Священная область мусульман в Аравии: Из воспоминаний паломника
Хаджи Салим-Гирей Султанов.
Землеведение, 1901
Предлагаемые вниманию читателей очерки составлены мною по кратким записям, веденным во время путешествия, и по личным вспоминаниям.
Исторические и хронологические данные заимствованы мною из трудов различных мусульманских ученых, а частью -- из "Истории Ислама" германского арабиста, профессора Ав. Мюллера. С целью изучения шаригата, т. е. науки о мусульманской религии и ее законах, я около двух лет жил в небольшой деревне, находящейся в глуши Башкирии, где издавна существует популярная в Уфимском крае мусульманская школа -- медресе. Здесь я познакомился с одним башкирским муллой по имени Хайрулла, который не раз побывал в священном округе Аравии. Хайрулла-мулла мне много рассказывал о своем путешествии, и эти рассказы возбудили и во мне желание посетить святые места мусульман.
В 1893 году 4-го марта рано утром, напутствуемые пожеланиями огромной толпы провожающих, мы, шесть человек мусульман Уфимской губернии, тронулись от уфимского вокзала в далекую Мекку, чтобы исполнить тем религиозную обязанность (фарз), -- поклониться святыням, среди которых в глазах прозелитов Ислама первое место занимает Кааба, или, иначе, Бейтуллах, что значит Божий дом...
Константинополь.
Благодаря нынешним средствам путей сообщения, чрез неделю мы были уже в Константинополе. Не стану описывать Золотой Рог, Босфор, красоты и прелести чудных его окрестностей и виды с моря на величественный мировой город. Подробный осмотр города и его достопримечательностей был отложен до обратного пути. Замечу, что паломники в Константинополе первым долгом посещают склеп знаменитого в истории Ислама Абу-Эйюба-Ансари, одного из вернейших приближенных (сахаба) пророка. Ансарами назывались мединцы, помогшие Мухаммеду и его миниатюрной общине устроиться в Медине по переселении из Мекки. Ансары считаются вернейшими помощниками Мухаммеда, первыми и самыми надежными последователями его учения. По прибытии пророка из Медины, говорит предание, каждому из новообращенных в Ислам желательно было принять его в свой дом, но, во избежание могущей произойти ссоры, Мухаммед предоставил божескому руководительству решить, в чьем доме он должен будет временно остановиться. Пророк опустил поводья своей верблюдицы Аль-Касвы, на которой приехал верхом. Когда же Аль-Касва по собственному своему побуждению остановилась пред жилищем Абу-Эйюба, честь приютить посланника Божия предоставлена была последнему.
Ая-София.
Затем внимание путешественников-мусульман останавливается на мечетях: св. Софии (Ая-Суфия), султанов: Сулеймана, Махмуда, Ахмеда, Салима, Баязита и др. Наконец, только некоторым из паломников удается осмотреть музей, дворцы, что сделали и мы на обратном пути, благодаря любезности придворного адъютанта полковника Садык-бея.
Наблюдать впервые чисто восточную жизнь мне удалось (конечно, только мельком) в Смирне, где, забирая и сдавая груз, пароход простоял почти целые сутки.
Феликс Бонфис. Смирна. Общий вид.
Смирна. На набережной
Смирна -- приморский, бойкий торговый город, поражающий путешественника прежде всего разнообразием своего 250-тысячного населения. Народ большею частью рослый, бодрый, красивый и крайне вежливый. Пьяных на улице совершенно не видно. Трактиры уступают здесь место кофейням, устроенным на открытом воздухе под парусинными навесами. Некоторые из этих кофеен выстроены в виде больших киосков со стеклянными стенами. В них, кроме кофе, пьют чай, различные воды, курят излюбленный восточными народами кальян, развлекаются шахматной игрой, а в лучших не редкость встретить журналы и газеты на всевозможных языках, за исключением русского. Очевидно, на последние нет спроса.
Смирна. Вид на набережную.
К особенностям уличной жизни восточных городов относится множество мастерских; тут же производится и торговля вырабатываемыми изделиями. Лавки съестных припасов -- в то же время и скромные рестораны, правильнее, кухмистерские; в задней половине этих лавок устроен очаг, где из купленной провизии торговец, он же и повар, за умеренное вознаграждение готовит различные кушанья, которые уносятся домой или съедаются тут же в особой, для этого предназначенной, комнате. Пища преимущественно растительная, различным способом приготовленная зелень с небольшим количеством мяса, которое, впрочем, не составляя существенной части кушанья, кладется больше для вкуса и сока; турки также большие охотники до молочного.
23-го марта мы простились со Смирной. Двое суток плыли между островами Эгейского моря. 27-го в полдень, обогнув и оставив вправо острова Кос и Родос с городами тех же названий, наш "Нахимов" распустил паруса, вышел в Средиземное море и, благодаря прекрасной, тихой погоде, на полсутки раньше предположенного, прибыл в Триполи, по-турецки -- Тараблус.
Несмотря на то, что мы уже давно расстались с родиной, с ее снегами и холодами, тем не менее от самого Константинополя до Тараблуса Реомюр показывал 7 или 8 градусов по ночам и не выше 12 днем: дули северные и северо-западные ветры.
Город Триполи состоит из двух частей, расположенных одна от другой в расстоянии двух верст. Дорога между ними тянется среди редких фруктовых садов.
Феликс Бонфис. Порт города Триполи.
29-го мы были уже в Бейруте, где расстались с "Нахимовым", чтобы ехать в Дамаск. Из Бейрута в Дамаск в то время путь совершался на дилижансе, запряженном шестью мулами; теперь здесь проведена железная дорога. Шоссе пролегает чрез горы Ливан, идет извиваясь зигзагообразно, сначала 50 верст в гору, затем, после перевала чрез хребет, -- 60 верст под гору и остальные 10 в лощине, по берегу потока, неоднократно переходя с одного его берега на другой...
Второй рукав Барады и железная дорога между Дамаском и Бейрутом.
Величайшая достопримечательность Дамаска -- старинная мечеть Омайядов, сохранившаяся в своих главных чертах и по настоящее время. Она отличается своей внешней величественностью, великолепием золотых и мозаичных украшений внутри и невероятной величиной, вмещая до 18 тысяч молящихся. Над мечетью возвышается несколько стройных минаретов цилиндрической формы; один из них считается главным: сюда, по преданию, спустится Иисус Христос, когда придет время расправы с Антихристом, т. е. когда наступит день Страшного суда.
Гертруда Белл. Дамаск. Мечеть Омейядов.
Как известно, мечеть Омайядов перестроена из собора Св. Иоанна при халифе Абдул-Мелике. Эта замечательная постройка, сильно пострадавшая в разное время от пожаров и от опустошения, произведенного монголами при Тимуре в 1401 году, -- несомненно, старейший памятник арабской архитектуры. Средина мечети вместе с куполом и при современном состоянии здания говорит о перестройке ее из византийского храма. Что же касается мозаики, то она, по словам знатоков, как две капли сходна с таковою же в церкви Св. Марка в Венеции. Это предположение более всего может подтвердить следующая надпись: на одном замурованном ныне боковом портале начертано по-гречески: "Господь будет царствовать вовеки, Бог твой, Сион, в род и род"... Может быть, говорит названный ученый, и не без предвзятой иронии мусульмане не тронули этой надписи... Если все существенное в этом древнейшем памятнике мусульман византийское, то учение и обрядности Ислама потребовали некоторых изменений в частностях, которые при позднейших постройках постепенно стали влиять и на весь стиль. Прежде всего необходимо было, ради догматических воззрений, устранить все произведения скульптуры и живописи, изображавшие человека и прочие живые существа. Но так как мусульмане не обладали большим вкусом, то они постарались прикрыть и разукрасить голые стены надписями из перламутра и самоцветных камней, содержащими исповедание веры и другие подходящие стихи Корана; позднее помещались тут же и имена первых халифов. Как известно, мусульмане издавна занимались каллиграфическими усовершенствованиями арабского алфавита. Влечение к этому искусству стало тем сильнее, что для правоверного суннита, по крайней мере, оно представляло единственную возможность удовлетворять стремлению к красоте форм. И вот первоначально заимствованные у сирийцев неуклюжие и неказистые начертания букв постепенно преобразовались в изящные письмена. Эти художественно сплетенные фигуры надписей, с окаймляющими их волнистыми линиями и росчерками, впоследствии перешли со стен строений на дорогие материи средневековой восточной фабрикации и всюду стали известны под названием "арабесков"...
Гертруда Белл. Продавец прохладительного напитка во дворе мечети Омейядов.
Дворцы, сады, множество роскошных зданий, превосходный рынок, оружейные магазины, кофейни, до 200 мечетей служат украшением древнего города. Дома частных владельцев, у которых мне приходилось бывать, снаружи ничего особенного не представляют, но внутри щеголяют убранством, разноцветной мозаикой и роскошью в восточном вкусе.
Феликс Бонфис. Улица в Дамаске.
Главная красота Дамаска -- его местоположение. Из тающих снегов Ливанских гор образуется множество ручьев, которые сливаются в один и составляют поток под именем Барада, сажень в 30 ширины. Барада, протекая посредине города, дробится на отдельные рукава, разветвляется по всему городу и тем дает возможность устраивать всюду бассейны и фонтаны. Почти в каждом дворе фонтан, в каждом саду водоем, в котором плещутся золотые рыбки, в каждый дом, чуть ли ни в каждую комнату проведен водопровод.
Плодородная почва, обилие воды и теплый климат производят такую быструю и разнообразную растительность, такие чудные цветы и плоды, что арабы по справедливости называют Дамаск "джаннат-уд-дунья", т. е. "земной рай".
Феликс Бонфис. Вид Дамаска. 1870-е.
В Дамаске я познакомился с одним казанским татарином, проживающим здесь по своим делам уже издавна. Мы с ним побывали на горе, находящейся возле города, на которой показывают место, где, по преданию, Каин убил Авеля. Затем посетили могилу одного мусульманского святого, о котором рассказывают вот что.
Очень много лет назад некий дамасский имам похоронил неизвестного человека, который жил в Дамаске. Когда труп засыпали землей, имам обратился к присутствовавшим с обычным вопросом, хороший ли был человек покойный. Все единогласно помянули его добром и пожелали Царствия Небесного (джаннат), но один из них о покойном отозвался очень дурно. В это время в один миг высунулась из могилы нога. Удивлениям, разумеется, не было предела, все поверили в святость покойного, соорудили над прахом его приличный склеп, который и по сей день посещается множеством мусульман.
Прошло много лет. Однажды могилу посетил старый турецкий паша, который усомнился в том, что, судя по высунувшейся ноге, труп сохранился столетия. Вырыли могилу, из которой поднимался сияющий свет. Паша и все бывшие с ним воочию увидели труп святого человека и долго-долго раскаивались, творя горячие молитвы. После этого случая могилу вновь не зарыли, а покрыли ее ватой, оставив ногу в прежнем положении. Ее я видел своими собственными глазами и, конечно, немало дивился, а стоявший около меня француз сомнительно покачивал головой.
В начале апреля из Дамаска мы выехали обратно из Бейрута и в тот же день отправились в Яффу, а оттуда -- в Иерусалим. От Яффы до Иерусалима проведена железная дорога. Дорога почти все время идет в гору, а последнюю часть пути -- узким и глубоким ущельем.
Иерусалим
В Иерусалиме мы провели целую неделю, осматривая святые места и совершая молитвы (намаз) в мечетях Омара и Аль-Акса.
Обе соседние мечети возвышаются над обширной, обнесенной каменной стеной площади -- Харам-шериф, находящейся на вершине выровненной и обложенной мраморными и гранитными плитами горы Мориа, окруженной множеством чудных построек.
Гертруда Белл. Купол Скалы (мечеть Омара).
С Омаровой мечетью, воздвигнутой на месте храма Соломона, связано предание о ночном путешествии пророка из Мекки в Иерусалим. В этой мечети показывают и скалу, составляющую неразрывное целое с горой Мориа, с которой Мухаммед поднялся на небо.
Мечеть Омара. Скала
Мечеть аль-Акса
Святые места Иерусалима описаны много раз; в русской литературе об них имеется множество книг разного достоинства, а потому я избегаю повторения известного. Замечу только, что по описанию святые места кажутся как бы раскинутыми на большое расстояние, между тем как в действительности они сильно скучены.
Нельзя умолчать о том, что святыни мирового города содержатся крайне неопрятно. Самый город после Дамаска производит тяжелое впечатление как неопрятной внешностью, так и неприветливостью своего разноплеменного населения; насколько гостеприимны, услужливы и вежливы жители Дамаска, настолько современные жители Иерусалима, начиная с евреев, алчны, жадны, склонны к тому, чтобы побольше сорвать с путешественников и паломников, чтобы их обмануть как-нибудь; на пилигримов население привыкло смотреть как на куриц, несущих золотые яйца. Стыд и негодование овладевают сердцем и душой при виде того, как царит порок рядом со святынями. К сказанному следует еще прибавить нездоровый, дурной климат Иерусалима и отсутствие в нем хорошей воды.
Гертруда Белл. Вифлеем. Улица Звезды.
Из Иерусалима мы совершили поездку в Вифлеем и в Хеврон (Эль-Халиль), находящийся на расстоянии 7 часов езды по прекрасному шоссе. В Вифлееме видели церковь Рождества Христова и в ней ясли. Ясли -- это выдолбленный камень, по-видимому, гранит, длиною около одного аршина. В этой церкви также показывают место, где росло дерево, под которым сидела Св. Дева Мария с младенцем Иисусом на руках.
В Хевроне, помимо множества прочих святынь и археологических достопримечательностей, мы посетили великолепный храм, в котором, по преданию, покоится прах первых патриархов Израиля: Авраама, Иакова, Иосифа и других. Гробницы находятся в пещере, ниже уровня пола мечети, куда на цепях опускается несколько горящих лампад.
Переночевав в Хевроне, мы вернулись в Иерусалим, а затем в Яффу, откуда на пароходе русского общества "Одесса" отправились в Порт-Саид.
Порт-Саид. Вход в Суэцкий канал.
16-го пароход "Аглая" тронулся из Порт-Саида по Суэцкому каналу, и на следующее утро мы были уже в Суэце. Далее совершили двухдневный переезд по Красному морю. Во время этого переезда мы в первый раз встретили признаки вступления в тропической пояс. Реомюр показывал 27R в тени. Испарения, поднимающиеся с моря, ночью осаждаются в виде клейкой росы, производящей крайне неприятное ощущение и, по всей вероятности, несколько едкой, так как на лице и на открытых частях рук, подверженных ее действию, она вызывает красную сыпь. Переезд по Красному морю ни в коем случае нельзя назвать приятным: жара днем, духота ночью сопровождают вас все время, потому что роса, о которой только что я упомянул, не позволяет открывать двери и окна каюты ночью. Берега моря представляют вид совершенно пустынный; вода имеет цвет купоросного раствора; птиц, даже чаек, не видно; не замечается и рыбы, обыкновенно играющей на поверхности других морей, так что и самое море в тихую погоду кажется совершенно безжизненным.
Аравийский полуостров -- голая каменистая пустыня, лишенная всякой растительности, за очень незначительными исключениями.
Порт Янбу
Между Среднеаравийским плоскогорьем и Красным морем лежит гористая страна Хиджас (пограничная провинция) с знаменитой Священной областью мусульман, с городами Мекка и Медина. Портом для старинного торгового и религиозного центра -- Мекки -- служит г. Джедда, а для Медины -- Ямбо, куда мы прибыли 19 апреля вечером.
Ямбо -- небольшая крепость с пятью тысячами жителей. Здесь местопребывание каймакана -- помощника мединского губернатора (вали); в крепости турецкий гарнизон в 500 чел. солдат.
В ожидании сформирования каравана мы прожили в Ямбо пять суток, запасаясь всем необходимым для дальнейшего продолжительного путешествия в Медину на "кораблях пустыни". Приобрели шюрдюфы, т. е. особого рода приспособления, весьма незатейливый экипаж для езды на верблюдах. Чтобы составить себе некоторое понятие о шюрдюфе, представьте четыре деревянных рамы, соединенные так, что образуется клетка около 2 аршин длины, аршина ширины и такой высоты, что внутри можно сидеть, чуть-чуть не доставая головой до верху; нижняя рама, оплетенная прутьями финиковой пальмы, составляет дно, к которому приделаны невысокие ножки и подпорки, упирающиеся в бока верблюда. Две таких клетки, соединенные дугами, перекидываются чрез седло верблюда и сверху для защиты от солнечного зноя покрываются коврами, кошмами либо циновками, смотря по средствам путешественника. Кроме шюрдюфов, запаслись так называемыми кирба и дастин; кирба -- помещение для воды, сделанное из овечьих шкур, а дастин -- пористый глиняный сосуд с горлышком, необходимый для охлаждения воды. Приобрели еще веревки из волокон финиковой пальмы, фонари, запас провизии и угля, так как дорога от Ямбо до Медины идет по безлюдной пустыне. Уголья продаются в виде связок или пучков, выжигаются они из прутьев колючего кустарника около аршина длины и в палец толщины, которые обжигаются лишь настолько, чтобы обуглились, но теряя своей формы, затем связываются в пучки и в таком виде поступают в продажу. Не помню, сколько они стоят, но что-то не дешево.
Янбу. Базар
Верблюды для путешествия нанимаются у окрестных бедуинов. Из описания шюрдюфа уже видно, что на каждом верблюде едут двое, затем, при каждых двух пассажирских верблюдах полагается один вьючный; следовательно, для четырех пассажиров необходимо иметь трех верблюдов. Плата за каждого верблюда за расстояние приблизительно 200 верст -- девять реалов, или 14 рублей на русские деньги. Каждая группа паломников входит в соглашение с бедуинами, владельцами верблюдов, так что составляется несколько небольших караванов, которые перед выступлением в путь соединяются в один. С нами следовало около 1500 верблюдов, да, кроме того, около 1000 верблюдов шло с товаром. Выступление из Ямбо было назначено 24 апреля. В этот день, после полудня, весь караван собрался на площади. Тут я познакомился с своим караван-баши. Гатиатулла (имя его) оказался милым и веселым человеком; он был черный, лет сорока с небольшим, бедуин, с редкими черными усами и жиденькой бородкой; Гатиатулла, подобно всем бедуинам, одевался просто: носил длинную синюю рубаху, на голове цветной платок, подвязываемый мишурным шнуром, на поясе кривой ятаган и патронташ, чрез спину перекинуто старое длинноствольное ружье, на ногах -- сандалии. Гатиатулла уверил нас в том, что дорога безопасна, что верблюды смирные, просил не верить пустым запугивающим россказням и, пообещавши доставить в Медину благополучно, удалился к своим товарищам.
Около четырех часов вечера чрез крепостные ворота мы выступили в путь по направлению к священному городу.
Хотя в наиболее удобных местах верблюды шли по два и по три в ряд, тем не менее караван растянулся на несколько верст.
Местность между Ямбо и Мединой гористая, покрытая камнями черного цвета, как бы опаленными огнем, и почти лишенная признаков растительности. Безжизненность полная: нет ни диких животных, ни птиц, ни насекомых; за все время пути до Медины мы видели только одну-единственную птицу, вроде нашего скворца, и один экземпляр жука, беспокоящего и раздражающего верблюдов.
Дорога проходит лощиной, извивающейся меж гор, которые местами до того сближаются, что образуют ущелье, по которому может пройти только один верблюд. Грунт дороги твердый, песок как будто утрамбованный. Лощина, по которой идет дорога, представляет местами незначительные пологие подъемы в спуски; нет ни ручьев, ни оврагов. Первая остановка от Ямбо была у колодцев, в местности, называемой Шагра, куда караван пришел в 11 часов ночи. Верблюдов развьючили и поместили так, что они составили первую наружную линию, около них расположились вожаки-бедуины, затем были поставлены шюрдюфы, вьюки, наконец разместились и путешественники. Подобный порядок расположения каравана, если соблюдается и не всегда во время дневных остановок, то ночью обязателен, и делается это для предупреждения воровства, виновниками которого являются бродячие бедуины. Об открытых нападениях на караваны ныне слышно мало, но грабежи путешественников, случайно отдалившихся от каравана, особенно ночью, бывают очень часто. Такого неосторожного путешественника бедуин-разбойник оглушает ударом по затылку палицей (палка с сильным утолщением в конце), срывает с него пояс, в котором обыкновенно носят деньги, и пока жертва придет в чувство (смертельными такие удары бывают редко), грабитель успевает скрыться в ближайшие горы. Вот почему наш Гатиатулла всякий раз начинал сильно беспокоиться, если кто-либо из нас несколько отдалялся от табора, и громким окриком останавливал и предупреждал неосторожного об опасности.
Караван сопровождался несколькими вооруженными людьми на быстроходных верблюдах (хичен). Этот конвой выходит вместе с караваном из Ямбо и сопровождает его до половины пути, где встречает такой же конвой, высланный из Медины. Под охраной последнего караван продолжает путь, а первый возвращается в Ямбо. Конечно, несколько человек, хотя бы и хорошо вооруженных, не в состоянии были бы дать серьезного отпора в случае нападения на караван целой шайки разбойников, но благодаря своим невероятно быстроходным верблюдам они могут сообщить о случившемся в Ямбо или в Медину, откуда и может быть выслана за грабителями погоня. Впрочем, караван и сам по себе мог оказать сопротивление грабителям, так как большая часть паломников имела при себе огнестрельное оружие, и во время ночных переходов постоянно раздавались выстрелы, делаемые для того, чтобы пугать воров и поддерживать собственную храбрость.
После пятичасовой стоянки у колодцев Шагра караван тронулся в дальнейший путь и до следующей остановки в местности Аль-Хамра, где имеется теплый минеральный источник, шел непрерывно 20 часов. Поразительна выносливость бедуинов-погонщиков: одетые в одни рубахи (буквально), совершенно босые, с открытой головой, с длинными вьющимися, черными как смоль волосами, вечно потные от жары и суеты, они идут весь переход под палящим зноем аравийского солнца, ни разу не присаживаясь на верблюда, как будто не чувствуя ни жары, ни усталости. Народ этот высокого роста, сухощавого мускулистого телосложения, с энергичным лицом и орлиным взглядом. Бедуины добродушны и по-своему деликатны, как то можно было заключить по нашему верблюдовожатому Гатиатулле и его товарищам, которых я имел возможность наблюдать более близко.
Если время остановок обусловливалось приходом каравана в известные, раз навсегда намеченные места у колодцев, то для подъема его после отдыха не было и подобия чего-либо определенного. Особенность бедуинских караванов заключается в совершенном отсутствии в них организации; ни общего караван-баши, ни кого-нибудь похожего на начальство, ни распорядителя здесь нет. Сопровождающие караван конвоиры ни во что не вмешиваются, а верблюдовожатые представляют из себя как бы караван-баши отдельных маленьких караванов, входящих, как совершенно самостоятельные части, в общий большой караван. Эти отдельные караван-баши распоряжаться целым караваном, конечно, не могли, поэтому и определять время подъема было некому; это делалось как-то само собой. Караван спокойно расположился на отдых, и, по-видимому, ничто не напоминает на скорый подъем, но вот кто-нибудь начинает вьючить верблюда, за ним другой, вскоре об этом весть разносится по всему табору, все начинают суетиться, навьючивают животных, и караван трогается в путь. Такие внезапные подъемы иногда сопровождались курьезами. Однажды мы вздумали угостить Гатиаллу и его товарищей обедом, расположились около костра, и стали готовить пищу, но только что кушанье поспело, только что хотели приняться закусывать -- вдруг неожиданно раздались крики -- подниматься в путь. Обед пришлось оставить, но чтобы он не пропал даром, бедуины захватили его с собой и нам в первый раз в жизни пришлось видеть обед на ходу.
Остановки, в общем, непродолжительны; караван шел и днем и ночью; шаг верблюда довольно большой, но при всем этом караван двигается медленно. Причина, замедляющая движение, -- большая растянутость каравана; стоит остановить почему-либо одного верблюда, должна остановиться следующая за ним целая цепь. В сутки мы проходили в общем не более 30--35 верст.
Медина
25 апреля вечером с закатом солнца мы приблизились к Медине, наистарейшему пункту Ислама. Караван ожил: все зажгли фонари, факелы, началась пальба из ружей, одни пели священные песни, другие читали наизусть Коран, громко перекликивались, а индийские и египетские женщины (феллашки) выделывали горлом очень странные рулады.
Верстах в десяти от города нас встретили русские мусульмане-эмигранты, постоянно живущие здесь. В 11 часов мы уже сидели в гостиной любезного соотечественника Абсатар-эфенди за весело шипевшим русским самоваром и за разными национальными кушаниями.
А на следующее утро я со слезами радости и умиления горячо молился у праха Мухаммеда, единственного человека во всей мировой истории, совмещавшего в себе пророка, поэта, юриста, законодателя, медика, гигиениста, основателя религии и империи, давшего силу и единство всем аравийским племенам, а чрез них и множеству других народов Азии, Африки и Европы, учению которого следует теперь добрая треть всего человечества.
Окрестности Медины представляют громадный оазис около 20 верст в поперечнике, окруженный на некотором расстоянии харрой, т. е. равниной, покрытой черными и сероватыми глыбами различных величин, следами древних вулканических извержений, а за харрой со всех сторон высятся мрачные голые горы. Почва прекрасно возделана, но сама по себе бесплодна, и для обработки ее требуются громадные усилия, о которых наш земледелец не имеет и понятия. Для этого прежде всего необходимо посредством удобрения верхний слой сделать плодородным и затем искусственно оросить, добывая воду из колодцев. Впрочем, в последнее время обработка земли под посев хлеба все более и более уступает место разведению садов, занимающих ныне огромное пространство. Преимущественно разводится финиковая пальма, дающая, как говорят, лучшие финики во всем мире, которые обыкновенно поспевают в июле с появлением жаркого ветра самума.
В окрестностях города масса колодцев с прекрасной водой, около которых разводят небольшое количество пшеницы. Один из них называется Османовым. Рассказывают, что колодец, единственный в то время, принадлежал корыстолюбивому еврею по имени Роман, бравшему чересчур большую плату за пользование водою. Халиф Осман неоднократно предлагал еврею продать колодец, но владелец не соглашался, выразив желание уступить право только на половину его с тем, чтобы один день пользоваться колодцем ему самому, а другой день -- халифу. Сделка состоялась. В первый же очередной день для пользования Осман объявил всем, что желающие могут брать воду безвозмездно; еврей понял свой промах, но было уже поздно; тогда он с радостью уступил халифу и свой пай. Таким образом колодец был выкуплен и сделался предметом общественного достояния.
В настоящее время город снабжается водой частью из многочисленных колодцев, имеющихся в центре, частью из водопровода, проведенного из колодцев, очень обильных водой, расположенных на расстоянии семи верст.
Губернатор (мухафиз) Медины [До переселения пророка из Мекки жителя Йасриба свое место называли чаще всего "городом" в отличие от предместий, вместе с которыми город получил имя Йасриба; это название с течением времени вытеснилось. Город стал называться Медина, разумея "мединнет-набий", т. е. "город пророка".] Осман-паша -- выходец из России, по национальности черкес, добровольно покинувший Кавказ. Его тесть -- старший сын знаменитого Шамиля, Гази-Магомет, постоянно проживающий в городе пророка, пользуется широкой популярностью, вниманием и уважением среди арабов. Один интеллигентный мусульманин, составлявший собой центр нашей маленькой компании, у сына Шамиля и Осман-паши побывал несколько раз; по его словам, общая беседа часто возвращалась к воспоминаниям о России, прежнем отечестве, воспоминаниям, проникнутым глубокой симпатией.
Город, говоря относительно, занимает небольшое пространство, что объясняется крайней скученностью построек; дом лепится к дому без всяких промежутков; дворов нет; улицы настолько тесны, что в некоторых с трудом могут разойтись два навьюченных осла.
Для северного жителя особенно неудобным кажется отсутствие стекол в комнатах, так что пыль с улицы летит прямо в комнату, а пыли много, так как в течение четырех месяцев, начинал с Рамадана, когда стекаются сюда паломники со всего обширного мусульманского мира, движение по улицам громадное и беспрерывное.
Предмет, влекущий сюда сотни тысяч паломников, это мечеть, в которой находится гробница пророка Мухаммеда. Могила его в южной стороне мечети; над ней устроено небольшое возвышение, одетое шелковым богато вышитым покрывалом, окруженное чугунной вызолоченной решеткой, а высоко над крышей блестит купол (Куббеи-Сагадет). Рядом с пророком похоронены двое старших преемников его -- халифы Абу-Бекир [Абу-Бекр значит "отец Бекра". Высшей гордостью араба и поныне считается быть отцом, поэтому в виде почета, обращаясь к нему, зовут его именем сына. Халиф Абу-Бекр, правивший халифатом с 632 по 634 г., т. е. с 11--13 г. гиджры, от пророка получил звание Ассиддык, т. е. "свидетель правды", а Омар, называемый историками и мусульманскими учеными за справедливость свою Альфарук, правил с 634--664 г. Оба халифа, особенно Омар, много трудились над распространением ислама и основанием мусульманской империи.] и Омар, а далее -- дочь пророка, жена халифа Алия -- Фатима.
Медина. Масджид ан-Набави
Передам вкратце историю мединской мечети [Мечеть от слова "альмесжид". "Альмесжуд-уль-харям" -- запрещенный храм, т. е. в который вход воспрещен иноверцам]. В первое время в Медине (Йасрибе), как и в прочих городах, за исключением Мекки, не было храма. Совершать общее моление в каком-нибудь частном доме было неудобно для значительно разросшей общины мусульман. Поэтому становилось настоятельной необходимостью позаботиться о постоянном месте богослужения, воздвигнуть храм. План храма был прямоугольный; в длину имел он 100 локтей, а в ширину 60--70. Капитальные стены, на три локтя от земли, выведены были из бутового камня; далее шла кирпичная кладка. Внутри поставлены были стволы пальм, поддерживавшие крышу из пальмовых ветвей. Фасад строения тянулся с востока на запад, так как в то время молящиеся обращались лицом к Иерусалиму, а не к Каабе, как позже и как теперь. Главные двери здания выходили на юг; северная же стена была сплошная; в остальных двух пробиты были боковые двери, из которых восточная примыкала к жилищу пророка, служившему впоследствии помещением для любимой жены его Айши, и предназначалась исключительно для его личного пользования. Пятикратно в день можно было здесь видеть пророка, совершавшего моления, в коих участвовали и те правоверные, которым случалось быть поблизости. В полдень в пятницу собиралась по возможности вся община на особое богослужение -- джумга; сверх читаемых обыкновенно молитв, на нем произносилась назидательная речь. Но и в другое время место молитвы (мечеть) было любимым местопребыванием пророка и его ближайших сподвижников. С ним здесь часто беседовали и местные жители и чужестранцы; здесь же решал он вопросы религии и права.
С течением времени это скромное здание первых мусульман превратилась в настоящую мечеть, известную под названием Аль-месжуд-уль-харям, отстроенную по приказанию халифа Валида. Архитектурным же устройством она усовершенствована значительно позднее.
В 670 (50) году халиф Муавия задумал было перевести кафедру пророка из Медины в свою столицу Дамаск, дабы сделать свою резиденцию в глазах правоверных религиозным средоточием Ислама. Но в конце концов он не осмелился привести в исполнение своего намерения, устрашенный, по преданию, чудодейственными знамениями божеского неблаговоления. К этому же плану возвращались и преемники его Абдул-Мелик и Валид, но и они должны были также отступиться, ибо не могли скрыть от себя, что религия покоится прежде всего на неограниченном уважении ко всему, что пророк говорил и совершал, произвольное же прикосновение к мечети, им самим воздвигнутой, неоспоримо сочтется всеми за ужасное посягательство, будет обесславлено и принесет более вреда, чем пользы.
Место мечети, воздвигнутой при пророке, обозначено мраморными колоннами, упирающимися в богато расписанный потолок, а в жилище своем, в юго-западной части, похоронен он сам. С тех пор это жилище получило название Хунджраи-Сагадет. Один из трех михрабов, т. е. углублений в стену, где стоит обыкновенно руководящий общими молебствиями -- имам, называется михрабом пророка.
В открытой части мечети растет несколько финиковых пальм. Говорят, что в том месте был сад дочери Мухаммеда Фатимы. Плоды от этих деревьев отправляют султану как наместнику Мухаммеда.
Над мечетью возвышается пять минаретов, откуда муэдзины звучным тенором призывают мусульман на молитву [Азан читается так: "Бог велик (4 раза). Исповедую, что нет Бога, кроме Бога (2 раза). Свидетельствую, что Мухаммед посланник Его (2 раза). Спешите молиться (2 раза). Спешите к спасению (2 раза). Бог велик (2 раза). Нет Бога кроме Бога (1 раз)", а к утреннему азану пред последним стихом прибавляется еще: "Молитва богоугоднее сна" (2 раза). Первый муэдзин при пророке был часто упоминаемый у мусульманских историков Билял, выкупленный Абу-Бекром раб-эфиоп].
В мечеть ведут пять ворот: Баб-ус-Селям, Баб-ур-Рахман, Б.-Мачид, Б.-Ниса, Б.-Джабраиль, но в первый раз паломник входит в ворота Баб-ус-Селям, т. е. "ворота мира".
Медина. Масджид ан-Набави. Ворота Баб ас-Салам.
Вправо от ворот Джабраиля, по левой стороне улицы, стоит дом, в котором пал за веру с Кораном в руках, обливаясь кровью, третий халиф Осман. Над дверьми имеется надпись золотыми буквами: "Этот дом принадлежит Осману, да благословит его Господь".
Рядом показывают дом Абу-Эюба-Ансари, о котором я имел случай говорить выше. В этом доме по прибытии в Медину пророк жил около семи месяцев. Тут же до постройки мечети впервые собирались около своего учителя его сподвижники. В нем имеется два михраба. В одном из них висит мех, а на меху большие старинные четки.
Паломники также посещают знаменитое кладбище Джаннат-уль-Баки ("вечный рай"), сплошь усеянное прахом родных и близких пророка и костьми многих святых людей. На этом же кладбище погребен родитель пророка Абдулла ибн Абдул-Муталлиб, а мать его Амина была похоронена в местечке Абва, между Меккой и Мединой, но говорят, что прах ее впоследствии перенесен в Джаннат-уль-Баки.
В окрестностях Медины указывают места, где Мухаммед неоднократно и всегда успешно со своей общиной отражал нападения врагов. На этих местах красуются небольшие каменные мечети.
Я побывал и на горе Оход, у подножья которой между мусульманами и неверными в 625 г. происходила ожесточенная битва, в которой между прочими пал знаменитый дядя пророка, Хамза, прозванный за свою храбрость и силу Асадулла ("лев Божий"); над могилой его построена мечеть, возле которой также похоронены несколько павших в битве правоверных, лучшие друзья пророка.
В Медине мы прожили пять недель, ожидая дамасский караван, так как продолжать путешествие с бедуинским караваном не решались ввиду отсутствия в последнем организации, и еще потому, что в бедуинских караванах соблюдение какого бы то ни было санитарного условия неизвестно. Колодцы по дороге, по которой ходят эти караваны, окружены массой нечистот; даже трупы умерших на пути кое-как зарываются на самом месте стоянок.
Пользуясь продолжительным пребыванием в Медине, я учился арабскому языку, так как рассчитывал на несколько лет остаться жить в Аравии, хотя после раздумал. Арабский язык труднодоступен многим, но с ним я был несколько знаком теоретически, и это мне помогло быстро усвоить разговорную речь.
Не говоря уже об иноверцах, к которым арабы питают инстинктивное отвращение, они смотрят плохим глазом на всех, кто не говорит по-арабски; язык свой они, быть может и не без некоторого основания, считают богатейшим, выразительнейшим, самым изящным и благозвучным во всем мире.
Кроме практического изучения арабского языка, я также брал уроки по науке "ильм-уль-кираат", занимающейся правильным произношением стихов Корана, так как мединцы считаются лучшими чтецами и толкователями священной книги; многие же из них знают ее на память целиком. Занимался я у профессора, потомка пророка, Али-эфенди Загири. Потомки пророка именуются сеидами, а потому и моего профессора звали шейх [шейх собственно значит "старец, пожилой", отсюда "старший, старейшина"] Сеид Али-Загири. Каждого сеида, кроме того, титулуют "шерифом", т. е. "благородным"; в знак отличия сеиды на поясе носят кривой нож.
Сеид Али-эфенди, как то и нужно было ожидать, судя по высокому его происхождению, оказался образованным, интересующимся и очень любезным человеком. В 1898 году он путешествовал по Средней Азии и России, побывал и в Уфе, где я имел счастие представиться ему. Он сразу узнал меня и, видимо, был рад встрече. Я провел около него два вечера, беседуя о России, об Аравии, и между прочим вспоминая Медину и наши занятия. Само собой разумеется, он, как высокий, почетный и редкий гость, со стороны мусульман всюду встречал должный почет и соответствующий прием.
Для читателей немусульман скажу несколько слов о Коране, о котором в русской литературе мало достоверных и точных сведений Коран, по убеждению мусульман, -- слово Божье, сказанное Мухаммеду и переданное устами его народу арабскому.
Сообразно преданию, посланник Божий для обдумывания своей великой задачи, до вступления на широкую арену пророка, с целью уединения часто уходил в пещеры гор, окружающих Мекку. Так, например, месяц Рамадан он обыкновенно проводил на горе Гира, находящейся также вблизи Мекки. На этой-то горе с зимы 611 года начали являться ему откровения.
По учению пророка, всякая божественная книга заключает в себе: различие, свет и предостережение. Коран же, как заключающий в себе только слово Аллаха, есть несомненная истина, и первообраз его сохраняется у Самого Бога.
Коран состоит из 114 глав неравного размера, называющихся сурами; каждая глава, в свою очередь, подразделяется на мелкие части, или стихи (аяты), которые по размеру также различны. Каждая глава отличается особым названием. После заголовка в начале каждой из них, кроме 9-ой, помещена религиозная формула, обыкновенно называемая "бисмиллях", "с именем Всемилостивого и Всемогущего".
В первое время Коран не писался, а каждый правоверный запоминал столько стихов, сколько мог, но с течением времени явилась необходимость собрать и записать все откровения. Сборник был составлен и подвергнут тщательному пересмотру по приказанию халифа Османа (644--656 г.) приблизительно в 653 году. Необходимость сборника была предусмотрена Омаром еще при халифе Абу-Бекре, так как в битве при Бедре пали лучшие знатоки священных стихов и явилось опасение за исчезновение некоторых откровений. Обязанность эта была поручена Зейду ибн Сабиту, бывшему секретарю пророка, который эту работу выполнил весьма добросовестно. Осман же повелел снова пересмотреть и дополнить этот труд, предписав предпринять все меры предосторожности. Таким образом явился сборник, проверенный по всем достоверным устным и письменным свидетельствам, получивший характер подлинности и надежности. Первоначальный образец остался в Медине, а списки с него были разосланы по всем провинциям для распространения среди мусульман. Коран Османа лег основанием всех позднейших редакций [см. книгу А. Ф. Шебунина "Куфический Коран Императорской С.-Петербургской публичной библиотеки", Спб., 1891 г.].
По общему признанию, Коран написан в высшей степени чистым и изящным языком и считается образцом арабского литературного стиля. Стиль этот, говорят, вообще отличается богатством выражений и плавностью. Значительная часть книги занята историческими описаниями; другая часть заключает в себе обязательные законы и повеления, советы стремиться к осуществлению предписанных Аллахом нравственных обязанностей и в особенности увещания чтить Единого Бога, покоряясь Его воле.
С литературной точки зрения, помимо своих прав на звание боговдохновенной книги, Коран представляет величайшее поэтическое произведение Востока. Большая его часть написана рифмованной прозой, по вкусу всех восточных народов, установившемуся еще издревле. Он изобилует смелыми метафорами и яркими образными картинами.
Повеления Корана не касаются исключительно нравственных и религиозных обязанностей. От Атлантического океана до Ганга, говорит Гиббон, Коран признается основным кодексом не только теологии, но также гражданского и уголовного права; законы, руководящие поступками людей и охраняющие их обязанность, освящены неизменной санкцией Божией воли.
Другими словами, Коран представляет общий кодекс всего мусульманского мира, кодекс общественный, гражданский, торговый, военный, уголовный и религиозный. Он регулирует все человеческие отношения, начиная от выполнения религиозных обрядов и кончая обыкновенными житейскими обычаями и гигиеной, начиная от прав общественных и кончая правами частных лиц. Приблизительно 180 миллионов людей почитают эту священную книгу.
В Медине мне пришлось фигурировать на суде, но в качестве свидетеля.
Несколько лет до нашего путешествия в Медине умер паломник, башкир из наших краев, после которого остались жена и дети. Имущество покойного по существующему общему положению до истребования его законными наследниками было забрано в Бейт-уль-Мал, т. е. учреждение, заведующее выморочными имуществами и наследствами. Жена покойного одному из моих компаньонов дала доверенность на получение наследства. Суд потребовал двух свидетелей, могущих подтвердить достоверность доверенности; одним из них и выступил я. Нас опросили под присягой. Суд производился в скромном помещении, публично, гласно и очень прилично. Дела разбираются судьями (кадьями), назначаемыми турецким правительством. При разборе дел они руководствуются особыми уставами, так называемыми "дастурами", которые составлены турецким правительством на основании шаригатных постановлений.
Порядок составления дастура, отвечающего требованиям практической жизни, следующий: в Константинополе имеется особая комиссия из мусульманских юристов, которые, как замечено выше, на основании шаригатных постановлений, составляют кодекс по известному отделу права, излагая его в догматической форме. Составленный здесь проект кодекса литографируется и рассылается генерал-губернаторствам и губернаторствам империи, где имеются второстепенные комиссии; они рассматривают присланный проект и возвращают его с своими соображениями и заключениями. После рассмотрения этих заключений в связи со своим проектом, столичная комиссия окончательно вырабатывает кодекс, который, по утверждении его султаном, принимает законную силу.
В конце мая в Медину прибыл турецкий правительственный караван, ежегодно снаряжаемый в Дамаске и отправляемый чрез Медину в Мекку с обычными подарками меккскому шерифу и начальникам (шейхам) бедуинов, с дарами для Каабы и мечетей и с деньгами на содержание турецких чиновников.
Христиан Снук Гюрхронье.
Мекканцы: шериф Яхья со своими рабом и верблюдом, а также два других шерифа.
На этот раз караван состоял из двух тысяч верблюдов и шел под начальством Абдурахман-паши в сопровождении нескольких сот вооруженных магазинками солдат верхами на мулах. При караване имелась пушка, так что в отношении безопасности от нападения диких бедуинов караван был обеспечен вполне. К этому каравану присоединились и мы, русские мусульмане, в числе 42 человек; с нами же ехал еще один русский эмигрант, врач-самоучка, многим безвозмездно помогавший во время пути своими советами и медикаментами.
Вечером 30 мая наш караван выступил из восточных ворот Медины по дороге, по которой бедуинские караваны не ходят, так как дорога эта длиннее обыкновенной. Путь от Медины до Мекки мы совершили также в шурдюфах, но в дамасском караване имеются и тахтираваны. Тахтираван -- это носилки, на которых устроена для помещения путешественника небольшая будка с крошечными растворчатыми оконцами; будка эта укрепляется между двумя идущими один за другим верблюдами.
Караван шел исключительно днем, поднимаясь с места стоянки после утренней молитвы, т. е. часа за полтора до восхода солнца; он останавливался на четверть часа для совершения полуденной молитвы (намаз) и затем шел беспрерывно до времени вечерней, совершаемой пред закатом солнца, и останавливался уже на ночлег. Пред остановкой каравана вперед для рекогносцировки высылаются люди из сопровождающего его конвоя и служители, которые раскидывают палатки.
Время стоянок проходило довольно весело во взаимных посещениях и угощениях чаем (с нами были русские самовары) и в беседах, которые часто затягивались до поздней ночи. Весь путь совершили тихо и благодушно: ничто, по-видимому, не предвещало тех ужасов эпидемической болезни, которая нас ожидала в Мекке...
Езда на верблюдах крайне несносна: качает до невозможности; при каждом шаге животного отбрасывает в разные стороны, так что в первые дни многие подвергаются морской болезни; езда эта одно время мне надоела так, что я попросил верблюдовожатого, сирийского араба, уступить мне на денек свою верховую лошадь. Он согласился, хотя не совсем охотно, занял мое место в шурдюфе, откуда то и дело наблюдал за мной, прося ехать тише, хотя я вовсе и не думал гнать незнакомую лошадь...
Арабы в высшей степени любят и ценят своих лошадей. Ни у одного другого народа нельзя найти такой привязанности к этим животным, столь необходимым для племени преимущественно кочевого. Этой привязанности не чужды ни правители, ни простой народ, ни женщины, ни дети. Много арабских поэтов воспело лошадь; много есть доказательств любви и привязанности арабов к их товарищам по славе и несчастию -- лошадям...
"Наслаждения в обществе женщин, -- говорит один из арабских писателей [Абу-Бекр, сын Бедретдина; если не ошибаюсь, он жил в XIII веке. Абу-Бекр был конюший и ветеринар конюшен ан-Насера Мухаммеда ибн-Калауна, одного из самых знаменитых султанов Египта и Сирии, в то же время искусного и страстного любителя лошадей. Его конские заводы, гипподромы, конюшни по справедливости прославилась, и его царствование было самой славной эпохой в конских летописях Востока. Абу-Бекр был на высоте своей миссии, если судить по трактату арабской гиппологии и гиппиатрии, который он посвятил под именем ан-Насери своему султану. См. "Ученые записки Казанского ветеринарного института", т. XIII, 1896 г. "История ветеринарной медицины", Moul.], -- хороши лишь на один час, на один момент, а затем наступает пресыщение, скука; женская красота и убранство существуют для лицезрения и взоров лишь ее мужа; никто другой не гордится ими; никто, кроме него, не любуется ее нарядами; не то по отношению к лошадям: удовольствия, доставляемые ими, увеличиваются бесконечно и разнообразятся на тысячи ладов. Разве вы не видали человека, лошадь которого оказалась победителем на большом состязании? Разве вы не видели, как он весь блещет радостью и энтузиазмом, которого не может скрыть и сдержать. Дети для каждого человека -- частичка его собственного существования, и, однако ж, если один из сыновей придет и попросит у своего отца лошадь, одну только лошадь из того огромного табуна, каким владеет его родитель, последний откажет ему в этом подарке, не захочет быть настолько щедрым, между тем он отдал бы сыну самое драгоценное имущество, охотно подарил бы ему вещь стоимостью во много раз больше стоимости лошади..."
Путь от Медины до Мекки точно такой же, как и от Ямбо до Медины, за исключением того, что в одном месте встретились на несколько часов солончаки, и затем в нескольких местах караван шел по местностям, сплошь усеянным камнями различной величины и формы, разбросанными в полном беспорядке, не оставляя места, где можно было бы стать ногой. Нужно было удивляться тому, как верблюды и погонщики их арабы могли идти по такой адской мостовой, раскаленной жаркими и невыносимыми лучами солнца.
За два дня пути до Мекки караван перешел черту, окружающую Мекку со всех сторон в виде неправильного кольца. За чертой этой, служащей незримой стеной обособленности и неприступности для христиан, начинается священная область Аравии, вступая в которую, паломники снимают свой обыкновенный костюм и надевают так называемый ихрам. Ихрам -- странническая одежда, саван, постоянно навевающий мысль о загробной жизни и надеваемый в знак отречения от всего земного и обращения всех чувств и помыслов исключительно к Богу. Он состоит из двух кусков белой материи; надевается ихрам на чистое голое тело; первый кусок материи (изар) покрывает нижнюю часть тела и подвязывается на поясе, а второй (рида) -- верхнюю часть его до плеч. Ноги обуваются в сандалии или в мелкие туфли. Какие бы то ни было головные уборы воспрещаются, но для защиты от солнца допускается употребление зонта (шамсия).
Ихрам надевается потому, что в сшивной одежде нельзя вступать в священный округ, нельзя и совершать обряды паломничества. Паломнику, надевшему ихрам, воспрещается многое, в том числе половое сношение, бритье и стрижка головы и волос на теле, обрезывание ногтей и многое другое. За нарушение этих постановлений шаригата виновный обязан заплатить штраф в пользу бедных или принести жертву, смотря по свойству совершенного преступления. Ишаев говорит [журнал "Среднеазиатский вестник", ноябрь и декабрь за 1896 г., Ташкент], что эти запрещения сводятся только к тому, что и в ихраме состоятельному человеку можно делать все, что угодно.
Одевший ихрам паломник (мухрим) должен как можно чаще читать молитву тальбият: "Я готов, Боже наш! Я готов (т. е. совершить обряды хаджа)! Нет у тебя товарища. Я готов подлинно! Хвала, милость и власть принадлежат Тебе! Нет у тебя товарища! Я готов, Боже наш! Я готов!" [выражение "нет у тебя товарища" не что иное, как протест против христианского учения о Троице и против учения многобожников].
Границы (микаты) священного округа были точно определены еще в первые века мусульманства.
В 631 году, во время паломничества, Алий по приказанию пророка объявил собравшимся, что ни один иноверец отныне не может вступать в пределы Священной области для исполнения обрядов паломничества, так как отныне упразднялось язычество, а истуканы язычников, осквернявшие Каабу, по повелению Мухаммеда были истреблены еще в предыдущем году. Запрещение иноверцам входить в коренную мусульманскую землю, очевидно, было вызвано предосторожностью пророка, чтобы его небольшая в то время община не растворилась в волнах других наций, враждебно относившихся к его учению.
Несколько лет спустя халиф Омар издал приказание очистить Аравию сначала христианам, а вскоре и иудеям.
Для едущих со стороны Медины границей области служило местечко Джуль-хуляйфа (57R 50' в. д. и 23R с. ш.); для жителей Персии и других восточных стран -- Дзатуль-гирк (58R 40' в. д. и 22R с. ш.); для сирийцев -- Джухфя (где находится -- неизвестно); для неджедцев -- гора Каран (50R 40' в. д. и 21R 30' с. ш.); для йеменцев -- Ялямля (58R 20' в. д. и 20R 40' с. ш.); для едущих из Джедды -- Хадда, станция, находящаяся между Джеддой и Меккой. В общем священная область невелика.
Как я уже заметил, доступ в Мекку и в область ее иноверцам запрещен безусловно. Тем не менее многие европейские ученые, движимые любознательностью, сумели проникнуть туда, причем каждый из них выдавал себя за мусульманина, соблюдая все религиозные требы, но большинство их поплатились жизнью за свое любопытство. Из благополучно возвратившихся и опубликовавших свои впечатления и наблюдения мы знаем имена: Буртон, Зеетцен, Али-бей (испанец Бадий), Буркгард, Мальцан и др., а голландский ученый арабист Снук Хургронье жил в Мекке под видом мусульманина около года, снял там целый ряд фотографий и напечатал затем в двух томах свое исследование (D-r C. Snouck Hurgronje. Mekka. Mit Bilder Atlas. Hag., 1888--89. 2 тома).
Запрещение это, вероятно, вызвано опасением, чтобы юный Ислам не исчез в водовороте беспрерывных внутренних и внешних столкновений с различными племенами, в первое время не желавшими принимать учение Корана.
Христиан Снук Гюрхронье, Абд аль-Джаббар. Вид города Мекки. 1880-е
На одиннадцатый день вечером наш караван подошел к Мекке и остановился в местности Шагада, куда вскоре явился далиль русских мусульман Мухамед-Али Сруджи с одним из своих помощников. Далилями называются руководители паломников во время совершения обрядов хаджа и во время посещения священных мест в городе и его окрестностях. Мухамед-Али Сруджи -- кровный араб, уроженец и постоянный житель Мекки; ему тогда было более 60 лет; жив ли он в настоящее время, не знаю. Сруджи отлично говорил по-турецки, но не чужд был для него и русский язык; говорить по-русски он научился в ташкентской тюрьме, куда его посадили за бесписьменность во время путешествия по Средней Азии; в тюрьме Сруджи пробыл целых два года, пока шла о нем переписка, -- факт, свидетельствующий о бездушии канцелярских порядков.
Далили назначаются меккским шерифом, и звание это переходит наследственно от отца к сыну.
'Аун ар-Рафик, Великий шериф Мекки. 1880-е
Прежде чем приступить к описанию Мекки и священных мест, я считаю необходимым ознакомить читателей с тем, что такое хадж, в чем заключается это религиозное путешествие в Мекку и пр.
Наряду с другими народами, и мусульмане имеют свое наиболее чтимое святое место, куда десятками и сотнями тысяч стекаются со всех концов земного шара на поклонение. Место это -- священный округ в Аравии с городом Меккой во главе.
Путешествие исповедников Ислама в установленное время в Мекку с целью поклониться храму Кааба и посетить священные места и носит название "хадж" ["хадж" этимологически значит "стремление", а в более тесном смысле -- стремление мусульман посетить Каабу в известное время года при соблюдении установленных обрядов], а совершивший это путешествие получает пожизненный почетный титул "хаджи". Совершение хаджа один раз в жизни есть шарт, т. е. составляет одну из пяти главнейших обязанностей мусульманина. Распространяться о том, какую религиозную важность имеет хадж, какое политическое и социальное значение имело это путешествие для мусульман во времена первоначального распространения Ислама среди арабских племен, мне кажется излишним. Для этого стоит только, напр., припомнить, какое важное значение имели священные игры у древних греков, объединяя многочисленные семьи этого обширного народа; известно, что сношения народов, имеющих между собой общий обмен мыслей -- верный шаг вперед на тернистом пути к умственному и нравственному прогрессу.
Хадж имел важное значение, поскольку он знакомил мусульман друг с другом, расширяя их умственный кругозор, представляя наглядным образом идею религиозного единства. Религиозное путешествие в Мекку существовало и до пророка, но тогда главным образом обсуждались дела торговые и вопросы политические, так как религия играла второстепенную роль в жизни полидемонистов Аравии около начала нашей эры.
Население Аравии состояло тогда из различных смешанных племен, постепенно арабизировавшихся. Это население имело своим средоточием Мекку, где издавна находилось святилище Кааба неарабского характера. В начале юлианского летосчисления грек Диодор посетил это место и описал его как высоко почитаемое населением Аравийского полуострова.
В Мекке ежегодно устраивалось торжественное богослужение с церемониями и жертвоприношениями, причем в это время происходила и ярмарка. На поклонение Каабе шли толпы пилигримов, от которых торговое племя курейшитов, овладевшее с 441-го года Меккой и Каабой, получало солидный доход. В это же время в Мекке торжественно справлялся ежегодный весенний праздник. Помимо разного рода увеселений, лучшие поэты здесь читали свои произведения, впоследствии составившие сборник "Моаллакат" [Эти стихотворения переписывались золотыми буквами и подвешивались к Каабе. Поэтому они известны как "подвешенные" (моаллакат).], представляющий собой богатейший венок древнеарабской поэзии...
На третьем или четвертом году гиджры стало обязательным участие в древненациональных паломнических празднествах (хадж) для всех правоверных; оно откладывалось лишь на время, по обстоятельствам возможное, но считалось уже религиозной обязанностью. Наиболее правильное паломничество началось с 630 года (9 г. гиджры), после того как произошло вступление правоверных в Мекку и после того как пророк, овладев Каабой, совершил вокруг нее на своей верблюдице Аль-Касва торжественный семикратный объезд...
Хадж обязателен при следующих условиях: свобода (рабу необязателен), совершеннолетие, здоровое состояние, обладание зрением, трезвый ум, достаток в средствах на дорогу и на обеспечение семейства до возвращения из путешествия, если предпринимающий паломничество -- семьянин. Совершеннолетие определяется достижением половой зрелости; у арабов совершеннолетними мужчины считаются 14--15 лет, а женщины -- 12--13 лет. Необходима наличность еще одного очень важного условия: это безопасность пути в Мекку и безопасность в самой Священной области. Хадж можно отложить до следующего благоприятного случая, если на пути в Мекку или в городе свирепствует инфекционная болезнь. В прошлом, позапрошлом годах и ранее многие из предпринявших путешествие мусульман отложили его до будущего года вследствие возможности занесения чумы в Мекку индийскими пилигримами, так что циркуляр Оренбургского магометанского духовного собрания к приходским муллам, коими последним поручено было разъяснить эту опасность, был безусловно целесообразен и всюду встретил должный успех.
Сверх перечисленных условий, при наличности коих обязателен хадж, есть еще одно условие, касающееся паломниц -- иметь провожатого, мужа или родственника, с которым по шаригату ей воспрещается вступить в супружество. Вожатый необходим в том случае, если паломница живет от Мекки на расстоянии более трех дней, следовательно, судя по ходу верблюда, приблизительно на расстоянии более ста верст.
Хадж обязателен для правоверного только один раз в жизни и совершить его должно при первой возможности...
При суждении о мерах предосторожности при повальных болезнях лучшей иллюстрацией воззрений Ислама на этот вопрос может служить следующий исторический факт, случившийся в один из походов халифа Омара [как известно, халифы -- наместники пророка, как и он сам, соединяли в себе власти духовную, светскую и военную].
Выступивши из Медины, халиф Омар остановился на бивуаке в местечке Джайбя, находящейся на пути в Сирию; здесь до его сведения дошло, что в Сирии свирепствует чума, сопровождающаяся большой смертностью. В лагере халифа произошло смятение. Возникло разногласие; весь лагерь разделился на две партии: одни требовали продолжать поход и не боялись чумы, говоря, что судьба неизбежна, порицая других в трусости и желании избежать судьбы и смерти; другие же, напротив, требовали вернуться в Медину, ссылаясь на следующие тексты Корана:
Абдурахман говорит от имени Мухаммеда: "Тагун (чума) есть мука; если услышите о ее существовании в какой-нибудь стране, то не вступайте в эту страну, а равно если она застигнет вас на месте, то не убегайте из этого места" (Хадими, т. 2, стр. 1674).
Асама Ибн-Зейд передает также от лица пророка: "Если услышите, что в какой-либо земле чума или холера (ваба), то не входите в эту землю, а равно и не убегайте из этой земли" (Гали-уль-Кары, т. 1, стр. 141).
Узнавши обо всем этом, халиф собрал совет; в совете решили, не вступая в Сирию, вернуться обратно в Медину. Когда противники возразили: "Неужели вы желаете избегнуть судьбы Божьей?", Омар ответил: "Да, мы бежим от судьбы к судьбе и не войдем в город, где свирепствуете чума, а возвращаемся обратно".
Знаменитая меккская мечеть Аль-месжуд-уль-харям находится в центре города и занимает довольно обширную площадь, окруженную стеной, в которой с разных сторон имеется 19 громадных каменных ворот. Из каждых ворот к центру двора, где находится Кааба (Бейтуллах), ведут мраморные дорожки. По внутренней стороне стены тянется широкая крытая галерея с колоннадами и куполами, под которыми стоят молящиеся, обращаясь лицом к Бейтулле. Над террасой высоко возвышаются семь минаретов цилиндрической формы с позолоченными полумесяцами на шпицах. Около мраморных дорожек стоят решетчатые лари с корчагами, наполненными святой водой из колодца Зем-Зем, а на них лежат медные, индийской работы, чашки для питья; пить дозволяется каждому паломнику без всякой платы. У этих ларей часто можно встретить мальчиков, продающих различные семена для кормления голубей, что считается богоугодным делом, хотя смотрители мечети не очень тому рады, потому что голуби пачкают двор, усыпанный чистым песком, и содержащийся, как и вся мечеть, в большой опрятности.
Снук Гюрхронье, Абд аль-Джаббар. Вид Мекки. Масджид аль-Харам.
В середине двора находится главная святыня -- Кааба. Хотя в течение сотен лет к зданию делались некоторые необходимые пристройки и реставрации, тем не менее, по отзыву сведующих людей, сравнительно с первоначальным видом оно изменилось мало. Кааба представляет собой довольно высокий четырехугольник, с плоской крышей, без окон, приблизительно сажен в 6 длины, 4 ширины, 5 вышины; издали она кажется совершенным кубом.
В Каабу ведет небольшая обложенная серебром дверь, устроенная с северной стороны на высоте около аршина от земли, так что вовнутрь можно войти только с помощью приставной лестницы. Пространство между дверью и черным камнем называется мултазам. Здание не выделяется искусством своей постройки; сложено оно из больших неодинаковой величины каменных глыб серо-бурого цвета. Для стока с крыши дождевой воды с западной стороны имеется желоб (мизаб); как рассказывают, желоб этот золотой; стекаемая с него вода считается целебной от всех болезней. Помост, куда она стекает, из разноцветной мозаики. Здесь находятся гробницы пророка, прародителя североарабов -- Измаила и его матери Агари (Хадряте-агар).
Бейтуллах покрывается черной атласной материей, спускающейся в виде завесы, а крыша остается открытой. Посредине этой материи серебряными нитями вытканы слова основного догмата Ислама: "Нет Аллаха, кроме Единого Аллаха, Мухаммед посланник Его". Возобновлять это покрывало, называемое кясьва, предоставляется только султану [султаны до сих пор считаются наместниками (халифами) Мухаммеда, но это звание предками их получено только несколько сот лет тому назад путем юридической фикции], как наместнику пророка, а старое, разрезанное на мелкие куски, распродается служителями мечети; из серебряных нитей делают довольно оригинальные кольца, которые охотно приобретаются паломниками.
Знаменитый Черный камень, Хаджар-уль-асвад, находится снаружи, в северо-восточном углу Каабы. Эта наипочетнейшая святыня вделана в стену на высоте приблизительно пяти футов от земли; камень обтянут овальной огибающей стену серебряной пластинкой, на виду же для целования паломников оставлена только небольшая часть его. Величиной он должен быть невелик; цвет -- темно-кофейный; поверхность волнообразная. Камень этот считается небесного происхождения, он принесен ангелом Гавриилом из рая Аврааму; первоначально, по преданию, он был ослепительной белизны, но от поцелуев бесчисленного множества грешных пилигримов впоследствии почернел; европейские ученые считают его аэролитом или метеоритом; говорят, что Хаджар-уль-асвад в настоящее время состоит из 15 осколков разной величины и что стягивающий их серебряный обруч устроен на иждивение Гарун-аль-Рашида.
С Хаджар-уль-асвадом связаны следующие исторические данные.
В конце VII века, в правление халифатом Язида, между правительством и жителями священных городов Мекки и Медины произошли крупные недоразумения и междоусобицы, вызвавшие вооруженные столкновения. Первой поплатилась Медина.
Во главе мекканцев стоял умный, смелый и энергичный Абдулла Ибн-Зубейр, т. е. сын Зубейра, родственника первого последователя, товарища и сподвижника пророка.
Для усмирения этого влиятельного вождя и его партии по повелению халифа из Дамаска в Мекку отправилось войско. 25 сентября 683 года (64, 27 мухаррема) оно подошло к Мекке, обложило город и начало правильную осаду. Сирийцы не стеснялись: из своих осадных машин они обстреливали даже Бейтуллах, так что однажды загорелись священные завесы. От неимоверной жары лопнул священный камень, а обгоревшие стены ежеминутно угрожали падением, так что впоследствии Ибн-Зубейр приказал срыть здание до основания и отстроить заново всю Каабу [сам Ибн-Зубейр пал честной смертью воина, с оружием в руках во время второй осады города (с той же целью) при халифе Абдул-Мелике (из дома Омайядов) в 692 году].
В 930 (317) году камень был выломан и увезен в г. Лахсу героем карматизма Абу-Тахиром, напавшим на Мекку. Камень оставался в Лахсе до тех пор, пока в 951 (339) году не предписано было фатимидским халифом Мансуром доставить его обратно, что и было исполнено.
Кааба, по преданию, строилась много раз, первым строителем ее был Адам. Во время потопа она была взята ангелами на небо, а после потопа здание было возобновлено Авраамом совместно с сыном Измаилом. Затем, спустя много лет, оно было осквернено язычниками чрез идолослужение, пока не был послан Мухаммед для восстановления нарушенной истинной веры. Пред кончиной мира, когда прекратится существование мечети, Бейтуллах вновь будет унесен на небо ангелами...
Здание находится в полном заведывании шерифа, управляется же оно одним из старейших шейхов рода Бени-Шейбе в наследственном порядке, согласно указанию шаригата. Двери его отворяются только раз в течение года, доступ вовнутрь крайне затруднителен; некоторые паломники проникают туда и в неустановленное время, но это требует больших издержек и не рекомендуется постановлениями религии.
Пол Бейтуллаха сложен из разноцветных мраморных плит, стены из того же материала; стены и потолок обиты тонкой дамасской красной материей (дама?), на которой золотом вышиты разнообразные цветы. Посредине помещения три столба, опирающиеся в потолок; от стен по линии столбов протянута веревка, на которой висит множество золотых кувшинов и ваз для питья святой воды; это -- подарки наиболее состоятельных паломников. Влево от двери стоит небольшой столик, на котором хранится большой серебряный ключ; в правом углу помещения -- загородка; в ней есть вход на крышу здания. Рассказывают, что из нее же ведет спуск в подземелье, где хранятся редкие драгоценности и сокровища. Окон нет; освещается Кааба лампами с оливковым маслом. В старицу в Каабе хранилась также наиболее важные государственные документы для вящего их освящения.
Источник Зем-Зем
В северо-восточном углу двора, возле Каабы, находится каменный желтый павильон колодца святой воды Зем-Зем [Увидев источник, Агарь закричала сыну своему по-египетски: "Зем-зем", что значит "приди, приди"; отсюда получил название и самый колодец. Из этого усматривается, что Измаил был уже в состоянии ходить, а не грудным ребенком]. Зем-Зем -- источник, спасший в пустыне от смерти томимого жаждой Измаила. Вода в нем на вкус очень приятна; химический ее состав неизвестен, но нет сомнения, что она минеральная, так как, будучи добытой из колодца, тепла и на вкус несколько тяжеловата; поэтому пьют ее по охлаждении в корчагах, когда испарятся газы. Воду Зем-Зем паломники в большом количестве везут на родину в герметически закупоренных жестяных сосудах; она считается целебной от многих недугов; хаджи пьют ее и умываются ею беспрестанно. Кроме того, они моют ею саваны, так как есть поверье, что обмокнутый в Зем-Зем саван избавляет от адского огня [Между Сафа и Мярва стоят 4 зеленых столбика, около коих богомольцы ускоряют свой шаг до полной рыси. Этот обряд совершается в подражание Агари, которая искала здесь воду. Подбегая к одному холму, она слышала голос: "Вот вода", подбегая к другому, слышала то же самое. При питье священной воды читают молитву: "Боже наш, я прошу у тебя обильной пищи, полезного звания и исцеления от всякой болезни милосердием Твоим, о Премудрый из Милостивых"].
Ходит еще молва, что колодец не имеет дна. Заведуют колодцем два брата шейха, которые имеют много служащих для разноски и раздачи воды по квартирам паломников, за что получают от последних довольно порядочное вознаграждение, хотя установленной таксы не имеется.
В нескольких шагах от Бейтуллаха красуется довольно изящный павильон. Это -- макам Ибрагим (место Авраама); в этом павильоне, за решеткой, хранится камень, покрытый красной шелковой материей; стоя на нем, патриарх призывал, по преданию, людей на поклонение Каабе; он же служил ему подставкой при постройке Бейтуллаха, то поднимаясь, то, по желанию, опускаясь.
Есть еще четыре макама четырех представителей ортодоксальных школ [Ортодоксальная система вероучения была следствием теологической работы сотен лет. Едва ли найдется, говорит Ав. Мюллер, другая догматика, сумевшая из данных преданиями основ веры вывести свои начала и развить их так стройно и в такой последовательности, как это сделало мусульманство.], мусульманских законоведов: Нугма Ибн-Сабита Абу-ханифа (имама Агзама, т. е. старшего имама, умершего в 150 г. гиджры), имама Малика (179 г.), Мухаммеда-аш-Шафиги (204 г.) и имама Ахмеда-аль-Хенбели (241 г.).
В одном из углов галереи отгорожено решеткой помещение, где отдельно молятся женщины.
Между колодцем Зем-Зем, макамом Ибрагима и Бейтуллой, по преданию, погребено 99 пророков. Мечеть вечером освещается тысячами разноцветных ламп и фонарей.
Ничего видимо чудесного нет в Аль-месжуд-уль-харям. Чудеса, передаваемые некоторыми паломниками, -- не что иное, как плод их собственной фантазии.
Христиан Снук Гюрхронье, Абд аль-Джаббар. Кааба.
По приезде в Мекку каждый паломник обязан семь раз обойти Бейтуллах и семь раз пробежать легкой рысцой между холмами Сафа [Сафа в мусульманских историях упоминается как любимое место Мухаммеда для проповеди] и Мярва, обозначенными в виде сводчатых ворот по концам многолюдной улицы Эль-Маса. Первый обряд называется таваф, второй -- саги; при исполнении их все время читаются установленные молитвы; в случае же незнания их, паломник повторяет слова за руководителем (далилем).
Мекка занимает площадь приблизительно версты четыре в квадрате, окруженную со всех сторон голыми громадными скалами; дома от двух до пяти этажей, все они выстроены из каменных глыб. Всех домов насчитывают до трех тысяч. Квартиры крайне дорогие, напр., наша квартира на втором этаже, состоявшая из четырех небольших комнат, стоила 153 рубля. Такая дороговизна объясняется тем, что дома приносят доход исключительно во время паломничества, а в остальное время года они совершенно пустуют. Для бедных паломников существует несколько домов, пожертвованных в пользу паломников богатыми мусульманами.
Христиан Снук Гюрхронье, Абд аль-Джаббар. Вид города Мекки.
Город носит мрачный вид; улицы кривы, узки и грязны. Главная улица Эль-Маса, по которой совершается саги между холмами Сафа и Мярва, превращается во время съезда паломников в многолюдную ярмарку. Здесь сыны пустыни продают выделанные кожи и вообще все то, что в течение года дает им избытка хозяйство, а на вырученные деньги приобретают домашнюю утварь и разного рода продукты цивилизации -- украшения, ткани и т. д. Паломники здесь покупают финики, сюрьму, четки, индийскую посуду, высокочтимый древним миром ладон и прочее. На этой ярмарке можно найти почти все европейские товары. Торгуют, кроме местных арабов, индусы, сирийцы, персияне и турки.
Именитые индийские купцы и турецкие чиновники в Мекке. 1880-е
Подобно тому, как существование Медины, расположенной в сравнительно плодоносной стране, основано на разведении финиковых пальм, так существование жителей Мекки, находящейся среди голых скалистых гор, зависит исключительно от торговли, сдачи домов под квартиры и от щедрости паломников за оказываемые им услуги, без коих чужестранцу обойтись здесь невозможно.
Хотя рабство в Турции официально уничтожено, но фактически оно существует. В Мекке есть рынок рабов. Эта ужасная и на первый взгляд странная торговля, этот позорный товар, бьющий в глаза, производит удручающее впечатление. Цены очень недорогие: мальчиков продают от 50 до 100 рублей, а женщин и взрослых рабов 200 руб. и дороже.
Именитый мекканский купец (доверенное лицо Великого шерифа) со свои рабом-черкесом.
Вода в Мекку проведена по подземным трубам из дальных гор, богатых источниками, верст за сорок от города. Водопровод этот, существующий исправно поныне, устроен вдовой халифа Гарун-аль-Рашида, Зубейдой, столь известной из сказок "Тысяча одна ночь". Военный и гражданский глава Мекки -- турецкий губернатор.
Высшее духовное лицо в Аравии, да и всего мусульманского мира -- меккский шериф. По происхождению своему он прямой потомок и наследник пророка. Хотя, казалось бы, он должен быть вполне независимым, но в действительности власть его невелика; это видно уже из того, что шерифы не только подчинены непосредственно турецкому губернатору, но и назначаются по его представлению.
Резиденция шерифа -- Таиф. Городок этот находится верстах в 70-ти на восток от Мекки; он известен как место изгнания и смерти Мидхат-паши и остальных заговорщиков против султана Абдул-Газиза. Таиф отличается плодородием своих окрестностей, своими виноградинками и садами. Разумеется, в знойное время года жизнь в тенистых садах Таифа гораздо приятнее, чем в узкой долине Мекки, среди голых стен. При шерифе постоянно находятся два адъютанта из турецких офицеров и гарнизон в 50 человек солдат. На Арафате я видел шерифа в азиатском костюме, в белой чалме, при ленте и множестве орденов, усыпанных драгоценными камнями.
