, никаких следов экипажа обнаружить не удалось. Черный ящик также не нашли, да его, скорее всего и не было, - вряд ли пираты стали бы возить с собой вещдоки.
  
  На узлах двигателя сохранились серийные номера, "Джо" пробил их по своим базам и выяснил, что в своей предыдущей жизни "Гарпия" была мирным сероводородовозом, входила в гражданский флот Мезальянса и называлась "Валентина Терешкова".
  
  Второй корабль, тот, что стоял пустой, тоже оказался - такое вот совпадение - земным судном. Бывшие владельцы улучшили оригинальную конструкцию, кое-как пристроив по бортам две хилые лазерные пушки системы Бердана, которые успели устареть уже к началу Первой Космической войны. Батарея из двух "берданок" показалась пиратам достаточным основанием, чтобы назвать получившийся гибрид "Звездой Смерти".
  
  На рассвете следующего дня недалеко от "Звезды Смерти" приземлился грузовой шаттл "Неуловимого". Когда облако рыжей пыли, поднятое им при посадке, улеглось, на крыше шаттла открылся люк. Два разведовательных дрона радостно выпорхнули на волю и принялись кружить друг напротив друга, по спирали набирая высоту и увеличивая радиус полета. Затем из люка тяжело, как переевший дракон, выбрался боевой дрон с пулеметом наперевес. Одновременно с этим в недрах шаттла надрывно загудело, и нижняя часть кормы начала опускаться, образуя пандус. Из темноты грузового отделения выкатил, упруго покачиваясь на цельнолитых шинах, бронетранспортер.
  
  Шаттл с тем же гудящим усилием подобрал трап-рампу обратно. Боевой дрон завис над бронетранспортером и оба неспеша направились к "Звезде". По пути на крыше бронетранспортера начал расти горб, который постепенно оформился в пулеметную башню, а из нее, в свою очередь, высунулось спаренное пулеметное жало.
  
  Метрах в двадцати от открытого шлюза "Звезды" бронетранспортер остановился. Боевой дрон завис, покачиваясь и поводя дулом пулемета. Внутри бронетранспортера что-то лязгнуло, дверь на корме распахнулась и тяжело ударилась о борт. Из десантного отделения на песок поочередно спрыгнули четверо: трое пехотинцев, вооруженных штурмовыми винтовками, и боевой инженер с ранцем на спине и роботом-разведчиком под мышкой.
  
  Все четверо были одеты в форменные абордажные скафандры Альянса системы "Эгида", которые выглядели чем-то средним между нарядом мотогонщика и рыцарским доспехом. Такой скафандр весил пятнадцать килограмм, и технически представлял собой герметичный костюм из двойной армоткани с пропиткой из жидкого булатиния, усиленный накладками из бронепластика. Он неплохо защищал своего носителя от огнестрела, светошумовых, химических и бактериологических боеприпасов. К сожалению, при использовании по нему гранат и куммулятивного оружия абордажный скафандр помогал только паталогоанатомам - по крайней мере не нужно собирать человека по частям, все оставалось внутри упаковки.
  
  Группа приблизилась к шлюзу. Штурмовики взяли дверь на прицел. Инженер поставил робота-разведчика на песок. Внешне робот напоминал полуметрового жука с бронированным надкрыльями, шестью лапками (две запасные уложены в пузико) и двенадцатью грустными глазками-камерами на гибких антенках, длину и изгиб которых Жук мог менять по мере надобности. Интеллект в сто двадцать единиц позволял ему действовать автономно и не тратить драгоценные доли секунды на передачу сигнала туда-обратно. Как и положено разведчику, Жук был проворен, находчив и чрезвычайно пуглив.
  
  - Дверь шлюза наполовину открыта, - доложил по общей связи инженер. - Следов взлома нет.
  
  - Запускайте Жука, - велел Пульхр.
  
  Он наблюдал за происходящим на экране внутри бронетранспортера вместе с Чеховым, Бенуа и Сикорским. Инженер показал Жуку на дверь. Робот уставился на щель шлюза. Физически чувствовалось, как ему не хочется туда идти. К тому же Жук, несмотря на способность ночного зрения, очень боялся темноты. Он жалобно оглянулся несколькими глазами на инженера, как бы спрашивая: "Неужели это так необходимо? Может быть, есть другой способ?". Вместо ответа инженер нетерпеливо пнул его в то место, где у настоящих жуков находится пигидий.
  
  Жук грустно свистнул, мол, понял-понял, иду. Вжимаясь в песок, он подкрался к шлюзовой двери сбоку. Потом выбрал один глаз - видимо, самый ненужный, - вытянул антену на максимальную длину, заглянул в щель и мгновенно отдернул назад. Проанализировал увиденное. Во второй заход задержал глаз подольше. Снова задумался. Пошевелил вибриссами, считывая колебания почвы и воздуха. Для бинокулярности засунул сразу пару глаз, поводил в темноте антенками. Наконец решился. Напоследок оглянувшись, словно прощаясь с этим миром навсегда, Жук юркнул в темноту. Неизвестно, чем он там занимался, но через несколько минут Сикорский, бывший с Жуком на связи, доложил:
  
  - Шлюз пуст, признаков жизни нет, дверь из шлюза во внутренние помещения приоткрыта. На полу и стенах присутствуют следы крови.
  
  - Идем дальше, - велел капитан.
  
  Тяжелый дрон с трудом протиснулся в щель. Через минуту Сикорский доложил:
  
  - Жук в помещении за шлюзом. Признаков жизни нет. Слева дверь, закрыта. Справа проем и коридор. Прямо - наклонный трап наверх. На полу и стенах - следы крови.
  
  - Штурмовая группа входит в шлюз.
  
  Бойцы включили фонари на шлемах и по одному скрылись в темноте. Из бронетраспортера вылез Чехов и еще семеро наемников. Чехов разбил наемников на две группы и отправил прочесывать "Звезду".
  
  Когда осмотр корабля был закончен, солнце стояло в зените. Во всех помещениях корабля было одно и тоже: пустота, мерзость запустения, признаков жизни нет, повсюду следы крови.
  
  Пульхр с помощниками выбрались из машины. Бенуа захлопнул дверь и два раза стукнул по корпусу кулаком. Бронетранспортер сделал широкий разворот и, оставляя за собой клубящийся ржавый шлейф, отправился к шаттлу забирать остальных.
  
  Пульхр принялся распоряжаться:
  
  - Сикорский, поднимайся наверх, в машинное отделение, попробуй запустить электричество и систему жизнеобеспечения. Бенуа - пробы на токсины, радиацию и возбудители. Чехов, поставь двух бойцов у шлюза. Операторы разведдронов - патрулировать местность. Боевой дрон охраняет бронетранспортер.
  
  Пульхр включил фонарь на шлеме, настроил его на максимальное рассеивание и вошел в шлюз. За шлюзом оказалось предбанник с хлипким трапом из штампованного алюминия и утыканный разнообразными трубами, вентилями и задвижками. Пульхр свернул направо и пошел по коридору, попутно заглядывая в каждое помещение и пытаясь определить, что там было раньше. Поначалу компоновка "Звезды Смерти" показалась Пульхру непонятной, даже абсурдной, но при этом странно знакомой. Судя по всему, судно было построено по схеме "каждая палуба - отдельный отсек". Космические корабли по такому принципу уже давно не строят. Вскоре Пульхр догадался, в чем было дело. "Звезда" не являлась космическим судном в полном смысле этого слова.
  
  Настоящие космические корабли на планеты никогда не приземляются. Их стихия - космос. Преодоление огромных космических пространств и тяготения астрономических тел - задачи слишком отличающиеся друг от друга и требующие принципиально разных конструкций. Поэтому орбиты обитаемых планет и приравненных к ним нашпигованы орбитальными космопортами, куда пассажиров и грузы снизу доставляют паромы, и откуда они отправляются дальше на пассажирских и грузовых космических судах. Военные корабли для наземных операций используют шаттлы и десантные корабли.
  
  Похоже "Звезда Смерти" когда-то и была таким пассажирским паромом, переоборудованным и кое-как приспособленным к непродолжительным (две-три недели, не больше) космическим перелетам. Никаких боевых действий в космосе она вести не могла - артиллерийское орудие любого калибра пробило бы ее в любом месте насквозь. Лазерные пушки они себе прикрутили для пафоса. Единственным достоинством "Звезды" было то, что она не нуждалась в космопортах, и могла прямо из космоса приземлиться на планету, сделать что надо и смыться, минуя таможни и досмотры. Это делало такие корабли незаменимыми для браконьеров, пиратов и контрабандистов.
  
  Пульхр вспомнил, как однажды, во время боевого дежурства в поясе астероидов они задержали судно похожей конструкции. При досмотре в трюме обнаружилась целиком замороженная туша мамонта. Капитан предъявил на тушу документы, и их собирались отпустить, но тут кто-то заметил, что мамонт был застрелен из огнестрельного оружия, а не забит, как положено.
  
  То есть что они, паразиты, сделали: выцепили отбившегося от стада мамонта, налетели и застрелили. Пока ковбойнеры (так на Марсе называют пастухов мамонтов) на своих лошадках доскакали до места действия, браконьеры успели тросами затащить зверя вв трюм и благополучно скрыться. Туша мамонта: мясо, кожа, бивни, - стоит порядка тридцати тысяч кредитов. Браконьерский капитан в качестве взятки вначале предложил любую конечность мамонта, потом прибавил к этому деликатесный хобот и бивни. На их беду Марс находился в зоне юрисдикции Альянса, поэтому браконьеров передали марсианским властям.
  
  Да, не повезло ребятам, не успели или поленились разделать тушу. Не надо забывать, что использование корпускулярно-волновых в атмосфере наносит большой вред окружающей среде. Поэтому космодромы, откуда на орбиту отправляются паромы, расположены в самых глухих местах: Северная Земля, Австралийская пустыня, Сахара, Гоби и тому подобное. Так что пиратам, кроме браконьерства в особо крупных размерах (на Марсе мамонт вырастает до семи метров), грозило обвинение в посягательстве на экологическую безопасность, что на Марсе приравнивается к преступлениям против человечности. Мораторий на такие преступления не распространяется, и посягнувших частенько вешают, что, учитывая пятидесятипроцентную гравитацию на Марсе, является не самым легким способом покинуть этот свет...
  
  В первом помещении, куда заглянул Пульхр, из стен в три яруса торчали узкие спальные полки. Кубрик, понял он. Ни одеял, ни подушек, ни постельного белья. Отсутствовала даже дверь, которая когда-то, как в поезде, откатывалась в бок на салазках.
  
  По соседству с кубриком находились два смежных помещения, одно побольше, второе узкое и длинное. Судя по большому квадратному окну в разделяющей помещения переборке, глубокой металлической раковине и разделочному столу в меньшем помещении - камбуз и кают-компания. И опять никаких вещей, мебели или посуды. Кухонная дверь, правда, сохранилась, хотя и носила следы вандализма. Такое ощущение, что с корабля вынесли все, что проходило в дверные проемы или не было намертво прикручено.
  
  Дальше по коридору была каюта, назначение которой Пульхр понять не смог. Единственной подсказкой был торчащий из переборки огрызок высоковольтного кабеля. Эта каюта соединялась с помещением клиновидной формы, в котором Пульхр, ориентируясь по опрокинутым на пол и растерзанным пультам управления, опознал Центральный пост. Вот и вся палуба.
  
  Было так тесно и низко, что Пульхр все время невольно пригибал голову. С некоторым удивлением он поймал себя на том, что вся эта теснота и торчащие отовсюду трубы и арматура вызывали в нем греющую сердце ностальгию. Пульхр прислушался к себе,и улыбнулся: "Звезда Смерти" напоминала ему подводную лодку, на которой он учился в интернате. В далекой памяти закричали чайки и запахло морем. Великая Мать, сколько лет прошло... И ни разу за это время на родину не съездил. И паломничество так и не совершил, хотя столько раз собирался. Каждый раз что-то мешало. А теперь Земля для него навсегда закрыта...
  
  Оглядывая Центральный пост, Пульхр заметил в углу два проема, которые вели в крохотные помещеньица, размером чуть больше стенного шкафа. Скорее всего, каюты капитана и старпома.
  
   Когда в одну из этих кают неслышно вошел Чехов, Пульхр обстукивал стены.
  
  - Чего ищем? - спросил Чехов.
  
  - Эта рухлядь прилетела сюда с Земли. Значит, на ней стояла "Блоха". Поэтому у них должны были остаться как минимум три топливные капсулы на обратную дорогу. Нам бы они не помешали.
  
  - Вряд ли что-то найдешь. Посмотри, голые стены. Даже провода оборваны.
  
  - Капсулы должны были храниться в сейфе. Надеюсь, встроенном. Ты чего-то хотел?
  
  - Пойдем, что покажу, - сказал Чехов.
  
  Он повел Пульхра наверх, на среднюю палубу. Когда "Звезда" была паромом, здесь находился пассажирский салон. Оказавшись на палубе Пульхр присвистнул: такого он еще не видал, несмотря на весь свой богатый опыт. Пираты выворотили кресла и приспособили помещение под свою специфику. Теперь пассажирское отделение представлял собой два ряда камер-клеток, разделенных довольно широким коридором.
  
  - Работорговцы? - спросил Чехов.
  
  - Похоже.
  
  - Что они здесь забыли? Здесь же нет людей!
  
  - Мы не знаем, сколько "Звезда" здесь стоит. Может несколько лет. Тогда люди на планете еще оставались и наверняка были рады улететь отсюда на любых условиях. Корпорации платят три тысячи за корпораба. Здесь, если постараться, поместится человек сто-сто пятьдесят... Все лучше, чем пойти на корм зомби...
  
  Пульхр прикоснулся к решетке. Судя по рифлению, решетки были сварены электросваркой из арматурных прутье и окрашены блестящим черным лаком. Со временем лак облупился, и в трещины и проплешины жизнерадостно, как весеняя трава сквозь старый асфальт, пробивалась ржавчина.
  
  На лестнице послышался гулкий стук шагов по алюминиевым ступеням. Кто, интересно, так топает? Для скрытного перемещения обувь абордажного костюма имеет мягкую подошву , и так шуметь можно было только специально. Конечно же, в проеме появилась доктор Стерн. Значит, вторая группа с шаттла уже прибыла.
  
  Стерн была в скафандре необычной конструкции, Пульхр никогда не видел ничего подобного. Комбинезон из оливкового кожеподобного материала как латекс обтягивал ладное и гибкое тело Стерн. В фонаре она не нуждалась: весь скафандр светился мягким зеленоватым светом. Выглядело это очень стильно и футуристично, но в бою от такой красоты толку будет ноль: ни армоткани, ни бронепластика, шлем полностью прозрачный.
  
  Стерн поглядела на уходящие в темноту и перспективу квадраты решеток и не выразила никаких эмоций. Она подошла к решетке и толкнула дверь в камеру. Ржавые петли сварливо скрипнули. Стерн вошла внутрь клетки и закрыла за собой дверь. В своем светящемся обтягивающем скафандре Стерн напоминала юную наивную фею, которая сдуру приняла приглашение в застенки Инквизиции для небольшой профилактической беседы по поводу совместимости ее существования с догмами Церкви. Стерн взялась за прутья решетки и радостно засмеялась. Ее счастливый детский смех звучал настолько несовместимо с окружающей обстановкой, что у Пульхра вдоль позвоночника пронеслась стайка мурашек.
  
  - Слышите? - спросила Стерн, подняв палец. - Что это?
  
  Пульхр вначале не понял, что она имела ввиду, но через мгновенье услышал низкий заунывный стон, словно разоспавшийся гений корабля умолял оставить его в покое. По полу пробежала мелкая дрожь. Лампы на потолке вспыхнули, несколько раз мигнули и загорелись бледным мертвенно-белым светом. Скафандр-светлячок на Стерн сразу потускнел, и по мере того, как лампы разогревались, его свечение постепенно сошло на нет.
  
  - Сикорский наладил электричество, - сказал Пульхр. - Пойдем-ка найдем его.
  
  Стерн осталась в пассажирском отсеке скрипеть решетками, а Пульхр с Чеховым отправились на верхнюю палубу. Протиснувшись между рядами аккумуляторных батарей, они проникли в машинное отделение. Обшивка стен и подволок носили следы пожара. Двое наемников стояли возле дизель-генератора и охраняли пару ног, торчавших из-за кожуха. На полу рядом с ногами на куске ткани были разложены инструменты. Пульхр тронул ноги носком ботинка.
  
  - Сикорский, вылезай, - велел он.
  
  Ноги вздрогнули, и Сикорский в несколько гусеницеподобных движений спины выбрался наружу. В одной руке он держал разводной ключ, в другом - метрометр. Бросив их к остальным инструментам, Сикорский поднялся, достал из наружного кармана скафандра кусок ветоши и принялся вытирать испачканые в солидоле руки.
  
  - Ну как? - без особой надежды спросил у него Пульхр. - Можно птичку поднять на орбиту?
  
  - Ни в коем случае. У них тут было возгорание, но они его потушили. Корпускулярно-волновой необратимо поврежден, такое ощущение, что по нему лупили кувалдами. Хорошо еще котел был заглушен, иначе тут ничего кроме воронки не осталось. Электричество запитал через резервные аккумуляторы, на сколько их хватит - неизвестно. Вон там, - Сикорский показал на пол, где красовалась дыра с оплавленными краями, - похоже стояла "Блоха", от нее, как видишь, мало что осталось. Из вспомогательных дизелей, возможно, один смогу запустить.
  
  Эти новости Пульхра опечалили. Он уже прикинул, что "Звезда Смерти" вполне влезет в полезный радиус "Блохи", если ее принайтовать к "Неуловимому". А это значило, что трофей можно будет с небольшими затратами отбуксировать до Солнечной системы, а там - продать. Корабль, даже такой убогий и старый, все равно стоил немалых денег.
  
  - Грузовой шлюз сможешь открыть?
  
  - Для этого надо запустить дизель. Дай мне час-полтора.
  
  - Хорошо, запускай дизель, налаживай жизнеобеспечение. Чехов, сгружайте оборудование с шаттла возле грузового шлюза. Это теперь наша база.
  
  ***
  
  Пульхр лежал на надувном матраце в бывшей капитанской каюте и пытался уснуть, лениво прокручивая в голове сделанное за день. До ночи наемники затаскивали оборудование внутрь "Звезды", приспосабливая ее под временную базу. Чтобы доставить с "Неуловимого" все необходимое, пришлось дважды гонять наверх грузовой шаттл. Сикорский, как и обещал, сумел починить один из дизель-генераторов и наладить систему жизнеобеспечения. Теперь на "Звезде" можно было находиться без скафандра. Инженеры даже сумели восстановить водоснабжение. Вода, правда, текла ржавая и вонючая, но лучше такая, чем никакой. По крайней мере можно было пользоваться гальюном. Последним рейсом шаттла Пульхр отправил стармеха Сикорского обратно на корабль.
  
  Пульхр перевернулся на бок. Несмотря на усталость, сон не шел. Казалось бы, приняты все необходимые и даже местами излишние меры безопасности: шлюзы задраены, возле каждого выхода дежурит двое часовых. По периметру вокруг корабля установлены датчики движения и колебания почвы. Один из разведдронов круглосуточно патрулирует местность. С орбиты ведет наблюдение "Джо". Внутри корабля три десятка вооруженных до зубов головорезов. Но разум упрямо отказывался покидать реальность, зная что где-то неподалеку в темноте шахты копошаться зомби-людоеды.
  
  Сами по себе зомби не очень-то пугали Пульхра: одной ракеты из арсенала "Неуловимого" было достаточно, чтобы навсегда закрыть шахту вместе со всем ее содержимым. Гораздо больше беспокоила неизвестность. Что у них тут случилось? Что произошло с командой было понятно по многочисленным следам крови. Но как зомби проникли внутрь? На корпусе повреждений обнаружено не было. Значит, зомби каким-то образом сумели открыть дверь в шлюз, или эту дверь зачем-то открыл экипаж. Например, кто-нибудь вышел наружу и забыл закрыть за собой дверь. Пиратское раздолбайство давно вошло в легенду, а искусственного интеллекта, чтобы хоть как-то уравновесить отсутствие своего, джентльмены удачи на своих кораблях не держали...
  
  Пульхр понял, что если он сейчас лично не проверит все входы на корабль, то о сне можно и не мечтать. Ну что же, пойдем, прогуляемся на сон грядущий. Он сунул ноги в ботинки, накинул куртку, застегнул ремень и прошел в Центральный пост.
  
  Тут все было в порядке: мониторы на панелях вдоль стен показывали картинки с камер наблюдения и данные датчиков; за ними наблюдали двое дежурных. Одну стену целиком занимал огромный штабной походно-полевой экран, на который было выведено изображение с дежурного разведдрона, который парил на высоте птичьего полета. Для удобства транспортировки эран был гибким, и при необходимости его можно было свернуть в рулон, как ковер. Весил он больше центнера, а ухватится за него, из-за тесноты могли не больше двух человек одновременно. Наемники, затаскивая его, прокляли все и весьма громко. Капитан вздохнул: как ему сегодня нехватало Олсен. Она этот экран затащила бы в одиночку. Да и вообще, с ней разгрузка заняла бы в два раза меньше времени. Но, увы, на "Неуловимом" она сейчас была нужнее.
  
  Сразу за Центральным начинались жилые помещения. Верняя палуба для жизни не годилась: там шумел двигатель и воняло дизельным топливом. На пассажирскую палубу без крайней надобности вообще старались не соваться: кто-то там успел увидеть привидение, мертвую девочку в зеленом платье, которая плакала и тянула сквозь решетку обглоданные ручки. Заселена была только нижняя палуба, люди непроизвольно жались поближе друг к другу, прислушиваясь и вздрагивая от зловещих звуков, которые в обилии издавал реанимированный корабль.
  
  Инженеры оккупировали смежное с Центральным постом безымянное помещение. В углу на походных надувных матрацах дрыхли наломавшиеся за день инженеры. Все остальное пространство было завалено, заставлено и завешано мотками проволоки, бухтами проводов, инструментами и ящиками с оборудованием.
  
  Доктор Стерн и Бенуа, со свойственным всем научникам размахом, вдвоем захапали камбуз и кают-компанию, где оборудовали временную лабораторию. Бенуа храпел на матраце, отвернувшись к стене. Стерн отсутствовала.
  
  Наемники расположились в кубрике. Здесь царил армейский порядок. Автоматы были составлены в пирамиды по углам. Ящики с боеприпасами и продовольствием были аккуратно уложены друг на друга. Боевые скафандры висели по стенам. Несколько бойцов, только что закончивших вахту, сидели прямо на полу, образовав круг - в центре которого, видимо, подразумевался костер, - и брутально поедали консервы ножами.
  
  Во всех жилых помещениях одинаково пахло бивуаком с небольшими вариациями: табаком, потом, консервами и какой-то химией. Похоже, система очиски воздуха слегка барахлила. Но из-под всех этих человеческих запахов пробивался еще один, легчайший чужеродный душок сладковатой прели. Возможно, он и не давал Пульхру уснуть. Капитан хорошо знал этот запах - так пахла старая смерть. Оставшись одна на борту, она затихла, забилась в угол, и впала в спячку в ожидании свежего корма. Ну вот, милая, и дождалась.
  
  У задраеного шлюза дежурили двое бойцов в абордажных скафандрах, прервавшие свою беседу при появлении капитана. Пульхр кивнул им, поднялся на вторую палубу и наткнулся на Стерн. Она сидела одна, на ступеньках лестницы, ведущей в машинное отделение. Специально ли она это сделала или нет, но выбраное ею место находилось в слепой зоне камер наблюдения. Вид у Стерн был очень неприветливый.
  
  - Не спится? - спросила она капитана.
  
  - Да, почему-то не могу уснуть. Что пьете?
  
  Стерн поморщилась и с неохотой достала из внутреннего кармана куртки мелкий шкалик зеленого стекла.
  
  - Угощайтесь.
  
  Жидкости в бутылке оставалось на два экономных глотка, чем, возможно, и объяснялся мрачный вид Стерн.
  
  - Что это?
  
  - Ягершмайссер, ликер.
  
  Капитан осторожно пригубил и закашлялся. Ягершмайссер обжег небо, скатился по горлу и уютным теплым клубочком свернулся в желудке. Пульхр с уважением поглядел на этикетку: хорошая вещь, надо запомнить. Вернув шкалик, он отстегнул со своего пояса фляжку и протянул ее Стерн:
  
  - Алыверды.
  
  Стерн оживилась, по весу поняв, что фляжка почти полная, а значит жизнь продолжается. Она торопливо, как будто боялась, что отнимут, открутила крышку и сделала два щедрых глотка. Капитан наблюдал за ее жадными движениями с брезгливой жалость: здорово же она одичала со своими туземцами. Глаза Стерн удивленно округлились:
  
  - Это что, Хеннесси?
  
  Капитан кивнул. Стерн уважительно подвинулась, освобождая место рядом.
  
  - Благодарю, - сказал Пульхр, присаживаясь.
  
  - Какие планы на завтра? - спросила Стерн.
  
  Пока Пульхр выстраивал ответ, она сделала быстрый, но глубокий глоток, и нехотя вернула фляжку.
  
  - Утром попробуем войти в шахту. Сегодня мы отправили туда дрон-сканер с автономным интеллектом, но сигнал через несколько минут пропал, а сам дрон так и не вернулся. Придется идти самим. Отправим штурмовую группу в абордажных скафандрах. Произведем разведку боем. Попытаемся захватить пленных. Посмотрим, с чем или с кем мы имеем дело.
  
  Пульхр приложился к фляжке и снова передал ее Стерн.
  
  - Как вы думаете, что здесь произошло? - спросил он.
  
  Стерн скорчила странную гримасу: опустила уголки рта вниз и выпятила нижнюю губу, отчего ее лицо приобрело презрительное выражение, как будто капитан задал очень глупый или неприличный вопрос.
  
  - Сами не видите? - ответила она. - Зомби убили всех людей.
  
  - Это понятно. Вопрос, как они проникли на корабль?
  
  - Заразился кто-нибудь и заразил остальных.
  
  - Возможно, возможно. Я заметил, что вы совсем не удивились, увидав клетки на пассажирской палубе. Когда вы были на этой планете в прошлый раз, вас привез корабль, похожий на этот? Может быть, даже этот самый?
  
  - Нет, - ответила Стерн помедлив. - Не этот.
  
  - Но похожий?
  
  - Все пиратские корабли похожи. И все пираты работорговцы. Это очень выгодный бизнес. Что ж тут странного?
  
  - Пираты ловили здесь людей и увозили?
  
  Новая пауза, которую Стерн замаскировала под очередной глоток.
  
  - Нет, - наконец ответила Стерн. - Они привозили людей сюда.
  
  - На продажу?
  
  - Нет, просто выпустили.
  
  - Как это "выпустили"? - удивился Пульхр.
  
  - Так и выпустили. Приземлились возле какого-то поселка и выгнали всех из корабля.
  
  - А потом?
  
  - Потом улетели.
  
  Пульхр потрясенно глядел, как Стерн в очередной раз прикладывается к фляжке. Зачем пиратам отпускать людей? Может, врет?
  
  - Вы говорили, что в прошлый раз пробыли на Голконде несколько дней. Значит, пираты не только привезли людей. Чем они еще занимались?
  
  Стерн задумалась. Вопрос капитана ее, похоже, всерьез озадачил.
  
  - Да я как-то не особо обращала внимание... Своих дел хватало... Много было каких-то непонятных телодвижений. Все время куда-то ездили. Еще у них все трюмы были забиты ящиками и коробками с товарами...
  
  - Продуктами?
  
  - Нет, в основном бытовая химия: шампуни, зубные пасты, какие-то таблетки. К кораблю все время приезжали местные грузовики, загружали ящики и уезжали. Еще были какие-то пластиковые бочки без опознавательных знаков. Их тоже забрали местные, причем военные...
  
  Пока капитан переваривал услышанное, Стерн смаковала коньяк и тишину. Пульхр поглядел на часы и поднялся.
  
  - Спасибо за общение... Я пойду, продолжу обход.
  
  - Да, я тоже, пожалуй, пойду, - сказал Стерн, с неохотой расставаясь с фляжкой.
  
  Пульхр кивнул на прощание и стал подниматься по трапу.
  
  - Капитан! - окликнула его Стерн. Пульхр спустился на пару ступеней ниже. - Если вас интересует, что произошло с этой планетой... В команде наемников есть такой боец по кличке Козерог. Он любит рассказывать всякие истории... Если у вас будет пара лишних минут, попросите его рассказать про пятницу...
  
  - Про какую пятницу? Про прошлую или эту?
  
  - Пятница! Прозвище такое! Читали "Робинзона Крузо"?
  
  - Ах, эта Пятница!
  
  - Эта, эта. Поговорите - не пожалеете.
  
  - Обязательно! Спасибо.
  
   В машинном отделении на станине силовой установки сидели двое наемников и дежурный инженер. По их застывшим позам и напряженным лицам Пульхр догадался, что за мгновение до его появления они спрятали карты. Потолочный люк был открыт. Пульхр махнул им рукой, мол, все в порядке, не обращайте на меня внимания, и полез на верхнюю палубу по приваренным к стене металлическим скобам.
  
  Наверху было прохладно. С океана дул легкий, но пробирающий ветерок. Местное солнце только что зашло, но полная темнота еще не наступила - небо было подсвечено необычными серебристыми облаками, похожими на те, что бывают на Марсе. Только марсианские облака были чуть голубоватыми, а здешние скорее отдавали в зелень.
  
  Чехов расположился на самом носу корабля, направив бинокль в сторону шахты. Далеко во мраке перемигивались красные огоньки датчиков движения. Рядом с Чеховым лежала, раскорячившись на двуноге, снайперская винтовка Хлеборезова - у Чехова всегда была слабость к русскому оружию. Видимо, пристреливал местность в ночных условиях.
  
  - Потуши фонарь, - недовольно сказал Чехов.
  
  - Зачем паришься? - спросил Пульхр, присаживаясь рядом. - У нас же дроны есть.
  
  - Не доверяю я всем этим дронам и искусственным мозгам. Всегда в итоге все упрется в простого солдата. Знаешь, что мне Бенуа сказал?
  
  - Что?
  
  - "Звезда Смерти" стоит здесь не больше двух, максимум трех недель. Так что пираты не увозили отсюда людей.
  
  - Да. Выяснилось, что они их сюда привозили.
  
  - Зачем?
  
  - Что едят зомби? - ответил вопросом на вопрос Пульхр.
  
  - Людей... Да ладно!
  
  - Да, похоже, пираты подкармливали зомби.
  
  - Но зачем?
  
  - Чтобы зомби не вымерли с голода.
  
  - А это зачем?
  
  - Да откуда мне знать? Судя по всему, пираты тут часто бывают. Если поблизости появится пиратский корабль, Юсупов его захватит. Вот у них и спросишь.
  
  - А что за руду мы должны достать в шахте?
  
  - Без понятия. Стерн тоже не знает. Знаю только, что ее будет аж двадцать тонн. Осьмий, иридий, палладий, иттрий - какая разница, в любом случае это огромные деньги.
  
  Чехов засопел, принюхиваясь.
  
  - Ты чего, бухаешь чтоли? - спросил он.
  
  - Стандартные оперативные мероприятия. Хочешь? - Пульхр протянул фляжку.
  
  - Нет, спасибо, - с явным неодобрением взглянул на фляжку Чехов. - Ты же знаешь, на работе командир должен есть и пить тоже, что и бойцы. Иначе доверия не будет. Вот закончим работу, угостишь всю бригаду.
  
  - Заметано. Кстати, у тебя в бригаде есть такой боец, зовут Козерогом?
  
  - Ну, есть... Какие-то проблемы с ним?
  
  - Он, говорят, любит истории всякие рассказывать. Вот, хочу послушать.
  
  Чехов трижды стукнул кулаком по железу. Из люка высунулась голова часового.
  
  - Передай дежурному, чтобы нашел Козерога и сказал, что я его зову.
  
  Через несколько минут на палубу выбрался пожилой светловолосый наемник. Глядя на щекастое морщинистое лицо, добродушные водянистые глаза и доверчиво оттопыренные уши, трудно было догадаться, что этот человек - наемный головорез.
  
  Увидав рядом с Чеховым капитана, Козерог растерянно улыбнулся и в глазах его мелькнуло предчувствие неприятностей.
  
  - Садись, Козерог, - Чехов гостеприимно похлопал по железу. - В ногах правды нет.
  
  Козерог сразу расслабился - если бы вызвали для выволочки, пистона или нагоняя (а на флоте это все - разные вещи) то оставили бы стоять.
  
  - Но нет ее и выше, - озорно ответил он, и уселся по-турецки, сложив руки на колени.
  
  - Говорят, ты истории всякие знаешь, - сказал ему Пульхр. - Я хотел бы послушать ту, что ты на днях рассказал доктору Стерн.
  
  Козерог польщенно покраснел, гордый, что его творчество обрело признание на самом верху.
  
  - Которую? - спросил он. - Я много историй знаю! Я такое рассказать могу - закачаешься! То есть закачаетесь. Про механика, которому парашута не досталось? Или как я изображал кабана, когда адмирал Скунцт ходил на охоту? Или как боцман в иллюминаторе застрял?
  
  - Про Пятницу.
  
  Козерог кивнул и начал настраиваться. Он прочистил горло, придал лицу скорбно-правдивое выражение, устремил взор в перспективу чуть повыше левого уха капитана и начал:
  
  - В эту команду я пришел год назад, а до этого служил на каперском корабле "Санитары Космоса". У нас нашивка на плече была особая: три волчьи морды в профиль воют в круге, а по краю круга - звездочки перевернутые. Долго служил, лет пять. И там я закорешился с одним чуваком, у которого позывной был - Пятница. Ну как закорешился... Он так-то ни с кем особо не дружил. Не то чтобы совсем не общался, но близко не сходился и все больше помалкивал. Но мы с ним были соседями, а когда ты спишь на средней полке, а он, как ветеран, сразу под тобой, и у вас один шкафчик на троих - у нас еще третий был, верхнеполочный, Серега Крендель, - то невольно заобщаешься.
  
  Пятница этот был парень со странностями. Но в меру, без переборов. Ну, а кто нынче без странностей? Кофе, например, пил только с лимоном. А чай терпеть не мог, все говорил: веник распаренный. И водку, чудак, разбавлял попалам с водой. Говорил так вкуснее и полезнее. Вкуснее, да... Мол, спирт, он организм обезвоживает, и от этого похмелье случается, а он, значит, таким образом ущерб превентивно предотвращает. Мы с Кренделем поначалу обрадовались, думали, это ж какая экономия по спирту выйдет, но нифига - Пятница этой разбавленной водки выпивал ровно в два раза больше, зараза.
  
  И вот однажды, перебрав слегка своей вкусной и полезной водки, Пятница нам с Кренделем по большому секрету сообщил, что он мол, не из нашей солнечной системы. Типа, инопланетянин. Мы с Кренделем к его словам отнеслись с пониманием. Мало ли как на человека алкоголь действует... У нас в полку, когда я еще в армии служил, тоже был один поручик. Как лишнего перепьет, любил из себя изображать русалку. Разденется, значит, до гола, возьмет селедку, ляжет на пол...
  
  - Не отвлекайся, - велел Пульхр.
  
  - ... в общем, инопланетянин и инопланетянин. Все лучше, чем русалка...
  
  Козерог, увлекшись, достал из кармана пачку сигарет, но, перехватив взгляд Чехова, опомнился и хотел пачку убрать обратно.
  
  - Ничего, можешь курить, - разрешил Пульхр.
  
  - ...Ну вот, а однажды я с боцманом разговаривал, и как-то к слову пришлось, и я, вроде как в шутку, у него спросил про Пятницу. А боцман мне отвечает, что да, Пятница и в самом деле не из наших, что десять лет назад наняли "Санитаров" кое-что сделать в одной звездной системе в пяти прыжках от Солнца. Они прилетели, задание выполнили и назад. А на обратном пути нашли в трюме местного паренька. Хотел зайцем с родной планеты улететь. Куда его девать? Не обратно же его везти? За борт - жалко, живая, все-таки душа. Внешне от человека его было не отличить, капитан решил подрастить его немного, да и продать при случае, в оплату еды и проезда. А пока заставил отрабатывать на корабле, типа, юнгой. Доктор его почему-то Пятницей называл, да так и прилипло. Пятница понемногу освоился, врос в команду, все к нему привыкли и продавать его не стали. К тому же он очень хорошо научился в электричество, забавный факт, потому что на его планете, как он рассказывал, переменный ток изобрести так и не успели.
  
  Как-то на Эриде, в кабаке, праздновали мы с ним одно удачное дело. И дернул меня черт за язык спросить, а не хочет ли он на родину вернуться. А он так поглядел на меня странно, и ответил, что не хочет. Помолчал немного, и рассказал, как у них там дело было...
  
  ***
  
  ...Все началось с эпидемии заболевания, которое врачи называли гриппом, но совершенно на него непохожим.
  
  У заболевшего поднималась температура, начинался кашель, потом удушье, лицо синело и покрывалось темно-красными пятнами. Если изо рта начинала идти кровь, то человек быстро умирал, если нет - выздоравливал. Старший брат Пятницы, большой, сильный, никогда ничем не болевший, сгорел в три дня. Отец болел тяжело, но в итоге поправился. Мать очень боялась за младших, но дети этот странный грипп перенесли на удивление легко.
  
  Грипп свирепствовал год, но про него быстро забыли, когда ему на смену пришли эпидемии все более и более странных заболеваний. Где-то в это время началась война, власти развернули тотальную пропаганду и дезинформацию, так что о дальнейших эпидемиях Пятница знал лишь поскольку они коснулись его семью.
  
  Сразу за гриппом начались детские исчезновения. Вначале люди решили, что детей похищают. В суматохе успели линчевали несколько человек, но тут выяснилось, что дети уходили из дома сами. Они стремились отойти подальше, и в какой-то момент начинали искать убежище, отдавая предпочтение темным, узким местам. По окрестностям городов ходили бесконечные поисковые группы. Спасатели вытаскивали оцепенелых, как осенние мухи, детей из подвалов, заброшенных зданий, дренаждых колодцев и даже нор животных. Через две-три недели спасенные дети приходили в себя, начисто забыв о том, что с ними произошло.
  
  В школах была прекращена учеба, родители запирали детей дома, но они продолжали исчезать. Поначалу в поисках неплохо помогали собаки, пока не началась волна атипичного собачьего бешенства. Собака засыпала, свернувшись в калачик, потом она начинала поскуливать во сне, суча лапками, а просыпалась уже бешенной, с лютой жаждой крови. Так добрейший старый пес, любимец семьи, в жизни никого не укусивший, однажды ночью попытался перегрызть горло младшему брату Пятницы. Отец успел забить собаку, но брат все равно истек кровью до прихода врача.
  
  Потом началась эпидемия самоубийств. Мужчины от тридцати пяти до шестидесяти лет вдруг начали выбрасываться с большой высоты в людных местах. Это бедствие достигло таких масштабов, что люди боялись ходить по улицам: в любой момент сверху мог прилететь такой прыгун в глубину. Врачи бились над способом лечения этого сумасшествия, но все, чего они достигли, это выяснили любопытную закономерность: среди прыгунов не было ни одного отца дочери. Каким-то непонятным образом дочери оберегали своих отцов от прыжка веры в гущу толпы.
  
  В семье Пятницы было трое братьев, чем отец очень гордился, поэтому однажды он поднялся на крышу дома, где они жили, и прыгнул вниз. Он остался жив, только сломал обе ноги, смягчив свое падение двумя случайными прохожими, которым повезло меньше. Впрочем, везение его не затянулось. Когда подоспела полиция, его уже линчевали.
  
  После эпидемии самоубийств начались эпидемии психических заболеваний, самой продолжительной и запоминающейся из них была танцевальная эпидемия. Люди на улице вдруг начинали танцевать, выкрикивая несвязные слова
  
  Понятное дело, что в подобных условиях буйным цветом расцвели разнообразные культы и секты. Мать после гибели младшего сына повадилась слышать внутренний голос, который водил ее на какие-то собрания. Она попробовала приобщить к этому и Пятницу, и таскала его с собой. На собраниях им рассказывали, что грядет скорая победа добра над злом, сразу после того как праведники перебьют всех грешников. Пятница, как ни старался, голосов в себе не слышал. Мать такая бездуховность раздражала, она постепенно перестала Пятницу кормить, а вместо этого начала дважды в день обливать его ледяной водой. К счастью, однажды с очередного своего собрания она не вернулась, оставив Пятницу одного в квартире с пятнами засохшей на полу крови, собачьей и человеческой вперемешку.
  
  Где-то гремела война. По ночам в небе над городом летали огни и гремел гром. Говорили, что это инопланетяне, которые воюют на стороне врага и похищают людей. Потом появились бродячие мертвецы и начались пожары. Пожарные поджигателей ловили и развешивали на фонарях, но дома продолжали гореть.
  
  Пятница забаррикадировался в своей квартире. По ночам ему не давали спать крики, взрывы и выстрелы. Однажды днем он проснулся от нестерпимого жара - горел его дом. Он едва не задохнулся, выбираясь из пожара. Понимая, что ночью в городе его съедят бродячие мертвецы, Пятница ушел в лес.
  
  В лесу ему поначалу даже понравилось: не было бомбежек и мертвецов, зато были ягоды и орехи. Нравилось ему до вечера, пока не начало холодать. На ночь он залез на дерево и привязался спиной к стволу, чтобы не свалиться во сне. Ночью он промерз так, что хотел даже вернуться в город, но не сумел найти дорогу.
  
  Прошло несколько дней. Пятница так ослаб, что решил больше никуда не ходить, а лечь и лежать, пока не умрет. Так бы и произошло, но утром сверху послышался грохот и вой, и с неба спустился огненный корабль. Пятница догадался, что это те самые инопланетяне, которые похищают людей.
  
  Пятница подкрался к нему и залег в кустах. Когда корабль остыл, в нем открылись двери, и из него вышли инопланетяне. Они были удивительно похожи на людей. Вместо того, чтобы похищать людей, они принялись вытаскивать наружу какие-то бочки. Бочек было очень много. Вскоре к ним на трех подводах подъехали военные. Пятница почему-то решил, что они начнут стрелять в инопланетян, но военные вместо этого подвели подводы поближе, поговорили с пришельцами, а потом положили доски и стали закатывать бочки в телеги.
  
  Пятнице все это было малолюбопытно. Он хотел есть и в тепло, и в тепло, пожалуй, даже больше, чем есть. Он догадывался, что военные не очень обрадуются свидетелю их контактов с врагом. Поэтому он змейкой, ящеркой, узкой тенью он прошмыгнул в дверь корабля, пошарахался по темным коридорам, забился за какой-то ящик, улегся на какой-то мешок, и в тепле мгновенно заснул. Проснулся он от того, что все вокруг тряслось, скрежетало и гудело. На третий день его поймали...
  
   Козерог умолк, задумчиво глядя в ночь.
  
  - Это все?
  
  - Если вас интересует про Пятницу, могу еще рассказать, как он на Эриде чуть не женился...
  
  - В другой раз, спасибо за рассказ.
  
  - Ну, что думаешь? - спросил Чехов, когда Козерог ушел.
  
  - Ничего не думаю. Обычный солдатский фольклор. Вся команда, конечно, давно в курсе, что начальство смотрит съемки про зомби. А ваш Швейк эти слухи творчески переосмыслил и теперь выдает их нам под видом собственных воспоминаний...
  
  - Ну, не знаю, - лениво ответил Чехов. - Козерог, конечно, мужик с фантизией, но конкретно эту историю я от него слышал еще полгода назад. Живописности, правда, добавилось, но основная канва та же.
  
  - Да?
  
  - Да.
  
  - Тогда позволь вопрос: а почему ты про это молчал? Мне сейчас любая кроха информации до зарезу...
  
  - Да как-то не пришло в голову. Он каждый вечер такие истории травит. Так это что получается, что Пятница с этой планеты? Бывают же совпадения...
  
  - Нет, не с этой, никаких совпадений. Ты чем слушал? Голконда в трех прыжках от Солнца, планета Пятницы - в пяти, Стерн была на Голконде пять лет назад, а Пятницу вывезли как минимум десять лет назад. Здесь люди успели запустить на орбиту спутник, у Пятницы даже не изобрели электричество. Так что планеты разные. А вот события действительно похожи.
  
  - Как это может быть, если эти системы находятся на расстоянии десятков световых лет друг от друга?
  
  - Есть один фактор, общий для обеих планет: и тут и там действовали каперы с Земли. Индейцев в Америке уничтожили не конкистадоры, а инфекционные заболевания, которые они привезли с собой. У европейцев из-за постоянных эпидемий иммунитет был гораздо сильнее, а индейцы мерли как мухи. Теперь лемурианские каперы разносят старые болезни, которые на нас давно не действуют из-за прививок или врожденного иммунитета.
  
  - Разве на Земле есть такие болезни, которые превращают людей в зомби?
  
  - Может и были, когда-нибудь очень давно, в доисторическую эпоху. Не даром на Земле у самых разных народов есть легенды про заложных мертвецов, нав, упырей и прочей нечести. Просто наши предки выработали иммунитет, да и забыли благополучно. Для нас это какая-нибудь безобидная микробина, а местные от нее начинают сходить с ума или бросаться друг друга.
  
  - Ты-то откуда все это знаешь?
  
  - Я раньше в научно-разведовательном флоте служил. Я-то абордажником был, просто там на кораблях полкоманды - ученые, и походы по шесть месяцев, невольно нахватаешься всякого. Ты, кстати, когда закончим, что думаешь дальше делать?
  
  - Да хрен его... Новый заказ будем искать.
  
  - Я это к чему спрашиваю: если все пройдет гладко, мне понадобится постоянная наземная группа. Возьмем вас в долю.
  
  - Щедрое предложение. Но я один этого решить не могу. У нас, типа, военная демократия. Должна проголосовать вся бригада.
  
  - Да бог с ней, с бригадой. Мне нужен человек, которому я могу верить как себе. То есть ты. Ты всегда был хорошим командиром. С тобой по-любому уйдет Лютый и еще кто-то. Наберешь новую бригаду.
  
  - Ты вначале это дело закончи, а потом планы строй. Ты вон даже не знаешь, что ты ищешь. Я так понимаю, у тебя сейчас все зависит от того, как ты себя покажешь, и остануться ли довольны твои хозяева.
  
  - У меня нет хозяев, - набычился Пульхр.
  
  - Ты аванс взял? - поинтересовался Чехов. Пульхр промолчал. - Значит, пока не выполнишь задание, у тебя есть хозяева. И вдобавок такие хозяева, которых не кинешь. Так что давай, сосредоточимся на задании. Иди спать. Завтра рано вставать.
  
  ГЛАВА 10.
  
  - Углубляемся в шахту на сто метров. Идем вдоль рельс, изучаем обстановку, сканируем проходы, налаживаем освещение, ставим маячки и камеры видеонаблюдения. Если все идет хорошо - продвигаемся еще на сто метров и так далее. Сегодняшний рубеж - полкилометра. В случае столкновения с противником берем одного-двух пленных и отходим с ними...
  
  Пульхр краем уха слушал инструктаж, попинывая рельск носком ботинка. Что-то с этими рельсами было не так. Шпалы деревянные, темные и на вид липкие. Пропитаны, наверное, какой-то гадостью типа креозота. Сами рельсы покрыты ржавчиной, только верхняя часть отполирована колесами до зеркального блеска. Обычная человеческая узкоколейка. Что же с ней не так?
  
  Всерьез сосредоточиться над этой проблемой Пульхру мешал желудок. Его организм всегда недолюбливал походную кухню, и теперь суетливо перекладывал завтрак внутри себя с места на место, периодически издавая жалобные стоны.
  
  Пульхр оставил рельс в покое, и стал слушать, как Чехов инструктирует своих ребят. Штурмовая группа состояла из четырех штурмовиков и двух боевых инженеров. Рядом с ними мелкой дрожью мандражировал Жук. Возглавлял группу Фредди Лютый. Он выделялся ростом и скафандром. В прошлом Лютый был профессиональным спортсменом и даже входил в сборную по абордажному пятиборью какой-то балканской страны. Из команды его вышибли за злоупотребление допингом, но, вылетая, он ухитрился прихватить с собой абордажный скафандр - профессиональный, навороченный, повышенной прочности и гибкости, с гордым двуглавым орлом на спине. Сейчас, правда, орла не было видно: его закрывал двуглавый же баллон, от которого к огнемету в руках Лютого тянулся шланг. Чехов послушался совета Стерн и усилил штурмовую группу огнеметчиком. Саму Стерн оставили на базе, несмотря на все ее попытки увязаться...
  
  У Пульхра появилось чувство, что за ним кто-то внимательно наблюдает. Он поднял глаза в небо, где местное зеленоватое солнце, раскаляясь и белея, штурмовало зенит. Там, в жаркой лазури, поблескивал родиевым покрытием снайперский дрон. Пульхр помахал небу рукой. Управляла дроном Петрова. Она самовольно явилась на утреннем челноке, неожиданно сообразив, что Пульхр там внизу остался один на один с темными чарами этнографистки. Надо втык Юсупову сделать. Позволил Петровой без спроса прилететь - ладно, никто не захочет лезть в личные отношения капитана. Но предупредить-то он мог о ее прилете? Где мужская, спрашивается, солидарность?
  
  - Если произойдет что-то непредвиденное, - продолжал инструктаж Чехов, - на выручку пойдет вторая группа.
  
  Скамейка запасных, поймав на себе суровый взгляд командира, вразнобой закивала, что да, да - обязательно придет. Эта группа была усилена специальной инженерной машиной, напоминающей медведку ростом метр в холке. Против скалы она была бесполезна, зато, благодаря четырем лопатообразным передним конечностям, могла быстро разгрести любой завал. Чехов кивнул Лютому, передавая командование группой.
  
  - Первым идет Жук! - тут же заорал Лютый. - За ним мы! Надеть шлемы!
  
  Жук немедленно увеличил амплитуду дрожи. Вид у него был такой, что, будь у него чем, он бы еще и описался.
  
  - Пошли! Пошли! Пошли!
  
  Бойцы, сбившись в единую ощетинившуюся стволами массу, мелкими шажками двинулись в тоннель. Замыкающий тащил на спине саморазматывающуюся катушку с кабелем. В шахте радиосвязь терялась уже за вторым поворотом, поэтому решено было использовать немного архаичную, но наиболее надежную в данных условиях проводную связь. По этой же причине группа шла без обычного прикрытия дронами.
  
  Пульхр, морщась от изжоги, влез в бронетранспортер и стал следить за происходящем на экране, куда транслировалось изображение с камер на шлемах штурмовиков.
  
  Первые двести метров прошли без происшествий. Проход то сужался, то расширялся концентрическими сводами, словно штурмовики шли по пищеварительному тракту огромного чудовища. Порода выглядела пористой, со множеством каверн, выбоин и ниш. Темнота, густая и липкая, как мазут, неохотно отползала от света фонарей, оставляя клочки в щелях и под выступами. Жук резво скакал по шпалам, время от времени оглядываясь, следуют ли за ним люди. Вдруг он замер и заметался между рельсами, что-то вынюхивая.
  
  - Тоннель разветвился, - доложил Лютый. - Куда идем?
  
  - Следуйте за рельсами, - велел Пульхр.
  
  - Так и рельсы разветвились, - ответил Лютый и ткнул лучом прожектора в Жука, который стоял на развилке рельс и, разделив глазные антены на два пучка, заглядывал в оба тоннеля разом.
  
  - Направо, - решил Пульхр.
  
  Жук спрыгнул и послушно поскакал в правый коридор. Следом за ним двинулось изображение камер. Так прошли еще метров пятьдесят. Жук чутко застыл на середине шага и припал к полу, ощупывая вибриссами породу.
  
  - Стоим! - то ли приказал, то ли доложил Лютый.
  
  Жука взволновался. Он вытянулся на удлинившихся ножках, пытаясь разглядеть что-то на потолке. Пульхру показалось, что он услышал очень тихий гул. Не успел он сообщить об этом, как Жук вздрогнул и кинулся назад.
  
  - Тревога! Тревога! - сообщил Жук по внутренней связи равнодушным голосом женщины-робота. - Опасность сверху! Опасность снизу! Опас...
  
   Гул перерос в грохот, сверху что-то посыпалось, и Жук исчез в облаке пыли.
  
  - Назад! Назад! Назад! - орал Лютый, как поршень шприца выпихивая всю группу в направлении выхода.
  
  Сверху мелкнуло смазанное движение, экран вспыхнул разноцветной рябью и изображение пропало. Обвал оборвал кабель.
  
  
  ***
  
  - Потолок рухнул прямо на Жука. Завалило с концами...
  
  На штабном экране транслировалась съемка видеокамеры на шлеме Лютого параллельно его рассказу.
  
  - ...Жук, видимо, почуствовал колебания почвы, и успел поднять тревогу. Мы двинулись назад, но потом завалило выход. Между завалами было метров двадцать, не больше. Выход оставался только в тоннеле налево. Мы пошли туда, но сверху опять начали сыпаться камни...
  
  На экране метались смазанные движением скафандры. Из широкой каверны на потолке вывалился огромный валун и смял одного из бойцов как бумажного.
  
  - ... Это в Хромого попало, такого ни один скафандр не выдержит. Земля ему пухом. Еще у двоих переломы рук и ног. Под Чингизом провалился пол. Он успел зацепиться за край. Вытащили. Если бы он сорвался, то упал бы на колья - вон, видите, на дне ямы? Они на нас ловушки поставили, как на зверей! А потом зомби пошли в рукопашную...
  
  Изображение задергалось и заскакало так, что вообще невозможно стало понять, что происходит. Грохотали выстрелы, чей-то шлем все время заслонял обзор, в камеру лезли гнилые зубастые морды с черными провалами глаз.
  
  - Много их было? - спросил Пульхр.
  
  - Очень. Навалились сплошной массой из бокового тоннеля. Даже сверху прыгали, я так и не понял откуда они брались. Мы заняли круговую оборону. Они действовали как по команде: вначале артподготовка камнями, потом атака зомби. Пулей их не остановить. Крупный калибр тоже не помогает. Одного пулеметной очередью разорвало попалам, так он на руках дополз до Чингиза и вцепилась ему в ногу. Скафандр не прокусил, но сумел повалить. Когда Чингиз упал, зомби хором на него навалились и потащили. Я до этого боялся огнемет применять, очень уж тесно было...
  
  В беспорядочном метании лучей нашлемных фонариков было видно, как несколько зомби тянут многострадального брыкающегося Чингиза за ноги, пытаясь отодрать его от спасительного рельса.
  
  - Чингиз! Не вставай! - крикнул Лютый на экране, и, направив дуло огнемета вперед и вверх, выдал в потолок длинную огненную струю.
  
  Зомби увидав огонь, заволновались.
  
  - Прикуривайте, суки! - заорал Лютый на съемке, и стал опускать пламя на мертвецов, стараясь не задеть Чингиза.
  
  - Огня боятся очень, это да, - продолжал Лютый уже вживую. - Как увидели пламя, сразу все бросили, завыли и рванули назад, в туннель. Кто не успел, я всех сжег...
  
  Он переключил изображение на камеру на шлеме кого-то из штурмовиков: вдоль стены удивительно шустро бегала на руках верхняя половина зомби, а Лютый сладострастно поливал ее потоками адского пламени.
  
  - ...огонь их тоже не сразу убивает. Минут пять надо коптить. В общем, зомбаки ушли, и снова сверху полетели камни. Один булыжник мне в шлем прилетел, другой в баллон, вот такая вмятина осталась. Меня аж с ног сбило. Думаю: сейчас баллон нахрен взорвется. Пронесло. Ну, а тут вы раскопали завал...
  
  Напоследок мелькнули двое штурмовиков, которые за руки волокли тело в изломанном скафандре. Экран погас.
  
  - Такие дела, - подытожил Лютый.
  
  Все молчали и глядели на Пульхра. Капитан сделал приличную паузу и начал:
  
  - Итак, господа офицеры, на настоящий момент ситуация такова: разведка боем показала, что у противника есть разветвленная система защиты. На настоящий момент потери один человек погиб, двое раненных, Жук пропал без вести, предположительно уничтожен. В шахту продвинулись на двести метров. Пленных не захвачено. Ни одной боевой задачи не выполнено. Единственный положительный момент - огнеметы показали высокую эффективность. Вопрос, что нам делать дальше? У кого-то есть предложения? Чехов?
  
  Чехов поднялся и открыл рот, но в этот момент дежурный сказал:
  
  - "Неуловимый" запросил экстренный сеанс связи. Он обнаружил движение к западу от нас.
  
  - Разведдрон туда, - велел Пульхр. - Картинку с разведдрона вывести на главный экран.
  
  На экране появилась картинка с пикирующего дрона. Казалось, что изображение сейчас врежется в землю, но дрон вышел из пике и пошел параллельно земле. Вдалеке уже можно было различить силуэт человека.
  
  - Облети вокруг, - велел Пульхр.
  
  Дрон сделал широкий вираж и завис, фокусируясь на фигуре худого рыжебородого человека. Он шел, опираясь на палку и хромая. Длиная предзакатная тень путалась у него под ногами.
  
  - Петрова, какая у него температура тела? - спросил Пульхр.
  
  - Тридцать восемь градусов.
  
  - Значит, это человек, - сказал Пульхр. - Болен или перегрелся на солнце. У зомби температура гораздо ниже. К тому же он не боится солнечного света.
  
  Стерн встала и подошла поближе к экрану, что-то высматривая.
  
  - Местный? - предположил Чехов. - Или Робинзон?
  
  - Не знаю, но его лохмотья похожи на космофлотовский комбинезон...
  
  Рыжебородый, заметив в небе дрон, принялся кричать и махать руками.
  
  - Подведи дрон ближе, - велел Пульхр. - Хочу послушать, что он там орет...
  
  - Джозеф... Гарпия... Крушение... Помогите! - с трудом можно было разобрать сквозь ветер, задувающий в микрофон.
  
  - Надо его забрать, - сказал Чехов. - Через час солнце сядет, а ему идти еще шесть километров.
  
  - Вывести джип, - приказал капитан. - Лютый - за руль. Двух бойцов в кузов. Всем надеть боевые скафандры. Чехов, остаешься здесь за главного. Петрова: прикрываешь нас тяжелым дроном.
  
  - Канделябр, Заратустра - с капитаном, - сказал Чехов.
  
  Этих двоих Пульхр уже знал: они постоянно находились где-то поблизости. Похоже, Чехов выделил их в качестве личной охраны капитана, чтобы его, понимаешь, не задрали зомби. Фамилия у Канделябра была, кажется, Мирович. А может быть, и наоборот - Немирович. Он был высок, жилист, с чрезвычайно рельефной лысой башкой и лихими сарматскими усами. Джексон-Заратустра был пониже ростом, зато чрезвычайно массивен. На лице у него имелась изощренная татуировка-узор, отчего казалось, что его темные короткостриженные волосы пустили корни на виски и щеки. Поговаривали, он был из маори.
  
  Кличку "Заратустра" Пульхр раньше не слышал, надо будет потом спросить у Чехова, откуда она взялась. А вот "Канделябр" позывной редкий, но встречается. С одним Канделябром Пульхру даже довелось вместе служить, когда он после училища проходил практику на атомной подводной лодке. Был там сержант, у которого от бромистых ли соединений в пище, от обезвоженного ли хлеба, от всей ли той жуткой химии, которая на подводной лодке повсюду, начался гемморой и запоры одновременно. Корабельный врач прописал страдальцу суппозитории, в простонародье известные как "свечи", каковой факт ему, в условиях подводного общежития, утаить от веселых однополчан не удалось.
  
  Пульхр отправился за скафандром. На пути у него возникла Стерн.
  
  - Я хочу поехать с вами. Я могу быть полезна...
  
  - Нет.
  
  - Но почему? Я же...
  
  - Доктор Стерн, я не допущу обсуждения моих приказов!
  
  Канделябр взял ее за плечи и отодвинул с прохода. Стерн злобно фыркнула, но отстала.
  
  Через двадцать минут джип, упруго подпрыгивая на неровностях, бодренько несся на запад. Пульхр сидел рядом с водителем, Канделябр и Заратустра стояли в кузове, держась за раму, на которую был установлен пулемет. Обгоняя джип, как дельфин перед кораблем, скользила тень тяжелого дрона.
  
  Увидав автомобиль, Робинзон остановился и сел на песок, скрестив ноги. Выглядел он абсолютно неопасным. Пульхр вывел звук в динамики:
  
  - Здравствуйте! Вы кто?
  
  - Меня зовут Джозеф Айрон! - закричал человек, видимо, полагая, что капитан плохо слышит его из-за шлема. - Можете звать меня Джозеф!
  
  - А вы можете не кричать, я вас хорошо слышу. Вы из Солнечной системы?
  
  - Да! Я с Земли! - по инерции продолжал орать Джозеф. - Я профессор психологии! Стелленбосский университет!
  
  - Как вы сюда попали?
  
  - Я прилетел с Земли на пиратском корабле!
  
  - Как название?
  
  - "Гарпия"! Ее сбили!
  
  - Кто сбил?
  
  - Не знаю! Ракета!
  
  Ага, за шахту, видимо, шла серьезная борьба.
  
  - Еще кто-то выжил при крушении?
  
  - Да, еще четыре человека!
  
  - Где они?
  
  - Не знаю! Я сломал при посадке ногу, и они меня бросили!
  
  Вот, значит, почему хромает.
  
  - Как вы выжили?
  
  - Я все расскажу, но скоро стемнеет, и здесь станет опасно!
  
  - Почему?
  
  - Зомби! Вы же знаете! Пожалуйта, увезите меня отсюда!
  
  Пульхр включил внутреннюю связь:
  
  - Мирович, Джексон, забираем его. Если начнет дурить, по голове не бить. Просто скрутите.
  
  Он переключился обратно на динамики:
  
  - Ладно, мы вам поможем. Без глупостей! У вас есть при себе оружие?
  
  - Нет-нет! - испугался Джозеф и широко развел руки, приглашая себя обыскать.
  
  Наемники спрыгнули и подошли к Джозефу. Канделябр протянул ему руку и помог подняться. Айрон оказался неожиданно долговязым, под два метра ростом. Наемники обхлопали его рубище и помогли влезть в кузов. Пульхр оглянулся посмотреть, как все устроились.
  
  - Спасибо! - сказал ему Джозеф.
  
  Пульхр кивнул, мол, обращайтесь.
  
  - Поехали потихоньку, - сказал он Лютому. - Не гони.
  
  На корабле Джозефа провели на мостик и усадили в кресло. Он с интересом огляделся, пытливо ковырнув пальцем подлокотник. Ногти у него были грязные, с темными ногтями, как будто по каждому из них педантично стукнули молотком. Да, нелегко ему здесь пришлось. Пульхр сел в кресло напротив. Джозеф глядел на него, заискивающе улыбаясь, и в его рыжебородой улыбке определенно не хватало нескольких зубов. Глаза у него были водянистыми и навыкате, как будто ему жали глазницы. Все свободные от вахты члены группы были тут же - пялились на Робинзона и шушукались.
  
  - Хотите есть? - спросил Пульхр.
  
  - Да-да!
  
  Стандартный паек Айрон проглотил за минуту. Зрители разразились жалостливыми вздохами.
  
  - Хотите еще?
  
  - Да, спасибо!
  
  На второй паек Айрону потребовалось минут пять. Потом он выпил бутылку воды, откинулся на спинку кресла и блаженно прикрыл глаза. Пульхр понимал, что Айрону сейчас больше всего хочется лечь, но ему нужна была информация. Он снял шлем и положил его на колени.
  
  - Джозеф! - позвал капитан, и Айрон тут же открыл глаза. - Я хотел бы задать вам пару вопросов...
  
  - Да-да, конечно, - ответил Айрон и сел прямо.
  
  - Как вы оказались на пиратском корабле? Вас взяли в плен?
  
  - Нет-нет, что вы! - затараторил Айрон. - У нашего ректора двоюродный брат - пират. Он рассказал, что летает по работе на какую-то планету, где обитают зомби. Ректор уговорил его взять меня с собой, за большие деньги.
  
  Капитан сделал над собой усилие, чтобы не поморщиться, так изо рта Айрона несло гнилью и чесноком. Не стоит придираться к свежести дыхания человека, который несколько месяцев не чистил зубов и питался подножным кормом.
  
  - Зачем вам это надо?
  
  - Я психолог! А тут такая возможность! Новое направление в науке - зомбипсихология.
  
  Пульхр покосился на Стерн: где-то он уже слышал этот бурлящий энтузиазм в голосе. Дались им эти зомби.
  
  - Вы знаете, что произошло на этом корабле?
  
  Айрон начал что-то говорить, но в это время вахтенный крикнул:
  
  - "Неуловимый" вышел на связь! Просят капитана!
  
  - Переключи на меня, - сказал Пульхр и надел шлем.
  
  - Господин капитан! - сказал "Джо" с орбиты. - Возле шахты зафиксировано движение. Зомби выходят на поверхность и направляются в вашу сторону.
  
  - Понятно, - сказал Пульхр. - Джозеф, вы пока пойдите, отдохните, вас проводят.
  
  Он подошел к панели внутрикорабельной связи, взял микрофон и переключил все отсеки на прием.
  
  - Всем отсекам! Говорит капитан! Боевая тревога! Всем надеть абордажные скафандры и занять свои места. - Пульхр положил микрофон и велел радисту: - Срочно выйти на связь с ИИ "Неуловимого" по шифрованному каналу!
  
  - Слушаю, господин капитан, - ответил "Джо".
  
  - В случае моей гибели, ранения или плена я передаю командование старпому Юсупову.
  
  - Прошу подтвердить паролем, - сказал "Джо".
  
  Над клавиатурой пульта загорелась красная лампа. Пульхр ввел пароль, лампа трижды вспыхнула зеленым и погасла.
  
  - Пароль принят, - подтвердил "Джо".
  
  - Свяжи меня по видеосвязи со старшим помощником.
  
  Через минуту на экране появился Юсупов.
  
  - Подготовь оба челнока к немедленному вылету. Собрать спасательную группу и быть готовыми. Командир спасательной группы - офицер Томпсон. Сеансы связи каждые двадцать минут. Если не выйдем на связь - срочно отправляй челноки вниз.
  
  Пульхр лично обошел все посты. Когда он вернулся в Центральный, на экран было выведено изображение с разведдрона над шахтой.
  
  - Сколько их? - спросил Пульхр.
  
  - На настоящий момент восемь групп по сто пятьдесят-триста особей, - доложил Чехов. - Общая численность одна тысяча семьсот восемьдесят две особи, но постоянно появляются новые.
  
  - Вывести на главный экран изображение с пулеметного дрона.
  
  Картинка с пулеметного дрона была в зеленом спектре тепловизора, но видно все было четко, ясно и в мельчайших подробностях. Температура тел зомби, смертельно низкая для человека, все же была гораздо выше, чем у окружающей поверхности. Раскаленная солнцем степь ночью быстро остывала до отрицательных температур и разницы температур хватало для качественной картинки.
  
  Зомби шли широкой растянутой цепью. Пульхру бросилось в глаза, что зомби были разной, так сказать, степени изношенности. Некоторые мертвецы были посвежей, в кое-где сохранившихся лохмотьях, даже светились поярче, а значит температура их тел была на градус-два выше, чем у остальных. Но попадались совсем тусклые особи, голые иссохшие мумии, с которых кожа облезала клочьями. Как эта ходячая падаль ухитрилась истребить несколько миллионов человек? Впрочем, на записях Стерн они были гораздо активнее. Вероятно, съев всех людей, зомби лишили себя кормовой базы, полностью утратили пассионарную прыть и теперь потихоньку вымирали от голода.
  
  Запищали датчики движения - зомби пересекли периметр.
  
  - Через пятнадцать минут они будут здесь, - сказал Чехов.
  
  Пульхр снова взял микрофон корабельной связи.
  
  - Всем отсекам! Говорит капитан! Боевая готовность пятнадцать минут! - Пульхр положил микрофон и сел в командирское кресло.
  
  - Петрова!
  
  - Слушаю!
  
  - Дай очередь им под ноги!
  
  По экрану пробежала легкая рябь, и из-под ног зомби полетели комья земли. Мертвецы даже не замедлили шаг.
  
  - Сними одного!
  
  - Которого?
  
  - Без разницы.
  
  Дрон перестроился, выбрал жертву, навел прицел. Изображение опять зарябило, и голова зомби разлетелась на куски. Тело отлетело в сторону. Ни один зомби даже не вздрогнул, как ни в чем не бывало они продолжали идти.
  
  Чехов переоценил зомби. Когда мертвецы, наконец, добрели до "Звезды", прошло гораздо больше пятнадцати минут. Мертвецы, приблизившись к кораблю, обступили его сплошным кольцом. Они переминались, как пингвины на краю льдины, ощупывая, обнюхивая, а иногда и пробуя на зуб, посадочные опоры. Со стороны шахты подтягивались все новые и новые зомби.
  
  Прошел час, другой, третий. Общее число собравшихся вокруг корабля мертвецов перевалила за четыре тысячи особей и постоянно подходили новые, но больше ничего не происходило. Напряжение начало спадать.
  
  Пульхр с Чеховым и охраной поднялись на крышу. Увидав людей зомби оживились. Пульхр, глядя на щелкающую и подвывающую толпу внизу, отстраненно подумал, что если он сейчас упадет вниз, то отбить его не сумеют даже огнеметами и дронами.
  
  - Что будем делать? - спросил Чехов.
  
  - Пока ничего. Посмотрим, что будут делать они...
  
  - Эх, вдарить бы сейчас по ним из пулемета, - мечтательно произнес Чехов. - А еще лучше - из огнемета.
  
  Заратустра с Канделябром закивали, соглашаясь с командиром. В глазах у них заиграли отблески воображаемого пламени. Сегодня они потеряли товарища, еще несколько человек в лазарете, а тут такая возможность отплатить.
  
  - Отставить, - сказал Пульхр. - Как ты думаешь, зачем они сюда пришли?
  
  - Понятно зачем: за едой. За нами.
  
  - Вчера их не было, а сегодня - пришли. Может быть, они что-то задумали в ответ на наше проникновение в шахту?
  
  - И что они будут делать?
  
  - Не знаю. Попытаются каким-нибудь образом проникнуть внутрь корабля. Посмотрим. В любом случае, проблема с пленными решена. Утром, когда они будут расходиться, отловим несколько штук... Это еще что такое?
  
  Зомби внизу оживились, затолкались, а мгновение спустя Пульхр услышал сирену. Это был сигнал экстренной эвакуации. Дверь шлюза нижней палубы отъехала в сторону, и зомби, радостно завывая, ринулись внутрь корабля.
  
  ГЛАВА 11.
  
  Проснулся я как обычно, за пять минут до звонка будильника. Каждый вечер я завожу этот будильник, и каждое утро просыпаюсь за пять минут до сигнала. Эти пять минут между пробуждением и жестяной трелью я использую, чтобы быстрым взглядом окинуть предстоящий день и попытаться его спланировать. Планы мои сбываются редко, но, как говорил наш препод по стратегии, лучше иметь плохой план, чем вообще никакого.
  
  Будильник зазвонил, официальная начиная мой день, я выключил его, и вставил в ухо наушник.
  
  - Доброе утро, Юсупов.
  
  - Доброе утро, "Джо".
  
  Это наша фишка: наедине "Джо" обращается ко мне по фамилии, минуя должности и звания.
  
  - Как наши дела, "Джо"?
  
  - За время вашего отдыха не зафиксировано никаких чрезвычайных проишествий или нарушений.
  
  - Отлично.
  
  Я спустил ноги на пол, зевнул и огляделся. Моя каюта. По сути, это обычная офицерская двухместка: две полки одна над другой, в ногах - шкаф, в изголовье стол и кресло. Верхнюю полку можно поднять, но я ее использую как дополнительное пространство для хранения всякого барахла. Да, небольшая, но это моя личная каюта. Великая Мать, сколько счастья было, когда я ее получил! До этого знаменательного момента я никогда не жил один. Интернат, училище, стажировка на подводной лодке - все шести или двенадцатиместные кубрики по три полки в ряд. Когда пришел на "Неуловимого", меня, как офицера, поселили в четырехместную каюту. Став командиром отсека, я переехал в двухместную каюту, которую делил с командиром бортовой батареи. Он храпел, как слон, но у нас были разные вахты, так что меня это почти не касалось.
  
  Нынешняя моя каюта расположена в девятом отсеке, рядом с резервным командным центром, который дублирует Центральный пост. Так-то большую часть времени я провожу в четвертом отсеке, где находится Центральный пост, там мое рабочее кресло, там моя кают-компания. У всех, кто работает в четвертом отсеке, каюты расположены там же, кроме меня и старшего штурмана Андерсона.
  
   В случае гибели Центрального поста, управление кораблем берет на себя резервный командный центр. Точно так же, если что-то происходит с капитаном, его заменяет один из старших офицеров по нисходящей: старпом, если старпом тоже погиб, то второй помощник, затем стармех, и, если никого из них не осталось, то старший штурман. Все эти офицеры сдали на управление кораблем, и способны выполнять обязанности капитана. Чтобы не произошло, один из четверых помощников должен выжить. Существует неписанное правило: не складывать все яйца в один отсек. Поэтому каюты капитана и второго помощника расположены в четвертом отсеке, стармеха - в пятом, а мы со штурманом живем в девятом.
  
  Обычно на таких кораблях старпому положена двухкомнатная каюта. Надо сказать, что "Неуловимый" вообще тесноват для эсминца Альянса. Дело в том, что он строился на русских верфях на Юпитере, поэтому имеет характерную для кораблей Мезальянса компановку и пропорции. Длина корпуса всего семьдесят пять метров, в то время как средний эсминец Альянса это туша больше ста метров.
  
  "Неуловимый" принадлежит к классу А, была такая совместная разработка Альянса и Мезальянса - взять все лучшее в военно-космической технике обеих сверхкорпораций и объединить в одном проекте. Лучшее в кораблях Мезальянса это, конечно, титановая броня и артиллерия, благо Мезальянс и его союзники контролируют 80% мировой добычи рутения и рения.
  
  Зато начинка почти вся наша: корпускулярно-волновой двигатель бельгийской работы, швейцарская система наведения, ракеты-камикадзе малого интеллекта и кислородные двигатели Стирлинга в качестве вспомогательных, вместо русских анаэробных дизелей.
  
  И самое главное - у нас на кораблях работает нормальный Искусственный Интеллект. Ну, как нормальный... Нет, "Джо", конечно, не подарок. На неподготовленного человека он может произвести весьма сильное впечатление. Ну, а что вы хотели? Это интеллект, хоть и искусственный, а его без завихрений и странностей не бывает. Мне, кстати, его половые заморочки больше понятны, чем, например, страсть многих ИИ к коллекционированию. Бывал я на одном корабле, где ИИ собирал марки, и вестовой, вместо выполнения своих прямых обязанностей, часами листал альбомы... или как они там у них называются... а, вспомнил: кляссеры... перед камерами, чтобы ИИ, понимаешь, мог насладиться своим богатством.
  
  Мезальянс же в качестве операционной системый до сих пор использует свой знаменитый ИНИС (сокращение от ИНтеллект ИСкусственный) или, как они его еще называют, "изделие 505", разработанный еще во Вторую Космическую. Не знаю насколько это правда, но говорят, что шестьдесят процентов аварий и внештатных ситуаций на кораблях Мезальянса происходит по вине ИНИСа.
  
  В общем, несмотря на изящное телосложение, "Неуловимый" гораздо убойнее эсминцев и Альянса, и Мезальянса, легкий, быстрый, с идеально плавным разгоном и убойной артиллерией. Прелесть что за корабль! К тому же, благодрая его небольшим размерам оказалось возможным оборудовать "Неуловимого" лемурианским двигателем.
  
  Ради такого некоторую тесноту можно и потерпеть. Особенно, если учесть, что Мезальянс на свои корабли загоняет в два-три раза больше народа чем мы, чтобы хоть как-то компенсировать недостатки ИНИСа.
  
  День начинаем с душа. Он расположен на этой же палубе. Вошел в кабинку, руками уцепился за специальные поручни, под давлением трижды обдало теплым паром, вытерся жестким полотенцем - следующий! Расход воды - двести грамм, расход времени - пять минут.
  
  Сегодня обычный день, никаких торжеств или особых случаев не планируется, поэтому вернувшись в каюту, я надел форму No4, повседневная упрощенная. Вот, кстати, интересный момент: мы уже два года на самотеке, но по-прежнему носим форму Альянса. И все ремонтные работы, включая профилактические, тоже производим за счет Альянса. Провизию, воду и воздух, правда, почему-то покупаем за свой счет. А если вспомнить, что вся команда дружно продолжает получать жалование, то понятны слухи, которые циркулируют среди нижних чинов, о том, что мы по-прежнему служим Альянсу, только неофициально. А наш якобы уход к Тау-Кита - прикрытие какой-то секретной операции. Учитывая уникальность корабля и, так скажем, своеобразную биографию нашего капитана, возможно, в этих слухах есть доля истины.
  
  Ладно, пора на завтрак. Есть хочется зверски, несмотря на ночной налет на мини холодильник.
  
  Кают-компания нашего отсека находится двумя палубами ниже. Тут строгий порядок: у каждого свое место. Три стола на шесть персон, и командирский стол такого же размера, но с четырьмя стульями. Я сижу напротив капитана, по левую руку от него - стармех Сикорский. Четвертое место - своеобразный переходящий кубок, его по приглашению капитана занимает наиболее актуальный на данный момент член команды. Это у нашего капитана такая дополнительная точка для прощупывания пульса жизни на корабле.
  
  Когда шли на Голконду, это место неприрывно занимала личная гостья капитана - доктор Стерн. Понятно, что всю эту неделю каптенармус Петрова ходила хмурая и нервная. До Голконды мы шли на военном ускорении, но доктор Стерн, несмотря на свою ярковыраженно штатскую внешность и богемные повадки, от перегрузок нисколько не страдала, словно была к ним привычна.
  
  Сегодня командирский столик пуст: капитан со Стерн внизу. Сикорского капитан тоже поначалу забрал с собой, но уже на следующий день вернул обратно. Зачем он вообще таскал стармеха вниз? Боевых инженеров, что ли, ему мало? А если его убьют, где будем нового брать? Дело, скорее всего было в корабле там, внизу, в котором они разбили лагерь. Пульхр видимо, надеялся запустить его, переправить в Солнечную и продать на черном рынке. А кто лучше Сикорского сможет запустить двигатель?
  
  Пока капитан внизу, мы с Сикорским освобождены от вахт, зато попеременно несем двенадцатичасовые дежурства.
  
  Что у нас, интересно, сегодня на завтрак? Надо отдать должное: после того, как Пульхр стал капитаном "Неуловимого", кормежка на борту улучшилась, а когда ушли на самотек - стала выше всяких похвал. Шведский стол, как на рекреации. Раньше на завтрак в качестве витаминов давали пол-яблока или пол-апельсина, а сейчас фруктовый салат - накладывай сам, сколько хочешь. Раньше выпечка была два раза в неделю, и надо было успеть прибежать. Сейчас выпечка двух видов лежит горкой.
  
  Так, берем яйца, бекон, фасоль, сосиски, картофель фри и кофе. Сейчас все это уговорим и сходим за выпечкой. Что у нас сегодня, кекс? Обожаю с утра кекс. Особенно с апельсиновым соком.
  
  Вообще-то я в еде умерен, но марш всякий раз вызывает у меня дикий голод, который по инерции сохраняется пару недель спустя. Ну, а что вы хотели, из-за перегрузок во время разгона и торможения организму требуется от пяти тысяч килокаллорий в сутки.
  
  Вспоминаю, как я привыкал к этим перегрузкам, когда попал на службу, - и мурашки по спине. После училища, я, как и положено, полтора года отслужил на подводной лодке, и попав на "Неуловимого" я на себе ощутил мудрость этой традиции. По крайней мере, после подводной лодки не нужно привыкать к воздуху и порядкам на корабле.
  
  Молодые офицеры на космических кораблях всегда начинают службу в том отсеке, где находится лазарет: в период адаптации новичок должен проходить медосмотр дважды в день. На "Неуловимом" врач находится в восьмом отсеке. Мой непосредственный начальник - командир отсека, скептический оглядел меня и выдал потрепанную папку с зачетными вопросами: учите отсек, лейтенант, знать про восьмой отсек все.
  
  На следующий день куда-то полетели. Нет, я, конечно, и раньше летал на космических кораблях, но пассажиром и на гражданских, которые летают с нормальным ускорением в 1g, которое равно силе тяжести на Земле. А военные корабли разгоняются и тормозят с военным ускорением 2,5g. То есть на время марша мои в то время шестьдесят килограмм превратились в круглосуточные сто пятьдесят.
  
  Когда разгон начался, я поначалу, дурачок, подумал, что не так страшно военное ускорение как его малюют, вполне себе терпимо. Но уже через пару часов я едва таскал ноги. Еще через пять мог только лежать, и то с трудом. На следующий день проснулся, все мышцы болят с непривычки, жутко хочется есть, при этом тошнит, а голова трещит как с похмелья. На следующую ночь ко всем этим радостям жизни добавилась бессоница.
  
  При этом вахты и обслуживание материальной части никто не отменял. В свободное время - учить отсек. Командир отсека проверял меня каждый день. Он недоволен: я ничего не знаю про отсек, ему страшно меня тут держать. Память стала дырявая: только закрыл папку - все, о чем только что читал, из головы выдуло.
  
  До завтрака и после ужина - медосмотр. Врач меряет давление, слушает сердце, качает головой и дает горсть таблеток: от давления, от бессоницы, для укрепления костей, для восстановления суставов, больше пей жидкостей, больше ешь, пока полежи вот тут полчасика, вот тебе масочка с кислородиком. Лежу как пластилиновый, постепенно вминаясь в кушетку, и изумляюсь: неужели я сам, в здравом уме, сюда пришел служить?
  
  Извиняюсь, конечно за такие подробности, но за всю первую неделю марша по большому в туалет ни разу не сходил - организм с перепугу перерабатывал все без остатка.
  
  После завтрака за меня берется командир отсека: тренировка на разгерметизацию отсека. В случае разгерметизации переборки автоматически задраиваются, и, пока из отсека в космос не выдуло весь воздух, нужно успеть надеть аварийный скафандр. Норматив - две минуты. До сих пор слышу голос командира с характерными оборотами речи:
  
  - Плохо, лейтенант, очень плохо! Вам с таким оскафандриванием надо было в цирковое поступать! На отделение клоунов! Людей смешить!
  
  - Но это же норматив для нормального тяготения! - пытаюсь оправдываться я. - А у нас - военное!
  
  - А вы, лейтенант, на военном корабле. И я эту несложную мысль уже устал доносить до вас в пустоту по несколько раз в день и даже чаще. А на военном корабле все военное: время военное, тяготение военное и даже вы, как это ни странно звучит, тоже военный. Другого тяготения у меня для вас нет! Тренируйтесь, и надейтесь, что при разгерметизации отсека у вас будет две минуты на оскафандривание!
  
  Время от времени на отсек устраивает набег старпом. Он недоволен мной даже больше, чем командир отсека, и тоже не стесняет доносить до меня эту несложную мысль по несколько раз в день. Еще он в образных выражениях намекает мне подумать и, пока не поздно, переметнуться в гражданский флот, а не позорить своим присутствием военный.
  
  Впрочем, командиром отсека старпом тоже недоволен. И это нормально. В космосе нет ничего опаснее довольного старпома. Как только какой-нибудь старпом вдруг делается чем-нибудь доволен, его немедленно списывают на берег.
  
  После ужина снова медосмотр.
  
  - Так, Юсупов, ты начал терять в весе. Это очень плохо. Еще сдохнешь тут на мою голову. Больше ешь!
  
  - Я не могу. Тошнит.
  
  - Вот таблетки от тошноты, вот еще таблетки, попробуем подстегнуть твой обмен веществ.
  
  И я снова начал есть, хотя и нехотя, зато в огромных количествах. И каждый день мечтать, что сдохну на чью-нибудь голову.
  
  Когда мы вернулись из похода, команда отправилась вниз, на Землю, на рекреацию. Я, естественно, тоже. Как вышел из космопорта, так и пошел, пошел куда-то. Солнце, чайки орут, девушки в юбочках, кислород, и, самое главное, ничего не гнет меня к полу со страшной силой. Вышел я к морю, сел на камушек, да и заплакал. Нервы стали ни к черту.
  
  Нет, думаю, господа воспитатели, что-то вы напутали, не создан я для военно-космических сил, а служить, в самом деле, можно и в гражданском флоте. Форма, у них, конечно, не такая пафосная, зато летают без садизма. А я вот как возьму, да прямо сейчас напишу заявление о переводе.
  
  Потом подумал, и решил: мне же за счет Альянса полагается месяц рекреации с сохранением выслуги, так что я лучше напишу заявление за неделю до следующего выхода. За это время замену мне подберут, никого не подведу.
  
  Подошло время. Я написал заявление, в последний раз надел парадное, нацепил саблю и отправился в штаб. Вышел решительно, но чем дальше иду, тем тише шаг. Как же так, думаю? С первого раза сдался. Ведь это же мечта детства была. Да не просто мечта, а я буквально для этого был создан. Лучший кадет курса! Юсуповы всегда служат на военном флоте! И чувство такое, что вот сейчас я заявление отдам, и закончится в моей жизни, толком даже не начавшись, что-то большое и важное. Нижние чины все, поголовно, люди, а я, клон, да еще из такой семьи - не выдержал?
  
  А тут еще навстречу идут две девушки. Обе поглядели на форму и улыбнулись. В общем, не дошел я до штаба. Нет, думаю, может я чего-то не понял, в чем-то не разобрался? Схожу-ка еще раз.
  
  Пошел. Второй раз оказался еще хуже, тем более что ушли по максимуму, сразу на два месяца. И все по новой: давление, бессоница, тошнота, командир отсека, старпом. Снова горсти таблеток. Месяц как-то продержался, на второй - начали навязчиво преследовать кошмары. Со старпомом в главной роли.
  
  Только закрою глаза, и мне сразу начинает сниться, что старпом меня лично душит. Чтобы я, значит, не засорял собой команду. И так, гад, старается, что потом еще полдня его пальцы на своей глотке ощущаю. Начала болеть шея, то ли из-за старпома, то ли из-за отяжелевшей в два с половиной раза головы. Пожаловался врачу. Он добавил еще две таблетки: одну от старпома, другую от шеи, - разные, оказывается, таблетки, кто бы мог подумать. От шеи помогло, от старпома - нет. Против нашего старпома медицина оказалась бессильна.
  
  Вахты, дежурства, материальная часть, учения. Учить отсек. Плохо. Надеть скафандр. Еще хуже, чем было раньше. Вы, лейтенант, похоже, деградируете. Не увлекайтесь, это затягивает. Занятия по абордажу в условиях военного тяготения - вообще отдельная тема. Соседи по каюте ржут: Юсупов, давай, кто больше подтянется?
  
  Снотворные таблетки, похоже, обладали куммулятивным эффектом. Хотя я их давно перестал пить, они вдруг подействовали. И как подействовали - глаз не разлепить. Начал служить не приходя в сознание, не различая, где сон, где явь. Куда-то пошел, что-то понес, где-то прислонился - сразу сморило.
  
   Отстоял вахту, только упал на койку, только старпом поудобнее взялся за мою глотку - будят. Тревога. Возгорание. Учебное. А может быть, фактическое. Без разницы. Только отстояли живучесть, только все потушили, - снова пора на вахту. Поел. Заступил. Прошелся по отсеку, проверил показания приборов. Пока хожу - вроде бодрый. Только притормозил - увидел сон. Сел - немедленно уснул. Как всегда, снится старпом. Почему-то не душит - орет на меня. Лейтенант, вы что, опять спите? Что вы на меня глазками хлопаете? А, нет, это не снится, правда - орет.
  
  Потом старпом орет на командира отсека: Почему он у вас беспробудно спит? Настропаленный командир отсека хаотично меняет мне время вахты, видимо, пытается нащупать время, когда я бодрствую. Наивный. Я сплю всегда, когда могу. Врач сказал - это защитный механизм организма на перегрузку.
  
  Засыпаю и просыпаюсь я с одной мыслью: Все! Сразу по возвращении пишу заявление о переводе! Только благодаря этой мысли я еще как-то функционирую.
  
  Вернулись. Рекреация. Два месяца. Отъелся, отоспался, отдышался. Снова появились силы и злость. Заявление на этот раз донес до двери отдела кадров и вернулся. Заявление мы, конечно, отдадим. Но вначале еще раз сходим. Чтобы точно быть уверенным. Тем более старпом уже две недели как не снится. Вместо него снится корабль. Я по нему уже немного скучаю.
  
  В третий раз, по пути назад, наступил перелом. Заметил, что стала мала форма. Врач одобрительно хмыкнул: организм начал приспосабливаться. Включился мозг, начала увеличиваться мышечная масса. Наконец-то сдал свой отсек командиру. Взамен дали учить систему кислорода высокого давления. Уложился в норматив оскафандривания...
  
  А, вот и Сикорский! Вы только поглядите на него: в белом халате, пробор, на шее стетоскоп, - ни дать ни взять молодой завотделения какой-нибудь клиники. Никогда не догадаешься, что это старший механик на боевом корабле.
  
  Стетоскоп он носит не для красоты. Говорит, с его помощью может диагностировать большинство неполадок. Подойдет к какому-нибудь двигателю, вставит эти пластиковые маслины в уши, приложит блестящий кругляш к кожуху и закатит глазки - слушает. Не знаю, правда ли, или это у него такой электромеханический юмор.
  
  Картье, наш врач, когда у него эту штуку впервые увидела, сразу взревновала, что на корабле у кого-то кроме нее такая есть, назвала ее стетоскопом и началось. Сикорский весь перекосился и объяснил, что стетоскоп это то, что у нее на шее, а он носит фанендоскоп. Нудеть Сикорский, как всякий механик, умеет виртуозно и очень это дело обожает. Картье, правда, ему под стать. Она сообщает, что прибор этот, строго говоря, полностью называется стетофанендоскоп, так как объединяет в себе и стетоскоп и фанендоскоп, в зависимости от того, какой стороной повернуть головку. И в медицине этот объединенный прибор традиционно принято называть стетоскопом. На что Сикорский ей возразил, что он не медик, а механика, в отличие от медицины, - наука точная. А слово "стетоскоп" с древнегреческого (и где он только этого набрался, филолог наш кормовой) переводится как "слушать грудь", а он слушает им механизмы, у которых грудей отродясь ни одной не видел. Поэтому он использует для своего прибора термин "фанендоскоп", что, опять же с древнегреческого переводится как "слушать внутри". К тому же, добавляет он, - и я вижу, что он так вошел в роль, что пытается поправить очки, которых отродясь не носил, - сами термины "стетоскоп" и "фанендоскоп" не имеют никакой привязки к механизму их действия, и их можно было бы назвать наоборот, без малейшего вреда.
  
  Картье выслушала его с профессиональным терпением, и уточнила, что Сикорский отнюдь не первооткрыватель, и что существую специальные технические стетоскопы, и называются они именно "стетоскопами". Видимо, механик, который первым додумался использовать этот благородный прибор в своих горюче-смазочных целях, был не такой буквоед, как Сикорский, и умел слушать умных медицинских людей.
  
  Сикорский распахнул рот и неизвестно, каких бы высот достигло это пиршество духа, если бы не пришел Пульхр и не разогнал нас по отсекам. Так что теперь Сикорский и Картье ходят с абсолютно одинаковыми приборами - на одном складе получали - и гордо называют их каждый по своему...
  
  Сикорский взял себе пасты и солянки, сел на свое место, но есть не начал, а вместо этого уставился на меня тоскливыми, как у запертой в пустом доме собаки, глазами. Я уже знаю, что он сейчас скажет.
  
  - Как ты думаешь, это все надолго?
  
  Я пожимаю плечами. Я не знаю. Но я понимаю, почему Сикорский спрашивает. Корпускулярно-волновой двигатель и котел (как они называют Главную Энергетическую установку) заглушены, и механикам заняться особо нечем. Поэтому Сикорскому не терпится учинить какие-нибудь профилактические работы, любая из которых в полевых условиях займет минимум пятеро суток. Моим-то сейчас работы хватает: как встали на орбиту, двое суток ушло на наружный осмотр корпуса корабля и проверку несущих конструкций. А это все делается человеческими ручками и ножками. Потом освобождали склады в шлюзовом отсеке. Теперь мои оборудуют в восьмом отсеке карантинные помещения. Да, капитан этого не приказывал, ему и в голову не приходило, что по окончании своего задания он приволочет на мой корабль сорок человек потенциально зараженных опасным патогеном.
  
  - Не вздумай ничего разбирать, - предупреждаю я Сикорского. - Кэп сказал: боевая вахта. Если твоим занятся нечем, отдай их мне. Я-то им работы найду...
  
  - Это понятно. Но хотелось бы знать, как это надолго...
  
  Сикорский, как и я, дважды в день докладывается капитану, поэтому я предлагаю:
  
  - Спроси у него сам.
  
  Сикорский вздыхает: капитан бывает неприятен, если попасться ему под горячую руку.
  
  - Как ты думаешь, что они там ищут?
  
  Я по опыту знаю, что стармех способен ныть любое обозримое время, если не пресечь его стоны самым решительным образом. И я задал ему вопрос, который давно берег специально на такой вот случай.
  
  - Слушай, а откуда ты их берешь?
  
  - Кого?
  
  - Халаты. Ты же механик, тебе халат не положен. За свой счет, что ли, покупаешь? А название корабля на груди кто вышивает? Неужели тоже сам? На пяльцах? А-ааа! Ты что, воруешь халаты Картье со склада?
  
  Сикорский меня, если честно, удивил. Он не стал унижаться до объяснений, что на нем мужской халат, да и телосложением они с Картье, мягко говоря, отличаются. Вместо этого он сунул руку в левый боковой карман халата, извлек из него лупу, подышал на линзу и протер ее полой. Я терпеливо ждал. Сикорский навел на меня лупу, посмотрел огромным немигающим карим глазом и произнес одно слово:
  
  - Азиатки.
  
  Я немедленно поднялся из-за стола.
  
  - Так, что-то мы заговорились. А тем временем мне пора на дежурство, а тебе - отдыхать. Спокойной ночи. Приятных заведений... то есть, я хотел сказать, сновидений...
  
  Уел, стармех, уел. Понятно, что его ответ так же ждал своего часа, как и мой вопрос про халаты. Если он знает про азиаток, то и про остальное знает... Интересно, откуда? Хотя и так понятно: трюмные крысы нашептали своему королю.
  
  Покинув кают-компанию, я прошел в Центральный пост, для утреннего совещания с командирами боевых групп. Обычно это обязанность капитана, но сейчас я за него.
  
  До сеанса связи с капитаном оставался еще час. Поэтому, расправившись с текучкой, я решил отправиться в шлюзовой отсек и лично проверить, как там идут дела с карантином.
  
  Вниз я отправился на лифте, размышляя, что неплохо бы, пока есть свободное время, провести учебные стрельбы. Вопрос, насколько масштабные. Выбор у нас большой.
  
  В носовом и кормовом отсеках находятся крупнокалиберные артиллерийские батареи по шесть орудий. По бокам корабля имеются две ракетные установки, в каждой - по три ракеты-камикадзе малого интеллекта, мечтающие погибнуть в пламени славы, забрав с собой как можно больше врагов. Да еще несколько бортовых турелей с малокалиберными автоматическими пушками, которые прикрывают недоступные для основной артиллерии секторы.
  
  Ракеты отпадают сразу: учебных ракет у нас не осталось, а стрелять на учениях боевыми и дорого, и не безопасно. Пожалуй я сделаю вот что: проведу учебные стрельбы кормовой батареей. У нас дефицит личного состава, из расчета бортовой батареи у нас осталось всего два человека, включая командира. Поэтому загоню-ка я расчет носовой батареи на корму, посмотрим, как они справятся.
  
  Остаток пути я размышлял о том, как не просто быть старпомом на такой махине как "Неуловимый". Особенно с таким капитаном, как наш Пульхр. Потому что капитан у нас - скажешь кому, не поверят, - из абордажников. Это, чтоб вы понимали... Ну как бы... Не знаю даже, с чем сравнить... Как главврач больницы - бывший палач.
  
  Капитаном на корабле может стать либо штурман, либо артиллерист, либо механик, но никак не абордажник. Я таких примеров, кроме нашего кэпа, не знаю. И вот почему.
  
  Иерархия корабельного народонаселения выглядит следующим образом: самый главный, естественно, капитан. Следом за ним - старпом. Именно он настоящий хозяин корабля. У капитана другие функции. Довольно часто, когда капитан уходит на повышение или на пенсию, его место занимает именно старпом. Старпому равен, но считается немного ниже, старший механик.
  
  По этой линии остальной экипаж делится на носовых и кормовых. Носовые подчиняются старпому, кормовые - стармеху. Эти термины остались с тех давних времен, когда механики со своим корпускулярно-волновым реально находились на корме, а штурманы, артиллерийсты, пилоты и прочая элита - на носу. В наше время все по-другому, например вахтенный механик сидит в Центральном, а кормовая артиллерийская батарея расположена, понятное дело, на корме. Тем не менее механиков по старой памяти продолжают называть кормовыми, а артиллерийстов - носовыми. Вместе они образуют общий экипаж, что не мешает им относиться друг к другу немного свысока и со снисходительным юмором. Носовые кормовых иначе как "гномами" и "механоидами" не называют, а те своих коллег считают "пассажирами" и "балластом".
  
  Далее в корабельной иерархии идут "пиджаки", то есть офицеры гражданских специальностей: медики, ученые, снабженцы. Официально они могут даже не считаться космофлотчиками. У Картье вон даже звание сухопутное, она - майор медицинской службы. Форма, правда, космофлотовская, но с некоторыми отличиями. Просветы на погонах, например, не черные, а красные, и красный крест на абордажном скафандре, чтобы сразу было видно, что она - некомботант.
  
  К пиджакам отношение бывает самое разное. Врачи в почете. Если Картье что-то нужно, то любой нижний чин без всякого приказа пешком пройдет восемь отсеков, чтобы оказать госпоже доктору услугу. Потому что на войне выживешь ты или умрешь часто зависит от того, каким по счету ты лежал в очереди в медицинский модуль.
  
  К научикам отношение иное. Этих считают шутами гороховыми и аппендицитными наростами на здоровом теле команды. Хотя у них множество обязанностей, как-то традиционно считается, что научник сидит в своей лаборатории, гоняет чаи, в лучшем случае ничего не делает, а в худшем даже немного вредительствует. Среди прочего он заведует воздушной смесью, которая на космическом корабле содержит пониженное содержание кислорода, и как-то устоялось винить в этом не противопожарную безопасность, а лично научника. Научники являются популярным объектом шуток и розыгрышей команды.
  
  Следующая ступень вниз - космическая пехота. Отдельный мир, пехотные звания, своя форма, подчиняются напрямую капитану. На них, само собой, все наземные операции. Они же охраняют команду во время работ на берегу, например, во время погрузки-разгрузки. Для нанесения максимально разнообразного вреда противнику у космопехоты есть свои боевые инженеры, операторы, техники, химики, программисты, да и мало ли кто еще. Поэтому у них и на борту немало работы. Например, именно они должны после марша совершать наружный осмотр корпуса корабля, чем у нас на корабле, из-за дефицита людей, приходится заниматься моим боцманам.
  
  Ну и самый низ - абордажная команда. Их немного, обычно даже на крейсерах не больше двадцати человек. Абордажники это рудимент времен Космических войн. В Первую Космическую выяснилось, что боестолкновения между кораблями Альянса и Мезальянса в большинстве случаев протекают примерно одинаково. Капитаны Альянса, пользуясь преимуществами своих пилотов и ИИ, старались расстреливать противника издалека. Командиры Мезальянса, напротив, полагаясь на свою броню, напористо шли на сближение и навязывали абордажный бой.
  
  Клонов Альянса с детства натаскивали на абордажный бой, но в какой-то момент гвардейцы Мезальянса по качеству почти перестали им уступать. Кроме того, даже экипажи кораблей начали демонстрировать очень высокую абордажную подготовку. Как Мезальянсу удалось этого достичь - загадка до сих пор. Команды на кораблях Мезальянса обычно было в два-три раза больше, чем у нас, и абордаж предсказуемо заканчивался нашим поражением. Мы начали проигрывать: вырастить и обучить нового клона занимает около двадцати лет, а запасы гвардейцев у Мезальянса, похоже, были неисчерпаемы. Первую Космическую пришлось заканчивать ничьей, с большими уступками в пользу Мезальянса.
  
  Руководство Альянса сделало выводы, и в программу клонирования добавили специализированных клонов, заточенных исключительно на абордажный бой. Зверь, спору нет, получился убойный, но ни на что, кроме абордажа, не годный. Клон-абордажник это не только великолепная физподготовка, но и особое воспитание и мировозрение, которое затрудняет его использовать в иных целях.
  
  Зато во Вторую Космическую Альянс с блеском продемонстрировал свои наработки в этой области. Корабли Мезальянса, хотя и продолжали настырно лезть на абордаж, теперь обычно проигрывали. Абордажники стали популярными персонажами сериалов и фильмов, благодаря чему у гражданского населения сложилось представление, что это абордажники чуть ли не в одиночку выиграли Вторую Космическую.
  
  После войны поголовье абордажников сильно сократили, но сохранили. Всегда лучше иметь в запасе, чем заново начинать с нуля. И вот теперь, из-за дел столетней давности, мы вынуждены таскать на каждом корабле небольшую банду бездельников и отморозков, у которых жестокость и презрение к смерти, своей и чужой, буквально в крови. Они, как древние викинги, только и ищут, кому бы организовать красного орла или сицилийский галстук, которому, если разобраться, те же викинги мирных сицилийцев и научили.
  
  Но клоны-абордажники не такие маньяки-садисты, как можно подумать. Вернее, не только. Что-то человеческое и в них проглядывает, иногда даже подлинное благородство. Например, если абордажники предложили сдаться - гарантия, не тронут. И другим тронуть не дадут. Как будто кодекс какой-то соблюдают. Это, кстати, экономит много крови. В обратную сторону это тоже работает. Если по незнанию их кодекс нарушить, то для абордажника невозможного мало. Это ведь они придумали и внедрили обычай рубить руки тем, кто использует огнестрел на корабле. Раньше такого никто не делал, стрелков просто убивали на месте.
  
  Или эта их тема с котами. Люди, коты, крысы и тараканы - те немногие животные, которые способны выжить на космическом корабле. И люди попадаются всякие, поэтому коты стараются их избегать. А вот с абордажниками у них полное взаимоуважение. Бывали случаи, когда при пожаре на вражеском корабле они, абордажники, в смысле, выносили котов, рискуя жизнью. Или слышал байку про одного абордажника, зарубившего боцмана, который в это время топил в ведре новорожденных котят. Не знаю, правда, нет, но звучит правдоподобно. Но все это так, небольшая деталь, чтобы оттенить общую мрачность образа, придать ему дополнительный объем и сочность.
  
  И вот такой человек стал у нас капитаном.
  
  Пульхр появился на "Неуловимом" когда я уже стал лейтенантом и командиром отсека. Отдел кадров почему-то решил, что ему, командиру абордажной команды, как раз в пору место второго помощника. Тогдашний капитан Пульхра, понятное дело, возненавидел. Он сразу понял, что штабные попросту над ним издеваются. Шутка ли: третий человек в команде - абордажник. Оскорбление всех основ военного флота, и прежде всего - капитана.
  
  Говорили, что Пульхр чей-то родственник, потому что пользовался поддержкой в штабе. У людей такое бывает регулярно: придет на корабль лейтенант-стажер, а через пять лет он уже капитан-коммандер и уходит делать дальнейшую карьеру в штаб. Боевой флот лучше всего подходит для начала карьеры: льготная выслуга год за два и дефицит кадров. Программу клонирования медленно, но неуклонно сокращают, и офицеров на кораблях начинает потихоньку нехватать, - люди-то на железо не очень рвутся. Засесть на базе, на теплой, как мамкина запазуха, должности интенданта или коменданта - это пожалуйста, конкурс двадцать человек на место. А командира батареи днем с огнем не сыщешь. Вот и назначаешь на это место любого лейтенанта посмышленее. А должность это капитан-лейтенантская, и если человек хоть как-то соответствует, то через полгода-год пишешь ему блестящую характеристику и подаешь документы на присвоение лейтенант-коммандера. А если он еще год продержится, там уже и капитан-лейтенантские погоны не за горами. Где еще, кроме военного космофлота, с такой скоростью карьеру сделаешь?
  
  То, что Пульхр чей-то родственник, это, конечно, чушь. Или шутка. Ну, во-первых он клон. А во-вторых, поддержка в штабе у него, действительно была, и реальная, но появилась она совсем недавно. Когда он попал на наш корабль, ему уже было под сорок, а он только-только получил звание капитан-лейтенанта. Я, например, это звание получил в двадцать восемь. Какой уж тут родственник!
  
  Я думаю, наш прежний капитан чем-то перед штабом провинился. Дорогу кому-то не тому перешел, не с той женой переспал, - не знаю, но его определенно решили уйти, а перед этим - образцово-показательно кунуть рожей в дерьмо. А Пульхр удачно подвернулся под руку.
  
  Пульхр пришел на корабль не один, а со своей командой, которую рассадил по разным должностям. Что ему симпатии со стороны капитана, естественно, не прибавило. Вместе с ним пришли Чехов, Белов, Олсен и Томпсон. С Чеховым все понятно: они с Пульхрами тандемные, куда один - туда другой. А вот где он раздобыл Белова - большой вопрос. Эта легендарная в свое время фамилия в наши мирные времена особым спросом у капитанов не пользуется из-за проблем с дисциплиной. Белов свою репутацию немедленно начал отрабатывать, конфликтуя со всем начальством. Слушался он только Пульхра. Убрать Белова капитан не смог, хотя и пытался, поэтому вахта Белова всегда совпадала с вахтой второго помощника.
  
  Олсен и Томпсон оба были абордажниками из людей. Олсен была спортсменкой. Я вот, хотя я и клон, не могу понять родителей, которые отдают своих детей, особенно девочек, в абордажную секцию в школе. Что у них в головах твориться? Космоопер, что ли пересмотрят, где абордажников принято идеализировать и изображать этакими самураями без страха и упрека? Хотя, возможно, родители просто считают абордаж разновидностью художественной гимнастики.
  
  У Олсен, впрочем, ситуация была была еще хуже: для нее ее богатенькие родители-актеры своими руками наняли тренера-абордажника, чтобы она, когда станет звездой экрана, убедительно смотрелась в образе. У девочки обнаружился незаурядный талант. В четырнадцать, что ли то, лет она взяла первую свою взрослую медаль на первенстве Европы, через четыре года на чемпионате Солнечной системы завоевала две серебрянных медали. Родители были счастливы и использовали ее растущую популярность на полную, например, между двумя Олимпиадами Олсен стала лицом какого-то французского парфюма, а в восемнадцать снялась в роли девушки Джеймса Бонда, когда агент 007 что-то забыл на космическом крейсере. Судя по всему, родители Олсен понятия не имели, как тренеры-абордажники промывают мозги своим подопечным. Главная заповедь абордажников гласит: "Путь воина - путь смерти. Поэтому из двух путей выбирай тот, который быстрее ведет к смерти". В двадцать один, достигнув совершеннолетия, Олсен разорвала все контракты, остригла волосы и ушла добровольцем в Космофлот.
  
  У Томпсона история была в точности до наоборот. Его отец, нищий наемник с Эриды, понимал, что с его деньгами и связями сыну светит карьера либо уголовника, либо наемника. На Эриде всеобщее начальное образование, дальше из бесплатного только абордажное училище. Парнем, однако, он оказался не только боевитым, но и головастым, и сумел свою судьбу перекроить. С безупречным послужным списком он дослужился до старшины первой статьи. При этом все свое свободное время и силы он тратил на то, чтобы закончить вечернюю школу. Получив аттестат и пользуясь военными льготами, он дистанционно получил высшее юридическое образование в каком-то третьесортном общественном колледже на Аляске, в котором - немаловажный момент - была военная кафедра. Так Томпсон в тридцать пять лет сумел стать офицером Томпсоном.
  
  Тогда мне показалось странным, что в команде Пульхра не было ни одного специализированного клона-абордажника.
  
  На борту они образовали как бы отдельную команду внутри команды. Держались всегда вместе. У тандемных чувство локтя очень развито, и они всегда стремятся выстроить вокруг себя какую-нибудь структуру. Между собой они могут быть в любых отношениях, но попробуй тронуть одного, в тебя дерьмо полетит со всех сторон, только успевай уворачиваться. Чехова назначили командиром абордажной команды, Олсен - боцманом, Томпсон стал у Пульхра правой рукой, благо в обязанности второго помощника входит оформление разных юридических документов. Ко мне Пульхр отнесся благосклонно, у Юсуповых с Пульхрами всегда были хорошие отношения, но вписываться в его организацию я пока не спешил.
  
   Нет, вообще на первый взгляд они были вполне нормальными. Пока дело не доходило до абордажа. По старой памяти они всей бандой продолжали ходить на абордаж, просто так, для развлечения. И вытворяли такое, что шокировали даже наших штатных абордажников. Особенно когда дело касалось пиратов. Пиратов Пульхр ненавидел как терьер крыс. Я точно знаю, что прежний капитан даже несколько раз жаловался на него поверх штаба прямо в Адмиралтейство, но без особого успеха.
  
  Потом начали просачиваться слухи. Оказалось, что банда пришла к нам из научно-разведовательного флота. Это объясняло многое: почему все его абордажники из людей, откуда взялся Белов, ненависть к пиратам, и небольшие чины у Пульхра к моменту появления на нашем корабле.
  
  Космический флот Альянса, как известно, делится на три части: гражданский, военный и научно-разведовательный. На гражданском флоте проще всего: стандартные перегрузки, самый дальний рейс - двадцать один день. Служить на военном флоте почетно, прибыльно, но тяжело: дисциплина, перегрузки, походы по два месяца. А научно-разведовательный ни то, ни се: перегрузки военные, но льготной выслуги нет, летают по полгода, потом рекреация месяц и снова на полгода. Обычно на весь экипаж пара-тройка настоящих офицеров, сосланых за какие-нибудь провинности, остальные - пиджаки, не тронутые присягой. Корабли им дают военные, но старые и без вооружения. Случись что - защититься толком нечем. Поэтому пилоты фамилии Белова там особо ценятся: дисциплиной на научных кораблях не заморачиваются, оружия нет, и в случае столкновения с пиратами вся надежда на быстрые ноги. В общем - отстойник.
  
  Наша банда служила на топографическом судне, которое устанавливало и ремонтировало где-то в поясе Койпера буи всеобщей навигационной системы. Лет двести уже идут разговоры о необходимости такой системы, но до сих пор кое-как забуено только пространство между Землей и Марсом. Обвиняют в этом в основном пиратов. Если бы не они мол... Пираты, обнаружив такой буй, заразительно хохочут, немедленно выводят его из строя и ждут, когда прилетят топографы. Если топографы не успевают сбежать, их берут на абордаж, команду в плен ради выкупа, корабль продают. Вдобавок сам буй это, кроме всякой дорогой электроники, где-то грамм двести драгметаллов.
  
  Руководство Альянса эту ситуацию оправдывает тем, что к каждому научному судну боевой корабль не приставишь. Можно, конечно, научникам на корабли поставить нормальное вооружение, но это дорого, занимает много места, а пираты научников все равно будут захватывать - таков закон природы. А раз все равно захватят, то хотя бы без серьезной артиллерии и ракет.
  
  Сажать на научное судно абордажную команду тоже бессмысленно: научные корабли уходят на полгода, им каждый кубический сантиметр нужен под продовольствие, воздух и воду. Для них устройство регенерации воздуха не аварийная приблуда, как на военных кораблях, а суровая правда жизни - они месяцами живут на восстановленной воздушной смеси.
  
  Ситуация всех достала: недели не проходило, чтобы в новостях не сообщили, что опять кого захватили и угнали. Облавы и патрули не помогали: пояс Койпера это неимоверно огромные пространства. Вдобавок там большое количество рыбаков - так называют частные суда, которые отлавливают небольшие небесные тела, состоящие в основном из льдов воды, метана и аммиака, и продают дальнобойщикам, которые в свою очередь буксируют их на химзаводы Плутона и Эриды.
  
  В поясе Койпера пиратов всегда было мало, они предпочитали богатые районы пояса астероидов и вокруг крупных планет. А большинство пиратских нападений в тех местах совершаются этими самыми рыбаками. Они могут напасть на такого же рыбака помельче: космос все спишет. Или объединиться и напасть на научно-разведовательный корабль, а потом рассориться при дележе добычи и перебить бывших соратников. Сплошь и рядом. Научникам ради выкупа жизнь обычно сохраняют, а вот над своим братом-рыбаком от скуки могут и покуражиться. В сети полно роликов, если любопытно.
  
  И что тут поделаешь? Ну, остановит патруль рыбака, обыщет корабль, и что дальше? Абордажных костюмов рыбаки не носят, у них на такую роскошь денег нет. Плазменные резаки можно использовать как для разделки слишком крупного метеорита, так и для вскрытия шлюза. Магнитную сеть (которая на самом деле не сеть, да и не магнитная, просто так называется) при определенных навыках может использовать для захвата не только метеорита, но и небольшого судна. Особенно, если гнать его втроем. В общем, отличить пирата от законопослушного рыбака можно только в момент атаки.
  
  Пульхр, который к тому времени успел приобрести кое-какой опыт, выдвинул инициативу: посадить на топографическое судно человек десять абордажников, и вылетать только к вышедшим из строя буям. Починить его они конечно не смогут, зато смогут изобразить испуганных ученых, чтобы спровоцировать противника на абордаж. Инициативу в штабе выслушали и благосклонно кивнули. В первый же год он, говорят, запорол чуть ли не сотню пиратских судов. Про сотню кораблей, конечно, с трудом верится, но шуму он наделал по всему поясу Койпера. До рыбаков и пиратов быстро дошло, что трогать буи себе дороже. На Пульхра обратили внимание и перевели в военный флот...
  
  Так, здрасте! Вот они оба вместе, и Олсен и Томпсон, в шлюзовом отсеке! Ну, Олсен - ладно, она под руководством доктора Картье и с помощью нижних чинов организует помещения для карантина. А второму помощнику что тут, интересно, понадобилось?
  
  Оказывается, Томпсона в восьмой отсек привели юридические вопросы. Вчера в мою смену, кэп там, внизу, предпринял разведку боем. Карантин пригодился раньше, чем я думал. Снизу привезли труп и двух раненных, все - наемники. Бывает, такая уж у этих людей профессия. А Томпсон явился в восьмой отсек, чтобы осмотреть и допросить раненных и подготовить документы, необходимые для страховой выплаты. Надо отметить, Томпсон, хотя и получил образование в какой-то шарашкиной конторе, дело свое знает. Тут к нему вопросов нет.
  
  Хуже всего то, что без вести пропал Жук. Другого нам взять неоткуда: Жуки обладают довольно высоким интеллектом, поэтому их производит только Альянс и только для нужд флота и армии. Купить его невозможно ни за какие деньги, и страховка на него не распространяется.
  
  До меня вдруг дошло, что Пульхр, отправившись вниз, всю свою гвардию: Томпсона, Олсен, Белова, - оставил на корабле. С собой взял только Чехова. Уж не боится ли кэп, что я угоню "Неуловимого"? Что ж, тут его можно понять - случись что, и он со своими наемниками навсегда останется на мертвой планете зомби, в далекой системе, где его никто никогда не найдет, да и искать не будет.
  
  Никаких кораблей я угонять не собираюсь, пусть Пульхр не беспокоится. У меня и своих дел хватает. Если бы мне предложили занять его место, я бы, пожалуй, отказался. Нет, как всякий нормальный клон семьи Юсуповых я хочу стать капитаном военного корабля, но только Альянса. Я создан быть частью системы. А лемурианский капер - птица вольная, сам себе отдает приказы, сам за них отвечает. На каперском корабле я лучше побуду старпомом.
  
  К тому же лично меня Пульхр вполне устраивает. У него бывают приступы раздражительности, но они быстро проходят, в остальное время он вежлив и даже уважителен. Самое главное, он никуда не лезет, потому что ничего не понимает. Более того, он вполне миролюбиво сносит наши приколы на этот счет. Особенно изощряется "Джо" с его многоходовыми шуточками. Как тогда, с его "лампами внутреннего изгорания". Это он мне, старпому, таким образом подмигнул: мол, видишь, кто нами командует? Самое интересное, Пульхр не захватывал власть, не поднимал на корабле бунт. Капитаном корабля, да не просто корабля, а эсминца класса А, его назначили лорды Адмиралтейства.
  
  Как такое могло произойти? А как часто у Пульхра бывает - случайно. Незадолго до Большого зубца, он, все на той же должности второго помощника, получил звание капитан-коммандера. Команда его откровенно не любила. Тогда-то никому в голову не приходило над ним шутить. Это, кстати, не дань уважения, а очень тревожный знак. Воспринимать нашу космофлотскую жизнь всерьез нельзя, с ума сойдешь. Юмор на флоте - защитная реакция организма на тяготы службы. Иначе нельзя. Все шутят над всеми. Кормовые постоянно прикалываются над носовыми, и обратно. Оказавшись вместе, за глаза, естественно, они рассказывают друг другу анекдоты про капитана и его помощников. Экипаж в целом обожает разыграть "пиджаков", особенно научников. Космопехота для них вообще непрекращающийся повод поржать. В общем, если на корабле над вами не шутят - вас нет. Единственные, кого обходит этот праздник жизни, - абордажники, которые всегда серьезны, как катафалки, и над которыми, как над покойниками, шутить не принято.
  
  У Пульхра даже клички не было. Это вообще непорядок. Кличка должна быть у всех. Это освященная столетиями космофлотская традиция. Меня, например, называют "Наше сиятельство". Потому что я, якобы, из тех Юсуповых, которые русские князья. Не самый плохой вариант, я считаю. Раздражает правда, когда они "Наше сиятельство" сокращают до простого "Наше". Когда я возвращаюсь из увольнительной, Сикорский каждый раз интересуется: "Где Наше не пропадало?". И ехидно ухмыляется. Каждый, повторяю, раз. Начинает раздражать, если честно.
  
  А вот у Пульхра клички не было. Но звать-то его как-то надо, и за глаза Пульхра называли "этот". Капитан спросит: "Где "этот"? - и сразу понятно, что это он про своего любимого второго помощника. И если "этот" в кают-компании, то капитан где-нибудь послоняется, чтобы аппетит себе не портить.
  
  А потом был Большой зубец, и Пульхр собственноручно захватил флаг крейсера Мезальянса. Потом, правда, выяснилось, что захватывать флаг было не обязательно, а вернее - не желательно, и даже катергорически нельзя его было захватывать. Нужно было только обозначить - так, слегка, - атаку, вытеснить противника из района, помахивая полотенчиком, вежливо, аккуратно, не нарушая конвенций. Но об этой особенности нашего задания были в курсе только капитан и старпом, а до второго помощники - невелика птица, - они эту информацию не донесли.
  
  Во время маневра подлета к крейсеру, когда перегрузки и так на грани допустимых, двигатель вдруг переклинило и ускорение превысило норму в несколько раз. Вся команда, кроме Белова, потеряла сознание. Я тогда впервые понял, почему это отродье - это я про Белова - до сих пор держат на флоте. Если бы не он, не выжил бы никто. Несмотря на чудовищную перегрузку, он каким-то чудом сумел стабилизировать двигатель и сбросить ускорение. По выходе из маневра команда начала приходить в себя. Выяснилось, что боеспособность сохранили только клоны, люди в большинстве получили травмы различной степени тяжести. Многим, включая капитана и старпома, перегрузкой переломало ребра. Старшим офицером на борту оказался Пульхр. И он принялся воевать как привык - всерьез. Белов, используя все преимущества "Неуловимого", сумел пришлюзоваться к крейсеру. Взломали шлюз, и Пульхр отправил на крейсер абордажную команду. Он-то был уверен, что остальные корабли нашей эскадры идут следом и вскоре присоединятся к веселью.
  
  Когда Чехова с его командой прижали, Пульхр взял добровольцев и пошел на выручку. Он сумел захватить флаг крейсера, но был ранен и потерял половину абордажной команды, включая Чехова. Так бы нас всех там и перебили, но два наших корабля, в нарушение приказа, все же пришли на помощь. И выручили, и вытащили, вместе с флагом. Флаг потом, правда, вернули по линии МИДа, да еще с извинениями, мол, погорячились, не обессудьте.
  
  Но прыть второго помощника оценили, а всех собак повесили на капитана, благо, у него не приходя в сознание насмерть оторвался какой-то тромб, и возразить он ничего не мог.
  
  Из госпиталя Пульхр вернулся капитаном во всех смыслах, и по званию и по должности, со свежим орденом и наградной золотой саблей. Шутка ли: человек в мирное время напал на крейсер Мезальянса. Все подумали, что теперь, после смерти Чехова, да еще на капитанском месте, Пульхр вконец озвереет. Ничего подобного.
  
  После госпиталя он ходил какой-то слишком задумчивый, как прибитый. Оживал только во время военных действий. Чувствовалось, что к Мезальянсу у него тоже появились претензии. А вот веры в Альянс поубавилось. Он продолжал лично ходить на абордаж, но уровень зверств сильно убавил. Руки, например, вообще рубить перестал...
  
  Я осмотрел обсервационные помещения, согласовал с Картье план карантина и вернулся в Центральный. Близилось время сеанса связи для доклада капитану. Его загоревшее лицо на экране видеосвязи подтверждало мои худшие опасения: он явно много времени проводил на открытом солнце без шлема.
  
  - Как дела? - спрашивает он.
  
  - Без происшествий. Прошу разрешения завтра провести учебные стрельбы.
  
  - Какие стрельбы?
  
  - Два залпа кормовой батареи на двадцать километров.
  
  - Разрешаю. Как Сикорский?
  
  - Нормально. Тоже без происшествий.
  
  - Никакого ремонта еще не затеял?
  
  - Пока нет.
  
  - Точно? Тогда вот что. Мне кажется, механоиды заскучали. Это недопустимо. Необходимо решительно и беспощадно их развлечь. Сикорский спать ушел?
  
  - Так точно.
  
  - У него каюта в шестом отсеке?
  
  - В седьмом, там где ракеты.
  
  - Тогда слушай мою команду. Пока котел и двигатель заглушены, самое время провести учения. Подожди пару часов, чтобы он разоспался, и начинай учения по возгоранию в седьмом... нет, мало... в шестом, седьмом и восьмом отсеках. В темноте.
  
  - Есть!
  
  - Я еще не закончил. После учений всех распустишь, подождешь еще два часа, гаси свет и начинай учения по разгерметизации этих же отсеков. Кто не впишется в норматив оскафандривания - тренировки до победного, без перерыва на сон и еду. Сам не суйся, только наблюдай и фиксируй. Пусть Сикорский с ними отрабатывает - его люди. Вопросы?
  
  - Прошу восьмой отсек освободить от учений.
  
  - Почему?
  
  - Там раненные, и идет подготовка к приему груза. Ты говорил - двадцать тонн планируется.
  
  Прежний капитан на любые возражения начал бы на меня орать - все должно быть только так, как он приказал. У него, после моего замечания, и я и раненные тоже начали бы оскафандриваться без перерыва на сон и еду. А по Пульхру видно, что вся его оперативная память занята, у него там приключения, Стерн, зомби и таинственный груз в двадцать тонн. Думать об отсеках и учениях ему скучно.
  
  - Хорошо, тогда учения только в шестом и седьмом отсеке.
  
  Итак, сегодня мы двум отсекам устраиваем веселую жизнь. Учения вещь жесткая, но необходимая, они спасают корабли и жизни. Я выключу в отсеках свет, заблокирую систему объемного пожаротушения, чтобы они там сдуру не потравились, и объявлю тревогу. Сам буду оценивать и фиксировать их действия. Потом пообедаю, отдохну часок, снова выключу им свет и объявлю разгерметизацию. Это все займет часов шесть-восемь. А там и дежурство мое закончится.
  
  ***
  
  Но и этому плану не суждено было сбыться. Прямо во время обеда меня экстренно выдернули в Центральный - капитан экстренно вышел на связь. Да, нечасто увидишь Пульхра небритым.
  
  - Как обстановка? - спросил он.
  
  - Все по плану. Провели учения по возгоранию, через полчаса начнем отрабатывать разгерметизацию.
  
  - Отставить отрабатывать разгерметизацию и отменить завтрашние стрельбы. Появилась работа. Отправь сюда челнок. Жук нашелся. Через четыре часа будет у вас. Отремонтировать, откалибровать. Память сохранить, посттравматический синдром убрать. Встань у инженеров над душой и стой. Делай с ними что хочешь, хоть бей, - через двое суток Жук мне нужен в строю. Вопросы?
  
   ГЛАВА 12
  
  - Газ подаем уже полчаса, и еще ни один не заснул, - озабоченно сказал Бенуа. - Человеку тридцати секунд хватает...
  
  Пульхр взглянул в круглый иллюминатор. Обе двери в пассажирский шлюз были задраены, и там, в кромешной тесноте топталось не менее десятка зомби. Они, как слепые, ощупывали стены и пол, видимо, не понимая, куда вдруг исчез выход. Сонными они и правда не выглядели.
  
  - Увеличь концентрацию. Подождем пару часов, может все-таки подействует.
  
  - Когда они заснут, я бы хотела забрать себе пару штук, - сказала Стерн.
  
  Пульхр удивленно поглядел на нее. Откуда она здесь взялась? Только что же ее не было. Когда не надо, она такая тихая...
  
  - И что вы собираетесь с ними делать? - спросил Пульхр.
  
  - Вскрою.
  
  - Какие-то странные у вас для этнографа методы. Разве вы не должны собирать песни-пляски и мифы-легенды?
  
  - Очень смешно, - поморщилась Стерн. - Я бы хотела взять себе вон того, справа, который посвежее, и вон ту самку без уха.
  
  - Как вы думаете, они чувствуют боль?
  
  - Вот и узнаем, - улыбнулась своей детской улыбочкой Стерн.
  
  Пульхр подумал, что иногда человеческого в ней оставалось меньше, чем в зомби.
  
  - Насколько я помню, вивисекция у нас запрещена после Второй Космической.
  
  - Да что вы в самом деле? Эта планета точно не в зоне юрисдикции Земли.
  
  "И чего я с ней препираюсь?" - подумал Пульхр. Ведь она права. Между мной и моим призом стоят только эти существа. Уже поэтому о них нужно знать все. Взять одного и разобрать на молекулы. Мы же элементарных вещей не знаем. Например, дышат они или нет. Газ на них не действует, так что возможно, не дышат.
  
  С другой стороны Дедал вполне однозначно велел считать зомби мирным населением. Тем более вивисекция. После Второй Космической, кстати, запретили вивисекцию не только людей, но и животных. А если вскрытие покажет, что зомби это просто больные люди? А мы их живыми под нож. Нехорошо.
  
  С другой стороны дело тоже надо делать. И побыстрее. Значит, зомби надо вскрыть, но не живого. Тогда как? На настоящий момент мы знаем только один способ умертвить зомби - сжечь. Это не подойдет. Подумаем логически: если зомби это все-таки люди, то они чувствуют боль мозгом. Значит, надо разрушить мозг, и тогда зомби, даже если он останется живым, попросту нечем будет чувствовать боль. По крайней мере, юридически. Значит, выстрел в голову крупным калибром...
  
  Пульхр повернулся к Чехову.
  
  - Попробуй забрать тело зомби, которого подстрелила Петрова. Отправь тяжелый дрон. Грузоподъемности хватит?
  
  - Должно хватить, если выгрузить боезапас.
  
  - Приступай.
  
  - Но у него же нет головы! - возмутилась Стерн.
  
  - Зато все остальное есть. Лучше меньше, чем ничего, да?
  
  Чехов ушел распоряжаться, и Стерн, что-то недовольно бормоча, потащилась за ним.
  
  - Сообщи мне когда они уснут, - сказал Пульхр Бенуа. - А он где?
  
  - Кто? А, этот... На средней палубе.
  
  Крики Пульхр услышал еще на лестнице. Издавал их Джозеф Айрон, психолог из университета Кейптауна. Он был привязан к решетке одной из камер. Его окружали Лютый и четверо бойцов. Лютый курил сигарету и выдыхал дым в лицо Айрону. Айрон орал и тряс решетку. Бойцы ржали.
  
  - Кажется, ему от сигаретного дыма больно, - сообщил свои наблюдения Лютый.
  
  - Отставить, - велел Пульхр.
  
  Лютый потушил сигарету и отошел. Айрон перестал орать, но продолжал дергаться так, что жилы на шее чуть не лопались. Изо рта по рыжей бороде скатывалась пена.
  
  - Джозеф! - позвал его Пульхр. - Джозеф!
  
  Айрон прекратил трясти решетку, поднял голову и выкатил на него свои мутные глаза.
  
  - Вы слышите меня? Джозеф! Вы будете отвечать?
  
  Пульхр несколько раз повторил свои вопросы, но Айрон глядел сквозь него.
  
  - Ну, как хотите, - сказал Пульхр и кивнул.
  
  Лютый и Бенуа подошли к Айрону с двух сторон. Айрон снова заметался, заклацал зубами. Лютый неуловимым движением ударил его в живот. Айрон булькнул, повис на веревках и разинул рот, с шумом втягивая воздух. В этот момент Бенуа прыснул ему в лицо из маленького баллончика, который до этого прятал за спиной.
  
  - Что это? - спросила Стерн.
  
  Пульхр снова проследил ее появление. Это начинало нервировать.
  
  - Это логорил.
  
  - Впервые слышу. Какая-то сыворотка правды?
  
  - Скажете тоже. Вы же ученая, и должны понимать, что никаких веществ, заставляющих говорить правду нет и быть не может. Хотя бы потому что никто не знает, что это вообще такое - правда. Еще скажите: "сыворотка познания добра и зла".
  
  - Что это тогда за штука?
  
  - Секретная военная разработка. Логорил замыкает в мозгу человека речевые центры Брока и Вернике с центрами удовольствия, при этом подавляя логическое мышление. В этом состоянии человек получает огромное удовольствие, отвечая на вопросы, при этом врать он не способен - ложь, как ни крути, процесс логический. Через минуту начнет действовать, если он еще человек.
  
  - То есть это сыворотка правды?
  
  - Если вам так угодно.
  
  - Откуда он у вас?
  
  - Ну, мы все-таки военный корабль, - уклончиво ответил Пульхр. - А на войне всякое, знаете ли, случается. Не иглы же пленным под ногти совать...
  
  Он не стал распространяться, что сам узнал о существовании логорила относительно недавно: перед отправкой на Тау Кита ему на борт загрузили несколько бочек, видимо, в качестве гуманитарной помощи колонии.
  
  - Зачем вы его пытаете?
  
  - Не пытаем, а проводим экспресс-допрос с применением спецсредств. И у меня для этого есть довольно веские основания. Дело в том, что наш дорогой Айрон пытался запустить зомби внутрь корабля. Подозреваю, что он этот трюк проворачивает уже не в первый раз. Вы думаете как зомби удалось уничтожить команду "Звезды"? Поначалу я думал, что зомби каким-то образом заставили команду впустить их. Гипноз или наведенные галлюцинации... Мало ли какими паронормальными способностями обладают живые мертвецы. Но, когда появились вначале Айрон, а сразу за ним - зомби, можно было сделать выводы. И действительно, пока мы были увлечены ходячими мертвецами, Айрон проник на среднюю палубу, и с пульта управления грузового шлюза запустил программу экстренной наземной эвакуации. Слышали сирену? Эта программа открывала все двери на корабле. Я про такую программу даже не знал, мне Сикорский рассказал. Сейчас так уже не делают. Но этот корабль очень старый. Я, конечно же, приказал перекодировать систему управления. Теперь, какую бы команду, связаную с открытием шлюзов не запускали с пультов, выполнялось одно и тоже действие: наружная дверь в пассажирский шлюз вначале открывалась, и через пару секунд закрывалась обратно. Одним выстрелом мы убили двух зайцев: захватили пленных и выяснили, что Айрон - шпион зомби.
  
  - Зачем ему это надо? Он же человек...
  
  - Он пробыл на этой планете три месяца. Вполне достаточно, чтобы заразиться.
  
  - Но он же на них совсем не похож...
  
  - Может быть, окончательная метаморфоза еще не произошла, или, по крайней мере, не закончилась. Бенуа взял у него пробы тканей и крови, анализы покажут. Смотрите, логорил начинает действовать. Физиологически, он, похоже, все еще человек, но уже не до конца: подействовало немного дольше чем на нормального человека.
  
  Айрон перестал дергаться, обмяк, на его лице криво повисла слабоумная улыбка.
  
  - Джозеф, ты меня слышишь?
  
  Айрон вздрогнул, словно проснулся.
  
  - Да, мой капитан, - ответил он и преданно выпучил на Пульхра глаза.
  
  - Друзья называют меня Виктором. Ты тоже можешь называть меня Виктором. Мы ведь друзья, Джозеф?
  
  Айрон помолчал, усваивая эту мысль, снова вздрогнул и оживился.
  
  - Мы друзья, Виктор! - подтвердил он. - Конечно, мы друзья...
  
  - Это ты открыл шлюзы в прошлый раз?
  
  Айрон радостно закивал.
  
  - Да, да, это я!
  
  - Зачем ты это сделал? Зачем ты открыл шлюзы?
  
  - Чтобы построить новый мир, надо уничтожить старый! И на его костях...
  
  - Прошу всех выйти, - сказал Пульхр. Айрон при этом продолжал лепетать про старый мир и его кости. - У него должен быть только один собеседник, иначе его внимание будет рассеиваться и эффективность логорила снизится. Лютый, поставь пост у входов в пассажирский отсек. Без моего разрешения никого сюда не пускать.
  
  - Что за новый мир, Джозеф? - спросил Пульхр, когда все вышли.
  
  - Светлое будущее, Виктор! Прекрасное далеко! Где у всех будет счастье и отдельное койкоместо! От всех по способностям, всем остальным по потребностям!
  
  - Кто велел тебе открыть шлюзы, Джозеф?
  
  - Мне велел это сделать Изначальный! Изначальный сказал мне: открой шлюзы, Джозеф! Впусти свет в это царство тьмы! Блаженны открывшие шлюзы, ибо они насытятся!
  
  Айрон говорил торопливо и многословно, явно стараясь выжать максимум кайфа из логорила. Словам было тесно у него во рту.
  
  - Кто такой Изначальный?
  
  - Это величайший гений всех времен! Наш учитель! Наш кормчий! Он озарил наш путь...
  
  - Понятно. Где я могу его увидеть? Он в шахте?
  
  - Он умер! - горько воскликнул Айрон и в глазах у него набухли слезы. - Он умер, но обещал вернуться! Он вдохновил нас на труд и на подвиг!..
  
  - Как же он мог тебе что-то приказать, Джозеф? Если он умер?
  
  - Он умер, но он живее всех живых! И вечно будет озарять наш путь...
  
  - Как он может быть живее, если умер?
  
  - В каждом из нас горит искра пламени, которую зажег Изначальный! В каждом из нас говорит его голос!
  
  - Ты слышишь голос Изначального? Прямо сейчас?
  
  - Да, конечно! Я всегда слышу его голос! Мы все слышим его голос!
  
  - И что он сейчас тебе говорит?
  
  - Он говорит убить тебя, Виктор. Ты мне как брат, Виктор, ты мне как друг! Но ты живой мертвец! Изначальный говорит убить всех живых мертвецов. Вы - зло! Конфисковать вашу плоть на общее благо... на труд и на подвиг...
  
  - Но почему? Мы же друзья, Джозеф!
  
  - Мы друзья, Виктор! Но так говорит Изначальный! Так тебе будет лучше! Сгинет ложь, сгинет зло навсегда! Ты зло, Виктор. Ты, Виктор, ложь. Падла ты позорная... Кишки тебе выпустить, дружище ты этакий! Я же помочь тебе хочу, скотина! Прекратить твои страдания! Освободить! Я так голоден, Виктор! Подойди ко мне, брат, я не причиню тебе зла, гарантирую! Тебе будет предоставлено горячее питание, полное прощение и защита. Открой шлюзы, впусти в себя свет, Виктор, дикая ты тварь! Подойди братишечка, дай горлышко... Чуточку, капельку. А потом будем все вместе жить-поживать, добра наживать...
  
  - Не отвлекайся, Джозеф. Давай начнем с начала. Как тебя зовут?
  
  - Меня зовут Джозеф Айрон. Я профессор Стелленбосского университета.
  
  - У тебя есть семья?
  
  - Да, у меня есть жена и две дочери. Младшую зовут Ширли, я ее очень люблю, а старшая в мать пошла...
  
  - Как ты попал сюда?
  
  - Я прилетел на корабле "Гарпия". Капитан родственник...
  
  - Что случилось с кораблем?
  
  - Его сбили. Ракета какая-то. Задымилось все, загорелось... Мы в капсулы прыгнули и катапультировались.
  
  - Кто-то еще выжил?
  
  - Еще четыре человека. Тоже на парашутиках спустились. Подошли ко мне, говорят, как ты, браток?
  
  - Где они?
  
  - Я их больше не видел. Я сломал ноженьку, и они меня бросили. Удачи тебе, говорят, браток. Забрали у меня всю еду и фляжку. Тебе уже не нужно, говорят, браток. И ушли в закат.
  
  - Как же ты выжил?
  
  - Я полз несколько дней. Питался всякими корнями и ягодами. На третий день я съел вкусную весеннюю лягушку. Потом меня нашли люди...
  
  - Какие люди?
  
  - Наши люди. Братья! Товарищи! Кореша! Я вначале испугался, но они дали мне попить и отнесли меня в град на холме. И был я глух и нем. И Изначальный говорил со мной через них. И на седьмой день я сам услыхал глас Изначального. Он рассказал мне всю правду! Открыл глаза! Жить надо по правде! Но ты этому мешаешь, Виктор! Ты зло и ложь, Виктор. Чтобы построить новый мир, надо тебя убить. И всех живых мертвецов, которых ты привел с собой. Из искры разгорится пламя... Мы желаем счастья вам! Счастья в вашем мире пустом!
  
  - Что находится в шахте, Джозеф?
  
  - Вечная слава! Наш подвиг! Наше бессмертие!
  
  - Какая слава, Джозеф? Что ты видел в шахте? Что вы там делаете?
  
  - В бой роковой мы вступили! Пятилетку за четыре года! От каждого по способностям, каждому по потребностям! В конце рокового боя нас ждет вечная слава.
  
  - Что за бред?
  
  - Это не бред, а артикуляция подсознательных намерений, - из уголка рта Айрона побежала струйка мутной слюны. - Отпусти меня Виктор, отпусти меня, брат! Я тебе глотку перерву. Потом спасибо скажешь. На твоих костях мы построим светлое будущее, новый мир, без горя, без насилия, без лжи, без тебя, Виктор! Подойди поближе, земеля, подставь горлышко. Подставь, паскуда, подставь, братишка. Что тебе, жалко чтоли? Ну дай куснуть! Я немножко! Не жмотись, будь человеком. Я только попробовать. Тебе жалко чтоли? Я чуть-чуть... Как комарик... Весь мир насилья мы разрушим! Зубами выгрызем!
  
  - Проголодался, что ли? - спросил Пульхр. - Ладно, сейчас тебя покормим, и продолжим...
  
  ***
  
  Пульхр вышел из пассажирского отсека только через три часа. Болела голова, в которой продолжал гудеть голос друга, брата и земляка Джозефа Айрона. За это время Айрон успел три раза поесть, но солдатский паек насыщал его не надолго, и он вскоре снова начинал буянить и требовать, чтобы друг Виктор принес себя в жертву светлому будущему и подставил горло.
  
   Пульхр спустился на нижнюю палубу. Возле дверей пассажирского шлюза на полу была расстелено широкое полотнище пластиковой пленки, на котором лежало несколько неподвижных зомби, связанных по рукам и ногам, с мешками на головах. Дверь шлюза была открыта, и двое наемников вытаскивали очередную тушку. Тушка была скрюченна в три погибели, с руками и ногами растопыренными в ступоре в разные стороны.
  
  - Полчаса назад начали засыпать, - сказал Лютый, руководивший погрузкой.
  
  Пульхр заглянул в шлюз. Зомби спали раскорячившись в кошмарно неудобных и неестественных позах. Один мертвец оцепенел в углу, уперевшись в стены плечами и ногами и касаясь пола только одной рукой. Видимо, во сне они впадали в состояние каталепсии.
  
  - Тащите их наверх, в пассажирское отделение. Каждого в отдельную камеру, так, чтобы между занятыми камерами оставалась хотя бы одна пустая. И Айрона тоже засуньте в камеру.
  
  Появился Чехов.
  
  - Светает. Зомби час назад ушли.
  
  - Хорошо. Где Стерн?
  
  - Мы привезли ей труп зомби. Они с Бенуа оборудовали походную операционную в кубрике и уволокли труп туда.
  
  Пульхр прошел в кают-компанию. Дверь в кубрик была закрыта, раздаточное окно было затянуто толстой пластиковой пленкой, сквозь которую изнутри пробивался холодный медицинский свет. Капитан дернул ручку. Дверь была заперта. Он постучал.
  
  - Кого еще там несет? - заорала изнутри Стерн.
  
  - Это капитан.
  
  Дверь открыл Бенуа. И он и Стерн были одеты в голубые медицинские халаты и прозрачные комбинезоны химзащиты с капюшонами. Лица закрывали респираторы и плотно прилегающие защитные очки. Руки в резиновых перчатках были измазаны какой-то бурой слизью.
  
  - А, это вы, - сказал Стерн. - Заходите, не выпускайте тепло.
  
  - Какое тепло?
  
  - Шутка. Не обращайте внимания. Вот, наденьте.
  
  Она протянула запасные очки и респиратор. Пульхр послушно натянул их на лицо и огляделся. На столе, возле раковины остро блестели гранями медицинские инструменты. К разделочному столу проволокой было прикручено тело зомби. Несмотря на отсутствие головы и секционный разрез от горла до паха, тело вяло шевелило пальцами рук и ног.
  
  - Что нового? - спросил Пульхр.
  
  - Посмотрите сами, - Стерн кивнула на зомби.
  
  Пульхр заглянул в разрез. Внутренние органы зомби были похожи на человеческие, отличаясь только цветом. Вместо желто-розовой человеческой гаммы, внутренний мир зомби был серо-голубым и грязно-розовым. Легкие, темные, как у заядлого курильщика, были неподвижны, зато синюшное сердце все еще билось, правда, в неестественном для человека ритме: три быстрых удара, пауза, один удар, долгая пауза и снова три быстрых удара.
  
  Пульхр наклонился ниже, и разглядел, что все органы, мышцы и связки покрыты как будто тончайшей серовато-полупрозрачной пленкой. Он выпрямился, повернулся к ученым и обнаружил, что подошел к трупу слишком близко, и пока разглядывал его внутренности, тот успел уцепиться за ремень разгрузки скафандра. Пульхр дернул ремень раз, другой, но пальцы зомби держали ремень мертвой хваткой.
  
  - Не дергайте, не поможет, - сказала Стерн. - Дайте мне.
  
  Она взяла со стола электрошокер и ткнула в руку зомби. Пальцы тут же разжались и вся туша затрепыхалась, как в агонии.
  
  - Они боятся электричества, - пояснила Стерн.
  
  - Что это за серая пленка?
  
  - Это не пленка. Посмотрите в микроскоп. Там препарат мышечной ткани зомби.
  
  Пульхр приложил глаз к окуляру, всмотрелся и изумился. Такого он никогда не видел. Мышечные волокна как будто стягивала сетка из переплетенных между собой темных нитей, причем сами волокна то сжимались, то расслаблялись, как живые.
  
  - Понимаете, да? - спросила Стерн, когда Пульхр оторвался от микроскопа.
  
  В ее голосе слышался триумф.
  
  - Нет.
  
  - Это мицелий грибка, его еще называют грибница, - сказала Стерн и, уже не ожидая от Пульхра сообразительности, принялась объяснять: - Грибок буквально пронизал все органы и мышцы зомби. Так что они вовсе не такие живучие, какими кажутся. Если оторвать зомби голову, он умрет, но, в отличие от человека, умрет не сразу: грибок возьмет на себя жизненно важные функции организма, пережмет сосуды, чтобы минимизировать кровопотерю, и зомби проживет еще несколько часов, может быть, даже дней. Поэтому зомби боятся солнечного света. Для грибов ультрофиолет вреден, а у зомби с грибком одна нервная система на двоих, поэтому зомби от солнечного света видимо чувствует что-то вроде боли.
  
  - А Айрон?
  
  - Да, надо взять у него образец тканей. Скорее всего, у него в тканях тоже грибок, но в меньшем количестве, и он еще не пророс до кожи и органов зрения. Поэтому Айрон пока еще способен находиться на свету. Если бы вы разрешили его вскрыть, я могла бы сказать больше...
  
  - Отставить вскрывать Айрона. Вам дай волю, вы и нас всех перевскрываете. Зачем он открыл шлюзы?
  
  - По-моему это очевидно: зомби хотят кушать.
  
  - А как он смог объяснить остальным зомби, что надо сюда придти?
  
  - Ну, не знаю. Может быть, из-за грибка у зомби появилось подобие коллективного разума. Мицелий грибка довольно похож на нервную ткань...
  
  - У грибов не бывает разума, ни коллективного, никакого, - сказал Бенуа. По тону чувствовалось, что они со Стерн по этому вопросу уже успели не сойтись во мнении.
  
  - Да откуда нам знать, что бывает, а чего не бывает? Мы до недавнего времени не знали, что грибок может расти в человеке...
  
  - Да как не знали-то? Сотни видов микоза это по вашему "не знали"?
  
  - Ну вы сравнили, грибок на ногтях и зомбирование человека...
  
  - Подождите, - прервал их диспут Пульхр, - Это что получается, раз зомби заражены грибком, значит, их можно вылечить?
  
  Бенуа покачал головой.
  
  - Нет, крейне маловероятно. Грибок залез повсюду, все контролирует, и если его убрать, полетят функции организма, которые он на себя взял. Вся сердечно-сосудистая держится на нем, каждый сосуд. Может быть, еще можно вылечить Айрона.
  
  - Каким образом?
  
  - Противогрибковые, - пожал плечами Бенуа. - Прикажете проконсультироваться с доктором Картье?
  
  - Нет. Пока он мне нужен в этом состоянии.
  
  - Зачем? - заинтересовалась Стерн. - Он сообщил вам что-то полезное?
  
  - Нет. Логорил на него действует, но неправильно. Он несет какой-то бред. Какие-то голоса с ним разговаривают. Причем, то, что было до аварии, он рассказывает связно и непротиворечиво. Но стоит спросить его о чем-то, что было после аварии - начинает нести какую-то ахинею, иногда просто набор слов: интернациональный долг, пятилетка за четыре года. Постоянно механически повторяет разные фразы. Когда начинает злиться, например, угрожающим тоном твердит: "хорошо там, где нас нет".
  
  - Да, с этим сложно спорить.
  
  - Очень много ест, причем, каждый раз, когда приносят еду, веселеет и приговаривает: "война войной, а обед по расписанию". Перед тем, как приступить к еде, обязательно скажет: "когда я ем, я глух и нем".
  
  - Похоже на слова какой-то молитвы, вам не кажется?
  
  - Не бывает таких молитв, при этом он не затыкается и когда ест. Может быть, это у них такое чувство юмора?
  
  - Кстати, в крови зомби, в том числе у Айрона, довольно высокий уровень алкоголя. Насколько я поняла, его выделяет грибок. Возможно, так он осуществляет позитивный контроль. Крайне любопытная система. Я хотела бы взять с собой образец грибка и проконсультироваться кое с кем на Земле. Это исследование на Нобелевку тянет.
  
  Пульхр снял респиратор и очки, чтобы Стерн хорошо видела выражение его лица.
  
  - Так, доктор Стерн. Я категорически запрещаю проносить что-либо с этой планеты на борт моего корабля. Вам понятно?
  
  - Но это...
  
  - Вам понятно? - с нажимом повторил Пульхр. - Попробуйте ослушаться, и это вызовет самые неприятные для вас последствия.
  
  Стерн неохотно кивнула.
  
  - Что это за запах? - сказал Пульхр.
  
  Стерн сняла респиратор и принюхалась.
  
  - Чесноком вроде пахнет. И тухлым мясом.
  
  Пульхр закрутил головой, как гончая, пытаясь определить источник запаха, подошел к зомби, наклонился над разрезом и втянул воздух.
  
  - Что вы делаете? Вы же заразитесь! Грибок может выделять споры...
  
  - Запах исходит от зомби... Такой же запах у Айрона изо рта.
  
  Стерн тоже обнюхала зомби.
  
  - Возможно, это запах грибка, - сказала Стерн. - Это очень интересно. Послушайте, дайте мне пообщаться с Айроном.
  
  - Вынужден отказать.
  
  - Почему?
  
  - Он находится под действием логорила. У логорила есть побочное действие - он вызывает доверие к тому, кто ведет допрос. Поэтому я не хочу, чтобы в это время с ним общались посторонние.
  
  - Я не посторонняя!
  
  - Доктор Стерн, я не...
  
  - Да, да, вы не позволите обсуждать ваши приказы.
  
  - Вот именно.
  
  - И что вы собираетесь с ним делать?
  
  - Сейчас я собираюсь немного поспать. И вам рекомендую поступить так же. Мы уже больше суток на ногах. Нужно отдохнуть.
  
  - Я хочу еще немного поработать.
  
  - Как угодно.
  
  Капитан пошел к себе в каюту, скинул ботинки и лег. В голову, толпясь и толкаясь, лезли разные мысли. Пульхр несколько раз глубоко вздохнул, закрыл глаза и расслабил все мышцы. Сон не шел. Пульхр, чтобы не терять времени даром, взял свой планшет, вызвал информационную базу "Неуловимого", ввел в графу поиска "грибы паразиты" и принялся читать. Минут через десять строчки букв стали бледнеть, стекленеть, и сквозь экран, ставший прозрачным, виднелся песчаный пляж с причалом, камыши с утками и темная полоска леса на другом берегу реки. Интернат.
  
  Пульхр идет вдоль воды. Рядом идет Чехов. Как и Пульхр, он одет в абордажный костюм. Пульхр удивляется:
  
  - Почему ты здесь? Ты же умер!
  
  Чехов смеется. Стерн, которая, оказывается, все это время шла рядом, тоже смеется.
  
  - Нет, с чего ты взял? - говорит Чехов. - Вот же я, живой!
  
  Чехов действительно живой, и Пульхр тоже смеется своей ошибке. Все хорошо. Все живы. Пульхр, чтобы никого не смущать, отводит взгляд и делает вид, что не замечает страшной обгорелой дыры в животе у Чехова. Они втроем идут дальше. От воды веет прохладой.
  
  Вдруг Пульхр останавливается. У него под ногами, наполовину засыпаная песком валяется большая рогатая раковина какого-то моллюска. Как она здесь оказалась? Пульхр поднимает ее и разглядывает. Вершина раковины обломлена. Изнанка широкого устья розовая и глянцевая, как слизистая. Из темного отверстия обломленного верхнего завитка выползает крупный бордово-коричневый муравей. В лапках он держит песчинку. Муравей решительно глядит в глаза Пульхру, упирается четырьмя лапками в известковые борозды на поверхности раковины и поднимает песчинку вверх, словно протягивая ее Пульхру. Песчинка блестит на солнце, и Пульхр понимает, что она золотая. Он подставляет руку, и песчинка скатывается ему в ладонь. Муравей ныряет обратно в свою пещеру.
  
   Пульхр поднимает глаза на Стерн, чтобы спросить ее, что все это значит, и видит, что ошибся, все это время рядом была не она, а лемурианин Дедал. Он одет в такой же, как у Стерн, зеленый скафандр, возможно поэтому Пульхр их и перепутал. Впрочем, к Дедалу у Пульхра тоже есть вопрос, он забыл какой, но сейчас, вот еще чуть-чуть, и он вспомнит... Но в этот момент мертвый Чехов хватает его за плечо, трясет и приговаривает:
  
  - Просыпайся! Просыпайся!
  
  Пульхр застонал, открыл глаза и увидал Чехова.
  
  - Что тебе опять надо? Ты же умер!
  
  - Чего это? Живой я, живой, - как всегда во сне ответил Чехов. - Просыпайся, Жук вышел на связь.
  
  - Это был не жук. Это был муравей, - пробормотал сквозь сон Пульхр и вдруг включился, как лампочка. - Где он?
  
  - Только что вылез из шахты...
  
  - Отправить за ним тяжелый дрон, быстро!
  
  - Уже.
  
  Пульхр поглядел на часы. Одиннадцать. Надо полагать, дня.
  
  - Пленные проснулись?
  
  - Кто?
  
  - Зомби.
  
  - А, да. Десятеро проснулись. Двое сдохли.
  
  - Как сдохли?
  
  - Совсем. Пульса нет, не дышат, твердые, как буратины.
  
  - Отдайте их Стерн. Пусть девочка порадуется...
  
  - Тут это... Она... Доктор Стерн... Пыталась проникнуть в пассажирское отделение, к зомби.
  
  - Каким образом?
  
  - Вначале хотела по-наглому пройти охрану, сказала - якобы ты ей разрешил, когда ее не пустили, полезла с верхней палубы через инженерный канал. Дежурный засек по видеонаблюдению и предотвратил.
  
  - Понятно. Давай ее сюда.
  
  Через минуту в каюту втолкнули Стерн.
  
  - Доктор Стерн..., - начал было Пульхр. - Великая Мать! Что это за вонь?
  
  - Руки развяжите!
  
  Разрезая путы, Пульхр опознал исходящий от нее запах.
  
  - Вы что, намазались запахом зомби?
  
  - Это вытяжка из мицелия грибка, - с достоинством ответила Стерн. - Я думаю, зомби отличают своих от людей по этому запаху. Вроде как феромон у муравьев.
  
  - Я же запретил вам лезть к зомби.
  
  Стерн пожала одним плечом, мол, запретил, и что?
  
  - Я хотела проверить, примут ли они меня за своего.
  
  - Доктор Стерн. Еще раз нарушите мой приказ - посажу в карцер. Понятно? И когда вы успели сделать вытяжку? Вы что, так и не ложились спать?
  
  - Вздремнула немного, когда меня бросили связанную. Все равно делать было нечего.
  
  - Откуда вы только энергию берете? - зевнул Пульхр.
  
  - У меня есть таблетки.
  
  - Кто бы сомневался. Не поделитесь?
  
  Стерн положила ему в ладонь квадратную белую таблеточку, разломила ее попалам, одну половину кинула в рот, вторую отдала Пульхру.
  
  - Жука привезли, - заглянул в каюту Чехов. - Бенуа его осматривает.
  
  - Какого жука? - спросила Стерн.
  
  - Нашего. Он только что выбрался из шахты, - объяснил Пульхр. - Хотите посмотреть, что он там заснял? Тогда пойдемте.
  
  Жук лежал на столе в позе дохлого таракана. Над ним, как хирург, склонился Бенуа, и его руки были по локоть внутри бедного разведсредства. Из недр Жука тянулись разноцветные провода к зарядному блоку и инженерному ноутбуку. Жук спал, и судя по нервному подрагиванию лапок, сны ему снились тревожные.
  
  - Как он? - шепотом, чтобы не потревожить ценную животину, спросил Пульхр.
  
  - Диагностика еще идет, но сразу могу сказать, потрепало его сильно, - тоже шепотом ответил Бенуа. - Ближайшее время он будет недоступен. Помяты надкрылья, внутренние органы повреждены, возможно, его били или он упал с большой высоты. Потеряны три лапы, он передвигался на запасных, с мясом вырваны несколько глаз...
  
  - Память доступна? Хотя бы последние сутки?
  
  Бенуа вынул руки из Жука, подсел к ноутбуку и зашелестел клавишами.
  
  - Доступна. Но качество изображения в последние два часа может снижаться: Жук начал экономить батареи, не знал, когда удастся зарядиться.
  
  - Какое расстояние он прошел?
  
  - Минуту... Двадцать восемь километров.
  
  Двадцать восемь километров. Значит, протяженность шахты как минимум в два раза больше. Может, Жук ходил кругами? Нет, он же не человек, у него встроенная навигационная система... Потом, кстати, можно будет по его данным построить трехмерную карту его пути... Чтобы захватить эту шахту, потребуется два полка... В другое время Пульхр, возможно, впал бы в отчаяние, но как раз в этот момент начала действовать стерновская таблетка, и он почувствовал прилив сил и энтузиазма.
  
  - Ладно, давайте посмотрим, что он там наснимал!
  
  Бенуа кивнул, и стал показывать ключевые моменты на ноутбуке, по ходу демонстрации считывая код, в котором были зашифрованы мысли и ощущения Жука.
  
  - Вот его засыпало, ну, это мы уже видели. Пролежал два часа под завалом, не мог даже двинуться. Собрался впасть в гибернацию, чтобы экономить заряд, но тут его начали откапывать, - на экране появилось изображение морд зомби с низкого ракурса. Возможно, Пульхру показалось, но на одной морде мелькнуло подобие удивления.
  
  - Жук прикинулся мертвым, - продолжал Бенуа. - Думал, поглядят да бросят. Но вместо этого зомби попытались его вскрыть. Ага, догадались, где самое уязвимое место и начали выламывать надкрылья. Сообразительные твари. Жук выбрал подходящий момент, оставил две лапы у них в руках и попытался сбежать.
  
  Изображение распалось на зеленые полосы и пиксели: процессор Жука затребовал для бегства все резервные мощности и не успевал фиксировать изменения картинки. Жук пискнул во сне и дернул лапками: ему снилось то, что в данный момент просматривали в его памяти люди. Мелькнула морда зомби, растопыренные пальцы руки, две ноги, между которыми Жук проскочил. Ему удалось улизнуть, и какое-то время он галопировал прочь, пока не напоролся на петлю ловушку. В итоге еще одной ногой тоже пришлось пожертвовать. Не успел он пройти несколько метров, как под ним провалился пол. Падая вниз, он пытался тормозить о стены чем только мог. Потом он долго карабкался по стене наверх, и, выбравшись из колодца, перешел на короткие осторожные перебежки вдоль стен и долгое залегание в щелях.
  
  Строчки кода, бегущие по экрану справа от изображения, показывали, что Жуку было очень страшно, но задание имело приоритет перед инстинктом самосохранения, и долг гнал его вниз, на разведку. Ему нужно было набрать достаточно информации, чтобы переключить приоритет на поиск выхода наружу. Узкий коридор постепенно трансформировался в длинную пещеру с высоким потолком. Увиденное в этой пещере поразило всех. Чехов присвистнул. Бенуа растерянно заморгал.
  
  - Что это? - выдохнула Стерн.
  
  - Это зомби с тачкой, - не совсем уверенно ответил Бенуа. - Зомби пользуются инструментами.
  
  Тачка, которую толкал перед собой зомби, была двухколесной, вполне современного вида, доверху наполненная камнями. Жук направился следом за ним, но вскоре наткнулся на целую бригаду мертвецов, которые долбили кирками стену. Жук живо представил, как они колотят кирками его, и решил идти в обход. Чем ниже он спускался, тем уже становились проходы, тем чаще попадались зомби с тачками, тележками и разнообразным шанцевым инструментом. Глубина шахты дошла до трех километров, температура воздуха повысилась до пятидесяти градусов Цельсия. Чем теплее становился воздух, тем активнее вели себя зомби. Они отбивали от стен породу, более-менее измельчали ее и куда-то увозили.
  
  Когда перестала поступать новая информация, умница-Жук решил выяснить, куда зомби отвозят добытые камни. По дороге он зафиксировал один случай. Зомби, за которым на почтительном расстоянии следовал Жук, довольно бодро тащил тележку с рудой. Внезапно, не замедляя хода и не выпуская ручку, он упал на колени, потом - лицом в пол. Он сделал несколько попыток подняться, но не сумел и остался лежать, корчась и дергаясь в судорогах. Жуку это показалось интересным, он забился в щель и решил отследить, что будет дальше. Вскоре в тоннеле появился другой зомби, с тачкой. Увидав тело, зомби бросил тачку, подбежал, опустился на четвереньки, и, не обращая внимания на то, что коллега еще конвульсирует, принялся его поедать. Вскоре к нему присоединился другой мертвец, и еще один и еще.
  
  Не дожидаясь окончания тризны Жук тихонько отполз в боковой тоннель. Он нашел себе другого зомби с грузом и пристроился за ним. Тоннели сменялись пещерами, пещеры - тоннелями. Измерительные приборы Жука показывали, что влажность воздуха постепенно увеличивалась. Путь занял не менее получаса быстрым шагом, и они вышли к огромной пещере, большую часть которой занимало подземное озеро. Было жарко и влажно, как в бане. Со сталактитов в воду капал конденсат. В озере, зайдя в воду по колено, копошилось не менее сотни живых мертвецов: погрузив в воду какие-то громоздкие, похоже, деревянные, подносы, они совершали однообразные вихляющие движения.
  
  - Они что, промывают породу? - спросил Пульхр. - Добывают золото?
  
  - Не обязательно золото, - сказал Бенуа. - Так еще можно платину добывать.
  
  Пульхр почувствовал небольшое разочарование. Обычное золото. Он-то расчитывал на что-нибудь более экзотическое. Хотя какая разница.
  
  - Теперь понятно, почему лемуриане велели не убивать зомби, - сказала Стерн. - Берегут работников.
  
  - Значит, зомби все-таки разумны? - спросил ее Пульхр.
  
  Стерн пожала плечами.
  
  - Не обязательно. Возможно все-таки это коллективный разум...
  
  - Чушь, - заявил Бенуа. - Коллективный разум добывает полезные ископаемые?..
  
  - Почему нет? Коллективный разум бывает не менее изощренным, чем индивидуальный. Муравьи выращивают грибы, разводят тлю, то есть занимаются земледелием и скотоводством, воюют друг с другом, захватывают пленных и заставляют их на себя работать. При этом мозга у них в принципе нет, все это они вытворяют на голом коллективном разуме.
  
  - Добыча золота гораздо более сложный процесс...
  
  - Не такой уж и сложный, - сказала Стерн. - На одной из планет, где мы... пираты покупали золото, его добывали племена муравьиных пасечников. Добывали они его очень необычным способом. Эти племена жили на побережье золотоносной реки. Самим им мыть золото было лень, и они придумали подкладывать в муравейники какую-то плесень. Через какое-то время муравьи начинали заболевать: вместо того, чтобы добывать еду и стройматериалы, они тащили в муравейник золотые песчинки. Постепенно больных муравьев и золота становилось все больше, еды все меньше, муравейник хирел и наконец полностью вымирал. Пасечники называли это "созрел". Они раскапывали созревший муравейник и находили несколько граммов золотого песка. Правда, когда я там была, золото почти иссякло. Вожди перешли на дополнительную экономическую модель и начали продавать пиратам соплеменников. У них даже поговорка появилась: люди - новое золото.
  
  - История, конечно, занимательная, - сказал Бенуа. - Только есть большая разница в способах добычи: муравей находит золотую песчинку и несет ее в муравейник. А тут зомби вырыли шахту...
  
  - Судя по комплесу зданий вокруг, шахту вырыли люди. А зомби каким-то образом у них научились вести добычу, - ответила Стерн.
  
  - Слушайте, - прервал Пульхр ученых. - А человек способен заразиться таким грибком?
  
  - Маловероятно, метаболизм насекомых и человека слишком отличаются друг от друга, - категорически заявил Бенуа.
  
  - Теоретически возможно, - не согласилась с ним Стерн. - Но для того, чтобы грибок переключился с муравьев на людей потребовалось бы несколько миллионов лет естественного отбора. Или доработка в лаборатории.
  
  - То есть, кто-то модифицировал этот грибок? - сказал Пульхр. - Или создал новый, похожий по воздействию, но, заражающий людей?
  
  - Невозможно. Таких технологий даже у Земли нет, про местных и говорить нечего: они вон даже до атомной бомбы не додумались.
  
  - А я не про них. Я про хозяев шахты.
  
  - Лемуриане?
  
  - Нет, - сказал Пульхр, и, помолчав, добавил: - У меня такое ощущение, что лемуриане хотят обнести чужую шахту, а нас наняли таскать каштаны из огня. Если бы они были хозяевами шахты, то позаботились бы заранее, как забрать свое золото. А значит, настоящие хозяева могут в любой момент сюда нагрянуть. И у меня такое чувство, что эта встреча может быть вредна для нашего здоровья. Не просто так тут двадцать кораблей разбились. Надо действовать как можно быстрее... Доктор Стерн, что вы хотели? - спросил он Стерн, которая, чтобы привлечь его внимание, уже несколько минут, как ребенок, дергала его за рукав.
  
  - Зачем строить пустые теории, если мы можем исследовать! У нас есть Айрон...
  
  - Я же сказал, что не позволю вам его вскрывать.
  
  - Нет, не вскрывать. Дайте мне с ним пообщаться.
  
  - Зачем? Он несет какую-то чушь...
  
  - Это вам так кажется. Помните, вы говорили, что Айрон связно рассказывает о том, что с ним было до крушения, а чушь начинает нести потом?
  
  - Ну...
  
  - Так происходит потому, что о событиях до крушения с вами разговаривает человек. А о том, что случилось после - вам рассказывает грибок.
  
  - Как грибок может разговаривать? У него же нет мозга!
  
  - Почему нет? Теперь у него есть мозг - мозг Айрона. Вы представляете как нам повезло наткнуться на человека, в котором метаморфоза в зомби еще не закончилась?
  
  - То есть, по-вашему, грибок может думать мозгом человека?
  
  - А что такого? Военные думают мозгами ученых и ничего, получается. Шучу, шучу. Грибок не думает мозгом Айрона, он лишь отдает ему химические команды и как-то мотивирует. Процесс добычи золота довольно сложный, он включает в себя множество операций и согласованных действий. Зомби работают в команде, это требует общения между рабочими, а это значит, что грибок обладает огромной библиотекой химических команд. Но человеческий мозг никто не отменял, он продолжает работать поверх химических команд грибка. Наверняка зомби как-то объясняют себе происходящее. Например, как сон. Или бред. Но у зомби грибок целиком захватил власть, а у Айрона процесс еще идет. Айрон не утратил человеческую речь, при этом он воспринимает химические команды грибка и может общаться с другими зомби. То, что Айрон вам говорит - не более чем лингвистическая интерпретация химических команд гриба. Гриб с вами пытается общаться, просто вы, - Стерн выделила это слово, - не способны его понять.
  
  - Хотите сказать, вы способны?
  
  - Думаю, да. Не забывайте, я жила одна в диких племенах, язык которых узнавала с нуля. А тут даже переводчик есть.
  
  - Там все-таки люди, с человеческими мозгами, а это грибок...
  
  - Ну грибок, и что? У любого организма есть две основные функции: питание и размножение. Что у вас, что у меня, что у грибка. Все остальное: культура, мораль, наука, искусство - просто насадки на эти две функции. Вдобавок кто-то засунул в грибок дополнительное свойство - любовь к золоту. Иначе, зачем его добывать? Тоже очень человеческая черта. Видите, у меня уже три общие темы для разговора с грибком. Так что не волнуйтесь. Договоримся.
  
  Пульхр глядел на Стерн долгим взглядом.
  
  - Ладно, убедили. Держите.
  
  Пульхр достал из кармана балончик.
  
  - Что это?
  
  - Логорил.
  
  - Не надо. Лучше дайте какой-нибудь алкоголь, джин, водку, что есть.
  
  - Зачем?
  
  - В крови у Айрона и у зомби присутствует алкоголь. Если гриб использует этиловый спирт для позитивного подкрепления поведения, то этот рычаг нужно перехватить, или, по крайней мере уничтожить монополию грибка.
  
  - Чехов выдаст вам бутылку джина. Этого хватит?
  
  - Лучше две. А еще лучше пять.
  
  - Зачем так много?
  
  - Кроме Айрона есть еще пленные зомби. С ними я тоже хочу пообщаться. Может быть, и им еще не все человеческое чуждо.
  
  - Валяйте, общайтесь. Вы куда это собрались? - спросил он поднявшуюся Стерн.
  
  - Вы же сами только что сказали... Валять, общаться...
  
  - Я вас не отпускал, так что будьте добры сесть на место! У меня есть пара мыслей, и я хотел бы, чтобы вы приняли участие в обсуждении. Судя по записям Жука, полоса ловушек в шахте у зомби не такая уж длинная. Если заделать все каверны и дыры в полу и потолке - проход будет открыт. Технически это несложно. Тогда у нас останется единственная проблема - зомби. Убивать их нельзя, значит, нам нужен какой-то способ их отпугнуть.
  
  - Огнеметы, - сказал Бенуа.
  
  - Я сказал: не убивать. Или ты предлагаешь ходить по пещерам с постоянно зажженым огнеметом как с факелом?
  
  - Зомби боятся света, - сказала Стерн.
  
  - Правильно. Вопрос: можно ли изготовить прожекторы с тем же спектром излучения, как у местного солнца?
  
  - Скорее всего, дело в ультрафиолете, - сказал Бенуа.
  
  - Хорошо. Где нам достать ультрафиолетовые прожекторы?
  
  - Не знаю, - ответил Бенуа. - Это надо у инженеров спрашивать.
  
  - Ладно, сам узнаю. Вопрос по твоей специальности: помнишь, Айрону очень не понравился сигаретный дым?
  
  - Да, точно! Я еще подумал...
  
  - Раньше надо было думать. Ты - химик, значит, сможешь синтезировать сигаретный дым без сигарет?
  
  - Скорее всего, да. Но сигаретный дым - это очень сложная смесь. На зомби, вероятнее всего, действует лишь одна или несколько основных составляющих. Их и надо синтезировать. Так будет быстрее и проще. А потом это вещество зарядить в шашки и!...
  
  - Разумно. Что тебе для этого потребуется?
  
  - Мне нужны будут помощники. В команде Чехова наверняка есть специалисты по отравляющим... - Пульхр поглядел на Чехова, Чехов кивнул. - ... и еще пару человек для подсобных работ.
  
  - Хорошо. Чехов, выдели людей.
  
  - Еще зомби понадобятся, - сказал Бенуа.
  
  - Сколько?
  
  - Штук десят.
  
  - Возьми сколько надо в пассажирском отсеке.
  
  - Подождите! - вскричала Стерн. - Это мои зомби! И их всего десять штук осталось!
  
  - Ладно. Чехов! Ночью, когда зомби снова придут к кораблю, наловите сколько он скажет.
  
  - Вообще-то лучше всего такие эксперименты проводить на "Неуловимом", - сказал Бенуа. - В изолированной лаборатории...
  
  - Еще один! Нет! Думать забудьте таскать заразу на мой корабль! Поставь палатку снаружи и организуй временную лабораторию.
  
  - Но мне нужно будет оборудование, реактивы...
  
  - Закажи на корабле все что нужно.
  
  - Но в палатке только днем можно будет работать!
  
  - А ты сколько собрался там сидеть? Сегодня готовишь все необходимое, ночью тебе наловят зомби, с утра ставишь палатку и вперед. Завтра к закату я хочу знать результаты по твоим опытам! А послезавтра мне нужен рабочий прототип!
  
  ГЛАВА 13
  
  - Ну и зачем мы здесь? - спросил Чехов.
  
  Он остановил джип в начале улицы, но вылезать из него не спешил, разглядывая заброшенные дома вдоль дороги.
  
  - Понятия не имею, - ответил Пульхр.
  
  Он уже выбрался из машины и регулировал ремень своего автомата.
  
  - Как это? Зачем тогда мы сюда приехали?
  
  - По наблюдениям "Джо" зомби часто посещают этот населенный пункт, хотя он и находится достаточно далеко от шахты.
  
  - И чем они здесь занимаются?
  
  - Ничем. Я пробовал проследить за ними на дроне, но из осмысленных поступков могу припомнить только как однажды зомби поймал и съел ежа. В остальных случаях они слоняются по локации и залезают в дома. У меня сложилось впечатление, что они что-то ищут.
  
  - Так может, они сюда приходят охотиться на ежей?
  
  - Может быть. А может быть у них сквозь химические команды грибка прорываются человеческие воспоминания, и их тянет туда, где они когда-то жили. Поселок соединен с шахтой узкоколейкой, видимо, раньше здесь проживали шахтеры. Ничего, прогуляемся. Время пока есть. Стерн общается с зомби, Сикорский чинит Жука и собирает ультрафиолетовый прожектор. Бенуа химичит. Сколько мы уже на этой планете, а ничего, кроме шахты и "Звезды" не видели. Тебе не надоело сидеть в консервной банке?
  
  - Ты чего, шлем снимаешь?
  
  - Я хочу видеть и чувствовать то же, что и зомби, которые сюда приходят. Они между собой общаются феромонами, может быть и мы что-то почувствуем.
  
  - Хочешь понять зомби - думай как зомби.
  
  - Спасибо, учту. Ты давай тоже шлем снимай. Заодно потреплемся без лишних ушей.
  
  Машину они оставили под присмотром дрона и пошли пешком. Городишко был небольшой, домов сто. В плане он напоминал стилизованный рыбий скелет: центральная улица-хребет со множеством отростков, ведущая к главной площади. Туда и двинулись, стараясь держаться середины дороги.
  
  Пульхр шел прогулочным шагом, с ленивым любопытством, как на экскурсии, разглядывая развалины. Чехов злобно озирался, держа указательный палец на спусковой скобе. Дорога сохранила асфальт, но трава уже пробовала его на прочность, пробиваясь сквозь многочисленные трещины.
  
  - Слушай, - сказал Пульхр, - я заметил, - или мне показалось? - что между тобой и Петровой какие-то напряженные отношения. У нас в интернате Петровой не было, а сама она про прошлое не рассказывает.
  
  - А Маринни у вас в интернате была?
  
  - Маринни была, - сразу помрачнел Пульхр.
  
  - И ты за ней бегал?
  
  - Бегал.
  
  - И чем закончилось?
  
  Пульхр дернул плечом.
  
  - Ничем. Она бросила меня за два месяца до выпускного. Как оказалось, мы не подходили друг другу.
  
  - Видимо, это ее фишка. У нас в интернате она тебя бросила сразу после выпускного. А до этого, пока ты бегал за Маринни, Петрова бегала за тобой. А я - за Петровой. Она, я так сейчас понимаю, держала меня в запасных. Ну и чтобы к тебе поближе. Нас приняли в военное училище Макгил, Петрова поступила в местный университет на инженерный. Ты завел человеческую девочку, и Петрова меня бросила. После выпуска мы разошлись. Представь себе, как я удивился, когда увидел вас вместе.
  
  - Понятно. Давай, что ли, осмотрим этот дом.
  
  Они молча, чтобы не отвлекаться, прочесали оба этажа. Входная дверь висела на одной петле, напоминая сломанное крыло. Сквозь выбитые окна и дырявую крышу в углы намело сугробы песка. Мерзость запустения. Легко можно было представить, как по ночам в этих комнатах зомби сталкиваются с привидениями.
  вывеска над дверью, что нибудь многозначительное
  
  - Знаешь, - сказал Пульхр, когда они вернулись на дорогу, - мне кажется, что с нее все и началось. С Маринни.
  
  - Что началось?
  
  - Все пошло наперекосяк. Когда она меня бросила - жить не хотелось. До галлюцинаций - представляешь? - дело доходило. Какие уж тут экзамены. В итоге я вначале провалил вступительные экзамены в Вест-Пойнт, а потом - физподготовку в Воронежскую академию. Воронежская академия ладно - там надо было подтянуться двенадцать раз на одной руке. Ну, как офицеру без этого обойтись? Но математику провалить! Тебя в Вест-Пойнт, кстати, безо всякой математики взяли бы, ты им нужен был в команду. Но ты уперся: или принимают обоих, или до свидания. Но я им даже в качестве прицепа к тебе оказался не нужен. В итоге мы оба поехали в Сентенниал, в Торонто. А там уклон в науку и исследования. Исследователи из нас сам понимаешь какие. Я управленец, ты... это ты. Кое-как закончили. Служили на исследовательском судне, в абордажной команде. А какая там карьера: вся абордажная команда - десять человек, командир - максимум лейтенант. Помотало нас по всяким окраинам. В конце концов нас перевели на военный корабль. Потом был Большой Зубец. Ты погиб, мне за вражеское знамя дали патент капитана и "Неуловимого". А потом отправили в командировку на семьдесят лет. Я часто думаю, что было бы, не провали я тогда экзамен. И ты был бы жив, и я бы уже крейсером командовал.
  
  - Ты этого знать не можешь. У вас, Пульхров, это видимо семейная черта: всегда недовольны тем, что есть. Мой тоже все время ныл про поломанную жизнь и неудачную карьеру. Ему уже тридцать пять, а он всего лишь капитан полиции. На базе в миллион жителей. Человек за такую карьеру убил бы, а вы...
  
  - Может, ты в чем-то прав, но...
  
  - Ты бы поглядел, как люди в городах-корпорациях живут! - не дал перебить себя Чехов. - У него личный эсминец с лемурианским двигателем, трюмы завалены новейшей аммуницией, а он все из себя обиженного корчит - крейсер ему не дали! Дали бы тебе крейсер, ты бы ныл, почему не флот.
  
  - Ладно, ладно! Разошелся, демократ... Давай еще вон тот дом осмотрим.
  
  - Слушай, а вот боцман твой..., - начал Чехов, когда они снова вышли на улицу. - Блондинка...
  
  - Олсен.
  
  - Она клон?
  
  - Нет, человек.
  
  - Какая-то она слишком сильная для человека. Хотя и для клона тоже.
  
  - Есть такое дело.
  
  - А по виду так сразу и не скажешь. Стройная такая...
  
  - Она со мной на трех кораблях служила. Ей у Большого Зубца руки оторвало.
  
  - Так она из этих?..
  
  - Киборг, да. Обе руки, плюс армирование грудной клетки и позвоночника.
  
  - А выглядят как настоящие. Руки, в смысле.
  
  - Ну еще бы - Бионикс Корпорейтед. Как истребитель стоили. Зато сейчас у нее по документам удар полторы тонны. Только это... Об этом знаю только я и Картье.
  
  - Понял.
  
  Чехов притих и до площади шел молча. В центре дома выглядели поинтереснее. Никто не знал, что в этих зданиях находилось раньше, и прозвища им дали по ассоциации. Самое презентабельное, каменное, трехэтажное, за колонны окрестили "Домом губернатора". По соседству с ним имелся "Вокзал", потому что рядом с рельсами, и напротив - "Ратуша", с башенкой и часами.
  
  В целом этот населенный пункт вполне соответствовал образу городка на Среднем западе где-то в начале-середине двадцатого века, если бы не странное сооружение в центре площади, где должен был бы располагаться фонтан. С легкой руки доктора Стерн это сооружение прозвали "Котлованом". Это была огромная яма правильной шестиугольной формы, глубиной не меньше десяти метров, уходящая в землю уступами-ступенями. На дне имелась небольшая ровная площадка. Приглядевшись, можно было заметить, что ступень на самом деле одна, она шестиугольным пандусом ввинчилась в землю.
  
  Чехов решил воспользоваться удобным случаем и закурил сигарету. Пульхр неодобрительно встал против ветра.
  
  - Думаешь, это местные сделали или зомби? - сказал Чехов, стоя на краю и заглядывая вниз.
  
  - Точно не зомби, посмотри как все аккуратно. Гранитом облицовано. Врядли грибок, кроме добычи золота, освоил еще и обработку гранита.
  
  - Я спущусь, - сказал Чехов.
  
  Пульхр не возражал. Он остался наверху, время от времени озираясь. Чехов спустился, спрыгивая со ступени на ступень. Оказавшись внизу, он задрал голову, оглядел "котлован" и заорал:
  
  - Э-э-э-эй!
  
  Ему ответило эхо-трехходовка.
  
  - Может, у них тут гладиаторские бои проходили? - спросил Чехов. - Пол песком посыпан, - он ковырнул песок носком ботинка. - Как раньше в колизеях, чтобы ноги на крови не скользили.
  
  - Площадка слишком маленькая для поединка. А песок ветром нанесло.
  
  Чехов с лязгом выволок из ножен абордажный тесак и отсалютовал Пульхру:
  
  - Император! Идущие на смерть приветствуют тебя!
  
  Пульхр вздрогнул.
  
  - Ладно, хватит. Вылезай оттуда.
  
  Чехов, попыхивая сигаретой, сделал пару выпадов.
  
  - Вылезай! Я еще хочу осмотреть административные здания.
  
  Чехов вздохнул, вложил тесак в ножны, выплюнул окурок и растер его носком ботинка.
  
  - Ладно, погнали... Подожди-ка..., - Чехов принялся возить по песку подошвой.
  
  - Ну что еще?
  
  - Тут, похоже, пол стеклянный.
  
  - Ну и что?
  
  - Там что-то есть. Похоже на... Слушай, на меня оттуда как будто кто-то поглядел!
  
  - Хватит дурака валять...
  
  Чехов вместо ответа встал на колени, и стал отгребать песок.
  
  - Я спускаюсь! - крикнул Пульхр. - А ты отойди в сторону и ничего не трогай!
  
  Пульхр спустился вниз, и, осторожно, как по тонкому льду, приблизился к ямке, которую протер в песке Чехов. Он опустился на колени, двумя пальцами взял чеховский окурок и откинул его в сторону. Принюхался. Остаточно пахло табаком. И все.
  
  - Что ты видел?
  
  - Не знаю. Как будто человеческое лицо в мутной воде.
  
  Пульхр, меняя положение головы, пытался разглядеть то, что померещилось Чехову. Из-под песка, действительно, выглядывало ровное полупрозрачное покрытие. Пульхр снял перчатки и крайне осторожно, самыми кончиками пальцев стал отгребать песок в стороны. Расчистив небольшую площадку, постучал ногтем в прозрачную поверхность. Да, похоже на стекло. Он послюнявил указательный палец и стер со стекла грязь. Внутри действительно виднелось что-то, похожее на человеческое лицо.
  
  - Помоги, только осторожно! - велел он Чехову.
  
  За несколько минут они очистили окошко радиусом в полметра. Прозрачное покрытие не было полом, а имело четкие прямоугольные грани, похоже. С помощью бинта из аптечки и воды из фляжки смыли грязь с небольшого участка. Сомнений не было: внутри прозрачного параллелипипеда находилось тело человека. Его лицо навеки застыло в момент крика.
  
  - За что его интересно так?
  
  - Похоже на жертвоприношение, - ответил Пульхр. - Это, видимо, не стекло, а какая-то быстрозастывающая смола. Залили живьем. Местная цивилизация, видимо, была довольно своеобразной. Надо Стерн показать, ей такое должно понравится.
  
  Пульхр встал, прошелся. Посмотрел наверх. В небе маячил дрон - видимо, Петрова, потеряв его из виду, встревожилась и прилетела убедиться, что все в порядке. Снизу "котлован" напоминал вывернутую наизнанку гигантскую витую раковину.
  
  - И что с ним будем делать?
  
  - А зачем он кому такой нужен? Пусть лежит, а мы пойдем смотреть "дом губернатора".
  
  ***
  
  - Пока вас не было, она скормила зомби сорок восемь пайков и распила с ними три бутылки джина, - доложил Бенуа. - И теперь вот, - он указал на экран с камеры видеонаблюдения, установленной в пассажирском отсеке. - Почти час уже так.
  
  Пульхр взглянул на экран. Стерн сидела на полу в проходе между клетками с зомби, прислонившись спиной к решетке.
  
  - И что это они делают?
  
  - Не могу знать. Судя по всему - воют. Хором.
  
  Когда Пульхр вошел в пассажирский отсек, вой резко прекратилось. Стерн и Айрон уставились на капитана. Зомби тоже повернули головы, втянули ноздрями воздух, клацнули зубами, но никакой агрессии не проявили. Похоже, в сытом состоянии люди их не очень-то интересовали. Более того, зомби улыбались жутковатыми, но опеределенно довольными улыбками. Смена диеты явно пошла им на пользу, они уже не казались такими истощенными, у некоторых на щеках появилось что-то напоминающее румянец.
  
  - Чем это вы тут занимаетесь? - спросил Пульхр.
  
  - Нам песня строить и жить помогает, - объяснила Стерн.
  
  Айрон хихикнул. Пульхру бросилось в глаза, как он изменился: рыжие волосы выцвели в пепел, белки глаз посерели, на коже появились обильные темные пятна. Он уже мало чем отличался от остальных зомби.
  
  - Понятно, - сказал Пульхр. - Джозеф, как вы себя чувствуете?
  
  - Жить стало лучше, жить стало веселей.
  
  - Ну, еще бы, - Пульхр покосился по раскиданые по всему отсеку обертки из-под армейских пайков и пустые бутылки. - Доктор Стерн, почему вы без скафандра?
  
  - А зачем? Благодаря вытяжке из гриба зомби воспринимают меня как одно из своих. Смотрите!
  
  Стерн просунула руку между прутьев решетки.
  
  - Вы что делаете? - воскликнул Пульхр.
  
  - Тихо! Спугнете!
  
  Зомби на появление человеческой руки в своем личном пространстве отреагировал неожиданно терпимо: подошел, обнюхал руку и лизнул ладонь.
  
  - Мы не могли бы поговорить... гмммм... наедине? - спросил Пульхр.
  
  Стерн кивнула и с трудом поднялась. Капитан повел ее в грузовой отсек, где Стерн первым делом присела на вилку погрузчика - на ногах она держалась с трудом.
  
  - Вам удалось что-то выяснить?
  
  - Не то слово. Вы представить себе не можете! Правда, вся информация основана на словах Айрона, и может оказаться недостоверной. Хотя то, что он говорит подтверждается фактами... В общем: поначалу я думала, что коллективный разум зомби будет на уровне муравейника. Ну, со специализацией на горно-добывающей тематике: бери больше, неси дальше. Но грибок оказался неожиданно умным. Не человек, конечно, но что-то на уровне австралопитека. Кроме всего прочего, в него встроена большая идеологическая составляющая. Не знаю, специально это было сделано или само выросло. Например, грибок учитывает эстетические потребности людей, на которых произрастает, и даже пытается их удовлетворять. Материальные потребности, правда, начисто игнорирует. Грибок оставил зомби кое-какую культуру, например, песни...
  
  - Это то, что вы выли, когда я зашел?
  
  - Да. Вы не инфицированы, поэтому не можете оценить всей глубины и выразительности. А зомби, спев несколько песен, начинают вести себя очень эмоционально, могут даже заплакать. Это так мило - сентиментальный зомби! Более того, у зомби в каком-то виде даже сохранился кинематограф, если можно так выразиться...
  
  - Как это возможно? Еще скажите, что у них в шахте есть кинотеатр!
  
  - Нет, они это как-то по другому делают. Я не очень поняла, как именно. Кажется, грибок показывает зомби коллективные галлюцинации...
  
  - Бред какой-то...
  
  - Да, именно бред, но в измененном сознании зомби этот бред имеет, как им кажется, связный сюжет...
  
  - Это все, конечно, очень интересно, но что вам удалось выяснить по поводу руды?
  
  - Я к этому и веду. Руда, или как они ее сами называют, "вечная слава" - одно из базовых понятий культуры зомби. Грибок, как всякий живой организм, стремиться к размножению. Размножаясь грибок испытывает крайне приятные ощущения. Своей нервной системы у грибка нет, но, заражая человека, он получает доступ к его нервным клеткам и с их помощью начинает чувствовать удовольствие от процесса своего роста внутри человека.
  
  - Это что получается, грибок, грубо говоря, трахает человеку мозг?
  
  - Я не смогла бы сформулировать лучше. Поэтому грибок стремится превратить в зомби как можно больше людей. Зомби называют это "светлым будущим" или "прекрасным далеко". Теперь я не сомневаюсь, что это было сделано специально, кто-то запрограммировал грибок под человека. Понятно, что эти программисты затеяли все это не ради счастья зомби, а преследовали свою конкретную цель - добычу руды. Они поступили очень остроумно: для грибка его "светлое будущее" связано не только напрямую с размножением, но и опосредованно - с добычей руды. Добывая "вечную славу" грибок, как ему кажется, приближает "светлое будущее", тот счастливый миг, когда все люди станут зомби. На физическом уровне это выглядит так, что заставляя зомби добывать руду, грибок опосредованно получается те же ощущения, то же удовольствие, что и при размножении.
  
  - Хотите сказать, грибок, добывая руду, - мастурбирует?
  
  - Да, как-то так.
  
  - Но ведь это бессмысленно. Для грибка, я имею ввиду...
  
  - Для людей мастурбация тоже бессмысленный процесс. Но при этом весьма приятный. К тому же грибку больше заняться особо нечем - людей на планете не осталось, расти негде, вот и приходится впахивать в шахтах. В свою очередь, грибок в конце смены выделяет зомби в кровь порцию алкоголя. Выполнил норму - получил дозу, лежи, балдей. Все довольны.
  
  - А где, где конкретно зомби хранят руду?
  
  - Этого я пока не знаю. Нужно продолжать исследования.
  
  - Доктор Стерн! Пятьдесят пайков, три бутылки джина, и все, что мы в итоге имеем это десяток бухих и довольных жизнью зомби! И никакой информации по делу!
  
  - А кто вам сказал, что будет просто? Тем более, до сегодняшнего дня вы мне всеми силами мешали проводить исследования. Дали спокойно поработать один день и сразу насели с результатами! И не надо на меня так глядеть! Идите на матросов своих так глядите!
  
  - Никто на вас не наседает. Я просто боюсь, что вы со своими исследованиями культуры грибка и застольными песнями с зомби забываете про наше задание.
  
  - Ничего я не забываю. Чем глубже я погружусь в культуру зомби, тем быстрее вы получите свою руду.
  
  - Ладно, продолжайте ваши исследования. Но давайте активнее двигать эту вашу этнографию в направлении реальных результатов.
  
  - Я, собственно, это и хотела вам предложить. У меня появился план.
  
  - Неужели?
  
  - У Айрона осталось мало времени. Видимо, из-за обильного питания в последние дни, грибок внутри него ускорил свой рост. Айрон быстро трансформируется в зомби. Я уже едва понимаю, что он говорит. Скоро он перестанет говорить по-человечески, полностью окуклится в зомби и связь с ним прервется.
  
  - Да, я тоже обратил внимание.
  
  - А нам для успеха нашего мероприятия просто необходим переводчик, человек, который сможет говорить с грибком на понятном ему языке.
  
  Стерн многозначительно замолчала.
  
  - Вы мне сейчас предлагаете кого-то заразить? - спросил Пульхр.
  
  - Да. Меня.
  
  - Это вы так шутите?
  
  - Я понимаю: на первый взгляд это...
  
  - Вы переутомились. Вам нужно отдохнуть и успокоиться.
  
  - Вам нужна руда или нет?
  
  - Нужна.
  
  - Тогда я вас не понимаю! Только что вы требовали результатов! Я лучше всех понимаю возможные последствия. Я в общем-то и сама не стремлюсь всю оставшуюся жизнь выполнять пятилетки за четыре года. Если не запускать болезнь, то грибок в человеке можно легко вылечить. Айрон после заражения сохранял разум в течение долгого времени...
  
  - Он привел зомби на "Звезду Смерти" и уничтожил экипаж!
  
  - Да, и это произошло через несколько месяцев после заражения. А слышать голос Изначального он начал через пару недель, проведенных здесь. К тому же Айрон был один, без лекарств, изолирован от общения с людьми, поэтому грибок легко изменил его мотивацию. Я же буду под присмотром, вашим и врачей, с помощью медикаментов мы легко сможем контролировать рост грибка во мне. Посадите меня в камеру, в конце концов. Только тюфячок дайте.
  
  - Я не уверен. Айрон за все время, которое здесь прожил, так и не узнал, где хранится руда.
  
  - Да потому что ему дела нет до вашей руды! К тому же, вы не думали о такой возможности, что у зомби нет единого склада, а каждый из них хранит свою вечную славу в отдельной нычке? Будете обшаривать всю шахту в поисках тысяч тайников? Или обыскивать и допрашивать каждого встреченного зомби? А я, если найду общий язык с грибком, заставлю его отдать всю руду вам.
  
  - Это каким же образом?
  
  - Ну вот, смотрите: как мы знаем, у зомби и у грибка есть некая сакральная фигура - Изначальный...
  
  - Я думал, грибок это и есть Изначальный. Айрон же слышит его голос...
  
  - Слышит. Но по словам того же Айрона, Изначальный куда-то пропал. Значит изначально Изначальный и грибок это разные сущности, пардон за каламбур. Грибок говорит голосом Изначального, потому что своего у него нет. Полагаю, что Изначальный - это реальная личность, стоявшая у истоков происхождения грибка. Не даром же он его назвал "Изначальным". Может быть, это нулевой пациент. Или инфицированный инженер, который научил грибок добывать золото. Или ученый, который вывел грибок, его запрограммировал и научил говорить. А может быть, все они вместе. Грибок тогда был еще совсем молодой и наивный, и этот человек, или люди, произвели на него огромное впечатление. Настолько огромное, что грибок этого человека обожествил под именем "Изначального".
  
  - Грибок-людоед обожествил человека?
  
  - Почему нет? Вы, клоны, разве не обожествили Лилит Найтмар, ученую, которая основала программу клонирования человека? Как там вы ее называете?
  
  - Великая мать.
  
  - А как вы называете первого клона, которого она вывела, Адама?
  
  - Первородный.
  
  - И первое марта, день его появления на свет, для вас священный праздник. Не замечаете некоторое сходство между вашим Первородным и их Изначальным?
  
  - Вы как-то подозрительно много для человека знаете о клонах.
  
  - Профессия обязывает. Простите, если случайно задела ваши религиозные чувства...
  
  - Моих не задели. Но с остальными клонами из команды настоятельно попрошу от таких разговоров воздержаться. Ну, хорошо, допустим. Если Изначальный действительно существовал, то куда он делся?
  
  - Боюсь, этого мы никогда не узнаем. Если Изначальный - нулевой пациент, то он, вероятно, давно умер. Вряд ли зомби долго живут. Когда он умер, его, скорее всего, съели. Насколько я поняла, хронологически все произошло так: вначале исчез Изначальный. Грибок продолжал добывать руду в свое удовольствие - Изначальный для этого ему был не нужен. Потом появился Айрон. Он уже был инфицирован, видимо, съел что-то зараженное спорами, питаясь подножным кормом. Он все про какую-то лягушку талдычил... По крайней мере, грибок принял Айрона за своего. Однако тот был слишком умным или недостаточно инфицированным, и оказал на грибок слишком большое культурное влияние. Грибок Айроном как бы отравился. Среди прочего, от него грибок узнал, что существует множество планет, на которых живут неинфицированные люди. И попасть туда можно на космическом корабле. А такие корабли периодически прилетают на эту планету, чтобы забрать урожай и привезти зомби еду и пополнение. Грибок, понятное дело, возбудился: зачем добывать золото, если можно отправится на другую планету и напрямую перезаражать всех людей? Это как подростку вместо порнухи предложили живую порнозвезду, и не одну. Поэтому грибок напал на "Звезду Смерти" и уничтожил экипаж.
  
  - Как же он собирался куда-то лететь без экипажа?
  
  - Плесень тупая, что с него взять. Айрон пытался донести до него концепцию космических полетов, но грибок, по простоте душевной, решил, что космический корабль это что-то типа входа в тоннель, на другом конце которого - новая планета. Забавно, как это формулировал Айрон. Для него "Звезда Смерти" одновременно и космический корабль, и длинный коридор, ведущий в другой мир. Противоречия он не видит. Это похоже на то, с чем я в свое время столкнулась в одном племени...
  
  - Доктор Стерн...
  
  - Не отвлекаться, поняла. В общем, для нас самое главное, что для грибка и зомби существует глубокая сакральная связь между рудой и Изначальным. Зомби добывают золото для Изначального. Значит все, что нам нужно - найти Изначального, и зомби отдадут ему все нажитое непосильным трудом.
  
  - И где нам его взять?
  
  - Это не обязательно должен быть именно тот самый Изначальный. Подойдет любой.
  
  - Вопрос тот же.
  
  - Когда во мне прорастет грибок, я, как и Айрон, не только начну слышать лингвистические феромоны зомби, но и смогу сама их издавать. С учетом того, что эти феромоны по сути химические команды, я внушу зомби, что я и есть Изначальный. Для этого мне, кстати, потребуется алкоголь, которым я буду поощрять зомби за правильное поведение. Каждую ночь к кораблю приходит несколько тысяч зомби. Узнав, что здесь выдают алкоголь, придут все, кто способен ходить. Я проведу пару митингов, толкну свою нагорную проповедь, утешу страждущих, напою жаждущих и когда зомби окончательно в меня уверуют, велю им отдать мне все запасы руды. Чтобы построить светлое будущее. Ну, как план?
  
  Стерн уставилась на капитана. Чувствовалось, что ей очень хочется, чтобы план капитану понравился. А ведь действительно, может сработать... Внедрить своего агента в ряды зомби, - это было оригинально, свежо и остроумно.
  
  - Сколько потребуется алкоголя?
  
  - По моим подсчетам, полторы-две тысячи литров. Но лучше пять.
  
  Пульхр прикинул: перед отправлением на Голконду на борт загрузили две тысячи литров спирта-ректификата на технические нужды. На настоящий момент, значит, осталось тысячи полторы чистого спирт, а это три с половиной тысячи литров сорокаградусного раствора...
  
  - Что-нибудь придумаем. Но вы понимаете, какие последствия это будет иметь конкретно для вас?
  
  Стерн повеселела. Видимо, решила, что раз с ней обсуждают детали, то ее план уже принят.
  
  - Риск - дело благородное. Я уверена, последствия для психики, если не давать грибку разрастаться, будут минимальны. Всем нам приходится идти на жертвы. В конце концов, во время вашего штурма шахты погиб человек, и несколько были ранены. Чем я хуже или лучше? Я знаю, на что иду.
  
  Пульхр задумался. Потери на войне неизбежны. Сама Стерн, похоже, не слишком заботится о своей жизни и душевном покое. Не надо быть ясновидящим, чтобы понимать, что рано или позно она закончит жизнь на костре или в колодце у каких-нибудь очередных дикарей. Так от нее хоть польза будет.
  
  - Вам придется всем время находиться в запертой камере, - сказал Пульхр. - На корабле вы тоже пробудете в карантине, до полного излечения. Я не могу позволить свободно разгуливать зараженному человеку. Особенно после того, что попытался сделать Айрон.
  
  - Да, конечно. Я уже собрала вещи и готова переехать в камеру прямо сейчас.
  
  - Хорошо. Вы проведете ночь в камере, утром я сообщу вам свое решение. Может быть, к утру сами передумаете.
  
  ГЛАВА 14.
  
  Он опять шел по пляжу интерната. Солнце било по глазам, он пытался заслонить его рукой, но это нисколько не помогало, как будто ладонь была прозрачной. На нем был абордажный скафандр, но он не защищал ни от жары, ни от света.
  
  Чехов топал рядом строевым шагом, с прожженным животом и черными глазами живого мертвеца. На все вопросы Пульхра он кратко и уверенно отвечал, что жив, здоров и никогда раньше не умирал. Слева, с улыбкой слушая их спор, шел лемурианин Дедал в зеленом обтягивающем скафандре. Жара была невыносимая. Устав препираться с Чеховым, Пульхр остановился чтобы отдышаться и вытереть пот со лба.
  
  Прямо у его ног лежала большая шипастая желто-коричневая раковина, наполовину занесенная песком. Вокруг нее суетились муравьи, видимо, приспособив под муравейник. Ветер, залетая в розовое устье, издавал тихий печальный вой. Пульхр нагнулся и хотел ее подобрать, но раковина сровно вросла в песок, и он, как ни старался, не смог ее даже пошевелить. От раковины резко пахло чесноком и гнилью.
  
  Муравьи восприняли его действия как атаку на муравейник и немедленно организовали оборону. Они мгновенно облепили перчатки и, разбившись в колонны, принялись карабкаться вверх по руке. Пульхру стало любопытно. Он поднес ладонь к лицу, разглядывая муравьев. Это были большеголовые коренастые звери с лихо изогнутыми челюстями и острыми шпорами на сочленениях лапок. Один, особенно крупный и жвалистый муравей, почувствовав на себе взгляд Пульхра, поднял голову, угрожающе пошевелил усиками и с размаха вонзил челюсти в ткань скафандра. Пульхр вздрогнул: в руку как будто ткнули раскаленным шилом. Неужели муравей сумел прокусить армоткань? Пульхр хотел прихлопнуть поганое насекомое ладонью, но муравей, ловко увернувшись, перепрыгнул на другую руку и снова ужалил. Число муравьев чудесным образом начало увеличиваться, и через несколько мгновений обе руки по локоть кишели муравьями, которые остервенело вгрызались в ткань скафандра. Видимо, муравьи при укусах выделяли какой-то яд: Пульхр почувствовал, как грудь стиснуло острой болью, каждый вдох давался с трудом. Он хотел закричать, но слипшиеся легкие издали лишь жалобный всхлип. Пульхр обернулся за помощью к Чехову, но не увидел ни Чехова, ни Дедала, ни реки, ни берега, ни причала. Он остался наедине с раскаленным зеленоватым солнцем пустыней и разъяренными насекомыми. Пульхр понял, что его сожрут живьем, а в его черепе, возможно, тоже организуют муравейник. Боль от укусов стала невыносимой. Хрипя, он упал на колени, и изо всех сил принялся колотить руками по песку.
  
  Размахивая во сне руками, он ударился локтем о реальную стену каюты и проснулся. Легкие ссаднило так, словно он пробежал двадцать километров в противогазе. Он рывком сел, и, еще толком не проснувшись, продолжал стряхивать с рук оставшихся во сне муравьев. Постепенно до него дошло, что произошедшее всего лишь кошмар, он расслабился и лег на спину. Понемногу дыхание восстановилось. Высыхающий пот приятно холодил кожу, а вместе с ним размягчалась и уходила из груди боль.
  
  Опять раковина и муравьи... Этот сон он уже видел, но в прошлый раз это не было кошмаром. Пульхр где-то читал или слышал, что повторяющийся сон - признак того, что подсознание пытается донести до человека какую-то важную информацию, которую он, бодрствуя, по каким-то причинам игнорирует. Обычно это означало проблемы со здоровьем.
  
  До сих пор на здоровье Пульхр не жаловался. Но последнее медицинское обследование он прошел два года назад, возможно, за это время какая-то болячка и прицепилась. Обычно проблемы со здоровьем у космофлотчиков начинаются после сорока, у клонов немного позже, так что уже пора. Опять же алкоголь в последнее время... Левая ладонь чешется. Это хорошо. Это к деньгам. Как закончим, надо показаться Картье...
  
  Но бывает и так, что подсознание пытается подсказать решение задачи, которую человек никак не может решить в своей бодрстующей ипостаси. Царев, кажется, безуспешно бился над какой-то малопонятной нормальному человеку математической задачей несколько лет, пока однажды не увидал во сне принципиальную схему корпускулярно-волнового двигателя, хотя изначально одно с другим никак не было связано. Ну что же, попробуем проанализировать, что нам хочет сказать подсознание.
  
  Итак... Мертвый Чехов. Ну, он почти каждую ночь снится. В последнее время особенно настойчиво - подсознание, похоже, не может смириться с тем фактом, что Чехов, спустя столько лет после своей смерти, вдруг объявился живым и здоровым. Интернат тоже часто снится, в этом нет ничего нового или необычного: детство - один из главных поставщиков сюжетов для сновидений.
  
  Далее... Лемурианин Дедал. В реальности Пульхр с ним встречался лишь дважды, а сниться он повадился чуть ли не каждую ночь. Видимо, инопланетянин-андрогин, оказавшийся в итоге женщиной, сумел чем-то зацепить подсознание. В сегодняшнем сне, кстати, Дедал был не в штатском, как обычно, а в зеленом скафандре, очень похожем на тот, что носит Стерн. Что этим хочет сказать подсознание? Или всего лишь выверт сонного ума, перетаскивающего и складирующего дневные впечатления в долговременную память?
  
  Раковина, понятное дело, символизирует шахту. Муравьи в мифологии многих народов связаны с демонами и подземным миром, а раз Пульхру это сразу пришло в голову, то не трудно догадаться, что муравьи в его сне символизируют зомби. Пульхр вспомнил, что раковина во сне пахла как зомби. Да что так руки-то чешутся? А не завелись ли у нас тут, часом, клопы? Значит... Муравьи в раковине - это зомби в шахте. Муравьи искусали руки - видимо, подсознание хочет избежать любого контакта с зомби.
  
  Пульхр скреб руку с каким-то извращенным сладострастием, пока не почувствовал под пальцами липкую влагу. Это еще что такое? Он сел, и потянулся к выключателю. Вспыхнул свет. Пульхр уставился на свои руки. Вот тебе и муравьи... Кожа ниже локтей покраснела и покрылась мелкими бледно-розовыми волдырями. Левая рука была расчесана так, что из царапин сочилась бледная сукровица. Пульхр потрогал волдыри и боли не почувствовал. А вот вид весьма тревожный. Пульхр посмотрел на часы. Четыре утра. Два часа до рассвета.
  
  - Дежурный! - позвал Пульхр. - Вызови Бенуа!
  
  Бенуа появился через пару минут, мутный, сонный, всклокоченный и мечтающий нырнуть обратно под одеяло.
  
  - Извини что разбудил, - сказал Пульхр, - похоже, у меня проблема по твоей части, - и показал Бенуа руки.
  
  Бенуа рывком проснулся и собрался в пучок.
  
  - Сними футболку, - велел он. - Язык покажи.
  
  Бенуа заглянул в глаза, пощупал шею под челюстью, за ушами, потрогал волдыри.
  
  - Как себя чувствуешь?
  
  - Нормально. Только руки чешутся.
  
  - Да, вижу, что чешутся. Крапивница.
  
  - Аллергия? Отродясь у меня никаких аллергий не было.
  
  - Реакция на еду, возможно. Пайки, которыми мы здесь питаемся, уже больше двух лет лежат на складе. Двое наемников тоже жаловались на пищеварение.
  
  - У пайков срок годности восемь лет.
  
  - Ну, может быть, не в еде дело. Крапивница может быть реакцией организма на ксенобиотики: бытовая химия, лекарства, тяжелые металлы, красители, пестициды. Бывает таким образом организмъ реагирует на паразитов...
  
  Судя по тому, как они одновременно поглядели друг другу в глаза, им обоим в голову пришла одна и та же мысль.
  
  - Великая Мать! - выдохнул Бенуа и непроизвольно отряхнул пальцы, которыми только что так опрометчиво ощупывал капитанские волдыри.
  
  - Я что... заразился? - спросил Пульхр, кашлянув.
  
  - Надо взять кровь на анализ, - уклонился от прямого ответа Бенуа. - Там видно будет.
  
  - Возьми конечно.
  
  Вот они к чему были, сны эти... Бенуа вышел, столкнувшись въ дверях с Чеховым.
  
  - Ого! - сказал Чехов, с уважением глядя на ошпаренные крапивницей руки. - Болят?
  
  - Чешутся. Не подходи. Я, похоже, заразился.
  
  - Ага! А я кому-то говорил шлем не снимать!
  
  - Стерн говорила, что патоген не передается по воздуху.
  
  - Нашел, кого слушать.
  
  - Ничего страшного, - сердито ответил Пульхр, искренне надеясь, что это так. - Пропью курс таблеток. Это всего лишь грибок, а не ветряной менингит.
  
  Вернулся Бенуа со жгутом и иглами. Пульхр глядел на бодро стекающую в пробирку кровь и размышлял о том, что творится в голове у Стерн, если она добровольно готова заразиться этой дрянью. Да не просто готова, а страстно этого желает.
  
  - Что делать, если анализ положительный? - спросил Бенуа, выдергивая иглу и ослабляя жгут.
  
  - Лечить. А на все остальное есть устав. Командование переходит старпому, меня в карантин, всех кто был внизу - проверить. Жду от тебя результатов анализов как можно быстрее.
  
  Хоть бы это аллергия, хоть бы это аллергия... Наслушался Стерн, что грибок малозаразен... Когда, интересно, подцепил? Память с готовностью начала выдавать воспоминания: вот он снял маску в лаборатории Стерн, когда нюхал, чем пахнет из вскрытого зомби; вчера зашел к зомби в пассажирский отсек без шлема; вчера же ходил по заброшенному городу без шлема, да еще, идиот, голыми руками сгребал песок с того чертова захоронения... Голыми руками... Сгребал песок...
  
  - Бенуа, подожди! Что ты там говорил про тяжелые металлы?
  
  - Когда?
  
  - Ну, что аллергия может быть реакцией на тяжелые металлы.
  
  - А-а, да. Контакт с ртутью, таллием, свинцом. Нарушений сна, потливости, сердцебиения в последнее время нет?
  
  - Только что кошмар снился, с потом и сердцебиением.
  
  - А я знал, что так будет! - сказал Бенуа, которого послушать, так он знал все, но почему-то всегда задним числом, что Пульхра всегда в нем раздражало. - У нас здесь работает старый дизель, черт знает каких времен. А раньше в топливо добавляли тетраэтилсвинец, жутко токсичная дрянь, вызывает все эти симптомы.
  
  - Почему не сказал, если знал?
  
  - Я говорил Сикорскому...
  
  - А при чем тут Сикорский? Задача Сикорского была запустить дизель - он запустил. Кто у нас специалист по химической и биологической безопасности, ты или Сикорский?
  
  - Я.
  
  - А может быть Сикорский твой командир?
  
  - Никак нет.
  
  - Почему анализ топлива не сделал? Тоже никто не сказал?
  
  - Предыдущая команда использовала этот дизель, значит, все в порядке было, - начал сдавать назад Бенуа.
  
  - Ну и где сейчас твоя предыдущая команда?
  
  Бенуа скорбно пожал плечами. Вид у него был такой, как будто он лично затравил предыдущую команду выхлопами тетраэтилсвинца, но очень сожалеет о своем поступке. Молод, молод еще Бенуа. Не хватает опыта. Ну, это дело наживное.
  
  - Выводы сделал? - спросил его Пульхр.
  
  - Так точно.
  
  - Можешь идти.
  
  Бенуа вышел, оставив на прощание пластиковую баночку для забора мочи. Пульхр, прищурившись, уставился на Чехова.
  
  - Чего? - спросил тот.
  
  - Зомби еще не ушли?
  
  - Начинают потихоньку расходиться.
  
  - Когда все уйдут, выводи бронетраспортер. И пару ребят прихвати. И дроны.
  
  - А что по поводу зомби для Бенуа?
  
  - Чего?
  
  - Ты вчера приказал наловить ему для опытов десяток мертвяков...
  
  - Ну, поручи Лютому, что, они без тебя не справятся?
  
  Пульхр не спеша надел абордажный костюм, проверил пистолет и поднялся на среднюю палубу. Дверь в пассажирский отсек открылась, едва он к ней подошел.
  
  - Спасибо, - кивнул Пульхр в камеру.
  
  За ночь зомби протрезвели, оголодали, и появление человека восприняли с энтузиазмом, засуетились, завыли, заскрипели зубами. Пульхр, не обращая внимания на тянущиеся к нему сквозь решетки конечности, вошел в камеру, в которой ночевала Стерн. От поднятого покойниками шума она проснулась и села, потягиваясь и позевывая, как кошечка.
  
  - Доброе утро, - сказал Пульхр.
  
  - И вам. Когда мы начинаем наш эксперимент?
  
  - Подождите со своим экспериментом. Где ваш прибор? Он у вас с собой?
  
  - Какой прибор?
  
  - Ну, которым вы собирались определять, настоящая руда или нет.
  
  Стерн встрепенулась:
  
  - Зачем вам? Неужели нашли?
  
  - Не знаю. Хочу проверить одну догадку.
  
  Стерн слазала в свой неразлучный рюкзак и достала обсидиановый гвоздь.
  
  - Вот он. Но я поеду с вами!
  
  - Где ваш скафандр?
  
  - Остался внизу.
  
  - Пойдемте.
  
  Ее скафандр валялся на спинке стула в кают-компании. Стерн без предупреждения скинула куртку, и капитан понял, что происходит, только когда она начала стягивать с себя штаны.
  
  - Вы что, носите скафандр на голое тело? - спросил Пульхр, отвернувшись.
  
  - Такой дизайн. Что с вами? Никогда не видели голых женщин?
  
  - Вас видеть голой в мои планы не входило.
  
  - За что мне такое особое отношение?
  
  - Доктор Стерн, прекратите.
  
  - Ладно, я пошутила. Можете поворачиться.
  
  В машине Стерн смачно хрустела белковыми чипсами из пайка, поглядывая в окошко. Светлеющее небо обещало зарю. Свет фар периодически выхватывал из темноты сутулые темные фигуры, спешащие к себе в шахту. Пульхру вспомнил свой сон. Муравьи спешат укрыться в свой муравейнике до заката, а эти - до рассвета.
  
  Радист-пулеметчик на переднем сидении обернулся.
  
  - Господин капитан, вас вызывают со "Звезды"!
  
  - Кэп! - это был Бенуа.
  
  - Слушаю.
  
  - Результат отрицательный. Никаких следов грибка у вас в крови я не нашел. Правда, есть признаки небольшого воспаления, хорошо бы обследовать. И в дизельном топливе никакого тетраэтилсвинца не оказалось.
  
  - Понятно. Отбой.
  
  Чехов взглядом спросил: "Как оно?", Пульхр показал условным знаком штурмовика "все в порядке".
  
  Когда бронетранспортер въехал в заброшенный город и остановился возле "котлована", краешек солнца уже показался над горизонтом.
  
  - Какое забавное сооружение, - сказала Стерн, заглядывая в "котлован". - Как будто древние греки поручили пчелам построить амфитеатр. Или нет, больше похоже на зиккуратат ацтеков-гайкопоклонников, вывернутый наизнанку...
  
  - Нам вниз, - прервал Пульхр ее поток ассоциаций.
  
  Стерн кивнула, подошла к самому краю, потыкала в напульсник, наклонилась вперед и вдруг сорвалась вниз. От неожиданности сердце Пульхра пропустило пару ударов. Но ничего страшного со Стрен не случилось, какая-то невидимая сила бережно ее подхватила, и она, плавно и невесомо, как сильфида, скользила вниз, едва касаясь ступеней носками ботинок.
  
  - Ничего такой у тебя скафандр, - сказал Чехов, когда они с Пульхром, не в пример тяжелее и громче, спустились следом. - Где брала?
  
  - Там таких больше нет, - в тон ему ответила Стерн, озираясь. - Ну, и где ваша руда? - спросила она у Пульхра.
  
  Тот показал под ноги.
  
  - Песок? Обычный песок?
  
  - Только тот, который в котловане.
  
  Стерн достала свой обсидиановый гвоздь и с видимым трудом вдавила его в песок по самую шляпку.
  
  - Ну что? Это оно? - спросил Пульхр. - Или не оно?
  
  - Давайте подождем.
  
  Через несколько минут Чехов соскучился, снял шлем и достал из-за ворота скафандра пачку сигарет.
  
  - Угостишь? - спросила Стерн.
  
  Они успели выкурить по сигарете и начать по новой, когда гвоздь начал испускать едва заметное зеленоватое свечение, потихоньку разгораясь.
  
  - Да, вы правы. Похоже это действительно то, зачем вас послали. Поздравляю, - недовольный тон Стерн явно противоречил ее словам.
  
  Чехов от восторга раскатисто завопил, подкинул шлем, поймал его и полез обнимать Стерн, потом Пульхра, потом снова Стерн.
  
  - Все, Чехов, хватит вопить! - сказал Пульхр, изо всех сил скрывая улыбку. - Чехов, Стерн, немедленно надеть шлемы. Руда токсична. Чехов, я кому сказал? Радоваться будем потом. Сейчас нужно унести выигрыш из казино. У нас одиннадцать часов. Надо успеть все сделать до заката.
  
  ***
  
  Пульхр стоял на краю "котлована" и, сложив руки на груди, наблюдал за погрузкой.
  
  Перед началом работ Олсен построила погрузочную бригаду и Пульхр объявил, что они грузят самородный осмий. Поэтому все работы в "котловане" должны проводиться в абордажных скафандрах, запрещено даже поднимать забрала: на открытом воздухе осмий окисляется, выделяя ядовитые пары.
  
  - Легкие выжжет на раз! - заявил Пульхр, и для пущего эффекта продемонстрировал свои ошпаренные руки.
  
  Из-за тесноты песок грузили вручную. Это оказалось неожиданно трудоемким делом. Песок сам по себе был очень тяжелым - как и положено осмию. Вдобавок он, как мокрая глина, прилипал к железным лопатам, и чтобы стряхнуть его в контейнер, приходилось прилагать значительные усилия. Лучше показали себя титановые пехотные лопатки, к ним песок не лип, но руда каким-то образом взаимодействовала с титаном: через пару часов работы лезвия таких лопаток начали трескаться, крошиться и вскоре весь инструмент пришел в негодность. Пришлось вернуться к железу.
  
  Песок грузили в черные контейнеры, которые привезла с собой Стерн. Когда ящик наполнялся, крышку закрывали, и Олсен его опечатывала. Потом ящик волокли наверх и далее на шаттл. Когда набиралось восемь ящиков, шаттл отправлялся к "Неуловимому", где груз попадал в чуткие руки команды разгрузки.
  
  Олсен была в своей стихии. Несмотря на все трудности, погрузка шла с опережением в два часа. А это означало, что перед тем, как приступить к сворачиванию лагеря на "Звезде" команде и наемникам удастся отдохнуть не четыре часа, а целых шесть. Завтра до заката Пульхр планировал покинуть Голконду.
  
  Из котлована выпорхнула Стерн.
  
  - Ну, как у вас дела? - спросил ее Пульхр.
  
  - Олсен выгнала. Я хотела помочь, а она говорит, что я только суету навожу.
  
  - У нее и без вас хватает рабочих рук. Ничего, если хотите, завтра, пока мы снимаем лагерь, отправлю сюда с вами кого-нибудь, чтобы вы могли осмотреть захоронение без спешки.
  
  - Да, было бы неплохо. А как вы догадались, что этот песок - то что мы ищем? И зачем вообще зомби приносят сюда руду?
  
  - Если бы вы не подсказали, я бы не догадался.
  
  - Я подсказала? Какая я молодец! Но что-то я такого не припомню...
  
  - Вчера, обследуя этот городок, мы с Чеховым случайно наткнулись на "захоронение". Я по глупости залез в песок голыми руками и получил аллергию, как при отравлении тяжелыми металлами. А вечером вы рассказали мне про культ Изначального, как зомби ему поклоняются, добывая для него руду. Все детали сложились. Вы понимаете, кто там похоронен?
  
  Стерн задумчиво почесала стекло своего шлема.
  
  - Хотите сказать, это там Изначальный похоронен?
  
  - Именно. То, что песок на дне "котлована" оказался осмием, это подтверждает.
  
  - Как-то это все странно и нелогично. Почему зомби похоронили его здесь, на всеобщем обозрении, а не у себя в шахте, где могли бы его защитить? Да и вообще, все захоронение совершенно не похоже на работу зомби. Откуда у них такие технологии?
  
  - А его похоронили не зомби.
  
  - Кто тогда?
  
  - Хозяева шахты, кто бы они не были.
  
  - А им это зачем? Тем более, похоже, что его залили этим стеклом или, я не знаю, смолой, когда он был еще жив.
  
  - С учетом всей имеющейся у нас информации, я полагаю, что дело было примерно так. Кто-то, неважно кто, лемуриане, местные или третьи лица, наладили добычу руды: зомби под воздействием грибка добывают самородный осмий и несут его своему божеству, Изначальному, который передает руду хозяевам шахты. Так?
  
  - Допустим.
  
  - В таком случае, Изначальный - самое слабое звено схемы. Зомби-шахтера можно сделать из любого человека. Благодаря грибку, его даже учить добывать руду не нужно. А вот Изначальный - в единственном экземляре, рано или поздно он умрет, и зомби съедят его труп. И тогда вся схема пойдет вразнос: зомби никому другому свою вечную славу не отдадут, а будут хранить у себя в шахте до второго пришествия, и забрать ее оттуда будет крайне сложно. Единственное, что останется хозяевам, это то, что вы предлагали сделать с собой: создать нового Изначального и внедрить его культ. При этом нужно убедить грибок, что этот Изначальный - настоящий, а не самозванец. Все это сложно, долго и может не сработать. Грибок с возрастом наверняка стал более опытным и недоверчивым. Обмануть его во второй раз будет гораздо сложнее. Проще культ еще живого Изначального переделать в культ вечно живого Изначального. То есть убить его, но таким образом, чтобы он навсегда остался наглядным символом самого себя и вечно вдохновлял зомби на труд и на подвиг. Я так предполагаю, однажды лунной ночью хозяева шахты собрали здесь всех зомби, на глазах у них залили Изначального какой-то застывающей смолой и объявили его живее всех живых. А зомби с тех пор носят руду к его гробу.
  
  - Все равно не понимаю, почему они похоронили его здесь, буквально посреди города, а не в шахте, где зомби могли защитить свои капиталовложения?
  
  - Именно потому, что зомби не отдадут свой урожай только Изначальному и никому другому, даже хозяевам шахты. Хозяева похоронили Изначального в пошаговой близости от шахты, так, чтобы зомби могли по ночам приносили сюда свой урожай, но не мешали забрать его днем.
  
  - Но так его кто угодно может забрать!
  
  - Никому даже в голову не придет искать песок в пустыне, да еще на самом видном месте. Выслеживать зомби тоже бесполезно, они приносят сюда руду буквально по крупицам.
  
  - Вы же нашли!
  
  - Я об этом и говорю. Я ничего не видел, потому что слишком пристально вглядывался. Я стоял на этом песке, даже залез в него руками и заработал крапивницу, но не расскажи вы мне вчера про культ Изначального, я бы до сих пор думал, что у меня аллергия на рыбные консервы.
  
  Пульхр замолчал. В небе, разглядывая капитана со всех сторон, лениво нарезал круги дрон.
  
  - Что вы намерены делать с пленными зомби? - спросила Стерн.
  
  - Их уже усыпили, и после заката вынесут наружу. Пусть возвращаются к себе в шахту. Руду мы у них изъяли, так что их ждет новая битва за урожай. Пятилетка сама себя за четыре года не выполнит.
  
  - Вы же понимаете, какую они представляют ценность для науки?
  
  - Что же тут может быть непонятного? Это ж мечта любого государства: абсолютно покорное население, которому ничего не надо, кроме гордости за державу и стакана спирта. Да и корпорациям такая технология будет интересна. Но у меня не исследовательское судно, я здесь не с научной миссией. А еще я в детстве посмотрел слишком много фильмов про то, как на космический корабль попадает опасная инопланетная форма жизни, и что бывает потом.
  
  - А что с Айроном?
  
  - Его отпустят на волю вместе с остальными.
  
  - Но ведь он - человек, гражданин Земли, профессор какого-то там университета...
  
  - Стелленбосского.
  
  - Вот именно!
  
  - Вряд ли Айрон сейчас удовлетворяет требованиям университета к своим сотрудникам.
  
  - Но у него на Земле осталась жена, дети!
  
  - Семейные ценности это прекрасно. Но Для Айрона сейчас его семья если и обладает какой-то ценностью, то в основном пищевой.
  
  - Мы можем хотя бы попытаться его вылечить!
  
  - Айрон практически зомби, грибок контролирует все его жизненные системы, и лечение убьет их обоих.
  
  - Всегда есть шанс! Когда мы будем на Земле?
  
  - Дней через десять-одиннадцать.
  
  - За это время многое можно успеть сделать! Даже если он умрет... Что бы вы предпочли на его месте: жить зомби или умереть человеком?
  
  - Вы в гуманисты решили податься?
  
  - Почему сразу в гуманисты? - немного обиделась Стерн. - Я хочу пробудить в вас чувство долга. Как там у вас в присяге говорится: служить и защищать?
  
  - Не у нас. И не в присяге.
  
  - Не цепляйтесь к словам! Айрон - мирный ученый, гражданин Земли и наш соотечественник! Представляете, сколько он тут натерпелся? А вы отказываете ему в праве вернуться домой, повидать перед смертью родных и близких, в последний раз утешить безутешную вдову...
  
  - Впечатлен вашим красноречием и понимаю, что вам хочется продолжить ваши исследования. Но для меня Айрон в первую очередь - биологическая угроза, и я ни в каком виде не допущу его на свой корабль, и тем более на Землю...
  
  В этот момент из бронетранспортера выскочил радист, и подбежал к Пульхру.
  
  - Господин капитан, срочный вызов с "Неуловимого", по шифрованному каналу...
  
  - Что у них опять там случилось? Все, доктор Стерн, разговор окончен, я должен идти.
  
  Стрен поглядела на него с плохо скрытой ненавистью, что-то пробормотала сквозь зубы и побрела прочь, в развалины. Пульхр залез в бронетранспортер и надел наушники.
  
  - "Джо"?..
  
  - Вы хорошо меня слышите, господин капитан? - спросил "Джо".
  
  - Четко и ясно. Что случилось?
  
  - У меня есть информация критической важности.
  
  - Слушаю.
  
  - Это вещество, которое вы грузите...
  
  - Осмий.
  
  - Да, я слышал, как вы всем рассказываете, что это самородный осмий, если такой вообще бывает в природе. По виду ваш самородный осмий почему-то больше всего напоминает обычный песок. Дело не в этом. Я тут кое-что прикинул: судя по показаниям весов погрузчика, контейнер, который вы только что погрузили на грузовой шаттл, весит шестьсот семьдесят четыре килограмма. Предыдущие контейнеры весили примерно столько же. Учитывая, что размер контейнера тридцать пять на тридцать пять на двенадцать сантиметров...
  
  - "Джо", короче.
  
  - Короче: плотность вещества, которое вы грузите, в два раза больше, чем у осмия. Но ведь это невозможно! Осмий и иридий самые плотные вещества во Вселенной! А тут в два раза больше! Объясните, что происходит? Я неисправен? Я ошибся в расчетах? Я опять не учел какой-то фактор? Что все это значит, господин капитан?
  
  - Это значит, что старушка Вселенная все еще способна нас удивить. С тобой все в порядке, успокойся. Осмий и иридий самые плотные вещества, известные нашей науке. Нашей, человеческой науке, понимаешь?
  
  В наушниках послышался треск, и тут же эфир снова стал чистым.
  
  - Вы хотите сказать, что это вещество неизвестно нашей науке, но известны чьей-то другой? Единственный вид разумной жизни, кроме людей, - лемуриане, а единственная известная нам технология лемуриан это их двигатели и топливные капсулы, работающие на неизвестном нам веществе. Вы хотите сказать, что это то самое вещество?
  
  - Предположительно.
  
  - Действительно, это многое объясняет. Если экзотическая материя топливных капсул способна проделывать дыры в пространственно-временном континиуме, то вероятно, и в сыром виде она способна искажать наше пространство, что может восприниматься приборами как огромная масса, и, соответственно, при расчете дает нереальную плотность.
  
  - "Джо", у тебя есть еще вопросы? У меня много дел...
  
  - Да, господин капитан, у меня еще есть вопросы. Я хочу убедиться, что вы понимаете перспективы обладания таким грузом.
  
  - Что ты имеешь в виду?
  
  - Вы же понимаете, что если мы передадим этот груз не лемурианам, а, например, Альянсу, то нам заплатят любые деньги. Буквально любые. Сделают все, чего бы мы не потребовали! Земные ученые не смогли понять принцип работы лемурианских двигателей и топливных капсул, возможно, потому, что имели дело с уже очищенной и переработанной экзотической материей. Если у них в руках окажется исходное вещество... это может в корне изменить ситуацию!
  
  - "Джо", ты сейчас серьезно предлагаешь мне кинуть лемуриан на первом же задании?
  
  - Ни в коем случае, господин капитан. Я просто указываю на такую возможность. В конце концов, не обязательно передавать Альянсу весь груз. Хватит нескольких килограмм. Работы по загрузке еще не завершены, вы легко можете утаить килограмм десять-двадцать. Это всего две-три горсти, господин капитан, и мы никогда больше не будем нуждаться в деньгах... Я бы мог все организовать через черный рынок...
  
  - Нет, "Джо". Лемуриане до сих пор были со мной честны, авансом предоставили мне свои технологии. Первым я никогда не нарушу честные отношения. А ты лучше подумай вот о чем: если лемуриане узнают, что мы утаили часть груза, то, даже если не станут нашими врагами, работать с нами перестанут. И вполне могут сообщить Альянсу, что один из его кораблей, вместо того, чтобы идти к Тау Кита, отправился в свободное плавание. Помогут тебе деньги, если они у тебя к тому моменту еще останутся, когда у нас закончатся топливные капсулы, а новых взять будет неоткуда? Команде проще - мы затеряемся в толпе. А ты куда денешься? Жухало долго не живет... Нет, "Джо", в долговременной перспективе честность - лучшее поведение. Не расстраивайся. Слишком хорошо это тоже плохо.
  
  - Понял вас, господин капитан.
  
  - Как там у вас идет подготовка к карантину?
  
  - Карантин готов. В восьмом отсеке, изолятор, лабораторию и обсервационные помещения, - все готово. Всю наземную группу мы сможем проверить на патоген за двадцать шесть часов, еще двадцать займет досмотр и дезинфекция оборудования и личных вещей.
  
  - Хорошо, держи меня в курсе.
  
  - До связи, господин капитан.
  
  Пульхр снял наушники и выбрался наружу. Из котлована появился Чехов.
  
  - Скоро заканчиваем, уже дно показалось. - сказал он. - Олсен говорит, половину группы уже можно отправить на "Звезду".
  
  - Хорошо. Стерн заодно заберите. Она уже заколебала Олсен. Кстати, кто-то догадался, что это на самом деле?
  
  - Всем плевать. Осмий так осмий. Все хотят побыстрей отгрузиться, снять лагерь и свалить с этой планеты.
  
  - А вот "Джо" сообразил. Оказывается, у этого вещества какая-то нереальная плотность.
  
  - Ну, "Джо" парень головастый, было бы странно, если бы он не допер.
  
  - Еще он предложил утаить пару килограмм и продать Альянсу.
  
  - Дельная мысль, кстати. Почему бы нам именно так и не поступить? Это ж какие деньги можно поднять! И риска нет: кто знает, сколько здесь точно руды? Закинем в контейнер пару лопат обычного песка, его и так понемногу в "котлован" задувает сверху. А разницу заберем себе.
  
  - Погляди вон туда, - Пульхр указал на улицу с полуразрушенными домами. - Видишь?
  
  В этот момент из одного из домов появилась Стерн и поломала всю наглядность.
  
  - Что я должен увидеть? - спросил Чехов. - Стерн?
  
  - Зараза! Ну, при чем тут Стерн? Развалины видишь?
  
  - Ну?
  
  - У ребят на этой планете все было хорошо, пока они не нашли это вещество, - Пульхр показал на очередной контейнер, который вытащили из "котлована" и грузили на джип. - Теперь здесь остались только зомби-шахтеры. Если наши ученые научатся делать топливные капсулы, очень скоро нам некуда будет возвращаться.
  
  - Да ладно! Думаешь, лемуриане такие крутые? Земля две Космические войны пережила! Уж как-нибудь отобьемся. А когда научимся делать такие же двигатели как у лемуриан - сами к ним слетаем!
  
  - Вот про это я и говорю, - усмехнулся Пульхр. - Земляне своими силами, на корпускулярно-волновых двигателях, ухитрились устроить две глобальные бойни. Треть Земли в радиоактивных пустошах. Денеб разнесли на куски вместе с гражданским населением, потому что не смогли поделить. За Психею до сих пор непонятно кто воюет неизвестно с кем. Что творится на спутниках Юпитера не знает даже Мезальянс, который их официально колонизировал. И ты хочешь в это уравнение ввести еще и лемурианские двигатели? Чтобы все это добро выплеснулось за пределы Солнечной системы? Хотя о чем я, к Тау Кита идет карательный флот. Слава Матери, он хотя бы идет на корпускулярно-волновых.
  
  - Война - двигатель прогресса, - возразил Чехов.
  
  - Знаешь, сколько было население Земли до изобретения корпускулярно-волнового двигателя? Больше десяти миллиардов! А сейчас, двести лет спустя людей осталось всего шесть миллиардов, из них на Земле - меньше четырех. Боюсь, дальнейшего развития технологий наше человечество может не пережить. Останется один прогресс. Без населения. Искренне надеюсь, что в Солнечной системе это вещество никогда не найдут. Ну, это в любом случае дело далекого будущего. А пока мы выполнили задание лемуриан, и у нас теперь будут деньги и то, чего не купишь ни за какие деньги.
  
  - Топливные капсулы?
  
  - Свобода! Знаешь, что это такое?
  
  - Делать что хочешь.
  
  - Нет. Свобода это находиться там, где ты хочешь быть, и не находиться там, где ты быть не хочешь. То есть да, в нашем случае это топливные капсулы.
  
  
   ГЛАВА 15
  
  - Господа офицеры! - сказал Пульхр и поглядел со значением. - Хочу сообщить вам хорошую новость - Наемники Чехова решили присоединиться к нам на постоянной основе. У нас снова есть космопехота!
  
  - Ну еще бы они не решили, - буркнул Юсупов в тарелку.
  
  Они сидели в кают-компании за командирским столом, Пульхр ужинал, Юсупов обедал, Сикорский завтракал. Четвертое место пустовало: сегодняшний разговор был сугубо между капитаном и его помощниками.
  
  Недовольство старпома было понятно. Наемники единогласно проголосовали за то, чтобы стать пехотным подразделением "Неуловимого". Свой космический корабль был нежной мечтой любого наемника. Конечно, прибавится начальства, обязанностей и дисциплины. Зато теперь не нужно месяцами выжидать, пока тебя кто-нибудь наймет, волноваться, эвакуируют ли тебя после задания, не оставят ли подыхать, не кинут ли с деньгами, да мало ли что еще может сотворить левый заказчик с доверчивыми солдатами удачи. К тому же наемники, из-за специфики своей работы, очень любят и уважают медицину, а ее на "Неуловимом" было аж пять - пять! - хирургических модулей, настоящий врач, плюс фельдшер и два унтер-санитара.
  
  Но если наемники были рады влиться в дружный коллектив "Неуловимого", то коллектив в лице старпома и стармеха вяло пытался отторгнуть инородное тело. Юсупов и Сикорский, вечные соперники в борьбе за ресурсы, по такому случаю решили объединиться и выразить капитану свое атанде. Во-первых капитан принял наемников в команду, не испросив разрешения у своих помощников, а это значит, что отныне придется делить с ними добычу. Во-вторых Пульхр положил им жалование, пусть и небольшое, но все равно - вырвал кровные из родного бюджета. В-третьих, космопехота подчинялась непосредственно капитану, а значит его власть на корабле существенно усиливалась.
  
  - В связи с увеличением личного состава, на корабле предстоят некоторые изменения, - продолжил Пульхр, игнорируя фырканье Юсупова. - Прежде всего, нам нужно нанять еще двух коков...
  
  - Это еще зачем? - перебил его Юсупов.
  
  - Камбуз теперь будет готовить на всех.
  
  - Наемники же сами себе готовят!
  
  - Готовят, - согласился Пульхр. - Я вчера спустился к ним и попробовал, что они там себе готовят. Есть это, конечно, можно, но довольно неприятно. Поэтому, - возвысил он голос, давая этим Юсупову, уже открывшему рот, понять, что снова перебить себя не позволит, - я вам, господин старший помощник, повторно сообщаю, что камбуз теперь будет готовить на всех, а для этого нам в ускоренном темпе нужно найти и нанять еще двух коков. Разрешите попросить вас оказаться мне эту услугу?
  
  - Слушаюсь.
  
  - Благодарю вас. Далее. Раз уж мы взяли наемников на жалование, то было бы расточительством оставить их в покое. Поэтому пехотинцы, когда они не заняты непосредственно боевыми действиями и подготовкой к ним, будут нести вахты и дежурства наравне с остальными членами команды.
  
  Господа офицеры переглянулись и насупились еще больше. Им же теперь придется окучивать всю эту ораву! Это же представить страшно: по космическому кораблю будут разгуливать три десятка любопытных сухопутных идиотов, и у каждого пара длинных, как у орангутанга, верхних конечностей.
  
  Но Пульхр пришел подготовленным. Он вынул из кармана пачку картонных карточек, размером и оформлением напоминающих игральные карты, что, по его задумке, должно было на подсознательном уровне вызывать у господ офицеров положительные ассоциации. На рубашке каждой карточки имелась фотография, имя и должность каждого вновь принятого на службу наемника, на обратной стороне - краткая его характеристика, для азарта слегка приукрашенная. Пульхр подумывал, не сделать ли портреты двойными, с горизонтальной симметрией, как на игральных картах, но решил не увлекаться.
  
  - Так, Чехова, Лютого и еще двоих я оставляю на управлении. Фельдшера Картье зарезервировала за медицинской службой, химика забрал себе Бенуа, - Пульхр выбрал из стопки шесть карточек. - Остается двадцать шесть человек, - он плюхнул карточки на середину стола. - Налетай.
  
  Господа офицеры не повелись, а вместо этого поворотили носы, Юсупов - на правый борт, Сикорский - на левый.
  
  - Пульхр, никакой пользы нам от них не будет, - озвучил Юсупов. - Просто загони их в отсек, и пусть не высовываются. Это же сухопутные крысы, балласт, амебы, пассажиры...
  
  - Ну почему же "сухопутные"? - Пульхр взял верхнюю карточку. - Вот, первый же попавшийся, мехвод Габриэль Карасюк, он же в случае надобности, боевой инженер, - при слове "инженер" Сикорский заинтригованно прянул правым ухом. - Четыре года служил на русской подводной лодке на Европе. Мастер спорта по подводному плаванию. Какой же он "сухопутный"?
  
  - Ну и где ты тут этого Карасюка плавать собрался? - продолжал гнуть губы старпом.
  
  - Что еще за Карасюк? - заинтересовался Сикорский. Он взял карточку из рук капитана и вгляделся в фотографию. - А-а, это же Солярис! Прозвище у него такое, - объяснил он Юсупову.
  
  - Почему "Солярис"? Фантастику любит, что ли?
  
  - Что? А, нет. Соляру он любит, мехвод же. Грамотный, между прочим, мужик. Пожалуй, я его себе заберу, - и забрал. - Мне инженеры не помешают. У меня в команде уже год людей меньше эксплуатационного минимума. Так что я всех инженеров тоже забираю, - и забрал инженеров. - И электриков. И у них еще сварщик был... А, вот он. Его тоже, - и забрал и электриков, и сварщика. - И, если ты не возражаешь, то я возьму также всех операторов дронов и еще троих на подсобные работы.
  
  План капитана работал как часы. Стоило Юсупову увидеть человеко-часы в чужих руках, как он тут же возжелал заполучить их себе.
  
  - Как это "не возражаю"? Еще как возражаю! У меня вон, на кормовой батарее один-единственный оператор остался! Он уже два года не спит - все вахту несет! Трюмных техников вместо девяти человек по штату только три! - и он принялся отжимать у Сикорского карточки.
  
  Сикорский оказал сопротивление.
  
  - Выбирай из тех, которые остались на столе, - заявил он, прижимая свои карты к груди. - Эти уже мои.
  
  - Ты всех лучших уже выбрал!
  
  - Меньше надо было клювом щелкать!
  
  Юсупов, стеная, как прокаженный, возвал к справедливости. Капитан поступил с мудростью, достойной царя Соломона: он собрал все карточки, тщательно перетасовал и поделил ровно попалам.
  
  - Каждому по тринадцать человек. Поменяетесь сами.
  
  - Почему ему столько же человек, что и мне? - осведомился Юсупов, сверкая сталью во взоре. - На мне весь корабль, боевая часть и камбуз. А на нем - только ходовая!
  
  - Далеко твоя боевая уйдет без моей ходовой? Я уж молчу про камбуз, - хихикал Сикорский, перебирая свои богатства.
  
  И началось. Капитан с аппетитом ужинал, поглядывая на помощников. Юсупов и Сикорский хищно торговались, обмениваясь личным составом. Со стороны могло показаться, что господа офицеры играют в странную карточную игру, в которой игрокам полагается все время орать друг на друга и вырывать карты из рук соперника. С клекотом и утробным рыком они совершали набеги и налеты, выдергивая из рядов противника самых лучшых, самых козырных и тащили их к себе в норы и гнезда. Двадцать шесть человек превратились в батальоны и полки. То в одну, то в другую сторону брели вереницы пленных электриков, техников и сварщиков. Камнем преткновения по неведомой причине стал скромный моторист Перепелкин, который переходил из рук в руки как какой-нибудь платиновый метеорит в эпоху Первоначального освоения.
  
  - Меняю Перепелкина на двух инженеров! - орал Юсупов.
  
  - Нахрена тебе моторист-то сдался? Да убери ж ты свои грабли! - отпихивал Сикорский старпомовские руки.
  
  - Меняю Перепелкина на двоих инженеров и оператора дрона!
  
  Отказаться от такого предложения не было сил. Рыдая, Сикорский продал Перепелкина, немедленно ощутил горечь утраты и стал торговать его обратно. Юсупов уперся и, не скрывая радости, принялся зачитывать с карточки перепелкинскую характеристику:
  
  - Моторист-электрик-гуртовщик! Я хотел сказать - крановщик. Три в одном! На стреле крана может розетку забабахать. Пулеметчик в третьем поколении! Породистый, чертяка! Ты можешь себе такое представить: не пьет! Вообще! Электрик - и не пьет! Загадка природы! Брильянт неограненный! Не курит! Великая Мать, да его же можно за деньги публике показывать! Не женат! Трое детей! Играет на губной гармошке "Реквием" Моцарта! Ай, какой замечательный мне достался Перепелкин! - все никак не мог нарадоваться старпом. - Ай, как мне повезло! Я его, наверное, у себя в каюте в рамку повешу! Кличка "Решето"! Ну, правильно: он же у нас потомственный пулеметчик. Ни пули мимо! После него во враге дыр остается больше, чем всего остального!
  
  Сикорский тоскливо слушал заливистый старпомовский смех, понимая, что паразит опять обманет, облапошит, объегорит, но не мог сообразить как и в чем.
  
  - Отдай Перепелкина, змей! - простонал он. - Как человека тебя прошу! Я тебе за него оператора дрона дам! Двух!
  
  - Трех!
  
  - Сильно-то не наглей!
  
  - Ладно, давай двух операторов дрона и кого-нибудь некурящего, для работ в погребе с боеприпасами. Сварщика, например.
  
  - Сварщика?
  
  Видение искрящейся электросварки в погребе со снарядами так поразило воображение Сикорского, что он полностью утратил способность к сопротивлению.
  
  - Ладно, давай! - неожиданно для себя самого согласился стармех. - Только из уважения к вашей бабушке!
  
  И Юсупов, незаметно ликуя, потащил к себе операторов и сварщика, ради которого вся эта афера и затевалась. В ходе дальнейших переговоров быстро выяснилось, что Сикорский совершенно не умеет торговаться: у него осталось одиннадцать человек против пятнадцати у змея старпома, который неожиданно потерял к драгоценному Перепелкину всякий интерес.
  
  - Как так вышло? Совершенно не понимаю! - недоумевал стармех, прозревая. - Все как в тумане. Заморочил, змеюка подколодная!
  
  Он хотел нажаловаться капитану, но с удивлением увидел, что того в кают-компании нет. Пульхр давно ушел. Они даже не заметили когда.
  
  ***
  
  А Пульхр, поужинав и насладившись ежедневным шоу, отправился в карантинные помещения, где все еще оставался один человек. Стерн сидела за столом, как будто ждала его прихода. Пульхр огляделся. Помещение напоминало склад, из которого вывезли все, кроме мусора. Стерн молча наблюдала за ним, и по ее взгляду было понятно, как ей все осточертело.
  
  - Вы уже поужинали? - спросил Пульхр.
  
  - Да, приносили что-то, не помню. Слушайте, а разве мне не положен алкоголь? Эта ваша чарка? Нет?
  
  - Во-первых, вы не член команды. Во-вторых, вы в карантине. Вы - единственный человек, который заразился грибком. А больным чарка не полагается.
  
  - Картье говорит, что они вылечили у меня грибок, и теперь я совершенно здорова.
  
  - Ну, мало ли какие могут быть неожиданности. Побудете пока здесь. Картье с Бенуа за вами понаблюдают.
  
  - Понятно. Огромное спасибо за беспокойство. Слушайте, а что вообще происходит?
  
  - В каком смысле?
  
  - Почему мы остановились? Разве вам не говорили, что на обратном пути должно быть три прыжка подряд?
  
  - Ну, говорили...
  
  - А я насчитала только один!
  
  - Да, мы успели совершить один прыжок, и произошла авария - выбило кингстон лемурианского двигателя. Ничего, скоро его отремонтируют, и мы продолжим путь.
  
  - А сейчас мы, стало быть, болтаемся непонятно где. Рядом, по-крайней мере, есть какие-то крупные небесные тела?
  
  - Не беспокойтесь. Мы вышли в полной пустоте. А что?
  
  - Да как вы не понимаете! Я же рассказывала вам про титанид!
  
  - А, эти ваши байки про космических кальмаров. Не беспокойтесь. Рядом ничего нет, только какой-то астероид, в десяти астрономических милях.
  
  - Крупный астероид? - живо спросила Стерн.
  
  - Около четырех километров в самой широкой части.
  
  - Мало, мало, - простонала Стерн.
  
  - Чего вам мало?
  
  - Единственное, чего боятся титаниды - гравитация. Будь рядом какое-нибудь крупное тело, на его орбите мы были бы в безопасности. Послушайте, нам надо как можно быстрее уходить отсюда!
  
  - Как только закончим ремонт...
  
  - Тогда хотя бы велите дать мне алкоголя! Или отдайте мне мои вещи!
  
  - Чего вы больше боитесь, этих ваших титанидов или остаться трезвой?
  
  - Вы что, наказываете меня за что-то? Вы не имеете права меня держать взаперти! Я здорова...
  
  Пульхр встал и прошелся вдоль стены.
  
  - А если вы здоровы, значит отдаете отчет в своих действиях?
  
  - Разумеется!..
  
  - Это хорошо. Космос - жестокое место, доктор Стерн. Поэтому и людям, чтобы выжить в космосе, приходится иногда быть жестокими. В космосе не действуют земные законы. За пределами орбит планет и приравненных к ним, действуют только устав, Космическое право и обычаи войны. Например, если на космическом корабле произойдет авария, и начнется голод, то космонавтам разрешается людоедство. Тянут соломинку, кого первого будут кушать. И ни один суд не признает это преступлением. А знаете, что делают с теми, кто применяет огнестрельное оружие внутри космического корабля?
  
  - Наслышана, - дернула плечом Стерн.
  
  - Это хорошо. А какое наказание полагается за попытку применения биологического оружия тоже знаете? Нет? Ваши друзья пираты вам о таком не рассказывали? Их выбрасывают за борт. В открытый космос. Без скафандра, разумеется. Хотите, я вам покажу, что происходит с человеком в открытом космосе? "Джо", выведи на экран ролик с казнью тех террористов...
  
  - Не надо, - быстро сказала Стерн.
  
  - Не хотите? Тогда я вам в общих чертах расскажу. Если выкинуть кого-нибудь за борт, ну, например, вас, смерть не наступит мгновенно. Где-то с минуту вы будете совершать активные беспорядочные телодвижения и кричать. Слышно вас не будет, звуковым волнам негде распространяться в безвоздушном пространстве. Потом вы умрете. Жуткая смерть, по сути дела это несколько казней в одной. В условиях открытого космоса трупное окоченение будет развиваться очень быстро и неравномерно, и ваше тело еще какое-то время будет крючиться, как будто в агонии, при этом из него будет выходить вода в виде пара. Вы правда не хотите посмотреть ролик? Нет? Раньше я считал такую казнь неоправданно жестокой, пока однажды я не увидал, как люди умирают от ветряного менингита. После этого я поменял свою точку зрения. Я тогда был командиром абордажной команды. В то время ветряной менингит только вывели, и пошла мода заряжать его в дымовые гранаты. Взяли мы какой-то корабль на абордаж, взошли на борт. Предложили сдачу. Вместо этого охрана применила по нам гранаты с патогеном. Нам-то что, мы были в абордажных скафандрах, а вот их экипаж никакой защиты надеть не успел. Кричать они начали через десять минут, а бредить через полчаса. А потом у них потек мозг через уши, и начала сползать кожа. Я уже не помню, с кем мы тогда воевали, чей это был корабль, но до сих пор иногда слышу их крики. Охрана сразу сдалась. Они говорили, что не знали, что в этих гранатах. Они всегда так говорят. Я приказал выкинуть их за борт, одного за другим. Так поступают все абордажники на кораблях Альянса. И после нескольких подобных случаев даже самые отмороженные пираты перестали брать на борт биологическое оружие. Так что жестокость иногда бывает полезна и оправдана.
  
   Стерн сидела бледная и необычно молчаливая. Пульхр вернулся на свое место за столом.
  
  - К чему это я? Ах да, мы нашли ваш тайник со спорами грибка в вещах Бенуа. Я даже не знаю, что тут хуже: то, что вы вопреки моим неоднократным предупреждениям все-таки попытались пронести патоген на борт моего корабля или то, что вы попытались подкинуть его моему офицеру. Теперь я хочу задать два вопроса, на которые надеюсь получить правдивые ответы, учитывая, что от безвоздушного пространства вас отделяет только вот эта стена и мое к вам пока еще хорошее отношение. Это была ваша единственная закладка или имеются еще?
  
  - Есть еще одна, - ответила Стерн, глядя в стол. - В ваших вещах. Я засунула ампулу со спорами в ваше мыло. Думала, ваши вещи обыскивать не будут.
  
  - Понятно, - кивнул Пульхр. Он знал про обе закладки, но рассказал только про одну, чтобы проверить искренность Стерн. - А что насчет руды, которую мы грузили? Тоже взяли образец?
  
  Стерн подняла глаза и покачала головой.
  
  - Не было такого.
  
  - Хорошо, верю. Ну и зачем это надо было? Кому вы собирались продать вашу плесень?
  
  Стерн поглядела на него с легким, но отчетливым презрением.
  
  - Ой, вам все лишь бы деньги!
  
  - Что тогда?
  
  Стерн помолчала немного:
  
  - Где-то в двух прыжках от Солнечной системы есть планетка, населенная людьми. Туда часто летают лемурианские каперы. Примитивное, но довольно самобытное общество. Я там была несколько раз. На этой планете есть остров, напоминающий остров Пасхи. Горы, пещеры, пляжи, джунгли. Крупных хищников нет. На нем живет несколько тысяч человек - вполне достаточно. Остров изолирован, попасть на него с материка довольно сложно. Я провела там около года. Идеальное место для эксперимента. Так что ни Земле, ни вашему драгоценному кораблю ничего не угрожало.
  
  Пульхр глядел на Стерн. Удивить его было трудно, но она сумела. Он попытался представить себе это место. Райский островок с закатами и приливами. Люди приняли ее, поили, кормили, пели ей свои песни, рассказывали свои предания, она играла с их детьми. И это все для того, чтобы однажды фея-крестная пожаловала к ним с пробирочкой, чтобы за их счет удовлетворить свои научные амбиции. Очередной исследователь, использующий благие намерения в качестве дорожного покрытия.
  
  - Вы собирались проводить эксперименты над людьми? - уточнил Пульхр на всякий случай, вдруг он что-то не так понял.
  
  - Сказал результат экспериментов над людьми! - некрасиво оскалилась Стерн. - Естественный отбор проводит опыты над живыми существами с начала времен, и в результате появилось человечество. Потом к естественному отбору присоединилась наука, и появились вы, клоны. Почему мне нельзя?
  
  - Доктор Стерн, вы же понимаете, что у вас проблемы с головой?
  
  Стерн недоверчиво улыбнулась.
  
  - Вы серьезно? Это вы мне говорите? Вы, военный клон, который предал Альянс и переметнулся к врагу? Тот, кто вас сделал, тоже очень сильно налажал. Мне только интересно, это сбой в вашей ДНК, или напортачили ваши воспитатели?
  
  - Вы понятия не имеете, почему я так поступил...
  
  - Ну, почему же не имею? Имею. И нисколько вас не осуждаю. На вашем месте я бы поступила точно так же. Но настоящему клону Альянса даже мысль такая бы в голову не пришла - дизертировать. Да еще и корабль угнать. Вы брак, девиация. Больше всего меня интересует, почему вы выбрали себе в хозяева именно лемуриан? В Солнечной есть множество государств и корпораций, которые с радостью приняли бы вас на службу. Но вы почему-то выбрали врагов Альянса и человечества.
  
  - Люди устроили в Солнечной системе полный бардак. Наука деградирует. Вы знали, что двигатели времен Второй Космической были лучше тех, что производятся сейчас? Да что там Вторая Космическая! Мезальянс! Мезальянс строит корабли лучше нас! У них мы покупаем орудия Ультимо-Раттио для наших крейсеров! Собственно, даже этот корабль сделан на верфях Юпитера. У Альянса есть только клоны. И мы могли бы исправить положение. Но программа клонирования используется только в военных целях, и даже в этом виде ее постепенно сворачивают. Лемуриане - единственная сила, которая несет порядок и развитие...
  
  - А-а, орднунга захотелось, герр капитан?
  
  - ...взять хотя бы пиратов. Земля сотни лет безуспешно боролась с ними. Ни Альянс, ни Мезальянс ничего не могли поделать со штатскими лоханями. А прилетели лемуриане, и пиратов в Солнечной системе не осталось.
  
  - Ну еще бы, они теперь лемурианские каперы и вместо Солнечной системы отжигают по всему рукаву Ориона. Знаете, что такое "Сады дьявола"?
  
  - Видимо, сейчас узнаю.
  
  - Даже не сомневайтесь. В амазонских лесах есть такие участки, где растет только один вид деревьев. И больше ничего, ни единой травинки. Местные индейцы считают, что в этих местах живет злой демон и стараются там не появляться. Как оказалось эти деревья вступили в симбиоз с муравьями, которые выкорчевывают ростки всех других растений, убивая конкурентов "своих" деревьев.
  
  - И к чему вы это?
  
  - Эта планета, Голконда, такой сад. Кто-то смахнул с поверхности планеты все, что могло помешать добыче руды. Теперь этих садовников заинтересовала Солнечная система. На Голконде они действовали грубо, их работа видна невооруженным взглядом. Видимо, очень спешили, чтобы как можно быстрее наладить добычу экзоматерии. Слава Великой Матери, в Солнечной системе хотя бы месторождений экзоматерии нет...
  
  - Откуда вы знаете?
  
  - Иначе мы с вами здесь не разговаривали, а строили бы светлое будущее в отдельно взятой шахте. Нет, у садовников на Землю другие планы, посложнее...
  
  - И вы знаете, что им от нас надо?
  
  - Да хотя бы пиратский флот...
  
  - Да разве это флот!
  
  - Ну, по сравнению с военными флотами может быть вы и правы. Но, в любом случае, их флот не меньше полумиллиона судов! Я летала с нашими каперами на двадцать прыжков от Солнца, и никаких других космических кораблей не встречала. Даже сами лемуриане передвигаются на кораблях земной постройки. Но и пираты это так, мелочь... Им надо что-то другое... Подозреваю, что они на базе нашей цивилизации собрались разбить очередной "Сад дьявола"...
  
  - Почему вы так думаете?
  
  - Все на это указывает. Да, они с нами не спешат, потому что наша цивилизация слишком большая, развитая и агрессивная. К нам садовники пока только присматриваются, заигрывают, забалтывают. Ах, великая культура, ах, русская литература! Отправляют своих детенышей к нам учиться, изучают изнутри, как бы получше нас использовать. А пока размечают делянку: что вырубить, что оставить, где пруд вырыть, где дорожку проложить. Организовали нам колонию на Тау Кита, вывезли туда людей, корабли, оборудование, а когда колония стала самостоятельной - разорвали с нею связь. Теперь под боком у Земли - один прыжок! - неспеша развивается лемурианская колония. Хуже всего, что лемуриане лезут с отверткой внутрь нашей цивилизации, все пытаются что-то подкрутить или открутить, подкидывают нам свои подарочки, которые мы не можем не только воспроизвести, но даже толком использовать по назначению. Все эти лемурианские двигатели, криогенные камеры...
  
  - Ваш скафандр.
  
  - Мой скафандр. Да и эта ваша сыворотка правды...
  
  - Думаете, логорил - лемурианская технология?
  
  - Наверняка. Земные ученые сотни лет пытались создать нечто подобное, но все время в итоге получалась какая-то дурь. Считалось, что человек настолько лживое существо, что ему никакие сыворотки не помогут. Но этот ваш логорил... Тот, кто его разработал, знает людей гораздо лучше их самих..., - Стерн нахмурилась и заглянула капитану в глаза. - Я ведь сейчас под ним говорю, да? - капитан промолчал. - А, теперь понимаю... Весь этот балаган с угрозами был для того, чтобы я не поняла, почему не могу вам соврать... Вот же больной ублюдок!
  
  Стерн метнулась к нему через стол. Судя по выпущенным когтям, она намереваясь вцепиться капитану в лицо. Пульхр ожидал чего-то подобного, поэтому без труда придал порыву Стерн обратное направление. Она скользнула по столу и улетела на пол. Падение нисколько не сбило ее боевой настрой. Ловко перекувыркнувшись, она уперлась в пол всеми лапами и явно собиралась повторить атаку. Интересно, она в постели такая же буйная? Пульхр отогнал неуместную мысль и скрипучим канцелярским голосом, который нижние чины боялись больше крика, сказал:
  
  - Доктор Стерн! Если вы не уйметесь, клянусь Великой Матерью, я лично выкину вас за борт!
  
  Стерн, услыхав про Великую Мать, как-то сразу успокоилась. Она отряхнула штаны и села на стул. В ее глазах наливались слезы.
  
  - Нашли себе достойного спарринг-партнера! - сказала она.
  
  - Доктор Стерн, я удивляюсь вашей наглости! Вы, несмотря на мои неоднократные предупреждения пронесли на мой корабль заразу, попытались напасть на меня и еще чем-то недовольны? Я обязан был применить логорил, чтобы убедиться, что вы ничего больше не натворили!
  
  По щеке Стерн скатилась слеза.
  
  - Вы обещали мне этот эксперимент! Вы сказали, что я смогу привить себе грибок! Как вам после этого верить?
  
  - Я обещал подумать. Ничего больше я вам не обещал.
  
  Пульхр с удивлением чувствовал, что совсем на нее не злится, скорее наоборот, в его душе расправляло лепестки чувство похожее на брезгливую жалость. Бедный маленький дьявол, она так хотела разбить свой личный садик, а злые люди помешали...
  
  - Я вас ненавижу! - сообщила Стерн, вытирая глаза.
  
  - Ничего, как-нибудь переживу. Предлагаю вам такой выход из ситуации. Через несколько дней мы будем на Земле, я высажу вас в первом же порту, и вы меня никогда больше не увидите. Пожелания какие-нибудь будут?
  
  - Катитесь к черту.
  
  - То есть пожеланий не будет.
  
  - Выпустите меня.
  
  - Нет. Остаток пути вы проведете здесь. И так уже достаточно натворили.
  
  - Дайте хотя бы алкоголь!
  
  - "Джо"!
  
  - Да, господин капитан.
  
  - Извести боцмана Олсен, чтобы за час до следующего прыжка доктору Стерн выдали полбутылки джина и плитку шоколада. Надеюсь, вам этого хватит.
  
  ***
  
  Все дела были закончены. Теперь можно было позволить себе немного расслабиться. Когда капитан вошел в спальню, она была пуста, если не считать кота, который сидел на кровати в сложновывернутой позе и вылизывал то, что ему полагалось вылизывать по должности. Услыхав шум, кот поднял голову, поглядел на капитана как на незванного гостя и вернулся к своим обязанностям.
  
  Пульхр снял китель и галстук, засучил рукава, сел на диван и закрыв глаза. Навалилась усталость. Уже много суток он спал по несколько часов. Ничего, после прыжка, во время марша к Земле можно будет отоспаться. Почувствовав, как сознание начинает отключаться, Пульхр поднялся и энергично прошелся по каюте.
  
   Итак, что сегодня будем пить? Хотелось чего-то легкого, игривого, но в тоже время соответствующего моменту. Пульхр достал из бара бутылку, - кот настороженно выглянул из-под задранной к потолку задней лапы, - и занимался пробкой, когда вошла Петрова, прямая и холодная, какъ флагшток.
  
  - Это что, шампанское? - спросила она, кивнув на бутылку.
  
  - Просекко. Если быть до конца точным, то "Gustus Victoriae", что переводится как...
  
  - Ой, да знаю я. Ты его уже пятый раз переводишь. Что за повод?
  
  - Повод?
  
  - Ну, это же у тебя какой-то символ. Впервые ты его достал, когда я осталась у тебя ночевать. Что на этот раз празднуешь?
  
  С горловым чпоком пробка вышла из бутылки. Этот звук вспугнул кота. Пригнувшись, как будто над головой у него просвистело пушечное ядро, он стек на пол и по-пластунски уполз под кровать. Пульхр разлил напиток по бокалам, с удовольствием вслушиваясь в страстный шепот пены.
  
  - Мы закончили большое дело. Хочу отпраздновать. Пока вдвоем. А когда получим вторую часть награды - всей командой. Кстати, доктор Стерн нас покидает: она изъявила желание сойти на берег в первом же порту.
  
  Пульхр вгляделся в лицо Петровой. Вопреки ожиданию, эта новость не произвела особого впечатления.
  
  - А я думала, мы празднуем пополнение.
  
  - В смысле?
  
  - Я слышала, что Чехов и компания остаются с нами.
  
  - Нам нужна постоянная космопехота.
  
  - Разве? До сих пор мы обходились наемниками. Что изменилось?
  
  - Времена изменились. Теперь у нас будет много работы.
  
  - Если и так, то нам гораздо нужнее абордажная команда.
  
  - До сих пор мы прекрасно обходились без них...
  
  - Когда он здесь появился, ты стал другим.
  
  - Я-то прежний. У нас мало команды, и нам нужна космопехота. Команда Чехова решает обе проблемы. К тому же их командиру я могу полностью доверять.
  
  - Почему ты так уверен?
  
  - Он отдал за меня жизнь! Кому еще верить, если не ему?
  
  - Это не тот Чехов!
  
  - Технически это тот же самый человек!
  
  - Успокаивай себя сколько хочешь, но это не так. Того Чехова, который за тебя умер, давно нет! А этот Чехов не смог спасти своего Пульхра! Он - точная копия, но при этом совершенно другой человек. Ты сам это прекрасно понимаешь!
  
  - Нет!
  
  - Тогда почему его орден и пистолет по-прежнему за стеклом у тебя в кабинете?
  
  Пульхр осторожно, чтобы не запустить его в стену, поставил бокал на стол и поднялся.
  
  - Чего ты хочешь? - делая паузу после каждого слова, спросил Пульхр.
  
  - Отпусти его.
  
  - Если я начну прогонять всех, кто тебе не нравится, с кем работать-то будем?
  
  - Он нам не нужен, - Петрова тоже поднялась и встала рядом. - Пусть идет своей дорогой, - она вдруг прильнула к Пульхру. - Мы... Ведь нам же хорошо вместе?
  
  - Уже не уверен.
  
  Она отстранилась, скривила губы в подобие улыбки и отвернулась.
  
  - Понятно. Как ты тогда мне сказал на выпускном? Братаны важнее цыпочек?
  
  - Вот оно что! - Пульхр указательным пальцем поднял подбородок Петровой и заглянул ей в глаза. У нее был взгляд раненного в брюшную полость. - Ты же понимаешь, что я тебе этого не говорил? И никогда бы не сказал...
  
  - Ты не говоришь - ты делаешь.
  
  - Это был другой Пульхр! А это - другой Чехов!
  
  - Да? Ты же сам только что говорил, что тот же самый!
  
  Пульхр почувствовал, что вязнет в неумолимой женской логике.
  
  - В любом случае, - рванул он из трясины на твердую тропу спасительного Устава, - решение о группе Чехова уже принято. Извини, что не посоветовался. Но я капитан этого корабля, и все вопросы буду решать по своему усмотрению.
  
  - Ясно. В таком случае, господин капитан, могу я быть свободна?
  
  Петрова вышла. Капитан подождал минуту, прислушиваясь не вернется ли она, потом взял бокал, сделал глоток и поморщился. Какой иногда у победы горький вкус! Он залпом выпил бокал, налил новый, и в этот момент освещение комнаты вдруг стало красным и мерцающим.
  
  - Капитана срочно вызывают в Центральный пост! - сказал динамик внутренней связи голосом Юсупова. - Капитана срочно вызывают в Центральный пост!
  
  Началось, подумал Пульхр. Он не спеша надел китель и отправился наверх.
  
  ***
  
  Дорогой Читатель! Если ты добрался до этих строк, значит мой роман достаточно тебя заинтересовал, чтобы дочитать его до конца. Искренне надеюсь, что он тебе даже понравился.
  
  Для начала прошу тебя простить мне обращение на "ты". Мы провели в моих "Садах" столько времени вместе, что, надеюсь, мы уже не совсем чужие люди.
  
  К сожалению, я показал тебе лишь малую часть моих "Садов". Так многое изменилось за те триста лет, которые ты пропустил! К тому же за то время, что я их писал, "Сады" так разрослись, что я сам с трудом узнаю некоторые места. Так много мне еще предстоит тебе показать, так много троп, куда еще не ступала нога человека...
  
  Я лишь пару раз упомянул о мамантах, но так и не рассказал, как это величественное, полезное и чрезвычайно вкусное животное ухитрилось стать эндемиком Марса.
  
  Ни слова не было сказано о космических шахтах-государствах, ни полслова о работе Главного Разведуправления Мезальянса. Да что там разведуправление, если каждый раз, начиная новую главу я собирался поведать тебе рецепт "голубца по-космофлотски" но так ни разу не нашел, куда это можно было бы вставить.
  
  А ведь есть еще система Тау-Кита, где без связи с метрополией осталась богатейшая, но совершенно беспомощная колония Земли. Через тридцать семь лет до нее доберется экспедиционный флот Альянса, но до этого момента, кто защитит ее от лемурианских каперов, а?
  
  Сады начинались как эксперимент. Теперь они всегда со мной, я могу бродить по ним в гордом одиночестве. Изложение этих прогулок на бумаге довольно трудоемкий процесс, требующий много времени, а этот ресурс для меня уже не столь неограничен, как я считал когда-то. Хочешь ли ты, мой Читатель, продолжить это путешествие или повернешь назад?
  
  Мне нужен знак, стоит ли продолжать этот эксперимент. Ты можешь сделать его прямо сейчас и тебе это ничего не будет стоить: поставь высокую оценку, напиши комментарий, расскажи о "Садах" знакомым.
  
  Если же ты, мой Читатель, столь великодушен, что твое участие готово приобрести материальное выражение, то вот номер моей карты 2202 2082 5506 8612, автор, как говорится, будет благодарен любой сумме.
  
  В общем... Твой ход, Читатель! Прощай, и, надеюсь, до встречи!
  
Оценка: 10.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"