Anval Kasim Shirin - : другие произведения.

Декада. День Шестый

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  ДЕКАДЫ
  ДЕНЬ ШЕСТЫЙ
  Утром Шестого Дня Декады после тяжелого, трагического Пятого Дня Реципиенты собрались в гостиной дружно, хотя после вчерашних событий все были подавленные. Они тихо рассаживались, стараясь держаться как можно ближе один к одному. Даже у Маркияна Рахваиловича, похоже, временно исчезло предубеждение против других рас, наций, этносов и народностей и он незаметно примостился между представительницами нацменьшинств - Валерией Александровной и Феней Рюкк-Зак, время от времени искательно заглядывая в глаза то одной, то другой и нервно потирая руки. Семен Никифорович молча переживал впечатления своего кошмарного сна - ему теперь уже не казалось, что это был просто сон - это было нечто другое, для чего он не мог подобрать подходящего определения и для осознания чего было совершенно недостаточно всего его предыдущего жизненного опыта, включая даже память о невероятном успении пана Макогона. И от всего пережитого в его груди разливалась какая-то неизбывная тоска. Утром, вспоминая детали своего сна, он, горько улыбаясь самому себе в зеркало, выбрил наголо безопасною бритвою голову, умудрившись при этом порезаться два раза, и в гостиную явился в новом, оригинальном обличье, что вызвало у всех (а особенно у Петра Кондратовича, который не брил свою голову с начала Декады и уже успел зарасти седым ёжиком) настороженное недоумение. Валерия Александровна вспомнила, что вчера она не назначила себе преемника - не до того было, и сейчас тихо передала свои полномочия Светлане.
  О вчерашнем расстреле Человека Бегущего не вспоминали.
  Последними в гостиной появились Алена и Вольдемар. За ночь Вольдемару удалось восстановить свое неотразимое оружие - интеллигентное нахальство, хотя события дня вчерашнего произвели чересчур сильное впечатление и на него. Настолько сильное, что после Экспериментальных Исследований, измученный до предела, он все-таки нашел в себе силы и наглость обратиться к дежурной Кураторозаврихе Хаживупе с просьбой разрешить ему небольшое факультативное отправление со Светланою и, что самое изумительное и невероятное, получил "санкцию со знаком плюс согласно Дисциплинарного Мониторинга" (!). Не теряя ни минуты, он "нарисовался" в ее комнате и между ними состоялся следующий разговор.
  Вольдемар: Тут-тук-тук, Светик! А как вы смотрите в сторону факультативных отправлений? "Согласно рекомендаций Дисциплинарного Мониторинга", а может и в пику им? А? Только, Светик, умоляю, снимайте не очки!
  Светлана: Я вам не Светик, нахал!
  Вольдемар: Но я ведь интеллигентный! Я же не как Сократ - по гинекологическим нишам себя не позиционирую.
  Светлана (снимая очки): Да идите вы все на хер - и с нишами и без ниш!
  Вольдемар: Намек понял. Исчезаю! Но, надеюсь, мы еще вернемся к этой жизненно важной теме?
  Светлана (надевая очки): Не знаю, не знаю. Может быть, когда еще кого-нибудь убьют. Уходи, пожалуйста! Ты же видишь, что я сейчас не в форме.
  После этого Вольдемару не оставалось ничего другого как возвернуться в свою камеру и под видом самоподготовки заняться написанием некоего текста - его организм был устроен так, что после самых тяжелых испытаний у него возбуждался, как он говорил, "пароксизм творчества". Текст был написан довольно быстро - часа за два, и у Вольдемара осталось еще немного времени для основного обязательного отправления Ночи, которым согласно Дисциплинарному мониторингу, как вы помните, был Cон. Еще одною особенностью Вольдемарова организма была его способность быстро засыпать и прекрасно высыпаться после актов творчества и секса. Вот поэтому-то утром шестого дня он выглядел отдохнувшим - единственный из всех Реципиентов.
  Так как все Реципиенты были в сборе, Вольдемар, оглянув грустившее - нет, скорее деморализованное вчерашними событиями общество, усмехнулся про себя, выяснил, кто руководит сегодняшним собранием, с удовлетворением узнал, что это Светлана и взял у нее для себя слово.
  
  Мистерия двадцать первая.
  Посвященная законам искусства
  - Коллеги! Вчера вечером, совершенно случайно, вопреки настроению и, наверное, пребывая в резком противоречии с объективной реальностью, "да нной нам у ощущениях", я написал некий полухудожественный текст, претендующий я уж и сам не знаю, на что. Наверное, ни на что не претендующий. Сейчас я, с вашего позволения, его прочитаю. Возможно, это нас несколько развлечет. Слушайте же, а потом скажете, насколько он Lege Artis*. Итак:
  • LEGE ARTIS - ПО ЗАКОНАМ ИСКУССТВА
  
  "Гамлет, Принц Датский -
  Мессия Судьбоносных Событий
  (Рецензия)
  В преддверии Судьбоносных Событий мы перечитываем бессмертное сочинение и с удивлением и восторгом обнаруживаем в нем день сегодняшний. Содержание пересказывать не имеет смысла - еще живы люди, которые читали великую трагедию. Многие даже видели ее в кино.
  Поэтому остановимся на сцене, которая буквально источает из себя все последующие события. Это "стрелка" между Принцем и Призраком его собственного отца. Нам, современникам разных Судьбоносных Событий иногда нелегко бывает проводить исторические аналогии прошлого с днем сегодняшним, сопоставлять и соотносить исторических персонажей прошедшего времени с историческими персонажами времени настоящего. Политика - сложное хитросплетение личных и семейных, а также общественных интересов человечества, в том числе и населения, безусловно, требует компетентных лиц, способных увязать, устроить, согласовать несогласуемое, впихнуть, наконец, невпихуемое. Тех, кто вовремя подставит верное плечо, подаст дружескую руку и даст мудрый совет. Это отнюдь не Президенты, Премьеры, Министры, Заведующие, Управляющие, Принцы, обремененные заботой о Целом. Нет, это также далеко не Серые Кардиналы, и уж подавно не Фонды, ведущие социальные опросы для нас, чье окно в мир занавешено газетами, заставлено голубыми экранами...
  Кто же эти люди: герои или мерзкие проныры? И ни то, и ни другое! Автор дает мастерский портрет представителя этой не всегда любимой, но тайно или явно уважаемой касты. Это всесторонне образованный человек, современник, способный на создание ситуации, в рамках которой Президент, Заведующий, Управляющий или в нашем случае - Принц, под давлением контекста, созданного профессионалом, выбирает правильный путь, идет на переговоры, не принимает решения... Но ближе к тексту.
  
  "Горацио (вглядываясь в темень):
  Поверьте, Принц, уже который день я
  Отсюда вижу, как вокруг дворца
  Нетрезвое гуляет привиденье -
  Дух Вашего великого отца!.."
  
  Ситуация близка к нереальной! Это просто шок!
  
  "Гамлет (вздрагивает):
  Чушь!.. Он же умер!.."
  
  Кажется по реакции Принца развитие ситуации заведомо непредсказуемо. Горацио готов к такому повороту дел. Его аргументы как бы увязывают невозможное с нереальным и приближают действиќтельность к небытию.
  
  "Горацио (со вздохом):
  Многим так казалось!..
  Но этот слух, как выяснилось, лжив...
  Прошло немного лет и оказалось,
  Что Ваш отец вполне - представьте! - жив!.."
  Этим аргументом как бы перекидывается мост между мистическим опытом Принца и его стремлением к реализму. И правда, если и от живых, вполне осязаемых противников можно каждую минуту ждать каких угодно гадостей, то что уж говорить о привидении! Надо вступать в контакт. Безусловно, в ответе Принца между строк прочитывается доверие к посреднику.
  
  "Гамлет (справившись с испугом):
  Ну, ладно. Жив, так жив. Чего он хочет?
  Небось, свой курс желает навязать?"
  
  Все! Принятие контекста состоялось. Далее мистическая составляющая, уже преодоленная, не играет эзотерической роли. Горацио здесь использует новейшие технологии в построении контекста. Явно прочитывается "метод путаницы" (Милтон Эриксон. Стратегия психотерапии). Он, так сказать, "лечит" Принца. После введения своего Босса в контекст путем шока, он возвращает его проблемам насущным.
  
  "Горацио:
  Он о своих соратниках хлопочет -
  Чтоб Вы их не "мочили", так сказать..."
  
  Человек образованный, он понимает, что несмотря на авторитет Принца ("Вы - Всенародный Принц!.. Великий Гамлет!), жесткое противостояние с побежденными несет только проблемы: замедление роста валового продукта, ускорение роста проституток, бомжей и нищих и их влияния в обществе.
  Принц уже является действующим лицом на сцене, созданной Горацио, но он все еще полон нерешительности. И это объяснимо - на нем груз ответственности за державу, на него нацелены объективы "папарацци", готовые любой его шаг трактовать как предательство национальных интересов, отступление от высших идеалов, уличить в использовании административного ресурса, злоупотреблении непотизмом и панибратством.
  
  "Гамлет:
  Но объясни, Гораций, мне, однако,
  Чего он вдруг повадился сюда?"
  
  Ответ Горацио торжественен и прост.
  
  "Горацио:
  Он искренне надеется, бедняга,
  Что в нем еще не кончилась нужда!"
  
  Принц еще колеблется некоторое время, пытаясь противопоставить неубедительным аргументам незначительные соображения. Но главное он уже начинает понимать - ему искренне хотят помочь или по крайней мере посоветовать.
  
  "Гамлет (артачится):
  Нельзя ли, чтоб не ночью, не внезапно?"
  
  Перспектива достижения согласия близится, она уже оптически близка, начинается детализация. И Горацио опять на высоте.
  
  "Горацио:
  Мой Принц, Вы что, не знаете отца?
  Откажете сейчас - припрется завтра
  И будет так шататься без конца!"
  
  Гамлет (решительно):
  Что ж, я готов!
  
  Готов к такому повороту и Горацио.
  
  "Горацио (меняет интонацию):
  Король, Вы нас не примете ли?"
  
  Во всем дальнейшем уже совершенно нет метафизики, все дальнейшее это разговор двух государственных мужей. Приводим его полностью.
  "Тень (ворчливо):
  Что во дворце?
  Гамлет (с подъемом):
  Работаем. Не ропщем.
  Тень (ревниво):
  Чай, мой еще не выветрился дух?
  Гамлет (пожимает плечами ):
  Да мы и не проветриваем, в общем...
  (Находчиво)
  Ведь старый дух дороже новых двух!
  Тень (ехидно):
  Я побывал в одном дворцовом зале,.
  С фонариком полазал в темноте.
  Гляжу, а все мои портреты сняли!
  Гамлет (конфузится):
  Не все. Вернее, все, но не везде!
  Тень (грозит кулаком кому-то невидимому):
  Я - так и быть! - обиду пересилю.
  Мой век еще вернется, дайте срок!"
  
  Забота у Тени отца простая, забота у него такая: жила бы страна родная - и нету других забот. Вопрос первый и единственный, что с державой, сберег ли ее сын в том достойном виде, в каком ее оставил отец?
  
  "Тень (издевательски):
  Сберег?
  Гамлет:
  Частично. Что - сберег, а что - не очень...
  Но берегу. Стараюсь, как могу.
  Тень (хитро):
  Не забывай, сыночек, между прочим -
  Ты у меня в пожизненном долгу!
   Гамлет (с испугом):
  В пожизненном?
  Тень (ядовито):
  А ты как думал, скромник?
  Все сыновья обязаны отцам.
  Ты ж мой наёмник... тьфу ты, черт... приёмник!
   Гамлет (поправляет):
  Преемник.
  Тень (сердито):
  Не учи меня, пацан!
  (После паузы.)
  Мне жаловались... эти... олигархи...
  Ну что ты, понимаешь, к ним пристал?
  Они - народ весьма, конечно, гадкий,
  Но я бы их замачивать не стал!
  Гамлет (корректно):
  Замечу Вам без умысла я злого,
  Хоть и не мне Вас грамоте учить...
  Замачивать - неправильное слово,
  А правильнее было бы - мочить!
  Тень (раздраженно):
  Вот я и говорю: мочить не надо,
  Не то нагрянет в Данию беда!
  Отечество подобьем станет ада!
  Ты понял, Гамлет?
  Гамлет (сдержанно):
  Буду краток. Да.
  
  Тень отца Гамлета растворяется в темноте. Снова появляется Горацио"
  
  В беседе отца и сына много интимного, не понятного только им одним. Принц полон сомнений, ноша кажется ему непосильной.
  
  "Гамлет:
  Неважно... Не волнуйся, друг Гораций.
  Отец очередной мне дал совет.
  (Взрывается.)
  К работе подхожу я с меркой строгой,
  Но лезут все с советами, - хоть плачь!
  А тут еще отец: того не трогай,
  Того погладь, а этого назначь!
  
  Горацио:
  Вам надо побеседовать с народом.
  
  Гамлет:
  Беседовал. Что толку, ё-моё!
  Народ у нас весьма неоднороден:
  На встрече всяк советовал свое.
  Один в сердцах кричал: "Даешь порядок!"
  Другой: "Свободу!" - яростно кричал.
   Горацио (осторожно):
  А Вы им - что?
   Гамлет (мрачно):
  Я был предельно краток.
  Горацио (нетерпеливо):
  Так что Вы им сказали?!
   Гамлет:
  Промолчал.
  Одни хотят в стране либерализма,
  Другим нужна железная рука...
   Горацио (успокаивает):
  У Вас такая мощная харизма -
  Вам то и то простят наверняка!
   Гамлет (в отчаянии):
  Одни твердят: я слишком осторожен,
  Другие - я диктатор и тиран!
  Путей - мильён. А выбор невозможен.
  Скажи, как быть, дворцовый ветеран?
  Горацио:
  Советом Вам помочь никто не сможет.
  Услышьте голос собственной судьбы!
  Всех Принцев лишь один вопрос тревожит..."
  
  Результат произошедшего не замедлит сказаться, мы в этом уверены. И хотя мы оставляем Принца в сомнении, но это оптимистическое сомнение (То be, to be, to be or not to be?!) - следующий шаг предсказуем. Мы уже не сомневаемся, что Бандиты будут сидеть в Тюрьмах, Справедливость уже есть - нужны только Деньги, а если есть Деньги, то нужен только Праздник. Доверимся своему Артектуму безраздельно! и ... спасем Данию вместе - Так или НеТак, Сяк или НеСяк и т.д.
  Будем живы Lege Artis, одним словом!"
  P.S. Уже после того как номер был подписан к печати, от автора пришло сообщение, в котором он выразил сомнение: кажется, рецензия им написана не на того "Гамлета", которого знает и любит все прогрессивное человечество. Он обещал во всем разобраться и готовит к печати свою следующую работу "Код "Гамлета" или "Код Шекспира" (рабочее название)".
  - Все! - завершил чтение Вольдемар, - Это конец. А теперь, коллеги - рецензируйте рецензию.
  - Очаровательно, Вольдемар, очаровательно. Совершенно легe артис, - высокомерным генеральшиным тоном прокомментировала услышанное председательствующая ныне Светлана, - Вы это за время факультативных отправлений написали?
  - Нет, Светлана Сергеевна, за время самоподготовки, - скромно сказал Вольдемар, - бросив на нее укоризненный, ей одной понятный взгляд.
  - Прелестно, друзья, не правда ли? - обратилась Светлана к присутствующим, - Думаю, что нам всем надо брать пример с нашего поэта. Ведь это и есть именно то, что я бы назвала эффективным использованием самоподготовки, - продолжила она свои лукавые месседжи-подтексты Вольдемару. - Советую вам, Вольдемар, и впредь выбор между факультативќными отправлениями и самоподготовкой делать только и только в пользу самоќподготовки. Тогда вы обогатите мировую литературу еще не одной рецензией. И вообще, мне кажется, что рецензия - это ваше призвание. Так что не зарывайте свой талант, наш критик. Продолжайте и дальше соответствовать законам искусства. Рецензируйте Lege Artis.
  - Не нужно надо мною иронизировать, дорогая Светлана Сергеевна! - сказал Вольдемар, состроив мину кротости. - Надо мною сама Судьба иронизирует! - И откинув назад голову и подняв горé указательный палец, он горделиво обвел глазами присутствующих, как бы подчеркивая различие между ними и Судьбой.
  - Ах, Володенька! - воскликнула Валерия Александровна, - какой вы молодец! А сам говорил, что писать никогда не пробовал! Не знаю, друзья, как вам, и я не очень поняла, что сказала Светлана - она, конечно, лучше меня разбирается в литературе, - но мне очень, очень понравилось. Прекрасная пародия! И знаете? вы чем-то напоминаете мне Сингарда. Тот, правда, был совсем мальчик. Но и вы, Вольдемар, если вдуматься, тоже еще совсем мальчишка. Не обижайтесь, пожалуйста, на старуху!
  - Ну, какая вы старуха, Валерия Александровна, - слюбезничал Вольдемар, - Вы совершенно юная девушка!
  - Ох, Вольдемар, - снова отозвалась юная девушка-бабушка Валерия, - чувствую я, что вы в ваши юные годы тоже "давали дрозда", как выражается наша милая Феня!
  - Шоб вы даже и не сомневалися! - отозвалась из своего угла мадам Рюкк-Зак. - Вы шё - не видите, шё это такой же проходимец, как мой Рюккенштруделблад?
  - Вы меня явно переоцениваете, "милая Феня", - улыбнулся Вольдемар. - Вы шё, не видите, шё я - воплощенная скромность?
  Светлана пристально взглянула на него и сняла очки. Заметив это движение, Вольдемар воскликнул:
  - Светик, умоляю вас, снимайте не очки! Ой, пардон-пардон-пардон! Что же это я несу? Уважаемая Светлана Сергеевна, не соблаговолите ли вы в порядке проявления сдержанности и с целью сохранения общественного спокойствия водрузить ваши уважаемые очки на ваш прелестный носик?
  - Нахал - он и есть нахал! - улыбнувшись, сказала Светлана. Но очки все-таки надела.
  ИСПОЛЬЗОВАНЫ ОТРЫВКИ ИЗ ТЕКСТА ЛЕОНИДА ФИЛАТОВА. ГАМЛЕТ
  
  Мистерия
  двадцать вторая.
  Об Артектуме
  - Послушайте, Вольдемар, - краснея и хорошея, как это
  всегда с нею случалась при контактах с интеллигентным нахалом, обратилась к нему Алена, - Вы там какое-то слово необычное употребили в вашей рецензии - арартектум, кажется, да? Что это такое?
  - Ага! Вы заметили! - обрадованно воскликнул Вольдемар, - Вы, оказывается, очень наблюдательны, Аленушка! Артектум ќ - это, с одной стороны, просто курьез, а с другой ќ - целая философия.
  И Вольдемар тут же рассказал всем историю "Артектума". Однако и эта история, равно как и некоторые из уже упомянутых, оказалась вымаранной, а в соответствующем месте архива ЕНКОРЗЛОФЕПНЫ* жирным красным фломастером была энергично начертана резолюция следующего содержания:
  
  "Понятие "Артектума" составляет предмет
  Абсолютной Державной Тайны. Срок нерассекречивания равен Бесконечности. Разглашение карается Всем и Сразу.
  Верховный Провиднык ЕНКОРЗЛОФЕПНЫ
  Мыкола Жопюк-Задрыстяный".
  
  Это был единственный фрагмент из всего необъятного архива Комиссии, где явно использовалась ее аббревиатура и упоминалась фамилия ее Верховного Провидныка.
  В это время внимание Реципиентов привлек пан Хватанюк, Маркиян Рахваилович, который в продолжение Вольдемаровых декламаций и последующих собеседований сидел нахохлившись и внешне никак не реагируя на происходящее. Его, как и вообще всех галычан, всегда раздраќжала русская речь, а здесь, в Зоне Эксперимента, ему и вовсе довелось вращаться в русскоговорящем
  
  * ЕНКОРЗЛОФЕПНА - напоминаем, что это - крайне редко упоминаемая аббревиатура, означающая: Единая и Неделимая Комиссия по Расследованию Злодеяний Феномена против Народа (Сост.)
  
  обществе, что вызывало у него ощущение горькой несправедливости. Ведь язык, на котором общались Реципиенты, не был официальным языком незалежной и суверенной державы, гражданами которой все они являлись! Если только подпольно они все поголовно не заимели двойное гражданство. По крайней мере, в отношении Фени он не сомневался. Остальные, впрочем, тоже вызывали подозрение. "П"ята колона! П"ята колона! Клятi москалi i клятi жиди! Клятi жиди i клятi москалi!" - раз за разом ёкала Маркиянова печенка. Та часть его существа, которая пребывала в патетически гражданском состоянии (а были и другие части) категорически не принимала того, что даже Персоналодонты, Кураторозавры и Экспериментаторексы не говорят на державной мове. Хотя бы для порядку. Даже Охранопитеки и те... "Ну, як же це так! Воны ж на державний служби! Та ще й у хворми ходять!". Даже этот запроданец-Буряк (после Третьего Дня и дискуссии "О дружбе между народов" Хватанюк затаил к Буряку ненависть в душе) - и тот почти всегда говорил, вызывающе не блюдя чистоты державной мовы, на каком-то "суржике"! А взять этого полудурка-недодепутата Фригодного - ведь совершенно всем понятно, что он, сопля така, есть самый звычайнисинькый селюк! А туды ж - ни слова на ридний мови не скажет! А Шурка?! Прочитала второго Дня какой-то курвский вирш украинською мовою - и на этом всё. Только сракой крутит перед Буряком. Маркиян Рахваилович даже хотел было сгоряча затребовать переводчика, но почему-то, вдруг подумав о возможной Светлаќниной реакции, поостыл.
  
  Мистерия двадцать третья.
  "Правда, только Правда
  и ничего, кроме Правды!"
  или
  Пытка под наркозом
   Однако в данный момент совсем не это гло-дало душу национально-свидомого Маркияна Рахваиловича, хотя ему и пришлось с от вращением выслушать Вольдемаровы литературные упражнения. Сейчас он остро переживал события суточной давности, утра Пятого Дня Декады, когда он (как объявило Реципиентам говорящее устройство на камине) был привлечен "к неплановым исследованиям в нерегламентированное Дисциплинарным Мониторингом, а именно - в первой половине дня".
  А дело было в том, что еще до завтрака за ним, не успевшим даже как следует помолиться за то, "щоб згынулы вси москали", зашло целых трое Охранопитеков во главе с молоденьким лейтенантом - почти пацаном по виду - и очень вежливо попросили побыстрее собраться и проследовать за ними. На вопрос Хватанюка "А куды, панове?" ему ответили, что "Там скажут куды, пан", после чего его повели по длинному коридору к лифту, потом довольно долго ехали в лифте (причем Хватанюк так и не сообразил: вверх или вниз? ему в какой-то момент даже показалось, что лифт свернул куда-то вбок), потом опять долго шли какими-то бесконечными, плохо освещенными коридорами, со множеством поворотов и, наконец, зашли в тупик, где перед ними неожиданно открылась дверь в цельной стене.
  Войдя в дверь, они очутились в какой-то караулке, где их ожидали люди в незнакомой униформе. Охранопитеки отдали им честь, повернулись и покинули помещение. Все это они проделали молча. Невысокий, очень плотный, почти квадратный человек в униформе, анфас напоминавший стаффордширского терьера (по-видимому, начальник или командир новых), предложил Хватанюку проследовать за ним и они пошли - снова по каким-то бесконечным коридорам, снова ехали на лифте (причем Маркияну Рахваиловичу и на сей раз не удалось установить направление его движения), а когда лифт остановился и дверь его раскрылась, они, выйдя из него, оказались в огромном помещении без окон. Дверь лифта, сразу же, как только они вышли, закрылась, да так, что на ее месте Хватанюк, обернувшись, обнаружил лишь гладкую стену. На стенах помещения висели какие-то приспособления - не то спортивные тренажеры не очень ясного назначения, не то еще что-то, напоминавшее лебедку или дыбу. На одной из стен, ни к селу, ни к городу, была привешена дверь - она была полуоткрыта и было видно, что за ней находится глухая стена. Посреди "спортзала" (так его сразу окрестил про себя Маркиян Рахваилович) одиноко стоял громадный стол - по виду из красного дерева - с громадным же креслом, на котором восседал миниатюрный и совершенно лысый старичок с морщинистым лицом. Когда охранник подвел Хватанюка к столу, тот поразился тому, какие старичок имел руки - как-будто принадлежащие совсем другому, богатырскому существу: огромные, с мощными, толстыми, корявыми пальцами, которыми он перелистывал какие-то бумаги, терявшиеся в его необъятных ладонях. Перед столом стояла грубо сваренная из металлического уголка табуретка, привинченная к полу ржавыми болтами, и с никелированными кольцами по бокам. Старичок отвлекся от бумаг и бросил взгляд на Маркияна Рахваиловича. Тот оцепенел, ибо старичок имел взгляд василиска.
  Если бы тут был товарищ Маузер, то он сразу бы определил, что это есть ничто иное как в точности обстановка его сна - только без червивоголовых канцеляристов, очевидно, задвинутых в подполье с помощью Черной Кнопки. Но, увы, это был не сон, а самая настоящая явь, в фокусе и под прицелом которой находился национально свидомый Реципиент Маркиян Рахваилович Хватанюк.
  - Вы находитесь в Тайной Канцелярии Љ шесть с половиной дробь шесть с половиной, - обратился старичок к Хватанюку. Голос он имел очень тихий и какой-то свистящий, похожий на змеиное шипение. - И разговариваете с ее Канцлером. Прошу ко мне так и обращаться: "пан Канцлер". Других обращений не употреблять. Отвечать только на вопросы. Вопросы здесь задаю я. Помещение, где мы с вами сейчас находимся, принадлежит одному из важнейших поразделений нашей Тайной Канцелярии - Инстанции Правды и Истины (сокращенно ИПРИ). И наше с вами время мы посвятим именно исследовательской работе - отысканию правды и истины, что, надеюсь, в конце концов сделает всех нас свободными. Попутно хотел бы предупредить, что ваше поведение здесь и наше обращение с вами регламентируется тринадцатой - совершенно секретной главой Дисциплинарного Мониторинга. Она позволяет применять к вам форсированные методы. Причем в полном соответствии с демократическими принципами и правами человека. Вы меня поняли?
  Хватанюк (у него сразу же пересохло в горле) кивнул головой, хотя он не понял ничего. Старичок сверкнул своим цепенящим взором и переспросил еще раз:
  - Поняли вы меня?
  - Так! - выдавил из себя Хватанюк.
  - Хорошо. Садитесь.
  Маркиян Рахваилович сел на табуретку и положил руки на колени.
  - Мы пригласили вас с тем, - продолжил свое шипение огромнорукий старичок-василиск, - чтобы вы рассказали нам правду - необъятных ладонях. Перед столом стояла грубо сваренная из металлического уголка табуретка, привинченная к полу ржавыми болтами, и с никелированными кольцами по бокам. Старичок отвлекся от бумаг и бросил взгляд на Маркияна Рахваиловича. Тот оцепенел, ибо старичок имел взгляд василиска.
  Если бы тут был товарищ Маузер, то он сразу бы определил, что это есть ничто иное как в точности обстановка его сна - только без червивоголовых канцеляристов, очевидно, задвинутых в подполье с помощью Черной Кнопки. Но, увы, это был не сон, а самая настоящая явь, в фокусе и под прицелом которой находился национально свидомый Реципиент Маркиян Рахваилович Хватанюк.
  - Вы находитесь в Тайной Канцелярии Љ шесть с половиной дробь шесть с половиной, - обратился старичок к Хватанюку. Голос он имел очень тихий и какой-то свистящий, похожий на змеиное шипение. - И разговариваете с ее Канцлером. Прошу ко мне так и обращаться: "пан Канцлер". Других обращений не употреблять. Отвечать только на вопросы. Вопросы здесь задаю я. Помещение, где мы с вами сейчас находимся, принадлежит одному из важнейших поразделений нашей Тайной Канцелярии - Инстанции Правды и Истины (сокращенно ИПРИ). И наше с вами время мы посвятим именно исследовательской работе - отысканию правды и истины, что, надеюсь, в конце концов сделает всех нас свободными. Попутно хотел бы предупредить, что ваше поведение здесь и наше обращение с вами регламентируется тринадцатой - совершенно секретной главой Дисциплинарного Мониторинга. Она позволяет применять к вам форсированные методы. Причем в полном соответствии с демократическими принципами и правами человека. Вы меня поняли?
  Хватанюк (у него сразу же пересохло в горле) кивнул головой, хотя он не понял ничего. Старичок сверкнул своим цепенящим взором и переспросил еще раз:
  - Поняли вы меня?
  - Так! - выдавил из себя Хватанюк.
  - Хорошо. Садитесь.
  Маркиян Рахваилович сел на табуретку и положил руки на колени.
  - Мы пригласили вас с тем, - продолжил свое шипение огромнорукий старичок-василиск, - чтобы вы рассказали нам правду - всю правду и одну только правду - о том, как вы научились преодолевать Феномен. Итак, я вас слушаю.
  - Як це "преодолєвать"? - вырвалось у Маркияна Рахваиловича. - Хiба ж ти його преодолiєш? Та ви що, добродiю!*
  
  * Как это "преодолевать"? - вырвалось у Маркияна Рахваиловича. - Разве ж ты его преодолеешь? Да вы что, добродетель! (Зап. укр.)
  
  Наверное, вы забыли, что вопросы здесь задаю я, - прошипел старичок и адресовался к сопровождавшему Хватанюка униформисту: - Майор, произведите с Реципиентом краткий сеанс понимания и запоминания.
  
  Униформист-майор, стоявший позади Хватанюка, сдавил его шею двумя пальцами (большим и указательным) так, что все его тело пронизала острейшая боль и его как бы парализовало - он не мог двинуть ни одним членом, лишь из горла вырывались хрипящие стоны. А майор отчетливо произнес:
  - К пану Канцлеру обращаться только "пан Канцлер". Вопросов не задавать. Если поняли и запомнили, скажите "Да".
  И отпустил Маркиянову шею. Маркиян, дрожащий от боли и страха, поспешно прохрипел "Да". Старичок снова сказал:
  - Хорошо! - перелистнул несколько лежавших перед ним страниц и продолжил:
  - По-видимому, вы не очень понятливый, хотя, судя по имеющейся у меня информации, довольно способный человек. Так вот, я имею следующие данные. Слушайте внимательно, цитирую: "Информация, поступившая Четвертого Дня Декады после компьютерной обработки данных феноменосканера, однозначно свидетельствует о наличии двух глубоких и трех средних провалов на интегральной феноменограмме за этот День".
  Старичок-Канцлер отложил бумаги в сторону и снова вперил в Хватанюка свой страшный взгляд:
  - Провалы на феноменограмме, чтобы вы понимали, о чем идет речь, означают, что во время Экспериментальных Исследований у кого-то из Реципиентов вдруг исчез Феноменальный Синдром, хотя Феноменальная Реакция могла и остаться. Такое возможно только в двух случаях: а) Реципиент в это время находился в бессознательном состоянии и б) он обладает способностью подавлять свой Феноменальный Синдром самостоятельно - либо волевым путем, либо с помощью специальных, нам неизвестных средств. Третьего не дано. Мы имеем все основания считать, что этим Реципиентом являетесь вы, пан Хватанюк. Основания же эти таковы. Во-первых, в указанное время никто из Реципиентов сознания не терял. Это раз. Во-вторых, хотя феноменосканер не позволяет определить точную пространственную локализацию провалов, но направление максимумов и минимумов на дифференциальной феноменограмме показывает довольно точно. Оно совпало с вашим. Это два. И, наконец, в третьих, ваши объективные физиологические показания Четвертого Дня были наилучшими среди всех Реципиентов. Это три. Зачем вы скрыли это от нас? Что вы скажете по этому поводу?
  - Пане Канцлере, бiгме, тут щось не те! Ну подумайте самi, який менi сенс чого си скривати вiд вас? - заискивающе произнес Хватанюк, протягивая руки с поднятыми кверху ладонями навстречу пану Канцлеру. - Ви ж бачили, що я серед усих цих ... Реципиєнтiв є найлiпший українець. I хочу щиро, iз патрiотичних почуттiв допомогти рiдному Керiвництву здолати оцього клятого Хвеномена. То чого б оце я мав щось вiд вас приховувати?*
  
  * Пан Канцлер, ей-Богу, тут что-то не то! Ну подумайте сами, какой мне смысл что-то скрывать от вас! - заискивающе произнес Хватанюк. - Вы ведь видели, что я среди всех этих ... Реципиентов есть наилучшим украинцем. И хочу искренне, из патриотических чувств помочь родному Руководству победить этот клятый Хвеномен. Так чего б это я имел что-то скрывать от вас? (Зап. укр.)
  
  - Вы опять задаете вопросы! - бесстрастно прошелестел старичок. - Майор, зафиксируйте Реципиента.
  Хватанюк ощутил, как охранник, стоявший сзади, крепко схватил кисти его рук и ловким, натренированным движением заправил их в кольца, расположенные по бокам табуретки, которые сразу же защелкнулись на манер наручников у него на запястьях. После этого Маркиян Рахваилович почувствовал, что сидеть ему стало страшно неудобно, наручники тянули его вниз (очевидно, они были соединены с каким-то механизмом) и двигать он может только головой. Пан Канцлер снова сверкнул на него глазами и сказал:
  - Сейчас вы получите инъекцию искренности. Это такой укол, благодаря которому вы не сможете говорить нам ничего, кроме правды, но будете говорить всю правду, и одну только правду. Помимо этого, данная инъекция имеет еще и обезболивающее действие. При применении к вам форсированных методов боли вы не почувствуете. Больно не будет. Таким образом, мы, как я вам уже докладывал, обеспечиваем полное соответствие с демократическими принципами и правами человека. Ибо ваше признание будет абсолютно добровольным, не стимулированным болью. Потом вам, возможно, станет по-настоящему больно. Вы меня поняли?
  Хватанюк, не успев ничего ответить и находясь в своем неудобном положении, почувствовал, как прямо сквозь одежду майор вкалывает ему укол под лопатку. Укол был очень болезненный и Маркиян громко застонал. Майор спросил его - прямо в ухо:
  - Не беспокоит?
  Маркиян Рахваилович простонал:
  - Ой, так! Себто, нi, пане, не беспокоїть! Ой, лишенько, не беспокоїть!*
  
  * Ой, да! То есть, нет, пан, не беспокоит! Ой, лышенько, не беспокоит!
  - Хорошо! - в третий раз и с видимым удовлетворением повторил Канцлер; чувствовалось, что это было одно из его любимых слов.
  Через несколько секунд боль схлынула из тела Маркияна Рахваиловича, а вместо нее по всему телу, начиная от места укола, начал распространяться легкий зуд.
  - Итак, - продолжил пан Канцлер, - вы не ответили на мой вопрос: что вы скажете о вашей способности преодолевать Феноменальную Реакцию? И каким образом вы это делаете?
  - Не знаю я нiчого, повiрте, пане Канцлере, - прохрипел из своего неудобного положення Хватанюк. - Бiгме кажу, що це ваша машина, мабуть, щось не так показала!
  
   Не знаю я ничего, поверьте, пан Канцлер, - прохрипел из своего неудобного положення Хватанюк. - Ей Богу, говорю, что это ваша машина, наверное, что-то не так показала! (Зап. укр.)
  
  - Подумайте еще раз! - прошипел старичок. - Подумайте, не спешите и постарайтесь вспомнить. Может быть вы были в таком соќстоянии, что и сами не обратили внимания на свой несанкционированный выход из Феномена. А пока Реципиент будет думать и вспоминать, прошу вас, майор, будьте добры, продемонстрируйте ему, как функционирует устройство "ДВЕРЬ".
  Стаффордширский майор враскачку подошел к стене, на которой одиноко и нелепо висела дверь, взялся за ее ручку и повел створкой двери взад-вперед несколько раз. Маркиян почему-то глаз не мог оторвать от этого, в сущности, банального зрелища. А майор, продолжая водить створкой двери, обратился к Хватанюку:
  - Перед вами устройство "ДВЕРЬ". Принцип его работы предельно прост. Оно предназначено для зажимания яиц Испытуемого между створкой и луткой. Материал, из которого изготовлено устройство "ДВЕРЬ", не является, как вы могли подумать, деревом. Это - специальный, полученный с помощью нанотехнологий, довольно эластичный, но очень упругий пластик, что позволяет при зажимании, сила которого регулируется нажатием руки оператора - в данном случае это моя рука, - достичь максимального болевого и психологического эффекта при весьма высокой вероятности неповреждения внешней оболочки мошонки и внутренней структуры собственно яиц.
  В руке у бедового майора неизвестно откуда, как у фокусника кролик из шляпы, вдруг оказался весьма натурально выполненный фаллоимитатор - муляж мужских половых органов со всеми присущиќми им гениталиями. Зажимая отдельные их части в промежутке "между створкой и луткой" устройства "ДВЕРЬ", так что все помещение наполнилось раздирающим уши скрипом, майор педантично продолжил свои пояснения:
  - Или пениса, если, разумеется, Руководитель Испытания сочтет необходимым привлечь к Испытанию и названный элемент гениталий Испытуемого. Или всего лишь какую-либо из его частей. Например, залупу. Благодарю за внимание.
  И отступил, сволочь, от устройства "ДВЕРЬ" на два шага вправо, с одновременно приглашающим жестом руки, держащей фаллоимитатор, в сторону самого устройства. Хватанюк почувствовал, как у него началось непроизвольное мочеиспускание и горячая струя полилась по его ногам в ботинки и мимо них, образуя подле табуретки небольшую лужицу.
  - Я, наконец, ожидаю вашего признания, пан Хватанюк! - сверкая глазами, шипел в это время Канцлер. - Вашего признания, пан Хватанюк, я ожидаю! Искренности вашей я, пан Хватанюк, ожидаю!
  - Ой, то не я! Не я! - зашелся в рыданиях Маркиян Рах-ваилович. - Iскренно кажу: їй Богу, не я! Матiр"ю Божою присягаюси! Ненькою своєю та усiма святими! Може це Буряк? А може тая жидiвка - Хвеня? А може той депутат обiсраний - Сократ? Чи хто инший? Ой, Боже мiй, Боже мiй! Та за що ж це менi такi муки?*
  
  * - Ой, то не я! не я! - зашелся в рыданиях Маркиян Рахваилович. - Искренне говорю: ей Богу, не я! Матерью Божиею клянуся! Матушкой своею и всеми святыми! Может это Буряк? А может та жидовка - Хвеня? А может тот депутат обосранный - Сократ? Или кто другой? Ой, Боже мой, Боже мой! Да за что ж это мне такие муки?"
  
  - Довольно! - прошипел Канцлер. - По-видимому, мы исчерпали ресурсы вашей искренности, пан Хватанюк. Благодарю вас за сотрудничество. Вы - настоящий патриот. Майор, дефиксируйте Реципиента.
  Майор зашел за спину Маркияна Рахваиловича и тот почувствовал, как сзади, под его вторую лопатку входит игла шприца и по всему его телу начинает распространяться блаженное тепло. Одновременно он ощутил, что кольца, обхватывающие его запястья, разжались и руки стали свободными. Он вздохнул, выпростал руки из колец и выпрямил затекшую от неудобного сидения спину. Блаженство охватило все его существо и он счастливо улыбнулся. Совсем неожиданно для самого себя он почувствовал, как в его груди разливается теплое, благодарное чувство к сидящему перед ним пану Канцлеру - такому маленькому, трогательному и одновременно такому мудрому и могущественному. Как быстро он разобрался в ситуации и понял, что Хватанюк невинен! И пан майор тоже - какой прекрасный человек! Какие у него ловкие, умелые руки!
  В это время устройство "ДВЕРЬ" вдруг раскрылось само собой и из него - прямо из стены - вышла изумительной красоты юная блондинка. Из одежды на ней было одно лишь бикини ярко-оранжевого цвета, не скрывавшее, а наоборот - подчеркивавшее ее совершенную наготу, а на ногах - такого же цвета туфельки на высочайших каблуках. Ноги у нее, казалось, росли из подмышек. В пупке ее великолепного, покрытого ласковым загаром живота сверкал средней величины бриллиант. Хватанюк поразился невинному выражению ее божественно прекрасного лица. "А якi гарнi цицьки! От би помацати!"* - промелькнула у него в голове неожиданно игривая, абсолютно неуместная в его обстоятельствах мысль.
  
  * А какие славные титьки! Вот бы пощупать! (Укр.)
  
  В руках девушка держала серебряный поднос, на котором стояли хрустальные бокалы с искрящейся пузырьками золотистой жидкостью. "Шампанське!" - сообразил Хватанюк.
  Ослепительно улыбаясь, блондинка подошла сначала к старичку-Канцлеру (тот взял с подноса бокал, который потерялся в его колоссальной ручище), затем к Хватанюку, сделав ему книксен, от которого у него зашлось сердце, а затем и к майору. После этого она подошла к столу, поставила на него поднос и взяла бокал себе. Затем она стала рядом с Канцлером, держа свой бокал в руке, а другою поглаживая старичка по его лысой голове. А тот, не вставая из-за стола, поднял бокал, сверкнул своим страшным взглядом, изобразил некое подобие улыбки и произнес:
  - Ну, милейшие друзья мои! Предлагаю тост за успешное окончание нашего сегодняшнего Испытания. Мы славно потрудились! Предлагаю также выпить за успех всего нашего Эксперимента и процветание любимой державы под мудрым водительством нашего Гаранта. Пусть же сгинут все москали! Ваше здоровье, пан Хватанюк! Будьмо!
  - Будьмо! - непроизвольно вырвалось из груди Маркияна Рахваиловича. Ликование охватило его душу и он вскочил со своего места. В это время он совсем не думал о том, что происходило здесь всего несколько минут тому назад и что он стоит мокрый и в луже собственной мочи. Это все прошло безвозвратно! Сам пан Канцлер удостоил его чести выпить с ним бокал шампанского! Он улыбнулся всем присутствующим, поднял бокал и начал глотать золотистую влагу. Но, пия её, он удивился тому странному вкусу и запаху, которыми обладала эта жидкость и, наконец, понял, что это газированная моча. Однако, пересилив рвотный рефлекс, он, давясь, все же допил до конца бокал и, бросив взгляд себе под ноги, увидел, что лужица его собственной мочи куда-то исчезла. Одновременно, посучив коленями и пошевелив пальцами ног, он почувствовал, что его мокрые штаны и ботинки стали сухими. Подняв глаза, он увидел, что пан Канцлер и блондинка смеются, переглядываясь и показывая на него пальцами. Оглянувшись назад, он увидел, что майор тоже смеется над ним. Не понимая, как ему реагировать, Хватанюк сел на табуретку и через силу засмеялся и сам. Все захохотали еще пуще. Наконец, старичок-Канцлер оборвал свой смех (все, кроме Хватанюка, сразу же прекратили смеяться) и прошипел:
  - Ну, повеселились - и будет! Пан Хватанюк, еще раз благодарю вас за сотрудничество. Ваш патриотизм, ваша искренность, ваша самоотверженность, поверьте, не останутся незамеченными Руководством. Обязан, однако, предупредить вас о вашей особой личной ответственности за сохранение в полной державной тайне того, что происходило здесь с вами. И вообще о самом факте вызова вас в Тайную Канцелярию Љ шесть с половиной дробь шесть с половиной. Забудьте об этом навсегда. Но о нас помните вечно! Вечно о нас помните! Помните вечно о нас!
  Он еще раз сверкнул на Хватанюка своим цепенящим взглядом и обратился к охраннику:
  - Майор! Прошу вас вернуть пана Хватанюка в Лоно Реципиентов.
  И своими огромными ручищами стал стаскивать трусики со стоящей рядом с ним и невинно улыбающейся девушки. Хватанюк только рот раскрыл, увидев, как пан Канцлер, обхвативши девушку своими колоссальными ладонями за ягодицы и как бы ввинчиваясь своею лысою головкой промеж ее стройных ног, приступил к выполнению кунилингус. Ошеломленному Маркияну Рахваиловичу на мгновение даже привиделось, что язык у него на самом деле оказался раздвоенным - как у змеи. В это время майор, встряхнув Маркияна за шиворот, поднял его с табуретки и со словами: "Не разевайте рот, пан Хватанюк, а то из вас вылетят совершенно секретные сведения!" развернул его на сто восемьдесят градусов и повел прямо на голую стену, которая при их приближении раскрылась дверью и впустила в камеру лифта, сразу же рванувшего куда-то - не то вверх, не то вниз, а может быть даже и куда-то вбок.
  От всего этого калейдоскопа событий, произошедших с Маркияном Рахваиловичем, в душе у него бушевал вихрь, а в голове творилась невообразимая каша и он уже не соображал, куда это его ведут сменяющие один другого Охранопитеки и очень удивился, когда, наконец, оказался в кругу своих нелюбимых, но все же сотоварищей. После всех происшествий он даже почувствовал к ним некую симпатию. Слава Богу, в гостиной все было так мирно, так привычно! Реципиенты рассказывали разные байки. Он как раз подоспел на обсуждение Сократовой истории о Феноменально-Гигиеническом Лидере и, не очень вдумываясь в ее содержание, выступил и со своими мыслями, не связанными, правда, с общим обсуждением, но зато представлявшими его взгляды на жизнь. Вследствие перенесенных переживаний Хватанюк ощущал острую потребность выговориться и после своего выступления в общем обсуждении, подсев к Вольдемару и сам себя не контролируя, взял да и проќболтался ему о своем вызове в Тайную Канцелярию и произошедшем там допросе с пыткой под наркозом. Потом, несколько прийдя в себя, Маркиян Рахваилович душевно страдал и чуть ли волосы на себе не рвал из-за того, что ни с того, ни с сего выболтал то, что ему самим паном Канцлером велено было сохранять в строжайшей тайне.
  Особенно удручающе на него (как, впрочем, и на всех остальных Реципиентов) подействовал конец Пятого Дня, завершившийся расстрелом Человека Бегущего, и Хватанюк, в результате всех потрясений, провел почти бессонную ночь, задремал только под утро, проспал, снова не успел помолиться за то "щоб згынулы уси москали" и в гостиную притащился разбитый и, как выразился в одном эпизоде Сократ Фригодный, "со смешанным чувством собственного достоинства". А тут ему довелося выслушивать какие-то графоманские сочиќнения этого самого нахала Вольдемара про какого-то там непонятного Шекспира (в существование которого он не верил), да еще под руководством этой курвы-Светки, которая своею красотой, элегантќностью и демонстративным непатриотизмом возмущала все Хватанюќково существо. На остальных, правда, тоже глаза б его не глядели. Вот таким вот было настроение Маркияна Рахваиловича в начале Шестого Дня Декады. А каким, спросим самих себя, оно вообще могло быть? - Вопрос риторический.
  Наконец нервы у Маркияна не выдержали - рассказ этого нахального Вольдемара об Артектуме окончательно вывел его из состояния и так неустойчивого равновесия. Ему даже почудилось в этом рассказе что-то вроде самовольного и несанкционированного раскрытия некоего державного секрета - то же самое, впрочем, что гораздо позже и уже официально установил шеф ЕНКОРЗЛОФЕПНЫ пан Мыкола Жопюк-Задрыстяный. Хватанюк громко прокашлялся, внушительно помахал в сторону Светланы указательным пальцем и неожиданно для общества произнес:
  - А не було ниякого Шейкспира!
  Все обернулись в его сторону.
  
  Мистерия
  двадцать четвертая.
  "Маркиян Хватанюк
  versus
  Вильям Шекспир"
  
  - А не було нiякого Шейкспира! - снова повторил Маркиян Рахваилович. - Все це анґлiйськi жиди понавидумували.
  И, не дожидаясь разрешения Светланы, он начал свой рассказ.
  "Слухайте, що я вам оце розповiм. Нiчо ви не знаєте. А я вам те скажу, що є чистiсiнька правда. Але її нiхто в Европi не хоче слухати. I тут теж приховують вiд українцiв. Та от, знайте: нiякого Шейкспира не було! А були нашi, українськi хлопцi та дiвчата: Вiла Шейко, Йосип К., Списенко Роман i Рада Раденюк. От навмисне вiзьмiте першi лiтери iз їхнiх iмен та прiзвищ - то й вийде вам Шейкспир! Це ще п"ятсот рокiв тому було. Вони були мандрiвними поетами, спiваками та акторами i подорожували усiєю Европою. I у Голяндiї си познайомили iз англiйським графом Пилипом Сиднi, який там воював за Вiльгельма Оранського проти еспанцiв. I так вони йому си уподобали, що вiн їх до Анґлiї запросив - за свої грошi. Тим бiльше, що вiн добре розумiв, що анґлiйцi теж вiд галичан походять, а цi нашi саме й були з Галичини. То вiн їм у Лондонi i театр зробив - Ґлобус, може чули? I оцей псевдо - Шейкспир - також заофiрував, аби схоже було на анґлiйське. Тим бiльше, що вiн i свої власнi твори (бо вiн теж собi щось писав) пiдписував як Шейк Спiр, тобто Той, Хто Списом Потрясає. I от вони, нашi українцi учотирьох гуртом уклали усi траґедiї, комедiї та сонети, що їх зараз тулять Шейкспировi, якого насправдi нiколи не було. А сам Пилип у Лондонi знайшов цього жидка Шáкспера - дрiбного фактора зi Стретфорду i, щоб заплутати публiку, зробив його антрепренером театру Ґлобус. Але потiм сам Пилип Сиднi загинув на тiй вiйнi у Голяндiї проти еспанцiв, а наших усiх українцiв - авторiв i акторiв того театру Ґлобус - забрала епiдемiя чуми. Може пам"ятаєте? - Ще Тарас Шевченко написав про се таку собi маленьку траґедiю "Пир пiд час чуми". Пам"ятаєте?*
  
  * - Слушайте, что вот я вам расскажу. Ничё вы не знаете. А я вам то скажу, что есть чистейшая правда. Но ее никто в Эвропе не хочет слушать. И тут тоже скрывают от украинцев. Та вот, знайте: никакого Шейкспира не было! А были наши украинские хлопцы и дивчата Вила Шейко, Йосип К., Списенко Роман и Рада Раденюк. Вот нарочно возьмите первые буквы их имен и фамилий - то и выйдет вам Шейкспир! Это еще пятьсот лет тому было. Они были странствующими поэтами, певцами и актерами и путешествовали по всей Эвропе. И в Голяндии познакомилися с английским графом Филипом Сидни, который там воевал за Вильгельма Оранского против эспанцев. И так они ему понравилися, что он их до Англии пригласил - за свои деньги. Тем более, что он хорошо понимал, что английцы тоже от галичан происходят, а эти наши как раз и были з Галичины. То он им в Лондоне и театр сделал - Глобус, может слыхали? И этот псевдоним - Шейкспир тоже предложил, чтобы похоже было на английское. Тем более что он и свои собственные сочинения (ведь он и себе тоже что-то такое писал) подписывал как Шейк Спир, то есть Потрясающий Копьем. И вот они наши украинцы вчетвером склали все трагедии, комедии и сонеты, что сейчас тулят Шейкспиру, которого на самом деле никогда не было. А сам Филип в Лондоне нашел того жидка Шáкспера - мелкого фактора из Стретфорда и, шоб запутать публику, сделал его антрепренером театра Глобус. Но потом сам Филип Сидни погиб на той войне в Голяндии против эспанцев, а наших всех украинцев - авторов и актеров того театра Глобус - забрала эпидемия чумы. Может помните? - Еще Тарас Шевченко написал про то такую себе маленькую трагедию "Пир во время чумы". Помните?
  
  Ми "пам"ятаємо", - отозвался Вольдемар, - что "маленьку трагедiю" "Пир во время чумы" написал вроде как Александр Пушкин!
  - "Вродi как Алiксандер Пушкiн"! - передразнил его Хватанюк. - Оце i є така ваша москальська вдача: брехати, брехати i брехати. Всьому свiтовi вiдомо, що написав Тарас, а воно - дивiтьси! - Пушкiн-Плюшкiн! I взагалi, от дивлюси я на вас усих та й думаю, куди я си втрапив? Як у загряниќцю яку, себто за кордон. Хiба тут у вас Україна? Нi, не Україна. Жадного свiдомого не бачу. Аби хоч їдна собака тут українською говорила. От ти, наприклад, Вольдемаре (ну, i iм"я, най його шляк трафить!), чого ж ти - живеш в Українi, український хлiб їси, а українською не говориш? Невже не вмiєш? Не навчивси?*
  
  * Вот это и есть ваша москальская привычка: брехать, брехать и брехать. Всему свету известно, что написал Тарас, а оно - глядите! - Пушкин-Плюшкин! (Пан Хватанюк в данном случае несколько неправ. Маленькую трагедию "Пир во время чумы", как это ни прискорбно для нас, украинских патриотов, написал все-таки Пушкин. Прим. Сост.) И вообще, вот смотрю я на вас всех и думаю, куда это я попал? Как в заграницу какую, то есть за кордон. Разве тут у вас Украина? Нет, не Украина. Ни одного свидомого не вижу. Хотя бы одна собака тут по-украински говорила. Вот, например, ты, Вольдемар (ну и имя, чтоб его чорт побрал!), что ж ты - живешь в Украине, украинский хлеб ешь, а по-украински не говоришь? Неужели не умеешь? Не научился?
  
  - Да нет, - отозвался Вольдемар, - как говаривал в аналогичном случае Тарас Шевченко: "Ба, умiю, та не хочу!". А насчет хлеба - миленький, я ем только тот хлеб, который сам зарабатываю, тебе понятно? А вот про тебя, чей хлеб ты ешь - не знаю. - Ось воно як! Ще й воно Тараса згадало. Воно, видите, не хоче! От я й кажу, любi друзi (най вас усiх шляк трафить!), - продолжил свою историософскую мысль пан Хватанюк, - що як на емiграцiї менi доводитси жити, як на емiграцiї... А чому? Мабуть Бог покарав. Випробує нас, українцiв, Бог, зловживає нашим терпiннєм. I це вже не одну сотню рокiв має таку бiду моя нацiя. Кажуть, була колись Київська Русь-Україна. Гнiвила, мабуть, вона Бога, що той розпорошив її. Знищили її клятi татари-монголи. Але не до кiнця, бо Галицька Русь постала натомiсть. Король Данило був великий правитель. При ньому нiхто навiть гавкнути не смiв на Вкраїну. Але помер Данило - i нас загарбала Лúтва, а згодом i Польща - Жеч Посполита. Ну, пiд Лúтвов нам ще може i не так погано жилоси, особливо, коли вона си дрýжила iз Золóтов Óрдов проти клятих москалiв. А згодом, як прийшли на нашi землi клятi ляхи, а з ними i клятi жиди, зовсiм лихо стало людовi. Тим паче, що знищили Золóту Óрду клятi москалi, а дуже си пiдсилив клятий кримський хан, якому допомагав клятий турок зо Стамбулу. Скiльки вiд них наруги натерпiвси наш люд, скiльки його мiльйонiв згинуло у схiднов рабствов - то лише Бог один святий знає. I не годнi булисмо нiц тому зарадити, i не було кому пожалiти нас, i не було кому пожалiтиси. I тодi нарiд сам зробив собi захист. Запорозьке козацтво! Цвiт нацiї! Хiба може хоч їдна нацiя на свiтi си похвалити, що вона зо свого тiла породила такого лицарського ордена, таку гонорову самооборону! Жадне вiйсько не могло си змагати iз запорожцями - тi били своїх ворогiв усюди: i в Українi, i у Польщi, i в Туреччинi, i в Московщинi! На землi i на морi. Кажуть, що бачили наших чубатих навiть i за морем - в Гамерицi. I там вони були первшими. До речi, щоб ви знали, навiть чуби - чуприни - до Гамерики занiс хто б ви думали? Звичайно, українцi! Це ж пiсля них индиянцi почали й собi носити чуприни!*
  
  * - Вон оно как! Еще оно и Тараса вспомнило. Оно видите ли, не хочет! Вот я и говорю, милые друзья (чтоб вас всех чорт побрал!), - продолжил свою историософскую мысль пан Хватанюк, - что как в эмиграции мне приходится жить, как в эмиграции... А почему? Наверно Бог наказал. Испытывает нас, украинцев, Бог, злоупотребляет нашим терпением. И это уже не одну сотню лет имеет такую беду моя нация. Говорят, была когда-то Киевская Русь-Украина. Гневила, наверно, она Бога, что тот рассеял ее. Уничтожили ее клятые татары-монголы. Но не до конца - Галицкая Русь встала на ее место. Король Данило был великий правитель. При нем никто не смел даже гавкнуть на Украину. Но помер Данило - и ее загарбала Литва, а потом и Польша - Жеч Посполита. Ну, под Литвой нам еще может и не так плохо жилось, особенно, когда она дружила с Золóтой Óрдой против клятых москалей. А потом, как пришли на наши земли клятые ляхи, а с ними и клятые жиды, совсем лихо стало людям. Тем паче, что уничтожили Золóту Óрду клятые москали, а очень усилился клятый крымский хан, которому помогал клятый турок из Стамбула. Сколько от них надругательств натерпелся наш люд, сколько его миллионов згинуло в восточном рабстве - то лишь Бог один святой знает. И не годны были мы ничего сделать, и не было кому пожалеть нас, и не было кому пожалеться. И тогда народ сам сделал себе защиту. Запорожское козачество! Цвет нации! Разве может хоть одна нация на свете похвалиться, что она из своего тела породила такой рыцарский орден, такую благородную самооборону! Ни одно войско не могло противостоять запорожцам - те били своих врагов всюду: и в Украине, и в Польше, и в Туреччине, и в Московщине! На земле и на море. Говорят, что видели наших чубатых даже и за морем - в Гамерике. И там они были самымми первыми. Кстати, чтоб вы знали, даже чубы - чуприны - в Гамерику занес кто б вы думали? Конечно, украинцы! Это ж после них индиянцы начали и себе носить чуприны!
  
  - Это, конечно, все очень мило, Маркиян, что вы так интересно рассказываете нам про свое открытие Америки, - перебила Хватанюка на правах председателя Светлана, - но нельзя ли поближе к нашей теме? А то, если, например, Феня начнет нам излагать всю историю еврейского народа - тогда уже точно никакой Декады не хватит и самого интересного мы так и не узнаем. Давайте, если можете, лаконичнее!
  - А з чого це ти, кобiто, узяла, що исторiя жидiв довша, анiж українцiв? Ти ж нiчого не знаєш, i не знаєш, що наша исторiя си тягне ще з Трипiлля - отже, їй вже бiльше як сiм або навiть дванайцять тисяч рокiв! I якби не українцi, то ви б досi усi на гiлках сидiли й лапу ссали*.
  - Да знаем, знаем! - вновь вступил в дискуссию Вольдемар. - А ты знаешь, Маркиян, что когда Господь собирался лепить Адама, то глины он попросил у украинца? Потому что наша украинская глина самая лучшая в мире.
  * А с чего это ты, женщина, взяла, что история жидов длиннее, чем украинцев? Ты ж ничего не знаешь, и не знаешь, что наша история тянется еще из Триполья - так что, ей уже больше как семь или даже двенадцать тысяч лет! И если бы не украинцы, то вы б до сих пор все на ветках сидели и лапу сосали.
  
  - Нi, ви бачили таке? Воно ще й смiєтьси! То я взагалi вам нiчо не буду розказувати! На чорта менi здавси ваш жидiвсько-москальський Господь!**
  
  ** Не, вы видели такое? Оно еще и смеется! То я вообще вам ничего не буду рассказывать! На чорта мне здался ваш жидовско-москальский Господь!
  
  Видя, что Хватанюк пошел вразнос, Светлана решила сменить тактику:
  - Скажите лучше, Хватанюк, что вам просто нечего рассказать - вот вы и тянете волынку!
  - Я не маю?! - аж подпрыгнул на своем месте Хватанюк, - Та щоб ти знала, у мене цих Хвеноменальних балачок на десять Декад вистачить! Ви ж самi слухати не хочете!***
  
  *** Я не имею?!, - аж подпрыгнул на своем месте Хватанюк, - Та чтоб ты знал, у меня этой Хвеноменальной болтовни на десять Декад хватит! Вы ж сами слушать не хочете!
  
  - Маркиян Рахваилович, миленький! - обратилась к нему Валерия Александровна, - А вы не отвлекайтесь. Рассказывайте, что хотите. Только не возбуждайтесь понапрасну - берегите нервую систему. А мы вас поймем. Здесь все друг друга уважают. И к вам мы хорошо относимся. Правда, Феня? Не будьте только излишне мнительным. Всем нам еще, ох как, силы понадобятся!
  Хватанюк уже и сам понял, что зарапортовался, но в силу своей природы он, понятное дело, никак не мог признать свою неправоту. Поэтому, состроив недовольную мину, он сказал:
  - Ну, добре. Так i бить. Слухайте, але не перебивайте. Про що це я хтiв розказати? Еге, ось про що! Про те, що всiм народам на свiтi якось легше живетьси, як нам, українцям. Всi тiльки i дивлятьси, аби заподiяти нам якої шкоди або бiди. Звiсно, що такої землi, як у нас, нiде у свiтi немає. Ось вони усi й хочуть її загарбати. А що українцевi робити? Тiльки самому себе боронити. А ви кажете "бандерiвцi"... Та Бандера святий чоловiк був! А який освiчений, розумний! I вiн створив Органiзацiю Українських Нацiоналiстiв, щоб си боронити вiд ворогiв - вiд ляхiв. Аби ви знали, як тi клятi ляхи збиткувалиси над нашим людом! Вже сил нiяких не було терпiти! От Степан i органiзував ОУН. А тут, у трийцять дев"ятому роцi, коли Гiтлер - Слава Йсу! - ляхiв побив, Совiти прийшли. Як усi радiли! А особливо тi дурнi з КПЗУ - комунiстичної партiї Захiдної України. А розумнi люди тiльки очi опускали, знали-м, що заллють ще нам москалi сала за шкiру. Недарма наш знаний композитор - Станiслав Людкевич сказав тодi: "Ну що, панове, тепер нас звiльнили - i на то нема ради!". Так воно й сталоси. Понаїхало НКВД отеє безбожне, кляте, почалиси арешти, висилки, тортури та розстрiли. Зпершу, правда, вдарили по тiй КПЗУ. Але тих запроданцiв не жалко. Катюзi - по заслузi! А потiм вже й за ОУН узялиси. I нашi пiшли у пiдпiлля. I створили Українську Повстанську Армiю - УПА. Це Роман Шухевич її створив. Оце герой, оце справжнiй лицар!*
  
  * Ну, добре. Так и быть. Слушайте, но не перебивайте. Про что это я хотел рассказать? Еге, вот про что! Про то, что всем народам на свете как-то легче живется, чем нам, украинцам. Все только и смотрят, как бы принести нам какой вред или беду. Известно, что такой земли, как у нас, нигде в свете нету. Вот они все и хотят ее загарбать. А что украинцу делать? Только самому себе боронить. А вы говорите "бандеровцы"... Та Бандера святой человек был! А какой образованный, разумный! И он создал Организацию Украинских Националистов, чтобы защищаться от врагов - от ляхов. Чтоб вы знали, как те клятые ляхи издевались над нашим людом! Уже сил никаких не было терпеть! Вот Степан и организовал ОУН. А тут, в тридцать девятом году, когда Гитлер - Слава Исусу! - ляхов побил, Совиты пришли. Как все радовались! А особенно те придурки из КПЗУ - комунистической партии Западной Украины. А умные люди только глаза опускали, знали, что зальют еще нам москали сала за шкуру. Недаром наш знаменитый композитор - Станислав Людкевич сказал тогда: "Ну что, панове, тепер нас освободили - и с этим уже ничего не поделаешь!". Так оно и случилось. Понаехало НКВД это безбожное, клятое, начались аресты, высылки, пытки и расстрелы. Сначала, правда, ударили по той КПЗУ. Но тех запроданцев не жалко. Поделом вору и мука! А потом уже и за ОУН взялись. И наши пошли в подполье. И создали Украинскую Повстанскую Армию - УПА. Это Роман Шухевич ее создал. Вот это герой, вот это настоящий рыцарь!
  
  - А правда, Маркиян, что твоего Шухевича Гитлер в гауптштурмфюреры СС произвел и двумя железными крестами наградил за выдающиеся военные заслуги по уничтожению евреев и другого мирного населения?, - спросил Вольдемар.
  - Ну той що, шо "наградiл"?, - отвечал Хватанюк. - Вiн же супроти комуняк москальських, ляхiв та жидiв боровси. А проти них можна хоч iз самим дiдьком спiлку укласти - все Бог простить! I взагалi, щоб ви знали, що всю свiтову культуру та науку створили українцi. Все - за що не вiзьмись! Щоб ви знали, що Коперник про будову всесвiту усе списав у нашого Опанаса Кумгана. Рентген вкрав винахiд отих променiв у нашого професора Iвана Пулюя. I, як розiбратиси, то Шумери - хто вони такi? Та вони усi зо Жмеринки! Бо було таке плем"я у дуже старi часи, ще перед Трипiллям, українське плем"я - Жмер або Жмеричi. Там де зараз Жмеринка. То частина з них пiшла на пiвдень - вiд них пiшов Шумер, Вавилон, Єгипет i другi народи. Ще частина - на пiвнiч. Там вони заснували Сумер або Субер, себто - Сибiр. I вiд них москалi пiшли i рiжнi там чукчi. Третя частина пiшла на схiд. I вiд них пiшли кхмери, китайцi та японцi. А також абоќриґени та полiнезiйцi усiлякi. А решта - на мiсцi залишилася i запоќчаткувала трипiльську, себто українську цивiлiзацiю. От щоби ви знаќли, звiдки рiжнi народи i рiжнi цивiлiзацiї узялиси. Всi зi Жмеринки. А индияни або арiйцi? То всi вони з Орiяни-України, де у трипiльськi часи жили плугарi-землероби, що землю орали - орiї, себто - арiї! I Ґанґа се, ясно, теж галичанська рiчка. А французькi ґали звiдки? - то ясно, що з Галичини. I Ґалiсiя в Еспанiї, то теж вiд Галичини. А жидiвська Ґалилея? Та нiяка вона не жидiвська, а наша галичанська. I Iсус Христос нiякий не жид, а галичанин. А жиди його розiп"яли на хрестi за те, що вiн українець. Отак! I Олександер Македонський вiн теж українець. Бо Македонiя - це частина України. I анґлiйцi-ганґлiйцi - то теж галичани. А Шейкспира узагалi нiякого не було. Все, що йому приписують, нашi українцi витворили, про яких я вам був розповiв. А лондонськi жидки разом iз тим Шáкспером зi Стретфорду, опiсля того як усi нашi з театру Ґлобус померли вiд чуми, узяли то й собi усi їхнi ґенiяльнi твори привласнили, повидавали пiд тим своїм Шáксперовим iм"ям i тепер з усього свiту смiються. Але нiчого! Ще буде i в нашiй хатi празник! Ще й ми їм заллємо сала за шкiру!*"
  
  * - Ну и что, что "наградил"?, - отвечал Хватанюк. - Он же против коммуняк москальских, ляхов и жидов боролся. А против них можно хоть с самим чортом союз заключить - все Бог простит! И вообще, шоб вы знали, что всю мировую культуру и науку создали украинцы. Всё - за что не возьмись! Шоб вы знали, что Коперник про строение вселенной все списал у нашего Опанаса Кумгана. Рентген украл открытие тех лучей у нашего профессора Ивана Пулюя. И, если разобраться, то Шумеры - кто они такие? Та они все из Жмеринки! Бо было такое племя в очень старые часы, еще перед Трипольем, украинское племя - Жмер или Жмеричи. Там где сейчас Жмеринка. То часть их пошла на юг - от них пошел Шумер, Вавилон, Египет и другие народы. Еще часть - на север. Там они основали Сумер или Субер, сиречь - Сибирь. И от них москали пошли и разные там чукчи. Третья часть пошла на восток. И от них пошли кхмеры, китайцы и японцы. А также аборигены и полинезийцы всякие. А остальные - на месте осталися и основали трипольскую, сиречь укринскую цивилизацию. Вот шоб вы знали, откуда разные народы и разные цивилизации взялися. Все со Жмеринки. А индияны или арийцы? То все они из Орияны-Украины, где в трипольские времена жили плугари-землеробы, которые землю орали - ории, сиречь - арии! И Ганга - то, ясно, тоже галичанская речка. А французские галлы откуда? - то ясно, шо з Галичины. И Галисия в Эспании, то тоже от Галичины. А жидовская Галилея? Да никакая она не жидовская, а наша галичанская. И Исус Христос никакой не жид, а галичанин! А жиды его распяли на кресте за то, что он украинец. Вот так! И Олександер Македонский он тоже украинец. Бо Македония - это часть Украины. И английцы-ганглийцы - тоже галичаны. А Шейкспира вообще никакого не было. Всё, что ему приписывают, наши украинцы сочинили, про которых я вам был рассказал. А лондонские жидки вместе с тем Шáкспером из Стретфорда, после того как все наши с театра Глобус померли от чумы, взяли и себе все ихние генияльные творения прикарманили, поиздавали под тем своим Шáксперовым именем и теперь со всего света смеются. Но ничего! Еще будет и в нашей хате праздник! Еще и мы им зальем сала за шкуру!
  
  Все только улыбались, слушая Хватанюковы национально-исторические заморочки. Спорить с ним на эти темы уже не хотелось никому, даже Фене. Но в это время, сидевшая в задумчивости Александра Валерьяновна, вдруг очнулась и выразилась:
  - А я очень люблю шекспировского "Гамлета". У меня в жизни так много с ним связано!
  Неожиданное пробуждение ее ввергло Реципиентов в настороженное внимание. Все повернули свои подопытные головы к ней, готовые, если понадобится, немедленно прийти на помощь, буде Хватанюк решится на какую-нибудь антишекспировскую агрессию.
  
  Мистерия
  двадцать пятая.
  "Гамлет" умер!
  Да здравствует "Гамлет" !
  
  
  - Нет, в самом деле, правда! - польщенная таким вниманием, словно оправдываясь, под-твердила она свое сочувствие то ли к опальному принцу, то ли к не признаваемому Хвата- Знакомо, знакомо, - отреагировал Сократ Фригодный. - У вас там - у академика Говнюка - столько всякого творилось... прямо-таки паранормального, что я даже удивляюсь, как вы мало здесь нам рассказываете.
  Александра Валерьяновна только снисходительно улыбнулась на его реплику.
  - Понимаю, режим, понимаю! - снова закивал головой Сократ Панасович. - Школа!
  Александра Валерьяновна снова улыбнулась - на этот раз таинственной и загадочной улыбкой Джоконды, - и продолжила:
  - Да, уж! Клеврет Станиславович был просто генератором идей. И за любую задачу брался без размышлений, даже рукава не засукивал, как говорят у нас у народе. А задачи ему ставили, ох, не простые. Иногда недоброжелатели, которые завидовали его близости к Гаранту, просто такое придумывали, что у иного и руки бы опустиќлись. Он же никогда не суетился, не паниковал, а только и делал, что мыслил, мыслил и мыслил. Я с ним всегда рядом была. И он мне в минуты высшей откровенности, бывало, говаривал: Шура, говорит, я, говорит, с тобою бы пошел бы не только в разведку, но и в контрразќведку. Вот как, значит! Доверие, значит, какое. Но - не нытьем, так карканьем отдалили враги моего Клеврета Станиславовича от Гаранта. Все реже и реже Тот стал его до Себя по сотке на чай с кофием призывать, не говоря уже о шампанском. А чтобы окончательно его уничтожить, придумали враги интригу злодейскую. Только сразу и понять было трудно, что это за интрига такая. С первого взгляда казалось будто бы радеют они о благе державы нашей незалежной.
  А изобрели они такой-сякой вот какой способ. Нашептали Гаранту: вот, мол, Вы здесь дни и ночи о державе нашей печетесь, не спите, не пьете, питаетесь кое-как, горщики не лепите, пчелок совсем забросили, поди, уж забыли, когда икру черную в рот брали. Насчет "не пьете" - это они, конечно, подзагнули. Гарант был настоящим мужиком - уж если чего задумает, то выпьет обязательно. А задумывал Он регулярно. Так они, значит, Ему в уши: вот Вам, мол, и выпить даже некогда, а на острове одном - в Индийском океане - мы слышали... Боже, ёлки-палки!, да чего там только нет! А ведь был тот остров еще недавно самым распоследним островком, на который даже москали смотреть гнушались из перископа своей атомной подводной лодки и иллюминатора своей международной космической станции, а сейчас там все как из рога изобилия - только пожелай! И случилось это потому, что изобрели там невиданное Устройство. Управляющее Судьбами. Да такое, что человеческими словами его и не опишешь. И представляет оно собой конструкцию научнейшим образом из множеќства материализованных алгоритмов построенную на основе тензорќного синтеза неархимедовых причинных сетей в псевдоримановом бесконечносвязном пространстве. Эх! Нам бы такое! Как бы расцвела тогда наша нация под Вашим мудрым руководством!
  Гарант не поверил сразу, все ходил - соображал, во внешнюю разведку Свою звонил, про тензорный неархимедов синтез выпытывал. А те докладывают, что про Управляющее Устройство не слыхали, про тензорный синтез - ни рылом, ни ухом, а вот остров - есть, и жизнь на том острове самая распрекрасная, это, мол, знают точно.
  Тут Гарант и загорелся. Он всегда масштабно мыслил, а здесь, то есть, с машиной такой не только масштабы увеличивались, но и горизонты раздвигались черт его знает в какие сияющие дали и Нациоќнальная Идея начинала вибрировать! С утра до вечера совещался Он со Своими академиками, членами-корами, докторами и профессорами. Президента НАКАЖЕПРО Париса Зеноновича Битума зазывал неодќноќкратно на заседания любимой Рады з Нацбезпеки. Глазки ему строќил. Стуло пододвигал. Но Парис Зенонович человек, как вы знаете, стаќрой закалки: твердый и до авантюр не склонный. Мигнул своим наќучќникам и те, все как один, - ни в какую! В отказ пошли. И механики, и астрологи, и кибениматики, и алхимики и все прочие отрасли и подќразќделения знаний. Говорят: невозможное дело, лженаука, говорят. Проќтиворечит, говорят, основополагающим принќципам. Ну, а когда на совещаниях в Нацбезе уже младшие научные сотрудники стали мельќкать и даже аспиранты первого года службы, тут наш славный Гарант не выдержал и говорит: "Стоп, говорит, люби друзи, ити вашу дивиќзию!, а гќде Мой Говнюк-академик? Почему это Я не вижу его проќмежќду тут и здесь? А подать сюда Мне дорогого, глубоко, туды его, уважаќеќмого нашего Клеврета Станиславовича!". Это еще до Монумента было. Ну, тут недоброжелатели и злопыхатели стали ручоночки свои потирать. Уж на этом-то, мол, Клеврет подзалетит окончательно и бесповоротно - стопроцентно уверены были. Гаплык Говнюку! - радовались неприлично, на разные голоса непристойные арии пели: "Писец к ему на тонких ножках уже подкрался незаметно!"
  Ну, а Клеврет Станиславович, даром что гуманитарий (про себя в узком кругу он высказывался, что он - гуманитарий невидимого фронта), а за дело взялся без малейших колебаний относительно генеральной линии. Понимал, что выхода у него нет и Гарант его отказа не поймет. Как мыслитель не только теории, но и действия, он сразу понял, что доктора и профессора в данном деле ему только помешать могут. Поэтому первым условием он поставил, что персонал для решения Проблемы сам себе подбирать будет, с чем Гарант, конечно же, согласился. Собрал он штук десять пацанов с радиорынка, умельцев-паяльщиков. Еще хакеров штук пять заманил на неплохие бабки. И студентов с политеха - тоже несколько штук. И одного алкаша-кибера с института кибернетики. Закрылся с ними у себя в кабинете на целый день и целую ночь. Я только бутылки пустые у них выносила. Из-под водки. Штук сто. Как там мой Клеврет все это выдержал - простому человеческому уму этого никогда не понять! Правда, обрыгали они там в процессе мозгового штурма весь Клевретов кабинет - лучше чем наш Феномен дорогой. Однако на следующий через день Концептуальная Модель Устройства, Управляющего Судьбами, представьте себе, вчерне была готова.
  И работа закипела! От закупки американской техники и даже комќпќлектующих однозначно отказались. Ведь проект-то секретный, а в Америке спецслужбы цэрэушные не спят, сразу сообразят: что-то тут не то - как бы держава наша, под шум винтов, не догнала ихнюю, а потом и не перегнала на фиг. Через родной радиорынок, через какие-то мусорки индокитайские достали детали самонужнейшие, микроќэлектроќнику разнообразную, происхождения абсолютно темного. Импортозамещение, одним словом. И не прошло, знаете, и трех месяцев, как Устройство было сляпано. Машина Судеб! Причем работала - как зверь. Ответы на любые вопросы такие пространные выдавала, что у Гаранта даже в очках не хватало терпения с ними знакомиться.
  Вот тогда-то специальным Его Гарантовым Указом на основе отдельного решения Рады з Нацбеза машине и было поручено решать Основной Вопрос - "Быть или Не Быть?". Потому и назвали ее "Гамлетом". И она оправдала это имя! Безо всяких условий начала совершеннейшим, хотя и таинственным - радиобазарно-хакерским -способом моделировать подлежащие сравнению состояния бытия и небытия, чтобы рассудить затем, какое же из них предпочтительнее для нашей Незалежности и Гарантовой Славы. Делая это, Машина попеременно находилась то в фазе бытия, то в фазе небытия, или, выќражаясь по простому, то была, то не была. Загудело тут все вокруг! И одновременно - замолчало. На какое-то мгновенье странно яркий свет, отдаленно напоминающий свет разума, вдруг вспыхнул в "глазах" Машины, стон - почти человеческий, как бы предвосхищающий стон Говняного Монумента, послышался из ее недр. Но тогда никто еще ничего такого знать не мог. Монумент-то ведь в тот момент находился еще в будущем времени! И вдруг - погасли все лампочки и - замолкла Машина-"Гамлет".... Ослепленный этой яркой и последней вспышќкой, Гарант в недоумении уставился на Клеврета Станиславовича. А тот уже пал пред Машиной ниц и шевелил губами о чем-то неизќреќченно сакральном. А когда встал, то, не дожидаясь вопросов, сделал прорицание: что, мол, в этом наступившем Великом Молчании нашли свое разрешение, причем окончательное, все спорные вопросы всех наук и всех религий. Гарант слушал эти прорицания, как пришибќленќный, и наконец, когда Его собственное молчание стало совсем уже неприличным (даже Сам Он понял это), с натугой произнес:
  - Слышь, Клеврет! А ты хоть сам-то понимаешь, Что Это Такое? И Что Оно Делает? Или Не Делает?
  И Клеврет Станиславович, натренированный пацанами с радиоќќќбазара, студентами с политеха и кибером-алкашом, не смешавшись ни на секунду, начал вещать:
  - Перед Вами, мой Гарант, находится Идеальный Эталон Несовершенства - Мыслящее Ухо. Но давайте, люби друзи, зададимся вопросом, отдадим себе отчет и ясно представим: а что же все-таки происходит в нашей недействительности? А оказывается, мой Гарант, что в действительности все происходит совсем не так как на самом деле. Потому что Оно, хоть и Ухо, но ничего не слышит, ибо Ему нечего слышать - ведь настроено Оно на Великое Молчание, в котором одном только и заключены все возможные и невозможные Истины. Да, в сущности, оно, строго говоря, даже и не Мыслящее, поскольку мыслить можно лишь о чем-то, а оно мыслит - ни о чем! То есть, если оно и Мыслящее, то предметом его мышления есть Ничто, то есть то, что Не Совершалось и Не Совершится Никогда. Вот почему оно и представляет собою Идеальный Эталон Не-Совершенства.
  - А на хрена оно тогда Мне? - не выдержал Гарант. - Или Моей нации? Что ты, Клеврет, хочешь Мне впарить, не понимаю?
  - Секундочку взаимовнимания, любый мой Гарант, всего одну секунќдочку! - засуетился Клеврет Станиславович. - Включите Свой филоќсофќский рассудок. Вот, смотрите: в "Гамлета" постоянно поступает необозримый поток информации о нашей державе и вообще обо всем мире. Видите? Вот по этим кабелям в него ежесекундно вливаются огромные-преогромные терабайты. А что делает "Гамлет"? Он автомаќтически переводит всю эту колоссальную информацию со всех - подчеркиваю! - со всех языков мира, как живых, так и мертвых, на язык Великого Молчания. Автоматически! Видите? Тут вообще нет никаких переводчиков. Да и для перевода этих преогромных терабайќтов любому количеству переводчиков потребовались бы миллионы лет. Многие миллионы! А "Гамлет" это делает автоматически, причем, мгновенно! Да разве живое существо способно на такое?! Никогда! Поэтому та вспышка, что мы с Вами только что наблюдали, есть свидетельство его перехода из живого в неживое, то есть Великую Смерть, которая и запустила нужный нам Процесс!
  - Так значит, Клеврет, "Гамлет" все-таки умер?
  - А как же! Конечно, мой Гарант, умер, причем очень давно! Помните его дуэль с "Лаэртом"? Еще москали на эту тему кино сняли. Да и не только москали, но и другие, гораздо более культурные народы. Там еще, помните?, "Королева" была, "Король", "Офелия", а "Гамлет" с "Лаэртом" отравленными рапирами дралися. И все они этими самими рапирами поранилися. Вот тогда-то он и умер. Но в каком смысле умер? Ведь, с другой стороны, в смысле Небытия, как Идеальная Модель Не-Совершенства, он вообще не может умереть, ибо тогда перестанет Быть Небытие, что невозможно ни при каких условиях. Поэтому "Гамлет" всегда будет готов к Вашим, любый мой Гарант, услугам. И его Великое Молчание навечно будет иметь место на Вашей службе! И жив-мертв (или ни жив, ни мертв!) он будет вечно - сколько Вы захочете!
  - По-ни-маю!
  - И теперь любой гражданин нашей державы, любая полити-ческая партия, любой социальный член или, там, влагалище - обретут совершенно реальную возможность на любой свой запрос, на любую надежду, на любое чаяние получить в ответ Великое Молчание.
  - По-ни-маю!!
  - А Вы, мой любый Гарант, станете, если возжелаете, на путь Управления Судьбами Несовершенства Мира.
  - Гм!!!
  - Позволю себе еще одно замечание, мой любый Гарант. В Великом сем Молчании "Гамлета" заложена еще одна имплицитная функция. Она называется Смехогенная Аппроксимация. Любая дейстќвиќтельность при соприкосновении с "Гамлетом", как мы убедились, становится стерильно серьезной, то есть серьезной до неузнаваемости, а значит - смехотворно серьезной. Ведь усиление серьезности привоќдит смехотоворное к неузнаваемо серьезному, а значит - к серьезному наоборот, то есть к смехотворно серьезному и снова начинает вызыќвать смех, и, таким образом, отличить смешное от серьезного станоќвится практически невозможным. Разве до сих пор Вы в Своем Адмиќнистративном Беге не ощущали нехватки указанной функции, незавиќсимо от собственных иллюзий? И тут пред Вами, благодаря наших воќисќтину самоотверженных интеллектуальных усилий, произросла, выќросќла и произошла Сублимация Идеала, а Идеал ведь подобен вообќраќжаемой линии горизонта, воображаемой линии пересечения грешќной земли заблуждений с Горними Небесами Святой Истины, Которая линия отодвигается вдаль ровно в той мере, в какой сия жизнь до Нея приближается. Человек в виде Идеала может иметь только направќление на Истину, но самое Истину - никогда. А Смехогенная Аппрокќсиќмация и предоставит Вам, да и всему нашому социуму - как Элиќтарному, так и Электоратному - сей долгоожидаемый и физиолоќгиќчески непременный катарсис в виде общественно бесполезного, но системно необходимого смеха. И мы, наконец, обретем универсальный Регуляторный Принцип, а Эмпирические Разногласия, относящиеся более к изящности, нежели к достоверности, падут пред угрозою опроверќжения Благодатной Стихией Опыта Великого Молчания, с которой Вы, мой любый Гарант, от имени всей Вашей верной и любимой Нации и заключите СверхНовый Завет!
  Клеврет Станиславович, закончив свою речь, замолчал и отер пот со своего многотрудного чела. Больше у него никто ничего не спрашивал. Ни Гарант, ни недоброжелатели. Аж до самого после Монумента Воздвижения.
  С этими словами замолкла и Александра Валериановна, закончив свое повествование, и, как ни в чем не бывало, сложила свои полные ручки на полной же груди. Но никто ни черта из ее рассказа не понял, а задавать глупые вопросы не представлялось приличным. Да, откровенно говоря, и сомнения большие были, что сказительница и сама что-то там особенно глубоко шурупит в изложенном ею предќмете. Поэтому Светлана, уразумев пикантность ситуации, подбросила кое-какие не относящиеся к делу мелкие темы для обсуждения, дабы собеседования Шестого Дня продолжались и "свободное время" по инерции катилось вперед. Сама же Светлана, внутренне сосредотоќчиќлась на состоянии своей души, ибо несмотря на ее подтрунивание над Вольдемаром, в глубине этой самой души она была благодарна ему и за вчерашнее "факультативное отправление" и за его сегодняшнюю попытку (признаемся, весьма удачную) отвлечь общество от тяжелых воспоминаний о трагических событиях вчерашнего Дня. Она время от времени бросала взгляды на его ладную, спортивную фигуру в потерќтых джинсах, как бы невзначай встречалась глазами с его ироничным взглядом и чувствовала, что, кажется, влюбилась. Симпатию к Вольќдеќмару испытывали и другие Реципиенты за исключением, как уже было сказано, Хватанюка. Совершенно особыми чувствами был поглощен Семен Никифорович, товарищ Маузер, ввиду воспоминаний о ярком, будто бы это происходило на самом деле, и очень тяжелом сновиќдеќнии, навалившемся на него прошедшей ночью. Его интуиция подскаќзыќвала ему, что этот сон явился каким-то знамением, касаќющемќся сути Эксперимента, а может даже имеющем отношение и к дальнейшим судьбам Реципиентов. Что-то подсказывало Семену Ниќкиќфоровичу, что в этом знамении для него содержится слишком мало благоприятќного, и он, машинально поглаживая рукою свежевыбритую голову, пеќчальќно и сосредоточенно углубился в свои нелегкие раздумья: "Нет, не сон это был! Не сон! Что же будет? Что же это с нами будет?..."
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"