- Я вспоминаю, мой лорд. Рыжий Кхудру сидел на горе Альканас и лепил из глины. Ему было скучно, он лепил фигурки и бросал их вниз. Некоторые разбивались о небо и падали на его стеклянное дно. Их было много, они ложились грудой, Кхудру было скучно смотреть на них. Но он лепил и лепил, и некоторые из фигурок падали на мягкую глину и потому уцелели. Пока они падали, они вдохнули в себя столько неба, что смогли открыть глаза. Они встали и огляделись, и увидели пустынную глиняную землю и гору Альканас, и небо выше этой горы. Только Кхудру они не увидели. Но они верили в Кхудру, ибо помнили его жесткие горячие руки. Итак, мой лорд, они встали и огляделись, и назвали себя людьми, потому что надо было как-то назваться.
- Я знаю много историй, мой лорд, - низко поклонился колдун. - и все они не умеют лгать. Если позволит мой лорд...
- Говори. Только не молчи так долго, колдун.
- Я только вспоминаю, мой лорд... Но кажется, я вспомнил...
Птица Феникс в клетке третий день орала, как охрипший мартовский кот. Алькр ничего не мог поделать - кормить птичку было нечем. Он только накрыл клетку покрывалом, чтобы Феникс не вздумал сгорать и возрождаться из пепла. После таких перевоплощений птица была особенно голодна и несносна.
Обшарпанные стены внушали отвращение и возбуждали в душе Алькра непроходимую тоску. Он предлагал магу из квартиры этажом выше старинный, с зазубринами, двуручный меч за банку краски - маг делал ее из трав городского парка и подсолнечного масла. Отказался, седая обезьяна. Алькр собрался было начертить звезду Адаманта на двери мага, но потом побоялся связываться. Маг, во время колдовства страдавший нервными припадками, состоял в Обществе Инвалидов, и Алькр немного побаивался крикливую, напористую тетку, которая уже раз приходила говорить насчет того, что птичьи крики из квартиры Алькра мешают бедному старичку наслаждаться заслуженным отдыхом. К тому же бедный старичок поднаторел в производстве исключительного самогона и в минуту благодушного настроения обещал поделиться с Алькром рецептом.
Алькр с отвращением зашел на кухню. Не то чтобы у него была какая-то надежда на содержимое холодильника, но убедиться не мешало - один раз совершенно пустой, казалось, холодильник разродился пакетом молока и парочкой яиц, из чего Алькр и соорудил себе вполне сносный омлет. Но сегодня чуда не произошло. Кухня лишь посверкала перед аристократическим взглядом Алькра немытой посудой да ударила в не менее аристократический нос запахом невынесенного помойного ведра.
Работы в этом городе не было. Никому не требовался поединщик для боя с драконом, никому не нужно было избавить возлюбленную или дочь от мерзких лап разбойников с большой дороги. Алькр, не теряя надежды, каждую неделю обновлял объявление: "Рыцарь без образования, но с опытом, ищет работу по специальности", но позвонили лишь однажды - какой-то пьяный голос в час ночи спросил Клаву и очень удивился, когда Алькр послал его на языке друидов к чертовой матери. Туда он, надо думать, и отправился - друиды были старцы внушительные и шутить не любили. Пока же, не находя работы по специальности, Алькр нанялся в близкий магазин грузчиком. Целый месяц, скрипя благородным гордым сердцем, наследный лорд земель Локан, Алькр Локанский, надевал серый, омерзительно грязный халат и таскал ящики. А потом - привык.
Оставалось пить. Но пить было не на что - зарплаты грузчика едва хватало на пропитание Алькру да Фениксу. Правда, боевой конь Алькра - гордый Радамант - приносил небольшой доход, катая в местном парке мелюзгу. Но с Алькра удерживали за содержание Радаманта в конюшнях и регулярно - за ущерб, который это свободолюбивое животное наносило конюшням, вырываясь на волю, так что деньги оставались смешные. Алькр подумывал о том, чтобы пристроить Феникса в цирк, но птичка показала свой вздорный характер и при директоре цирка упорно не желала обращаться в пепел и клевала зерно, как обыкновенный воробей, так что Алькра вышвырнули вон.
Соседу-магу с трудоустройством было проще. Он раскумекал что-то и быстренько поступил в Общество Инвалидов, соорудив из воздуха необходимые справки и избежав, таким образом, многодневных стояний в очередях. Кроме того, он женился на какой-то бабуське и теперь тихо-мирно проживал на ее пенсию и деньги Общества. За бутыль самогонки, две буханки хлеба и рыбные консервы Алькр подрядился перетаскивать бабкины вещи - та полюбила его и изредка, по доброте душевной, подкармливала.
Был воскресный день, и Алькр разлегся на диване, от скуки перелистывая рыцарский роман о Парцифале. Перевернув небрежно несколько страниц, увлекся, стал читать. Он сам не понимал, почему читает эту чушь - Парцифаль, по воспоминаниям Алькра, никогда особенно воинской отвагой не отличался, зато бабник был редкостный. Но это была ностальгия - властная госпожа в сером длинном платье, с огромными чарующими глазами мышиного цвета. Алькр был ее рыцарем, и она тревожила сердце своего подданного влажной сосущей тоской.
Мягко пружинили под ногами ковры замка, расступались в низких поклонах дамы в роскошных платьях, и улыбался навстречу приветливо и грустно со своего скорбного ложа больной король..., но тут с ветхого потолка посыпалась штукатурка. Алькр от неожиданности подпрыгнул на диване и начал было соображать, куда он положил меч... В эту самую минуту, кашляя и чертыхаясь, в облаке пыли перед ним предстал Магистр ордена Алого Дракона, маг и колдун, а ныне почетный член Общества Инвалидов Вельмонт. Он же, по нынешним документам, Велимир Иванович Чародеев.
- Черт бы тебя побрал, маразматика старого! - заорал с перепугу Алькр. - Ты что, забыл, где дверь находится или на подвиги потянуло? На бабке своей практикуйся, телекинетик хренов!
- Повежливей, повежливей, молодой человек, - Вельмонт с достоинством оправил рукава домашнего халата, аккуратно заштопанного на локтях. Он поискал, куда бы сесть - не нашел и движением бровей сотворил хлипкий трехногий табурет, на который осторожно взгромоздился. - Вы пользуетесь тем, что я совершенно не помню заклятия Сомкнутых Уст и не могу достойным образом ответить на оскорбления. А ведь мое заклятие не под силу снять ни одному из сильнейших магу. Я уж молчу о здешних шарлатанах, позволяющих именовать себя колдунами - к ним с этим вопросом вам лучше и не соваться, мой вам дружеский совет. Вот в прежние времена, когда я был действительным членом ордена Алого Дракона, и судьбы миров покоились на моем мизинце, никто бы не посмел говорить со мной в подобном тоне. В те времена...
Маг попытался степенно огладить бороду, но позабыл, что ее давно нет, и жест повис в воздухе. Алькр откровенно и нисколько не стесняясь зевнул. Не в его обычае, в обычае победителя дракона Мальдра, дракона, что опустошал города огнем своей смрадной глотки, не в обычае наследного лорда земель Локан было чего-либо стесняться. Алькр подождал минут пять из приличия - из чувства такта истинного лорда, бывавшего на блистательнейших королевских приемах - и спросил:
- Так чего ты притащился? Или хвост не перед кем распустить, петух ты пенсионного возраста?
Вельмонт замолк на полуслове и грозно глянул на Алькра из-под сросшихся седых бровей.
- Хам, - сказал он ледяным тоном и властно поднял правую руку, заранее шевеля губами. Но хлипкая табуретка подвела создателя - она, в последний раз скрипнув, развалилась, и маг грузно рухнул на пол.
- Теряешь квалификацию, Вельмонт. - сказал с дивана Алькр. - Раньше под тобой табуретки не разваливались.
- Сам-то давно в руке меч держал, сопляк? - непримиримо ответил Вельмонт с полу. - Тебе теперь любой мальчишка рожу набьет. Даже одной левой.
Алькру стало стыдно. Магия была для Вельмонта святыней, последним оплотом самоуважения и личного достоинства, и шутить этим не следовало. Он встал с дивана, помог престарелому магу подняться и даже сходил на кухню за единственной, покосившейся, но зато совершенно настоящей табуреткой. Мир был восстановлен, и Алькр спросил снова:
- Дело, что ль, какое?
Маг покосился на клетку Феникса, по привычке прошептал одними губами заклинание, ограждающее от лишних ушей, и спросил, наклонясь к Алькру поближе:
- К тебе управдом не заходил?
- Сплюнь, кудесник - ответствовал Алькр. - Я которую неделю из дому через окно выхожу - за квартиру три месяца не плачено.
- Так значит - еще тише зашептал Вельмонт. - предложений он тебе никаких не делал?
- Предложений? Управдом? Ты знаешь, Вельмонт, у меня с бабами в последнее время как-то не клеится, но до такого я еще не опустился...
- Тьфу на тебя. - Вельмонт поднялся с табуретки. - Был всегда дураком, дураком ты, Алькр, и сгинешь.
Он развел руки, и Алькр, торопясь, крикнул:
- Через дверь, через дверь давай! Нечего мне здесь потолки обрушивать.
Вельмонт с достоинством удалился, как всегда не попрощавшись, а Алькр вспомнил, что опять не спросил у старого хрыча насчет рецепта самогона. Догонять было лень, читать - уже тоже. Алькр устроился на диване поудобнее и закрыл глаза.
"Губы Сибиллы были красные, налитые и горячие, как пламя. Алькр целовал и обжигался, и снова приникал жадным ртом. Кружилась голова от сухих ее поцелуев, и плыли перед глазами радужные круги, но вот Сибилла уже ускользала из его объятий, улыбаясь, маня за собой краснотой сочных губ. Он кидается следом, но Сибилла вдруг рассыпается, и уже десять девушек, смеясь, спешат прочь от Алькра. У одной ее улыбка, у другой - ее взгляд, темный, бархатный, кошачий, у третий - изгиб нежных хрупких плеч...Алькр бежит за ними, пытается поймать и собрать из них одну Сибиллу, но поздно, поздно... Картинка сверкает в последний раз низкими лучами солнца и улетает бабочкой в небо... Алькр на коне, в руках - испытанный меч, и братство руки и меча, и вихрь приближающейся битвы уже трогает ноздри, уже дрожит еле уловимо кровожадный клинок, и затаился, как змей в своем логове, за поясом кинжал. Но вдруг - пыльцой по векам - бабочка летит в какую-то пещеру, и Алькр понимает, что бабочка эта - его Сибилла, его ворожея, дикая кошка, полная то яда, то ласки... Пещера раскрывает темную пасть, и Алькр летит куда-то ниже, ниже, ниже... Страшно..."
Алькр проснулся на самом рассвете и долго хватал ртом воздух, будто захлебнувшись долгим падением. Противно зазвенел будильник - Алькр лениво дотянулся до него, выключил и медленно сполз с кровати, растирая онемевшую поясницу. Пора было идти на работу...
После работы Алькр ходил в парк проведать Радаманта. Подлый предатель ел овес, сверкал ухоженными боками и упорно не замечал хозяина. Алькр получил от конюха скудное радамантово жалованье (на что конь гневно покосился одним глазом) и покинул конюшни, потрепав коня по крупу и ловко увернувшись от заднего копыта строптивого животного. Алькр закупил в ближайшем магазине кое-какую провизию, скрипя зубами, разорился на два кило пшена (Феникс кровожадно грыз прутья клетки и стремился искрами доплюнуть до оконной занавески) и направился к дому.
Руки приятно оттягивали сумки, и Алькр мечтал, что сейчас поставит вариться пшено, навалит его полную тарелку, и обязательно - в самую гущу - маленький кусочек масла... Когда Алькр наконец заметил, что у самого подъезда разговаривает с каким-то старичком управдом, скрываться бегством было уже поздно. Но управдом был увлечен разговором и стоял вполоборота. Как раз сейчас он доказывал что-то старичку, взмахивая руками и тут же обрывая жест, будто признавая его бестактным и неуместным; совершенно круглая лысина управдома розовела в лучах солнца, и был он какой-то уютный - даже вышедший по рассеянности в домашних тапочках на улицу, и...
- Молодой человек, одну минуточку... Простите меня, Константин Лукич...
Алькр замер на месте, как вор, застигнутый на месте кражи. Скрываться было поздно, и Алькр медленно обернулся на зов, глупо и старательно улыбаясь. Управдом спешил к нему навстречу, разводя маленькие кругленькие ручки как бы для объятия и в то же время в укоризненном удивлении:
- Что же не заходите ко мне, молодой человек? Не побалуете вниманием старика? Ведь звал я вас, звал, чаем хотел угостить, чтоб по-простому, по-семейному, так сказать. Что уж мы - и с молодежью нашей всякую связь потеряли, чуждается нас молодежь, а ведь у стариков тоже нелишне поучиться...
Алькр не понимал и половины из того, что говорил управдом, но на всякий случай продолжал улыбаться и кивать. В замке Локан жил старик - старец с властными руками и пронзительно голубым взглядом из-под бровей. Никто уже не помнил, когда и откуда пришел он в замок, а сам старик не говорил о себе ни слова. Челядь болтала, что это - друид, один из последних, а не умер он потому, что не смог никому передать свое искусство. Алькр - тогда подросток, уже затравивший своего первого вепря на охоте, на которой собрались все окрестные лорды (отец тогда посадил его рядом с собой во главе стола, и Алькр был горд и даже пил с дружиной из тяжелого кубка - и захмелел от пары глотков) - так вот Алькр любил приходить к старику в его комнату, которая была у него в замке. Старик говорил певуче и перебирал руками, как будто искал струн, а Алькр боялся дышать и слушал. О великом воине Антарре он любил слушать особо - замирала душа, и кровь неслась и стучала, как табун диких коней, а Алькр сжимал рукоять серебряного кинжала с головой орла на рукояти, который всегда носил за поясом... Так вот, управдом был вовсе не похож на того старика.
Управдом продолжал что-то укоризненно говорить. При этом он наклонял голову набок, смотрел на Алькра прищурясь и как бы даже понимающе подмигивая - а может, ему солнце глаза слепило. Алькр совсем перестал вникать в суть разговора и лишь надеялся, что управдом запамятовал, что Алькр - тот самый молодой человек, из 38 квартиры - который уже три месяца исправно не платит за коммунальные услуги.
- Ну, пойду, Венедикт Романыч, - прошамкали из-под локтя Алькра, и низкорослый дедок, последний оплот надежд Алькра на спасение, заковылял прочь. Алькр остался, как полоненная крепость, в полном распоряжении управдома.
- Так вы не торопитесь, молодой человек? (Алькр открыл рот, чтобы сказать, что, конечно, торопится, но управдом в собеседниках не нуждался. Он нуждался в слушателе) - Ай, как славно, я тоже не тороплюсь. Выпьем-ка мы с вами чайку, молодой человек. У меня, правда, неубрано - ремонт затеял, обои обновить да подкрасить кое-где - а мы у вас чайку выпьем. Ну как, не откажите уж старику в чае, а? Ну, знаю, знаю, не откажете...
Управдом взял Алькра под руку и поволок к подъезду, ни на секунду не прекращая своего монолога. Победитель дракона Мальдра, Алькр Локанский, имя которого во всей округе его родового замка произносилось разбойниками не иначе как с самыми страшными проклятиями, - Алькр покорно вздохнул и подчинился.
Управдом оказался любителем чаем - Алькр смотрел, как он выпивает третью чашку и явно рассчитывает на четвертую. Сам Алькр второй час цедил один стакан со слабой заваркой - он слишком помнил, что в коробке осталось заварки - на донышке. Феникс как назло притих в клетке (слушает, что ли?) и не пытался прогнать непрошеного гостя своими безумными криками. Управдом явно никуда не торопился, и ничто не помешало Алькру услышать все, что он думал о проблемах молодежи, о прежних временах и еще о многом, слишком многом.
- Так вот, молодой человек, когда я женился во второй раз, - была перестройка. Помните, не так ли? Ох и смутное время было... Некоторые как носы в песок закопали, так и просидели все горячее времечко по углам. А я решил - нет, Венедикт Романыч, ты мне это брось. Нечего по углам рассиживаться, когда такие дела в стране творятся. Не взялся бы тогда за ум, так бы всю жизнь и просидел на своем заводике в механиках. А то, молодой человек, был одно время я - крупная шишка, магазин содержал. Тряпье разное из-за бугра возил. Разорился, правда, потом, но да что поминать...
Управдом не умел рассказывать спокойно - он наклонялся к Алькру поближе, заглядывал в глаза, хмурил брови, тут же улыбался и даже порой совершенно несерьезно подмигивал, как будто рассказывал что-то смешное и полуприличное. Тогда Алькр машинально улыбался одними губами - он почти не слушал.
- Но да что поминать, время было смутное, жаркое было времечко... Однако, запустили вы квартирку, молодой человек. И птичка у вас, по всему видно, не кормлена. А Феникса следует кормить регулярно, чтобы он хоромы-то не пожег. Знать это пора, Алькр Локанский.
Алькру показалось, что где-то совсем близко кто-то вслух назвал его имя. Но - ложь, обман, - в квартире не было никого - только напротив посмеивался, сидя на единственном табурете, управдом. Видно, почудилось, и то был голос его госпожи в сером платье с мышиного цвета глазами - но что это были за прекрасные глаза! - которая вошла, не спросясь, как и положено госпоже.
- Не оглядывайтесь, Алькр. - вдруг сказал управдом. - Неужели наследный лорд Локана не способен понять, откуда идет услышанный им звук?
Алькр поморгал. Управдом был совершенно такой, как и пять минут назад, и не напоминал наведенную галлюцинацию. Алькру были ведомы навыки магии - лорды Локана никогда не чурались знаниями, которые могут помочь воину. Правда, сам он давно не накладывал заклинаний - почитай, с первого опыта, когда наложенное им заклятие удушья убило любимого пса Мафа. Но морок и галлюцинации, наведенные даже самыми искусными магами, Алькр отличить мог.
Управдом усмехнулся, попытался на табурете сесть по-турецки, покачнулся, усидел и принял самую устойчивую позу - сел, уперев ноги в пол и поставив локти на колени.
- Знаете, молодой человек, мы можем, конечно, безмерно удивляться еще месяца два, но лучше приступить к делу, не правда ли? Как мне рассказывали, Алькр Локанский никогда не отличался особым терпением, или наш мир настолько исковеркал вашу былую могучую природу?
- Кто вам рассказывал обо мне? - смог, наконец, разлепить губы Алькр.
Управдом сухонько захихикал в кулачок, но внезапно стал серьезным, стерев улыбку, словно мокрой губкой, с лица:
- Скажем - знающие вас люди. Хорошо знающие, Алькр. И беспокоящиеся о вас.
- Кого вы видели? Где? Когда? Они живы? Кто жив?.. Как этого возможно... Ведь я сам видел тот огонь...говори, говори..те, скажите хоть слово. Ч-черт бы тебя побрал, проклятый болтун, что ты молчишь? Отвечай же... кто жив? Мой мир - он цел?
Алькр тряс управдома за плечи и кричал ему в лицо - старичок мотался в руках, как тряпичная кукла. Но когда Алькр ослабил хватку, руки управдома вдруг окрепли, он неожиданно оттолкнул Алькра, так что тот не удержался на ногах и упал на диван, пролетев шага три.
- Твой мир сгорел, Алькр. О тебе мне говорил Вельмонт.
Алькру показалось, что сейчас - кончился бой, и он поразил сердце дракона Мальдра, и кровь течет, но почему-то течет из сердца Алькра, как будто собственное сердце он поразил своим мечом. Алькр охрип от своего крика и потому спросил глухо:
- Что тебе нужно?
- Я принес тебе спасение, Алькр Локанский. - сказал человек и легко поднялся с табурета. Он подошел вплотную к Алькру. - Я принес тебе спасение от себя самого.
"Алькр проснулся за два часа до рассвета - но было нестерпимо светло. Так, что жарко глазам от света. И было дымно - Алькр закашлялся, скатываясь с кровати и хватая ножны с мечом. Сибилла была с ним этой ночью, но место рядом оказалось пусто - впрочем, она всегда уходила до его пробуждения - женщина-кошка, непокорная, прекраснейшая из женщин!.. Алькр подскочил к окну. В окно на него глядело пламя, извиваясь множеством тел, связанных единым корнем - многоголовый дракон, скалящийся в ярости на сталь меча. Алькр отшатнулся инстинктивно. Он не мог понять, что горело - кажется, все: даже до синего неба, полного пухлых облаков, доставали голодные алые языки. И тут Алькр услышал женский истошный визг.
Он выскочил в длинный и обычно темный коридор, который теперь был освещен отраженными бликами, скатился по винтовой лестнице. Алькр увидел, как маленькая вертлявая служаночка, которая вечно попадалась ему в безлюдных коридорах и улыбалась робко, опуская лукавые глаза, бьет тряпкой по языку огня, который просочился сюда из щели неплотно прикрытого окна. Она вопила - так что закладывало уши и казалось, что само пламя дрожит и пугается этого крика. Алькр сбросил язычок на пол, затоптал ногами, схватил служаночку за руку, и они побежали длинными переходами огромного замка и оказались в зале пиршеств. Все собрались уже там.
Служанка отошла в угол, где теснились сбившимся стадом слуги, а Алькр опустился на правое колено перед отцом - лордом Брисом. Тот жестом приказал подняться, и Алькр отошел и встал за креслом, в котором сидела одетая по-походному, в широкой блузе с засученными рукавами, кожаном мужском камзоле и кожаных штанах с изящным серебряным кинжалом за поясом, Сибилла. Она подобрала волосы в высокий хвост, и ее хищный профиль светился решимостью и злостью. Она была прекрасней, чем когда-либо. Со своего места Алькр поклонился матери, которая сидела в кресле напротив. Благородная Варта, уронившая руки на подлокотники, безучастно ответила кивком головы на приветствие сына.
- Что ты скажешь, Вельмонт? - спросил отец Алькра, лорд Брис.
Алькр обернулся - Вельмонт стоял в стороне, завернувшись в свой длинный плащ, опираясь на посох.
- Огонь обступил замок, мой лорд. Но я смогу создать мост, по которому мы сможем пробраться через пламя. Правда, мост будет существовать не более минуты. За это время мы должны будем преодолеть завесу огня и выбраться из его кольца.
- Некуда выбираться, - проронила из своего кресла Сибилла. - Наш мир горит. Мы не найдем дороги, и когда твои силы кончатся, кудесник, мы сгорим заживо.
- Молчи, ведьма, - спокойно отозвался Вельмонт. - Ты ничего не смыслишь в колдовстве. Все, на что хватает твоих сил, - жалкие привороты любовников да падеж скота в какой-нибудь захудалой деревушке.
Сибилла вскочила на ноги, и ее рука легла на рукоять кинжала.
- Ты - никчемной шептун магической белиберды, и у меня хватит сил и без помощи магии поквитаться с тобой.
- Сядь, Сибилла. - устало сказала Варта, не поднимаясь из кресла. - Сядь и успокойся.
Сибилла неохотно опустилась обратно в кресло. Алькр выдохнул - приказаний его матери не мог ослушаться никто, даже гордая Сибилла. Сибилла заговорила, обращаясь к лорду Брису, но глядя на Варту:
- Мир горит, мой лорд. Три дня назад скончался последний друид, обитавший в вашем замке, и он умер, не передав своей силы. В том моя вина, мой лорд - я не успела доставить Алькра в замок. Все мы знаем, что друид готовил в нем своего преемника. Теперь неприкаянная сила друида прошла сквозь землю и распространяется огнем, пожирая все на своем пути. Ей хватит сил сжечь весь наш мир - это сила всех умерших друидов, сколько их ни жило на земле.
- Так ты сдаешься, ведьма? - спросил из своего угла Вельмонт.
- Это сила друидов, старый козел! - взорвалась Сибилла. - Всей твоей и моей силы не хватит, чтобы погасить и одного язычка из этого костра!
Все молчали. Алькру было жарко и тревожно - дым метался по зале, понемногу одевая фигуры находящихся в ней людей причудливыми изгибами ткани. В углу тихо скулили слуги, но Алькру не было страшно - он просто не понимал, о чем идет речь. Старик, живший в замке, действительно скончался три дня назад, и Алькр с Сибиллой не успели на похороны. Алькр помнил, как дика была Сибилла, как стремилась она вперед и отказывалась отвечать на вопросы, как плакала, как маленькая обиженная девочка, над свежей могилой старика и плакала потом, уткнувшись в плечо Алькра, когда он нес ее на руках к замку. Самому Алькру тоже хотелось плакать по старику, но он сдержался - он был воином, и уже разучился плакать. По крайней мере, тогда ему так казалось. Но ни разу Сибилла не упомянула о возможных последствиях смерти последнего друида.
Вельмонт думал о чем-то и машинально улыбался. Лорд Брис взял вялую руку жены и нежно сжал в своей огромной ладони. Варта с благодарностью посмотрела на мужа и откинулась в кресле, полуприкрыв глаза. Сибилла сжалась в кресле, обхватив колени руками, но Алькр не посмел взять ее руку. Вельмонт вдруг медленно заговорил:
- Наш мир горит, как брошенная в огонь книга. Ну что ж, нам нужно искать другой мир.
- Тебе под силу открыть проход, кудесник? - спросила Сибилла.
- А ты мне поможешь, ведьма. - отозвался Вельмонт".
- Что тебе нужно от меня? - спросил Алькр управдома. В его голове звучали голоса, и они были так знакомы, так безошибочно повторяли изученные интонации, что хотелось сойти с ума. Но воину не позволено такой слабости.
- Мне - от вас? - человечек на табурете удивился. - Помилуйте, молодой человек! Да что мне может быть нужно от лорда, заброшенного сюда волей судьбы и ни на что в этом мире не годного? Вы здесь, мой лорд - никчемней, чем ваш Феникс - того, хотя бы, можно в цирке показывать, или, простите, в суп... Нет, речь идет исключительно о вашей выгоде. Я, будучи безмерно обеспокоен нынешним убогим существованием потомка древнего рода, позволил себе прийти к вам с предложением...
- Идите к черту! - прервал его Алькр. - Какого дьявола вам до моей судьбы?
Человечек обиделся. Он скрестил руки на груди и хотел выказать гордость - но ручки были коротенькие, физиономия его слишком круглая, и человечек казался скорее потешным.
- Как это грубо! - сказал человечек. - Благородный Алькр Локанский ругается как публичная девка. Но будем считать, что я этого не слышал.
Человечек встал с табурета, прошелся взад-вперед, остановился напротив Алькра и постоял немного в молчании для значительности. Потом заговорил:
- Извольте выслушать меня, молодой человек. Вы обречены. Наш мир диктует свои законы, а жить по ним вам не позволяет ваше славное прошлое. Вельмонт говорил мне, что раньше вы почти не пили, были всегда бодры и не знали меланхолии. Вот что с вами творит ваша память. Я хочу вам помочь... Послушайте, молодой человек, вы даже не спросите меня - чем?
Алькр посмотрел на человечка, встал с дивана и произнес медленно, чеканя слова:
- Сэр, будь вы лордом, вы бы поняли, что ваше присутствие здесь неуместно и обременительно. Но в этом треклятом чертовом мире вряд ли найдется хотя бы один человек, даже отдаленно напоминающий лорда. Поэтому я прошу вас прямо - покиньте мой дом. Сию минуту.
Алькр возвышался над управдомом на целую голову, и тот явно чувствовал себя неуютно.
- Послушай, Алькр, мальчик мой, тебе ведь так хочется уснуть... Тебе же которую ночь не дают спать кошмары. Ты уснешь, а когда проснешься, твоя память будет чиста, как у младенца, и ты запомнишь ее самым светлым, самым чистым, что сможешь вообразить...
- Вон! - Алькр рванул со стены запыленные ножны. Гнев застилал глаза. Алькр был страшен в эту минуту. Черты лица управдома исказились, скомкались, как размятый в руках пластилин, и он кинулся прочь. Хлопнула дверь. Алькр стоял, сжимая в руке ножны с мечом, и приходил в себя. Он очень медленно и торжественно повесил ножны на их место. Вышел из квартиры, поднялся на этаж выше и, забыв о дверном звонке (никак не мог привыкнуть), забарабанил кулаком в дверь. Вельмонт открыл дверь и молча посторонился, давая Алькру пройти. Они прошли на кухню.
- Он предложил и тебе? - Вельмонт не спрашивал, а утверждал, и ответной реплики не требовалось. Алькр был рад - в горле застрял какой-то тонкий щемящий звук, и Алькр боялся, что при попытке открыть рот звук вырвется на волю и будет услышан.
Вельмонт расхаживал по опрятной кухоньке весьма уверенно, и перед тем как заварить чай, ополоснул заварочный чайник кипятком. Вельмонт насыпал в чайник три полные ложки заварки, не просыпав ни крошки, залил кипятком и накрыл маленькой крышкой. Из-под крышки с птичьим клювом и нарисованными синим глазами вырывался дымок. Алькр против воли сглотнул. Вельмонт посмотрел на него, вздохнул и достал из холодильника внушительный кусок колбасы. Маг резал хлеб и колбасу тонкими-тонкими ломтиками и укладывал на блюдце. Алькр завороженно смотрел на это и поминал про себя всех известных чертей, ожидая урчания в животе. Вельмонт убрал колбасу в холодильник и точными движениями вытер нож о чистую тряпочку. Он внимательно посмотрел на Алькра и сказал ворчливо:
- И не жди. Водки не получишь. На тебе и так лица нет. Твой отец не простит мне, если я дам спиться его отпрыску.
- Уже некому прощать, Вельмонт. - тихо ответил Алькр.
- Мы все встретимся, мальчик мой. Там, где застыло время ледяной рекой, где туманом укрыта трава и не бывает зноя, там где ждут нас ушедшие...
- Ты веришь в легенду, маг?
- Я верю, Алькр. Там я дам ответ твоему отцу за тебя. И твоей матери прекрасной Варте. И даже той гордой ведьме я дам ответ...
- Сибилла жива. - еще тише сказал Алькр. Он не знал, верит в это или нет, но Сибилла мертвая - с опаленными кончиками длинных волос, собранных в хвост, с белым лицом и оставшимся на нежных губах и после смерти оскалом, уже всему на свете навсегда покорная - такая Сибилла не снилась ему никогда, и он не верил в нее.
Вельмонт не ответил ничего. Он только встал, налил им обоим чаю и пододвинул к Алькру блюдце с бутербродами. Алькр взял один почти против воли, но вспомнил, что страшно голоден, и начал есть жадно, сглатывая, торопясь и слизывая жир с губ. Вельмонт прихлебывал пустой чай, с интересом поглядывая на лорда Локана, набросившегося на бутерброды, как последний бродяга, которых, бывало, из милости пускали за огромный, во всю залу, пиршественный стол. Наконец Алькр, пытаясь говорить внятно с набитым ртом, спросил:
- Чего он хочет?
- Ты его недослушал?
- Нет, я выгнал его. - Алькр бросил недоеденный бутерброд на блюдце и вскочил со стула. - Я - лорд Локана, Алькр Локанский, победитель Мальдра, и никто не смеет жалеть меня, и никто не смеет находиться в моем доме без моего согласия. И тот, кто посягнет на мой дом, ответит за оскорбление своей кровью.
- Сядь, Алькр, - сказал Вельмонт со своего табурета. - Мы не в Локане. И я скажу тебе, кто мы такие в этом мире. Я - старый маразматик, никому не нужный старикан, а ты - такой же никчемный грузчик, без профессии и талантов, которому на роду написано - спиться и замерзнуть зимой под каким-нибудь кустом.
- Он говорил о прошлом, - тихо сказал Алькр, садясь. - Я не сдержался.
Вельмонт залпом допил остатки чая из своей кружки, забрал пустую кружку у Алькра, поставил грязную посуду на раковину и закатал рукава халата. Затем включил воду и принялся мыть посуду, рассказывая неспешно и спокойно:
- Он приходил ко мне на прошлой неделе. Его выгоды я так и не понял. Он сказал, что у него есть одно средство - он говорит, что сварил его из каких-то местных трав, которых я никогда не встречал у нас. Выпив его, человек засыпает, а проснувшись, забывает все. Он предложил мне это средство. Он сказал, что забыв все, можно будет начать сначала, уже не оглядываясь туда, без боли, без тоски...
Алькр встал со стула.
- Не верю ушам своим, кудесник. Ты доверяешь ему? Ты хочешь принять его помощь?
Вельмонт закрыл воду и молча посмотрел на Алькра. Тот опустился на стул.
- Да он отравит тебя, как крысу.
- Я все-таки бывший маг, мальчик мой. - улыбнулся Вельмонт. - Неужели ты думаешь, что я не отличу яда?
Алькр молчал. Вельмонт подошел ближе.
- Иди к себе, Алькр. И хорошо подумай. Я еще не принял решения, и не приму, пока не узнаю о твоем. Мне давать ответ твоему отцу и моему лорду Брису.
- Я сам дам ему ответ. - сказал Алькр. И вышел. Он не попрощался. Ему не хотелось прощаться.
"Ветер бросал в лицо желтый песок и комочки земли. Радамант фыркал и встряхивал головой. Ветер откидывал мокрые волосы со лба, и Алькр стоял, не двигаясь, под его душными порывами. Там, откуда они пришли, не было даже ветра, а солнце стояло все время в зените и прожигало глаза насквозь так, что и под сухими веками били его белые лучи. Лорд Иркан объявил войну кочевникам - людям, с медными лицами и быстрыми ножами, приходящими из Пустынь Смерти и уходящими, как страшные, черные от жажды призраки этих пустынь. Кочевники причиняли землям Иркана значительный урон, дело было правое, и Алькр со своей небольшой дружиной примкнул к отряду лорда.
Солнце уходило за песчаный горизонт, и закат был ветрен и тревожен в своей кровавой яркости. Алькр чувствовал битву - ее запах, ее неудержимую яростную плоть, и сам трепетал, торопя время.
Ночь настала, и была так же тревожна, как закат. В темном лагере вились костры. Воины без устали точили клинки, и мерный звук, голос бессонных клинков, вторил шепотам ночи пустыни. Каждый из воинов - Алькр знал это - думал о том, что по традиции перед опасным походом клинок воину чистит его женщина. Она молит бессмертного Антарру вернуть ей ее мужчину живым и прижимает клинок к груди, и лишь потом возвращает теплое оружие в руки мужчины. Было темно, но Алькр помнил, какие глаза бывают у мужчины, который вспоминает об этом обычае и держит клинок в руках. Некоторые гладили медленно теплеющее лезвие, некоторые смотрели в огонь, но клинок Алькра был в ножнах - Сибилла не чистила его перед походом.
Алькр встал от костра и пошел прочь. Он бесцельно бродил среди барханов, оставив огни за спиной. Это было очень трудно после дня пути. Алькр спотыкался, чуть не падал и глотал проклятья, не решаясь помянуть черта в кромешной теми. Он ушел далеко от лагеря, кружил и не замечал этого - нельзя было заметить под черным бархатным небом, уронившим на землю весь тусклый песок звезд. Пустыня не спасала - она пахла травой и лесным солнцем, пробивающимся сквозь крону высоких сосен, и пахла остро духами с раздражающим, но незабываемым запахом. Из запахов складывалась Сибилла, как из множества песчинок складывались барханы - замки из песка, миры из песка, где восходит песчаное солнце, и песчаные реки прогреваются под его лучами. Из песка складываются ее черты: в пересыпающихся песчинках - живость вечно изменяющегося, беспокойного лица...
Алькр очнулся - он сидел на корточках и водил пальцем по холодному песку. Пора было возвращаться. Алькр встал, огляделся - огни костров оказались вдруг рядом, как будто бежали за ним. От далеких костров было только темнее. Алькр шел быстро и почти вломился в безмолвный круг.
Люди с медными лицами стояли, одинаково скрестив руки на груди, и смотрели в центр круга. Они не повернули головы и не удивились Алькру, а только посторонились немного, чтобы дать ему место. Круг был широк; в нем горели четыре костра, а в центре лежал мальчик. Блики от костра прыгали на его лицо, и он был жив этими бликами и их теплом. Медная кожа светилась неярко, как лампада. Но свет костров не достигал открытых глаз мальчика, и они были мертвы и холодны, потому что смотрели в небо и не могли согреться.
Затухающие костры отдавали мальчика пустыне, та подкрадывалась ближе и ложилась на грудь мальчику, вливалась в его мертвые глаза. Он уже больше принадлежал ей, чем людям с медными лицами, чьи быстрые ножи не смогли отогнать пустыню от их сына. Алькр стоял в их круге, и мальчик был и его сыном. Алькру были знакомы его маленькие ладони ("Папа! Дай мне подержать твой меч! Папа, знаешь, я буду таким же сильным, как и ты..."), его узкое лицо (запрокинутым, полным восторга, когда - на Радаманте впереди в седле, и ему казалось, что конь взлетит и покинет землю...), его детская злость и ярость, и первая зависть, когда закипает в жилах кровь и ("Папа, папа! Ты так много сражаешься! Папа, не надо, не побеждай всех, а то я ведь вырасту...").
Костры гасли. Круг распадался, кочевники уходили в ночь, и когда костры погасли, Алькр остался один с мальчиком. Он подошел ближе, но не мог смотреть и опустился в песок, стал раскапывать его руками, горстями отшвыривая от себя. Потом он вспомнил о кинжале за поясом и стал помогать им себе.
- Наше племя не хоронит, - сказал подошедший сзади старик и сел рядом на холодный песок. - Мы похоронили его своей скорбью и теплом нашего круга, а холодный песок, в который ты хочешь зарыть его, не даст ему этого тепла.
- Его съедят звери, - сквозь зубы сказал Алькр.
- Его здесь уже нет, - ответил старик. - Он так далеко, что не добраться гиенам. Наше племя верит, что за Пустыней Смерти есть долина, где течет медленная река, опутанная туманом, и на ее берегах встретят нас наши мертвые и обнимут снова теплыми руками. И мы войдем с ними в эту реку, и встанем по колено в туманной воде, и станем чисты.
Алькр медленно убрал кинжал за пояс.
- Так что же мне делать, старик?
- Уходи, чужой человек. - старик поднялся с песка и стоял перед Алькром. - Ты рано пришел в Пустыню Смерти - она еще не звала тебя.
- Что мне сказать людям, которые пришли со мной?
- Если захотят, пусть уходят, и если они не нужны пустыни, пустыня отпустит их. Тех, кого она ждала, она заберет с собой. Уйдут и многие из нашего племени - рука об руку с теми, на которых направили свои клинки.
Алькр медленно сказал:
- Я не смогу убить никого из твоего племени. Уже не смогу.
- Да, - кивнул старик. - Поэтому уходи, чужой человек. Тех, кто поверит тебе, забери с собой. И не возвращайся, пока не почувствуешь, что пустыня зовет тебя.
Алькр вернулся в лагерь на рассвете. Оставшуюся ночь он блуждал в песках. Навстречу ему выступил старший в его отряде, и ему Алькр сказал:
- Собирай всех. Мы уходим отсюда".
Радамант ржал у окна замка - негодяй опять удрал от главного конюха и пришел к хозяину жаловаться на обиды. Вставать не хотелось, но сквозь ажурную решетку окна пробивались лучи высокого солнца и щекотали глаза. Еще не открывая глаз, Алькр попытался понять, здесь ли Сибилла, положил руку на другую сторону широкой кровати и... потеряв равновесие с грохотом рухнул на пол с узкого дивана. Алькр ушибся затылком об пол, охнул и проснулся.
У окна с белыми (когда-то белыми) занавесками стоял письменный стол. На столе - накрытая платком клетка с Фениксом. Над головой Алькра висела лампочка на проводе без всякого абажура. Обшарпанные стены. Шкаф со сломанной дверцей и трещиной на зеркале дверцы. Алькр потер шишку и медленно поднялся с пола. За окном ржал Радамант, и это лишь одно напоминало о прошлом, которое... Радамант!
Алькр рывком натянул штаны и выскочил во двор. Гордый Радамант - благородных кровей, без единого пятнышка на белоснежных боках - мирно пасся на клумбе, устроенной соседями с первого этажа.
- Сволочь! Ты что ж делаешь?! - заорал Алькр.
Гордый боевой конь наглядно продемонстрировал хозяину, что именно он здесь делает, со смаком отщипнув от клумбы очередной цветок. Свое одобрение он выразил негромким ржанием.
- Скотина. - печально сказал Алькр и опустился на корточки.
Радамант посмотрел на него, оставил клумбу и подошел к своему господину. Он заглянул Алькру в глаза и, изогнув точеную шею, осторожно положил голову ему на плечо.
- Из конюшни сбежал? - спросил его Алькр.
Радамант внимательно посмотрел на Алькра печальным карим глазом. Алькр непроизвольно потрепал коня по холке.
- Что ж я с тобой делать буду здесь? С собой в квартире поселю? - поинтересовался у коня Алькр. - Ты же съешь меня, животное, еще и Фениксом закусишь. Да и какой из тебя сожитель? Копытами пол проломишь, к соседям снизу свалишься, и ты зря думаешь, что они тебя кормить будут... Пойдем в конюшню сдаваться.
Радамант отступил и замотал головой.
- Пойдем, пойдем, - сказал Алькр. - А то сейчас карга с первого этажа проснется, и придется нам с тобой от нее галопом уходить.
Радамант фыркнул, выказывая полное равнодушие к разным соседкам с первого этажа, даже и вооруженных скалками, сковородками и другими видами домашнего оружия.
- Ты не фыркай, - обиделся Алькр. - Такая мощь и воинская отвага нам с тобой еще и не снилась.
При своем побеге Радамант снес перегородки конюшни и проломил копытами хлипкую дверь. Алькр провозился до вечера, опоздал на работу в магазин, исправляя поломки и попутно переругиваясь с Радамантом, который норовил нанести новый урон конюшням. Наконец, вымолив прощение у конюха и бросив Радаманту на прощание: "Только попробуй еще раз, я тебе копыта-то обломаю, я тебе рог ко лбу проволочный прикручу - будешь у меня единорогом работать..." покинул конюшни.
Вечерний город суетился. Раньше Алькр бывал в городах только проездом. Он поглядывал на хлопочущих людей, сидя верхом на Радаманте, и расталкивал зазевавшихся шпорами. Алькр и теперь смотрел на спешащих мимо людей немного свысока, хотя уже давно не седлал своего Радаманта и не покрикивал раздраженно и однообразно: "Расступись!... расступись!" Иногда было забавно наблюдать, как городские девки оправляли платки и одергивали яркие юбки, глядя на заезжего знатного лорда. Некоторые - те, что посмелей - подходили ближе и предлагали купить цветов или кружку освежающего пива. Если девушка была хороша, Алькр небрежно брал скромный букетик, улыбался и клал монету в узкую ладонь. Глаза девушки часто обещали нечто большее, чем букетик городских цветов...Сибилла была в ярости, увидев как-то эти долгие взгляды.
- Не хочешь отдохнуть, красивый?
Алькр поднял голову. Он свернул с оживленной улицы в проулок, и дорогу ему загораживала девушка. Было темно - единственный фонарь разбит - и он не видел ее лица. Как она разглядела его, Алькр не понимал.
- Мне нечем заплатить за твои ласки. - ответил он и хотел идти дальше, но девушка не уходила.
- Да постой ты - не укушу. - лениво протянула она. Она подошла ближе, и Алькр почувствовал, что она разглядывает его. Ему стало неприятно.
- Хата-то хоть есть? - спросила девушка.
- Хата?
- Дом! Дом у тебя есть?
- Нет у меня дома. Квартира - есть. - ответил Алькр.
- Странный ты. - девушка усмехнулась. От нее пахло помадой, мятной жевательной резинкой и еще сильнее - духами. От запаха першило в горле, и Алькр сделал шаг назад. Девушка снова подошла к нему вплотную.
- Хаты у меня на сегодня нет, - с той же ленцой проговорила она. - Надоело зад на улице морозить. Может, пустишь переночевать? А, красавчик? В долгу не останусь...Если, конечно, тебя там благоверная не ждет. Ну так как?
Раньше девки никогда не предлагались ему столь открыто, и Алькру было стыдно выходить на свет и смотреть в глаза девушке, стелющейся под ноги любому мужчине. Но ему было до тошноты одиноко и хотелось скорее остаться на всю ночь в темном проулке, населенному мохнатыми тенями, чем возвращаться в пустую мрачную квартиру.
- Пойдем. - сказал Алькр, отодвинул девушку с дороги и пошел вперед. Девушка шла за ним.
Когда они вышли на освещенную улицу, Алькр остановился и подождал, пока девушка догонит его. Здесь он впервые увидел ее лицо.
- Нравлюсь? - спросила девушка и вызывающе улыбнулась ярко накрашенным ртом.
- Нет. - ответил Алькр. - На тебе слишком много краски. Невозможно понять, то ли ты хороша, то ли страшна, как смертный грех.
- Да ты джентльмен просто! - хохотнула девушка.
- Нет, я просто лорд. - спокойно отозвался Алькр. - И часто тебе на улице попадаются джентльмены?
- Те, что попадаются, не считают нужным быть со мной джентльменами. - ответила девушка.
Девушке было лет двадцать, и Алькр солгал - она ему нравилась. У нее была резко очерченная фигура - узкие плечи и узкие твердые бедры под короткой обтягивающей юбкой, остро выпирающие ключицы и маленькая грудь. Алькру нравились женщины, которых можно было одеть в костюм маленького пажа или оруженосца - Сибилла была такой и часто носила мужской костюм, чтобы пышные дамские юбки не мешали охоте или скачке... У девушке были красивые ноги, очень белые и блестевшие в свете фонарей, с теплой ямочкой под коленями. Темные волосы она собрала в высокий хвост и только два локона прикрывали уши. Краски на лице было чересчур много на вкус Алькра - но ему нравились глаза - у волчонка, мать которого затравили на охоте и который выбежал и скулил над ее трупом и лизал ее вздыбленную шерсть - у того волчонка были такие глаза, когда он посмотрел на Алькра и, рыкнув, бросился на него. Алькр был верхом на Радаманте, и могучее животное копытом отбросило волчонка - тот ударился о ствол дерева и затих. Но глаза его Алькр тогда запомнил.
До дома они шли молча. Зайдя в квартиру, Алькр оставил девушку в комнате рассматривать Феникса, хорохорившегося перед ней и прогуливающегося важно по дну клетки, а сам проследовал на кухню. Заварил чай на двоих, подумал немного и поставил-таки вариться пшенную кашу. Сердце его при этом обливалось кровью.
Когда Алькр вернулся в комнату, девушка сидела на диване, как заправская скромница, сложив руки на сведенных вместе коленах. Увидев его, однако, она села свободней: закинула ногу на ногу, прогнулась, как кошка, от чего резче выступила острая грудь. Девушка спросила с усмешкой:
- Диван-то для двоих узковат не будет?
- Не беспокойся, - сквозь зубы ответил Алькр. - Я на полу лягу.
Девушка в удивлении широко раскрыла глаза, но, увидев выражение лица Алькра, продолжать тему не стала. Она уселась по-прежнему, сведя колени вместе и одернув на них юбку, накрыла их сверху руками и спросила жалобно:
- Хоть накормишь?
"Лошади в конюшнях грызли поводья, шарахались от рук конюшенных, ржали и били копытами в пол. Стены многовекового замка тряслись от языков пламени за ними. Каждый седлал свою лошадь - оставшихся отдали слугам, которыми командовал старший конюшенный.
Суета вокруг напоминала сборы на войну, и все в Алькре тонко дрожало, как будто в предвкушении битвы. Он был зол и готов в одиночку справиться с целым войском. И он представлял себе, как стены его родового замка осаждают сотни огненных ифритов, в алых, развевающихся чалмах, с обжигающими, танцующими мечами в руках.
- Мы едем сражаться, Радамант - сказал он коню и похлопал его по крупу. Сибилла седлала свою Шарлотту рядом - ее руки двигались резко, и Сибилла тоже была зла. Она стояла к Алькру боком, и ноздри ее чуточку раздувались - у Алькра захватило дух. Он подошел сзади, повернул Сибиллу к себе и прижал к боку лошади. Она дернулась, как птица, взмахнула руками - Алькр сжал узкие запястья в руке и наклонился над яростным лицом. Он поцеловал ее, как властный хозяин, впиваясь в ее пухлые губы, одной рукой держа ее запястья, другой - обнимая за талию. Сибилла пыталась сопротивляться, но потом обмякла в его объятиях, и Алькр осторожно отпустил ее руки, обнимая девушку в охапку. Сибилла обняла его и повисла на плечах. Она целовала его нежно и так ласково, что Алькр впервые поверил, что она любит его.
Когда Алькр отпустил ее, Сибилла потянулась и выгнулась кошкой. Она, улыбаясь, сказала:
- Ты пьян... Я люблю тебя таким.
И тут же спросила:
- Ты ведь не понимаешь, что происходит, а, Алькр?
- Будет битва, - сказал Алькр и улыбнулся сведенными губами.
Сибилла нахмурилась, глядя на Алькра, и серьезно сказала:
- Обещай мне выжить, Алькр. Мне плевать на этот мир. Мы жили здесь, и больше никогда здесь не будем - так пусть он катится ко всем чертям! Но ты, Алькр, выживи... И слушайся Вельмонта - этот старый маразматик любит тебя...
- Когда поскачем, сядешь за моей спиной? - спросил Алькр и снова обнял ее, притягивая к себе. - Я защищу тебя от всех воинов на свете.
Сибилла выскользнула из объятий. Она поднялась на носки и потрепала Алькра по длинным темным волосам. И сказала медленно:
- Когда увидишь открытую дверь, полную слепящего света, скачи туда...
Рядом кашлянули. Алькр обернулся - за его спиной стоял Вельмонт.
- Нам пора ехать. - сказал маг спокойно. - Ты готова, ведьма?
- Готова. - ответила Сибилла и посмотрела на мага. Она вдруг просительно сказала:
- Сохрани его для меня, колдун.
Вельмонт усмехнулся.
- Тебе незачем просить об этом, ведьма. Я дал обещание прекрасной Варте".
Каша даже на вид была необыкновенно вкусна - с маленьким кусочком масла в горячей глубине. Алькр поставил две тарелки на стол в комнате и одну из них подвинул поближе к себе (в ней было на две ложки больше - Алькр рассудил, что ему, как мужчине и хозяину дома, положено усиленное питание). Клетку с Фениксом он поставил на пол. Пришлось только насыпать птичке горсточку зерна, чтобы та не вздумала из мести подпалить Алькровы джинсы. Девушка подошла к столу, Алькр принес для нее с кухни табурет и жестом пригласил ее к столу.
Алькр ел жадно - полными ложками подносил кашу ко рту, не давая остыть, глотал, обжигая язык и нёбо. Девушка, видно, пыталась изобразить хорошие манеры и ела осторожно, тщательно прожевывая и молча. Она посматривала на Алькра исподлобья и быстро отводила глаза, когда он пытался поймать ее взгляд. Они молчали - Алькр был занят едой, а девушка первая не начинала разговора.
Только когда Алькр принес в комнату два стакана с чаем и первым отхлебнул из своего, девушка задумчиво спросила:
- Как ее зовут?
Алькр вопросительно посмотрел на нее. Потом ответил:
- Сибилла.
- И она так хороша?
- Я не знаю, - пожал плечами Алькр. - Но я люблю ее.
- Как это? - спросила девушка.
- Ты не знаешь? - Алькр посмотрел на нее. - Разве ты не любила многих?
- Нет. - девушка уселась на табурете по-турецки, подогнув под себя длинные ноги. - Я спала со многими. Расскажи мне, и может быть я пойму, как это.
Алькр пытался объяснить. Он хотел рассказать, что любовь к Сибилле была тоской и болью, и презрением к себе за постылое свое рабство, и ненавистью к ней - жгучей, палящей. Он уходил воевать и убивал многих, когда хотел убить одну ее, грызущую его сердце изнутри. Она гнала его и не отпускала, и когда он держал Сибиллу в объятьях, ему казалось, что она утекает сквозь пальцы, и чем сильнее сжимаешь руки, тем меньше ее остается в них. Но когда она была рядом, он был пьян ею, и она говорила, что любит его таким, и он верил и не верил, и целовал ее губы то как ее раб, то как господин... Но этого нельзя было объяснить, и Алькр не знал того множества слов, которые необходимы были, чтобы сказать все это.
- Не знаю, как об этом говорить. - отчаявшись, сказал Алькр. - Это здесь.
Он показал себе на грудь, где, почти под сердцем, был шрам от удара кинжала. Разбойники из Медного леса напали на отряд Алькра, и один полоснул Алькра ножом с зазубринами. Отряду удалось отбиться, но Алькр потерял много крови и лежал потом две недели в горячке и видел девушку с яростными глазами, которая приходила мучить его. Вскоре после этого он встретил Сибиллу и говорил, что она прокралась в него через эту незажившую рану.
- Сука она, похоже, редкостная, твоя Сибилла, - сказала девушка и чуточку зевнула, прикрывая рот из вежливости ладонью.
- Что? - переспросил Алькр.
- Я говорю - сука она, твоя Сибилла. Видишь ли, мало ей твоего обожания - ведь тащишься ты от нее, как наркоман от косяка, ей надо, чтобы ты по ней сох, чтоб тебе без нее что водка, что девки - все кислее лимона.
Алькру застило глаза. Он вскочил, отшвырнув табурет, но девушка не испугалась. Она встала тоже.
- Сама уйду - можешь не гнать. - тихо сказала она. - А только я честнее твоей Сибиллы - я беру с мужиком деньги и сплю с ними, в души к ним не лезу, на клочья их не раздираю.
Она направилась к выходу. И добавила, стоя на пороге:
- Запомни. На улице меня называют Джанет. Если понадоблюсь - тебя каждый проводит.
Хлопнула дверь. Алькр медленно подошел к столу, взял тарелку, с которой ела девушка, и с силой запустил ее в стену. Ярость не отпустила. И тогда Алькр сказал громко:
- Сука приблудная, подзаборная, шваль последняя, мизинца ее не стоишь, мизинца одного...
"Алькр прятался в зарослях у берега лесного зеленого озера. В руках у него был обнаженный меч, и Алькр подносил холодный клинок к разгоряченным щекам. От озера доносился плеск. Алькр поднялся на ноги (звякнули шпоры, зашуршал, спадая складками за спиной, длинный плащ) и увидел: в озере была Сибилла. Она купалась нагая, и сквозь зеленую воду просвечивало белое тело - Алькру стало жарко от его медленных движений. Сибилла плыла, как змея, вытянув вперед руки и изгибаясь всем телом, опустив в воду голову. Но вот она поднимает голову, замечает Алькра и призывно улыбается. Алькр идет к ней, входит в воду, плывет, но меч мешает плыть. Алькр пытается бросить его, но сжатую ладонь свела судорога, и Алькр плывет дальше. Сибилла ближе, ближе, она подплывает к нему и оплетает своим телом. Алькр слышит ее запах - она пахнет озерной водой и тиной, и страшно, страшно - землей, так пахли убитые с открытыми невидящими глазами и по-нездешнему спокойными бесстрастными лицами. Алькр пытается отшвырнуть ее от себя, но Сибилла прижимается ближе, душит его, вцепляется пальцами в шею, а в руке Алькра - меч, и он делает неловкое движение, и слышит умирающую плоть под лезвием меча...
Алькр стоит на берегу озера, и наконец можно разжать руку - меч падает на траву, а трава окрашивается кровью: кровь течет долгим ручейком, впадает в озеро, скользит изгибистой змейкой... Алькр следит за ней и замечает вдруг в воде, у самого берега, женское тело. Голова опущена в воду. Алькр идет к женщине, а в сердце зияющая пустота, и хочется кричать, чтобы все озеро до краев наполнилось этим криком и раскололось, как фарфоровая чашка. Алькр идет и все ищет ниже лопатки три черные родинки маленьким треугольником - но кожа такая белая, молочная, и на ней ни пятнышка. Алькр наклоняется и поворачивает тело - лицо закрыто волосами. Он убирает волосы - и видит мертвое лицо молодой проститутки. Алькр отскакивает в сторону - потому что он знает, что сейчас мертвое лицо улыбнется, и откроются глаза, полные озерной воды..."
- Алькр, Алькр!... Просыпайся, Алькр!
Алькр приоткрыл глаза. Вельмонт сидел на краешке дивана и тормошил его за плечо. Светало, и Алькр как в первый раз рассматривал Вельмонта из-под опущенных век. Бывший маг и Магистр ордена Алого Дракона был все в том же халате с заштопанными на локтях рукавами. За эти несколько месяцев Вельмонт заметно сдал, и был теперь не еще крепким мужчиной, а прямо стариком. Он щурил выцветшие белесые глаза, пытаясь углядеть, проснулся ли Алькр или еще спит. Лоб Вельмонта был весь в морщинах, а от носа к уголкам рта прорезали лицо две особенно резкие. Алькру было не видно, но он знал, что макушка у Вельмонта безнадежно лысеет, и образуется совершенно круглая лысина.
- Ты не спишь, Алькр? - спросил Вельмонт.
Алькр хихикнул. Ему стало вдруг невероятно смешно. Он спрыгнул с дивана, минуя удивленного Вельмонта, повалился на пол и захохотал, по-мальчишечьи дрыгая ногами.
- Вельмонт!... ой, не могу... Велимир Иванович... ха-ха-ха... Маг и чародей с пенсией по инвалидности... ха-ха-ха... беженец. Слушай, Вельмонт... Велимир ты мой Иванович... может нам с тобой еще как беженцам... пособие получить...ха-ха-ха... из "горячей" точки... Из точки, горячее некуда...ха-ха-ха...
Вельмонт грузно поднялся с дивана, наклонился над катающимся по полу Алькром и без размаха ударил его кулаком в солнечное сплетение. Что ни говори, сила у старика еще была. Алькр, разом перестав смеяться, обхватил живот руками и натужно задышал ртом. Вельмонт спокойно уселся на диван и деловито спросил оттуда:
- Ну как, помогло?
Ответить Алькр еще не мог. Лишь минуту или две спустя, он просипел:
- Кто такой этот управдом?
Он сидел на полу, прислонившись к ножке стола и снизу вверх смотрел на Вельмонта. Дышалось еще с трудом, но черные круги из глаз исчезли, и Алькр видел мага вполне отчетливо.
- Здешний колдун, - ответил Вельмонт, не задумываясь. - Чернокнижник. Своей силы у него нет.
- И он сможет нам помочь?
- Не знаю, Алькр, не знаю... Но говорил он вполне уверенно.
Алькр вздохнул. Птица Феникс еще спала в своей клетке, и в квартире, да и во всем доме в этот ранний час было тихо.
- Знаешь, а ведь вчера я презирал тебя, Вельмонт, - помолчав, сказал Алькр. - Трусом считал.
- Я знаю. - улыбнулся Вельмонт. - А как сейчас?
Алькр не ответил, вспоминая сон, все свои сны, в каждом из которых Сибилла, и он знал - что там она навсегда, потому что ей негде больше жить, кроме его снов.