И когда он смотрит
Привычно
В стенку, 
А видит разрушенный Вавилон,
Видит Аппиеву дорогу
На ней булыжники,
Вереницу
Из четырех колонн,
Что остались от храма Весты, 
Развалы книжные
Уходящие под уклон:
"Как империю взять - для бездарей"
Герострата, "Слепой и слон". 

А когда он, 
Слушая визг машин,
Воду в чайнике, гул проводки, 
дрянную музыку,
Слышит скрип вершин
Перед срубом, 
И гулкий стук
Между ребер,
И рев мотора,
И свист под дюзами.

Он сидит и думает, знает черт 
О чем. 
Он - седые виски,
И вечный счет, 
И спина прямая, 
Я - ленивый урбанистический 
Недочет. 
Все же, 
Знали бы вы,
Как я его
Понимаю.

****

Это похоже на тик, на спазм лица,
В этом мало красивого, если не облекать это в рифму. 

Это похоже на стук в солнечном сплетении,
А винят - сердца,
Это дурацкий танец, не подчиненный строгому ритму. 

Это похоже на температурное состояние, на бред, на сон,
На остановившийся маятник, 
На занозу в мыслях. 

На обещание массовой культуре звучать в унисон - 
На предпоследнюю строчку в пресловутых письмах
Актрисе, принадлежащих Бернарду Шоу. 

Сколько глупостей не было бы написано,
Если бы без тебя было бы так же хорошо
Как с тобой. Ах, да! За окнами шумят листья. 
****


Я туманом рассеялась сонным,
Растворилась в верхушках листвы,
Разрослась по шагам монотонным,
Меня нет, не играю. А вы?

Я от стука дождя неотлучна,
Однолика я с небом седым,
Я за темными окнами лучше...
...Лучше вовсе в поземку и дым. 

На асфальте у отсвета буквы,
На "открыто" осесть буквой "о". 
Ни намека, ни плача, ни звука,
Ни теней, ни ресниц, ничего. 


****
Не бойся, малыш, это просто луна
На стене обхватила осколок тени,
Просто вода в чайнике,
Поднявшись со дна,
Вспенилась, разливая морозные канители,
Это просто в горле сухо,
Просто молчание - в квартире, как в глухом умывальнике,
Когда то самое чувство берет за ухо.
Не бойся.
Просто фонарь под окном погас
И не просвечивает дерево зеленым рентгеном,
Это просто ясность того, что второй раз
Не бывает ничего важного. Диогеном
Оскалиться из бочки,
Не бойся смеяться.
Значение фраз
Ломается улыбкою и заворачивает пробоину.
Невозможность поставить точку. 


****
Восемнадцать ноль-ноль. 
- Здравствуй - 
- Снова привет - 
- Мы не виделись сколько? - 

"Всю тысячу лет,
Я в дупло старой ивы шептала ответ, 
Я запястья связала, не выпустив боль" 

- Пару дней. Как погода? - 
- Все то же, все там, 
Я сегодня устал, - 

"...И не можешь прийти.
Знаю, должен точить полумесяца сталь,
Знаю, к замкам моим в ночь остыли пути". 

- Ты не грустная? - 
- Нет, это дождь и диплом. 

"И покинутых гаваней скрип под ногой,
И разрушенный храм, 
И плач за рекой,
И рыбацкое судно с расколотым дном..." 

- Я пойду уже? - 
- В путь. - 

"Будет снова рассвет, 
Завтра день разлинует чертами дела, 
На губах немотою лежит пастила". 

Я дышу. 
Гудки в трубке. 
Тебя рядом нет. 



****
"Родинка"



Точка.
Острым пером, оставленная где-то между висков,
Пульсирующий, конечный признак существования пространства. 
Ассиметрично под бровью,
Если спустить с облаков, с неба
Ломаную прямую,
Косую ось,
Отбросив возможность полетов во сне и межгалактических странствий,
Перечеркнув все законы физики, закон причинности и то,
Что придумал Ом,
Попытавшись объять бытие, как толстую тетушку - 
Целиком. 
Не обращая внимания на мнимую иллюзорность,
На призрачность слова "я"
(что обычно находишь под пыльным диваном,
Рядом с одним носком),
Попытаться почуять пальцами, босиком,
Оголенными окончаниями
Дрожащих нервов.
Точка - 
Вместилище единицы,
Начало пути,
Эталон количества отмеренной Господом доброй воли -
Будет равна игольному ушку,
О котором спорят.
И той танцплощадке, что ангелы выбрали в нем. 

****
Колыбельная


Между шпалами - мерный стук, 
умывальник и простыня,
В твоей сумке - игра, ноут-бук,
Есть расческа, 
но нет меня. 

Между точкой и точкой - снег,
Много мыслей и мало слов.
Пара строчек - как оберег. 
Нам не нужно других послов.

Нам не нужно считать часы -
Столько стрелок и позвонков - 
Выступает рассвет как сыпь
На щеке между облаков. 

Засыпай, малыш, этот бред
Лучше шепотом, про себя:
Дайте мне до Москвы билет
Под ресницами у тебя.

****
Персонаж



Прическа. Профессия. Время. Имя.
Впрочем, без имени тоже
можно. 
Главное - двигаться от простого
К сложному. 
Главное - крестик, точка отсчета,
Винтик в системе. 
Цифирное выражение интеллекта,
Харизмы и веры в Бога - 
Ноль пять процентов и две десятых
От той самой искры. 
Масса удельная счастья - как дар из рога. 
Как разговор с Творцом в перемотке быстрой. 

Это пройдет, прокатившись конфетой по нёбу - 
Все находит конец, вселенная знает меру - 
А тот, который без имени, - Гамлетом без берета - 
Он, как у Бродского, сгинет в ионосферу. 

****
Когда вот так вот устаешь,
К горлу
Тихо подкрадывается безнадежность - 
Как кошка, пробует коготки. 
Веки становятся тяжелы, слова легки,
А в нутре слезливо - то грусть, то нежность
Вяжут будто струнки на позвонки. 

Это пройдет. Я даю обещание ближним
Стихнуть немедленно и отменить полет. 

Внутренний голос
Мнит себя третьим лишним,
Сонно бубнит над ухом:
"Опять соврет".


*** 
Нет, я больше не плачу.
Ни-ни. Молчок. 
Мои слезы теперь только отсвет 
звездный,
Лишь предтеча стихов,
Этап, скачок - 
Просто мостик между свинцом
И прозой. 

Я дышу очень ровно.
Смотри, луна 
Оцарапала бок у большого дома,
Лица красит тенями ночная хна,
Я - авгур сотню лет не слыхавший 
Грома. 

Я не вижу знаков в воде,
И хлеб
Я ломаю без ритуала, 
Только 
Что-то в горле стучит, 
Оставляя след. 

Как проглоченный бог
В оболочке
Горькой.

**** 
В рассыпанных точках брусники рука
От красного зарева свечек.
На сто верст вокруг тишина и снега,
И бисером звезды под вечер. 
На стук монотонный у стыка плеча
Ответы на книжника полке. 
От волн кровотока до ванной звучат
Лишь бури на ушке иголки. 
Не спрашивай, как мы сюда добрались,
Как выбрали золото долгом,
Лишь белый туман у подножья кулис,
Лишь взгляд тусклым отсветом долгим. 
Лишь буквы на белом и маленький жар,
Луна, как свернувшийся кролик.
И то, что себя до обидности жаль - 
Как след. От просыпанной соли. 


****

Винцент Жанвье, 
переведши дух,
Сидит, в кожаном кресле до галстука
утонув: 
К мировой энтропии и ресторанной схоластике -
привычно глух,
Нарекая мобильный телефон -
карпом,
Как всегда, прав. 
"Полно, друг мой, я знаю, что вы любя,
Знаю, что за этим последует 
палочка чаю,
Но стоит ли утруждаться,
Стоит ли в сотый раз
про меня,
Про то, 
что не так я веду себя,
И совсем не так,
видят боги Олимпа,
себя ощущаю. 

Знаю, что скажете.
Скажете, 
Больно быстр.
По носу слишком 
Мало давали, стронцо.
Корчит, видать,
Из себя раз-ви-ту-ю бонзу, 
Сам же туда же - 
Порой надерется вдрызг. 

Скажете -
слишком рано
Стремится жить, 
Пить боржоми и кровь, 
Врать, 
наплевав на прану.
И, расцарапав какую 
Прилюдно рану,
Пластырь 
На общество 
Думает наложить. 

Я вам скажу, по-секрету, 
Что нынче, 
плыть
Против течения, 
За даму и партию
Драться. 
Это, пардон, 
Не движение, 
А рапид, 
Или вообще 
Элемент прошлогодних танцев.
Нынче, вы знаете, 
Легче с улыбкой сдаться,
Или вообще купить. 

Впрочем, давайте 
не будем об этом, 
Друг", - Винцент говорит,
ставит локоть на стол. 
И блик от торшера
В кабинете путает с потолком
Пол
И прячется,
Ящерицей Эшера,
Подсветив улыбку Винцента,
Как вид ощера,
Или как 
Одну из
Филиппо-старковских
Знаменитых дуг.

****