Жакыпов Расул Байсапарович бессменно руководил очень важным государственным учреждением уже четвертый месяц. У вышестоящего, республиканского начальства он был на хорошем счету - поскольку не пропускал ни одного пленарного заседания по неуважительной причине; вовремя являлся на совещания в начищенных до блеска туфлях и даже делал пометки в блокноте, участвуя в "круглых столах по развитию отрасли". Его доклады, пронизанные духом борьбы с разрухой и халатностью (исходящие, пользуясь терминологией Шопенгауэра, "из воли, нежели из разума") - были несколько раз громогласно оглашены в государственных СМИ. Сам же пламенный докладчик, несмотря на отсутствие соответствующего занимаемой должности и сфере деятельности образования снискал лавры задиристого и довольно таки известного политика, "нещадного борца с затхлостью". Активность Расула Байсапаровича не знала разумных границ: с утра имело место заслушивание отчётов всех подчиненных сотрудников; после обеда и до самого вечера - встречи с ходоками, просителями и сочувствующими; затем - накладывание виз, печатей, одобрение судьбоносных если не для страны, то уж точно для отрасли документов. Отметим, что мельтешение профессиональных терминов, завуалированная формулировка истинной сути в подаваемых документах была такова, что у любого человека голова бы пошла кругом. Но, не у Расула Байсапаровича, он, дабы избавить себя от лишней нервотрепки выработал простые правила. Так, бумаги, спускаемые сверху (от того самого республиканского начальства) без промедления отписывал заместителю; жалобы, ехидно улыбаясь, присовокуплял к скоросшивателю и запирал в несгораемый сейф. Особо прелестные доклады от подчиненных немного корректировал (заменял фамилию исполнителя на собственную), и, предусмотрительно брызнув духами "Шанель Љ5", отправлял в вышестоящие инстанции.
Увы, в телеинтервью часто выяснялось, что Расул Байсапарович не владеет обстановкой. Эти дурацкие вопросы от журналистов с вечными "когда", "почему" и "кто виноват" нередко ставили его в тупик, но тут на помощь приходила природная смекалка. "Сделаем, накормим, починим" повторял он как отче наш, когда вопросы становились совсем уж нестерпимо несправедливыми. Нужно подчеркнуть, что до женского пола Расул-байке был не дурак. Любил отвлеченные беседы с молоденькими журналистками, соблазняя их крылатыми выражениями и угловатыми комплиментами. Любил, что уж греха таить, крутые бёдра и осиную талию референтки Салтанат. Но, целомудренно сдерживал натянувшего тетиву Амура, т.к. секретарша, увы, была дочкой знакомого. Между прочим, замечу, что в заведении Расула Байсапаровича огромное количество штатных единиц занимали всякие "родственные комбинации" знакомых. Порой, он сам изумлялся этим сочетаниям - кум деверя, брат соседа, сын школьного друга, отец дяди дочери и т.д. и т.п. Как-то на досуге им самим было посчитано, что из 150 человек работающих в организации 35 оказались с ним в родственных, "близкодружеских" отношениях.
В тот примечательный день Расул Байсапарович сильно запыхался. Наложил несколько виз, отписал пару бумаг, отказал троим просителям, побеседовал с шестью знакомыми (с каждым по полчаса). Пять раз у него сошелся пасьянс, и пять, опять таки раз бесстыжая референтка Салтанат, аппетитно перебирая ножками, внесла ему кофе с невкусным бисквитом. День, безусловно, удался. Вырвавшись из будничной сутолоки, Расул-байке обратил внимание, что на часах уже шестой час и пора потихоньку собираться в ресторан. Набрал номер своего шофёра и строго (как обычно) прорычал "выйду через пять минут". Затем надел своё брутальное, кашемировое пальто, подошёл к зеркалу, напевая нечто фольклорное и подлинное. Над зеркалом, как полагается уважающему себя кабинету, висел портрет нашего любимого президента с задумчивым и одновременно наставляющим на подвиги выражением лица. Расул-байке начал по-детски шаловливо корчить гримасы, вглядываясь в своё отражение, то язык высунет, то хитро улыбнётся, то соблазнительно подмигнет. Теперь он предвкушал программу на оставшуюся часть суток, а она была такова: сначала поехать со знакомыми в ресторан "Паиза"; а потом на свадьбу дочери заместителя прокурора, в общем, вечер обещал быть захватывающим. Также гримасничая и задорно напевая, он обматывал шею тяжелым шарфом, когда заметил периферическим зрением чьи то глаза, прямо глядящие на него из глубины кабинета...
Запнувшись, песенка прекратила своё существование, а пластичная мимика обратилась в трясущийся от страха и неловкости оскал. Согласитесь, очень не приятно, будучи уважаемым человеком, попасться кому-то с высунутым языком и воспроизводящим недвусмысленный словарный ряд. Расул Байсапарович стыдился повернуть голову из-за того, что боялся увидеть Кого-то Очень Важного. Глупо, конечно, но он постарался сделать вид, что никого не заметил, и сделал усилие, чтобы напеть, отчего-то именно гимн нашей любимой страны. Но, увы, с вытаращенными глазами стал спотыкаться о каждое слово "Ак, аска, таа-ла-ла-ла-лар". Даже на окраинах города было видно, что его лоб покрылся холодным потом.
- Сядьте, - донесся ужасающий своей холодностью и каким-то презренным тоном голос.
Расул Байсапарович всунув голову в плечи, тихо обернулся, и, к своему ужасу заметил, что гость, как ни в чём не бывало, сидит в начальничьем рабочем кресле. Лица его не было видно, оно как в дешевых детективах было окутано тёмной дымкой. Угадывались очертания мужественного подбородка, густых усов и породистых, мощных скул. Расул Байсапарович к своему изумлению покорно сгорбился и полез в карман за платком, чтобы протереть обильный пот, стекавший в глаза. Вопрос - как мог незнакомец вдруг очутиться в кабинете столь уважаемого человека? - был совершенно неразрешим.
- Сядьте, - повторил наглый гость, кажется, немножко ироническим смешком. С одной стороны - по его тону было понятно, что человек он наделенный некими полномочиями и не терпящий ослушания. Но, с другой, согласитесь, неприятно когда командуют в твоём собственном кабинете, тем более, когда ты и есть главный человек в учреждении. Этот дуализм пугал директора, и он, наконец, решился спросить, как можно более услужливым и участливым тоном, с разумным оттенком негодования:
- А, вы, простите, кто будете?
Возникла полуминутная пауза. Расул Байсапарович в тщетном ожидании скрипел по инерции своей глуповатой, той самой участливой улыбкой и ждал ответа. Но гость, шаркал руками по чужому столу, перекладывал важные документы, будто и не слышал вопроса.
- А-а? - повторил директор, собрав остатки ушедшего в пятки мужества.
- Вы не стойте, садитесь, я так не могу работать, - сказал гость безо всякого интереса, а потом почему-то добавил: - Это рабочие моменты, я сейчас же решу вопрос.
Расул-байке плюхнулся на стул. Тряслись руки, с платка теперь стекал раскалённый кипяток, - "Счётная палата", "аудит", ОБЭП, СНБ, - залепетал он про себя, и вспомнил о жалобах зашитых в скоросшиватель, о 35 привилегированных сотрудниках. По мере ожидания и, следовательно, усиления страха, ему вспомнился и "весёлый" тендер месячной давности, и премия, выписанная самому себе за "неустанный труд" и много чего ещё.
- Вот, наконец-то нашёл, вот ты где завалялась, - защебетал гость, вытаскивая бумагу два часа тому назад подписанную самим же Расулом Байсапаровичем. - А я думал, где ты родненькая, - и, вручив листок стушевавшему директору, скомандовал: "Читайте вслух!"
- Прошу назначить Маймамбетова Аттокура Талдыбектургановича на должность директора Этого Учреждения, дата сегодняшним числом и моя по-по-под-по-одпись, - передернувшись, дочитал Расул-байке, и подобострастно ухмыльнувшись, задал самый идиотский вопрос, какой только можно придумать: "Как это?"
- Очень просто. Я и есть тот самый Аттокур Талдыбектурганович, - огласил очевидную истину гость. - Простите, а вы, собственно, сами кто такой?
Расул Байсапарович понял, что, признавшись в том, что он тоже директор Этого Учреждения, выйдет на скользкую тропу холодной конфронтации, а то и глядишь словесной перепалки. Тем более, гость сидел в директорском кресле, а Расул-байке с омерзением вспоминал, что минутой ранее пел фривольную песенку и уж никак не смахивал на должностное лицо.
- Я тут, так, присматриваю, хожу, - загадочно для самого себя ответил он, сжавшись в комочек.
- Ах, присма-а-атриваете! - откинулся новый директор в кресле. - Наше учреждение ожидают большие перемены. Во-первых, за меня замолвили словечко 5 человек. Двое из Аппарата, 2 депутата и ещё, главное, я Его друг, понимаете? - толсто намекнул гость.
Расул Байсапарович деланно улыбнулся (хотя, согласитесь, у него не было причин для радости) и, хрустнув шейными позвонками, кивнул, мол, продолжайте.
- И соответственно, я получил карт-бланш на полгода. Буду проводить административную реформу, бороться с коррумпированностью, короче, делать всё, что заблагорассудиться. Во-вторых, у меня много родственников, друзей - ребята толковые. Жаль, без дела сидят (а кому сейчас легко?). Таксиста Жоро назначу замом, грузчика Чыке вторым замом. Кента Кану тоже вторым. Секретарша, смотрю, не дурная тут работает, думаю, она пройдёт переаттестацию без проблем. Их человек 400 - моих родственников, ничего, каждый успеет по месяцу отслужить государству, по очереди будут занимать должности. Всех можно устроить, моя любимая Мыскал-эже продаёт семечки, вот, думаю, проведу-кась тендер на закупку злаковых? А?! Каков я! Тут, говорят, скоро ремонт намечается здания. У меня есть ребята, которые смогут провести его, только у меня дома и за гораздо большие деньги! А хорош?! И с коррупцией буду бороться, так как всё своим - своим, они ж не обманут!
- Оптимальная точка зрения, - только и выдохнул Расул Байсапарович проделывавший и не такие вещи.
По ходу разговора, стало понятно, что гость почти "само совершенство". Судите сами: целых пять знакомых, и один из них сам Он! В его ФИО равномерно распределены буквы и видимо, вывеска на двери будет смотреться очень недурно. Что до образования и профессиональных навыков, то кто же их будет оценивать? "Я заочник, он тоже, видимо, - глухо раздалось в затуманенном уме экс-директора. - Но, с другой стороны, мне обещали целый год служения Отечеству, а ведь не прошло и полугода. Как же так можно? Человека достойно справляющегося с работой - вот так неожиданно, по-хамски убирать с работы", - вновь и вновь маячил в голове риторический возглас. "Ах да, у меня всего три покровителя, и я не знаком с Ним лично", - шептал рассудок.
- Мне можно всё. Целых полгода. А вы не стойте тут, идите, работайте. Живее, живее, шевелитесь же! - прикрикнул на бывшего директора новоявленный.
Расул-байке безвольно опустив голову, вышел вон из кабинета, не допуская в своём уме сквернословия или тени недоверия к новому шефу. Он стоял в тёмном, освещённом люминесцентными лампами, застеленном красными коврами коридоре. Глаза обреченно блуждали, не зная за что зацепиться. Стук сердца пробивался сквозь съехавшее на одно плечо, отяжелевшее от пота кашемировое пальто. Постояв у двери покинутого кабинета минут десять, он, решился-таки позвонить в Прокуратуру. Нет, что вы! Вы видимо решили, что Расул Байсапарович решил сделать "чистосердечное" относительно интересных сюжетов в "весёлом" тендере или удесятеренной после взмаха его авторучки зарплате! Нет, нет, что вы! Это дела давно минувших дней, кто старое помянет... А позвонил вот для чего:
- Алло, эта. Меня, того, эта, сняли...
По ходу разговора наполненного краткими междометиями и благим матом, выяснилось, что Жакыпов Расул Байсапарович никем не увольнялся с работы. Что всё произошедшее либо полный произвол наглого узурпатора, либо плод чьей-то больной выдумки. "Точно? Ты уверен" - переспрашивал с десяток раз, ошибочно снятый с должности, на что слышал всё тот же благой мат, но только взятый на одну октаву выше. Потом, всё ещё не веря своему счастью, он позвонил Одному Хорошему Человеку в Аппарат, затем Другому Надёжному Господину в Правительство, и везде, к счастью героя (и разумеется нашему тоже) слышал положительные новости, лишь подтверждавшие слова человека из Прокуратуры.
- Ну, зараза, держись! - взревел Расул Байсапарович, вламываясь в свой кабинет. Но, совершенно чудесным образом, таинственный гость будто испарился. Директорское кресло было свободно, шкафы пусты, под столом никого, а пасьянс привычно, знакомо разложен на мониторе. Он проверил за занавесками, на подоконниках, простучал все стены - без следа! Потом то же самое проделал во второй, в третий, в четвертый раз - ни-ко-го! Успокоившись, хлебнул остатки холодного кофе и с минуту стоял в тишине. Тряслись ноги, а кровь так пульсировала в висках, что казалось мебель из-за этого идёт ходуном. Чиновник потерянным взглядом посмотрел на фотографию нашего любимого президента и задумчиво произнес:
- А-нек-дот... А-нек-дот...
В кафе "Паиза" не поехал - сильно опоздал, поэтому пришлось просить шофёра отвезти его сразу же на свадьбу. Знакомые, коллеги, собравшиеся там, допытывались - "отчего это наш жизнелюбивый Расул Байсапарович так неестественно бледен и несвойственно задумчив"? Ваш покорный слуга не мастак использовать красивые определения, но думается, не ошибусь, если скажу, что герой был готов расплакаться из-за этих не прекращавшихся расспросов. Судите сами - не притронулся к еде, не пил, но часто тревожно оглядывался по сторонам, точно заприметил знакомое лицо с густыми усами и мужественным подбородком. Весь вечер просидел в своём пальто, отказываясь его снимать, единственно занимая себя тем, что снова и снова выжимал платок.
- Как же так, - бубнил он себе под нос, - я ещё полгода даже не отработал. А что если завтра действительно придёт человек знакомый с Ним лично и попросит меня уйти, а? Я же достойно справляюсь с работой, ладно, если бы не так. Ах, как же не защищён чиновник в нашем государстве, как же он уязвим и несчастен, как уязвим и несчастен я, - повторял директор, со страхом оглядывая гулявших гостей.