Первого декабря доктор Христо говорит: весной Ян умрёт. Мая молча отворачивается, а я говорю: спасибо, доктор, и провожаю его до двери. Замечаю, как Ян юркает в свою комнату. Он, конечно, подслушивал.
Мы не обсуждаем это. Стоит начать, горе запертое в наших с Маей головах, выплеснется наружу и затопит наш маленький стерильный мир. Мая плачет ночью, когда думает, что я сплю. А я не сплю. Я думаю о водороде и кислороде.
Седьмого декабря Мая приносит домой кошку. Ян давно мечтал о кошке. Теперь по вечерам он поёт ей колыбельные.
По ночам кошка тихо, стараясь никого не разбудить, бродит по комнатам. Кошка не знает, что я не сплю. Я думаю о звёздчатых кристаллах и пространственных дендритах.
Мая проводит дни в попытках вернуть в дом хотя бы тень стерильности. Теперь это бессмысленный труд, но она слишком привыкла за восемь лет.
Ян проводит дни на подоконнике, в обнимку с кошкой. За окном дождь. Ян ни разу не видел снега. Последняя настоящая зима случилась задолго до его рождения. Но он не теряет надежды. Спрашивает: а правда, что снежинки исполняют желания?
Я провожу дни в лаборатории, наблюдая, как в чашках Петри растут кристаллы льда.
Ян мечтает о новогодней ёлке. С ароматом. С гирляндами, серпантином, леденцами и мандаринами на ветках. Прежде ему доставался только стерильный, лишённый запаха и жизни, пластик.
Тридцать первого декабря Мая готовит салат и сельдь под шубой. Я приношу в дом настоящую ёлку и нахожу на чердаке ящик с игрушками из моего детства.
Кошка смотрит, как Мая и Ян украшают ёлку. А я думаю о том, что моему льду нужен номер. Перебираю числа. Отбрасываю давно не актуальную девятку. Мне нравится девятнадцать. Шестиугольное число, похожее на снежинку.
Когда часы начинают отбивать секунды между старым годом и новым, я вручаю Яну чашку Петри. Шепчу: загадывай. Ян завороженно смотрит на снежинку-девятнадцать. Она не тает и отсвечивает голубым.
А потом Мая выглядывает в окно и кричит: снег! Там действительно снег, и мы, опьянённые этим чудом, выбегаем на крыльцо.
Ян спрашивает: знаешь, что я загадал?
Не говори, а то не исполнится, отвечаю я.
Ветер вырывает чашку Петри из слабых рук Яна, уносит снежинку-девятнадцать в хоровод её двоюродных сестёр. Я наблюдаю за их макабрическим танцем, и мне кажется, что уже весь снегопад отсвечивает голубым. Думаю: Ян загадал, чтобы зима никогда не закончилась.