Страшно проверять жизнь на прочность, даже когда существует стойкая уверенность, что нить, удерживающая на крючке твою дрожащую душонку, выдержит, и та не достанется хищной рыбе забвения...
Страшно смотреть в чёрное отверстие дула, направленного в твою голову пистолета. Тем более, если обойма пуста, или заряжена холостыми.
А вдруг Господин Несчастный Случай решит проявить весь свой сволочизм, и грянет кажущийся невозможным выстрел, так как выяснится, что сегодня просто "не твой день"?...
I.
Наша первая встреча не была овеяна ни мистическим туманом, тянущимся с вальяжного Дуная, ни тревожным холодком каменных улиц. Всё это было немного позже...
А пока что, как поётся в одной песенке: "...совершенно случайно мы взяли билеты на соседние кресла на одной высоте" (1) . Точнее, в одном ряду партера Будапештского оперного театра.
Согласна, в потёртых джинсах, чёрной футболке и кроссовках, я может и вписывалась в эклектику интерьера, но вот на фоне его вычурной изысканности смотрелась бесспорно лишней. Золочёные светильники, пурпурная обивка кресел создавали свою собственную симфонию богатства и роскоши. Я же могла лишь слабенько подпеть их возвышенному хору с помощью одного лишь винтажного кулона с россыпью гранатов, насыщенно красных, как и цвет моей помады. Благодаря смуглой коже, тёмно-карим глазам и тёмным, сильно вьющимся волосам, и из-за которых в детстве частенько дразнили "цыганочкой", яркая косметика не смотрелась на мне вульгарно.
Собственно, одета я была, как и большинство туристов. С той лишь разницей, что гостьей города не являлась, а внешне - вполне сходила за мадьярку. За этот удачный "камуфляж" следует благодарить моего деда. Ещё до оккупации страны фашистами в сорок-четвёртом, уважаемый профессор консерватории, не согласный с политикой Миклоша Хорти, бежал в Советский Союз вместе с женой-еврейкой. Прошли годы, и его внучка вернулась на родину предков, цинично променяв огромную Москву с её вечными пробками, на тишину и скромное обаяние маленькой восточно-европейской столицы.
Только вот мой сосед справа, разумеется, обо всём этом ведать не мог. Однако, вот уже минут десять я непрерывно ощущала на себе его, полный пристального внимания, взгляд. По какой причине этому долговязому белобрысому англичанишке мой скромный профиль показался интереснее пышной постановки "Фауста", оставалось загадкой.
Педант чёртов!... Нет, я вовсе не страдаю ксенофобией. Просто, последнее время на дух не переношу британцев. Есть для этого свои причины.
А то, что мой странный поклонник из их высокомерного племени - говорили и безупречный костюм-тройка, застёгнутый на все пуговицы, несмотря на августовскую жару, и характерные залысины, подчёркнутые причёской из зачёсанных назад прямых волос - признак не увядания, а того, что зовётся "породой". Готова поспорить, этот тип и кошку назовёт просто кошкой, даже если споткнётся об неё в тёмном переулке...
Непонятное состояние нервозности, вызванное пристальным вниманием незнакомца, сменилось ярым раздражением. Я бросила в сторону наглеца гневный взгляд, и он тут же сделал вид, что отчаянно увлечён рассматриванием хрустальной люстры и парящих вокруг неё олимпийских богов на потолочной фреске работы Кароя Лотца. Задранный вверх острый подбородок удивительно сочетался с, пожалуй, немного длинноватым греческим носом, создавая своеобразную гармонию из этих, далеко не самых привлекательных, на мой субъективный вкус, мужских черт.
Аристократические скулы дрогнули, не в силах сдержать довольную усмешку, чуть изогнувшую тонкие губы. Нахал понял, что я тоже его разглядываю!
Вспыхнув от смущения, я уставилась обратно на сцену. Мефистофель с выбеленным лицом, распевал на итальянском свою знаменитую арию о "тельце златом", в наиболее эмоциональных моментах поводя густо подкрашенными чёрным кустистыми бровями.
Сердце колотилось так быстро, что, казалось, его бешеного стука не заглушают и маршевые ритмы оркестра. Лоб и спина стали влажными от пота.
"Тоже мне, юная институтка на первым свидании! - ворчала я на себя, пытаясь унять волнение. - Третий десяток скоро разменивать, а всё туда же... Да ведь и не свидание у тебя вовсе".
Кем бы ни был этот сомнительный молодчик, от его близкого присутствия меня накрыла та же необъяснимая тревога, что донимала во всевозможных медицинских учреждениях: больниц и их персонала, облачённого в соответствующую униформу, я до трясучки боялась с детства. А ввиду некоторых жизненных обстоятельств, вынудивших регулярно посещать их довольно длительный период времени, в настоящий момент эта фобия легко могла довести меня до потери сознания...
Вот только этого не хватало!
Сидящая слева от меня пожилая немка в декольтированном бархатном платье, обмахивалась элегантным перьевым веером. Я решила последовать её примеру, но, применив знаменитую русскую смекалку, использовать для борьбы с духотой сложенную программку. Разумеется, обнаружить её с первого раза во вроде бы не большом рюкзачке - оказалось задачей на практике не выполнимой. Немка скорчила недовольную гримасу в сторону беспокойной соседки: видимо, моё лихорадочное копание основательно мешало ей наслаждаться высоким искусством. Стоило извлечь программку на свет, как гладкая бумажка выскользнула из предательски дрожащих пальцев и приземлилась на бардовый палас. Аккуратненько между мной и странным блондином.
Мы нагнулись за ней вместе. Но, как и положено истинному джентльмену, он оказался проворнее и невозмутимо подал мне буклет, дополнив сие действо лёгкой, ни к чему не обязывающей улыбкой. Я кисло улыбнулась в ответ, потирая кисть, которую словно током покалывало от секундного прикосновения его кожи.
У мужчины были красивые длинные пальцы с аккуратными узелками суставов, которые не зазорно было бы иметь какому-нибудь пианисту или художнику. Вот только, что-то не наблюдалось в нём и следа той творческой безалаберности, которая традиционно свойственна представителям творческой богемы. Скорее, в его образе просвечивала сосредоточенность и собранность юриста или... врача. Хотя, он же англичанин, а с их культурной элитой судьба меня ещё не сводила.
Ожидать с подобным нетерпением конца того или иного мероприятия, в данном случае - части спектакля, с последующим за ним наступлением спасительного антракта, мне не приходилось с тех пор, как однажды в юности угораздило отправиться на катерную прогулку по морю в небольшой шторм... Слабый вестибулярный аппарат категорически отказался воспринять чёрный юмор. В результате, все полтора часа пыточной "экскурсии" - читай: экзекуции - я провела в танталовых муках, моллюском прилипнув к качающемуся борту, и грезя о твёрдом береге южного курорта, как Одиссей о родной Итаке...
Наконец, занавес опустился, однако, я всё же не сразу принялась давать дёру. Надо отдать себе должное: партер я покидала с подлинной степенность английской королевы. Зато, стоило оказаться в фойе, как подорванная, бросилась к главной лестнице. Благо, в отличие от оставляющей бал девочки в хрустальных туфельках, моя обувь позволяла совершить кросс по ступенькам без малейших эксцессов и каких бы то ни было физических травм. Мраморные колонны и аллегорические полотна Берталана Секея смешались боковым зрением в пёструю карамельную ленту...
Но, на выходе из оперы сумасшедшую беглянку ждал неприятный сюрприз. И вовсе не тыква, вместо ожидаемой кареты. Обладай я последней, то бишь её современным аналогом, плотная портьера дождя, свешивающаяся с изукрашенного росписью козырька, не составила бы проблемы. Ливень был столь сильным, что не получалось разглядеть даже, освещённые чугунными фонарями, башенки и арки дворца Дрехслера на противоположной стороне улицы. Обманутая жаркой погодой последних дней, взять с собой зонт, я, разумеется, не предусмотрела. Рассеянная, как всегда. Можно было поймать такси, но, так как по обыкновению, рассчитывала прогуляться после постановки, увы, не имела с собой достаточное количество "презренного металла".
К счастью, страх растаять под дождём ещё не успел пополнить обширную коллекцию моих фобий. Начхать, не сахарная...
- Умоляю, простите, мисс, что оскорбил вас своим вызывающим поведением. - Мужской голос прозвучал так неожиданно, что я чуть не вскрикнула. - Вы, вероятно, удивлены столь явным моим вниманием. Поверьте, я тоже! А меня весьма не просто чем бы то ни было удивить...
Рядом стоял сосед по партеру.
И, правда - истинный выходец Туманного Альбиона. Кассеты с монологами обладателей подобного тягучего акцента обожала ставить своим подопечным моя школьная учительница английского.
- Вы не при чём. - Соврала я, с преувеличенным вниманием озираясь по сторонам, лишь бы не пересекаться со взглядом его голубых глаз. По сравнению с говором "носителя языка", моя беглая речь казалась неестественной и грубой. - Голова от духоты разболелась. И эту оперу я уже видела не раз.
И с чего, спрашивается, я начала оправдываться, как застуканная на адюльтере добропорядочная мать большого семейства?
Не обнаружив языкового барьера, блондин вздохнул с нескрываемым облегчением.
- Позволите вас проводить? - Мужчина незамедлительно раскрыл длинный и изящный, как и он сам, зонт-трость. - О, ещё раз простите мою бестактность, затеял разговор с леди, даже не представившись. Николас Терлоу.
- Кристина Александрова.
При последовавшем затем, вместо ожидаемого старомодного поцелуя в ручку, почти деловом рукопожатии, моя ладонь, утонувшая в его ручище, показалась игрушечной. Словно принадлежала маленькой девочке, а не взрослой женщине.
Так, будто этот жест сломал определённый межличностный барьер, я, наконец, осмелилась без стеснения разглядеть его внимательнее. В целом, первое впечатление оказалось верным. Разве что возраст угадывался, по прежнему, с трудом: Николасу запросто можно было дать от тридцати пяти до сорока с небольшим. А угловатые черты, на этот раз, кроме неподдельного интереса, несли явственный отпечаток... удивления.
- Да, русская фамилия. Вас это смущает? - Бросила я намного более дерзко, чем рассчитывала.
- Просто я подумал...
- Что я местная? Многие так думают! Вот если бы вам не повезло услышать мой венгерский - ни за что бы не допустили ошибки!
- Не без оснований осмелюсь предположить, мой русский - намного хуже вашего венгерского!
Непринуждённый смех от шутки, прохлада и шум дождя подействовали умиротворяющее, хотя странное волнение никуда не делось. И "моё сердце... отдышалось немного и дальше пошло" (2) плясать в ритме чардаша.
А, собственно, почему бы и нет?
- Надеюсь, Вы не против долгих прогулок? - Спросила, беря Николаса за галантно подставленный локоть. - Я живу в Буде, в нескольких кварталах от набережной.
- Люблю долгие прогулки! - Улыбнулся мой провожатый с высоты своего впечатляющего роста.
Мы ступили в объятия стихии и неспешно двинулись по пустынному проспекту Андраша в сторону Дуная. Тяжёлые капли с силой забили по натянутой макушке зонта, столь широкого, что под ним без труда можно было укрыться вдвоём. В тот момент неуёмная фантазия живо нарисовала мне чёрное крыло дракона, натянутое на спицах-перепонках...
Оставшиеся одиноко мёрзнуть под дождём Эрато, Терпсихора, Талия и Мельпомена (3) , навеки замершие в своих нишах по углам оперного фасада, с завистливой тоской смотрели нам вслед.
Мы шли, разговаривали и... слова текли в такт шагам. Я поймала себя на мысли, что давно уже, с того момента, как оставила родину, ни с кем не вела столь длинных бесед. Переписки с редактором и родственниками по интернету - не в счёт. Русских друзей у меня здесь не было. Общение с иностранцами как-то не клеилось. Да и, что скрывать, мне всегда нравилось одиночество... А последнее время - особенно. В одиночестве нет разочарований и сопутствующих им терзаний, как не может болеть от резанная часть тела.
Но с Ником хотелось говорить не переставая! Обо всём, начиная с обсуждения цен на аренду жилья в разных районах Будапешта, и заканчивая художественными предпочтениями... Лишь бы не прекращал звучать его глубокий, обволакивающий голос.
Когда, свернув на улицу Джозефа Атиллы, мы добрались по ней до Цепного моста, дождь закончился. Прислонившись к мокрым перилам, я с наслаждением вдохнула влажный воздух. За исключением малочисленных прохожих, движущихся по пешеходной части моста, и машин, изредка вспарывающих темноту огнями фар, мы были одни.
Дунай, как мне и до этого всегда казалось, пах морем... Этот, самый чарующий из запахов, и зрелище таинственно подсвеченных готических шпилей Парламента, сказочным дворцом сверкающего на набережной Пешта, воистину, вскружили мне голову. Странно, я ведь и раньше гуляла здесь по ночам, но никогда не ощущала подобной эйфории! Неужели потому, что рядом не было кого-то, способного разделить со мной этот экстатический восторг?
Николас оказался практикующим хирургом из Лондона, работающим в Венгрии по приглашению престижной частной клиники. Здесь ему предложили солидный оклад и, вдобавок, следовали практически любым пожеланиям именитого гостя. В частности, касающихся графика работы.
Для чего доктору Терлоу требовалось каждый месяц брать по нескольку выходных дней подряд, Ник не пояснил. А я решила приберечь эту тему для следующей встречи. Несмотря на моё категорически предвзятое отношение к его бесспорно почётной профессии, хотелось верить, что встреча эта у нас будет. Потому что, вопреки всем доводам разума, сейчас меня влекло к этому мужчине с той же силой, с которой в опере - отталкивало. Странные существа - люди.
Отвечая на вопрос о моих занятиях, я только усмехнулась:
- Ну, у меня со временем проблем не возникает. Я - писатель.
- Правда? - искры любопытства заиграли в бирюзовой радужке как зарницы уплывающей вдаль грозы. - И как проводят свой день столь очаровательные писательницы?
- Ну... Встаю далеко за полдень, бегаю...
- О, это я заметил!- улыбнулся мужчина, припомнив мои "весёлые старты" по опере. - Простите, что перебил, продолжайте, пожалуйста!
- Собственно, всё остальное время проходит наедине с ноутбуком на газоне какого-нибудь уютного скверика. Но, мне нравится такая жизнь. И этот волшебный город никогда не позволит ей стать однообразной и скучной.
- А о чём ваши книги?
- Фантастика, в основном... Иногда - мистика. Мрачные сказки тем и хороши, что не имеют ничего общего с реальной действительность, вы не находите? Часто экспериментирую, смешивая различные жанры. Сейчас работаю над историей, построенной на базисе норвежской мифологии.
Хоть в тот момент я на него не смотрела, и наши тела никак не соприкасались, я ощутила, как Николас вздрогнул.
- Тогда, вы многое должны знать о троллях...- сказал он, и голос его нежданно царапнул своей жёсткостью.
- Троллях? - на секунду даже показалось, что я ослышалась. Столь неуместным было упоминание этих уродцев в полной романтического очарования ночи.
Николас стремительно придвинулся, развернул меня к себе, и без излишней словесной чепухи и избитых комплиментов, обычно предшествующих этому акту, заключил в неожиданно мощные объятия. Губы его, столь не чувственные на вид, оказались на удивление мягкими и приятно прохладными, словно он только что ловил ими капли дождя... Страстный поцелуй развеял робкое стремление выразить недовольство. Впрочем, я бы не нашла в себе сил оттолкнуть Ника, даже имея серьёзные основания опасаться, что он сочтёт малознакомую русскую барышню через чур доступной...
- Плата за проход по мосту. - улыбаясь, пояснил мужчина, отпустив мой рот.
- Тогда, я бы с удовольствием прошла по нему ещё раз...
Вопреки волнительному ожиданию нового поцелуя, он слегка отстранился и чуть сощурившись, спросил:
- А не страшно попасть под чары злобного тролля? Ведь, как говорят, они могут убить человека просто по прихоти.
Наверное, из-за резко подскочившего уровня гормонов, у меня случилось что-то со зрением, так как чернота его зрачков, расширенных от полумрака, полностью поглотила цветной контур. Даже голос странно изменился. В нём проскользнуло что-то похожее на... рычание.
- Ник, что с вами? - шипы страха впились в горло.
Я постаралась высвободиться, но он только крепче стиснул меня в руках, продолжая шептать, с неистовостью одержимого:
- Уродливые и жестокие, они часто появляются среди людей в человеческом обличье. Тогда человеку ни в коем случае не стоит жать незнакомцу руку, что вы неосмотрительно сделали...
- Прекратите, вы меня пугаете!
Но он будто находился в другой реальности.
- Холодные существа, лишь тепло живой крови может согреть их собственные тела. А иногда, они похищают женщин, утаскивая их к себе в пещеру, чтобы превратить в рабыню, навсегда похороненную во мраке и сырости подземного логова. Она должна варить человеческие кости и куски мяса, принесённые троллем после его ночных блужданий по земле...
- Ник!!!
Похоже, мой истеричный вопль привёл его в чувства. Николас разжал хватку и, позволив мне отскочить, вымученно обхватил руками голову, словно она была объята адской болью.
- Простите, Кристин. Бывает, я через чур... увлекаюсь.
Когда он снова поднял свой, полный извинения взгляд, глаза были нормальными. Но первобытный ужас, овладевший мной минуту назад, ещё не убрался в свою зловонную чёрную яму.
Наконец, всё же сумела взять себя в руки, и более менее ровным голосом отрезала:
- Прощайте, Ник. Дальше дойду сама.
Я повернулась к нему спиной и решительно зашагала в сторону Буды.
Однако, оказавшись на площади Адама Кларка, всё же не выдержала и зачем-то обернулась. Высокий чёрный силуэт по-прежнему стоял на месте... Застывший, как скульптурные фигуры львов по оба конца моста. Только, в отличии от гордых мраморных хищников, его овевал дух... обречённости?
II.
Придя домой, я безуспешно старалась выкинуть произошедшее из головы. Сон упрямо отказывался принимать приглашение, и оставалось ворочаться в постели, как в горячке. Но причиной её была не простуда, а мгновенно, без причины и наперекор рассудку, зародившаяся Страсть. Казалось бы, как вспыхнула, так и угасла, побросав искры в тёмный Дунай. Но от чего же тогда сердце горит, словно обожжённое, а на душе скребут все коты округи?! Молодец, Александрова! Снова словила приключений на свою беспокойную задницу...
В России тебе мало было психов?!
Осознав чудовищность этой мысли, отвернулась к стене и, зажмурившись до боли в веках, в очередной раз приказала себе спать.
Не сработало. Доблестно промучившись в плену одеяла ещё около часа, потянулась к кнопке прикроватного светильника.
На кухне нашлась открытая бутылка токайского. Я наполнила бокал сладким вином и включила компьютер, устроив его на коленях. Писать не хотелось до отвращения. Когда мысли в таком сумбуре, всё равно ничего толкового не выйдет, а халтуру плодить - не в интересах писателя, живущего на чужбине исключительно за счёт авторских гонораров.
Стоило загореться значку "всемирной паутины" - помойки и сокровищницы в одном ларце - пальцы сами набрали в поисковике звенящее слово ТРОЛЛЬ.
Разумеется, первым делом выскочили статьи о Скандинавии, где и зародились легенды о недобрых существах, потомках великанов-йотунов, или турсов, что стояли у истоков образования мира. Точнее, мир и был создан из тела первого йотуна Имира, как говорилось в "Старшей Эдде". Этот эпос я знала и потому просмотрела по диагонали, особо не вчитываясь. В крови Имира, убитого богами, утопили всех его сыновей и внуков, кроме Бергельмира, от которого и ведут свой род нынешние тролли. По преданиям, свирепые, жестокие и упрямые великаны, обладавшие силой, во много раз превосходящую силу простых смертных, враждовали с богами и людьми. Самый известный борец с троллями - бог Тор побеждал их своим знаменитым молотом Мьёлльниром, а также благодаря своему мужеству и хитрости. Любопытным показалось упоминание, что йотуны и асы иногда влюблялись друг в друга.
Отругав себя за подверженность романтическим бредням, вернулась к бредням насущным: сузила область поиска до ТРОЛЛИ ПОД МОСТАМИ.
Кое-что из найденного меня заинтересовало:
"Тролли под мостами несколько отличаются от обычных. - Я усмехнулась, так как по замыслу автора статьи выходило, что тролли бывают "обычными". - В частности, могут появляться на солнце, уважают деньги, падки на человеческих женщин, не видя в них одну лишь еду... - благодаря живому воображению, часто вступающему в конфликт с логикой, меня передёрнуло от отвращения. - Есть легенда о детях троллей и человеческих женщин..."
Пролистнув малоприятную тему, сконцентрировала внимание, постепенно сдающееся под натиском алкоголя, на ЗАЩИТЕ ОТ ТРОЛЛЕЙ.
Христианская традиция предписывала противостоять им, разумеется, всемогущим "крестом и звуком церковных колоколов...". Не пройдёт. Хоть увешайся распятиями, как новогодняя ёлка игрушками, толку не будет, если символы не подкреплены верой. Да и сомневалась я, что еврейский бог сможет чем-то испугать достойных противников самих гордых асов, властвовавших над северным миром задолго до победного шествия монотеистических религий...
Столь же малодейственным показался мне способ найти управу на троллей с помощью загадки. Якобы, "если загадать её монстру, он не сумеет противиться, и обязан будет её разгадать. Если не сможет - умрёт. Но вот если всё же разгадает, то в ответ задаст свою. И если на этот раз вы не сможете постигнуть его ребус, то тролль порвёт вас на части"... Нервный смешок, вырвавшийся из меня, стоило представить, как в следующий раз пойду в оперу, вооружившись сборником головоломок, оборвался от сжавшегося в животе страха...
На миг показалось, что уютный полумрак комнаты, неуверенно разгоняемый лишь ночником, собирается по углам шуршащими клочьями. Несмотря на трикотажную пижаму, по телу побежали мурашки. Порыв ветра, коснулся кроны растущего под раскрытым окном каштана, и влажную землю оросил град из созревших плодов. Словно чьи-то торопливые шажки...
Совсем уже от одиночества крыша поехала! - Принялась я отчитывать себя. - Стоило с приятным и умным мужиком словом обмолвиться, а он оказался не в своём уме, и вот ты уже безумные теории сочиняешь, будто последняя психопатка...
Козлы они все, а не мифическая нечисть.
Всё, спать! Сгорая от злости на свою бестолковость, я выключила компьютер, и, допив залпом вино, провалилась в долгожданный глубокий сон. К собственному удивлению и облегчению, без каких бы то ни было северных чудовищ и английских принцев...
***
Утренняя тренировка, призванная вернуть меня в рабочее состояние, была намеренно удлинена на половину своей продолжительности, а при температуре в двадцать пять градусов тепла - это почти мазохизм. Солёный пот тёк по лбу, заливая глаза, а вместе с ним будто уходила вся пакость из мыслей. Да, иногда и усталость лечит.
И всё же, пробегая вдоль залитой солнцем набережной, я с досадой осознала, что упорно стараюсь не смотреть на Цепной мост, двуарочной громадой возвышающийся над серебряной лентой реки. За спиной, на блистающем Дунае, осталась драгоценная камея острова Магрит. Впереди - трамвайная линия терялась из виду, заворачивая за скальный обрыв горы Геллерт.
Ни над холмистой Будой, ни над равнинным Пештом в небе не болталось ни облачка. В общем, день обещал быть погожим, если не крайне жарким, а жизнь - войти в привычную колею.
Но, не всё сразу. После душа и лёгкого завтрака, в Пешт я, тем не менее, отправилась по мосту Эржебет, не поленившись сделать небольшой крюк.
Удобно устроившись в тени клёна, прислонилась к прохладному постаменту памятника Михаю Вёрёшмарти, что в самом центре одноимённой площади. Сосредоточившись, попыталась перенестись в суровую страну викингов, где бушующие штормы бьются о скалистый берег, низвергаются в пучину сотни прозрачных водопадов, а сердце замирает и поет от красоты многовековых величественных фьордов...
Наверное, близость изваяния знаменитого поэта благотворно подействовала на скромную писательницу. Сочинительство захватило меня целиком, надолго вырвав из реальности.
Прошло не меньше четырёх часов, прежде чем, отвлечённая сигналом о грядущей разрядке батареи, оторвала от монитора уставшие глаза.
И чуть снова не вскрикнула: потому что прямо передо мной, сияя скромным обаянием интеллигенции, вырос вчерашний англичанин.
На этот раз на нём были бежевого цвета брюки и белая офисная рубашка без галстука. Рукава, закатанные до локтей, демонстрировали точёные, но не раздутые тяганием железа, мускулы. На переносице лежали стильные солнцезащитные очки в тонкой стальной оправе, которые он не снял, даже ступив под тень. Золотые блики второй половины дня играли в светлых волосах, как и вчера, прилежно зачёсанных назад. Ни дать, ни взять, отличник Оксфорда, плюс чемпион университета в академической гребле по Темзе...
- Как вы меня нашли, Николас? - Пришлось сплести пальцы, чтобы скрыть дрожь, вновь зародившуюся в конечностях.
- Вы сказали, что любите творить в подобных местах. Если проявить некоторую долю настойчивости, оказывается, что в Будапеште не так уж много скверов...
И он обошёл весь город, чтобы найти меня. Зачем? Повторила вопрос вслух.
- Знаю, что вчера напугал вас. Моему поведению нет оправдания.
Удивительно, как непринуждённо ему удалось вынудить меня чувствовать себя так, будто это я без приглашения влезла в его устоявшуюся, размеренную жизнь, а не наоборот.
- Не оправдывайтесь. - Кляня свою мягкость на чём свет стоит, поднялась и приблизила к мужчине. Вышло настолько импульсивно и резко, что он чуточку качнулся назад. - Просто опробуйте объяснить!
- Я потерял пациента, Кристин. Такое случается во врачебной практике, но, в моей, без ложной скромности, достаточно редко. Несмотря на циничность профессии, это... нешуточная встряска для врача.
- Что ж, понимаю. Смерть всегда шокирует, даже когда кажется, что мы к ней готовы...
К сожалению, в отличии от какой-нибудь выдержанной железной леди, я никогда не умела скрывать свою скорбь.
- Надеюсь, эта мудрость пришла не с жизненным опытом.
- А разве бывает иначе?
- И снова вы правы! - Ободряюще улыбнулся Николас и с надеждой спросил, - Я могу угостить вас кофе?
- А знаете, это было бы чудесно!
***
Лучи заката, уподобившись кистям художника, робко коснулись белоснежной скатерти столика в кафе "Жербо". Затем, осмелев, принялись расписывать её багрянцем и золотом, превращая чистый холст в шедевр постмодернистской живописи.
Зажглись роскошные люстры, бросая алмазные блики на облицовку стен из ценных пород дерева. А за стеклом, обрамлённого в стукко окна, Будайский королевский дворец воспарил над крепостным холмом, освещённый мириадами искусственных огней...
А мы всё не могли оторваться от магии невинных, но в тоже время многообещающих взглядов, легко читаемых жестов, с упоением обмениваясь не то случайными, не то глубоко зашифрованными фразами...
И, как это неминуемо происходит, когда двое людей явно неравнодушны друг к другу, разговор плавно перетёк с общих тем на более личные.
- Скажите, Николас, чем я так привлекла вас в опере? - Одарив мужчину лукавой улыбкой, я принялась увлечённо помешивать ложечкой ароматный горячий шоколад.
Поворот беседы оказался для Ника немного неожиданным, однако он тут же нашёлся с ответом:
- Вы так выделялись из всеобщего пафоса, что поневоле заинтересовался.
Как говорится, не хочешь знать ответа, не задавай вопрос...
- Значит, вот как меня видят мужчины: забавной неформалкой?!
- А как вы сами себя видите?
Теперь уже я была поставлена в тупик.
- Ну что ж... Сами напросились! - я принялась пересислять, манерно загибая пальцы. - Характер - невротический, но, как ни странно, склонный к авантюрам. Считаю себя самостоятельной, хотя многие находят меня инфантильной. Местами - до занудного рассудительна, что не мешает проявлять болезненную впечатлительность.
- И вы - убежали от меня! - добавил Ник, как показалось, с лёгким упрёком.
- Не от Вас! - Краска стыда проступила на щеках, сделав бесполезными дальнейшие отговорки.
- Неправда.
- Ладно... - Я придумала, чем уесть его в отместку. - Значит, вам нравится, когда от вас убегают?
- Признаюсь, у меня странный вкус. - Отшутился он, но прежняя весёлость вдруг испарилась.
Нет, на лице это никак не отразилось - как истинный сын своей нации, он отлично умел прятать эмоции под маской культурной невозмутимости.
А я поспешила перевести разговор в другое русло.
В конце вечера Ник снова настоял, чтобы меня проводить и, на этот раз, не только добрался до обещанного пункта, но и как-то само собой вышло, что остался до утра...
***
Ночью я проснулась от шороха, раздающегося из ванной. Чёрт, неужели снова очередная крыса пролезла через вентиляцию?!
Аккуратно поднявшись с постели, чтобы не разбудить Ника, я на цыпочках засеменила на шум.
После тепла одеяла, холод кафеля обжигал босые ноги, словно лёд. Я резко нажала на включатель и до того, как глаза привыкли к свету, услышала шёпот:
- Кристина...
На краешке ванной сидел мой покойный муж. Лицо цвета жёлтого воска и огромные синяки под глазами отчётливо свидетельствовали, что это видение - лишь плод жестоких игр моего разума... Тем не менее, впечатление было столь сильным, что мышцы мгновенно сразила слабость, и только упор рукой о косяк не дал упасть.
А призраку было плевать на моё потрясение. Как при жизни - плевал онна мои чувства.
- Кристина, зачем?...
Тут-то я и обратила внимание на его руки... Глубокие порезы пересекали внутреннюю сторону запястий, и из них лилась кровь, окрашивая воду в ванной в ярко-алый цвет. Рядом на полу валялся кухонный нож со смешной жёлтой ручкой, тоже заляпанной кровью...
О, память, почему именно такие моменты ты хранишь столь старательно, педантично сохраняя все детали?!
"Как нет бога, посылающего человеку болезнь, и проклинающего его, когда из-за неё он идёт на самоубийство, - шептала я, - так нет и привидений... Их просто не бывает... Это всё подсознательное чувство вины, за то, что сблизилась с другим мужчиной..."
Я закрыла глаза, сделала несколько глубоких вздохов, а когда снова отважилась смотреть, никого не было.
- Кристин, всё в порядке? - Взволнованный голос Ника, произносящего моё имя на английский манер, вернул трезвость мыслей.
- Да... уже иду.
Ни черта не было в порядке! Но я эгоистично рассудила, что лучше пусть пока мистер Терлоу пребывает в счастливом неведении насчёт скелетов, что прячутся в шкафу его русской подруги...
III.
В течение последующей недели, у нас с Ником было ещё несколько чудесных встреч, а в выходные - совместная поездка в Секешфехервар, старинный город с труднопроизносимым названием в шестидесяти километрах от Будапешта, бывшее местом коронации и погребения венгерских королей, начиная с легендарного Иштвана.
Взявшись за руки, мы весь день гуляли по извилистым улочкам и маленьким площадям, блещущим архитектурными памятниками в стиле барокко.
На окраине города гостей приветливо встречал Замок Бори, построенный руками одного единственного человека, Ёне Бори, на протяжении сорока лет неустанно возводившего его стены и башни как символ вечной любви к своей избраннице. Сад, террасы и аркады замка словно проводили нас через исторические эпохи, наделяя возвышенным духом романтических мечтаний...
Впрочем, длились они не долго. В какой-то момент Ник резко замер, обратив, неизменно сокрытый очками, взгляд на скульптурную композицию в виде Дамоклова меча, висящего между башнями замка. Призванного, согласно пояснениям, что я с гордостью разобрала в путеводителе, "напоминать о моральных качествах человека". Затем, с тем же, отстранённым от всего мирского, видом, мой спутник переключился на созерцание слона, держащего на себе земную сферу - "символ прогресса человеческой мысли". Ласковым объятием за плечи мне удалось вывести мужчину из странного оцепенения. Словно спохватившись, что забыл сделать нечто крайне важное, любимый отвёл меня в укромную беседку и молча вручил небольшой, но увесистый бархатный мешочек, из тех, в которых часто преподносят ювелирные изделия. Развязав тесёмку, я вытряхнула на ладонь испещренный рунами серебряный Молот Тора... Страшные сказки, что будоражили моё воображение всего неделю назад, вырвались из потайного сундучка памяти.
- Ник... Зачем?
- Просто подарок.
- Ты - врач, человек науки. У вас никогда ничего не бывает "просто". Всё со смыслом, обязательно подчинено своей внутренней логике.
- Пусть так.
И всё. Никаких пояснений. Только безмолвное ожидание, что я надену на шею священный символ асатру.
- Если я от христианского бога отреклась, думаешь, вот так, с ходу поверю в языческого?
Моя беззлобная насмешка не привнесла в сосредоточенное лицо ни намёка на движение. "Словно окаменел..." - пронеслась мысль, тут же изгнанная с позором.
- Иисус и Мария бессильны против того, от чего сможет защитить этот древний символ. И сейчас главное, что я в него верю. Обещай, что будешь носить его, ради меня, Кристин.
Из несколько витиеватого пояснении отчётливо складывалось, что защита мне требуется не иначе, как от самого Николаса... Я было порывалась учинить допрос с пристрастием, но тут он настолько нежно и умоляюще пробежал пальцами по моему лбу, убрав с него непослушные мелкие кудряшки, что готовые вырваться слова, комом застрял в горле.
Я покорно надела цепь с кулоном, поддерживаемым с двух сторон искусно отлитыми головами скандинавских драконов.
Весь обратный путь до Будапешта, Ник не произнёс ни слова, сосредоточенно разглядывая дорогу в лобовое стекло машины.
Но, и в повисшей тишине, я чувствовала себя вполне комфортно, так как даже простое молчание в его присутствии было не неловкой заминкой в общении, а каким-то особенно лакомым удовольствием.
***
А ещё через пару лихорадящих счастьем недель он пропал.
Мобильный не отвечал. Из-за двери запертой квартиры не доносилось признаков жизни. Оно и понятно, так как место его машины на стоянке пустовало. В клинике мне вежливо ответили, что доктор Терлоу взял традиционный отгул. А куда отправился - он им докладывать не обязан.
Обида на эксцентричного англичанина, посмевшего так изощрённо мучить меня своей необъяснимой выходкой, сменялась искренним беспокойством за его состояние и даже жизнь.
Заявлять в полицию не было смысла - как и в больнице, скорее всего, они бы посчитали меня брошенной подружкой богатого чудака-иностранца.
Ни спать, ни есть, ни тем более - работать, я была не в состоянии.
В один из этих безрадостных дней, измученная морально и истощённая физически, я бесцельно слонялась по городу, пока не добрела до базилики Святого Иштвана. Скажи мне кто-нибудь с месяц назад, что смогу так легко попасться в сеть мужских чар, плюнула бы шутнику в лицо.
Наконец, нервы сдались и, обойдя здание с фасада, украшенного величественными ионическими колоннами, я в рыданиях опустилась на тротуар, не обращая внимания на косые взгляды проходящих мимо людей.
Тогда-то, сквозь затуманенные слезами глаза, я впервые увидела фигуру черноволосого мужчины, наблюдающего за мной с противоположной стороны автострады... Казалось бы, мало ли кто может пялится на сорвавшуюся истеричку? Однако, несмотря на зной, тревожный холодок проник под футболку, заставив волоски на теле встать дыбом.
Я интенсивно потёрла веки, но в следующий миг фигура будто испарилась. А вместо незнакомца, как... тролль из табакерки, из-за полукруглого бока собора выскочил Николас. И совершено будничным жестом протянул мне руку, чтобы помочь подняться, и предложить идеально отглаженный носовой платок.
Вид белоснежного прямоугольника ткани произвёл эффект красной тряпки для быка. Все мои переживания насчёт его благополучия мигом уступили место кипящей злобе.
- Видеть - тебя - больше - не хочу! - Вскакивая, я оттолкнула поданную руку, а платок, скомкав, швырнула прямиком в это напыщенное, длинноносое лицо. После чего резво вскочила и пошла прочь. Своими исполинскими шагами мужчина без труда поспевал следом.
- Была срочная операция... - Столь знакомым извиняющимся тоном начал Ник.
Но, на этот раз успокоить меня было не так уж просто.
- Что?! - Заорала я, развернувшись, когда он слегка тронул меня за плечо. - Словосочетание "видеть тебя больше не хочу" - с каких-то пор стало означать "я хочу послушать баек о том, куда ты безвестно пропал на несколько дней"?!
- Я же сказал, у меня были веские причины так поступить.
Это не наигранное британское спокойствие только подлило масло в огонь моего раздражения.
- Операция по спасению жизни Джэймса Бонда, изрешечённого бандитскими пулями, длилась трое суток без перерыва, так что ты даже позвонить не мог?! Да ты никак в совместную книгу рекордов "Гиннеса"-"Ми 6" номинировался? И я знаю, что "уйти, не прощаясь" - это национальный обычай, но...
- Я - очень болен, Кристин. - Гневная тирада всё же оказалась прервана ровным голосом Ника. На этот раз он остужал, как прикосновение скальпеля. - И говорю это сейчас не для того, чтобы, вызвав жалость, заставить забыть о моём проступке. Я также понимаю, что тебя волнуют причины моих отлучек... То, что сейчас скажу, кажется полным абсурдом, но, ведь и жизнь - абсурдна. Не так ли?
- Говори, что собирался и проваливай из моей жизни. - Только тогда я в полной мере почувствовала, насколько устала...
- Я - не тот, кого ты видишь перед собой. А самый настоящий из всех монстров, которых тебе доводилось описывать в своих книгах или читать в чужих.
Скрутивший меня приступ смеха, несомненно, напоминал со стороны нервный припадок.
- Считай, что оценила степень твоей самокритичности, мистер Терлоу. Но, ты не монстр, ты - гад!
- Тролль, если быть точнее.
Поразительно, как быстро нашлись во мне новые силы. Даже пришлось сдерживаться, чтобы не влепить кулаком по наглой английской физиономии.
- А я - принцесса фей! Не думала, что ты настолько низкого обо мне мнения, Ник. Если я зарабатываю ан жизнь сказками, ещё не значит, что я легковерная дура.
- Я не вру! - выкрикнул Николас. И это прозвучало самой настоящей мольбой.
"Вот где они пропадают, заслуженные обладатели Оскаров..."
- Ну да... - продолжала издеваться я. - Пришлось незамедлительно разведывать новый рудник. И сотовая связь там, разумеется, не брала. Что ж, всё сходится! А как иначе? Это же "город мостов и пещер"! Но вот, интересно, живи мы в Бухаресте, назвался бы вампиром?
- Я - не князь тьмы из романтических ужастиков. - Мужчина вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони. Несмотря на жару он был одет в водолазку с длинными рукавами. - А всего лишь сумасшедший учёный, грезивший спасти человечество от болезней и смерти, а вместо этого, превративший в кошмар как свою жизнь, так и жизни тех, кто мне дорог...
Но, сражённая страшным прозрением, я почти не слушала:
- Не мог бы ты показать мне руки?
- Что? - насторожился он.
- Покажи руки, Ник.
- Я знаю, что ты думаешь увидеть, - быстро нашёлся мужчина, - и я бы тебя понял, так как в данный момент у меня все предплечья в следах от шприца. Но все они - от инъекций инсулина, у меня диабет первого типа.
- Раньше никаких следов не было... - Задумчиво возразила ему. - Если бы ты был инсулинозависим, пришлось бы вводить его регулярно. Это знает даже такой полный профан в медицине, как я. А значит, ты снова мне врёшь!
Неужели давнишнее подозрение всё же не было беспочвенными?! Светочувствительность глаз, странное поведение, периодически накатывающая нервозность... И у него трудная профессия, в добавок, обеспечивающая допуск к получению сильнодействующих лекарственных препаратов.
Вздохнув, я заключила его бледное лицо в свои ладони.
- Зачем, Ник?...
- Я что, похож на наркомана?
- Не сказала бы. Но, всё же больше, чем на тролля.