Тот, кто верит...



Сколько он себя помнит, везде и всегда его так и звали:"Тот, кто верит". 
Володя Морковкин принадлежал к той странной породе людей, о которой ещё 
великий сатирик Аркадий Райкин рассказывал: "Ему говорят: приходите 
завтра! он верит, и приходит завтра, ему повторяют: приходите завтра! он 
верит - и приходит назавтра." В школе, бывало, Петька мог сказать ему: 
-Слышь, Вовка, ты сегодня -дежурный. - Я же вчера дежурил, - недоумённо 
ответствовал Владимир. - Училка сказала, что ты вчера класс плохо 
убрал, вот, в наказание сегодня опять тебе дежурить, - злорадно хихикал 
Петька. И Володя безропотно брался за "нелёгкие" обязанности, к крайнему 
удивлению училки. Володя же успокаивал себя простой незамысловатой 
фразой:"Кто же, если не я?" Однажды случилась история, чуть не 
подкосившая его веру в человечество. На праздник 1-го мая вся их школа 
вышла на демонстрацию, уже и прошли они трибуны с городским начальством, 
и шли уже расслаблено, весело переговариваясь и радуясь теплу и 
весеннему солнцу, когда взгляд Морковкина наткнулся на парня из их 
школы. Тот стоял, держась обеими руками за древко широкого, на всю 
ширину колонны, транспоранта.За второе древко не держался никто. В 
глазах у парня кипела обида, умоляющим голосом он просил помочь донести 
транспорант до родной школы, однако, посмеиваясь, все проходили мимо. 
"Кто если не я?" - мелькнуло в голове у Морковкина, бодро взялся он за 
древко, и в тот же миг уже он стоял с обидой в глазах и уже он умоляющим 
голосом просил помочь донести до школы злополучный транспорант. В ответ 
раздался "жизнерадостный" хохот, но ни одна рука помощи не протянулась 
ему навстречу. Уже и колонна их школы прошла, и шли уже совсем какие-то 
незнакомые люди, а Морковкин так и стоял, держась руками за древко. 
Кое-как он дотащил транспорант до ближайшей ограды какого-то серьёзного 
здания, прислонил его к этой ограде, и, вздохнув с облегчением, пошагал 
домой. Гром грянул через месяц:испуганными голосами одноклассники 
сказали, что его, Вовку Морковкина разыскивают. Он пришёл в учительскую 
и, найдя классную руководительницу, Елизавету Осиповну, честно признался 
в совершённом месяц назад "преступлении". В тот же день состоялось 
классное собрание, на котором Елизавета Осиповна{было время, девчонкой 
под свист пуль кулацких обрезов, она героически боролась с 
безграмотностью в своей деревне}, гневным голосом вопрошала Морковкина: 
- а если ты в разведке, а если твой отряд окружён, а если тебе твои 
товарищи доверили пулемёт? Ты что, бросил бы пулемёт, предал бы 
товарищей? Как мог ты оставить транспорант?" Вовка стоял, пытаясь 
представить себе окружённый отряд , себя с пулемётом... В глазах 
одноклассников он читал: мы с таким в разведку не пойдём!. С тех пор 
вместо мысли "Кто, если не я?" , он вся чаще повторял про себя фразу, 
произнесённую то ли Немировичем, то ли Данченко, то ли самим классиком 
Станиславским:"Не верю!" Но даже повторяя каАЖДЫЙ раз эту фразу, он 
по-прежнему покупался на порой обидные обманы. Пытаясь докопаться до 
истоков сео своего "изъяна", он пришёл к выводу: " натура - она и есть 
натура, против природы не попрёшь, легко было преобразователю Мичурину 
талдычить:"нельзя ждать милости от природы, взять их у неё - наша 
задача!" Жаль, не объяснил, каким образом? Вовка-то понимал: без генов 
здесь не обошлось, а гены от генов недалеко падают. И он присматривался 
к родителям, к деду с бабкой, пытаясь докопаться, где же истоки-то" 
изъяна"? К его счастью, и школа была закончена, и поступил он в 
педагогический институт. Времена тогда были славные, учиться в 
педагогическом не считалось зазорным, учёбой этй не гнушались не только 
"троечники", но и крепкие "середнячки" вчерашней школы. К тому же учёба 
наполняла его гордостью, и, как он шутил, он теперь -" интеллигент в 
начальном поколении." Мать работала швеёй на фабрике, отец - оператором 
на хим.заводе, в роду у них до вышего образования никто не добрался, 
Вовка - первый. Очень он надеялся, что уж в институте избавится он от 
своего изъяна, но не тут-то было, натура - она и есть натура. Встречает 
его раз староста группы и говорит: - слышь, Морковкин, тут к празднику 
деканат тебе премию выписал, иди в бухгалтерию, получай! "Не верю!"- 
промелькнуло у того в голове, но тут же и другая мысль нарисовалась: 
"Кому же, как не мне?" Прийдя же в бухгалтерию, он в очередной раз 
убедился, права была первая мысль. Он закончил 4-ый курс, перешёл на 
5-ый. Вернувшись после каникул в общежитие, он услышал странную историю. 
Неделю назад первокурсница Валя Шумилова попала в психушку. Вернулась 
она с каникул раньше всех, надо было пересдавать экзамен по русской 
литературе, который он тщётно пыталась сдать уже 3 раза. На свою голову, 
сдавая в первый раз, она осмелилась сказать экзаменатору, что в Пушкине 
не всё ей нравится, и что не во всём она согласна с Онегиным и тем 
более, С Татьяной. К несчастью своему, сдавала она экзамен "Нюшке", как 
прозвали её студенты - ректору института, член.кору, и т.д. "Нюшка" же с 
юных лет усвоившая, что "Пушкин- это наше всё!" была крайне изумлена 
таким вольным восприятием классики. И пришлось Валентине ещё дважды 
встречаться с ректором. А накануне 4-ой встречи, после которой её или 
отчислят, или оставйт в институте, она "поплыла".И произошло - как в 
песне Высоцкого:"Тут появились санитары и зафиксировали нас". В 
"зафиксированном" состоянии пребывала Валентина уже 2-ую неделю. "Не 
верю!" - билось в голове Морковкина. На следующий день купив букетик 
осенних цветов и три шоколадных сырочка, которые по его глубокому 
убеждению обязаны любить все дети и студенты, он сел в трамвай и 
отправился на окраину города, где и располагалась городская 
психиатрическая лечбница. Его пропустили через проходную, показав 
корпус, куда следовало держать путь. Это было серого цвета трёхэтажное 
здание с зарешёченными окнами, глухая дверь с врезаным маленьким 
окошком, запертая изнутри. Володя позвонил, и вскоре его впустили в 
"предбанник", уточнив, что пришёл этот молодой человек к Шумилиной 
Валентине, санитар впустил его в корридор. -Валька!- гаркнул неожиданно 
очень громко санитар, - к тебе пришли! Из палаты, в которой в ряд 
выстроились 6 коек, как мельком заметил Владимир, вышла девушка, 
запахнутая в бывший когда-то тёмно-вишнёвый, а нынче неопределённого 
цвета халат. Тёмные волосы её были растрёпаны, взгляд - испуган и 
недоверчив. - Я - Морковкин Володя с 5-го курса - проговорил он 
оглядывая этот корридор, санитаров, что крутились тут же. - Я вас знаю, 
-прошептала девушка. -Эти цветы - тебе, я ещё сырочки шоколадные тут 
принёс,- уже застенчиво пробубнил Володя. "НЕ верю!!!" - застучало в 
висках Валентины, но глаза уже заискрились любопытством. - Ты подумай, 
скажи, что тебе завтра принести?- продолжал Морковкин. "Не верю!!! Не 
верю!!" - уже болью отдалось в висках, а горло уже выдавливало: -если 
вам не трудно, мне бы гребешок, "причёску " свою расчесать. И уже совсем 
осмелев - яблок хочется, но я вам обязательно заплачу, как только выйду! 
"Не верю!" - мелькнуло в голове Морковкина, голосом же он спрашивал 
Шумилину, в какое время прийти. На следующий день уже с гребешком, с 
зубной щёткой и пастой, которые, как ему казалось, обязательно 
пригодйтся, и с налитыми спелыми яблоками в кульке, он появился в уже 
знакомом ему корпусе. Предварительно вызнав всё у врача, он сказал 
Валентине: - Я с врачом разговаривал, то сказал, через неделю тебя 
выпишут, только не нервничай, не пертеживай, ешь витамины! Я через 
неделю приеду, встречу тебя. "Не ве-е-ерю!" кричало всё в Валентине, а 
вслух она робко поблагодарила Володю. Оказалось -вправду, через неделю 
её выписали, и первый раз за три недели она вышла из мрачного корпуса. 
Шёл дождь, был он ещё тёплым и не нудным, как обычно бывает осенью. Она 
пробежала д проходной и глубоко вздохнув, вышла за ворота. Там, за 
воротами,она вдруг увидела Морковкина, тот прохаживался невдалеке, держа 
в руках зонтик. "Не ве-е-ерю ...." шелестела в висках знакомаЯ мысль, 
глаза же лучились счастьем.
Yakov Kaunator.