Ветер изредка доносил аромат цветущей фисташки и сухих пальмовых ветвей . С наслаждением вдохнув это прохладное дуновение, Иегуда застонал от боли. Ещё раз посмотрел на негодующего Саула и пробовал его унять, но брат был в бурном ожесточении и не слушал его. Саул ругался, насмехался и проклинал третьего, что был вместе с ними. Иегуда узнал его - этого третьего, но у него не было сил рассказать всё Саулу. Он просто увещевал и прещал ему: - Побойся Бога, сей же ни единаго зла сотвори, - но Саул не слышал его.
Он узнал его по глазам, в них плескались волны Киннерефского моря, затем слух наполнился пением небесного воинства: "Избавитъ Господь душы раб своих, и не прегрешат вси уповающии на него". Ветер, принесший запах пальмовых ветвей, убрал все сомнения. Это несомненно был он, которого они видели тогда, когда вместе с Саулом, этим самым Саулом, старшим братом, побежали к пещере, где в яслях лежал этот третий, тогда ещё только родившийся младенец. Бегая ватагой по городу, они, мальчишки, ликовали всю ночь. В продолжении двух недель в городе присутствовал необъяснимый праздник, пока однажды ночью, также вместе с Саулом, они не встретили его с семьёй, выходящими из города. На следующий день в город вошел отряд царских солдат из северных наёмников.
Чужаки входили в дома и творили своё черное дело. Их отец, проведший молодость в рядах зелотов, схватил со стены меч и встретил палачей во дворе. Двое упали недалеко от ворот. Ещё двоих отец успел ранить. Встретив такое сопротивление, солдаты вошли в ярость. Отец ошибся, велев спрятаться только Иегуде и Саулу. Сидя в плотной листве старой пальмы, они видели как воины убили отца, а затем убили их трёх младших братьев и надругались над матерью. Уходя, солдаты сожгли дом. Саул зажимал Иегуде рот, чтобы тот не рыдал в голос, и плакал сам.
Похоронив родных, мать с ними ушла из этого города на север. На берегу Киннерефского моря жил её брат . Брат принял сестру, но семья у него была большая, потому Саул и Иегуда рано начали работать. Они нанимались в помощь к рыбакам, в работы на полях, в носильщики. Однажды братья чистили сети на берегу и Иегуда опять увидел знакомое семейство. Муж покупал рыбу у их хозяина. Женщина завернувшись в платок, стояла рядом вместе с ребёнком. Младенцу было года два. Примерно столько же могло быть маленькому Симону, их погибшему братишке. Мальчик смотрел вокруг радостно-удивлённым и внимательным взглядом. Его не пугали крики чаек, лай стоящих рядом собак, бьющаяся в сети огромная рыба. Его не раздражали жужжащие настырные мухи, знойное солнце, брызги волн. Его взгляд наблюдал и впитывал этот мир. С таким же интересом он посмотрел на Иегуду. И тому показалось, что малыш узнал его. Он начал звать брата, но пока тот отозвался, семейство уже удалялось по дороге. Работа в этот день закончилась для них не совсем обычно. Рыбак, которому они работали и раньше, на этот раз расщедрился и дал сверху договора ещё по две лепты каждому.
Мать тоже работала, не покладая рук, чтобы не быть в обузу брату. Она сильно скорбела по мужу и детям и вскоре умерла. Три дня Саул и Иегуда оплакивали мать. На третий день к ним подошёл человек в белой одежде.
- Идите за мной, и я сделаю вас ревнителями Израиля.
Они оставили всё и пошли за ним. Так братья ушли к ессеям в иудейскую пустыню и десять лет изучали священные книги, упражнялись в постах и творили молитвы. Это могло продолжаться и ещё десять лет, и двадцать, и тридцать, и всю оставшуюся жизнь. Они могли стать уважаемыми книжниками и законниками, но судьба распорядилась иначе.
Прошло двенадцать лет как был убит их отец. Они выросли, возмужали. На праздник Пасхи в субботу на городской площади им повстречался убийца отца. Ни слова не говоря, они молча пошли за ним. Это был высокий светловолосый тракиец лет сорока. Он вышел из города через Хевронские ворота. Дорога, не сворачивая, вела в Яффу. Куда же ещё мог направляться язычник в этот день? Братья также ни слова не говоря, побежали вперёд и обогнали его на пять-шесть стадий. У оливкового дерева они остановились и стали ждать, приготовив свои увесистые посохи. Солнце было высоко в зените, дорога была безлюдна. Глядя на приближавшегося крепкого ещё телом высокого врага, Иегуда не тревожился. Молитва помогала напрячься и преодолеть малодушие, а потом он был с Саулом, а Саул всегда говорил: - Чем больше верблюд, тем громче падает. Всё произошло довольно быстро. Когда убийца отца, подошёл на два шага, они молча бросились на него и забили посохами.
После того, как они оттащили тело в кусты и убедились, что их никто не видел, Саул сказал: - Брат, мы не можем вернуться в общину, мы сильно согрешили: убили человека и сделали это в день субботний.
Подождав до конца праздника, братья пошли в храм принести очистительные жертвы. Пока Саул договаривался с левитами, Иегуда опять увидел светозарного малыша. Он видел его сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их. Ему было лет двенадцать. Взгляд его глаз не изменился, они были также пытливы и внимательны, спокойны и лучезарны. Их глаза на мгновение встретились. Иегуда готов был поклясться, что опять малыш узнал его. Вскоре к мальчику подошёл старик и они ушли. Иегуда узнал в старике всё того же самого, но заметно постаревшего, отца мальчика. Совершив все обряды, братья вышли из города и направились в иудейскую пустыню. - Саул, мы всё таки возвращаемся в общину?
- Нет, Иегуда мы идём к Бартимею.
Бартимей когда-то был членом их общины, но однажды рассвирепев на учителей ушёл в пустыню и примкнул к разбойникам. После трёх дней поисков братья встретили Бартимея. Он узнал их и принял. Так братья стали разбойниками.
Они нападали и грабили язычников. Десятую часть награбленного они отсылали в Храм. Видимо поэтому удача преследовала их. Они были неуловимы, дерзки и успешны. Разбойничье счастье не оставляло их. Только однажды не повезло Бартимею. В ночном нападении он получил удар факелом в лицо и потерял зрение. Оставив разбойников, Бартимей стал бродяжничать и просить милостыню. Братья же продолжали и дальше жить лихой жизнью. Помня старое зло, не раз заходили они в пределы идумеев и давали волю своей мести, пока не встретили наконец начальника того отряда от руки которого пал их отец. С его домом и его семьёй они сделали тоже самое, но они не почувствовали облегчения от этого. Горечь в душах они заливали вином и разнузданным блудом с распутными женщинами.
Однажды прячась от погони, они сидели в прибрежных кустах реки и видели, как некто в одежде из верблюжьего волоса крестил богомольцев. Когда они уже уходили, Иегуда задержался. Он вдруг узнал в одном из крещаемых старого знакомого, того светозарного малыша. Это был уже взрослый молодой мужчина лет тридцати. День посветлел, солнце выглянуло из-за облаков, и когда тот потряс мокрыми волосами лучи осветили каждую капельку и вокруг его головы образовалось сияние.
- И правда светозарный, - подивился Иегуда и поспешил за братом.
Ещё одна встреча произошла, когда они спасаясь от преследования Пилатовских центурионов, ушли в Галилею и растворились в толпе народа, следующего за пророком. Говорили, что это один из древних пророков воскрес. День склонялся к вечеру. Объявили трапезу. Все возлегли на траву и вместо воскресшего пророка Иегуда увидел светозарного знакомца. Светозарный преломлял хлеб, а его ученики разносили народу. Насытились все. Иегуда решил подойти к нему и рассказать, как давно он его знает, но тот взошёл на гору помолиться наедине. С тех пор Иегуда его не видел.
* * *
Они встретились на Лобном месте и Саул узнал ясноглазого, который когда-то накормил их в пустыне и ещё множество народа. Народ воспринял его как освободителя облечённого великими силами, а он висел теперь вместе с ними на дереве и умирал как обычный преступник. Увидев всё это, Саул не выдержал и насмехался над ним, и ругался, и издевался. Придя в измождение, Саул притих и наблюдал его молча. В лице ясноглазого не было ни страха, ни ужаса. Была боль, была мука, но Саул заметил, что волны страдания проходившие по его телу были как бы не его страданием. Это было чужое страдание, которое ясноглазый пропускал через своё тело и страдал за кого-то. Он умирал. Умирал как и они. Он сказал Иегуде слова, которые услышал Саул. Потом перед смертью ясноглазый воззвал к богу и умер.
Небо потемнело, поднялся ветер, некоторые даже почувствовали сотрясение земли. Возник переполох и мало кто обратил внимание о чем говорили друг другу братья-разбойники.
- Я всё слышал, Иегуда, - прохрипел напрягая силы Саул.
- Саул, я узнал его, - также с трудом отвечал Иегуда.
- Теперь я тоже, но слишком поздно. Ты войдёшь в царство его, а я останусь проклятым.
- Нет, Саул. В этой жизни мы выпили с тобой одну чашу и там мы будем вместе.
- Я злословил его.
- Взывай к нему и он простит тебя
- Нет мне прощения.
- Если тебе нет прощения, то я отрекусь от его царства, - Иегуда в бессилии замолчал, затем продолжил:
- Саул, ты заменил мне отца, братьев, а потом и мать. Зачем мне рай в котором не будет тебя? Мы будем вместе, бра... - Иегуда устремил застывший взгляд в небо, а затем голова его поникла.
Ничто не свидетельствовало, что слова умирающего Иегуды исполнятся, ничто не изменилось в окружающем мире. Как вдруг муки, терзающие тело Саула, отступили и он услышал непередаваемой чистоты и сладости музыку. Хотя может быть это была и не музыка, а абсолютная тишина, потому что всё замерло вокруг. Центурион видимо собирался куда-то идти, так и застыл в нелепой позе с поднятой ногой. Ласточка, скользнувшая с высоты, застыла в воздухе в пол сажени от земли. Капля крови из раны Иегуды зависла над камнем. Саул понял, что в следующее мгновение всё продолжит свой путь, и муки вернутся, понял, что это брат, Иегуда, послал ему эту весть, понял, что вот эта дверь, возникшая перед ним и есть вход в Небеса. Он увидел, как мала и узка эта вожделенная дверь, и как огромно его безобразное тело, вздувшееся от злобы, страстей и ненависти, живущих в нём. Он понял, что испытает неведомые и страшные муки, которые невозможно вынести человекам, если с ними нет Укрепляющего, которые уменьшат его тело, уберут с него все гнойники и нарывы, опухоли и струпья. Только после этого его тело обновится, станет светлым и чистым и он без труда войдёт туда.
- Я согласен, брат, - отозвал в душе Саул.
Он умер последним из них троих. Слышавшие вздрогнули от его последнего страшного хрипа. Центурион стоял рядом. Много он видел за свою долгую службу смертей, но в первый раз он с недоумение услышал в предсмертном хрипе звуки радости обновлённой души.