В жизни иногда случаются моменты, когда бывает три часа ночи. Ну, или около того - какая разница? Я сижу за кухонным столом и топчу черные незнакомые клавиши чужого ноутбука. Слушаю, как закипает чайник. Он делает это не спеша, с обстоятельностью уверенного в себе простого механизма, который проделывал с водой, налитой в него, одну и ту же нехитрую операцию на протяжении всей своей жизни.
За окном ночь и ни звука. Почему-то не слышно даже привычного соло потревоженных среди сна автомобилей. Молчат. Дрыхнут.
Я не один. У моего компаньона удивленно вздернутые брови и услужливое выражение лица. На самом деле, мне порядком надоели его ужимки и навязчивое стремление быть полезным, но сейчас... Сейчас он мне дорог. О, улегся, прикрыв глаза. Спит. Но это он притворствует, и готов вскочить в любую секунду, стоит ему только подумать о том, что я обратил на него внимание.
Кто он? Нет, это не человек. И даже не собака. И уж совсем не похож на хомячка или, скажем, котенка. Это Помощник. Скрепка с глазами. Скрепыш. Знаете такого? Наверняка - это существо успело свести знакомство со множеством людей во всех уголках света, где только светятся по ночам белые листы на экранах.
Эй, Скрепыш, может, познакомишь меня с кем-нибудь из них? Мысль о сидящем сейчас где-нибудь на другом конце земли полуночнике, чьи пальцы, точно так же, как и мои, бегают от одной клавиши к другой, тщетно пытаясь угнаться за ускользающими мыслями, кажется мне симпатичной.
Встрепенулся. Спи, дружок. Я пошутил. В конце концов, ты научишься когда-нибудь не обращать на меня внимания? Быть может, тогда и я выучусь терпеть тебя больше пятнадцати минут, и расстанусь со своей привычкой прогонять тебя с глаз долой, как только встречу. Попробуем?
Пожалуй, надо бы встать и налить себя чаю. Так и сделаю. Только сначала разберусь, почему умница ворд привязался к слову "Дрыхнут", стыдливо подернув его понизу бледно-зеленым зигзагом. Ах, вот оно что... Я, оказывается, имел неосторожность допустить экспрессивное слово. Ну что же, сойдемся на том, что это не деловая переписка, и простим мне эту маленькую вольность. Хорошо?
Теперь - чаю.
Проходя по коридору, встретил себя. Я всегда себя там встречаю - на шкафу висит зеркало. И тот, кого я встречаю, всегда один и тот же. Странно - я ведь чувствую себя таким разным. То веселый, то грустный, то старый, то молодой, то внимательный, то безучастно скользящий взглядом мимо. А тот, что в зеркале - всегда одинаковый. И даже выражение лица у него не меняется. Нет, наверное, это все же не я.
А на столе преувеличенно бодро шагают куда-то, не сходя с места, проволочные человечки. Большая девочка, держащая за руку маленького длинноволосого мальчика. Или это мама с сыном? Как знать? Девочка несет на голове толстую и оплывшую желтую свечу, но, кажется, это ее ничуть не беспокоит. Как и то, что, сделав следующий шаг, она неминуемо наступит на забытую на столе половинку лимона. Наверное, это потому, что она знает - ждать следующего шага придется еще долго, а терпения у проволочных человечков куда больше, чем у лимонов. И уж подавно больше, чем у человечков, сделанных из костей и мяса. Так что мы с лимоном-половинкой тоже ни о чем не беспокоимся.
Почему-то подумалось, что сейчас, заполняя буквами этот нарисованный лист бумаги, я изменяю. Ага, именно изменяю. Всем тем сказкам, рассказикам и прочим штукам, что я когда-то вызвал к жизни, настучав по клавишам несколько сотен слов, и бросил, не позволив родиться по-настоящему. Худо это, наверное - родиться наполовину. Застрять на полпути к жизни, тоскливо и безнадежно.
Надо дать себе слово проявить милосердие и стереть их к чертовой матери. Негоже их мучить, пусть даже это всего лишь буквы, да и те какие-то ненастоящие. Виртуально-электрические буквы. Существующие только тогда, когда на них смотрят.
Говорят, древние японцы любили, глядя из окна чайного домика на сад камней, поразмыслить над вопросом, как звучит хлопок одной ладони?
Интересно, а как же будут выглядеть вот эти буквы, когда я сверну окошко? А когда я захлопну крышку ноутбука? И будут ли они вообще, эти буквы?
Наверное, такой вопрос понравился бы древним японцам. А может, над ним ломают головы японцы теперешние, глядя из окон своих квартир на священный вулкан Фудзияму.
Мир не меняется. Потому что бриллианты - вечны.
Во всяком случае, так принято считать.
Аккумулятор докладывает, что жизни в нем осталось ровно тридцать процентов. Забавно, вероятно, быть аккумулятором. И всегда точно знать, сколько процентов в тебе осталось. Некоторые из них умеют даже пересчитывать эти проценты в часы и минуты жизни. Скорее всего, им помогает уверенность в том, что где-то всегда есть электрическая розетка, и верный блок питания обязательно вернет их к жизни, наполнив недостающими процентами.
Человек, все же, больше похож на простую батарейку. Никогда точно не ясно, на сколько же ее хватит, а по использовании - выбросить.
Впрочем, батарейки куда дешевле аккумуляторов. И делают их миллионами в день...
А вообще-то, наверное, это вопрос веры. Верят же люди в реинкарнацию, в то, что после того, как они исчерпают свои проценты, их наполнят заново и вновь выпустят в мир растрачивать влитую энергию.
Может быть, и простые батарейки тоже верят в то, что на самом деле они и не батарейки вовсе, и совсем не простые, а существует где-то некое мистическое, вселенское зарядное устройство, которое обязательно зарядит их снова. Так, как это происходит с аккумуляторами. И, наверное, поэтому аккумуляторам никогда не завидуют. А если и завидуют, то лишь в самой глубине своей батарейской души, где-то в районе угольного сердечника. И укрепляются в вере, передавая друг другу правдивые и такие утешительные истории о том, что некоторые, особенно везучие батарейки видели зарядные устройства, которые, помимо аккумуляторов (подумать только), умеют заряжать и их тоже. И даже в них заряжались. Так-то вот.
Воистину, люди похожи на батарейки. А батарейки - на людей.
Интересно, тот, кого я встречаю в зеркале, чувствует себя бриллиантом? Скорее всего - да, ведь он точно так же неизменен. Или это просто я ничего не замечаю?